Голосование пользователя

Когда спутники покидали Кэндлкип, за их спинами пробежали двое подростков:
- Эй, это я Имоен, - последнее, что вы услышали.

Рован откинулся на стуле, глядел то в потолок, то на своего котейку, увлечённо ловившего собственный хвост, и думал. Вопрос Элдора едва не прошёл мимо него.

- Думаю, тот маг экспериментировал с доппельгангерами, желая подчинить их своей воле. Ясно, что эксперимент не удался, твари вышли из-под контроля и проявили себя при свидетелях, сожрав кота. Желая замести следы, маг приказал этим существам схватить Герду и Летицию. Видимо, контроль всё больше ослабевал, а маг потерял бдительность, тогда-то его подопытные с ним и расправились. Третий, кого видела Летиция, был сам красный маг.

Танн перевёл взгляд на Тиа, которая вспомнила некоторые подробности рассказа.

- Любопытно. Зачем он брал доппельгангеров с собой в библиотеку? Опасался за свою безопасность или боялся оставить их без присмотра? Да и выбор книг в его вещах довольно странный, плохо согласуется с его экспериментами. Самому что ли заглянуть в эту библиотеку? И что искать? Нет, это шило в мешке. Тот тип в Берегосте – более перспективный след.

Дракин демонстративно зевнул в усатое лицо. Вся речь человека слилась в одно "блаблабла, ты трус".
- Я не вижу смысла идти узнавать, что впереди обезьяны, когда они и так там есть. И сбоку есть. И сзади. И окружат еще не раз. Кого это пугает может вернуться на корабль. Я не волшебник, который соберет всех обезьян в удобную для расстрела кучку. И кто ты такой вообще чтобы кого-то куда-то ставить? Я могу идти впереди и смотреть, чтобы ваше святейшество не вляпалось в какую-нибудь лужу или не запуталось в лианах, но животные не будут смирно сидеть на одном месте и ждать пока мы к ним придем. Или пока я приду, посмотрю на них и вернусь - если вернусь - сообщить: "Парни, прикиньте, впереди то бабуины, неожиданно правда".

У лечебницы

Что будет, если посадить экипированного в тяжёлую броню дворфа на петли? Вы получите совершенно непробиваемую дверь, которая отворяется только по собственному желанию, а иногда и не стоит на месте дольше нескольких минут. Отсюда вытекают рекомендации при назначении дворфа дверью:
а) следите, чтобы ваша дверь не была пьяна, иначе не то, что не откроется, но ещё и в глаз даст на требование отвориться;
б) никогда — слышите? Никогда! — не запирайте дворфом туалет, лучше подберите для этих целей обычную дверь, которая в любой, даже в самый критический момент, будет открываться быстро, без нареканий и излишнего ворчания;
в) выбирайте в качестве дверей наименее вредных и при том наиболее ответственных дворфов, на которых можно оставить преграждение стратегически важного проёма. Некоторые весьма нагрелись на том, что их дворфы вместо того, чтобы стоять на месте, кидались в самую гущу боя и, соответственно, переставали быть естественным преграждением, расположенным на стратегически важной точке.

В общем, взять Кардора нахрапом тройка солдат не смогла. Впереди идущий пытался задеть дворфа мечом, но тот успешно закрывался от вездесущего клинка щитом. Второй в тройке метнул кинжал, однако обоюдоострый нож полетел по касательной, ударился об стену и упал за спиной Кардора. Если всё так продолжится и дальше, он сможет удерживать это место бесконечно.
В помощь Кардору рядом находились Корнелий и Элби. Элби кинул пикси-смертницу под ноги дворфу. Пикси, похоже, совсем не хотела умирать и взрываться, поэтому, вспорхнув крыльями, улетела сверчком в тёмное небо. Позади приключенцев показался солдат, который несколько мгновений назад убегал сломя ноги по команде Корнелия.

Внутри лечебницы приключенцы давили солдат массой. Один из противников рухнул, как подкошенный, когда на него свалились и тумаки Авенира, и когти с клыками Грума. Окружённый со всех четырёх сторон солдат (сзади от него витали розги, призванные божественной силой Корнелия) продолжил атаковать Авенира. С кинжалом он был, похоже, на ты не меньше, чем с длинным мечом. Быстро продавившись через защиту монаха, солдат ткнул в него кинжалом, а потом и вовсе отбросил его на пол мощным ударом ноги. За это, правда, солдат получил по ушам ударом когтистой лапы и затем напал на Грума, справедливо посчитав внезапно появившегося медведя наиболее опасной целью.

Ещё один солдат пробежал через божественную призрачную охапку веток Корнелия, прошмыгнул между своим товарищем и упавшим Авениром, получив по голове от Сакеби посохом, и с рёвом и с шишкой на голове набросился на друида-медведя сбоку. Длинный меч с размаху впился в Грума и проделал в звериной шкуре весьма качественную прореху.
Мартильн

Кони были как кони. Повозка никуда не делась. Упряжь и всё остальное было на своих местах. Если прибегнуть к запланированному отступлению, никаких проблем не возникнет.

Кхм, пожалуй, если бы кони сейчас поняли, что Мартильна только что обокрали, они бы смотрели на него презрительно-насмешливо до самого момента расставания с ними. Наверно, эти кони были первостепенными снобами по сравнению с остальными лошадьми в Фаэруне, учитывая, что конюх "Плаща Путешественника" кормит их, кажется, исключительно одними сочнейшим клевером и фруктами, а их стойла — более комфортабельные, чем жилища многих бедняков-людей.

