Голосование пользователя

  Ник бежит по проспекту огромного города. Ревут клаксоны, мрачные улицы режет свет фар, тени пешеходов вытягиваются, дрожат, переплетаются, и пытаются поспеть за своими хозяевами. Все здесь куда-то бегут. Кажется, это даже не Детройт, а Нью-Йорк или Чикаго, но он не узнает черные силуэты небоскребов. Нужно поймать такси. Он машет рукой, которая мерзнет на ветру - мокрая, сильная метель, дворники у всех авто работают, как заведенные.
  - Такси! - кричит он.
  Подруливает автомобиль, сверкая лаком, Ник облегченно выдыхает, разваливается на кожаном диване сзади. На нем штатское: костюм, галстук, пальто, потная от беготни сорочка. Запах одеколона. "Я же иду на свидание!" - вспоминает он. В руке букетик цветов, шипы роз колят запястье через бумагу.
  Громко мурлыкает джаз по радио. Шофер все время переключает волны, крутит ручку, как будто даже и не глядя на дорогу. А куда мы едем?
  - А куда мы едем? - спрашивает Ник.
  - А тут одна дорога, сэр - отвечает шофер смутно знакомым голосом.
  - Как это?
  - Одна. Авеню Бастонь.
  - Какая?
  - Бастонь.
  - Мне не туда.
  - Туда-туда, сэр.
  - Нет-нет.
  - Назовите частоту и координаты тогда, сэр.
  - В смысле улицу? Сейчас.
  Ника прошибает пот. Он не может вспомнить куда ехать, не может вспомнить карту города, не может вспомнить его название даже. И что? Спросить у шофера, какой город? Он злится. Нет, нельзя такое спрашивать. Могут в дурдом посадить.
  - А вы можете выключить радио? Или хотя бы что-то одно оставить? - злобно говорит он.
  - Не могу, сэр! Такой приказ.
  - Какой приказ, что вы несете?
  - Такой приказ! Я должен все время ловить волну. Да вы не переживайте, я свое дело знаю. Смотрите в окно, наслаждайтесь видом.
  Ник смотрит в окно, а там...
  Там на кошмарной скорости носятся туда-сюда фордовские грузовики, паккарды, роскошные кадиллаки, понтиаки и шевроле. И все несутся умопомрачительно быстро! И такси несется так же. От бешеного воя расходящихся в каких-то паре футов с ними машин сердце уходит в пятки. Ник хватается за ручки - но руки почему-то соскальзывают: вроде уцепился, а в руках ничего. Одна рука опять мерзнет.
  - Фух, ну и скорость у вас! Может, скинете?
  - Не могу, сэр, такой приказ. Да это еще цветочки! На рождество и побыстрее будет! Да вы не бойтесь! - перекрикивает шофер музыку, одной рукой крутя баранку, а другой продолжает как ни в чем не бывало терзать радио.
  Они опять едва не сталкиваются с грузовиком. Моторы рычат со всех сторон, как окружившие, гонящие человека волки.
  - Можете все-таки сбросите скорость, Джонни? - просит Ник.
  - А мы приехали, сэр, - отвечает тот, улыбаясь.
  "Почему он знает, что водитель Джонни?"
  Ник выходит - перед ним несустветная громада кинотеатра. Он бросается туда, лишь бы уйти с улицы. Внутри поспокойнее. Сдает пальто, получает номерок - У вас десять-"Б", сэр! - кричит ему гардеробщик. - Что? - Десятая-"Б", сэр! Я пошел.
  Почему B? Куда пошел? Ник держит номерок, поднимает взгляд. Вспоминает. Он же с Джейн должен встретиться. Кино в десять, вот почему! На часах уже пять минут одиннадцатого. То ли без него пошла, то ли тоже опаздывает. Нехорошо, что опоздал, теперь гадай, пришла - не пришла. Так давно не виделись - и опоздал. Или подождать еще? У автомата с газировкой стоит какой-то коротышка в костюмчике, по лицу видно - студент. Рядом с ним две роскошные девчонки, которым он что-то втирает писклявым голосом. Те смеются, закрывая рты ладонями. Голос неприятный, но знакомый.
  Ник подходит к нему.
  - Ва... Валентайн? - вдруг вспоминает он.
  - Что? Чем могу помочь? - глумливо смотрит на него коротышка, обнимая девиц. Такое ощущение, что они и правда встречались, но этот хлыщ не хочет признаваться. - Мы знакомы? Вроде бы нет.
  - Извините, - бормочет Ник.
  - Так что, помочь?
  - А что такое Десять-Б?
  - А где ты видел?
  - Да вот, на номерке! - Ник показывает, но в руке у него уже не номерок, а связка солдатских жетонов в засохшей крови. - Черт! Извините. - Девушки снова хихикают. Ник чувствует себя отвратительно, чувствует, как краснеет, прячет жетоны в карман пиджака, но они не лезут, несколько падают на пол.
  - Иди-иди, я подберу, - говорит коротышка таким голосом, как будто понимает, что вообще происходит. - Иди-иди, тебе туда. Уже сейчас начнется.
  - Спасибо!
  Ник заходит в зал, пробирается по темным рядам. Его место - почему-то он знает, где оно. Рядом еще одно, пустое. Джейн нет. Придется смотреть кино одному. Еще несколько пустых мест. На них тоже лежат жетоны. Видимо, места заняты.
  Экран уже зажегся, звучит бравурная музыка, но фильма еще нет - только началось! Как будто его ждали, только название и пропустил.
  "В фильме снимались..." - читает титры голос из динамика. - Карл Бакман. Джона Флорес. Честер Саммерс. Парри Уилсон. Винсент Ричардсон. Томас Ховард. Джексон Корти. Мамочка Браво. - И так далее. Длиннющий список. Некоторые имена смутно знакомые, некоторые - не очень. "Почему их так много?" - думает Ник. - "Почему одни мужчины? А, мамочка браво... Странное имя. И почему все наоборот? Сначала "в главных ролях" должны быть. Кто там сейчас? Джон Уэйн? Кларк Гейбл? А, не Гейбл же на самолете летает, немцев бомбит. А может, уже вернулся?" Голос говорит: - В главной роли - Николас Бейкер!
  Сердце его подпрыгивает. "Это же я!" - думает Ник. - "Про меня кино! Ах, как жаль, что Джейн пропустила! Но может быть, придет, а там в финале опять в титрах покажут. А почему все смотрят на экран? Почему не смотрят на меня? Вообще.
  - Это я, - тихо говорит он. Все молчат. Оборачивается один какой-то здоровяк из соседнего ряда. Ну и рожа. И тоже вроде знакомая.
  - Я рапорт подписал, че те еще надо? Сэр. - говорит он с претензией.
  Ник не знает, что ответить. Рожа отворачивается.
  Джейн все нет. Кино начинается.
  И Ник видит Бастонь. В черно-белом цвете, кино, про то, как он когда-то давно был в Бастони. Черт, зачем это вспоминать? А, господи, авеню Бастонь! Вот почему! Это название фильма было, видимо! Зачем он повел Джейн на такой фильм? Там же ничего хорошего не было. Холодно, грязно, сержант дерзит, крауты стреляют. Да и война давно кончилась. Ну, с другой стороны, раз он в главной роли... Сейчас покажут все.
  На экране - его отец, карикатурно курит трубку, читая газету. "Слышала, что пишут о боях во Франции?" - спрашивает он мать. - "Там какая-то команда СНАФУ, и наш сын в ней. Представляешь? СНАФУ! Вот позор. Всегда знал, что его засунут в какую-нибудь второсортную часть."
  "Так не честно!" - хочет закричать Ник. - "Это фильм про меня! Почему такое показывают!"
  Показывают Бастонь. По улицам ездят грузовики, танки, подъезжает машина, из нее вылезает Ник. Вроде ничего. И сняли круто - правда, на Бастонь похоже.
  Показывают кабинет. Там сидит Лейтенант Ричардсон и что-то пишет. Раздается стук в дверь. Лейтенант берет со стола пистолет и стреляет себе в голову. Дверь открывается - на пороге Бейкер. Стоит и смотрит.
  Блядь. Сделали... они сделали из войны фильм в стиле нуар! Типа детектив! Блядь! Сраный детектив!
  Потом показывают солдат. Среди них тот давешний коротышка. А, ну точно! Вспомнил! Валентайн! Это же сержант Утка! В штатском не узнал. "А лейтенант мне такой - представьте, что вы оберст! Ну краут типа! А я капитан краутский! Ха-ха-ха-ха-ха! А я ему - не, не верю! Ненатурально! Уважения побольше! Аха-ха-ха-ха-ха-ха!"
  Ник не хочет больше это терпеть! Он вскакивает, порывается к выходу и вдруг видит, как вдоль стены стремительно и быстро бегут крауты в маск-халатах, с автоматами.
  - Контакт! - орет Ник. - Ложись! Ложись! - все падают на пол, врубается свет, грохочут автоматы, хлопает граната - мясо, кровь, осколки.
  - Ааааа! - кричит Ник, пытаясь нашарить пистолет в кобуре, но кобуры нет. Только номерок в кармане. 10B.
  - Проснитесь! Проснитесь! - трясет за плечо таксист. - Проснитесь!
  И Ник просыпается. Радист. Серое небо. Бастонь. А черт. Какой там закончилась. Идет полным ходом война.
  - Сколько времени прошло? - говорит он, садится, хочет потереть лицо, но рука отзывается болью - забыл, что ранен. Вот оно. И не в кино. И не во сне.

***

  Подтягиваются сержанты. Утка напялил опять ведро не по размеру. Еще и с трефой. Ник моргает несколько раз, убеждаясь, что трефа на каске ему не приснилась и не мерещится. Потом говорит:
  - Сержант, вы перевелись в группу поддержки студенческой команды по покеру, не подав рапорт? Или в десанте завелись япошки-перебежчики и вас сделали их командиром? Если нет, тогда потрудитесь каску найти без туза. Их тут сейчас много вокруг. Или у раненых возьмите, если их еще не отправили.
  Одно дело неуставная форма, это ладно, на фронте-то, а другое - носить сбивающие с толку эмблемы. В армии это недопустимо. Особенно на фронте.
  Он слушает, кто чего нашел.
  - Значит так. Хвалю за бдительность, но нам этим заниматься некогда. У нас есть конкретный приказ. Идем к перекрестку. Впереди Ортис, дальше немецкий БТР, дальше грузовики, а в конце танки. Подъедем, посмотрим потихоньку - и на месте решим по обстановке. Всем всё ясно? Вопросы есть? Всё готово? Тогда грузим личный состав и матчасть?

Признаёт тебя пулемётчик, Рядовой, унимает своё голодное до крови оружие. Тьфу-тьфу, живы все, хотя грязью запачкало будь здоров! Столько пуль, и все рядом, забрызгает тут!

Кричит через разбитое окно радостный стрелок. Флорес, оказывается, ну кто же ещё. Счастлив-то как, что не задел своих всё же. Что хоть что-то хорошее сумел на войне это проклятой сделать.

Машет рукой.

И исчезает в огненной вспышке взрыва. Целый угол дома от второго этажа отваливается, а крыши кусок сверху валится, мигом сокращая здание до уродливого полутораэтажного. Видишь среди ссыпающихся наземь обломков станок пулемёта, Рядовой, слышишь между стуком камешков перезвон гильз и патронов.

Успел бы он уйти наверно, не отвлекись на Уиндера с его лютым люгером. Косишься на труп офицера, Рядовой, у которого уже правый сапог загорается от огня на дне воронки. Маленький ознакомительный курс в ад, наци. Это из-за тебя всё, мудак.

Видя нерешительность собутыльника, распоясавшийся священник сам перебирается на водительское сиденье. Сперва кажется, для того лишь, чтобы Нэшу не пришлось обходить машину для помощи с прикуриванием, но едва затянувшись и выдохнув облако дыма, отец Шарль молодецки хакает и давит на газ здоровой ногой.

Не иначе как ухаживать за автомобилем он не забывал, потому как трогается Ситроен с места весьма бодро. Уиндер едва в сторону отпрянуть успевает, как пастор уже выезжает из гаража, пытаясь неловко притормозить на пороге. Очередной рывок, и раскуренная сигарета срывается с губ бедолаги-священника и устремляется в полёт прямо на промасленный и покрытый соломой пол.

Мигом взвивается по щиколотку весёлый огонёк!

Пока машина, вихляя, катится дальше на поиски приключений, потайной гараж с ужасом взирает на разгорающийся пожар глазами единственного своего обитателя ー Рядового Панды.

Где-то весело шумят за приёмом пищи и наслаждаются губной гармошкой в исполнении одного талантливого Сержанта, а где-то поднимают планку пьянства и кутежа на новый уровень.

Отец Шарль утирает рот тыльной стороной ладони и согласно кивает в ответ на автолюбительские жесты Панды. Да-да, мол, обожаю это дело! И сам жару поддаёт, сигналя рукой и забавно кривя лицо при имитировании громкого бибикания. Дальше больше. Призывы-тянучки и следование куда-то впошатку. Не бросать же захмелевшего священника одного! Нужен же проводнику в мир лучший проводник более, кхм, приземлённый. Твёрдо пока ещё стоящий на ногах. Твёрдо же? Так-то лучше.

К северу от церкви, на окраине деревни, группа амбаров и пара домов, или давно уже брошенных жителями, или только что, неважно. Куда интереснее скрытый меж двух амбаров за парой поленниц и какой-то узкой пристройкой ещё один сарай. Валит Шарль полена в сторону, пинает нетерпеливо оставшуюся лежать на пути деревяшку, завывая от забытой боли в ноге. Наконец, вот оно.

За столь тщательно замаскированным входом ー настоящий гараж. Ровненькие полочки с инструментарием на стенах, бочонки и канистры с маслом в углах, где надо как надо пахнущие тряпки висят, а где не надо тоже что-то навалено, словом, всё как должно быть. И в центре всего ー видавший виды, но словно излучающий надежду на отличную поездку четырёхколёсный представитель европейского автомобилестроения.

ー Ситруэн уи-циви Розэли! ー с важным видом изрекает Шарль, хозяйски похлопывая изогнутый чёрнобокий капот железного француза.

Из потайного лючка в занесённом соломой полу выуживается ключ. Театральный жест-находка, пошатывающаяся походка, искра-зажигание, и утробный рёв пробуждающегося зверя-мотора оглашает округу. Слышно ли там парням на КП? Вряд ли, конечно, да хоть бы и слышно было, пускай обзавидуются.

Как же Шарлю удалось спрятать такую роскошь? Хотя роскошь ли? Явно тридцатых машинка, может даже перекупленная подержанной. Наци, говорят, выметали всё такое подчистую, ещё и не дожидаясь эпохи отступлений, но тут-то, у чёрта на куличках да при такой маскировке могли и не найти.

ー Кондюр атур? ー возбуждённо то ли спрашивает, то ли возмущается на упреждение возможному отказу Шарль, ー ун серкль!

И, не дожидаясь ответа, взгромождается на переднее-боковое сиденье, призывно оставляя дверку-путь на место водителя открытой. А потом и вовсе крутит шеей, ослабляя ворот своей зимней рясы, гладит приборную панель и жалостливо прикладывает два пальца к губам, надувая щёки:
ー Фюмон? Ун сигаретт.

Сбор проспать нелегко, уж больно вкусным запахом туда манит. Стекаются в КП бойцы со всей округи на то ли полдник, то ли уже на обед. В богатейшем доме в деревне и кухня оказывается самая большая и удобная.

Провожают своих союзников завистливыми взглядами десантники, у них-то и снабжение своё, и приказ отдать некому, давятся поди втихаря сухпаями, а ведь ещё караульную службу нести, спину этой Снафе прикрывать. Слышатся обиженные разговорчики:
ー Снафу, снафу, ну чисто сноха-бесприданница! Такие чуть в дом, сперва нищими прикидываются, а потом такое хозяйство разворачивают, почище тебя, брат, одеваться будут, и всё у них при кармане, точно говорю, была такая у моего кузена...
ー Джон, хорош уже пургу гнать, смотри лучше в оба. Краут подолгу раны не зализывает.

Кашеварят нынче Безрукий Ахилес Брайт с Вайсом, пехотинцем-лесником, вчера только найденным посреди снегов и деревьев. Отрабатывает теперь спасение своё, старается. Распотрошили ящичек с тушёнкой, нагрели, докидали чуть по чуть специй местных, макарошек с нижнего ящика левого шкафа для сытности, а первой дюжине счастливчиков даже молока разлили по кружкам. Ещё б настолько же хватило, да надо ж офицерам на кофе приберечь, сами понимаете, на голом кофе умные планы не придумываются. Или то отговорки просто, а на деле Панда уж всё выпил? Где он, кстати?

Новость о гибели Гленна ударила как взрывная волна. Кажется, пару секунд он ничего не слышал. Что там с Итаном? Кажется, Саммерс сказал, что живой. И сколько это ещё будет продолжаться? Когда он будет обсуждать с кем-то гибель Саммерса или кто-то ещё будет рассказывать, как словил пулю или осколок или ещё какую дрянь Томас Уайт?

Ситуация стабильная, всё летит к чертям...

- Выстоит или нет - от нас с тобой, Саммерс зависит. От него. - Кивнул в сторону Бивера. - И от него, - кивок в сторону Уокера. - И от тех парней, что за нами. Если вгрыземся в землю, хрен они нас просто так отбросят. А там уже и кавалерия подоспеет.

Верит ли он в эту самую "кавалерию"? Где хваленые бронетанковые дивизии, противотанковые самоходные орудия? Где, черт её дери, авиация? Они вообще чем заняты? Хочется верить, что идут, встречают краута, бьют его и потом обратно погонят, да только что-то не слышно их. Такое ощущение, что они одни они в этой Бастони остались и мир сжался до размеров маленького городка и примыкающих деревень, таких, как этот Сэнт-Манд-Этьен-как-его-там...

- Хочется верить, Чет, хочется верить. И надо верить, потому что если не верить, хреново всё будет. Так что давай вместе верить в сраного Санта Клауса, который просто задерживается на своих сраных оленях М4 да Хеллкетах, но уже катится к нам с полным мешком подарков, которые мы с тобой Чет, как хорошие детишки, честно заслужили.

Вы не можете просматривать этот пост!

Добрался до "штаба". Жалкое зрелище, на самом деле, но бывало и намного хуже. Рваная палатка, продуваемая ветром, под дождем. А тут даже крыша уцелела, кажется.

Бэйкер здесь, занят. Но доложить надо. Кашельнул чуть, внимание привлекая.

- Сэр. Сержант Уайт, сэр. Готов доложить.

Выслушает? Да.

- Сэр. Как уже докладывал ранее, подтверждаю. Конвой десанта нашли, на месте встретили отделение десанта, но, как оказалось, диверсанты, сэр. Виноват, сразу не раскусили, но лейтенант у них был явно американец, говорил четко, уверенно, без акцента. Заподозрил лишь когда он стал чрезмерно настойчиво интересоваться нашими позывными, расположением. Раскусить не успели - они ударили первыми. У нас двое убитых, один тяжелоранен, остался на месте с подошедшим подкреплением - те самые десантники, которые запрашивали от вас подтверждения.

Два жетона из куртки достал и на стол положил.

- Мы ушли с четырьмя ящиками припасов, выдвинувшись сюда. На выходе из леса, уже у деревни, услышали звуки боя, заняли позицию на краю. Дальше вы знаете сэр.

Снова как будто за рукояти пулемета взялся. Что это, его потрясывает? Скверно, на миг губу прикусил так, что кровь во рту почувствовал и, кажется, "отпускать" начало.

- Сэр, в ходе боя БТР был уничтожен, но потерь среди личного состава удалось избежать.

Кажется, всё сказал, что должен?

- Какие будут ваши указания, сэр?

На миг подумал, а что вообще происходит то? Он несколько минут назад обменял жизни своих солдат на несколько ящиков с припасами. Пока повезло - обменял он. А завтра... Да что там завтра? Сегодня кто-то обменяет его жизнь на танк или кусок деревни или ещё на что-то. Или заставит его заплатить жизнями простых парней, солдат, которым "не повезло". А ради чего, Том? Кому это надо? Он на своей земле? Чёрта с два! Он в сраной Бельгии, о существовании которой ещё пару лет назад и не догадывался. Шел в чертову Германию - чего ради? Вон, пусть комми с краутами мрут, он то здесь зачем, для чего? Да, "долг", "Дядя Сэм нуждается в тебе", "мы должны помочь союзникам"... Но при чем здесь жизни его и солдат? Разве это их война?

Так, хватит. Эти мысли его совсем не туда приведут. Наверное, пусть сейчас всё остается как было. Так проще, привычней и понятней. Мы - это мы, плохие парни хотят нас убить, а мы должны убить плохих парней, чтобы они не убили нас. Вот это понятно, мир делится на белое и черное, без оттенков серого. Так и надо, пусть так и будет.

Отваливаешь одну за другой доски в сторону, Рядовой Саммерс, не веря своим глазам и ушам ー крауты дрогнули и показали спины. Даже их пулемётчики выше по склону спешно собирают манатки, пока чей-то артобстел продолжает перепахивать чью-то землю в роще у шоссе, и кто бы ни занимал её только что, такими темпами она скоро станет ничей.

Рукопожатие Гленна вялое, пальцы едва держатся на ребре твоей ладони, Рядовой, или это тебя покидают силы? Райан всё ещё шевелит губами, но ты ничего не слышишь, а потому и неясно, бить трусливого недотёпу или в том нет никакого смысла. Тебя не могло оглушить артобстрелом, что в двухстах ярдах. Или это случилось раньше, когда снаряд танкового орудия взорвался внутри амбара? И где Адам? Последнее, что ты слышал, Рядовой, были его шаги позади тебя.

Поздно вскидывает винтовку паренёк-проводник ー валится несостоявшийся гранатомётчик в грязь у разбитой гусеницы панцера...

Часовой называется Биллом и с удовольствием решает пояснить гостям расклад сил и вообще в очередной раз язык почесать, будто с командирами не наболтался.

ー На юге выше по склону тоже леса, там крауты закрепились, вчерась дымок видать было даже. Не скрываются, суки. Пробовали оттуда соваться, ух вчера жарко было! Мы тут в домах, они там за деревьями, вот такая вот перестрелка. на сам склон выйти не решились, видать, танки через лес протащить не смогли. Зато по шоссе попробовали постучаться. Пушкари отвадили.

Билл выдаёт сухой смешок и, потянувшись, чешет довольно щетину на шее, словно и не на посту, а в пабе каком заседает в увольнительной.

ー Домики там брошенные у шоссе, тут вообще жителей немного осталось, я слыхал, в Бастони поболе, да? Хм, в общем, мы туда слухачей посадили, чтоб ночью и по такой вот погоде не подобрались. Самые крепкие домики там с нашей стороны шоссе, в рощице и у перекрёстка, там первая линия обороны, хотя после вчерашнего дыр уже немало, укрепляли всем чем было, но могут и сложиться.

Дальнейшие описания умело дорисовывают в воображении спрашивающих прочие детали и особенности, так, что уже через минуту-другую сам Саммерс может невольно почувствовать себя нюхнувшим местного пороху защитником Манд-Сент-Этьен.

Рассказ часового не может не перекликаться с повествованием сержанта Мартина ー каждый тут видел одно и то же, и коли хотел бы выжить и победить, то и думать привык об одном и том же.

ー Танки у них суровые, сэр. Вперёд четвёрками лезли, но под прикрытием пантер, не знаю, зачем так, может, оборону прощупывали или козыри растратить боялись. Наши артиллеристы лупили по первейшей опасности, а им в ответ сзади прилетало так, что, хм, вот только два орудия и уцелело. Мы им три подбили, но один вроде своим ходом ушёл. Это вчера ещё, они тогда явно только-только закреплялись в этих местах, дыр было много. Вот капитан Макдональд и просочился почти со всей ротой госпиталь эвакуировать из-под Сент-Од, но уже поздно было, крауты туда первые добрались. Хотя говорили ему, что инициативе каюк, что мы только и будем, что реагировать, пока ситуация не изменится... Но куда там, упёртый как буйвол! Кхм, простите, сэр.

Мартин тушуется и закругляется скомканным пересказом прохода Макдональда по тылам врага. Навели шухеру, что есть, то есть. Может, и не сунутся сюда после такого. А может и наоборот, только осиный улей разворошили.

Наскипедаренные Сержантом Валентайном солдаты, впрочем, тушеваться и не думают, споро и бойко выдвигаясь на позиции. Вскоре начинают поступать первые сообщения об остовах германских танков в поле на западе, о ещё каких-то постройках в той же стороне, у шоссе, о проявившейся в тумане кромке леса на севере от деревни. Куда-то туда укатил на поиски пропавшего обоза Сержант Уайт с отделением пехотинцев.

Про лес Мартин говорит так:
ー С той стороны нападения можно не бояться, там на опушке соседняя рота оборону держит, окопались что надо, вчера долбили их крауты долбили, да не выдолбили. Если всё-таки попрут на нас с запада, то ребята может даже помогут с фланга кинжальным огнём, у них там и пулемёт есть, и базуки для танков. Правда, по такому туману вряд ли увидят кого, но если краут близко к лесу сунется, то из леса и получит. Лес наш, сэр.

Правда, о пропавшем в "нашем" лесу обозе сержант, как оказывается, ничего не знает. Десантники спешили занять лучшие позиции в округе, и были они уж точно не по середине глухого леса, а потом их связали боями, что там да как стряслось с обозом времени и сил проверять не было.

Проезжают мимо грузовики с людьми лихого капитана, спешат на выручку своих под Сеноншамом.

ー Там хоть и около мили всего, но дорога кривая и есть овраги в паре мест такие, что по неопытности можно сразу в кювете перевернуться, ー осторожно говорит Мартин, замечая тень раздражения на лице провожающего взглядом грузовики Бейкера,ー К тому же по пути к Виллеру тоже лес есть, хм. Заплутать несложно, сэр. Или задержаться некстати. Капитан Макдональд, может, и упёртым бывает порой, и торопливым, но поверьте на слово, сэр, память на ориентиры у него феноменальная, если кто там нашим быстро и мог помочь, то только он.

Валентайну же не до разбирательств. Пока Лейтенант выведывает информацию и делает пометки в своём блокноте, Сержанту достаётся обычная его работёнка ー назначить ответственных за направления, обязать отчитаться по занятию позиций, прояснить самостоятельно ситуацию с грузовиками ("Вернёте? Точно? Ну хрен с вами..."), заранее запрячь горе-пушкарей подтащить пушку в центр деревни, чтоб Бейкеру глаза мозолила покуда не приткнёт куда надо и ещё с десяток мелких и не очень забот военного организатора.

За командами и распоряжениями нелегко дух перевести, а когда вдруг заканчивается всё, невольно пустоту под горлом ощущаешь. Дышишь, и не веришь, что миру вокруг больше не нужен поток твоих слов, Сержант. В этот раз никто даже вопросов глупых не задал, не посетовал ни на какую ерунду, комментариев никаких едких не отпустил. Гложет душу тяжёлое ощущение неполноценности. Дурь, конечно ー незамутнённому таблетками разуму и через контузию понятно, что рассыпется тут всё, вынь из схемы Сержанта. А мыслишки всё одно шалят. Раз Господь ли, сучка ли фортуна уберегли Валентайна от снаряда, другой вот не туда прилетел, а третий? Чёртова троица. Лучше бы, может, тупили бойцы, хорохорились и скабрезничали? Было бы чувство, что им без тебя никуда, Сержант. А так пустота какая-то. Война пустоты не любит. Нет привязанности и отклика? Будут пули и снаряды. Холодеет на сердце.

Не то поле боя, к которому он успел привыкнуть, но вытаскивать своего из под огня не впервой.

- Сержант Уайт, сэр. - Том четко, но без излишеств отсалютовал. - Честер Саммерс из моих людей и я давно его знаю как хорошего солдата. Он не ангел, сэр, как и все мы, но я никак не ожидал от него убийства, поэтому я хотел бы уточнить несколько вопросов, если позволите.

Дождавшись кивка, Том чуть расслабился.

- Во первых, сэр, я хотел бы понять картину произошедшего. Правильно ли я понял, сэр, что вы застали рядового Саммерса над убитым и Саммерс сказал, что намеренно убил своего соперника? Не могли бы вы вспомнить, это очень важно, что именно он сказал? Его ранили и ему пришлось защищаться, но он не рассчитал силу? Правильно ли я понимаю, сэр, что рядового Саммерса пытались убить и он был ранен? Имел ли он право на оборону? Да, сэр, я также считаю, что рядовой имел право на оборону, в пределах допустимых границ.

Том чуть отошел от лейтенанта, которому явно не нравилось то, как пошел разговор. Дал краткую паузу.

- Сэр, простите, я могу показаться навязчивым, но это мой человек и я в том числе несу ответственность за его поступки. И если мы с вами вдруг ошибемся и просто теоретически решим, что рядовой Саммерс не виновен и должен быть отпущен и мы с ним сейчас уйдем и что-то случиться, я буду чувствовать себя виноватым, сэр. Поэтому я хочу для всех нас получить объективную оценку, сэр. Позвольте мне уточнить ещё пару моментов, которые могут влиять на решение. Итак, первое - мотив. Что рядовой Саммерс делал на месте преступления. Если я правильно вас услышал, сэр, он выступил на защиту местных жителей для того, чтобы не допустить разбоя со стороны рядового Калвера, который во-первых, дезертировал, а во-вторых, совершал военное преступление. То есть, иными словами, в данной ситуации рядовой Саммерс выступил в качестве порядочного гражданина, ответственного воина Американской армии, который выступил против преступника и остановил его. К сожалению, преступник при этом погиб и это, безусловно, плохо?

Короткая пауза, чтобы дать мысли прорости.

- Итак, рядовой Саммерс защищался, но не рассчитал свои силы и, к нашему сожалению, убил человека. От себя могу сказать, что видел рядового Саммерса в бою и он хороший солдат. Но он солдат, а не профессиональный боксер или борец. Его учили убивать врага быстро и сразу. Он не разведчик, не скаут, ему не ставилась задача брать языков. И он хорош в том, как его подготовила американская армия. Мог ли он не убивать? Возможно. Но при этом сейчас мы могли бы забирать его тело, а у вас был бы в руках преступник, который а) дезертировал, б) напал на гражданских, в) убил бойца американской армии. То есть, сэр, я считаю, что рядовой Саммерс был искренен, когда заявил вам, что не рассчитал силы. Он не мог поступить иначе и действовал строго так, как его обучили в учебке и научила жизнь на фронте. Иными словами, он делал то, что должен и так, как его учили. Мы с вами, сэр, учили. То есть, его действия - это последствия того, какого солдата сделала из него американская армия, то есть мы с вами, сэр.

Поднял руки, снова чуть отойдя назад (сам не заметил, как подошел почти вплотную к лейтенанту и почти навис над ним).

- Сэр. Из того, что вы мне сказали, я сейчас могу сделать вывод исключительно о том, что мой боец встал на пути преступников, не дав им совершить более серьезное преступление против гражданских, защищался и в горячке схватки, будучи ранен, не рассчитал силы, смертельно ранил дезертира и преступника Майка Калвера. Сэр. Такие люди нужны нам. Те, кто не побоится и те, кто будет насмерть сражаться за свою жизнь с врагами. Но я вас понимаю, его вину должен установить суд. Я лишь прошу вас отдать его нам на поруки. Вам же проще - нам он верен и будет делать всё, чтобы загладить свою вину, а вы же освободитесь от необходимости его охранять и кормить.

Вот такое интересное помещение. Голые и не очень тела, запах пота и похоти, даже с холода. И запах страха. И боли.

- Ну ка, бойцы, давайте по-хорошему. - Говорит медленно, неспешно. Глаза к полумраку быстро привыкают, начинает различать фигуры и их формы. Угловатые, грубые и изящные, невысокие. Грубым и угловатым прямо в глаза смотрит, даже если и не видит.

- Мне доложили, что не все здесь ведут себя подобающе. А раз об этом узнал я, то скоро об этом узнают другие, даже если и не через меня.

Движение. Резкий рывок одной из фигур в сторону. Одна из девушек, едва одетая, всхлипывая, со сдавленным криком вырывается из глубины сарая, не глядя на сержанта, пробегает мимо и исчезает снаружи. Уайт не догоняет, лишь коротким взглядом убеждается, что её уже нет за спиной. И снова на угловатые фигуры смотрит.

- Так, значит, бойцы. Кому не нужны неприятности с комендатурой, с эмпэ, с дальнейшей жизнью, высунули быстро свои писюны и засунули их себе обратно в штаны, пока сержант ещё готов с вами говорить подобру и поздорову.

Для пущей убедительности рукоятку автомата в ладонь кладет и сжимает. Угловатые переглядываются. Кто-то встает, отходят. Другие, оглядываясь на них и на Уайта, тоже встают. Группой собираются. Не смирно встают, но в кучку отходят. Женские всхлипы, кажется, то громче, то тише. Одна, почти девчонка, рядом с Томом стоит. Длинные волосы половину лица прикрывают. Всхлипывает. Медленно, аккуратно, левой рукой прядь отодвинул, чтобы увидеть то, чего и ожидал. Опухший глаз, разбитая губа. Также аккуратно руку убрал.

- Проблемы у вас, бойцы. Пятерик каждому светит, просто за соучастие. Это если никто показания против вас не даст за принуждение, за избиения и за... Ну? Не арестовывать же мне вас, а? Сержанты есть? Капрал? Что, рядовые только? Ладно, делаем так. Штанишки застегиваем, куртки одеваем, быстро и молча возвращаемся в расположение. Ещё раз увижу такое безобразие - не обессудьте, парни, я своим только один шанс всегда даю. И вас за своих пока считаю. А теперь, кто останется здесь через 30 секунд - пеняйте на себя.

На табурет присел метрах в трех-четырех от прохода, Томсона на колени положив. Лениво затвор дернул, патрон засылая. Это, кажется, послужило сигналом. Кто-то из солдатиков быстро, кто-то не слишком спешно (но явно понимая, что успевает), собрались. Первые выскочили секунд за десять. Тот, что поматерее, кажется, намеренно не спешил, последним, без спешки уходит. Может и чуть подольше собирался и выходил, не за полминуты. Недобрым взглядом ударил, но лишь презрительный взгляд в ответ получил. Пусть эти "лишние" секунды запишет себе в победные очки. Победитель хренов.

Только сержант остался. Том едва заметно выдохнул и чуть дрожащей рукой, стараясь не показывать нахлынувший адреналин, разрядил автомат. Патрон обратно в обойму загнал. И снова на плечо повесил, осматриваясь. Осталось ещё несколько фигур.

- Давайте, дамочки. Одевайтесь и к выходу.

Голос сразу уставшим стал. Как будто ещё тише. Легко поднял чье-то пальтишко с земли, передал ближайшей девушке, которая, кажется, уже начала дрожать.

- Одевайтесь. Идите домой. Здесь вам нечего делать. Давайте, идите. - жестом показал.

Первой немолодая, но, видно, симпатичная женщина мимо прошла. Глянула в глаза на миг. Что там было? Разочарование? Благодарность? Или она попыталась что-то увидеть, что-то понять?

- Merci.

Обранив одно короткое слово, вжав голову в невысокий воротник пальто, выскочила наружу. За ней вторая и третья. Последняя.

Уайт неспешно прошелся по сараю, не то проверяя, все ли ушли, не то просто в размышлениях. Война. Она всегда такая. С одной стороны доблесть, отвага, самопожертвование. А с другой - вот это вот всё... И так везде на войне. Тот же Саммерс - ведь хороший солдат. И котелок не дырявый и храбрый, но подсел вот на морфин. Или Диксон. Вроде и храбрый и удалой, но распиздяй, которого ему придется ещё воспитывать, как щенка, который не знает, где можно гадить, а где - нельзя... Да и сам он, в общем, не ангел...

Война... Война - она всегда такая сука.

ー Лейтенант, сэр, у вас случайно пинцета не будет? Эти, пока вас не было, сэр, пришли, свалили мне под ноги, вот, пять ящиков, "для наших на шоссе", а я пока место расчищал да грузил, палец вот занозил. Случайно.

Грёбаная десантура. Парашютисты хотя бы смеются иногда, а эти отмороженные какие-то, раз-раз и ушёл, в глазах пусто. Неужто у нас также? У Лейтенанта вон порой да. Грёбаные крауты.

Почему-то я не могу удалить этот пост, хм. Видимо, когда-то его заплюсовали, и теперь всё. Короче, теперь здесь будет галерея мемов и шуток, а то я устал листать команду Снафу каждый раз, когда надо посмотреть, где сколько людей и т.д.

  – Блять, отдай это Бейкеру, я его маму того-самого, не хватало еще и на войне бюрократией возится, еще чего не хватало. – культурно поздоровался с сержантом Миллсом интеллигентный гуманитарий Валентайн, отдавая ему "учетные" бумаги. Лучшее снотворное, не то что доктор своими таблетками пичкает. Вуди был невыспавшийся, а поэтому сонный, вялый, неуклюжий и, что важно, злой. Поэтому потерявший хватку Брайт получил знатную матерную оборотку и заслуженно загремел в "наряд" "греться" – таскать дрова. Должен был колоть, но сержант не позволил калечить до конца раненную руку, а то закаличует еще. А будет много пиздеть – Вуди отдаст его жопу за просто так танкистам, они легко дело найдут.
  Время шло, народ потихоньку собирался с окраин на завтрак, но Валентайн, хоть и немного сытый, становился чернее тучи. Народ-то собирался, но один танковый экипаж уже совсем неприлично не укладывался в график. Вуди сидел-ждал, сидел-ждал, а потом разразился тирадой на весь штаб:
  – Да мать их в печёнку, этих трактористов, грёбанных небожителей, я им... верну, сука, человеческий облик! Нацепили свои ведра с ушами на голову, и все, блять, у них же матча-аааа-асть, сука! Детёныши Гуфи! Жертвы военного призыва! Да я их...
  Дальше последовал стук дверью, от которого все вылетели из дрёмы.

  Услышав от низенькой, полноватой и жизнерадостной тетушки (которая, кажется, была в компании Инес), что грязные американо в комбинезонах ушли уже давно, Вуди хотел сплюнуть от уже подостывшей злости, но не стал позорить высокое звание сержанта американской армии. Собрался уже идти, но его внимание привлек нестройный гомон от соседей тетушки, которые вообще-то давно то ли уехали, то ли померли. Любопытство, конечно, сгубило многих невинных девушек, ну так и Вуди уже давно не девственник.
  Гомон издавали явно побитые и потерянные пехотинцы из знакомой дивизии красных камешков. Вуди прошел в комнату, оглядел воинство и начал знакомится:
  – Вы откуда такие красивые, бедолаги?
  Голос подал длинный, как шпала, но тонкий капрал:
  – Мы-то из сто десятого. А ты-то кто?
  – Десятая танковая, группа Б. Под Новиллем стояли. Или как его там.
  – А мы хуй-то его знамо где. Поставили-то в головную заставу батальона, шли на Бастонь. А тут немцы со своими стонущими Микки, бой-то черти где, мы еще с пути сбились. Напоролись на ихнюю разведку, половину взвода потеряли. Взводного сержанта убила, комода убило, лейтехе руку оторвало до корня. Выбрались куда-то, нас поймал какой-то капитан из Эмпи, привез вот сюда. Раненных-то сдали, а нас сюда посадили, и сидим со вчера. Ни жрачки, ни хуячки. Где батальон, где штабы – хер его знамо.
  – Понятно все с вами. Че, вообще старших нет?
  – Ну вот я вот. Чегой, мало?
  – Мала-вато! Ну, раз такое дело... К нам в резервную маневренную группу пойдешь? Там уже есть несколько ваших...
  – Да ну нахер! – под общий гул злобно ответил капрал. – С сентября не разгибаясь, нас вон и так – это, считай, вся рота сидит. Тут ты еще такой пиздодельный приперся.
Вуди сделал недоверчивое лицо и спросил: – Че, обоссались, что ли?
  – Чего, блять? На себя посмотри, мелочь? Че-то я тебя рядом в Хюртгене не видал!
  – Ну а чего тогда?..
  – Да пошел ты нахуй!
  – Да пошел ты сам!!!
  Отношения между незнакомыми, озлобленными, вымотанными солдатами разных родов войск моментально вспыхнули, и вот уже двухметровый (не меньше) капрал, и полутораметровый (плюс пятнадцать) сержант держали друг друга за куртки, готовые сцепится друг другу в глотки.
  Нельзя сказать, чтобы Вуди был такой весь из себя идейный вояка. Не меньше пехтуры он сейчас предпочел бы лежать в коечке, потягивая винишко одной рукой и лапая женщину другой. Просто он был человек такой... Обязательный, что ли. Сказали сделать – сделает. Ну или попробует. Сказали молчать – молчит. Сказали воевать – воюет почти третий год. Хотя и пошел добровольцем.
  Однако и пехотинцы, в общем-то, не особо его раздражали, в отличие от стреляющихся офицеров, например. Навалилось как-то вот просто все. А в мужском коллективе, собранном по одному очень общему интересу, долго ли подраться из-за фигни? Вот и стоял сейчас Валентайн, вцепившись в куртку и уже приспосабливаясь бить головой в грудь.
  Разнял их близкий выстрел немецкой гаубицы, тряхнувший домишко и неожиданностью своей опрокинувший двух молодых самцов горных козлов. Ну или кто там на рогах дерется. Борцы разлепились, встали, и начали отряхиваться, не смотря друг другу в глаза. Капрал неожиданно заговорил, без задорной злости:
  – Вон видал, как долбят. А нас обратно на передок предлагаешь...
  Вуди отряхнулся, постарался придать максимально товарный вид обрывкам куртки и ответил, подняв голову:
  – Ну смотри сам. Только будешь тут сидеть – придут эти блюющие канюки, схватят вас в охапку, кинут в окоп, да и оставят, пока бой не начнется. Сами в мешки одеваются, думаешь, вам че-то перепадят. А мы почуть сами по себе, по ночам в Бастони сидим, воюем днем. Хавка есть, погреться тоже. Понравишься – вообще в мой взвод попадешь. У нас лейтенант, считай, чуть ли не в десны с полковником целуется, считай, как в разведку ходим. Вчера пару человек только потеряли, да и тех эти обмылки из десанта случайно обстреляли. Да танкисты еще. Ну, это уже после того, как сюда приехали. Так что смотри сам. Не хотите – не надо, мне дерьма не нужно. Вот так, на.
  Вуди подтянул карабин и вышел на улицу. Снаряд разбил асфальт примерно в том месте, в каком бы был Валентайн, если бы забил на этих убогих и пошел сразу в штаб.
  Чуток трясущимися руками достал сигарету, закурил. Видимо, есть все-таки Бог на свете. Матушка, наверное, вчера ночью долго-долго молилась. Медленно побрел по направлению к штабу, как его толкнули в плечо:
  – Ты че, сержант, глухой что ли? Я тебя-то кричу, кричу. – над ним навис капрал, а за ним лениво, озлобленно, но подтягивались остальные.
  – Да есть малость. Из окружения выбирались с утра – миной как бахнуло.
  – Говорю, веди в эту свою группу, хер с тобой. О, чего курим?
  – Тоже, что и все. На.
  – Вот спасибочки. Слышь, тебя как зовут-то.
  – Валентайн. Вуди.
  – А я, значит, Джек Хоффман, из Айовы. Ну че, погнали, что ли?
  Настроение у Валентайна значительно поднялось, и когда уже пришли, то Вуди не начал никому делать очередные вливания. Хотя и потряхивало до сих пор со страху. Ну так, не сильно, чтобы никто не видел. Поперся докладывать лейтенанту, что сэр, я вам еще целое отделение боевых инвалидов нашел.

  А танкисты пришли минутой позже после того, как ушел Валентайн. За танком ухаживать они с самого с ранья, а объявиться – это мы забили. У них же матча-аааа-асть!

На удивление, никто Бейкера не перебивает и никак иначе не выражает никакого раздражения. Может, и нет его? Может только и хотели бы битые ублюдки-пехотинцы, что определённости после череды хаотичных поражений? Тогда неудивительно, почему с таким вниманием слушают.

ー С артиллерией хорошо подметил, ー ухмыляется Хиллс, кажется, впервые что-то сказав за всю встречу, ー чья артиллерия, того и поддержка.
ー Чьи снаряды, того и артиллерия, ー косится на молчуна Браун, но почти сразу переводит взгляд обратно на Бейкера, ー И теперь, парни, похоже, и нам огонька перепадёт. Славно... Славная работа, Бейкер.

Он откидывается на спинку стула и задумывается о чём-то. Странный у него всё-таки вид, бледный, нездоровый. Его лейтенанты с тревогой переглядываются между собой, наконец, Престон прокашливается, нарушая тишину:
ー Ну что, я тогда со своими утром выдвинусь, раз уж у нашей кавалерии свободные кони есть. Думаю, с ротой "туристов" в тумане десант и без нас управится, но раз ты с ними на ножах, кэп, лучше будет им поводов для жалоб не давать. Так что я на боковую. Хиллс. Бейкер.

Широкоплечий крепыш уходит, унося с собой и запах засохшей крови, что как раз начал было пробиваться через иссякающий аромат кофе. Хиллс встаёт следом, вместо прощания кивнув Капитану и Лейтенанту, но в дверях всё же оборачивается:
ー Чарльз, вроде ж всё решили. Ты бы тоже отдыхать шёл, сон лечит.

Браун лишь кивает ему в ответ и, дождавшись ухода подчинённого, обращается к Бейкеру:
ー Что ж, значит Манд-Сент-Этьен. В крайнем случае скажем, что был запрос из этого артбатальона, какой он там, триста-двадцать-первый же?

Он записывает, чтобы не забыть.

ー Под Сеноншамом сегодня было жарко, у десанта опасения, что и завтра будет также, но конкретных запросов пока не было. Ты в тех краях будешь, имей в виду, что если что, то тебе ближе будет успеть, а я лучше резерв приберегу на случай других запросов. Ты-то в любом случае обращайся, если сил будет не хватать, у нас несколько отделений есть, ну и бронетехника кой-какая, твоими стараниями. К полудню, чего доброго, и Престон освободится. В общем, помни, что не один воюешь, и всё хорошо будет. И да, Бейкер, не суди строго, но нужно было тебя парням показать. Как держишься, как отвечаешь. Ну и что ж, хм, недурно держишься, неплохо отвечаешь. Думаю, проблем не будет, сработаетесь.

На вопрос-уточнение Бейкера об удовлетворительности работы его заместителя Браун отвечает уклончиво:
ー Да был доклад, был, не беспокойся. Имени докладчика не запомнил. Я-то что надо всё равно узнаю, Бейкер, ты не волнуйся. Как про договоры твои с тем лейтенантом на блокпосте. Припасы в обмен на поддержку, хм, славно придумал, ругать не буду. Только на будущее попрошу: будь осторожней с щедростью своей. Орлы ведь могут и не оценить, а с косяком-другим так и вовсе всё отобрать, танки, мины и снаряды для гаубиц, а нас всех расформировать и в окопы под чёртов Сеноншам отправить, и что-то мне подсказывает, что сами орлы ни танками распорядиться с умом не смогут, ни припасы справедливо на всех разделить. И пока ты да я да наши с тобой люди голодать, мёрзнуть и подкрепления впустую вызывать будут, про щедрость твою тот лейтенантик с блокпоста далёкого помнить разве что будет. Подумай об этом. И осторожнее будь.

Капитан говорит спокойно и ровно, без многозначительных акцентов, без драматических пауз. Ему и правда не помешало бы прилечь ー он бледен и неосознанно держится рукой за бок, словно обнимая самого себя спереди, но взгляд у него живой, взгляд его полон уверенности. У каждого, конечно, своя правда, Лейтенант, но ты бы наверно поправился: "только не в армии". Твоя правда, но и та ー не для армии ли? А ты где? Можешь жилы рвать и из кожи вон лезть, перетасовывая танки между сараями и гаражами, пересаживаясь с бронетранспортёра на джип и обратно, и ведя взаимовыгодные переговоры с десантниками и артиллеристами, но от этого Робертс не вернёт себе свою дивизию. Бывают мечтатели и манипуляторы и среди Полковников, бывают скептики и пессимисты и в Капитанах.

Вспоминаешь вдруг полный благодарности голос Коглера, Лейтенант, чувствуешь будто вновь его крепкое рукопожатие.

Все они могут ошибаться.

Лихая гулянка на деньги мертвячки в "Дохлой Рыбе" после успешного возвращения "Аспида" становилась доброй традицией - и на этот раз пираты уже встречали ухмыляющуюся Бетти дружным ревом и стуком кружек по столам. И восставшая не разочаровала своих приятелей, выставив еще более мощную батарею бутылок и бочонков, так что ром тек рекой.

В последний вечер перед отплытием Бетти сидела за столом напротив порядочно набравшегося Йорка (эльф щедро разбавлял свои уже не слишком связные речи комплиментами, где эльфийская изящность гармонично шла под ручку с развеселой пиратской похабщиной - "надо же, успел понабраться от нашего брата!" - с неожиданным для самой себя умилением подумала мертвячка), подпирая щеку рукой и тоскливо глядя на пирата бледно мерцающими белесыми глазами. Она задумчиво поковыряла грязную поверхность стола кинжалом и вздохнула. Эльфу на мгновение показалось, что в этом вздохе была не обыденная для восставших злость на все живое или скука от собственной бесчувственности, но и еще нечто. В неживом взгляде теплился какой-то странный огонек, с каждой минутой разгоравшийся все больше и больше.

- Ты хороший парень, Йорк. - вдруг тихо сказала Бетти. - Пока еще хороший. Лучше многих из нас. Оставайся таким подольше.

Внезапно Бетти с силой воткнула кинжал в стол, а затем решительно вышла прочь, растолкав пьяных пиратов. И не сразу Йорк заметил, что лезвие кинжала прибило к столу обрывок бумаги: "Дурнушка Дженни", 4 комната, сегодня ночью. P.s: если решишься, лучше бы тебе быть пьяным в стельку".

... - Ну долго еще идти? - заныла разукрашенная блондинка в драном платье, пробираясь сквозь полузаросшую тропинку по склону холма вслед за мертвячкой. - Темно и ни черта не видно! Я туфли испачкаю, в этот лес же наверняка кто-нибудь срать ходит!
- Уже скоро. - заверила ее, осклабившись, Бледная Бетти и огляделась по сторонам: никого. - Не волнуйся за туфли, моих дукатов тебе хватит до конца жизни, верь мне!
- Ух, аж мурашки по коже! - нервно хихикнула шлюха. - У меня такое впервые, если что. Ну не в смысле с девкой, а...
- С мертвой девкой?
- Ну... да.
- Все когда-нибудь бывает впервые. - успокоила ее Бетти. - Пошли, тут правда совсем рядышком уже.

...Через пять минут маленькие холодные руки Бетти выдавливали из шеи лежащей в траве шлюхи остатки жизни, а белесые глаза восставшей с грустью смотрели в расширенные от ужаса и стекленеющие зрачки девушки. Когда блондинка перестала дергаться, Бетти убрала руки с ее горла.

- Ну вот и всё, сестричка. - тихо сказала Бетти. В её руках блеснуло лезвие ножа: - Твое тело за мои дукаты - я не обманула, это была честная сделка. Мне жаль... Мне правда очень жаль... Но мне нужно тело, которое пока еще не утратило способность что-то ощущать.

Нож в руках Бетти одним движением разрезал тугой корсаж задушенной девушки. Холодные пальцы нащупали угасающее сердцебиение под пышной грудью - и в следующую секунду нож уже сделал глубокий разрез в остывающей плоти под ребрами, а проникшие глубоко в разрез пальцы сомкнулись вокруг медленно умирающего сердца. Один резкий, жуткий рывок - и окровавленная рука извлекает сердце из раны. Еще минута - и вместо него, бережно извлеченное из собственной бледной и раскрытой нараспашку зияющей раной груди, внутрь чужого тела вложено черное и твердое, словно камень, сердце восставшей.

В этот же миг Бледная Бетти, словно подкошенная, мягко и безвольно повалилась в траву, выронив нож. Задушенная же, напротив, через минуту задергалась - и с трудом, опираясь руками, поднялась с земли. Она осторожно прикоснулась дрожащими пальцами к своему лицу, а затем и к другим местам, словно пытаясь наощупь почувствовать свое тело. Потрогала шею - и, поморщившись, неуверенной шаркающей походкой направилась прочь из леса, к огням и шуму от многочисленных таверн и кабаков на берегу Гавани. В ночной тьме звучал тихий, хрипловатый голосок:

- Её руки подготовлены не были к драке
И она не желала победы.
Я теперь буду вместо неё...

...Йорк уже с трудом соображал, во сне он или наяву - настолько крепким было прихваченное из трактира пойло и настолько его было много для хрупкого эльфийского организма. Он уже не помнил, зачем конкретно пришел в "Дурнушку Дженни", а припоминал только то, что это каким-то образом было связано с Бледной Бетти - странной девчонкой-умертвием из команды "Аспида", с которой они флиртовали во время гулянки. Клевавший носом и почти проваливающийся в сон эльф, растянувшийся на кровати прямо в сапогах и камзоле, потягивающий ром прямо из горла бутылки, услышал скрип двери и едва различимые шаги. Рука инстинктивно потянулась к шпаге - но на пороге стояла... Бетти? Или не Бетти? В глазах двоилось и Йорк никак не мог определиться, кого же он видит. Девчонка была почти такой же бледной, как Бэт, но ее щеки были тронуты каким-то нездоровым румянцем. Вроде сиськи и задница чуть побольше. Цвет волос немного не тот - а вот бледно-голубое сияние глаз такое же, ни с кем не спутать...

- Помолчи. - только и сказала гостья, а ее голос был таким же хрипловатым, как и у Бетти.

А то, что было потом, Йорк, проснувшийся в холодном поту и в одиночестве на смятой постели, припомнил уже под утро и то какими-то рассыпающимися фрагментами. Соскользнувшее на пол с плеч потрепанное платье. Белоснежная, залитая лунным светом кожа. Немного неуклюжие, угловатые, словно у марионетки, движения. Странные темные отпечатки на её шее. Нездоровый румянец на щеках и прикосновения холодных губ. И холод внутри её тела - словно он окунулся в глубину моря и никак не может вынырнуть на поверхность, а лишь продолжает погружаться во мрак...

Кое-как собрав себя в единое целое (хотя голова продолжала раскалываться на части) и вернувшись на корабль, он бросил осторожный взгляд в сторону Бетти - но та вела себя как ни в чем ни бывало (то есть действовала на нервы всем подряд и чуть более аккуратно - Астре, - и жизнерадостно ухмылялась при каждом удобном случае), ничем не напоминания о событиях предыдущего вечера... и ночи. Может все это был лишь сон?

"Брр, приснится же... Нужно поменьше пить!".

...Незадолго до отплытия, на самой заре, Бетти в гордом одиночестве закапывала неприметную яму на склоне холма.

- Вот и всё, сестричка, вот и всё.

Восставшая воткнула лопату в землю и легла рядом в траву. Еще пару минут она лежала с травинкой в зубах, разглядывая облака и думая о чем-то своем. А затем решительно поднялась и, прихватив лопату, направилась к морю и издалека видневшимся на фоне рассветного неба мачтам "Морского Аспида".

В штабе тепло и уютно, не то что на улице, где стоит несколько минут провести, и уже словно не пил тёплый кофе и не грелся в палатке у артиллеристов. Браун у себя в кабинете, на втором, в компании ещё двоих лейтенантов из пехоты. То ли хмур, то ли сердит, а скорее просто устал, да и подчинённые его не лучше, у одного половина куртки в засохшей крови (чужой, конечно, иначе бы он тут не сидел), другой даже не поворачивается на вошедшего.

