Голосование за ходы

Видение... Видения регулярно посещали персонажей, иногда буквально вгоняя их в временное безумие. И проблема тут была не в развитой индустрии наркоторговли. Хотя, шансы отхватить глюки и мощнецкие приходы от варева местных фармацевтов и были нешуточными, только Видения были настолько мощны, что выбивали крупными мурашками мощные капли пота на похолодевших жопах. Спасались кто во что горазд. Кто-то шел к сомнительным знахарям, гадалкам и ведьмам, которых было уже больше, чем шлюх, кто-то спасался медициной, а кто-то веществами. А некоторые, бесспорно самые отмороженные, следовали за видениями, подкармливая голодных собак собственного безумия. Есть мнение, что именно их метод оказывался самым верным. Видимо, любители посплетничать считали прием свинцовой пилюли в межушное пространство хорошим завершением лечения. Хотя, и поспорить с ними трудно. Нет мозгов - нет видений. Так или иначе, немного помочь мог доктор Джон А., практиковавший в одном из подвалов на окраине. Пятачок регулярно слышал о нем от своего сородича хряка Габа. Альтернативой ему был, пожалуй, только доктор Факпейн, но его дурная репутация соседствовала только с его известностью, воплощенной, ярче всего, на рекламных плакатах и листовках по всему Городу. Так или иначе - глупости. Подождет. Работа прежде всего. После пьянок, конечно...

Двери дворца правосудия распахнулись, а тяжелая поступь... Хотя, не в этот раз. Пиноккио ошивался прямо в холле, выдрачивая очередного шерстяного пидараса, сидевшего на дежурстве. Орудуя корявыми дубовыми фразами, он буквально сжимал несчастного оборотня и прям целиком вот брал его и выдрачивал так, что казалось из пасти и ушей несчастного вот-вот повалит кефир. Но вот появляется герой и спаситель по имени Тот-который-накосячил-больше и вот, все внимание переключается на хряка. Так сразу, без прелюдий, Пиннокио перестает гонять шерстяного и готовится размять толстого:
- Обосраться ДВП!!! Да я от удивления тут новую линейку Икеи готов выдать! Так и охота узнать: чему же посвятил последние дни отважный борец с преступностью?! Проверял насколько глубока нора у твоего ушастого дружка и сколько там заныкано стволов?! - знакомство с Кроликом это первое, о чем он любил припоминать. Все знали, что Кролик барыжит, но он был сцукоосторожен, а потому фактической доказухи на него не было. И пидорские мотивы, конечно, куда же без них он выдавал их настолько часто, что закрадывались невольно мысли: а не был ли он часом сам дуплочесом. Да и были ли вообще в этом городе сказочные дятлы....

Фургон с визгом качнулся, но устоял на дороге. Хрень какая-то, детектив невольно помотал головой, сгоняя морок. быть такого не может.. Пора завязывать с бухлом. Нет там, ясен пень, никакого ружья. Мерзкое, скрипучее чувство страха заглохло. В окне мелькали яркие вывески. Три поросенка торчали перед своим ломбардом, разглядывая содержимое багажника старого потертого "Мустанга". Ясен пень, там была какая-то контробанда, но что-то предъявлять было бесполезно. Во-первых, союз уголовника, торгаша и юриста был слишком нерушимым. Мозг ебать они умели будь здоров. Ну а во-вторых, это была самая быстрая тачка в городе. Так что, не сегодня. В соответствии со свинским этикетом, они кивнули Пятачку и прикрыли-таки багажник. Черт, привидится же такое...
Ну а вот и участок.. На крыльце ошивается пара оборотней в форме. Волчья натура довольно близка к собачьей, что делает их неплохими патрульными. Конечно, в оперативники они не метили. Во-многом, из-за напряженных отношений с Пиннокио и Котом-с-сапогах. Сложновато вливаться в коллектив, когда одного из коллег ты не прочь загрызть, а непосредственного начальника - пометить. Почему-то эта мысль всегда вызывала ухмылку у Пятачка. Невольно, почти рефлекторно он оглянулся, вспоминая фантомное ружье. Пелена видения накатывает или наоборот спадает с его глаз. Не разобрать. Люди в черной форме и нашивками "I.K.T." с оружием. Обрывок диалога:
- ...взрыватель на гранатомете уже взведен, так что, можно стрелять почти в упор...
- Главное, одним выстрелом выбить этого шерстяного пидараса, пока он не схватился за свою пушку.


