Голосование пользователя

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

  - Ты просто ангел, Люси.
  Улыбнулся он в ответ на доверительный тон одной из своих наиболее добродушных улыбок. Впрочем, еще и в прошлые разы Пьер замечал уж слишком заинтересованные взгляды рыжей девушки, однако из уважения к старику Люсьену и его бренди, коего лишаться совершенно не хотелось - игнорировал их. Сегодня же было совсем другое дело. Неудача с баронессой заставляла Пьера пребывать в весьма странном, с одной стороны веселом, а с другой - слегка подавленном настроении. Подкручивая свой ус, он был похож на волка, размышляющего о том, не зайти ли, и не куснуть ли за бочок кого-нибудь в ночи. Увы, от приятных размышлений и задумчивых взглядов вслед Люси, его отвлекла открывшаяся дверь.
  Вошедшая первой женщина заставила его отложить ножку куропатки обратно на тарелку, лихо подкрутить второй ус и приложиться к кружке с бренди, однако её спутник быстро привел Пьера в состояние фрустрации. Точнее даже не столько сам спутник, хотя, без сомнений, вид закованного в тяжелую сталь воина внушал некоторые опасения, а символика на его броне. Присмотревшись к шоколадной уроженке Мардонии, граф заметил те же символы. Это заставило его издать долгий вздох, который он предусмотрительно спрятал за кружкой и вернуться к куропатке. Вечер обещал проблемы.
  Стоит понимать правильно, Пьер нисколько не был против церковников, и вообще весьма сладко купался в лучах внимания Церкви, но каждый раз, когда неподалеку появлялись её служители - у него возникали проблемы. Причем чаще всего именно такого характера, что решать их заставляли именно его, поскольку отца Ноэля вообще не волновало, чем граф де Лаваль был в данный момент занят и почему ему неудобно оказывать помощь братьям своим.
  От тяжелых дум его отвлекло замечание Люсьена о комнатах. На то, чтобы переварить эту информацию ушло несколько секунд, после которых взгляд графа неожиданно стал острым и колючим. Он ведь учел его в качестве постояльца? Или речь теперь шла о том, что им троим придется бороться за одно комфортабельное место? Спать на сеновале у Пьера настроения не было совершенно, да и что о нем подумают?! Когда рядом с тобой за столом набилось столько дворян - нет никакой надежды сохранить тайну в тайне. Он начал было открывать рот, чтобы возмутиться, как что-то грохнуло по потолку...
  В отличии от прочих, Пьер посмотрел не вверх, а вниз, а если конкретнее, то на два прелестных шоколадных упругих шарика, которые совсем не пристало иметь скромным пилигримам. К его же чести, взгляд обратно он вернул куда раньше, чем кто-то мог что-нибудь заподозрить, а затем, проводив взглядом Люси, поднялся из-за стола, отломил вторую ножку, подхватил кружку бренди и, не привлекая лишнего внимания, зашагал вслед за девушкой, отрывая зубами куски мяса на ходу и надеясь, что успеет доесть прежде, чем увидит в чем сыр бор.

Будь Орден Пилигримов более многочисленным, его давно сделали бы разведывательной сетью Церкви. А что? Путешественники, останавливающиеся лишь там, где болезней было слишком много, постоянно в дороге. Сам Спаситель велел переносить инфорацию, разве нет? Но все же Пилигримов было слишком мало, что, впрочем, не мешало Церкви все же иногда пользоваться их услугами в качестве посыльных. Вот и Загуре хоть и не нравилось выступать в некотором роде на побегушках у ордена святого Флориана, но отказывать она не стала, приняв упакованную шкатулку с обычной легкой улыбкой на губах.

Дорога оказалась без сюрпризов, сюрприз преподнесли сапоги, казалось бы только-только починеные!.. Выглядящая неповрежденной подметка просто отвалилась, когда до города оставалось всего ничего. Идти босиком, конечно, усмиряет плоть, но то еще удовольствие, да и Загура была не из тех, кто любит трудности "во имя Спасителя". Она предпочла бы во имя Его съесть что-то сытное и горячее, запив чем-то пузырящимся, а не сидеть на обочине, подшивая сапог и кляня гнилую дратву. Но сделать она решила в этот раз все как следует, перепрошив и второй сапог заодно. Чтоб уж точно ничего не случилось в дороге. Потому и задержалась. Разумеется, поблескивающему доспехами мощному Рихарту, как представился ее сопровождающий, она не стала рассказывать всю эту глупую историю с подметкой, лишь спокойно сказав, что, к сожалению, задержалась "волей Спасителя" и приносит свои извинения.

Чему Загура была весьма рада, так это оказавшемуся неподалеку пригородному трактиру. Название ей не очень понравилось, отдавало каким-то ведьмовством - была в ее практике одна полоумная, лечившая чирьи кровью как раз черного петуха, но запахи оттуда неслись вполне аппетитные, так что зашла целительница туда, наполненная оптимизмом. Сдвинув капюшон с волос, чуть припыленных долгой дорогой, но все еще пышных и богатых, она с легкой улыбкой кивнула Люсьену.

- Ох, нет, уважаемый Люсьен, пост - эта не та роскошь, что может себе позволить тот, кто находится всегда в пути, - голос у Загуры был звучный, глубокий, хотя чуть ниже, чем ожидаешь от девушки, - Так что я была бы весьма благодарна за сытный и горячий ужин для меня. Куропатки - звучат просто замечательно!.. А еще хотелось бы немного промочить горло после долгого пути. Также мы с братом Рихартом хотели бы переночевать в вашем заведении, если есть такая возможность, - Загура была довольно прямолинейна и предпочитала сразу решать все вопросы, чтобы потом уж спокойно наслаждаться вечером. - О, благодарю!..

