Голосование пользователя

  Если что могло заставить Лин начать чувствовать свое тело, так это тумаки. С визгом, будучи перекинутой через тебя, она поднималась, чтобы начать вновь. Ты специально учила ее на уровне чуть выше, чем она могла сейчас, давая ей иллюзию, что она вот-вот догонит маму. Лин хотела быть похожа на тебя. Она пыталась кушать солнце и потеряла сознание от солнечного удара, ничего ни ела и однажды не смогла встать, даже попыталась ни какать и это закончилось серьезным запором, благо слабительное помогло.
  Как и раньше, на ночь она льнула к тебе вешаясь на тело. Прогресс шел медленно, и ты стала чаще использовать 'единение'. Учить ее чувствовать тело. Память девушки становилось крепче, как и тело, а во время этого... будто какая-та граница между вами стиралась, давая ощутить мир как единое существо. В этом Свет было подобен Тени, но не дробил восприятие, а объединял.
Лин выросла красивой девушкой, которая расцвела. Одежду правда носить она так и не полюбила.

– Спасибо тебе змейка за шкурку. И за мясо, оно очень жирненькое и будет пальчики оближешь после жарки, особенно с солью, – сообщила радостно трупу змеи.
  Она не убивала без нужды, ее не интересовали накопления, она жила свободным человеком, во многом диким. Она слушала то что ты ей рассказывала о женщинах и удивлялась. Поймала ее за мастурбированием. Она и не скрывала, просто испытывало тело, что то может из новых ощущений. Она не понимала тебя. Зачем бояться того, что она даже не чувствовала? Она знала про болезни. Больные звери воняли смертью. Она понимала боль, стукнувшись, но... остальное... было загадкой. И такой, она вошла в мир людей.

  На месте древнего города был новый. Он привлек к себе все тем же, что и старый. Водой и землей, она снова здесь была жива. Старое удобное место, сделало это место торговым центром. И первое, что било в глаза. Живой товар. Нагие женщины, молодые и старые. Нет, здесь не победило мужское общество. Были и свободные женщины. Автомат Калашникова отделял человека, что был свободен, от того, кто свою свободу удержать не мог.
– Держи воровку! – жирдяй ловил Лин, а та сосала... медовый леденец, ловко уворачиваясь от толстых потных ладошек.

–Но, мам, у него их столько, что даже на стол не влазят. Да и в него, такого толстого, тоже. Они же испортятся, если их не кушать!
  Убеждала тебя, после того как ты разрешила конфликт. Девушка подпрыгивала при ходьбе и зрачки ее были расширены. Даже простая сладость для нее была наркотиком. Но... она это замечала.
– А что? Мне нравиться этот поток ощущений! Он бух и бьет по голове и разливается во всем теле.
  Радостно поведала, а потом спряталась за тобой, поморщив нос. Нищий и больной человек, который был покрыт язвами и гнил. Нет, она не испытывала к нему призрения. Как и ты, Лин принимала этого человека, каким он был. Просто...
– Воняет, – поморщилась, зажимая нос.
  Ей было тяжело в городе, что пах тысячью запахов, часть из них манила ее тело, а другая выворачивала.
  Сегодня, когда вы ночевали в комнате, она уткнулась носом тебе между ног.
– Ты так тут хорошо пахнешь, мама. Я только сейчас поняла.
  Она тоже пахла... Хорошо. Слишком хорошо. Она копировала тебя во многом, скопировала и утаенный от всех аромат. Ее возраст был такой, что она звала. Хотела или нет, она искала партнера. Ее цветок расцвел и благоухал.

  На следующий день она уже щебетала с молодым и красивым парнем. Глазки, движение языка по губам, бедра, глубокие вдохи и касания краями плеч друг друга. Она играла с ним, а он играл с ней.
– А что?.. Да... Чувствую... но это так... Мне нравиться, когда с ним, меня будто уносит поток.
  Ты стояла твердо на ногах, а Лин же болтало в чувствах. А еще... это место давило. Вышка связи на крыше у главы города, она вибрировала эхом Тени.

  А дальше... был новый бой. За юный цветок, что ты бросила в эту корзину со змеями. Работорговцы, военные и те, кто скрыты в тени, ищущие новой плоти для своей хозяйки.
  И снова ты спасла новую жизнь. Правда, она уже носила под сердцем другую.
– Мама, теперь мы будем жить втроем?
  Ее мужчина погиб, ей было плохо... но в твоих руках она всегда обретала покой.

