| |
|
-
хороший, человечный пост
-
хороший пост.)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Всё-таки странные эти люди, право слово! Сначала выбирают тебя членом делегации, говорят об исключительной важности твоей миссии, всячески стращают и наставляют, как нужно вести себя на переговорах, а потом – на тебе! В самый последний момент вдруг обнаруживается, что тебя никто и не думал приглашать на тайный совет, и двери перед твоим носом захлопывают самым бесцеремонным образом. Конечно, Таари Серебряное Око туманно намекнула отправляющейся в путь Хелегиэль, что у неё будет своя миссия, но юная друидка никак не думала, что сноходица подразумевала под этим скитание по мёрзлым улицам в сопровождении всё усиливающейся метели.
Люди… Конечно, Хелегиэль была знакома с некоторыми представителями этой расы, но все они были друидами, людьми, не совсем обычными, если можно так выразиться. Девушку же (к большому неудовольствию её матери, лесной эльфийки Айвэндиль) всегда интересовали иные люди, такие, про которых рассказывали её путешествующие сородичи и которых она всегда мечтала повстречать сама. Со своими повседневными заботами, мечтами, переживаниями – одним словом, обычные и вместе с тем такие загадочные!
Вероятнее всего, рано или поздно отцовская лунноэльфийская кровь взяла бы своё, толкнув Хелегиэль отправиться повидать мир. А тут – вдруг такой подарок судьбы! Излишне говорить, что друидка с энтузиазмом восприняла порученное старейшиной задание – ведь это шанс осуществить свою давнюю мечту: своими глазами увидеть горожан, понаблюдать за их жизнью и, конечно же, поговорить. Это девушка любила больше всего. Именно за природную коммуникабельность её и избрали членом делегации.
Единственное, что огорчало Хелегиэль – отсутствие спутника. Что ни говори, а в городе она была впервые в жизни и, бродя по заснеженным улицам Гелиогабалуса, чувствовала себя немного неуютно, растерянно крутя головой во все стороны. Органы восприятия работали в бешеном ритме, фиксируя нескончаемый поток нового, лавиной обрушившийся на сознание девушки. Как мало деревьев по сравнению с её родным лесом, глазам совсем не на чем остановиться для отдохновения. Зверья тоже почти никакого, ну или все вслед за жителями попрятались от метели. Те редкие человеческие фигуры, которые улавливало острое зрение эльфийки, быстро скрывались из виду, словно мыши юркнув в свои дома-норки. Несмотря на пустынные улицы, чувствовалась какая-то напряжённая, «звенящая» суета. Казалось, сам воздух здесь издавал этот звук, а земля и стены всех зданий вторили ему глухим гулом.
А запахи! Они просто сводили с ума буйством оттенков. Хелегиэль закрыла глаза и в очередной раз сделала медленный вдох. Со стороны, наверно, она выглядела сейчас довольно странно, напоминая фыркающего крота, с деловитым любопытством исследующего новую территорию. К счастью, рядом не оказалось свидетелей этой сцены. Почти не оказалось. Внезапно порыв ветра принёс знакомые горьковатые нотки полыни – девушка резко открыла глаза и повернулась к источнику запаха. Неужели… Сенор?! Да, его уж точно ни с кем не перепутаешь. Мгновенно повеселев, Хелегиэль громко поприветствовала старого знакомого, и, наверное, на радостях задушила бы его в объятиях, если бы смогла дотянуться – по сравнению с друидкой тот отличался просто огромным ростом. Поговорив о том, о сём, решено было встретиться в таверне – в конце концов длительное пребывание на холоде не очень-то способствует продолжительной беседе. Заведение, кажется, называлось…
– «Рыло вепря», – девушка прочитала вслух вывеску. – Рыло, ну что за слово для названия! Никакой эстетики. Ну да ладно, – пожав плечами, Хелегиэль переступила порог и, отыскав глазами Сенора среди немногочисленных посетителей, мягко приземлилась напротив.
Несколько мгновений она с молчаливой улыбкой всматривалась в лицо старого знакомого, после чего, наконец, со свойственной ей простодушной прямолинейностью вынесла свой вердикт:
– Почти не изменился! Ну разве что обзавёлся новым шрамом. Впрочем, он тебя нисколько не портит. Только вот… – Хелегиэль прищурилась, её лицо омрачилось тенью тревоги. – Какой-то ты измученный.
|
Поджидая остальных, Сенор медленно тянул дешевое вино – не черта здешней знаменитой медовухе, оно позволяло по крайней мере выглядеть к месту пока к "Рылу вепря" сходились те немногие, кого ему удалось собрать.
За окнами тихо урчал снегопад, пробуя горло к вою ночной метели. Таверна была практически пуста, и отсутствие обычного гомона, для Сенора как завсегдатая "Вепря", только подчёркивало эту пустоту: не звенели кружки, никто не срывал горло, перекрикивая чей-то смех, не сновали разносчики, в углу никто не наигрывал на расстроенной лютне "Золотые сады Рашемена". Чтобы заполнить пробелы между столами, чтобы соединить отдельные компании, чтобы сумбурной сумятицей своего присутствия превратить публичное место, ничей-не-дом в что-то большее чем просто стены и крыша, нужны были люди.
Но сегодня люди выбрали настоящие дома. Семьи, родные очаги, близкое и знакомое. И печники, и пьяница, и неизвестные с кружками, и он сам оттого оставались в пустой таверне островками, каждый сам по себе.
Сенор выглядел так, словно не спал несколько дней, но впервые за полгода он не выглядел слишком отлично от прочих горожан. Под воротами города не стояла армия немёртвых, блистательный король-герой находился тут же в столице, и настроение переживших войну дамарийцев ещё было высоким, невзирая на карантин и долгую непогоду – но страх, сомнения и бессонница постепенно подтачивали даже тех, кто пережил властвование Дженги. И здесь, в отличие от войны, не было врага. Не было кого-то, кого, как немёртвых или чудовищ, можно было ткнуть копьем, придавить камнями или сбросить с обрыва. Слухи о новых жертвах ползли по городу и вместе с этим в щели, словно холодный ветер, струился страх.
Тряхнув шевелюрой Сенор сделал глоток вина, обвёл взглядом зал, поправил узел шарфа на тщательно укутанной в этот самый шарф стеклянной банке, что стояла тут же на столе. Свободным в банке оставалось только горлышко, и из горлышка время от времени доносилось бодрое попискивание. Вот уж кому было совершенно наплевать на всех королей, немёртвых или иначе. Что ж, может быть и тем, кого Сенор смог зазвать на сомнительное начинание, тоже будет не до страха.
|
|
|
|
|
Толпа, уже готовая колыхнуться в едином порыве и броситься на тех, кто осмелился защищать мертвого «некроманта», вдруг остановилась, две дюжины глаз насквозь пронзали одного из пришедших: молодо выглядящего темноволосого юношу, чьи слова, по-видимому, прошли сквозь панцирь злобы и страха как горячий нож сквозь масло и задели какие-то особые струны в их душах.
— Ну тебя в баню, Гибс, с твоими.. прожектами, — буркнул один из крестьян и потопал прочь.
— Хотел с ними подраться — ну и дерись сам, — добавил другой.
— Посреди кладбища! — поддакнул третий.
Этого оказалось достаточно. Разгневанная толпа в один миг превратилась в группу пристыженных и неловко мнущихся крестьян, поспешивших скрыться с глаз долой. А пресловутый Гибс, оказавшийся главным заводилой, лишь стрельнул в Кендру полным жгучей ненависти взглядом и быстрым шагом удалился, периодически оглядываясь и проверяя, не идет ли кто за ним. Похоже, этот парень не из тех, кто быстро забывает обиды.
Кендра, до того напряженная, будто натянутая тетива, шумно выпустила воздух и обернулась.
— Спасибо ваш еще раз, — сказала она с выражением неописуемого облегчения на лице. — Я думала, что сейчас они кинутся на нас.. Этот Гибс, он непростой человек. В смысле, в плане характера своего.. Он никогда не любил моего отца, но я и подумать не могла, что у него хватит совести распускать такие грязные слухи.
Пока Кендра говорила, из полумрака за её спиной — прямо оттуда, куда вы направлялись — появилась высокая тощая фигура. Она все говорила, а фигура неспешно приближалась, обретая очертания жутковатого вида человека: очень старый, совершенно лысый, с землистого цвета кожей, островатыми кончиками ушей и жутковатыми чертами лица, да еще и одетый в свободные черные одежды, он выглядел как самый настоящий.. вампир!
— Что здесь за шум, Кендра? — проскрипел он. — Я сказал тебе привести их, а не устраивать тут балаган с криками и плясками!
— П-п-простите, — заикаясь, выдавила подскочившая от неожиданности Кендра. — Тут пришли... ну...
— Ладно, неважно, — перебил вампир. — Время не ждёт — идите за мной. Уж так-то вы точно не вляпаетесь в неприятности.
Он резко развернулся, отчего его длиннополое одеяние взвилось в воздух подобно крыльям, и уверенно двинулся в ночь. Кендра Лорримор поплелась следом, и все остальные вновь потянулись за ней. Еще минуту шли вы между каменных надгробий, прежде чем достигли назначенного места: совсем рядом с основной аллеей в земле зияла черная дыра, неподалеку стояли две безмолвные фигуры, черты их лиц было не различить в темноте, но каждая упирала в рыхлую могильную землю черенок лопаты. Тут же был и встреченный ранее вампир. Две жаровни, стоящие у него за спиной, казалось, не рассеивали тьму вокруг него, а лишь делали её более осязаемой и жуткой.
Коротким властным движением руки вампир (похоже, это был тот самый отец Гримборо, о котором говорила дочь Петроса) приказал носильщикам поставить гроб, дождался, пока подойдут отставшие. Все тем же скрипучим голосом заговорил:
— В этот черный день мы все собрались здесь дабы проводить в последний путь и вверить в объятья Леди Могил нашего верного друга и любящего отца Петроса Лорримора, безвременно покинувшего эту юдоль скорби. Кендра! Дитя моё, прошу: выйди вперёд и скажи нам несколько слов о своем отце.
Бледная как смерть (это было заметно даже в неверном свете жаровни) Кендра сделала несколько медленных шагов на негнущихся ногах.
— Папа.. был хорошим человеком. Его часто не было дома, но когда он возвращался, это был настоящий праздник для меня. А один раз он вернулся прямо к праздничному ужину.. у меня был день рождения.. а он вернулся прямо.. прямо.. — не в силах продолжать, Кендра, содрогаясь, разрыдалась в голос.
— Есть ли еще желающие сказать пару слов о нашем друге Петросе? — спросил Гримборо, даже не взглянув на плачущую девушку.