Она села на предложенный стул, сняв рюкзак и прикрепленный к нему арбалет и колчан с болтами и поставив все это в ногах. Посох она прислонила к стулу, ловко заведя его за ножку и накинув на спинку специальную веревочную петлю. Похоже, Загура была привычна к питанию в трактирах, и всегда держала свои вещи при себе.

- Доброго вечера, сеньоры, надеюсь, мы вам не помешаем и не смутим, - доброжелательно улыбнулась она сидящим за столом людям.

Вечернее солнце неумолимо клонилось к закату, играя причудливыми бликами на волнах колышущегося в такт летнему ветерку лавандавого моря. Лёгкий бриз, что наполнял жизнью бесчисленные лиги бережно возделываемых полей, приносил с собой солоноватую горечь близкого моря, разбавляя ей плотно разлитое в воздухе благоухание цветущей лаванды. По дороге, мощёной ещё во времена Эринтской Империи и бережно сохраняемой арнемонтским законниками по сей день, неспешным шагом двигались две лошади благородной монгранской породы. Подкованные копыта мерно отстукивали по мощёным шлифованным булыжникам, что являлись излюбленным местом конных прогулок тех представителей аристократии, чья душа томилась в поэтической истоме.

Внезапно мерную дробь разорвал лошадиный всхрап и возмущённый мужской голос, заявивший во всеуслышание:
-У-у, скарреш! - Последовал глухой звук удара кожаной перчатки о холку лошади. - У этой образины точно бешенство, сеньор! Она кусается, как сам Павший! Клянусь панталонами моей покойной бабки, я сдам эту скотину мяснику, едва мы доберёмся до города, а на вырученные деньги куплю себе пару добротных сапог. На большее эта малохольная вряд ли потянет.
Сеньор - довольно молодой импозантный мужчина с вьющимися волосами и окладистой бородой - усмехнулся. Назвать малохольной благородную представительницу монгранских табунов, что могла помериться длиной родословной с некоторыми баронами(а то и графами), мог только полнейший невежда. Отчасти, поэтому он и вручил своему слуге эту кобылу. Наблюдать мучения Рауля в обращении с норовистой животиной было отдельным сортом удовольствия.
-Ты волен поступать с ней, как вздумается.
-Прада, сеньор? - Воодушевлённо отозвался слуга.
-Конечно.. Думаю, того, что ты за неё выручишь, хватит даже на несколько пар сапог.. В конце концов, когда я её брал, заводчик заломил цену примерно в полторы вессерийских шпаги.. Само собой, эти деньги мне придётся удержать из твоего жалованья.
Рауль удивлённо икнул. Сколько стоили клинки вессерийской работы он доподлинно не знал, однако осознавал, что где-то около чёртовой горы золота. Несколько минут двое ехали молча, после чего мерная дробь вновь была нарушена довольно высоким голосом слуги:
-Знаете, сеньор.. Я тут подумал и решил, что не буду сдавать Беллу на колбасу. В конце концов, бедняжка не виновата.. Возможно, я слишком сильно потянул удила..
-Мудрое решение, Рауль.. Очень мудрое..

Бросив взгляд на стремительно уменьшающуюся пылающую полоску солнца дворянин пришпорил коня. Эту ночь он должен был провести в замечательном охотничьем домике баронессы Тарской при непосредственном участии самой баронессы, большой выдумщицы и искусницы, однако не вовремя нагрянувший муж(явно заподозривший благоверную в чём-то нелицеприятном) смешал все карты, вынудив Пьера ретироваться через окно, ибо дуэль с бароном вызвала бы слишком много осложнений. К закрытию на ночь городских ворот они со слугой успели бы только галопом, настроение для чего отсутствовало у де Лаваля напрочь, да и выглядело бы данное действие, как паническое бегство.

С последними лучами заходящего солнца двое въехали в пригород и, разминувшись с отрядом ночной стражи, сержант которого вежливо поприветствовал дворянина(граф в ответ слегка коснулся шляпы), двинулись по Сен-Монреми. В связи с недавним монаршим указом, за ворота Гарнады по наступлении темноты могли попасть лишь лица королевской фамилии, высшие церковные иерархи и члены некоторых государственных служб, так что ночевать им сегодня на постоялом дворе.. Благо Пьер неплохо знал этот район, ведь именно на Сен-Монреми располагался "Чёрный Петух" - ничем, на первый взгляд, не примечательный трактир, хозяин которого, седой Люсьен, предоставлял желающим несколько неплохих комнат и выдерживал со своим деверем в граукенхаудском черном дубе очень недурственный бренди. Настолько недурственный, что к нему не брезговали засылать своих слуг за бутылочкой-другой люди из городского магистрата, а недавно, поговаривают, один смельчак даже подсунул фужер на пробу самому Арману Второму и тот произвёл на искушенного монарха вполне благостное впечатление. Так что скоро дела в "Чёрном Петухе" могут пойти на совершенно иной лад.

Проехав ещё пару поворотов, двое мужчин остановились у неприметного двухэтажного здания, явно видавшего в своей жизни лучшие дни. "Черный Петух" - гласила висящая над входом вывеска с намалёванной на ней пернатой тварью, что явно являлась в ночных кошмарах всем окрестным ребятишкам. Бросив поводья слуге и метнув ему, по традиции, серебряную монету на текущие расходы, Пьер привычно толкнул скрипучую дверь, окунаясь в знакомый шум. В небольшом зале, освещённом чадящими свечами, закреплёнными под потолком на тележных колёсах, несмотря на будний день, практически не было свободных мест. За столами галдели местные ремесленники и свитские купцов, что стекались в город к началу фестиваля в честь очередного столетия с момента основания города, а в углу разливалась громовыми раскатами хохота компания дюжих мужиков - явно молотобойцы с подмастерьями. Даже несколько дворян затесались среди этого пёстрого простого люда. Правда, сидели они за отдельным столом в наиболее ухоженной части зала.