  Шло время. Ее дочь росла, вы путешествовали, она находила новых мужчин и однажды ты пошла дальше одна. Остановить угрозу, что неслась к этому месту и не вернуться сюда. Ты выполнила то, что задумала. Лин познала жизнь. Она стала хорошим человеком, а твой путь продолжался. И везде, ты встречала их. Таившихся в тени, строивших заговоры и пытавшихся стать тайными правителями человечества. Останавливая там, где они перешли рубеж.
  Ведь в каждом таком месте ты встречала ту юную жизнь, что тянула к тебе свои слабые руки. В каждой из них ты видела образы Милен, Лин и других. Одни и те же глаза за разными лицами. Будто она тебя искала и находила, чтобы после расставания вы вновь шли дальше вместе и она вновь могла прижаться к твоей груди, и обхватить руками шею.

  Мир возрождался и умирал в новых войнах, а эхо когда-то оставленное Тенью не затухало, но и не разгоралась, ведь ты была Ее тюрьмой.
  Однажды ты не удержала ту, что шла рядом. Тело твой спутницы, было уже не хуже твоего. Она могла лечить себя, лечить других. Она, наконец, за столько жизней, смогла подшагнуть к тебе. Твоя вечная подруга. И это соблазнило ту, которая пряталась в тени Тени все это время. Ту с кем ты разминулась в Гималаях, решив дождаться нужного часа.

  Существо в капсуле с питательной жидкостью было жалко. Остатки копья царя царей в черепной коробке, осколки камня с алтаря, парящие вокруг нее. Это все, что та девушка, отдавшая халат, смогла сделать, дабы приблизиться к Тени.
  Ты ее переоценила тогда, она не смогла сделать никаких копий сознания в инфосферу, до сих пор цепляясь за свое тело, используя рыжих клонов как медиумов в банке, и пожирая клетки младенцев, чтобы хоть как-то убежать от гнили заполнившей ее.
– Воняешь. Даже через стекло воняешь, что ужас, - твоя спутница была все та же на прямое слово, разве только сейчас ты заметила... любовь, даже к этому существу за стеклом.
  Тень Тени хотела плоти Милен, но... когда ты вошла в окружение своих клонов. Все это время страдающая в муках жизнь, мнящая себя правительницей мира, но заточенная в персональном аду, осознала, всю пустоту своих чаяний. Ее желания, были противоположны ее природе.

  Гора рухнула за вами, погребая внутри останки той, кто прекратила свои страдания. Перед вашей же парой, снова была открыта дорога. Но в этот раз она не отпустила тебя, оставшись с тобой. Ты стерегла Тень, а она отныне оберегала Тебя.

  И ты продолжил сражаться. Терпение было твоей сильной стороной. Шли дни, недели и месяцы. Этой же сильной стороной обладал и Сомас, но его клинок был куда ненадежней твоей косы. С громким лязгом, он, наконец, разлетелся на куски. И ты с пинка, отправил ошарашенного Героя назад на землю.
  Прошло уже больше года. За вашим боем наблюдали тени умерших, собравшихся вокруг тебя плотным кольцом. Они говорили. Говорили и живые. А ты был готов... Ты стал богом, или сошел с ума...
  Оглядел Косу, ей тоже досталось, лезвие покрылось множеством трещин, но если не сдерживать силы, должно хватить. Ты открыл проход в чертоги богов.

  В твоих руках был обломок Косы Жнеца. Оружие превратилось в прах. Ты был в месте, что когда-то цвело жизнью, покрытое цветами и деревьями, наполненое пением птиц, а сейчас превратилось в выжженную пустыню покрытую кратерами. Общее увядание места усиливала темная аура расходящаяся от тебя, убивая все к чему прикасалось. Ты знал, что в этом месте должны жить боги. Но... ты был единственным существующем богом, что-то не сходилось...

  Это знали и люди. И сейчас сходили с ума, понимая, что могут молить только о смерти и не о чем другом. Ты слышал вопли, что кричали о грядущем конце света. Что-то в их мировосприятие кардинально сломалось. Все проклятья и мольбы, теперь шли только тебе, как единственному богу.