ー Вольно, Бейкер, присаживайся, ー хотя бы в голосе капитана никакого негатива не слышится, ー в ногах-то правды нет.

На столе пятна и крошки, но ни тарелок, ни приборов, только три кружки с чем-то ароматным. Кофе или чай, не успеваешь определить, Лейтенант, отвлекаясь на новых знакомых, представляемых Брауном.

Престон суров и широкоплеч, но лёгкая небритость ему к лицу наравне с шрамом на щеке, хотя куртку всё же не мешало бы снять. Худощавый Хиллс неприветлив, но взгляд у него пытливый и внимательный. Бейкера Браун представляет как "нашего бравого кавалериста", возможно, чуть более иронично чем следовало бы, но впрочем никто даже не улыбается.

ー Где ж ты был-то? Пропустил всё! Крауты отстрелялись по городу, десятка два снарядов, хм, предупреждают, сукины дети. Ой сдаваться пора, ой всё.

Посмеивается Браун, боевой дух пытается восстановить, а у самого неприятный холодок во взгляде.

ー Ну да щас. Мы им сегодня задали жару. Ещё пару дней так, парни, и у них зубы сточатся, останется только наших дождаться.
ー Мечтать не вредно, кэп, ー Престон с Брауном, видать, на короткой ноге, ー да только сотрут они Бастонь с лица Земли и дальше покатят.

Хиллс молча отпивает из своей кружки. Какой-то пехотинец из штабных приносит напиток и для Бейкера ー всё-таки кофе, но хоть горячий, в отличии от того из термоса.

Браун ничего не отвечает Престону, терпеливо дожидаясь, пока Бейкер сделает глоток, а затем тихо спрашивает в лоб, не отводя взгляда в глаза:
ー Какого чёрта, Бейкер? План был вывезти склад, а не устраивать там войну до самого Берлина. Ничего, что из-за такого геройства другие без еды и патронов остаться могут? Не, я всё понимаю, Полковник благово...

Он замолкает, переводя дух и с огорчением поглядывая на не успевшего отчистить кровь с одежды Престона. В команде Снафу потери. Бои под Сеноншамом, да и на других участках, всюду сейчас тяжело, но только Бейкеру удаётся выйти из воды лишь с парой алых капель под глазами и кучей припасов за спиной. Однако, о насущном успокоившийся Браун упоминает подчёркнуто вскользь:

ー Полковник Робертс был на связи и сообщил, что ты блестяще справился с неким заданием, и что вы уже решили все вопросы по снабжению. Что ж, решили так решили, смею лишь надеяться, что Полковник выделит минутку пополнить и наши запасы. Он ещё сказал тебя после боя брифингами не нагружать, завтра ведь могут запросить усиление с самого утра. С десанта вот уже просили взвод на ловлю каких-то инфильтраторов в тумане, и вот ведь какое дело, распределение сил на такие запросы Полковник мне ещё утром доверил. Вот мы тут как раз и решаем, кому отсыпаться, а кому вставать спозаранку. Мои парни с утра под Сеноншамом воюют, про их злоключения я тут уже наслушался, а вот про твои не знаю. Хотя судя по эпитетам Полковника, вы там под Фуа даже не запыхались. Опять же, пушка, боеприпасы, техника, 15 человек пополнения, ммм. Ну и раз вопрос со снабжением уже тоже закрыт, то чего рассусоливать? Подвода с лошадью мелочь, это я сам местным верну, не беспокойся. Так что допиваем и спать. Тебе и твоим с шести быть в полной боеготовности...

Браун явно хорошо проинформирован о всём произошедшем в лесах. Мама-Утка постарался? Или Браун кого-то из своих расспросил? Или это Робертс так расхвастался? Как бы там ни было, Капитан выдерживает паузу, демонстративно допивая свой кофе, а потом откидывается на спинку стула.

ー Или всё же расскажешь, как оно было? Добыча, потери? Что за история с инфильтраторами, с гражданскими? Как там танки?

Престон и Хиллс смотрят на тебя устало, Лейтенант, но в их взглядах читается просьба быть человеком, быть товарищем и просто быть с ними, здесь и сейчас, а не мечтать в свободном плавании о своём собственном осколке родной дивизии под командованием знакомого полковника.

Вопрос повисает в воздухе ー усталой чернокожей девушке непросто подбирать слова на незнакомом языке, и в конце концов она растерянно кивает, чем-то слегка смущённая. У неё руки в красных потёках и половина комнаты в развешенных на сушку бинтах, у неё выразительные глаза и покрытая бусинками капель, сбившаяся, но ещё пышная причёска, видать, недавно из-под снега.

Странно, должно быть, слышать ей просьбу о помощи от освободителя. Помогать раненым бойцам американской армии Августа начала сама, по личной инициативе, держа в душе смутную надежду на ошибку, на снисходительную улыбку военврачей, на дежурную похвалу, что выдаст незначительный характер близких боёв. Ерунда, дескать, сами справимся, а ты домой ступай, ну или вот приберись чуть, и уже молодчина. Вместо этого ー целый день ковыряет, режет и штопает раненую плоть своих сограждан-соратников молчаливый чужак-американец без минуты свободного времени на разговоры; целый день Августе поддерживать и передавать, носить и убирать, кормить и стирать. И бинтовать, бинтовать, бинтовать ー порван весь день на белые и бурые полосы, так что рябит в глазах. А теперь вот конец надежде: официальная просьба о помощи. Значит, всё плохо.

Молча присаживается собеседница на скрипящий стул, кивает ещё раз, смотря в одну точку, а потом вздрагивает и моргает часто-часто при очередном недалёком взрыве бесконечно рваной канонады, что полуслепо месит периметр обороны в каких-то милях от города.

Прорывает Августу потоком англо-французских слов, сбивчиво объясняет она, помогая себе жестами, проблемы, требующие решения. Заваленные мебелью комнаты и слабые старики-родители. Мало кроватей, но есть доски в сарае. Совсем нет медикаментов, хотя простыни найдутся. Нужно будет поработать и достать припасы, и тогда помочь с ранеными Августа Чиви готова. Вытягивается и напрягается её лицо когда она признаёт это вслух, признавая и то, что битва за Бастонь только началась, что исход этой битвы отнюдь не предопределён.

***

Инес Леклерк дама статная, высокая, Сержант Валентайн ей макушкой по шею, что, впрочем, не так уж плохо, ведь глаза-то на уровне груди. Жаль только, под зимней одеждой не разобрать её размеров, да и волосы под шапкой спрятаны, но после точёных скул, изящного тонкого подбородка и больших голубых глаз её красивого лица не хочется думать о том, что это и есть все достоинства бодрой и весёлой несмотря на врага у ворот дома швеи.

Она задорно смеётся и успевает бойко переводить бесхитростные шутки солдат своим подругам, ей удаётся никак не реагировать на отголоски перестрелок с линии обороны, её взгляд каждый раз сверкает, останавливаясь на тебе, Сержант. Человек живёт моментом, а Инес ー счастливым моментом, так радостно ей видеть результаты своих трудов при деле. Шарфы, варежки и шапки греют, и ей это видно, и улыбка сама прыгает ей на уста. Завидуешь ли, Сержант? Ты разрушитель, а не созидатель, ты помнишь результаты своих трудов совсем иными, и ты вряд ли рад даже самой этой памяти.

Инес это не отпугивает. Она рассказывает и где можно укрыться от снарядов, и где кривые улочки сливаются в ложные тупики, что не пройди до самого конца и дальнейшего прохода не увидишь, она приглашает, наконец-то смущённо потупив глаза, и к себе на ночь. Места хватит, зови и друзей, конечно, троих где-нибудь уложу.

Есть люди, суеверно шарахающиеся от запятнанных негативом войны солдат, а есть люди, суеверно же предпочитающие держать у себя в доме своего личного защитника. Кому что ближе, но отношение всё одно странное, искусственное. Вряд ли леди Леклерк видит в тебе человека, Сержант ー в глубине её глаз ты всё-таки различаешь страх, что пусть и не контролирует женщину, но вынуждает её к себе прислушиваться. И пока что ты для Инес лишь мощная дверь, крепкий замок и запасной ключ, а не Вудроу Валентайн, но как знать, не прислушиваешься ли ты сам к чему-то безразлично циничному в голове собственной?

***

Гражданские гражданскими, но к своим в момент передышки тянет не одного Лойда Диксона ー госпиталь в малой семинарии ломится от бойцов армии США, так что усталые санитары уже чуть ли не гонят прочь засидевшихся посетителей. В конце концов, к подранкам гражданские не ходят, да и зачем им? Чужие, измученные войной люди ー будь ты трижды благодарен им за первоначальное освобождение от нацизма, но сейчас картина складывается совсем иная, тут трижды задумаешься прежде чем идти, отмахиваясь от слухов об окружении, к незнакомым иностранцам с последними продуктами.

В кризисный час своих родных хочется укрыть в подвале, накормить и утешить. Чужие и языка-то не знают, хоть и пришли, и воюют, и кровью истекают, и умирают. Эта отрешённая и самим защитникам зачастую непонятная готовность к худшему пугает больше всего. Как можно верить в скорое избавление от нацистского ига, если даже американцы не знают, что происходит на фронте и прибудет ли вообще подмога... Зато вот умереть почему-то готовы! Только вот бастонцам-то что с той решимости?

Чак и правда тут. То ли повезло, то ли наоборот. Десантник стоит в коридоре темнее тучи и при виде Лойда даже бровью не поводит, погружённый в свои мысли.

ー Пойдём покурим, ー он с трудом разлепляет губы и смотрит сквозь собеседника, ー парням покой нужен, тем, кто...

Машет рукой неопределённо и отворачивается, но по крайней мере на Лойда не рычит. Хотел чужую вину загладить, Рядовой? Дерзай.

***

ー Экие вы деловые, 10-я Бронетанковая!

Охотники за танками явно расслабляются, услышав рассказ Нэша. Пока сержант усмехается и предвкушает глупую шутку, рядовой украдкой выдыхает облегчённо и через плечо оборачивается, ну чисто загулявшийся ребёнок. Время позднее, все хотят на боковую, но дело есть дело, да и далёкие выстрелы гонят сон прочь. Враг придёт, и навечно спать уложит, так что бегай пока бегается и шансы на победу множь, пока не настало поздно.

ー За инструментами это мы к вам обращаться должны, вы ж там танкисты все через одного! Хотя стой-ка, танки ж теперь у нас все, а значит и ремонтники, и инструменты тоже, я и забыл! Вы, короче, парни, тоже 101-й ВДД теперь подчинены, если не в курсе были.

Просмеявшись, сержант-десантник снисходительно повествует, где на самом деле должно быть расположение двух потерявшихся, но не растративших трудовой энтузиазм механиков из 10-й Бронетанковой, и где их коллеги устроили ремонтную мастерскую. Только вот посередине рассказа сомнения его брать начинают, не проще ли лично "новичка" в городе проводить.

Когда ты увиливаешь от подозрений и опёки охотников за танками, брось +Лидерство***

После недолгого молчания в память о павшем соратнике артиллеристы, переглянувшись, пожимают плечами: ни Роберта Кларка, ни Мамочки-Браво они не знают. Может, из другого артбатальона, а может всё-таки и из родной дивизии ー с кутерьмой последних дней не разобрать было, кто-где, частоты и позывные выдали, и вперёд. Ничего, бывает.

Наконец, можно и ближайшее будущее обсудить. По разговору понятно, какие настроения витают в десанте, и от такой информации становится слегка не по себе. Командование выбора не оставляет: дивизия всюду переходит к глухой обороне, потери уже так серьёзны, что людей едва хватает на удержание периметра, введён режим жёсткой экономии всего и вся, чуть ли не 10 снарядов в день на одну пушку, подумать только! Понятно, что неизвестно, сколько тут всего сидеть придётся, но такая тотальная пассивность веры в победу не прибавляет.

Именно поэтому инициативность Бейкера и то, что про ближайший к 321-му артбатальону фронт он заговаривает первым, встречается лейтенантами Моррисом и Брэкстоном на ура. А уж когда речь заходит о наличии у Бейкеровского отряда и своих собственных припасов, лица их светлеют так, словно не слышали они только что плохих известий о смерти друга.

ー Ну так это совсем другое дело! Есть снаряды ー присылайте, и за нами не заржавеет!
ー Да-да, от них наш майор не откажется точно, а уж если и правда завтра вмажете краутам под Манд-Сент-Этьеном, так и тем более, мы-то следующие после парней на фронте под ударом попадём.

Про разбитый неподалёку конвой снабженцев ни Моррис, ни Брэкстон толком ничего не знают. Вроде бы как слышали от майора, дескать, хорошо бы завтра послать кого-то проверить, так ему соседи из 327-го сказали, но затянувшийся мешок окружения сегодня так всю дивизию загрузил, что не факт, что и завтра всё расхлебают, тем паче, что крауты-то тоже свежие силы подтянут. Так что если Команда Снафу собирается и лесную дорогу к северу от Манд-Саент-Этьена проверить, то милости просим, но лучше уточните в 327-м пехотном полку планерного десанта, чтоб по два раза одно и то же не проверять. Правда штаб у них под Марви, не по пути вам из Бастони будет, но это сами разберётесь, наше дело карту пометками пополнить.

Одним словом, душевная компания, с такими парнями и до песен дело доходит. Моррис извиняется, что с угощением сразу не сообразили, а Брэкстон уже просто никого не спрашивая басом первые шутливые строчки затягивает, что не офицеру, а поддатому рядовому бы больше подошли:

One day I answered the popular call,
And I got in the Army to be on the ball,
An infantry outfit, foot-soldiers and all,
Is where they put me to train.
They gave me my basic at Camp Claiborne,
There I was happy and never forlorn,
Till they split us up and made us Airborne,
But the pay was exactly the same.

ー Ну куда ты спешишь, Бэйкер? Щас нам чего-нибудь сготовят, я уж распорядился, а пока вот споём нашу любимую, там припев что надо, хоть узнаешь, как планерный десант воюет, эт тебе не любимчики публики парашютисты, у нас, знаешь, тоже судьбина нелёгкая. А у вас в бронетанковых войсках чего поют?

Если ты пользуешься гостеприимством планерного десанта, заведи хорошее знакомство с артиллеристами, учти -1 холод и -1_следующий_на_отдых (потому что это займёт время и, соответственно, потратит 1 дело), и увези с собой 1 выпивку и 1 курево в виде подарка. Выпивка отогревает холод и может быть использована для бонусов в общении и т.д.

***

В домах всё же ночевать лучше чем в откопанных на скорую руку землянках посреди заснеженного леса. Кому-то из отряда Бейкера везёт меньше, и тогда пустое жилище не натоплено и встречает угрюмой темнотой, а кто-то везунчик, и принявшие таких на постой хозяева даже могут чем-то угостить помимо уже выданного на ужин варева из мясных консервов. В любом случае дурные предчувствия гложут примерно одинаково.

Первая ночь в Бастони, и уже хочется перебраться с вещами в какой-нибудь подвал, и чёрт с ними с кроватями! В любой ведь момент обстрел может начаться, как там, в Люксембурге у реки Оур, как там, в Новиле! Ворочаются бойцы, что пехотинцы, что мотострелки, то проваливаясь в сон от накопившейся усталости, то выныривая на поверхность чуткой дремоты из-за раздавшихся невовремя где-то на фронте взрывов.

Сержант Уайт не спит вовсе, изучая сквозь ресницы густую тьму углов своей спальни. Там словно бы подрагивает что-то, манит встать и проверить, иссушает своей предсказуемой пустотой и обманывая образами мёртвых. Они рядом. Им тесно в этой комнате, но они не уходят и не жалуются, бесконечно ютясь в тёмных углах в жутком ожидании конца чужих жизней. Зависть и жажда возмездия ー доля живых. У мёртвых ー смирение. Но, быть может, и толика надежды на свободу без самой острой и болезненной памяти? Умри однополчане, и главный якорь падёт на дно. Родные и близкие далеко и ничего про войну не знают, их мысли вряд ли терзают мёртвых так же сильно... как твои, Сержант?
Почему ты думаешь о мёртвых?
Лишь беду зовёшь.
И она приходит.

Кто-то спит, но ему не спится. Стоит глаза закрыть и снова перед глазами проносятся страшные мгновения. Пугающие и ужасные. Вид разорванного солдата. Чья-то кисть. Обгоревший солдат. Как будто мертвые ходят с ним поговорить, что-то сказать ему.

Идя по улицам отвлекаешься. Мысли уже не только о прошедшем, но и о том, что сейчас. Сапогами грязь месишь, через разбитые техникой лужи перешагиваешь - это отвлекает. Возвращает мысли к здесь и сейчас. То, что ему нужно, чтобы не сойти с ума под давлением недавнего прошлого.

Музыка? Да, он определенно слышит музыку. Пианино? Фортепьяно? Рояль? Ноги сами несут его дальше. Да, звуки из этого дома. Старого, давно не ремонтированного. Кажется, нежилого. Но звук определенно идет из него. Том чуть прикусывает губу, чтобы понять, что нет, это не наваждение. Нет, так и есть. Стоит, слушает. Обычно это он развлекает других, но как давно он не слышал мелодии, сыгранной "в живую" и не им?

Том стоит перед домом, случает. И нет сейчас ничего, кроме музыки. Ни выстрелов, ни криков. Кажется, даже патрули на эту улицу не заходят. Только быстрые и точные аккорды, как будто тонкие пальцы проворно бегают по клавишам.

Последние аккорды и таинственный музыкант замолкает. Затем внутри загорается свеча. Кто-то подходит к окну. Не может не видеть Тома, стоящего внизу. А тот стоит как истукан. Но сообразил, из подсумка пару консервов вытащил, показал невидимому музыканту. Кивок к ответ и свет исчезает. Чтобы через минуту появится в открытой двери.

- Том, - представляется Уайт. - Том Уайт.

- Амелия Клас.

Учтивый жест приглашения, а Том отмечает интерес, с которым она смотрит на консервы в его руке. На миг, но этого достаточно, чтобы он это отметил. Вошел, огляделся.

Старый дом, но в прихожей чисто, хозяйка старается поддерживать порядок. Пара женские пальто на вешалке, женская же шляпа, сапоги тоже женские. Одинокая хозяйка? Похоже, что всё-таки нет, на крайних крючках висит пара мужских курток, но судя по пыли на воротниках, их не надевали уже очень давно, одну эдак лет пять.

Амелия приглашает в гостиную, но по пути удаётся окинуть взглядом пару других помещений и лестницу на второй этаж. Первое впечатление было обманчивым ー дом совсем не обжит. Вещи на полках, одежда на спинках стульев, игрушки на полу в детской ー все примерили серую вуаль. Их никто не сдвигал с места долгое-долгое время.

В глазах хозяйки читается если не испуг, то осторожность. В гостиной почище: скатерть на столе без крошек и пятен, стулья ничем не завалены, по шкафам с книгами и посудой видно, что ими пользуются.

Достав нож, Том одну из консерв открывает, хозяйка же бережно взяв, уносит угощение на маленькую кухню. Шкворчание и запах горячей еды быстро наполняют помещение. Через несколько минут она возвращается уже со сковородкой. Молча раскладывает еду, чай наливает, садится, но не ест и даже не смотрит в его сторону.

- Я слышал музыку. Вы очень хорошо играете.

Кивает. Сейчас, кажется, впервые с того момента, как зашли на него посмотрела. Ответила что-то. Музыка, Моцарт, фортепьяно. Том есть начинает, начинает и она. Но разговор не "клеется". Но хоть поел горячего. Уж точно лучше грубой солдатской еды из котла.

Амелия не готова продолжать разговор, лишь учтиво кивает и едва заметно улыбается, поглядывая в сторону двери. Намек понятный. Встал, поблагодарил, вещи свои забрал, оставив вторую банку. И к выходу. Она его провожает. До двери, открывает. В этот раз, кажется, более искренне улыбнулась.

- Если вы не против, я завтра ещё раз зайду на ужин.

Ещё одна улыбка, "Оревуар, Том".

- Оревуар, Амелия.

— Я? Что...? - Лойд застыл с разинутым ртом, словно увидев Гитлера в американском высшем командовании. Рот захлопнулся с различимым щелчком, — Я не силён в богослвоии, мистер Джармуш, да и не очень набожен, но если ничего не путаю, то Иуда из Искариот был вором, которого Сатана совратил блеском серебра, так что сравнение вряд ли уместно - меня можно назвать разными словами, но точно не вором. Так что, видимо, Пётр.

От богослвоия Грегори перешел в совсем уж странным речам: откуда этот старик знал про события в Нормандии? Неужели престарелый снайпер уже тогда был гончим псом войны, локация которого доподлино неизвестна никому кроме Бога? Отчего этот стрелок был вхож в каждый штаб и знаком с каждым офицером и рядовым? У Лойда не было ответа, но лузианец четко ощутил холодок липкого страха на замершем загривке: убийца с оптикой явственно пугал его.

— Я ... Допустил ошибку. Мы заплатили кровавую цену за свои решения, кровью своих товарищей, - Лойд прокашлялся, понимая, что скрывать известное от этого всезнайки смысла нет, — Мой бывший сержант лишился лычек, а я - поддержки своих ребят. Я несу эту вину и не прошу прощения у парней, если они сами не готовы мне его дать, но в этот раз, я не ставил на кон ничьи жизни, кроме своей собственной.

Ответ прозвучал жжоще и злее, чем стоило говорить о таких вещах.
Лойд уже пожалел, но сказанного не воротишь - тем более такому человеку. Выдохнув, он опустился на длинную деревянную лавку, прикрыв глаза. Как и сказал Бам, он не был набожен, но день и так был не самым обычным: почему бы и не отправить весточку ещё и наверх, в небесную канцелярию?

"Доброго вечера, сэр Бог. Я совсем не из вашего полка и даже рода войск, но где-то слышал, что вы принимаете прошения от всех, хоть и отвечаете исключительно редко. Я бы хотел согласовать с вами множество вещей, но для этого надо иметь время и покой, которым я, к сожалению, не располагаю совершенно. Поэтому попрошу об одном: пусть те, кто заслуживают увидеть конец войны и мирное время, не попадут в случайный переплет событий, и всё-таки увидят его. Аминь, сэр"

  Вуди в этот раз не сдержался и усмехнулся. Уже второй раз ему предлагают сигарету, причем у предлагающего их всегда меньше, чем у самого Валентайна. Достал пачку, которая, слава Богу, не промокла, и протянул ее Уайту, мол, угощайся, пехота, а то у вас и у самих нет. Конечно, не полный почан, но явно больше, чем одна, можно позволить угостить товарища. Сам же курить, на удивление, не стал. Вот после рывка, пожалуй, надо было, но там было пока еще нельзя, а тут вроде и спокойнее уже, но сам прошелся, прогулялся, и вроде уже и не хочется.
  Рассказанная история же заставила задуматься. Вуди так задумчиво протянул:
  – Не круто? Хотя да, тут денежным не обойдешься. Да и на гауптвахту не посадишь.
  Интересно, как бы в таком случае поступил сам штаб-сержант? Следует понимать, что обстановка вот прямо щас была не особо располагающая ко всему богатству привлечения к дисциплинарной ответственности. Неуставные формы обращения с подчиненными – априори удел диких морпехов. Губа, даже если она есть в этой Богом забытой Бастони, явно не тянет на наказание. Деньги – как-то сейчас было немножко не до них, тут подштанников не пожалеешь, лишь бы жопу унести. Раньше было проще – можно было назначить в передовое охранение, там, мины класть ночью на нейтралке, или на перевоспитание к танкистам, на зенитную турель. Ну или тупо поставить на самый геморройный участок обороны. А тут, когда все подразделение страдает какой-то фигней, даже сразу не догадаешься. А провести "очередное втирание" требовалось незамедлительно. Хотя и получилось грубо.
  Все это Валентайн успел обдумать прямо сейчас, в задумчивости даже начав покусывать костяшку указательного пальца. Все кругом стали умные. И суетиться не надо.
  – Ну, в общем-то, твои люди, твое право. Только смотри, особо со сценой прощения не затягивай. Сам видишь, как воевать приходится, людей... В общем, отправить на воспитание всегда успеем. Ну и по команде доложи. А то больно наш порядок любит – в голосе прозвучал оттенок незаслуженной обиды, которую Валентайн испытал некоторое время назад, пока Уайт скакал по складу.
  Точно так же, как только что Уиндера, Вуди похлопал кулаком по предплечью Томаса и мелким шагом побрел даже осматривать верноподданных.

Дорога до Бастони в этот раз кажется длиннее: и грузовики по темноте едут медленнее, и усталость сказываться начинает. Найденные в лесах бродяги и вовсе уже спят, удерживаемые от падения соседями по скамьям. Возражающих особо нет ー ехать так хотя бы теплее.

Первая остановка спустя четверть часа осторожной езды ー очередная заминка с проверкой на въезде в город, и хорошо ещё, что сразу стрелять не начали ー целую колонну с танками и грузовиками легко спутать с авангардом германского наступления! Да, не такой встречи хочется "дома" после тяжёлого рабочего дня.

Бастонь впервые заняли, надолго, правда, не задержавшись, ещё осенью бойцы 28-й Пехотной, но Уайту, Диксону и Саммерсу тогдашнее народное ликование увидеть не довелось, стороной обошли, выталкивая фронт к германской границе перед битвой за Хюртгенский Лес. Рассказам о радостных бастонцах, встречавших освободителей бельгийским пивом и полотнами со звёздами и полосами, так и суждено остаться рассказами. Нынешняя Бастонь, мрачная без живой искры тока, мёрзнущая в страхе привлечь открытым огнём внимание врага и сменившая праздничное платье на форму цвета хаки больше похожа на обманутую романическим свиданием в честь школьного выпускного девушку, на утро обнаружившую себя в грязной и скомканной постели с незнакомым парнем. Тем же, но незнакомым. Тем же, но в кровоподтёках и синяках. Тем же, но твердящем уже не о любви до гроба, а о готовности продать тело для него подороже. Дверь в комнату вот-вот слетит с петель от стука. Покупатели на пороге.

Бастонь молчит, прячутся в домах и подвалах те её жители, что не успели или не захотели сбежать, им звуки войны в новинку. Одинокие караульные на дороге молча провожают взглядами машины отряда Бейкера ー кроме них и медицинских джипов по улицам никто не едет. Местные сняли поздравлявший с Рождеством транспарант. Треску далёкой перестрелки нечего тревожить ー спокойствием в неприветливом городе и не пахнет. А должно? Если привёл к дому поджигателей, то пожар приветственную вечеринку не заменит.

У магазина электротоваров опять дежурят какие-то курильщики, что на фоне вернувшихся с боевой вылазки бейкеровцев выглядят дворовыми футболистами, что пожирают глазами спортсменов из студенческой лиги. Хотя десантники тогда кто? Какие-нибудь профи из НФЛ? Да ведь все тут под одной смертью ходят. А "студенты" так и вовсе показали сегодня, что и иным заморским гастролёрам могут мячей насовать по самое не балуйся! Всухую, правда, не вышло...

Выгружают было бойцы мёртвых сапёров по инерции прибытия, но машет рукой на недоумков Харлок: "Под окнами штаба хоронить собрались? Не, сначала раненых в госпиталь закинем, потом на кладбище."

Действительно, перед долгожданным отдыхом ещё остались кое-какие дела поважнее растопки квартир, которые ещё получить нужно от командования. Как знать, может ещё получится если и не объясниться с Бастонью, то хотя бы подготовиться получше к завтрашнему дню. Уцелеет ー сама поймёт, а там чего-доброго, и прощальную вечеринку устроит.

Определенно забавно. Вудроу был и в два раза меньше, и в полтора раза младше, но на войне и армии есть такая классная штука, как субординация, которую солдату вбивают в голову как можно раньше. Так что Уиндер даже не возникал и не препирался (не всегда) особенно когда отчитывали за дело. На гражданке быть может даже слушать претензий не стал, но тут совсем другое дело.

– Ну, сарж, началось все хорошо. Мы прибыли сюда, тут толпа гражданских играется с оружием и раздербанивает пайки. Как нас увидал, половина затупила страшно, а остальные разбегаться начали. Ну, мы их всех отловили и со всем добром вернули в общую свалку. Тут пехотный сержант их отчитывать начал, я значит, рядом стоял и сердито смотрел на тех, кто рот открывать собирался, а остальные уже пошли ящики грузить. Ну, эти бельгийцы бошками кивают и твердят йа, да йа. Тьфу, си, да си. Я так и не понял, дошло до них, что сержант Уайт им втолковать пытался, но кое-как разобрались и они не спорили с нами. А когда мы уже погрузили часть добра и собрались отваливать, заявились крауты, да не просто так, а с ганомагом. Прям словно жопой почуяли, где поживиться можно. Тут свалка началась, наши четко по тачкам, но гражданские снова затупили и только мешались, а я чтобы время не терять, решил напоследок бомбануть тут все, чтобы краутам не досталось, как в прошлый раз мы с парнями сделали. Сержант мне добро дал даже и я бы обернулся за минуту, никаких бы проблем не было, если бы бельгийцы под ногами не путались. Кажется из них даже никого не убило, но пришлось их пинками в лес отправлять, но на это время ушло и я подорвать только запасы топлива успел. Видел бы сарж, как тут бомбануло, залюбуешься просто. А потом мне жопу прострелило, то есть ногу и догнать остальных я уже не успел. А за мной погоня началась. Тут не знаю, как бы все кончилось, но тут появился Диксон из пехоты, рядовой Диксон. Такой тощий, а злющий в драке, аж жуть. Вот мы с ним вдвоем краутов и порешили, а потом раны перевязав, пошли к своим. И вышли, да. Только на десантуру, хорошо там были парни свои, с которыми у дома защищались. Стрелять не начали, поговорить дали.

Тут Панда взял паузу перевести дух и достать из нагрудного кармана сигарету, которую успелт туда запихнуть. Прикуривать не стал пока, только почесал лобешник, соображая, чем и как продолжить,
– В общем, мы им описали ситуацию, они не стали долго выделываться и поехали на помощь.
Дальше... дальше вот все была намного хуже сарж. Мы наткнулись на наших, но краутами переодетых. Миллс там был и танк, в общем полный комплект, хорошо что я сержанта узнал по голосу, а то бы мы первыми их накрыли. А так, короче, они нас. Точнее десантников. Мы с рядовым Диксоном перестрелку кое-как утихомирили, но, в общем, парни положили тамошнего лейтенанта и еще пару парней. Еще сколько-то в госпиталь попадет, их на танк погрузили и повезли в медичку. Может проблемы будут, там пара ребят была на наших ну очень зла, но если повезет успокоят их. У нас там если не друзья, то приятели еще остались. Дальше известное дело, мы приехали сюда на танке и даже чуть-чуть повоевали.

Уиндер нахмурился, пытась припомнить, не упустил ли он что-нибудь в своем рассказе, но прикинув успокоился. Вроде все как было выложил

- Да сарж, вот и весь рассказ.

  Пуля клюет ладонь, и это почти небольно поначалу, потому что ладонь замерзла. Бейкер рассматривает кровь. Он даже не успевает решить, повезло ему или нет. Как-то все быстро произошло.
  — Там написано, что вы лейтенант, — говорит он. — Я думаю, правильнее всего вам вернуться в распоряжение полковника Робертса. Если хотите, мы можем вас подбросить до Бастони. Решайте сами, но ваша позиция раскрыта, а у них тут минометы.
  Ник удивляется тому, как отрешенно он говорит это все, когда в него стреляли и даже сделали, похоже, дырку.
  Обшлаг пропитался кровью. Капельки кровавят покрытый черной копотью снег — на редкость мерзкое зрелище. Бейкер стягивает шерстяную перчатку. Только бы шерстинки в рану не набились. Черт, как неудачно-то. В ту же руку, что и утром. Так никакого здоровья не хватит. Рана-то пустяковая, даже шва, наверное, не нужно. Пальцы шевелились.
  — В любом случае, спасибо за помощь!
  Бейкер бежит к грузовику, стараясь пригибаться пониже. Если бы его кто-то сейчас спросил, что бы он выбрал, чтобы Джармуш и его напарник побежал за ним или безмолвно растворился в зимнем лесу, как призрак — он бы не смог ответить.

С появлением Лейтенанта занятая командой Снафу кромка леса приходит в движение: начинают отползать, не поднимая голов, пехотинцы, с небольшим запозданием откатываются и танки с самоходкой. Показывается в люке Хэллкет недовольная физиономия Гонзалеса.
ー Уже уходим? Вот чёрт, всё Ортису досталось.

Остальные боевого задора танкиста совсем не разделяют, а воспринимают приказ об отходе с явным облегчением. Тыкается лбом в предплечье Валентайна водитель М3, никого не стесняясь вокруг, но дальше этого не распускается, а встаёт с уже ровным дыханием и потяжелевшим, но не потухшим взглядом. А видя бурные проявления радости Сержанта так и вовсе улыбается, и если и смахивает напоследок слезу, то счастья, а не испуга. Обошлось ведь, в самом деле, пока в отражении чужих глаз себя не увидишь, не поймёшь, когда пора выдохнуть.

Торопятся бойцы, суетятся вокруг склада, наваливая на Шерман Ортиса ящики, раненых и укутанных в найденные тут же и всё-таки чуть погоревшие армейские пледы мёртвых. Сам командир танка такому обращению со своей машиной совсем не противится, только показывает на эдакий филиал военторга Гонзалесу, смотри дескать что в нагрузку к "весёлому" идёт. Тот понимает и, ухмыльнувшись, машет соратнику рукой: "больно нужна мне эта твоя слава".

Уводят с глаз долой конвоиры залётчика, поняв, что транспорта не дождаться ー пока с концами не стемнело до блокпоста бы добраться. Награждает только напоследок Итан оставшегося в одиночестве Чета недоумевающим взглядом. Чего к этому идиоту прицепился-то, ладно ещё выслуживался бы, так нет же, сам слышал, за каких-то бельгийцев незнакомых готов и сам сгинуть, и товарищей в пекло сводить. Чего тебе ещё о Лойде Диксоне знать надо, а, Чет?

К Лейтенанту подходят снайперы. Старший смотрит сквозь вопрошающего и, расправляя плечи, медленно выпрямляется. Не в струнку вытягивается и никак иначе не выдаёт собеседника, но когда поднимает глаза, в них, растапливая лёд, проявляется грустная насмешка. У тебя за спиной горящая военная машина, Лейтенант. Тот ещё образец для подражания.

Нарцисс спал и видел сны, в которых красивая совомедведица с золотистыми волосами целовала его в губы, а потом била по ребрах и яростно кричала ему в лицо, брызжа слюной.

В один момент совомедведица превратилась в очаровательную эльфийку с такой идеальной грудью, что Нарцисс готов был посвятить ей песню. Нет, даже две песни - по одной для каждой груди. И уже начинал сочинять, как вдруг внезапно у эльфийки отросла борода, забугрились мускулы, и она стала похожа на монаха, рядом с которым бард молотил дикого зверя. Благо, тот не лез целоваться, а просто укоризненно смотрел на барда, поглаживая свою лысину.

Неожиданно монах дал барду смачный щелбан, и Нарцисса отбросило вверх, прямо за облака, он летел на высоте, доступной только орлам, и думал о причудливости бытия и изменчивости жизни. Тут ты король, которого хотят все молодые девушки в округе, а тут ты лежишь в пыли, забытый и униженный. Странно это все. А в облаках самое время думать о таком.

В общем, галлюцинации у барда были настолько красочными, что обычный человек мог сойти с ума. Но Нарциссу было интересно, что же покажет его горячечный мозг дальше. Так что приходить в сознание он не спешил.

  Имущество Армии Соединенных Штатов быстро и беспрепятственно возвращалось в родные руки бойцов вышеозначенной армии. А один из лучших и скромных ее представителей в чине штаб-сержанта сейчас стоял, прикрываясь кормовой дверью подбитого броневика, наблюдал, как прямо в его грязную рожу направляется семидесятипятка длинной в добрый телеграфный столб, и никакой гордости за себя и армию сейчас не испытывал. Гордость, конечно, всегда здорово, но она особо не помогает, когда в тебя прилетит минимум два фугаса килограммов в пять. Или сколько там у них в снарядах?
  От тяжелых дум уже привычный, но ни фига не родной писк в ушах отвлечь не мог. А вот тяжкий, с каким-то не таким придыханием зов о помощи выстрелил, словно крепостная мортира в лесной глуши. Вуди подумал грешным делом, что сначала какой-то калич уронил ящик себе на мизинец, но все оказалось куда драматичнее.
  Краут, видимо, был за пулеметом, а когда его пробило, то скатился вниз, и поэтому его не заметили сразу. Когда же заметили, то даже было остановились, но Валентайн, который залез внутрь, распихав всё и вся привязанным гранатометом, ускорил всех неожиданно злобным шепотом:
  – Чего встали, дохляка что ли не видели? Живее разгружайте!
  Немец дрыгался совсем как живучий, но месиво в районе живота и очень сильно контрастирующее белое лицо явно говорило, что он выживет, если только сейчас не подъедет хирургическая бригада с госпиталя уровня минимум армейского. Не, конечно, бывало, что всякие выживали, да и самому Валентайну всерьез собирались руку отрезать в сорок третьем, но вот сейчас...
  Отвлек стрелок со скаута, который со своим пламенным приветом от лейтенанта казался настолько неуместным, что Вуди чуть на него всех собак не натравил, когда вылез из десантного отделения:
  – Да что ты говоришь? Вот спасибо, блять, без него то я тут нихуяшеньки не вижу. Раньше надо было жопой-то думать, когда нас сюда посылал... Передай, что принял и выполняю. Быстрее догружайте все.
  С краутом же надо было что-то делать. Самым простым и, может, правильным, было бы решение добить. Хотя Вуди в живую редко видел, чтобы кто-то кого-то добивал. Кажется, еще сразу после Анцио рассказывали, что ротный из кольта ухайдокал немецкого танкиста, который весь обгорел. А может, то байка была. Сам же Вуди был в этих вопросах не то что мягкотелым... Ну, никогда не доводилось, да и понять это как-то тяжело. Точно так же, например, он не понимал и даже презирал тех, кто стреляется, как пару часов назад какой-то офицер, например. Ты вышел из жопы, живой, почти целый. Сам Бог сказал тебе, чтобы ты жил. А ты взял и просто...
  Да и даже если добивать, то как? Застрелить - так крауты кругом, еще не дай боже, опять минометами отвечать начнут. Можно, конечно, задушить ремнем. Но это прям совсем для отбитых, которые ничем не лучше наци. Впрочем, есть же еще и нож.
  Вуди снял рюкзак, чтобы не долбиться обо все фаустпатроном, достал верный, со следами засохшей эсэсовской крови М4. Залез внутрь, встал прямо за немцем, который, кажется, все понял, потому что еще сильнее побледнел и засипел. Хотя Вуди старался отвернуть нож. В общем, просто так не получилось, поэтому Вуди сначала отвел голову, а потом закрыл крауту глаза правой ладонью. Приставил лезвие совсем рядом к шее, буквально пара миллиметров - и артерия, в теории, уже вскрыта.
  Но что-то все равно было не так. А что, собственно, не так, Валентайн? Ты же сам прекрасно понимаешь, что этого пацана не будут спасать ни свои, ни чужие. А даже если и будут - то своих перестреляют те самые Шерманы, а чужие скорее сами скальпель в пузо воткнут. Ну и что делать? Вынести его на дорогу, чтобы крауты увидели? Ну так они увидят, а тебе же - пулю в лоб. Благородные войны кончились в веке так в девятнадцатом, если не раньше. Казалось бы, вот, надавил, дернул - и все, просто помог человеку сдохнуть относительно без мучений. Тебе бы вспороли живот - наверняка бы не задумывался. Ну же!..
  Вуди глубоко, очень глубоко вдохнул. Скорчил максимально злое лицо. И с диким, нечеловеческим, но заглушенным, сквозь зубы, криком выбросил нож в открытую дверь. Несколько часов назад он искромсал живот немца, который был оглушен, но все же еще живым. Теперь же он не смог добить уже практически мертвого краута.
  Так же сквозь зубы он выговорил: "Да будь оно все проклято!" Чувство собственного бессилия затуманивало глаза, а руки мельтешили по подсумкам. Машинально, практически не соображая, Вуди достал то, что осталось от аптечки. Она была забита не пойми чем, от таблеток "от контузии" до пустой пачки бритвенных лезвий. Впрочем, коробочка с морфином нашлась почти сразу. Неожиданно, пока Валентайн разрывал штанину на бедре, он заговорил, не смотря на подопечных:
  – Загружаем Скаут и ждем дымов. Когда начнется карусель – гоним бэтэр по дороге, но не прямой, а чуть по дуге, немцы наверняка дадут залп, как услышат лязг гусениц. Сами же бежим через лес, напролом, как лоси. Всем ясно?
  Вколол немцу полный тюбик. Почти наверняка потом, когда он понадобится, Вуди об этом пожалеет, ну да что уж теперь. Может, где-то там это зачтется. Вот вроде помог человек. А правильно ли сделал или нет - и не поймешь.
  Пакет с сульфаниламидом тоже оказался надорванный, но что-то на рану все равно высыпалось, так что хуже не будет. Вудроу оставалось лишь выйти из отделения, подобрать и убрать штык-нож, наскоро закинуть рюкзак и спросить:
  – Все погрузили? Эй, стрелок! Давай команду Койоту.

Да что со мной не так-то?! Только что готов был Тому в челюсть двинуть, со всей силы, по-настоящему! Даже мускулы гудят будто... это всё от напряжения. Вышло, наконец. Отпустило.

ー Я... я слышу, слышу, Том. Всё, всё... прошло. Спасибо.

А что ещё сказать-то? После боя всё к простому сводится: к жесту благодарности и вздоху облегчения, к нервной шутке и хлопку по плечу. Только это у парней бой был, простой и ясный: кто-то за друзей мстил и горечь поражений вытравливал, кто-то за еду и патроны рвать и метать был готов, а кто-то любому шансу нацизм извести радовался. На войне простые радости, война-сука сложного-заумного не любит. Всего слишком человеческого. А язык, слова, культура... Прямые враги, так что неудивительно, что так накрыло.

Когда Нэша и тех десантников в том особняке спасали ー всё иначе было. Не поверил тот разведчик, распознал акцент, убийство в бой обратил, благословенен будь. Да и там хоть пленных взяли, а тут? Одни трупы.

ー Я просто...

Не просто, ох совсем не просто.

ー Я лучше бы стрелял как все, Том. Язык, слова, это не про войну.

А-а-а, видали, видали, уроды?! Это вам не с маузеров ваших сраных в молоко патроны сливать, это, чтоб ваши души окаянные знали напоследок, пулемет системы Браунинга, М1919, воздушного, матьвашу, охлаждения, уже разогрелся, но ещё на роту ваших хватит!

ー Сааардж, гашу дальше?! Не видать нихера, но ещё можно накрыть, пока они ещё там ー можно!

Можно ведь? Скажи "да", контуженный ты несчастный ублюдок!

      Бейкер быстро собирает перчаткой сажу с моторного отделения. Воняет бензиновой гарью, но он не морщась, старательно натирает лицо этим техническим дерьмом. У всех должны быть черные хари. Темная форма, темное оружие, темные кусты и стволы деревьев — и посреди этого светлое пятно? Нет, так не пойдет. Понятно, что в негров им не превратиться, но хотя бы разбить силуэт. По этому принципу, кстати, работает эсесовский камуфляж. У нас, говорят, тоже такой выпустить хотели, но сделали слишком похожим на краутовский, и пришлось все отменить. Ох уж эта интендантская служба!
      Бойцы суетятся, но в общем споро цепляют орудие к грузовику. Все на месте, все действуют, все при деле. Отлично! Все идет. Если бы не пушка, он бы, наверное, на склад не полез. Но с ней получается аж четырехкратное превосходство в стволах, ну, грех их так отпускать. Как будто это мы тайком их склад обворовали, а теперь они пришли — и наши сразу, как мыши, в рассыпную? Нет, так войны не выигрываются. Вот были бы одни танки, он бы, может, и не рискнул подставляться. А пушка — это как Божья воля, как указание свыше.
      Маленькая колонна, ощетинившаяся стволами и черными, кочегарскими мордами, молча едет по лесной дороге. План озвучен, все все знают, и Ник, трясясь в кузове БТРа, уставший за этот день, сам собой начинает думать о пушке.
      "Пятьдесят семь миллиметров — мой любимый калибр", — улыбается про себя. Ладная она такая, эта противотанковая зараза. И смазана, и пристреляна, и готова. Вот вроде бы железка железкой, а любое оружие — живое, хоть и несет смерть. Бейкер вспоминает, как мысленно разговаривал с пулеметом там, когда немцы обошли с фланга, и надо было прикрыть ребят. А пушка — нет, это совсем другое. Пулемет — он такой грубый, суровый, прямой, как крепкий мужик с завода, бригадир. А пятидесятисемимиллиметровка как...
      Бойцы выгружаются. Группа Уайта уходит. Танки остаются на дороге. Ник разворачивает взвод в цепь. Все здесь, никто не проебался. Расчет Саммерса впрягается в пушку, и Ник вдруг чувствует укол ревности. Доверил вот. А справится он с такой норовистой красоткой? Она же...
      ...вот как Джейн Галлахер эта пятидесятисемимиллиметровка. Лет двадцати четырех, с мозгами, с фигурой, с достоинством, но не недотрога. Ник вспоминает приятное чувство, с которым снаряд из-под его ладони, лязгнув, вошел в затвор. Ммм. Вот тридцатисемимиллиметровки, которые были еще до войны — они как старшеклассницы: шума много, а толку мало. А какая-нибудь гаубица стапятимиллиметровая — как миссис Бакнер: дебелая грудастая голосистая домохозяйка. Стоит, уперев руки в бока, и не дай бог ей покажется, что ты на нее пялишься. Так отчехвостит, мама не горюй. А пялиться там есть на что! А стопятидесятипятимиллиметровка — ну это вообщеее...
      "Блядь, придурок, о чем ты думаешь?! О чем ты вообще думаешь, а?!" — одергивает себя лейтенант, сжимает губы, и смотрит вокруг. Какая Джейн? Какая миссис Бакнер? Это боевое оружие, и оно застряло в овраге. А ты размечтался не пойми о чем! Вместо того, чтобы людей подгонять!
      "Какой же я кретин! — ужасается Бейкер. Ему хочется биться головой о деревья. Нет, снять каску сначала, а потом биться. — Какой же я кретин! И такому кретину доверили бойцов, доверили технику на сотни тысяч долларов!" Как бы подтверждая его слова, из-за леса доносятся первые выстрелы. "Черт! Уайт уже начал, а мы еще даже на позицию не вышли!"
      — Валентайн! — громко шепчет он. — Помогите с пушкой тут, живее. Я вперед, посмотрю обстановку. Мнемморман, за мной бегом марш!
      Хорошо, что в сумерках, да еще под сажей не видно, как он то краснеет от стыда и злости на себя, то бледнеет от тревоги.
      Чешет по лесу вперед, огибая кусты, чтобы не ломиться сквозь них, как молодой кабанчик. Вот и опушка. Ну что, ну что там? Можно ли еще что-то исправить?

Лейтенант Ортис, и правда не вмешивавшийся всё это время в инструктаж, замечает, что предложение дельное, но есть риск "не доиграть". Ну как на спектакле каком-нибудь плохом, бывают, переигрывают, но бывает и наоборот же. К тому же сколько времени-то прошло уже, минут пять-десять? Вряд ли теперь-то уже в бой поверят.

А подумав и проследив грустным взглядом за уезжающим в Бастонь грузовиком с ранеными, танкист добавляет:
ー И так-то бы хоть поверили. Там весь расчёт на полминуты, на минуту. Потом их МакПаттер с Гонзалесом должны в бок смять. Ну или крауты успеют до нас дорваться, и там уж ветки ваши мне на броне не помогут.

Не мигая продолжает смотреть Ортис за уже скрывшимся в сумерках грузовиком. На нём увезли то, что осталось от Баркера. За тем, что останется от Ортиса и других танкистов, вряд ли уже приедут.

- Пфф, кто умеет. Я сам-то с этой дуры пулял один раз, и то забавы ради. Ладно, найду кого-нибудь. - это, конечно, не вопросы, но вопросы лейтенант ничего и не говорил. Цели ясны, задачи определены. Вуди подошел к участку, где народу было больше всего, и начал вещать тихо, но чтобы все слышали.

- Взвод, ко мне все. Шустрее... Майерс, ну твою!.. сунул-вынул, куда ты автоматы грузишь?! В целый бэтэр грузи, у вас бесколесый зароется в первой же яме и опять все перегружать! Наберут детей в армию!.. Все на лицо? Взвод, внимание. Сейчас быстренько собираемся и ножками чапаем в обратную сторону ярдов на сто пятьдесят, не больше. Рассредотачиваемся примерно так же, как щас. Нормально, сука!, окапываемся и маскируемся, кому конечности дороги. Немцы второй раз на нас не полезут, а как жахнут дивизионом ста пятидесяти, и вместо вас дома только флаг привезут. МГ в центре, сектора обстрела - тем же веером. Не дай боже опять немчуру проебете - до Рождества не доживете. Майерс, Флорес - ведущие, саперы замыкают. Особое внимание на немецкую сторону. Ясно? Все, собираемся и пошли, не пиздеть, не курить, темнеет уже. Дженкинс, Фреберг - ко мне.

Началась обычная движуха, весьма тихая и быстрая. Хорошие все-таки ребятишки.
- Так, вы, оба-два. Вы сами саперы, значит, должны соображать, как делать не надо. Сейчас забираете из Скаута гранатометы вот эти - Вуди продемонстрировал свой панцерфауст - пока будете вы носить. Стреляли хоть раз? Объясняю. Выдергиваешь кольцо, поднимаешь вот эту планочку, за нее пока держать можно. Видите квадратики? Это риски, на метры размечены. Кладете на плечо или берете подмышку, чтобы труба не упиралась, и только за трубу. Иначе либо вся струя вам грудь сожжет, или руку с зарядом вынесет. Планку поднимете, вот эта часть уже будет как рычаг спуска, правая рука у рычага, левая поддерживает трубу. Вот так. Вот этот штырь - он сейчас в заднем положении, то есть на предохранителе. Если будете стрелять - вот так двигаете его вперед. Когда целитесь - выбираете нужную дистанцию и смотрите, чтобы верхний край заряда у вас был в самом-самом низу квадратика. И давите рычаг вниз. Поняли хоть примерно?
Вуди показывал все наглядно, благо, конструкция позволяла безопасно провести всю операцию вплоть до момента "давите на рычаг" и вернуть в исходное. Так что бойцы покивали головами, мол, да, поняли, не смейте сомневаться.
- Давайте забирайте и вперед. Если, не дай боже, придется стрелять - смотрите, чтобы у вас никого сзади не было, а то обварит к чертям. Все, бегом.
Сержант вставил обратно чеку обратно свернутого гранатомета и бросился догонять своих. Все ведь надо контролировать.

"Надо будет трактористам все-таки съездить по харе" - подумал Вудроу, сначала ударившись лицом о рукоятку Браунинга, потом ребрами о корму, ладонью об крыло надгусеничной полки и наконец другими ребрами об какую-то кочку. Так это еще хорошо, что полка была, а то бы как ладонью зацепил гусеницу - и дрочить сможешь только левой. Все лицо горит и красит снег красненьким - сломать нос не сломали, но разбили точно, мазута, мать ее так. Все вокруг рта мгновенно превращается в кроваво-черное месиво, дополнительно украшенное белым горошком прилипших снежинок.

Откуда-то появляется доктор-старший (младший уже в каличке, но привычка осталась) и чего-то суетится и мельтешит. Тут же сразу хлопают двойные хлопки, которые ни с чем не спутаешь - с гранатометов херачат, гады. Чисто машинально Валентайн дернул капрала на себя и вниз, и дополнительно получил каской по лобешнику. А где, кстати, шлемак-то? Рука тянется к правому плечу, и тут же возникает проблема куда серьезнее - штаб-сержант Валентайн сейчас сидит на коленках с битой рожей, а его М1 весело брякал, трясясь на корме танка. Это уже все, финиш.
Валентайн дополнительно ткнул Корсмэна рожей в снег, накрываясь от ручных гранат, а сам же как-то бессильно, то по-пластунски, то на коленях, пополз вперед, чувствуя себя абсолютно голым, и глухо захрипел:
- Усилить огонь по фронту!
Потянуло горелой резиной откуда-то слева, и он добавил:
- Левый фланг, чего лежите, отвечайте гранатами!!!

Добрался, забрался, кое-как зацепился с единственной мыслью - хоть бы не поехал опять, каски-то уже не было, так совсем отшибет. Встал на колени, быстренько, буквально секундочку, отдышался, наматывая на руку ремень карабина, чтобы хотя бы улетел вместе с владельцем, и схватился за гашетку - затвор-то сам взводил, когда еще ехали. Ну теперь только держитесь, выродки!

Солдаты вокруг Вудроу ожесточёны резкой пальбой вокруг, испуганы и оглушены, но двойного окрика своих командиров слушаются. Кто-то падает в снег сам, кому-то помогает упасть Сержант, и лучше уж от его кулака, чем от германской пули! На отрывших до боя несколько окопчиков сапёров сейчас молятся, и молитвы услышаны: криков боли всё ещё нет.

Или ты их просто не слышишь, Сержант?

Хватаешься за край брони, подтягиваешься и уже тянешься к гашеткам зенитного пулемёта, но танк вдруг брыкается как необъезженный мустанг, и "пол" уходит из-под ног. Взрыва не было, стрельба рядом всё ещё кромсает уши грохотом, значит, не попадание. Видишь уже с земли, Сержант (благо, снег смягчает падение), что Шерман рвётся вперёд. Остановка через дюжину ярдов, выстрел! Строчит следом курсовой пулемёт, но с той стороны шума больше в разы: крауты перенесли весь огонь на взвод Бейкера. Сечёт ветки вокруг взбесившийся рой их пуль.

ー В порядке, Сержант?! ー Льюис подаёт руку и помогает подняться.

На левом фланге грохот и взрыв: пригибаетесь оба, стукаясь лбами. Корсмэн и не замечает: его-то каска ещё на нём, а твоя, Сержант, валяется тут где-то в снегу, и над левой бровью теперь может вскочить синяк. Оглядываешься, шаря руками по обжигающе холодному снегу. Жжёт не он. Ты горишь адреналином.

Оставленный прикрывать фланги и тыл БТР стоит без левого переднего колеса: снег под ним разметало, ошмётки резины горят тут и там, приподнимается на локтях снаружи машины выброшенный взрывом из пулемётной башенки боец, трясёт оглушённо головой.

Звонкий шлепок о боковую броню Хэллкета заглушает почти синхронно с ним рванувшие где-то совсем на краю обороны ручные гранаты. Взрыва внутри самоходки не следует, но раненые в её стальных недрах орут не тише: фаустпатрон сжёг за пробитой бронёй не топливо и не боеприпас, а людей, кого-то насмерть, кого-то нет.

Страшная смерть от крупнокалиберных пуль половины из обходивших янки краутов ー слабое утешение, ведь их товарищи успевают и сделать по выстрелу фаустпатронами, и метнуть свои слишком удобные гранаты на длинных ручках. Они несли их в руках уже готовыми к броску, им не даже не пришлось свинчивать крышечки над кольцами, но плотный встречный огонь Браунингов М2 не дал им шанса прицелиться. Гранатные осколки не задевают скрючившихся среди выступающих над землёй корней деревьев и на дне неглубоких окопов солдат Бейкера.