|
|
22 день месяца Чес, год Нестареющего (1479 по счету Долин)
Врата Балдура, Побережье Мечей
3 часа пополудни ... Долгим и непростым оказался путь до Врат Балдура, и еще сложнее пришлось нашим героям в самом городе. До южных берегов реки Чионтар они добрались в районе полудня и подумали было, что времени у них будет предостаточно для того, чтобы неторопливо и полноценно ознакомиться с самым оживленным торговым перекрестком на юге Побережья Мечей. Но, увы, их планам не суждено было сбыться. Та часть города, которая сначала отрылась их взору - куча грязных убогих лачуг, где даже земля пропиталась ароматом немытых тел, неизлечимых болезней, неописуемой нищеты и неистребимого отчаяния, явно не походила на те описания "славного града на холмах, родины Балдурана Отважного", которые попадались на глаза Лите и Шерри ранее, о которых слышали Баридин и Джулиан от тех, кто бывал во Вратах Балдура раньше; лишь Гвериэль*, хорошо зная эти окрестности и имея вполне целостное представление о том, что собой представлял этот котел, в котором варились несколько сотен тысяч обитателей, не взирал ошарашенно на Ривингтон, самый дальний от сердца города квартал. Он знал, что до настоящих Врат Балдура - всего миля-полторы пути и целых два часа дороги, ведь как только они ступят на улицы Врат Балдура, их поглотит человеческая толпа, коя здесь присутствовала всегда, везде и в невообразимых количествах. Через нее будет пробраться не так просто, посему стоило поторопиться... Но как бы поскорее не хотелось нашим героям добраться до исторического и культурного центра города, сделали они это не ранее, как через два часа, трое ворот и двух сборщиков пошлин за вход и выход из Врат Балдура. Солнце уже было на полпути до закатного горизонта, когда пятерка путешественников наконец ступила на мощеную сероватым камнем торговую площадь города, именуемую Ширь. За это время герои успели повидать и жуткую нищету в так называемом Внешнем Граде - тех кварталах, что ютились вне городских стен, и могущество воинов ордена Пламенеющего Кулака, через цитадель которых они прошли, пересекая Чионтар по невообразимо длинному мосту, и пестрое разнообразие народов, наречий, лиц, одежд, запахов и взглядов по пути сквозь те районы, где проживали беженцы и переселенцы из иных земель. Они стали свидетелями и неимоверной власти чиновников и солдат, попросту обиравших и так неимущих жителей, проходивших через так называемые Врата Василиска, отделявшие Внешний Град от Града Нижнего, и разнообразию товаров, доставляемых во Врата Балдура со всех уголков Фаэруна по морю, реке или суше - невозможно было в этом не убедиться, проталкиваясь сквозь людскую массу, продвигавшуюся по улочкам и проспектам Нижнего Града из или в Сирую Гавань, где располагались все складские помещения города. Они наконец узрели величественную Старую Стену с Вратами Балдура - теми воротами, что и дали название всему городу, а за нею - то, насколько жизнь во Вратах может быть роскошной, вольготной и пышной; пройдя по Шири, наши герои достигли Храмового Квартала, где и располагалась гостиница, в которой они решили остановиться на эту ночь; тут-то они и узрели все богатство и процветание тех, в чьих руках находились бразды правления жизнью городом. Дома здесь были пригожие и аккуратные, утопающие в зелени и ранних весенних цветах; улицы чистые и, если и не благоуханные, то явно и не зловонные; вдалеке, на самой высокой части холма, который занимал Вышний Град, виднелись потрясающей красоты и величия особняки местной знати, а храмы на Храмовой Площади сверкали золотыми отблесками в лучах солнца, направлявшегося к закату. После такого величественного пейзажа как-то не хотелось оборачиваться назад, где у подножия холма раскинулись бесконечные кварталы безнадежности, нищеты и отчаяния, виденного пятеркой путешественников буквально часом ранее. Постоялый двор, именуемый "Шлем и Плащ", располагался на одной из площадей Храмового Квартала, прямо напротив высокого роскошного строения, напоминавшего чем-то мавзолей - колоннада из золотистого мрамора окружала прямоугольное высокое строение по периметру, сами же внешние стены были украшены многочисленными барельефами - правда, чтобы рассмотреть их более детально, нужно было подойти поближе. Рядом - к северу от этого строения - находилось сооружение еще больших масштабов, которое явно и очевидно было храмом, посвященным Гонду - учитывая громадную шестеренку, отлитую из чистого золота, украшавшую главный вход в грандиозное сооружение из мрамора, лазурита и кровавого гранита. Гостиница состояла из двух строений, одно из которых смотрело на первую мраморную достопримечательность этой площади - над его входом вместо вывески висел потрепанный ветрами и ливнями синий плащ с золотым шитьем по подолу; на второе - огромное - мраморное здание выходил своим главным входом второй корпус гостиницы, над дверью которого висел гигансткий шлем.
|
Юный принц Анвар был бесконечно рад тому, что наконец вырвался из своей золотой клетки. Он с теплом в сердце вспоминал родную Квадру, кроме которой и не знал ничего в жизни. Знакомый ему мир заканчивался за песчаной дюной, которую принц мог видеть из окна своих покоев. О том, что лежало за краем его земли, он либо читал в старинных книгах, либо слышал от суровых воинов из свиты отца. И хотя действительность сильно отличалась от созданных воображением образов, принц не был разочарован.
Анвар всю свою недолгую жизнь мечтал увидеть Хузуз, столицу великого халифа, владыки Просвещённого трона, поразиться изобилию товаров на легендарном Великом Базаре, узреть красоту дворцовых садов и великолепие Парящего Фонтана и отблагодарить пять богов молитвой в Золотой Мечети. Грезил принц и о Кадибе, Городе Мудрецов, Мулуке, Городе Королей, Аджаибе, Городе Чудес, Гане, Город Богатств, и всех тех местах, о величии которых он столько слышал. Но Судьба распорядилась иначе, открыв перед юношей дорогу в страны, о которых он и не мечтал.
Морское путешествие через Бахр ал-Кибар принц Анвар пережил с трудом. До того он лишь несколько раз совершал морские прогулки вместе с отцом по гавани родного города на галере с сотней гребцов-невольников. Долгое путешествие на торговом судне через бушующие воды океана стали тяжелейшим испытанием в жизни изнеженного юноши. Из-за морской болезни он почти неделю не выходил на палубу, страдая в своей тесной каюте и молясь богу Наджиму, покровителю странников, даровать ему силы для этого испытания. В те дни помощь трёх слуг, которых Анвар взял с собой в путешествие, оказалась бесценной. Принц был так благодарен им, что, едва ступив на берег незнакомой земли, даровал слугам свободу и свою шкатулку с сокровищами.
Той землёй оказался Дамбрат, населённый всадниками-кочевниками, напомнившими принцу народ аль-бадья, его соотечественников, избравших кочевую жизнь в жаркой пустыне, веру в языческих богов ради права всегда быть свободными, не зная над собой султанов и халифов. К несчастью, при первом знакомстве с иноземной культурой, принц расстался с большей частью своих богатств и едва не расстался с жизнью. Но и досадное недоразумение с этим варварским народом, что не чтит законов, не смутило Анвара. Судьба вела его на запад, чтобы он своими глазами увидел чудесный новый мир, обрёл новых товарищей и расширил своё понимание таинственного дара Плетения.
Принц совершенно не был готов к самостоятельной жизни и тяготам путешествия. Его наивностью и неопытностью с охотой пользовались злые люди, из-за которых кошель не умеющего беречь деньги Анвара практически опустел, а сам он впервые в жизни ощутил, что значит оказаться в нужде, почувствовать голод и замёрзнуть холодной ночью. Но сын эмира Квадры не был глупцом и быстро учился на своих ошибках. Он вскоре осознал, что божественный дар, позволяющий ему манипулировать незримыми мистическими нитям, сплетающими воедино всю ткань мироздания, высоко ценится в этом мире. Умерив свою гордость, принц не брезговал демонстрировать своё искусство за скромную плату, достаточную, чтобы продолжать свой путь.
И вот, спустя месяцы, он наконец ступил на легендарный Берег Мечей и увидел край этой земли. Врата Балдура были самым крупным городом северного континента, где довелось бывать Анвару. Он с самого начала стремился сюда, желая узреть это по истине легендарное место, о котором немало услышал за всё время своего путешествия. Особую радость принцу доставляла возможность разделить радость открытия с новым товарищем - таким же как он туристом из далекой земли.
Взвалив на плечи свой походный рюкзак и взяв в руку посох, принц попрощался с командой "Речной Ласточки":
- Шукран, добрые люди. Пусть удача всегда улыбается вам, а ветер судьбы ведёт вас к великой славе.
Анвар с радостной улыбкой развернулся в сторону города, но увидел перед собой только густой и зябкий туман. Принц плотнее завернулся в свой плащ, который за время, проведённое в пути, утратил былое великолепие. Ведя жизнь странника, сложно заботиться о надлежащем внешнем виде. Украшения и ткани ушли на оплату билета во Врата Балдура. Немного выцветший и потёртый традиционный дзахарский костюм был единственной одеждой, которая оставалась у принца. В таком виде его вряд ли узнал бы родной отец. От этой мысли Анвар невольно улыбнулся.
- Хвала пяти богам, вот мы и на месте. Куда хочешь направиться дальше, сахиб? - поинтересовался принц у уроженца Кара-Тура.
-
Складно = )
-
А я боялся, что принц будет пафосным недотрогой, если честно. Приятный сюрприз! :)
-
Бедный принц... Как же без прислуги то?
Монах он вряд ли готовить умеет. :)
|
|
 1.2.7.3013
Первый день второй декады месяца Конца Зимы (Гиамони)
3013 год Круга Времен (от Рождества Светлого Пламени)Окрестности Каэр Кирх, Дикие Земли
Маэн Гири (Портальные Камни)... Калон Драйг, Сердце Дракона, едва билось. Кайла ощущала это, как и ее сестры, обитавшие на Острове Туманов, ощущала слабость и апатию, которые охватили древнее средоточие силы святая святых этого могущественного ордена жриц Лунной Богини и искусниц в ремесле ворожбы и заклятий. Нужно срочно было вдохнуть в него новую силу, но... но не все так просто складывается в реальной жизни, в отличие от баллад менестрелей, как научил Кайлу горький опыт ее еще совсем молодой, но богатой событиями и горечью жизни. Одного желания, и, увы, одной магической силы было недостаточно; чтобы Сердце снова билось в унисон с жизнью обитательниц Острова, нужно было провести особый ритуал, требовавший сложных ингредиентов, инструментов и полной самоотдачи ведьм Инис Нивлен. Девять дней заняли приготовления в путь. Хранительница Туманов каждый день проводила с Кайлой по многу страж в тенистой Роще Таинств, где объясняла, как именно будет проходить ритуал активации Портальных Камней, что они собой представляют, почему их хранят друиды и ведьмы, и отчего ими нельзя пользоваться с целью личной выгоды, под что бы она ни была замаскирована - под торговлю, войну или даже религию. Хранительница научила девушку ритуалу активации камней, и заставила зазубрить назубок сочетания последовательности символов, являющейся "ключом", отпирающим проход к Портальным Камням Инис Нивлен - одним из немногих, что находились в ведении не друидов, но их древних партнеров, разделявших их идеи, хотя не всегда использовавших их пути для реализации этих идей. Кайла узнала кое-что о том, что собой представляет загадочный Восточный континент, с тем лишь, чтобы понять, что не знает о нем ровным счетом ничего, равно как и ее наставница - Дикие Земли Аньялана оставались темной лошадкой даже даже для всемудрых ведьм. Главное, что стоило помнить молодой Кайле - о ее цели и о том, что все средства хороши для претворения ее в реальность. Хранительница советовала не пренебрегать помощью, из каких бы источников она не исходила, и доверять своим инстинктам, чтобы предвосхитить злые намерения или двуличие. Молодая ведьма думала, эти постоянные советы, советы, советы никогда не прекратятся; но вот на рассвете девятого дня после Ритуала Полной Луны, когда Хранительнице было даровано Прорицание, вместо Рощи Таинств Кайла была приглашена к Маэн Гири Острова Туманов - девяти аркам из древних камней, которые должны были перенести девушку навстречу будущему и неизвестности. Собрав свои нехитрые пожитки в дорожную котомку, Кайла отправилась к Маэн Гири. Утро выдалось на удивление ясным и немного морозным; несмотря на то, что месяц Гиамони уже был в полном разгаре, природа лишь только сейчас начала просыпаться от неестественно долго затянувшейся зимней спячки, и судя по всему, пока не торопилась наверстывать упущенное. Почки на деревьях раскрылись, явив миру нежную светлую зелень молодых листочков, и кое-где среди густых зарослей прошлогодней травы уже пестрели золотом и серебром шафраны, первоцветы и одуванчики. Вдохнув полной грудью ароматы родного Туманного леса, Кайла постаралась сохранить его в самых сокровенных закоулках памяти, ведь кто знает, когда она сможет увидеть Инис Нивлен, именуемый также "Лох-на-Калли", "Озеро Ведьмы", ставший ей второй родиной, вновь. Маэн Гири, Портальные Камни, находились в самом сердце Туманного леса, но Кайла знала все тропки и дороги в нем, и уже спустя полстражи вышла на просторную поляну, окаймленную по периметру девятью арками, сложенными из