|
*** БАР ВО ВТОРОМ РАЙОНЕ ***
Проливной дождь, вечер, четыре закутанные в плащи фигуры идущие ко входу в бар — эта картина буквально сошла со страниц пожелтевших листов какого-нибудь бульварного детектива. Обычно такая сцена предшествовала как минимум кабацкой драке, а то и вовсе серьёзному кровопролитию… и в этом писаки удивительным образом попали в цель — возглавлявший группу аколитов Георг Доу не ставил перед собой цель добыть информацию или поймать языка. О нет, арбитр пришёл сюда лишь для того, чтобы крушить дубинкой и стрелять из дробовика. Остальные здесь были нужны затем чтобы спасти от праведной ярости арбитра хоть что-то.
Несмотря на невзрачный наружный вид, внутри заведение выглядело довольно прилично, особенно для Синофии — мебель, несмотря на лёгкую обшарпанность и потемневший лак, была в хорошем состоянии, пол явно протирался хотя бы раз в день, все окна были застеклены и даже большая часть люмен-сфер на потолке горела, пусть и довольно тускло.
Посетители бара были ему подстать — в основном представители нижних слоёв среднего класса Синофии. А именно все те счастливчики что сумели присосаться к знати и тянули из них деньги подобно пиявкам: слуги, камердинеры, повара, швейцары и, разумеется, наёмники. Эти люди, проводившие свой нехитрый досуг после работы попивая сомнительное спиртное из стаканов мутного стекла, с любопытством подняли взгляды на человека вошедшего в их излюбленное заведение с удара ноги. Ветвистая молния в вечернем небе осветила могучий силуэт Георга и фигуры аколитов стоящих за ним.
Вышибала — здоровенный верзила в глухом шлеме и лёгкой броне — лишь мрачно проводил движением головы компанию вошедшую в бар. Похоже чутьё подсказывало ему, что от вошедших людей будут лишь одни проблемы.
*** БАШНЯ АРБИТРАТА ***
В типичный для Синофии проливной дождь штаб Арбитрес выглядел ни на йоту лучше чем в ясный день — в этом Иезекииль смог убедиться лично стоя пред монументальными вратами в башню Хаарлока. Из-за потока холодной воды исторгаемого с покрытого свинцовыми тучами неба шпиль башни терялся из виду, создавая ощущение что она идёт на километры в высоту, хотя на деле она была возвышалась на всего лишь какую-то сотню метров. Из-за этого давящее ощущение от наследия династии печально известных вольных торговцев лишь усиливалось, вызывая чувство тревоги на подкорке сознания.
На входе аколита ждал тот же безликий охранник что и в прошлый раз. Проверив пропуск и ожидаемо потребовав оставить кибер-пантеру на входе, он без особых проволочек пропустил Иезекииля внутрь. Пройдя мимо молчаливых сервиторов, сопровождавших каждое его движение стволами тяжелых болтеров, аколит вызвал лифт и зашёл в кабинку. Нажав на нужную руну, Иезекииль с трудом удержался от того, чтобы поморщиться из-за до невозможности помпезного марша, издаваемого из хрипящего динамика в потолке. Возможно это должно было внушать трепет и уважение, но на деле смотрелось попыткой держать хорошую мину при плохой игре. Может поэтому в прошлый раз сопровождавший его молодой арбитр использовал другой лифт? Заставив себя вспомнить его имя, Иезекииль решил что, возможно, следовало бы его разыскать — в прошлый раз тот показал себя с наилучшей стороны и его помощь была бы очень кстати.
С облегчением услышав гудок, сигнализирующий прибытие на нужный уровень, Иезекииль вышел из кабинки не желая слушать гимн ни на секунду больше. К удивлению аколита объект его размышлений стоял у лифта сверкая белозубой улыбкой.
- Здравствуйте, сэр, – произнёс Фиад Константин чётко отсалютовав. – Охрана передала что вы проходили и я решил что вам нужна помощь от нас, – добавил он, раскрыв загадку своевременного появления.
- Надеюсь ваша инспекция приносит результаты — видит Император, Синофия нуждается в том, чтобы к ней привлекли внимание, – тяжело вздохнул Фиад слегка поникнув. Благодаря своей аугментике Иезекииль заметил едва заметные морщинки у краешков усталых глаз арбитра — эта планета не была милосердна к нему. Впрочем, вскоре всё может измениться в лучшую сторону и не в последнюю очередь благодаря работе аколитов.
*** ТРУЩОБЫ НА ГРАНИЦЕ С ТРИНАДЦАТЫМ РАЙОНОМ ***
Если для кого-то проливной дождь на Синофии был не проблемой, а преимуществом, так это для Соломона. Убийце-моритату он лишь облегчал работу: скрадывал запахи и помогал замести следы, возникни у него необходимость оборвать чью-то жизнь. Физический же дискомфорт для него был меньше чем ничем — в родном улье Соломона, где он провёл своё детство, были вещи и похуже чем постоянно падающая с неба влага.
Впрочем, сейчас задачей ассасина было не благородное убийство, но разведка. Место было выбрано не случайно — объектом наблюдения был один из удалённых блокпостов находившийся как раз на границе с Тринадцатым сектором. Ещё недавно здесь дислоцировались инфорсеры, но сейчас их заменили бойцы Мандата в характерных чёрных панцирных доспехах и с хэллганами в руках. Блокпост был усилен такого же цвета Джиринском вооруженным тяжелым болтером и двумя ракетами-охотник. Вопрос с кем мандатовцы собирались здесь перестреливаться из противотанкового вооружения оставался открытым.
Соломон уже обошёл блокпост несколько раз и за это время успел подсчитать примерную численность гарнизона, однако перфекционизм не давал убийце покоя и он планировал сделать ещё несколько кругов. Всё же аколитам предстоял не прорыв на ходу, а полноценная зачистка блокпоста и для этого подробные разведданные были жизненно необходимы. Если мандатовцам удасться подать сигнал о помощи раньше времени — это может серьёзно осложнить операцию.
Решив что осторожность сейчас будет меньшим благом чем разумная наглость, Соломон решил немного приблизиться к блокпосту. Кутаясь от дождя в потрёпанный плащ, он сейчас ни на йоту не отличался от десятков местных жителей идущих по своим делам. Впрочем, чем ближе он подходил к блокпосту тем реже встречал прохожих и тем более беспокойно они себя вели. Убийца уже решил было поворачивать в сторону, чтобы найти удачную позицию для наблюдения, как его окликнули.
- Эй, – раздался хриплый голос. Его обладатель сидел у стены потрёпанного временем и погодой здания на потрескавшемся пласкрите мостовой. – Не ходил бы ты туда, парень, – добавил он.
Лицо человека было скрыто под капюшоном ветхого, насквозь промокшего плаща, но из-под среза виднелась клочковатая борода. Судя по виду — это был один из опустившихся жителей Синофии, из которого этот мир вытянул все жилы, прожевал и выплюнул умирать на улицу без каких-либо средств к существованию. Такие люди обычно выживали лишь благодаря доброте других или собственной смекалке. На Синофии в первое верилось с трудом, а значит такой человек явно что-то умел делать, раз ещё не стал жертвой местных хищников или бандитов.
- Раньше там были нормальные ребята. Я пару из них даже знал, – продолжил тот, не догадываясь про ход мыслей Соломона. – Они иногда меня рационами угощали. Та ещё гадость, но держит сытой. А сейчас пришли эти чернодоспешные. Уууу — злые какие, я как попробовал подойти, чуть из фонариков своих не прожгли меня, – добавил он.
- Так что не ходи лучше туда. Гиблое это дело, – подвёл итог нищий.
|
Мысли у Харкера были, но обсуждать, действительно, было нечего. По крайней мере, в текущем составе. Покинув зал переговорной, Иезекииль вместе с остальными аколитами, ответственными за планирование покушение, перебрался в информаториум базы. Обсуждение раскручивалось в обратную сторону от конечной точки - самого покушения на Мак'Крида. Текущий план аколитов заключался в том, чтобы имитировать лучшие черты Мандата - гарантированность плана и надежность выполнения задачи, даже если этого приходилось добиваться ценой оверкилла. Подобный подход эстетически претил Иезекиилю, который предпочитал более тонкие методы и стремился применять силу - возможно даже избыточную - только на узком участке критического значения. Так, согласно архивным записям, действовали многие капитулы космического десанта - маневр и точечный удар в уязвимое место превосходящей силой. Харкер полагал, что постлюди Астартес, отточившие за тысячелетия тактику войны до абсолюта, были достойны подражания. Но Мандату нельзя было отказать в эффективности и даже некоторое эффектности действий. Стоило отдать им должное.
Покушение должно было пройти в три этапа эскалации риска, наступающих по необходимости: - воздушная атака начиненного взрывчаткой транспорта Мандата. Флаер должен был обстрелять Мак'Крида, после чего рухнуть ему на голову; - после этого по позиции цели должен был отработать вооруженный штатным снаряжением Хана снайпер; - наконец, если после массированного обстрела Мак'Крид оставался жив, в дело вступала группа зачистки, которая должна была высадиться на место и убедиться, что выживших нет.
При всей внешней простоте и надежности, у этого плана был ряд недостатков. Во-первых, штатным транспортом Мандата была армейская "Валькирия", пилотировать которую толком не умел никто и приходилось полагаться на настройки автопилота. Во-вторых, воздушное пространство над городом надежно контролировали люди Хана, а значит, любой несанкционированный полет, особенно на только что угнанном транспорте, имел шансы превратиться в воздушный бой. Были и другие переменные, влиявшие на шанс успеха операции, поэтому после того, как к обсуждению присоединились Кассий и Ионикия, у которых было время до совместного с Джорджем похода были почти сутки, аколиты стали рассматривать альтернативные планы.
Самым простым вариантом было инсценировать нападение на удаленный блок-пост Мандата, замаскировав его под несчастный случай, например, взрыв прометия, или атаку Пустых, раз уж они в последние недели стали рутинным событием. Благодаря этому можно было раздобыть снаряжение и технику, правда, от полетов пришлось бы отказаться - на удаленных базах не было флаеров, зато имелись модифицированные джиринксы, однозначно идентифицируемые как принадлежащие людям Хана.
Наконец, Кассий предложил совсем радикальный подход - не имитировать нападение Мандата, а подстроить его. С помощью псайкерских талантов Диего внушить нужному офицеру мысль, что он получил персональный и крайней секретный приказ от самого Хана. Приказ, конечно, был бы сфабрикован и в нем целью операции стояло бы уничтожение Мак'Крида. Этот план относился к разряду чрезвычайно рискованых, но в то же время его успех позволил бы не просто направить подозрения на Хана, а фактически подставить его, и персонально Харкеру пришелся по душе. Однако, стоило иметь запасной план - на случай, если что-то пойдет не так из примерно полутора десятка вероятных рисков, которые сходу мог просчитать Иезекииль.
Таким образом, вырисовывался скелет предстоящей операции: - Добыть снаряжение Мандата, которое потребуется для проникновения и выполнения задачи; - Выявить нужного офицера и внушить ему приказ Хана; - Организовать похищение необходимой для запасного плана техники; - Наблюдать за выполнением сфабрикованного приказа Мандатом; - Вмешаться и зачистить Мак'Крида в случае необходимости.
Детали каждого шага операции предстояло детально обсудить, чтобы предусмотреть возможные отклонение и разработать план действий на случай непредвиденных обстоятельств. Например, в случае разоблачения ложного приказа и повышенной охраны Мак'Крида можно было устроить провокацию и стравить охраняющих нобеля наемников и солдат, но уже сейчас аколиты могли выполнить первый шаг - добыть снаряжение.
Быстрый поиск по базам данных, что были в распоряжении ячейки, показал, что Мандат производит централизованные закупки оружия и обмундирования на Концилии, пользуясь услугами местных Хартистов. Поставки происходили примерно дважды в год, и, если повезет с окном доставки, можно было попробовать перехватить груз. Но даже если этот вариант отпадал, оставалась масса вариантов, которыми можно было добыть нужное снаряжение, не привлекая к себе внимания.
Распределив роли и задачи, аколиты сформировали следующий план действий:
0. Запросами по базам данных и реестрам космопортов узнать, когда будет ближайшее окно поставки груза для Мандата; 0.1 В случае, если такое окно попадает на время до устранения Мак'Крида, перехватить груз до передачи Мандату и изъять необходимое (взяткой торговцу, откровенным воровством и т.д.); 1. Обратиться к местным дельцам и торговцем оружием и воротить нос от предлагаемого товара, пока не достанут "лучшее", то есть снаряжение Мандата. Учитывая, что люди Хана не сидели на базах круглосуточно, то на черном рынке вполне могло появиться их оружие; 2. Проверить, нет ли снаряжения Мандата в хранилище местного Арбитрата, возможно, что-то изымалось под видом улик; 2.1. В случае обнаружения, вытащить необходимое полулегальными методами, забрать со склада, чтобы потом вернуть, как будто ничего не пропадало; 3. Обнаружить продажных адептов Муниторума Мандата. Учитывая количество баз и человеческую жадность, наверняка кто-то из заведующий снабжением был не чист на руку и мог продать нужное снаряжение на сторону. Воспользоваться их услугами; 4. Проникнуть на одну из опорных баз Мандата с целью установить: — Имена и местоположение ключевых офицеров, отвечающих за силовые операции Мандата, линейных командиров; — Подходящие для похищения техники объекты (расположение блок-постов, авиа площадок валькирий и т.д.); — Перечень стандартных частот и позывных Мандата, основные особенности ведения переговоров, идентификационные коды и частоту их смены; — Формуляры внутренних приказов для повышения качества подделок; 4.1. В случае, если к моменту проникновения не было добыто все нужное снаряжение, санкционировать вынос недостающего снаряжения через подложные документы и приказы.
В результате всего этого аколиты должны были получить: - 6-8 комплектов обмундирования - брони, обвеса, переговорных устройств и прочих деталей, входящих в стандартную комплектацию боевиков Хана; - 4-6 комплектов оружие для ведения ближнего боя (дробовики, автоганы, болтеры); - 2-3 комплекта снайперского оружия и оружия дистанционной огневой поддержки; - Взрывчатку используемого Мандатом стандарта; - Перечень необходимых позывных, кодов, частот, ключей для имитации операции мандата и проникновения на базу.
Сам Харкер готов был взять на себя пункт 4-4.1 (при содействии Кассия в фабриковании документов), пункта 2-2.1, а также посильно принять участие в выполнении остальных задач.
|
Грех. Чем дольше Мир жил на Сифонии, тем больше он убеждался, что этот мир погружен в пучину греха. Он видел подобное раньше, и тогда, в его слепоте, ему казалось это естественным. Ныне же, после обучения у мастера, после службы Инквизиции, после осознания того, какими ресурсами в действительности располагают верные слуги Императора, порядок вещей, где злу продолжали процветать, где в пучинах улья зарождались гнилостные семена Хаоса, естественным ему более не казался. И не казалось ему естественным бездействие, хотя на логическом уровне он и понимал, что изменения не происходят сразу, что к дарованию смерти некоторым людям нужно готовиться, что нужно ждать подходящего момента. Но каждый день, каждый час, каждая минута, когда его клинок не обагрялся кровью предателей великого дела Бога-Императора и Верных Примархов, он терзался сомнениями. Правильно ли он поступает. Правильно ли поступает Кирпич. И, когда сомнения становились особо сильными, Соломон молился, надеясь, что Император даст ему какой-то знак.
Но Император молчал. В подворотнях, где, верный своем слову, Соломон ломал лица возомнившим себя охотниками, но оказавшимся дичью бандитам дубинкой, а потом молился среди бездыханных, лежащих в мокрых дождевых лужах тел. В центральных частях улья, где толпы спешащих по своим делам не обращали внимания на человека в капюшоне, стоящего у стены и молящегося. Перед величественными статуями на входах в храмы Императора, где Мир не выделялся среди сотен, а то и тысяч верующих и паломников, которых какие-то обеты забросили на этот мир, ныне почти лишенный какой-либо святости. Император молчал, и это заставляло Соломона тянуться к людям, которые были ближе к Нему, чем он сам, и которым он мог доверять. К человеку, если быть более точным. Кирпич, несмотря на формальное право действовать от лица Его, которое он регулярно подчеркивал, не был в глазах Мира ни первым, ни вторым.
Ионикия. Человек, который поверил его словам сразу же, и без которого, возможно, вокруг внезапно осененного милостью Императора бандита, случилось бы кровопролитие среди слуг Инквизиции. Чистая вера Сестры Битвы была одним из немногих огоньков света на этом мрачном мире, и, не имея возможности погрузиться в свет резни еретиков, не видя сквозь нависшие над Сифонией облака неверия сияние Императора, Соломон тянулся к сестре Виссии. Их совместные уроки были единственным временем, когда сомнения отступали, а руки не двигались, автоматически перебирая позиции священных хватов меча. И Соломон делал успехи. Хотя он и не обладал исключительной памятью или выдающимися умственными способностями, он не был бездарем, и был прилежным учеником. К моменту, когда Кирпич наконец-то призвал их к себе, он уже изучил основные молитвы и начал читать основные канонические книги. Пока в переводе, но и обучение Высшему Готику продвигалось успешно.
В свободное время он готовился к новому заданию. Лишенный возможности чувствовать священный вес меча в руке, он делал все, что мог – из подручных материалов смастерил тупое подобие, и отрабатывал удары и маневры. Практиковаться приходилось, к сожалению, в подворотнях. В результате начали пропадать некоторые местные бандиты, из мелких, которым до организации и снаряжения телохранителей Каллисто было далеко. Довольно быстро Мир выяснил, что если сбросить труп в местную канализацию, то, скорее всего, его уже никто и никогда не найдет. Хотя дубинка была мерзким с точки зрения Соломона оружием, его долг был перед Императором, и Император требовал, чтобы даже с недостойным оружием Мир был эффективен в бою. По началу Соломона беспокоило то, как Кирпич воспримет последствия его самодеятельности, но под конец это беспокойство отошло на второй план. Убийство грешников успокаивало его на некоторое время, заставляя отрешиться от мыслей о том, что он должен перерезать глотки предателям куда более высокого полета.
Но вот пришел долгожданный день…
Переговорная комната, по которой носился вонючий дым сигары Кирпича, была не самым любимым местом Соломона. Скорее наоборот, здесь он чувствовал себя запертым зверем, запертым в одной клетке с дрессировщиком. Как и зверь, он мог ударить быстрее, но как и у зверя, у него был несколько другой статус, и загрызенного дознавателя пока что бы ему не простили. Пока что. И приходилось прыгать через кольца, чтобы заслужить очередной кусок мяса.
И Кирпич открыл свою речь, как обычно, с оскорбления и принижения окружающих. За прошедшее с знакомства время Соломон успел немало подумать над этой особенностью дознавателя. И, по правде говоря, временами ему казалось, что она его и погубит. А еще ему отчаянно хотелось увидеть в одной комнате дознавателя и инквизитора, и посмотреть, как они будут общаться. Сочувственно взглянув на "мрачного хрена" (не то чтобы это сочувствие отразилось на заросшем бородой лице Мира), он приветственно кивнул Харкеру. Под конец, они были в каком-то смысле коллегами. И продолжил слушать брифинг.
Операция по подставе генерала Хана продолжалась. Отвлечение на загадочных конкурентов не предусматривалось, Кирпич решил не менять приоритеты. Вместо борьбы с богомерзкой ересью политические игры. Скрипнув зубами, Мир заставил себя оставить этот момент без комментария. Целью был некий маркграф, которым Кирпич воспользовался, и которого хотел устранить, как потенциального свидетеля. Попутно подставив Хана.
Похоже, дознаватель Сайрус работал по нарастающей. Сперва «своих» солдат СПО, затем «своего» маркграфа. Соломон решил, что если за этим последует «свой квартал города», то, несмотря на то, что оный квартал населен будет преимущественно грешниками, он все-таки проверит на мечеустойчивость глотку Кирпича.
К тому же, пока что выходило, что вместо того, чтобы просто ликвидировать угрозу, они наоборот, делают за Хана грязную работу. Переход аристократии в оппозицию убийство Мак’Крида не гарантировало. Судить о нравах аристократии убийца не мог, но причин подозревать то, что они сильно отличаются от пещерных банд Волга у него не было. И там сильная банда, вырезавшая самого сильного конкурента, не заставляла остальных объединиться. Она становилась главной. До того момента, пока не появлялся кто-то сильнее, или же внутренние разлады заставляли банду распасться. Страх - эффективный стимул к сотрудничеству.
Дознавателю виднее. Дознавателю виднее?
Мир дернул щекой. И как раз в этот момент Кирпич обозначил момент проведения операции. Помимо прочего, им предлагалось омрачить убийством священный праздник.
- У овец есть свойство. Они не бунтуют против волков и пастухов. Особенно если они тупые.
Мир посмотрел на Кирпича.
- Но это не моего ума дело. Смерть должна быть публичной, без возможности правдоподобного отрицания. Лучший способ – начиненная взрывчаткой техника, из парка Мандата. С людьми Хана внутри. Со снайперской подстраховкой. Управляемая со стороны. Возможно ли это с помощью благословения Омниссии? Этот вопрос предназначался техножрецу ячейки. Был еще один вариант, прибегнуть к колдовству Диего, но его предлагать Мир не стал. Меньше колдовства, меньше шанса на то, что в мир полезут порождения Темных Богов, используя псайкера, как мясную дверь.
- Альтернатива. Узнаем место очередной вечеринки маркграфа, надеваем форму, убиваем почти всех. Посыл – Хан не разбирает. Уйти будет сложнее, чем в прошлый раз. Но не невозможно. Это – улей.
|
Так часто случается, что в поисках нужного частенько находишь всякое разное, что в целом интересно и очень полезно, но никоим образом не связано с текущей целью твоих поисков. Вот и сейчас: мобилизовав все уже наработанные связи в свете и полусвете Синофии, Диего искал информацию о Пустых Людях - а вместо этого нашел интересные сведения об одном из местных аристократов. Казалось бы, что необычного? Ну увлекается благородный человек коллекционированием артефактов древней династии. Ну демонстрирует наиболее ценные экземпляры своей коллекции узкому кругу близких друзей, попасть в который не так-то просто? Бог-Император не даст соврать - подавляющее большинство известных Диего аристократов отличалось привычками подобного сорта. И хорошо еще, если их увлечения не касались еретических томов или артефактов мерзких ксеносов. Но два момента определенно выбивались из общей картины.