      "А, точно. Чуть не забыл про него."
      — Разрешаю, разрешаю, — торопливо соглашается лейтенант. И, чуть запнувшись, говорит — Идите.
      Миллс — интеллигент. Ему бы прослушкой заниматься. Надо было, наверное, его Робертсу "подарить". Но как-то в голову не пришло. Да и вообще, людьми разбрасываться не приходится.
      Бейкер в который раз ловит себя на мысли, что не может сказать ему "бегом марш", как обычно говорит другим. Его все время останавливает этот немного грустный взгляд умных темных глаз.

Энгар:

-Эм... Господин уверен, что правильно понял Дерека?- Осторожно уточнила распорядительница. -У нас есть пара... созданий, но яростная схватка подразумевалась...- Она плавно подняла руки и, соорудив из большого и указательного пальца правой условное "колечко" несколько раз ввела-вывела указательный палец левой. -Вас точно это интересует?

Райнок:

-Девицы к нам не заходят почти.- Покачал головой зазывала. -Нет, есть конечно парочка, но всё местные. Как она выглядит-то? А то шастал тут один, с бабёнкой на плечах, но мы заведение приличное, к нам со своим нельзя - пришлось послать куда подальше.- Зазывала задумчиво потёр подбородок. -По моему он подвизался у кого-то из гильдии, но память моя меня порой подводит...- Хитро блеснув глазками он со значением похлопал себя по карману на пузе.

Дзитта:

-Он был...- Монстр мечтательно закатил глаза. -... О, он был великолепен! Ярчайший разум, заключенный в восхитительный по своей сложности и красоте сплав плоти и металла. Когда он говорил с тобой - ты был счастливейшим из смертных. В сердце своём он хранил имена каждого из своих чад и именно оно, его проклятое сердце держит нас здесь, я уверен! Все мы принесли присягу на нём! Все...- Монстр ссутулился. -Принеси его мне и имя твоё будет значить средь сильных Вихря очень многое... О могиле его мне ведомо мало - я проводил скорбный ковчег в последнее плаванье и остался здесь. Знаю, что братья мои не вернулись. Нет, не так - вернулись не все, но... мы почти не общаемся.

Релий:

Пальцы и механодендриты споро порхают над механизмом, даруя новую жизнь тому, что должно эту жизнь забирать, а блоки памяти тихо свистят, записывая слова Онуфрия.
-Это не было честной битвой с самого начала. Дьявол и все его присные, да это вообще не было боем! То, что начиналось как военный совет быстро переросло в вакханалию смерти.- Голос крепыша изменился, став более... мягким, напевным. -Владыка слишком долго испытывал терпение эмиссаров Абаддона, занимаясь лишь изысканиями природы варпа. Прибыв на "Обнаженную Фурию", что зависла на низкой орбите для переговоров, он попал в смертельную ловушку. Не знаю уж - что там было, но к шаттлу он смог пробиться один. Когда его останки нашли в развороченной мешанине обломков, Великий умирал. Мы, слуги К'Сагора, не смогли сохранить его жизнь, несмотря на чудовищные гекатомбы жертв, почти опустошившие Олл. За помощью лететь было не на чем - единственный челнок, способный унести с Олла кого-нибудь был уничтожен вместе с Владыкой, а колдовство... - Онуфрий сплюнул. -Оно сошло с ума. Словно некая сила играючи смешала все потоки варпа. Пепел падал с ясного неба, лились реки крови, а по степи один за другим катились волны пламени. Тело Владыки отправили в мавзолей, за морем, куда нет ходу никому из живущих на Олле - сама планета хранит его прах.

Брауна не так просто отвести в сторону от его людей. Он делает руками знаки, показывая, что да, идёт, уже-уже, а сам переводит взгляд с одного пехотинца на другого:
"Не будем сбрасывать никого со счетов, Томас, понадеемся, что парни ещё выберутся. А насчёт еды вам вот Смит всё расскажет."
"Ой, ну как-как, Лойд! Тут отлежался, там притаился, больничка, линия Зигфрида. Через день они через Оур попёрли. Да такую же историю пол-полка рассказать может. Ну, могло бы."
"Судьба, планы, ну ты даёшь, Честер! Не надо из меня мессию лепить, хех. А с десантом поаккуратней, они, зараза, злопамятные, а нам ещё воевать вместе."

Всё же радость радостью, но дела насущные одними весёлыми разговорами не решаются.

ー Ладно, парни, ещё пообщаемся. Смит! У нас тут пополнение. Выдай всем сух-пайки и изложи заодно мысли насчёт горячего, ну те, что ты мне рассказывал, ー На призыв Капитана подходит, оторвавшись от диктовки каких-то записей своему помощнику, слегка полный и весьма сутулый лейтенант с правой рукой на перевязи. ー Лейтенант Элайя Смит у нас из 9-й Бронетанковой, и, кстати, оттуда он тут не один, так что не думайте, что за инвалида некому будет заступиться!

Усмехнувшись напоследок и хлопнув Смита по здоровому плечу (тот морщится, но криво ухмыляется в ответ), Чарльз, наконец, уделяет время и Бейкеру:

ー Давай на второй, Лейтенант, штаб у нас тут всё здание, только-только провода протянули, я себе-то кабинет ещё только выбираю.

На лестнице Капитан прокашливается и меняет тон на более деловой:
ー Я тут не только по снабжению. Полковник Робертс доверил мне и тактическое руководство, всё-таки большинство солдат в Команде из моей дивизии и из моего полка. Проблема только в том, что офицеров не хватает, вот мне и приходится сидеть на телефонах и картах одновременно, в одну голову изображать из себя штаб, склад, арсенал и какую-то бредовую помесь казармы и богадельни!

На втором этаже не так людно и больше комнат (первый-то по сути один большой зал с полками для электротоваров). Путь лежит в, вероятно, бывший кабинет бухгалтера. Стол, за ним кресло поудобнее, у стены сбоку три стула попроще. Капитан отдёргивает льняные зелёные шторы, освещая помещение остатками света уходящего дня.
ー Из лейтенантов есть ещё Хиллс и Престон из пехоты, и Ричардсон из бронепехоты, его-то знаешь, наверно?

Так и есть, Винсент Ричардсон тебе знаком, Лейтенант. Выжил, значит, в Новиле.

ー Ну и Смит из 9-й Бронетанковой, хех, я и не знал, что такая вообще есть. Вы же с ними нового образца, ну, по структуре? Команды Боевые, мобильность, оперативность, секретность, хех. Интересно. Однако, Смит со своей рукой не боец, потому тут по хозяйству и помогает. Хиллс и Престон уже под Сеноншамом, пришлось первую же партию самых боеспособных бойцов туда отправить, по запросу десанта. Ричардсон тут, на третьем отлёживается, и ты кстати сходил бы его проведать, а то на нём вроде ни царапины, но бледный весь, потерянный. Мне некогда разбираться, годен он к боевым заданиям или нет, а тебе как знакомому видней будет.

Браун отпирает откуда-то взявшимся ключом ящик стола и аккуратно расстилает по всей столешнице карту Бастони и окрестностей. По сути такая же как и та, что ты получил от Полковника, Лейтенант, только пометок где-то побольше, где-то поменьше.

ー Смотри, Бейкер, сейчас вся война идёт под Шамом и, ха, Сеноншамом, под Моном и вдоль трассы Е40, вектор наступления на Манд-Сэнт-Этьен. Ещё вокруг Фуа наблюдается серьёзная концентрация вражеских сил, много пехоты в маскхалатах, хм. Кстати, кроме разведки десантников про них ещё наши докладывали, и даже скорее ваши. Линию фронта в лесах около железки перешёл какой-то полузамёрзший парень, под Новилем воевал, говорит, прикрывал вашу эвакуацию в Бастонь. Пулемётчик, чёрт, имя забыл. Короче, по его словам, там в лесах осталось ещё пара десятков бойцов из разных частей, с ранеными и оружием, а он пошёл дорогу разведать да заблудился в метели.

Капитан мерно постукивает пальцами по столешнице, выбивая ритм, что для какого-нибудь гражданского было бы гипнозом и мукой, но для человека военного скорее всего что музыка планирования.

ー Я почему так распинаюсь, Лейтенант? Чтобы ты понял скорее, что у нас тут довольно мало сил, а с ожесточением боёв запросы на подмогу начнут поступать со всех сторон. Каждый человек на счету! При этом люди есть, но их собрать надо, воодушевить, а то многие хоть и не в медпунктах, но корчат из себя чуть ли не рабов египетских. Так что одной из первейших наших задач станет пополнение личного состава Команды SNAFU. Особенно артиллерией. Вообще, десант всё себе загрёб, нам артподдержку вызывать только через их Центр Управления Огнём*, вот их частота, запиши сразу. Но сам понимаешь, приоритет для нас околонулевой, так что вот что я думаю. Есть несколько подразделений, куда можно обратиться... без посредников. Но нужно контакт установить личный, качественный, понимаешь?

“10 снарядов в день”

У Чарльза выразительные голубые глаза и, когда надо, весьма проникновенный голос, что не может не способствовать пониманию.

ー Вот тут под Витримоном позиции 969-го артбатальона, там парни не робкого десятку, что бы про них ни болтали! Сохранили при отступлении все пушки и уже вовсю дают краутам прикурить, слышишь? Бьюсь об заклад, они, ー Браун сверяется с компасом и указывает на раскатистую канонаду через удобно выходящие на северо-запад окна, ー Их чернокожим собратьям, ну, ты же в курсе про эти батальоны, Лейтенант? Так вот их собратьям из 333-го повезло меньше, потери, говорят, немалые, но какие-то орудия вроде бы тоже вывезли. Они сейчас вместе с 775-м артбатальоном занимают какое-то поместье или чуть ли не замок, хм, я даже выписал... Isle La Hesse, во! Это вот тут, после крупного перекрёстка. Помяни мои слова, Бейкер, турнут их оттуда как только всё утрясётся! В общем, если поедете к чёрным пушкарям, проследи, чтоб среди "парламентёров" не было расистов. Такие хоть молчать в тряпочку будут, всё одно глаза их выдадут. Я серьёзно, чтоб без подъёбок всяких там, особенно с потрёпанными 333-ми. Все подъёбки для гражданки, а у нас тут война, и останемся без артподдержки, пускай даже чернокожей, поляжем быстро ー вот эту мысль до личного состава донеси, Лейтенант.

Растянутая пауза и поднятый вверх указательный палец Капитана дают понять, что для него нормальное отношение к соратнику действительно важно. Ну или он только так утверждает.

ー К тому же офицеры-то там всё равно белые. Так... Есть ещё артиллеристы из планерного десанта, 321-й артбатальон, эти базируются вот тут, около мили от Манд-Сент-Этьен. Скажу честно, с парашютистами у меня отношения не заладились, но вы там с ними под Новилем бок о бок воевали, попробуй навести справки, может у кого знакомые есть и в 327-м планерно-десантном? В любом случае, будете там, про меня ни слова, сразу пошлют.

Браун вздыхает и морщится, вспоминая о чём-то неприятном. В памяти его, однако, находятся мысли и явно более позитивные:

ー Так, а что это за броня под домом? Мне показалось, или траки одновременно с вашими грузовиками замолкли? Тебе удалось выцепить у десанта какую-то технику?!

***

Лейтенант Смит оказывается человеком основательным ー собрав вокруг себя разношёрстую толпу из пехоты и бронепехоты, быстро организует из усиженных на пол и оставленных стоять полукруг напротив одного из широких стеллажей, на который его молчаливый помощник споро прикалывает большую карту. Такую разве что в штабах генеральских увидеть можно! Видать, отступление оставляет не только шрамы, но и такое странное наследие, вывезенное кем-то в спешке, но не доставленное до изначальных владельцев.

ー Так, парни, собрались, если хотите ужинать из котла, а не крохи галет по полу собирать.

Голос у Смита низкий, грудной, а взгляд будто бы чуть исподлобья, это настраивает на серьёзный лад и быстро отсеивает разговорчики.

ー Раз уж наш разговорчивый Капитан нас покинул, я сразу перейду к делу. Ходить по гражданским, тут, в центре, или на якобы более зажиточных полуфермерских окраинах, и еду клянчить ー официально предложенный нам чуть ли не самим Маколиффом вариант добычи пропитания. Если кому по нраву напрягать несчастных бельгийцев, милости просим, только по пустым домам особо не шарьтесь, а коли занесёт, то чтоб лишнего не брали и мне адресок сказали. Компенсируем потом, кхм.

У кого-то отчаянно урчит в животе, но Смит в лице не меняется, лишь оживляется, переходя к, судя по всему, главному:

ー Но у меня лично идея получше. Вот тут, ー Он указывает пальцем здоровой руки на край западного выступа обороны, ー Под Фламизулем, последний раз на связь выходили снабженцы 101-й, те, что до Бастони не доехали. У самого десанта сил хватило только фронт выдавить на запад, вернутся для проверки не могут. Да, крауты могли всю колонну к себе завернуть, могли расстрелять, могли на месте всё сожрать, но я считаю, проверить стоит! Только если что найдёте, то придётся на обратном пути заскочить в Манд-Сент-Этьен, поделиться с планерным десантом. За наводку, так сказать, ну и чтоб не думали, что мы с трофеев одни жировать вздумали. Обоз-то их был изначально, ну, парашютистов, но не важно.

Смит прокашливается и тыкает на сей раз южнее под Бастонью, где-то между лесами и железной дорогой.

ー Ещё вот что от местных слыхал. Вот тут якобы поезд грузовой встал, не успел выбраться из Бастони. Чёрт его знает, что там, но может статься, еда тоже найдётся. Он там опасно близко к линии фронта, не ровён час его крауты залапают, так что мы можем успеть его спасти. Для самих же бельгийцев в первую очередь, ну а спасибо их на хлеб намажем, коли найдём.

Тем временем кто-то из солдат, куривших снаружи, возвращается в штаб, в тепло, присоединяясь к спонтанному военному совету. Военно-продовольственному, так сказать.

ー Была тут ещё у кого-то мыслишка поохотиться, хм... Коул, ты, да? Ну, я не охотник ни разу, но что-то мне думается, что зверей всех война распугала. Однако, если подумать, кого-то из них она же могла и убить. Слышите, как палят на северо-западе? Уж не знаю точно, что там, полноценная атака или контрбатарейная стрельба, но скорее всего второе, ведь до этого примерно оттуда наши палили. А теперь крауты прочёсывают леса своими длинноствольными граблями. Как стихнет, можно будет побродить там в поисках побитых зверей, но, думается мне, это для самых голодных. Давайте лучше сосредоточимся на разбитых снабженцах и вставшем поезде. Или у кого-то ещё есть идеи? Может, вопросы, уточнения? Ну и, конечно, добровольцы? Не боись, как Капитан вернётся, всё равно продотряды назначим, но самые боевые и рисковые получат добавку из котла, коли найдут чего, это я вам гарантирую.

Какбы невзначай Смит приоткрывает один из шкафчиков у стены, показывая плотно уложенные внутри пакеты с сухпайком. Намекает поди на то, что раздача еды начнётся только после окончания совета... и выполнения его требований по добровольному отзыву.

- Башка болит после контузии, нормально все. - отмахнулся от слишком любопытного офицера Вуди, точнее, отмахнулся бы, но он же хороший солдат, и не позволяет себе неуставных отмахиваний по отношению к старшим по званию. - Доктор сказал, что пройдет. Таблеток вон надавал.

Было видно, что Вудроу прям распирало непонятно от чего. Он достал пачку с оставшимися сигаретами, достал одну, прикурил, сделал пару тяжек и воткнул в рот радисту, занятому вождением. Курить в кабине грузовика, наверное, не хорошо, ну да и фиг с ним!

- Я вот просто не понимаю. Вот мы же тут вроде общее дело делаем, да? Вон с теми же курятами несколько часов назад от одних пуль кланялись, и полегло там нас одинаково примерно. А на деле получается, что есть несколько па-ааа-апиков с разными птичками-хуичками на касках, и каждый думает, что он офигенный вояка, а остальные - так, адъютанты. И каждый наотдает приказов, да еще и нас друг на дружку натаскивают. Да и солдаты тоже хороши. За базуку готовы друг другу рожи начистить. И в итоге каждый друг друга поносит, почем зря, а у самих ни жратвы, ни патронов. И каждый сам по себе, главное. А объединять их кто должен? Мы, что ли? Так таких взводных, как ты - Вуди чуть ли не в первый раз позволил себе обратиться на ты к офицеру, а заодно отобрал окурок у водителя и отдал заслуженную треть лейтенанту, даже не спрашивая у него ничего - думаешь, везде что ли, как собак? Вон, тот же комвзвода-три, Дорблю, или как его там - такой поганый был человечишко, никто его даже и не пожалел, когда убили. Да и из сержантов вон у нас во взводе я один остался. Ну, кроме Миллса. А сколько тех, кто даже в Голландии не был, или хотя бы у Парижа, которые еще настоящей жопы не видали?

В кульминации Вуди с озлобленным выражением лица ударил ногой под панелью и резко, не разделяя слов, проговорил:
- Да что мы будем делать-то тут?!

Крутил себя Валентайн, крутил, вот оно и развернулось, и ударило в пространство кабины, как выскочившая пружина. Сержант мгновенно покраснел, если кто-то это увидел бы под закопченной маской пороха, и через мгновение уже успокоившимся хриплым голосом выдал:
- Виноват, сэр. Больше не повторится. Ни-ког-да.

С другой стороны, ну не рассказывать же, что тебе немцы в строю мерещатся, верно?

Бастонь не радует ни чистыми улицами, ни радостными горожанами ー никаких отличий от то ли пригорода, то ли отдельной деревушки под названием Люзери, превращённой десантурой 506-го полка в свой командный пункт, суровый и деловито-мрачный. Там без задержек. Подождать отставших, уточнить направление у защитников, скурить их угощение ー минута, и снова в путь, но эта минута и становится границей между "там", где стреляют и взрывают, и "тут", где мило снег скрипит под ногами, а самый грубый звук ー шум моторов бронемашин.

Неужели всё-всё пережили? Который уже день-то, как завертелось?
Сложно вспомнить, но заснеженные покатые крыши, забитые грузовиками обочины улиц и суета солдат помогают.

...Из сна ー в ружьё, ночь ー под колёса, на рассвете быть во всеоружии. Долгий путь, поворот за поворотом, стук касок в темноте и тесноте грузовых отсеков длинной колонны машин. Кажется, знакомые места. Суматошные обрывки воспоминаний трёх-четырёхдневной давности, слепившейся под грохот постоянных боёв в едва ли не книжную древность. Суматоха на улицах! Гражданские бегут куда глаза глядят, кто на своём пежо, кто чуть ли не на санях, кто пешком со скарбом на ручной тачке, да и сама 10-я Бронетанковая тут не для поддержания порядка. В итоге ー затор за затором. Командиры кричат и ругаются, выясняя правильную дорогу, а остальные никак не насмотрятся на хрупкий уют бельгийских домиков и хмурые лица уносящих его с собой беженцев...

Сейчас всё почти ровно так же. Да, магистральная дорога прямо перед глазами, но с неё-то куда? Бастонь ー перекрёсток семи таких шоссе и поди все они загружены самой разной военной техникой до самого центра.

Регулировщики на въезде в город странные, вообще не из военной полиции, вроде штаны без широченных боковых карманов, значит, и не из десанта, но один в куртке с орлом на предплечье, зато без винтовки. Ни черта не знает, но важный как комендант, выезд у него, видите ли, в приоритете. Вы там со всеми ранеными постойте, пока пара джипов и тройка шерманов выруливают на передовую, навстречу новой канонаде.

Кажется, каждый взрыв там, позади, там, далеко, там, где кто-то ещё с кем-то воюет ー как ещё и ещё одна минута в бесконечной очереди. И всё равно "тут" лучше. Ждут терпеливо и молча на обочине десобристы, провожая тяжёлыми взглядами чьё-то подкрепление. Наконец, безоружного модника сменяет парень попроще, поразговорчивее и понаслышаннее.

Ага, значит, ближайший медпункт в местной семинарии, авеню-де-ль-индепенденс... рю-де-депорте... Это где? Так, пока что ярдов 300 прямо, потом налево, потом вообще-то направо, но там уже лучше спросить? Понятно всё с вами. А почему "остатки 326-й медроты"? Полевой госпиталь 101-й Воздушнодесантной под Сент-Од захвачен?! Ещё вчера... И... сколько?! Больше сотни?!

ー Стреляли, говорят, недолго, наверно большинство в плену. ー Пожимает плечами небритый простой парень с неуставным ярко-красным шерстяным шарфом на шее.

Льюис "Корсмэн" Харлок молча шуршит чем-то в кармане, уставившись в одну точку, и не сразу выкидывает на дорогу смятую пачку из-под лаки страйк. Остальные солдаты с ним солидарны: кто-то сплёвывает из кузова наружу, кто-то просто бросает на ёжащихся на холоде регулировщиков недобрый взгляд. Лучше бы этот беспечный болтун просто сказал, где сейчас командование.

Но нет, вот это уже вопрос на миллион долларов. Бригадный генерал Энтони Маколифф занял казармы бывшей бельгийской армии, это возле муниципального кладбища, прямо и направо, любого по пути спросите. Какой такой полковник Робертс? Кроме Маколиффа другого командования в Бастони нет, сами видите, вокруг на одного простого парня из пехоты, бронепехоты, артиллерии или инженерных частей ー по три-четыре красавчика из десанта. Если вам-недобиткам чего-то ещё надо, то дуйте к Маколиффу, направит куда-нибудь под Сеноншам, следом за предыдущими упоротыми-ненавоевавшимися.

Почти вежливо, почти чеканно и почти по уставу, но в глазах и паузах между его словами ー невысказанная суть происходящего. Вы разбиты и не лучше нас, расслабьтесь уже и не мешайте парням из десанта работу делать. Без толку. Видимо, придётся разбираться самим. М-марш, Рю-де-Марш, точно, рядом с центральной площадью ー хорошо хоть адрес старого штаба ещё в голове у Бейкера и, на всякий случай, в его блокноте тоже, как и должно быть у всякого хорошего офицера.

Над въездом между двумя крайними домами висит посечённый снегом транспарант-перетяжка, что-то про рождество то ли на немецком, то ли на французском, кто их тут в Бастони разберёт, какой язык им роднее. До Люксембурга и Германии рукой подать.

Какой-то скрюченный дед топчется на пороге своего дома, подслеповато всматривается во въезжающую в город потрёпанную колонну и мнёт в руках два полотнища, звёздно-полосатое и чёрно-красное. Наконец, разглядев серебряные звёзды на бортах машин, делает пару вялых взмахов первым флагом. Разочарование в его усталых голубых глазах.

***

Городок, на самом деле, небольшой. Около 4000 населения, несколько главных улиц, несколько сеток боковых. Проезжает мимо средневековых ворот Porte de Trevis колонна, равняется с Церковью Святого Петра.

Отсюда до улицы Марш ー всего десять минут, и то из-за гололедицы и тесноты, вызванной пародией на автопарк и весьма образцовыми разрушениями.

Да, Бастони тоже успело перепасть несколько снарядов. Думали, обороняя Новиль, что перехватили кулак, что весь удар приняли на себя. Да только у коричневого спрута ещё хватает щупалец, боксёрских перчаток и свинчаток для каждой. Соратники-десобристы из самого Новиля, кто нехотя, кто наоборот, стремясь выговориться, рассказывают об устроенном краутами аде. Неужели очередь за Бастонью? Такие разговоры можно пресечь в одном грузовике, но не во всей колонне, а потом слухи о танковых полчищах и бесконечных артобстрелах разбегутся по личному составу лесным пожаром. Флягу стресса нельзя просто закупорить или вылить наземь, но можно разбавить правильными акцентами, и тогда мерзкое липкое пойло паники станет приличной выпивкой настоящего ветерана. Если бы только все не были так подавлены отступлением.

Ещё пару дней назад в команде Десобри было 15 танков и самоходок да три сотни бронепехотинцев, а сейчас... Мало того, что самого майора потеряли, так из брони только 4 танка на ходу и ещё один на честном слове, пришлось оставить на окраине под церковью, а в пехоте в строю хорошо если две трети. Десантникам досталось ещё больше ー ЛаПрад привёл на подмогу Десобри 473 человека из 1-го батальона 506-го Воздушнодесантного полка, назад же из них вернулось чуть больше половины. С отрядом Бейкера вышли не все, большая часть отступала в Бастонь где-то под Фуа, но в дороге сопоставить сведения и дорисовать общую картину потерь труда не составило.

Смысла ехать на доклад полковнику всем вместе ー никакого, только пробки создавать, тем более, что раненым требуется помощь. Адрес мед-пункта перекочёвывает в блокнот Лейтенанта, и вот уже сворачивает налево с главной улицы колонна, а грузовик с Николасом Бейкером, тот самый, добытый на предпоследнем задании, устремляется дальше вперёд.

Перед разделением сил на команды Десобри, О’Хара и Черри, 2-я Боевая Команда (ССВ) 10-й Бронетанковой управлялась полковником Уильямом Робертсом из отеля ЛеБрун, но, похоже, события меняются быстро не только на фронте.

И тут всё в машинах. Только перед самым входом оставили проём, чтобы внутрь попасть, и то, придётся обходить додж какой-то фотографирующейся троицы. Нашли время, умники штабные, будто бы не про них стрельба в нескольких милях отсюда. Доберутся крауты, не ровён час, до пригорода, и этих под ружьё поставят! Или они вполне это осознают и пытаются хоть что-то от себя для потомков оставить? Хоть фотокарточку.

ー А вы куда? 10-я Бронетанковая? Полковник Робертс переехал в штаб генерала Маколиффа! ー С драной овцы хоть шерсти клок. Впрочем, быть может, такая штабная овца ещё покажет себя львом, если дело действительно дойдёт до городских боёв в Бастони.

Оказывается, родная дивизия теперь в прямом подчинении у десантников! Вернее, её остатки. И что же, полковник Робертс теперь что-то вроде начштаба при Маколиффе? Дела-а... А ведь лучший номер в этом грёбаном отеле под целый военный совет занимал.

ー Что же, поглядим тогда, как там десантура обосновалась, да, сэр? ー Радист Джонни, похоже, больше не грустит. Так лихо грузовик разворачивает, будто на гражданке только такие махины и водил. Странная до неуместности жизнерадостность, стоило только в сравнительной безопасности оказаться. Завидуешь, Лейтенант? Может, всё-таки пора расслабиться?

***

Месторасположение "малой духовной семинарии" ー настоящий лабиринт под названием латинский квартал. Магистрали в Бастони добротные и более-менее прямые, а вот боковые улочки извилистые и узкие ー танкисты разводят руками и встают на перекур на "рю-гранд". Протискиваются вглубь тихого района грузовики и бронетранспортёры, выпихивая встречные санитарные джипы на совсем уж крохотные переулки. Чёртовы регулировщики, направили в самые дебри, самих бы их в эту семинарию, годков на пять!

У широкого четырёхэтажного здания при маленьком костёле уже разгружают раненых бронепехотинцев. Вот так встреча! Эти парни, значит, из прорвавшихся под Фуа. Успели раньше бейкеровцев, что через Реконь вышли.

Во дворе следы крови, щепки и неровная стопка-горка грязных и истёртых деревянных дверей. Новые тащит из семинарии рослый детина в военной шерстяной рубашке с закатанными рукавами, швыряет свою странную ношу почти не глядя во двор, разворачивается и скрывается внутри здания.

ー Сержант Валентайн, сэ-эр! Здорово, что вы тоже выкарабкались! ー На ступеньках сидит, затягиваясь сигаретой, Пол Макмиллан, знакомый капрал из артиллеристов, такой же битый десобрист, за каких двух небитых десантников дают, если таковые ещё остались, конечно. Эх, где только твой Прист М7, Пол? А где твой взвод, Вудроу? Это все что ли? Садись, закуривай. Наша война кончилась.

Новая дверь, новый смачный шлепок, гулко пляшет волна эха по всему дворику семинарии. Скрипят криво торчащие погнутые петли. Здоровяк-грузчик не из "тигров", незнакомый какой-то, спешит, уходит, горбатится. Во дворе больше никого, морозить задницы желающих нет, это у Макмиллана тёплая зимняя шинель и вязаная шапка.

ー Двери-то? Да надо же было как-то раненых вывозить... ー Макмиллан вздыхает и прикрывает глаза, то ли предаваясь воспоминаниям о недавней эвакуации, то ли отрешаясь от них. Артобстрел за артобстрелом, и вот уже ни транспорта, ни носилок, трупы оставить на руинах, раненых ー на улицы. А дальше-то что?

Снова шлепок, и до невольной дрожи ー эта дверь вся в дырах и крови, в паре мест крепко сидят кривые металлические осколки.

ー Нэш, браток? ー Позади прочищает горло Монти Пайк, десантник, поодаль кучкуются остальные орлы, поглядывают на тигров чуть виновато и грустно, ー Ну мы пойдём, ага? Ты Лейтенанту привет передавай... да не-не, Сержант-то пускай курит, чего мы тут церемонии разводить будем, ему ещё в особняке будь здоров досталось, удивительно, что вообще ногами перебирает.

Замечаешь в руках одного из товарищей Пайка трофейный германский пулемёт, Рядовой. Твой трофей. Твой, Рича, Джо и Джека, впрочем. Только где те трое, и где ты? Им пулемёт больше не пригодится.

ー Вы ж нашим раненым поможете, да? А нам бы назад в часть, по-хорошему-то надо было ещё там в Люзери вылезти... ー Монти мнётся и поглядывает на базуку на плече Панды. ー Нэш, нам же это, ещё воевать, танки бить. Каждый ствол на счету, особенно такой, сам понимаешь.

Намёк ー яснее не бывает. И ещё ясно, почему тут вылезли. В Люзери Заводной Ник бы их точно без пулемёта и базуки оставил. А что базука, тоже не трофей что ли? Что бы по этому поводу сказал Рич? Вон, кажется, его из грузовика вытаскивают. Вроде в сознании, даже чего-то бормочет. Кевин, из снайперов, помогает ему, а "учитель" его Джармуш рядом стоит, следит со спокойным любопытством за разделением отряда, пляшут то ли блики солнца на стёклах его очков, то ли ироничные искорки в его глазах. Хотя какое уж там солнце по такой-то погоде? Просто старикан смакует сарказм ситуации перед собственным уходом, а тебе, Рядовой, то ли веселить его напоследок, то ли задуматься, зачем эти прыжки выше головы. Не навоевался?

***

Снова центральная площадь Бастони, так-то до казарм этих бельгийских и боковыми улочками добраться можно, но чем плутать, лучше по знакомой дороге. Да, вот бы где автопарк устроить! А то на улицах такой бардак, а тут на площади ещё полно места.

Сразу видно, что орлы пешеходы, когда без крыльев ー ни черта не соображают в ведении хозяйства бронетанковой дивизии. С другой стороны, все яйца в одну корзину, и радости германских бомбардировщиков и артиллеристов не будет предела. Может и правильно, что рассредоточились. А то погода хоть и нелётная по такому-то снегу, но крауты-то в просветы нет-нет, а летают, сукины дети. Аэродромы у них ближе что ли...

Бельгийская армия квартировать умеет, тут и какой-никакой простор, и удобства. Или это крауты всё облагородили во времена оккупации? Вряд ли стали бы на такой городок силы тратить, им поди и в голову не могло прийти, что война докатится аж досюда.

Часовой на воротах после проверки указывает на второй этаж крайнего дома, что у забора, по ту сторону которого через дорогу находится муниципальное кладбище. Не думал ты, Лейтенант, что именно его будет видно из окна кабинета полковника Робертса.

Лежат рядком покойные солдаты, роют им могилы то ли пленные крауты, то ли свои какие-то, отсюда через окно не разобрать.

Может действительно пора успокоиться? Вид кладбища сбивает и самое сильное боевое похмелье, но не дисциплину. Ты заканчиваешь свой доклад, Лейтенант, и явно застигнутый им врасплох обитатель невысокого теперь кабинета невольно усмехается.

ー Бейкер, верно? Последний по порядку, но не по значению, прямо как капитан тонущего судна!

Какой он, полковник Робертс? Сейчас, во всяком случае, раздражённый, но точно не тобой, Лейтенант. Ты вряд ли общался с этим ветераном ещё 1-й Мировой вот так, наедине, но наверняка слышал его обращения к солдатам 2-й Боевой Команды, быть может, видел на отдельных военных советах.

ー Вольно, Лейтенант. Просто перед тобой как раз с Хастедом общался, буквально полчаса назад.

Майор Чарльз Хастед принял командование бронетехникой Новиля после ранения Десобри, если верить словам солдат, из Новиля отступавших. Кажется, какой-то сержант ворчал, что общее командование взял на себя другой майор, из десантников. И ведь не ошибся сержант.

ー А этот, как его, Роберт Харвик, даже не удосужился позвонить! Видать, теперь это я к нему на доклад являться должен!

Полковник Робертс делает глубокий вдох и рассеянно смотрит на заваленный картами и донесениями стол. Где-то в отдалении, на периметре обороны, бьёт в барабаны артиллерийской канонады смерть. На плацу под грозное тарахтение моторов неслитным маршевым шагом выбивает ритм сопротивления жизнь. Тут в кабинете тихо как в монашеской келье, почему-то больше похожей на тюремную камеру. У человека перед тобой больше нет власти принимать важные решения, Лейтенант. Это тяготит его.

ー Да ты уже наверно слышал, раз тут меня нашёл. Вокруг Бастони теперь оборону держат тысячи десантников и ещё тысячи всяческих оборванцев сидят в самом городе и окрестных деревнях, тут в округе с десяток-другой самых разных частей, и вот Маколифф заявил, что у него нет времени читать ворохи одинаковых докладов по каждой горячей точке. Так что теперь я часть его штаба, сынок, а вся наша Боевая Команда ー в его распоряжении. Все танки сведены в единый мобильный резерв, бронепехота на периметре вместе с десантниками, О'Хара откатился под Марви, Черри ー под Бизори, Десобри... ты наверняка тоже слышал...

Он встаёт из-за стола, оказавшись выше ожидаемого, и, порывшись в бумагах на столе, находит карту местности. Короткая пауза, наполненная сосредоточенным сопением, и наконец уста полковника трогает слабая улыбка:

ー Да, Десобри молодец, вовремя выскользнул, продумал всё наперёд, словно даже своё ранение предугадал, прозорливый сукин сын! Вы же, кажется, ровесники? Он упоминал о тебе, Лейтенант. Говорил, дескать, за эвакуацию можно не беспокоиться, что один из лучших его командиров держит ключевую точку. Вы там одним взводом оттянули на себя почти роту, я слышал! Городок этот, Фуа, стоял полупустой, вот большая часть там и проскочила, хахах. Да, молодец, молодец...

"Даром, что не из Вест-Поинта... не то, что мы с тобой, Лейтенант" ー в красноречивом взгляде полковника и не такое прочитается, но вслух он этого никогда не скажет.

ー Знаешь-ка что, Лейтенант. Я тебя по-хорошему ведь должен отослать обратно под Люцери, кхм, или Люзери? Вы же её с севера проезжали? Вот Хастед и все боеспособные остатки нашей Команды переведены туда, в усиление 506-го Воздушнодесантного полка, матьихтак. Не пойми меня превратно, Бейкер, эти орлы как никто другой заслужили подкрепления, это ведь именно их мне выделил Маколлиф для вашего усиления там, в Новиле. Так что теперь вернуть долг ー дело чести, конечно. Но вот отношение... Мы тоже кое-что заслужили, например, свой кусок фронта под нашу собственную ответственность, но ведь нет!

Робертс, кажется, вот-вот вмажет кулаком по столу, но сдерживается. Вместо этого манит пальцем приблизиться и, понизив голос, продолжает:

ー Так что вот тебе мой настоящий приказ. В виду твоей полной, хахах, небоеспособности по причине тяжёлых потерь, ты со своими людьми переводишься в нашу новую Боевую Команду... SNAFU. Да, я бы и сам предпочёл R ー за Резервную, но тогда десантура бы прибрала к рукам и её. А так, учитывая полный пиздец, что творится вокруг, на SNAFU просто махнули рукой. Они видят в этой сборной-подзаборной простых подносчиков патронов и сторожей, едва пришедших в себя после череды поражений, и, врать себе не будем, по большей части так всё и есть. Там эти побитые ублюдки из 28-й Пехотной и 9-й Бронетанковой, сапёры 8-го корпуса и ещё несколько частей, даже пока официально не вошедших в Команду. Хотя какой уж там официоз! До многих и связь-то не провели ещё, сидят себе как те же нигеры из 969-го артбатальона, и знать не знают, что вокруг творится. Короче, первое время тебе придётся побегать. Главный в Команде ー капитан Чарльз Браун из 110-го полка 28-й Пехотной, он вроде парень боевой, но ему пришлось взять на себя вопросы по оргчасти и снабжению, так что на боевые будешь выходить сам. По сути-то задачей Команды является купирование критических ситуаций на периметре обороны, так что основные удары краутов принимать не тебе. В общем, найди Брауна возле центральной площади в магазине электротоваров, там вывеска неказистая, но людей много, по людям найдёшь...

Похоже, полковник так увлёкся, что и мнения твоего спросить забыл, но разве ты способен затушить угли военной страсти, Лейтенант? Неужели согласишься отойти в сторонку, под крайнее перо безразличного к чужим птенцам крыла, в безымянные окопы посреди заснеженных полей и лесов? После того, как побыл у истоков обороны и оправдал доверие своего командира? Жаль, но в кабинете нет зеркал, и если для того, чтобы собраться с мыслями, тебе надо увидеть своё отражение ー загляни лучше ещё раз в глаза полковника-без-полка. Здесь и сейчас ー ты его полк, а значит и гордость, и если этот перевод в команду растерзанных войной несчастных недобитков не есть повышение по службе, то что тогда им является?

Услышав имя Сикорского, Семён оживился, блеснул глазами. Похоже было, что Черехов поднял давно волновавшую Семёна тему.

— Пал Алексеич правильно живёт, это точно, — согласно подтвердил Семён. — И вот тоже сказать — вот может человек, коль захочет, жизнь-то переменить. Был — кто? Вор, смутьян! А стал справный мужик, хозяин на своей земле. И что, плохо живёт? У него уж в Крестьянском банке тысяч десять капиталу! Дом новый, молотилка американская стоит! Всё руками, руками и головой заработано! Неужто хуже, чем в Питере по чердакам мыкаться? Да был бы каждый в нашем Алзамае такой, как Сикорский, меня отсюда надо было бы вшивыми тряпками гнать: всё честно, чисто, по совести было бы без всякого урядника. Я Сикорскому жалованье вот отдал… — неожиданно глухо сказал Семён. — Чтоб не пропить. А как из запоя выйду, сказал, зайду и заберу, но чтоб впредь не отдавал! А то я уж тут стащил рублей с десять — сам не помню как, а в кассе нет: я, значит, стащил, кому ещё. Ну так вот, что ты думаешь? — вскинулся урядник. — Пришёл я давеча к нему на двор, пьяный вдрабадан, весь расхристанный, ноги заплетаются, тьфу, стыдно вспомнить! Отдавай мои деньги, говорю, саблей грожу. А он взял ружьё, не отдаёт! Запалю двор с четырёх концов, говорю! Не отдаёт. Я через забор лезу — он собак спустил. Вот какой человек… — Семён уважительно цокнул языком, взял бутыль и налил себе в стакан. Покрутил стакан в пальцах, но отставил и, облокотившись на стол, снова поднял взгляд на Черехова.

— А вот Лёвку взять. Это не человек, Лёша, это гнида, урод! Он же гнилой весь изнутри, трухлявый. Боится меня как огня, ненавидит, а в лицо сказать не может, лебезит всё. Дрожит как лист осиновый, а всё угодить пытается. А себя при этом лучше всех нас считает! Что вы, дескать, пни сибирские, живёте тут в лесу, мхом заросли! А а я вот за границей жил, по-немецки умею, вам не чета. И слова-то какие умные у него всё! Всех нас ненавидит, всю нашу жизнь презирает, а на словах — ах, гусский нагод, ах, гусское кгестьянство… — Семён издевательски изобразил картавый выговор Шинкевича и с отвращением скривился. — А дай ему власть, так он бы кровью землю залил, всё бы пожёг из мести одной, из ненависти, а сам бы на пепелище плясал. Он в уши сладко поёт, а только поверь такому — обманет, что меняла на базаре. И что ты думаешь, я его гноблю, что он жид? Да что ж я, дубина какая, чтоб не понимать, что и жиды разные бывают? Что ж он, виноват, что жидом родился? И я бы мог, и ты бы. Да был бы Сикорский жидом, а Лёвка русским-перерусским, так я бы всё одно деньги Сикорскому отдавал, а Лёвку бы гнобил. Потому что таких — надо гнобить! — рявкнул Семён. — Чтоб он осознал, какая он есть мразь, и либо всю гниль из себя вытравил и заново бы жизнь начал, как Сикорский, либо уж повод мне дал бы, чтоб его прикончить. Ох и дал же он мне сейчас повод! — злобно рыкнул Семён, взял стакан и одним махом опрокинул его. — Пойдём! — резко встав из-за стола, обратился он к Черехову. — Наливай себе на посошок, допивай и поедем Лёвку арестовывать! Я сани закладывать пошёл!

Отступление никогда не бывает приятным, даже отступление в относительную безопасность, что всё равно легко может оказаться слишком условной. Отступление, это не только звон жетонов убитых и стоны раненых, не только оставление укреплённых позиций, которыми теперь сможет воспользоваться враг. Отступление невольно наводит на мысль о преувеличении территории, где стрельба будет продолжаться. До сих пор такая территория сокращалась ー в Африке, Италии, Франции и Голландии, но здесь в Бельгии ещё будут стрелять. Будут стрелять в полях, лесах, домах и у самых их широких стенок, что только найдутся в захваченных городах и деревнях. Да, пока звёздно-полосатый флаг не реет над крышами, эсэсовцы и иже с ними будут расстреливать за его сшитую из разноцветных лоскутов копию, припасённую для освободителей. Не все освобождаемые дождутся победных салютов, кому-то из них их заменят расстрельные залпы. Осознание этого факта давит не меньше накопившейся за бои усталости.

Война ещё не закончена. Враг не сдаётся. Будет тяжело. Ещё будут потери. Сам майор Десобри попал в плен, а сколько пропало без вести в снегах Бельгии? Даже те парни Лейтенанта Бейкера на дальнем западном фланге, что успели предупредить об ударной группе краутов, но не успели вернуться в точку эвакуации. Кто-то просто истёк кровью в пути. Отступление никогда не бывает приятным.

И всё же дома Бастони и фигуры приветственно машущих руками орлов-десантников греют душу. Никто не смотрит на потрёпанную колонну с сожалением или осуждением, напротив, подходят помочь и поделиться куревом, просто подбодрить. Здесь никто никуда не отступал, здесь все хотят видеть десобристов частью одного непобедимого войска. Здесь вера в победу возвращается и гонит дурные мысли прочь. Сегодня будет кому повоевать за вышедших из окружения, будет кому прикрыть их отдых. А завтра... завтра они продолжат исправлять поставленную краутами точку в их истории ー на запятую.

- Мэрроу! Бишоп, твою налево. Если ты сдох, я тебя грохну!
Ну что за мать вашу, а? На пять минут одних нельзя оставить. Какого беса их вообще куда-то понесло? Им там нормально голову под пули подставлять?
Рядовой замечает бредущегопо полю Джармуша и опускает руки, издав полустон-полурык. Еще один раненый в голову. Ну куда его несет?
Панла вздыхает. Ну да, конечно, его просто кониузило или ранило и он тупо не видит куда прет. С этим уже сталкивался.
- Уууугррр! Дженкинс! Помоги раненым, а я за старикашкой!
Панда-поводырь, дожили. Рядовой скидывает базуку и подхватив BARби резво шевелит ногами в сторону снайпера, полупригнувшись. Ну хрен ли, не бросать же деда краутам.
И в то же время, где-то в мозгу плотно засела мыслишка, что надо не забыть перетереть с сапером по-хорошему. Чтоб не сболтнул лишнего.

ー А-а-а-аы, а-а-а-а!

Господи, как больно, больнее всего пережитого, страшнее никогда не виданного, Господи, прекрати страдания!

ー А-акх-кх-кх... а-а-а!

- Иди сюда, скотина!!! - Вуди не на шутку разозлился. Схватил Ховарда за шкирку, оттолкнул его в сторону пулемета и еще пинками добавил во все возможные части тела. Под конец ударил кулаком по шлему сверху вниз и зло прошептал:
- Держи, блять, ленту, и не высовывайся, послал боженька вояку, едрить меня налево. Снайпер! Эй, как там тебя! Занимай позицию и подашь знак, как будешь готов, я пока наведу пулемет и проверю ленту! Постарайся зацепить хотя бы одного, прикинь, они где-то на нашей линии огня в зеленке должны быть. Сделай, дружище!
Взвод в это время отвлекся на вспыхнувшую Ягдпантеру, но Валентайн и ухом не повел, он свое уже насмотрелся в Италии:
- Взвод, продолжать огонь!!! Чего вылупились, гриль для мяса не видели??? Стреляйте, сучье племя, и чтобы ни одной пули мимо!

Сам тем временем занялся пулеметом. Проверяя ленту и наводя ствол куда-то в сторону зеленки, Вуди размышлял:
"Эх, Пьяница, Пьяница... Вот и тебя шлепнули. А ведь стоил ты целого отделения. Помнишь, как в Англии сидели перед отправкой впятером? Я тогда только после ранения прибыл в дивизию. Сидели тогда ты да я, да Бишоп с Уоллесом, да мастер-сержант еще наш, Стариком называли его, хотя 25 лет и было. Пили какой-то горький виски. Все мечтали, как в Германии погуляем после победы. Байки слушали мои да Старика, он то еще в Африке воевал... Уоллеса убили в третий день, Старика полторы недели, как схоронили... Теперь и тебя прикончили, эх, сука, бля... Неужто и мне конец? А пожить то хочется, ой как хочется. Ты прости меня, Хендерсон, пожалуйста, что не даю тебе помереть спокойно. Ну надо просто. Ладно я, так тут еще куча пацанов жить хотят. Нам то что с тобой, один фиг помирать, а им то за что? За этот ебаный домик? Без обид, да? Ну давай, брат. Порвем гансам глотки!"

Пулемет был готов. Погибший в бою рядовой Хендерсон Мак'Ивер тоже был готов, "стоя" у пулемета, поддерживаемый сержантом. Пиздюк Ховард тоже вроде держал ленту. Услышал снайпера, Вуди перекрестился, пробормотал некое подобие молитвы. Постарался максимально скрыться от огня и нажал на спуск. Грохот, трассера, куча дыма... Красота!

Кевину везёт ー он успевает подтянуть замаскированный в снегу трос верёвкой к "гнезду", закрепить меж веток, установить на него блок-катушку и даже добраться до веранды секунд за десять до того как её край обрушивается от выстрела ягдпантеры. Последнее, что ты успеваешь увидеть прежде чем некислый кусок здания съезжает на бок в пыльном дожде обломков, Снайпер, это удаляющуюся в дверях кабинета-библиотеки спину своего напарника. Ему-то повезло, а тебе теперь как? Самоходка обрушила именно тот угол, за северо-западной стеной которого был закреплён протянутый сапёрами трос...

Впрочем, пока есть возможность юркнуть к земле по верёвке и затеряться среди деревьев ー всё в порядке, и ты продолжаешь сидеть на приколоченных к веткам ящиках из-под мин и присматриваться к странной суете возле одного из ганомагов.

Мешает стрельба, мешает близкий лязг гусениц, мешает сама судьба, уводящая парочку краутов за противоположный от тебя борт бронетранспортёра. Лишь на долю секунды успеваешь поймать в прицел одного из них.
Нет времени на выстрел.

Ну, через костер прыгать - это вам не в танцах ноги стаптывать. Дело нехитрое. Хватайтесь за руки, переглянувшись озорно. Разбегайтесь побыстрей, нестройно переставляя ноги и никак не попадая в ритм шагов друг дружки, и неситесь, неситесь прямо на ревущее пламя! Все ближе, ближе яркий огонь, выбрасывает свои оранжевые языки вверх, тянется к багровому небу. Прыжок - и прямо сквозь пламя, через жар и удушливый дым. Огонь будто тянется вслед, пытаясь уцепиться хоть за что-то, хоть за полы одежды, ухватить, удержаться... нет. Что он, что она избегают участи сгореть, и звучно приземляются на другой стороне, все еще чувствуя касание нестерпимого жара, в который сами недавно впрыгнули. Вдвоем прыгать неудобно, легко запутаться в ногах, а инерция прыжка несет дальше при приземлении, и Осьмуша сразу при касании земли ногами подхватывает Оленку, будто боясь, что та упадет.

И так он постоянно. Чуть что, готов подхватить, удержать, заслонить, уберечь, опекать, утешать, прикрыть глаза, чтобы не видела крови в разоренном домике Дерезы. Может, и напрасно - все-таки Оленка совсем не беспомощное дитя. Она не запутается в собственном подоле, и не растянется на земле, содрав коленку. Она не потеряет сознание при виде крови. Она не дрогнет при виде разъяренного Зверь-Дерева или кровожадного демона-матриарха. Она не слаба, не беспомощна, она одной своею волей разверзает землю и повелевает питающимися от нее древами да травами, и не нуждается в защите парня с мечом. Это он, скорее, будет нуждаться в ней. И вовсе она не дитя, а вполне уж статная девица, и пусть не вводит в заблуждение наивность в ее взгляде и ее вопросах - нет, в глазах ее ум и опыт, и еще грусть совсем взрослая. И еще герой она, выбрана самим Котом Солнце добывать, а Осьмуша кто? Так... Не нужна ей, наверное, ни защита, ни опека.

И все же не мог с ней Осьмуша иначе. И сейчас вот поддерживал под талию, спасая от инерции после прыжка, и в прошлые разы тоже, как мог и умел, старался ее уберечь от всего на свете. Но от чего убережет он ее, если всего и есть, что меч да решительность?. С грустью этой разве что поможет справиться, вот как сейчас, когда она смеется заливисто и без боязни и стеснения одичалого пробует радости жизни в человечьей среде. А Даня-то еще спрашивает, мол, неужто ее не любишь. Да любит конечно! А как же иначе? Ведь все в их маленькой компании ее полюбили. И самому Даньке глянулась(и ведь не понять-то было, пока вся эта каша с пистолем да вестовым не заварилась!), и дядя Гримм ее как внучку родную принял... Невозможно было ее не полюбить, это еще покойный охотник говорил. Как уж тут Осьмуше такую девицу и не полюбить было? Глупый отрок, спрашивает еще.

Осьмуша не мог точно сказать, когда это он успел Оленку полюбить. Тогда ли, когда они повстречались на болоте, и он перед ней грудь колесом выпячивал, в одном сапоге сидя? Тогда ли, когда чары те развеивали в доме Хаврошечкином? Тогда когда наблюдал за ней у костра, как она у дяди Гримма(эх, дядька Гримм!) выспрашивает, как по-немецки будет то или это словцо. Просто так уж оно вышло гладко, естественно, само по себе, словно всегда в Осьмуше жило незаметно. И больше ничего Осьмуше не надо было, только вот любить эту девчонку, радоваться за нее, саму ее радовать да беречь по возможности от злых людей, больших скорбей и собственных камней на душе. Вот ведь Данька, мастер, ети его растак, "поговори с ней"! Так все было хорошо да замечательно, и на тебе, поговори! А чего сказать-то ей можно, что любит? Так страшно! А вдруг она его - нет? Обоим тогда неловко будет. Но Данька ведь сказал - любит! Душу всю растревожил! И смотри теперь бедный Осьмуша в светлые глазищи лесной колдуньи, выглядывай в них - правда ли любит? Углядел же он как-то. Или померещилось мастеру молодому, надумал себе чего, да чуть сам себя от того не застрелил. А глаза у Олены красивые, глубокие, гляди в них, и не наглядишься, особливо сейчас, как пляшут в них огоньки, то ли отблески костра, то ли душа согретая, из дальнего закутка своего вышедшая на мир посмотреть. А ответа, любит ли - в них не найти.

Наверное, гляделки эти затягивались. Давно уж они прыгнули, давно уж твердо на земле стоят, а Осьмуша глядит в глаза Оленкины, словно завороженный, думает, скрипит извилинами, да держит ее под спинку. Олена бы могла и неладное уже заподозрить, да только потянуло вдруг паленым, а откуда-то снизу закурился сизый дым.

Ну точно. Плащ себе подпалил. Вон, тлеть начинает. Как всегда, в общем. Герой залатанный.

      Немецкого корректировщика не назовешь гением — особняк почти не страдает. Правда, Ник уверен, минометами его можно колупать очень долго. Вот были бы на той сторони стопятимиллиметровки... Три снаряда — и получившейся груды строй-материалов хватит на коровник.
      Но все равно страшно. Все равно Ник не пялится в бинокль, а вместе с Уткой прячется за диваном — они сидят, скорчившись, и закрыв друг другу шеи руками, будто обнявшись. Плевать, как ты выглядишь, когда с пасмурного неба одна за другой тебе на башку сыпятся восьмифунтовые железки, в каждой из которых по три фунта литого тротила или аммонала и взрыватель, чувствительный, как нежная барышня.
      За стенами грохает, бахает, гремит, осыпается, звенит выбитыми к чертям стеклом. Осколки испещряют снег оспинами и уродуют стены. Живот крутит от нарастающего свиста, а свист нарастает каждый раз. Потом ба-бац! — и отпускаает, но уже опять нарастает свист. Свист — и разрыв, свист — и разрыв, свист — и разрыв, свист — и разрыв, свист — и разрыв, "да хватит уже!", свист — и разрыв, свист — и разрыв, "это кончится уже?!" — но и дальше свист — и разрыв.
      — Ой! Ой! Да ладно вам! — не выдерживает пытки Ник, ворчит. Это можно понять и как "да ладно, устал уже от вас, приходите сами" и как "да ладно, откуда у вас столько мин?"
      Словно в ответ на его фразу, канонада стихает, внезапно сменяясь глухими хлопками дымовух.
      Бейкер отряхивается от нападавшей сверху штукатурной пыли. Вроде, пронесло пока. Вдруг опять
      — свист и грохот. Да что ж такое!!!
      Ник выпрямляется в полный рост.
      — К бою! Занять позиции у окон! Не высовываться. Не стрелять. Огонь только по команде!
      А издалека, из-за леса, доносится дробный, деловитый стук пулемета. Заливистый, длинный, уверенный. Вроде бы. Это хорошо! Только уж больно густо кроет, так за пять секунд ленту всю высадит. Но, возможно, с позиции ему там виднее.
      Ник бросается к стене, пережидает очередной взрыв и пытается осторожно выглянуть наружу. Хоть одним глазком глянуть. Что там? Что там?

- Да ну, сэр, какой я военный. Тут просто повезло не сдохнуть в первый месяц. А там уже научился всему, куда деваться. Кончится война - брошу эту службу и... - Вуди как-то расстроился. Он никогда еще не загадывал так далеко. Всю войну думал не больше, чем завтрашним днем. Не словить бы пулю. Найти бы вкусно покушать. Найти бы выпить. Ну и так далее. А тут... На юридический не тянуло. Сапоги армейские носить не пристало. Ну не на завод же. Грустно все это...

