(WoD:VtM) Red Light In My Eyes, Pt. 1 | Партия

Недурственной наружности молодой человек азиатской мордастости. Волевые скулы и ушлый взгляд карих глаз дополняет потрясающий голос, не оставляющий никого равнодушным. Малый одевается в добротные костюмы, отдавая предпочтение классической «тройке», разбавляя свой серьёзный вид забавного вида галстуками али бабочками. Носки его штиблет всегда блестят, а лёгкая небритость в зависимости от нужды в эту ночь то остаётся нетронутой, то подвергается тщательному выбриванию.

Не нужны нам прошмандовки - у нас есть теперь винтовки.

Сколько себя помнит, Винс хотел служить. Ему нравились начищенные до лоска штиблеты офицеров, уставшие и довольные лица рядовых, что выкрикивают слова присяги на верность Великой Америке и её народу. Собственно, это было весьма странно ожидать от ребёнка японских эмигрантов, однако, это было фактом. Казалось, что родители сами старательно выкорчёвывали из сына всё неамериканское. Дрянная, гниленькая диаспора, чтоб её…Даже в синто они не верили, вверив свои жёлтые души Спасителю!!! Языку родному научили и то ладно…В школе, самом собой, любил хлопец историю, химию и физику. Физкультура, конечно, была на первом месте, но парень знал, что годный солдат с пустой башкой не бывает. Ему повезло. Он попал в учебку морпехов, выдержав недюжинный конкурс и прочую фигню. Рассказывать о тяготах и лишениях можно до бесконечного долго, а потому к сути… Молодого и горячего хлопца забросили в числе таких же молодцев во Ирак. Как весело над ним пошутили – один не шибко узкоглазый поедет чпокать других не шибко черножопых. Для многих жителей страны с 50 звёздами на флаге суровые победы и поражения был лишь строчками в газетах, но не для него. Не было разбитых иллюзий и трескавшихся надежд – это успешно сделала учебка, подготовив парня к суровой и беспощадной службе. Каким местом уж вертел там молодой Винс, но лычки капрала он получил да и то недурно…Он вернулся в хрустящей военной форме и как-то легко вошёл в гражданскую жизнь. Конечно, коробило и его по ночам, кошмары мешали. Но миловидная баба-психолог, которую ему назначили для облегчения стресса и более лёгкой социализации после тягот и лишений очень ему помогала. …Винс как-то и сам не заметил, что поднялся среди студентов колледжа в который он чуть ли не насильно был затянут. Профорг, староста группы, староста курса, член студ.совета, глава студ.совета…Кажется, на облачённого в светящиеся доспехи ореола ветерана Ирака смотрели как-то уважительно…И тут его ввели в Кровь…
Нежизнь. Его Сир, а может и Госпожа, был вампиром ушлым и подкованным. Или тупым как пробка и совсем не разбирающимся в людях? Винсент этого так и не узнал. Он был переведён на заочное обучение, ну а дальше... Его просто "выключили" колом в грудь на закоулках Десмонт-Сити, оставив в разваливающемся дряхленьком автомобиле с мешком на голове и с парочкой жизненно необходимых вещей при себе. Причина по которой Крови сочли достойным инородца в таком требовательном к происхождению Клане? Хм, отличный вопрос! Его голос был чарующим и привлекал к себе внимание плебса, он был одним из военных. Быть может были ещё личные симпатии у Сира? Хм, не стоит и сей факт оставлять без внимания…Этикет, военная закалка, хитрость да умение чуять откуда дует ветер – блин, да какой он был вояка – прирождённый политикан от солдафонов!
Но вот какого хера его так бездарно выбросили в этом сраном городишке???

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Высок, однако гигантом его не назовёшь. Широкоплечий, с хорошо, но не чрезмерно развитой мускулатурой. Правильные черты лица и гармоничное телосложение делает его довольно привлекательным в глазах противоположного пола, однако он явно не из тех, кого называют красавчиками. Похоже что раньше ему довольно часто приходилось бывать на солнце, однако последнее время он явно ведёт исключительно ночной образ жизни, от чего его, некогда смуглая, загорелая кожа приобрела неприятный пепельный оттенок. Франсуа тщательно следит за своей причёской и не позволяет своим каштановым волосам отрасти длиннее, чем на пару сантиметров. Носит аккуратную, не слишком длинную "капитанскую" бородку и бакенбарды, однако тщательно сбривает усы.
Предпочитает практичную и износостойкую одежду свободного покроя, преимущественно стиля милитари, не мешающую движению и не выделяющую в толпе, тем не менее его гардероб достаточно обширен для того, чтобы не выделяться в любой компании, будь это банда байкеров, или тусовка любителей техно.

Скрытный. Как привило немногословен, если иного не требуют обстоятельства. Старается держаться особняком даже находясь в компании и не заводить друзей. Немного грубоват и имеет довольно слабо развитое чувство такта, что может создать ложное представление о его недалёком уме и не слишком высоком интеллекте. Впрочем, он предпочитает не развивать данное впечатление, предпочитая скрывать за маской тупого солдафона те качества, которые помогали ему выживать в течении многих лет: аналитический склад мышления, острый ум, наблюдательность, осторожность, обширный кругозор, искусность в лицедействе, способность к быстрому обучению, а так же умение оценивать ситуацию и стремление не делать поспешных выводов.