Оставалось воину только слушать, как там вдалеке проходит сражение у Дома Болезней, как тут неподалёку Фелая убегает от матерящихся мужиков.

Пока один за другим искатели приключений, чуть присмотревшись к незнакомым лицам своих коллег, просачивались внутрь "Плаща Путешественника", обогащая заведение на десять золотых монет за каждую персону, поговорим о том, что происходило с ними в две недели между этим событием и окончанием всколыхнувшей весь город вечеринки у мистресс Сэй.

Не простые люди эти приключенцы, хлебом их не корми — только дай возможность подёргать судьбу с удачей за рукав! И, разумеется, в Городе Опасностей сыскать на свою голову (и на место пониже спины) какое-нибудь приключение было несложно. Зачастую оно само сваливалось, нападая на ищущего его внезапно, исподтишка и беспощадно. Но иногда требовалась дополнительная стимуляция... И вроде бы несколько любителей острых ощущений могут делать одно и тоже, но при этом получать совершенно другие результаты. Так случилось с Кардором и Сакеби, ударившимся в загул.

Монахиня, опьянённая Воротами Фортуны и продающимися неподалёку вишнёвыми пирожками (и одним неловким поцелуем), горячо возжелала познать неиспробованные прелести городской жизни, а потому один день, хотя бы один день, она делала всё то, что никогда ранее не делала и что ей даже не приходило на ум делать. К сожалению, распитие крепких алкогольных напитков под вечер не только сделало её характер необузданно весёлым и лёгким как ветерок, а поступь — нетвёрдой и качающейся, но и сподвигло на незаконные действия: сломать паре посетителей таверны лица, стол и руку одного бузотёра без каких-либо на то оснований (ну, кроме проигрыша в карты на раздевание). Окончиться всё могло тюрьмой, но имевшиеся у неё десять золотых... Оказали воистину магическое влияние на стражников и позволили ей избежать ареста. И в конце увеселительного дня ей стало очень-очень плохо от выпитого. Как итог, Сакеби завязала (на время?) с концепцией пробования всех прелестей городской жизни и другие тринадцать дней провела скромно.
Кардор же свои "на всю катушку" провёл более цивилизованно, хоть и не без алкоголя: в азартных играх. Дворф раньше не пил и не играл на деньги, но он был и оставался солдатом, а в сердце каждого вояки по разным обстоятельствам порой просыпалось острое желание... Покутить. Что ж, проснулось оно и в Кардоре. Помешательство продлилось несколько дней, которые Боевой Топор не особо-то и запомнил — слишком уж быстро и незаметно пролетало время. И хоть в начале он резался в карты в таверне, в конце Кардор уже делал ставки в рулетке в Воротах Фортуны. Ему пёрло так, как, кажется, не пёрло никогда в жизни за исключением того случая, когда он единственный во всём своём отряде выжил после нападения на них врага из засады. Там, в игральном доме и храме Тиморы одновременно, Боевой Топор выиграл джекпот в сто пятьдесят золотых (это шло плюсом к тем пятидесяти золотым выигранным ранее, сорок из которых Кардор успел неизвестно на что потратить, наверное, на деликатесы, привезённые сюда с самого Амна, и настойки с Рашемена). Не успел дворф получить выигранное, как молва о бесподобно удачливом "господине Синяя Волна" хлынула из раскрытых дверей Ворот Фортуны в город. В общем, отдохнул и повеселился дворф изрядно.

— О? — удивился усач, рассмотрев татуировку под правым глазом Кардора. — Синяя Волна?! Я слышал о тебе! — дворф же, просто передав стражу стопку монет, вошёл внутрь. На уныло выглядящую монахиню дверные стражи толком и не смотрели, убедились только, что она отдала положенные десять золотых.

Некоторым искателям приключений никогда не сидится на месте. Пусть даже их жизнь течёт хорошо, есть крыша над головой, нехитрое по сравнению со всякими авантюрами занятие, которым можно зарабатывать, и умеренной знойности барышня с умеренной стройности фигурой. Но само спокойное её течение лишает бедолаг сна, им всё мерещатся подвиги, какие они могли бы совершить... Если б не сидели на попе ровно, принимая скуку за должное. Так бы и совсем зачахнуть можно, но при малейшем упоминании мало-мальски интересного события сердце истинного приключенца начинает биться с новой силой, и тогда приходит пора. Пора уйти навстречу приключениями!
Таковое и случилось с Юваром. Приручение Микси заняло у охотника за головами силы, которые он с большой охотой тратил по ночам, но вот самой полуэльфийке с шрамами на лице приручить мужчину так и не удалось. Она-то смогла найти в себе силы покончить с пиратством на некоторое время и работать официанткой в вшивом баре, пока не накопит на свой корабль, но вот Ювар так просто отвыкнуть от вкуса настоящих опасностей и приключений не мог. Даже устраиваемые им потасовки в баре и поимка субчиков, за которых власти Мулмастера назначили цену, уже нисколько его не воодушевляли и удовольствия не приносили. И вот оно — приключение, таящееся в объявлении зоры Калкин! Всё наносное, вся скука ушли куда-то в одно мгновение, пропали вместе с причинами остаться с Микси и не оставили от себя и следа. И как замечательно, что перед входом в "Плащ Путешественника" следопыт встретил своих товарищей: Кардора и Авенира.