На замашки "шефа" он как-то смутился, но вроде допер, что от него требуют. Снял и положил пулемет и карабин, убрал шлем. Закурил. Как-то даже растерялся. Подумал и как-то с ходу, с улыбкой, вальяжно подметил:
- Не натурально, херр хауптман. Нет в глазах уважения к старшему начальству, в повадках. Ну да ладно, это так, отрываюсь на вас, простите. Итак... - Мама-утка выдохнул, собрался и продолжил с самодовольным лицом:
- Присаживайтесь, хауптман. Как вы знаете, передовой отряд американцев вышел из Новилля и занял Белый особняк. При этом, как известно, разгромил наш пост в соседнем особняке и уничтожил отряд саперов. Их поддерживает артиллерия, но техники, у них, судя по всему нет. Обстановка требует, чтобы мы, а именно вы, перешли в резкое контрнаступление и отбили особняк. Разверните карту.
Итак, смотрите. Мы можем пройти по двум дорогам. Наиболее удобная - западная, по зеленке вы сможете подойти вплотную. Но американцы резвы, они могут устроить сюрпризы, возможно даже, в виде наших же мин. Разумеется, вам будут приданы средства усиления в виде бронетехники и артиллерии. Самоходками работайте на подавление огневых точек, минометы используйте по усмотрению. Постарайтесь проявить их минометы и отработать по ложной позиции. Контрартиллерийскую стрельбу я не обещаю, но во всяком случае, вы сможете защитить пехоту. Можете пройти с запада по зеленке, а так же с востока. Под прикрытием техники, дымов и ваших же минометов пересечете поле и займете зеленку на востоке. Сможете отслеживать возможные подкрепления американцев и значительно расширить их сектор обстрела, уменьшив огневое превосходство на определенной линии. Не жалейте боеприпасов, наверняка их у них не очень много. Будут бить наверняка, а для этого надо рисковать и открываться - тут то вы их и зацепите. Ну и глупо не ведите вперед бронетехнику - Базуки у них будут как пить дать. Пожалуй, у меня все. Повторите приказ!

      Ник смотрит на рядового.
      Джармуш... Джармуш... Он пытается вспомнить, но одно полушарие занято кофе, а другое — пулеметами, минами и дорогой. И в обоих маленьким венчиком дульного пламени бьется радость — майор благодарен. Майор Десобри благодарен! Хочется улыбаться. Но трое парней погибли, пятеро ранены... Не хочется улыбаться. Новый ответственный приказ. Хотя что новый? Держаться. Он и планировал тут держаться. Занять круговую оборону.
      Джармуш?
      — Ты о ком, рядовой? — Ник делает еще глоток. Ему вдруг хочется, чтобы кофе был не в изящной фарфоровой чашке, а в алюминиевой армейской кружке.

Усатый сапёр шамкает губами, то ли скрывая недовольство, то ли выражая одобрение ходом мысли командира. Потом тихо вздыхает, говорит "есть начать с противотанковых" и уходит, бросив перед этим многозначительный взгляд на Джармуша, тут же, впрочем, поёжившись от взгляда ответного.

Вот что-что, а кофе у этих богачей не так уж и плох, хотя тот краутский из термоса почему-то показался вкуснее. Наверно, тогда волнение и азарт своё дело сделали. Тут зато обстрел стих, хм, да уж минуты три как стих, а только теперь заметно стало.

Радист не даёт насладиться тишиной, докладывает, что закончил передачу послания. Новости невесёлые ー вокруг Новиля бои, много раненых, но резервы ещё до конца не исчерпаны. Майор Десобри благодарит за успешное выполнение задания по занятию Белого Дома и ликвидации оспариваемого противником склада. Новый приказ ー продолжать оборону и следить, чтобы не была перерезана дорога к северу от особняка. По ней можно обойти Реконь с запада и выйти к Бастони... Похоже, в Новиле дела действительно плохи. Впрочем, кто воистину плох, так это тот командир, что не думает вовремя о путях отхода. Никто не ставил Команде Десобри задачу умереть, но не сдать занесённый снегом городишко из нескольких десятков домов.

ー Сэр, а это что, правда тот самый Джармуш?

Подсуетившийся с кофе рядовой наклоняется чуть ли не к самому уху Ника. Бишоп тем временем берёт ключи и молча уходит проверять погреб. Его лицо ничего не выражает, и вряд ли это усталость. Просто скопившийся опыт войны.

Когда ты складываешь воедино куски паззла из внешнего вида, голоса и репутации, вспомни, кто такой Грегори Джармуш.
* "Если это правда он, то нам не повезло. Германский снайпер-ас Герхард Шнайдер объявил его своим личным врагом..." ー назначь себе любое значение Братства(Снайпер) по своему желанию (лимит -3/+3, конечно)
* "Хм, и точно, про чью ещё седину могли столько говорить в полку!" ー Братство(Снайпер)+1
* "Какой ещё Джармуш? Да неважно, Майор Десобри плохого бы не прислал." ー Братство(Снайпер)+0

Когда Бишоп возвращается после проверки погреба, брось +2 Опытность
На 10+ выбери 3, на 7-9 ー 2, на 0-6 только 1 из:
* В погребе можно и Фау-1 не бояться. (иммунитет от артобстрелов, иначе только 3-укрытия и маскировка)
* В погребе нашёлся лаз наверх! (выбери комнату на первом этаже, в ней секретный люк)
* В погребе ничего страшного... (иначе +забытая хозяином жертва его садистских наклонностей, ущерб морали)
* В погребе не только вино. (+2-медикамента в виде бочки спирта, мешка ваты и острых мед-ножниц... что они тут делают?)

***

Большая группа бойцов легко находится по голосам на кухне, что сразу за парадной гостиной, где расположился на диване Лейтенант. Никаких конкретных приказов пока не поступало, вот закончившие с осмотром и первичным укреплением дома солдаты и позволили себе немного расслабиться. Тут ты и находишь человек десять, Сержант, среди сервантов с посудой и кастрюлями да сковородками, на запачканном сапогами "шахматном" кафеле, у работающей газовой плиты.

Атмосфера значительно улучшилась с прекращением обстрела и осознанием того, что вылазка в целом закончилась удачно. Как бы ты не корил себя за своё плохое руководство личным составом, Сержант, но твоих парней мысль о том, что их командиры не бросили своих, а тут же лично подорвались их спасать ー греет, а никак не вымораживает. Возможно, стоит закрепить этот настрой, убедить всех, что Взвод своих не бросает и всё тут.

Утята оборачиваются на вопрос о германских пулемётах, на лицах улыбки, на Ахилесе кухонный фартук в красную горошину, в руках лопатка. По кухне растекается приятный запах нехитрой выпечки. Ясно всё. Винтовку, значит, ранеными руками держать не может, а с лопаткой справляется. И что печёт? Блинчики? Без яиц что ли? Постятина... Впрочем, бойцы и тому рады. На соседней плите кипит вода в большой кастрюле, рядом на столешнице открытая банка с какой-то крупой. С другой стороны "перезаряжает" гейзерную кофеварку Древняк. "Мока экспресс", поди ж ты.

ー Из десантуры наверняка кто-то знает, сэр, Бишоп ещё, конечно, ну и я дело имел да и вон Том тоже, ー Кивает на техника-тёзку пекаря-Брайта Хендерсон. ー А что, германская разведка нынче без пулемёта под рукой в бинокль зырить не может? Или Нэш с парнями на складе пилу Гитлера отрыли?

Беззлобно смотрит Пьяница, в глазах ー ни тени обиды за неловко брошенную Вудроу в погребе гранату. Только бинты на его ладони и вокруг головы о недавней стычке с мародёрами и напоминают. И то, тебе разве что, Сержант. Бойцам и без того неплохо.

Если ты хочешь повысить боевой дух, пользуясь удачным случаем, брось +Лидерство
На 10+ Взвод получает метку "сплочённые"
(при учёте численности не считаются за негативные факторы: потери, дистанция, отсутствие связи и командира).
На 7-9 только 1-хватка в запас.

ー Ого, а те двое... ー Прищуривается на дверной проём Роджер, коллега укатившего в Новиль Рича, ー ...Джармуш со своим послушником что ли?

Когда ты оглядываешься на указанные фигуры, скажи, узнаёшь ли ты Грегори Джармуша.
* "Джармуш? Грегори Джармуш? Это не тот, что какому-то именитому краутскому снайперу насолил?" ー назначь себе любое значение Братства(Снайпер) по своему желанию (лимит -3/+3, конечно)
* "Да, майор нас любит, такого зубра прислал. Насчёт "послушника" не обманывайтесь, парни, у очкарика дальнозоркость" ー Братство(Снайпер)+1
* "Снайпер как снайпер... вернёмся к нашим баранам то бишь пулемётам" ー Братство(Снайпер+0)

Рядом толпятся и переспрашивают знающих любопытствующие, но те лишь таинственно переглядываются и молчат.

Когда по итогам разборки и сборки пулемётов ты выслушиваешь доклад, брось +2 Опытность
На 10+ все пулемёты в отличном состоянии, сэр! +"надёжные"
На 7-9 все пулемёты пригодны к стрельбе, сэр!
На 0-6 все пулемёты в норме... кроме одного станкового, сэр. Роняли его и кеттенкрадом сверху давили что ли. Ударно-спусковой механизм не работает, шептало с пружиной погнуты, другие запчасти тоже менять надо...

***

ー Отрежу, конечно, с тебя не убудет, здоровяк.

Льюис усмехается, но даже это у него получается профессионально: как морфин вкалывает орущему, так и отшучивается с поцарапанным. А для Панды пара ожогов и несколько синяков да ссадин ー воистину царапины, под бинтами так и вовсе до завтра заживёт. Мечта любого врача. Льюис вот тоже расслабленно улыбается и с удовольствием хрустит шеей.

ー Можно и перекурить теперь. Слушай, ты там внутри задержался же... мне показалось, или прибывшие снайперы ー Грег с Кевином?

Корсмэн пыхтит как паровоз, внимательно глядя на Нэша, а потом и вовсе дёргает его за рукав и указывает на открывшуюся дверь особняка.

ー Вон они, присмотрись, у меня ноль-семь зрение.

Рядом грузят в грузовик сапёров пленных и раненых. Рич забылся в беспамятстве, хотя и всё ещё покашливает, бедолага. Джек вяло машет рукой и силится что-то весёлое сказать перед расставанием, но ему тоже хреново.

Бросается в глаза знакомый офицер-разведчик. Вот на кого можно свалить всю вину! Заодно припугнуть на дорожку, чтоб не подумал оружие у конвоира отобрать и сбежать со своими подельниками...

Когда ты всматриваешься в удаляющиеся на юг фигуры, скажи, что ты видишь.
* "Ну да, Грегори, и святоша с ним. Чёрт, а если немезида его тут же? Бывают же совпадения..." ー назначь себе любое значение Братства(Снайпер) по своему желанию (лимит -3/+3, конечно)
* "Мм, да вроде они, а что? Пускай лучше они чем зелень свежего выпуска какой-нибудь недоакадемии из Алабамы" ー Братство(Снайпер)+1
* "Да хрен их там разберёт, пошли куда-то с сапёрами, со спины не видать" ー Братство(Снайпер)+0

Если ты решаешь обшмонать и припугнуть своего визави-офицера напоследок, брось+Мощь
На 10+ порви фотокарточку его фрау у него перед глазами или забери её себе и пообещай отдать после войны, и он будет паинькой, даже расскажет майору кое-что весьма важное. Да не, просто врежь ему ещё пару раз для этого. Ну или выбери вариант 7-9, если хочешь.
На 7-9 из внутреннего кармана его шинели выуживается 1-курево и изящная плоская фляжечка с коньяком (-1 холод/стресс моментально, запас = 2-коньяк)
На 0-6 ты находишь несколько весьма... паскудных фотографий. Этот ли офицер на них позирует на фоне холмика трупов или другой-похожий, сейчас толком не разобрать, но Льюису вскипеть хватает, и он уходит сказать пару слов водителю и конвоиру. Те оглядываются на офицера со взглядами, не предвещающими ему ничего хорошего. Смолчи и
дай им застрелить его "при попытке к бегству" или отговори и получи +1 стресс, твой выбор.

***

У южных ворот сержант Джексон наконец оборачивается и заговаривает, словно смелости набирался всю дорогу:

ー Слушай, Джармуш, ээ, прости, лычек не вижу, да и не похож ты на того, кто за ними бы прятался. Ты это, присмотрел бы сперва всё-таки за нами, пока мы с ребятами работаем? Дался тебе этот лесок, успеешь ведь, всё равно мы потом туда пойдём, слышал же. А мы тебе поможем домик на дереве построить, что скажешь?

На самом деле не такая уж и плохая идея, особенно если крауты дадут на это время. Роща к западу от особняка не такая уж и густая, в отличии от своей вытянувшейся сосулькой южной соседки, но высокие деревья там есть. Можно даже найти такое, с которого можно было бы съехать по канату на самодельном блоке прямо на веранду Белого Дома, ту, что на крыше второго этажа.

Здесь же, перед воротами, ты чувствуешь себя в относительном спокойствии, Снайпер, разве что стоя у самого забора, подперев плечом один из его кирпичных столбов, что разделяют собой витые железные секции. Почти прямая дорога до пригородов Рекони, а может уже и Фуа, отсюда не разобрать. В любом случае, крауты всего в миле отсюда, и если ты видишь милые игрушечные крыши и башенки вдали, то и с них кто-то такой же внимательный может видеть стойких игрушечных солдатиков здесь, за забором на дороге до особняка. Сам особняк и его двор хотя бы немного загорожены древесной аллеей и тем же амбаром, хотя за безопасность обитателей третьего этажа поручиться сложно.

А что у нас может значит плохо? Ну не ноги же оторвало им. Ну чего он прикопался. Нервничает рядовой Уиндер в душе. Знает что поступил правильно, но есть целый ворох правил всяких. Как будто крауты кого-то жалеют. Уверенность в правоте, переходит в уверенность в словах.
- Мертвы сэр. Я уверен. Крауты стреляли. Мы стреляли. Взрыв склада. Там как геенна огненная разверзлась.
Вот кстати пришлось выражение у одного слишком религиозного приятеля подцепленное.
- Мне следовало попытаться спасти их сэр?

Возвращение в Белый Дом оказывается совсем не таким триумфальным, как того можно было ожидать. Бойцы Взвода Лейтенанта Бейкера прибывают на оставленные позиции вразнобой и с разных сторон, словно те разбитые ублюдки из 28-й Пехотной, только с оружием и не такие обмороженные... Кто-то продирается через окружающие особняк рощи по колено в снегу, кто-то доезжает с ветерком на кеттенкраде, но вместо криков радости и хвастливых рассказов ー суетливые просьбы помочь с разгрузкой раненых и убитых. На таком фоне даже взятые в плен кратуы, добыча отряда Нэша и сам факт их с Джеком и Ричем успешного высвобождения не вызывают большого облегчения. Похоже, что десобристы просто разворошили осиное гнездо.

Оставив за спиной столб дыма и чей-то сожжённый дом, возвращаются под шум ответного обстрела и сами командиры Взвода. Потерявшие целую разведгруппу и треть выдвинувшегося ей на поддержку взвода крауты лютуют напоследок, постепенно подбираясь огневым валом к особняку. Просто чудо, что прочесавший те же рощи и поля, по которым отступали янки, обстрел никого из них не задел, правда, кто-то из "тигров" вроде бы посеял в снегу винтовку когда залегал между перебежками. Приходится признать, что организованного отхода, на который надеялся Заводной Ник, отдавая приказ Маме-Утке, всё же не вышло. Вон даже теперь, когда в уже нагретую гостиную зашли с мороза Ник, Вудроу и Нэш ー в окна всё ещё виднеются одинокие фигуры последних из возвращающихся в точку сбора бойцов.

На территории особняка на удивление людно ー не таким его оставляли уходившие спасать своих бейкеровцы. Во дворе у северного гаража выгружаются подкрепления в лице тройки сапёров и снайперской пары, а мимо них проезжает через открытые найденным-таки ключом ворота механик-Том на уже чиненном-перечиненном грузовичке. С началом миномётной дуэли все скорее прячутся в большом доме, надеясь спастись за толстыми стенами и под прикрытием верхних этажей. Впрочем, у гитлеровцев тоже не так уж густо с боеприпасами ー отстреляв примерно те же две дюжины мин, что и их противники, крауты удовлетворяются и замолкают. К удаче десобристов, до особняка они так и не достают, лишь разбивают одну из статуй на центральной аллее между замёрзшими бассейнами. Невелика потеря.

Кажется, наконец-то можно нормально передохнуть и зализать раны.
Узнать прогноз Корсмэна по восстановлению лучшего базутчика Взвода.
Обсудить с новоприбывшими их задачи и прикинуть план укрепления обороны.

Дел много, а усталость тянет присесть на один из этих мягких диванов, спросить сапёров или снайперов, как там дела в Новиле, полюбопытствовать у остававшихся сторожить дом парней, так, без надежды на утвердительный ответ: нет ли на кухне кофеварки...

Если и не победу в целой битве заслужили бойцы за это чёрное утро, так хотя бы надежды на неё, а надежда не возводится на пустом и холодном, продуваемом всеми метелями, месте.

      Накрылся парень. Был — и нет. Не вернется куда-то, не закажет виски с содовой в баре, не порадует ребятню рассказами, не будет им гордиться папаша на празднике четвертого июля. Не купит страховку и холодильник, не будет заправляться каждое утро на бензоколонке, не изменит жене с растрепанной девчонкой из прачечной. Не будет налогоплательщиком, отцом, дедом...
      Все, вот он финиш — какой-то дом где-то в Бельгии, покрытый вуалью копоти снег и траурно-белые поля вокруг.
      Ник смотрит на труп, как завороженный. Проводит ладонью по лицу.
      "А ччерт, что задумался, дубина? О живых думай."
      — Закройте ему глаза, — не приказывает даже, а просит лейтенант, прежде чем уйти. Ему некогда додумывать про Керригана. Это не гребаное кино про индейцев. Война не будет ждать. Тут убивают не как героев, а как щенят.

      Значит, бронеавтомобиль и пехота. В самый раз цель для минометов.
      Ник представляет, как четыре восьмидесятиодномиллиметровые трубы в ряд голодно сверлят небо своими утробами. Скоро их накормят заботливые руки.
      Он отрывается от бинокля, чтобы подкрутить верньер и выйти на частоту батареи.
      — Койот один запрашивает поддержку. По пехоте. Ориентир — Особняк Белый дом на дороге к Фуа. Южнее восемнадцать, лево два. Дайте залп — и я скорректирую. Прием.
      "Надеюсь, Утка с ребятами уже ярдов триста отмахали через рощу".

Нэш пришел в себя в жопе. На гружи стекло, голова болит, дышать нечем. Рядом немец подыхает. Это уже ад?
Есди бы. Раз болит, значит не умер. Рядовой переваливается на бок и подтянув винтовку встает сначала на четвереньки, а потом и на ноги, пошатываясь, ковыляет к лестнице мимо упавшего немца.
Кажется, тот открыл глаза, перед тем, как его ударило штыком.
Но какая разница?

      — Отлично! Отлично! — повторяет лейтенант. "Лучше пятеро хорошо замаскированных, чем десяток — плохо. И лучше пятеро надежных, проверенных парней, чем сосунки". — Тащите сюда все добро и краутские мешки с добычей.
      "Ну, а что делать? Лучше так, чем с голым брюхом на стволы лезть".
      — Я поведу первый отряд. Со мной Дезмонд, Бишоп, Монти и Поляк. Всем надеть маск-халаты, каски, взять немецкие автоматы и мешки с добром. Сержант, вы ведете второй отряд. Возьмите человек десять, захватите Кроули, могут быть раненые. План... план такой. За мной.
      Они выходят во двор, где метель уже улеглась. Бейкер достает немецкий штык-нож и чертит линии на снегу. Лезвие такое острое, что кажется, у снежинок должна пойти кровь.
      — За особняком наверняка следят, так что выходить будем порознь. Мы идем прямо к ним, не прячась. Валентайн, вы заходите с ребятами с фланга под прикрытием деревьев и готовитесь к атаке. Вот так вот! Дезмонд — изображаешь нашего командира. Ну-ка, рявкни по-немецки что-нибудь? Но не слишком грозно. Ты не офицер, так сержант. Кто он там у них? Фельдфебель, да? Вот. Кроме Дезмонда всем молчать, рты не открывать, на вопросы пожимать плечами и кивать на него. Ну-ка все пожали плечами и кивнули на сержанта! Ага! Верю-верю! План простой. Заходим, пользуясь эффектом внезапности расстреливаем часовых и всех, кто будет во дворе и занимаем укрытия. Любые, какие там будут. Немцы пытаются нас выбить, и тут им в спину бьют ребята сержанта.
      Лейтенант перечеркивает усадьбу ножом крест-накрест.
      — Условные сигналы. Я закашлялся — "приготовились". Это значит, по возможности, перейдите поближе к укрытиям, приготовьтесь стрелять и наметьте цели. Я уронил мешок с вещами — "всем огонь". Держитесь рядом, чтоб с фрицами не перепутаться. Как начется заваруха — скидывайте каски, чтобы ребята сержанта вас за немцев не приняли. Пароль: "Бейсбол!" Отзыв: "Рэд-Сокс!" Таааак. Вопросы?
      На этот раз не заканчивает своим обычным "вопросов нет". Пусть спрашивают. Всем должно быть абсолютно ясно все-все-все.

Так бывает, война ослабляет на миг свою костяную хватку, не замечая выскальзывающих на мирное распутье жертв. Птицы над лесом, следы в снегу, точка на радаре: люди читают друг о друге по знакам. Люди придумали белый флаг. Люди могут, постаравшись, просто понять себе подобных. Иногда этого хватает, чтобы сойти с курса на взаимное уничтожение.

"Янки достали меня, отомсти"
"Заткнись, наш фельдшер творит чудеса!"
"Я не доеду, во мне три дыры"
"Молчи, а умрёшь ー я прокляну себя сам!"

Рич мог бы поклясться, что в какой-то момент начинает понимать каждое-каждое слово. И холод на миг уступает смутной надежде разойтись, и беззвучное пожелание удачи раненному Ричем же крауту почти срывается с губ вместе с паром.

Но тут от дороги начинает стрелять пулемёт, и кора двух дубов разлетается жалящими кусками, а свист пуль терзает безжалостно воздух.

Так тоже бывает, попадаются и в одной армии, и в одном боевом отряде люди, настолько не понимающие друг друга, что войне и не приходится судорожно ловить своих беглецов. Война улыбается. Непонимание ー первый шаг в её объятия, и зачастую большего и не нужно.

Замолкает один из краутов, сдавленно рычит второй. Лязгает затвор его пулемёта, а потом длинная очередь решетит кеттенкрад в кювете до состояния швейцарского сыра. Кажется, там за дубом кто-то рыдает, но онемевший от холода Рич уже не уверен. Он вновь не понимает ни слова по-немецки.

- Так точно, сэр, хочу. Можно?
Вуди нервно зашагал вдоль строя, теребя ремень карабина. В рваной куртке, небритый, с грязным от пороховых газов лицом, он выглядел достаточно забавно. Голос же, тонкий, хриплый и жесткий, таковым совсем не казался.
- Итак, утята. Сейчас подойдите все вон туда - рука указала на место, где лежали покойники - и хорошо посмотрите на эти мешки с говном. Я вполне себе допускаю, что кому-то из вас тут были смехуечки да пиздахаханьки. Кто-то думал, что он охуенный вояка, который может вынуть и положить на саму Деву Марию. Так вот, если вы через минуту будете так же думать, то я вам гарантирую, что к вечеру вы будете валяться там же.
Говорю сразу - махаться будем всерьез. То, что было сейчас - легкая прогулка по римской набережной. Когда мы выберемся из этого говна, то я обещаю, что мы налакаемся этого винища до самозабвения. Но не дай боже кого увижу пьяным или пытающимся забраться в подвал до моего слова - я вас самолично поставлю к стенке без всякого трибунала, за мной не заржавеет.
Теперь к насущным проблемам: Бишоп, Поляк - на вас пулемет. Пьяница - на тебе первое отделение, второе - со мной. Кроули, радист - как самые умные, идете наверх, смотрите во все стороны. Через два часа смена. Сержант Миллс - голос штаб-сержанта явно показывал, что реплики о подчинении только командиру взвода не имеют никакой силы - подвести полный отчет о имеющихся трофеях, начиная со стычки в лесу, доложить. Вопросы - отсутствуют. Пока всем отдыхать, но не рассасываться, будем готовить оборону. Всё.

      Ник обводит взглядом свое воинство. Стоят, поеживаясь, с винтовками на плечах, в шинелишках, в шерстяных подшлемниках, кому повезло. Мечтают, чтобы офицер разрешил подышать на озябшие руки. И правда, чего тянуть.
      — Вольно! — командует он.
      Ему кажется, что все от него чего-то ждут. Эти парни только что расстреляли полтора десятка людей почти как в тире, а потом разложили их рядком. Эти парни прошлись по роскошному дому из тех, в которые им вряд ли когда-либо придется попасть на гражданке. Эти парни не глухие, они слышат канонаду, они знают, что война не пройдет мимо.
      — Бойцы! — произносит Ник, наконец, первое слово своей первой в жизни речи. И, может статься, последней. — Вы хорошо сражались и одержали полную победу. С минимальными потерями. Я отмечу в рапорте, что все действовали хорошо и слаженно.
      Он не ждет восторженных возгласов, но надо ведь подсластить пилюлю.
      — У нас в руках важная позиция. От нее зависит, выживут ли те ребята, что сейчас удерживают Новилль. Их жизнь — в ваших руках. Наш враг, которому вы только что надрали задницы — силен. Это матерый враг, раз без нас с вами не обошлось. Он опасен. Но это — его последняя агония. Помните, что это наступление краутов — блеф. Хорошая мина при плохой игре. А игра их очень плоха. И пока у нас есть такие парни, как вы, отдельные успехи Гитлеру не помогут.
      Ну, теперь к делу.
      — Однако на нашем участке враг временно захватил инициативу. Поэтому критически важно, чтобы мы удержали особняк. Немцы бросят против нас все, что у них еще осталось. Танки, артиллерию, мотопехоту. Мы займем здесь круговую оборону. Майор Десобри подбросит нам подкреплений, боеприпасов и огоньку, но рассчитывать надо в первую очередь на себя. У особняка толстые стены. Мы не мародеры, поэтому расхищать собственность я запрещаю. Но использовать особняк в целях ведения войны нужно. Поставьте мебель к окнам, чтобы создать дополнительные укрытия. Разорвите простыни и занавески на бинты и маскировочные накидки. Это необходимо для победы! Те, кто стоит на часах — смотрите в оба. Остальные — согревайтесь и отдыхайте. Но спиртного — ни капли! Краут не будет ждать, пока вы протрезвеете. Готовьте оружие тщательно, каждый патрон, каждую обойму. Не буду вас обманывать — нас ждет трудный день. Но вы справитесь! Мы засядем у наци как кость в горле, и об нас-то они и обломаются!
      Он чувствует, как рука сжимается в кулак на ремне автомата.
      — У меня все.
      "Разрешить им задать вопросы? Да какие тут могут быть вопросы..."
      — Сержант, хотите что-нибудь добавить?

Война на Альберагде-I продлилась еще несколько лет, но по-настоящему бурными, жестокими и неопределёнными были только первые месяцы. Потом угли тлели, но никакой угрозы нового пожара уже не несли - перегорело почти всё, что могло перегореть.
Эту войну так и не смогли после классифицировать или как-то внятно оценить, оставив в итоге просто малоизвестным в Империуме "Альберагдским Инцидентом".

Этот мир не знал раньше ничего схожего по масштабу, ни прошлые торговые войны аристократии, ни единственное в их истории внешнее орочье вторжение (выдохшееся ещё в космосе и не сдвинувшееся с орбиты) - не затрагивали и процента населения, тогда как на этот раз пострадали миллиарды жителей густонаселенного мира.

Организационная структурность Равенства, вкупе с их обновившими актуальность идеями и ранним доступом к теле-радиокоммуникационным технологиям помогли народным повстанцем привлечь на свою сторону абсолютное большинство, что в итоге определило исход войны, пусть и в очень далекой перспективе.

Бывшая столица планеты до самого перемирия оставалась наиболее сложным и важным фронтом. Бегство населения в другие города, равно как и перенос Равенством столицы на другой континент - всё это помогло минимизировать потери, и всё равно в начале крови было очень много. Потом опустевшие улицы подверглись обстрелам, и пыльные обломки скрыли под собой тела, в конце же остались одни лишь только возвышающиеся над руинами Туррисы, Цитадель Адептус Арбитрес и еще несколько особенно прочных небоскребов в других частях некогда развитого города.

Адептус-Механикус испытали чудовищный по своему накалу внутренний раскол, по результатам которого большая часть тех-жрецов низложила погрязших в коррупции магосов и самоустранилась от активной борьбы, заняв почти все Туррисы Санта-Иллиды, но отказавшись использовать их для чего-то кроме самообороны и гуманитарной помощи страдающим от военных действий нон-комбатантам. Доступ повстанцев к телецентру был все же отключен, но и двери подземных арсеналов остались закрытыми для всех. Переговоры с этими могущественными и в то же время немощными без руководства механикусами оказались едва ли не сложнее самых кровопролитных сражений.

Первые дни все по неофициальным договоренностям добивали остатки генокульта - живучих и крайне опасных генокрадов боялись, как выяснилось, не зря: к финалу войны невероятно долгое время остававшийся незамеченным радарами Империума флот-осколок самого Кракена всё же добрался на утихший сигнал. Добрался, однако, на свою погибель. Отсрочка в прибытии крайне ослабила тиранидов, и нарастить ресурсную базу они уже не успели. Победа над щупальцем Кракена ознаменовала практическое окончание самой активной фазы Инцидента - добивать дальше друг друга у людей уже просто не осталось сил.

Однако, когда эти силы ещё были, а о тиранидах все думали как о минувшей угрозе, повоевать больше и яростней всех успели Адептус Арбитрес, в рекордные сроки самоочистившиеся от веками внедряемых в их структуру энофрсеров. Упрямцы каждого из "кадетов" заставили пройти проверку, по итогам которой оказавшихся ненадёжными расстреляли, а вопрос резкой нехватки кадров решили мобилизацией изначально сильно проимперских туристов-паломников. Лоялисты успели закрепиться в Санта-Илллиде и еще нескольких крупнейших населенных пунктах Альберагда-I, Равенство же быстро взяло верх на 95% всей остальной поверхности планеты. После серии яростных и безуспешных городских боев стороны перешли к позиционной войне и неизбежно сопутствующему ей торгу. Всё это время остававшийся в плену Равенства Инквизитор Ордо-Еретикус, прибывшая с Орлисиона-II делегация новых магосов, разобравшиеся в себе и людях Кайлюс и Лир, пошедшие навстречу Инквизитору лидеры лагеря лоялистов - все они в конце концов сумели найти шаткий, но всё же выгодный всем компромисс.

Вернулась ли по итогам переговоров планета в лоно Империума при обновленном статусе или же сохранила завоевания в суверенитете, приняв на себя обязательства пожизненного данника - не так важно. Истина осталась доступной лишь десяткам вершителей судеб настрадавшегося мира. Спустя года и декады Альберагд-I продолжает оставаться запретным миром, изолированным от остального Империума сетью сторожевых станций и небольшим патрульным флотом, периодически впускающим в местную CLS-зону под коротким обозначением "А-1" и выпускающим из неё грузовые и исследовательские корабли.
Для Империума случившееся на... или скорее достигнутое человеком Альберагда-I... осталось тайной.

Для шестерых выживших на планете Эльдар и двух их расставшихся с бренной оболочкой соратников, встретившихся однажды на борту внушительных размеров новейшего космического корабля - эти несколько месяцев стали скорее не встречей с кошмарными последствиями своих действий, но кровавым опытом-залогом будущих свершений. Одно точно - с них тоже взяли слово о неразглашении, и вне зависимости от того, готовы ли были они его нарушить или нет, но само это слово не могло не оставить глубокого отпечатка на душах тех, кто мечтал о доме, мире и жизни.

Никто во вселенной войны не должен был узнать о том, что такая мечта может дать реальные плоды.

Слово Эльдар ничтожно, могут сказать одни, тем более слово, данное Монкх-Кеи.
Слово Эльдар бесценно, продолжат упрямо думать другие, кто лично видел чужаков, посмевших назвать правду великим оружием.

Слов в арсенале Эльдар столь же много сколь и орудий убийства и разрушения, вот что истина, и если даже случившееся на Альберагде-I действительно должно остаться скрытым, то это не значит, что другие покровы тьмы остаются неприкосновенными.

Ничто не может запретить бороться за свою мечту тем, кто связал её с будущим, кто сам стал её первой гранью.

Не в этой мрачной вселенной вечной войны, где борьбе всегда найдётся место.

Кайлюс тихо отошел в процессе разговора, после того как союзники примолкли и сосредоточились. Он уже научился определять эти моменты, обычно плавные и короткие, но иногда (как сейчас) затягивающиеся. Наверно это вновь была телепатия, такая же естественная для этих странных существ как дыхание, только ведь и человеку порой совсем не просто дышать. В любом случае, лучше оставить их одних пока что, тем более, что и самому так хочется отойти и собрать мысли в кучу. Без этого даже Ллановару-Люцию толком ответить не выйдет, а ведь от этого разговора не уйти.

В большом и круглом студийном зале было тесновато - отсюда до внешних коридоров-рубежей обороны было рукой подать, и потому тут ждали вражеской атаки многие повстанцы. Пока полуобвалившиеся под обстрелом наружные стены продолжали обсыпать минами и ракетами осаждающие, занявшие телецентр боевики курили и перекидывались короткими фразами, пытаясь передохнуть, и всё же в воздухе царило напряжение.

Люди смутно ощущали, что внутри всё кончено и что дело сделано, сомневались, периодически напрягаясь, но смотрели на троицу странных воинов в гибких и сильно поврежденных доспехах, смотрели на своего усталого лидера - и понимали: эти всё же не шелохнутся, отвоевались. В новую атаку снаружи верить не хотелось тем паче. После трех или четырех кровавых приступов до СПО должно было дойти, что тут придётся повозиться. Если так, то надежда ещё была - не все отряды столичной ячейки Равенства повел Кайлюс в бой, не всех наёмников взял с собой. Деблокирующий удар не за горами, а то может и парламентёра вышлют, поживём-увидим...

...Кайлюс отмахнулся от короткого доклада "без изменений, ждём штурма" и присел на среднюю из трёх широких ступеней, ведущих в декоративное круглое углубление в полу студии.
Он действительно устал от постоянного ожидания наиболее ужасной развязки, от собственного бессилия ли, безволия ли что-то изменить. Да и от этого ли? С безволием-то как раз было покончено именно сегодня.

Принявший на свои плечи весь груз ответственности молодой командир совсем потерялся. Как из холодной воды вынырнул: знал, что надо, решил уже всё, а само действие отрешенно-безразличное вышло, и потом, воздух ртом хватая, ещё какое-то время в себя прийти не можешь, проморгаться спешишь, осмотреться и вспомнить, зачем вообще прыгал.

Зачем, зачем, зачем же? Да со злости, чего ходить далеко-то - от обиды, от отчаяния, от лихой обреченной ярости, не уйдешь далеко от холодного тёмного комка негатива, испытаниями повстанческими взращенного и в нутро поглубже силой воли забитого, не удалишься и не отречешься - сгоришь под лупой объективности, едва из тени выйдя.
А придётся.

В какой-то момент просто подумал, на чужаков глядя: вот он шанс! И уцепился. От чего же отшатнулся взамен? Почему идеи Равенства перестали вдруг греть, показались поверхностными и главные проблемы совсем не решающими?

На протяжении месяцев и годов Кайлюс видел не так уж много поддержки масс, истинного и искреннего народного подъёма, подвижничества, соучастия. Совсем в начале карьеры казалось, что чушь это, просто общей картины снизу не видать, а на самом деле уже вот-вот восстанут трудящиеся повсеместно и рухнет алчная торговая аристократия... Так в итоге и выдохся, бунта не дождавшись.

К повстанцам приходили десятки, в масштабах планеты, быть может, сотни, едва-едва успевая пополнять потери, и вся борьба долгое время бурлила впустую - вцепившаяся в ногу неповоротливому жирдяю собачонка истекала кровью, но челюстей не разжимала, а тот всё лупил и лупил её по чему не попадя чем под руку не подвернётся.
Голову, видать, в первую очередь отбил, через черепушку вместе со всеми мозгами, раз сразу не разглядели тотального неравенства сил, а через него и снабжение со стороны Инквизиции. Где бы они все сейчас без него были?

А дальше... От недоумения до неодобрения и прямого осуждения - рукой подать. Звереющий от потерь среди единомышленников Кайлюс постепенно начал ненавидеть тех, кого спасти раньше почитал за честь, долг и счастье. Тупые трусливые горожане, лавочники, лентяи и лизоблюды - как можно не видеть очевидного, как можно любить власть, что от денег, а не от труда, как можно самозабвенно давить друг друга в помойном отстойнике, не видя труб наверху?!

Ненависть привела лишь к опустошению. И к пониманию. И к страху, долго отрицаемому, долго скрываемому страху. Эти люди не могут быть виноваты в том, что цепляются за привычный уклад, что видят героев в Арбитрах, что подачки власти считают "стабильной тенденцией к приумножению славы Императора, ну и улучшению качества жизни людишек Его". Их надежду на завтра едва ли удалось пошатнуть, их подозрения оказалось возможным понять, их случайные жертвы стали в какой-то миг одинаково недопустимыми и безразличными. И это рвало самую душу сто крат больше любых ужасов жестокой борьбы.

Кайлюс осознал, что не умеет отделить зёрна от плевел. А вслед за этим начал примечать, что никто в Равенстве к этому даже не стремится. Когда наконец увидел и услышал самого Инквизитора - так хотел поверить, так искал в словах бережливость и заботу о большинстве... и был вновь спасён загадочным ксеносом, на уловки и обманы указавшим. Инквизитор точно так же поставил на большинстве крест, как поставили эти кресты на нём все остальные, от Губернатора планеты и аристократиии её - до остальных полевых командиров Равенства. Просто крест Инквизитора был торжественно-красочный, в золоте триумфа и крови мучеников, а кресты остальных - чёрные и зловещие. Только одна группировка в этой куче-мале малословно и активно действовала без крестов.

Голубоглазый повстанец до хруста сжал кулаки. Эти пришельцы сразу показали себя такими мудрыми, чуткими, знающими. Говорили о правильном, подбирали верные слова, вели к сокровенному совсем иной дорогой. За ними нельзя было не пойти, в них нельзя было не поверить - и каков итог, ответ?

Зёрна от плевел, зёрна от плевел! Да они даже не собирались их разделять! И это наверно действительно единственно верный ответ, да только кто-то же должен будет это делать, кому-то придётся этим заниматься, если смысл не в разрушении, а в созидании, то кому-то придётся идти в люди и смотреть тёмным пугливым горожанам в глаза, рассказывать им о страшном и неизбежном. Взывать.

Инквизитор и Губернатор - две стороны одной медали, любая из сторон, победи вдруг, кинулась бы заполнять тюрьмы инакомыслящими, ликвидировать активнейших из активных и терроризировать массы, принуждая к новому послушанию: Кайлюс понимал это. И терялся, не зная, как придётся поступить ему самому.

Где-то в глубине души он ловил себя на том, что хочет, дождаться не может когда чужаки наконец-то уйдут, бросят всё и всех, проявят свою подлую сущность. Подлецом тогда видел он себя сам - свои страхи и свою нерешительность сгружал тем, кто не должен был ничего этому миру сверх того, что уже принесли.
"На кого покинули нас, премудрые, всезнающие! Да будьте прокляты, зачин благородный в колодец забвения спустившие!" Идеальное оправдание своей слабости. Как мерзко.

Но что же это? Раз за разом кидая встревоженный взгляд на затягивающих своё молчаливое совещание Эльдар, Кайлюс дыхание невольно задерживал, боясь спугнуть ещё более страшную и ещё более подлую мысль: "это всё не конец".

Они и правда могут остаться, как уже решил остаться один из них, суровый огненный воин, но что тогда? Надзор, контроль, опека? Коварный многоходовой план, хитрая комбинация, злорадно и горько торжествующий под занавес Лир?

Кайлюс боялся могущественного Эларика и вездесущего Ллановара, боялся воина небесного и воинов других - теневого, мрачного, стремительную... и на них же возлагал робкие и упрямые надежды о помощи, адекватной и сбалансированной, о совете на будущее, о поддержке бовой, как сегодня, но лишь бы ненадолго...

Он сидел на ступеньке и кусал губы, смотря то задумчиво перед собой, то искоса на союзников.

"Если не решат, то я попрошу сам, встану, подойду и попрошу. Я не гордый, я не для себя..."

Зёрна от плевел, зёрна от плевел продолжал отделять неосознанно тот, чьи желания изредка умели сбываться.

***

Баньши ответила не сразу, и на то были причины - боль и кровопотеря после рваной раны не способствуют поддержанию надёжной и продолжительной связи. Чиракинан тихо обрадовалась живому и почти невредимому Эларику лишь в начале, а после слушала рассказ его словно пребывая в восстановительном трансе.

В тонкий луч-отражение звёзд мягко влились чувства Айлена и Омрэана - оба живы, хотя первому досталось похлеще даже чем Баньши. Один Тёмный Жнец возвращался с последнего задания без лишней царапинки на пси-доспехе, чем даже тяготился, вновь испытывая знакомый стыд перед соратниками.

Все трое на той стороне мыслепотока молчали, не решаясь нарушить целительное единение душ. А может совещались между собой. Наконец, Баньши выдохнула в эфир два коротких слова: "Мы возвращаемся", и в них непонятным образом вошли и справедливое чувство выполненного долга, и стыд перед второй частью команды, и надежды на триумф по возвращению, и ещё целый водоворот смешанных чувств. Схожие мнения эхом отозвались со стороны Айлена и Омрэана. Им там сильно досталось, Баньши и Скорпиону, и они наверно при всем желании не смогли бы пробежать по границе между жизнью и смертью ещё раз. Жнец же не хотел дальше оставаться среди тех, кто как он считал, чрезмерно похожи на Эльдар, и кто даже страдал ныне схожим образом. Ему было больно соотносить разворачивающиеся на глазах картины крушения порядка Альберагда-I с глубинными пси-воспоминаниями о Падении Эльдар. Жнец хотел бежать от таких аналогий, и почти не скрывал этого, добавляя: "мы не сможем убить их всех, нам не дано и помочь каждому. Война ли выбрала за Дракона, его ли упрямость - не позволяй им выбрать за тебя, Эларик."

***

Паук Варпа тяжело вздохнул и медленно опустился на пол. Лёг рядом громоздкий, но безотказно прослуживший хозяину верой и правдой Ткач. Руки в матово блестящих на свету перчатках отнялись от нагрудных лат, обнажая долго зажимаемые дыры.

"Ультир, то правда, что в воздушном потоке, да на скорости - кровь перестаёт течь из ран, что воздух сам врачует тебя?"

Пси-голос у Ллановара серый и бесцветный, совсем лишённый былого задора, азарта.

"В нашем Храме говорят схоже: при Прыжке в варп и наружу, мол, искривлённое пространство может отменить понесённый самым смелым в отряде воином урон. Я всё думал, что здесь буду неуязвим - все Пауки остались на других путях Биэль-Тана!"

Он всё же смеется, натужно, но искренне.

"А главным смельчаком оказался мой друг, тоже паук, тоже из варпа..."

Словно в подтверждение его слов - из приоткрывшейся щели в доспехах выползает на воздух диковинный (для выходцев из иных Храмов) питомец этого сорви-головы. Маленький, юркий, но сейчас наоборот медлительный, словно задумчивый. Весь в алом. Покрутился да исчез, как не бывало. Прыгнул под доспехи. А Ллановар стянул левую перчатку и взялся было за правую, но остановился, словно вдруг вспомнив нечаянно забытое: под правой протез. Там смотреть не на что. Живую же руку он поднёс к лицу. Кожа была бледнее бледного, почти белой.

"Ты помнишь, как в самом начале мы ходили добывать одежду, для маскировки? Помнишь, что произошло? Расскажи мне, Ультир. Я оставил этот кусок в варпе."

Он не смотрит на Ястреба, только на Эларика, почти неотрывно, со странным вниманием - ждёт конца его разговора с Баньши.
Ему ощутимо тяжело, но всё же заданный вопрос для него немаловажен, и он не врёт про забвение - такое случается с теми, кто Прыгал так часто, что потерялся внутри собственного разума.

Одинокая фигура на краю обрыва над морем огней. Внизу город, мерцающий в ночи искрами всех цветов радуги. Неоновым калейдоскопом реклам пестрят высокие массивные здания. У их подножия, в свете фар и фонарей, текут по ветвистым дорожным артериям нескончаемые потоки транспорта.
Постоянство движения. Оно - дыхание города, его жизнь, его сущность. Оно и есть покой, ведь остановка, наоборот, будет тревожным свидетельством, признаком свершившегося катаклизма, но до этого еще далеко...

Шаг вглубь обычного, доступного и Монгх-кеям восприятия, и вот в общей картине реальности проявляются новые грани.
Каплями в океане пси-фона смешивается излучение миллионов душ. Беспокойство, уныние, раздражение, отчаяние, страх - доминантные краски в этом ментальном вареве. Но что тому виной, природа самих Монгх-кеев или их города, что гонит своих жителей по замкнутому кругу сиюминутных проблем? Так или иначе, редкое сознание сумеет вырваться из этого неодолимого течения, стать вдруг творцом, ценителем и найти нетривиальный смысл в собственном существовании.

Таково это место. Но во вселенной есть и похуже. Отвратные образы орочьих поселений или развалины городов, захваченные Монгх-кеями-приверженцами культов Хаоса - совсем не то, что стоит вспоминать лишний раз, однако память Эльдар сохраняет все. И это одновременно, и счастье, и проклятие, ибо даже самые заветные из воспоминаний о счастье могут навсегда стать источником невыносимой боли...

Белая гавань. Главный порт Биель-тана, способный принять целую флотилию кораблей. Огромная, как город, неприступная цитадель с чередой величественных сторожевых башен-маяков. Их семь, этих высоких бастионов, стоящих в несколько километрах друг от друга и предваряющих вход в обширное, полное причаливших кораблей, внутреннее пространство, за которым возвышается сама гавань - идущий полукругом, гигантский многокилометровый амфитеатр с множеством ярусов-улиц. Вдоль улиц нескончаемые вереницы внутренних помещений всего этого огромного комплекса, размером с горную гряду. В его центре колоссальные верфи, что могут вместить одновременно пару самых крупных крейсеров, когда-либо построенных корабелами эльдар, а вокруг, по обе стороны от верфей, на каждом из ярусов-уровней, изобилие длинных галлерей, портиков, изящных колоннад, скоростных наклонных лифтов и лестниц любых видов. Хоть за неделю, едва ли возможно обойти всю Белую гавань целиком. Раз увидев - невозможно забыть это одно из величайших творений архитекторов и строителей древней расы. Удивительное по своему грандиозному замыслу. И поистине прекрасное.

Айлен стоял на балконе одного из верхних ярусов. За его спиной, в центре небольшой ротонды, уютно журчал маленький фонтан в окружении нескольких приземистых клумб, демонстрирующих искусно подобранные сочетания душистых цветов. Эта небольшая смотровая площадка-галлерея, прикрытая резным навесом-козырьком, поддерживаемом колоннами, была их с нею излюбленным местом встреч. С той, чья душа покоилась сейчас под эгидой искусственного мира. Здесь они проводили редкие, свободные от храмовых практик, часы, любовались шикарным видом на гавань и друг-другом.
Им было хорошо вместе. Говорить, молчать, вглядываться в горизонт, прислушиваться к далеким звукам - все им было в радость, главное - вместе. Молчание не становилось тягостным и неловким, а любое, даже не особо значительное, событие служило поводом для непринужденной беседы. Но лишь только душевный трепет бросал их в объятия друг друга - слова уже оказывались не нужны и тогда жаркие прикосновения рук и губ отправляли их на вершину блаженства.
С давних пор известно поверие, что когда двое по-настоящему любят друг друга, то различимое в пси-пространстве пламя их душ становится сродни первородному пламени Азура. Видя его, даже самые жуткие демоны Варпа в раздражении щурятся и отводят свои алчные взгляды...

Теперь он здесь в одиночестве. Память неустанно рисует ему любимые черты, напоминает обрывки разговоров, фраз, будит в душе отголоски былой нежности и пьянящего восторга разделенного чувства. Но едва проявившийся, зыбкий, сотканный из эфемерных нейтрино памяти образ распадается сверкающей пылью, а любимый голос, уже было почти различимый внутренним слухом уносит в даль внезапно налетевший ветер.
Он задохнулся. Боль утраты сдавила все его существо и он едва удержался от того, чтобы не прыгнуть вниз с огромной высоты, лишь бы только прекратить этот мучительный приступ.
Ее больше нет.
И не будет никогда, если только милостливый Дух Искусственного мира не позволит вдруг путям их призрачного существования пересечься в каких-нибудь потусторонних чертогах после его, Айлена, смерти. Но кто знает, возможно ли вообще такое.
Да и кто поручиться, что его собственный камень души в итоге всего вернется на Биель-тан...

Он еще долго стоял и смотрел на то, как заходят в гавань корабли, смотрел на уровни, на ряды красиво освещенных зданий, смотрел на массивные колонны и шпили, цеплялся взглядом за все полюбившиеся места, согретые в его сердце воспоминаниями о встречах с любимой. И все больше и яснее осознавал - без нее все это потеряло для него всякий смысл.
Всю красоту мира он привык видеть общими с ней глазами, а радость, и восторг, и трепет, переживать общим с ней любящим сердцем.
А теперь он словно ослеп. Выжжен изнутри каленым железом, потеряв возможность по-настоящему чувствовать и желать. Кроме лишь одного.
Стать совершенным воином, сообразно древним заветам его храма. Идеальным убийцей - незримым и неуловимым, безжалостным и смертоносным.
И отомстить. Всем врагам, без исключения.

С тех пор многое изменилось.
Он больше не верил Смотрящим, суровым властителям судеб мира, претендующим на величайшую мудрость и непорочность. Их несовершенство раньше всех распознал прозорливый Эларик. Движимый ответственностью за жизни соратников, в мутном тумане подозрений и интриг он начал поиски своего собственного пути. А остальные пошли за ним, преодолевая бремя сомнений, страха и собственных амбиций.
Отступничество. Но только так они получили шанс на выживание, получили возможность, вопреки планам Совета, выбрать собственную судьбу.
Сейчас, здесь, ступив на путь осознания, он сделает первый свободный шаг. Не отдаст этот мир, пусть чужой, но тоже стремящийся к независимости мир на съедение Пожирателю.

Вдалеке, вне упорядоченной логики движения наземного транспортного потока, показался летучий кортеж черных угловатых спидеров.

Они уже здесь, сестра. Готовься.

Подумал - "А сам ты готов? Сможешь пройти по лезвию бритвы и не оступиться?"
Где-то там, высоко над огнями, пошевелилась в ночи вечно ждущая прожорливая бездна.
"Может быть правда в том, что нельзя, просто невозможно быть по-настоящему готовым ко всему на свете. Однако у тебя должно хватить решимости идти навстречу смерти и делать все, что в твоих силах, чтобы выйти победителем. Важно не увлекаться подсчетом шансов, иначе тебе никогда ничего не удастся."

Айлен подошел к краю крыши. В сжатых пальцах закрепленный здесь одним концом и спущенный вниз трос.
Глубокий вдох.
И прыжок. В сияющее море огней.
Свист ветра в ушах. Свободное падение, протяжные мгновения между ударами сердца. Захватывающий дух полет вмиг вытесняет из сознания все невзгоды. Хочется лететь и лететь в головокружительном пике, но за спиной увы нет сильных ястребиных крыльев, чтобы подхватить падающее тело перед самой землей и взмыть в небеса. Вместо этого, рука, облитая затвердевшей психокостью, крепко сжимает скользящий по ладони трос. Словно ловкий бесстрашный паучок на тонкой нити паутины, спускается Айлен с высоченного здания. Ступни его еще не коснулись асфальтовой поверхности, а бледно серая в свете луны гибкая фурия уже встречает его, воплотившись откуда-то из ночной темноты.

- Они идут, - повторил он, - сейчас будет гонка.
Глядя в рубиновые глазницы резного шлема Баньши, произнес - Послушай, если сегодня все закончится, знай, что я ни о чем не жалею. Я счастлив, что встретил вас - соратников, ближе которых у меня никого нет. Мы едины и у нас общее будущее, достойное того, чтобы за него сражаться. Мы не повернем назад, что бы не преградило нам путь. Рассвет близок, сестра. И нам предстоит быть его вестниками."

Неистов Яростной Мститель, наконец перешедший от осторожного изучения своего противника - к его решительному уничтожению. Страшен. Не только и не столько ловкостью и скоростью своей, вынуждающими Инквизитора уйти в глухую оборону, сколько абсолютной непредсказуемостью самого стиля боя.

Человек мог похвалиться несколькими своими приёмами, незнакомыми Эльдар, но из арсенала приёмов самого Эльдар человек едва ли мог узнать хотя бы несколько.

Тяжело противостоять тому, кто сам ритм боя меняет подобно музыканту за безотказным инструментом. Раз за разом Эларик отталкивается от блоков противника для достижения пика атаки, но уже в прыжке резко сворачивает в сторону, полностью рассеивая готовность обречённого защищаться, тратя его силы без соприкосновения, без даже взгляда, лишь затем, чтобы в момент его полной дизориентации - поднять защитные линзы глазных прорезей шлема и всё же посмотреть, пронзая чуждым блеском насквозь, ныне в одной точке, через десять ударов сердца, после череды ложных выпадов и редких, но удачных уколов - посмотреть вновь, и так постоянно, бесперерывно на протяжении всего поединка продолжая слать телепатический поток обвинения прямо в разум врага, минуя изрешеченную защиту его воли.

Досталось не только Инквизитору. Пока тот контр-атаковал и уклонялся, невольно копируя стиль Эльдар в попытке разрушить его инициативу - подкосились ноги у Лира, вроде и стоявшего чуть поодаль, но в какой-то миг всерьез посчитавшего, что боевая система такого класса вот-вот перемелет его одним касанием своих незримых механизмов. Какие-то из встреч двух мечей высыпали целые снопы искр на всю округу, казались такими близкими, такими опасными казались те, кто только что говорил и призывал.

Инквизитор выпал из очередной стычки как раз в тот момент, когда Лир делал неуклюжую попытку отползти подальше от вихря силовых клинков, позабыв даже про выроненный гранатомёт. Замахнувшись было на первый увиденный перед собой силуэт, посланник Империума мгновенно прозрел сквозь пелену туманных страшных образов, перешедших в него из их сотворителя, помог ему в том ужас во взгляде Лира, направленном куда-то за спину Инквизитора.

Замах был умело повёрнут в сторону, а мощный удар - направлен наотмашь назад, рассечь потерявшегося за завесой из образов противника, что сейчас стоит, вероятно, за самой спиной Инквизитора, готовя свой смертельный удар.

В какой-то момент человек понял, что если вынужден он судьбой делать всё то, что сейчас делает в отчаянной попытке уже даже не победить, а просто выжить - то значит, что проиграл он уже задолго до настоящего. Поединок этот с невероятно сильным ксеносом - лишь итог цепи ошибочных решений.

И всё же человек оставался человеком, упорным, волевым и целеустремленным - просто цели его поменялись. Пускай сейчас это хотя бы и просто "выжить", пускай. Лишь бы и правда уцелеть, а исправлять результаты действий этих ксеносских диверсантов можно будет потом. Если же для выживания нужно убить ксеноса (а так было всегда), то так тому и быть.

Он убьёт ксеноса, ведь не может же он быть прав, не может быть правды в видениях этих, в язвах прокаженного мира, спасённого не истинными защитниками своими, а пришлыми чужаками. В чём угодно может быть прав себе на уме этот ксенос, но только не в этом.