Франсуа Монтера.
Родился 24 марта в 1933 году. Во Франции, город Руан. Братьев и сестёр не имеет.

Краткие сведения о родителях:
Отец: Гевара Монтера. Информация о родственниках отсутствует. Год рождения: 1879. Кубинец. Эмигрант. В1898 году (во время американо-испанского конфликта за перераздел латинской Америки) во Францию от Американской оккупации. Род деятельности – бухгалтер. Герой первой мировой войны. Награждён Croix de Guerre with Palm. Умер в 1940 году во время войны с нацистской германий.
Мать: Женевева Монтера (в девичестве Дело). Братьев и сестёр не имеет. Француженка. Год рождения: 1882. Род деятельности – репортёр. Познакомилась с отцом Франсуа в Париже в 1905 году, где находилась в командировке. Умерла в 1951 году.

Франсуа был поздним ребёнком. Уже нежданным, но желанным. Когда он родился, его матери был 51 год. Отцу – 54. Он был рождён в городе Руан, что стоит на берегу Сены 24 марта в 1933 году. В это время к власти во Франции пришёл энергичный радикал Эдуард Даладье, с многообещающими долгосрочными планами. Франция уже успела окрепнуть после первой мировой войны, и уверено шла к серьёзному экономическому подъёму.
Когда Франсуа было 6 лет, начался самый страшный и бескомпромиссный конфликт в истории человечества: Вторая мировая война. По иронии судьбы Империя Третьего Рейха была провозглашена Адольфом Гитлером в тот самый день (спустя всего пару часов) после того, как Франсуа родился. Начались тяжёлые годы. Нацистская оккупация, партизанская борьба… Конечно, мальчик был ещё слишком юн, чтобы хоть что-то понимать, Но тяжёлый рок не прошёл стороной. Его отец был убит солдатами Германии, когда, в составе резервистов, защищал подступы к родному городу.
В 1945 году, когда война закончилась, а мальчику было 12 лет, он был вынужден пойти на завод, чтобы прокормить пожилую мать в голодные послевоенные годы. Там он познакомился с кубинцем – эмигрантом, таким же, как его отец. Как выяснилось, этот человек, которого звали Пабло де Сойя, был другом его отца ещё на кубе и бежал спустя несколько недель после того, как это сделал Гевара.
Пабло увлёк мальчика рассказами об истории и культуре страны его отца и других стран, подобных кубе. Спустя пару месяцев Франсуа уже начал изучать национальную борьбу стран латинской Америки: капоэйра.
Когда Франсуа Монтера было 17 лет, его мать умерла. В течении 11 месяцев, до момента наступления совершеннолетия, Юноша жил у Пабло, поскольку квартиру родителей пришлось продать. Как только молодому человеку исполнилось 18 лет, он уже твёрдо знал, чем хочет заниматься в жизни. Возможно, причиной этому послужило тяжёлое военное детство, возможно рассказы Пабло де Сойя о постоянно идущей освободительной борьбе на родине отца… Так или иначе, Франсуа Монтера подал документы на зачисление его в Иностранный Легион. В 54 году началась Война в Алжире. Вся его часть была переброшена в зону конфликта. Именно там окончательно сформировался характер Франсуа. И именно там начинается главная часть его истории. За те 2 года, пока не кончился его пятилетний контракт с Легионом, Юноша, а, точнее уже, молодой мужчина успел повидать не мало жестокости, смерти, крови и… свободы, как это ни странно.
По завершению контракта, он не стал его продлевать. Он, как и ещё несколько его однополчан стал профессиональным наёмником.
Ближний восток, Африка, Латинская Америка… Не было ни одного крупного конфликта, в котором Франсуа так или иначе не принимал бы участия. В перерывах между «работой» Франсуа Монтера возвращался во Францию. В родной город, туда, где были похоронены его родители. Само собой не под своим именем и тщательно замаскировавшись, ибо он уже был объявлен в розыск Интерполом и рядом спецслужб крупных государств по обвинению в участии в незаконных банд. формированиях, торговле оружием и наркотиками, работорговле… Единственное, что Франсуа не позволял себе никогда, это так или иначе причинять вред маленьким детям. Был у него по этому поводу «пунктик».
В эти короткие периоды затишья, Франсуа увлёкся только получавшим массовое распространение Дзю-дзюцу (основы которого изучил ещё благодаря одному японцу в их наёмной бригаде), а позже и паркуром, разумно рассудив, что это не только интересно, но и может сильно пригодиться «по работе». Проще говоря, он, как и все наёмники, пытался стать самым лучшим и самым высокооплачиваемым.
1963 год. Франсуа – высокому, широкоплечему мужчине с карими глазами, короткими каштановыми волосами, и аккуратной бородкой, европейскими чертами лица ( с кожей чуть более смуглой, чем у большинства жителей Европы), в отличной физической форме, чьё тело было покрыто большим количеством шрамов, большей частью замаскированными татуировками на околовоенные темы, поступило «приглашение» поучаствовать в пограничном конфликте между Сомали и Кенией (на стороне Сомали). Работа ни чем не хуже и не лучше остальных. Оплата – стандартная.
И вот, мы подходим к финалу нашей истории.
Их отряд был зажат где то в бескрайней саване, на территории Сомали в одном из бесчисленных ущелий плоскогорных пограничных районов. Провизии нет, воды осталось 2 фляги на всех. Джек и Иван ранены. Бил, Яков и Коан-суа – убиты. Ничего не остаётся, как идти на прорыв…
Франсуа Монтера лежал на сухой, потрескавшейся земле саваны. Ночь.
-Чёрт… Кажется мне порвало брюхо осколком снаряда… Хреново. Больше десяти минут не протяну. Если дотянусь до аптечки, может быть смогу прожить ещё минут 40… Мрази! Черножопые мрази!!! …
Умирающий наёмник услышал тихий шорох шагов по песчаной почве. Может быть кто-то из товарищей вернулся за ним? Или регуляры Кении пришли срезать уши с трупов и поиздеваться над умирающими… Если так, то живым он им не дастся! Он повернул голову на звук и чуть приподнялся. Это действие едва не стоило ему потери сознания. Сбоку от него, шагах в трёх, стоял и ухмылялся человек. Негр. Явно не военный и не наёмник. И даже не партизан. Вообще его внешний вид был весьма странным для местности, где постоянно ведутся бои. Светло-синие, потёртые джинсы, байковая, в зелёно-оранжевую (ужасное для глаз сочетание) клетку рубаха. Толстые очки в массивной металлической оправе. И… НИКАКОГО оружия и личных вещей. Человек увидел, что на его присутствие обратили внимание и ухмыльнулся.
-Что смотришь, урод? Думаешь мне приятно видеть твою… сморщенную, ухмыляющуюся коричневую рожу?!
-Ты хочешь жить, человек?
-Что ты сказал, ублюдок? Издеваешься, тварь…. Если бы у меня… если бы… в стволе… хоть бы один патрон… я бы точно не промахнулся… в твою… безмозглую башку…
-Ты хочешь жить человек?
-…С-с-с-сука…
Франсуа начал слепо шарить руками около того места, где он лежал. Ведь не мог же он истратить все гранаты? Чёрт с ними с гранатами! Хотя бы нож. Метнуть в эту сволочь…
-Что ты выбираешь, жизнь, или смерть? А может быть и то, и другое?
-Да, да, да! Я хочу жить, я не хочу умирать!!!
Никогда ранее не испытывавший страха (вернее сказать всегда подавлявший его в нужный момент) солдат забился в истерике. Не страх, панический ужас перед смертью завладел всем его естеством, проник в каждый, самый отдалённый уголок его разума. Впрочем, возможно трясло его уже в предсмертных судорогах, когда организм отчаянно, изо всех сил, цепляется за жизнь, стараясь ухватиться за самые тонкие соломинки и удержаться на плаву. Живи, живи! Живи!!! Не смей умирать! Ты мне ещё нужен. Я тоже не смогу без тебя жить…Кричал его мозг, вбрасывая в кровь всё новые порции адреналина, бешено сокращая мышцы в попытке запустить остановившееся сердце и переставшие дышать лёгкие.
-Ты будешь жить. Если, конечно, это можно так назвать. Но для этого тебе всё равно придётся умереть. Ты должен будешь выпить моей крови.
Острые клыки вонзились в шею Франсуа, и для него наступила тьма. Вечная…