Потом, конечно, он их спросит, что случилось с Фратхи, жрецом Берронар, и ещё, возможно, вспомнит о Бриане, набившегося к ним в группу тогда, в баре, за плату. Фратхи же ушёл почти следом за Юваром от Сэй, но не к полуэльфийке под тёплый бочок, как то сделал следопыт, а в небольшой дворфийский квартал, желая соорудить для своих сородичей алтарь Берронар, чтобы было место, где они могли молиться своим, дворфийским богам и справлять священные ритуалы, некоторые из которых могли бы показаться людям весьма странными. Но хотеть — это одно, а сделать — совсем другое. Сперва у Каменного Мешка дела шли хорошо, дворфы с энтузиазмом восприняли его идею, но потом начались проблемы. Мулмастеру не нужны были другие боги, он отвергал их, и на одном энтузиазме, как ощутил, наверно, уже Корнелий, жрец Ильматера, свою веру не протащишь в Город Опасностей. Патруль стражников, обычно ленивый ко всему, что они видят и слышат, застал Фратхи, окружённого несколькими дворфами, как раз в момент проповеди и решил его арестовать. Завязалась потасовка, и служители порядка просто своим количеством задавили защищавших жреца дворфов и поймали его. За проповеди и взятые пожертвования на строительство алтаря Берронар, а также "причинённые травмы", очень доброго и совсем не конфликтного Каменного Мешка упекли в тюрьму на двадцать два дня. Произошло это в тот день, когда Кардор и Авенир со своими новыми товарищами сопровождал Тундрази, красную волшебницу. На следующее утро после этого Кардор узнал о произошедшем и вызволил Фратхи из тюрьмы под залог в пятьдесят золотых. От остальных дворфов, тоже собравшихся вызволять жреца Берронар из тюрьмы, к Боевому Топору потом вернулись семь золотых. Ну, а Каменный Мешок дальше был более аккуратен в своих проповедях.
С Брианом приключилась другая история. Задолжал он денег серьезным людям за проигрыш в картах. Крупно. На пятьдесят четыре золотых. Ну, деньги такие у варвара водились, а вот желание их отдавать — нет. И вот, после того, как десятидневная вечеринка у Сэй закончилась, он пропал. Что с ним сталось, жив он или нет, было никому неизвестно. Может быть, Бриан, заработав сколько мог денег, уехал из Мулмастера куда подальше. Может быть, группа хамовитых и преступных на вид типов его подкараулили, скрутили, связали и кинули под ноги своим боссам. Во всяком случае, его в эти две недели никто из искателей приключений не видел.

На слова Корнелия стражник сбросил с своего лица грозную нахмуренность и добродушно усмехнулся, будто не замечая брошенного на него жрецом Ильматера презрительного взгляда или попросту привыкнув к подобным взглядам, обращённым в его сторону.

— И для нас немалые, — сказал усач, протянув Корнелию отяжелевший и позвякивающий монетами в нём мешочек. Он его достал, когда уже не смог держать в своих ладонях золотые, которыми его осыпали искатели приключений. Алебарду свою страж дверей аккуратно прислонил к стене, а вот его коллега даже и не думал выпустить из рук оружие. — А для наших обычных посетителей — малые. Вы уж нам, пожалуйста, поверьте: если вы кого-то заденете там, мы будем самым добрым, что с вами может тогда случиться. И потом, нам же прилетит за ваши действия, если вы захотите учудить. Поэтому простите за резкость, но это не те таверны, в которых можно ужраться и набить морду рядом сидящему, а заведение, где нужно вести себя подобающе.

Да уж, стражник оказался словоохотливым малым. Или это так добродушность Корнелия, проглядывающая за презрительным его взглядом, на нём сказалась?

Корнелий, когда обнаружил Дом Болезней, провёл практически всё время за тяжёлой работой. Лечение больных действительно чрезвычайно изматывало, несмотря на то, что жрец Ильматера всего лишь помогал другим клирикам добрых богов. Пациентов приходило много. Заболевшие, поранившиеся, отравившиеся, сломавшие руку или ногу... Особенно больно было видеть детей. Тех, кто приходил или был принесён другим в тяжёлом состоянии, устраивали на немногочисленных кроватях с провонявшими матрацами, которые попросту не на что было сменить. Корнелию пришлось приложить уйму усилий и стараний, и, хоть он практически ничего не получил за свою помощь, кроме благодарности усталых коллег-лекарей, несколько пошедших на поправку людей и сам факт, что он сумел несколько облегчить работу клирикам, а также передать им часть своего опыта, было само по себе наградой. Лекари взвалили на себя тяжёлую, но благородную ношу, и даже в Мулмастере, где поклонялись в основном злым богам, нужны были священники добрых богов.
Но это всё было в дневное время. По вечерам подуставший жрец читал проповеди или отдыхал в "Воловьей Яме" вместе с товарищами. Для проповедей пришлось избрать далёкое от главных улиц и бульваров место, где крайне редко появлялись стражники, но было достаточно горожан, которым Корнелий считал своим долгом поведать об Ильматере. Да, это было в райончике, близком к гетто Жента. На его проповеди стабильно приходило трое: Дилора, слуга мистресс Сэй по имени Стедд и повариха Ольма. Другие люди, быть может, останавливались, вслушиваясь в пылкие речи Корнелия, и будто пробуждались от какой-то странной апатии, бывшей у многих, кивали жрецу, но потом они уходили, ничего не спрашивая об Ильматере, и в следующий день не приходили на проповедь. Но отчаиваться было нельзя, и Корнелий не отчаивался, становясь лишь крепче в своей вере.
Ну, а Авенир помогал Корнелию, следя на проповедях за тем, чтобы никакие грабители не решили обокрасть и избить жреца и приходящих к нему новообращённых ильматеритов, и отгоняя недалёких людей, пытавшихся передразнить Корнелия и перекричать его. Утра и дни же монах проводил за подработкой, зарабатывая не так уж и много, но этого хватало, чтобы оплатить еду и жильё в таверне, но не более того. В основном (его нанял один торговец посудой, приметивший монаха ещё на вечеринке у Сэй) он занимался бухгалтерией, а также описью всех товаров. О, Денеир, все эти тарелочки и блюда, стеклянные и глиняные сервизы даже не думали кончаться. Увы, никто и не думал предложить Авениру переписать какую-либо интересную, им ни разу не прочитанную историю или перерисовать какой-нибудь таинственный глиф.