Первым было поразительное единодушие самых разных людей в том, чтобы не выдавать непосвященному ни единого намека на то, что именно им довелось увидеть за закрытыми дверями. А это притом, что аристократы в принципе любили щегольнуть знанием чужих секретов, а благородное искусство оставления намеков ими впитывалось, почитай, с молоком матерей и кормилиц. Наиболее вероятной причиной подобного единодушия было то, что "артефакт старого Хаарлока" был не совсем тем - или совсем не тем - за что его выдавали.
Вторым примечательным моментом было то, как резко начинало улучшаться положение тех, кто вступал в "ближний круг" виконта Сур’Секула. Их отмечали, награждали должностями, с ними заключали выгодные контракты... Как будто знакомство с таинственным артефактом само по себе наделяло их удачей во всех начинаниях. Диего не верилось, что это просто совпадение. Куда вероятней была версия о том, что "внутренний круг" оказывал своим неофитам протекцию по всем фронтам, закрепляя и усиливая их лояльность. Вполне возможно, что под личиной "клуба любителей древности" зреет новая, прочно спаянная организация знати, намеренная взять власть в Синофии в свои руки.
Все указанные соображения Диего изложил в скупой аналитической записке, которую направил всем своим товарищам и отдельно - самому Кирпичу. Он в принципе не имел привычки скрывать найденную информацию (по крайней мере, пока она не несла ценности для него лично), а после истории с Пустыми Людьми подобный жест выглядел еще более изящно.
________________________________________________________________________________________________
Долгожданный брифинг, на котором им был представлено "пополнение", проходил в той же самой переговорной, где пару недель назад произошло явление имперского святого. Интересно, жив ли он там еще? Так или иначе - лорд-инквизитор прислал им помощь, и грех было не воспользоваться его милостью.
Изобразив на лице одну из самых располагающих своих улыбок, псайкер крепко вцепился взглядом в представленного арбитра. Крепкое, подтянутое тело, бледная кожа человека, не жалующего солнце, шрамы на лице и волосы, на которых не помешало бы обновить краску. Чем-то он напомнил Диего его собственное отражение в зеркале. С поправкой на благородную кровь и Дар Императора - обстоятельства, каждое из которых в корне меняет саму суть человека. В любом случае, увиденным Диего остался доволен - остальное можно было узнать, когда он заговорит. Не говоря уже о кибер-фелиноиде, на которого отпрыск дома да Коста уже хотел посмотреть вживую.
Но пока что говорил Кирпич. В своей излюбленной манере сочетая важную информацию с эмоциональными комментариями. Значит, их задача - убить собственного союзника? Так, чтобы ни у кого из свидетелей не осталось сомнений в том, что сделали это именно люди Хана? И при этом свидетелей оказалось достаточно, чтобы весь высший свет Синофии оказался охвачен паникой. Чем не задачка для бравых аколитов Инквизиции?
Когда Кирпич закончил говорить, Диего не спешил задавать вопросы. Ему было интересно, как на сказанное отреагируют остальные - и прежде всего их новенький. Надо сказать, и здесь он не разочаровал псайкера - задал вопросы сугубо важные и по делу. Те, которые в голове держал и сам Диего. При этом не стал рваться вперед, демонстрируя свое рвение, а проявил тактичность, позволив лидеру группы - либо тому, кто пользовался наибольшим авторитетом - выступить первым. Наивный, он еще не знал о том, какие порядки приняты в их ячейке. Поэтому Диего решил немного подыграть новичку, задав вопрос, балансирующий на опасной грани с глупостью.
- Задача состоит в том, чтобы убедить в нашей версии именно знать, или еще и широкие массы?
Кирпич, как раз хорошенько затянувшийся сигарой, отвечать не торопился. Лениво выдохнул дым, откинулся на спинку кресла и произнес.
- Диего, вот что я всегда в тебе подмечал, так это умение замечать, блядь, очевидные вещи. Разумеется, мне нет никакого дела до то, о чем там думает серая скотинка из мануфакторумов или голытьба из трущоб. Ссать кипятком от полученных новостей должна именно знать... но если по столице также поползут слухи о намечающейся войнушке между Ханом и аристократией - я буду чертовски доволен.
Проявляя тактичность, Диего не стал упоминать, что парой минут назад Кирпич произнес совершенно обратное.
|
За проведённое ими на Синофии время аколиты уже успели немного привыкнуть к здешней обстановке: постоянно рыдающее небо, мрачные и подозрительные люди без капли веры в сердцах, декадентная и параноидальная знать, полнейший произвол планетарных инфорсеров и СПО — всё это стало частью каждодневной рутины. Эти две недели оперативники вели свои расследования или выполняли поручения Кирпича, зачастую состоявшие в том чтобы за кем-то проследить, кого-то запугать, с кем-то поговорить или кого-то сопроводить. В свободное же время аколиты учились или попросту снимали напряжение в местных барах и борделях. А кто-то даже умудрялся совмещать всё вышеперечисленное.
И тем удивительней для ячейки Сайруса было увидеть над головами чистое лазурно-синее небо без единого облачка. Причём, по странному совпадению, в тот самый день когда на Синофию прибывало подкрепление отправленное лордом-инквизитором Штернбергом. Возможно как раз из-за нелюбви к таким вот совпадениями или может просто компенсируя избыток солнечного света, Кирпич в этот день был мрачнее тучи, угрюмо посматривая в небо в те свободные минуты что ему выдавались. Впрочем, у оперативников не было причин разделять угрюмое настроение Джозефа: помимо скорого прибытия человека разбирающегося в местной кухне — что всегда было хорошо — они могли порадоваться успешному завершению ряда расследований.
В перерывах между обслуживанием техники, созданием фальшивых документов и ликбезом о Пустых Людях который он проводил для Ионикии и Диего, Кассий старательно рылся в архивах пытаясь найти представителей знати отличившихся странным поведением в последнее время. В результате своего исследования Кассий лишь понял, что “странное поведение” для здешней знати вещь столь же естественная как инцест и убийство родни — почти все декаденствующие аристократы Синофии увлекались эзотерикой или сидели на запрещённых в Империуме наркотических веществах. А в целом, несмотря на царящий здесь застой увлечения знати порой менялись быстрее чем клиенты у портовых шлюх. Куда более интересными и наводящими на размышления оказались отчёты о финансовом положении местных аристократов. Довольно быстро разобравшись в паттернах денежных операций, Кассий нашёл одну любопытную аномалию выделяющуюся из ряда типичных прожигателей денег и любителей жить не по средствам — некого барона Гассейна Вермульда, который шесть лет назад загадочным образом разбогател. В иных обстоятельствах фактор мог бы пройти мимо, сочтя графа ещё одним идиотом влезшим в долги чтобы поддерживать расточительный образ жизни, но совпадения в датах были слишком уж подозрительными на его вкус. Конечно всё могло быть куда проще: граф, как писалось в местных газетах, мог действительно взять кредит у Кринов. Проблема была в том, что Крины, да и любые другие возможные кредиторы, отличались определённой жесткостью при ведении дел с Синофией и давали в долг немного и на короткие сроки. Но сам граф то ли был не в курсе этого нюанса, то ли что-то ещё, но его расходы и не думали снижаться и он продолжал устраивать банкеты и закатывать пирушки не капли не задумываясь о завтрашнем дне. Более того — похоже количество устраиваемых Гассейном мероприятий в последние полгода только возросло. И это при видимом отсутствии каких-либо доходов.
Диего в свою очередь зашел с другого конца и скупому анализу данных предпочёл личное общение. Используя уже имеющиеся заготовки ему удалось втереться в доверие к некоторым представителям младших домов и узнать кое-какую чувствительную информацию. Несмотря на всю свою неприязнь к Хаарлокам, корни которой уходили ещё ко временам основания колонии, местные аристократы в типичной для себя алчной манере очень интересовались всевозможными интересными вещичками принадлежавшими этой династии и Диего как раз удалось узнать про одного такого типа, сумевшего получить в своё распоряжение кое-что интересное. Виконт Серам Сур’Секул, влиятельный член благородного дома с местом в Кворуме — официальном правящем органе Синофии — очень любил устраивать званые вечера на которых избранным гостям за закрытыми дверьми демонстрировался некий “артефакт старого Хаарлока”. Любопытным было то, что при всей своей любви посудачить никто из аристократов не выдал что он там увидел… зато у многих таких гостей дела впоследствии шли в гору. А ещё поговаривали что виконт имел какие-то дела с ныне покойным Каллисто и вполне мог что-то знать об обстоятельствах гибели криминального авторитета. Вопрос был скорее в том, как к нему подойти — к сожалению виконт был одним из тех, кого сенешалю Саберхагена не удалось купить с потрохами.
Расследование Георга проходило куда как тяжелее чем у остальных аколитов: все эти две недели арбитр, не щадя живота своего, ходил по барам, борделям и наркопритонам Синофии с почти тщетной надеждой найти хоть сколько-нибудь схожий запах с тем, что он учуял в особняке Каллисто. Учитывая размеры Синофии Магна, Георг мог надеяться лишь на удачу — при всём своём желании и выносливости кибернетического организма для того чтобы обойти все столичные увеселительные заведения ему потребовался бы не один год. Но леди Фортуна, разнообразия ради, решила всё же повернутся к арбитру своим обворожительным бюстом: вечером за день до прибытия подкрепления, когда уже казалось что все его усилия пропали даром и он две недели впустую выпивал и ходил по шлюхам, аугментическое обоняние Георга учуяло искомый запах на границе Второго района, где зачастую проводили свой досуг прихлебатели декадентной синофийской знати обитающей в соседнем Седьмом районе. Это был едва заметный фантом найти который можно было лишь чудом, но единожды взяв след Георг, подобно ищейке, уже не терял его. В конце концов запах привёл арбитра в весьма достойный по меркам Синофии бар — ничего особенного по экспертному мнению Георга, но здесь по крайней мере были чистые стаканы и подавали неразбодяженное спиртом пиво. Тем не менее, несмотря на однозначный успех — всё же поиск конкретного запаха в городе с многомиллионным населением был задачей как минимум нетривиальной — Георга кое-что смущало, если не сказать, беспокоило. С одной стороны он мог поставить на кон свою печень, что запах который он учуял в поместье Каллисто и запах в этом баре принадлежали одному и тому же человеку, но с другой… был в нём какой-то странный оттенок, суть которого Георг не мог толком описать — всё же человеческое сознание не было предназначено для такого подробного анализа данных от обонятельных рецепторов. Но так или иначе, ему удалось найти хорошую зацепку и возможно разматывая её аколитам удасться выйти на того, кто ухитрился обойти их, благо что нужный запах всё равно продержится в баре и окрестностях ещё некоторое время.
Результаты замаскировавшейся под паломницу Ионикии были не столь впечатляющими как у её коллег, но и ей удалось узнать кое-что интересное. Собор Основания Крестового Похода, куда она зашла во время “паломничества” переживал не лучшие свои дни — некоторые из декоративных ажурных арок осыпались, часть витражей была заделана проржавевшими железными листами, места для горгулий пустовали а статуи украшавшие стены были разрушены до такой степени что сложно было понять кого они изображали изначально. Ещё печальней было видеть этот собор в таком плачевном состоянии осознавая что когда-то своим величием, богатством и исполинскими размерами он мог посоперничать с крупнейшими соборами сектора. Внутри обстановка была немногим лучше чем снаружи: несмотря на все старания служителей Министорума царящее запустение было видно даже самому неискушенному взгляду. Мраморные плиты пола стёрлись и местами даже потрескались, скамьи выглядели так словно их следовало уже давно отправить в топку, а иконы с облезшей позолотой своим видом вызывали скорее жалость нежели трепет в сердцах прихожан. Епископ Мирмидий, отвечавший как за этот храм так и за всю синофианскую епархию, удивительно органично вписывался в здешние реалии: худой словно скелет, с бледной и чуть ли не просвечивающей кожей, в поношенной рясе и выцветшей епитрахили, но с ясным и пылающим огнём взглядом. Ионикии он чем-то напомнил старого орла — потрёпанного жизнью и с вылезающими перьями, но всё ещё грозного и могучего. Своим хриплым, но полным веры голосом он рассказывал что Синофия погрязла в грехе, что верха прожигают жизнь выжимая из богобоязненных подданных Золотого Трона последние соки и что низа волнуются за спасение своих бренных тел, а не бессмертных душ, и вместо того чтобы в сложные времена раскрыть своё сердце пред Богом-Императором местные жители предпочитают обращаться к своим древним легендам. Он обличал как криминал проникший во все сферы жизни Синофии, от дна Тринадцатого района до самой верхушки шпилей, так и имперские Адептус, бросивше мир и его жителей на произвол судьбы, тем самым нарушив свой священный долг перед Повелителем Человечекства. Пустые Люди же, по его мнению были испытанием ниспосланным Богом-Императором на этот мир погрязший в грехе, а события шестилетней давности были лишь предзнаменованием чего-то куда большего. С твёрдой уверенностью в голосе он заявлял что лишь те кто сохранил веру в сердцах будут спасены, тогда как остальных ждёт лишь смерть и проклятие вдали от благословения Золотого Трона. Насколько Мирмидий был верен в своих убеждениях было вопросом отдельным ответа на который Ионикия не знала.
К сожалению, пока аколиты вели расследования и выполняли поручения Сайруса, Иезекииль Харкер мог лишь читать инфопланшеты, да перебирать воспоминания шестилетней давности, в то время как небольшое транспортное судно летевшее на Синофию перемещалось через варп. Иезекииль мог бы счесть везением что корабль летящий в нужное место нашёлся так быстро, но скорее всего причина такой редкой удачи заключалась в добром слове и инсигнии инквизитора Штернберга, а не в том что рейсы на Синофию стали чаще — за эти шесть лет с этим миром конечно могло произойти многое, но в чём Иезекииль был уверен точно, так это в том, что Синофия не стала богаче.
Ожидаемо где-то на середине пути у Иезекииля закончились материалы для изучения, а потому оставшееся до прибытия время он развлекал себя общением с немногочисленными другими пассажирами, офицерами корабля и вознёй с настройками своего “кибер-мастифа”. Подарок лорда-инквизитора отличался большой… темпераментностью и требовал к себе особого подхода. Будучи не совсем стандартной моделью сделанной на базе фелионида, этот кибер-питомец отличался способностью к автономным действиям, а также умел хорошо прятаться, нападать из засады и самостоятельно приходить на выручку хозяину. К сожалению у высокой автономности были и свои недостатки, например, постоянно слетающие настройки и необходимость выставлять точные параметры целеуказания, иначе могли произойти курьёзные и откровенно неловкие ситуации.
Окончание полёта Иезекииль встретил с нескрываемым облегчением: едва грузовик занял орбиту над Синофией он оставил распоряжение относительно своего объёмного багажа и погрузился на борт видавшего виды челнока вместе со своей кибер-пантерой. Стоило ли и говорить что помимо самого Иезекииля и его кошки в пассажирском отделении транспорта больше никого не было?
А вот что действительно вызвало у Иезекииля удивление, так это ясное и чистое небо встретившее его когда он спустился по рампе челнока. От столь непривычного вида Иезекиилю, хорошо знавшему особенности местного климата, даже стало как-то не по себе, что моментально учуяла кибер-пантера, начав негромко урчать и яростно хлестать себя по бокам длинным и толстым хвостом.
- Добро пожаловать в Синофию Магна, сэр, – на площадке следователя встретил молодой арбитр в панцирной броне и со шлемом зажатым подмышкой. – Лейтенант Фиад Константин, меня направили чтобы сопроводить вас до крепости, – представился он. – Вижу вашему питомцу здесь уже не нравится, – добавил арбитр, бросив заинтересованный взгляд на кибер-пантеру.
Похоже маршал синофианского отделения Адептус Арбитрес хотел произвести хорошее впечатление на свалившегося как снег на голову инспектора и расщедрился аж на целый спидер, а потому Иезекииль добрался до башни Хаарлока, где на данный момент дислоцировались слуги Лекс Империалис, буквально с ветерком и без каких-либо препон и задержек.
В лучах солнца был особенно заметен контраст между башней Хаарлока — монументальной конструкцией из чёрного камня с бронзовой крышей, сияющей в солнечных лучах — и типичными местными строениями бывшими приглушенных тонов и богато украшенными орнаментом. А благодаря тому что башня располагалась на возвышенности, создавалось ощущение некой властности — словно она нависает над Синофией Магна и наблюдает за происходящем в городе свысока. В чём-то размещение здесь арбитров было довольно символичным, хоть такой цели решение Кворума и не имело — скорее они просто хотели задвинуть надоедливый арбитрат куда подальше. Башню окружала стена из роккритных плит c бронированной галереей утыканной бойницами. Дополнительной защитой от возможного штурма служила вьющаяся поверх стены колючая проволока. Главные ворота прикрывала башня с автоматическим тяжелым болтером, а во внутреннем дворе на пласкритовой площадке стояли ряды БТР Рино и более тяжелой бронетехники. За ними располагалась посадочная площадка, куда Константин и приземлил спидер. Вход же в саму башню располагался под монументальной аркой, на которой были вырезаны десятки пауков ловящих звёзды в свою паутину. Над аркой был расположен символ Адептус Арбитрес, казавшийся неуместным и аляповатым на фоне мрачного и не очень приятного на вид герба Хаарлоков.
Пройдя по ступеням и миновав высокие металлические ворота, Иезекииль оказался в глухом холле заканчивающимся массивными дверьми обитыми медью или красным золотом. У дверей стоял охранный пост со скучающим арбитром в панцирном доспехе. По опыту следователя, где-то здесь наверняка находилась ещё и выдвижная автономная турель. Перепроверив документы Константина и Иезекииля, часовой кивнул сослуживцу, после чего, немного повозившись с когитатором, повернулся к следователю.
- Сэр, чтобы пройти дальше я должен провести сканирование, – произнёс он, поднимаясь с кресла. Иезекииль без особых колебаний согласился — всё равно в поддельном астропатическом сообщении были переданы его данные, а потому бояться было нечего.
И действительно — спустя пары минут работы ауспексом дежурный удовлетворённо хмыкнул и протянул оперативнику карточку временного пропуска.
- Вижу вам довелось через многое пройти, – с уважением сказал он, явно имея в виду неслабое количество аугментаций в организме Иезекииля.
К сожалению это не помешало ему отказать в доступе в башню пантере — дежурный проявил редкое упорство, не пожелав пропускать в здание кибер-фамилиара неустановленной модификации, а потому Иезекиилю не оставалось ничего иного кроме как уступить и приказать питомцу оставаться в холле.
Миновав турникет и пройдя через двери в конце коридора Иезекииль оказался в просторном помещении с высокими потолками. Похоже когда-то это место было гостевым залом башни, но всю роскошь и богатства из него вынесли мародёры сразу как до Синофии дошла новость что Эрзамус Хаарлок пропал без вести. Мусор же оставшийся от топорной работы грабителей был безжалостно выброшен переехавшими в башню арбитрами. Теперь это был абсолютно пустой зал с четырьмя небольшими комнатами в углах, каждая из которых охранялась боевым сервитором со встроенным тяжелым болтером — случись кому-то штурмовать это помещение, вышедшие из-за дверей нападающие сразу же окажутся на линии огня и практически без укрытий.
- Если вы не против, то я устрою вам небольшую экскурсию, сэр, – предложил Константин, на что Иезекииль ответил согласием, не видя причин отказываться от информации плывущей прямо ему в руки. Тем более вряд ли молодой арбитр предложил бы показать башню не поступи ему соответствующий приказ от командования.
Неудивительно что условия в которых жили и работали Адептус Арбитрес на Синофии были далеки от идеальных — жилые помещения располагались на втором уровне, там где когда-то располагался музей в котором хранились всевозможные артефакты собранные Хаарлоками. Теперь же, полностью очищенный от изначального содержимого, уровень был превращен в бараки где двуспальные кровати были отделены друг от друга флак-листами и брезентовыми навесами. Окна были наглухо закрыты и даже в такой на редкость ясный день солнечный свет едва-едва достигал помещения сквозь узкие бойницы ставен. Вентиляция работала из рук вон плохо, а потому запах в помещении стоял чрезвычайно тяжелый. Возможно было и к лучшему что пантера осталась дожидаться Иезекииля на входе. Также здесь располагался и арсенал арбитров, куда имел доступ только лично маршал Скармэн и старший лейтенант Лана Рубрико, бывшая интендантом синофийских арбитров. Двери в арсенал были дополнительно защищены сервитором с тяжелым болтером.
- Мы выделили для вас отдельную койку, но к сожалению ничего более мы предоставить не можем. Вы сами видите в каких условиях нам приходится жить, – начал было Константин, но Иезекииль прервал его оправдания, сказав что он изначально собирался жить в одной из гостиниц, да и его расследование не предполагало слишком уж частые визиты в Башню Хаарлока, что немного успокоило лейтенанта.
На третьем уровне когда-то располагались многочисленные личные кабинеты, библиотеки, покои и технические помещения. Несмотря на то, что большая часть помещений была либо заброшена, либо опечатана, именно здесь находились основные рабочие места арбитров. В помещении что служило Хаарлокам обеденным залом арбитры и вовсе разместили штаб, поместив туда массивные когитаторы, вокс-передатчики с тройным шифрованием, пикт-проигрыватели, авто-писарей и иное необходимое оборудование. Впрочем, несмотря на это, опытный взгляд Иезекииля легко определил катастрофическую нехватку людей. Видимо уловив его мысли, Константин пояснил что они насколько могут стараются использовать технические средства для мониторинга происходящего в Синофии Магна чтобы сократить требования по персоналу, но даже так большая часть арбитров вынуждена работать в две смены. Маршал как может выбивает подкрепления и необходимое оборудование, но Сцинтилла отвечает молчанием. На этих словах лейтенант замялся и неловко спросил проверяющего, не может ли он хоть как-то посодействовать в решении вопроса с подкреплением.