На следующую ночь, Абдула (а именно так звали того самого негра) привёл его в свою Семью. С обычной точки зрения, они не были семьёй. В том плане, что не были кровными родственниками… То есть были, но совершенно не в том смысле. В общем, объяснить это человеку (именно человеку) не посвящённому это будет весьма сложно. А тот, кто хоть что-то знает, и так всё поймёт… Теперь это общество стало семьёй и для Франсуа Монтера.
Как в самом начале объяснил Франсуа какой-то невероятно худой и невысокий тип в одежде, которую он по всей видимости стырил в музее истории средних веков, он, как и ещё несколько ему подобных понадобились Семье в качестве охранников. Этакие сторожевые псы, которые будут охранять территорию от того, чтобы посторонние, как то все и всяческие отряды регулярной армии или боевиков не отвлекали Старших от важной работы. К слову сказать, в то, что Старшие действительно не хотят отвлекаться, а не неспособны разобраться самостоятельно, наёмник поверил сразу и крепко. Хотя бы потому, что чувствовал, что при желании этот худосочный тип, разряженный под средневековье, размажет его по окружающей площади даже не вспотев. Ну а уж своим ощущениям бывалый солдат привык доверять.
Прослужив несколько месяцев и немного освоившись, все-таки несколько непривычно было, получая пулю в грудь хоть и испытывать некоторый дискомфорт, но не умирать, Франсуа Монтера начал понимать, что это за сообщество и почему они живут именно в этой дыре, хотя явно могут позволить себе гораздо лучшее место. Нет, он не понял, чем там занимаются Старшие, ибо ему сразу сказали, что это не его собачьего ума дела. Просто он понял, что жизнь в зоне военного конфликта имеет свои плюсы. Особенно если у тебя «особая диета». Ведь если пропадёт десять, да пусть даже и сто человек, никто даже не станет интересоваться, куда они пропали и почему. Опять же, нет проблем со всякими там спецслужбами, изобилии имеющимися на службе государств со стабильной властью, и так и норовящих сунуть нос в твои дела.
Именно по этому Семья часто поддерживала нестабильную политическую обстановку, а иногда даже разжигала сами конфликты. В случае же, если в эти страны третьего мира приходила какая-то из сверхдержав, чтобы «наладить мирную и спокойную жизнь», можно было просто перебраться в зону другого военного конфликта. Благо на планете их достаточно.
Когда Франсуа окончательно освоился со своими обязанностями и привык к новым возможностям, он, само собой, как и каждый солдат, стремясь максимально отточить нужные навыки, начал самосовершенствоваться. Ведь в самом деле, во всяких там историях и книжках вампиры обладают сверхсилой, сверхловкостью, сверхживучестью, и вообще способны, при желании, остановить батальон танков. Однако, как объяснил новичку Ганс, такой же сторож, как и Франсуа, только на пару десятилетий постарше, все эти суперсилы к нему может быть и придут, но только со временем. Лет этак через сто, двести, триста… Тогда неонат Монтера решил развивать способности не слишком то полезные в бою, во всяком случае менее полезные, но зато доступные к тренировке практически в самом начале своего кровавого пути. Из того разряда, что доступны только вампирам. Да и, к тому же, в бою может пригодиться любое оружие, и чем более всесторонне развит солдат, тем больше у него шансов справиться с самыми разными ситуациями. Продвигалось обучение с трудом, однако всё же продвигалось. Тем более, что подобная инициатива была, как ни странно, одобрена «с верху». Уже спустя 15 лет Франсуа разводил костры взглядом, замораживал воду в стакане и тому подобное. В бою это, конечно, было ещё не применимо, однако если учитывать что стандартные комплексы тренировок с тем, чем он владел ещё будучи человеком не были заброшены, исполнять свои первоначальные функции он мог ничуть не хуже.
Правда были сложности и у него. Став вампиром он так и не смог перестать быть человеком. Старшие говорили, что это у него пройдёт, когда он доживёт свой человеческий срок, но от этого ему, в общем то, было не легче. Конечно, такие понятия как гуманизм и миролюбие были для него чужды и в бытность человеком, а уж крови и трупов он навидался достаточно, но когда он увидел, как Ганс с садистской улыбкой хочет сожрать маленького, лет трёх, ребёнка… Несмотря на то, что Ганс Отто Дитрих был старше и опытнее Франсуа Монтера на 40 лет, от окончательной смерти его спасло только прямое вмешательство одного из старших.
Именно тогда Франсуа понял, что с ЭТИМИ существами ему не по пути. Благо к тому времени он уже знал, что вампиров в мире хватает, и живут они практически везде. Побег он готовил долго. Не один год. Стараясь рассчитать и учесть каждую мелочь, как это было перед планированием серьёзных операций, а потом взять, и рассчитать с нуля всё ещё раз. И ещё. И ещё!
Бежал он только в 2000 году. В то время Семья жила в одной из бунтующих областей России, которая называлась Чечня. Непонятно каким образом, но побег ему удался и его не нашли до сих пор. Возможно, ему действительно удалось так хорошо замести следы. По крайней мере, он на это сильно надеется. Ну а возможно, что Семья просто не стала его искать, считая, что пока он приносит больше пользы там, где он сейчас, ну а уж если его понадобится вернуть, то они сделают это легко, и не напрягаясь. Об этом варианте Франсуа старается не думать.
Так или иначе, Франсуа бежал. Как и любой, кто скрывается от интерпола, он умел заметать следы как никто другой. Будучи профессиональным наёмником он располагал не малыми средствами, большая часть из которых надёжно хранилась в банках Швейцарии, либо была вложена в ценные металлы или драгоценные камни, ради которых льётся столько крови на африканском континенте и которыми так любят платить квалифицированным солдатам всякие мелкие царьки, президенты, вожди и прочие тираны, желающие захватить власть на определённой территории. И вот теперь, лежащие без дела деньги понадобились ему все без остатка. Инсценировка собственных смертей, новые личности, новые документы, безумный, петляющий по всему земному шару маршрут – дикая гонка, где всего в пол шаге за спиной за тобой несётся смерть. Лишь через пять лет метаний по миру, некое шестое чувство, развитое у всякого, кому хоть раз доводилось быть в бегах, подсказало Франсуа, что настала пора где-нибудь осесть и затаиться. Теперь, если даже погоня до сих пор не потеряла его след, охотники проскочат мимо залёгшего в нору зверя, по инерции продолжая погоню и выискивая следы беглеца там, где их уже нет. Они слишком привыкли догонять хитрого лиса и теперь их воображение само будет рисовать им то, чего нет. Франсуа выбрал в качестве своего логова Десмонд-сити. Не слишком большой, но и не маленький город, расположенный в штате Мичиган, с населением достаточным, чтобы затеряться в толпе, но недостаточным для того, чтобы на каждом углу сталкиваться с возможным свидетелем или наблюдателем. Он надеялся прожить в городе достаточно долго, чтобы о нём забыл и дневной мир, и мир ночи. Благодаря значительно поиздержавшимся, но ещё по прежнему довольно внушительным сбережениям он вполне успешно организовал себе несколько тайных лежбищ и квартир, в которых мог существовать в своё удовольствие, лишь изредка выбираясь лишь на охоту, чтобы утолить вечный голод и поддержать своё существование. Прятаться ему удавалось на протяжении более чем двух лет, однако его всё же нашли. Нашли скорее благодаря чистой случайности, нежели специально. По счастью нашли не те, от кого он в своё время сбежал что, впрочем, было не многим лучше. Почему ему сохранили жизнь Франсуа не знал. Мог лишь догадываться, что он понадобился кому-то из местных шишек. Либо же его оставили в качестве приманки на дичь покрупнее. Так или иначе, пока он был жив, а, значит, стоило ещё немного подёргаться, в надежде когда-нибудь оборвать те нитки, которые к нему подвязали взамен старых, либо же попытаться самому со временем стать кукловодом. В конце концов ему удалось утаить кое что из фактов своей биографии и, похоже, убедить, что пойманный ими «собрат» запуганный беглец и дикарь от которого вряд ли можно ожидать фортеля, на которые могут быть способны бывалые и опытные солдаты. Вот пусть и продолжают так считать, а он пока разберётся в ситуации и, возможно, начнёт свою игру.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Мужчина лет 40, с интеллектуальным лицом, спокойным, но внимательным взглядом. Цвет волос - темный каштан. Глаза - карие. Носит бороду и усы. Высок, строен. Разговаривает, как правило, негромко, но "веско", так, что ему и не приходиться повышать голос, чтобы быть услышанным. Также, подчеркнуто грамотен и вежлив. Внешне иногда производит впечатление человека безразличного к чему бы то ни было. Из одежды предпочитает темныо-серый (или черный) френч, такие же брюки при красной или белой рубашке. Пальто, если холодно. Курит дорогие сигареты через мундштук.