Грум и Мартильн без особых церемоний отстегнули требуемые десять золотых и вошли следом за монахом и жрецом Ильматера. Оба успели весьма сдружится за время работы у Сэй, поэтому было нисколько не удивительно, что после этого они организовали своё частное охранное агенство... Или, по крайней мере, попытались организовать. Как оказалось, помимо самих навыков набивать нелицеприятным элементам морды и охранять цели требовалось ещё много чего: наглость и умение вести переговоры, чтобы отбивать у конкурентов выгодных клиентов и договариваться о бо'льшей плате за дело, способность закрывать глаза на не самые лучшие привычки и характеры клиентов и так далее. Удача как-то им не улыбнулась в виде торговца-клиента, пришлось поработать вышибалами в нескольких барах. Соответственно, заработали они на двоих всего ничего.
А вот у Бальтазара, драконорождённого с чешуёй цвета золота как минимум наглость была, и ещё у его общества "Вольные Клинки" уже была наработана некоторая клиентура, поэтому бизнес у него в целом спорился. Вот только богатая рыба к нему не шла, а всё, что он зарабатывал, делилось на три части: ему и двоим его работничкам, хафлингу Бальбо и полуорку Гоббе. Конечно, Бальтазар оставлял себе бо'льшую часть, но какой-то особой прибыли — со вздохом нужно признать — не было. Зато поработал он славно в эти две недели.
В любом случае, работа на зору Калкин должна увеличить репутацию "Вольных Клинков", что в свою очередь приведёт к тому, что больше клиентов, богатых и хороших, будет обращаться к драконорождённому за наёмничьими услугами.

Несколько отличался от всех гном Элби. Если остальные провели в Мулмастере почти месяц, то Элби — где-то половину от этого времени. И он совершенно не был знаком с теми опасностями, которые может предложить город. Поэтому гном, оставаясь верным своему характеру, мог позволить себе беззаботно относиться ко всему, что он видит, и пытаться впихнуть продать свои произведения бардам, торговцам... Всем, кто сможет прочитать и оценить. Не знал он и о культах элементального зла, протянувших свои ниточки над всем Мулмастером.
Ну, в городе — по крайней мере в таком большом — Элби был впервые. Всё же лесные гномы обитают в уединённых общинах, и крайне редко кто-либо из них выбирается в окружающий мир. В таких ситуациях только неиссякаемый запас оптимизма и любопытства может помочь адаптироваться к новой обстановке и даже использовать её с некоторый выгодой для себя. К счастью, у маленького господина Трищелчка с этим всё было в порядке. Может быть, он не понимал каких-то правил приличия и аспектов поведения городских жителей, но пока у него всё шло хорошо. И вот ему даже пришло задание от Изумрудного Анклава, принесённое новой знакомой, живущей неподалёку от Мулмастера, гномкой-друидом Явендель.

Итак, все, потеряв несколько в деньгах (кто-то даже отдал все имеющиеся у него кругляшки золотого металла), просочились внутрь "Плаща Путешественника" и... Попали в совсем другой мир. Оценить всё представившиеся перед искателями приключений великолепие попросту не представлялось возможным. Даже воздух казался каким-то другим, нежели в квартале доков, оставшимся позади.
Не было ни одного тёмного уголка, всё вокруг было залито сверху мягким, тёплым светом массивной люстры. Откуда-то доносились умиротворяющее журчание фонтана и лёгкая музыка. На светло-бирюзовом мраморном полу расстилался большой ковёр цвета насыщенной зелени листьев с ажурными песочными узорами. Из выемок в также мраморных стенах выглядывали скульптуры полуобнажённых людей, занятых игрой на арфе, распитием вина из кубков и всеми другими делами, которыми талантливый скульптор назначил заниматься своим творениям вечность их жизни. Пустое пространство стен скрывали матово-белые бархатные портьеры, стянутые и обвязанные снизу, и картины, изображающие то сцены из жизни зоров, то природные явления, как, например, бушующие волны в море, то и вовсе лирические сюжеты. Напротив приключенцев стояла дюжина больших будок из окрашенного дуба самого высокого качества, именно там проводилось большинство деловых встреч. Проёмы в них были закрыты шторами, и потому нельзя было увидеть, был ли кто-то внутри них. Сбоку от входа примостилась лестница, ведущая на второй и третий этажи. Если взглянуть наверх, можно было увидеть внутренние балконы, с которых знатные постояльцы могли обозревать холл.