трех громадных, по несколько ярдов в длину, камней; посредине верхнего камня-перекладины были нлубоко вырезаны в камне девять портальных символов. Бросив на них мимолетный взгляд, ведьма сразу припомнила последовательность, которая должна была в нужный час вернуть ее домой: "Лебедь, Мир, Ясень, Лосось, Высоты, Олень, Боярышник, Дуб, Глубины". Рассвет уже окрасил небеса в нежно-розовые оттенки, плавно переходящие в пастельную желтизну и серебристую синеву; прямо над головой сверкал серп убывающей луны. Посреди круга Портальных Камней стояла Хранительница Туманов, держа в руках три деревянные чаши - одна была заполнена до краев кристально-чистой родниковой водой, вторая - мелкой галькой с берегов Острова, а в третьей лениво тлели щепочки можжевельника, распространяя пряный аромат вокруг. В небольшом углублении в самом центре круга тихонько потрескивал уже разведенный огонь; именно так, совместив все четыре Стихии воедино, можно было воззвать к силе Межмирья и напитать его энергией - Эгни - каждый из символов Маэн Гири. Подле Хранительницы стояли Грайне и Релта, две другие ведьмы, избранные волей провидения для миссии, подобной той, которая была возложена на Кайлу, правда, в иных уголках Земли. Напоследок Кайла получила от Хранительницы Туманов несколько последних наставлений в дорогу, поцелуй в лоб и кажаный мешочек с рубинами, сапфирами и изумрудами, добытых в Волчьих Клыках и ограненных хонтскими мастерами, славившимися на весь мир способностью из самого непримечательного камня истинный шедевр ювелирного искусства даже без использования оправы и металлов, а также просьбу как можно чаще связываться с Хранительницей посредством зеркал и отражающих поверхностей. Что ж, все было сказано, все, что можно, сделано; пора было приступать. *** ... Утро как утро, ничего особенного. Прохладный воздух не пугал Корригана, как других жителей Каэр Кирх - собственно, вся эта суета по поводу запоздавшей весны и затянувшихся холодов казалась ему несущественной, преувеличенной и безосновательной. Природа поступает так, как ей вздумается, и от того, что главной темой для обсуждения повсюду, куда ни плюнь, теперь было "Чего ждать дальше?" и "Когда же придет тепло?", тепло не придет быстрее, чем ему то положено, и ждать стоит того, что будет, а что будет, ясное дело, никому не ведомо. Ну, разве что за исключением некоторых чародеев и рьяных слуг разных там богов. Утро едва только начало разгораться предрассветными всполохами в небе, окрасив восточный горизонт всеми оттенками алого и багряного, а Корриган уже бодро шагал по известным только ему тропам, уводившим следопыта на северо-восток от Каэр Кирх, туда, где давече он видал следы оленя. Вот уж поистине небывалая находка - олень, и в холмистой степи? Ближайшие леса начинались в добрых двух десятках лиг на север, и несмотря на большой опыт в охотничьем деле и хорошее знание повадок дикого зверья (к которому Корриган подчас причислял не только тех, кто зверем могли именоваться лишь по внешним признакам), коррахану никак не понималось и не представлялось, каким-таким чудом олень смог зайти настолько далеко от леса. Видать, действительно виновата затянувшаяся зима. Какова бы ни была причина, следопыту не помешала бы и шкура, и рога, которые продать можно, а мясо, нежная оленина - что может быть лучше для пополнения уже вечность как исхудавшихся запасов, и это при подскочивших до самых небес ценах на продукты! Воодушевленный предчувствием того, как сытно он сегодня пообедает и размышляя над тем, сколько маалиманских серебряных корон запросить за роскошные ветвистые оленьи рога - а Корриган не сомневался, что следы оставил самец, и сейчас, весной, в преддверье брачных игры у этого самца (лет этак пять отроду) должны быть, просто обязаны быть именно ветвистые и роскошные рога, - Одноглазый сам не заметил, как дошел до того холма, который он для себя прозвал "грустным филином" - из-за необычного очертания этой возвышенности, напоминавшей действительно филина с более, чем обычно, поникшими перьевыми ушками. Корриган пристально осмотрел окрестности, с удовольствием заметив, что добавились свежие следы того же самого оленя, а значит, это чудо природы никуда не подевалось со вчера. Еще какое-то время поисков и хождения по следу, и наконец - на самом рассвете - следопыт увидел его, истощавшего, с полинявшей шкурой, выдававшей явные признаки голода и нелегкого существования, но все же с действительно роскошными рогами, разделявшимися на почти две дюжины ответвлений. Несчастное животное уснуло, инстинктивно выбрав неподветренную сторону холма, чуя, что отсюда его запах не будет разносится по округе. Увы, его это не спасло; хищник куда более хитрый и умелый, чем волк или рысь, отыскал его, и... Корриган настолько тихо, насколько мог, подобрался поближе к зверю, и натянул свой лук, готовясь отправить смертоносную стрелу в словно решившей облегчить ему жизнь жертву - открыта, как на ладони, дремлет, чего еще желать? Наверное, чуточку удачи, которая этим утром решила побыть капризной непредсказуемой барышней; в тот самый момент, когда Корриган отпустил тетиву и та, издав специфический едва слышимый звук, направила острие стрелы прямо в лоб оленя, в это тихое безветренное утро Корриган внезапно ощутил порыв свежего морозного ветра. Ветра, что ул ему в спину. Олень мгновенно всполошился и попытался вскочить на ноги; ему это удалось, и, хотя стрелы он не избежал, та вонзилась в его грудь, чуть выше правой передней ноги. Удался бы выстрел в лоб - Корригана можно было бы считать счастливым обладателем нового трофея, а так... Так придется побегать, во всяком случае, именно это решил сделать олень. Прихрамывая на раненую ногу и роняя на пожухлую траву рубиновые капли крови, животное ринулось прочь. Еще полстражи и три стрелы нужно было потратить на то, чтобы наконец нагнать оленя там, куда сам Корриган никогда прежде не заходил. Необычный холм, на вершине которого возвышались девять каменных арок, составленных из двух вертикальных камней и одного горизонтального, лежашего поверх двух, стал тем местом, в котором жизненный путь лесного оленя, волею судьбы или голода забредшего вглубь степей, наконец завершился. Пятая стрела Корригана наконец попала в затылок истощавшему, но все еще не утратившему тяги к жизни зверю, и, пару раз оступившись, тот рухнул практически в самом центре странного круга камней, который зрелый следопыт определил как "Маэн Гири" - "Вращающиеся Камни" на Старшей Речи, известные также как "Портальные Камни" в маалиманском языке. На своем веку он видал менее дюжины таких реликтов древней цивилизации, канувшей в небытие задолго до Ожога Мира, и всегда старался обходить их стороной, поскольку близость этих непонятных сооружений нагнетала холодную тревогу на сердце Корригана и крайне неприятные ощущения в запястье, на котором коррахан носил неснимаемый свой браслет. Но - голод не тетка, как гласит народная мудрость, и нравятся Маэн Гири Корригану или нет, но добычу, с таким трудом наконец добытую, следопыт упускать не собирался, посему тихонько кряхтя и мысленно ругая и судьбу, и обстоятельства, и совпадения, коррахан достиг вершины холма, собираясь было вступить внутрь круга. Жжение, сродни тому, которое вызывает кропива от соприкосновения с кожей, охватило вновь запястье Корригана, как и в последний раз, когда он повстречал подобное сооружение. Голова закружилась, и легкое ощущение тошноты неприятным комком пробралось в горло коррахана. Глубоко вздохнув, следопыт сделал еще шаг. *** Путешествие через Портальные Камни не отпечаталось в памяти Кайлы - все, что она помнила, это яркие вспышки серебристого света, словно резвящиеся рыбы, танцующие на глади жемчужно-опаловых рек, текущих мимо нее во всех направлениях - не только по горизонтали, как рекам и присуще то делать, но и снизу вверх, и всерху вниз, и по диагонали, и даже, как показалось молодой ведьме, сквозь нее. Несколько вспышек яркого света, перемежавшиеся моментами глубочайшей бархатной темноты, и... ... и холодный морозный воздух обжег ее легкие. Девушка выдохнула тот воздух, который вдохнула в последний момент ритуала активации, и почувствовала, что она лежит на чем-то мягком, теплом и мокро-липком. Холод и яркий свет утреннего солнца навалился на нее, оглушив на несколько мгновений ее чувства, и все, что она могла делать, это судорожно дышать и растерянно озираться вокруг, ощущая дикую жажду, головокружение, легкую тошноту и неприятный зуд во всем теле. *** Хлопок, и воздух над телом еще дышащего оленя внезапно перестал быть воздухом - во внезапной вспышке света он превратился в молодую среброволосую девушку, которая тяжело рухнула на добычу Корригана, выбив из оленя его последний вздох. Неуклюже ворочаясь и озираясь вокруг, словно она не совсем понимает, а то и видит, где она оказалась, девушка за считанные мгновения успела испачкаться в оленьей крови.
-
Полотнище, но читать всё-равно приятно :)
-
Простынь? Нет... Энди, ты пишешь удивительно живые и наполненные картины. В каждом своем мастерском посту ты описываешь мир, как книгу пишешь. И это заставляет меня, как игрока, радоваться. Потому как только у тебя и начинаешь себя чувствовать частью легенды!
-
за "в точку" попавшее настроение
и за огромный проделанный труд по запуску
-
глобально и красиво
|
|
|
|
Дни шли за днями, дни в месяца складывались, а путники все путь держали третий день уж как. Больше лихих людей им не встречалось, но и узкоглазых нукеров хватило, чтобы Йохан всю дорогу высказывал спутникам опасения по поводу судьбы несчастных младенцев. Да верилось ему, что или нукеры наврали с три короба, или что они смогут помочь бедняжкам и из неволи вызволить. Так что на третий день уж и забыл про них варвар, а лишь шел да красотою природы любовался, да птичек слушал.
Речушка порадовала сердце воина, истосковавшееся по чистой водице, да не набранной с собой в большую флягу, а текущей прям посреди двух берегов. Плохо только, что маловата речушка та была. Не прыгнешь с берега с разгону, не плюхнешься в воду, пугая уток и прочих зверей водоплавающих, не нырнешь целиком даже. Зато умыться, от грязи очиститься, да напиться вдоволь самое то.
Игрит и Вереск искупнуться решили. Ну они-то маленькие, как раз в речку уместятся, если боком лягут, рассудил варвар. Лют им мирного купания пожелал, и Йохан приятной водицы. Чем же самому заняться? Сначала Бурахуру помочь хотел, да тот так ловко управлялся с костром и снедью, что Ворон застеснялся своих кулинарных навыков и решил к Люту в вопросах умывания и бритья присоединиться. А то как бы девицы-красавицы наши не испугались однажды, проснувшись ночью и мужика неумытого и небритого рядом увидев. Достав армейский нож свой старый, принялся воин кромсать щетину. Закончив же с этим делом, оглянулся, не идут ли девушки. Обеспокоенный их долгим отсутствием, он решил все ж убедиться, что с ними все в порядке и никакой тать не вздумал на их вещи зариться.
Выглянув из-за кустов, Йохан рот раскрыл и обратно голову спрятал, задумчиво почесал макушку. Кровь к лицу прилила, заболел он, что ли, вдруг. Девушки были целы и невредимы, это главное, решил вой, а болезнь лучше всего травами целебными лечить. Пригибаясь к земле, варвар стал обратно пробираться, выискивая трав, для чая пригодных. Заодно нарвал цветов полевых, разделил их поровну на два букета и, когда девушки вернулись, протянул им в каждой руке по букету с улыбкой теплою и ласковою. То ли девам показалось, то ли вправду смущен немного Йохан был.
|
-
Да и компанией приключенцев их назвать было сложно: где, о где тот классический, закованный в латы воин, чей двуручник обратно пропорционален личному обянию, где высокомерный маг, где безыинтересный как пресный хлеб жрец этически-приемлимой религии, где неприменно одетый в черное вор, тырящий у своих же сопартейцев?
оно чудесно, я щитаю:)
-
души смертных как сухарики к эксзестенциальному пиву
- весьма
|
-
Шериф
-
жалкие рабы твоей высшей воли.
-
Кстати, да, со вступлением в должность (%
-
можно вызвать Рика и еще кого-нибудь, имен уже не помню)
И люди, словно фишки, уйдут в густой туман
)))
-
остывший кофе - действительно гадость!
-
Не дают тебе покою =)
|
|
|
|
|
|
|
|
Подпирая стену, наемница лениво скользила взглядом по текущему мимо нее потоку людей и нелюдей. Кого только не встретишь здесь, в Торговом квартале… Представители практически всех рас и профессий куда-то бежали, что-то искали, торговались, покупали, продавали, обмывали купленное и пропивали выручку, а также выясняли отношения, теряли кошельки, а иногда даже умирали в темных подворотнях. Жизнь в Торговом квартале бурлила, словно порожистая река, и тех, кто не умел в ней плыть, она стремительно сбрасывала водопадом вниз и нещадно опускала на дно. Джейд себя считала хорошим пловцом и даже не пыталась променять свою скромную обитель на жилье в районе поспокойнее, хотя имела для этого как возможности, так и деньги…
Прервав размышления, девушка нащупала под курткой тугой кошелек с драгоценными камешками, полученный от Шейрен, убедилась, что тот на месте, и принялась высматривать своего нищего соглядатая, который, к огорчению Джейд, либо отстал, либо либо спрятался более успешно. Впрочем, в толпе успешно мелькали другие лица, знакомые наемнице.