Вдумчив, хладнокровен, стабилен, в связи с чем иногда производит впечатление "непробиваемого". Несколько циничен. Достаточно равнодушно относиться к "официальной" власти и заслугам, превознесению или же отторжению широких масс, но ценит личный комфорт и свободу, влияние, которое ему обеспечивают знания и личный магнетизм. Неплохо понимает людей и то, как ими управлять (чем пользуеться без зазрения совести), но редко "давит", если можно обойтись без этого. Склонен к уступкам в непринципиальных вопросах, и вообще предпочитает переговоры, но не терпит слишком много пустопорожней болтовни и готов применить силовые методы (чужими руками, как правило), если это необходимо. Терпеть не может, когда ему врут и хорошо чувствует ложь. Вообще, ко всему стараеться относиться достаточно философски. Никогда не стремился планировать каждый шаг (хотя способен на продумывание сложнейших махинаций), но и редко делает что-либо совсем спонтанно. Вообще, ведет себя со спокойной уверенностью. Он знает цену себе, а, возможно, и всем окружающим.

Огюст родился в состоятельной семье, предположительно приходящейся дальними родственниками древнему дворянскому роду Вержи. Хотя подтвердить свое родство с ними у семьи никогда не получалось и официального статуса они не имели, делалось все для того, чтобы "не ударить лицом в грязь" и "поддерживать стандарты благородства". К сожалению, семья была бедна и не имела возможности "дать детям подходящее образование". Разумееться, дети все равно должны были получить "самое необходимое", как, например, знание французского (несмотря на то, что уже как минимум 3е поколение семьи жило в Америке), умение защитить себя (фехтование), этикет и даже, немного, танец (старые формы). Также, Огюст, в отличие от большинства сверстников, много читал, независимо и парраллельно с школьной программой. Позже ему удалось поступить в медицинский университет (анастезиология). Складывалась картина благополучного члена общества. Однако все это омрачилось бы, если бы о том узнали, одной деталью.... По причине ли настоятельного родительского воспитания или какой другой, но Огюсту нравилось делать то, что не было бы одобрено "допропорядочным обществом". Мелкие кражи, обман и тому подобное. Не ради денег - о нет, это его интересовало в последнюю очередь, хотя добавление к получаемым карманным деньгам всегда было кстати. Ради самого факта нарушения законов общества, ради ощущения силы и свободы, которое ему это давало. Часто, заходя, например, в магазин, Огюст прикидывал способы унести что-нибудь оттуда нелегально. Даже не потому, что действительно собирался это делать (и, иногда, все же, делал), но ради своеобразной зарядки ума. Поэтому, когда в будущем ему понадобились деньги для продолжения обучения, он не стал возражать против того, чтобы оказывать некоторые медицинские услуги нелегально. Он успешно учился и уже на 3 курсе ему поступило новое предложение. Деньги были достаточно большими, но и риск, на этот раз, заключался не только в том, что практиковать приходилось без лицензии. Теперь ему пришлось работать с ранением, которое нельзя было показывать в нормальной больнице. Не было необходимости в мозге Эйнштейна, чтобы сложить 2 и 2. Огюст согласился, но, вскоре, понял, что ему не хочеться быть просто оплачиваемым специалистом с риском потерять лицензию врача. Он хотел большего, желал, чтобы из этой связи с криминальным миром родилось что-то более интересное для него лично. И судьба улыбнулась ему навстречу. Одним из попавших к нему "на стол" пациентов стал его старый знакомый из высшей школы. Знакомый оказался не только одним из членов группировки, но и даже занимал там высокую позицию. После проведения небольшой операции они разговорились... Разумееться, Огюст не принимал участия в налетах и тому подобном, где велик был риск обнаружить себя, да и места никакого официально не занимал, однако стал иногда давать советы, помогать с планированием и даже, несколько раз, осуществлял непосредственное руководство. Вскоре к его мнению стали прислушиваться, он получил авторитет и даже некоторое "неофициальное", но весьма весомое, влияние в организации. При том он всегда умудрялся оставаться вне подозрений или, по крайней мере обставлял все так, чтобы не представлять возможности доказать его вину. Через некоторое время его отцу предложили, наконец (не без посредства его знакомого), лучшую работу и семья (исключая Огюста) смогла переехать в другой город, к лучшей жизни. Теперь, когда семья перестала пристально следить за его действиями, ему хорошо платили и он обзавелся достаточно влияетельными друзьями, Вержи смело смотрел в будущее. К сожалению, не все было так просто...