На самом верхнем уровне, который — судя по настенным фрескам изображающим астрономические и астропатические карты — когда-то являлся обсерваторией, располагался кабинет маршала Кольхиса Скармэна, командующего силами Адептус Арбитрес на Синофии. Представив Иезекииля пред ясные очи своего начальства, Фиад Константин удалился из кабинета, оставив оперативника наедине с маршалом. Ожидаемо тот отнёсся без энтузиазма к прибытию инспектора с неясными целями и добрых часа два продержал Иезекииля в своём кабинете, проводя экспресс-допрос скверно замаскированный под рабочую беседу. К счастью, маршала удовлетворило то, что Иезекииль не собирается откровенно вмешиваться в работу его и без того скудного штата, а потому Скармэн лишь ограничился ворчанием, что руководство сектора отправляет ему инспекторов с непонятными заданиями. Дождавшись окончания этого потока жалоб Иезекииль с тщательно скрываемым облегчением выдохнул и поспешил раскланяться. Больше его в башне Хаарлока ничего не задерживало и теперь можно было наконец приступать к настоящему заданию.
Спустившись вниз и поменяв временный пропуск на постоянный, оперативник приказал уже успевшей немного задремать пантере следовать за ним. Как и всегда когда ей мешали спать, большая кибер-кошка недовольно заурчала, но приказ выполнила и, как следует потянувшись прогревая суставы, мягко двинулась за своим хозяином. На входе в городскую черту Иезекииль, не желая выделяться своим необычным питомцем, приказал кибер-пантере включить режим невидимости, на что большая кошка басисто мяукнула и длинными прыжками устремилась в подворотню, на ходу активируя хамелиолиновое покрытие. Иезекииль даже не стал оборачиваться, твёрдо зная что кибер-пантера теперь будет следовать за ним окольными путями и случись что сразу же придёт на помощь.
В Синофии Магна сегодня было необычайно оживлённо: люди толпились на улицах, возбужденно обсуждая редкий солнечный день и просто любовались ясным голубым небом. Иезекиилю ещё повезло что точка рандеву была расположена недалеко от башни Хаарлока — добираться пешком до удалённого места, при этом продираясь через людские массы было бы как минимум утомительно, а как максимум можно было и вовсе “потерять” что-нибудь ценное. Всё же обладателей быстрых и ловких рук в таких толпах всегда хватает.
На точке рандеву его уже ждал прогретый спидер с пилотом. Убедившись что за ним нет хвоста Иезекииль подозвал пантеру и погрузился в салон спидера, который, к счастью, был достаточно просторен чтобы оперативнику не пришлось брать свою большую кошку на руки — всё же для такого она была тяжеловата. Впрочем, пантера всё равно положила Иезекиилю на колени свою массивную голову и начала громко, словно байк, мурлыкать.
Десять минут спустя массивный спидер плавно приземлился на крыше особняка выкупленного Авелем Лебланом под оперативную базу, где сейчас также базировалась ячейка Джозефа Сайруса. Иезекииля на посадочной площадке встретил опрятно одетый дворецкий. Представившись, он рассказал новоприбывшему что багаж уже был доставлен с грузовика и показал где его сложили. Также он показал Иезекиилю комнату где тот мог разместить своего кота, а затем и вовсе устроил небольшую экскурсию по поместью, которая закончилась схожим образом с визитом в башню Хаарлока — в кабинете начальства. Впрочем, беседа с Джозефом Сайрусом оказалась довольно короткой — Кирпича интересовало лишь как Иезекииль добрался и что ему удалось узнать от арбитров. Получив что хотел, Джозеф сказал оперативнику что у того есть несколько часов на отдых и приказал выметаться из его кабинета.
Знакомство с пополнением в ячейке Сайруса состоялось во второй половине дня, когда все оперативники вернулись на базу, в уже ставшей хорошо знакомой аколитам переговорной. Кирпич как обычно сидел откинувшись на кресле и покуривая сигару, а рядом с ним стоял крепкий, немного бледноватый тип в гражданском.
- Итак, как самые умные уже могли догадаться — этот мрачный хрен и есть наше подкрепление, – саркастично заявил Кирпич. – Сказать по правде, когда мне пришло сообщение что наш повелитель решил отправить нам подмогу я испытывал определённый энтузиазм... но посмотрев вблизи на того, кого нам в своей бесконечной мудрости прислал лорд Штернберг, я понял что мой оптимизм был нехерово так преждевременным, – Иезекииль был в курсе о весьма специфической манере Джозефа вести беседу.
- Так что прошу любить и жаловать — Иезекииль Харкер. Следователь и инфильтратор способный выдать себя хоть за мою родную маму. А еще, что для нас самое главное, он работал на Синофии шесть лет назад расследуя те самые события. Ах да, если увидете в поместье здорового кибернетического фелиноида — не пугайтесь, это его бессменный напарник. Только постарайтесь его не злить, иначе эта железная скотина обглодает вам лицо, – как и обычно сложно было понять — Кирпич издевается, говорит правду или что-то посередине.
- Ну а теперь, когда мы закончили с расшаркиваниями, – Джозеф жестом указал чтобы Иезекииль встал с остальными оперативниками. – Я перехожу к самому важному — нашей следующей операции, – дознаватель как следует затянулся сигарой и выпустил в воздух облачко ароматного дыма.
- Сейчас основным и самым опасным нашим противником является Хан, про которого вы все уже знаете — невероятно дерзкий и амбициозный хер и как любой хер настолько же дерзкий, Хан видит себя исключительно верховным правителем Синофии, а потому договариваться с ним лишь себе дороже, – недовольно процедил Кирпич, сделав ещё затяжку. – При этом, он ничуть не менее продажен чем остальная здешняя знать — всё это дорогое оружие, продвинутое снаряжение и новая техника которыми щеголяют его прихлебатели закупаются на деньги Кринов.
- На данный момент мы не можем выступить против него открыто — Хан контролирует немалую часть СПО и после недавних событий явно попытается устроить чистки рядов. К тому же, немалому количеству знати его существование даже выгодно, а потому нам нужно действовать тоньше, – губы Сайруса искривились в злобном оскале. – И перво-наперво нам нужно лишить его поддержки аристократов. Нужно показать этим жирным обленившимся котам, что Хан не собирается играть по правилам и совсем уже потерял берега.
- А потому нашей целью является маркграф Альраам Мак’Крид. Системный противник Хана — раньше был одним из ключевых спонсоров СПО, из-за чего имел на них огромное влияние. Разумеется он старательно использовал этот факт для давления на конкурентов, одному из которых и пришла в голову охуенно гениальная мысль пригласить сюда этого вконец отбитого наёмника вместе с его сворой, – Сайрус положил на край стола активированный инфопланшет.
- Даже сейчас он сохранил определённое влияние на СПО, чем мы и воспользовались в прошлой операции, – этими словами Кирпич намекнул, что аристократ формально является либо одним из аристократов купленных с потрохами Саберхагеном, либо, по крайней мере, союзником.
- И сейчас, когда Хан рвёт и мечет, прочёсывая свои ряды на предмет предателей и людей купленных с потрохами… в таком состоянии он вполне может решиться на ответные меры — например прямую ликвидацию уже сидящего у него в печёнках оппонента, – слова “ну и кому какое дело что ликвидацию на самом деле проведём мы, а не он?” остались неозвучены, но все уже достаточно давно работали с Кирпичом чтобы прекрасно понимать, что он имел в виду.
Оперативникам предстояло ликвидировать одного из своих, в общем-то, союзников обставив покушение под работу людей Хана. Ещё один славный день посвященный работе на благо Империума Человечества.
- Так вот, ликвидация будет проведена с максимальным резонансом, скорее всего в ходе ближайшего праздника, – оперативники знали что через две недели будет день основания Синофии — главный планетарный праздник после Сангвиналий. – Впрочем это не важно. Важно то, что на ликвидации откровенно засветятся бойцы Мандата, что в свою очередь откроет глаза знати — до этих тупых овец наконец дойдёт что Хан не будет их обстригать, а тупо поведёт на убой. И как и полагается тупым овцам, они попытаются найти нового пастуха, – довольно оскалился Кирпич, после чего затушил почти докуренную сигару.
- Ну а теперь без паясничества, – резко посерьёзнел Сайрус. – Мне в общем-то похер как вы грохнете Альраама — снайперским выстрелом, нападением отряда Мандата с характерным вооружением, заложенной вовремя взрывчаткой или тараном толпы на чёрном Джиринксе. Нам нужны две вещи — как можно больший резонанс и чтобы каждый бродяга просящий милостыню в Тринадцатом районе знал, что за убийством стоит Хан. Надеюсь я высказался достаточно ясно? – Кирпич обвёл взглядом аколитов.
- Отлично. Я рад что все меня поняли. Надеюсь что на этот раз всё обойдётся без эксцессов, – добавил Сайрус недовольно поморщившись. – Тогда переходим к непосредственному планированию. Вопросы, уточнения, мысли — можете высказывать всё что у вас на уме. Я сегодня добрый.
-
Капитальный пост
-
длиннопост про котов в день длинных котов!
-
Хороший пост. Немного даже напоминает мои собственные в лучшие времена. Понравилось, короче.
-
кот как живой
|
Кирпич явно любил поговорить. Возможно, не меньше, чем Люций. И, как и пария, в практически любой речи дознавателя звучало неприкрытое ощущение собственного превосходства, и неприкрытым оно было потому, что эти люди хотели, чтобы окружающие знали об их превосходстве. У вериспекса оно базировалось на его знаниях, у Кирпича – на его статусе. Приняв это и ничтожность (если не греховность) подобного самолюбования перед лицом Императора, смириться и не реагировать на подобное поведение кроме как в мыслях было проще.
Но манера, с которой Кирпич обозначил равенство своей воли и воли Императора, все же заставила пальцы Мира дрогнуть на рукояти меча. Эту сторону Инквизиции он принимал, но не одобрял. Величайший дар, возможность действовать от Его лица, они использовали без благоговения, и, похоже, забывали, что это именно дар, а не право. Забывали об ответственности, которую придется нести перед Золотым Троном, если этим даром они злоупотребят. Однако Мир не обладал правом судить. И не имел возможности по-настоящему влиять на решения Кирпича способом, исключавшим декапитацию последнего. И поэтому все, что ему оставалось делать, это верить.
Верить в то, что слова агента окажется достаточно, чтобы Кирпич поверил в необычность ситуации. И верить в то, что если пленник действительно озарен милостью Императора, то эта милость не покинет его и в этой ситуации.
И, когда плазменный пистолет Кирпича дал осечку, являя второе за этот день чудо, Мир сложил руки в благоговейном жесте аквиллы. Император явил свою волю, и остальное было несущественным. Наказание… для чуждого пути Моритат оно могло бы показаться относительно мягким, но Кирпич либо знал, либо по незнанию назначил весьма тяжелую епитимью. Пистолет, как и дубинка, были примитивным, не благородным, как сказали бы некоторые, нецивилизованным оружием. Эффективным в правильных руках, но вряд ли раскрывающим весь потенциал члена культа Моритат.
Но это было решение Кирпича.
Но что-то в словах, которыми дознаватель сформулировал это решение, зацепилось за сознание Мира. Кирпич явно видел свою речь издевательской, но Соломон увидел в ней был недоступный дознавателю символизм. До этого момента Мир не задумывался, что именно клинок, в его святой, многократно посвященной Богу Человечества смертоносной чистоте, осознал близость отмеченного самим Императором и остановился. Не сам Соломон, который лишь сделал выводы после явленного ему чуда. Правильные выводы, к счастью.
Мир с трудом подавил улыбку. Ему, точнее его мечу, удалось совершить то, о чем говорил учитель. Удалось почувствовать незримое. И это делало Соломона на один шаг ближе ближе к идеалу Моритат – единству меча и человека, в котором они оба становятся продолжением друг друга. Этот факт перевешивал наказание с лихвой.
Соратники убийцы, похоже, прониклись необычностью произошедшего. Ионикия не выдала своих переживаний, но Соломон подозревал, что ее чувства были близки к его собственным. Короткая молитва псайкера, который был достаточно скептически настроен, чтобы в момент обсуждения переложить ответственность на Люциуса, говорила о том, что и он уверовал в произошедшее чудо. Услышать "мать твою" от Аларда, который на войне наверняка повидал всякого, было просто приятно. Единственным исключением был Доу, но там, как подозревал Мир, дело было в имплантах и бионике. Убывает ли душа с бренной плотью, особенно добровольно замененной на металл и машины? Соломон не знал наверняка, но что-то отталкивало его и от "Великолепного Джорджа", и от Кассия.
И вот сейчас, когда Джордж взялся за ногу пленника с явным намерением пересчитать его головой все ступеньки отсюда и до камеры, Соломону пришлось приложить усилие, чтобы его слова звучали монотонно, и не выдавали раздражение экс-арбитром.
- Допрашивать проще без травм головы. Неси его нормально, Доу.
И, с почти небольшой, но все же заметной паузой, добавил.
- Пожалуйста.
После чего ответил дознавателю:
- Вопросов больше нет. Я принимаю епитимью, пока вы не освободите меня.
-
удивительно хороший и последовательный отыгрыш отбитого фанатика
-
Кирпич явно любил поговорить. Возможно, не меньше, чем Люций. Мир убъёт его последним. возможность действовать от Его лица, они использовали без благоговения "Ты просишь Императора защитить тебя, но просишь без уважения..." Ионикия не выдала своих переживаний Она люминесцирует)
-
На удивление милый фанатик
-
Достойно
|
Молча выслушав доклады аколитов и не дождавшись каких-либо комментариев от Люциуса, Кирпич подчёркнуто-спокойно достал гильотинку из внутреннего кармана и с сухим щелчком механизма отрезал кончик сигары. Оставшуюся часть сигары он положил в коробочку, стоящую на столе.
Закончив свой ритуал, дознаватель поднял глаза на парию.
- Люциус. У тебя есть что сказать? – с лёгкой усмешкой в голосе поинтересовался Джозеф. Люциус лишь кисло посмотрел в ответ, понимая что сейчас дознаватель будет вешать всех собак на него, хоть сам мальфиец и был здесь совершенно не причём.
- Кроме того что я изначально был против брать этот балласт? – пария кивнул на мешок с телом кланстера. – В общем-то нет, – добавил он.
- Очень жаль, – недовольно скривился Кирпич. – Тогда, будь добр, завари мне чаю, – попросил Джозеф, кивнув головой на электрический чайник, предусмотрительно стоящий на столике.
- Тебе с сахаром? – поинтересовался пария отыскав взглядом шкафчик с сервизом и направившись к нему.
- Не надо, я и так сладкий, – фыркнул Джозеф, после чего перевёл взгляд обратно на аколитов. В помещении повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь вознёй парии и шумом дождя за окном.
- Итак, думаю что начну с очевидного, – наконец произнёс Сайрус. – Я, блядь, просто охуенно вами разочарован. Кому из вас непонятен Имперский Готик? Я же сказал “проявлять скрытность”, то есть — поясняю для тех, чей интеллект находится на уровне огрина — пленных не брать! И ладно бы вы ещё взяли кого-то интересного, кого-то владеющего важной информацией… – Джозеф внимательно посмотрел на кланстера закутанного с ног до головы в транспортировочный мешок.
- Но вам, уёбки, хватило мозгов подхватить обычное уличное мясо и притащить сюда! – Люциус молча поставил чашку чая перед Кирпичом. – Благодарю, – Джозеф кивнул парии. – И на каком основании? Что он, блядь, возможно имперский, мать его, святой, – Сайрус утомлённо потёр виски и отхлебнул чая.
- И ладно бы ещё выразили желание, но блядь, Люциус, ты каким местом думал? Я что, за вами всеми должен задницы теперь вытирать? – пария решил не отвечать на этот риторический вопрос, вместо этого встал у стены и закурил палочку лхо.
- Святой или нет — да будь он даже самой Селестиной — для вас на задании первый после Бога-Императора, это лорд-инквизитор Штернберг, а его Лордом Терры являюсь я. А теперь, Люциус, смотри как надо решать такие проблемы, – Джозеф резко выхватил из кобуры плазменный пистолет нестандартного паттерна — удивительно компактный и лёгкий на вид для оружия своего класса.
Аколиты, будучи уже привычными к… лёгкой эксцентричности своего начальства, резко раздались в стороны от пленника, чтобы ненароком не попасть под сгусток плазмы. Весьма здравая предосторожность, особенно если учесть что Кирпич стрелял на максимальном режиме.
Однако когда он нажал на спуск, вместо характерного взвизга магнитного поля и ярко-белого шара плазмы, пистолет пронзительно запищал и выплюнул из разгонной камеры поток белого дыма. Втянув воздух сквозь зубы, Кирпич выронил перегревшийся плазменный пистолет на стол.
- Блядь. Только живого святого нам тут ещё и не хватало, – выругался Сайрус.
- Так, короче. Соломон — от наказания один хер не отделаешься. Раз ты мечом находишь святых, значит на пару заданий тебе стоит воздержаться от его применения. Посмотрим как у тебя с нахождением оных будут обстоять дела с помощью пистолета и дубинки, – гадко усмехнувшись произнёс Кирпич. – Георг, уволоки этого человека божьего в камеры, позже я с ним побеседую уже в более интимной обстановке. Кассий, разберись что за дерьмо произошло с моим пистолетом — не хотелось бы чтобы он так взбрыкнул когда он мне реально понадобиться, – раздав указания, Сайрус обвёл аколитов взглядом.
- Ещё вопросы будут?
-
Огонь. Бандит там случайно не уверовал?
-
Лойзов богу лойзов. Классы для трона из классов.
-
Мне нравится этот пост. Мне нравится это развитие событий.
-
за кубы Императора)
-
Шикарно получилось)
-
Интересный поворот событий =)
-
Ну какой же милаха этот Сайрус. Вот как можно не любить такое начальство? ;)
|
|
|
|
|
|
-
Не совсем понял метод, но звучит забавно))) И, добро пожаловать волчонок)
-
Вхождение в роль определенно есть. Знать бы ещё о чём ты ^_____^
-
С почином. И да будет грязь!)
-
О чем это я? Ах, да. Да здравствует Чернушка!
-
Жизнерадостная, но умная Чернушка, да. Главное, не забывай про лопату в инвентаре. Лопата - друг солдата. С её помощью можно решить большую часть проблем)
|
|
-
Держу пари, что мы с Вашим внуком только что перестали быть похожи, ну либо Вы многого о нем не знаете... А может, Джо порождение ожиданий всех старушек от молодёжи, которое воплотилось и пришло им мстить?)
|
|
|
|
- «Не впутывай меня в свои планы, существо!». АХ! Как грубо и холодно. Юуна, ты ранила меня до глубины души,- театрально приложил тыльной стороной ладонь ко лбу, изогнулся и закатил дрожащие глаза, Хеби,- Так холодно, будто скоро начнётся второй Ледниковый период! Ладно, я, Юуна, но подумай о других людях! Они тебе за заморозку Японии спасибо не скажут!- сначала заныл он, а потом попытался воззвать к совести наследницы клана. Он тяжело вздохнул, семеня в стороне от девушки и медленно отдаляясь от неё в плавном пируэте. Он легонько подхватил оставленный недавно пакет со всякими принадлежностями и вернулся к друзьям широким шагом,- Из твоих уст такое великое и мистическое слово как «существо» приобретает такой холодный и высокомерный оттенок! Ты ранишь меня своей отрешённостью и отсутствием социальных навыков!- Миура схватился за сердце, и скривился, чуть замедлив шаг и театрально развернувшись на 45 градусов от своих спутников, при этом, состроив самую печальную мордашку из всех, что были в его арсенале актёра-самоучки,- Не зови меня «существом»! У меня есть прекрасное имя – Хеби! Пишется как «змея» или «ядовитый». И фамилия – Миура! Пишется как «три бухты» или «уста». Но это не так важно,- подошёл к девушке близко. Внимательно осмотрев её, как казалось юноше, НУ ОЧЕНЬ серьёзным взглядом, он отошёл и придал к груди левую руку, поддерживая её правую, ладонь которой сжатую в кулак он задумчиво припёр подбородок. Хеби задумался, а потом ужаснулся,- Я догадываюсь, Юуна, что весь этот холод следствие серьёзной болезни, которой часто заражаются девушки твоего возраста и статуса. Я догадывался, долго думал над этим, но представить такого!.. Юуна, не пугайся, но у меня есть туманное предположение, что ты… цундере! Не делай таких страшных глаз! Я знаю, что это ужасающий недуг. Но, не волнуйся, у старины Хеби есть секрет, как побороть этот недуг!- он сделал мистическую паузу,- Друзья! Заведи их себе! В этой школе полно достойных, сильных, а что главное – красивых и стильных ребят. Подружись с ними, познай их глубинный мир! Откройся им! И тогда, ты вмиг излечишься! Ну, по крайней мере, дедан говорил, что с моей мамой такое сработало,- весело хмыкнул Хеби, отрешившись от товарищей и продолжив маршировать на одной линии с ними.
|
-
То ли норгский оптимизм, то ли прагматизм. Редкий бард видел такое шоу, как извержение Везувия и типа того, так что Неверу подваливает хороший профит)
-
ты не обязан во всём соглашаться с окружающими, ты же в курсе?
|
-
горжетка
|
- Да ладно тебе, Каташи-кун, не теряйся. Я никогда не видел, как ты работаешь, но за то время, что я с тобой общаюсь я понял всего одну вещь: ты умный и талантливый чувак, во многом, куда талантливее меня, и как по мне, у тебя есть талант к этому. Талант вообще ко всей работе онмёдзи – это твой, как говорил мой дедан, икигай! Я верю в тебя, ведь ты мой друг!- абсолютно серьёзно, и, как ему свойственно, чудовищно жизнерадостно, проговорил Хеби. Его взгляд был ясен, хоть и казался усталым. Он потянулся и встал из-за стола, после чего, вновь склонился над столом, где он недавно так усердно копировал талисманы. Первые копии офуда вышли не такими уж качественными. Не все линии были чёткими и точными, да и не было ясно, не допустил ли он где ошибки? Во второй раз, всё вышло куда лучше: копии были почти идентичными оригиналу, если не считать цвета и привычный юноше подчерк, который всё же чуть отличался от оригинала, написанного, теперь уже без сомнения, от руки. Он сложил оба варианта копий, первый положив рядом с заготовками с для стандартных офуда, пометив их на обратной стороне как «бракованные», вторую партию, как почти что идентичные оригиналу, по крайней мере, сохранившие весь смысл странных талисманов, связал бечевкой, и аккуратно схорони у себя в кармане. После этого, он взял оригинал и подошёл к Каташи,- Ну-с, я закончил. Давай теперь я помогу тебе с поиском по книгам. Юуна, если и ты хочешь перерисовать, то я передам тебе кингу. Потом пойдём с литературой к библиотекарю. Если сможем, захватим оригинал с собой. Хотя, мне он теперь не так уж и нужен,- он посмотрел на девушку как-то странно,- Почему не смогу увидеть? Ну, как тебе сказать-то?.. Они террористы, или кто-то в этом роде. Сначали работали в агенстве, а потом резко стали другими. Убили кучу народа. Хотя, мой дед говорил, что это были так, «сопутствующие потери»- Миура скривился от отвращения. Он вытащил из своего пакета листок и начал из него что-то складывать,- Они хотели убить ребят из какого-то клана затворников. Не знаю зачем и как, но они делали это. Просто убивали. Много убивали. А потом их поймали. И теперь они просидят в тюрьме для онмёдзи. Старик Тэнсэй не рассказывал мне причин и их мотивов, сказал только, что теперь они ещё долго не выйдут на волю.- он смотрел в пустоту, всё ещё складывая трясущимися руками лебедя из листка,- А не увижу я их потому, что не хочу. Просто не хочу, я их с трёх лет увидел и от того, желания у меня не прибавилось. Давайте уже закруглятся и пойдём. Тут становится жарко,- он оставил на столе чуть не аккуратную бумажную фигурку птицы. После этого он отошёл к стеллажам, что-то ища в книгах, пытаясь сконцентрироваться на поиске ответов по офуда. Парень явно не хотел потерять лицо, не хотел внезапно раскиснуть перед новыми товарищами. Мама всегда говорила Хеби, что кислая мина не красит людей. Улыбка – вот лучшая визитная карточка его семьи.
|
-
"Человек против обстоятельств"
|
Ушибленную руку перевязали и дали обезболивающее, казалось бы всё должно было остаться в прошлом – а настоящая боль только-только вступала в свою силу, выкручивая кости противным огнем. Невидимой муке было плевать на лекарства и добрые слова вместе взятые – она уже приноровилась к Майе Светловой, она уже стала ее юностью, ее личностью и ее взрослостью. Глубокая трещина обосновавшаяся под корнями.