Вот идет живущий по соседству купец - толстый плешивый боров, содержащий лавку готового платья, жену, выводок дочерей и мелкую брехливую шавку. Как-то, приняв на грудь бражки, он сдуру имел неосторожность подкатить к симпатичной рыжей соседке с неприличным предложением. Решительное «К жене своей вали, морда пьяная!» купец принял за согласие, перешел от слов к действиям и был успокоен смачным пинком прямо в нежную мужскую душу. После этого случая супруга незадачливого страдальца, до этого подчеркнуто игнорировавшая Джейд, как особу рода незнатного и занятия неопределенного, теперь при встрече постоянно сверлила ее злобным взглядом. Зная, что за противницей не заржавеет сделать ответную гадость, купчиха побаивалась задевать девушку лично, и утешалась тем, что распускала о ее якобы способе заработка всякие гаденькие слухи, противоречившие логике и здравому смыслу, а потому имевшие успех только среди женской половины населения улицы.
А с этим низеньким бородачом, что шествует сквозь толпу, таща на плече здоровенный топор, Джейд однажды оказалась за одним столом в таверне. В процессе завязавшейся беседы новый знакомый предложил девушке простенькое состязание под названием «Перепей гнома». Наемница честно пыталась если не победить, то хотя бы сойтись на ничьей, однако не смогла даже приблизиться желаемому результату. Для воительницы до сих пор загадка, как же она сумела дойти до дома, ибо помнила только как проснулась по утру на коврике в коридоре. Настигшая ее кара в виде похмелья, была настолько страшной, что Джейд потом месяц не могла смотреть на алкоголь и хлебала лишь сок и воду под ехидные комментарии эльфийки. Если смех действительно продлевает жизнь, как утверждают мудрецы, то Шейрен в те дни удлинила свое и так долгое существование еще на пару лет, не меньше.
А вот топает бывший собрат по профессии – неудачник, скатившийся от ассасина до грабителя из подворотни. Увидели они друг друга одновременно, схлестнулись взгляды: злобно-завистливый – его и холодно-презрительный – ее, и через секунду мужчина уже растворился в толпе. Прекрасно понимая, что весть о ее возвращении вскоре дойдет до всех заинтересованных ушей, наемница угрюмо нахмурилась. В Глубоководье все профессии объединены в гильдии. Мясники и плотники, стеклодувы и врачеватели, фонарщики и лодочники…у всех есть своя гильдия, и наемные убийцы не исключение. После каждой удачной работы рядовым членам, не приближенным к особе руководителя, необходимо было вносить некоторую часть выручки в общак, который тратился на обучение и экипировку будущих ассасинов, подкуп стражников, оплату информаторов и прочине насущные расходы. За периодичностью выплат Глава следил внимательно и подчиненных, которых подозревал в жадности, наказывал строго. А значит, придется Джейд найти время, чтобы занести часть добычи в штаб-квартиру Гильдии. Причем сумму придется выбрать такую большую, чтобы не заподозрили в крысятничестве, но достаточно маленькую, чтобы не стали задавать вопросы, где же она была и чем именно занималась.
Но это будет делом ближайших дней, а пока... Девушка выцепила взглядом рыжего типчика, пялившего на ее свои зенки, и вежливо осведомилась.
- Чего уставился? На мне узоров нет и цветы не растут.
Насчет узоров наемница слегка покривила душой, ибо они как раз таки были. Соляные.
|
|
|
|
-
Отличная была игра) А у Холлис судьба помереть не случайно, а торжественно, с помпой, и непременно по собственной глупости))
-
Хорошо прогулялись.)
|
|
|
Рид состроил рожу, должнствующую обозначать "Ну тупые..." и вернулся обратно к полкам. - Сами не знаете чего, а старый Рид должен знать, - проворчал он. - Вот же ваши "коллеги" искали на прошлой неделе. "Мы по поручению Совета", мля. "Давай карты", мля. - Он обиженно шмыгнул носом. - Будто я нанимался на них работать, мля. Никаки манер, точно говорю. - Он почесал в затылке. - Так вот, сталбыть, давай, говорят нам карты Восточного района и Скёрвитауна, мля. Ну я чо, я полез, нашел. Принес им, а они значицца в уголок и шуршать ими давай. Потом подходят и говорят, мля, давай мол детализированные карты, мля. Я такой, чо, мля? Они такие, канализации, мля. Карту мля им, чтобы показывала, как смыкается канализация Восточного и Торгового района и остального города, мля. - Рид откашлялся. - Нутк я им и говорю, нету, мол таких карт у меня. Да и все равно, канализация в Торговом районе своя, мля. Отдельная. А люки все закрыты. А ключи у городской стражи, мля. Чтобы, значит, никто под землей не пролез пощипать жирнюг за бока, мля. Ну а они все наседают, дай да дай, мля. Ну я им, сталбыть даю что нашел, мля. Старые карты города, разрешения на застройку и подобное все. А они такие, опана мля. Обрадовались, сталбыть. Ну и ушли потома. Каззлы. - он с чувством сплюнул на пол. - Такшта вы то хоть это, руки мыли, мля? - Он достал пресловутую карту.
|
|
|
- Покрыла мир зима серебряным покровом
А я зажгла свечу, - прощай, пусть будет так,
Сказав: “я буду ждать”, - тебя связала словом
И проводила в путь, что вел тебя во мрак.
- Печальная зима последнего исхода
И тысячи дорог уводят за предел
Сказав “я не вернусь”, я получил свободу
Идти своим путем, затем, что так хотел.
- Я буду ждать тебя – не избежишь возврата...
Я больше не вернусь – навек разделены....
- Я буду ждать тебя, как полдень ждет заката
Как спящая трава под снегом ждет весны.
Забытая мечта утраченного рая,
Дрожит неверный свет негаснущей свечи,
Один идет вперед, чтобы дойти до края,
И сотни долгих зим другая ждет в ночи.
- Я не вернусь в твой сон, он будет пуст и светел
Свеча в твоем окне осталась за спиной.
Мой путь уходит в ночь, и только снег и ветер
ДО самого конца останутся со мной.
Я буду ждать тебя, из-за того порога,
Куда зовут пути, ведущие во тьму,
Замкнется путь в кольцо, и повернет дорога,
К истоку своему - и к дому моему.
- Я буду ждать тебя – не избежишь возврата
-Я больше не вернусь – навек разделены....
- Я буду ждать тебя, как полдень ждет заката
Как спящая трава под снегом ждет весны.
Забытая мечта утраченного рая
Дрожит неверный свет негаснущей свечи
Один идет вперед, чтобы дойти до края,
И сотни долгих зим другая ждет в ночи.
(с)Lomenille
Немало историй, приключений, да и просто авантюр началось в тавернах. Роскошных, захудалых, чистых, грязных - неважно. Важно то, что такие места часто становились истоком большого события в чьей-то жизни. Но сегодня, дождливым осенним вечером, одна история завершилась.
Несколько минут назад дверь таверны «Веселая сирена» закрылась за спиной молодой полуэльфийки, которая оставила своего спутника в гордом одиночестве сидеть за столиком у окна. Спутник этот был черноволосым и ясноглазым, представителем серебряных или лунных эльфов.
Не далее, как сегодня утром эти двое проводили в дальний путь двоих своих друзей, а теперь настала пора расстаться и им. Полуэльфийская воительница по имени Мирел отправилась в новое путешествие, а эльфу, имя которого не знали даже его друзья, а прозвище было Тенелов, должен был закончить некоторые дела здесь, в Вестгейте.
|
Всем
То ли лишь первая бомба была ущербной, то ли огненные варианты выходили у их изготовителя не в пример лучше, но вторая бомба разорвалась позади бегущих с таким громким взрывом, что высунувшиеся было из Сенсориума любопытные немедленно были утрамбованы обратно. Элементаля ударило ровненько в грудь и опрокинуло на спину. Хотя он немедленно начал подниматься, низко и утробно что-то крича, драгоценные секунды были выигранны.
Затаившемуся неподалеку Баракасу пришлось протереть глаза, поскольку на резкий свист из-за ближайшей кучи обломков выбралась самая что ни на есть кровать, и тифлинг мог покляться собственными копытами, что еще секундой раньше ее там не было. Да и не могла бы она там уцелеть, так близко от эпицентра - но вот же, быстро перебирая кованными ножками, и, словно парус, раздувая покровало широкая двуспальная кровать бросилась наперерез бегущей парочке. Те, не заставив себя упрашивать, вскочили на это чрезвычайно странное даже для Сигила средство передвижения, причем ломящийся впереди блондин просиял улыбкой так, словно всю жизнь только тем и занимался, что убегал от разъяренных элементалей на самодвижущихся кроватях.
Он же и направил своего верного скакуна (или повозку? демоны побери, что это за штука, в конце-то концов?) прямо на двух полоумных эльфов, застывших посреди площади. То есть уже не совсем застывших. Стоящий вперед эльф махнул рукой, словно сметая что-то невидимое с невидимой же полки, - Вессалор еще успел заметить тусклый янтарный свет, горящий в прорезях шлема - как вдруг
..золотая жемчужина воспоминаний покоится в недрах огромного окаменевшего спрута, между щупалец которого натянуты паруса, словно тот собирается взлететь...
... бал-маскарад: сверкание драгоценностей, феерверк дорогих тканей, журчание речей и вздохи в альковах. И маски под масками, и лица под лицами, и нити, паутина нитей дергающие всех этих марионеток, и лишь один господин среди всего этого круговорота вдруг застывает в полудвижении, маска падает с демонического лица, когда невидимая рука перерезает поддерживающие его веревки...
...бесконечный колодец лестницы, спираль за спиралью уходящие вниз и вверх; сжатые между стенами и пустотой центра лестницу заполняют бесчетные книжные тома. Среди книг есть присутствие, но его обитель - на вершине этой бесконечности...
...безликое небо Сигила вспыхивает синим огнем, и в его сиянии Расколотый Храм встает в новой славе. Кобальтовая тень его падает на распятого на мостовой человека, и тот тонет в ней беззвучно и окончательно, словно камень, брошенный в бездну...
...сдвигаются шестерни, отзываясь негромким "тик-так", и в глубинах яичной скорлупы просыпается механическая птица. Ее глаза сапфир, ее крылья - крошечные клинки...
... и в следующий момент прущая как ни в чем не бывало кровать с вцепившимися в нее Амуро и Льетом, прошла прямо сквозь тающего в воздухе латника и внезалась в парочку. Поддав им под колени узорчатой спинкой, кровать уронила эльфов себе на спину, к остальным пассажирам (или все же наездникам? как характеризовать такое явление как движущаяся кровать упрямого характера?), и счастливым галопом понеслась прочь со двора. Но поскольку весь такой несколько ошалевший от видений Амуро на время упустил над ней контоль, неслась она куда глаза глядят. И глядели, они, очевидно, прямо в забитый людьми Сенсориум. По крайней мере туда кровать и неслась, продолжая предыдущий вектор движения.
Пришедший в себя Баракас только и заметил, что преследовавшая убегающих элементаль почему-то тоже остановилась и поводит головой словно слепая, издавая все те же низкие, протяжные вопли. Но двое эльфов в отдалении (не тех, что на кровати, других) что оттаскивали было пожженных людей поближе к стенам, продолжили свое дело лишь с секундной заминкой. Да и дабусы продолжали колотить по дереву, как ни в чём не бывало.
-
причем ломящийся впереди блондин просиял улыбкой так, словно всю жизнь только тем и занимался, что убегал от разъяренных элементалей на самодвижущихся кроватях.
Именно так. Помнится в прошлый раз нам приходилось удирать от разъярённых элементалей на кроватях в Барселоне. Не, не в городе, разумеется, на планете...
