xx.xx.2041 0:52
Национальная автострада 107 Пекин-Шэньчжэнь,
Провинция Гуандун, между городами Ляньчжоу и Цинъюань,
Забегаловка «Юнхэ Даван»Забегаловка большой китайской сети фастфуда с национальным колоритом «Великий князь Юнхэ» располагалась при заправочной станции Petro China, на которой обычно останавливались междугородние автобусы. Вот и сейчас на заправке стоял спальный* «Хайгер» с номерами провинции Хэнань, следующий из Ухани в Шэньчжэнь. Пассажиры автобуса кто разминал ноги на большой пустой парковке перед забегаловкой, кто курил в отведённом месте, а кто выстроился в очередь у стойки забегаловки.
И ещё несколько человек стояли на парковке, разглядывая невиданную до того машину.
— «Фалали», — уважительно качая головой, сказал пожилой китаец в бесформенной белой кепке стоявшему рядом парню в поношенных джинсах и с рюкзаком за спиной. Парень боялся оставлять рюкзак в автобусе. Его могли в любой момент стащить, а у него там был ноутбук и все документы. Он только что закончил университет у себя в Ухани и сейчас ехал в Шэньчжэнь на собеседование на должность программиста.
— Не-е-е, — тоном знатока возразил парень, — это не «Фалали». Это «Ланьбоцзини».
— О-о-о, — протянул старик и закачал головой ещё интенсивнее. — А чья это?
— Вон, — парень украдкой показал на забегаловку, где за стеклянной стеной за столиком сидели двое — молодой парень в массивных очках и застёгнутом на все пуговицы френче и девушка-китаянка с длинными прямыми волосами в коротком чёрном платье и тёмных очках на пол-лица.
---
Ким Хюн Чин задумчиво скосился в окно.
— Как они заебали пялиться на мою машину, — сказал он просто чтобы сказать что-нибудь. Сюй Юань не отреагировала. По пути из Чанши она уже выпила чуть ли не полбутылки виски и с трудом держалась на ногах. Неудивительно, что кусок в горло ей не лез, поэтому еда (рисовая каша чжоу и полоска теста ютяо, завёрнутая в блин с яйцом) лежала на её подносе почти нетронутой.
Сюй Юань подняла взгляд на Кима, но ничего не сказала.
— Если ты не хочешь есть, я съем твоё ютяо сам, — сказал Ким и потянулся к подносу девушки. Ким Хюн Чин тоже был не очень трезв, но алкоголь обычно только распалял его аппетит.
— Не трогай мою еду! — заорала вдруг Сюй Юань и ударила Кима по руке. Сидящие за соседними столиками пассажиры автобуса Ухань-Шэньчжэнь оглянулись.
— Тогда скорее ешь, — раздражённо сказал Ким и с шумом высосал через соломинку остатки соевого молока из своего стакана.
— Я буду есть, когда захочу, — пьяно сказала Сюй Юань.
— Я буду есть, когда захочу, — передразнил её Ким.
За столиком снова установилось молчание. Сюй Юань взяла ложку, зачерпнула ей каши, но, не донеся до рта, опустила ложку назад в миску.
— Так, — деловито заявил Ким. — Либо ты сейчас ешь, либо я отбираю у тебя соевое молоко.
— Не смей трогать моё соевое молоко! — угрожающим тоном зашипела Сюй Юань.
— Ты ещё командовать мной будешь! — раздражённо бросил Ким и схватил стакан девушки. Но Сюй Юань тут же вцепилась в стакан с другой стороны и потянула на себя.
— Дай мне соевое молоко, я ведь люблю соевое молоко! — процедил сквозь зубы Ким, постепенно перетягивая стакан на свою сторону.
— Мне насрать, что ты любишь! — истерично крикнула Сюй Юань и вцепилась зубами в пальцы Кима. Ким заорал и разжал пальцы. Стакан упал на столик, крышка его открылась, и соевое молоко растеклось по всей поверхности стола, залив еду и капая на колени Сюй Юань. Официантка, протиравшая пустые столики, остановилась в замешательстве с тряпкой в руках, боясь подходить к чокнутым мажорам.
—
Цао! Цао! Цао ни…! — заорал Ким, вскочив из-за стола и тряся рукой. — Ты,
саньба, мне до крови палец прокусила!