Это Алёшка нервничал и злился, брыкался и задавал какие-то вопросы. Рыжий непокоренный одуванчик! А Майка молчаливо заледенела, принимая грустную истину – это всё театр…Как ученый, она даже порадовалась своей верной пещерной гипотезе - она же допускала такой вариант развития событий. Ну, помните, ее первая теория? «Бла-бла-бла, Федор Михайлович, а что если нас всех водят за нос?» Самая слабая теория, ну да... Тоскливо было осознавать, что в роли жестоких экспериментаторов выступили не какие-то там инопланетяне, жуткие личности которым неведомо сострадание и человеческий гуманизм – в эксперименте участвовали собственный папа и дед Крамера! Угу. И если про умного дедушку, Леонарда Карловича можно было забыть раз и навсегда, выкинуть его из головы едва покинув «Фобос», то отец это отец.
Детство кричало в душе: «Не прощу тебе этого никогда, папа!» А новая Майкина взрослость знала простой ответ – конечно, простит, куда она денется? Это же папа! Родителям не откручивают голову, даже если эти самые родные в мире люди разбили твоё сердце. Трещина между двумя Светловыми станет глубже, но мост всё равно останется. Потому что он ее папа, а она его любимая дочь, пусть он и осознал это слишком поздно. Приговор и спасение – родителей не выбирают. Как бы не повернулась эта жизнь, вы – семья. Великая истина. Великое горе и самое великое в мире Благо.
«Но пришло время вылететь из гнезда, папа. Может рано, может несправедливо, но мне больше неинтересно под твоей большой фамилией. Я не какая-то там четвертая дочь капитана Светлова обязанная всем нравиться ради своего отца. Я Майя Светлова. Я сама себе герой. И я найду СВОЙ путь и СВОЮ дорогу! Ты большой могучий корабль, папа, грозный и неумолимый крейсер, но ты так и не научился ценить маленькие вещи и маленькие жизни. Ты бы никогда не сумел поставить себя в конец приоритетного списка. И в этом твоя слабость! Со своего большого роста ты никогда не видел настоящих людей, настоящую жизнь и настоящих маленьких героев – тех скромных трудовых пчёлок, которые жертвуют своими жизнями не попадая на первые полосы. Ты все это пропустил и никогда не нагонишь, хоть в скоростных носках, хоть в скоростной ракете. Папа! Вы забрали у всего класса возможность стать героями, но мы всё рано оказались настоящими людьми. Актеры – поверившие в настоящесть драмы. Мы не играли, в отличие от вас, таких вот взрослых и достойных…Мы жили! И это стоило того.»
Вот Марина, наверное понимала, не даром же фыркнула так жестко и обидно. И Биолог осознавала, какие чувства должна испытывать эта гордая девочка по отношению к звездному Майкиному отцу. …Светлова не могла согласиться с этими чувствами, но она их понимала. Родная дочь не может презирать своего отца, однако, ей отчего-то было очень стыдно перед старпомом и хотелось извиниться.
...
И здесь бы следовало опустить занавес, проститься с классом и покинуть эту жуткую сцену чтобы пойти своим путём. Но оставался еще один человек – тот, кто стал и отцом, и чем-то большим. И Майя не могла сбросить его со счетов и перешагнуть так просто, как перешагивал через все маленькие проблемы, великолепный капитан Светлов.
Родственность душ – это не тот дар, который выбрасывают под ноги.
…
Заледеневшая девочка разучившаяся и плакать и смеяться – она смотрела на учителя, понимая что свои-то раны она еще сумеет залечить – глаза ее сияли ярким жестким светом - светом разгорающейся борьбы, а не мрачной тишиной капитуляции. Истекающий горючим соком пень однажды выбросит новую сочную поросль, и готовясь к битве, он уже вцепился намертво в эту землю могучими своими корнями. Жизнь слишком ценная и редкая штука чтобы сдаваться так просто! Будет новая крона, будут новые победы. Боль выкручивала руку, но это не страшно. Майя бы и второй раз поступила точно также, прыгая в пропасть с головой ради Чижика.
«Я залечу свои раны, Федор Михайлович. А вы-то свои залечите? Любовь не просто слово из шести букв, но вы то это понимаете, Фёдор Михайлович? Я защищала вас и ни о чем не жалею…ну кроме того, что вам премию в кино не дадут. Так реалистично сыграли же, ну прямо прослезиться можно, все сто процентов! Презираю ли я вас? Немного есть. Разочарована ли вами? Само собой, а как иначе? Но даже сейчас, в этой ужасной комнате я не жалею вас. Я вами восторгаюсь, потому что вы герой. Маленький герой, такой же точно как и я! Кто-то однажды сломал вам крону, сделал больно и вы так и не залечили свою трещину. Мой отец и этот дед-ученый делают из вас дурака, а вы стоите на плахе и всё терпите. И я вас уважаю за это. Злюсь. Хочу какую-нибудь гадость в слух сказать. Быть может в этот момент вас ненавижу даже, за то что унижать себя позволяете так просто. И…принимаю вас… Я помогу вам, Фёдор Михайлович. Мне потребуется время, потребуется всё мое Светловское упрямство чтобы осознать и пережить, но я еще помогу вам отрастить настоящие крылья. Я в вас верю на сто процентов и даже больше. Несмотря ни на что! Биологи спасают Чижиков. Понимаете? Но чтобы помочь кому-то, простить кого-то и прочее лирическое «бла-бла-бла», этот кто-то, должен сделать шаг навстречу и попросить о прощении. Не в этом классе абстрактно бросить в воздух что-то вроде: "Ну, прости". А лично. Такие дела лицом к лицу делаются, между нами говоря.»
Вот так. Неулыбчивая девочка встала со своего места и кивнула учителю, а глаза ее блеснули теплотой, азартом, каким-то мрачным весельем и добрым дружеским вызовом. «Найдете в себе смелость-то, попросить?» А потом Светлова вышла из класса, холодная прямая и равнодушная, прямо как в начале этого приключения. Мысленно поблагодарив свою команду. Аню – за ее теплоту и душевность, Марину – за ее уникальный, горделивый характер, Стругачева – за неунывающий веселый дух и Колю – за отчаянную храбрость скрывающуюся в скромном технике.
...Однажды Майя станет маленьким героем своей маленькой жизни, капитан Светлов не врет. Она отправится своей дорогой – прямо сейчас отправляется-то.
«Я не от вас ухожу, Фёдор Михайлович, я даю вам шанс распустить свои крылья. Пожелаете попросить прощения – сердце подскажет где меня искать. Любовь – это не просто слово из шести букв! Но решать вам. Я верю что однажды вы станете героем и совсем не понарошку. Уже стали, только сами не понимаете. Принцессы заточенные в башне, знаете ли, нуждаются в отважных рыцарях. Чтобы кто-то попросил скинуть косоньки и прочее-прочее. Но если вы думаете, будто я напрасно стану терять время в высокой башне, страдая от скуки и печали – вы ошибаетесь, я найду чем занять себя! О да. Это я обещаю. У меня еще будут и победы, и веселье, и риск и шальной Светловский азарт...!»
-
За неожиданную для меня концовку :)
-
! Майа, как и Марина, не очень подходят сказке про пионеров в космосе, но всё ещё могли бы подойти доброй фантастике, а не извращенно жестокой, как тут)
-
Спасибо за твою игру, она вдохновляла :)
-
Спасибо за игру! Было здорово!
|
Каташи молча слушал выступавших, даже скорее не от уважения к говорившим, комментарий к месту речи не мешает, показное уважение столь же уродливо как и показная дерзость; скорее просто мысль заговорить с с незнакомыми сверстниками, с которыми загнали в один строй, пугала. Почему-то подумалось, что в том чтоб стоять с незнакомым человеком в одном строю есть что-то неправильное, как если бы кто решил позвать девушку на дискотеку, даже не спросив ее имени. Впрочем, этим кем-то точно не мог бы быть сам Каташи, впрочем, спросив имя -- тоже едва ли. Так что, в общем, ему было непонятно, чем он возмущается, вогнали в строй с незнакомыми -- стой и не жалуйся. За этими размышлениями пролетела речь директора Курохаши, и на трибуне появляется Небесный Генерал... Как же его там? Каташи с удивлением отметил про себя, что имя выступавшего стерлось из памяти, пока сам он был еще на трибуне. Хаякава просто отметил про себя говорившего как "Небесный Генерал", туда же присовокупив ходящий по рядам шепоток "это же сам Всемогущий Меч". Девичий шепоток, само собой. Начитанного юношу искушал соблазн тотчас отпустить колкость на тему того, что его сверстницам представляется всемогущим мечом по Фрейду, но Каташи не то сдержался, не то не решился, сам не смог бы до конца разобрать. Так или иначе, отметил про себя в голове этого человека как "текущий Небесный Генерал", еще подумал, что на его занятиях, если факультативны, от девиц будет не протолкнуться. Пфе, очень надо. Тренировка дважды в месяц, о чем это? Настоящие тренировки -- те что через день, раз в две недели назначают протокольно-торжественные мероприятия.
На самом деле Каташи интересовал не меч а веер. И очень кстати, бывшего Небесного Генерала с веером в кличке юноша видел в списке преподавателей. Вот к бывшему и надо попробовать пробиться, а нынешний красавчик -- черт бы с ним.
А за этими мыслями как-то сами собой и речи кончились. И едва поступило разрешение разбить строй, Каташи юркнул к стенке, благо строили по классам, а свой -- 1А. Спиной к стене, лицом к своим, Хаякава чувствовал себя гораздо комфортнее. Будущие товарищи перед глазами, но не вокруг, можно присмотреться. Хочется заговорить, но вроде нечего сказать. Но нужно что-то, не молчать же как идиоту, глядишь действительно за идиота и примут, начнут пальцем показывать. -- Эээ... -- "черт возьми, как же нам друг-друга называть-то? Все выходит или слишком официально, или совсем уж панибратски". Каташи подумал-подумал, и вроде нашелся. -- Мэтры, кто-нибудь понимает про эти клубы? Сколько дней в неделю, хотя бы? Как-то боязно записываться, если это на все дни. А записаться и потом ходить не столько -- совсем нехорошо. -- Первые слова оказались самыми трудными, потом полезло как неохлажденная пепси. Каташи аж самому себе удивился. Не хватало еще, чтоб его в первый же день приняли за болтуна.
|
…Красивому деревцу срубили крону без всякой жалости. Плевать было на вопли дровосекам, плевать было на просьбы и сопротивление – они и не заметили ничего. Суровые ребята же! И было растение юным, а железо грубым – пара-тройка мучительных ударов, и вот чужая жизнь, надежда, робкая радость и мечта в сердце – прямо вдребезги! От боли под корнями трещина пошла – глубокая, жестокая рана. Но вот чудо! Каким-то странным образом, растение еще крепче за жизнь уцепилось.
Биолог Светлова точно знала. Такие ущербные, искалеченные организмы, они как это ни удивительно, даже более живучи чем здоровые экземпляры.
И казалось всё плохо – мертвое дерево с отрубленной кроной, пенек соком исходит и жить вроде и не зачем больше: нет того светлого будущего до которого хочется дорасти! Нет больше того юного деревца, которое вот еще недавно совсем, звенело да смеялось себе от счастья. Но раскорячился корнями пень, вцепляясь в землю покрепче и всем врагам назло, выбросил тонкую зеленую ветвь к солнцу – последнюю, бесценную можно сказать, веточку-то! И вот поди ж ты. Листья на этой ветке самые красивые, самые заметные, самые зеленые и выстраданные. И дерево сломанное все еще борется за свою жизнь – ведь новую крону можно отрастить, пускай она уже и никогда не станет похожа на прежнюю. Только опору бы найти, только разыскать бы того единственного, дорогого сердцу человека, на которого может сломанное растение положиться и залечить свои раны.
«Я заградила собой Чижика, и пусть не так-то много пользы от этого вышло, но ведь я не могла иначе! – могла бы сказать Майка в своё оправдание. – Разве нормально это, стоять и спокойно смотреть, когда человека то ли на пытку ведут, то ли на лютую смерть? Всем только хуже стало оттого что прыгнула я вперед, это верно! Но разве могла я спокойно на такие вещи смотреть? Они же молча…они ведь даже ничего не объясняя всё разрушили! Вторглись, гады…как со Стругачевым…напугали совсем!!! Разве должна была я отвернуться и забиться в дыру как покорная мышь? Да хоть все ветки обломайте, негодяи, железнозадые морды буржуйские! Только сосна, она всё равно сосна, как ни руби её! Калечь ее, бей – но другим деревом уже не станешь. И мне не жалко, что вместо кроны теперь пенек для бабушек красуется, чтобы им сидеть удобнее было. Я защищала родного, очень дорогого мне человека как могла. И я верю. Учитель не забудет обо мне и поможет. Не умрёт – выживет всем назло! Потому что больно мне, и потому что мне сейчас тоже немножечко нужна его помощь.»
…
Так думала Майка бултыхаясь в чем-то багровом, беспросветном, пропахшем рвотой и кислятиной. Такие мысли гнала от себя и тонула в них, чувствуя как горе давит на нее бетонной плитой. И отбрыкивалась девочка от этих образов, упрямо вперед ползла, совсем уже теряясь в чем-то далеком и бредовом. И мерещился ей тогда перевал и разбившийся «Полюс» - достойный могучий корабль потерпевший крушение. Ползи к нему хоть из-за всех сил, камень грызи зубами от ярости, а не дойдешь так просто. И любимая повесть Аркадия Гайдара с любимыми же словами возникала перед глазами: «А мальчиш-Плохиш сидит, варенье жрёт и радуется!»
«…И вроде хорошей была каша по запаху, да вот какая у нее начинка поганистая оказалась! Всё равно наши победят! «Полюс» лежит за Перевалом, и его уже давным-давно Дик с Марьяной и Олежкой нашли. И я найду тоже. И кашу вашу жрать вражескую не стану. Я вам не мальчиш-плохиш чтобы за банку варенья своих друзей продавать! И я вам ничего не забуду!»
…
Так про себя сражалась Майка. Уставала. Дралась с кошмарами и не сдавалась тьме, снова и снова угрожая кому-то. Объяснить что-то пытаясь. Донести самое важное, что нельзя так с ней, что ОНИ же просто ее убивают и даже хуже делают - калечат! Снова и снова возвращаясь мыслями к Перевалу. Не ведала девочка как очнулся Чижик, оказался ли учитель среди друзей или врагов, в клетке или на свободе, на средневековый допрос его утащили или просто так, для дружеской беседы взяли – хотя кто ж для дружеской беседы с мечами нападает? Ничего Майка не узнала и не разглядела! Но очнулась девочка живописно. Эпически можно сказать очнулась! Такое даже Фёдору Михайловичу не снилось – ведь он хоть и достойный человек, но по количеству бреда и глупости, никогда в жизни Майю Юрьевну Светлову не обгонит!
Проснулась Светлова перепачканная рвотой, с засохшей пленкой слюны на посеревшем лице. Да-да, с тем самым суровым плевком на собственном лице, который вообще-то врагу предназначался!
«Да неужели я даже в плевании полный отстой!?»
Длинные рыжие волосы, что еще недавно пыталась биолог расчесать и привести в порядок, слиплись острыми сосульками. Тонкие рыжие пряди прилипли к разгоряченному лбу, а героический комбинезон утверждающий что Майя Юрьевна Светлова, эта милая девочка светлого будущего Земли – гуманитарий, ботаник и добрый ученый с космического корабля «Фобос» - комбинезон был выпачкан желчью и блевотой. Майка же упрямо и слепо ползла вперед, ее тошнило, а она не сдавалась! Рвалась в последнем смертном прыжке к учителю, растирая собственную рвоту по себе же самой.
«Ф-фу. Но есть и положительный аспект в этом деле – я хотя бы блевотиной не захлебнулась! Мама говорит такое случается иногда. Хорошо что лицом вниз упала – ну, хотя бы не видят…если конечно есть, кому видеть-то...»
Девочка поморщилась, выплевывая какую-то гадость изо рта. Как бы ни было больно на душе, а глупое двенадцатилетнее тело всё еще хотело жить. Оно, конечно, это самое глупое тело, уже как бы начинало осознавать что с хозяйкой-то ему не слишком повезло, но ведь судьбу не выбирают! Послушное тело отдавало биологу всё что могло отдать: разошлись бредовые картинки, запахло свежестью и ветром, почудились какие-то звуки открытого пространства, а руки не ощутили пут. Майя поняла что она все слышит и прекрасно помнит каждый момент сражения в пещере: не сгустилось над ее рассудком спасительное забытье, не впала Светлова в детство, инстинктивно прячась где-нибудь в уютном трёхлетнем возрасте, чтобы не видеть как её рубят и ломают. Такое ведь случается иногда с людьми от сильного нервного потрясения…
Ну нет! Ботаник помнила всё предельно чётко и ясно: как дралась, как кричала, как дала обещание найти и спасти Фёдора Михайловича. Как обещала стать такой же полезной, подобно Дику. «И дело, знаете ли, не только в Дике! Вот проснется учитель и подумает о Перевале. Не себя станет винить – а о Марьяне подумает, о Дикуше, об Олежке. О том что иногда мы просто заложники плохих обстоятельств – они-то вон тоже к Полюсу не так легко добрались, как надеялись. Ооо, пусть думает...а я тем временем буду искать учителя. Только сказать легче чем сделать. Вот я сказала Аньке: «не оставлю Фёдора Михайловича!» Прямо как в кино сказала, красиво так сказала, как в книжках положено говорить. Помпезно и круто, на все десять балов офигенности по шкале Светловой! А только где я сейчас? Одно враньё! Одна ерунда от меня…вонючий я глист и клоун. Да за мои отстойные доклады меня следует к стенке поставить!!! Но раз уж не поставили пока, то я найду. Я разыщу «Полюс» за перевалом...Только надо сориентироваться. Надо понять с чего начинать. И зверушек с Фобоса не подвести…делать-то мне в экипаже больше нечего, но зверей в клетках на смерть не оставлю, вдруг капитан уже и позабыл о них...Как-то пересмотрела я нынче принципы содержания зверюшек в клетках. Ага! Ну вроде не плохо себя чувствую. Прямо функциональность на все 100 балов, Светлова. Поднимайся, Светлова. Папа сумел бы и ты сможешь, Светлова. На тебе скоростные носки. Вперёд!»
Вздохнув, Майка постаралась встать с земли. Хорошо она себя чувствует или нет, юная натуралистка не ведала – нельзя же влезть в шкуру чужого человека и сравнить, но девочка убедила себя что всё в порядке. Это сто балов папиной выносливости. Может сразу двести! Только блевотиной она вся провоняла и нужно было содрать с себя испачканный комбинезон. Еще рука побаливает и в голове как-то жарко да муторно. Но вообще терпимо. Да лучше, прямо скажем и не бывает! «Функционирую же? Чего еще нужно...Папа бы всё осилил. Сможет папа – сумею и я!»
- И один шаг для человечества, гигантский шаг для человека…как-то так…- прохрипела ботаник своим осипшим, окончательно сорванным голосом, потому что орать сегодня пришлось не мало. А все-таки говорить приятнее чем в своих кошмарах тонуть. Там в кошмарах же только тоска и ужас, там Светлова о спасении просила, о том, чтобы кто-нибудь пришел на помощь поскорее, Чижик или папа. Чтобы поддержали, дали опору когда все так плохо. А здесь...какая-никакая, но пока еще жизнь. - Так закалялась сталь. Угу. Павка Корчагин знает! Ну мы еще надаем этим железнозадым. Ну я еще не спеклась, Фёдор Михайлович, ну я еще вполне себе ничего. Только Мирному Контакту крышка. Ага. С бластером…потом…когда-нибудь установим ещё...этот самый Мирный Контакт.
|
|
Прибегать к запугиванию Чета не было необходимости. Кажется, суровых уроков на один день парнишке хватило с лихвой, чтобы в следующий раз обуть обувь в соответствии с требованиями к форменной одежде. Чет был просто несказанно рад переброситься парой слов с кем угодно. Даже русский подходит темнокожему парнишке в этот момент. - Добрый день, сэр - вытянулся молодчик, взяв под козырёк Степнова. Новости в участке распространялись довольно медленно, но сложить два и два сумел даже новичок и практикант. Мощного сложения русский, серый человек в костюме, низкорослая блондиночка и, судя по внешности, звезда порно-фильмов, конечно, могли быть только группой из ФБР, которую направили сюда для усиления группы по расследованию дела.