-
Вкусно = )
|
Поймав брошенную Фарианом фляжку, полуогр немедленно к ней присосался, в два глотка выхлебав не меньше четверти объема. Глотку опалило, но зато внутри медленно растеклось блаженное тепло, хоть немного забивающее холодок, оставшийся в конечностях. Смакуя его, Крушак слегка прикрыл глаза, прежде чем отправить внутрь себя остатки мяса. Разлитые повсюду лужи крови, казалось, нисколечко не смущали выросшего в дикости воина.
Однако о самом Фарионе сказать подобного было нельзя. Выглядел ихний штатный колдунавт откровенно дерганным, нервозным, и все норовил куда-то пристроить руку, скрытую перчаткой. Естественно, положительных эмоций у Крушака это не вызывало. Да тут еще и Мао, видимо, испытав головокружение от успехов, ринулся перебирать свитки, сделанные, как только теперь заметил полуогр, на толково выделанной коже. В такую, как услужливо подсказала память, в его диком неприхотливом селении заворачивали еду. Ту самую, что могла своим ходом тащиться за кочующими орками.
А дальше началось совсем уж непонятное. Мао с Фарианом внезапно начали на повышенных тонах выяснять отношения, ни к селу ни к городу поминая то демонов, то магию черную, то еще какую-то ересь. При этом общий тон спора, на взгляд простого бойца, мало чем отличался от обычного мужицкого развлечения - выяснения, у кого хер длиннее, с приложением методик измерения. Серьезно полуогр напрягся, когда в качестве аргументов стали доставать мечи. Краск постарался было унять неспокойных колдунов, но не тут-то было. Аккуратно нарисовавшись за плечами у следопыта, полуогр так невзначай положил лапы на закинутую за шею цепь и принялся ее, шею, разминать. Вроде бы невинное развлечение, но вот Крушак прекрасно знал, как нужно дернуть длинную стальную змею, чтобы увесистая болванка на одном из концов обрушилась на того, кто первым допустит ошибку. Какую, сам воин додумать не успел, но пребывал в твердой уверенности, что пропустить ее не сумеет.
К счастью, все обошлось. Колдуны о чем-то договорились, и, объединив усилия, принялись чертить на полу некое непонятное полуогру рисовалово. Книжники, что с них возьмешь? Однако результаты творческой деятельности оказались, мягко говоря, неожиданными. Как можно без применения ругательств назвать появление в комнате непонятным образом парящего над земле бойца в неплохом доспехе и с прозрачным клином?
- Доколдовались, бл*....
Проворчал полуогр, стаскивая с плеч верную боевую цепь и готовясь к столкновению.
|
Никто не растерялся. Ведь всех объединяло общее дело и общее стремление. Стиснув от боли зубы, Лири, наконец, отбежал на безопасное расстояние. Андар тут же заслонил его своим телом, встав на пути у скелета. Храбрец? Глупец? Друг? Наверное, всего по не многу. Точнее Лири не мог понять, потому что, тёмный сделал это молча, как само собой разумеющееся. Рядом засуетился Старк, который, наверное, не мог быть менее суетливым, по тому, что был шилом в одном месте у их компании. Подбежав к следопыту, он прочитал молитву, после которой боль ушла, и треклятая рука перестала ныть. Гаерика, взбодрила всех, своим дварфийским боевым кличем.
Всё происходило, словно в замедленной съёмке. Лири вспомнил, что он эльф, вспомнил, как суетлив мир вокруг него. Для чего он жил последние несколько лет? Для того чтобы бояться, и в страхе бежать от своего прошлого? Следопыт сам себе усмехнулся. Похоже, он слишком долго прожил среди людей, которые старались успеть сделать как можно больше, за свою короткую жизнь, которые не могли жить в гармонии с окружающим их миром, которые воздвигали свои великие империи, лишь для того, чтобы потом их разрушить. Людей, из-за которых и пал Иэрленн, его родина. Людей, которых он так ненавидел... Он так долго прожил среди них, стараясь понять их привычки и быт, понять, чем они живут, и чего бояться, что похоже сам перенял их страхи, забыв про то, кто он есть на самом деле. Человек, чьё имя начинается на букву "Д", где он сейчас? Может быть, он уже давно умер? В конце концов, сколько лет прошло с тех пор? Нет, человеческие жизни, не длятся так долго. Виренвуд, вскинул лук и прицелился, а затем плавно спустил тетиву. С лёгким щелчком, стрела отправилась в полёт, а спустя мгновение, с таким же щелчком, отправилась в полёт и вторая.
Солнечный ветер в Высоком лесу*, по-новому легко, вдохнул прохладный воздух тёмного помещения, и маленькое, белое облачко пара, вылетело из его рта, когда он выдохнул.
-
Во, отлично.
-
хорошо
-
красивый пост
|
|
|
- Я бастард, - спокойно согласился Риккард, глупо было бы это отрицать, но в голосе его скользнула нота горькой усмешки, - Песок, а не Жемчуг. И этого здесь мне никто не даст забыть. Хотя где-то я был птицей бури, а не песком. Но однажды один мудрый человек, а межевые рыцари, знаешь ли, тоже бывают мудрыми людьми, сказал мне, что я сам должен решить, чей я сын, своего отца или своей матери. И только после этого выбирать свой путь. Когда я понял, что он имел в виду, я решил, что пора возвращаться домой. Мы все сами выбираем чему нам учиться.
По себе Рикк знал, что ни за что не пошел бы с повинной к кому бы то ни было, даже к отцу, если бы кто-то подталкивал его к этому, говорил, что он должен. Или если бы его вынуждали к этому наказанием. А потому и заставлять Виан поступить так он не собирался. Где-то в глубине души бастард считал, что такие решения должны исходить от сердца.
- Знаешь, чего сложнее всего просить? Прощения и помощи. Где-то на равных. Но ничего зазорного обычно нет ни в том, ни в том. Я люблю тебя, жемчужинка, что бы ни случилось. А еще ты действительно нужна нам там.
Рыцарь встал, и, взяв лучинку, принялся зажигать свечи. Он хотел сказать что-то еще, но пока не знал, как сказать об этом. Да и стоит ли говорить.
- Пообещай мне, что никому до поры не скажешь. Мартус Толланд мертв. Об этом знаем только отец и я, да еще Вито. Теперь и ты. А те, кто горазд чесать языки – пусть чешут. Не их устам судить о добродетелях моих сестер. – что-то изменилось в голосе Буревестника, хотя говорил он так же спокойно. Так спокойно, как мог воин говорить о смерти. Или палач о приведеном в исполнение справедливом приговоре. Но так не говорят с сестрами в их покоях и таких историй не рассказывают детям. – Просто не говори пока никому, ладно? Даже сестре. Особенно ей.
Риккард задул огонек на лучинке и снова подошел к сестре, опустившись на колено перед ее креслом.
- Мне надо идти, малыш, и видят Семеро, без тебя этот пир мне точно не будет в радость. Он вообще по не очень-то веселому поводу. Но ты могла бы его очень скрасить. Мне будет тебя там не хватать, как и всем нам.
Брат взял ее ладонь в свою и коснулся губами на прощанье. Совсем по-взрослому. А затем развернулся и вышел. Времени у него оставалось совсем немного.
|
|
|
Шум и суматоха таверны немного утомили Стеллу, и она решила на время оставить их за светящимся прямоугольником гостеприимно приоткрытой двери, выйдя на улицу. Ночь с готовностью приняла девушку в свои мягкие объятия и после громкой музыки и взрыва аплодисментов показалась неестественно тихой. Разгоряченное танцем тело овевал легкий ветерок, принесший с собой странную смесь запахов, столь нехарактерных для этого места. Девушка прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Почему-то вспомнился лес, зачем-то церковь... С чего бы? В церкви Стелла была всего пару раз... Но было хорошо, расслаблялись мышцы, остывали щеки, крошечными звездочками поблескивали драгоценные камни в украшениях танцовщицы, ловившие в свои грани отдаленный свет свечей и изредка выныривавшей из-за плотных облаков луны.
Говорят, в темноте все чувства обостряются. Вот и сейчас ночь постепенно начала заполняться звуками. Вот прошелестел листьями ветер в ветвях старого ореха, растущего у таверны, вот заржал где-то вдалеке чей-то конь и залаял в конце улицы пес, вот донесся из-за двери взрыв хохота - наверное, на сцену вышел комедиант. Еще немного - и она тоже вернется в пряное тепло помещения: развлекать гостей, любезничать с богатыми господами, возможно, знакомиться с тем красавчиком, что не сводил с нее глаз весь вечер...
Мелькнувшая рядом тень привлекла внимание Стеллы, но не успела она обернуться, как почувствовала у горла холодное острие, и чей-то приглушенный голос приказал снимать драгоценности. Доля секунды недоумения, миг недоверия - а потом вдруг острый, панический страх, и хотелось кричать, бежать прочь от двуликой тьмы, таящей в тебе опасность, ближе к спасительному теплому свету, к людям, которые защитят...
Наверное, она даже кричала, укусив преступника за руку и бросившись к двери. Но негодяй оказался проворнее - а может, просто страх сковал движения девушки, и почти у самой двери острая сталь настигла ее, и сильная рука рванула с шеи ожерелье. Мелькнул в темноте длинный черный плащ с капюшоном, освещенный снова показавшейся луной, в двери вырисовался силуэт Мишеля, работавшего в таверне охранником, блеснул металл в его руке. Все казалось каким-то неестественным, нездешним, застывшим, и только что-то горячее пульсировало в боку и струилось по телу, пропитывая красным костюм и падая тяжелыми каплями на землю.
А потом вдруг резко пришла боль - и вместе с ней шок. Подкосились колени, еще запомнился острый камень, впившийся в бедро при падении. А после сознание то и дело проваливалось куда-то, не выдерживая остроты боли. Воспоминания становились отрывочными, как сновидения. А может, это и был сон? Все это? Только сон... Чьи-то руки, чьи-то голоса, в одном из которых она узнала голос хозяина. Он что-то говорил, размахивал руками, хватался за голову...
...Потом темнота и туман...
...Снова свет, и вот уже словно бы она смотрит на себя со стороны и чуть сверху. Трогательным и хрупким казалось побелевшее тело на руках Мишеля, и почти черным в дрожащем свете - расплывающееся пятно крови на боку. Она умирает?...
...Вспомнилась мать, почти так же несколько лет назад лежавшая на истертых досках пола, бледнея и прерывисто дыша. Маленькая Стелла тогда не сразу поняла, что с ней случилось, и лишь испуг в чужих глазах и пустота в родных селили в сердце холод... Священник на похоронах говорил о Боге - но разве мог этот их Бог поступить так с ее матерью? Разве мог он повторить то же самое с нею? О, нет, слишком уж жестока эта ирония судьбы, и вряд ли путь ее лежит сейчас к Богу...
...Кто-то рвет на ней ткань одежды, не заботясь о том, что обнажается грудь - сейчас важнее обнажить рану. Но ей совсем не больно. Странно, но уже не больно... Только холодно...
...Ночь...
...Где-то вдали завыла собака. Совсем рядом прошелестела крыльями летучая мышь...
...Ветер словно бы подхватил ее, невесомую, и унес выше, и уже совсем маленькими кажутся суетящиеся вокруг нее люди, совсем ненужным кажется обмякшее тело в руках незнакомца. Неужели это и есть - смерть?...
...Облако густого тумана окутало все вокруг вязкой пеленой, и не видно уже ни крыш, ни людей, ни луны. Только нездешние звезды в глубокой черноте и маленький мерцающий огонек, как свеча на ветру, то и дело чудится где-то вдали, манит к себе надеждой на тепло, и Стелла устремляется туда сквозь пробирающий насквозь холод тумана...
|
|
|
-
К сожалению, вирусы пробрались и сюда. Ведь что может быть проще нескольких строчек кода, которые могут затеряться, и ты их обнаруживаешь только по косвенным признакам? На ум Владу вдруг пришел старый анекдот про разнообразные вирусы. "Вирус "Титаник" - показывает вам портрет Ди Каприо, пока вы не утопите свой монитор в ванной со льдом"
Вах! = )
-
вирус "Титаник" - зачет)
|
|
|
-
Итак... если она в безвоздушном пространстве и может двигаться, думать, осознавать, то после смерти люди преобразуются в чистую энергию. Значит, душа это чистая энергетическая составляющая комплекса под названием "человек"? Вот вам и доказательство, что душа есть. Жаль, только привести обоснование уже нельзя и защититься в диспуте тоже, тела-то нет...