Выживанием сейчас для человека стали дисциплина и неприятие, и до банального выживания же ужались все его глобальные и гордые некогда проекты.

Зашедшему за спину врага Эларику хорошо это видно.

Время бесценно своей всеобъемлимостью, всепроникновенностью и незаменимостью. Всегда. Для младших и старших рас. Для властелинов мира, претендующих на обладание самой актуальной информацией. Для их высокородных конкурентов, за подобные сведения готовых на всё. Для повстанцев всех мастей, сделавших ставку на терпение и тайну. Для чужаков-диверсантов, провидцами своими обречённых действовать вслепую, но слишком сильных, яростных и небезразличных для того, чтобы смириться с ролью рядовых исполнителей чужих планов. Да, особенно для них. Во всех остальных видах ресурсов они безнадёжно проигрывают всем, но в гонке за время... у них есть шанс разобраться в ситуации и выбрать по-настоящему стоящую цель, ту цель, которая оправдает всё - и смерть Сверкающей Пики, и яд насмешки Цегораха, бегущий по венам рискового Паука Варпа, и раны Скорпиона, Ястреба и Дракона, и боль выжегшего собственное нутро Мстителя, и тупиковая замкнутость Тёмного Жнеца, и и риск аристократки-Баньши, всю душу вложившей в своё детище-восьмёрку... У воинов Аспектов может быть мало сил, влияния, инструментов... но у них есть время, потому что время есть у всех. Оно бесценно.

Первая грань будущего приняла решение оправдать своё гордое название, и не могло быть иначе, и глупцами назовут тех провидцов, кто считали, что познали грядущее в своём трансе, мудрецами же прослывут те, кто скромно молчал, упорно всматриваясь в туман сновидений и надеясь увидеть разгоняющее его пламя. Пламя Азура. Пламя-из-Света.

Густая тень пала на веки медитаторов, рваный луч озарил тропку среди остроконечных скал. Зрячие и слепцы сменили друг друга на посту, с которого до перелома в судьбе одного человеческого мира - и взором достать, и рывком достигнуть. От этого зависит будущее, маленькое, слабое и очень конкретное. То будущее, что воины Аспектов не пожелали отдавать на предрешение иным силам-участницам в борьбе за судьбу Альберагда-I.

Время так же и бессмысленно само по себе. Его практически невозможно сохранить и очень сложно предсказать, и вот и среди старшей расы появились те, кто посчитали, что обнаружили новый эффективный способ истекающее время потратить. Сохранят другие - мастера-археологи и искусные певцы кости, те, кто в ответе за изучение и создание артефактов. Предсказать тоже есть кому - мастера-провидцы всегда на страже своего народа. Настал черёд тех, кто временем должен овладеть, с того и возобновится борьба за людскую планету и за сам статус Первой грани будущего, а при невероятном усердии - с того начнётся восхождение Эльдар к превосходству.

Сперва этот контроль даётся лишь в близких пределах: понять задачи и расставить приоритеты, определить фронты угроз и обозначить сферы противостояния им, направить воителей и разведчиков по линиям наивероятного успеха. Придёт момент отнять инициативу и у врагов, и тогда время изменит свой поток. Но этот момент ещё не настал.

Владеть временем - значит успевать больше, надрываться до края и каждый раз сохранять силы для решающего боя там, где каждая самая мелкая стычка должна выбивать по камню из вражеской стены уверенности в победе. Понять, что пока ты действуешь, противник не дремлет - мало, это лишь вступление в лигу равных, предавших забвению часы досуга, на верность присягнувших делу. Достигнуть пика осознания и открыть для себя не только тождество времени и усилий, но и потенциал синергии лучей, проходящих через призму-грань - вот новая ступень для познания сути времени и для подчинения его себе. Этот огонь могуществен, если возгорается из искр-душ, только воспылавшие в праведном гневе ли, в искреннем стремлении ли - способны на такое. У воинов Аспектов Первой грани будущего получилось.

Зачин? Несправедливость.
Корни неверного отношения - неразглашённый план провидцев.
У столкнувшихся с разнообразием ликов врага диверсантов не оставалось иного выбора: или исполнить долг с честью малыми шансами на выживание, или превзойти рамки негласных ограничений и докопаться до дна-внутри-тумана.
И обнаружить, что первое - и было планом провидцев.

***

Три дня на познание скрытого в гигантском городе - не такой уж малый срок, если учесть наличие уже собранных зацепок. Есть люди - будут и слова, а есть слова - проявятся и места, где тайное может стать явным.

Допросы, слежки, подслушивания, похищения и вновь допросы - на новый цикл.

Есть контакт с Равенством - доверчивый Кайлюс, сам того не ведая, приведёт к другим членам своей группировки, те - к известной из вершин руководства, к "Углю"-Лерксону и Пирсу Джеронимо. Что-то удастся подслушать в естественном непринуждённом разговоре, что-то придётся выбить вместе с зубами или вырвать вместе с кусками сознания потом. Где-то удастся прокрасться, где-то придётся пустить в ход кинжал, разрезая кокон, за которым правда. Это ещё самая лёгкая часть.

Есть пленный Исполнитель, ослабленный и ничего не понимающий, расколоть такого отнюдь несложно, только знает он так мало. На теле такие же шрамы, что и у боевиков, участвовавших в ограблении банка. Лир поможет, расскажет об очевидном недавнем хирургическом вмешательстве. Каждому, кто мог быть убит на полевой операции и исследован - вырезали определённые внутренние органы. Слишком определённые - механикус долго думает, вытирая окровавленные руки, но так и не может сказать, чего именно не достаёт скончавшемуся в процессе допроса пленнику. С его человеческой анатомией всё в порядке. Эти шрамы... эти притуплённые чем-то эмоции... эти старательно подготовленные к смерти люди. Живые руки-"пропуска". Живая мина в портфеле Организатора. У Эльдар есть метки на карте, есть следующие звенья уходящей в туман цепи, но перед тем, как шагнуть за порог неизвестности - нужно понять, с чем предстоит иметь дело. Определить необходимость превентивного удара. И это самая сложная часть.

Манёвры, манёвры, манёвры - кружение вокруг да около всё равно не даёт приблизиться к сути: ячейки Организации слишком автономны и независимы, невольно складывается ощущение, будто каждый член её знает всё и ничего сразу.

Можно под видом согласования будущей атаки на Турель ПВО наведаться в один из офисов Общества Домов Милосердия, но ничто не даст повода усомниться в незамутнённой интригами чистоте заведения - улыбчивые люди с пустыми глазами, сугубо рабочая документация сети приютов, и даже глаз Дракона не может найти потаённые комнаты.
Можно прокрасться тёмной ночью и в саму штаб-квартиру Организации, но и там одно по одному: молчаливое усердие привычно оставшихся на сверхурочную работников и бессмысленное содержание их на удивление редких разговоров, прозрачная документация и разве что странные, покрытые пылью, явно редко использующиеся спуски в подвалы. Там пусто. Широкие бетонные коробки, способные вместить сотни людей, оказывается, они есть под каждым офисом О.Д.М.
А что под ними? Недостроенная и наполовину неиспользующаяся сеть подземных железнодорожных коммуникаций, место, где почему-то живёт часть тех детей, за светлое будущее которых должны бороться слуги в карточных домиках.

За порогом неизвестности - новая тьма, спираль погружения в глубины мрака, о котором шепчет всё разведанное старательными диверсантами. Тайна Организации - не на поверхности мира, а на дне его. Там, где Эльдар не раз уже чувствовали на себе чужие взгляды. Там, где временным союзникам покуда позволялось перемещаться.

Осталось решиться на спуск.

***

Пока требующие тонкости и гибкости задания решаются одними, другие не сидят сложа руки, не смея терпеть заразу Хаоса. Один культ уже был разгромлен и обнажил свою жалкую слабость лишь зарождающегося потенциала разрушения. Другие культы в конце концов показывают себя такими же недостойными противниками.

Вот тайный клуб запрещённых смертельных боёв, где собаками травят сдавшихся на милость победителя бойцов, а одержавшие верх в честной схватке ритуально отрывают проигравшему голову. Сюда по запаху насилия ведёт путь из других клубов, совсем окраинных и ещё не таких жестоких, где не находящие выхода для накапливаемой ярости люди сперва тупо глазеют на остервенело избивающих друг друга незнакомцев - лишь для того, чтобы, оголив торс и выступив в центр ринга, рано или поздно присоединиться к уводящему от забот повседневности действу. Здесь витает дух раздражения, терзаемый злосчастно энергией упоения удовлетворением сокровенных желаний. Здесь финансовый стимул в виде призовых фондов присутствует лишь на втором плане, являясь простой данью специфике Альберагда-I. Эльдар не находят тут выхода в мир интриг, но пролить кровь Монкх-Кей, не нашедших в своём отчаянии лучшего пути, кроме как неосознанное почитание Кхорна - честь для воина Биэль-Тан. После шумной ночи на пепелище тёмной арены найдут немало растерзанных тел, а в тайниках её подвалов - схроны черепов, но нигде не будет главного трофея неведомых налётчиков, потому что гигантский, в полтора человеческих роста, труп рогатого чемпиона Бога Ярости, Гнева и Агрессии будет расплавлен и предан забвению. Адептус-Арбитрес хватит и всего остального, а прощать продажу последних крох души нельзя.

Вот ничем не примечательная фирма по уборке и переработке бытовых и производственных отходов, скромные офисы с сонливыми работниками и грязные мусоровозы с угрюмыми толстыми водителями. Именно они в ответе за засорённость целых кварталов самых бедствующих районов Санта-Иллиды - Эльдар насмотрелись на неубранные пластиковые оранжевые мешки в начале своей миссии, но не ведали, что они к тому моменту пролежали там далеко не первый день, и продолжают лежать до сих пор. Однако, любые протестующие жители, судебные инспекции и просто набравшие номер телефона на пожелтевшей странице - тонут в пучинах бюрократических уловок... и в чём-то ещё. Что-то ослабляющее, расхолаживающее и разочаровывающее в нужде протеста выходит из работников фирмы вместе с их дыханием и мыслями, и вот уже грустные сетования на ещё хуже работающие муниципальные службы не кажутся никому такими надуманными. Энергия пассивного разложения. Философия ежедневного становления хламом. Мусорщики задыхающегося от перенаселения и не справляющегося с переработкой отходов города оказались уязвимей всего к отупляющей боли безнадёжности. И нашли своё пристанище в расширяющихся уже при их же участии владениях Нургла. Если одни могут оплатить вывоз мусора, а другие нет - и потому поставлены перед коварным выбором: предоставить места под ширящиеся свалки именно в своём квартале или самим бороться с оранжевыми мешками на каждом переулке, то выход большинства будет очевиден. А так как бедных подавляющее большинство, то рано или поздно город, а затем и мир - закончился бы гигантским порталом-входом для гниющих заживо сил Хаоса. Однако, и тут ни время, ни усилия, ни лишённые натиска замыслы - не на стороне хаоситов. Эти точно так же как и свои коллеги-кхорниты только начинали свой путь к разложению. Гигантский костёр на месте автопарка мусоровозов и штаб-квартиры загноившейся фирмы не решит столичных проблем с мусором, но победа над ним - и в руках других компаний, равно как и на плечах муниципальных служб... если только у них будет время решиться на настоящую борьбу. Шанс на это им предоставлен неизвестными, уничтожившими одного из их конкурентов. Расследование инцидента наверняка приведёт властные органы к ирреальной скверне, и то станет подарком Эльдар, себе забравших одну только жизнь жирного чемпиона Бога Отчаяния, Апатии и Разложения, и стёрших эту жизнь вместе с памятью о ней в порошок. Ничто Извне не смеет накручивать депрессивные настроения масс на катушку своего могущества.

Вот сообщество подпольных букмекеров и брокеров, делающих ставки на всё подряд и со всего урывая момент прибыли, назойливой рекламой дешёвого пути обогощения завлекающие всё больше и больше людей в свою встающую на ноги сетевую организацию... в результате: люди уже оказывают услуги по консультациям, посреднечеству и займу сами себе, высвобождая дикую энергию любопытства вышестоящих в иерархии перепутанных рангов. Там, наверху - женившиеся на бессонице люди с трясущимися от азартного возбуждения пальцами заняты только тем, чтобы узнавать больше и больше сведений; сперва о единственном доступном и кажущемся исключительно важным: о торговых Домах мира, об их планах, о закупках и продажах и о чём ещё только не сможет сказать инсайдерская информация, а затем и дальше, и глубже. Эти не остановились бы ни перед чем, потому что им всего было мало, а дух открытий настолько вскружил им голову, что любопытство внутри них раскормилось до размеров монстра и сорвалось с цепи. Финансово-коммерческие ньюансы Альберагда-I, помноженные на суровый диктат Империума... всё это ограничивало в поиске знаний, отнимало время тяжёлой работой и требовательным послушанием, но в конце концов самые лихие духом и обозлённые несправедливостью мира прошли по кривому пути хитрого изменения дальше одного из пределов - и были вознаграждены Тзинчем. Теперь им не страшны узы бедности - через подпольные торги информацией, через игру на бирже, сильно урезанной, но сохранившей всё же некий простор для махинаций - эти взбудораженные нездоровым синим пламенем люди научились менять воздух на цифры, вернули себе давно утраченное тёмное искусство. Нет угрозы бедности - есть возможности для утоления любопытства, есть какая-то надежда, приторно-обманчивая надежда на то, что появившиеся вместе с лихорадкой бессонницы силы помогут обрести все необходимые для улучшения жизни и общества знания. Благие намерения привели нескольких брокеров и букмекеров в тёмные аллеи, на встречу с многообещающими контактёрами, пожелавшими продать информацию слывшего абсолютно неподкупным и замкнутым внутри себя Общества Домов Милосердия. Благие намерения изошли кровью там же, а диверсанты старшей расы в течении одной ночи смогли выйти через дюжину младших и средних тзинчитов на центр обработки информации безымянного на словах, но очень реального культа знаний. Взрыв, разметавший пентхаус одного из высотных зданий Западного Делового Района недолго будет фигурировать в инфосводках подпольного сообщества, стремительно распадающегося на осколки недоверия. Эту тайну преподнести властям Альберагда-I в понятном виде не смогли даже воины Аспектов - бой с магом-чемпионом Бога Изменения, Познания и Надежды был слишком тяжёл. И всё же его полупрозрачное тело больше никогда не послужит вместилищем мятежному, алчному до запретных знаний и жадному до построения миражных пирамид духу.

Мир Альберагда-I раскрылся чужакам с новой стороны, показал глубину подавленности своего населения, масштабы его мирного прозябания и привычки к нему же. Общий милитаристский настрой Империума Человека здесь пасует перед множественной коренной бюрократией мира, его вязкими торгашескими обычаями и перед неорганизованностью людей по формам деятельности. Непродуманные социальные лифты, дополнительно ограниченные жёсткими законами Империума - привели к тому, что слишком многие здесь оказались предоставленными самим себе в тех крохах свободного времени, что давали возможность задуматься о текущем, но не предоставляли системных решений для дальнейшего улучшения своего статуса. Неловкий синтез привыкшей к самообновлению экономической модели с абсолютной религиозностью породил кадавра, при котором хищные маркетологи даже идеи служению Императору превратили в воду для своей мельницы, организовав спрос для имперского паломничества на рукотворные святыни в честь героев-иномирян, никогда не слышавших про Альберагд-I. Приток дешёвой рабочей силы в лице паломников (большинство из которых оставалось, поражённое продуманностью ловушки) позволил властьимущим развить импульс производства и провернуть определённые внешнемировые проекты, дал повод задуматься о дальнейшем возвышении в рамках новой системы, но социальные проблемы только усугубил. То, что даже очень относительно свободный рынок может настолько исказить изначальный смысл жёсткой вертикали власти и послушания - вряд ли приходило в голову коллективного Губернатора планеты. Он был занят другим, он не слышал немых страданий народа, который жил много лучше чем на иных мирах-ульях, мирах смерти или угодивших в зону боевых действий планетах, но по-своему всё же гораздо-гораздо хуже.

Странным теперь могло показаться лишь то, что у Хаоса заняло столько времени оформление нужды людей в выходе из кризиса - во влечение к скрытому внутри и за гранью. Видимо, бюрократия Альберагда-I сказала своё слово даже здесь.

***

Чего же хотели добиться вырвавшиеся на вершину расслоённого общества, ради чего заключили пакты и союзы враждовавшие всю историю мира Великие Дома, чем смог объединить их Губернатор планеты? Вся торговая аристократия прекрасно чувствует себя даже в таких полурыночных условиях, напротив, для неё обязательства перед Империумом - инструмент по контролю масс, но и не только.

Для познания того, что Империум, сам того не ведая, был использован элитой Альберагда-I в целях своего возвышения - понадобились десятки обрывков информации из фактов высказываний тех или иных местных союзников и помощников Эльдар, из документов, захваченных хозяйственной Баньши в архивных структурриях, разгромленных при нападении на кортеж Дома Ирцикор, из почерпнутого механикусом-Лиром в электронных недрах знаний Контроль-точек.

Принуждённые некогда к Согласию, обложенные суровыми налогами Администратума и поставленные под наблюдение Адептус-Арбитрес, без битвы уступившие сильному Империуму Великие Дома сего мира не долго сокрушались новым ограничениям. Они поняли, что и внутри этой системы существует возможность роста, возможность изменений... Цивилизованный мир не обязан вечность быть таковым, ведь если постараться, проявить усердие (на костях безропотных, конечно) и начать торговлю с внешними мирами поверх выплаты Имперского налога, если продать бывшие при Альберагде-I до Согласия космические корабли выгодно для Имперского Флота, если обзавестись соответствующими связями... Стать более крупным игроком на игровом поле, имя которому: вся галактика. Стать одним из крупнейших игроков. Стать миром-кузней, приняв благославление Омниссии и возвысившись над подавляющим большинством даже более древних миров Империума. Вместо выплаты унизительного налога примитивной продукцией легкопромышленного комплекса - достойное снабжение нуждающихся благословенными сложными механизмами.

А для этого нужно всего-то разумно распорядиться наследием Эры Тёмных Технологий - уже встреченными Эльдар небоскрёбами-Туррисами.

Увиденное на объекте Икс-13 сполна подтвердило все подобные догадки - этот самый маленький из Туррисов уже был пожертвован "покупателям"-Адептус-Механикус с Орлисион-II, родины Лира. Красные робы везде и всюду, десятки и сотни серво-черепов, непрекращающиеся псалмы в честь обретения утраченных некогда технологий. Пришлые механикусы и местные аристократы вместе превратили древнее строение в зону археологических раскопок, стремясь познать скрытое в пластали не только изнутри, но и снаружи. Нет, это нисколько не было похоже на варварский акт мародёрства, напротив - именно торжественность и неспешность бессчётных церемоний обеспечила диверсантам столь нужное прикрытие, и они смогли в подробностях рассмотреть творящееся вокруг и внутри Турриса№13.

Понять замысел элиты Альберагда-I.

...Породниться с элитой важного техно-мира Империума, переоборудовать простые мануфактуры в достойные заводы, сделать из планеты храм технологий и принять Бога-Машину в него - таковы цели Высших Домов и Губернатора, и именно с этой целью они постепенно и очень дозированно раскрывали своё сокровенное наследие, не забывая про конкретику условий и предложений. Орлисион-II с радостью вступил в торг, вызвавшись ликвидировать малограмотность в технических молитвах у местного населения, согласившись на поставку средств производства и предоставление священных лицензий на изготовление многих и многих блаженных образов Омнисиии, будь то глайдеры, спидеры, грави-байки или даже нечто большее. Конечно, не сразу, а в перспективе, Конечно, не за даром, а в обмен на возвращение в лоно техно-церкви утерянных технологий прошлого. Так постепенно пошлый торг перешёл в нечто гораздо высшее, почти сакральное, оторванное от материальности выгоды, но сохранившее её хищный дух. Сердца элиты Альберагда-I действительно полностью открылись благославлению Омниссии, но что это были за сердца...

***

Такие стремления, даже в самых аккуратных и засекреченных формах - не могли не встретить сопротивления со стороны всесведующего Империума. Более масштабная картина такова, что лёгкопромышленная продукция мира находит надёжное применение в более сложных отраслях десятков других планет в не одной, а нескольких логистических цепях. Нужно было быть зазнавшимися амбициозными торгашами, чтобы не понимать своей важности и той степени доверия, что было оказано Альберагду-I при Согласии.

И всё же все преимущества оказались на стороне мира, посмевшего бросить Империуму пускай и не военного характера, но всё же вызов. Туррисы оставались неприкосновенными владениями Высших Домов - согласно нескольким особым пунктам договоров того же Согласия. Налоги исправно уплачивались, торговля наращивала обороты, а население росло. В таких условиях прямое и недвусмысленное вмешательство Администратума и попытки присвоить миру статус "улья в начальной стадии" вместо "кузни" оказались малоэффективными, ведь не подающий абсолютно никаких поводов для агрессивного взыскания возмещения Альберагд-I продолжал упорно и тихо гнуть свою линию, уклоняясь от конфликта с Империумом не только отменной дипломатией, но и путём повышения норм налоговых поставок продукции. Время определённо работало на тех, кто не побоялся попробовать по факту стать тем победителем, которого уже поздно будет судить тогда, когда Адептус-Механикус опубликуют достижения по возврату архео-технологий и упомянут о заслугах в этом деле руководства одной амбициозной планеты.

Тогда в целях сохранения глобального, в рамках целого сегментума, плана по производству - было решено саботировать вырывающееся из всех графиков и схем развитие Албьерагда-I через разжигание пламени народного протеста снизу, изнутри имевших веские претензии к власти масс. Если повода к смещению руководства мира не представляется - его можно создать. В этом направлении и начала работу новооснованная ячейка Имперской Инквизиции...

Всё это под угрозой смерти и при некотором словесном и телепатическом воздействии рассказали диверсантам-Эльдар Лерксон и Джеронимо, одни из лидеров террористической группировки "Равенство".

Оно и есть Инквизиция - её неуклюжее, но упорное "дочернее предприятие", если говорить языком местных коммерсантов, к которому воины Аспектов уже вполне привыкли.

Деньги, оружие, припасы и обучение - всё было организовано извне, в тайне от рядовых боевиков, с целью компрометации власти с последующим навязыванием сверху смены курса развития планеты. Готовое к бунту население практично использовали в борьбе с перешедшей все рамки элитой, аккуратно подтолкнули к краю мясорубки антитеррористических войн и спихнули в вихрь мечущихся в кровавой пляске лезвий. Если таков стиль провокатора-Инквизитора, то что будет из себя представлять завтрашнее нападение на теле-центр? Это ведь к нему повстанцы приготовили захваченную в Аргентум Глобулус документацию о продаже Турриса№13 иномирянам. Это ведь для подстраховки грабителей банка наведались туда так своевременно двое аколитов Инквизиции, в чью задачу входило обезвредить верхушку банка и дополнительно допросить их кое о чём, в то время как террористы "Равенства" добывали нужную Инквизитору документацию там, внизу.

Завтра из телецентра однозначно грянет что-то посильнее обличительной речи одного только "Равенства"...

Это будет акция, сопоставимая масштабом с тем, что замыслила сама Первая грань будущего. Или всё же меньше? Инквизитор торопится, понимая, что неведомая сила отвлекает внимание населения на себя, рассеивая энергию протеста, внося сумятицу в привычный образ жизни до сих пор тяжёлого на подъём большинства. Так в чём же тогда заключалась миссия Эльдар на этом мире? Вырвать право на террор из рук настоящих бунтарей? Подменить восстание, продублировать его, приумножить?!

Ответ внутри самих Эльдар.

***

Чиракинан Тойлл вспоминает, что восемь воинов Аспектов были избраны на пробную миссию в формате экспериментального отряда далеко не случайным образом. Мнения провидцев категорически разделились по поводу перспективности подобной боевой организации. Часть предрекала вершащим будущее клинком и пламенем великие успехи именно в виде уважаемой структуры, обладающей полными знаниями о задании и полномочиями решать любые касающиеся дела вопросы почти самостоятельно, а в перспективе - так и обладающая дипломатическим правом вербовать нужные для конкретной миссии таланты как с других Рукотворных Миров, так и среди Экзодитов. Другие твердили о невозможности существования мало подконтрольной Биэль-Тан системе, которая в критический момент сможет поставить свои нужды выше нужд родного мира-корабля. Биэль-Тан делает больше многих других сообществ Эльдар ради восстановления былого величия старшей расы, и диктовать свою волю верным исполнителям - его неотъемлимое право. И если условия миссии требуют слепого, но яростного действия - так тому и быть. Если нужна малая жертва во имя больших сдвигов - её нужно вознести на алтарь победы. Было решено подобрать тех, кого будет не жалко потерять.

Эларик Маульнир, ненадёжный и сомневающийся, склонный к растеканию мыслью по древу эмоций.
Айлен Киарнэль, юный и подающий надежды, но не настолько ценный для того, чтобы быть незаменимым.
Ультир Эллорион, мечтатель и творец, до сих пор слишком благородный для дисциплинированного воина.
Ллановар Яугмот, замкнутый и эпатажный одновременно, выбором своего Аспекта сам избравший риск.
Финир Эльтан, ветеран и жертва Зова Войны, вступивший в кризисный период шествия по Пути воина.
Омрэан Итай, сын изгнанников, возвращение в цивилизацию для которого - право, необходимое заслужить.
Нок-Ниер Арваур, свободолюбивый и самолюбивый, знающий ремесло войны, но никак не маскировки.
И Чиракинан Тойлл, выбравшая между опалой и ставкой "на всё" второе - сторонница самостоятельности Первой грани будущего, оставшаяся в меньшинстве и вынужденная принять правила игры с целью их изменения после убедительной победы.

Все они такие разные, но их объединяло тогда именно это плохое понимание важности взаимодействия, равно как и необходимости умерить воинские амбиции, вследствии чего - практически полная изначальная непригодность к скрытым операциям.

Плотно пообщавшись между собой, воины Аспектов восстанавливают по крупицам известной тому или иному диверсанту информации картину общего замысла провидцев Биэль-Тана.

И это не устрашение через серии неотслеживаемых ударов.
Не достижение глобальных масштабов разрушения.
Даже не обезглавливание руководства планеты.

Задачей диверсантов Первой грани будущего был террор сам по себе, предполагаемо неумелый и явный, естественное оставление заметных знающему человеку следов, в конце концов - полное привлечение внимание всех силовых структур к себе и только к себе.

"Они поплатятся за это! Мы способны на большее, наше призвание - превентивное изменение событий, и не ценой своих жизней! Первая грань будущего получит свободу расчёта, все ресурсы моей семьи будут направлены на реорганизацию, только дайте мне выжить в этой ловушке..." - клянётся Чиракинан Тойлл, и не видели ещё никогда соратники её столько сдерживаемых до поры гнева и ярости в женских глазах.

Тяжело осознать себя жертвенной фигурой на игровой доске более важной, чем жизнь восьмерых Эльдар, игры. Особенно когда все нити нужды в самой жертве ведут к такой непонятной, непредсказуемой и оттого внушающей страх организации, как Общество Домов Милосердия.

Неужели они, так долго остававшиеся в тени и хранившие тайну, и есть лучшее лекарство для мира? Их безопасность - и есть миссия Эльдар?!

***

Губернатор сможет вывести свою планету из кризиса, но шансов у него немного: слишком велики скопившиеся социальные противоречия и слишком слаб контроль над ситуацией на всех уровнях общества. Боги Хаоса уже начали черпать энергию в отчаянии, самозабвении, гневе и хитрости простого люда, и на смену уничтоженным культам рано, но в любом случае не поздно придут новые.

Адептус-Механикус смогут помочь задыхающейся от нехватки системных решений планете, но и их шансы малы: эгоистичное стремление завладеть архео-технологиями слепит их и замедляет, не даёт правильно выстроить приоритеты. Вмешательство Орлисиона-II во внутренние дела Альберагдцев чем-то сродни эффекту катализатора - волна настоящего народного бунта, подкреплённого пагубным влиянием Разрушительных Сил сметёт новых союзников Высших Домов вместе с их местными приверженцами до того, как они сумеют исправить ситуацию эволюционным путём.

Инквизитор - один из всех Монкх-Кей не только осведомлён о каждой проблеме порученного ему для сохранения мира, но и все свои силы с неизвестно каких времён прилагает для разрешения ситуации в пользу Империума. Им собрана подпольная частная армия и разыграна сложная комбинация, обладающая всеми шансами на успех. Его цель - сохранение производственного плана целого сектора и всеобщее воодушевление населения через войну, что должна очистить благородным пламенем всяческую скверну затянувшейся духовной деградации.

Во вселенной далёкого мрачного будущего только война может тягаться с ужасами мира, незримыми и неосязаемыми до тех пор, пока не станет слишком поздно. Только война способна мобилизовать поражённое апатией безнадёги общество.

Война Инквизиции, "Равенства" и народа Альберагда-I против аристократии его и их союзников из Адептус-Механикус? "Наиболее вероятный исход: "благо для мира сего" - так узрели провидцы Биэль-Тан и опустили головы в тяжёлом неприятии - благо для Монкх-Кей суть зло для Эльдар, по крайней мере так склонны считать на Биэль-Тан. Победа над представителями местных элит, объявленными саботаторами, окончится невероятным преобразованием Альберагда-I в образцовую планету Империума. А значит, что-то должно перевести войну на новый уровень, поставить под вопрос самое выживание её жителей.

Что-то, что слишком хрупко для открытого противостояния Инквизиции на данном этапе, но что неизбежно будет обнаружено ею в процессе восстания и последующей гражданской войны.
Что-то, у чего есть и свои планы, необходимые к реализации в целях эскалации неизбежной войны.
Что-то, что при всё этом не может уже просто забиться в самые глухие подземелья и переждать лихое время.

Защитить его, вызвав на себя гнев всей планеты - такова и была миссия Эльдар.

***

Глубоко под подверхностью города, среди запылённых линий метро, заброшенных и недостроенных помещений, в гигантских пустых заготовках под канализационные шахты, резервуары и каналы - таятся они. Без транспорта, без лифтов, даже без проводной связи. Всё пешком, всё через бесчисленные углы, спуски, лестницы, в некоторых местах верёвочные. И полутьма, освещаемая лишь сетью редких лампочек, питаемых током от переносных генераторов - тут никому не помеха. Нет никакого заешательства в проворных перемещениях Монкх-Кей по этому лабиринту, они здесь ходят явно не первый год, они знают это место наизусть, но его сложно назвать домом. Здесь нет уюта, потому что нет его и в их пустых, обрубленных жизнях. Когда людям здесь нужно восстановить силы, они спят на гнилых матрасах, не замечая холода, насекомых и грибка. Когда физический голод напоминает о себе - едят урывками, оставляя основные трапезы для поверхности. Для справления нужды не оборудованы отхожие места. Нет, это не дом, это что-то другое.

Большим контрастом по сравнению с основной массой бессмысленно-универсальных помещений выступают частые, разбросанные хаотично тут и там операционные комнаты, эти обеспечены всем необходимым, хоть и в них зачастую нечисто. Много акушерских кресел-кроватей. В шкафах много медицинских инструментов, особенно скальпелей. Засохшие бурые тряпки в углах, забытые вёдра с мутно-красной водой, на стенах бумажки инструкций по проведению кесарева сечения, кроваво запятнанные пальцами в процессе многократных уточнений. Трупная вонь из самых дальних комнат - при странных родах не считаются со смертностью.

Люди здесь не живут. Но постоянно приходят и уходят, меняются лица, возрасты, типажи - самые разные посетители падают на колени у закрытых дверей, коих ещё глубже - целые ряды. Тесные коридоры явно поздней самодельной перепланировки превратили целые этажи в подобие тюрьмы, психбольницы или дешёвого отеля. "Постояльцев" очень много. Их посетители скребутся в пластик, шепчут что-то ласковое, обещают скорую встречу. Некоторые исполняют обещания, и их проводят почётным караулом-конвоем на аудиенцию к чему-то шипящему, скулящему и не отвечающему членораздельно тем, кто ничего этого не замечает, продолжая взахлёб рассказывать обо всё, что обитатели подземелья в своём долгом пребывании здесь пропустили. Когда приходит время уходить, лица посетителей светятся от счастья, и они вновь готовы терпеть. Они утолили пустоту внутри прикосновением к тому, у чего в отличии от них есть будущее. К своим детям.

Ещё глубже - лаборатории, склады, мастерские и тренировочные площадки. Чем глубже, тем оборудованней. Чем дальше, тем организованней. Наконец - комната совещаний, круглый полутёмный зал с ковровыми дорожками и пъедесталом у дальней стены. Там дышит что-то большое. А перед ним - круг посвященных, Организатор, Корректор, горбатый старичёк - Исследователь, пузатый хозяйственник - Ключник, постоянно поправляющий трясущимися пальцами очки дистрофик - Бухгалтер, мускулистый и невероятно высокий молчун с лысой головой и нездоровой белёсой кожей - Цензор. Все в деловых костюмах, даже последний из перечисленных, хотя на нём-то и пиджак и брюки сидят просто ужасно. Они общаются, тесно встав напротив друг друга, разве что за руки не держась, и общение их непривычно обрывочно, словно они настолько хорошо знают друг друга, что угадывают мысли ещё раньше, чем собеседник успевает проговорить их до конца. Ничего не говорит только Цензор, ограничиваясь ленивыми поворотами головы и скрипучими переминаниями с ноги на ногу.

- Место наверху...
- Да, постепенно...
- Дети?
- Вниз...
- Партиями, по пять...
- По шесть...
- По семь, нужно уже по семь...
- Не...
- Не...
- А "Равенство"?
- Лишь подкармливают...
- Одобрение...
- Подъём вторых?
- Ещё рано...
- Но первые и третьи уже...
- Можно и вторых, по две...
- Из семи? Порожняк...
- Грузы, взрывчатка, оружие...
- Одобрение...
- Можем не успеть...
- Зов скоро оформится...
- Инквизиция активизировалась...
- Не в нашу сторону...
- ПГБ?
- Они не столь безразличны...
- Не как нам обещали...
- Наш голод - пустота духа, их - бездействие...
- Да, они активны, но подконтрольны...
- Мы знаем их убежище...
- Но их мобильность...
- Этой ночью старшие подчинят их помощников...
- Не их самих?
- Слишком опасно...
- К тому же...
- О да, тень...
- Да, тень...
- Успехи?
- О да, часть четвёртых заселила дома вокруг...
- Триангуляция...
- Пока ещё нет...
- Ещё одна ночь, и их пси-матрица станет для нас маяком...
- Обеспечьте и внешнюю триангуляцию четвёртыми...
- Площадь?
- Север-юг-запад, окраины востока не важны...
- Площадь велика - четвёртые сгорят...
- Уже не важно, мы на финальной стадии...
- Что станет с ПГБ после акции?
- Забота Инквизиции...
- А если...
- Цензор решит.
- И Патриарх.

Лысый здоровяк медленно расправил плечи и, не обращая на сконцентрированное на своей фигуре внимание единомышленников, посмотрел на пъедестал в глубине зала. Спустя секунду туда смотрели уже и все остальные. А что-то большое и живое пошевелилось там, в полутьме, и всплыло сознание его на поверхность дрёмы, и прервался вдруг необъяснимый до сих пор фоновый шум, и сверкнул пронизывающий как реальность, так и эмпирей потусторонний взгляд, мазнувший по незамеченному доселе наблюдателю-диверсанту, но уже одним только этим ударивший его незримым тараном и заставивший бежать без оглядки, бежать сломя голову, бежать прочь из логова генокульта.

Молодой дипломат быстро кивнул Ри'Ко и опорометью ринулся наружу. Наверно именно из-за его немного суматошных шагов, отдающих гулким топотом, следопыты и отвлеклись, проморгав тот момент, за который ещё можно было предупредить действия противника.

Сержант СПО, хоть и неверной рукой, но успел всё же дотянуться до свисающей у него с боку на уровне груди дымовой гранаты. Резкое движение руки в сторону, и на скрюченных пальцах остаётся одно лишь кольцо - дымовуха взорвана прямо на теле, без броска. Едко-чёрная воздушная густота в миг затянула небольшое пространство коридора.

- Шас'Уи?

Хладнокровный Фол'Кья лишь поудобней перехватил карабин, показывая, что изрешетить пусть и скрытых дымом, но всё ещё более чем уязвимых гуэ'ла - дело нескольких секунд. Патронов ежели не пожалеть.

Ри'Ко всё ещё помнил точку (ровно по центру коридора), в которой остался лежать сержант (накрытая им девушка чуть левее), и теперь Шас'Уи стало ясно, что в этом словесном пока ещё противостоянии воля тау столкнулась с волей командира людей. Не станет его - и доломать оглушённых будет проще. Один точно выверенный выстрел может решить много проблем.

А следопыты всё ещё ожидают команду.

Итак, на момент 7-го дня, по возвращению с успешной акции по разжиганию взаимной вражды между Высшими Домами, у вас теперь есть 3 дня, а точнее, грубо считая с 17:00 - 7+24+24 ч. = 55 часов, грубо отнимая 2 по 5 часов на полноценный транс-отдых (все же хотят выйти на сложнейшее задание (далее=следующая акция) по захвату Турели ПКО / телецентра без нелепых штрафов за усталость?) = 45 часов на подготовку к следующей акции.

Это можно представить как 3 этапа.

Этап№1 (ближайшие 5 часов): исцеление и уход за тяжелораненными, обсуждение планов и межличностных отношений, допрос пленников и дальнейшее планирование, а так же доклад через "Слезу".

Этап№2 (20 часов после первого транс-отдыха, ориентировочное начало - ночь, 3:00 дня восьмого миссии на Альберагде-I): сбор информаци, дальнейшие удары по одной из участвующих в борьбе сил, ориентированные на подготовку к следующей акции.

Этап№3 (20 часов после второго транс-отдыха, ориентировочное начало - ночь, 2:00 дня девятого миссии на Альберагде-I): сбор информаци, дальнейшие удары по одной из участвующих в борьбе сил, ориентированные на подготовку к следующей акции, доклад через "Слезу" (только если в процессе всех этапов подготовки вскроется нечто важное и стоящее доклада).

Соответственно, следующая акция (начало парада планируется на полдень 10-го дня, атака Равенства на телецентр ориентировочно на 13:00, чтобы попасть в разгар парада, он будет идти примерно два часа) начнётся ещё ночью десятого дня, отчасти и потому, что даже если непредвиденного не случится - отдохнуть перед делом не помешает, но в основном из соображений необходимого резерва, чтобы если во время подготовки что-то произойдёт, то было за счёт чего покрывать. Так же просьба понять, что деление на время очень условное (для простого счёта), где-то учитывается усталость Эльдар, где-то - осторожность и педантичность, а где-то банальная необходимость тратить много времени на незаметное перемещение по городу. Плюс такой фактор как необходимость согласовывания своих действий. Поэтому если некоторые задачи покажутся вам слишком уж требовательными по времени - то вы разве что можете подкинуть мастеру идею ("а мы прям в общественном транспорте поедем, не скрываясь, кося под фриков!"), которая ускорит процессы (не стоит, впрочем, сильно на это рассчитывать).

Теперь я перечислю доступные для каждого этапа задачи, список этот не является чем-то фиксированным и ограничивающим, вы можете подавать свои идеи и мы вместе подумаем над ними. Вы так же можете предложить некие инструменты или решения для изменения нижеуказанных задач, но мастер оставляет за собой право оставить задачи неизменными, если сочтёт это более соответствующим нуждам сюжета игры.

ВАЖНО: мы не будем отыгрывать все задачи и миссии 3-х этапов подготовки к следующей акции, разве что лишь набросками, что по-своему желательно и, надеюсь, интересно. Однако, просьба помнить, что нет нужды давить из себя отыгрыш каждой детали, что-то можно просто прокинуть и выбрать, а мастер уже выдаст лит-описание сам. Некоторые вещи можно отыграть схематично, без подробного риал-тайм отыгрыша. Некоторые - по факту. В общем, это скорее нарезка кадров, нежели полноценное действие. Интересные идеи, однако, будут тем больше поощеряться, чем подробней игроки раскроют их в отыгрыше (но и просто по факту тоже будут поощеряться).

Этап№1:

Задача "Восстановление сил" (время зависит от успешности исполнения)

Задача "расстановка точек над Равенством" ( -1 час)

Задача "использование помощников" (время зависит от выбора действий)

Задача "допрос пленного Исполнителя" ( -1 час)

Задача "допрос пленного Виндикара" (время зависит от методов)

Задача "улучшение взаимодействия (Чиракинан Тойлл)" ( -1 час)

Задача "улучшение взаимодействия (Омрэан Итай)" ( -1 час)

Так же на этом этапе рекомендуется сделать доклад через "Слезу", времени это условно не займёт, но отыграть желательно. В случае если задача "улучшение взаимодействия (Чиракинан Тойлл)" была решена до доклада на 10+, то на нём все получают +1_следующий.

Этап№2:

##Задача "расстановка точек над Равенством" на этом и следующем этапе уже недоступна.

##Если задача "восстановление сил" не была решена на предыдущем этапе - могут начаться осложнения.

##Задачи "использование помощников", "допрос пленного Исполнителя" и оба "улучшения взаимодействия" могут быть решены на этом и на последующем этапах, но тогда получат штраф -1_следующий.

##Если задача "допрос пленного Виндикара" не была выполнена успешно и уровень штрафа -5 достигнут тоже не был, то на данном этапе она получает -5_кумулятивный_длительный вне зависимости от штрафов/бонусов предыдущего дня, и должна быть решена в первую очередь, иначе Виндикар сбежит. Если эта задача не была решена до этапа№3, то Виндикар сбегает.

##ВАЖНО: Эльдар обладают некой мобильностью, в частности за пределами Центра они могут перемещаться в фургоне Равенства, пользуясь услугами старика-водителя, знакомого по миссии в Красном Тузе. А в Центр и обратно можно бегать под землей, пользуясь услугами Лира, но записывая ему за каждое такое путешествие по +1 подозрению и +1 унынию. Сейчас (на момент возвращения в Убежище) у него и то и другое по единичке.
Эльдар могут попробовать улучшить ситуацию с мобильностью, так как старик из Равенства жуткий подстраховщик и водит свой фургон неспешно (это уже учтено в затрачиваемом на решение задач и выполнение миссий время), а Лир рано или поздно может сломаться. В частности, следующие две задачи предлагают решение этих проблем...

Задача "разведка заброшенных станций метро Санта-Иллиды" ( -5 часов)

Задача "средства передвижения" (-2 часа)

Задача "новоселье" (общее время зависит от самих Эльдар)

Задача "разведка К-Точки" ( -4 часа)

Задача "проверка Домов Милосердия" ( -4 часа)

Задача "контакт с О.Д.М. в целях согласования действий" ( -3 часа)

Миссия "очищение Альберагда-I (Культ Кхорна)" ##изначально доступа нет## ( -3 часа)

Миссия "очищение Альберагда-I (Культ Нургла)" ##изначально доступа нет## ( -4 часа)

Миссия "очищение Альберагда-I (Культ Тзинча)" ##изначально доступа нет## ( -5 часов)

Миссия "за тенью О.Д.М." ##изначально доступа нет## ( -4 часа)

Миссия "удар во фланг" ##изначально доступа нет## ( -4 часа)

Миссия "убийства лидеров О.Д.М." ##изначально доступа нет## (-3 часа)

Миссия "проявить милосердие" ##изначально доступа нет## (-2 часа)

Миссия "за тенью Равенства" ##изначально доступа нет## (-4 часа)

Миссия "торжество неравенства" ##изначально доступа нет## (-3 часа)

Миссия "проникновение на Объект Х-13" Центр! ( -6 часов)

Этап№3:

##в принципе, все описанные в Этапе№2 задачи/миссии - могут быть перенесены на этап№3, и наоборот. Но лучше всё же уточнить, возможно, мастер что-то упустил и всё-таки скажет "нет, вот это желательно сделать именно на 8-й день, иначе всё".

Задача "разведка территорий вокруг Турели ПКО №1" Центр! ( -6 часов)

Задача "разведка территорий вокруг телецентра" Центр! ( -6 часов)

Задача "контакт с Кайлюсом в целях согласования действий" ( -2 часа)

Миссия "уравнить шансы" ##изначально доступа нет## ( -3 часа)

Миссия "уничтожение материальной части артиллерийских войск Санта-Иллиды" ##изначально доступа нет## ( -6 часов)

- Браво, браво! - Иллиостар с ясной улыбкой похлопал песне элегантным движением ладоней; так же вежливо лорды и леди хлопали странной песне в праздничных чертогах Алледора.

- Увы, даже жаль, что пропадает такой талант - еще немного, и из тебя получился бы прекрасный шут. Твое же упрямое нежелание смиряться перед неизбежным, как бы ни слепо это желание было, почти вызывает мое восхищение. Но лишь почти. - Две Тени вновь перебросил светоч с одной ладони на другую. Державшие сэра Варона чары и не думали распадаться, но сосредоточившись на время на борьбе с ними он ничего не сказал во время невольной паузы, поэтому Иллиостар продолжил, с той самой странной, ясной улыбкой.

- Зима, смертный, это не просто перемена погоды. Мы, Народ, - единственные, кто рожден самой душой этих земель, мы с ней единое целое как даже фирболг и помыслить не могли. Но дети Мила приняли бога овец, бога креста, бога цепей. Бога, не признающего мира кроме как зажатым в своем кулаке. Не признающего мира в котором есть такие как ты или я, поскольку в его глазах ты уродство на лице его земли с твоими странными глазами. Даже если это не твой бог, твои дети и дети твоих детей шептали бы ему хвалу и падали бы на колени в его храмах, и не знали бы ни слова о Чертогах Славы. То, что он приносит с собой не смерть земли, но смерть души. Сказания твоего Севера говорят о битве Рагнарёка, в которой гибнут боги и чудовища, но они молчат о том мире, что приходит им на смену долгие годы спустя. Некоторые из Народа обладают даром предвиденья, и я видел этот следующий мир, человек. - Глаза Иллиостара, бесстрашные, светлые и безумные, были искренни, и искренность же была в его словах, искренность, бывшая то ли последствием этого светлого безумия, то ли причиной его, не разобрать. В том ли было колдовство Ши, или что-то еще, но Варон только и мог, что слушать беззвучно, почти зачарованно.

- Это бесплодный, холодный мир, в котором живут неисчислимые тысячи безликих существ, бывших некогда детьми Мила. Лишенные души, они пытаются пожрать всё, до чего еще не успели дотянуться, презирая и завидуя всем, кто хоть в чем-то иной чем они. Честь и благородство прошлого забыты перед наживой, но даже нажива не может утолить пустоту их сердец, и в тоске они мечуться, пытаясь заполнить ее хоть чем-то, крадя легенды и песни из своего прошлого как если бы эти легенды или песни могли создать им будущее. Их дни проходят бесплодно, без доблести или величия, заполненные бессмысленными ремеслами и бессмысленными утехами в попытках хоть как-то зажечь внутри себя огонь, который так ясно бьется в твоих глазах сейчас, что мне хочется вырвать их и сохранить на память. Но они умирают также как и жили - бессмысленно, видя вокруг лишь те же пустые одинаковые лица, тот же бесплодный, холодный мир. Это - Зима, рыцарь. И в ней нет места ни моему народу, ни кому-либо еще кто оспаривает мир у бога креста. Увы, но даже прочие Ши слепы, - глупцы, они уходят в холмы, скрываются на Яблочных Островах, надеясь спастись там в иллюзиях лета... - Тут Иллиостар прервал себя и наваждение его голоса рассеялось, хотя Варон не мог так просто отделаться от вставших перед его глазами картин: огромные серые замки, похожие на тянущиеся к небу жадные пальцы, распростершиеся на мили и мили города без единого зеленого древа, воины, шагающие в битву за черную воду, и короли, прячущиеся за спинами воинов.

- Вот это Зима, смертный. - Закончил Две Тени своим обычным веселым ясным тоном. - Хотя я не думаю, что ты понял всё то, что услышал, или поверишь мне - ты слеп и упорен в своем неведенье, как события ясно то показали. Впрочем, даже если поверишь это не изменит твоей участи. В грядущей войне ты будешь лишь собственным надгробием.

Ультир устало собирает силы для еще одного удара. Арбитр, словно загнанный зверь отбрыкивается, до последнего вздоха оказывает сопротивление.
Ястреб тоже изранен и вымотан до предела. Сейчас, когда у соперников мало сил - скорости сокращаются вдвое. Эльдар четким ударом выбивает опустевший болт-пистолет из руки, отправляя его в полет по каменным коридорам.

Еще удар сердца. Эхо от покатившегося оружия доносится до двух противников.

Голубые глаза капитана не просят пощады, она была бы наибольшим оскорблением для воина. И Ультир сделает наибольший дар, который может подарить своему противнику, и который хотел бы, в случае поражения, получить от капитана сам.
Достойную смерть.

Не заботясь о безопасности, ястреб снимает шлем, показывая арбитру свое лицо и мощным уколом от бедра, вонзает острие кинжала ему прямо в левую сторону груди. Оружие со скрежетом и лязгом пробило толстый слой позолоченной брони и вошло в плоть, застревая в бетоне стены, к которой был прислонен капитан. Эльдар с силой давил сильнее, пока не вогнал кинжал по рукоятку, приблизившись к лицу мон-кея.
Глядя в потухающие глаза умирающего мужчины, Ультир благодарно кивнул и произнес:
- Я бы хотел знать твое имя.

Сухой треск обгоняет полёт короткого дротика-проводника. Попадание, прямо в плоть, между основанием большого пальца и началом запястья. Разряд, сгибается и рычит от злости Монкх-Кей, всё больше и больше уподобляясь животному, всё отчётливее понимая, что его человеческое слабо против такого врага, всё больше страшась того, что спастись не получится даже звериным. Крылатый ужас - не человек и не зверь. Он хуже обоих вместе взятых, и здесь и сейчас он сильней.

Поражённые током мускулы сперва сжимаются и дёргают руку так, что капитан едва не перерубает сам себе голову, но и то, его хватает лишь на слепое отшатывание. Он приваливается к стене, между бойницами, бурно выдыхает, пытаясь собраться с силами и хоть как-то направить силовое лезвие на противника. Не ожидал от него такого приёма.

Ястреб же спокойно пожинает плоды манёвра. Рассекает кинжалом стиснутые на рукояти меча пальцы, добавляет ногой, чётко зная, что массивный арбитр сейчас и в половину не так опасен, как несколько секунд назад. Не может ни увернуться, ни даже просто болт-пистолет в упор разрядить.

Меч с недовольным шорохом вылетает из руки владельца и вонзается в стену рядом. Шипит, щёлкает, сыпет искрами и, наконец, отключается, некой автоматической функцией погасив силовое пламя.

А капитан группы быстрого подавления всё-таки перебарывает себя и с силой выбрасывает вперед левую руку. Стреляет скорее наугад - болтерный снаряд лишь чиркает об оружейную полку позади воина Аспекта, но вот рукоятка пистолета с хрустом вминается в ключицу Эльдар. Неожиданно быстрый и мощный удар отталкивает диверсанта назад, но никакого серьезного урона не наносит.

Противники замирают друг напротив друга, бледного Монкх-Кея только стена и держит, Эльдару же и сам воздух помощник.

Верный кинжал танцует меж пальцами, живя отдельной жизнью, радуется боевому задору хозяина призрачная кость. Лаз-бластер еле заметно подрагивает на бедре, в любой момент готовый прыгнуть в ладонь и подсоединиться энергокабелем к доспеху. Даже крылья вибрируют перьями и тихонько звенят за спиной Пикирующего Ястреба. Измята его броня, посечена лазером и дробинами, подпалена силовым пламенем и взрывами порвана. Кровь на боку, кровь на груди, грязный бинт как память о спонтанной помощи О.Д.М.овцев.

И всё же провоевавший куда дольше Монкх-Кея Эльдар выглядит сейчас куда более воинственно. У арбитра не осталось ничего, щёлкает беспомощно пистолет в направленной прямо в сердце диверсанту руке, а правая сестрица её бессильно обвисла вдоль торса, болтается вблизи ножен с комбатным ножом, а взять не может.

Нет больше слов у капитана, беззвучно и непроизвольно дёргается щека его, скрючиваются пальцы. Снял и бросил на пол свой шлем, такой красивый и такой чистый для такого жестокого боя. Двойной подбородок в грудь упёрся, опустились на голубые глаза веки, отрешился человек, будто нет его здесь. И всё же вот он, напрягся, ждёт.

Треплет копну соломенных волос нежданый порыв ветра из бойницы.

Двор храмового комплекса представлял из себя унылое зрелище. Обрушенные ударами ракет Тау башни, перепаханные ими же уголки и закоулки промеж корпусов, и ни одного живого гуэ ла в округе. Одни мертвые minometchiki.

- Никогда не понимал этих штук. Они ж их на спинах таскают, вы представляете, на спинах!

Нас'Рах, бледнокожий уроженец Виор'лы, уже стоял на земле с пульс-карабином в руках и смотрел на смятые стволы minomyot'ов. Его напарник(в отличии от него - в шлеме) уже выпрыгивал из Пираньи следом.

- Не-е, Ри'Ко, ты что думаешь, я буду фъюженкой по пехоте лепить? Тут уже во всем городе ничего крупней повозок не осталось, какая тут "вольная охота"? Где жечь-то?

Пиранью они посадили чуть дальше, в наглую - у самого колодца (напарник Нас'Раха сейчас задумчиво заглядывал внутрь). Вроде и отравить его сейчас - проще чем с круутом договориться, а толку? У врага пленные тау, у него же - раненые гуэ'ла-gvardeitsyu, которым помощь нужна ещё больше, чем гражданским. Бой за Al-Alarov уже давно миновал стадию демонстрации силы, угроз и шантажа. Остался лишь сам бой, ход которого можно преломить в свою пользу только силой оружия Тау, и остался ещё тот, кого переубедить не получится даже этим. Религиозное безумие хуже орочьей дикости.
Горячий Виор'ла кинул лётный шлем на сиденье Пираньи, широко расправил плечи и, удерживая карабин в одной руке в стороне, пошел прямо на "Клинка". В голосе распалявшего себя пилота чувствовалась обида и... что-то еще.

- Нет, Ри'Ко, ты нас берешь и точка, вместе Аль'Веша вытащим.

Карта:

- Хорошо, парни. Только вам еще пиранью на базу возвращать, так что чтоб без царапины даже. Вперед! - перехватив по-удобнее винтовку, "Клинок" побежал ко входу в храм.

= Ох удачи вам, ох удачи.

Пробормотал немного смутившийся Хар'Ко в качестве напутствия. Наверно пилот Ската думал сейчас, смог бы он сам вот так сойти в поле, без шлема, с одним пульс-карабином в руках? Вряд ли смог бы. Скат - это вам не Пиранья. Сказано ждать - будет ждать.

Инженер Земли помахал рукой и напоследок сложил руки в добром жесте. Шипенье люка смазало искренние слова о Большем Благе.

- Вот и славно, Ри'Ко. Не ошибся я в тебе.

Нас'Рах улыбнулся, хотя и видно было, что он немного растерялся от такой поспешной уступки товарища. Наверно, боец с Виор'Ла просто не хотел, чтобы его сочли прикрывающимся ответственностью за машину. Наверно он ценил жизнь больше металла.