Глаз Уолша непроизвольно дернулся, а пальцы, приготовленные для щелчка, сжались в кулак.
«Почему это меня так задевает?»

- Ах вот оно что… - процедил Уолш, прекратив крутить револьвер и сглотнув ком в горле. Вернув самообладание, он вкрадчивым голосом продолжил. – Видимо, я опоздал со своим предупреждением. Вы все-таки потеряли голову.

Цыкнув, Уолш оглянулся. Время, отпущенное на беседу, стремительно заканчивалось.

- И натворили, к тому же, дел. Будем честны – я тут лишь гость, и пока не успел побеседовать с нашими «братьями», только отправить одного из них на тот свет. – мужчина намеренно сделал акцент на слове «наши». – Однако, встретился с последствиями именно ваших действий. Скажите, вы действительно настолько поверили в свои силы? Вы правда думали, что ваша маниакальная тяга играть в бога вам не аукнется? Не думаю, что вас уже можно призвать хотя бы к диалогу, не то что к здравомыслию, но раз уж мы так или иначе имеем общие корни и я тоже питал когда-то подобные иллюзии, то напоследок поделюсь с вами кое-чем – известиями. Вы доигрались. Ваша игрушка, с которой вы так издевательски обращались, чтобы потешить собственное тщеславие, наконец сломалась. Говорите, вы многое видели? Забудьте, этому уже не суждено случиться. С моей точки зрения даже вас в следующий миг уже может не быть. Время иллюзорно, это так, но его не следует ломать в угоду себе. Другим человеческим существам эта иллюзия необходима для существования, а вы своими детскими капризами грозитесь вместо процветания принести нам всем погибель. Подумайте об этом еще раз, у вас на это еще есть время. А у меня – нет.

Вскинув руки вверх, словно сдаваясь, Уолш сделал пару шагов назад. В ушах звенела струна натянутых нервов, готовая в любой миг порваться. Даже с возможностью в любой миг сбежать во времени, мужчина не мог игнорировать кучу направленных в его сторону стволов.

- Не знаю, что уготовано нам ветрами истории! Но знаю, что это только начало. – воскликнул мужчина. – До новых встреч, мистер Уолш, какими бы они ни были!

Пальцы поднятой вверх руки вновь сложились в знакомом жесте. Щелк! Щелк! Время обратилось вспять, втягивая Уолша обратно на пару минут назад. Настало время бегства. Мужчина тот же развернулся и, не задерживаясь ни на мгновение, двинулся к лестнице, на которой, казалось, никого не было. Если его любезно приглашают к выходу, то почему бы не воспользоваться приглашением? Обдумать услышанное возможность еще будет... Может быть будет.

Я внимательно перечитала письмо.
Что за чертовщина.
Хрен с ним, с тем трупом на берегу неведомого мне озера в Екатеринбурге.
Отец умер. Я это чувствовала еще тогда, в первом моем свидании со странной, непонятной, непознаваемой реальностью, в которой я могла двигать время так, как мне хотелось, отматывать назад или вперед, как кино на "Нетфликсе". Мама ... я боялась почему-то думать об этом, хотя ... хотя инстинктивно я знала, что ничего из того, что я узнаю, меня не обрадует. Мне показалось, что и мама умерла. На этом месте в памяти была черная, ледяная дыра и нырять в омут воспоминаний мне не хотелось. Даже нет. Не моглось.

Я как-то выбралась из того дома. Или не выбралась, но Дмитрий Васильч что-то сделал. Или что-то еще случилось ... я не могла вспомнить.

Я перечитала письмо еще раз.
Мысли о том, что это - подвох даже не появлялось. Нет.
Скорее, я боялась узнать, что стоит за всем этим. Не хотела знать. И хотела больше всего на свете. Одновременно.
Мысль о том, что я боюсь, изумила меня. Впрочем, разве я - не человек. Почему мне не должно быть свойственно такое обычное чувство. Я плеснула в бокал виски на палец. Больше не надо. Голова должна быть ясной. Слишком много Double Black сделает ее содержимое черным. Немного теплой воды. Я научилась этому трюку у одного шотландца. Интересная штука. Помню, что видела ролик, но не помню, где и когда.

Сделала глоток.

Включила компьютер, повернула письмо и набрала адрес. А потом код.