— Добро пожаловать в "Плащ Путешественника"! — обратилась к искателям приключений светловолосая женщина в роскошном лиловом платье. — Меня зовут Арвин. Я буду Вас сопровождать к месту встречи с достопочтимой зорой Розалин Калкин. Пожалуйста, следуйте за мной!

И, убедившись, что все её услышали, она двинулась к лестнице. Встав на первую ступеньку и положив руку на полированные дубовые перила, Арвин повернула голову к приключенцам и одарила их улыбкой.

— Прошу сюда. Нам нужно будет подняться на третий этаж, — сказав это, женщина стала подниматься по лестнице, и искателям приключений не оставалось ничего, кроме как последовать за ней по укрытым ковром ступенькам.

На третьем этаже проводница остановилась возле нужного номера и постучала в дверь. Здесь, как и на втором этаже, располагались апартаменты. Дверь открыла темноволосая женщина.

— Ваши гости прибыли, зора Розалин, — сообщила ей Арвин, отойдя вбок, чтобы зора могла увидеть пришедших к ней.

— Спасибо за услугу, — поблагодарила Розалин Калкин проводницу, а затем обратилась к приключенцам. — Входите и не забудьте закрыть дверь.

Внутри номера оказались апартаменты из четырёх комнат. Впрочем, двери в три из них были закрыты, и искатели приключений могли наблюдать лишь роскошно обставленный зал. В углу находился камин, в котором потрескивал огонёк. В центре располагался стол с диванчиками и креслами вокруг него. На столе лежал маленький колокольчик для вызова слуг и стояли початая бутылка вина с тремя пустыми бокалами на серебряном подносе. Четвёртый, но наполовину наполненный, держала в своих руках зора Калкин. Освещал всё напольный позолоченный канделябр.

Зора Розалин Калкин являлась высокой и худой женщиной, которой можно было дать на глаз тридцать с небольшим лет. У неё были короткие, чёрные как смоль волосы, которые окаймляли её бледное лицо. На ней был надет изысканно украшенный нагрудник, эмалированный цветами её дома: красным и кремовым. В прилегающих к левому бедру ножнах она носила рапиру, чей эфес был не менее впечатляющим, чем её нагрудник. А поверх своей брони зора Калкин также надела длинное с меховой отделкой пальто из тонкой красной и кремовой кожи.

— Итак, — начала говорить она, отпив вина из бокала, — здравствуйте. Присаживайтесь, наливайте себе вино, если хотите. Я ожидала, что придёт меньше людей, но так даже лучше. Дело, которое я хочу вам предложить, касается Элмвуда, уничтоженного два дня назад взрывом. Насколько мне известно, не было найдено ни одной причины, почему там произошёл взрыв, ни естественной, ни магической.

В ведении разговоров зора оказалась весьма прямолинейной.

— Выживших, кроме одной женщины, как мне сообщило доверенное лицо, нет. Солдаты, расследующие всю ситуацию с Элмвудом, отказались выдать мне хоть какую-либо информацию о ней, однако от своего контакта из городской стражи я смогла узнать, что эта женщина спаслась, уплыв из Элмвуда на самодельном плоту, но при этом всё равно получила тяжёлые ожоги от взрыва и сейчас находится под охраной солдат в одном из Домов Болезней согласно распоряжению высокопоставленного Ястреба. Как только она придёт в себя, я подозреваю, Ястребы, как обычно они это делают, заточат её у себя и никто больше о ней не услышит.

Зора Розалин сделала паузу и затем продолжила говорить.

— Тут мне нужна ваша помощь, и она не терпит отлагательств. Я хочу, чтобы вы забрали выжившую и отнесли её в моё имение рядом с башней Тайных Сил. Прямо сегодня, иначе её перепрячут в другое место и я никогда не смогу узнать правду о разрушении Элмвуда и гибели людей.

В её словах Корнелий почувствовал горячее желание узнать правду об уничтожении Элмвуда. Любыми средствами. Но при этом то, с каким упорством она хотела знать это и с какой горечью в голосе говорила о том, что выживших кроме одной женщины нет, указывало ещё на её стремление спасти и укрыть выжившую от Ястребов, тайной полиции Мулмастера, к которым зора Розалин относилась с явным подозрением.

— "По пути зла"? "Слабые духом"?! Война? Силы Света?! — подняв голову, ошеломлёно переспросила Лирин. — Я... Нет слов. Тебя что, ударили в детстве обо что-то большое и твёрдое головой?

Она сжала в руке потёртую монету, которая указывала на принадлежность Экварца к фракции Жентарима. Так уж вышло, что Эдельмунд смотрел на неё сверху вниз, так как полуэльфийка присела на колени возле трупа жента.