Машина с визгом скользит по дороге... Удар, фонарный столб сгибается, фургон крутит, еще удар, сбит пожарный гидрант, но взгляд Пятачка прикован к оружию. Удар, кирпич разлетается мелким крошевом. Вывеска книжного магазина падает на лобовое стекло. Черный дым валит из-под капота, а крупные капли дождя бьют по крыше. Рядом слышен лязг танковых гусениц, беспорядочная стрельба и приглушенные разговоры..

Вспышка. Мгновенное помутнение. Зеленая идиллия пригорода сменяется мрачным обшарпанным коридором. Вспышка. Ровные ряды домиков, зеленый газон. Табличка и обшарпанная стальная дверь, словно отправные точки, совмещающие в себе два мира. Тумблер в мозгу щелкает, переключая картинку. В мрачном Городе всегда сумерки, а лабиринт бетонных коробок нескончаем. Щелк. Ключи проворачиваются с металлическим лязгом в замке, норовя сорвать тонкую грань между мирами. Выпустить железо-бетонного хищника из клети. Щелк. Переламывается винтовка, заляпанная кровью, выплевывая две дымящихся гильзы. Куски плоти и кровь на дурацких цветных обоях борделя. Щелк. Зефирный весельчак Труляля принимает заказ в мелкой забегаловке. Дверь с грохотом въезжает в стену. Щелк. Точка синхронизации. Гостиная Пятачка больше напоминает подвал. Матрас в углу, массивный металлический стол, тусклый свет лампочки и целый ворох бумаг беспорядочно разбросанных по комнате. Холод. И, какое-то свинячье чутье как бы говорит: "Обосрись от страха, здесь теперь живет твой кошмар". Кошмар ощутимый физически, превращающий воздух в густое месиво. Каждая из этих бумажек вызывает животный липкий ужас, заставляющий взгляд просто скользить, не пытаясь уловить смысла в цифрах и буквах. Грохот стальной двери. Блядь! Ебаный порыв ветра?! Не было, сука, ветра!! Кошмар?! Нахуй бредни. Но, блядь, неожиданно, сука, бодрит. Тот самый момент, когда оподливился бы от страха, но очко сжато настолько, что начинает выдавливать глаза из орбит. В каком он мире? В каком он мире, блядь?!?! Похуй. Его гонит вперед нечто большее. Толстые пальцы-сардельки судорожно вращают диск телефона. Длинные гудки:
- Детектив Винсент Пух, я вас слушаю...
Живой...
Только сейчас Пятачок понимает, чего стоили две секунды и три метра в его сраной халупе. Ужас, а, вернее, его осознание накатывает на него плотной волной. Крупные капли пота катятся по роже целой, блядь, Ниагарой, а язык прочно приклеен к небу и первые его звуки напоминают нечленораздельное мычание. Но Пух, старый добрый Пух, конечно же узнает своего товарища. Невозмутимо, с уверенностью скульптора, сминающего поддатливую глину, он начинает лепить горбатого на том конце провода:
- Да, мистер Наф, ваше исчезновение, конечно же, осложнит решение вопроса с получением разрешения на оружие. Вы должны были появиться в участке еще три дня назад...
Старый добрый Пух старательно выгораживает своего старого доброго Друга от всех прелестей вербальной анальной пенерации, в которой столь изощрен их шэф Пиноккио. Живой, пидарас шерстяной!!! Живой!!! Странное ликование на мгновение рассеивает тревожные мысли.