понравилось
|
-
Почему-то без голов кости обычно сражаться переставали, что всегда удивляло воительницу. Ну какое может иметь значение для костяка наличие или отсутствие безмозглой головы? +
-
Почему-то без голов кости обычно сражаться переставали, что всегда удивляло воительницу.
еще одна тайна, покрытая мраком))
|
|
|
|
-
Он же памятник! (с)
-
Хорош!
|
|
|
-
Плюсомет не остыл =/
Хочу сказать: надеюсь, это место не самоуничтожится через 10 минут :D
-
Хохотал!
-
хорошо хоть не Сельдерин )
|
|
|
|
|
|
-
Правда, поверить в его скорбь было довольно сложно, так как одновременно с о словами, он начал зачерпывать золотые монеты.
Ну почему сложно? Я представил, как можно зачерпывать, чтобы поверили =)
-
Хохотал.)
|
-
голос у миссис Фредерик был как обычно ровным, как отшлифованное зеркальце. Видимо, Хранителей специально обучают носить твидовые костюмы, искрить глазами и говорить, как gps-навигатор.
Ёмко обрисовала (%
Ну и вообще, с почином, да.
-
со стартом = ))
-
С началом)
Точно описала) Это +))
|
- Танец с клинками - это было красиво. А убивать - нет...
Рингиль застыл, пораженный последними словами Тиндэлаурэ. Взгляд нолфинга остановился на каменной стене тоннеля, но, казалось сам Лайрэлассэ не видел ее.
- Ты тоже понял это, брат? – едва слышно прошептал он.
Танец с клинками. В Валиноре эльдар не были нужны мечи. Их и не делал никто долгое время. Зачем оружие в благословенной земле? Охотничьи луки, копья были. А о том, как ковать мечи, знал разве что дед Рингиля, в свое время, проделавший долгий путь вслед за Финвэ.
Лайрэлассэ не помнил, кто первый надоумил его сковать клинок. К тому времени элда уже был неплохим мастером. Но с самого начала его привлекали не серебро и не злато. Лайрэлассе звала сталь. Он всматривался в ее внутреннюю красоту, оставив вычурные узоры тем, кто увлекался этим баловством. Будущий оружейник искал способ заставить заговорить сам метал, и лишь старался предать форму его песне. И однажды он понял, о чем действительно она поет. Смутно, Рингиль припоминал, что саму идею ему подсказали, но тогда это не имело значения, а сейчас забылось.
- Я назвале ее Alata, Сияние. Мой первый клинок, достойный называться оружием. – Сам не осознавая, Рингиль потянулся к поясу, будто на нем все еще была перевязь с украшенными серебром темно-синими ножнами. – Помнишь ее? Я, кажется, показывал…
Длинный прямой меч с отполированным до зеркального блеска клинком украшенными легким, летящим травлёным узором гардой и яблоком и рукоятью, обернутой шершавой кожей вновь стоял перед глазами нолдо. Алата. Клинок который, когда-то был частью его самого.
Танец с клинками – это красиво. Лайрэлассэ помнил каждое движение этого танца. Танца, единства. Единства со сталью. И единства с… Соперником? Нет, тогда он еще не воспринимал тех, с кем фехтовал, как соперников, а тем более как врагов. Они просто танцевали прекрасный танец под песнь стали. Уже тогда, они знали, что учатся, тренируются для чего-то. Но убийство и первая кровь – никто не думал об этом. По крайней мере, Лайрэлассэ точно не думал, чем все закончится.
– Танец с клинками и есть танец смерти. Мы просто не танцевали его до конца поначалу. – на долю секунды глаза нодло полыхнули странным, темным огнем. - Оружие не убивает. Убивает рука, что его держит.
Рингиль уставился на свои руки. Грязные, покрытые мозолями ладони, обломанные ногти. Стертые в кровь запястья, скованные тяжелой цепью. Возможно, он заслужил все это в ту ночь, когда научился убивать. В ту ночь, когда следом за Фингоном бросился на подмогу воинам Феанора в Альквалодэ. Не важно, во что ты веришь, когда совершаешь преступление, или того хуже, ошибку. Важно, что она останется с тобой навсегда.
С тех пор в отблесках Сияния Рингиль видел лишь багровое зарево пожаров да алые росчерки крови на клинке, ставшие его пророчеством и напоминанием. Уже в Средиземье он сотни раз перековывал этот меч, пытаясь очистить его, перековывал до тех пор, пока сталь клинка не стала дымчатой и не покрылась собственным узором изогнутых линий. Меч больше никогда не отражал солнечных бликов, хотя и стал гораздо лучшим оружием. Оружием, что убивало. Hise, Туманный было его новым именем.
|
|
|
|
|
|
-
Я все доказывал, что истинная красота оружия – в простоте. В том, что оно соответствует своему предназначению. И что клинок и так полностью раскрывает суть и красоту стали, особенно когда в на нем нет ничего лишнего. А тебе и доказывать ничего не надо было… Просто показать, то, что ты делал. - нолфинг усмехнулся. – Не помню чем закончилось. Кажется, каждый остался тогда при своем мнении. - ярко... чувственно
|
-
Тонкие нотки можжевельника и сырой земли до сих пор играли на языке, оставляя легкое послевкусие земляники и ментола на небе. Это явно был шираз, но вот год затруднился бы определить даже самый опытный соммелье. А Джонни так вообще было похуй.
Контраст так контраст!
-
эта пять XDDD
-
А Джонни так вообще было похуй.
|
|
|
Открытое вечное небо.
Вечное падение.
Чистейший воздух.
Некоторые джинны называют это место Домом Тысячи Глубоких Вдохов, но обычно это место называется Стихийным Планом Воздуха. Здесь гораздо легче выжить, чем на любом другом Внутреннем Плане, ведь здесь есть чистый воздух, свет и умеренная температура. Очагами жизни здесь являются «земные карманы» - куски земли со Стихийного Плана Земли, на которых часто селятся аборигены плана, такие как воздушные мефиты, элементали, джинны, стрелоястребы, и поселенцы из других мест.
Притяжение здесь для каждого свое – стоит лишь сосредоточиться и представить, что «низ» находится у тебя под ногами, так тебя туда и потянет. Местным жителям, а также поселенцам извне, прожившим здесь несколько лет, удается легко летать таким способом. Они просто падают в желаемом направлении, а потом вовремя «разворачивают» тяготение, чтобы замедлиться и совершить мягкую посадку. Неудачные попытки часто заканчиваются смертью, поэтому переселенцы с других планов обычно боятся летать таким способом и предпочитают другие методы – магию, крылья, воздушные корабли.
С Первичного Материального Плана сюда попало огромное количество различных птиц, которые попадали в центр ураганов и смерчей, где иногда создается временный портал. Эти птицы чувствуют себя комфортно здесь, и гнездятся на «земных карманах». Так же, как и птиц, этот план своими красивыми видами бескрайнего голубого неба и морей белых облаков, неспешно плывущих повсюду, привлекает поэтов, писателей, художников, и другие романтические личности. Но лишь немногим поэтическим душам хватает слов, чтобы описать местные красоты.
Здесь нет ни верха, ни низа, ни запада, ни востока. Здесь, как и на всех Внутренних Планах, навигация осуществляется относительно соседних планов. То есть вместо севера и юга здесь «молния» и «вакуум», а вместо запада и востока – «дым» и «лед». Говорят, что на граничных областях происходят крайне интересные вещи. Здесь и солнца нет – просто вездесущий свет, вечный день.
Мы не будем рассматривать гигантские летающие цитадели джиннов и парящие замки различных правителей с Прайма, а обратим наш взор к главному городу беженцев и переселенцев с Прайма – к Ктиллу. Ведь именно здесь нашли свой безопасный приют многие рабы, жертвы ураганов, искатели приключений, и просто люди, которым надоел Материальный План. Ктилл – свободный город. Здесь каменные дома стремятся ввысь (хотя здесь «верх», это понятие субъективное) на много этажей. Входы в верхние жилища обычно располагаются не у земли, так как житель может просто подлететь или пройти по стене и зайти в дом. На крупной торговой площади можно купить практически что угодно, ведь купцы-джинны, странствуя по планам, находят много разных экзотических вещей. Для любителей знаний здесь есть крупная (по меркам Материального Плана) библиотека, где также можно купить практически любые свитки с заклинаниями.
Здесь по улицам бродят не только люди, но и эльфы, гномы, орки, дварфы, дженази, и представители многих других рас. Однако отличительной чертой города являются кованые – некие подобия разумных големов из стали, камня и дерева – которые являются блюстителями порядка, а также армией. Некоторые кованые отказываются от такой должности и становятся обыкновенными обывателями. Из них получаются отличные ремесленники, ведь им не нужно есть и спать, поэтому они могут работать постоянно, не уставая.
Серлим и Фредерик – старые знакомые и друзья, прошедшие вместе через многое, и лишившиеся нескольких других товарищей, первыми подошли к месту встречи с нанимателем, неким хобгоблином по имени Гарк. Встреча происходила на крыльце библиотеки, где часто проводили время чтецы или влюбленные пары, смотревшие на фонтан городской площади. Следующим на место пришел молодой длинноволосый человек по имени Алан, который попал сюда по заданию. Следующим искателем хобгоблинской работы оказалась рыжеволосая девушка с лютней за спиной. Некоторые могли бы принять ее за человека, но в ней была часть эльфийской грациозности и плавности, что не могло не остаться незамеченным. Следующим подошел еще один полуэльф, которого выдавали остроконечные уши. На его плече сидела сова и большими круглыми глазами осматривала остальных. Последним из кандидатов на получение работы заявилась, а именно спустилась с неба крылатая девушка. Черты ее фигуры и лица напоминали что-то среднее между эльфийскими и птичьими, но главным привлечением внимания были большим красивые крылья с белыми перьями. Рапторанке наверняка было комфортно в этих краях.
Последним на место явился работодатель. Хобгоблин выглядел вполне цивилизованным – он был чист и опрятен. Широкоплечий Гарк был одет в белую рубаху и серые штаны с кожаным ремнем. На шее его висел бронзовый амулет в виде контура облака. Он молча осмотрел единственных пришедших по его приглашению и представился.
- Я Гарк. Извините, что задержался, - сказал он и слегка поклонился. – Как я понимаю, вы пришли, чтобы найти работу. Я надеюсь, из вас все смогут пойти на опасное задание и не испугаться на свое здоровье или жизнь?
-
Понеслась! :))
-
Обстоятельно.)
|
|
Хакассар в очередной раз проклял утром человеческую сонливость. Уже на рассвете эльф чувствовал себя бодрым и полным сил, а остальная часть их небольшой команды откровенно давила храпака. Подумав немного между тем, отдохнуть ему еще немного, или сделать что-нибудь полезное, Хакассар повалялся еще немного, а потом сходил, узнал, где тут оружейная лавка, и купил стрел взамен потрачнных на Скарбелли и его команду.
Вернулся он как раз к завтраку и пробуждению человеческих или почти человеческих засонь.
Уписывая свою порцию, он прислушивался к разговору товарищей.
- Джонни, харе гнать, - заявил он в ответ на многоумственные рассуждения пирата, - ты как Тайро с Рю вчера. Ничего не знают, а уже пошли строить замки на облаках. Я слабо верю в то, что это кинжал Лючиуса - да, монограмма монограммой, но это было бы уже какое-то невероятное совпадение. Впрочем, просто спрошу у брата Эгила, так же как и насчет целибата, семьи брата Милоса и того, гже он живет.
- Впрочем, ножичек не из дешевых, - эльф повертел побрякушку в руках, приглядываясь к работе.
- Сегодня делать? Предлагаю после завтрака поговорить с братом Эгилом, расспросить его, а потом глянуть поподробнее, что это там за дом.
- А за завтраком... - Хакассар подмигнул Тайнаро, и назидательно поднял ложку.
- Ты знаешь о Ханали Селанил, это хорошо. Она прекрасна, добра, очаровательна, и в отличие от прославляемых людьми красавиц-дев, она совершенно не против насладиться вниманием и обществом какого-нибудь героя, удальца, или просто симпатяги. Да что там, каждый уважающий себя эльф в пору бурной юности мечтает где-то в уголке сердца, что каким-то вечером, в сумерках, или звездной ночью, ему встретится златовласая красавица с пламенем любви и звездами в глазах, улыбкой, что согреет... да какое согреет, воспламенит душу... и не только душу, надо заметить, и после ночи крышесносного траха частичка света, тепла и чуда останется с ним навсегда и путеводной звездой в самый черный час осветит ему дорогу на Арвандор.