-Сеньор де Лаваль! - Раздался из-за стойки скрипучий голос хозяина таверны, по своей привычке протиравшего глиняные чашки полотенцем.. Умеренной свежести. - Благодарю, что почтили меня своим визитом! Вы сегодня один? Надеюсь, вы простите, что я не смогу предоставить вам отдельного стола! Уверен, что благородные сеньоры будут рады вашему обществу!

Не то, чтобы благородные сеньоры были сильно рады, но и особых возражений не имели. Едва Пьер разместился за столом, как по правую руку от него вынырнула внучка хозяина, слегка курносая, рыжая и прехорошенькая. Она водрузила перед графом кружку с нацеженным на два пальца знаменитым Сен-Монреминским бренди и, доверительно сообщив, что сегодня у них на ужин замечательное рагу из кролика и куропатки на вертеле, коих она немедленно подаст, игриво стрельнула глазками и упорхнула по делам. Похоже, де Лаваль никогда не устанет поражаться непосредственности хозяев "Черного Петуха" в общении с абсолютно любыми гостями.

Закуски появились на столе, едва по телу Пьера побежало приятное тепло от мягкого и полнотелого, но при этом с изящной сладковатой горчинкой чёрного лаэхского дуба, бренди. Стоило оторвать лапку у брызнувшей на тарелку ароматным, душистым жиром куропатки, как дверь трактира заскрипела в очередной раз, являя взглядам присутствующих весьма неожиданную пару. Первой в дверной проём шагнула стройная, гибкая и какая-то, даже, лёгкая девичья фигура в простых, непримечательных серых одеяниях. Лицо девушки, загорелое и весьма миловидное, обладало непривычными для гарнадцев чертами южанки. Вьющиеся, чёрные, словно смоль, волосы густыми локонами выбивались из под надвинутого на голову капюшона. Девушка шагнула в сторону, освобождая проход своему спутнику. Мужчина, вошедший следом, хоть и обладал более привычными для людей Арнемонта чертами, вызывал не меньше вопросов.. Ну кто, скажите, посреди лета будет таскать полное латное облачение в пригороде столицы? Которое, впрочем, сидело на мощной фигуре, как влитое и явно стоило столько, что далеко не каждый благородный мог позволить себе подобные причуды.

-В моём скромном доме всегда рады приветствовать тех, кто жизнь сою положил на служение Ему.. - Раздался скрипучий голос не по годам зоркого хозяина заведения, разглядевшего на одежде новоприбывших символы орденов Святой Церкви. - Моё имя Люсьен. Прошу, прошу..
Старик, кряхтя, выбрался из-за стойки, шикнул на шушукавшихся рядом подавальщиц и жестом предложил церковникам следовать за ним. Заинтересованные взгляды посетителей мигом вернулись к более насущным делам. Истинные служители Его всегда на посту и их маленькие причуды(или то, что таковыми кажется) касаются исключительно их самих и отцов дознавателей.
-У нас сегодня чудесный кролик и куропатки.. - Скрипел седой Люсьен, слегка прихрамывая и провожая новых гостей к столу благородных(ведь только за ним и оставалось свободное место). - Или вы.. Поститесь?..
Сухая ладонь старика легла на стул, отодвигая его перед девушкой.

Что было дальше?

Спустя неделю после произошедшего в Гландерфаэрне, Гарольд, Ларс, Луэвариэль и Трис пребывали в Ксансе. Гарольд собирался через несколько дней приступить к делу, которое задолжал графине Минерве. Его путь лежал в город Нитка, что был юго-западнее Южной Рощи. Формально, он был в юрисдикции графства Ниртир, но все прекрасно понимали что рано или поздно графство падет и города останутся сами по себе. Граф Незур из Фаерона, как известно, имел весьма однозначные планы на территории своих бывших хозяев, но эти виды были ничем не подкреплены и ему было нечего противопоставить, если какой-либо их городов решит не примыкать к его расширяющемуся графству.

А графиня Минерва, в свою очередь, собиралась предложить жителям Нитки присоединиться к её землям. Этот город-порт значительно укрепил бы положение Ксанса на острове, да и самой графине было что предложить своим новым подданным. Гарольд должен был отправиться в Нитку в одиночестве, но в один из вечеров у него появился неожиданный, но в то же время желанный спутник - Рури, маленькая псевдодраконица, которая была очень рада воссоединению со своим хозяином. Похоже что графиня сдержала свое слово. Теперь дело было за Гарольдом.

-----------------------------------------------

Однако следующее утро было омрачено дурными вестями. Сперва прибыли дварфы-шахтеры из Серебряных холмов. Они говорили о "дурном воздухе", шедшем из Варката. И вслед за ними из Ксанхила пришло официальное письмо от местного барона, в котором говорилось о том что в городе замечены первые случаи заражения неизвестной болезнью. Пока что было неясно, была ли это та же чума, которая поразила Варкат, или же что-то новое.

Ещё через несколько дней болезнь добралась до Ксанса и наверняка ушла дальше. Послание, которое должен был доставить Гарольд, было изменено, и воителю было сказано отправляться как можно скорее. Все чувствовали что над островом вновь сгущаются тучи. Луэвариэль и Ларс поспешили в Сантир, по пути понимая что новая чума скорее всего добралась и до туда. А Трис устремилась в Варкат.

-----------------------------------------------

Болезнь распространялась стремительно. Слишком стремительно. Уже спустя месяц почти треть населения крупных городов умерла от распространяющейся болезни. Помимо унесенных жизней многие из запасов на зиму оказались испорчены, и вместе с приближающейся зимой это обернулось ещё одной напастью. Люди, ослабевшие после болезни умирали от голода, несмотря на все усилия наделенных властью людей. Голод унес ещё треть от тех, кто остался после чумы.

-----------------------------------------------

Весной, когда казалось что болезнь всё же отступила, началась новая вспышка - не такая сильная как до этого, но всё ещё нанесшая сильный удар по жизни островитян. Следующую зиму люди острова вновь жили впроголодь. Вдобавок, климат начал меняться и зимы стали суровее, приходя немного раньше обычного, и уступая права весне позже.