Мысли путались в комок паутины. Одна ошибка следовала за другой. Платье Ви было давно унесено ветром куда-то в центр Парижа и одеть она разве что могла мужскую одежду. Приказ смерти отдан и будет выполнен.
Тебя провожает взгляд отчаяния, взгляд мольбы. Короткий миг близости, и она уже не могла жить без тебя. Нет, не Тени, тебя человека, сейчас ты вырвала из нее буквально огромный кусок плоти. Так люди ощущали потерю чего-то дорого, что есть часть их самих. Милена кричит, умоляет, угрожает, но ты идешь к лифту. Она дико смеется вслед тебе во все горло и рыдает, полосуя себя вилкой по щеке, боку, и бедру. Все твои дары она выкидывает, пытаясь избавиться и от тебя в себе, но не может.
Смерть через час. Возможно, ты думала для нее это будет казнью, но во взрыве башни далеко за спиной, с угасанием ее искры жизни, ты ощущаешь освобождение. Существовать этот час без тебя, вот что было ее личным Адом. Таковы люди... такая теперь и ты. Слезы льются по щекам. Найдешь другую, людей много.

Пути мудрецов порой могут быть опасны, ведь их дороги не ведомы. Ты в Тибете, в сакральном месте далеком от мира, в котором катиться эхо ядерных взрывов. И снова, все идет не так. Что такое уничтожение заводов и станций? Человечество их построило за пятьдесят лет, восстановит быстрее. Что такое наполненные радиацией облака, что прольют дождь смерти на плодородную землю? Это медленная смерть потомкам... А что такое ядерная зима?.. Это смерть тому миру, который мы знали. Через несколько дней наступили холода и тебе пришлось укрыться в пещере у подножья долины. Дерево, у корней которого несколько тысяч лет назад сидел мудрец погибло. Но ты была жива.
Ты могла питаться солнечным светом, но как питаться тем, чего нет? Над головой были лишь плотные облака бесконечного ядовитого снега. Пришлось собрать все силы, управляя процессами в теле. Подчинить его, как ты и хотела изначально. Но... клетки, что должны были быть эффективны, уже начали разлагаться от рака. Такого не было во время тестирования, тогда почему, когда в него вошла такая совершенная Ты, оно началось?
Мысли влияли на тело людей, тело людей влияло на их мысли. Человек был словно змеем кусающим собственный хвост, в постоянном процессе изменения. Идея подозрения, не доверия, Ты, проросла в собственном теле. А вместе с тем прорастала и в клетках, что вместо того, чтобы делать свое дело, подозревали другие, и чтобы выжить самим, обманывали их, убивали, пожирали и разрастались плодя себе подобных. Такие клетки наука называла раковыми. Ты была раковой опухолью на лице человечества, и стала такой же, в своем теле.
Но была и другая сила, Сила что жила в каждом человеке, другая Идея, изначально воплощенная в нем. Было она и в тебе. Желание жить, существовать. И если Ты была Тенью, она была Светом.
Стоило начать себя контролировать в одном месте, как революцию устраивало другое и чем ты сильнее закручивала гайки в своем теле, тем ближе оно было к концу. Пока наконец не последовав совету мудреца, ты сдалась и начала просто наблюдать. Дав жить телу как оно хочет само, без твоего вмешательства. Твое тело было очень сильно, и оно очень хотело жить. Но жизнь, это смерть. Чтобы новая клетка родилась, старая должна умереть, освободив ей ресурсы и место. Умереть добровольно и радостно... Тогда дар будет здоровым, если же она лопнет от собственной жадности, вокруг нее будет только отрава. Ты наблюдала. Тело становилось суше. Клетки, что ели слишком много, жертвовали собой, чтобы все тело могло существовать. Их не контролировали, им не приказывали... они это делали сами... Ты вспоминала мир людей и их действия казались абсурдными, но затем ты поняла, что абсурдной была Ты сама, и все те люди, кто думал Тебя. Ты упивалась своей властью, силой над людьми, но ирония была в том, что ты была слаба, и эту слабость тебе показала Ви. Ее мысли заманили тебя в Париж, ее страсть охватила твое новое тело, ее страсть к смерти вылилась в то, что ты убила ее. Ты, никогда, за всю историю своего существования не приняла своего собственного решения. Каждый раз это была чужая мысль, создававшая иллюзию твоей собственной.