- Я думал, что за серийными убийцами отправляют, когда трупов становится три и больше. Ах да-да, конечно, Вы не имеете права об этом говорить,сэр, я всё понимаю...
Чет заговорщицки подмигнул Степнову. - Я бы мог посадить его за его слова, сэр. Он начал говорить что-то о том, что мусор к мусору, а порядочный коп в его-то время никогда не мог себе позволить таких штиблет! Вы представляете! Он так и сказал! Если б мой дедуля не называл меня в детстве "Штиблет", то я бы и слова-то такого не знал. А тут молодой вроде бы мужчина и знает такое редкое и старинное слово.
Паренёк почесал подбородок. - Потом он словно весь осунулся и изменился. Ну, щёки там надул или что-то в этом роде. Он когда тыкал в бумажки зонтиком, то казался выше, более широкоплечим и вообще...А тут как-то сразу сгорбился, стал как-то вроде и полнее, и щёки такие большу-у-у-ущие как хомяка стали. Мне даже показалось, что я вижу другого человека, но потом сморгнул...Гля...А это всё тот же тип. Ах да, мистер русский...
Чет натянуто улыбнулся и пробормотал. - Я не знаю как к Вам обращаться, сэр...Но потом этот господин и вовсе словно подменился. Он даже на зонт свой припадать стал на манер трости и прихрамывал, хотя те двадцать минут, что тыкал в мусор - перемещался нормально. А ещё...Право слово,сэр, гадости такие болтать начал, что даже повторять стыдно. Мол, он больше не беспокоится о смешении белой расы людей с низшими чёрными или о падении Америки, которыми нас пугают газеты. Никсон может вещать что угодно, но ему уже всё равно. Он де видел вещи и пострашнее.
Темнокожий паренёк пожал плечами и оскалился. - Мне было дано задание и я его выполнял. На тот момент я насчитал тридцать пять красных машин. Конечно, я не мог отвлекаться со своего поста и говорить о том, что псих прошёл в участок.
Бумажки, картонки и пластиковые стаканчики лежали тут же - в урне возле Чета. Аккуратные отверстия точно в центре были небольшие - диаметром четыре-пять миллиметров.
Хлама и мусора возле участка ещё хватало. Проезжающие мимо мусоровозы были не слишком герметичными да и райончик никогда своими чистыми территориями не славился.
-
Мощного сложения русский, серый человек в костюме, низкорослая блондиночка и, судя по внешности, звезда порно-фильмов, конечно, могли быть только группой из ФБР, которую направили сюда для усиления группы по расследованию дела. конечно!
|
Последней здравой мыслью в голове у Майки была простая констатация факта: «Кажется, мирный план Федора Михайловича провалился. Кажется, он никогда и не мог сработать. Кажется, тогда в клетке я согласилась с невыполнимым в принципе сценарием. Это я во всём виновата. Я одна. Надо было уплывать. Надо было плевать на все контакты и спасать свои шкуры! Не кашу вражескую лопать, а бежать…бежать…бежать...Федор Михайлович желал же отсюда уплыть первым. Он был бы сейчас в безопасности! Учителя взяли из-за меня. Он не уплыл из-за меня потому что я поддержала Аню. Это всё из-за меня!!!»
И тогда детство вдруг дало сбой, необратимо выцветая и растекаясь водой сквозь пальцы, а юность вынужденная народиться раньше срока, ущербная эта жуткая взрослость ворвалась в неподготовленное, несозревшее еще для таких сложных материй тело. Слабое такое детское тело, которое еще даже на подростковое не тянуло! ...Всмотритесь в биолога корабля «Фобос» поближе - припухшее милое личико с большими серыми глазами, узкий подбородок, тонкие и длинные как у кузнечика ноги, крохотный носик и мальчишечья фигура, без каких-либо намёков на женственность. Ах да! Еще довольно средненький и совсем небольшой даже для ребенка рост. Так пришла юность к Майе Светловой – так пришло жалкое, жуткое отрочество – покалеченное с самого начала, уязвлённое, неправильное! Раскалывающее душу напополам, выворачивающее наизнанку и врывающееся шрапнелью в беззащитную плоть. И поднялась тогда багровая дымка перед глазами, а рассудок захлебнулся отчаянным воплем: «Рано, рано, ещё слишком рано!!!»
…Далекая певица далекого прошлого когда-то спела пронзительную песню, с пронзительными же и грустными вопросами - Куда уходит детство, в какие города? И как найти нам средство, что б вновь попасть туда? Что ж. По-крайней мере как учёный, Майя Светлова могла совершенно точно ответить что её собственное детство закончилось на Фобосе – получило крепкий удар под дых вместе с Федором Михайловичем Чижиком во время краткой вылазки наружу, и уходило вместе с ним же, в далекие неизвестные края. Отыскать в этой ситуации можно было только учителя, а вот детство уже вряд ли. …По-крайней мере пока девочка не станет очень и очень старенькой бабушкой. А шансы на это казались ничтожными и уменьшались с каждым мгновением неправильной жестокой юности. Ведь Майкино дерево взрослости получило трещину прямо у самых корней и проросло на очень плохой почве самообвинений, злости и непроизнесенной вслух клятвы: «я вам этого не прощу! Я себе этого никогда и ни за что не прощу…» Возможно, время залечит эту тяжелую рану, кое-как, зарастит ее грубой коркой и милостиво захолодит боль. Но трещина у корней будет всегда. Она всегда будет причинять муку и девочка уже никогда не станет той гармоничной, милой в своей застенчивости личностью, которой могла бы стать, сложись всё более удачно. Ей уже никогда не стать той приятной барышней, которую видел в Майе Коля, когда они вместе ходили в школу на Земле.
Уничтожена безвозвратно. Как искин «Фобоса», стёрта без резервных копий.
Да. Отважному Юрию Светлову было за что винить себя и Чижика.
...
А Майка винила во всём рыцарей и саму себя, и без всякой жалости к ним и к себе самой, дралась отчаянно и жутко. И плевать ей было на всё что будет дальше. «Они забирают родного сердцу человека! Вырывают того, кто нужен мне так отчаянно и сильно – они хотят его убить, или отвести на пытку или сделать что-то еще! Того кто умеет слушать, ободрять, кто был ко мне добрым и участливым…кто умел меня слушать, кто стал как папа. Стал родным! А они куда-то забирают, отрывают с кровью...Рубят топором по живому растению!»
- Нет!!! – Девочка кричала, захлебывалась, хрипела и думала про себя. И не могла сказать, когда и что было произнесено вслух хриплым голосом, что было выкрикнуто отчаянно и звонко, а что успело лишь в мозгах возникнуть яркой вспышкой. Бред засбоившего рассудка! Иногда она кричала, а иногда хрипела и шептала под нос, пытаясь пробиться к Чижику, прорваться, удержать его в своих руках. – Фёдор Михайлович…Я вас не оставлю, я никуда не полечу…Мой папа нас спасет. Он знает…Он Юрий Светлов, герой и космолётчик! Только его нет, когда он так нужен…Но я смогу…и мой папа сможет…Я вас спасу! Я не оставлю вас никогда…состарюсь на этой планете если придется. – И вдруг задержала дыхание, когда Чижик рванулся и треснул рыцаря освободившейся рукой. Попыталась обернуться. – Я буду Диком, Фёдор Михайлович!!! Не Марьяной дурой…Я буду Диком! Я пройду как он прошёл через Перевал. Я вас не брошу. Никогда не сдавайся, никогда…Я буду Диком…Папа говорит никогда не сдаваться. Я вас найду за перевалом. Я вас не оставлю!!!
Затихла, всмотревшись в грустные глаза рыцаря-пикинера. В такие печальные, почти что родные европейские глаза своего врага лишенные злости и агрессии.
- Поздно, поздно, слишком поздно... – набрав побольше слюны смешанной с желчью, с рвущейся изо рта горькой рвотой, Светлова со смаком плюнула в его лицо, стараясь попасть в прорезь шлема. Попыталась ударить, боднуть головой, треснуть – Поздно, дяденька, слишком поздно…
...Туман заволакивает зрение, больно дышать и першит в горле. И слёз как ни странно вообще нет! Пролетела кубарем по земле ничего не чувствуя, и снова поползла на выход Светлова. Отплевываясь рвотой, изляпывая свой комбинезон утренним завтраком, желчью и слюной.
- Фёдор Михайлович!!! – И уже поплохело и подкатила тяжелая коричневая тьма. «Сорок процентов функциональности, тридцать, двадцать…папина знаменитая выносливость сбоит! Нужен стимул, адреналин, нужно как-то остаться в сознании, увидеть куда они забирают учителя. Нужно-нужно-нужно!!!». Сжала правую руку в кулак, треснула о какой-то камень чтобы стало больно, чтобы вырвала физическая мука из этой накатывающей смертной темноты. И плашмя еще по твердому рубанула открытой ладонью. В губу зубами вцепилась, продолжая упрямо ползти на выход. «Задержать дыхание, перетерпеть. Фёдор Михайлович, я вас не брошу…Я должна увидеть куда они вас ведут. Зачем уносят. На костер или еще куда-то...я должна знать! Увидеть. Понять. Я буду ползти. Да. Как таракан! Буду. Пока живая. Буду искать вас!!!»
-
Ярость и натиск... Боль и тлен... Все смешалось в доме Облонских...
-
Боец! Молодец, Майя!
-
добрая Фантастика, которую мы заслужили.
|
|
Майка неловко улыбнулась Алешке, по-доброму прыснув со смеха в ладошку – вроде бы и беззвучно расхохоталась, а вроде бы и зажигательно. И хоть улыбка у девочки совсем на отцовскую не походила – это тоже была замечательная по-своему улыбка – ласковая такая и милая! А главное, серые глаза блестели беззлобным весельем, а тихая уютная радость, освещала побелевшее девичье лицо в этой смертной полутьме. Стругачёв понял ее шутку и Майка это оценила. Она тоже подняла вверх большой палец и приложила его к голове, а точнее к своим темно-рыжим волосам: - Лёха, да меня-то если что, тоже в огонь кинут со всеми моими полузнаниями про индейцев. Нами разожгут самый оптимистичный костер на планете! А вообще...удачи тебе, пилот Стругачёв, всё будет хорошо!
Ну и каков результат этого незавершенного пока еще эксперимента, спрашивается?
Болван Лёха? Само собой! Но отличный болван, болван первого ранга, можно сказать! И юмор понимает. Майке же скучно в этой пещере – ни планшета нет, ни зеленого мяча для тенниса, ни любимых книг про Ироан. Только с людьми остается экспериментировать – по-доброму конечно и не зарываясь. «Если бы здесь не было пилота категории «Б» Алексея Стругачева, мы бы наверное все заскучали. И хотя его поступки в большинстве случаев это пытка над логикой, но Лёха вызывает восхищение. На десять балов по шкале Светловой. И Чижику больше не будет грубить, я надеюсь…Это же неправильно, учителя нахально перебивать и не слушать! Мы все здесь бойцы, нельзя нарушать авторитет Федора Михайловича. Если мы пойдем в разнос и начнем грубить старшему группы – кем же мы будем, как не стаей перепуганных крыс? Он вон даже злиться не умеет - нельзя такого педагога обижать. Стыдно.»
На девочку накатило приятное такое благодушие. Она и сопротивлялась ему, и кулаки сжимала – а всё-таки стало Майке очень и очень хорошо после похвалы от Чижика, будто марафон на золото пробежала! Стало весело, стало чудесно, стало звонко-звонко!
Биолог даже замечталась, тихонько пристроившись возле преподавателя чтобы в курсе событий быть.
…Вот вырастет она однажды, а Федор Михайлович к тому времени, наверняка свой корабль получит под командование. Он же мужчина, рано или поздно надоест, наверное, по скучному школьному маршруту летать. Почти все мужчины хотят быть капитанами, так уж устроены! А Майка к тому времени выучится и попросится научным сотрудником к Чижику на звездолет. Никаких ромашек и розовых лепестков, это нелогично, невозможно и глупо, только сотрудничество двух увлеченных людей. И только одно непреложное правило! В своем научном отсеке Майя Светлова – королева, повелитель и державный монарх в одном лице – там ей никто не смеет что-то указывать и перечить! А в других местах – слово капитана закон, конечно. Майка бы с удовольствием стала служить под началом такого человека как Федор Михайлович. На Ироан бы слетали и еще дальше... …Сначала-то, конечно, когда биолог услышала что он никогда не орет, ей ужасно захотелось проверить, а так ли оно на самом деле? Майка была уверенна что не орущих учителей не бывает в принципе – вопрос только в степени воздействия. Но сейчас девочка горячо зауважала мужчину, а это всё меняло. Даже шутить с ним расхотелось.
Как он это сказал? «Молодец Светлова!» «Спасибо за откровенность!» А мог бы наорать, мог бы унизить прилюдно за этот бесстрастный доклад, мог бы растоптать как рыжего таракана тапком, не даром же биолог так изволновалась – а учитель всё понял и похвалил, чудесно же.
Так и стояла себе капитанская дочь, пребывая в мягком благодушии, мысленно упиваясь похвалой и как-то притихнув даже от своего счастья – ну и не хотелось ей с этим чувством бороться! Даже когда пики навели на них, даже когда стали угрожать и в угол пещеры оттеснять, Майка спокойно к ситуации отнеслась. Дала произнести речь Федору Михайловичу, тихонечко отстегивая за его спиной папин кулон. Этот кулон всегда с ней был – серебряный, дорогой, на магнитной застежке. Изящно выгибающая спинку кошечка с синими глазами – а сзади тонкая выгравированная надпись: «Майе от отца» Во все времена мирные контакты начинались с торговли – ты мне, я тебе. Этот закон даже детсадовцы знают! Ты мне фломастер – а я тебе конфету, ты мне мелок чтобы на асфальте рисовать – а я тебе красивое ведерко для песочка! Алиска, младшая сестренка, всё время что-нибудь меняла в своём садике – то фантики, то открыточки, то мелкие игрушки... Суть любого человеческого общения – обмен. Аккуратно выскользнув из-за узкой спины Чижика, девочка протянула серебряную цепочку пленителям, мягко и аккуратно пропев известную песню:
- …И снится нам не рокот космодрома, не э-э-эта ледяная синева. А снится нам трава трава у до-о-о-ма, зеленая зеленая тра-а-ава. – Биолог старалась петь тихо и приятно. Голос у нее был не самый сильный, зато ласковый и с хрипотцой – той самой легкой хрипотцой, которая со временем, когда Майка повзрослеет, возможно сделает ее голос бархатистыми и очаровательным для слуха. До этого-то они только орали со Стругачевым желая взбесить похитителей, а сейчас Майка просто пропела. По-доброму и не нарываясь. – Возьмите пожалуйста. Вы нас кормите, вы нас сюда привезли. Давайте меняться.
И посмотрела на удаляющего пикинера немножко грустно и по-доброму, с простой женственной улыбкой к сердцу ладонь приложив. Вроде как: «вот я Майка Светлова стою перед тобой, солдат, и у меня даже оружия нет, чтобы тебе навредить. Я просто хочу поговорить. Я не забыла как вы учителя побили и с Робби вы наверняка что-то плохое сделали, раз его здесь нет. Но всё это можно оставить в прошлом, если вы это не специально делали, верно? Я биолог и космический натуралист – зачем же меня гнать пиками как животное? Я и по-человечьи понимаю. Я могу вам спеть, могу рассказать что-нибудь интересное. Какая от меня опасность? Я здесь ниже всех, даже Федор Михайлович гигант рядом со мной. Так чего на меня пику наставлять? Живой я более интересный экземпляр, чем в мертвом состоянии. А главное, чего во мне бояться? Я просто девочка с Земли с длинными рыжими волосами и мне нравится это приключение – я пока не хочу на Фобос, мне интересны именно вы!»
-
Очаровательно... А для хрипотцы не рановато?:)
-
как рыжего таракана ...и я теперь знаю, как ещё называть капитанскую дочку)
|
«Ну вот и всё, Светлова. Титаник тонет с дифферентом на нос, непотопляемый корабль затонул в первом же плавании. Приехали. А точнее приплыли, или еще правильнее сказать – прилетели! Этот взгляд Федора Михайловича как красная лампочка на приборной доске. Красная лампочка всегда загорается к беде!»
…Вот если бы Майка не заметила удивленный учительский взгляд, вот тогда бы наверное все прошло хорошо. Но девочка же заметила! А заметив, вздрогнула и несколько растерялась – стройная цепочка логических планов дала сбой.
Вот что нужно делать с компьютером, если произошла какая-то ошибка? Всё верно. Врубить диагностику чтобы понять в чем причина неполадок и как их следует исправить. Вот и биолог, пробираясь под покровом тишины к выходу из пещеры, отчаянно старалась понять, что же именно она сделала не так по мнению учителя? Учитель озвучил план – она немедленно приступила к выполнению этого самого плана. Шуметь же нельзя – но кто-то должен пойти и сделать, и почему, спрашивается, для этого нужны парни? Она дочь капитана Светлова, а папа всегда говорил, что в космосе нет женщин и мужчин – есть только звездолетчики и у каждого равная порция ответственности! Папа велел ей не позорить свою фамилию всякой женской ерундой и она не опозорит. Папа велел оставаться храброй в любой ситуации и никогда, ни за что не распускать сопли. Опять же! С точки зрения Плана Приоритетности жизнь биолога не имеет значения для выживания экипажа - на «Фобосе» Майя Светлова лишний груз, от нее по сути никакого проку да и капитан совершенно не уважает - а значит вполне разумно использовать Светлову как тупой молоток в каждой трудной ситуации. Если погибнет пилот или техник, это будет трагедией. Но Майя лицо гражданское, а все ее знания легко дублируются медиком Любовой. С точки зрения ракеты – ракете вообще без разницы, будет Майя присутствовать на борту во время взлета или останется с рыцарями в этой пещере. Светлова всего лишь ученый-недоучка и её довольно легко заменить.
«А вот жаль что искин погиб… - пожалуй впервые за всё время путешествия, девочка взгрустнула по «Фобосу» - Вот старина искин бы все понял. Это же математика! Нужно просто возвести людей в цифры и высчитать их полезность, а потом начать действовать исходя из Плана Полезности. Всё так просто. И всё же…»
…И всё же что-то пошло не так. Признаться честно, Майке совсем не нравилось огорчать учителя. Если признаться еще честнее, ее эмоции к этому человеку, при ближайшем рассмотрении, казались не вполне математического свойства. То есть помимо логики и холодного здравого смысла, какая-то часть этих эмоций не поддавалась обсчету. Биолога это конечно пугало. Особенно то, насколько банальными, скучными и третьесортными все ее переживания, доведись ей проколоться, могли бы выглядеть со стороны: «Симпатия к учителю. Я конечно слышала о таких дурочках что пишут Федору Михайловичу любовные записочки и мечтают поскорее повзрослеть чтобы выскочить за него замуж, но это точно не Я! А кто я? Я Майя Юрьевна Светлова, дочь Юрия Аркадьевича Светлова! Мой папа в прошлом летчик-испытатель, простой звездолетчик, а нынче один из самых знаменитых капитанов Земли. Светловы не унижаются, не делают банальностей и не позорят свою славную фамилию! Кем я вырасту? Космическим натуралистом, ксенобиологом и великолепным ученым! Чего я хочу? Улететь на ироанском корабле в самый далекий космос – залететь так далеко, как только возможно для человека! Я хочу окунуться в космическую бездну, хочу, чтобы вокруг меня были только одни инопланетяне и чтобы земля была далеко-далеко, со всеми ее нелогичностями и абсурдностями. Чтобы она исчезла среди тысячи других звезд. Я ведь совсем по Москве не скучаю. Это приключение самое лучшее что со мной могло случиться! И только глупые, паршивые эмоции всё портят…Да надо всё неважное для результата просто игнорировать!!! Но вот и не могу. Сбой.»
Три директивы столкнулись в мозгу Майки вступая в отчаянный бой: Папин приказ не опозориться, Приоритетный План и непрошенные эмоции к Чижику, заставляющую девочку огорчаться когда учителю больно. В общем, девочка застыла на пороге пещеры поступив для себя совсем нетипично - вместо того чтобы деятельно ползти вперед к костру, Светлова никак не могла определиться с решением. Рыцари скорее-всего видят в тумане, но могут и не видеть. Чтобы это точно узнать надо двигаться вперед, но если рыцари их поймают, больно наверное будет всем. Нужно выполнить план Федора Михайловича наилучшим образом, но если всё сейчас сорвется – это катастрофа! Хотя то, что учитель собирается бежать из пещеры – это тоже катастрофа. Они же по другому сценарию собирались идти…они же собирались поделиться с врагами знаниями, дружбой, медициной и прочими достижениями научно-технического прогресса.
«Кажется, Федор Михайлович меняет план. Надо поговорить с ним об этом…озвучить кое-какие доводы в пользу его старого решения. Надо сказать своё решительное слово, ведь у меня есть что сказать, в конце-то концов! У меня тоже есть ПЛАН.»
…А пока что девочка никак не могла определиться что делать дальше - потому поглядела на старпома Бабурову приглашая ее к этому самому…типа к диалогу. Указала на себя, потом на костры, пошевелила пальцами: "Надо бы пройти подальше, все-таки. Я считаю надо идти вперед» Впрочем. Это типа обсуждение же – они обе сейчас на передовой, значит и решать надо это…ну-у-у, типа коллективно. Ну типа, бла-бла-бла-туда-сюда, это бы наверное понравилось Федору Михайловичу Чижику.