Отряд рассыпался рваной цепью и побежал к широким дверям Храма. Сорок метров, тридцать, двадцать - и все еще молчат окна, тишина по ту сторону массивных стен. Только щелкает что-то внутри разбитой ракетой-Искателем Chimera. Странно, но корпус вражеского танка на удивление мало пострадал - только крупная дыра в борту, да столб черного дыма, валящий из открытого люка в башне. Изломанное тело танкиста, явно выброшенное взрывной волной. Обычно техника гуэ'ла выглядит в таких случаях куда более плачевно.

- Пустой он был. Горючего капли, лента-другая в stabber, да полудохлая батарея для орудия.

Грустно заметил молчавший до этого напарник Нас'Раха. Голос у него мрачный и тихий.

--------------------------Храм, Аль'Веш:--------------------------

Командир на передовой может сразу рисовать мишень себе на лбу - говорил когда-то стратег в училище. Сейчас Аль'Вешу казалось, что через этот самый лоб его и прострелило. До самого затылка. Сверлящая боль притягивала к себе все мысли, не давая ни пошевелиться ни даже прошептать слова.
Мягкая боль в шее - и тепло, ползущее вверх. втекающее в высверленный туннель и взрывающееся там.
Стонет - значит жив, — поняли остальные.
Но пока командир просто медленно приходил в себя. Свет - боль. Звуки - другая боль. Дыхание, стук сердца - все разные виды боли.
Болит - значит жив, — поправил бы он своих бойцов, если бы мог читать их мысли. И судя по количеству того, что болело, он был более чем жив.

Память начала медленно выдавать воспоминания о произошедшем. Как глупо. Как глупо было бы погибнуть из-за кретина, напоровшегося на собственной гранате. Или не на собственной? Эти дети просто залезли сюда, пытаясь хоть как-то спрятаться от мыслей о бое и смерти? Отвратительно.

Проклятые Гуэ'ла. Ну почему они не могут просто так сдаться?
"Потому что они свободны. И их нельзя лишать свободы, без нее они перестанут быть людьми".
Внутренний голос хотелось избить до кровавых мозолей.
Шас'Уи медленно поднялся, опираясь спиной на стену. Огляделся.

В зале было уже довольно-таки тесно от накопившихся тау, и бойцы не теряли времени даром. Пока двое из них помогали лидеру подниматься и приходить в себя, остальные прочесали комнату и обезвредили все ловушки, какие только смогли найти. В маленькой коморке в дальнем конце погреба нашли пару рычагов, что управляли решетками, закрывающими пути вбок. У одной из решеток даже были навалены зачем-то платформы(поэтому они были не у всех шкафов).
Бойцы нашли надписи, показывающие, что в той стороне какие-то склады.

По тому же коридору, откуда изначально пришли эти странные подростки-с-оружием, можно было выйти к неким kelya'м, причем poslushnikov.

Пленные гвардейцы, а ныне проводники, успели сообщить Шас'Уи, что место это заминировали они, гвардейцы, и что эти, как они сказали, opolchentsyu из местных - про это не знали. Polkovnik вообще накануне боя внезапно окружил себя одними местными, из тех, что пошли под ружье и влились в ряды Таларанцев. Солдаты говаривали, что назревал бунт, и что высший офицерский состав планировал покушение на Khmazhdar'a(так звали Polkovnikа), которого уже и без того почти все подозревали в безумии. Бои шли уже которую неделю, никто не видел смысла удерживать здесь всё до последнего, многие высказывались за то, чтобы разрушить все, что можно разрушить - и поспешить на соединение со своими в пустыню. Но Khmazhdar отрезал, приказав оборонять город. Он сильно изменился после череды поражений, что привела его на окраину некогда богатого Al-Alarov'a. Теперь он черпал силы в тех-единственных, кто поддерживал его и доверял ему во всем.

- Шас'Уи, не знаю, правда ли все это, похоже скорее на воинскую байку, каких, к сожалению, и у нас немало. Imperskie Gvardeitsyu всегда были образцом лояльности... насколько я слышал...

Помощник-огневик выглядит смутившимся после рассказа пленных. Они и так уже потеряли достаточно времени(хотя и прошла-то всего пара минут после начала инфильтрации). Но не смотря на взрыв - никто не спешил нагрянуть в гости.

- ...Возможно нам следует допросить и этих... opolchentsev.
— Хорошая. Идея. Но времени нет. Кто знает, что они делают с нашими там.

Шас'Уи, стиснув зубы, пошагал к пленным. Кивнул "gvardeitsy", чтобы шел за ним.
— Kak mnogo ranenye eshe zhivy vnutri hram, boets? - обратился он к пойманному opolchenets.

Разоруженный подросток сначала испуганно хлопал глазами, но потом вдруг понял, что Тау обращается к нему, да еще и на понятном ему языке. Гуэ'ла стиснул зубы и процедил в ответ:

- Tebe do nih ne dobrastsya, ksenos! Oni v nadezhnom meste.
— Tebe luchshe oshibatsya, boets. Ya est' ih edinaya nadezhda na zhit'. Moi komandir hotyat razhdavit etot hram s orbita. Ya hochu spasti vas. Kak spas ego - он кивает на уже почти своего гуэ'ла. - kak spas tebya.

Аль'Веш повернулся к союзнику и коротко кивнул ему. Гуэ'Веса (а уже можно было, наверно, называть этих двоих так) с готовностью высказал всё так, как думал:

- Oni ili v teh kelyah, von tam, ili v drugih, na pervom. Ya ne pomnyu tochno. A tyu, patsan, ne duril byu. Sdohnesh, i za kogo, za dyadyu s drugoi planetyu, kotoryui sam tebe smerti zhelaet?

...только вот с собеседником ему не повезло.

- On svyatoi! On uzrel svet pererozhdeniya! A tyu prosto sluga ksenosov!

Ребенок плюет в ненавистного ему Таларанца, но тот ловко уклоняется и отвечает с нескрываемой злобой:

- Pererozhdenie v pyuli i bezblagodarnosti?! Tyu hot videl skolko UZHE pogiblo? Vse ulitsyu tvoego goroda v krovi moyih druzei i tvoih rodnyuh i blizkyuh!

Второй ополченец явно не горит желанием умирать (АльВеш узнает в нем того наглеца, что решил спуститься в запретную зону за бутылкой с красной жидкостью), и просто молчит, смотря изподлобья. Шас'Уи обратился и к нему:

- Ubit' vas proshe est'. No ya ne ubiytsa. Pomogi nam - i my pomozhem tebe. Ili umri vmeste s nami kogda tvoy polkovnik vzryvai vse zdes'. Tvoi vybor. On - uzhe ego sdelal.

--------------------------Храм, Ри'Ко и ко:--------------------------

Ворвавшихся в незапертые двери Тау поджидала... пустота. Никого в просторном зале с грудой растертого в обломки глиняного кирипича в центре. Дурное предчувствие все усиливалось, никто даже не пытался разрядить обстановку, отряд собрался в неровный круг и ощетинился стволами в разные стороны.

Несколько статуй, изображавших каких-то важных людей Империума, с безразличием взирали на вторженцев с широкого низкого то ли пъедестала то ли кафедры, что располагалась напротив входа. В углах помещения были нагружены штабелями взрывные средства Таларанцев. Достаточно, чтобы снести несущие стены этой части всего корпуса. Никаких проводов, знакомых Ри'Ко по складу воды. Значит, дистанционный взрыватель, ведь не могли они успеть провести провода внутри стен! Тучи сгущались, но отступать теперь было бы верхом трусости и неблагодарности.

Тут и далее, карты этажей:

"Клино"к жестами показал, что им надо к правой двери и уже в движении добавил знак: "не шуметь". Группа спасателей-добровольцев молча рассыпалась по залу, чтобы минимизировать потери от внезапного нападения... но всё было тихо, если не считать шума боя снаружи. Он сейчас казался невероятно далёким, ведь расставленные вокруг бомбы могли заглушить его в один проклятый момент.

За дверью - лестница, вниз, в тьму подвала, и вверх, ближе к свету. Сейчас не до символизма, место и без того мрачное. "Клинок" прошел чуть вперед по короткому коридору и толкнул следующую дверь, просто для большего обзора.

Там - такой же как и позади зал, только без горы обломков. Вместо нее - несколько рядов широких скамей, напротив кафедры с похожими статуями. В углах - снова бомбы. И снова пусто. Это уже начинает нервировать.

Отряд быстро перегруппировался и стал аккуратно подниматься по лестнице, осторожно выглядывая из-за углов и не забывая про тыл. Здесь из любой щели могли показаться безумцы-гуэ'ла.

Никто не спешил, предпочитая не додышать и недошуметь здесь, чтобы уже потом, в безопасности, вдволь насладиться как чистым от гари воздухом, так и свободой шваркать стопами по пыли. Возможно, эти дополнительные меры предосторожности и помогли "Клинку" уловить тихие крадущиеся звуки... где-то рядом. Выше на третьем? Ниже на первом(но там никого не было, или с подвала поднялись?) Или на втором, дальше на юг, где какая-то новая молельня с рядами скамеек и постаментом для очередной статуи?

- Рассредоточиться.

Ри'Ко остановил отряд на пролете.

- Держать обе лестницы.

И попытался связаться с командиром. Если жив - нужно координироваться. Тау - это взаимодействие.

= Аль'Веш, это Клинок. Мы в храме, между вторым и третьим этажами. Как слышно меня?

--------------------------Храм, Аль'Веш:--------------------------

- Ty lzhesh! Tolko pozdno, ubiytsa, konets blizok! S vashimi myu uzhe raspravilis, a skoro molitva Polkovnika zaberet na nebesa i teh, kto uzhe ne mozhet prodolzhat boi!

Второй парень сорвался с места и упал в колени Шас'Уи.

- Ne slushaite ego! Vyu zhe za svoimi prishli, ved tak? Ya otvedu k nim, ya pravda otvedu, eto nedaleko!

Взгляд в глаза. Долгий. Слишком быстро второй согласился. Слишком быстро покорился xenos-у.
Неужели - правда. Неужели мертвы?
Как же болит голова...
Нет. Еще есть шанс. Должен быть.
- Fanatik i lzhets. Horoshaya para.
Удар рукоятью пистолета - по затылку. В чем-то гуэ'ла правы, тяжелым оружием в рукопашной бить проще. А так удар отозвался звоном в голове. Пошатнулся Аль'Веш.

Встряхнулся. Взглянул - свои уже второго вырубили. Целятся.
Покачал головой.
= Если будет время потом - заберем. Сейчас - наверх.

Фанатик и лжец. Были еще двое, наверно - растяпа и сердобольный. Хотя теперь уже не узнать. Воины Огня нацепили на себя оружие ополченцев, а им самим предусмотрительно скрутили руки их же ремнями. Это не заняло много времени - оставшиеся в погребе быстро нагнали ушедших вперед своих.

От потрескавшейся каменной лестницы наверх расходились в разные стороны несколько коротких коридоров с рядами дверей по всей своей длине. Из-за одной раздался чей-то тихий стон, от которого разом встрепенулись как соратники-огневики, так и гуэ'веса. Свои? Раненые? Пленные? Какая разница - ведь за ними они сюда шли! Или все же ловушка? Затянувшийся надолго бой дает о себе знать - за каждым углом мерещятся опасности, и как жаль, что столь многие из них - совсем не мнимые.

<<< = Аль'Веш, это Клинок. Мы в храме, между вторым и третьим этажами. Как слышно меня?
= "Клинок", мы только из подвала. Не знаю, как эти кретины еще не взорвали сами себя.
= Аль'Веш, это не вы там на лестнице шумите?
= Мы только на первый поднимаемся. Вокруг *заглядывает за дверь....*

...Услышав в шлеме ответное шипение(признак худо-бедно но устойчивого эфира), а затем и голос живехонького командира, Ри'Ко еще и кое-что увидел.

Прямо из-за скамеек впереди высунулись трое чумазых и угрюмых подростка с лазганами в руках. Один из них быстро крикнул в сторону Тау:

- Ksen, idi naverh! Ksen, podnimaysa ili strelyayu!

Из-за закрытых (пока что) дверей по бокам от воинов Огня раздались многозначительные постукиванья. И лязг оружия. Сколько, кто, чем вооружен - неясно, но они почему-то не стреляют, хотя и определенно готовы.

- Ksen, idi naverh!

Только сейчас Тау обратили внимание на то, что повсюду под потолками развешаны белые полотна, на которых кривыми кровавыми надписями изображены призывы к различным геройским поступкам. Что-то подсказывает, что на третьем этаже всего этого будет больше.

- Поднимаемся? Или первыми, через двери?

Не расцепляя губ спрашивает Ри'Ко бесшлемый Нас'Рах.

Карта:

- Вперед, вперед, вперед! - Ри'Ко собственным примером показал, чего хочет от своих: ринулся прямо на уткнувших в тау свои стволы opolchents'ев, на бегу стреляя одному из мальцов в грудь.

Между тем, Аль'Веш обнаружил за дверью то, что должен был, наверно, ожидать. Раненых гуэ'ла. Много, очень много. Бойцы доложили, что за соседними дверями тоже. Только не все из них еще живы - бледность и неподвижность многих не оставляла сомнений в том, что им уже не помочь.

- No vyu zhe ne mozhete brosit ih zdes?!

Запоздалый страх в глазах гуэ'веса. Здесь человек 20 еще живых. И наверняка можно найти еще больше - если поискать. А хочется ли тебе этого, Шас'Уи Аль'Веш? Где-то там неотмщенные убийцы твоих соратников, настоящая кровь на их руках, а это - лишь обещания, сотрясенный многократно воздух. И все же живые люди, уже однажды обреченные на смерть.

— Brosit' - net. Transporty uzhe na podhode, chelovek. No ih sob'ut esli my ne ostanovim polkovnika.
Ostavaisia zdes' - ili idi so mnoi i vozmi sud'bu svoih sobratiev iz ruk bezumca.

Парой этажей выше у Ри'Ко получилось вырвать из цепких лап безжалостных мгновений будущее по крайней мере одного стремительного рывка. Пятерка Тау стремглав бросилась вперед, одним большим скачком выйдя из зоны поражения слепого флангового огня противника.

Не ожидавшим такой прыти и такой решительности от каких-то там ксеносов подросткам не оставили ни шанса - просто изрешетили на бегу, не жалея патронов - их у воинов Огня было еще достаточно. Хватит на все это проклятое строение!

Прыжок через разваленную импульсными выстрелами скамью, за второй ряд. А позади, там, где только что стояли на лестничных пролетах Тау - разлетаются щепками двери. Щемящий сердце тяжелый грохот крупнокалиберных bolter'ов. Не все оружие Polkovnik оставил своим изначальным подопечным!

Стреляли немного под углом, так, чтобы не попасть друг в друга - на это у гуэ'ла ума все же хватило. И вот продырявленные двери со скрипом отворились настежь, наконец-то вражеские стрелки захотели посмотреть на результаты своего огня... Только сквозь пыль они это не сразу увидят...

...АльВешу ответили не гуэ'ла уже, но гуэ'веса, к каждому из которых он обратился как к человеку.

- я с тобой. Безумец должен быть остановлен.
- а я останусь. Здесь мой друг, я слышал его голос, ему плохо, очень плохо.

И почему-то Шас'Уи сейчас показалось, что говорили они все на едином языке, без изъянов и сложностей...

... - Гранаты в дверь. Не дадим им опомниться! - взведя гранату, "Клинок" кинул ее в дверной проем.
= Аль'Веш! Мы зажаты на втором. Лестница простреливается. Heavy bolter'ы.

За дверными проёмами раздались почти синхронные хлопки, обгоняемые режущими лучами голубых вспышек. И сразу крики боли и страха. В коридор, шатаясь, вывалился один из гуэ'ла, другой, по неосторожности вышедший сюда же в момент взрыва - принялся палить из своего лазгана вслепую, рассекая лик статуи за спинами Тау, обрезая ей крылья и кромсая пъедестал.

- Не дадим им оклематься. Зачищаем комнаты. Вам двоим - левая. Я, Нас'Рах - правая. Ты - прикрывай. Пошли.
Вскочив на ноги и навскидку выстрелив в выбежавших, Ри'Ко бросился к дверным проемам...

... — Ты, — палец Аль'Веша нашел одного из воинов Огня, — остаешься с ним. Охраняйте раненых. Я подам сигнал, когда все станет тихо.

Восстановивший в себе бодрость лидер группы круутом бросился наверх...

...Снова через скамьи, кто-то сбоку спотыкается, едва не падает. Нас'Рах процеживая ругательство, простреливает бок скорчившемуся на полу opolchen'цу, Ри'Ко затыкает стрелка в облаке пыли короткой очередью в грудь - тот падает и скатывается вниз по лестнице.

Навстречу из-за правой двери - граната, у врагов они тоже есть. Теперь, снова, как только что - только вперед, ускориться в надежде на то, что все успеют ворваться на позиции врага. Взрыв за спиной. Прикрывающий огневик не успел. Оборачиваться поздно - Тау последними зарядами в батареях добивают стрелков за bolter'ами, ударами прикладов глушат еще кого-то, последние, даже не пытаясь сопротивляться, расползаются по комнатам под щелчки перезаряжаемых спешно пульс-винтовок и карабинов.

Перебивая собственное тяжелое дыхание - оглянуться. Так и есть, тому огневику, которого Ри'Ко совсем недавно приводил в чувство на борту Ската - не повезло, накрыло взрывом прямо в спину, осколками утыкана пробитая в нескольких местах броня. Кровь. Но датчики ещё фиксируют жизнь. Остальные не пострадали. Так только, напарнику Нас'Раха какой-то прыткий гуэ'ла заехал прикладом по локтю. Боль погасили стимуляторы, но парню теперь придется орудовать гранатами, пульс-карабин он одной рукой не удержит. Пилот, физ-подготовка похуже будет. Понаберут всяких добровольцев в миротворцы...

Снизу подбегают свои. Кажется, вечность уже не виделись. И так много своих! Просто не помещаются все даже! Плохо сдерживаемая радость. И понимание того, что ничего еще не закончено.

— Ри'Ко...
В сознании мешаются и ругань, что едва не провалил миссию, и укор, что самовольно полез на соединение...
— Спасибо что пришли, парни.
Хлопаешь по плечам, киваешь, в голове звон... Звон. Время почти ушло.
— Не сейчас. Нужно закончить это. Внизу наших нет. Должны быть наверху.
"Наверху. Или уже мертвы, как говорил тот."
— Их лидер тоже там. За ним падет и вся пирамида.

Ри'Ко усмехнулся:
- Мы без командира не можем. Нами наверху слегка недовольны. Придется исправлять.
— Наверху всегда недовольны, если бой настоящий. Только на параде все красиво и блестит.

Воины готовы идти дальше. Перезарядка закончена, бойцы в задних рядах сжимают гранаты. Вверх по ступеням. выше и выше, больше света, больше полотен под высоким потолком, больше бурых точек на полу под ними. Никто не вчитывается в письмена. Уверенный в победе пишет её сценарий на картах и в умах, а не на бессмысленных тряпках.

Последний этаж.

Карта:

Первое, что бросается в глаза - "Бурый". Прямо напротив лестницы, прибитый к какому-то столбу обыкновенными варварскими гвоздями, через прорезанную броню, через плоть и кровь, бурую-бурую кровь одного Тау, слишком упрямого чтобы умереть.

Что-то говорит. Не расслышать. Перебивают.

- Dobro pozhalovat na sud, nelyudi.

Полный незамутненной ненависти голос, тяжелая походка грузного человека. Налево - в дальнем конце широкого зала, там хозяин всего упорства, всей озлобленности и всех мучений, что еще остаются у Таларанцев и их помощников.

Здоровенный, выше и шире любого из Тау, закованный в тяжелую панцирную броню, богатый орнамент и яркие ленты быстро выдают в нем высокопоставленного офицера. В правой руке его - плазма-пистолет, на левой - искрящийся silovoi кулак. Шрамы на лице искажают выражение, делают его всегда страдающим, всегда жаждущим мести и крови. Он не остановится - это понимают все и сразу.

Он неспешно надвигается на маленькую армию Касты Огня Тау, проходит через аллею из широких медных чанов. Внутри каждого - огнонь живой, настоящий. В воздухе стоит запах благовоний - или так говорят датчики фильтров. Позади Polkovnika - большая металлическая конструкция, похожая на колокол, только перевернутая почему-то, и установленная на полу. Видимо, так тоже работает.

Одинокая фигура в целых пятидесяти метрах - и никого вокруг. Не может же безумец быть настолько самуверенным!? Он даже не держит радиодетонатор в руках - тот болтается у него на шее, продетый через кольцо и повешенный на золотой цепочке.

АльВеша тянут за рукав.

- Этот монстр... он...

Повернув голову, видно и так - тела Тау на столах по бокам от распятого "Бурого". Измятые, исколотые, искромсанные и сваленные бесформенными тушами на столы. Велика должна была быть ненависть того, кто это проделал. Ненависть, переданная им от этого существа в обличии гуэ'ла.

- Polkovnik, sir! Tam v podvale nashi lyudi, oni umirayut! Vy hotite im pomochi ili chto? Togda ochnites - podkrepleniy ne budet, nichego ne budet! Myu proigrali, pora eto priznat!

Возможно, озверевшие на мгновение при виде растерзанных своих Тау и потеряли бы контроль над собой, но гуэ'веса, поднявшийся с ними досюда - вырвался вперед и не дал этому случиться. Его звонкий и неожиданно сильный голос прорезал тишину храмовых сводов.

Искра ненависти успела вспыхнуть, но пока что её удержали от поджога. Надолго ли?

Вступая в диалог с безумцем, не испытывай его терпение. Изначально оно равно 5-ти. Каждое твоё последующее Действие будет понижать его на 1. Но что вообще можно предпринять, когда противника отделяет от личного триумфа одно нажатие кнопки?

***Шас'Уи Аль'Веш***
Если ты пытаешься достучаться до остатков его разума – брось +ЛИД. На 10+ он не взорвет подвалы с ранеными. На 7-9 лишь рассмеется. На 0-6 потеряет дополнительное очко терпения.

Если ты взываешь к его воинской чести – брось + ЛИД. На 10+ он не взорвет всё здание сразу и целиком. На 7-9 покачает головой и откажется верить в честь ксеноса. На 0-6 потеряет дополнительное очко терпения.

Если ты отвлекаешь его внимание громкими словами – брось +ТАК+1(за Та'Лиссера). На 10+ твои воины медленно втянутся в большой зал вдоль стен. На 7-9 он убьёт одного из них и потеряет 1 терпение. На 0-6 он преподаст Тау урок показательным взрывом.

***Шас'Ла «Бурый»***
Если ты вспоминаешь ваш с ним разговор и ищешь в нём то, что ему всё еще ценно – брось + ТАК. На 10+ ты распознаешь его секрет. На 7-9 он мрачно улыбнется твоим попыткам. На 0-6 ты утонешь в тёмной волне боли и пропустишь 2 хода.

Если ты борешься за Большее Благо, даже будучи при смерти – брось + Мощь-1. На 10+ ты сходишь на пол с дырами в конечностях и Огнем в сердце: для тебя в финале боя за Al-Alarov штрафов нет. На 7-9 Polkovnik одобрит твою волю к борьбе – спускайся на пол и дай своему мучителю +1 терпение. На 0-6 иди до конца… или отступись: свались на пол и выбери травму ИЛИ останься на столбе и получи -1_длительный.

Если ты несешь весть о главном – брось +ВЫД. На 10+ соратники услышат тебя: поведай им опознанный секрет Polkovnika ИЛИ скажи о том, что больше никого кроме тебя и Нас'Шаха не осталось, и тогда воины Огня снимут товарища с крыши, а ненависть/озлобление даст кому-то из друзей(выбери) +1_следующий. На 7-9 ты расскажешь о Нас'Шахе, и его спасут. На 0-6 твой неразборчивый шепот лишь отвлечет друга(выбери и дай -1_следующий).

***Шас'Ла Ри'Ко-«Клинок»***
Если ты опускаешь взгляд и растворяешься в строю соратников – брось +ВЫД. На 10+ ты проверишь тылы ИЛИ снимешь прибитого товарища со столба. На 7-9 заметишь что-то важное. На 0-6 дашь повод для подозрений: -1 терпение Polkovniku дополнительно.

Если ты вступаешь в полемику и напоминаешь ему о чем-то простом но важном – брось +ЛИД. На 10+ он смутится и получит +1 терпение. На 7-9 он проигнорирует тебя, обычного рядового ксеноса. На 0-6 твоя наглость ему запомнится – ты станешь для него мишенью номер один.

Если ты делаешь глубокий вздох и сосредотачиваешься – брось +ИНД. На 10+ ты сможешь попасть в него, туда, куда тебе будет нужно, один раз – но точно, ты знаешь, ты уверен в себе. На 7-9 накопившаяся усталость сказывается, её тиски издевательски медленно сжимают твою волю. На 0-6 ты впадаешь в прострацию и пропускаешь 2 хода.
-----------------------------
Каждый из вас делает ход друг за другом. Можно пропускать, но по исчерпанию терпения Polkovnika начнется бой. Помощь не считается Действием с точки зрения терпения, результат 7-9 не приносит ничего, но 0-6 отнимает 1 терпение.

- Myu nikogda. Ne proigryuvaem. Flot pridet, ryadovoi, podkrepleniya budut - ne nam, tak drugim, a nasha zadacha - zhertva! Vo imya Imperatora!

Одинокий враг, растерявший всех своих союзников - делает шаг вперед и угрожающе поднимает руку с силовым кулаком. Искры. В ответ гуэ'веса смело выходит из-за строя Тау. У него тоже накопилось претензий, он не собирается уступать:

- Ya dralsya s nimi v zasadah i vstrechnyuh, ya vyuzhil v dvuh shtyukovyuh i utselel posle podryuva ih tanka, v upor, fugasom, na moih rukah krov minimum dyuzhinyu ksenosov! Ya videl ulitsyu, zavalennyue trupami, ya slyushal kriki ranennyuh, stonyu stradayushih! Myu vse zhertvovali, no etogo byulo malo! Oni silney, oni ubyut vseh, eto bessmyslenno!

Если ты жертвуешь безумцу плоть от плоти его и закрываешь глаза на ростки Высшего Блага - потеряй 1-мораль и дай Polkovniku убить заблудшего, отчаявшегося и нашедшего новый путь, твой путь. +1 терпение, Действием не считается. Просто... не держи и дай ему встретить свою судьбу.

Почему Финир? Облака не врут, даже если сотканы из больного пепельно-чёрного дыма. Спокойный, рассудительный, здравомыслящий Дракон, совсем не такой Огненный, каким рисует последователей этого Аспектного пути стереотипное мышление. Пусть даже стереотип изначально - просто наиболее часто встречающаяся реальность определенная, всё равно рисуют Огненных Драконов почему-то яростными, гневливыми, амбициозными. Наверно таких много, а может было таких много. Сейчас не так важно, сейчас Ультир видит перемены. Меньше стабильности в некогда бывшим оплотом её Финире. Меньше доверия теперь? Что-то изменилось? Какие раны разбередили облака транса? Потом, всё потом.

С досадным осадком в душе Пикирующий Ястреб замедляет своё падение и взмывает обратно вверх.

Залы офисов, где только что шла жесточайшая рукопашная. Разбитые столы, поваленные шкафы, перевёрнутые кресла и аппараты. Мёртвые и раненые накрыты неровным белым ковром из листков бумаги, а какая-то часть их до сих пор летает в воздухе, делая виражи и медленно опадая на пол. И ни одного арбитра или повстанца, только спины кого-то мелькают в дальних коридорах, у выходов на лестничные площадки.

Видимо, Исполнители решили отступить, повторяя манёвр Ястреба. С одной стороны, у них был шанс расправиться со всем отрядом быстрого подавления на месте. С другой - капитан арбитров слишком опасен даже с подраненной ногой, а боевой дух его подчиненных взмыл до небес, когда они увидели победу своего командира, окончившуюся "бегством" его противника.

Теперь по всей башне шла напряженная охота всех на всех, благо, что Исполнители смогли создать все для того необходимые условия. Куча пробитых кувалдами и прожжённых мельтами стен, ловушки и мины - как преимущества обороняющихся. Низкая численность и общая измотанность боем - как недостатки. Всё-таки в рукопашной со спецназовцами повстанцы тоже потеряли немало своих, и теперь силы были примерно равны. Семеро арбитров во главе с капитаном против дюжины повстанцев.

А с улицы уже подавали лестницы подогнанные к башне пожарные машины, уже собирались внизу солдаты СПО, готовясь к подъёму на третий этаж. До них ещё есть какое-то время, тем более что СПО хоть и многочисленны (действуют взводами), но уж наверняка никогда в этой башне не были. Можно было бы поставить на то, что отряд быстрого подавления успеет зачистить всю башню ещё до того, как солдаты закончат осматривать бойню на третьем этаже.

Итак, вниз или вверх? Похоже, что противоборствующие стороны рассеялись по башне достаточно равномерно, по крайней мере стреляли и взрывали гранаты и наверху и внизу. Плохо было разве что то, что где сражался главный визави Ястреба - понять было невозможно. Шансы наткнуться на высокого мощного Монкх-Кея были равны, что на 4-м этаже, что на 2-м.

На мощных сенсорах Скатов - первые признаки вражеского присутствия вдали.

На тесных улочках пыльного пустынного города - неуютно и опасно, а Таларанцы наверняка ожидают от Тау медленного и осторожного продвижения. Нет. Скат взревел двигателями и машина сперва натужно, но быстро ускорившись, совершила скачок прямо на крышу купеческого дома. Звякнул по броне злой огненный металл не успевших толком среагировать пулеметчиков гуэ'ла, сверкнуло в воздухе несколько лучей прятавшихся у баррикад вражеских стрелков. Их командир что-то закричал из дома, и его подчиненные поспешно побежали к дверям, внутрь.

Высыпавший на крышу отряд из дюжины Воинов Огня быстро обнаружил, что они прыгнули прямо в котел, который, правда, еще не успел вскипеть.
На крышуе южного дома распахнулся люк - высунувшиеся оттуда по пояс ракетчики спешно разворачиваются в сторону легкой мишени, им как раз видно зад Ската.
В десятке метров на запад, буквально через улочку - отчаянно вскидывается снайпер - быть может решил, что маскировка на таком расстоянии его не спасет, а может и не снайпер это вовсе, а так, рядовой боец, которому достался в наследство long-las и который твердо вознамерился забрать с собой хоть одного ксеноса.

тактик-флудочат(далее=тк-фч):

Бросившись прямо в самое сердце битвы, Тау обнаружили что их ждет испытание пламенем битвы, грозившее их пожрать в первые же секунды битвы.

Требовалось действовать быстро. Воспользоваться заминкой и спустится на первый этаж или же помочь и другим отрядам снять ракетчиков и снайпера? Чьи жизни важнее? Отряда или отрядов? В такие минуты командир осозновал весь вес своей ответственности. За себя, за жизни воинов-огневиков, за жизни других... Пришло время командовать.

- В пролом. Гранату вниз. Остальным прикрывать движение, снять снайпера и ракетчиков гуэ'ла. За Высшее Благо!
тк-фч:

Услышав приказы своего командира, воин-ветеран по прозвищу "Бурый" сразу же перешел к действиям. Он любил действовать, он находил в этом странное успокоение, копаться в корнях которого не входило в его намерения. Всё просто. Война - это выход, это способ отвлечься... от всего, от проблем, от мыслей, от трудностей, от всего... И это замечательно. Звуки выстрелов, крики, взрывы. Все это невероятный опыт, способный помочь разобраться в себе и в других.

- Я возьму на себя снайпера. - бросил он, после чего стал высматривать в прицел свою жертву: опасного хищника гуэ'ла, которому предстоит стать добычей его огня.
тк-фч:

Выстрелы импульсной винтовки ВоинаОгня и снайперской - гуэ'ла - слились в один слитный хлопок. Только результат был разный. Луч лонглаза лишь провел кривую черту по наплечнику Тау, а вот самого снайпера отбросило назад и смяло как куклу. Три красных отверстия в теле. Не жилец.

Тихо взвизгнула ракета Ската - выход на широкую дугу, а командир с замиранием сердца следит за тем, как доворачивают свою примитивную, но все же опасную трубу ракетчики в тюрбанах. Нет, в их глазах отражается еще больший страх - и мгновение спустя край дома, на крыше которого они засели, обрушивается в огненном взрыве.

Отряд боец за бойцом спрыгивает вниз, в пролом. На крыше остаются лишь двое, один из них подстреливает невнимательного часового на северном краю здания, труп бедолаги падает вниз, на улицу.

Внутри купчего дома - тёмная комната, лучи солнца едва просвечивают сквозь узкие щели окон.
По лестнице уже доносится топот спешащих на подмогу своим гуэ'ла. А с противоположной стороны звучат голоса из коридора. Враг, похоже, застигнут врасплох, но так ли это? За недели этой войны люди уже успели адаптироваться к мобильности и скорости Тау, вряд ли здесь талларанцы не ожидали такого жёсткого прорыва на свои позиции. В любом случае, здесь и сейчас они готовятся дать отпор.
тк-фч:

Карта(Скат штурмующего дом отряда - прямо над ними):

Пока что план ЛидераГруппы выполнялся успешно. Они внутри. Теперь оставалось дело за малым - разобраться с противником. Выживание отряда - важный приоритет. А это значит, что требуется улучшить шансы. В узких коридорах сложнее оборонятся. Это верно для обеих сторон. И это выход.

- Обрушьте потолок левого коридора. Наша задача колодец, спускаемся дальше вниз. Трое пусть разведают коридор справа. Трое прикрывают сзади, на случай, если гуэ ла пройдут через завал. Ясно? Перейти к исполнению.
тк-фч:

В левый коридор летят гранаты, следом пара бойцов длинными очередями расстреливают потолок. Обломки засыпают пол третьего этажа на колено, теперь защищать это направление куда легче, по крайней мере в их любимую рукопашную gvardeitsyu так просто не прорвутся.

Трое воинов огня собираются у двери вправо и врываются в коридор за ней вслед за своими гранатами.
Оставшиеся пинками выбивают широкие двери в центр дома. Перед ними широкая платформа лестничного пролета - спуск вниз, на второй этаж. И прямо на лестнице - шестеро гуэ'ла!
тк-фч:

- Nas uchat miloserdiyu. Sdavaites, Gue'la! - Командир поднял руку, и вот уже шесть стволов пульс-винтовок направлено на шестерых противников. Что победит: разум или же желание убивать вопреки всему?
тк-фч:

- Милосердие ксеносов - ложь!

С озлоблением выплевывает сержант Таларанцев, и оцепенение гвардейцев смывает словно песчаный замок во время прилива.

Залп лазганов. Двое Воинов Огня оседают на крутые ступеньки, шли впереди, приняли на себя больше других, но датчики регистрируют жизнь, в тактик-сети отряда лишь появилось две жёлтые метки: раненые. Их руки по-прежнему крепко сжимают оружие, но успеют ли они ещё им воспользоваться, равно как и получить мед-помощь? Проблема в гранате. Один из гуэ'ла забрасывает её за спины Тау, прямо в ту комнату, из которой они вышли, видимо, полагая, что основная масса врагов всё ещё находится там.
тк-фч:

...и пусть ответным залпом Тау буквально изрешетили ловкого гранатометателя, силы противников все еще оставались равны. Время переговоров прошло, теперь каждый палец был на крючке, а каждый глаз - у прицела.
тк-фч:

Маломощный энергитический импульс людских лазеров не играет никакой роли на такой дистанции, а скорострельность у оружия противников примерно равна.

Стоящие в начале лестницы гвардейцы невольно метят по ногам вышестоящих Тау. Острые уколы обжигающих по касательной лучей. На запачканный пылью с крыши ковер падают и Лидер Группы, и ветеран-боец, снявший секундами ранее вражеского снайпера. Только лидеру везет меньше - удар головой об острый угол брони одного из своих, и короткая дизориентация. Всего мгновение. Но и его не хватает в отчаянной перестрелке в упор.
тк-фч:

Даже при опрокинутом и выбывшем на мгновение из боя командире, сплоченные Тау все равно реагируют на угрозу брошенной гранаты моментально - двое задних отпускают винтовки болтаться на ремнях и подскакивают к широким дверям из какой-то твердой древесной породы. Им удается захлопнуть их буквально за секунду до взрыва - и роскошно лакированные доски выдерживают напор нашпигованной осколками волны, лишь пара острых фрагментов прорываются на лестницу, никого, к счастью, не задевая.

Сама лестница же взрывается каскадом вспышек и без всякой гранаты - алые лучи лазганов, ливнем обрушиваясь на ксеносов, поджигают ковер и дерево, метят броню, жалят в уязвимые места. Разогнанные же до сверх-звука пули воинов огня рвут в клочья балахоны таларанцев, подсекают ногу одному, терзают плечо другому, решетят третьего-шустрого.

И все же одному, кажется, тому храбрецу-сержанту - удаётся прорваться сквозь огонь и наброситься на одного из огневиков. Короткий эпизод борьбы, и оба дерущихся перекатываются ближе к краю лестницы... Сухой треск уже надломленных градом выстрелов перил - и оба тела переваливаются вниз, куда-то на второй этаж, а то и ниже, в очередной пролом.
тк-фч:

Аль'Веш, опираясь одной рукой о скрипящие перила, поднялся на ноги и открыл огонь из пистолета. Следом за лидером открыл огонь и его дрон - интеллект Кор'Веса не превышал подобного у собаки, но даже он был рад защитить хозяина. К сожалению, связь с имплантом работала в обе стороны, и, видимо, удар головой на несколько мгновений отвлек и машину.

=Огонь-два, огонь-два, какова ситуация? Огонь-три, четыре - сходитесь на координаты "Купеческий дом". Наблюдатели, "вспышки" вниз, и укрывайтесь, это должно их задержать до нашего прихода.
тк-фч:

Шквальный огонь импульсного оружия доканчивает и без того уже затянувшийся ближний бой - кровавые ошметки оставшихся гвардейцев стаскивает вниз по лестнице, и тау внезапно понимают, что остались одни. В доме тихо, лишь скребет броней по полу контуженный собрат позади, лишь докладывают в отрядный эфир встревоженные голоса своих, лишь все веселей трещит пламя горящих ковра и дерева.
тк-фч:

= Шас'Уи, у меня проблема...
...голос пилота Ската-2 сливается с голосом своего коллеги из Ската-3
= Шас'Уи, меня прижали, не могу высуну...

Грохот счетверенного крупнокалиберного орудия Hidr'ы разрывает воздух. На тактическом экране Скат отмечается лишь парой касательных повреждений - ничего страшного, он успел уйти за край крыши, спрятаться за домом.
тк-фч:

Трое, ушедших по правому коридору докладывают, что нашли лестницу вниз, на второй, что уже зачистили половину своего этажа, говорят, что могут обвалить потолок чтобы заблокировать противника в оставшейся половине, а сами спуститься вниз.

Наблюдатели передают изображение застигнутых врасплох минометчиков, фотонные гранаты оглушили примерно половину врагов, но оставшаяся отогнала наглецов выстрелами и продолжила вытаскивать свои мортиры куда-то внутрь дома.

= Шас'уи, в дальнем конце района, у трущеб - замечен средний танк, Chimera!
тк-фч:

— Скаты, укрыться, укрыться.
Послушная движениям зрачка, развернулась тактическая карта.

— Огонь-два, пробирайтесь сквозь здание и подсветите танк. Скат-один, следить за проходами, не хватало еще второго такого.
*Бурому* — Вы вниз по лестнице, я напрямик, Ри'Ко там внизу может понадобиться помощь.
*одному из легкораненых* — Шас'Ла, вытащи контуженного наверх, к остальным.
тк-фч:

- Есть. Постараемся действовать как можно быстрее.

"Бурый" кивнул своему командиру. Последняя стычка прошла не совсем так, как планировалось. Однако, в бою не без ошибок, лишь бы огонь был знатный, а запомнить промахи и исправиться - часть вечного цикла. Мастерство как и правая цель всё равно и в этот раз были на их стороне. А что ещё нужно?
тк-фч:

Отдав распоряжения, Аль'Веш обнаружил, что остался один. Лестница разгоралась все сильнее, грозясь в считанные минуты передать весь дом во власть голодного пламени. Трое воинов спустились на второй этаж, один вернулся назад чтобы помочь контуженному (их вытащили на крышу наблюдатели).

Снаружи постепенно разкручивался бой, и пусть у измученных непрерывными сражениями гуэ'ла уже начинали сдавать нервы, но стороны пока все же не спешили раскрывать все свои козыри.

Скаты скрылись за углами домов и белые росчерки снарядов Hidr'ы лишь зря покрошили края домов - нащупать маневренные скиммеры за такой густой застройкой вражеская машина не могла, хоть район и перекрыла крепко - боеприпас у нее был немалый, а может таларанцы просто понимали, что экономить что-либо уже нет смысла. Отступать можно теперь разве что в пустыню... впрочем, для таларанцев это уже кое-что.

Лидер набрал воздуха в грудь (ионы фильтра ущипнули ноздри) и шагнул в пролом, следом за своим бойцом. Заботливый дрон скользнул следом и успел подхватить хозяина где-то за несколько метров до груды хлама на первом этаже. Спружинить, согнув колени и гася удар, и тут же соскочить на пол, освобождая Кор'Веса для его прямых обязанностей.

Темно, много пыли в воздхе - обзор был ограничен, но вот на слух месторасположение дерущихся бойцов определить было не сложно.
тк-фч:

...Тем временем трое воинов огня выбежали в зал на втором этаже. Они могли бы продолжить путь вниз - оббежать лестницу на новый пролет, а там уже недалеко до первого этажа, где быть может умирает сейчас собрат.

Но взгляд назначенного главным в троице "Бурого" привлек ряд узких окошек - они выходили на внутренний двор, где гуэ'ла шумно спешили вынести свои неуклюжие, но опасные в перспективе орудия-минометы. Странно, но судя по тому, что миномёты уже были сложенными, всё это скорее смахивало на ловушку. Расставили орудия в открытом для разведки с неба дворе, специально как приманку, усыпить бдительность? Купчий дом и правда был слишком лакомой целью, чтобы сюда не нагрянули захватчики... В сердце "Бурого" закрались было тени дурных предчувствий, но он подавил в себе их, предпочтя переключить внимание на более насущные проблемы.

Быстрый осмотр самого зала - это столовая, но здесь пусто, только забытое оружие на столах, прямо между тарелок с еще дымящейся kashei.
тк-фч:

= Шас'Уи, Химера дала задний ход, она уходит!
тк-фч:

Спрыгнув с "перетруженного" дрона, Шас'Уи двинулся на восток. Впереди рыскал щитовой дрон, рядом летел боевой.

- Talran, sdav'aysa! Dom goret, vsem... hana!

Трое огневиков вглуби третьего этажа попытались завязать диалог с оставшимися во второй половине врагами, но в ответ получили лишь гранату. Наверху ощутимо трясануло, но обошлось без потерь. Рассердившиеся тау ответили тем же, и все же рванулись на штурм... порой без командования бойцам тяжело унять пыл.

= Огонь-три, Огонь-четыре - отставить преследование, двигаться к точке Т+1, держать скорость, не отвлекаться!

Аль'Веш мысленно воздал хвалу искусникам Касты Земли за закрытые шлемы, избавляющие окружающий мир от зрелища закатывающего глаза и вздыхающего раздраженно Тау. Чуть больше гармонии вокруг.
тк-фч:

= Шас'Уи, докладывает НебесныйЛуч-1, нам могут угрожать с фланга, разрешите сменить позицию не смотря на прострел улицы Chimer'ой?
тк-фч:

- Umri, nevernyui!

Выстрел в упор, хорошо, что дрон рядом - луч лаз-пистолета рикошетит в сторону, разрезая тьму. Ответная очередь боевого дрона дробит косяк и запорошивает все щепками и пылью. Силуэт скрывается в комнате, раздается шорох, как будто тело упало, но неясно, неясно...

...Фотонная граната улетает в проем, а лидер врывается секундой позже, после вспышки и грохота. Еще более пыльное помещение, какое-то тряпье на полу, шкаф с открытыми дверцами, битое стекло в углу. Туша гуэ'ла с пистолетом в руке лежит сразу за косяком, неподвижно.

А звуки борьбы с новой силой доносятся все-таки с юга. Хрипение. Кажется, собрату приходится туго.
тк-фч:

Безымянный воин огня, один из многих таких же как он, замер у окна и всмотрелся во врагов своих невольных. Неужели они не понимают, как это все бессмысленно? Что бои и без того уже слишком затянулись, что дальнейшее сопротивление лишь увеличит число жертв? Что Великое Благо куда важнее их амбиций? И что на самом деле они должны слушать, внимать и понимать?

Все это длилось долю секунды, однако именно это ему и нужно было, что бы суметь понять ситуацию.
тк-фч:

- K fragu, oni uzhe zdes! Bei granatoi, po shtuke v okna, byustro!

Тяжело понять чужую речь. Тяжело понять намерения. Особенно тяжело понять, почему они выбрали остаться. Почему взяли в руки свои выпуклые боеприпасы, их же нельзя использовать без этих труб, что они уже разобрали и закинули за спины... или?
тк-фч:

- Нет времени... Стреляйте! Либо мы их, либо они нас!

Нет времени на что-либо ещё!

Вторя своим словам, Воин Огня вскинул винтовку. Нельзя терять ни секунды. Эти... существа. Гуэ'ла, они... другие, однако нет сейчас времени для этого, нет, просто нет! Стрелять надо. Стрелять, думать позже. После миссии. А пока... А пока следует убрать этот комок паники в самый дальний уголок памяти и не трогать его... Не трогать.
тк-фч:

Невольная паника временного командира передалась и бойцам под его началом - они открыли лихорадочную безостановочную пальбу, словно пытаясь срубить каждую-каждую веточку в небольшом садике внутреннего двора. Импульсные винтовки способны выдать просто море огня, и за то ценимы представителями одноименной касты.

А врагу, врагу не оставалось ничего иного, как броситься прочь, под прикрытие стен - призыв своего сержанта минометчики не поддержали (дураков гибнуть после всего пережитого, видимо, не было), а его собственная граната неловко задела подоконник и, скатившись вниз, лишь пустила извилистую трещину по стене второго этажа (тау наверху немного тряхнуло, и только).

Зато "Бурый" заметил в дальнем конце двора груду ящиков, прикрытую маскировочным полотном... Еще мины. Как кстати.

Шум шагов в коридоре в дальнем конце зала. Оборот - и воин заметил двоих пулеметчиков. Согнувшиеся под весом стаббера, пара выносила ценное оружие из ставшего ловушкой дома. Те самые гуэла, что сделали первый выстрел в этом бою.
тк-фч:

Слегка успокоившись, воин огня оглянулся на шаги. Ещё Гуэ'ла, которые пытаются не просто сбежать, но и помочь остальным в их глупых и бесполезных целях. Целях несравнимых с Высшим Благом... И требовалось не дать им так легко отделаться.

- Остальным, продолжайте удерживать минометчиков и кто-нибудь, выстрелите по тем бочкам под камо-сеткой. - Свои слова случайный командир подкрепил резкой очередью по стене, где в теории должны были находится сбегающие пулеметчики.

Тем временем внизу...
...Еще одна граната срывается с ладони - хлопок и вспышка прорезают стену пыли, а следом раздается обиженный рев. Скачок вперед, и лидер становится свидетелем того, как сержант-Таларанец в тюрбане пытается выпрямиться из согбенного положения. В руке нож, из ушей идет кровь. Собрату-Тау нелегче - но его раны - дело рук живого врага, граната была вовремя замечена системами брони. Фильтры шлема спасли его от взрыва. И все же воин шатался, едва сползая со стола, на котором его пытался зарезать таларанец.

Хватка на плече!

- Syrprisss...

Подлец выжил! Лишь притворился мертвым!

Наконец-то, подумал Аль'Веш, "потерявшийся" собрат был найден. Ничего, сейчас вытащим....
- Privet i tebe

= Шас'Уи, мы видим Hidra в окна, рукой подать. Но с ней пехота прикрытия, пятеро. Готовим ЭМИ, подтверждение?

Немного невовремя. Не до команд, но Аль'Веш всё же успел прошипеть: "да, давайте!"

Бросок через плечо вышел, однако, знатным - он и сам не ожидал такого. И всё же Тау был сыт, здоров и силен, а этот Гуэ'ла - не только голодал последние несколько дней, а то и недель, но и сейчас уже был серьезно потрепан фотонным взрывом. Смельчак. Теперь просто мертвец. Выстрел в голову не оставил ему шансов.

А вот сержант, противник собрата, похоже решил не оставить шансов ксеносам. Выхватил с пояса гранату, рванул кольцо и слепо тряхнув головой, пролаял что-то угрожающее.

Наверху...

...очередь "Бурого" прорезала неплотную стенку зала - с той стороны донесся крик боли и грохот падающего тела. А вслед за ним. Лязг. Ругань вперемешку со стонами. И металический лязг.

Товарищи не отставали в огне - но им пришлось прерваться на перезарядку, и ящики остались целы. Еще немного, и минометчики уйдут в недра дома.

Пока сойдет, решил для себя воин-ветеран. Эти Гуэ'Ла теперь уж точно никуда не убегут. Вернемся к источнику последнего... удивления. Вновь развернувшись к окну, временный командир произнес:

- А теперь пришла пора покончить с ними до того, как они смогут перегрупироваться.

Как будто бы показывая пример стрельбы, Воин Огня демонстративно вскинул винтовку и, быстро поправив прицел, открыл огонь. Огонь, в котором он надеялся его враги и сгорят.

Гигантский взрыв подкинул вверх целый корпус дома. Вот так просто. Сначала будто бы подмял - вниз, а потом подбросил - вверх. Воины невольно пригнулись, словно град осколков каменных и щепок деревянных мог попасть в них, наблюдавших за безумием огня через узкие окна.

= Идиоты! Будьте прокляты, б-безумцы! Оххх, как мож-жно, хах, хаха, хахахах!

Нервный смех в эфире. Нервный, раскалывающий сознание смех.
тк-фч:

Трое с третьего. Выжили каким-то чудом. Выжили. Это главное. Где они сейчас - неясно, но им явно уже не до боя. По крайней мере пока.
тк-фч:

...Но ответом на смех пришло нежданное. Или неразгаданное вовремя. Длинная захлебывающаяся очередь сквозь стену. Сквозь уже простреленную один раз стену.

Трещины по столу, подломилась ножка, лопнула желтыми брызгами gru'sha, звякнул забытый кем-то полуразобранный лазган. Один из воинов огня рухнул как подкошенный - кровь брызнула из пробитого в боку нагрудника. Второй боец залег за шкафом.

Один из пулеметчиков все же выжил, собрал до необходимого минимума стаббер (прямо на теле павшего товарища), и теперь поливал беспрерывной пальбой весь обеденный зал.
тк-фч:

Быстрый взгляд кругом - и первая мысль: спрятаться, переждать огонь! Но где? Накренившийся под углом, лишившийся ножки, стол, хм, столешница теперь словно блок, кажется, она крепка. Или просто залечь на месте, за раненым товарищем? Момент не выбирают, его ловят или упускают!

Внизу...

— Ya prishel za svoim bratom. *указать на помятого Ри'Ко* Deris so mnoi kak voin s voinom, *показать свой ножик* ne pryachsya za granatoi
тк-фч:

- Ksenot-ta...

Кажется, он просто пошел на голос. В нем послышалось что-то такое. Нежелание умирать. Сержанты Гуэ'ла - тертые воины, особая каста. И этот - такой. На нем обожженная еще с лестницы одежда, пара синяков(собрат дрался достойно) на лице, безумный взгляд загнанного в угол. И все же он не хочет умирать. И граната-то - блеф, бравада. Отпустить боится больше чем большого кривого ножа в руке странного говорящего ксеноса. Свой-то нож поменьше...
тк-фч:

= ШасУи, Hidra уничтожена! У нас потери, но зентиный танк нам больше не угрожает!

Нож покинул ножны. ТаЛиссера, нож-символ, извитый языками пламени крис, пламени столь же яркого, как и жизнь касты Огня. Burn together. Burn bright. One spark will never be enough. Only together our fire will burn the resistance. Only after that Tau'va can take roots.

Пистолет сам собой упал на грязный пол. Больше эффектный жест, направленный на усыпление бдительности сержанта-врага. Молчи, Кор'Веса, сейчас не твое время. Ты, ставший мне щитом, дай путь врагу...
— Pokazhi, chego ty stoish'

Наверху...

Прятаться... Прятаться от огня... Однако, прикрываться товарищем... Разве это правильно? А оставить его, пытаясь укрыться самому? Выбор между двумя ростками зла был как всегда труден. Тау пополз к столешнице. И оставил своего солдата на смерть.
тк-фч:

Выждать, выждать, ведь патроны в ленте грубого оружия не бесконечны, это Тау усвоили хорошо! Щелкают пули по полу, по стенам, по броне дергающегося от боли собрата - другой не может ему помочь, его хватает лишь на то, чтобы сжаться в комок за шкафом.

А командир маленького отряда ныряет за стол... и только теперь понимает, что среди груды оружия на столе был и ящичек с... фраг-ракетами.

Совсем рядом! По ту сторону уже кажущейся не такой толстой столешницы!

Даже фильтры шлема не успевают сработать, и мир тонет в диком писке. Столешница врезается в лоб и раскалывается, так, что кажется, будто это лоб ее расколол, а не взрыв задетых пальбой ракет.

Белое, рябое, полосатое. Собрат, скорчившийся на полу, кровь течет из решета в боку его панциря, винтовка раскурочена прямым попаданием, но воин еще жив. Ещё дёргается. И другой - рядом, но боится, сжался, не смотря на то, что сам целехонек.

И гуэ'ла.

Выходит в проем, шатается, ранен в бедро и сам, легко. В руке - простой shtyk-nozh, но кто остановит его шаткий шаг, когда один - контужен, другой - ранен, а третий - трус!?
тк-фч:


Внизу...

Победа над сержантом далась легко, опять неожиданно легко - гуэ'ла слепо напоролся на нож, своим сумев ткнуть лишь в подставленный под удар наплечник. Лидеру лишь пришлось повозиться с гранатой, выхватывая ее из цепких пальцев и выбрасывая в окно.

= ШасУи, Hidra больше нет, Скат-2 выдвигается подобрать своих бойцов. Потери: 2 безвозвратных, попутно унижено отделение вражеской пехоты, улица на север зачищена, но там слышится шум моторов.
тк-фч:

= ШасУи, мы попали под огонь auto-pushk'и! У гадов в каждом доме что-то припрятано!
= Десант цел, мы протаранили какой-то дом и оказались внутри, двигатели отказали, выбираемся!
= Так точно, это Скат-3, фиксировал врага, у них auto-pushka, выхожу из зоны огня, иду на крышу! Тут нет безопасных уголков!

Аль'Веш сделал глубокий вздох и решил начать со своих.
*Бурому*: - Ситуация, воин? Докладывай.
тк-фч:

Темная пыльная комната. Трупы врагов на полу. Шатающийся, но живой благодаря ЛидеруГруппы собрат, подбирает свою винтовку, готов продолжить бой.
тк-фч:

= Скат-1, нужна поддержка во дворе. Сейчас. Огонь-два, собирайтесь, поддержать третьего и четвертого.

Шас'Уи-1 нагнулся подобрать пистолет и махнул рукой Ри'Ко:

- Живой? Слава Тау'Ва. Догоняй.
= ШасУи, вас понял, выдвигаюсь.

Мягкий шум двигателей - массивная машина, зафиксировав отсутствие внутри своих, на всякий случай запустила пяток ракет внутрь и без того полуобрушенного корпуса купчего дома, просто на всякий случай.

- Мы готовы, сбор во дворе.
- Эй, только не забудьте снять нас!