Однако за вторую зиму болезнь всё же удалось искоренить. Впрочем, весной беда пришла откуда не ждали - орки, не пожелавшие жить бок о бок с цивилизованным миром и ушедшие в горы вернулись, совершая набеги на отдаленные поселения. Их удалось отбросить обратно, но за короткое время своего разбоя они почти стерли с лица острова все удаленные деревни, заставляя остатки жителей мигрировать ближе к столицам. Окончательно уничтожить орков так и не удалось - Гарольд и Ларс несколько раз собирали людей, пытаясь выслеживать орков, но в этих непроходимых горах и лесах они были как рыба в воде, так что чаще всего вылазки воителей заканчивались неудачей.

-----------------------------------------------

Алесса.

Полуэльфийке, последовательнице Крылатой Матери, было суждено стать лучом света в эти темные времена. Её доброе сердце и божественные силы могли бы спасти сотни людей от смерти из-за болезни и положить конец эпидемии гораздо раньше, но случайность, произошедшая под Гландерфаэрном и оборвавшая её жизнь, разбила не только Филавандреля, но и нанесла острову ещё бóльший ущерб.

Филавандрель.

Эльф, как и обещал, ушел к Ревущему почти сразу, как стало ясно что в Гландерфаэрне их дела закончены. Все понимали что это поход в один конец и все понимали его мотивы. Но никто не мог даже представить что именно он потерял вместе со смертью Алессы.

Филавандрель ушел. Доподлинно неизвестно, встретил ли он смерть в бою с орками, скрывавшимися в горах, или же достиг Ревущего. Или, быть может, сгинул бесславной смертью в какой-нибудь расщелине. О его судьбе совершенно ничего не известно. Хотя спустя несколько лет, уже после того как Ценис встряхнула чума и набеги орков, кто-то в Ксансе распустил слух что Филавандрель объявился, но стал совсем другим. Так же, поговаривали, что в городе он не задержался и вернулся в Южную Рощу, а оттуда скорее всего в Страну Фей. Ларс, бывший в Ксансе за несколько дней до того как появились эти слухи, видел некоего среброволосого эльфа, весьма напоминавшего Фила, но попытка проследить за ним ни к чему не привела.

Ларс.

Болезнь и орки заставили жреца на время отринуть свои желания и посвятить себя службе жителям Цениса. Он работал усердно и многие жизни были спасены благодаря его и целительной и физической силе. Они с Гарольдом выложились на полную.

Когда жизнь на Острове наладилась, Ларс направился в западную часть острова, дабы проведать Селуссу. И, возможно не только проведать. У него давно были некоторые чувства к эльфийке, хотя он до конца не мог понять их. Но прошло достаточно времени, чтобы разобраться в себе и теперь жрец Темпуса обрел уверенность в том, что желает сблизиться с эльфийской принцессой. К тому же, после заварушки в Гландерфаэрне она дала ему понять что и сама была бы не против такого развития событий. Но судьба сложилась иначе.

Если Ларс, на несколько лет увязший в проблемах Цениса, стал уверен в своих чувствах, то Селусса.. К дню прибытию жреца в Эльфийское Древо оказалось что эльфийка примерно полмесяца назад обвенчалась с каким-то эльфом-друидом из Южной Рощи. Узнав это, Ларс даже не стал искать встречи с Селуссой. Разбитый, он покинул эльфийское поселение, устремляясь в Варкат. Обеспечив перед отбытием своим родителям в Ксансе безбедную старость, жрец устремился на материк, понимая что его больше ничто не держит на Ценисе.

Селусса

У эльфийки вышло излечить свою руку, вернув ей былую силу. Её немногочисленные подопечные почти не пострадали от чумы и с помощью друидов Южной Рощи обрели новый дом на побережье, западнее Гландерфаэрна. Взамен, Селусса была вынуждена вступить в брак с молодым эльфом, который являлся потомком древнего эльфийского рода. Так, был укреплен союз между двумя эльфийскими народами. Эльфийка пожертвовала своим счастьем в пользу счастья своего народа. Однако, она так и не узнала что Ларс искал её. Как знать, как обернулась бы их жизнь в этом случае?

Гарольд

Гарольд сделал многое. После падения Ниртира к Ксансу с его помощью присоединился город Нитка. Вместе с Ларсом они координировали действия цивилизации против орков. Пусть временно, но уладив проблему с орками, Гарольд повел Ларса и Луэвариэль в Варкат, где они с помощью Трис выследили Динарва и предали его суду прежде чем порты начали свою работу после чумы. Дварф собирался как можно скорее покинуть остров и был пойман буквально в момент погрузки на корабль. Как выяснилось это именно он начал эпидемию чумы, и это была чума, отличная от той, что бушевала в Варкате.

И после этого ему предстояло сделать многое. На его плечи легло управление Гильдией Приключенцев в Сантире, в которую он на помощь привлек оставшихся соратников из Детей Гнева. И, конечно же, ему в этом помогала и Луэвариэль.

Луэвариэль

Полуэльфийка трудилась на благо Сантира. Благодаря её трудам жители графства после всех тех невзгод, которые на них свалились, начали процветать. А вместе с жителями начало процветать и само графство. Она так же поддерживала связь и с друидами из Южной Рощи, хотя, если быть честным, это они нуждались в ней, а не наоборот. Помимо прочего баронесса Ди'Сомери способствовала наращиванию влияния Гарольда, сделав его в конце концов не просто главой Гильдии, а самым настоящим бароном, с пусть небольшим, но клочком земли в предместьях Сантира.

Трис

Едва разразилась чума, Трис устремилась в Варкат, на свою родину. Никто не знал что именно её туда увлекло. И, если быть честным, никто так и не узнал. Спустя время она сообщила своим бывшим соратникам о том, что обнаружила Дербена и вместе с ними предала его суду. С тех пор полуэльфийка не выходила на контакт.