Цао! Какая же ты ёбаная
цзянхо!!!
— Подожди-ка, — тихо сказала Сюй Юань. Ровный тон её голоса не предвещал ничего хорошего. — Значит, я ёбаная
цзянхо?
— Ты! — крикнул Ким. — Ты трижды ёбаная
цзянхо!
Гань ни, саньба! Ааа,
цао, до кости же!
Пока Ким Хюн Чин матерился, Сюй Юань принялась сосредоточенно копалаться в своей сумочке, а затем достала оттуда что-то и встала из-за стола. Ким продолжал ругаться. Сюй Юань, не говоря ни слова, скорыми и нечёткими шагами направилась к выходу из забегаловки.
— Вот и вали отсюда, ёбаная
цзинюй! — крикнул ей вслед Ким и уселся обратно за столик. — Что, что вы на меня пялитесь? — оглянулся он по сторонам, всплеснув руками. Официантка за стойкой сняла трубку телефона. Официантка с тряпкой продолжала с опаской смотреть на бушующего гостя, опасаясь подходить ближе. Ким Хюн Чин откинулся на спинку дивана, закрыл глаза, взяв укушенный палец в рот. По правде сказать, его слегка мутило. «У неё укус как у бездомной собаки, — думал Ким, посасывая палец. — Теперь придётся делать прививку от бешенства».
А Сюй Юань тем временем, двигаясь противолодочным зигзагом, подошла к «Ламборгини». В её кулаке зловеще поблескивала пилка для ногтей. Старик в бесформенной кепке и парень с рюкзаком за спиной так и разинули рот от удивления, увидев, как девушка, схватив пилку обеими руками, с противным скрежетом проводит ей по борту машины, оставляя длинную царапину.
— Сяоцзе**, — ошарашенно пролепетал старик, но Сюй Юань и не подумала останавливаться, пока не довела царапину до переднего крыла. А затем отбросила пилку в сторону и, пошатываясь, направилась прочь к выходу на автостраду. Метров через двадцать она остановилась, сняла туфли, взяла их в руку и пошла дальше босиком.
— Эй, Юань, — разлепил наконец глаза Ким. — Юань? — позвал он, оглядываясь по сторонам. В забегаловке девушки не было. Ким встал из-за стола и направился к выходу. Фигура Сюй Юань ещё виднелась в отдалении. Она шла по парковке к выходу на автостраду. Ким поднял руку и хотел было крикнуть ей остановиться, как тут заметил длинную царапину по всему кузову машины.
—
Цао!!! — по пустой парковке разнёсся вопль правнука Ким Чен Ира. — Ёбаная
шаби!!!
Ким кинулся к машине, распахнул дверь, полез под сиденье и достал из-под него пистолет. Старик в кепке и парень с рюкзаком испуганно отшатнулись. Ким направил оружие в сторону удаляющейся Сюй Юань и в бешенстве заорал:
—
Шаби, тебе пиздец!!! Один сантиметр краски на этой машине стоит больше, чем вся твоя ёбаная жизнь!!! Иди сюда,
цзинюй, я тебя прямо здесь пристрелю!
Сюй Юань, не оглядываясь, высоко подняла руку с вытянутым средним пальцем.
— Полиция! — крикнул вдруг парень с рюкзаком, указывая на въезд на заправку. На въезде появились три машины с включёнными сиренами и проблесковыми маячками.
—
Гань ни ма, — тихо сказал Ким и прыгнул в машину, а через несколько мгновений Ламборгини уже рванула с места, но, проехав сотню метров, затормозила рядом с Сюй Юань, которая шлёпала рядом с отбойником. Щёки девушки все были в потёках туши.
— Прыгай!!! — заорал Ким, раскрывая дверь.
— Ты
баохуафу! — сквозь слёзы вскрикнула Сюй Юань и залезла в машину, бросив туфли на дороге.
