Потянулась было Ринн за ремнем с драгоценной пряжкой, но услышала предложение северянина срезать тетивы с луков да еще и использовать их для такой цели. И вправду дикарь – переводить тетивы на носилки, когда орки уже готовые носилки считай на себе носят. Подхватила лук тут же, пока не испортили, а следом пряжку с сардониксами расстегнула да ремень из-под орочьей туши вытянула так, что мертвец аж рукой взмахнул от досады: смотала быстро и в поясной сумке у себя спрятала, лишь полой плаща небрежно махнув. Лук вместе с пряжкой – уже неплохое начало, а совсем замечательно, что и Рамон из Амна эту пряжку не приметил, или по крайней мере сделал вид.
Следом – в сумки с орочьей едой заглянула, испытав смесь голода, подталкивавшего и требовавшего, да отвращения, тошноту вызывавшего. Нет, конечно, ужинать в былые времена приходилось и чем похуже, просто чтобы отогнать голод и постараться уснуть, но и это было почти на грани: мясо неизвестно чье – быть может, предыдущего отряда, который пытался выгнать зеленокожих из этих руин, сухари – того и гляди, перевернешь и найдешь процветающую плесень. Южанин рагу спасительное предложил, и как-то легче дышать стало сразу. Выдохнула эльфийка, кивнула, с ним соглашаясь, и заговорила:
– Возьмем копье и вот это, – на оружие южанина указала, – просуньте их через рукава орочьих кожанок – получатся носилки, быстро и просто, и не придется ничего для этого резать.
Сказала это Ринн и, глядя на собственную тень, дрожащую на залитой светом факела стене, отступила на шаг: странно было вот так взять и начать командовать. Моргнула, порыву удивляясь, взглянула в себя: «Не государь ли повар на кухне да кузнец в кузнице? Вот и целительница, пусть и не целительница совсем, а просто оказавшаяся в нужном месте в нужное время, – государыня, когда дело касается её подопечных? Разве не сказал сам этот южанин, что не лекарь? Разве не растерялся северянин при виде кровоточащих ран? А ты нашла рукам и познаниям применение, стала поваром на этой кухне и кузнецом в этой кузне, государыней в этом царстве?»
– Кожанки плотнее всяких ремней и уж тем более нежней тетивы лука, – продолжила голосом звонким, но мягким, – незачем калечить этих бедняг еще и при переноске.