-----------------------------------------------

Ниртир

Во время чумы графство в конце концов пало. Столица полностью вымер в первую зиму чумы, не в силах противостоять болезни и голоду. Город Нитка ушел Ксансу, а Нисул, с помощью Селуссы, присоединился к Гландерфаэрну.

Фаерон

Падение Ниртира вызвало смешанные чувства у графа Незура. С одной стороны он получил земли своего соседа, угнетавшего его испокон веков. С другой - города, которые он так же рассчитывал заполучить себе, предпочли оказаться под властью соседей. И драконорожденному остались лишь руины города, даже без выхода к океану.

Варкат

Портовый город ждали самые большие перемены. Воры, державшие город в ежовых рукавицах, все до единого сгинули во время первой чумы. Та же участь постигла и местного графа с его приближенными. Всем было известно что он покровительствует ворам и никто ничего не мог с этим сделать. К власти пришел новый человек, с которым графство ждало светлое будущее.

Дунхар

На месте брошенной после набегов орков деревни эльфы Северной Рощи, что не пожелали идти за Селуссой, возвели крепость Последнее убежище, прежде получив разрешение от Эберхарда. Хотя согласие графа было в первую очередь заслугой Луэвариэль. Эльфы, живущие на границе графства, могли быть полезны. Их оказалось довольно много. Они живут достаточно обособленно, нехотя принимая путников на постой. От этого и сами путники не часто заходят к ним. Они регулярно высылают следопытов на север, в горы, чтобы выслеживать орков, но не очень преуспевают в этом.

Почти за восемь лет у отряда эльфов случилась лишь одна стычка с орками, которых они перехватили во время их рейда на тракт. Однозначного победителя в сражении не было - все эльфы получили ранения разной степени тяжести (один из них даже скончался от ран), а орки отступили, опасаясь потерь.

Хушрон-Гакха

Так свое поселение в пределах графства Сантир назвали орки. Они живут у подножия гор, создав невероятный симбиоз с свирфнеблинами, которых Алесса спасла из рабства дроу, и миконидами, которых дроу притесняли.

Бордлес и Бордфар

Эти города так же оказались брошены после эпидемии. В первую очередь из-за всё тех же пресловутых орков. К тому же, соседняя уничтоженная роща стала не лучшим соседом. Сейчас большая часть северных лисов является одним громадным непроходимым болотом, в которое мало кто рискует сунуться, а если и суется, то не возвращается.

Остров исправления

Заключенные на острове подняли бунт после первого года эпидемии. Их бунт был безжалостно подавлен, и островок с тех пор заброшен, как и инициатива с исправлением и адаптацией мелких преступников.

Дроу

От жителей Подземья с самой чумы не было ни слуху, ни духу. Лимала сбежала из тюрьмы в Бордине едва началась чума. Гарольд пытался через выяснить что именно случилось с дроу. Он переполошил всех воров в Сантире, пытаясь выяснить как именно они наладили контакт с этими эльфами, но безуспешно. Все они как один говорили что дроу сами на них вышли, и вот уже несколько лет как перестали как либо контактировать с их Гильдией. Воитель даже проверил тот проход, через который они в свое время попали к темным эльфам, и он был всё так же завален. Всё указывало на то, что дроу ушли отсюда.

Всё складывалось не самым лучшим образом. Его соратницы падали одна за другой под яростными клыками взбесившейся стаи. И, если Камале удалось подняться после того, как удар Арны забрал жизнь вожака, то дела Эльзы были значительно более плачевны. Впрочем, чего ещё можно было ожидать. Девчонки не были закалённым воинами, да и отряд их ещё толком не сбит. Ну да ладно, ему не привыкать рассчитывать только на себя и свою напарницу.

Дерек проводил взглядом рухнувшее от удара Арны тело крупного серого пса и зло ощерился. Сейчас он наглядно продемонстрирует, почему целителей в командах охотников всегда защищают до последней капли крови. Усилием воли он щедро зачерпнул огонь благодати своего бога, пылающий внутри. Пока он способен стоять, никто не умрёт.
- Вернись ко мне! - Властно произнёс, облекая свою силу в слова и разгоняя окружившие чародейку тени, выдёргивая её из цепких холодных пальцев смерти. Хрупкое изящное тело окутало мягкое сияние с пробегающими то тут, то там языками рыжего пламени. Оно не обжигало, но этого оказалось достаточно, чтобы спугнуть агрессивную тварь, уже основательно измочалившую тонкую руку девушки и заставить ту выпустить добычу из пасти. Увидев распахнувшиеся глаза блондинки, Дерек облегчённо выдохнул, но тут же тряхнул головой, приводя себя в чувство и повернулся к увернувшемуся от удара Камалы псу.

- Пади! - Коротко приказал он, однако сосущая холодная пустота внутри говорила о полном магическом истощении, так что тварь и ухом не повела. Хотя, может, она просто не знала общего наречия.

Гарольд, сняв кольчужные перчатки, с наслаждением взялся за запотевший бок глиняного кувшина с холодным элем, наклоняя его над кружкой. Оба фужера смотрелись в его мозолистых ручищах детскими игрушками. Отпив пару крупных глотков прохладной жидкости, он стёр тыльной стороной ладони пену с усов и повнимательнее присмотрелся к закускам. Вечер шёл своим чередом. Воин наслаждался элем, едой и обществом товарищей, с непривычной душевной теплотой переводя взгляд с одной девушки на другую. Слишком ярко в памяти сидел образ разметавшихся по лесной траве голубых и рубиновых волос, отчего сидящие с ним за столом живые и здоровые, пусть и уставшие, Алесса с Лу наполняли его необычайным спокойствием. Пожалуй, поэтому он и не проломил тщедушную головёнку наглого гонца в зелёных колготах, когда тот затребовал за свои услуги целый десяток золотых. Не хотелось портить столь прекрасное настроение. Компания разумных, с которыми он недавно прошёл сквозь мясорубку и уже упокоившийся в нём первый кувшинчик эля настроил его на очень благодушный лад, отчего воин лишь махнул рукой на наглого гонца и отсчитал ему десяток золотых. Ещё недавно мысль о том, чтобы ухнуть за вечер тридцать желтяков заставила бы его волосы, тронутые ранней сединой, шевелиться от осознания этого факта, но не теперь. В конце концов, есть она старая наёмничья примета: как только начинаешь задумываться о "пенсии" и откладывать деньги в кубышку - тут то тебе и наступают "вилы".