— Ты, когда с-смотришь на мир, видишь только чёрное и белое? — Лирин указала на шею эльфа, на которой остался виден след от верёвки. — Убийца, вот ты кто, а не воин света. Что ты сделаешь дальше? Пойдёшь в гетто Жента и сожжёшь там всё, потому что там живут такие как он и я? Потому что мы, простые люди, жили рядом с крепостью Жентил и она кормила нас и обеспечивала домами? Потому что её процветание было нашим процветанием?

Полуэльфийка встала, невольно принуждая жреца чуть отодвинуться, и отошла от него на несколько шагов.

— Я давно выбрала сторону, — сказала она, стараясь на смотреть на труп. — Я — на той стороне, где каждый является хозяином своей судьбы, не злым или слабым духом, а готовым взять от жизни всё, что заслуживает, и заплатить за это цену. А ты... Мне отвратителен.

Лирин сделала небольшую паузу.

— Кажется, Экварцу уже всё равно, что с его телом сделают. Но уж точно не воскресят. А вы, — обратилась она к Груму, Мартильну, Сакеби и Валадару, — будьте осторожнее с ним, — полуэльфийка кивком головы указала на Эдельмунда, — вдруг он решит, что вы идёте по пути зла.

Выдав совет на прощание, девушка отвернулась и пошла по мосту в другую от искателей приключений сторону.

Вы не можете просматривать этот пост!

Плюх! Холодная вода окружила Грума со всех сторон. Оставалось только жалеть, что обращаться в водоплавающих он не умел. Пока ещё не умел. Раздался ещё один плюх — это был Мартильн, обвязанный верёвкой. Как и монахине до этого, друиду и воину показалось, что двигаться в воде было легче лёгкого, даже несмотря на то, что на них были надеты доспехи и вообще у Грума был в руках щит. К тому же, совсем не чувствовалось давление воды.

Они едва сумели различить внизу под собой в футах эдак сорока – сорока пяти Сакеби, которая продолжила плыть ко дну.

На мосте остались Эдельмунд, Валадар и Экварц. Эдельмунду приходилось держать верёвку и разматывать её всё больше и больше. Эльф просто безучастно наблюдал за тем, что происходит, порой криво хмылясь своим мыслям. Возникшую тишину нарушила своим разговором пара людей, видимо, муж и жена, которые пришли в/на Последнюю Каплю кинуть в воду несколько монет, дабы умилостивить капризную Амберли. Похоже, их несколько удивило то, что делал сейчас жрец Темпуса.

Грум беспрепятственно погружался всё глубже и глубже, а перед Мартильном вскоре встало препятствие — верёвка натянулась до предела и он не мог двинуться дальше, а проплыл воин всего... Треть расстояния до дна? Сказать было сложно.

Сакеби тем временем сумела доплыть до самого дна. Её должны были ждать здесь несметные сокровища, тёмные фигуры утопленников, с заунывным подводным воем протянувшие к ней свои корявые ручища, и тело Лирин в... неизвестно каком состоянии. Вместо этого монахиню встретило практически ничто: в слое мягкого ила лежало множество монет, по которым из-за ила нельзя было сказать, золотые они или серебренные, или медные. На большое богатство это не тянуло, да и чтобы собрать его, придётся изрядно повозиться, а воздух в лёгких был не бесконечным. И плюс к этому не было никаких утопленников, охраняющих богатство, как не было и тела Лирин, которую предполагалось от утопленников спасти.

А вот белёсый огонёк был. По мере приближения Сакеби ко дну он стал лучше ей виден; с другого ракурса монахиня увидела, что огонёк, казавшийся издалека белёсой точкой, вблизи представлял собой на самом деле серию сигилов, символов, начерченных на отвесной стене, которая затем, очевидно, переходила в опору для моста-святилища Последняя Капля. Эти сигилы светились, подсвечивая пространство возле себя и дно. О значении этих символов оставалось только догадываться, они не принадлежали ни к какому из языков и алфавитов, которые знала Сакеби. Под сигилами располагалось выпирающее из стены каменное женское лицо размером в двадцать футов. Рот изваяния был закрыт, а на левой щеке светился символ Амберли — две встретившиеся друг с другом волны.