— За нами три полицейские машины, — объявил Ким, вдавливая педаль газа. Ламборгини неслась по идеально ровной автостраде, одной из многих, прорезавших по всем направлениям Китай и своей протяжённостью, качеством и уровнем технического оснащения заставляющих американские хайвеи и немецкие автобаны выглядеть жалкими просёлочными дорогами. «Цинъюань — Выезд 1 через 1,5 километра. Гуанчжоу 79 км, Шэньчжэнь 239 км» — пронёсся над головой большой зелёный указатель. Сейчас по автостраде на юг ехали в основном большегрузные фуры, которых Ламборгини, разогнавшийся уже выше двухсот километров в час, лёгко оставлял за собой. Где-то за спиной остались и полицейские машины, которые не могли угнаться за гиперкаром.
— Мы ведь ушли от них? — с надеждой спросила Сюй Юань.
— Ты что, ебанулась? — раздражённо бросил Ким. — Нам перекроют путь на первом посту.
— А что делать? — испуганно спросила Сюй Юань.
— Просто помолчи! — рявкнул Ким.
Сюй Юань замолкла, глядя в боковое окно на пролетающие мимо фонари и сливающиеся в одну шумозащитные гофрированные секции, установленные по бокам автострады. Поверх края шумозащиты виднелись тёмные контуры гор. Машина пролетела по виадуку, протянутому над долиной, и въехала в длинный тоннель.
— Ты меня любишь? — тихо спросила Сюй Юань.
— Ты что, ебанулась? — раздражённо повторил Ким.
Некоторое время Ким и Сюй Юань молчали. Тоннель закончился, и вдалеке показались огни какого-то города, лепящегося на склонах гор.
— Там моя сумочка… — вдруг всхлипнула девушка.
— Что? — непонимающе спросил Ким.
— Сумочка-а-а… — по щекам Сюй Юань снова полились слёзы, — моя сумочка там оста-а-алась…
— Вот ты дура! — с чувством сказал Ким.
— Моя сумочка та-а-ам… — плакала Сюй Юань. — Я её в Гонконге купи-и-ила… там телефо-о-он… какой же ты
ванбадань! Ванбадань, шагуа, шагуа-а-а!!! — истерично завопила она, обернувшись к Киму и колотя того в бок кулаками. От ударов девушки Ким чуть не потерял управление машиной, и Ламборгини резко вильнула в сторону, едва не вписавшись в отбойник.
— Мы разобьёмся сейчас из-за тебя!!! — заорал Ким.
— Ничтожество! — капризно заявила Сюй Юань, ещё несколько раз чувствительно ткнула Кима в бок, а затем согнулась, уронив голову на колени, и начала шарить под сиденьем.
— А я нашла ви-и-иски, — всё ещё хлюпая носом, протянула она, подняв с пола бутылку «Джека Дэниэлса», на дне которой ещё плескалось виски. Девушка отвинтила пробку и приложилась к бутылке.
— Т-ты не будешь? — протянула она бутылку Киму. На этот раз Ким даже ругаться не стал, только помотав головой.
— А, ну тогда я доп-пью, — сказала Сюй Юань и в пару глубоких глотков прикончила бутылку.
Вдалеке показались огни полицейских машин, перекрывших дорогу. Ким плавно затормозил машину.
— Всё, приехали, — объявил он.
— М-меня сейчас в-вырвет, — нечётко ворочая языком, заявила Сюй Юань, выронив пустую бутылку под ноги.
Ламборгини остановился перед полицейскими машинами, за кузовами и раскрытыми дверьми которых расположились полицейские с оружием в руках. Ким распахнул дверь и с поднятыми руками вышел наружу.
— Мы сдаёмся, — громко объявил Ким. — Выйди из машины, не заблюй мне салон! — обернулся он к девушке.
Несколько полицейских вышли из-за машин, осторожно приближаясь к нарушителям порядка.
— Без глупостей! — крикнул один из полицейских.
Один из полицейских подошёл к Сюй Юань, которая, с трудом сдерживая рвотные позывы, выбралась из машины и, покачнувшись и взмахнув в воздухе рукой, упала на колени.
— Сяоцзе, вам плохо? — спросил сержант дорожной полиции, опускаясь на колени рядом с девушкой. Сюй Юань посмотрела на него мутным взглядом, а потом её вырвало прямо на брюки полицейского. Видя это, Ким Хюн Чин громко заржал, запрокинув голову, — а в следующий момент он уже лежал с заломленными руками на капоте.