Время за разговором текло довольно размеренно. Когда Фил предложил Алессе свою.. "Помощь".. Наёмник сделал вид, что его очень интересует вот этот конкретный кусок жаренной свинины. Когда же ответила паладин, то к мясу присоединилась ещё пара замечательных помидорок. Гарольд решил воспользоваться народной мудростью и оставаться глухим и немым, пока кушает. В конце концов, возможно эльф имел ввиду именно то, что сказал, кто этих ушастых разберёт. Однако пылающие щёки и лихорадочно блестящие глаза обоих вселяли в него сомнения в правдивости данной версии. Посему он лишь покивал и сделал вид, что вкусный ужин - единственное, что интересует его в данный момент исподтишка бросая изучающие взгляды на Луэвариэль. Он сам не понимал, что желал увидеть, просто.. После жаркой ночной схватки он осознал, что скорее сдохнет сам, чем позволит кому-нибудь причинить вред баронессе. Не то, чтобы раньше он считал иначе, но теперь это ощущение оформилось и превратилось в уверенность. За этими "подглядываниями" он едва и не был пойман, когда чародейка обернулась к нему и задала свой вопрос.

- Я.. Э.. Ну.. Подраться доводилось. - Слегка замявшись от неожиданности, пробасил воин. - И несколько раз по самой кромке проходился. Один раз, помню, гоняли гоблинов по лесам, меня один подколол, так я чуть коньки не отбросил. И не от того, что качественно подколол, сволочь.. Знаешь, у наиболее диких гоблинских племён есть привычка мазать своё оружие своим же.. Э..

Он резко остановился, осознав, что именно собирался ляпнуть в присутствии высокородной леди и сделал большой глоток из кружки, чтобы промочить разом пересохшее горло, судорожно соображая, как исправить положение. Впрочем, искорки веселья, промелькнувшие во взгляде Луэвариэль, позволили его боевому духу воспрять с новой силой.

- Ну да ладно.. Стресс, значит.. Ну, как говорил один мой знакомый старый хрыч, наёмники снимают стресс тремя "М": медовуха, мамзели и мордобой.. - Усмехнувшись, проговорил Гарольд и слегка посерьёзнел, уставившись в кружку, словно пытался найти на её дне ответ на какой-то неразрешимый вопрос, а наделе лишь пряча смущение. Чувство, по его мнению, недостойное настоящего воина. Продолжил он не очень громко. Кто-то бы сказал: неуверенно. Однако голос его креп с каждым словом. - Но тебе, пожалуй, не совсем это было интересно.. У нас в отряде был один жрец.. Керном звали. Ларс, ты должен помнить.. Рыжий такой. Бородатый. Громкий. Так вот.. Он меня пару раз вытаскивал так же, как.. Как я тебя сегодня. Если у него хватало сил исцелить раны, то он всегда поил выживших хитрой травяной настойкой, дарующей телу силы справиться с немочью и, если мы стояли недалеко от какой деревушки, то гнал к местным в парную, где выжимал из каждого по восемь потов с помощью жара и веника. Утверждал, что это помогает организму поскорее прийти в себя. Не врал. Не знаю, где он научился своим трюкам, но в этом деле определённо был мастером. Настойки у меня нет, но вот нескольким премудростям Керн меня научил. Могу поделиться, если хочешь.

Он выдал всё это залпом и сейчас сам поражался своей наглости. Нет.. Он был далеко не робкого десятка.. Но Луэвариэль.. Она была словно из другого мира, хоть и странствовала в одном с ним отряде. Такая прекрасная и далёкая.. Такая.. Судорожно сглотнув, наёмник сделал очередной большой глоток из кружки. В крайнем случае, всегда можно сослаться на то, что он предлагал просто объяснить.

Людвиг не понял, сколько прошло времени, пока он приходил в себя после вспышки боли. Впрочем, существовало ли для него в данный момент такое понятие, как время? Всё равно.. Сейчас его мысли занимало нечто что более важное. Боль.. Давно позабытое чувство. Оно ударило по его сути яростным взрывом, чуть не отправив опешившую душу в нокаут. Боль.. Внутри того средоточия мыслей и чаяний, коим был сейчас Людвиг, начинал зарождаться яростный, неудержимый тайфун. Он окинул внутренним взором окружающие мечущийся огонёк мириады тонких нитей. Как много. И каждая даст ему по полной вкусить муки боли, прежде чем этот никчёмный свинопас уступит ему своё тело. Тайфун раскручивал свои яростные ветра.

Боль.. Пугать его болью? Если бы Людвиг мог, он бы расхохотался. Боль для него в той, прошлой жизни стала доброй приятельницей. Сколько раз он, борясь с ней, выгрызал у врага победу? Сколько раз она придавала ему сил в решающий момент? Тому, кто прожил свою жизнь, танцуя на острие клинка в честь богини страсти - грех бояться боли. Он и не боялся. Напротив, был рад, что именно она первой поприветствовала его. Ведь каждому воину известно: чувствуешь боль, значит - ещё не подох. Так что можно сказать: за всю проведённую здесь грёбаную прорву лет Людвиг ещё никогда не чувствовал себя настолько живым! Ему наконец-то представился шанс возродиться, вкусить радости жизни и, быть может, вновь увидеть Её. Ради этого он готов был вытерпеть и не такое.