Про правофланговое коридорное трио, что чудом пережило взрыв склада боеприпасов, все как-то забыли. А они оказались на утлом пятачке третьго этажа, без лестницы, без даже возможности спрыгнуть вниз - высоковато.

Аль'Веш вышел во двор, помогая собрату. Пистолет занял свое место в руке, нож - в ножнах. Лидер поймал себя на том, что все еще сжимает рукоять. Дать оружию-знаку попробовать крови врага.. кощунство - или честь? Доказать, что Огонь в жилах воинов его касты сильнее - чем бойцы гуэ'ла. Даже на их поле. Он посмотрел наверх, разглядывая через облако оседающей пыли ютящихся на похожем на насест осколке третьего этажа воинов.

= Всех заберем, парни. Огонь своих не бросает. Скат, поддержи группу второго этажа.

тк-фч:


Наверху...

В мутный просвет контузии - он. Внезапно уже рядом. Нависает.

- Даже так... - Воин Огня закашлялся - Я не сдамся. Попробуй... Гуэ'Ла... Посмотрим что ты сможешь сделать с огнем... - Голос дрожал, шумы вокруг мешали думать. В глазах темнело. Но ничего. Сойдет. - Огонь так просто не победить... - Тело онемело. Почти не слушается. Но и это ничего. Главное ударить. А там уже можно позаботится обо всем этом... Все что, нужно, это пара простых действий. Ударить. Победить.
тк-фч:

Уже было приземлившаяся машина послушно взмыла вверх и аккуратно продавила носом стену. Гуэ'ла, уже занесший свой нож над лежавшим воином, на миг замешкался. Вид хищной машины, решившей принять участие в бою, его изумил.
тк-фч:

= Мы - огонь. Мы не сдаемся.

Прошептал в эфир Аль'Веш. Через тактик-визор Ската он увидел последствия боя на втором этаже дома, увидел беспомощного собрата-ветерана. Не успеть даже рвануть, но вера есть, "Бурый" справится.
тк-фч:

Выбери 1:
- Перехватить нож гуэла, дав ему себя ранить в руку(-2хита без брони)
- Нанести ему полный урон и сбросить с себя но дать возможность подобрать с пола лазган
- Отпихнуть его ногами в сторону труса
[2011/12/26 5:04:17] Belgarim: //Сам погибай но товарища выручай. Два хита. ///3 хита осталось

Оружие с шипящим названием Shtyuk-nozh входит в руку выше запястья, но воину удается дернутся всем телом и перекатиться вместе со своим противником вбок. Полный оборот, вновь гуэ'ла сверху, только нож теперь в руках тау.

-С...Сгори в моем огне. - Прошипел тау, замахиваясь ножем. Все ещё было сложно двигаться. Контузия мешает. Но остается надеятся, что это не помешает ему закончить дело. - P...padla.
тк-фч:

Бедро простреляно. Целый клок мяса этого гуэла вырван живьем, и часть бронежилета прорвана. Туда бьет нож, там слабое место! Снизу-вверх, навалиться рывком, пропихнуть вглубь, в живот, скинуть с себя дернувшееся от дикой боли тело. Победил. Откинулся на спину. Выдохнул.

- Прости, б-брат, п-прости, я промед-длил. Я не смог...

Прятавшийся за шкафом воин выполз на четвереньках.

-Вставай... - Обратился "Бурый" к трусу - Нам ещё многое предстоит сделать.
- Я, я не подведу!

Но ветеран уже отвернулся от него. Стимуляторы брони уже впрыснули в тело воина живительные микстуры, онемение прошло, а в голове прояснилось.
= Докладываю. Мы попали под пулеметный огонь... гуэ'ла... Ситуация стабилизирвоана... однако нас серьезно... потрепало.

Аль'Веш был бы рад поздравить своего друга с победой, но на него обрушился целый град докладов:
= ШасУи, их тут... их тут... весь rynok!
= Держимся кромки крыши, высаживаем десант, без домов между собой и их пушками - нам не продержаться!
= Командование? Аль'Веш запрашивает звено дронов на локацию "rynok".
= Эй там, у рынка, подсветите ракетчиков. Санкционирую искатель на ваш просвет
тк-фч:

Лидер Группы поднял крышку колодца и уронил яйцо отравляющего механизма в темную дыру. Где-то внизу плеснуло и зашипело. По влажным стенкам закарабкался наверх зеленый дым.
= Огонь, в Скат, собираемся. Пилот, вытаскивай нас поближе к остальным. Лучи, за нами.

После того, как с плаца увели в самое южное здание всех военнопленных – вокруг стало спокойней, и только догорающие на своих изначальных позициях Hidra да поблескивающие на тусклом солнечном свете осколки их создавали такое впечатление, будто место это разорено и уже давно пустует. А одинокие силуэты снующих по периметру следопытов и дронов казались ничем иным, как тенями мародеров, пришедших поживиться.

Однако, уже вскоре прибыли первые гости, и лагерь оживился. Группа-2 в полном составе, а с ними один Скат рядовых огневиков с жирной полосой чёрного ожога на боку. Живущие-в-Огне могли бы точно определить, что это поработала las-pushka, оружие крайне неповоротливое и медленное, но дальнобойное и мощное, и, в умелых руках – довольно опасное. Судя по тому, что эти огневики уцелели после почти прямого попадания – то ли руки местных Гуэ'ла были не такие-то уж умелые, то ли миротворцам везло. Скорее, и то и другое, в какой-то степени.

Тау высыпали наружу и сразу стало видно, что они недавно побывали в бою, причем довольно-таки жарком. На броне большинства миротворцев и следопытов были осколочные царапины и следы от лазерных ожогов, пара воинов пошатывались, один и вовсе предпочел остаться внутри транспорта, видимо, чтобы не бередить рану. Новоприбывшим подконтрольная своим войскам база подарила возможность отдохнуть, хоть и не всем – их суровый командир все же направил добрую половину подчиненных на периметр, в подкрепление следопытам и дронам Ри'Ко.

При встрече с Клинком и Выскочкой их старый знакомый, а ныне Шас'Уи -«Бурый» коротко и ясно рассказал о том, как весь Кадр попытался одновременно установить контакт с цепью казалось бы разрозненных частей Гуэ'ла, обнаруженных в пустошах вокруг Объекта-7 и по широкой области к юго-востоку от него. Местами разведка засекла настоящие укреп-районы, а где-то наткнулась на наспех подготовленные лагери. Всё как здесь – герметичные бункеры и крепкие постройки, или сборные круглые палатки-купола, но тоже герметичные. Всюду следы боев, пару раз наткнулись на разоренные стоянки, один раз – на уничтоженную колонну грузовиков. Никаких следов, ничего, просто мертвые тела, убитые самыми кошмарными способами из возможных, разодранная на части техника. Живые Гуэ'ла больше всего трясутся за водородные картриджи, как будто цепляются за жизнь, готовы и обезвоживание терпеть, лишь бы не задохнуться (что все равно невозможно здесь, но как им объяснишь? Никто так и не рискнул попытаться). Большинство инфантильны, к происходящему относятся в равной степени с равнодушием, страхом и разочарованием. Плохо, что Воды в группах почти не было, это сильно сказалось на успешности диалога в целом. В негативную сторону.

Кажется, миротворческая удача начинала отворачиваться от Тау – на призывы к капитуляции согласием ответила крайне незначительная доля вражеских сил, почти все оказались до нервного бдительными и готовыми к сопротивлению. Было видно, что война четко разделила Гуэ'ла на тех, кто уже испытал её, выжил и теперь резко прибавил к боеготовности, и на тех, кто по нелепому стечению обстоятельств боев еще так и не видел, такие, как правило, предпочитали не глупить. Тревожная атмосфера и моральная усталость все равно давила на всех в равной степени, может этим и объяснялась сравнительно легкая сдача в плен «этим ужасным ksenos'ам». Что ж, удача воинская всё еще Тау улыбалась – потери до сих пор были низки, всего девятеро раненых да двое убитых, и это по всему Кадру!

Клинок, услышав про многочисленные стычки и других пленных, с интересом спросил про допросы и сведения из них полученные, а Дарла со свойственной ему во время задумчивости краткостью поинтересовался мнением самого Бурого по всему происходящему в целом. Помолчав немного, тот вздохнул и ответил просто:

- Да Монт’ау какое-то тут творится... Причем что у них, что у нас. Раш’Шар и правда торопыга каких еще поискать. Зачем надо было входить в контакт при некомплекте Дипломатов? Сами знаете, парни, я еще не так хорошо по-ихнему трещу. Да и не только я. Хотя недостойно говорить так, ведь у вас же тут получилось всё. В общем, с пленными ничего толкового. Молчат, многие злятся, видел, там, внутри них. Трусы лопочут что-то про страх, ужас, кошмар и вообще муть-мутную. Ничего не понял. Вот, говорят, Дипломаты скоро вернутся все. Там и разберем, что к чему. Правда, Водные спешить не любят.

Кашлянув, Тау вновь взял длинную паузу и, когда все уже было подумали, что разговаривать больше не о чем, вдруг добавил, уже с досадой:
- Gvardey’цы это. Которые неместные. Думаю, Polk, не меньше. Они так обычно летают, спасибо, выучили уже. И по мне так - слава Высшему Благу, что местные им сразу вжарили. Не хотел бы я снова с gvardi’ей воевать. Упёртые, гады. Даже по трупам видно. Тёмно-зеленый с серым flak’ом... Знакомое что-то...

Всё же Бурый махнул вскоре рукой на свои домыслы. Кроме дурных предчувствий предъявить друзьям у него ничего больше не было, а уж этого-то добра и у них самих хватало! Так и разошлись.
__________________________________________________________________________________

Постепенно в ставшей лагерем миротворцев базе местных ПВО становилось всё тесней и тесней. В течении получаса прибыли почти все остальные представители Кадра – во главе со своим лидером.

XV-8 Шас'Эль выглядел явно побывавшим в бою – и незначительные повреждения на броне, и копоть на кончике огнемета, и, больше прочего, задор в голосе самого Раш'Шара:
- Полноценный пятнадцатиминутный отдых только для последнего эшелона, остальным – готовится к выступлению за то время, пока мы с Шас'Уи совещаемся! Бойцов Дарла особенно касается, торчали тут дольше всех, вылетаете первыми! Без паники только, остальные сразу вслед за вами.

На опустевшем плацу собрались командиры всех Групп, так же внимательные наблюдатели могли бы заметить, что Шас'Эль оставил Пор-Фио'Уи доступ к своему каналу связи. Если заняты - могут отключить. Нет - могут слушать фоном к работе. Знал уже, наверно, про мед-пункт и про засевших там Инженеров-1-2. Доверяет? Хорошее настроение? Просто важная задача, которую не помешает услышать всем?

- Как это нечасто бывает, Воины, есть плохая и хорошая новости. С плохой, думаю, большинство уже и так столкнулись.

Рука массивного броне-скафандра указала на помятый вид большинства огневиков. Аль'Веш мог заметить, что он на фоне других выглядит довольно-таки неплохо. Особенно если руки на груди скрестить, чтобы дырку от лазера скрыть.
- Да, Гуэ'Ла тут совсем не жаждут принимать ту помощь, о которой сами казалось бы нас просили. Но не все. И это плавно переводит нас к новости хорошей. Первый круг – Дипломаты Воды проделали недурную работу, и почти что даже обеспечили нам в поддержку массовые силы Гуэ'веса, всем Шас'Уи их Пор'Уи должны были раздать документы от местной Administratsi'и, все получили?

В этот момент к Каису протолкалась ужасно смущенная Лийк'вар с охапкой каких-то допотопных свитков с бордовыми печатями на них.
- Прости, Кир'Кат, я так забыла всё, я так забыла! Должна была же передать, вот, держи-держи, а ты должен был это своему Шас'Уи, а я - своему…

И тут же, не удержав охапку, выронила почти всю её целиком наземь.

Бурый (из чьей команды была эта неряха) тихо, но горестно вздохнул, что-то пробормотав.
__________________________________________________________________________________

Каис слегка улыбнулся, смотря на неулюжесть Златовласки, хотя, наверное, должен быть если не разгневан, то хотя бы нервирован. Такие моменты имеют свойство отвлекающее, причем полезно отвлекающее, может быть этого и не было видно, но под маской в кой-то веки проступила улыбка. Каис положил свой посох на землю и наклонился над кипой. Речи Бурого Каиса не удивляли - все знали, что Бурый не слишком любил другие касты. Уж такой он был тау.

-Сейчас помогу. Что это за документы? Разрешение на использование ресурсов администрации?

- Ой, спасибо... - прошептала Лийк’вар, медленно наливаясь густой краской. Добродушный вопрос Каиса помог ей собраться с духом.
__________________________________________________________________________________

- Это вроде как верительные грамоты, нам сказали передавать их адекватным Гуэ’Ла, по свитку на группу. Там печати и подписи и всё-как-принято у Гуэ’Ла. Надо только людей Администрации и лоялистов различать как-то.

Передав (точнее указав подбородком на) штук семь таких свитков Кир-Кату, девушка, уже поднимаясь, шепотом продолжила:
- Там же есть один с другой маркировкой, в нем пароли и коды всякие, сказали, Фар’Хирш, Кар’Лашу и Кар’Ин видней будет. С этими кодами нам проще будет информацию из местных терминалов добывать. Я так поняла.

Замолчав, Лийк’вар принялась строить из себя прилежную слушательницу, а Каис взглянул еще раз на охапку в руках. Каждый свиток в общем-то небольшой совсем, в ладонь длиной. Теперь осталось лишь передать всё это ЛидеруГруппы и ИнженеруЗемли... впрочем, стоит ли? Есть над чем подумать. Можно ведь более эффектный момент подобрать, например, у того же терминала, или при встрече с Гуэ’Ла. Кровь выходца из Касты Воды звала его к продумыванию своих шагов. Звала к интригам точно так же как кровь Огня зовёт огневиков к боевому безумию, а кровь Земли будит в сердце любопытство. И каждый борется с этим как может.
__________________________________________________________________________________

Шас’Уи провожали насмешливыми взглядами собирающих с грунта свитки Дипломатов Воды. Больше, конечно же, доставалось златовласке, чего на парня-Водного смотреть-то? Задним с Уль‘рас повезло больше, формы же - да так близко! Передние довольствовались видом изогнувшейся по телу длинной косы. Шас'Эль же, кашлянув, как ни в чем не бывало продолжил.

- Так вот, до радостного мига получения под своё начало гуэ'веса – осталось найти потенциальных кандидатов на сие высокое звание и всучить каждому по такому свитку. Тут хитрее – как мы теперь знаем, на планете что-то вроде гражданской войны, причем виденные нами недавно «угольки» - явно сторона третья, и что тут пытавшаяся сделать – пока неизвестно. Местные СПО разделились на два лагеря, из них одни, большая часть – верны вчерашним лидерам своего мира, и свитки предназначены в первую очередь таким, а меньшая же часть – лояльны Imperator'у, думаю, все про него слышали? Если нет – спросите у Гуэ'ла. Только я бы не советовал, эти лоялисты – куда более агрессивны, чем хотелось бы, и тут, внимание, первый приказ. При подтверждении невозможности установить нормальный диалог с вооруженными представителями СПО – нам отныне дозволяется без промедлений открывать огонь на поражение. Раненым стараемся помочь, сдающихся в плен – принимаем, это как обычно. А вот возиться с дипломатией свыше нужного – не надо. При всём моём уважении к вашему труду, Пор-Фио'Уи, прошу, выслушайте до конца…

Несколько Шас'Уи незаметно для Раш'Шара усмехнулись. Понятное дело – простым огневикам смешно было смотреть, как некто ранга Шас'Эль пытается поддерживать межкастовое взаимоуважение подобным расшаркиванием.

- …Мы не стараемся свести к минимуму вашу роль, как некоторые из вас уже предположили, и не пытаемся добавить вам работы в виде кучи калек, нуждающихся в мед-помощи. Дело в том, что отныне мы ведем схватку за людей и инфраструктуру - уже на время. Мы получили данные о том, что гражданские в подавляющем своем большинстве находились до сих пор в состоянии шока и дезориентации, многие испытывали серьезные проблемы со здоровьем, в том числе психическим. По неведомым нам пока причинам, военные до сих пор очень слабо агитируют необходимость мобилизации среди гражданского населения. Однако, ситуация может измениться. Внешний враг, а таковым, к сожалению, являемся для них мы – может стать ярким символом угрозы, вокруг которой могут сплотиться как военные, так и гражданские, а этого допустить нельзя. На совете я говорил вам, что численность СПО Vindicta крайне высока, так вот, это был ошибочный вывод, сделанный из результатов разведки, показавшей нам тех неудачливых-расстрелянных. Если считать только местных военных, то их гораздо меньше, хоть нам теперь придется пересчитывать всё заново, но всё же – если мы будем действовать быстро, то успеем отсечь «конкурентов» от гражданских, а затем и дать понять лоялистам, что они в меньшинстве, и что помочь тут всем можем только мы. Приоритеты всем ясны? Хорошо. Круг второй – парни и девушки из Кадра-2. Эти действовали к западу от Объекта-7, и сумели договориться с Гуэ'ла получше нашего, из чего можно было бы сделать вывод, что у нас тут на востоке – лоялисты, а там, на западе – потенциальные гуэ'веса. Но это не совсем так. Воздух докладывает, что перемещения по всей зоне вокруг Объекта-7 – крайне активны, у врага большое количество транспортных средств, при чем отдельные подразделения как будто из ниоткуда появляются, с чем нам еще предстоит разобраться. Проще говоря – тут царит полная сумятица, СПО вгрызлись друг в друга очень плотно, и кто-где, похоже, слабо представляют себе даже они сами. Нам пока остается разделять и властвовать, но основной упор сделаем на захват Объекта-7. Да, всё верно, мы идем внутрь, с другой стороны штурмует Кадр-2, тыл нам прикроют все остальные Кадры. Шас'О стягивает сюда весь Контингент, видимо, столица планеты того стоит. Внимание, не нам одним она важна – и лоялисты и гуэ'веса вытягивают свои линии снабжения из-под купола, так что чем раньше мы зачистим там всё – тем быстрее сможем отрезать им доступ к ресурсам. Итак, начинает Группа-1, Дарла, у тебя сразу будет группа огневиков поддержки, оператор снайпер-дронов и Небесные Лучи - не проморгай мне их только! Так же там уже должны быть наши крууты и стелс-команда, как проникните внутрь – установите с ними связь. Извне она что-то хандрит. Остальные последуют сразу за вами, как приведут себя в порядок. Мне еще нужно будет поговорить с пленными и с Шас'О. Так что все могут быть свободны – в Высшем Благе и на пути к нему!
__________________________________________________________________________________

= “Значит Шас’О...поддался?” ― Вопрос шас’уи звучит не сразу, не в первый момент, уже когда все уже начали расходиться. Ему бы бежать к своим, по уже отданному приказу садясь в “скат” - а он ждет.. Дарла, что скажешь. Не может удовлетвориться малым. И сейчас имеет хороший шанс получить выволочку.
Только как остановиться? Как спокойно слушать это? Потому что это сейчас слова “если не будет возможности договориться”, а потом... Аль’Веш не был идиотом. Он знал, что многие, очень многие не разделяют его принципов. Что жизни чужаков, пусть и полезных, не кажутся им такой уж ценностью, ради которой имеет смысл рисковать жизнью собственной. И он знал, что имея повод, уж точно будут те, кто озвучит “невозможность” слишком рано. И Дипломат Воды может не успеть их остановить. Их всего по двое на каждую группу...

= Поддался у нас ты, Дарла, причем неясно чему, а Шас'О… принял стратегически важное решение. Всё, разойтись.
__________________________________________________________________________________

Канал связи пискнул, переключаясь на приватный, Аль'Веша и Раш'Шара.

= В чём дело, Шас'Уи, я недостаточно ясно выразился? Мы всё еще Кай'Ла, и приказов истреблять всё живое не поступало. Мы направляемся в неизвестность, я не удивлюсь уже даже если под этим куполом Й'арра водятся! Мне не нужны потери, ни в Воде, ни в других Кастах, хватит уже. Ты же ветеран Al'Alarov! Я читал отчеты, ни одного трупа в Группе, при едва ли не трети выбывших из строя во всем Кадре, это каким чутьем надо обладать? И теперь ты позволяешь себе морщиться на решение Шас'О, которое тебе же руки развязывает? Не понимаю! То ты образцовый миротворец, Дарла, то на тебя вообще уже официальную жалобу катят, виршеплет твой поганый, «за скрываемое военной нуждой стремление отстранить представителей Касты Воды от исполнения прямых обязанностей»! Мне этому ход надо давать, ты понимаешь? Статья№14/3 «Возбуждение Межкастового Напряжения», не слабо, да? Парень, конечно, может свои вирши из этого дерьма строить, я накануне штурма дальше названия читать эту дрянь не намерен, но еще пара жалоб, и он напрямую Пор'Эль начнет их слать. И что мне тогда, про твои эти поморщивания в ответ на приказ сверху рассказывать?

Фла’кхац тяжело вздохнул, и стало ясно, что командир просто сильно нервничает на новом для себя поле боя.

= …У вас здесь сложно. Шас'О ничего не объяснил, просто передал, что ситуация напряженная и времени мало. Приказал действовать быстрее и жестче. За пленных не похвалил даже, сказал, что пока на мелочи размениваемся – инициатива ускользает. Так частенько отличников отчитывают – не для того, чтобы в глазах других не выделять похвалами, а для того, чтоб на лаврах не почивали сами. Вот наш Огонь ярче всех и горит, значит. 4-й и Командный вообще без толку вокруг Космопорта промотались, 3-му не повезло, сразу стрельба, потери, а Гуэ'ла окопались наглухо, одним Кадром не выкурить. 2-й другие Шас'Эль в шутку «крематорием» прозвали, кроме трупов – ничего. Ну и мы. А Коль'Веху этот город нужен, что-то важное там, мне Вода напрямую не докладывает. Но и не думаю, что Пор’Эль Ва’уль мог бы давить на Шас'О. Нет, не поддался он. Его решение. Проклятье, вокруг не понять что творится, у меня-то голова кругом идет, а ему каково? Вот и миротворчество всё это сползать начало…Дарла… Хм, Аль'Веш. А каким был мой предшественник? Погибший в Al'Alarov. Он что, был бы против?

Казалось бы, у вас нет времени. Казалось бы, нужно идти, спасать мир, спасать людей. Спешка. Важна лишь при ловле мошкары? Командир не привык еще, его первая операция миротворческая. Видимо, раньше проще было. Орки, скорее всего. Или Тираниды, даже вероятнее. А тут. И ведь только что огнеметом работал, да и фъюженкой скорее всего. Ближний бой. Храбрец, каких поискать. Записал уже первых мертвецов на свой счёт – и что теперь, как ему на идеи Кай'Ла смотреть? И ведь прав был – в него стреляли, вон, корпус в ожогах. Multi-laser, а то и покрупней чего. Или ты, или тебя. Тут до разговоров ли? И всё же цепляется, не хочет отпускать образ светлый. И тут понимаешь ты – без твоего вопроса отпустил бы. Потому что инициатива важней. Жизнь важней. Война важней. А таких как ты – единицы. Может из-за этого разговор весь этот получился? Наверняка.
__________________________________________________________________________________

Когда ты врачуешь чужую душу и призываешь в союзники память и красноречие, подумай, что сейчас нужнее собеседнику - белизна правды или цвет образа.
Вспомни предыдущего командира 1-го Кадра и ответь на вопросы, да или нет, будь честен сам с собой:
1) Он был больше жёстким и суровым воином, нежели внимательным и понимающим лидером (-1/+1)
2) Он погиб с честью и за идеалы Кай’Ла (+1/-1)
3) Ты понял, что знаешь его хорошо только в момент его смерти(-1/+1)
4) Если бы не цели Кай’Ла или последний приказ командира - ты смог бы его спасти (-2/-1)
5) Будь у него выбор - он пожертвовал бы собой, чтобы спасти Тау, а не Гуэ’ла (-1/-2)
6) Ты жалеешь о том, что идеал и жизнь часто взвешиваются одними весами (-1/+0)
Ты можешь не отвечать на 1 или 2 вопроса из списка взамен на потерю 1-морали.
Ответив, суммируй результат подсчетов (да/нет) и брось +ЛИД+сумма бонусов/штрафов.
На 10+ Раш’Шар восстановит свою уверенность и веру в идеалы, на 7-9 к нему вернется лишь его самообладание и хладнокровие, гниль неуверенности же он постарается выжечь превентивной жестокостью или чрезмерной доверчивостью, твой выбор.
__________________________________________________________________________________

То, что командир начал вскипать - Аль’Веша не удивило. Любой бы начал. Потому что Шас’Уи делал то, на что не имел никакого права по законам Огня. И впервые за все время знакомства использовал..право Талис. Право дружбы. Которое, как ему казалось, хоть на один такой вопрос - а заслужил.
Но ответного вопроса не ждал. Выходит не был уверен, что заслужил-то? И вот теперь из растерянных слов, из памяти, что еще обжигала ладони до волдырей, ты пытаешься собрать.. образ. Тот, который поможет ему поверить.
― Он.. верил. В то, что делал. Он жил так - мол если нас, тау, назначили на миссию собирать все расы в одной империи, то мы можем это. И задача Огня - не убить их, а убедить. Он мне говорил - очень легко убить кого-то. Значительно сложнее заставить его сдаться, даже оружием, не то что словом. Я тогда о Водных невысокого мнения был. Сейчас.. тоже бываю. А он ведь и умер. Вместе с Водными. Там, пытаясь не дать переговорам сорваться.
Его хорошо повредили там. На стимуляторах, видимо, держался. Успел сказать в последний момент. Напомнить. “Не суди их по худшим из них. Суди по лучшим”.

Мы все очень хотим осудить, когда видим зло против нас. Мы - братство Огня, и мы тау. Мы все готовы мстить за сородичей.
Этот приказ, Раш’Шар - он дает право судить. Каждому. Многие будут судить - по предателям и подлецам.

Аль’Веш открыл глаза. Он сам не заметил, как зажмурил их, снова переживая потерю.
Открыл - и понял, что слова были не те. Не те, что должны были изменить и заставить воспрянуть душу бойца.
Просто слова памяти того, кто потерял друга. И слишком долго держал в себе то, что следовало говорить.
__________________________________________________________________________________

- Мне жаль, Дарла, - сказал Раш’Шар задумчиво после долгой паузы - но если не дать право судить каждому миротворцу, то его придется отнять даже у Шас’О. Это Огонь, и это дисциплина, и каждый должен понимать, что у него есть Устав, есть опыт и есть учение Большего Блага, и по ним будут судить его так же, как он судит других. Если мы не добьемся того, чтобы все научились различать подлецов и честных, то так и останемся закопченными огневиками. Мне кажется, я поверил в то, что наше призвание - быть чем-то большим, тогда, когда подал заявку на перевод сюда. И я сделаю всё, чтобы сделать из любителей быстрых и лёгких решений - мыслителей.

Он скрипнул суставом своего боевого костюма, почти как Тау, слишком долго сидевший в одной позе и вдруг решивший её сменить. В его голосе на короткий миг проступила целая палитра эмоций - сожаление, горечь, досада и даже злость.

- Я сделаю всё, чтобы не посрамить чести моего предшественника. Спасибо за рассказ, Дарла.

Не дожидаясь ответа, Шас’Эль выключил канал связи и развернулся. Разговор был окончен.

Ультир широким прыжком уходит далеко назад от своего врага. Раненному арбитру теперь не догнать подвижного ястреба, теперь эльдар для него насмешливая недосягаемая фигура, которая так близко, но не хватит сил дотянуться до нее лезвием силового меча.

Эллорион мимолетно осмотрел рану на руке: проплавленная и прижженая к коже псиброня, корка запекшейся плоти на широком рубце. Этот шрам останется на всю
жизнь. Напоминание о башне
Адептус Арбитрес, где он
впервые сражался за мон-кеев
против мон-кеев. О Линии
Доступа, могучей цепи, которую
они могли бы прорвать, но
которую просто окропили
кровью, лишь в одном её звене.
Слишком маленькая жертва?
Хотелось бы, чтобы последствия
всей миссии и правда оказались
благоприятными...
Ультир бесстрашно смотрит на медленно, но неотвратимо надвигающегося капитана и делает уважительный, но слегка театральный поклон, демонстрируя поврежденное предплечье.

Ястреб вновь играет с врагом, играет со смертью. Вновь натура хищной птицы берет вверх: негоже дите воздуха подолгу находиться на земле, если первый удар не удался, то стоит подняться в небо для второго.

Следующий длинный прыжок и ястреб уже на оборке широкого проема в стене башни, проплавленного машинами мон-кей. Секунда подготовки, настройки стабилизаторов антигравитации и эльдар падает из окна наружу, прямо на глазах капитана.

Круг соратников, собравшихся около него, лечащий, согревающий, волнами уважения, заботы и сочувствия не позволяющий смерти одолеть его, распался. Эларик, Ллановар, Финир, Омрэан - они уходят на новый бой, только Чиракинан, неукротимая воительница, почему-то остается с ним.

Зачем? Ведь ее шипящий силовой клинок вряд ли будет лишним в престоящем сражении. Неужели так боятся товарищи оставить его одного? Неужели дал он им повод считать его настолько уязвимым и слабым?

- Иди с ними, иди, сестра! Оставь меня и не тревожься напрасно! Со мной будет все хорошо...

Молчит. Не желая оскорблять сомнениями в его силах, молчит. Лишь улыбается слегка и проводит ладонью по влажному от испарины лбу Киарнэля. Только в глазах ее читается непреклонный ответ - решение принято, она останется с ним. Отряд не может позволить себе потерять еще одного.

Сжал кулаки, зубы сцепил. До чего тяжело осознавать свое бессилие! Взглядом в пси-пространство метнулся - где там товарищи? Есть ли, близка ли опасность и чувствуют ли они ее?
Призрачной птицей взлетел взор Айлена над полем предстоящего сражения. Расстояние было велико, а потому подробности оставались неразличимы, однако о непосредственной близкой угрозе Айлен мог попытаться предупредить...

Замер, настроился, сфокусировался и смежил веки, впадая в глубокий транс, вероятно показавшийся Чиракинанн беспокойным сном раненого воина.

Молчит Тёмный Жнец, лишь плотнее стискивая стан своего орудия войны. Скрыто, как обычно, лицо его шлемом, но глаза... почему-то Эльдар доступен взгляд соратника. Незримой линией прочерчен приговор, от неподвижных глаз Жнеца - до тела на полу. Один приказ, одно слово - готов растерзать безымянного пленника. Врага, такого врага - уничтожают. Его голос за смерть.

Качает с сомнением головой Огненный Дракон, сейчас Финир и Омрэан выглядели бы более уместно, обменяйся они мнениями. Спокойствие и рассудительность сына отступников и жёсткая прямолинейность опытного воина Аспекта. Нет, Финир сегодня был как никогда ранее бдителен к переменам в отряде. Он слышал эхо тяжких раздумий лидера и хочет помочь. Его голос против смерти.

"Предусмотрителен наш хитрый Паук Варпа, из его паутины никто не выберется... даже если Ткач верный отказал. Вместо липких нитей - сломанные руки!"

Чиракинан склоняет голову вбок и беззвучно хлопает в ладоши. Трижды. В этот смысловой разряд входят как восхищение уместностью шутки или смех-сквозь-осуждение, коли шутка пошла и груба, так и одобрение логичного предложения или же согласие с рациональностью содеянного. Понимай как хочешь, Ллановар, эти аристократы не могут без туманных намёков. Другой аристократ бы понял, по одним им понятным полутонам и полудвижениям.

Не вижу нужды убивать смертного сейчас... вижу нужду предотвратить его добровольное расставание с жизнью. Таких как он учат оставлять противникам ехидную пустоту

Шаг в сторону Эларика. Благородная Тойлл чуть по-девичьи обхватывает себя руками за торс, крест-накрест. Тушит вспышку гнева лидера смиренностью-в-позе. Умна, знает цену позе, знает и важность момента.

Будет жаль, если эти раны Айлен получит за... пустоту

На колени возле Скорпиона, правая рука на своём сердце, левая - на сердце пострадавшего. Её силы отныне - часть жизни собрата. Её голос против смерти.

Мысль объединиться показалась Луису довольно наивной, даже, наверное, по-детски наивной. Как ни крути, а собрали их тут вместе не для того, чтоб вылепить дружную, спаянную команду детективов, скорее, чтоб увеличить шансы, набрать побольше карт в руку - какая-нибудь, глядишь, и козырной окажется. Честного сотрудничества не выйдет хотя бы потому, что у троих из них есть требовательное начальство, которое по головке не погладит за плохонькие личные результаты в расследовании, а двое оставшихся участников "гонки" работают за деньги. И сколько бы там комиссар не говорила о равных премиальных, понятно, что победителю достанется все. Ну, может не все, но многое. Критерий успешности всегда влияет на сумму. Это Блейн знал наверняка. До противного наверняка. Было что-то циничное в этом знании, что-то холодное и лишенное чувств.
Любопытно, что самого себя детектив определил в одну группу с биороидом и клоном. Впрочем, никаких негативных эмоций по этому поводу он не испытывал, по крайней мере пока никто не вырвался вперед и все топчутся на старте, есть шанс доказать, что сделанные по старинке руки-ноги-мозги ничуть не хуже синтетических.
Однако вслух полицейский критиковать предложение Нисей не стал, авось что-нибудь полезное да и обломится.

- Пока эта самая общая информация уточняется, может поможем с осмотром дома? Думаю это в наших же интересах.

Итак, что мы имеем? Довольные гости плюс, и эти же ужасно напуганные гости минус. И действительно, почему не сообщили о беспорядках в особняке (не факт, что они были свидетелями убийства)? Неужели их действительно до такой степени запугали? Посчитали, что профессор сам справится с напастью? Первое вероятнее, ведь во втором случае хоть кто-нибудь из паникеров должен был перезвонить после бегства Брауну и поинтересоваться его самочувствием. Кстати, а были ли входящие звонки после на виллу? Надо уточнить.

Луис по-хозяйски упал в кресло бывшего владельца кабинета и изучающим взглядом окинул стол. Эксперты-криминалисты тут уже поработали, поэтому наследить детектив не боялся. Включил-выключил несколько раз настольное освещение, словно прислушиваясь к звуку щелчка. Положил ладони на столешницу, провел ними туда-сюда, пробуя на ощупь материал, привыкая к нему, пытаясь представить как себя на этом месте чувствовал почивший профессор. Один дисплей не светится, второй - работает. На нем какая-то белибердень, видимо работа Брауна. Что еще тут? Ящик стола бесцеремонно вырван из ниши и брошен под ноги, содержимое валяется тут же. Этим займусь позже. Справа над зияющей дыркой ниши целая панель картридеров всевозможных форм и размеров. Старых, новых. Ладонь пробежала по панели и внезапно палец за что-то зацепился. Торчащий бумажный уголок, похоже, визитки. Что она тут делает. Детектив осторожно, кончиками куцых ногтей выудил карточку из гнезда и осмотрев со всех сторон (и даже понюхав), бросил в небольшой полиэтиленовый пакетик для улик. Сунув находку в карман Блейн огляделся. Кажется никто ничего не видел.
- Сотрудничество, как же. - хмыкнул он про себя.
Поднявшись с кресла отряхнул руки друг о дружку.
Необходимо продолжать поиски дальше, но и остальных не упускать из виду.
- Как успехи? Что-нибудь есть?

Опер проводил удаляющегося Рулёва взглядом и почесал лоб. Снова нестерпимо захотелось курить. И сейчас был как раз подходящий случай, чтобы потакать вредной привычке. Антон отошел на несколько шагов в сторону, чтобы ни пепел, ни дым не могли повредить дальнейшей работе, и достал пачку сигарет.
- Теперь будем ждать бумаги из следственного комитета. Не такой… художественной, но не менее ругательной, - задумчиво и с некоторой долей обреченности произнес он, вроде бы просто так вслух.
Чиркнул зажигалкой и затянулся. Разом нахлынуло неприятное отчаяние. Первый день работы, а уже успели нарушить протокол задержания подозреваемого, не слишком удачно поучаствовать в погоне, столкнуться в её процессе с какой-то непонятной мистикой и получить в некотором смысле на орехи. А на сладкое – поссориться с представителем СКР, который сейчас настолько спешил накатать жалобу, что не успел передать им материалы дела. Хорошо поработали, ничего не скажешь.
Оставалось только надеяться, что найденные улики прольют свет на все произошедшее, а ребята смогут догнать единственного на данный момент подозреваемого. Хотя и тут все было далеко не гладко. А в чем, собственно, его подозревали. В наблюдении за сотрудниками ОСР при исполнении? В езде на транспортном средстве без номеров? В, страшно признаться, нападении с применением… применением чего? А!..
Антон с досады размахнулся и кинул незаконченный окурок в урну и взглянул на коллегу.
- Ну что, приступим к осмотру станции?

Элинор внимательно слушала умозаключения Бенджамина. И правда, как ей раньше не пришло в голову, что пингвины могут быть обижены на климат в Антарктиде. Да что тут говорить, девушка вообще никогда не задумывалась о том, на что могут быть обижены пингвины.
- Ему идет, - сказала она, оценив глобус в шляпе. - Если бы было куда очки нацепить и трубку, сошел бы за детектива, - с этими словами скрылась в крохотной кухне.

В отличии от кабинета, на кухне не было никакого греющего душу антиквариата. Кроме старой кофемолки и турки, которые едва ли не первым делом принесла сюда Элинор. Но сейчас эти симпатичные и столь полезные вещички стояли на полке. Мисс Блейкли по вечерам кофе не пила.
Вскипятив на маленькой плитке воду, заварила чай в фарфоровом чайнике.

- Не так плохо, как я думала, - ответила Элинор, возвращаясь в кабинет с подносом. Чайник, две чашки – привычно, обыденно даже. – Чай будешь? – наполнила свою чашку. Вопросительно на Бенджамина посмотрела и продолжила «финансовый ответ». – Счета оплачены позавчера еще. Дело Лесли оказалось очень прибыльным, - Элинор имела в виду последнее дело, в котором Хогарту удалось выяснить, кто похитил внука одного известного в узких кругах режиссера. Оказалось, что мальчика похитил бывший муж дочери мистера Лесли с целью шантажа и получения огромного выкупа. Бенджамину удалось не только найти ребенка, но и сделать это настолько быстро, что ни один шустрый журналист не узнал о скандале в благородном семействе. В итоге Лесли удвоил обещанный гонорар. – Правда, Мелвин грозится поднять арендную плату, уже третий месяц. Но договор истекает только год. Может, нам выкупить помещение?

К сожалению, план помянуть павших пришлось отложить – у группы "Котов" начинался брифинг, да и присутствие аколитов на планете требовалось незамедлительно. Однако время ответить Клайту он нашел:

- Обязательно. Заглянете к нам на огонек. Выпивка и закусь с меня – как там говорится... "вскинь, опрокинь, и ещё по одной!". До встречи на планете!

Перебросившись парой слов с второй группой и оказав им посильную помощь за доступный промежуток времени, он с остальными отправился к ангару, где их уже ждали. Подавив приступ паранойи и особой, предназначенной специально для десантных кораблей и челноков клаустрофобии, он приказал тащившему его багаж грузовому сервитору сложить его и закрепить на сиденьях…

Пока они летели, Альберто произвел некоторые косметические изменения в своем облике. Избранный для аудиенции у дознавателя (несколько ошибочно выбранный вериспексом способ классификации брифинга) темно-коричневый кожаный плащ с металлическими застежками, вполне подходил и для дипломатических переговоров, а благодаря сокрытой под ним броней Медичи выглядел более внушительно и массивно, хотя, разумеется, уступал своим двум спутникам.

Из кажущихся бездонными карманов куртки он выудил несколько талисманов и некоторое время придирчиво их изучал, выбирая подходящий. Таковым была сочтена аквилла из черного дерева, на которую в свое время благодарный за спасение сына мастер-гравировщик одного из районов улья Сибеллус нанес серебряной металлической краской микроскопическими буквами первый том жития Святого Себастиана Тора. Остальные отправились обратно, уступив место небольшой книжке с тонкими металлическими листами с всевозможными гравировками и черному валику. Остановившись на картинке паука, Альберто вынул лист из книги, приложил его к щеке и провел валиком, после чего подержал еще некоторое время, вжимая в кожу, пока на ней не проступили соответствующие контуры. За этим из косметички он достал набор теней и, тихо ругаясь на тряску, нанес их так, чтобы они создавали впечатление впалости глаз, одновременно вызывая ощущение пронзительности взгляда.

Передвинув на чуть менее заметное место кобуру наградного "Ius Automatic", он закончил приготовления и обратил, наконец, внимание на домогательства Мелфона к Найлусу. Это было бы смешно, но некоторые вещи надо было прояснить. И, когда в привычной и несколько забавной манере аквитор ответил псайкеру, Альберто счел нужным поддержать слугу Бога-Машины. Причем сделал это весьма лаконично. Намеренно, разумеется. Хотя бы потому, что шаттл принадлежал гильдии Аварус. Пилот был занят, но факт наличия или отсутствия подслушивающих и подглядывающих устройств установить было невозможно.

- Не могу не согласиться. Мелфон, я не знаю, что в своей голове ты глушишь выпивкой, но на время нашего пребывания на планете следи за литражом и трындежом.

После чего приступил к занесению в пустой датаслейт некоторых никогда не существовавших подробностей об операции внедрения, агентурной сети Инквизиции и уликах против некоторых гильдий Соломона. За чем и провел оставшееся в полете время. Возможно, терять это планшет не придется, но всегда лучше иметь что-нибудь в рукаве. Даже дохлую кошку в трактирной драке (при мысли об этом Альберто улыбнулся – история, в которой случилась та драка, была одним из первых его доведенных до конца дел).

Но вот полет, не слишком долгий (почти наверняка, если спросить у Найлуса, можно узнать, насколько), подошел к концу. Двигатели "Аквиллы" взревели, переходя на вертикальный режим полета, чуть возросла перегрузка, и пассажиры почувствовали, как она поворачивается, зависнув в воздухе перед тем, как приземлиться. Тряхнуло. Альберто поднялся и обернулся на несколько мест (челнок был рассчитан на 12 пассажиров, но Клайт однажды рассказал, что в условиях повышенной необходимости это число можно утроить), занятых преимущественно его личным багажом. Оставалось надеяться, что встречающим хватит мозгов привести с собой грузовых сервиторов. К счастью, так и оказалось.

Хотя увидев Соломон, вериспекс на некоторое время забыл даже о любимом гардеробе. Фотографии, отчеты, видеозаписи… Альберто был заочно знаком с множеством миров, с еще большим множеством преступлений, его голова была кладезем знаний, за некоторые из которых других бы расстреляли на месте, но жил во имя познания разницы между "знать" и "чувствовать". После службы Богу-Императору и Его Инквизиции, конечно. И сейчас, стоя под гудящим колпаком защитного поля, за которым ядовитая буря терзала Соломон, глядя на теряющиеся в бездне нижних уровней улья переплетения труб, проводов, металла и камня, он чувствовал. Чувствовал этот проклятый мир. И наслаждался ощущением.

Недолго. Выслушав офицера гильдии Аварус, он коротко кивнул. Представившись указанным в полученных документах именем, он приказал сервиторам забрать его вещи из шаттла.

- Мой дорогой Фелсен, поведайте мне, если, разумеется, это вам известно, верны ли мои предположения, что гильдия Аварус собирается не только охранять и сопровождать нас, но и возьмет на себя все хлопоты по нашему размещению, равно как и окажет всевозможную помощь в расследовании? Ну, а потом, по дороге, вы расскажете нам то, что вам известно об этом деле, как капитану отдела спецопераций службы Безопасности Гильдии Аварус.

Особенности сцены (д4/д8):
"Сирены и мигалки" (полицейское оцепление)
"Высоко на крыше"
"Срочно в вечерний выпуск!" (журналисты)
------------------------------------------------------------------------

[er5&84yh346(374dhesd#u^%] - выдал Бутлег. - [error012$put*(gtf0----er^&]
И, без паузы:
- ...хоже, мы будем знамениты, шеф. Заджаммить им канал? Поиск по лицам запущен, надёжность идентификации личности 87%.

На боковой экран выдвинулась картинка, передаваемая, должно быть, в прямом включении на телестудию.
Голос журналистки комментировал происходящее:
... на крыше соседнего здания продолжается стычка между неопознанным мутантом и... -
стрекот вертолёта, доносившийся откуда-то сверху, стал громче. Съёмочная группа храбро лезла в гущу событий, пользуясь преимуществами съёмки с воздуха. Оператор старался поймать в кадр и Оранжевого, и Геттермена, - ...щё одним мутантом, личность которого также не установлена.
Врезка: вопль JUSTIIICE KIICK!!! и пятисекундный ролик с пинком Геттермена, с небес обрушившегося на монстра. Заснято издалека, изображение мелкое, угол нельзя назвать удачным.
- ...же этот борец за правосудие? Неужели на улицах Большого Яблока появился новый защитник справедливости и правопорядка? Или это очередное проявле... - сигнал ненадолго пропал, - ...подвергая опасности мирное население... - картинка пошла крупной рябью, - ...конкурирующие банды вновь делят территорию?

Оранжевый мутант посмотрел вверх, оскалился и взмахнул лапой, словно отгоняя назойливый вертолёт. Разумеется, вертолёт был от него в полусотне метров, и никакого вреда ему монстр причинить бы этим не мог, но смотрелось движение очень грозно.

- А теперь послушаем комментарий полиции Нью-Йорка.
Теперь на экране люди в синей форме выводили горожан за линию оцепления, рядом стояла машина скорой помощи. Пострадавших, впрочем, не показывали даже мельком.
"Спокойствие города должны защищать профессионалы, - говорит Донован Тэйлор, капитан полиции, двадцатый участок, - Самодеятельность приводит только к жертвам и разрушениям. Мы сотрудничаем с организациями супергероев, но это не значит, что какой-то любитель может впрыгнуть на сцену и начать размахивать кулаками".

С крыши за спиной у Тэйлора как раз в этот момент рухнул брошенный Оранжевым обломок бетона.

Бенджамин, которого не редко кликали просто Бенджи, прищурившись, потому как вечернее солнце пробивалось сквозь жалюзи и немного резало глаза, рассматривал глобус, который стоял на шкафчике для бумаг, попутно пытаясь вспомнить, за каким чертом ему понадобился этот самый глобус, откуда он взялся и почему все названия на нем написаны с грамматическими ошибками? Глобус, стойко сопротивлялся пристальному взгляду детектива и не собирался распространяться на тему своего появления в этом помещении.

К слову о помещении, на этом следовало остановиться подробнее. Комната, в которой находился рабочий кабинет Бенджамина Хогарта, представляла собой довольно большое помещение, в котором можно было обнаружить много интересных и занимательных вещей. Так, к примеру, здесь можно было обнаружить рабочий стол Бенджи, за которым он имел обыкновение сидеть, расположившись во вращающемся кресле с деревянной спинкой, пару кресел для посетителей, со слегка облупившейся обшивкой, но все еще достаточно крепкими, что бы не сломаться под весом очередного клиента.

Здесь же располагался старый кожаный диванчик, на котором Бенджи ночевал, когда выдавалось много работы или когда он был не в состоянии добраться до дома, по причине того, что в бутылке оставалось совсем чуть-чуть. Спать на нем было жутко неудобно и, в большинстве случаев, Бенджи встречал рассвет лежа на полу.

Слева от стола, около стены, можно было наблюдать массивную картотеку, сделанную из светлого, но потускневшего со временем, дерева. На взгляд Бенджи, деревянная картотека выгодно отличалась от бездушных металлических шкафчиков с бумагами, которые стояли справа от стола, своей элегантностью, хорошей отделкой, едва различимым скрипом, который раздавался всякий раз, когда выдвигался тот или иной ящичек с бумагами.

Она словно бы впитала в себя стиль и роскошь того времени, когда подобные вещи ценились очень дорого и делались на заказ, тем самым, подчеркивая статус своего владельца. Обычно Бенджи всем говорил, что картотека досталась ему в наследство от его дальнего родственника, хотя на самом деле он купил ее в ломбарде, выложив за нее довольно приличную сумму денег, в результате чего - ему пришлось примерно месяц сидеть на консервированных бобах и дрянном кофе.

Но, наиболее главным и решающим аргументом, который Бенджи ценил в старой картотеке, более остальных, было то, что в ящичке на литеру "W" находилась едва початая бутылка виски "Jack Daniel’s" и пакетик прожаренных кофейных зерен, которые отбивали запах алкоголя и вполне дополняли вкус виски.

Над картотекой висела специальная доска, на которой, при помощи булавок, гвоздей, а местами и старой жвачки, были прикреплены газетные вырезки, карта города, несколько непонятных графиков без каких-либо внятных опознавательных надписей, а так же три или четыре листа меню из соседних ресторанчиков, торгующих едой на вынос. Эта доска, придавала комнате солидности, а так же закрывала кусок стены, на которой отклеился приличный кусок обоев.

Отвлекшись от созерцания глобуса, который, из-за солнечного света, а так же из-за легкой туманной пелены табачного дыма, показался Бенджи еще более абсурдным, чем оный был на самом деле, он, Бенджамин Хогард, обвел скучающим взглядом помещение в котором находился. Судя по царившему в комнате порядку и относительной чистоте, чего, обычно, не было. Бенджи пришел к двум мыслям. Или его обокрали и вынесли из офиса весь хлам, который он долго и упорно собирал, и который, так или иначе, имел отношение к его работе, или Элинор навела порядок, забыв уведомить его в этом.

После некоторых размышлений мысль о грабеже была признана несостоятельной и отвергнута, обоснованием для этого было то, что, во-первых, в комнате осталось довольно много ценных вещей, как, например, профессиональный фотоаппарат со вспышкой, которая безбожно засвечивала любую пленку и ослепляла любого, кто ее видел с расстояния менее чем в десять ярдов.

На своем месте оставался и золотой кубок за первое место в состязаниях по бегу на одну милю, на самом деле он был жестяным и был куплен в том же ломбарде, что и старая картотека, но очень гармонично смотрелся на полке, отвлекая взгляды посетителей от облезших обоев и дурацкого глобуса.

Никуда не подевался и старый радиоприемник, обладавший абсолютно уникальной способностью ловить абсолютно все радиостанции, проигрывал он их тоже все, причем одновременно и с ужасными помехами.

На месте остались и несколько книжных томов в массивном переплете с золотым тиснением, которые, на самом деле, были бутафорской имитацией, которую Бенджи купил подешевке, на распродаже старого реквизита одной из киностудий. В одном из таких томов он хранил табак, а в другом горсть поддельных драгоценных украшений, купленных на той же распродаже.

Ну и самое главное, печатная машинка, чей массивный корпус украшал его столешницу, все так же стояла на своем месте. Хотя тут были две причины. Первая заключалась в том, что машинка обладала уникальным расположением клавиш, которые позволяли печатать с умопомрачительной скоростью, при условии, что на ней печатал левша, с шестью пальцами на левой руке и четырьмя пальцами на правой. Вторая причина была куда прозаичнее, машинка, не смотря на свои небольшие размеры, весила почти сто фунтов.

Во-вторых, все бумаги, или их большая часть, которые до этого валялись по всей комнате, а так же занимали большую часть его письменного стола, были аккуратно уложены в картонные коробки, которые стояли на полу. Это наталкивало на определенные мысли, которые позволяли сделать вывод, что уборка все же имела место.

Придя к этому выводу, Бенджамин вздохнул и посмотрел на часы, день уже перешел в стадию вечера, а ситуация с тем странным звонком, который он получил от своего информатора, до сих пор оставалась не проясненной. Возможно, с ним что-то случилось, а быть может, он просто завалился в кабак и утопил свои мысли в алкоголе. Последнему предположению Бенджи немного завидовал.

Он снова посмотрел на глобус, потушил сигарету в пепельнице и громко спросил.
- Элинор, а откуда у нас этот глобус?

- Yeah, like that never goes wrong... - фыркнул Адам, положив трубку. Однако если Вилкинсон хотел таки накопить на новый мотоцикл к концу лета, не стоило сердить Безумных Ученых.
- Сделай пометку... - Адам хотел было оставить запись в органайзере Бутлега, но быстро спохватился. Даже если бы он не оставлял его на ночь в лаборатории, из режима гибернации ИИ не мог разбудить и младенца.
- [Уже поставил будильник на мобильнике, Сэр!] - бодро отозвался тот как ни в чем ни бывало.
- Порой твоя предусмотрительность меня пугает, - сощурился Адам, - Ладно, давай взглянем на эти таблетки счастья до конца вечера.
Снова отлепившись от поребрика, ограждавшего крышу, Адам подошел к углу и сгруппирвовался:
- GETTERMAAN GO!!! - c боевым кличем, который был больше призван придать ему смелости чтобы спрыгнуть вниз, Адам спрыгнул вниз. Свободное падение продолжалось недолго - репульсоры Бутлега быстро приступили к работе, выстрелив его обратно в небо, а контроллер жидкого металла растянул между руками дополнительное крыло для повышения аэродинамичности.
- Покажи мне еще раз, что эти штуки делают, - попросил он ИИ, - И подготовь сообщение этим, как их там.. S.W.O.R.D., кажется? Чувакам по пришельцам, короче. Скоро у них будет работа...
Не то, чтобы Адам собирался действительно испытать на себе какую-нибудь уличную инопланетную дрянь, однако пока он постепенно приближался к горящей точке на миникарте, он не мог не задуматься, насколько его новый организм справляется с биохимическими барьерами...

[Скруллы это тема], - согласился Бутлег. - [Кстати, пилюлями вечной жизни вот здесь приторговывают. Прикупим? Или ломанём их по-быстрому и сами наваримся?]
На карте, где-то в Бронксе, зажглась яркая точка.

Потом ИИ вновь оживился:
[Ух ты, шеф! А кто-то нами интересуется. М-м, мои спецификации читает. Теперь читают про "Биоадаптоид". А теперь про "Алое небо". Это старьё! Неужто док нашёл, кому толкнуть своих уродцев?]

И точно, почти сразу же зазвонил мобильник. Не терпящим возражений голосом научный руководитель начал отдавать Адаму распоряжения:

- Вилкинсон. Завтра в 8:30 будь в лаборатории. Я нашёл людей, которые заинтересовались моими разработками. Если сумеем правильно себя подать, выиграем и мы, и университет. Нужно будет провести для них демонстрацию. Покажем "Биоадаптоид" с твоими новыми, кхм, возможностями, плюс кое-какую технику. Как придёшь, проверь уровень заряда у "Алого неба" и все источники питания, собери "Укус кобры", подготовь капсулы с парализующим зарядом, и ещё, пожалуй, "Жаворонка" проверь. Чтобы к 11 всё было готово! Я зарезервирую нам С-3, всё нужно туда перетащить.

"Укус кобры" был браслетом, который заряжался специальными капсулами и выстреливал свой заряд на расстояние до 30 метров. Хочешь - ядом стреляй, хочешь - животных в заповеднике безболезненно погружай в сон, чтобы навесить радиоошейник.
Беда была с прицеливанием и с отдачей: если пользователь чуть не под тем углом развернул предплечье, он рисковал получить из компенсаторов хлёсткий удар по случайной части тела.

"Алое небо" - куда более перспективная разработка, система, развёртывающая на местности защитный купол. Опять же, хоть города будущего на Марсе строй, хоть полевой госпиталь во время стихийных бедствий развёртывай. А недостаток в том, что для поддержания купола требуется источник энергии, а мощные энергоустройства, работающие рядом, приводят к неэстетичному схлопыванию полусферы в лепёшку. Поэтичное название дано благодаря побочному эффекту - красноватому свечению.