-
У несгибаемой Майи есть такие эмоции :) так глупо нематематические :) приятно читать :)
-
Впрочем. Это типа обсуждение же – они обе сейчас на передовой, значит и решать надо это…ну-у-у, типа коллективно. Ну типа, бла-бла-бла-туда-сюда, это бы наверное понравилось Федору Михайловичу Чижику. Ну и конечно План у Майи как всегда забористый.
|
Майка бодро поддержала Чижика, даже как-то слишком бодро. И Ане даже послышалась в ее голосе издевка? Нет, Светлова так не может, сама себе ответила Аня, а вот наигранность точно была. Любова вздохнула и покачала головой - у Майки точно какой-то план спасения ФМ. Даже страшно уже. От мрачных мыслей отвлекло появление Лёхи, ну как всегда, в своем репертуаре, ну ни как без рисовки, хотя смело. Варяг, в его исполнении, конечно, не сдался, но быстро заткнулся. Аня даже напряглась, когда к Стругачеву рыцарь подошел, думала сейчас бить будут, но только кляп воткнули, правда тоже не ласково. Жалко Лёху. И всех их жалко. И себя жалко так, что слезы опять к глазам подкатили. "Хотелось тебе приключений? Вот, получи по полной! И планета неизведанная, и с кораблем проблемы, и рыцари тебе - полный набор, наслаждайся! Только вот в плену они все. И нисколько это не здорово. Но, она ведь не виновата в этом? или виновата? вон, мама говорит, что мысли могут материализоваться, кажется и научное обоснование этому какое-то уже есть. Нет, хватит, сейчас надумает тут себе."
Аня посмотрела на товарищей - все, вроде, были в порядке, Бабурова даже ногой вон машет. Любова в ответ покивала ей головой. А у ребят и связь с кораблем пока есть, интересно, как они там, что придумали? Решив, что нельзя себя накручивать и думать о плохом - эмоции влияют на четкость мышления - Аня решила последовать совету одной своей любимой героини, вот уж у кого в жизни всякое было и не сдалась. "Не буду думать об этом сегодня, подумаю об этом завтра!"
- У ребят связь с кораблем, надо будет узнать у них, что командир планирует, - прошептала девочка, кивая на оставшихся в шлемах. - Федор Михайлович, все будет хорошо, вы за нас не переживайте, - что-то совсем не нравился настрой учителя Ане. Небось ругает себя сейчас за непрофессионализм, и за то, что не уследил. Вот точно же.
|
|
Битва не на жизнь, а на смерть продолжалась. По правде, и не битва даже, а слабые попытки сопротивляться. И... о смерти речь, кажется, уже не шла. Рыцари чувствовали, что справляются, и едва ли стали бы умертвлять захваченных в плен белых демонов о двух головах, стеклянной и спрятанной под ней обычной. Девочки-биологи сопротивлялись тем не менее не на шутку. Даже учитель, казалось, готов сдаться в плен, а они всё не давались рыцарям, доставляли им проблем. - Не пытайтесь ок-кх-кхазывать сопротивление! - услышали они восклик Чижика, и он снова закашлялся. Фёдор Михайлович наверняка понимал, что рыцари не будут особенно церемониться, и если Светлова с Любовой станут противиться, кто знает, что их ждёт. Он уже решил, что лучшим выходом для них будет сдаться. Ну и что, что русские не сдаются? Они ведь ещё не проиграли. Это тактический ход, чтобы провести переговоры с местными. Чижик точно надеялся, что они смогут убедить рыцарей отпустить пришельцев. Майке поплохело - причём это было по-настоящему, она почувствовала, что задыхается в шлеме скафандра, как будто подача воздуха из баллона внезапно прекратилась. Такова была реакция организма на приступ паники, почти одолевшей девочку. Один страх родил другой, и вот уже ей душно и тесно в скафандре. Когда она упала, занимавшийся ею рыцарь подхватил обмякшее тело, переглянулся с товарищем. Закричала Аня, но её попытка вырваться закончилась тем, что рыцарь грубо обхватил её за пояс и с силой потолкал вперёд. Кто-то из рыцарей освободил их от троса, связывавшего всех троих. Майю же не стали волочить по земле, как мешок с человеком. Вместо этого она ощутила, как отрывается от земли, затем мир вокруг затрещал, в ушах раздался оглушительный треск, и очередной судорожный вдох закончился глотком свежего морозного воздуха. Чистого воздуха незнакомой планеты. Чистейшего. Если не считать множественных микроорганизмов, наверняка в нём обитавших и всю свою короткую микроорганистическую жизнь мечтавших о первом контакте с организмом пришельцев с далёких звёзд. Вдох - и выдох. И вот уже помутившееся было сознание возвращается к Светловой. Её, кажется, несли на руках. Со связанными за спиной руками. Поза была жутко неудобной, казалась шаткой - стоит дёрнуться, и упадёшь. Но рыцарь уверенно нёс пришелицу вперёд, в одному ему известную сторону. - Светлова! Светлова, что с тобой? - донёсся откуда-то спереди встревоженный крик учителя.
Лёха и не пытался стаскивать с Марины скафандр - начал было помогать снять шлем, но, увидев сопротивление девочки, моментально переключился на себя. И успел наполовину расстегнуть неудобный скафандр, когда и появились те два рыцаря. Маринин камень угодил уже в щит, и Бабурова бросилась наутёк, пока отважный героический звездолётчик Стругачёв защищал честь дамы от посягательств грубых мужланов, закованных в средневековую броню. Так ему самому виделась сейчас вся эта сцена в моменте, если не охватывать всё более широко. Потому что если вспомнить об остальном, ситуация становилась аховой. Но один против двоих - по мнению Алексея, был далеко не худший расклад. - За Родину! За Чижика! - слышала Марина почти победные крики Стругачёва за своей спиной, каждый возглас сопровождался стуком камня о щит рыцарей, а может, и об их доспехи. - За Иоффе! Леонарда! Карловича! И внука его непутёвого! За-ааах ты так! Получи! Ещё! Отпусти, банка консервная! А старпом бежала в туман. Бежала и спотыкалась, едва не падала. Потом из тумана вышел ёжик. Закованный в броню и ощетинившийся оружием, в белесом мареве рыцарь и в самом деле был похож на ежа из какого-то мультфильма древности. Марина стукнулась прямо в него, не заметив в тумане, не разглядев впопыхах. - Бумс! Хрясь! - ударился в шлем наконечник копья. Не пробил, даже трещинки не появилось. Но что-то хрустнуло. И вот уже её с вывернутыми за спину руками ведут в неизвестном направлении, так и не сняв шлем. Гонят тычками в спину. Простой и понятный язык человеческих жестов.
- Рыцари в латах, рыцари... в тяжёлых доспехах... средневековых... металлических... металл... железо... Ивашка из Дворца пионеров... Кощей... магнит! - воскликнула Настя, проведя ассоциативную цепочку. Она недовольно поглядела на подавшего глупую, по её мнению, идею Петю. - Как ты их собрался лассо ловить? Умеешь кидать? Нет, я предлагаю магнитом! Если их латы возьмёт... У нас ведь на корабле есть мощный электромагнит! - взволнованно предлагала штурман, переводя взгляд с Пети на Крамера и обратно. Она была готова вот прямо сейчас бежать и действовать. Электромагнит на корабле действительно был в двигательном отсеке. Если его открутить, то можно было соорудить довольно мощный магнит, который бы притягивал всё железо в небольшом радиусе вокруг себя. Но это займёт много времени. Рыцари наверняка успеют увести пленных, и где их потом искать в этом тумане?
Загадочным скрипом, который слышали Майя с Аней, оказался скрип несмазанного колеса подъезжавшей к ним по склону телеги. Она вынырнула из тумана внезапно, нарушив целостность белого одеяла своими квадратными формами. Вернее, это был параллелепипед. Довольно большая телега, представлявшая собой передвижную клетку из дерева и металла. Сама конструкция клетки на колёсах была выполнена из дерева, а прутья были металлическими. Подняв решётку, конвоиры затолкали туда сначала Фёдора Михайловича, а следом за ним и девочек. Руки у всех были связаны верёвками за спиной. Лицо учителя было бледным и измождённым, но он с тревогой всматривался в лица девочек. И прежде всего - Майи. - У тебя кровь... Светлова... - выдохнул он. Решётка со скрипом опустилась, глухо стукнув о днище телеги. Где-то там снаружи слышался храп лошадей и цоканье их копыт. Прибыло подкрепление. Будто тех рыцарей, что окружили корабль, не хватило...
Получив несколько вмятин на латах, рыцари взяли в плен Марину и Лёху. Подгоняя их кулаками и пиками, они принудили их присоединиться к Коле. Руки школьников связали за спиной. Пленников построили и повели куда-то вниз по склону холма. - Я не пойду с вами! - пронзительно закричал Лёха, когда увидел, что они сворачивают в сторону от звездолёта. Он вдруг вырвался от опешивших от неожиданности рыцарей и, как есть со связанными руками, бросился бежать к кораблю, но верёвка, брошенная ему вслед, моментально свалила его с ног. А Коля с Мариной почувствовали, что их крепко держат, не вырваться. Один из рыцарей, всё так же молча, связал пилота по рукам и ногам и бросил на круп коня. Лёха начал было брыкаться, но, получив затрещину, нанесённую металлической рукой, успокоился и ехал дальше молча.
-
Ёжик в тумане, bleat)
-
Это тактический ход, чтобы провести переговоры с местными. Чижик точно надеялся, что они смогут убедить рыцарей отпустить пришельцев.
Доооо! До этого-то всё так мирно шло. Да конечно убедят! И чай с ромашкой выпьют и плюшек им рыцари предложат на сладкое. Потому так и гостеприимны - вон клетку подогнали даже! Почти личный автомобиль :D
|
"Ой, Федор Михайлович, да у меня просто всё отлично! В порядке ли я, вы спрашиваете? Да лучше всех прямо! Вот я биолог и начинающий ветеринар треснула со всей дури своим научным чемоданчиком лошадь по боку, так что несчастное животное всхрапнуло и подалось назад. Я ударила животное, совершенно не причинив вреда своему врагу. И как вы думаете я себя чувствую сейчас? Да на все сто процентов согласно моему личному протоколу. Всё просто суперищно! Это же мечта каждого ветеринара - причинять боль несчастным зверюшкам, Федор Михайлович. Вас бьют на моих глазах и я никак не могу помешать этим злым взрослым, мне выворачивают руки сковывая будто вещь и что еще у меня хорошего? Ах да, я совсем забыла! Если у меня кончится кислород, я буду единственным членом экспедиции который задохнется в своём скафандре, на планете на которой МОЖНО ДЫШАТЬ! Да у меня всё просто великолепно, на десять баллов и даже на миллион!!!"
В какой-то момент злость стала такой сильной, что Майка и в самом деле начала глотать воздух с тяжелым хрипом. Ноздри ее раздувались, глаза сверкали фирменным Светловским блеском. Девочке вдруг показалось что она и в самом деле сейчас задохнется - вот прямо в этот момент лопнет как шарик переполнившись клокочущим гневом! Словно назло отчаянно зачесался кончик носа, выворачивая нервы наизнанку этим надоедливым зудом.
"Я задыхаюсь. Я в плену. Я не могу скинуть этот дурацкий скафандр. Они не сняли с меня шлем. Помогите пожалуйста, больше не могу, помогите. Больно!!!"
...Живо представился Крамер, самодовольный и горделивый, вальяжно сидящий в своём кресле и издевательски улыбающийся Майке с экрана монитора: "Вот ты и скисла, Светлова. Вооот тебе и конец. Я-то по прежнему капитан и сижу в своем удобном капитанском кресле в рубке корабля, мой папа будет мной доволен. А ты всего-лишь веснушчатое ничтожество. Тупица, позорящая отца. Как я тебя в классе опозорил перед всеми, а? Выставил тебя нытиком и слабачкой. Дочь Юрия Светлова плачет перед всеми. Ха-ха-ха! Настя сняла всё это на камеру - твоему папе понравится смотреть как ты ноешь!"
Девочка сжала кулаки, снова вцепляясь зубами в верхнюю губу, нижнюю-то она уже всю искусала. Ну хватит! Это всё неправда. На ней скафандр, а значит все еще действует связь с кораблем. Ребята сидят там и слышат как их берут в плен. Настя видит, Крамер и Петя. Они вот-вот рванутся на помощь и тогда экспедиции крышка. Если рыцари попадут внутрь звездолета они явно там все переломают. "Быть может даже Робби сломают, какой ужас! Нельзя такое допустить. Он же мой друг...Они все мои друзья, в конце концов..."
И Майя Светлова начала говорить по громкой связи. Слезы текли по щекам мешаясь с капельками крови, проклятый нос беспощадно чесался, а смотреть как учителю отвешивают очередной подзатыльник уже не было сил. Поэтому Майка просто говорила. Она надеялась что связь всё еще работает и что она еще не одна в своем горе. Ведь в конце-концов не в героизме дело, и не в каких-то особых качествах. Просто иногда ты тонешь, а иногда бьешься до последнего и веришь что кому-то это нужно. И тебе оно тоже нужно! Не быть одной в самый ужасный момент своей жизни. Верить что хоть кто-то идет с тобой. Пусть он невидим, пусть он фантастично далеко. Но ты поможешь ему, а он, невидимый, он сумеет помочь тебе. Его голос будет рядом.
- Капитан, не покидайте корабля пожалуйста, - шептала девочка в микрофон, похрипывая словно от тяжелейшей ангины. - Разыщите бластер когда все закончится. Его выбили у Чижика из рук ударом меча. Со мной учитель и Аня. У меня есть план. Я остаюсь командиром этой экспедиции!
"Я все еще командир этой научной экспедиции!" - повторно подумала про себя Майя падая на землю. Не станет она послушно идти за своими пленителями, не станет! Пассивное сопротивление и какие-то жалкие крохи контроля. "Тащите волоком, гады, раз уж воруете нас!!!"
|
Никогда не сдавайся, никогда! – как говорит знаменитый звездолетчик Юрий Светлов. …
В критической ситуации, как это известно, мысли несутся со скоростью пришпоренных роботов, то есть конечно не роботов, а коней. Только кто ими сейчас пользуется, спросите на милость, этими самыми устаревшими конями? Непарнокопытные лошадиные в качестве автомобиля - это же верх идиотизма! Примерно также, как рыцари короля Артура нарушившие субординацию и принявшиеся бить Чижика. Это неправильно! Нельзя бить учителя если он стоит первым в Списке Высшего Приоритета! Помимо того что ему больно – по шкале от одного до десяти насколько больно, интересно? – это еще и нарушение плана полета. И совсем нелогично делать это на глазах учеников.
…
Майе вдруг припомнился далекий лыжный марафон в Москве, когда они с папой участвовали в семейном забеге. Как Майка тогда хотела выиграть для отца золото! Как отчаянно она рвалась к победе. Нельзя позорить Юрия Светлова, нельзя проигрывать если ты его дочь. Все зрители будут смотреть на знаменитого звездолетчика, нельзя чтобы одна бестолковая девочка всё испортила. Главная задача того дня была простой – не уронить честь знаменитой фамилии!
Падал пушистый снег, с мягким шелестом скользили по насту смазанные лыжи (Майя сама химичила надеясь добиться лучшего скольжения), девочка неслась как древний паровоз забыв обо всем на свете. Проваливалась в серое, с синевой небо, создавая вокруг себя белые смерчи. Организаторы думали что это должно быть весело – две остановки возле палаток, быстрый чай, смех, дружеское соревнование. Музыка! Это был задумано как семейный марафон: теплый зимний денек в Московском парке и множество смеющихся дочерей и их отцов.
НО МАЙЯ СВЕТЛОВА ШЛА НА ЗОЛОТО.
Плевать на боль, плевать на этот радостный смех и мягкий зимний денек окрашенный в легкую синеву – она добудет для отца медаль. Добудет любой ценой и выполнит свой план во чтобы то ни стало! ...Болели ноги, липкие слюни стекали по подбородку, а девочка даже не могла их вытереть, ведь каждый вдох ошпаривал легкие огнем. Руки уже давно свело судорогой. Это было мучение а не радость - медленная пытка, а не счастливый забег. В какой-то момент папа остался позади и на его покрытом шрамами лице застыло тяжелое выражение превозмогаемой боли. Девять балов по шкале Светловой.
«Ну конечно ему больно, ведь мы можем не выиграть!»
- Май…нужно остановиться и выпить чай…это не так задумано…послушай…дочь… - Не сбивай дыхание, папа. Пьём на бегу. У меня всё рассчитано.
…В тот день она возненавидела лыжи всей душой, возненавидела все эти добрые зимние деньки вместе взятые! Они неслись с отстающим отцом сквозь метель не обращая внимания ни на что. Перед глазами колыхалась бордовая дымка, и Майя знала только одно. Она должна прийти к финишу первой, она не опозорит отца, она не слабачка. «Никогда не сдавайся, никогда!» Как говорит капитан Светлов во всех своих книгах и учебниках. А капитан Светлов упал в снег лицом на финише и это было всего-лишь серебро. Майя валялась точно также, подобно выброшенной на берег морской звезде и внутри у нее бушевала буря. Папа не мог их подвести! Это она, это сама Майя виновата – она не ту смазку использовала для лыж, она все не так рассчитала. Её маршрут был не оптимальным.
…
Что-то переменилось у папы с Майей после этого марафона. Он смотрел на нее тревожно, как-то вопросительно-задумчиво, словно бы решая про себя какую-то тяжелую задачу. А дочка мучительно стыдилась, стараясь спрятаться от папы в своей комнате с растениями. Избежать любого неловкого разговора. Укрыться среди книг. Ей было мучительно стыдно за это проклятое серебро – папа достоин только золота! Как она могла его так подвести, ну как?!
Незадолго до отлета папа позвал ее утром в парк. Одну. Даже без мамы...Они шли не на лыжах, что казалось странным, словно бы Юрий Светлов тоже охладел к ним после того злосчастного соревнования. - Май. Ты же уже не ребенок. Погляди-ка, летишь в космос одна! Ты ведь понимаешь что в реальном полёте следует обойтись без всех этих твоих глупостей? Ты пойми, дочь. То что в книжках написано, и то как оно на самом деле – это две разных ситуации. Пойми же. Ты не опозоришь меня никогда.
Девочка кивала головой. Она слышала это так:
« - Ты уже не ребенок. В этом полете ты не должна совершить ни одной глупости, а если узнаю о твоих глупостях и проделках, то тебе крышка, дочь. Пойми! Ты не смеешь меня позорить никогда. Это в книжках герои не трусят, а вот то что ты лично не струсишь, это я сильно сомневаюсь…»
...
«Я никогда не струшу, пап. Мы еще добьёмся с тобой золота!»
...
Девочка попыталась снова закусить губу и дернулась от боли – пока Чижика били она прокусила себе губу до крови, а теперь, тыкнув зубами в свежую ранку ощутила как соленые капельки стекают в рот и на подбородок. На душе стало тошно и мерзко, девочка промокла в своем скафандре словно бы ее водой облили и чувствовала отчаянную дрожь. - Для протокола. Беру командование на себя, Чижика вывели из строя. - Хриплым похоронным голосом произнесла в шлем, уведомляя капитана о своём решении. К горлу подступила рвота. А что если у Чижика мозги сейчас потекли?! А что если он больше не сможет поднимать ракету в воздух потому что местная атмосфера повредила его голову? Хотя не, его вроде в живот били... – Остаюсь с учителем. Аня, убегай пожалуйста.
«Команде нужен доктор. А вот учителю придется довольствоваться услугами ветеринара…»
Схватив свой чемодан для проб с земли, девочка бросилась выполнять Красный План – то есть махать руками, драться и отвлекать железных воинов на себя. В душе биолога закипал гнев – да как эти рыцари посмели нарушить ее биологическую вылазку! Из глаз сами собой текли слезы. Не детские слезы - злые слезы уязвленной женщины!
«Обидели Чижика. Да как посмели! Конечно это не любовь-морковь…это так…это товарищеские эмоции…реакция на нарушение субординации. Вот! Учитель первый в Приоритетном списке. Нельзя нарушать приоритетный список никогда, и тем более срывать мои эксперименты!»
Схватив чемодан для проб двумя руками, девочка постаралась обрушить всю свою злость на ближайшего рыцаря – пусть попляшет! Почему выбор пал на чемодан, а не на ведро №11, спрашивается? ...Ведро легкое и пластмассовое – тем, которое набито камнями под завязку, как следует не помашешь – больно оно тяжелое. А то которое с грунтом, №12, наоборот слишком легкое. Чемодан же защищен сверху металлическими вставками – он крепкий, он тяжелый и Майка может им биться. Он задуман тяжелым и увесистым чтобы защищать хрупкое оборудование внутри. А еще он полон пробирок и образцов. В такой ситуации нужен чёрный гнев – и черный гнев будет. Вот никогда не заставляйте ученого драться с противником при помощи микроскопа!
-
Прекрасно! Ай да девочка!
-
Он смотрел на нее тревожно, как-то вопросительно-задумчиво, словно бы решая про себя какую-то тяжелую задачу. Дочь-яндере - горе в семье.
-
не любовь-морковь, говоришь...
|
|
|
|
Шиолта, Халита, Невер и Донте (+Лихайе) (в жасминовом парке подле места ритуала)
Сколько не старался Донте, он не смог разглядеть никакой белой линии – лишь подавляющее бронзовое сияние Гобей над головой, столь близкое и могущественное, что от него рябило в глазах. Об магии и линиях он вспомнил лишь то, что из Драконьих Линий можно было "зачерпнуть" магию, и таким образом усилить собственные чары. Чем ближе были характер Линии и характер заклинания, тем проще был этот процесс, но среди Четырех Драконьих Процессов (академически известных как Кернирование, Восстановление, Метаморфоза и Освобождение, а среди студентов, соответственно, как "брось", "кусь", "хвать" и "шмяк") этот (Метаморфоза) был самым-самым опасным. Даже Освобождение (который "шмяк"), "рвущее" силу Драконьей Линии, словно пьяный менестрель рвет струны, и позволяющее магии течь в непредсказуемой и свободной какофонии, лично для самого мага был заметно менее опасен чем "хвать"-Метаморфоза, которая при малейшей ошибке могла выжечь мага не хуже Драконьего Шторма. Но имело ли всё это значение для пришельца извне, что пользовался бессмысленной и парадоксальной магией? На этот вопрос ни Донте, ни Лихайе не знали ответа.