Мрачный незнакомец, весь день сторонившийся любого общества и сейчас отмалчивался до последнего. Потертый плащ и изношенные сапоги, красноречиво говорили о его худом достатке, плохо вычищенная грязь и пыль, обветренное усталое лицо - о долгом пути, а громоздкая рапира на поясе и видавший виды кожаный доспех из вываренной в масле воловьей шкуры, который уже имел некоторый запах прелости и в тоже время в некоторых местах обсох и потрескался, по крайней мере от части указывал на род занятий .
Не смотря на то, что незнакомец не был слишком стар, его волосы и коротко стриженную бороду уже тронула седина, лицо было испещрено преждевременными морщинами, а глаза хронически оставались покрасневшими. На первых взгляд он казался каким-то неуклюжим, усталым и равнодушным, но опытный глаз мог порой уловить некоторую системность и целенаправленность в его действиях.
Валадар появился на вечеринке по стечению обстоятельсв. Его почивший с миром напарник и наставник, научил его в свое время некоторым приемам, требовавших особой экипировки. Одним из таких предметов амуниции был небольшой ручной арбалет - экзотическая игрушка, которая стоила достаточно дорого, да и охочих взять на себя ответственность за починку необычного оружия, было днем с огнем не сыскать. Арбалет на вид действительно казался игрушкой, но при некоторой сноровке давал Валадару существенное преимущество в схватке и позволял действовать быстро и неожиданно, как раз в его стиле. А так как ближайшее время по всему выходило, что зарабатывать на хлеб ему придется своим оружием, то починка вещи, способной помочь сохранить жизнь, становилась приоритетной задачей. Только вот как уже говорилось мастеров, способных починить подобное оружие оказалось мало, даже в таком большом городе, как Мулмастер, а те, кого удалось найти, воротили носом при виде грошей, которые мог позволить себе поиздержавшийся кошель Валадара. В одной из таких оружеен Валадар столкнулся наемником мадам Сэй. Видимо из любопытства, тот завел с Валадаром разговор об оружии, и тот не упустил такого случая. Слово за слово, наемник рассказал об условиях найма и Крам заинтересовался. Приобретенные на прежней службе навыки общения с подобной братией позволили Краму быстро найти общий язык с наемником, последний даже подвизался представить его мадам Сей и поручиться за него, хотя знал его пару минут. Верхом наглости было раскрутить едва знакомого человека на оплату починки его экипировки в обмен на обещание вернуть долг, хотя в силах Крама было исчезнуть в толпе едва переступив порог, но конечно же такого он делать не собирался и именно это видать разглядел в нем тот наемник.
Но как бы то нибыло Валадар Крам был здесь и сейчас и не смотря на видимую безразличность, все происходящее его касалось в полной мере:
- Не согласен. Не все из нас уже засветились. - Крам обвел взглядом остальных наемников, - Поэтому говорить с вашим Хрумегом буду я, так мы сможем сохранить инкогнито и разобраться с отморозками..

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

- Просто так Интеллект никого не принимает за врага и пирата,- отозвалась Арраи, всё это время внимательно слушавшая механический голос.- На моём корабле сейчас несколько десятков тысяч беженцев, и их я должна спасти. Так что же, я ради одного мне незнакомого солдафона пойду воевать с целой планетой, напичканной бесконтрольными роботами, в ущерб себе, своему отряду и нескольким тысячам спасающихся?
Всё это было высказанно с толикой удивления. Неужто этот... Этот и правда такого высокого о себе мнения? Как бы не так.
- Мшэй, забери у него оружие. Тунгус, не своди прицела. Агр,- она окинула взглядом огра и сказала языком, понятным только им как старым друзьям:

- Му'Тор, мы выдаём пленного.

- Ах ты ублюдок!- зарычала на пирата Лилит. Именно от таких ей и говорил Уилсон. "Таким надо давать пи*ды сразу. Они — крысы, и с тонущего корабля побегут первыми". Что ж, старик, ты в очередной раз не ошибся. Девушка порою поражалась проницательности старого пирата, с какой он видел людей насквозь. Казалось, что этот Филлипс — один большой кусок дерьма с человекоподобными отростками конечностей. Противно.
- От тебя? Детей? Ты до сих пор не импотент от того, сколько алкоголя жрёшь?- девушка разошлась не на шутку.- Если ты, отброс общества, отстойник всего мерзкого, что может быть в нашей системе, не уйдёшь с нашего пути, то клянусь!- либо ты расплавишься прямо здесь и сейчас, либо мы все подохнем на этом треклятом корабле! А вообще, если подумать,- внезапно остановилась Лилит,- Там же не один двухместник. Или один? Да не суть. Пропусти нас.

- Да, моя госпожа, - медленно промолвил Рикс, бросая свое оружие и забираясь в повозку, сам он этого не хотел этого, но это была воля, а он был марионеткой. Единственное, что он смог промолвить, это были мягкие слова, - б... бе... бегите от меня, засранцы! Я ваша смерть, ик! Всех порешаю, ик!

Стоило стражникам волочащим «Куртизанку Джессику» уйти, Лешпер немедленно стянула уже порядком намокшие штаны и, раздвинув нижние лапы, расслабилась позволяя горячей, а посему ослепительно белой для ее зрения, жидкости свободно вытекать наружу. Нос немедленно атаковал резкий запах, от вида горячей жидкости покидающей ее тело, по спине побежали мурашки так как она панически боялась кровотечения, однако ничего похожего на стыд она не испытывала. Предыдущее смущение было вызвано скорее испугом и удивлением, ухода стражников она ждала что бы ненароком не спровоцировать их на «дополнительную порцию», а сохранить штаны в относительной сухости она хотела лишь потому что иначе было бы просто противно. Семя тем временем продолжало бодро выливаться наружу, химеру наполнили словно бурдюк для воды, даже сквозь отвращение она удивилась подобной «популярности». Продолжая игнорировать остальных пленниц, она принялась помогать себе здоровой нижней лапой, аккуратно, что бы не пораниться когтями, расширяя отверстие. Несмотря на мерзкую на ощупь липкую жидкость, прикосновение вызвало небольшую волну гадливого удовольствия, едва отдавая себе отчет в том что делает, Лешпер улыбнувшись погрузила пальцы глубже и начала равномерно двигать ими. А потом уже было все равно. Гордости у не осталось, да и не было вообще, ни капли, она и так уже лежала на самом дне. Странно, но эти «оптимистичные» размышления, вместе с ритмично двигающимися пальцами, позволили ей наконец собраться с мыслями. Она вспомнила что рядом кто-то сидел и повернулась уставившись на нее.