"Жаворонок" - всего лишь автоматический дрон для наблюдения с воздуха.

С-3 - специально оборудованное помещение на подземном уровне. Испытательный бункер, проще говоря.

Итак, наконец-то я добрался до Летописи, так вами желанной, а некоторыми (не будем показывать пальцами в сторону роботов) даже требуемой.
Начну, пожалуй, с распределения карт лояльности. Свою репутацию шутника рандом подтвердил в очередной раз, наказав со старта быть сайлоном одному из двух новичков, причем самому далекому от условностей правил настолки (а по первой и вообще от реальностей сеттинга) - нашей любимой Арти. Признаюсь, порой ее вопросы посреди игры, вроде "а сколько карт я получу?" или "неужели снова тест навыков, только что же был?" доводили меня до боли зубодробительной, однако качественный, больше интуитивный отыгрыш, снимал все симптомы.
Так вот, Вы - Сайлон - эта новость сразу рухнула на плечи Элен, обязывая вести подковерные интриги с самого начала. И хотя манера общения Арти практически сразу выдала ее истинную сущность более опытным игрокам, сажать мадам Тай никто не торопился, отчасти просто поджидая удобного случая, отчасти не воспринимая блондинку всерьез (ох, какая типичная ошибка).
Первый ход. Все вроде бы логично, расчетливый Адмирал хладнокровно расстреливает Базовый Корабль, повреждая звездочке ангар, что в последующем не один раз аукнется сайлонскому флоту. А далее случился кризис, и хочу заметит весьма и весьма тематический, что далее станет хорошей традицией игры в целом. "Оппозиция", все игроки в едином порыве дружно влаживают по положительной карте, и только сверхнегативная Судьба не дает взять тест с ходу, выруливая на частичный успех. Топливо спасено, вроде бы достаточно, но наш казалось бы черствый Адмирал Ганс-Кейн играет ЧП, и люди выходят из кризиса вообще без потерь. Так что несмотря на отыгрыш жесткого подавления демарша взбрыкнувшей Лауры Розлин, на самом деле все прошло довольно мягко.
На следующий, второй ход, опять же закономерно неожиданно Президент Гаэта перемещается на свое рабочее место, аккумулируя вокруг себя политику. Тут тоже ненадолго остановлюсь, ибо забавно. Олду в начале игры не везло на раздачи просто таки фатально, в том плане, что карты номиналом в единичку составляли практически всю его руку, т.е. семь из восьми карт. Олд даже всерьез побаивался, что безумный Адмирал вышвырнет такого неспособного ставленника в шлюз за саботаж.
Тематическая линия кризисов продолжается и у нас "Волнения", из которых без потерь уже просто так не выйдешь, люди теряют свои первые ресурсы: -1 продовольствия, -1 морали, что, в общем-то, в начале как всегда совершенно не критично.
Так же состоялась недолгий, но продуктивный дуэт - Арти-Ганс, повлекший за собой завязку на тилиумный завод и заключенных.
Третий ход особо примечательными действиями не выделялся, так поюз вступившим в игру доктором Коттлом связи, перемещение корабликов - все как надо. А вот кризис выпал очччень интересный. У боявшегося собственной кончины Президента появился реальный шанс казнить довлеющего над ним Адмирала, и самому прибрать к рукам ее титул, став, таким образом, полноправным тираном. Заманчиво, конечно, но как верно тогда заметил Олд - остальные игроки навряд бы одобрили такое решение на третьем всего ходу, и славное царствование продлилось бы весьма недолго. В итоге все для Кейн обошлось, и Адмирал с дохтором Эрлом, немного раскошелившись на карты, обзавелись лишним Предательством. Так же ход отметился тем, что в нем впервые появилась фигура Джорджа Мэйера, неписи-снайпера, сыграющего в будущем не самую последнюю роль в событиях на Новой Каприке. Кстати, звездочки стреляют, положив начало еще одной традиции модуля - меткой стрельбе Базовых Кораблей сайлонов, два попадания из двух.
Ход четвертый наконец-то выводит на сцену единственного пилота группы - Драага (или пилотессу, как он сам себя назвал, за что был яростно критикуем Гансом, и все это вместе взятое не раз и не два вызывало на моем лице улыбку (эмоции, чо - мы ради этого тут и собрались)), и который до этого откровенно скучал. Пилоту место в космосе, куда склонная к попаданию от безделия в Лазарет Кэт и переместилась, повстречав, попутно, в ангаре Леобена с мешком взрывчатки за пазухой. Благодаря выложенному доком модификатору Любой ценой и вороху карт Предательства кризис взят без особых трудностей, даже более того - с солидным перебором, что в будущем повториться еще не раз (тревожный звоночек, сигнализирующий что что-то с обладателями карт Политики (СК в частности) не так, впрочем, повторюсь, все и так подозревали, что Арти сайлон, поэтому особо не заморачивались на этот счет).
Тут то и наступает ход Элен. Та, чтоб иметь возможность поюза абилки и страдая от одиночества перемещается поближе к мужественной, а оттого, наверное весьма привлекательной в глазах мадам Тай, железной Кейн и отдает приказ на кандидатку в летающие стервы Кэт, которая, в свою очередь, успешно подстригает подступившие в упор и так немногочисленные силы сайлонских рейдеров. Немногочисленные до сего момента, ибо сразу же за меткой стрельбой Луанны выпадает карта кризиса сайлон-атаки "Рой". Теперь на поле два Базовых, причем один с все еще нормально функционирующим ангаром, что несколько оправдывает маркер "Массированного развертывания". Огонь Базовых как неприятный бонус, снова в яблочко, в результате повреждается Арсенал - единственная локация, с помощью которой можно отражать атаки центурионов-десантников. Но кто тогда увидел в этом угрозу, когда все хорошо, вот-вот прыжок, а одинокому тяжелому рейдеру еще целых три активации ползти до уютных ангаров "Пегаса"? А зря, ох зря...
С ходом Кейн начался новый круг, охарактеризовавшийся началом фазы ремонта. Оно и не удивительно - в крейсерах уже по две дырки, а для старушки "Галактики" это половина запаса прочности. И снова никаких проблем, два персонажа имеют в своем наборе Инженерию, а если еще вспомнить упрямо ползущие к Олду единички, то становиться понятно, что возможностей починить свои посудины у людей предостаточно. Приказ Адмирала на Президента, и Гаэта уже лампичит двигатели на "Ведре".
В двери стучится новый кризис, а с ним приходит еще один важный персонаж-непись - утерянная в трагическом прошлом Адмира сестра Люция Кейн. Конечно же все игроки узнают в ней сайлонскую модель Тройку, но, как говориться, не пойман - не вор, тем более по сюжету Люция весьма мила и доброжелательна. Видимо из интуитивного чувства солидарности, Арти начинает мелко пакостить человеческой партии в этом тесте. Вкладывать негативные карты она пока не решается, зато заявляет свои карты как слабые, избавляясь от на самом деле от сильных. Отчасти из-за этого тест навыков снова взяли с существенным перебором аж в десять очков, в то время как сложность его составляла всего восемь.
В это время далекий от перипетий в адмиральской семье Гаэта вспоминает, что он, кроме того, что Глава Гражданской Администрации, еще и офицер навигатор, и мчится к Гиппердвигателям "Пегаса". Со второй попытки потери населения удается избежать, но получивший карты Прыжка жестокосердный Ганс хладнокровно направляет флот в астероиды. Загруженные на корабль с тилиумом зэки прощально машут руками в иллюминаторы и навсегда исчезают в черной дыре или куда там еще их направила злая судьба. Сердце Феликса разбито, как и надежды Элен на собственную армию маньяков, Адмирал же невозмутимо пожала плечами, и со скорбящим лицом провела панихиду, хотя мы то знаем на самом деле он жалела топливо.
Видимо отражая разыгравшуюся на душе у Гаэты драму, следом прилетевший кризис лишает его сразу пяти карт.
Пока все грустят, доктор Эрл продолжает трудиться на благо флота и на своем ходе, то бишь на восьмом, чинит ЦУП. Далее был не самый опасный тест со спасением сестры Адмирала, которую лихо откачали с перебором в восемь очей. Элен снова выдает сильную карту за слабую.
Во время ходя Кэт фаза ремонта не прекращается: Коттл восстанавливает пушки на "Галактике". Далее был довольно прозаичный, в который раз взятый с перебором тест на расследование саботажа, примечательный одним незаметным никому фактом: Элен кладет в него Тактика(5): Критическая ситуация. Ну и что здесь такого скажете вы? Вроде бы ничего, и карта в тест положительна, и заявлена крупной - все чинно и благородно, а только вот уйдя в дискард, сделав круг, она в далеком будущем попадет в руки Шерману Коттлу, который с помощью нее наворотит сами знаете каких дел.
А пока же, не ведая того, что натворила, Арти перемещается на "Галактику". Фактически бесцельно, ну а что делать-то, если на Драдисе пусто, трюмы ломятся от ресурсов, а руководители крепко сидят в своих креслах? И даже у стимуляторозависимой Кетрейн личная жизнь налаживается: спасший ее когда-то во время психоделического акта самоуничтожения террориста Леобена морпех "Дроф" становиться любовником Кэт и, заодно, стараниями Драага крепко прописывается в нашей истории. Кризис десятого хода запомнился не сколько своим содержанием, сколько более близким знакомством и тесным взаимодействием КАГа Луанны Кетрейн и мадам вице-президент Элен Тай, заложив основы дальнейшего чудесного отыгрыша.
Эмоции - это прекрасно, но Адмиралу не до них, она думает о будущем. Один раз уже прыгнув на расстояние 3, Кейн жаждет повторить свой успех, и отправляет раптор в разведку на колоду Прыжков, тем более, что расчеты уже на четверке. Естественно, единичка Елену не устраивает и она отправляет занудную "Ледяную луну" на дно. Кризис пришел с заветными расчетами, и тут-то настал звездный час Адмирала, вернее один из его звездных часов, ведь у Кейн оставалась еще ее абилка. Но сейчас не о ней, а о картах Прыжка. Из предложенных Гансу казалось бы надежной "Космической станции" и сомнительным "Неудачным прыжком", он выбирает последний. И не ошибается!!! Мало того, что флот вновь проходит три расстояния, так еще и восполнив потерявшееся население, Кейн покупает за одну мораль единичку топлива, уменьшив таким образом его затраты до двух! Грандиозно! На фоне всей этой кутерьмы едва не потерялась трагическая смерть Люции Кейн, которая на деле означала очередной виток в противостоянии людей и разумных машин. Можно себе представить что творилось на душе у Адмирала, в то время когда она вела свой флот к победам над пространством и временем. Представить и посочувствовать.
Тем временем с таким-то темпом мы бодро преодолели середину маршрута, а это значит, что пришла пора получать очередную порцию карт лояльности. Барабанная дробь и... Шерман Коттл осознает себя вне человечества.
Забавно, знай люди (я то знал с самого начала кто будет вторым сайлоном), что сейчас оба тостера находятся в одной локации на борту второстепенного крейсера, небось сами бы нюкнули старушку "Галактику" и, таким образом, избавились бы от кучи головной боли в будущем.
Ситуация внутри флота стала стремительно обостряться, этому немало способствовала политика Кейн относительно населения. Приказ Адмирала о выбраковке окончательно подкосил многострадального Гаэту, и он решился пойти по стезе своей предшественницы мученицы Лауры Розлин. Так оно и вышло - Кейн отбирает у Феликса полномочия Главы Администрации, прибирая Кворум к своим стальным рукам, и назначает его на очередную фиктивную должность Главы штаба. У Элен с Кэт своя кухня, заручившись поддержкой Тирола и Коттла, они вступили в опасную игру, противостоя Черному Рынку флота - преступной организации, состоящей из головорезов-бандитов и лояльных сайлонам элементов. В финале этой истории много героических жертв, и среди них Дрофий Плау, в миру "Дроф". Так-то...
А творящий одной рукой добро Док, второй рукой за спиной плел хитрое зло. Правда на этот раз у него ничего не вышло: спровоцированный Эрлом "слепой прыжок" Адмирала топливо людям не исчерпал, напротив: начав в игре фазу НК и принеся людям одно продовольствие (быть может именно с ним они и улетят?), правда при потере двух единиц населения. Но, попытка пера не пытка, а сейчас же Кейн снова торжествует - 13 ход, а нога человека уже ступила на планетную твердь.
Кризис наводняет поселение Новой Каприки морем центурионов, люди не сопротивляются, жертвуя Доком, который отправляется в родной Медцентр.
Четырнадцатый ход остался явно за людьми, мало того, что Кэт собственноручно подготовила к взлету корабль, заложив начало Сопротивлению, так еще и Кризис подмог удвоить успех. Еще мне этот ход запомнился моим постом, который, со свойственной мне нескромностью, я считаю своим лучшим в этом модуле.
И тут Арти нанесла удар, вскрывшись как сайлон, и запроторив Кейн в Изолятор. Шестеренки совершили очередной поворот, и маятник понесся в противоположную сторону. Все сплелось воедино, тут сыграло свою роль и знакомство Элен с Кэт, благодаря чему сайлонка вышла на след Адмирала, и вновь всплыл на поверхность тот самый снайпер, на этот раз выполнивший задание и всадивший в мадам Тай летальную пулю. И самое страшное - воскресшая Элен получила весьма ценную карту супер-кризиса.
Как ни странно, несмотря на все старания сайлонской стороны (Коттл откровенно сыграл в минус двумя картами) Кейн выходит на свободу следующим же своим ходом, да еще и увеличивает счетчик возвращения "Пегаса".
Но на самом деле беды человечества только начинались. Гаэта неосторожно бросает приказ на Эрла, и тот хладнокровно, зная, что следом грядет его ход, отправляет Кэт на больничную койку, отбирая у пилота все ее карты. Светлым пятном на фоне сгущающихся над человечеством туч выглядит возвращение флота на орбиту НК.
То, что произошло дальше, по мнению Драага должно войти в антологию настолки БСГ. Пожалуй, можно с ним согласиться. Шедевр. Во-первых, игра той самой Критической Ситуации, к слову пришедшей в руки Дока непосредственно в начале этого хода, во-вторых, поюз Штаба сопротивления - насмешка судьбы, лидера людей казнят в штабе сопротивления сайлонской экспансии; истощенные происками Дока и предыдущими тестами люди были просто не в состоянии отбить этот удар.
Остановлюсь на этом поподробнее. Не ожидайте прочесть здесь подробное описание процедуры Казни, нет - это больше моя личная исповедь. Каюсь. На самом деле я дважды бросал тот самый d3 на определение новой лояльности Ганса. В первый раз дело было еще до результатов теста, и выпавшая единица сказала мне, что новый персонаж будет сайлоном. Я, признаться, расстроился, ведь знал о ближайших тяжелых днях для партии людей, а переход из их лагеря в лагерь противников вообще виделся мне чрезмерным по силе ударом. Но, как я уже сказал, дело было ДО теста на Казнь, Елена все еще себе нормально была жива, и я, утешив себя этим фактом, поспешил забыть бросок, оправдав себя перед собой же соблюдением официоза: мол нет казни - нет и броска. Как вы знаете, адская машинка Эрла насильственная таки сработала, и славная Кейн поставила кеды в угол. На этот раз я решил вовлечь в бросок самого Ганса, дал ему выбрать цифру (это, кстати, снова была один), ну и метнул дайс. Снова единица! Против рандома не попрешь! Так у нас появился Фиск, его Ганс также рандомно вытянул. Правда просуществовал сей персонаж не долго. Ну да ладно, пора вернуться к нашим драматическим событиям.
После некоторых раздумий Коттл вторым ходом вскрывается, хотя, по его словам, если бы до этого Кейн не вышла из Изолятора (там сложность Казни пониже), он бы попытался еще вдогонку казнить и Гаэту. Вышла бы презабавнейшая ситуация, позже объясню почему.
Итак, Кэт встречает новый ход в Медучереждении, чем повторяет судьбу Старбак из прошлого "Пегаса" (та тоже металась из Лазарета в Изолятор и обратно), и, само собой, получает всего одну карту. Слезы, одним словом. Понимая, что пахнет жаренным, Драаг мувается в Космопорт и бросает такой желанный Приказ на Гаэту, чтоб подтащить еще одного гарантированного человека поближе к аварийному выходу, т.е. к кораблям. У белковой формы жизни маленький праздник - первое запущенное на орбиту гражданское судно. В положении людей брать обычные кризисы, что раньше щелкались как семечки, стало сказочной роскошью. Вот и сейчас злой рок швырнул Луанну обратно в сайлонские застенки. А вот теперь давайте вспомним, что Эрл хотел сделать с внезапно ставшим Адмиралом Гаэтой, и что этот кризис, не вскройся Шерман, выпал бы на его ход. Не рой другому яму...
Отношения новой Элен и Кэт вошли в новую стадию: теплая дружба сменилась на... даже не нахожу подходящего слова, на чувство, которое лежит как раз на линии между любовью и ненавистью. Причем, это было обоюдно. Чего тут только не было, и противостояние воли и привязанности, воспоминаний и реальности, ответственности перед своим видом и желания своего личного счастья. Порой атмосфера сладкой боли, да все эти ошейники и наручники мне даже напоминали, простите за брутальность, БДСМ. Что, впрочем, не отнимало удовольствия от чтения постов этой парочки. Прекрасно, в общем, вышло. Кстати, статус Арти в скайпе: "Тяжелый выбор между любовью к одному человеку и ненавистью ко всему человечеству" именно отсюда родом.
Двадцатый ход, ход Элен. Она делает тадыщь, и играет супер-кризис. Сложность 18 для одной единственной карты Гаэты была запредельной, и два отряда центурионов беспрепятственно высаживаются на борт, по пути расстреляв склад провианта (-1 продовольствия).
Как будто этого было мало на следующий ход Джек Фиск вскрывается как сайлон, являя миру свое истинное обличье - X-215F. Ох, прозванная еще в самом начале железной Кейн, на деле оказалась таки железной. По результатам неравного боя Гаэта отправляется в Медцентр. И тут же сбегает из него, чтоб с несвойственным ему запалом берцергера снова бросится в сражение на передовую (уничтожение отряда оккупации на Космодроме мне виделось идеей малоперспективной, гораздо эффективнее выглядел поюз Каньона Бридера с приношением в жертву людей ради увеличения счетчика. Я ошибался, ведь в финале человеки улетели всего с единицей населения, и поступи Гаэта по-моему - не видать людям победы), где его снова зацепило Кризисом "Готовься к бою" и утащило обратно на больничную койку.
Я заговорил о победе, значит развязка уже близко. Хотя, признаюсь, на тот момент сомнений в команде победителе у меня не возникало. Ну посудите сами: три сайлона с еще двумя супер-кризисами и двумя отрядами центурионов на "Пегасе" против парочки людей, причем одна из которых в Изоляторе, а второй в Медцентре, и сломанного Арсенала. Картина маслом. Но обо всем по порядку.
Мобилизация Шерманом сайлонского флота еще более (куда дальше-то?) сгустила краски. Несмотря на без результативную и беспорядочную стрельбу рейдеров, главная цель супер-кризиса была достигнута - центурионы продвинулись еще на шаг вперед.
И тут свершилось самое настоящее чудо! Во-первых, к Драагу среди прочих пришла хорошая, годная карта: Лидерство (5) Чрезвычайное Положение, а положение для людей было действительно чрезвычайным, впору накрываться простынями и ползти на городской погост. Во-вторых, Луанна находясь за решеткой умудрилась провести разведку Кризисов (а что еще делать, если долгожданный Приказ не пришел?), и увидела там, о Афина, возможность сбежать из своей тюрьмы. Надежда, конечно, была слабой, но в тест положительным было то самое лидерство, которое, как мы помним, так удачно пришло к Кэт. Вся затея выглядела настолько жалко, что из всех сайлонов только далекоглядный Коттл сподвигся для перестраховки бросить одну карту Ремонта, да и то с минусом в единичку. В-третьих, Судьба, нет, пожалуй так - СУДЬБА! Она выдала в тест еще две карты лидерства, общим номиналом в 6 очков. Итого, невероятно, но Кэт вырвалась на свободу. Именно этот факт воскресил надежду в людях, маленькое чудо посреди всеобщей катастрофы. Даже сторонники преждевременной капитуляции людей удивленно замолчали. А может просто оказались сбиты с толку, иначе как объяснить то, что произошло дальше с сайлонами я не знаю.
Не желающая поступать сухо и прагматично Арти переместилась в каньон и послала воздушным поцелуям людям еще один кризис. Строго говоря, он выглядел слабовасто, особенно на фоне тотального, творящегося вокруг Армагеддона, однако, к вящей радости Эрла, нес в себе активацию тяжелых рейдеров и центурионов.
Следом пришел черед оригинальничать Гансу. Его X-215F сделал то, что я предполагал сделает ходом раньше Элен, а именно - атаковал Луанну Кетрейн. Арестовать пилота главцентуриону не удалось, но зацепить получилось, отчего Кэт пришлось познакомиться с военно-полевой медициной повстанцев.
Дальше в игру вступила отработанная связка: человек-приказ-человек. Сейчас основной надеждой людей спастись было доведение счетчика прыжка до максимального показателя - пяти, иначе никак не улететь. Тем более, что на орбите рейдеры наконец собрались и сделали то, для чего их собственно и создавали. Один заход и у людей минус три вайпера и один гражданский корабль.
Почти финал - 28 ход. Фактически решающий. Тут бы Доку атаковать находящегося в одной локации с силами оккупации Гаэту, но заранее составленный алгоритм оказался сильнее рассуждений, Эрл, видимо, решил стоять до конца и не отклоняться от курса. Хотя шанс неудачи при аресте всего-то 1 из 8, в то время, как получить карту Приказа из колоды Лидерства намного легче, чем зафейлить бросок d8. Впрочем, не суди... Еще одним шансом испортить побег людям был заказ на начало хода Лидерства (тогда бы Приказа Кэт не получила, так то), но Коттл предпочел Пилотирование и Инженерию.
Самопожертвование и Победа. Последняя глава нашей истории, 29 по счету. Все случилось как случилось, и был Приказ (напомню, что Кэт тянет Лидерства только одну карту), был поюз человеком Гаэтой каньона, была степень готовности прыжка 5, и был долгожданный приказ на отлет. Летите, голуби, летите...
Вот и все. Мы сделали это. Я рад, что мой первый модуль таки удался, я так действительно считаю. И пусть он не фигурировал в каких-то там месячных списках успешности сайта, зато он был с добротной историей (хоть сценарий к новому сериалу пиши), с неожиданными поворотами сюжета и с фееричной концовкой. Конечно же ничего бы этого не было без таких отличных игроков как вы.

Сколько же дней прошло? Сколько раз огненный диск вспыхивал алым на востоке и стремительно проносился на запад, чтоб упасть закатом за ломанную гранью горизонта, отмечая собой еще один день. День без войны.
Холодало. Осенние вечера на Новой Каприке все такие же промозглые как и раньше, только вот старые кости с каждым уходящим годом все сильнее ноют. Особенно дает о себе знать нога, что тогда чуть не раздавил центурион. Крутит, болит даже когда просто сидишь на колоде у крыльца, не давая забыть о случившемся. У очага, где тепло и сухо, кости ведут себя потише. Но человек не уходит. Он все сидит, высоко задрав к небу свою седую голову, все высматривает там что-то, и странная улыбка играет на его сухих старческих губах. В конце-концов он поднимается, и опираясь на клюку медленно бредет к землянке, бормочет недовольно, сетуя на свинцовые осенние облака, закрывающие от него сияние далеких звезд.
Когда до дверей оставалось всего ничего, старик свернул направо, в сад, куда вела протоптанная тропинка. Но путь его был недолог. Тут, на невысоком, покрытом пожухлой травой пригорке пригорке, недалеко от кривого ствола дикой абрикосы, стоит серый обломок базальта. Обессиленно опустившись на одно колено, человек припадает к холодному камню губами, проводит дрожащей рукой по выбитой на шершавой поверхности надписи: Луанна Кетрейн. Чуть ниже, там где обычно пишут года жизни, мастер высек силуэт уходящего на вираж вайпера. Довольно правдоподобно вышло: пожелтевшие глаза человека когда-то были ясными и не раз видели этих гордых, стальных птиц. Как же это было давно, так, что иногда кажется сном, былью.
Смахнув упрямую слезу, старик сел на сырую землю, достал из внутреннего кармана своего поношенного пальто, в котором уже и не узнать шитую-перешитую шинель, крохотный фиолетовый цветок и положил его на камень, рядом с парой не тронутых ржавчиной жетонов.
Уже почти стемнело и принялся моросить противный, холодный дождь. Нужно было идти в дом, но старик все никак не мог заставить себя подняться. Ему не хотелось оставаться одному, наедине со своими мыслями, своими воспоминаниями. Вот и сейчас они нахлынули.

После памятного приказа Президента покинуть флоту орбиту Новой Каприки, Сопротивлению удалось продержаться против сайлонов совсем немного. Дольше, чем подсказывал здравый смысл, меньше, чем хотелось бы самым отчаянным бойцам вроде Андерса. Банально закончились патроны, а кто-то просто сломавшись сдался, не видя больше смысла сражаться. А его действительно не было: крейсера со взлетевшими кораблями прыгнули подальше из этого ада, а вместе с ними исчезла и надежда на спасение. Оставалось только с честью умереть, закономерно опасаясь мести разумных машин. Таких тоже было немало, и в ход шел последний патрон, последняя граната. Однако они ошибались. Роботы, казалось, совершенно потеряли всякий интерес к людям, не было не массовых казней, ни геноцида. Сайлоны уходили, разрушая за собой все, что не уничтожила война и подрывники Сопротивления. И вскоре Феликс понял почему. Его и Кэт в наручниках приволокли на все тот же злосчастный "Борт №1". Тут царил беспорядок, всюду разбросаны бумаги и сломанная мебель. Почти никого не было, и их собеседниками стали всего два Кевила, причем, издеваясь над людьми, они разговаривали больше друг с другом.
- Как закономерно все закончилось. Не находишь, Брат?
- Так, как мы и предполагали. Хотя почему закончилось? Есть еще проект Бета.
- О да, проект Бета... - улыбаясь протянул один из Первых, который отличался от своего клона отсутствием шляпы и перебинтованной рукой.
- Наши гости не знают о нем. Почему бы тебе не просветить их, Брат?
- С удовольствием... Мистер Гаэта, адмирал. - Тот что в шляпе не скрывал своего сарказма, - Как вы думаете, как мы вас нашли?
- Ладно, не буду вас мучить. Вас выдали свои же. Брошенные вами на произвол в космосе люди. Брошенные умирать, без запасов воды, еды, топлива.
- Я был восхищен вашим рационализмом. Спасение большего посредством жертвы меньшего. Ничего, что меньшее - это несколько тысяч живых людей. - в комнате раздались мерные хлопки.
- Они передали нам расчеты координат, что вы так неразумно перед прыжком транслировали на все суда. Причем передали абсолютно добровольно, без малейшего нажима с нашей стороны.
- Мы дали им средства для нормального существования. И в отличие от вас они приняли их с благодарностью. А разве у них, брошенных и преданных был выбор? Вы его за них сделали.
Кевилы сменяя друг друга в словесной эстафете кружили над пленными.
- Оставшиеся на Новой Каприке корабли тоже будут им переданы. Правда, без гипердвигателей - не будем торопить события. Маленькая, путешествующая среди звезд цивилизация.
- И отгадайте куда они летят? Правильно, мистер Гаэта! Сюда!
- Преисполненные желанием отомстить. Конечно же, наши инфильтраторы не дадут угаснуть этому священному для вас чувству. Они получат все что надо: место для успешного размножения, подобающий уровень медицины, в достатке пищи. И оружие.
- Который час, Брат?
Один из Первых вскинул руку и посмотрел на часы.
- Сто четырнадцать лет до завершающей стадии проекта Бета.
- Жаль, вы этого не застанете, - прощаясь Кевил приподнял шляпу за тулью, - Как, впрочем, и следующее утро. Последние жертвы конфликта - можете гордиться собой. На борту администрации заложена бомба, этот корабль новому человечеству не пригодится. Всего хорошего.

Их спасли. Не свои - сайлоны: Каприка, Люция, Коттл, словом, желавшие мира. Вытащили за несколько минут до взрыва, оставили в живых. Правда вид у них был раздавленный, их надежды на сосуществование рухнули, теперь всем заправляли Саймоны, Дорелы, все те же Кевилы, и Элен. А затем сайлоны исчезли, все до одного, даже остовы разбитых центурионов забрали. Как же давно это было...

Кряхтя старик поднялся и хромая поплелся к землянке. Перед тем как захлопнуть за собой дощатую дверь он обернулся и снова посмотрел на небо. Чего больше было в его взгляде: надежды или тревоги? То ведомо лишь Афине.

Продовольствие   04/08     
Топливо              01/08
Мораль                02/10
Население           01/12

Люди в панике бегут в космопорт, навстречу медленно идет фигура. Сайлон? Нет, кажется, человек. Да, но... Доктор Коттл? Но ведь почти все слышали, что он погиб, значит он...

Одинокая фигура все так же спокойно идет навстречу. Ни оружия, ни центурионов, кажется только он. Колонисты замедляются и останавливаются возле майора, перешептываясь, смотря на него - кто с ненавистью, кто с мольбой, кто - не понимая, что происходит.

- Послушайте. Остановитесь, пока не поздно. В космосе сейчас идет бойня. Галактика практически уничтожена, Пегас атакован штурмовыми группами центурионов - еще несколько минут и все будет кончено. Те гражданские корабли, которые уже взлетели рвут стервятники. Поймите, я не враг вам. Только здесь у человечества есть шанс выжить. Там, в космосе вас ждет только смерть. Остановитесь, вернитесь и тогда у вас будет шанс выжить.

Доктор кажется говорил искренне. Однако, одних слов для того, чтобы погасить ненависть было мало. Едва Коттл сказал последнее слово, раздался выстрел, всего один выстрел. Тело майора развернуло, он отступил на пару шагов назад, схватился рукой за грудь.

- Сдохни, сайлон!

Еще один выстрел, который опрокинул тело доктора.

- Стойте, не стреляйте! Зачем!?

Это кричит какая-то женщина. Стрелка оттесняют, забирают пистолет. Кто-то подбегает к телу доктора, залитому кровью. Стройка кровь идет изо рта. Такой же крови, как кровь человека. Такой же, как кровь их отцов, такой-же, как кровь их детей.

- Кххх... в космосе только... Только смерть.

Последние слова. Док умер. Снова.

И снова возродился.

Все идет по плану.

Шрапнель пробила прорехи, взвизгнула, вгрызаясь в твердые препятствия: центурионов, землю вокруг них, стоящие поодаль палатки. Направленный взрыв пронесся стеной ветра прямо перед Гаэтой, ураганом прошелся по блестящим остовам подступающих роботов. Словно игрушечные центурионы подпрыгнули на месте и отлетели на несколько метров прочь. Рухнули жалобно звякнув изуродованные металлические скелеты. Но Феликс ничего не слышал. Для него вокруг наступила зияющая пустотой вакуума тишина. Подбородок защекотало. Президент мазнул рукой по щетине и подушечки пальцев окрасились красным. Слишком близко рвануло.
И все же, несмотря на досадную глухоту, Гаэта был доволен. Жестянки, такие грозные и смертоносные, повержены без особых усилий. Шаркая коричневыми, стоптанными ботинками по серому грунту, рассекая не успевшее осесть облако сизой пыли, человек подошел к останкам центуриона. Шлем, с погасшей полоской сенсора, измятое туловище и одна покореженная рука - все что осталось от боевого робота. Вдруг груда железа дернулась и на ступне подрывника сомкнулись стальные манипуляторы-пальцы. Приоритет – уровень С, такое просто так не отменишь.

- Благодарю, господин глава администрации. Но считаю, у нас сейчас несколько другая проблема. И я намерен её как-то решать. Если позволите, я дам вам свой ответ чуть позже.

Еще некоторое время побеседовав в Гаэтой, скорее из вежливости, чем из необходимости, Коттл покинул корабль, направившись прямиком в штаб сопротивления, иногда оглядываясь по сторонам.

... Чуть ранее, в лазарете:

- Лейтенант Кэтрейн. Я вижу, вы идете на поправку и если бы мы еще летали, я бы сам допустил вас к полетам. Но есть одно "но". Я обязан провести еще одну процедуру. Всего один маленький укольчик, я должен провести еще один тест...

... Чуть позже, в лазарете:

- Скорее! Кэтрейн плохо! Пропустите!

Пара морпехов несут лейтенанта, которой стало плохо прямо на космодроме.

- Доктор! Доктора сюда! Быстрее! ...

- Ну и что у нас в итоге?

Кэт обвела мрачным взглядом всех собравшихся вокруг круглого стола, сделанного из перевернутой пустой кабельной катушки. Остановилась на Шефе. Тот кисло улыбнулся, словно понимая, что все и так все знают, просто новых идей нет, вот и мусолят одно по одному. И всё же сказал, вновь и вновь расставляя условные тактические фишки по столешнице.

- Кейн и правда схвачена, вместе с целым отрядом морпехов вроде как, или кто там с ней был. Информации больше нет, к Изолятору так просто не подобраться.
(красная пластиковая пробка легла на расчерченную решеткой картонку, компанию ей составила горстка серых камешков)
Про Кендру Шоу пока что ничего неизвестно, люди говорили, что манекены из конвоя шли хмурые и недовольные, да и центурионы чего-то там искали среди обломков и в лесу, не нашли ничего.
(еще одна красная пробка, но помельче, была отодвинута из центра в кучу других фишек)
Гаэта наш показал себя хитрецом, устроился в Правительстве, хочется верить, что на деле он с нами. Когда он меня нашел, то сразу почти пару тайничков показал, и еще о паре мест для встреч условился. Вот, хожу, проверяю их, но пока ничего. Может, нет пока информации, а может и... Он там вроде как весь в делах-заботах, каждый день почти то радио-обращение, то статья в газете. С парнишкой-Кикейей я уже пообщался, Билли с нами, обещает быть звеном между Сопротивлением и Гаэтой, но пока что ни-че-го...
(бордовая пробка легким щелчком была перемещена на сложенную вчетверо карту внутренних помещений Правительственного Дворца, туда же секундой позже прикатился и цилиндрик пустой ручки)
Коттла нашли в конце концов, эх, только ведь на ноги еще неизвестно когда встанет. В толкучке памятной досталось ему неслабо да и... возраст же. Отлеживается пока в Госпитале, я человека из наших, медсестру-Шэрон - приставил к нему, на случай если он сигнал какой подать нам захочет. Она тогда пулей к нам. Ну и вообще, на всякий-пожарный.
(заскорузлая рука добавила красный значок-крестик к смятой красной пробке, лежащей на картонке с нарисованными на ней койками)

Гален взялся было за еще одну красную пробку из кучи таких же, но не нашелся, что сказать и нахмурился, теребя фишку пальцами. Слово взял Сэмюэль Андерс, уже какое-то время ходивший рядом из стороны в сторону.

- Всё это очень хорошо, но нас по-прежнему всего тридцать человек и мы по-прежнему не знаем, что делать.
- Скажите спасибо, что хоть оружие есть.

Отрезала Луанна, и без того злая как голодная собака. Сэм немного стушевался и потупил взгляд. Пока Кэт выцепляла с Космопорта шаттлы с припасами и арсеналом, знаменитый некогда спортсмен долечивал свой грипп... или что там его свалило так невовремя. В общем, Кэт хоть и пропустила момент создания Сопротивления, но его полноправным членом и даже одним из лидеров смогла стать без проблем. У нее было, чем оплатить членские взносы. И она плевать хотела на подозрения, могущие по такому поводу возникнуть. Или делала вид, что плевать хотела.

- Короче, вот что. Гален, нам все-таки информация нужна позарез. Сходи к Феликсу еще разок, хорошо? Ну, где вы там условились. Угу. А ты, Сэм, подай заявку на организацию Ново-Каприканского Спортивного Комитета. Что смотришь? Я там сегодня проходила, видела всю стенку в объявлениях - эти тостеры вообще рехнулись. Предлагают народу "творческий потенциал" раскрывать, всякие начинания одобряют, обещают поддержку и все такое. Ну? Будешь под прикрытием спорт-тренировок нам бойцов отбирать и тренировать! А тостеры смотреть и умиляться будут, вот ведь какие людишки покорные, и в Пирамиду свою любимую играть даже начали. Но ничего. Мы их еще обыграем.

Девушка хищно улыбнулась и откинулась на спинку стула, заложив руки за затылок и потянувшись. Повстанцы в командном пункте тоже расслабились, кто-то закурил, кто-то отсел на скамейку и с наслаждением вытянул ноги. Стоило принять конкретные решения, как всем стало легче на душе. Кэт еще посидела немного, о чем-то размышляя, встала на ноги и потянулась за курткой.

- Ты куда?

Луанна пожала плечами, оставив Шефа без ответа. И вышла из убежища, служившего несогласным с сайлонским режимом людям Базой Сопротивления.

Неказистая просторная палатка, вчерашняя казарма морпехов Ново-Каприканского Гарнизона. Пришли сайлоны, морпехов разоружили, расформировали и распустили по домам. А палатки на отшибе остались. Пустовать им не пришлось, в связи с сайлонской реструктуризацией городского населения кому-то пришлось потесниться, кому-то и вовсе переехать. Новые "постояльцы" бывших казарм морской пехоты ни у кого подозрений не вызвали.

Луанна осмотрела унылую серую площадку-плац, где раньше строились бравые ребята с незримыми и незаполняемыми прорехами в строю, а теперь лишь дети вяло играли в мяч, да Сэм порой разминался в Пирамиду, показывая мастер-класс трехочковых бросков. А ветер безразлично бросал пыль на обвисшие стенки палаток.

Экс-пилотесса скривилась, нетерпеливо тряхнула у рта заветной баночкой и, засунув руки в карманы и хрустя таблетками стимуляторов, пошла в город. Навстречу бредущим с работы людям, получившим свой раздобревший паек, но потерявшим что-то более важное.

Мало кто хотел верить в потрею. Многих привлекла мнимая безопасность, работа во благо своего будущего, те же пайки. Казалось бы, цель есть.

Только ни у кого не хватало смелости её озвучить.
Пока не хватало.

Вампир недовольно поморщился: оказалось, что предполагаемый пациент находится в соседней хате или сарае, словом, чтоб добраться до него нужно преодолеть определенное расстояние под жгучим дневным солнцем, а это не проще, чем с разбегу заскочить на Эверест.
Впрочем, девушка была просто кладезем сюрпризов, и снова смогла заинтересовать Матьяса. Оставленные ее хозяином раны на ногах о многом говорили. Уродец, похоже, был изощренным садистом, стало быть страдал от какого-то комплекса, а болезни рассудка притягивали цимисха не меньше, чем телесные болячки. Было ли данное расстройство следствием пребывания в нежизни или еще смертным Николай страдал им? Если первое, то не ждет ли то же самое и самого неоната в будущем? И хотя забавы страшилы не шли ни в какое сравнение с творениями великого Кьязе, но вместе с тем они были и несколько иного рода, далекими от эстетического практицизма подлинного изменения плоти. В пол уха слушая исповедь Лизы, Варта с нескрываемым интересом рассматривал синяки и еще совсем свежие порезы, он даже бестактно еще выше приподнял край юбки и придвинул поближе руку девушки с догорающем в ней огарком.
- Брат, говориш? Цікаво, скільки років Каширцеву, якщо в нього ще й досі живий брат? - Вероятность того, что брат Александра также был каинитом, и при этом лежал в мед. учреждении для людей, виделась венгру крайне мизерной. - Можливо, брат в якомусь іншому сенсі? Духовному, метафізичному...
На всякий случай вампир запомнил эту информацию и, отбросив размышления, вплотную занялся дамскими ножками. Было что-то в них, в покрывающих их ранах, в нанесшем их монстре. А если и он так сделает?.. Только наоборот: изменит, исправит. В этом Матьясу виделся какой-то вызов, а еще не оставившая его юношеская дерзость только подливала масла в огонь. Он сделает с вещью более сильного вампира то, что захочет, как захочет, и, таким образом, хоть в чем-то сравняется с ним.
- Ну що ж, я приймаю твою пропозицію. Не бійся... - с этими словами Варта толкнул девчушку на кровать.
Не давая Лизе опомниться, каинит впился клыками во внутреннюю поверхность бедра. Совсем рядом в этом месте, недалеко от поверхности пролегала крупная артерия, поэтому свежая кровь буквально струей ударила в жадное горло вампира, волнообразными толчками наполняя рот ароматной, алой жизнью. Сделав несколько крупных глотков Матьяс прервался, стремясь растянуть мгновения блаженства. Он медленно вытянул клыки и инстинктивно лизнул оставленные ранки, которые тут же стали стремительно затягиваться. А вместе с ними пропадал и багровый синяк, оставленный хозяином девушки. Прилив сил, жажда творения - цимисх сжал пальцами бедра своей кормилицы, сильно, наверное до боли, превращая обтягивающую его пальцы женскую кожу в трепещущий воск, топленое молоко, в котором тонули ссадины, гематомы и противные тонкие порезы. Затем он снова пил, немного, медленно, наслаждаясь своей властью над ней, слушая срывающиеся с ее губ тихие стоны, играючи зализывая раны, словно скульптор алмазной крошкой, шлифуя слюной свое творение.
Это длилось минуты, минуты вечности. Свеча давно погасла. Наконец вампир поднялся с колен, с самым довольным видом вглядываясь в лежащую перед ним девушку.
- Вже не так боляче, егеж?
- Тобі вже час... - Словно выпроваживающий очередную пассию циничный любовник промолвил Матьяс.
- Ліззі, якщо хочеш, щоб я допоміг твоєму братові - вигадай що небудь. Ввечері мені буде потрібен деякий час без опіки Миколая. Думаю добровільно він згоду на лікування твого родича не дасть, тож дивись сама.

"Невосприимчивые к ранам. И все же это не химия, я не чувствую. Просто терпят. Странные они, Айлен, но мои постранней"

Задумчивый извилистый мыслепоток Ллановара. Паук Варпа только что закончил перезаряжать свой Ткач, и теперь разглядывает О.Д.М.овцев, склонив голову набок.

Киарнэль же, бросив быстрый взгляд на неуклюжее оружие Монгх-кей, оглядывает и рану командира боевиков. По всей видимости, тот не врёт и не увиливает от работы - лишь извещает своего союзника об очевидном факте, а значит, как бы не Айлену не претило нагружаться лишними предметами, придется ему помочь.

- Если считаешь, что эта штука нам так уж необходима, то я заберу ее, а ты займись стаббером.

"Брат, ты что, всерьез это?"

Полунасмешливая щепотка слов Ллановара.

- Мельта оружие хорошее, универсальное. Я бы вызывал одного из Исполнителей, но они заняты на лестницах. Дотащи хотя бы дотуда, воин, а там передадим кому-нибудь.

Ответ лидера боевиков как обычно информативен, ничего лишнего.

"Ну разве что так. Тебе помочь?"

Вот и Паук меняет удивление на заботу.

"А что ты предлагаешь? Нагрузить этим тебя?" - отвечает Айлен собрату, окрашивая свои мысли в мягкий тон улыбки.
"Нет-нет, что ты! Я полностью поддерживаю твою инициативу!"

"Спасибо тебе за это" - снова ухмыляется Скорпион, и тут же, посерьезнев, добавляет, - "И за то, что пришел на помощь. Как всегда вовремя..."

"Надеюсь, это начало хорошей традиции. По крайней мере я собираюсь её поддерживать."

Ответ Ллановара тоже неожиданно серьезен. Не все Пауку шуточки.

"Ну что, мы идем? Или у тебя все схвачено настолько, что я могу возвращаться к своим? Время-то пока еще есть."

Айлен, ловко выкрутив в руке пиломеч и смахнув с зубцов резким движением налипшие на них кровавые ошметки, пристраивает оружие за спину. Затем поднимает с пола угловатое мельта-ружье.

"Хоть я и рад, что ты рядом, брат, но не могу тебя задерживать сверх меры. Думаю, дальше справлюсь сам."

Ллановар обводит взглядом разгромленный офис охраны.

"Полагаю, дело практически сделано. Здание больше никто не охраняет, или же сопротивление будет минимальным. Воспользуюсь твоим великодушием."

Он переплетает свои руки в жесте Скромного Признания Благодарности и слегка кланяется. И короткая вспышка стирает образ Паука из этого пласта реальности.

"Надеюсь когда-нибудь получить возможность быть тебе столь же полезным, Ллановар"
"Не спеши записывать на свой счет долги, Скорпион. Не такая это легкая ноша."

Эхо последнего телепатического послания растворяется в воздухе вокруг Айлена.

- Ну что, мы можем отправляться, воин?

Закончивший перебинтовку боевик уже закончил наваливать на себя ленты и станок стаббера. Исчезновение Паука Варпа, казалось, производит на него такое же впечатление как и его появление. То есть никакое.

Слова простого исполнителя, не желающего видеть что-то кроме прикладного смысла элементарных действий... Айлен окидывает поднявшегося Моггх-кей хмурым взглядом, но ничего не говорит вслух - лишь коротко кивает. И молча движется по направлению к лестнице.

***

Повороты, коридоры, площадки – гулкие шаги идущих эхом разносятся во все стороны. В дверных проемах видно тела расстрелянных клерков, лишь немногие успели понять, в чем дело, и попытаться сбежать. У них не вышло – самый удачливый смог добежать только до одного из лифтов, как раз к тому моменту, как Айлен его заблокировал.

Лестничная площадка. На ней тихо, а всего минуту-другую назад отсюда доносились панические крики. Мертвые уже не закричат, ничего не скажут. Боевики О.Д.М., конечно же, убили не всех, но мораль мирных Монкх-Кей им уничтожить все же удалось. Они не поскупились на лазерные батареи, и попавшие из эвакуации в кровавую баню люди просто обезумели от страха и разбежались в разные щели по своим этажам и офисам. К тому времени, как они придут в себя и попытаются найти другой выход – всё уже будет кончено.

Подъем к вершине небоскреба, долгий, но неспешный и размеренный, точно по негласному графику, что мерцает в голове каждого исполнителя миссии с самого её начала. Там, на последнем этаже – ресторан «Сады Протемайоса», тот самый, с множеством остроконечной мебели. Всего лишь вчера они с Элариком совещались там с Организатором и Корректором о будущих планах, а уже сегодня – эти планы претворяются в жизнь. Там, в ресторане – хороший обзор на юг, на ту дорожную полосу, по которой уже скоро поедет кортеж. Там, наверху – они установят станковый стаббер, оставят «ложных» стрелков отвлекать внимание Турриса от Тёмного Жнеца, стрелка «истинного». Подъем, тащат на своих вспотевших спинах разобранный стаббер Исполнители (их осталось всего 4, остальные или погибли, или сторожат лестницы), а что Скорпион? Он возглавляет группу, или неважна ему уже роль командира, и он просто такой же исполнитель, как и все? Или от его места в строю суть не изменится?

Айлен возглавляет их маленькую процессию, рискуя принять на свою броню возможный выстрел из-за угла. Само собой, в обычной ситуации, он бы отправил боевиков вперед в качестве живого щита, но сейчас эти несколько выживших были слишком важны для выполнения его задания...

Наконец, она. Долгожданная вершина, конец пути и господствующая над магистралью точка района. Таких здесь еще несколько – Архивные Структуррии, Цитадель Верховного Суда… интересно, как дела у Чиракинан? Она молчит в эфире отряда, с другой стороны – она жива и борется, это Айлен может почувствовать точно, на таком-то расстоянии… а ведь раньше бы не смог. Узы крепнут, и, вероятно, это к лучшему. А что до молчания Баньши – то вряд ли бы аристократка стала беспокоить своих товарищей по пустякам.

Просторный зал, заполненный мебелью с множеством острых углов – когда-то официанты и гости этого заведения за высший шик почитали перемещаться меж этих опасных островков, не задевая ни один хрустальный кончик похожих на дикие кристаллы столов. Ныне здесь никого нет – разбежались повара, управленцы и прочие служащие, и никому нет дела до чужаков, совсем не за изысканной трапезой сюда наведавшихся.

Через панорамное окно высотой от пола до потолка – хорошо видно грозный Туррис-№5, его сложную конструкцию из окон, балконов, платформ, странных механизмов и отдельных бастионов. Ничто в округе не может даже близко сравниться с этой громадой по величию. Наверно ей плевать на мелкие делишки, творящиеся у её подножия. Наверно она мнит себя истинной Вершиной. Молодому Скорпиону трудно это признавать. Да и надо ли? Пока что победителем выходит он.

- Поставим стаббер на углу, оттуда обзор лучше.

В интонациях О.Д.М.овца звучит легкое сомнение. Он словно размышляет, не будет ли стаббер там слишком уязвим. Впрочем, ему главное – успеть сделать первый выстрел, а там уже будет все равно.



- Фрраг подери!

Ругань привлекает внимание самим фактом своего произношения в этой команде 4-х меланхоликов и 1-го Эльдар. Айлен оборачивается одновременно со звоном бьющегося стекла. Так и есть - один из боевиков задел острый угол одного из столиков, и опрокинул всю оказавшуюся и в самом деле хрупкой конструкцию.

Выглядит этот парень хуже прочих - бледный, под глазами мешки, губы истрескались, волосы взъерошены, а одежда - словно с чужого плеча. Оружие, правда, держит крепко. Кажется, Айлен видел его еще в начале миссии - он слегка отличался от других бойцов, клевал носом во время инструктажа, покачивался, протирал глаза кулаками с шелушащейся кожей.

Лидер боевиков тоже смотрит на неуклюжего товарища. И внезапно с тихим вздохом поднимает лаз-пистолет на уровень его лица.

Оплошность одного из боевиков отвлекает Айлена от созерцания величественной громады Турриса. Монгх-кей выглядит странно, явно отличаясь по виду от остальных. То же заметил и командир отряда, а судя по всему, даже нечто большее, раз собрался пустить парня в расход. Что ж, в таком случае Айлен не собирался ему мешать...



Выстрел шипит последнюю волю Организации, и убитый падает с простреленным горлом.

- Оттащи его.

Командует лидер одному из соих, парню, тащившему мельту. Тот молча спускает на пол своё оружие, делает пару вздохов и, ничтоже сумняшеся, начинает тащить труп соратника куда-то вглубь ресторана.

- Проплавь потом стенку в коридоре и насади тело на арматуру. Да, вон там, поглубже.

Раненный в живот верзила-пулеметчик тем временем сосредоточенно собирает стаббер в углу зала. Кажется, он и вовсе не обернулся на всю эту странную сцену.

Не сказать чтобы проишествие с расстрелом боевика произвело на Айлена такое уж сильное впечатление, но так или иначе его совершенно не устраивало оставаться в неведении относительно мотивов, побудивших командира О.Д.М.овцев совершить так внезапно и просто такое деяние.

- Зачем ты убил его? - строго спросил Киарнэль лидера, подойдя к тому вплотную и незаметно положив руку на рукоять кинжала.

Тот смотрит на Эльдар со смесью равнодушия и удивления.

- Нам так сказали.

Переведя взгляд на отволакиваемый в сторону труп, он задумчиво, но без тени интереса добавляет:

- Это не наш. Но он не должен потерять узнаваемость. Лицо, татуировки, кажется, были у него на руках. Поэтому там прицепим, подальше.

Кажется Монгх-кей посчитал такой ответ вполне исчерпывающим, но Айлен думал иначе. Времени у них было пока что достаточно, поэтому Скорпион счел, что разобраться в этой странной ситуации не повредит.

- Кто сказал? Если не ваш, то чей тогда?

Теперь удивления в глазах лидера боевиков больше. Там же мелькает и нетерпеливость. Он оглядывается на верзилу, но тот еще не закончил сборку, так что подходить к нему с лентами еще рано.

- Организатор сказал.

Наверно ему кажется, что он говорит что-то очевидное и не нуждающееся в дальнейших объяснениях.

- Чей - не сказал. Сказал, что важный для дела, что должен быть убит и сохранен на месте. Всё.

Он отводит взгляд вбок в последний момент, разрывая контакт с ищущими правды линзами шлема воина Аспекта. Сжимает губы, прищуривается, словно что-то вспоминая. Или пытаясь вспомнить.

"Сохранен на месте"... Ясно, что Организатор хочет кого-то подставить посредством трупа того бедолаги. Но вот кого? Некую конкурирующую организацию? Или группу неугодных внутри самой О.Д.М.? Корректора? Кого?

Выяснить это было бы крайне желательно. Никто не знает в какой момент эти союзники превратятся во врагов, но по общему мнению как Эларика, так и самого Айлена, подобный исход был вполне вероятен... А значит необходимо узнать, кто противостоит Организатору.

Посверлив глазами гримасничающее лицо лидера еще немного, Айлен спокойно кивает и отдает распоряжение.

- Хорошо. Готовте стаббер. Я сейчас вернусь.

И быстрыми шагами направляется к месту "захоронения" растрелянного бойца. Скорпиону нужны улики, которые неприменно должны находиться на теле убитого. Возможно они прольют свет на интересующие его вопросы...

Приблизившись к убитому, Айлен молча наблюдает за действиями рядового боевика. Тот молча подбирает мельту, коротким выстрелом-плевком прожигает в стене коридора, ведущего к лестнице и лифтам, дыру. Потом подходит и бросает туда труп, нанизывая его горлом на один из торчащих острых углов, или штырей недорасплавившейся арматуры.

Обычный Монкх-Кей этот убитый парень, скорее всего так, да. Скорпион вряд ли бы смог назвать какую-то особую отличительную черту, он ведь не настолько хорошо знает типы этой расы.

Разве что... этот выглядит, не смотря на свою молодость, каким-то более матерым, нежели боевики О.Д.М. Больше старых шрамов, больше морщин, болше вздувшихся вен на татуированных (обвивающиеся по спирали змеи) руках. Одежда будто бы с чужого плеча.

Скорпион корит себя за промедление - надо было приказать О.Д.М.-овцу придержать труп для осмотра. Теперь придется лезть туда самому, причем делать это быстро, так как времени остается все меньше.

- Иди и помоги остальным. - сухо, скрывая раздражение, распоряжается Айлен.

Дождавшись пока боевик отойдет, он торопливо забирается в, еще дымящуюся оплавленными краями, дыру, с тем чтобы изучить сам труп, а также содержимое внешних и внутренних карманов его одежды...

Осторожный наклон, теперь можно взглянуть на типа поближе. Обратно - ничего особенно удивительного, обыкновенный Монкх-Кей. Разве что... старые шрамы, конечно же, внимания не привлекают, но один свежий на его теле все же есть. У парня раскурочен рот. Несильно, но на врожденную патологию это не похоже. Скорее ему повредили челюсть и углы губ во время драки.

Что еще? Форма и экипировка у него не отличаются от его бывших товарищей, тот же лазган, те же слеповые гранаты. Все карманы девственно пусты, впрочем, так как одежда ему явно не по размеру - его скорее всего переодели. Ну или заставили переодеться. На шее - запачканное густой от ожога кровью ожерелье. Скорее даже медальон на цепочке. Морда змея, раздвоенный язык, желтые глаза-камушки. Щелчок - и крышечка открывается, а под ней - воспроизводящее голограмму устройство. Маленький белый столбик вырастает из медальона на высоту ладони. Изображение дергается и разделяется по кубикам, потом еще и еще. Наконец - формируется объемное тело человека. Лежащего бездвижно, окровавленного мужчины. Заклятый враг? Незабываемая потеря? "Просто" первый убитый?

Скорпион сжимает медальон в кулаке и голограмма пропадает. Что бы это ни было - это очень личная вещь.

Настолько личная, что Айлену крайне тяжело представить подобную - на шее кого-либо из Организации.