Ты наблюдала за мыслями, чувствами, ощущениями. Наблюдала и позволяла им просто быть, просто существовать. И они это делали идеально, согласовано, совершенно. Все что нужно было жизни, чтобы существовать, не мешать ей быть собой, такова ее Идея. Это и называлось Светом, что заполнил твое тело, поместив твою слабую Тень будто в клетку без стен. Как попытки управлять страстями казались глупостью, позволяя им появляться и исчезать в тот же миг, так и попытка обратиться в инфосферу, дабы повлиять на нее, казалась такой же глупостью. Словно добровольно окунаться в прорубь с дерьмом. Все человечество, не отличалось в этом плане от твоего тела. Микро и макро космос соединился.
Так было, пока не подул теплый ветерок, что разбудил тебя. Мыслей не было. Они были не нужны. Ты шла и ощущала. Жизнь осталась, остались и люди. Пока Тень спала, заточенная в твоем теле, они продолжали жить, любить и ненавидеть. Ты даже ощутила несколько знакомых всполохов, кто-то из твоих пешек до сих пор был жив, но от них тянуло таким дерьмом, таким эхом Тени, что было тошно в это соваться добровольно без особой нужды.
Ты шла и природа тебя встречала. Было зелено и солнечно. Тело впервые за долгие годы, начало есть, впитывать энергию от солнца, ловить капельки воды из воздуха каждой порой. Ты шла к людям, это было естественно. Это желание можно было бы отпустить и тогда бы остановилась, но зачем?
Ноги вывели к полю, на котором стоя по колени в воде, крестьяне убирали рис, чуть другой, чем ты привыкла, но растения узнавались. Шум и гам остановился. Тебя заметили, наступила тишина, но особенная. Твой покой, твой мир передался и этим людям. Ви была подобно зеркалу, как и ты тогда. Но, правда была в том, что каждый человек был зеркалом другого, такова была их природа. Сильный отражался в слабых. Тебе не нужно было проникать в их головы, играться с умами, хватало быть здесь и оставаться собой, чтобы они внезапно осознали, что тоже здесь, и тоже являются собой. Этот миг встречи с тобой был для них озарением! Это было видно по ним, чувствовалось, без всякой телепатии. Все эти игрушки, сверхсилы... все было пустое и не нужное. Каждый человек был богом, но забыл об этом.
- Глязная Тетя! - об твою ногу шлепнулась чумазая девочка лет пяти. Не смотря на грязь на лице, ее улыбка светилась словно маленькое солнышко. Она просто прижалась к тебе, и обнимала. Чистое чувство без всякой фальши и скрытых мотивов. Ей было хорошо с тобой, и она показывала это всем своим естеством. Дети были ближе всего к свету, что был в тебе, но потом теряли его в окружающих тенях взрослея. Ты словно встретила в этой малышке крохотную Милену, еще до того, как ее родители погибли, еще до того, как она заставила тебя убить ее, чтобы убежать от жизни без любви. В мире действительно много людей... даже сейчас.
Миг, будто остановившегося времени, нарушил звук выстрела. С холма спускалась цепочка людей в тяжелой броне, с пулеметами на поясе, из которых они заливали поле горячим свинцом. Их головы были пусты... нет, не так. Полны, и полны Тобою, Тенью. Ты ощущала, что в голове каждого установлен чип, что диктует им действия словно машинам, диктует и диктует без умолка так, что и слова не вставить. Таким знакомым голосом... голосом той юной девушки-ученого, чьим халатом ты воспользовалась, явив перед ней саму Тень. Это были не люди, а зомби с пушками. И, разве могли быть лучшими кандидаты на новые центры развития, что-то кроме твоих укрытых лабораторий? Бункеры защитили их от ракет и зимы.
Крохотные ручки сползли с твоей ноги. В стеклянных глазах девочки отражалось голубое небо, а из пробитой груди била тонкой струйкой кровь, в воде разливалось алое пятно. В мире много людей, ты всегда найдешь другую...

В голову опять лезли чужие мысли, которые ты раньше принимала за свои. Паника, отчаяние, ужас и опять обвинения в своих бедах других. Раньше ты могла надавить на мысль человека, сделав ее сильнее, и посчитав своей. Это могла Ты и сейчас, Тень.