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

В свои двадцать пять Джек выглядит на все тридцать. Описать двумя словами – пожалуй, подошли бы «устрашающий» и «неопрятный». Здоровенный шкаф – до двух метров сантиметра не хватило, плечи и шея как у борца, кувалды кулаков, намечается брюхо, и по всему видно, что годам к сорока, если не раньше, его разнесет на манер бегемота. Рожа – хрестоматийный киногромила: кривоватый от давнего перелома крупный нос, глубоко посаженные серые глаза, тяжелая нижняя челюсть, резко очерченные скулы и подбородок. Дополнить многодневной щетиной и не слишком чистыми русыми волосами до плеч. Плюс нелюбовь к дезодорантам и одеколонам. Кажется слегка грязноватым даже сразу после душа.
Двигается и говорит нарочито неторопливо, глядит исподлобья, голос негромкий, глуховатый.
В нижней части живота, слева, два шрама – следы от ударов заточкой. На левом плече татуировка – детализированное изображение человеческого черепа.
Одевается просто – футболки, джинсы, кожаные куртки, бейсболки, банданы. Цвета предпочитает темные.

Вскроем Джека и заглянем внутрь. Дело, кстати, нелегкое – он крайне неохотно подпускает кого-то к себе близко, делится мыслями, и уж тем более – чувствами. Жизненные перипетии отбили и ту небольшую охоту к поиску друзей и близких по духу людей, что в нём была изначально – Джек недоверчивый, скрытный и замкнутый тип. Будучи пусть и не слишком высоколобым, но по-житейски хитрым, Хансен, сознательно культивирует впечатление о себе, как о совершенно тупорылой горилле – это помогает без лишних разговоров добиваться того, что ему нужно от тех, что пожиже, и вводить в заблуждение тех, кто поопасней.
Упорен и упрям – такие ломаются, а не гнутся. Попыток командовать собой очень не любит, но и в лидеры никогда не лезет. В целом рассудителен, но предпочитает жить сегодняшней ночью, надеясь, что будущая позаботится о себе сама, а потому частенько позволяет себе плыть по течению, полагаясь лишь на интуицию и «авось». Деньги и вещи практически не ценит – причем как свои, так и чужие. Терпеть не может сидеть на одном месте, и – неожиданно для настолько закрытой натуры – жаден до тайн и загадок того рода, что смертные зовут «сверхъестественными».