Пока Шиолта нюхала жасмин и поправляла волосы, а Донте с Лихайе бродили кругами и думали о возвышенном (Донте о магии, Лихайе о еде), Халита и Невер, как два заправских два любителя демонопатологоанатомии рассматривали препарированного демона. Запах и вид ещё свежих, влажно блестящих внутренностей, вываленных на брусчатку, заставили желудки обоих студентов подскочить к соответствующему горлу каждого. Несмотря на это, Халита почти сразу, и Невер чуть позже поняли что да, внутренности демона соотнесены с некоторыми узлами диаграммы, причем соотнесены в буквальном смысле: вытащены, вытянуты, выкручены и соотнесены.
Все соотносимые внутренности демона (то есть кишки, в основной своей воняющей поблескивающей массе кишки) были соотнесены, но не со всеми узлами (не хватало кишок?), однако какую-то закономерность между теми узлами что были затронуты и нет, Халита и Невер не уловили. Больше алых чем белых пересечений, то оказался единственный чёткий факт; затронутые внутренностями пересечения не были даже симметричны. С помощью Невера ведьма легко установила, что надрезы не наносились когтем, но скорей чем-то вроде скальпеля или тонкого, хорошо отточенного лезвия – в отличие от вскрытой грудной клетки и полости, здесь явно работали не когтями, а точным инструментом. И каждый разрез в кишках (влажных, поблескивающих, воняющих кишках) совпадал с узлом на котором этот фрагмент кишок покоился.
|
Где-то на другом конце планеты, в далёкой Японии, Диаманда Элиаш, играя на электрогитаре мотив песни "Spiders" группы System of a down, вдруг прервалась и громко чихнула.
Сэйбер отошёл к стене и, сложив руки на груди, принялся слушать. Лилит же задумалась. - Ты прав, моя семья довольно известна в Ассоциации Магов. Орландо меня сразу узнал. А как сын Наместника, он знает, что в городе пройдёт Война за Святой Грааль. И наверняка догадался, что я приехала именно из-за этого. Если Орландо, кто-то из его братьев, или, хуже того, его отец, который сейчас носит Магическую Метку семьи Гарсия, стал Мастером, у меня могут быть проблемы. Командные Печати я так и не получила, значит, остаётся два варианта: либо покинуть город, либо... Она посмотрела на Красса. - Под... подожди! Я не ослышалась?! Ты сказал... "стать Мастером Сэйбера?!"
Девушка вмиг стала пунцовой. При этом непонятно почему. ТАК она не краснела даже когда Райан предложил ей сделать вид, что она с ним встречается. Волшебница упёрлась взглядом в пол, её янтарные глаза чуть сощурились, а щёки с каждой секундой всё сильнее заливались красной краской. Бедняга, казалось, сейчас хотела только одного - провалиться под землю. Причина столь резкого и сильного смущения оставалась для Третера загадкой.
- Стоп! Лилит распахнула глаза. - Невозможно заключить контракт со Слугой, который уже связан другим контрактом. Единственный способ: если ты бестолку потратишь все Командные Печати, твой Слуга станет свободен. Но тогда ты потеряешь статус Мастера, лишишься возможности заполучить Грааль и, конечно, покроешь свою семью несмываемым позором. Однако я и Сэйбер сможем-м... Девушка посмотрела на Красса, но тут же отвела взгляд, покраснев ещё сильнее. - Райан не это имеет ввиду, - сказал вдруг римлянин. Кажется, в отличие от Третера, он был в курсе дела.
А Райан, видимо, просто не знал. Существует способ... Любой человек, даже без Командных Печатей, даже не-маг может заключить контракт со Слугой. Призвать - нет, заключить контракт - да. Тогда человек будет поставлять ману. НО! Для этого нужно переспать со Слугой. А Сэйбер и Лилит как раз противоположных полов.
- Мой Мастер слишком туманно выразился, - продолжал Красс, - он предлагает тебе нашу защиту. Ты не получила Командные Печати, не можешь призвать Слугу. Но в то же время, поскольку, как ты сама выразилась, твоя семья достаточно известна, а ты приехала в город, где пройдёт Война за Святой Грааль, всего несколько дней назад, в списке потенциальных противников твоё имя стоит на первых строках. Если другой Мастер ворвётся к тебе в дом со своим Слугой, они не станут разбираться, участвуешь ты в Войне или нет. Просто убьют. Ты хотела сражаться? Мы предоставляем тебе этот шанс. Если ты согласишься, я буду защищать тебя. Как Слуга, я должен оберегать не только своего Мастера, но и то, что ему дорого. Это хороший шанс, как по мне. Поразмысли над этим.
Лилит несколько минут обдумывала услышанное. - Значит, сражаться вместе с Сэйбером... Хм-м-м. Сильнейший Слуга, ману для которого поставляет другой человек. И если я посодействую в том, что Третер-кун выиграет Святой Грааль, я так или иначе заработаю славу для своей семьи. - Деньги идут к деньгам, а слава - к славе, - улыбнувшись, сказал Красс, - твоя семья гораздо более известна, чем семья моего Мастера. После нашей победы в Войне, она прославится ещё сильнее.
Глаза Лилит хищно сверкнули. Губы скривились в жуткой улыбке, имеющей форму полумесяца. Девушка вскинула руку, воздух вокруг её пальцев будто помутнел. До ушей Райана донёсся какой-то странный низкочастотный звук. Выглядело всё это страшно, даже Сэйбер немного напрягся и положил руку на рукоять меча. - Я согласна! - хищно проговорила девушка. А потом резко переменилась в лице, снова став милой и весёлой. И, немного покраснев, проговорила: - Подожди, Сэйбер. Что значит "я должен оберегать не только Мастера, но и то, что ему дорого"? Она вопросительно посмотрела на Райана и покраснела ещё сильнее.
|
|
Когда Юрих к нему обратился, выглядывающий за парапет слуга отчего-то вздрогнул и уставился на барона синими глазами, которые на тонком миловидном лице казались просто огромными.
– Эээ... меня зовут Сид, просто Сид. – Запнувшись, представился он, явно нервничая. И поспешно добавил, словно вспомнив, что обязан при разговоре с аристократией. – Ваше Высочество.
Руайд тем временем передал господину Лану ключ, получив взамен увесистый мешочек. От мага не укрылось, что господин Лан несколько напрягся, когда барон обратился к его слуге: не смотри Юрих столь пристально на подростка, он бы тоже это заметил. Однако имя Бьярни не вызвало ни в том, ни в другом характерной ноты узнавания.
– Можете пересчитать, если желаете. – Поскольку напряженная ситуация развеялась и сделка была завершена, господин Лан сжал в руке ключ и сжато обратился к слуге. – Сид, отправляйся на корабль.
Таща тяжелый саквояж и опустив глазищи долу, слуга отправился на корабль, но стоило ему ступить на борт, как снаружи и внизу башни послышался какой-то шум.
Выгляни кто за парапет, он увидел бы отряд, числом не меньше полудюжины, все одетые в тёмное, в длинных плащах и закрывающих лицо шарфах; у двух на поясе были шпаги, один нёс свернутую сеть. Люминисцентный огонь плавал вокруг них давая света достаточно для самого отряда, но, словно пламя свечи, не сияя слишком ярко. Верховодила отрядом высокая светловолосая женщина – единственная, кто презрела анонимность маски. Несмотря на атлетическую фигуру, более подобающую воину, гордую красоту валькирии не столько портила, сколько оттеняла повязка через левый глаз, и волосы, уложенные в косу вокруг головы. Облаченная в кольчугу, она держала короткий, украшенный разноцветным магоцитом посох, словно меч.
– Они здесь! – Донеслось снизу, приглушенное. – Теперь ему не сбежать!
Господину Лану не требовалось много времени чтобы понять что происходит. Действуя невероятно проворно для человека столь почтенного возраста, он метнулся на корабль и втолкнул Сида на палубу, бросив ему ключ и сам став на мостике соединяющий корабль и башню, с тростью для ходьбы перехваченной как-то не так как обычно перехватывают трость для ходьбы; этот хват подразумевал боль при соприкосновении с тяжелым набалдашником, например. Сид, словно кролик, застыл с ключом в руках, в панике уронив саквояж, его глаза бегали по снастям, явно выискивая место куда бы он мог удрать.
– Что тут происходит?! – Не сдержалась Арштат, на пальцах которой разгорался огонь, и Тэв, предполагая предательство, схватился за меч. Господин Лан, чье лицо превратилось в нечитаемую маску лишь ответил "Вас это не касается", но снизу в этот момент донеслось "Босс, дверь заперта!" и ответ повелительным голосом явно привыкшей командовать женщины "К чёрту дверь!". Этот повелительный голос, этот уверенный властный тон подействовал на Сида словно оплеуха. Подросток посмотрел на собственные руки, покрепче сжал ключ и бросил взгляд по сторонам, видя что корабль привязан к причалу снастями, и явно зная что у них нет времени даже если он немедленно найдет рубку.
– Помогите нам! – Выкрикнул он отчаянно, подаваясь вперед. Сдернув перчатку с руки, он продемонстрировал перстень, крупный камень в котором переливался неземным сиянием.
Каждый житель Ивалира без исключения знал этот перстень, от последнего нищего до самых высокорожденных герцогов. Их существовало всего двое во всём мире, Синнарских Камней-близнецов, некогда бывших единым целым. Их невозможно было подделать. Их невозможно было украсть, изменить или уничтожить, выманить силой или хитростью. Их носителей всегда было лишь двое и камни имели силу только в руках этих двоих, не подчиняясь никому ещё.
Первым был правящий монарх Ивалира: сейчас, после смерти королевы, этот перстень восседал на бархатной подушке рядом с королём-консортом и регентом страны. И второй – всегда, без исключения – принадлежал наследнику или наследнице престола.
В сиянии Синнарского Камня иллюзорная магия и краска для волос слетели с Сида и перед изумлённым бароном предстал Его Королевское Высочество Принц Рин, собственной, взволнованной, четырнадцатилетей, сребноволосой персоной. Чувство дежа-вю, как и странное поведение господина Лана, что стал на мостике, защищая слугу, было теперь абсолютно понятны.
– Я принц Рин и меня пытаются похитить для ужасного ритуала! – Выпалил принц на едином вздохе; в огромных, теперь подлинно лиловых, глазах показались слезы. Внизу раздалось шипение и затем взрыв. – Помогите мне, пожалуйста!!!
Историки будущего так и не смогли полностью воссоздать что последовало далее, и сначала ли были перерублены швартовые или потом, когда магоцитовые турбины засветились и мелодично загудели, готовясь поднять корабль в воздух. Швырнул ли господин Лан сомневающуюся Арштат в корабль до того как над парапетом взлетела одноглазая варькирия – планируя магией удержать корабль пока её подручные бежали вверх по лестницам – или это произошло уже после того как выстрел из посоха преследовательницы проделал дыру в парусах?
Одно было точно: Юрих, Арштат, Тэв и Руайд конечно же помогли принцу сбежать от его похитителей, и, хоть и с дырявыми парусами, украденный летающий корабль отправился в дали – в панике выставленные на компасе неизведанные дали, чтобы затем рухнуть в сотнях лиг от Ивалира среди мистического леса и встреченного там не менее мистического рыцаря.
Но это была уже совсем другая история.
-
Спасибо за игру! Интересно получилась, и интрига... до самого конца что только не предполагал, и везде ошибся...
-
Всё хорошо, что хорошо кончается)
|
|
|
|
-
- Именем... кха, кха!... именем Луизианы, защитницы всех страждущих, - девушка старалась говорить настолько твёрдо, насколько это было в её силах, - я не желаю вам зла! Это звучит как угроза!
|
|
-
"Представь что это Леди Розмэри" однозначно плохая мысль
-
Ты главное там не крутись. Милаха =)
-
личный рекорд по преодолению смущения на скорость - это лихо)
|
|
-
Моя леди, вы понимаете, что большая часть моих подданных - айтишники, не приспособленные к старой доброй схватке... чёт ору
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Интерлюдия 1. Накануне. Свинцовое, вечно штормящее море раз за разом набрасывалось на скалу и откатывалось назад. Час за часом, день за днем, год за годом – эта вечная работа никогда не приедалась морю, знающему, что кажущиеся вечными скалы в конце концов поддадутся, песком ложась на дно. Иногда, после особенно яростной атаки, брызги долетали до террасы, оставляя следы на каменном полу и похожей на каменную фигуре. Молодая женщина не обращала на них внимания, так же как на фантасмагорический город за спиной, как на две плывущие в воздухе цепи – чугунно-темную и золотую, так же как на вечно ветвящиеся узоры молний… Окажись на террасе скульптор, он и в самом деле постарался бы увековечить бдящую – высокая, выглядящая сильной но очень соразмерной, с черными волосами собранными в высокую косу, строгая красоту лица, спокойного и гордого. Несмотря на долгое ожидание, женщина стояла прямо, не горбясь и не перенося вес с ноги на ногу. Но не было скульптора, лишь яркая тропическая птица с длинным радужным хвостом бродила по каменному полу, цокая коготками и иногда начиная клевать что-то на полу. После особенно громкого удара молнии молодая женщина вдруг отмерла, подалась вперед, то, что привлекло её внимание, то появлялось, то скрывалось в волнах. Парусник скользил по волнам, то поднимаясь на гребне, то кренясь касался парусами беспокойной, жадной воды. Бдящая то и дело бросала на корабль взгляды. Легкие шаги не остались незамеченными, но Розмари обернулась только когда услышала журчание. Невысокий, полненький человечек в причудливой ливрее стоял возле безупречно сервированного чайного столика. Белоснежнейшие салфетки, крошечные нагретые чашки, дымок над чайником, хрупкое печенье… Минуту назад ничего этого не было. Не выражая удивления, женщина покачала головой, но человечек лишь слегка улыбнулся. - «Раймонда» входит в гавань, - неожиданно глубоким низким голосом сказал человечек, - капитан снова испытывает судьбу и море. О вас уже дважды справлялись из офиса. А чай – тайский улун. Попробуйте, ведь неизвестно, сколько придется ждать. Розмари чуть улыбнулась, и потянулась к чашечке. - Разъезд должен был вернуться максимум после обеда, - объяснение звучало не виноватым, скорей чуть отстраненным, будто бы женщина находилась где-то далеко, - я отправила им на встречу, и должна дождаться. Тут женщина бросила взгляд в небо, где лежали… проплывали? две кажущиеся отсюда невесомыми цепи. В самом деле, так спокойно лежать цепи могли бы разве что в невесомости, слегка поворачиваясь, убегая в бесконечность, золотая терялась где-то в облаках далеко над морем, темная, сделав петлю над бухтой, тянулась в небе над городом. - Разумеется, - понятливо согласился богган, и ловким движением сдернул одну из салфеток. Под ней, помимо невесомого печеньица, оказался весьма аппетитный горячий бутерброд. И только когда Розмари, чуть улыбнувшись, съела все до крошки, маленький дворецкий продолжил, - Большая часть звонивших хотела знать, в курсе ли Корона уже произошедшего под Фирн Бассет. Троллина, взгляд которой уже снова отдрейфовал к цепям, резко повернулась к своему собеседнику, с губ уже готов был сорваться вопрос, когда над чугунной цепью вдруг полыхнула яростным светом ослепительно яркая зарница….
-
+
-
Интригует без меры :)
-
Море, цепи и ветер
-
|
|
|
-
снежная кобра это пять
-
Снежная кобра?))
|
|
|
-
подошёл к забору и швырнул шпиона ещё раз, надеясь, что его не перебросит обратно кто-то из сородичей, приняв это за игру Да это становится нашим любимым видом спорта! :D
|
|
|
|
Солнце играло цветами сквозь листву леса и пальцы Анайрина, минуя барьер ладони и достигая глаз мага, до боли ослепляя. Все же юный чародей был доволен путешествием, если только не обращать внимания на причины, что заставили бросить родной край. С каждым горизонтом открывались новые виды, а боль в ногах, как ни странно, подталкивала вперед. Опасности на пути каравана не могли сравнится с чувством победы при преодолении очередной возвышенности. С этими добрыми мыслями Анайрин отстранился от солнца, делая глоток воды. Маг, конечно же, находился в гордом одиночестве, хрустя припасеными сухарями. Очередная мысль вновь заняла его голову и теперь каждый пытавшийся с ним заговорить рисковал стать жертвой раздражения Анайрина. Мысли о том, что как бы дорога не была увлекательна и познавательна, она все же остается бесполезной, не покидали его. Причина уйти с теплого дома при каждом воспоминании наполняла сердце решимостью - колдун и не думал опускать руки. Но при каждом обращении к прошлому цель казалась все более призрачной и словно ускользала от молодого странника. Точно стоило наметить более определенный конец пути, чтобы достигнув его выбрать новый, подобно новому горизонту.
Тем временем время близилось к закату. На романтику Анайрина никак не тянуло, он хотел встретить конец дня в тепле кровати и будучи сытым. Поблагодарив Кодда за предоставленную возможность путешествовать под его защитой, маг мысленно улыбнулся. Какой бы дурак отказался иметь дополнительное, хоть и не очень опытное, прикрытие? Так что благодарность так и осталась лишь на словах. Насколько же неудачное название у таверны, подумалось магу. Будто бы ничего кроме сломаной оси и неудачи на тракте не сподвигло остановиться переночевать в этом клоповнике. Клоповнике, который неожиданно невольно вызвал у Анайрина улыбку. Однобокую, жестокую, насмешливую усмешку. Все веселье, шум и балаган местных развлечений легли грузом на плечи пришельца с других земель. Это заведение напомнило ему о тех деньках, которые он проводил в Каэрвенте. Напомнило о том времени, которое он потратил зря в тавернах, опустошая их запасы выпивки, и забегах по борделям. Отбросив мысли о привычных недостатках человечества, Анайрин взял эль и уселся за массивным деревянным столом, пустовавшем в углу. До этого, еще при неприятном случае на тракте, колдун просил молчать о его умениях плести нити магии тех, кто по случайности стал свидетелем колдовства. Сильно Анайрин не надеялся на них. Он сам был готов обратить даное слово в свою пользу, не стоило ждать обратного от других. Тем не менее, укутавшись то ли в черный, то ли в болотно-зеленый плащ, он снял с пальца магическое кольцо, особо стараясь не светится. Когда же вкус эля заполнил Анайрина, тот придался мыслям о той самой цели, что должна была стать горизонтом. О Койдвенском лесе и о его обитателях.
|
|
Халита и Шиолта
Гладный чёрный коготь в руке Халиты напоминал лакированное дерево или тщательно глазурированную керамику, но тяжестью был ближе к металлу. Держать его было странно, очертаниями он не походил ни на что, до того известное ведьме.
Тем временем несколько удивленный благоволением Шиолты Погубитель Напастей церемонно залез на зодиаковый подиум и сел на колени напротив Проницательной Лисы, неловко имитируя позу рыжей дивинаторши. Незаметно поправив сползавший на глаза церемонный убор, та бросила в широкую чашку большую щепоть какой-то травы и залила её прозрачно-зелёной, дымящейся жидкостью из чайника. Обоняния сведующей в травах Халиты коснулся знакомый запах полыни, и ещё какой-то, не определяемый просто так сразу.
– НАЗОВИ СВОЙ ВОПРОС, СМЕРТНЫЙ! – Пророкотала дивинаторша таким мрачно-драматическим тоном, что Леорн поневоле заерзал под её взглядом, хотя глаза подростка остались, как подметила Шиолта, своего обычного янтарного цвета.
– Я... то есть мы... – Сбился Леорн, кашлянул и начал снова, более уверенным голосом, положив между собой и Проницательной Лисой цепочку с витиеватым ключом. – Мы хотим знать, откроет ли этот ключ нужную нам дверь.
Вместо ответа рыжая дивинаторша накрыла правой ладонью широкую чашку, и повела ей по кругу сначала в одну, потом в другую сторону. Отняла ладонь и вдохнула пар, и затем принялась пить чай мелкими, размеренными глотками, делая шумный, размеренный вдох и выдох после каждого; её движения были выверенны и церемониальны. Наблюдавший за ритуалом как завороженный Леорн нервно сглотнул, когда с резким стуком Проницательная Лиса поставила перевёрнутую кверху дном чашку на блюдце и посмотрела ему прямо в глаза.
– Задав вопрос и получив ответ, ты узнаешь неизбежную судьбу! Какова бы она ни была, назад пути не будет! – Провозгласила она с явным предупреждением в голосе. – Готов ли ты внимать ей, о смертный?
Видимо, подобный вопрос раньше не посещал белобрысую голову Погубителя Напастей, и наблюдавшие со стороны Шиолта и Халита видели как парень заколебался. Но всё же, этот наверняка вчерашний писарь переборол мимовольный страх и кивнул, всё также не в силах оторвать взгляд от рыжей дивинаторши пока та сама не отпустила его, устремив свой взгляд во вновь перевернутую (на сей раз дном книзу) чашку.
– Да свершиться! – Проницательная Лиса вгляделась в чаинки и под церемониальным убором её лоб пересекла морщинка сосредоточения. – В ближайшем будущем я вижу ссоры, ссоры и непорядки. Кто бы ни дал тебе этот ключ, потребует его назад. Следом вижу... вижу здание. Да, ты откроешь этим ключом нужную дверь, но найденное внутри изменит тебя. Следом... будущее неясно. Я вижу страсть и ярость, опасность... и далее покой.
Она резко подняла на Леорна взгляд, так что мимовольно подавшийся вперед парень резко отпрянул.
– Это всё, что открыл мне Чай Судьбы! Да сбудется! – Провозгласила Проницательная Лиса и вновь перевернула чашку кверху дном.
– То есть ключ откроет что надо? – Переспросил Леорн, просветлев лицом и начав подниматься. – О, спасибо огромное! Я пойду тогда, люди ждут. Ещё раз спасибо!