"Стойте, что произошло? Как? Я ведь... Нет..."
...Нет, не просто ждали. Имели полное представление о том, как незванные гости будут действовать. Где они. Кто они. Зачем пришли. И могли в любой момент повернуть время вспять. Теперь Уолш-младший понял причину своего предыдущего провала. Всякое преимущество, что давал ему уникальный дар, сходило на нет по одной простой причине - невозможно бороться с тем, кто превосходит тебя и знает каждую секунду наперед. Невозможно бороться с тем, кто любой твой самый маленький успех может обратить вспять и найти против него собственный ответ. Можно было бы играть в эту игру вечно, пока не нашелся бы вариант, на который у противника не найдется ответа, но такой возможности не было. Уолш чувствовал, что каждый щелчок пальцев отнимает силы. Делает слабее. Что-то было не так, что-то вместе с его воспоминаниями неизбежно оборвалось внутри него самого. Загнало во временные рамки. Были ли те же рамки у Уолша-старшего? Сложный вопрос. Наверняка и его способностям был предел. Но если даже Уолш из прошлого, обладающий знаниями и опытом, не смог побороть это могущественное человеческое существо, то что мог противопоставить ему один несведущий смертный с револьвером? Выстрел прямо в лоб? Может ли вообще путешественник во времени умереть окончательно? Видимо, все же может, раз прошлый Уолш пытался это сделать. Но как этого достичь?..

"Нет. Так не пойдет."
Все очевидные методы он уже наверняка перепробовал во время прошлой попытки. Неочевидные, судя по крайне ловко выставленным у входа на фабрику констеблям, тоже. Хитрый мистер У уже успел предусмотреть все приходящие в первую очередь в голову пути, которые мог использовать Уолш. И каждый следующий он будет блокировать с такой же скоростью и готовностью, как только Уолш раскроет свой замысел. Каждая отмотка времени назад - поражение. Каждая секунда в будущее - тоже. Значит настало время обратить взор к другим вариантам.

Помотав головой и скинув накатившее оцепенение, Уолш коротко глянул в сторону двойника, оценивая реакцию того на произошедшее, после чего обратил взор назад, туда, где кончалась толпа. Насколько далеко она простиралась? Что было сзади? Как можно было отсюда уйти? Были ли какие-то... другие входы на завод? Дворики, воротца, заборы - Уолш судорожно цеплялся глазами за всё, что могло предоставить хоть какой-то шанс. Любую оплошность своего оппонента.

Я запустила в ход одну из песчинок. Надо попробовать. Чем черт не шутит, когда Бог спит. Мне было совершенно безразлично, как ляжет фишка нашего соседа и куда свернет линия жизни Дмитрия Васильча. В этой партии он был разменной фигурой, если ему суждено выжить - хорошо. Не суждено - туда ему и дорога.

- Дмитрий Васильевич, - сказала я через дверь, - у нас большая проблема. Слушайте внимательно и не спорьте. Наш дом на прицеле у снайпера. Если я открою вам дверь, вас убьют, как убили папу. Если начнете озираться и искать снайпера, вас убьют. Сделайте вид, что вам просто не открыли, и идите к себе домой. Спрячьтесь так, чтобы вас не было видно из окна и вызовите полицию.

Лихорадочно пытаюсь вспомнить, что у нас с той стороны, что противоположна снайперу. Могу ли я укрыться забором или еще чем-нибудь и скрыться из дому?

Когда Винченцо поднимает и расправляет подушку, он вдруг отмечает, что у него дрожат пальцы. Он бросает её на диван, потом возвращается и аккуратно кладёт так, как она должна была лежать. На фургон он старательно не смотрит – в конце концов, мало ли людей ездит в фургонах... Он не торопится, двигается почти плавно. Пока не уходит из комнаты - а значит, и из поля видимости водителя фургона.

Теперь он двигается быстро. Дом никуда от него не денется - а он привык доверять интуиции, и она старательно подчеркивала неуместность фургона здесь, в их районе. Он, чёрт возьми, знал своих соседей, и... Герра на секунду замирает, пытаясь вспомнить хоть одно лицо, но они расплываются перед мысленным взглядом. Ладно, есть надежда, что он узнает их, когда увидит. По крайней мере, машина ему не знакома.

Он подхватывает с тумбы шляпу и, заперев дом, направляется к фургону – нарочито бодрый и улыбчивый, всего лишь участливый сосед, конечно. Тайком никак не подойдёшь – значит, идти нужно нахально.