Фургоны и трейлеры. Как-то он поклялся себе – никаких фургонов и трейлеров, никогда! Их было более чем достаточно в детстве Джека, этих тесных, душных филиалов гребаной дурки. Увы, увы, Джеки-бой слишком рано понял, насколько ебанутые у него родители. Не того сорта, что держат своих детей в подвале на цепи, тушат о них окурки, или отрезают пальцы за невыученные страницы из писания (спасибо, господи, за твои маленькие милости!), но сдвинутые. Психованные.Чокнутые.
Взять, например, папашу – Патрик Хансен, если верить ему самому (чего делать не стоит), служил когда-то в армии связистом, шифровальщиком, или связистом-шифровальщиком, он иногда и сам путается. Ну, врет или правда, черт его, но в электронике, связи, цифрах и шифрах батя Джека разбирался отлично. А еще искренне верил, что должен посвятить свою жизнь противостоянию пришельцам, масонам, розенкрейцерам, евреям и сети супермаркетов «Уоллмарт». В результате Хансены как угорелые мотались по стране, Патрик ловил и передавал, шифровал и расшифровывал (вы знали, что в позывных гражданской авиации зашифрованы девизы тайных обществ? теперь знаете), иногда встречался с такими же, как он, шизиками и бухал. Бухал Патрик на совесть. Из-за ирландского имени, может быть?
А мама? А она это воспринимала совершенно нормально. То есть она вообще всё, что бы не происходило вокруг, воспринимала совершенно спокойно, с застывшей улыбкой и неизменным вопросом о том, кто что хочет на обед. В смысле… черт, не совсем дает представление, да? Вот представьте себе среднестатистически-идеальную домохозяйку из телевизора. Ну там двухэтажный дом, две машины, муж юрист, все дела. Представили? А теперь перенесите эту модель поведения на какую-нибудь федеральную трассу Среднего запада, в тарахтящий засранный фургон, часть выхлопа дающий внутрь, муженек с безумными глазами крутит баранку, бормоча себе под нос бесконечную вереницу чисел и разминаясь пивком перед вечерним забегом, сын высунулся из окна чуть ли не по пояс, чтобы всего этого не видеть, по укромным щелям рассована пара пакетов травы и с полсотни «колес» на продажу. Перенесли? Теперь зацементируйте нахер намертво. Изъяснялась Этель Хансен только фразами из сериалов, а ситуации, к которым совсем нечего было оттуда подобрать, просто игнорировала.
Джек вырос в этом бедламе, но он еще в раннем детстве перестал воспринимать его как что-то само собой разумеющееся. В конце-концов, его ведь время от времени пристраивали в разные школы, да и телевизор в их передвижных жилищах никогда не выключался. Плюс интернет. Плюс… да неважно. Школа. Школа была тем еще весельем. Учитывая всё вышеописанное, Джека на каждом новом месте не могли не чморить. Ну, или хотя бы не пытаться чморить – успех в этом благородном начинании был очень и очень переменный, потому как Джеки-бой был пареньком крупным и упертым. Он очень рано отучился воспринимать драку как нечто эмоциональное, задевающее за живое – это был просто будничный привычный процесс. В первые дни тебя бьют, потом ты ловишь по одному и бьешь с удвоенной жестокостью. Тебя опять бьют толпой, потом ты… и так до того момента, пока местным не надоест, и не установится некий неприязненный нейтралитет. Можно расслабиться – до следующего переезда, а на новом месте всё начинается сначала. Учеба… ну какая тут учёба? Хотя читать Джек любил. Да и отца иногда занятно было послушать – псих или не псих, о многих вещах он рассуждал довольно здраво, и рассматривал их с совершенно неожиданных сторон. Мировоззрение Патрика было чудовищным винегретом из разнообразнейших теорий заговора, саентологии, уфологии и еще черт знает каких «логий», однако у него был настоящий талант находить нестыковки и несоответствия в общепринятой картине мира. Щели, в кажущихся монолитными стенах.
К шестнадцати Джек решил, что с него хватит и свалил. Жалеть было не о чем – не о потерянной же возможности выучиться на врача или юриста и занять достойное место в нашем благословенном обществе охуенно равных возможностей. И не о родителях, точно. Мать твердо знала, что ничего плохого с Джеком не случится – ведь в сериалах сбежавшие подростки всегда возвращаются, а отец, вероятно, был даже рад, уверенный, что воспитал достойного и самостоятельного борца с мировой закулисой.
Джек начал с Восточного побережья. Бродяжничал, угонял тачки, промышлял мелким гоп-стопом – сложение уже в том возрасте позволяло, а вскоре заимел и пушку. Пару раз устраивался на месяц-другой в мелкие конторки по ремонту электронного оборудования – полученных от папаши знаний хватало. С полгода проработал на весьма мутной разборке, распатронивая тачки и перебивая номера. Он всегда был на периферии – не свой в любой компании, сторонящийся центральных районов городов, поглядывающий через плечо на тьму, замершую у границ отвоеванного электрическим светом пространства. Его сторонились, а он всегда помнил о щелях в стенах. Хансен не думал о будущем, не строил планов, но всегда ощущал смутное стремление к чему-то, что было непонятно ему самому. Это стремление и привело его к «Черепам».