На лице Шэди за секунду сменилось с тысячу эмоций, от недоумения и страха до гнева и раздражения. Мгновение на то, чтобы взять себя в руки, - и Давен уже решительно раздавала команды:
- Ваалиэль, задержи наших гостей и во чтобы то ни стало не подпускай к подвалу! Крутись, выворачивайся на изнанку, лги и извивайся, но не пускай. Я сейчас подойду. Выполнять! - так же резко девушка повернулась к сестре. Сейчас не было времени на споры и препирательства, даже Венона должна была это понять. Главным образом в опасности она, ведь все самое запрещенное находится в ее подземном логове, - Приведи себя в порядок, смой кровь и выходи из лаборатории. Захвати пару безобидных книг, вонючие ингредиенты и расположись в помещении перед ней. Я поставлю магический замок на двери и выйду к инквизиторам, а ты замаскируй вход. Быстрее, времени мало!
Шэди кинулась из лаборатории, надеясь, что ее одежда не успела провонять разложением. Действовать надо было быстро, каждая секунда на счету. Хорошо, что в свое время Шэди не позволила сестре занять весь подвал, и лаборатория была отгорожена другим помещением. Она остановилась у двери и принялась подготавливать заклинание, чтобы наложить чары, как только Венона выйдет.

Эрнус громко охнул, схватившись за плече.На его счастье, дверь оказалось достаточно крепкой и выдержала весьма сильный удар каменного создания, каковым его видел алхимик, однако сама ударила беднягу.Чуть повздыхав и потерев плечо, алхимик пришел к одному очень простому выводу - могло быть намного хуже.Во всяком случаи, существо его явно с кем-то спутало, и вовсе не собиралось его убивать - это была светлая информация.
Что же до того, что происходило, алхимик вспомнил слова самого создания, девушки, а так же то, что он видел в холле и сложить два и два оказалось весьма просто - на них напали, бандиты, пираты, еще кто-то, не важно.Так или иначе, их атаковали, а вот девушка и орк, видимо были заодно, и против пиратов
-Какое замечательное проявление благородства, пытаться разобраться с нападающими Думал алхимик, уже собирая в попыхах самые необходимые вещи.То, что те, кто был за дверью, вероятно, просто пытались спасти самих себя даже не пришло в голову Эрнусу.
Наконец, собрав все нужные вещи, которые помимо одежды на нем и склянок в мешке составлял разве что журнал с записями, да немного денег , алхимик снова выглянул за значительно потрепанную дверь, и чуть было снова не получил от нее удар, когда корабль в очередной раз основательно тряхнуло.Впрочем, к тому моменту это мало заботило Эрнуса - его поражало зрелище шипов, заполонивших коридор.Не надо было быть гением, чтобы понять что тут поработал маг.
Алхимик так же смог наконец нормально разглядеть происходящее - кажется, с девушкой было все впорядке, а вот эльф и орк, которого Эрнус сначала принял за каменного монстра, оказались не в таком хорошем состоянии.Опасливо оглядевшись, алхимик наконец покинул каюту, с удивлением продолжая оглядывать происходящее.
Он собирался предложить всем помощь, однако не успел - к ним спустился парень, судя по горящим рукам маг, и судя по тому, что не спешил никого убивать, не являвшийся нападавшим.Пока эльфы, видимо по природе своей, обменивались колкостями, не особо трудясь ответить на вопрос пришедшего, инициативу взял в свои руки Эрнус
-Эмм..Здравствуйте.Я Эрнус, и я..Спокойно спал, пока вот эти вот...Господа Тут алхимик обвел рукой всех присутствующих -Не разбудили меня.Приятно видеть лицо, которое никого не пытается убить

- Ну, почему, бестолковые?- спросила она.- Я, как минимум получу удовольствие от твоего чувства безысходности,- девушка оттолкнула лицо Бейку.- Ты очень скоро станешь сильно сговорчивей, потому как зубы - это только начало.
Лулу повернулась в сторону вышедшего Шинга, а затем сняла с пояса ткань и развернула её на столе, демонстрируя Бейку милый набор инструментов, часть из которой он легко узнал - эти инструменты были вполне себе бытовыми. Например, пассатижи, за которые Лулу взялась первым делом.
- Я люблю в этом мире всего три вещи: горячий шоколад, пытать людей и когда мне в мельчайших подробностях рассказывают то, что я хочу знать. Так что, если не хочешь, чтобы было больно, либо приготовь мне шоколаду, либо будь хорошим мальчиком и расскажи мне всё, что можешь. Хороший полицейский ведь уже ушёл.

Цепочка двинулась. Хромой неуклюже, но бесшумно двинулся вперед, держа карабин на готове. Выждав дистанцию, следом двинулся и сам Скотомудила. И через пару мгновений он услышал шаги за спиной. Это его успокоило. До того момента, как он случайно обернулся: замыкающий двигался, прижимая к плечу взятый наизготовку М72. Скотомудила не знал и не догадывался даже, почему этого морпеха прозвали "Косым", но волосы у него встали дыбом даже на жопе.
Путь до перекрестка был недолгим, неприятностей не было, что казалось бы даже подозрительным, будь он умнее, но так, или иначе, они оказались в жилом массиве. Метрах в двухстах от Вышки с прожектором. Хромой впереди активно замахал руками и указал на светящееся синим светом окно метрах в десяти впереди.