Термоядерный лес был, конечно, не самым лучшим местом для Церкви. Корявые деверца, заляпанные светящимися зеленым и лиловым отходами Завода местами каменели, покрывались слоем металла, постоянно зловеще скрипели и, срань Господня, Тук готов был поклясться, что они регулярно шевелятся и передвигаются с места на место. Конечно, всему виной могли быть вредные испарения или обилие алкоголя, но бывалого монаха не проведешь: тут обитала Нечисть. И Церковь была форпостом Веры в этом забытом и проклятом месте. Она замерла огромным остовом поперек огромной прожорливой глотки Зловещего Леса, заставляя Нечисть беситься, нервничать. Так им, сукам, и надо. Грязные стены, прогнившее дерево, мутировавшие твари и бродяги, потерявшие всякую надежду на спасение тела. Тут было чем заняться. Белить стены, вычищать мусор, содержать ночлежку и проводить регулярные службы. Делов вагон. В том числе, и для нечисти, которая все это норовила изжить. Был среди них один... Особо выдающийся. Здоровенный, не меньше самого Тука, рыло бы ему начистить, да был он просто большим куском тени с гнусным пропитым голосом.
- Ну че, толстый, ништяк пивас. Как насчет упороться и набить пару морд? - голос звучал прямо над его ухом, но руки только сильнее сжимали машинку для опрессовки пробок. Одна за другой бутылки с добротным стаутом ложились в оплавленную химикатами корзину из супермакета. Кулаки, сцуко, чесались набить инфернальное и до усрани фантомное хлебало.

Tales of Desperation.
Время заканчивать уборку... Маленькая квартирка вычищена до блеска. Аккуратно в ряд выставлены флакончики с духами, всякие разные щеточки, кисточки и щипчики выложены ровным рядом. Перед ними большой коробкой - палитра теней. Корзина для грязного белья пуста, ну, если не считать скомканного сырого полотенца, перепачканного в грязи и крови. Аккуратные туфельки вместе с тяжелыми ботинками расставлены по полочкам. Бейсбольные биты сложены в подставку для зонтов. Все до единой. Ни разу такого не было. Тарелочка с угощением для столь ожидаемых нежданных гостей. Розовые чехольчики с вышивкой и рюшечками поверх каждого предмета мебели. И Куклы, которые все расставлены около своих уютных картонных домиков. Все собраны в этом чудном бутафорском городе. И лишь на рабочем столе беспорядок: разбросанный инструмент, пролитый клей, открытые баночки краски и обрезки ткани. Творческий такой беспорядок. Ну, что поделать, не успела. И еще кровь, которая заляпала потолки в прихожей. Но ничего не поделаешь. Маленькие издержки столь поспешных ну и, конечно же, не столь запланированных мероприятий. Ну и тело, но тело это мелочи. Вот его уже запаковывают в черный пластиковый мешок, хотя бы оно не будет нарушать идиллию. Сказать по чести, без него и не было бы этого странного торжественного праздника...