Обычная, в общем, банда байкеров. Бухло, погромы, контрабанда, торговля наркотой. Дух свободы. Ну, по крайней мере, восемнадцатилетнему это казалось духом свободы. И у него появились «свои», появились «братья». Стая. Поначалу это пьянило, но вскоре стало тяготить Джека. Их вожак – недалекий, но по-звериному чуткий, понял это даже раньше, чем сам Джек. И когда копы, уже давно покусывавшие «Черепов» за пятки, всерьез прижали банду, сдал «Лося» без особых сожалений.
«Всё будет, Лось, адвокат хороший, деньги сам знаешь, есть, отсидишь при самом хреновом раскладе год-полтора, на тюрьме поддержим, бля да что это за «Череп» вообще, который не сидел?»
Всё, что требовалось от Джека – кое-что подтвердить, кое-что взять на себя. Он так и сделал. Получил государственного защитника и восемь лет в федеральной тюрьме. Ни о какой поддержке с воли, конечно, же, не было и речи. Хансен несколько раз попадал в лазарет, один – чуть не отдал концы, но сумел сохранить целыми очко и самоуважение. Вписался в «землячество» ирландцев - больше было просто некуда. Те помогли с апелляцией и Джек вышел по досрочному через четыре года – первый срок, переполненные тюрьмы и всё такое. За это его попросили оказать новым друзьям кое-какие услуги, поучаствовать в паре дел. Там сжечь машину, тут прижать какого-нибудь мудилу, здесь пакет передать. Через три месяца Ханссен понял, что конца-краю таким услугам не будет, а сдадут его в случае чего с той же легкостью, с какой это проделал главчереп.
Так что Джек сделал ручкой рыжей братве, угнал очередной мотоцикл, и свалил из штата.
Он колесил по стране без особой цели, переваривая прочитанное и обдуманное в тюрьме, пытаясь понять, чего хочет и к чему стремится. Безрезультатно. Но щели в стенах становились всё шире, а тьма сгущалась. Пару раз он видел вещи, которых быть не могло. Кое-что, пахнущее кровью, имеющее слишком бледную кожу и слишком большие зубы. Впрочем, он не был на все сто процентов уверен, что видел это наяву, потому что далеко не всегда был, что называется, «в трезвой памяти».
Недолгая остановка на окраине Л.А. Устроился вышибалой-охранником в клуб. Работа как работа, довольно непыльная, разве что кипящий вокруг людской бульон раздражает. Джек вряд-ли продержался бы долго, если бы не заметил её. Очень особую девушку. Дело было вовсе не в пресловутой любви с первого взгляда, вообще ни в чём таком – просто в этой мелкой утыканной пирсингом сучке с короткими растрепанными волосами что-то было не так. Не правильно. Это было совершенно иррациональное ощущение, складывающееся из десятков мелочей – манера двигаться, мимика, поведение. Если бы работой Хансена не было наблюдение за посетителями, если бы он не выцепил её взглядом из толпы, если бы семена отцовской паранойи не дали всходы в глубинах его разума… Но сложилось так как сложилось. Через неделю Джек почти забыл о случившемся, однако девушка появилась снова. В каких-то обтрепанных шмотках спортивного фасона и с «кошачьими» контактными линзами. Ну, тогда-то Хансен думал, что это линзы. Она ушла через полчаса, с каким-то парнем – чуть ли не волокла его за собой. Как хищник добычу. Хищник. Добыча. Это не выходило у Джека из головы. А спустя десять дней – снова она. Ещё более потрепанная, ещё более чуждая. Ещё один слабо соображающий, что вокруг происходит объебос, утягиваемый на улицу со звериной целеустремленностью. Хансен попросил другого охранника подменить его и последовал за парочкой.
Скверик неподалеку, два темных силуэта становятся одним, но когда Джек подкрался поближе, то понял, что это вовсе не то единение, о котором он подумал вначале, а тьма, всю жизнь поджидавшая его за границей освещенного пространства, открыла красные глаза и клыкасто усмехнулась. Девка оказалась невероятно шустрой, но он успел встретить её локтем, а потом добавить хуком в голову. Чисто рефлекторно, даже не думая о том, что бьёт женщину. При их разнице в весах, это должно было стать концом драки, может даже летальным, но, понятное дело не стало. Что-то вошло в живот, практически не встретив сопротивления, боль запоздала на полсекунды, он еще бил, но без толку – тварь вскочила на грудь, земля ударила в спину, когти ещё раз пропороли одежду и плоть, а потом уже угасающим сознанием Джек ощутил, как его пьют…
Это было неописуемо. Всё, на что хватило Джека - пожелать, чтобы время остановилось. Но оно не остановилось - просто пропало, и Хансена поглотила тьма. А когда на языке стало горько-солоно, и время снова пошло, он почувствовал, что очень зря не подох. Но мы ведь далеко не всегда выбираем, как нам поступить, верно, Джеки-бой?