К следующей нити он приблизился в полной боевой готовности и та не смогла произвести столь же оглушительный эффект, что и первая. Однако боли выдала предостаточно. Словно к коже приложили раскалённое железо. Если бы Людвигу было, чем шипеть, орать и материться, он бы несомненно сделал это. Однако ни боль, ни затрепетавший в ужасе огонёк души парня, почуявший неладное, не могли остановить неудержимо движущегося к своей цели паладина.

Боль. Сука, как же мерзко! Боль. Я Людвиг эр'Войс. Боль. Паладин богини огня вулканов и страсти. Боль. Это тело.. Боль. Будет принадлежать мне! Боль. Он рвал их уже не по одной. С упорством прущего вперёд на врага буйвола он хватал все нити до которых мог дотянуться и рвал, рвал. Боль. Хотелось верещать, как безумному, выть и кататься по полу, но он продолжал переть напролом, словно чувствовал, что, если остановится, то второй раз уже не сможет повторить этот путь. Весь мир вокруг каждый раз собирался воедино, чтобы вновь разлететься под очередной волной боли, что начали сливаться в полноценную реку. Людвиг будто брёл, не разбирая дороги в кровавом мареве, безостановочно терзавшем его. "Я буду жить.." -Пронеслось в угасающее сознании Людвига. - "Для себя и для Неё!".

Ещё несколько нитей, что были для него подобны ступеням, ведущим в небеса. И он упрямо шагал по ним, ведомый возникшим перед его внутренним взором образом прекрасных изумрудных глаз с вертикальным зрачком. Наваждение. Но оно вело его, как компас, позволяя сделать ещё шаг там, где он уже должен был сломаться.. И в какой-то момент всё закончилось. Людвиг замер перед очередной нитью. Последней нитью. Он чувствовал это. Даже за всей той какафонией ощущений, что навалилась на него вместе с болью. Рядом едва заметно трепетало то, что оставалось ещё от искры крестьянина. Собрав в кулак всю оставшуюся волю, Людвиг потянулся к своему последнему рубежу и резко, словно снимал с раны присохшую повязку, дёрнул, обрывая её, а затем.. Всё-таки потерял сознание и.. Родился?

Вы не можете просматривать этот пост!

— Кому спинку потереть? — встрепенулась Шозия, тряхнув головой и явно желая сменить тему. — Чиа, я выбираю тебя. Не боись, кто утонул, тот уже не сгорит. Ну-ка, Сэра, удиви нас, — и она ловко поймала неожиданно мягкий на ощупь кусочек диковинного мыла, пахнущего и правда удивительно: на первый нюх, компотом из груш, а ещё — да, смородиновым чаем, хотя погодите — это же сладкий клюквенный морс! А когда Шозия почти перестала различать оттенки бодрящего запаха, то уловила слабый, но каким-то образом доминирующий в этом букете цветочный аромат розы.

Пару лет назад Шозии довелось выступить в своеобразной роли сводницы, обеспечивая тайную связь между Алиар, доченькой местного кузнеца, и Рейном, сынулей местного же лесоруба, которые задумали вопреки воле своих семей пожениться и сбежать из Больших Бобров. Целый месяц она разносила записки и подарочки, изобретая всё новые предлоги, чтобы проникнуть в кузницу, так что мать Алиар всерьёз стала подозревать саму Шозию в нескромном интересе к своему мужу. Вспышка страсти между влюблёнными завершилась, когда коробка с невиданным подарком — алой шаармидской розой — попалась на глаза отцу будущей невесты. Роза попала в печь, Алиар под домашний арест, а Шозия, совсем не удивившись такому концу, вышла из ситуации с несколькими засушенными лепестками. Запах этот она с тех пор обожала.

— Ах, — с наслаждением выдохнула Шозия. — Сэра, я тебя люблю. Пойдём, тебе понравится, — обратилась она к Чиад, по-детски взяла её за руку и уверенно повела к наполовину погружённому в воду мощному кленовому стволу, ограждавшему запруду со стороны нижнего течения. Гладкая его поверхность, выскобленная солнцем и ветром, была лишена коры и выглядела бы совершенно мёртвой, но кое-где, не подчиняясь законам природы, — а может, наоборот, смело провозглашая их, — торчали на тонюсеньких веточках пятипалые листочки. Видимо, не все корни были выворочены из земли во время падения.

— Садись, как на лошадь, — распорядилась Шозия, небрежным шлепком по тёплому дереву разогнав пёстрых бабочек, устроивших собрание на самом нагретом участке ствола, — и ложись на живот.

Пока Чиад ногами к берегу осторожно укладывалась на старом клёне, Шозия разделила волшебное мыло на две части и заговорщически шепнула ей:

— Расслабься.

Делать массаж Шозию научил, как это ни странно, Федек. Дварфом он был внешне вполне типичным: от поседевшего кончика бороды до окованных железом каблуков тяжёлых сапог. С оружием он обращаться умел, про своё участие в битвах рассказывать любил и делал это так красиво, что даже опытная врушка Шозия не сразу поняла — ни на какой войне Федек и близко не бывал, а подвизался в лучшем случае где-нибудь в городской страже. Но вот откуда у него таланты совершенно в другой области — дварф упорно говорить не желал. А открылось это вот как: спрыгивая с ослика во дворе Федека, Шозия подвернула ногу. Лодыжка тут же опухла и покраснела, а больно было ужасно. Шозия разрыдалась, вообразив, что навсегда теперь останется хромоножкой, но Федек отнёс её в дом, напоил чаем с сонной травой, а когда несчастная Шозия притихла, стал разминать больное место своими корявыми пальцами, ставшими вдруг необычайно чуткими. К вечеру Шозия ушла домой на своих двоих, а следующим утром изводила дварфа, пока тот не показал ей всё, что знал.