- Сам таким был... лет пятнадцать назад.
Хакассар ностальгически вздохнул, и снова вернулся в шкуру прожженого бандюгана.
- К чему я все это рассказываю? А к тому, что когда юные эьфы мечтают о жаркой ночи с посланницей Ханали, или даже ею самой, скрытно спустившейся под сень лесного полога, юные эльфийки, отправляясь купаться, прихорашиваются, чтобы попасть на глаза Сашеласу. Он, конечно, предпочитает красавиц, но в общем, не отказывает любой, попавшейся ему на... ну скажем так, на глаза. Творец, конечно, женат, но... Короче, это ему не слишком мешает.
- Что он там у них разжигает и воспламеняет, я немного не в курсах, но девушки шушукаются что-то про игривых дельфинов и прекрасных незнакомцев, которые уносят их в морские дали, за горизонт... ну, на худой конец на плывущий по реке невидимый ни для кого островок, где им открывается таинство страсти и любви. Как говорится, ко взаимному удовольствию.
Хакассар помолчал и покивал своим мыслям.
- Да, да, он бог знания. Можно сказать, самого разнообразного, - на этом месте эльф не смог сдержать скабрезной ухмылки.
-
Ну ну =)
-
Вкусная простынка.)
|
|
-
умная ведьмочка, знает, как расставить акценты.)
-
Видимо, есть такая раса - наемник. Реагирует только на звон монет вне зависимости от формы ушей и места рождения.
Есть такая расса. Точно есть.
|
Все ж таки, Лин' элиан радовал Камаэля, хоть и являлся наемником до мозга костей! Да, безусловно, много ворчит, но лишь потому, что стремится отстоять свой интерес. И правильно делает! Можно подумать, все остальные отправились в это путешествие от хорошей жизни! Надоело почивать в личных замках на мягкой перине, захотелось почувствовать, откуда выделяется адреналин! Ага, как же! Буквально все они рассчитывали получить за задание какую-то мзду, и, стоит заметить, в интересах работодателя было им ее обеспечить. Хотя бы из-за того, что это гарантирует качество проделанной работы - чай, в Ферелдене все живем*.
Лин также прекрасно все это понимал и проявлял личную заинтересованность. Вот почему некоторые другие товарищи предпочитали отмалчиваться чуть более, чем постоянно - это вопрос. Это было действительно стремно. Шут его знает - что там у них на уме! В эти мгновения Чуткие Пальцы завидовал великолепному эльфийскому чутью. Хоть он и был джентльменом удачи - человеком, чья профессия во многом зависит от от развитого восприятия, но уследить за всеми он не мог. И больше всего, почему-то, надеялся на помощь Шеннон. Хотя, казалось бы, инстинктивно его должно было тянуть к представительнице собственного рода - Виоле. Но, во-первых, сама она выглядела очень уж застенчивой. В тихом омуте, как говорится, черти водятся. И пес под стать хозяйке - милый, добродушный... Готовый вцепиться в глотку по первой же команде. "Не бойтесь, это он так играет!" - так они обычно говорят про своих собак. Знаем мы их игры...
Шеннон же, почему-то, казалась надежным другом, на которого можно положиться. По крайней мере, Камаэлю так показалось - до сих пор эльфийка вела себя довольно спокойно. В контрасте с поведением Лина этому еще сильнее хотелось верить. Я уж не говорю о ее теплых целительских ладонях. Разбойник был на все сто процентов уверен, что они теплые. Самому ему не перепало ни капельки, но он видел, как она помогала раненой эльфийке - было в этом что-то неосязаемо приятное. "Хм. Келенет ведь тоже маг. Интересно, он так умеет?" - невольно проникла шальная мыслишка в голову сыну ремесленника, спровоцировав волевое усилие, - "Фу, блин, нашел, о чем думать!"
Немного смущало Камаэля наличие у целительницы задумчивого приятеля. Но лишь самую малость. Очень уж он умные вещи говорил. А главное - понятные и правильные. ЧП не мог точно утверждать это в отношении собаки, но вот умный человек или эльф по определению не могут быть злыми. Даже так называемые злые гении не злы на самом деле. В их случае поведение объясняется двумя причинами: или их просто никто не понимает, или же они одержимы демоном. Если Лин прав в своих предположениях, то отряду как раз придется столкнуться с одним таким умником.
"Уф, ладно, сейчас дойдем до деревни - там все и выясним", - вздохнул Камаэль. Ему действительно не по себе становилось от этих игр в параноика, но деваться было некуда - на него надеялась сестра Арда. Хоть лично с ним и не была знакома. По крайней мере, парень не мог припомнить, встречался ли он с ней ранее. Но он знал, что она надеется на помощь от сестры Марии, и не хотел подвести последнюю. Чувство ответственности... ему приходится научиться, если хочется быть самостоятельным и крутым.
"Не волнуйся, Дорн", - шепнул он на ухо мальцу, когда отряд выдвинулся в путь, - "Он добрый. Просто нервничает так же, как и все мы. Кому, как не тебе, понять это. Звери и все такое... В любом случае спасибо за помощь". Речь шла, разумеется, о Сарене. После его окрика мальчишка решил оставить свою версию событий при себе, и Чуткие Пальцы так и не смог выудить из него ни слова на эту тему. Тогда неофициальный лидер партии решил более плотно заняться эльфийкой. Но с нее пользы тоже было мало - она уже успела рассказать практически все, что знала. Конечно же, она могла что-то не договаривать человеку. Но, судя по тому, что она все же приняла его плащ, ее доверие было достаточно большим. Стало ясно, что более полную информацию можно будет получить только на месте. От испуга многие подробности могут стереться из памяти и всплыть только тогда, когда на глаза попадется что-то, ассоциирующееся с ними.
Остаток пути Камаэль провел, украдкой бросая взгляды то на одного, то на другого члена группы. Просто так, без особой цели. Может, надеялся прочитать по лицам, как они думают. Потому что понять, что они думают - являлось задачей явно не его уровня сложности. Наконец, в поле зрения попала деревня. Попала, надо сказать, не сразу. Поначалу авантюрист заметил домишки, разбросанные по равнине, как кучка детских кубиков (у него в детстве единственной игрушкой был старый отцовский затупившийся нож, но он все равно знал, что такое кубики - приходил играть к соседу; у него они, правда, были прибиты к полу, но это приятелей не смущало). Заметил, и ни за что бы не подумал, что это и есть искомый населенный пункт, если бы Дорн не заговорил про постоялый двор и про родителей. Ясно стало, что они почти на месте.
"Ох е мое!" - тихая тоска взяла Камаэля, когда он это осознал. "Да, давай, веди", - кивнул он проводнику. Сам же обратился к Лину, не особо, однако, стараясь скрытничать - пускай и остальные услышат этот разговор: "Лин, я прекрасно понимаю тебя - в ту таверну ты вошел явно не за тем, чтобы поработать за еду. Но ты сам понимаешь, какие деньги могут собрать жители такой деревушки... Конечно, мы можем надеяться на то, что в этой деревне доживал остаток дней какой-нибудь не сильно прославленный, но, тем не менее, обеспеченный приключенец, оставивший кому-нибудь в наследство свой крутой лук, или пару золотых слитков. Но надежда - это такое чувство, которое иногда не оправдывается, и все становится еще хуже. По этому подумай вот о чем: когда-нибудь настанет такое время, когда каждому доброму ферелденцу, независимо от длины ушей и бороды, придется объединиться с другими перед лицом общего врага. Чтобы выжить. Судя по тому, что сейчас творится в мире, это произойдет довольно скоро. Я не заставляю тебя думать о жителях деревни, как о друзьях. Но хотя бы подумай о них, как о потенциальных союзниках!"
|
-
Скажешь? Только не говори, что имен здесь тоже нет, потому, что это будет значить, что и нас тоже уже нет.
мне понравилось. Очень:)
-
Только не говори, что и имен здесь нет, потому, что это будет значить, что нас тоже уже нет. +!
|
Безоблачное чистое небо затянули темные штормовые тучи. Воды взволновались и окрасились в черный оттенок. Куры утонули. На него накатила волна. Джонни оказался один посреди бушующей беспощадной стихии, отобравшей у него удочку. Сон, реалистичный, как жизнь, поглотил измученное болезненное сознание. Беспомощный, вымоченный в воде, Джонатан сопел. С каждым движением пульсирующая и резкая боль отдавалась в ранах и кругами расходилась по всему телу, парализуя конечности и туманя разум. Наконечник болта едва не задел легкие. Он тяжело дышал и неосознанно отхаркивался от морской воды, которой успел наглотаться вместе с Тайнаро. Не пришел он в себя даже когда его раны слегка заживили молитвой. Одежда и кожанка осталась распоротой на груди, под которой виднелся уродливый шрам не до конца сошедшейся кожи. Кошмар для замутнённого разума пирата продолжался. Он хватался рукой за бревно, удерживающее его на плаву. Больная рука пульсировала и готова была отпустить. Тут-то он и пойдет ко дну. Волны качали на волнах, порой доходивших до пяти метров. Он осмотрелся мутным взором, отыскивая берег или какой-то ориентир, но только успевал протирать глаза и отплевываться от воды, когда та раз за разом накатывала на него. Это продолжалось долго. Невыносимо долго, измучивало и не приносило отдыха. Доспех тянул вниз. В глубинах что-то жило. Темное, непостоянное и очень злое. Оно было старо, как древняя ночь, и непостижимо, как океан. У этого было имя, но он не помнил или не хотел вспомнить, чтоб она не услышала и не обратила на него внимания. Странное чувство, качаясь на волнах штормового моря, ты знаешь, что она смотрит на тебя из глубины и ждет. Джонни в последний раз окинул взглядом горизонты. Показался берег, а на нем большой яркий костер и фигуры танцующих людей. Издалека они были похожи на языки пламени, кружащиеся вокруг одного большого источника.
- Я хочу туда... - шепотом произнес он больше для себя самого, и плечо пронзила острая боль, так что он чуть не отцепился от бревна.
- Зачем? Оставайся. Я давно жду тебя, - ответил женский голос. Этого-то он и боялся. В нем чувствовалась угроза, но он продолжал смотреть на языки пламени. Облака на небесах расступились, являя множество Лун, закручивающихся спиралью. Что-то странно знакомое и пугающее было в их симметричном уменьшении, покуда они бесконечно повторялись. Более близкие и большие заслоняли от глаза следующие витки.
- Нет. Внизу холодно, - четко, словно возводя словесную опору под ногами, проговорил он. Крепче ухватился за бревно и погреб в сторону костра под сиянием странных сфер, похожих на Луну.
- Ты мой, - заявил тот же голос.
По коже забегали мурашки. Воды под ним приобрели насыщенный черный оттенок, напоминая волосы, с локонами, изгибающимися как щупальца у спрута. Два больших красных миндалевидных глаза смотрели на него с каким-то ненормальным азартом.
- Не, спасибо, - Джонни сглотнул и продолжил загребать вперед. Тогда его откинуло волной.
А тело Джонатана тем временем кидало то в жар то в холод, когда ему вытащили стрелу, и еще пару часов позже.
- У тебя не получится, - подразнил голос.
«В чем-то она права, - отметил про себя воин».
Море слишком неспокойное и его относит от берега.
- Я попробую, - упрямо прошептал он. - Если понадобится, то дважды.
Фигуры на берегу не прекращали огненного танца, играя с ветром и яркими рыжими кудрями, которые ранее он принял за языки пламени.
Из воды перед ним, когда до берега оставались какие-то пятнадцать метров, выпрыгнул Агро и ударил саблей по груди с диким рычанием. Наемник охнул и погрузился в забытье без образов.
Очнулся Джо в холодном поту. Медленно разлепил глаза, взглянув на мир, как будто поддернутый серой дымкой. Снова... нет, не бодун. Он попробовал приподняться, но тело отозвалось болью. Плечо кольнуло. Медленно возвращалась память. Наемник коснулся левой рукой места, где ранее торчала стрела. Шрам остался, и память о дикой боли, которую вызывал во время сражения наконечник. Он медленно приподнялся, уперевшись спиной о стену и оглядел комнату. В ногах спал Брейн. Мир прояснялся и обретал четкость. Джонни осмотрел себя и скривился, заметив страшный заживленный шрам на груди. Провел кончиками пальцев по заросшему кожей рубцу, привыкая к новой отметине.