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Красивый зеленоглазый блондин, рост выше среднего, спортивного телосложения. Приятный голос (когда не шепчет). Одет в неплохие брюки, туфли и белую рубашку.
картинка:
http://proxy11.media.online.ua/parni/r3-5d801adedc/middle_4f06b9dfe4779.jpg

У Энтони Чарующий Голос.

Чарующий голос
В вашем голосе есть что-то такое, что другие не могут игнорировать. Когда вы командуете, они подчиняются. Когда соблазняете, они в экстазе. Угрожаете ли, успокаиваете ли, убеждаете ли или просто говорите, ваш голос привлекает внимание.

До нервного срыва был довольно жизнерадостным, целеустремлённым и приятным юношей. После срыва стал тихим и замкнутым. После Становления стал ещё более тихим, в глазах всё чаще можно увидеть смутную тревогу, а движения нервные, в общении часто переходит на шёпот. Зато прибавилось решительности.

Энтони жил в своём родном городке и был счастливым студентом Академии Искусств, обучаясь на факультете вокала. Ему прочили большое будущее, на него взлагали большие надежды, от него требовали быть лучшим во всём, его обязывали быть совершенством круглые сутки. В таком режиме он прожил почти полтора года, и это, в результате, привело его к психическому истощению, потере сознания на показательном концерте и нервному срыву. Угодив в психиатрическую лечебницу, Энтони быстро пошёл на поправку, благо тишина отдельной палаты, полноценный отдых и седативные препараты быстро восстановили его душевное равновесие. Однако, накануне выписки Энтони пропал. Его просто не нашли в своей палате. Он очнулся на незнакомой улице в одной больничной пижаме, с ужасом осознавая, что у него очень болят дёсны, его мучает невероятная жажда и он не помнит как здесь очутился. Зато всё стало ещё хуже спустя всего несколько минут. Выйдя на оживлённую улицу, Тони шарахнулся в сторону от первой же зеркальной витрины: из зеркал на него смотрели жуткие, полуразложившиеся трупы. Они царапали поверхность зеркала со своей стороны, не в силах прорваться наружу, но не оставляя попыток. Смит видел их в каждой луже, в тёмных окнах и прочих отражающих поверхностях. В страхе он забился в переулки, затаясь. А потом Жажда стала нестерпимой, и проходившего мимо бездомного постигла страшная участь жертвы. Ещё до конца не осознав, что же он такое только что сделал, Энтони рванул обратно на оживлённые улицы, умоляя людей помочь и вызвать скорую. Однако люди отчего то среагировали за залитые кровью лицо и руки Тони иначе, вызвав полицию. Из участка его забирал местный Вентру...

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.