Длинные и ловкие пальцы Шозии путешествовали по загорелой спине подруги. Где-то они задерживались и словно вплетались в упругие мышцы, а какие-то места пробегали, только ласково погладив. Фруктово-цветочная смесь, вбирая в себя капельки воды с гладкой кожи Чиад, быстро превращалась в тёплую пену, под которой совершенно пропала гордая (и до боли знакомая!) татуировка сокола на лопатках, и без неё юная степнячка, ничком обхватившая ногами старый клён, казалась теперь до дрожи уязвимой. Сложив пальцы в замок, Шозия медленно прошлась сверху вниз по ложбинке позвоночника, невольно заставив Чиад прогнуть спину, и без остановки, лишь расцепив ладони, перешла на ягодицы. Здесь она позволила себе усилить напор — привычные к верховой езде мышцы поддавались тяжело. Но душистая пена, мягко сползавшая теперь между ног Чиад на широкий ствол, продолжала демонстрировать очередной удивительный эффект — буквально за несколько широких движений Шозия почувствовала, как взмыленная под её ладонями Чиад начинает обмякать.

— Ты как? — глубоко дыша, спросила Шозия, оставив одну руку на бедре Чиад, а второй трогая её за плечо. Настоящий массаж («наложение рук», как называл это Федек) всегда был довольно изнуряющей штукой для мастера.

Когда Луэвариэль принялась мягкими движениями ладоней очищать от налипшей грязи свой песочный, сидящий идеально по фигуре доспех, Гарольд пожалел, что поднял забрало. Немного судоржно сглотнув, он отвернулся и, пробормотав что-то нечленораздельное насчёт того, что неплохо было бы покопаться в добыче, позорно ретировался, чтобы не потерять лица. Отойдя на несколько шагов, воин шумно выдохнул, приводя в порядок скачущие мысли. Для него, способного, не моргнув глазом, стоять под градом вражеских стрел и пережившего как-то раз атакующий вал бронированной конницы, испытывать подобное смятение было.. Странно. Тряхнув головой, он двинулся по направлению к павшему вожаку орочьей банды, а перед глазами по прежнему стояли тонкие изящные ладони, скользящие по немного шершавой коже нагрудника.

Подойдя к орку, сражённому его словом, Гарольд наклонился и по древней, как сам мир, наёмничьей традиции поднял огромный клинок. Тот был дюже здоров даже для его немаленьких ладоней, но тем не менее, почему-то являлся единственной вещью, которую десятник "Детей Гнева" хотел бы забрать в качестве трофея. Закинув меч на плечо на манер чудовищного фламберга, он двинулся по направлению к Трисс и "новому" старому знакомому.

- Неплохо тебя отделали, Ларс. Каким ветром такую важную птицу вообще занесло в орочьи лапы? - С ухмылкой, заставившей шрамы сложиться в неприятную гримасу, спросил он у жреца. - Я думал ты уже где-нибудь капитаном стражи подрабатываешь или под бочок к какой-нибудь тёплой вдовушке устроился, а ты вон чего.. Задумал стать главным блюдом на орочьем ужине.

Пока они обменивались любезностями, дварфы, подчиняясь приказу своего командира, споро избавили тела от снаряжения и сволокли всё к разведённому костру. Алесса и Луэвариэль скрылись за толстым стволом векового дуба, Фил пыхтел над трупом вожака, пытаясь стащить с тяжеленной туши кольчугу. Гарольд предложил бы помощь, но эльф и сам уже почти справился, так что его предложение выглядело бы скорее издёвкой. Впрочем, как оказалось, лишние руки Филу бы не помешали. Стоило наёмнику устроиться рядом с командиром дварфов, что с задумчивым видом бросал в костёр бесполезный, по его мнению, мусор, служивший ранее орочьим снаряжением, как его отвлёк голос Филавандреля. Чтобы принять кольчугу, которую пытался ему всучить эльф, Гарольду пришлось положить на землю клинок орочьего вожака и прикрыть его сверху своим щитом, освобождая руки. Следующие пару минут он с видимым интересом наблюдал за волшебством друида, а потом на несколько мгновений замер. поражённый его словами. В среде наёмников более распространены подколки, шутки, а то и полноценные оскорбления в виде похвалы, так что подобное выражение одобрения было для него внове. Однако эльф, обычно выглядящий довольно высокомерно, говорил с такой искренностью, которая требовала искреннего же ответа.

- Кхм.. Спасибо.. - Прочистив горло, проговорил Гарольд, без особых проблем держа на чуть согнутых руках кольчугу и подбирая слова. - Ты.. Тоже показал себя добрым бойцом. Буду рад, если следующую схватку мы также разделим поровну. Спасибо, что увёл тварей от тела баронессы.. Иначе все мои потуги вернуть её ухнули бы в нужник.. В следующий раз уделим плану атаки чуть больше времени.

Наёмник усмехнулся. Он чувствовал некоторую неловкость от произнесённых слов, однако это было скорее следствием непривычности, чем неискренности, ибо всё сказанное не вызывало в нём диссонанса и от понимания этого факта огрубевшую душу воина почему-то обволакивало приятное тепло. Он думал, достаточно ли сказал или стоит добавить что-то ещё, когда из-за дуба появились девушки, вернувшие себе прежний лоск, словно и не было тяжёлой ночной схватки, и даже, казалось, ставшие ещё более прекрасными. Гарольд, как баран на новые ворота, уставился на изящно вышагивающую Луэвариэль, а Фил, уделяющий больше внимания бирюзе, нежели сердолику, услышал немного судорожный вздох и сдавленное:

- Эвоно как..

Спустя минуту весь их небольшой отряд стоял возле командира дварфов, пытаясь определить дальнейшие действия. Девушки уверенно взяли на себя переговоры со строптивыми коротышками, поэтому он, по старой привычке не сотрясать зря воздух, пока лишь слушал и мотал информацию на ус.

Вы не можете просматривать этот пост!