---
xx.xx.2041 1:34
Провинция Гуандун, город Цинъюань
Отделение полиции района Цинсинь
Район Цинсинь города Цинъюань
— Я гражданин Корейской Народно-Демократической Республики, — повторил Ким Хюн Чин, сидя на стуле в коридоре отделения. Сюй Юань спала на диване в прихожей. Китайские полицейские с интересом разглядывали паспорт с северокорейским гербом на обложке:
— А по-китайски неплохо говоришь, — заявил один из полицейских, судя по металлическому бейджику на груди — сержант Ю.
— Я наполовину китаец, — хмуро ответил Ким. — Дайте мне сделать телефонный звонок. Вы обязаны позволить мне связаться с консульством.
— Парень, — лейтенант Хуан, бывший здесь за главного, опустился на соседний стул и положил Киму руку на плечо. — Тебя поймали пьяным за рулём, ты угрожал людям пистолетом, ты гнал под триста километров в час…
— Выше двухсот не разгонялся, — буркнул Ким.
— …и ты ещё нам будешь объяснять, что мы обязаны? Ты понимаешь, как ты попал, мальчик?
— Фамилию мою в паспорте посмотри, — Ким обернулся к сержанту Ю, который держал его паспорт. Сержант Ю вопросительно взглянул на лейтенанта. Лейтенант кивнул.
— У тебя там по-корейски всё, — ответил сержант Ю, листая паспорт.
— Вид на жительство открой, — сказал Ким. — Семнадцатая страница.
— Ого, Аомэнь, — присвистнул сержант Ю, разглядывая вид на жительство Особого административного района Аомэнь (Макао).
— Ну то-то вон он на какой тачке, — прокомментировал другой, заглядывающий в паспорт через плечо коллеги.
— А народ в его стране траву жрёт, — покачал головой сержант Ю.
— Так, ну и какая у него фамилия? — перебил их лейтенант, сидящий рядом с Кимом.
— Цзинь, — ответил полицейский.
— Ну и что? — спросил лейтенант. — У половины корейцев фамилия Цзинь.
— Ну а ты про других Цзиней из Аомэня слышал? — с вызовом спросил Ким. — Может, про отца моего слышал, который Ким Чен Ыну племянником приходился?
— Чего нам до твоего Ким Чен Ына? — агрессивно подался вперёд сержант Ю, демонстративно захлопнув паспорт Кима. — Там ты, может, и король, а раз живёшь здесь, то и отвечать будешь по нашим законам! Сядешь лет на пять, я тебе отвечаю!
— Погоди, Сяою, — выставил ладонь лейтенант, останавливая подчинённого. — Отведи-ка парня в камеру пока, а я кой-кому позвоню.
Через пятнадцать минут Ким Хюн Чину позволили выйти в коридор и сделать телефонный звонок. Гонконгский номер своего двоюрдного деда Ким Юн Чхуля, старшего брата лидера КНДР, Ким помнил наизусть. Вообще-то двуличного мерзавца Ким Юн Чхуля парень не любил, подозревая, что именно он подстроил аварию, в которой погибли его родители, — но если кто-то и мог сейчас выручить Кима, так это Ким Юн Чхуль.
«Ох, слава Небу», — мысленно возблагодарил судьбу Ким, когда гудки в трубке сменил шамкающий старческий голос:
— Вэй?***
— Глубокоуважаемый двоюрдный дед, — начал Ким Хюн Чин по-корейски. Вообще-то, как это обычно бывает с детьми и внуками эмигрантов, на языке, который должен был ему быть родным, Ким говорил куда менее свободно, чем по-китайски и английски, да и Ким Юн Чхуль, проживший две трети жизни в Гонконге, изъяснялся по-китайски не хуже его, но в данной ситуации для весомости требовалось говорить по-корейски — тем более, что и сержант Ю сидел рядом, — это сын вашего покойного племянника Ким Хюн Чин. Нижайше прошу простить за поздний звонок, но ситуация не терпит отлагательств. Дело в том, что я попал в неприятную ситуацию, и мне не к кому больше обратиться. Я возвращался на машине из Пекина, и меня остановили в провинции Гуандун, совсем близко от Гуанчжоу. Превышение скорости, понимаете… хотя не только скорости… мне не к кому больше обратиться.
— Буээээ… — послышалось из прихожей. «Тазик, тазик принесите!» — донёсся до Кима голос какого-то из полицейских.