- Дерьмо, - проговорил он. Во рту пересохло и, словно орки нагадили. Губы потрескались, а язык напоминал едва ворочающегося высохшего слизня. Он сел на кровати и взял с тумбочки посудину. Содержимое кувшина, на проверку оказавшегося с водой, он залил в рот. Сделалось немного легче. Пес вылизывал его ладонь, радуясь, что он проснулся и, помахивая хвостом. Отставив глиняный графин, и шумно дыша, наемник потрепал пса за мясистую шею и зачесал до щекотки. Он напоследок помотал головой и провел ладонями по лицу, подумав, сколько всего ему нужно сделать. Комната была пуста, его вещи на месте, а значит, они выжили. Спасибо Сьюн, не бросили. Уроки из ночного приключения он вынес. Сипло рассмеялся.
Лук на месте. Тетива не порвана, и слава богу. Стрелы в колчане вымокли и напоминали нечто ужасное. Зарубку на сабле требовалось зачистить. Кожанку придется чинить, блять. А одежду успели даже почистить и подлатать. Утро для Джонни состояло из умывания, чтоб его, молитвы Огневолосой (что за вера?! Эта дама всех замоет до дыр!) и старательного приведения вооружения в боевой вид. Завтрак он пропустил, поэтому время провел на заднем дворе таверны, где выгуливал пса и тренировался с саблей. К столу он явился полностью готовый продолжать расследование, как только набьет живот (свой и пса) едой. И он надеялся встретить за обеденным столом остальных парней.
|
|
|
|
|
-
Ага! Ты тоже это чувствуешь! =)
-
+!!!
-
они же почти полностью победили грозу морей, могучее пиратское судно "Кровавая месть" - Полтора орка осталось = )
|
-
Глюкиии.)
-
У Джонни есть soft spot, он любит рыбалку =)
-
Я думаю, Скарбелли не разделяет твою любовь к медузам =)
-
Куры играющие на арфах с блаженными взорами))
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
ссылкаБуря завывала за окном. Ветер шептал и пел трепетную песню. "Снег и лед, ветер и кровь...". Музыкальные звуки бились как попавший в яму крупный зверь, желающий прорваться в тепло, в мир живых. Руки легли на подлокотники. Артем прислушался к собственным ощущениям и на секунду прикрыл глаза. Он сидел, горделиво откинув голову назад, когда нахлынуло то всеобъемлющее чувство пустоты и холодного спокойствия. Он вспомнил одну встречу, как если бы присутствовал на ней. Перед ним сидел юноша невероятной красоты. Черноволосый и прекрасный как Бог. Нет... он и был божеством. Он смотрел в глаза злому и капризному Богу, ища ответы на вопросы. Как сейчас. Слова "Дух" и "Материя" всплыли в памяти и утонули в темноте. Он сплел их и вошел внутрь мальчика. Девять испытаний он помнил как имя матери. Он прошел все, споткнулся лишь на четвертом. Женщина. Всегда женщины. Слабая усмешка отразилась на лице парня. Воспоминание подобралось к девятому и перед ним предстал Лордом Чадрос - Смерть. Он забрался в Лорда Хаоса. Бога рассмешило, как он попался в ловушку, сам же залез в капкан, но ему не нужно было убивать хитрого чародея. Он хотел заключить сделку и получить верного слугу. Артемис помнил, как стоял на коленях перед ликом одновременно прекрасного и ужасного божества, проклиная себя за глупость и самонадеянность. И когда Лорд Хаоса предложил ему пойти к нему в услужение... Он не смог отказать, потому что знал последствия отказа. В памяти всплыло слово "игра". В тот день он сидел за столом перед вторым человеком, называющим себя Лорд Магнус. Самым обычным человеком рассказывающим истории. Артемис глянул прямо в глаза высшему демону. Страх шевельнулся в темноте и свернулся клубком, ощетинившись множеством шипастых щупалец, готовых обхватить его сердце в любой момент, но он мысленно ткнул его копьем, загоняя в дальние глубины сознания. Внутренней чувство подсказывало, что капитан пришел не убивать и его слова то подтверждали. Парень стоически выдержал его взгляд, как выдерживал их много раз к ряду перед членами РУБОПа, рядом с которыми жил по соседству. Подфартило так подфартило! Перестрелки во дворе, тренировки каких-то людей в маскировочной одежде, убийства, или какого-то избитого, голого и всего в крови человека тащат под руки за ворота управления. Зачем неизвестно, но ты и не хочешь это узнать. Просто навещаешь их закрытое управление, потому что какие-то добрые дядечки оттуда прикармливают твоего кокера-спаниеля. И наблюдаешь вечные месячные сборы, вызов шалав на ночь, пригон машин и еще какую-то ересь. И взгляд становится таким же тяжелым, как у сидящего перед тобой демона, а поведение отчужденным, потому что ты уже насмотрелся на кровь и трупы, а твои сверстники и одноклассники ничего не понимают. Они веселятся, избивая Леньку или очередного слабака, а ты не размениваешься на мелочи и глупости, гуляя сам по себе со своими сложными и никому непонятными (а главное никому не нужными) понятиями, и даже друзья родителей называют тебя восьмидесятилетним стариком. Огонь в глазах. Артем встретил взгляд демона таким же пламенеющим взглядом зелено-желтых глаз. Однажды его чуть не сожгли за эти глаза детишки... Было дело. Подожгли бумагу, тряпки на ветках и загнали на дерево, называя вампиром. Бред, конечно, но он сам виноват, что в сумраке из-за распыленных красок зеленого и желтого по вертикали зрачки могут показаться змеиными. С тех пор Арт старался не смотреть никому в глаза. Делал он это очень редко, чтобы повлиять на решение человека в нужном ключе. Доверительный взгляд глаза в глаза... Смешно. Но этот демон был совсем другим. Его взгляд... "Я огонь..." Капитан не порождение бури? Не ледяной дух? Стоило парню задаться этими вопросами, как его взгляд приобрел оттенок любопытства. Он взглянул на демона вначале левой, а затем правой стороной с поворотом головы, силясь понять врут ли оба его глаза или только один из них находится под чарами. - Мы будем молчать. - Согласился Артемис. Он хорошо знал правила игры, потому-то и вспомнил сделку с Лордом Чадросом. Многословных заверений он не стал строить, потому что они покажутся лживыми, а простая форма легче доходит до умов. - Мы прибыли из другого мира, где демонов не существует и где властвуют машины. И поверьте, мы совсем не рады оказаться в вашем уровне бытия даже под божественными метками. Мы простые ученики... еще не окончившие обучение, а это наша... - Артем указал на Дарью Александровну изящным движением руки. Картинные, театральные, жесты часто сопутствовали ему, когда он сидел в кресле или держал бокал вина, но об этой особенности его поведения знали лишь два человека во всем мире. Когда он подобрал подобающие для средневекового мира слова, то продолжил, - А это наша Наставница, - последнее он произнес с особым уважением. И кинул быстрый взгляд на Леньку, которого все же оттащили. Мальчишке крепко досталось за сегодня. - Теперь вы знаете кто мы. Но меня гложут вопросы. Божественная печать и путь. Какому божеству мы угодили, попав в эти дикие земли и что за путь мы можем избрать?
|
Он выпустил вверх очередной клуб дыма. Иван говорил правильные вещи. Арт и сам это понимал. Как-то понимал, что если они не будут держаться друг за друга, то с большей вероятностью погибнут. Придется преодолеть свою неприязнь к этому парню. В идеале хорошо, если Человеков исправится, но на это Артемка не смел надеяться.
- Пожалуй соглашусь, - ответил парень на слова Ивана.
Внутри Сергеева образовалась пустая дыра с тех пор, как их привели в замок. Подобное настроение охватывало его только в сложных ситуациях. Вероятно потому что он не знал, что нужно испытывать, когда ситуация выходит за привычные рамки понимания. В такие моменты мысли очищаются и видишь мир точнее. Без обычно размытости. Дело не касалось зрения, наоборот оно было отличное, а в восприятии обстановки. Лишние эмоции и волнения уходили на задний план или вовсе исчезали в темноте. Голос становился спокойным, а сам Артемис редко менялся в лице. Что-то безусловно всплывало на поверхность, но лишь малая доля. В большинстве случаев он усилием воли заставлял себя чувствовать, чтобы не забыть кто он. В доме, куда их привели, было очень легко забыть себя. Сохранять Я помогали воспоминания, когда разум цепляется за "мне не хватает моих вещей". В этом плане сигареты и простая красная зажигалка служили тотемом. Кто бы мог подумать, что все его спортивные достижения, ориентирование на местности, его знания технологий, сети в конце концов, любимых предметов, по которым у него отлично, все это, по общему мнению, делающее его достойным членом двадцать первого века, вылилось в курение в сторонке, ощущение полной безысходности и непонимания ситуации в корне. Артем улыбнулся дурацкой мысли, которая только что пришла в голову. Ему так хотелось попасть в средние века и стать великим героем, и наконец мечта идиота сбылась. Артемис, теперь ты можешь себя поздравить с фактом, что здесь, скорее всего, нет даже туалета. Пока шальные мысли метались под маской спокойствия, забавляя его и только его, подошел гопник. Солидарность курильщиков сложная штука. Когда тебе кто-то не нравится, ты все равно даешь ему прикурить.
- Да, Артем. О чем ты хотел поговорить?
- Я хотел обсудить наши дальнейшие действия. Это понятно, что ночью в бурю уходить отсюда не имеет смысла. Что это очень странное место. Никаких линий проводов и электричества. Ничего. И как мы здесь оказались уму не постижимо. И где все остальные? А если верить капитану Эланту что-то или кто-то будет стучаться в наши окна и двери. Если это прошлое, как вы сказали, учитель, то ожидать пришествия сказочных созданий, просящих разрешения войти можно не опасаться. Но чудесное исцеление нашего друга Ивана наводит меня на мысль что мы не в привычном... не в нашем мире. Чародеи и колдуны? Боже... я до сих пор не могу в это поверить. И они собираются сделать из нас ополченцев. Воинов. А сами боятся ветра. Но что меня удивляет больше всего, почему вы с нами, учитель? Что же это за прошлое такое, где женщин отправляют сражаться?
Закончив, Артем отметил про себя, что шерстяной плащ ему нравится. Прозвучал вздох, а за ним скользнула быстрая как удар молнии мысль "Хватит радоваться тряпкам, дурак".
|
|
|
Двигались через Итилиен: неспешно, долго, почти шагом.
Буйство зелени и трав, пряные запахи, чарующие ароматы, шепот листвы, звонкий смех ручейков – вечно юный сад гондорский, сумевший уцелеть даже, под беспощадным гнётом низвергнутого Владыки. А между тем, спешившись с приунывшего Перианна, и потрепав благородного скакуна по холке, Эотейн со вздохом вынужден был признать, что три дня медлительного черепашьего шага, сквозь густые кущи изумрудной страны, весьма и весьма, истомили всадника.
Припомнились родные каменистые долины, и безграничные луга сочной травы, простирающиеся до горизонта. Стремительный бег коня, похожий на полёт в бесконечное небо. Эх, вот это скачка! Конь и всадник единое целое, растворяются друг в друге, превращаясь в свободный, неутомимый дух. Яростный галоп и вой ветра в ушах. Это и есть Рохан, сердце любого рохиррима: место где нет границ и препятствий, радость необъятных вольных просторов, вселенная, казалось бы нарочно созданная для быстрой, неутомимой езды. Родина всех свободных.
А здесь нависают над Эотейном деревья, и неизвестные птицы, перекликаются среди зелени древ. Здесь тысячами очарованных голосов, перешёптываются между собой, травы и листья. Здесь цветы, кустарники, папоротник и кизил, смешиваясь друг с другом, создают густо-зелёный ковёр пышной зелени. Здесь нет места для быстрой скачки, горячему конному бою и снопу яростных искр, вылетающих порой их под копыт разгоряченного коня. Здесь нужно идти пешком, вдыхая насыщенно лесные ароматы угретой зелени. Здесь кажется вот- вот, промелькнёт озорная нимфа, огласив лесную тишину, своим хрустальным смехом. Приятные, удивительные места, но такие чуждые, всаднику Рохана...
Угостив Перианна сухарём, и освободив от тяжёлой поклажи, устроил скакуна в тени высокого дерева, обращаясь к Соколу.
- Могу я чем-нибудь помочь?
|