В ответ Проницательная Лиса требовательно протянула вперед ладонь. – Два серебряных люмена. – Добавила она безаппеляционно, и Леорн, явно желая побыстрей побежать и поделиться с своей компанией радостной новостью, принялся поспешно рыться по карманам.
|
|
От произошедшего, барон не то что-бы опешил, но на какую-то долю секунды потерял дар речи, затем, спрятав рапиру в ножны, встал между Арштат и Тэвом, расставил руки, словно не подпуская их ближе, и заговорил. - Амба, шобла. Ваши не пляшут, внатуре. Я за мокруху веревку мотать не подписывался, да между вами еще. Глохните двое, ты, бобер, почем против супротив братвы попер, да и ты, - Юрих строго посмотрел на Арштат - быковать кончай. Я полюбому мазу тянуть за вас буду, но если писать начнете друг-друга, я соскакиваю. - Слова были частично понятные, но ни уловить смысла, ни угадать где именно потомок Грацвильдов научился так выражать свои мысли, ни то, какой именно контингент слушателей ему напомнили спорщики было, пожалуй невозможно. Осознав, что его не понимают, барон в сердцах сплюнул, и начал переводить. - Так, прекращайте, оба. Только смертоубийства не хватало. Что на вас нашло? Тэв, зачем ты спящего бить стал, когда ясно сказали что не нужно, Арштат - что это за дела, в компаньонов огнем швырять? Приличные люди так дела не делают, даже не приличные так не делают - сперва дело закончат, а потом уже писать начинают. Закончив с лекцией о корпоративной этике и убедившись, что его сообщники не собираются убивать друг-друга дальше, по крайней мере пока, Юрих тяжело вздохнул и ойкнул. - Кажется, во время схватки он серьезно потянул мышцу, и это было неприятно. Впрочем, нужно было продолжать, и он принялся связывать поверженного Грева. - Тэв, ты зачем их разуваешь? Тебе что, сапоги нужны? Как закончим - сможешь себе самые лучшие купить, а кляп можно и из веревки сделать, это не сложно. Закончив со связыванием и проверив веревки на Валине, Юрих расстегнул свой кошель, достал оттуда шесть золотых монет, и по три поместил в кошели стражников. Не хотел он им вредить, а это будет хоть какая-то компенсация. - Ну, раз даже ключ есть, пойдемте, Только дайте сперва на дверь глянуть. И этих нужно или за башню, или в башню затащить, чтобы не валялись так на улице. Наконец закончив, он подхватил бутылку и смачно к ней присосался - от всех этих волнений Юрих основательно протрезвел и это ему не понравилось. - Там что-то есть, что-то призрачное, Грэв был прав, так что бдительность не теряем.
|
-
Epic, totally epic, I do must say!!!
-
...и не краснеет (за маской:)
|
|
|
-
Какая лапочка. Жаль что все бесполезно :)
-
Красивая ложь) Нольвен ведь не решает ничего: ни Альберту толком не нужна, ни Кормаку, ни даже Вячеславу. Правильно, таскают её как знамя или атрибут) Своё "путешествие героя" про...валила в зародыше, даже мечты стухли. Хорошо, что Блистающий это не видит)
|
|
|
-
Ага, хозяин попал в страну СТАБИЛЬНОСТЬ)
-
веселенькие розовые грани бантика не хватает, и можно хоть на выставку )
|
|
|
|
|
-
Нольвен уже научилась оправдываться Путём Война, молодец)
-
Вот так))
-
Храбро, безрассудно, бессмысленно. В этом вся Нольвен. (с) Альва Кормак
-
Ай красота
|
|
|
|
-
Так и есть, сэр! Если вам дороги жизнь и рассудок, не ходите на бретонские болота с местными сумасбродными девицами!
-
Да уж, дожить бы))
-
Кормак с каждой сценой становится все круче и круче. )
|
|
-
Всюду обман, и даже перинки... "не надо мне ни прошлого, ни Ши" - Меч! Миранда, а мой меч... где? - прохрипела она. Нольвен: - Где меч? Миранда: - Он утонул.
|
|
|
|
О чем только думал сэр Альва Кормак предпринимая сей безрассудный маневр? Быть может он желал встретиться лицом к лицу со своими страхами, с тем полчищем химер что вечно проявляли к нему интерес, высовывались из тени, являлись в кошмарах и наконец победить свои страхи? Или Гвидион решил доказать всем и самому себе что он тоже герой? А может он хотел исправить какую-то ошибку прошлого? Или же вовсе тронулся рассудком на почве этой серой сырости и решил сделать благое дело накормив собой болотных тварей? Вообще-то нет. Все было куда проще и прозаичнее. Во первых, когда он только начал свой маневр, он еще весьма плохо представлял, с кем и в каком количестве они имеют дело, а во вторых, зная о слабости химер к его скромной персоне, решил отвлечь их от основной группы и дать тем выиграть немного времени. Вступать в схватку с врагом в его планы не входило. Он смутно представлял, где лежит Серебрянный Путь, но принцесса Нольвен и ее спутники, получив немного времени, могли найти его и стать неплохим ориентиром. А он, ловкий, быстроногий, грациозный ши просто обежит немножко по дуге, уведет химер в сторону и вернется на Путь, когда все будут в безопасности. Вот только болото это вам не бальный зал, и у него несколько другие особенности. Плюхнувшись в грязь лицом Кормак осознал свою ошибку, а подняв и протерев глаза и вовсе пришел в ужас. Ничего хорошего эти маленькие болотные зверьки ему не сулили. Нужно было срочно что-то предпринимать, или он никогда не отплатит свой долг. "Во первых, не дергаться," - мысленно приказал себе подменыш усилием воли подавляя желание просто выдернуть ногу, после такого действия, он точно знал, читал где-то, легко можно и по пояс увязнуть. Еще недавно он сам командовал принять горизонтальное положение другим, но в его случае, он уже практически лежал. Оставалось только нащупать точку опоры, благо в правой руке оставалась сабля а в левой ножны, и их можно было использовать как дополнительные точки опоры. Нащупав клочок более менее твердой земли, Кормак скрестил саблю и ножны на ней, оперся, и как следует напрягая руки, вытащил себя из трясины. Ну, начало положено. Ши осмотрелся - десяток монстров приближается к нему, можно сказать догоняет, и впереди особенно крупная жирная и противная тварь - не лучший собеседник, и уж точно он не менуэт желает предложить станцевать. А что там Нольвен? Кормак глянул назад. Там где недавно была Нольвен стояла слуага и две лошади, химер поблизости не было. У Кормака аж с души отлегло, он решил что верные слуги сделали принцессу невидимой, и та уже осторожно и безопасно пробирается к Серебрянному Пути. "Ну, если она пробирается, то и мне пора." - Подумалось.
Но подумать легко, сделать сложнее. Одно желание химер с пути не сдует, вот желание этой слуги могло, конечно, но не его. Значит нужно было как-то прорубать себе дорогу. Только вот с этим у Кормака вечно были проблемы. Даже его учитель фехтования вечно оставался недоволен. Единственная наука, которую Кормак действительно хорошо постиг, была в том, что власть Грезы может сделать искуссным фехтовальщиком любого. Перебираясь с кочки на кочку и двигаясь вдоль дороги, продолжая увлекать химер за собой, Гвидеон концентрировался на своем праве на контроль Грезы. Во внезапной вспышке гламура Альва Кормак преобразился. Грустный, хрупкий юноша куда-то пропал и на его месте стоял уверенный и решительный Альва Кормак, точно знающий что нужно делать. Голову его окружал слабый огненный нимб. В конце концов, какая разница, умеет он драться или нет? Будет он героем, или сгниет в этом болоте? Что случится, то и случится, но какая-то химера сегодня точно умрет. Лицо Ши, если бы его кто-то мог разглядеть, представляло собой фатальную маску с злой полуулыбкой. "Да, может я и не воин, но зато я постиг суть слов." - усмехался Кормак, увидев что самая большая тварь уже настигает его. "Как там давеча говорил Вячеслав, в моем сне? Если победить альфу, стая разбежится? Посмотрим". Глянув на измазанную в грязи саблю, Кормак провел по клинку пальцем выводя руну "смерть". -И сердце кровью облилось, В последний раз затрепетало, Вдруг дикий вопль... разорвалось, И разом биться перестало, И тихо все - все тихо стало.* Сабля внезапно полегчал и как будто засветилась самой тьмой, желая принести смерть и боль противнику. Оставалось дело за малым - Кормак выжидал рывка твари, чтобы нанести свой сокрушительный удар.
|
|
-
здорово, однако :)
-
это очень, нет, ОЧЕНЬ ПАФОСНЫЙ колдун!
-
А за незаконнорожденного можно и ведро воды на голову опрокинуть. :)
-
Действительно здорово.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
когда откроются приваты, надеюсь и остальные смогут по достоинству оценить эту угрозу
-
1) мы выяснили, где у рыжей находится думательный центр 2) мы узнали, чего ему сейчас нехватает) этот дракон отбирает у крестьян печеньки!
|
|
|
-
Вообще, у Шиолты складывалось впечатление, что они заблудились "Наверно, не сезон", - подумал Штирлиц и бросил лукошко в снег)
|
|
|
-
Реально классно вышло :)
-
Какая хамечательная указка, уже хочу!) Конец несколько впечатление смазал, а так, прямо продал)
-
Это прекрасно! Столько шума :)
|
|
|
|
|
|
-
за догадку – высокий Интеллект никаким похмельем не возьмешь
-
"У-у-у" - простонал приятный женский голос, и Ферг в холодном поту широко распахнул глаза. Девушка! Стонет! Да что же здесь за разврат такой происходит? Неужели Ферга затащили в какой-то притон... Или еще что похуже? И правда, кошмар.
|
|
|
|
-
Суровая гвардия порвет всех своим трогательным армейским каваем...
-
Суровая жизненная драма, нет, правда)
|
На человеческих кораблях стыковка крейсера к станции - занятие долгое и унылое, чреватое опасными последствиями при недочетах пилота. Обычно человеческие пилоты компенсируют себе стыковку повышением чувства собственного достоинства. Точно синхронизировать скорости только на ближнем сближении, заставляя диспетчеров стыковочных колец поерзать на креслах от перспективы случайного тарана пятнадцатикилотонным чудовищем - не только показатель мастерства, но и легкий приятный садизм по отношению к братьям нашим в диспетчерской. Ну, или способ опозориться на ближайшие годы неудачным маневром - отчаянное уклонение и еще более долгий и унылый маневр возвращения гарантируют трудоустройство в ближайшие годы разве что на агрокомбайне. Ну, или способ умереть и угробить груз с экипажем заодно, если у диспетчера от трения загорится стул и он таки поднимет щиты станции. Еще более популярное и опасное занятие - стыковка рядом с ближайшим занятым шлюзом, когда при наличии свободных мест инструкциями предписывается выбрать шлюз максимально удаленный от других занятых. Щитодержатель уже пристыкованного корабля с великим удовольствием поучаствует в маневре в роли судьи и беспощадно накажет провинившегося вовремя поднятым экраном поля. Ну, или поднимет ор в диспетчерской, ссылаясь на слабость щитового поля (но очень редко - на опасное безрассудство стыкующегося пилота). И таким способам пощекотать себе и другим нервишки несть числа. В общем, неистощима фантазия человеческих самцов на предмет опасных для себя и других демонстраций своей удали и навыков. Не только гражданские, но и военные пилоты даже придумали себе сложные неофициальные системы значков типа "совершил стыковочный маневр такой-то второй ступени мастерства дважды", и устраивали (и продолжают устраивать) нешуточные перебранки в жилых и стыковочно-сортировочных отсеках с "самозванцами" и "ряженными пилотами". Как отмечали антропологи из золтан и энжи, такая стратегия размножения действительно выгодна в среднесрочной перспективе и способствует распространению генофонда умелых пилотов среди человечества, что может даже положительно повлиять на скорость реакции и трехмерную координацию людей в перспективе примерно 200 поколений. Но только в среднесрочном плане, добавляют они: в наилучшем случае для пилота, он однажды заиграется и навсегда лишится лицензии, да еще будет опозорен перед самками своими бывшими коллегами по специальности. Диспетчеры ждали обычного и уже разминали пальцы для решительного удара кулаком по Большому Красному Сегменту контрольной панели. Не дождались и испытали культурный шок. Обычно пилоты на захваченных кораблях становятся еще большими лихачами. "Удачный-104" состыковался абсолютно рутинно, безопасно и эргономично, продемонстрировав практическое превосходство ИИ кораблей энжи над половыми ритуалами людей. И даже сорвал апплодисменты у расчувствовавшихся диспетчеров.
В секцию 11 стыковочно-сортировочного отсека каторги уже подтянулась "встречная делегация", во главе с комендантом Прафутом Пателом. Темнокожий кшатрий с далекого влажного перенаселенного мира Кумари Кандам задумчиво почесывал черную бороду, размышляя, как лучше всего подать его просьбу. Война войной, а Прафуту с детства вбивали в голову, что рождение в касте правителей дарует не одни лишь права, и он должен заботиться о своих подчиненных, кем бы они ни были (кроме чужих, конечно). "Титан" же каждый день выжирал столько воздуха, воды и продовольствия (о топливе и прыжковых ячейках пока промолчим - без этого еще можно прожить), что уже становилось невозможным кормить каторжников хоть чем-нибудь и не урезать пайки надсмотрщикам. Внутренняя планета тем более отказывалась делиться продовольствием за красивые слова и общий флаг Повстанческого альянса, и требовала промышленные товары, которые подчистую забирал "Титан" и его флот сопровождения. К сожалению для Патела, он был лишь пехотной сошкой в военной машине Восстания и далеким от космолетчиков, тем более от вице-адмирала Кавэна из Имперского содружества Земли. Который на него даже и не посмотрит. Если Прафут сейчас окажет хороший прием капиту "Удачного-104", то может быть - может быть - этот капитан в ответ сможет повлиять на Кавэна и если не убедить перевести флотилию "Титана" на кормление к внутренней планете, так хоть умерить аппетит на несколько недель, пока не вырастет новый урожай или не удастся сторговаться с планетниками. Капля пота стекла по лбу Прафута и скрылась в кучерявых черных бакенбардах. И кто говорил, что "тыловым крысам снабжения" легко живется на войне?
Тем временем во втором корпусе Зуг планировал - или пытался планировать - план побега на легкий крейсер энжи "Цикрул". Жил он практически как король, если бы короля запрятали на каторгу. У него даже была личная комнатушка 3х4 метра, и он ее даже не должен был ни с кем делить. Только света в ней не было - испортилась проводка, и конечно же даже в среде (довольно) порядочных (по местным меркам) золтан не было желающих трепать свои нервы еще и бесплатной работенкой. Тяжелый труд по 12 часов на заводах третьего корпуса ради пайки очень быстро выматывал нервы, высасывал силы и вымывал личное достоинство. Зуга же после первой такой смены начало жесточайше коробить, и он, на грани нервного срыва, смог стребовать для себя работенку попроще. Вести учет рационов и справедливо распределять среди заключенных золтан - работа больше для охранника, чем для счетчика. Подумать только, до чего отчаянние заключения и тупой бессмысленный труд доводят благородных золтан - до массового воровства! Однажды Зуга вообще едва не убили двое окончательно спятивших собрата, и только вовремя вмешавшийся часовой спас пилота от болезненной и долгой смерти, а копилку рационов - от разграбления. Отвратительно. От усталости и легкой злобы телесный свет Зуга ослабел, и льдистые стены перестали докучать ему зеленоватым свечением. Хоть на том спасибо, почти полная темнота расслабляет, в отличие от зеленого полумрака. Мантис - кем бы он ни был - совершенно точно прятался по темным местам третьего корпуса. Остается надеяться, что надсмотрщики его еще не выжгли, и слизни не поимели его мозг. Мантис - отличная подмога в случае силового прорыва. Но как с ним связаться? И будет ли он достаточно стойким, что от голода и страха не сожрет живьем отправившегося на его поиски Зуга? Не захотят ли полакомиться и "расслабиться" с Зугом иные мантисы? Лучше всего сейчас Акселю Винтеру, с которым Зуг пересекся буквально в день прибытия "Титана" на "D-LXXII", "Делькси", как ее продолжали нежно именовать аборигены. Хитрый, ручкающийся со слагами человек прикинулся повстанцем, а учитывая массовый переход на сторону врага местных людей, никто особо не проверял его истинные убеждения. Если его еще не раскололи, то хочется надеяться, что Винтер просто работает под прикрытием и все еще агент Федерации, что он тайно свяжется с Зугом и поможет найти мантиса и проникнуть на борт "Цикрула". Если же он предал свое государство и переметнулся в стан врага... все отвратительно. Но могло быть и еще хуже. По крайней мере, он не выдал Зуга как союзника Федерации и члена тайной операции. Отпроситься ли у Координатора на следующую рабочую смену? Отпустят ли его свои? И сможет ли Зуг в одиночку удачно сбежать и не быть съеденным слизнями или мантисами в темных местах промышленного корпуса? Или игра не стоит свеч и сейчас надо думать о личном выживании, а не о какой-то там миссии, спланированной в пяти-шести секторах отсюда?
|
Примерно 300 лет назад безымянная луна одного газового гиганта с номером по каталогу вместо имени сошла со стабильной орбиты. Что именно нарушило гравитационное равновесие системы спутников - неясно, теорий много, и никого, кроме астрофизиков и ценителей науки, это не волнует. Еще пару десятилетий система спутников рушилась, дальние луны отлетели еще дальше, ближние малые луны выбросило на задворки системы. "Но одна крупная льдистая луна, вместо того чтоб быть изганной в далекую бездну, была нежно притянута своим гигантом, разогрета его гравитационными ласками, после чего разорвана гравитационными силами на мелкие кусочки. Такой вот сукин сын, жестокий и неумолимый как законы физики. Останки безымянной луны еще столетие носились кольцом вокруг гиганта, дробясь от столкновений между собой, пока наши предшественники не подумали, что на этом можно делать бизнес!" Как запах несвежих потрохов привлекает падальщиков, так и эти планетарные останки привлекли мелочь голодную. Одна шахтерская станция. Вторая шахтерская станция. Первая перевалочная станция. Первая пищевая станция. Третья шахтерская станция. Девятая шахтерская станция. Вторая минеральная война. Пятая портовая война. Независимые сообщества в черной дали федеральной системы за свою кратку историю успели несколько десятков раз перегрызться между собой, слиться и распасться, отстроиться и самоуничтожиться. Когда федералы закончили осваивать внутренние планеты системы, они заглянули на ее границы, ужаснулись и решили предоставить эту хаотичную массу из миллионов свободных шахтеров и станций самим себе. Так Костогрызы, как они стали себя называть, варились в собственном соку, иногда приторговывая с федералами топливом и рудой за технику и предметы роскоши. На станциях никогда не было единого правительства или хотя бы доминирующего сообщества, но ясно, что в этом ассорти разумных и не очень видов первую скрипку играли торренты слизней. Чем ужасно раздражали человеческое население единственной пригодной для жизни планеты. Когда началось Восстание, два человеческих сообщества внутри системы разругались именно по теме далекого газового гиганта и его разномастного населения. Разругались вплоть до гражданской войны, которую костогрызы проигнорировали - очень плохое решение. Повстанцы, проигрывая войну, послали по ФТЛ-маякам зов на помощь. Через четыре месяца пришел ответ в виде суперкрейсера "Титан" и его флота сопровождения, без труда захвативший внутренности системы. После чего он обратился ко внешней планете. Самые умные почуяли звездный ветер перемен и сбежали еще когда началось Восстание. Но таких было очень немного, и их предупреждениям никто не внял. Остальные превратились в заложников не только "Титана" и его огромного флота, но и понятий повстанцев о "новом мировом порядке". Практически все станции, кроме крупнейшей, было приказано оставить, и все население перевели на трехчастную широкопрофильную станцию, практически орбитальную колонию, с (ничего не) говорящим (чужакам) названием "D-LXXII". Газовый гигант переименовали в Титана, пояс обломков - во Флегрейские поля. Что-то из древней человеческой мифологии. Станции красивое имя не досталось, одна лишь "Каторга". Из трех корпусов станции первый, фермерский, превратили в некое отдаленное подобие настоящей орбитальной колонии, перепрофилировав гидропонные фермы под некое подобие садов и лесов. Туда же переселили всех лояльных Альянсу людей, превратив их в касту надсмотрщиков. Всех чужих же загнали во второй корпус, некогда общий жилой. Теперь это ужасно перенаселенное множеством видов, в том числе верными идеалам Федерации людьми, место, где нормальны драки за скудный паек, скудную жилплощадь и просто от скуки и психологического давления. Право жить в перенаселенной каюте еще надо заслужить, многие ютятся где удастся, в переходах или технических палубах. Единственный порядок здесь - час выхода на работу и час возвращения с пайком. Никто из повстанцев не говорит заключенным почему они собраны здесь, чего от них ждут кроме работы и когда все это закончится. Все, что удерживает эту массу существ от революционного взрыва - беспощадное насилие надсмотрщиков с отличным оружием и броней, могущих делать что угодно с любым заключенным. Ну и третий корпус - рабочий. Рудообогатительные и металлолитейные комбинаты, где заключенный должен работать в два раза больше чем раньше при воле, а получать за это в десять раз меньше и то едой. В самых дальних и темных углах третьего корпуса скрываются чужаки, которые не имеют даже права на жизнь в новом порядке повстанцев - мантисы и слизни. Поскольку в своих укрытиях им особо нечего пить и есть, и они решительно не хотят быть обнаруженными, то порой тут пропадают рабочие рокмены, люди, золтан или энжи. Иногда даже и патрульные повстанцев. Частые рейды охранников каторги пока не вскрыли все убежища "нежелательных ксеносов", как их необычайно политкорректно называют на каторге. Еще не всех слизней и жуков перестреляли. В этом несомненно прекрасном и удивительном месте трем космолетчикам Федерации придется искать еще троих своих товарищей. Притом стараясь не вызвать подозрений у оккупантов. Трое проинформированы, что должны подобрать еще троих, о которых они знают только их вид - связанный с торрентами слагов человек-хакер, мантис-федерат-медик и золтан-союзник-пилот. Да, их будет очень легко найти в зоне оккупации ксенофобской империи. Эти же трое, скрывающиеся от повстанцев на задворках станции, должны добраться к стыковочному кольцу и проникнуть на борт легкого крейсера энжи, где их будут ждать человеческие агенты Федерации. Если эта секретная операция, что бы там ни спланировал Туллинен, не провалилась еще на стадии сбора участников в зоне боевых действий, и за ними действительно прилетели сегодня. Все в тени суперкрейсера "Титан", вращающегося вокруг планеты его имени по стабильной орбите, пожирающего каждый день сотни тонн корабельного топлива, провизии и десятки энергоячеек.
-
Длиннопост да с картинкой... Не могу не плюсануть крусоту.
-
Эпичный приквел же.
-
Привет, Кум, от Джо. Ты как всегда шикарно пишешь. Жаль, я сейчас не выдерживаю больших размеров посты, а то бы тряхнул стариной. Удачной вам игры!
|