Выстрел в голову. Черт, срань господня. Словно выстрел в голову застрял сейчас в черепушке Маленького Двухметрового Поросенка. Кислый привкус в пасти, словно от прогоревшего пороха, скрип какой-то хрени на зубах. И мозги, которые, словно застыли за мгновение до того, как давление заставит их брызнуть из черепушки, заляпав газон. Газон? Где асфальт? Где кирпич? А, сука, это же лужайка перед твоим домом. Боль во всем теле и тягучее месиво из ощущений и ярких образов. Какого хуя, все пучком, детектив Виллиам, сто раз же так делал... Просто лежи и прессую грунт пока не отпустит. Да, вот так. Никто...
ФХЩЬ!!! Поток ледяной воды обдает голову Пятачка. Секунда, и к гулу в дашке добавляется звенящий звук. А, это, жестяное ведро отскочило от его головы. Ну бывает, что, значит это "бздынь" не спроста и он опять не дотянул до дома, значит, опять терпеть вопли этой истеричной и придурковатой соседки. Нет, конечно, Зубная Фея была ниче такой. Особенно сиськи, но временами... БОТ! Удар ботинков по ребрам. Да, о чем и речь. БОТ!! БОТ!!!
Туша его рефлекторно переворачивается с боку на спину.
- Харе дрыхнуть, урод!!
Сквозь заложенные, словно ватой, уши, Пятачок слышит надрывную ругань. Теперь уже в ход идут не пинки. Теперь она уже всей своей тушкой прыгает по его ребрам. Снизу, наверное, неплохой вид на ее розовые трусы в горошек, только вот глаза слишком заплыли. Да и чего он там не видел то? Еще одно рефлекторное движение туши и из карманов что-то вываливается. Что-то, что заставляет Фею замолчать на мгновение, перед тем как разразиться градом ругани:
- Это же... Это же мои пирожные... - в голосе ее слышно замешательство. Секундное. А потом не по весу гулкие шаги в сторону дома. Мелкая истеричка поскакала домой за бейсбольной битой, не иначе. Собраться, мистер Виллиам и съебаться, если зубы дороги... Чертовы пирожные. Как они оказались в его кармане? Мда. Говеное начало дня...

Пролог: Дурное Предзнаменование
... И без конца дорога. Грязная, чужая, но где-то, в глубине души он понимает, что ближе этой дороги у него никого нет, и, вероятно, уже не будет. И пускай его новые одеяния, купленные на последние деньги в придорожной ярмарке, совсем прохудились, а его верный конь заляпан грязью, он понимает, что главное в его жизни еще не случилось, а потому подгоняет коня и идет. Идет туда, где его не было и где это главное, может быть, и произойдет...

Узкая дорога, петляющая среди темного серого леса становилась все больше похожа на сплошную растянутую лужу грязи. Один из некогда важных трактов представлял собой жалкое зрелище. Виной всему, несомненно, был густой лес, который просто кишел ворами, грабителями, недобитками. Бедными отчаявшимися людьми, готовыми зарезать спящего за пару сапог. Когда листва с деревьев опала, а холодные северные ветра добрались и сюда, лихого люда поубавилось и теперь смрад разложения был добрым попутчиком для путешественников, напоминая ненавязчиво о вреде разбойничьей жизни. Временами, тела лежали у самого края дороги. Апатия местных обитателей была понятна: мало кто захочет копать могилу среди толстых корней для соратника, в котором самое лучшее это то, что он сдох.
Несмотря на то, что лес был старым, с массивными деревьями и густыми зарослями, вездесущий ветер прорывался и сюда, протаскивая следом мелкую снежную крошку, которая слегка покрывала обледеневший тонкой коркой слой грязи.
Новый поворот открыл картину определенно неожиданную, хотя и довольно привычную для местных времен. Небольшой пятачок вырубленный в лесу был некогда пристанищем для путников, об этом говорил покосившийся обгоревший остов двухэтажного здания. Уцелели еще конские перевязи, колодец и табличка на дороге: "Милость Лорда де Сазана. Ночлег 2 зол., ужин 1 сер.". Все остальное представляло собой пир для ворон, которые нахально каркали, лениво перескакивая с одного тело на другое. Деловито ерошили черные перья на толстых тушках и вышагивали по гербовым туникам, чтобы поближе подобраться к лакомым кусочкам. Лиц и глаз уже не было на павших воинах, зато оставались языки, до которых они пытались добраться с ленивым энтузиазмом. Тела были наспех обобраны: кое-где еще валялся в грязи меч, шлем, перевязь с кинжалом и ножнами, да и кольчуги не стягивали. Хотя, со времени боя прошло не больше двух дней и то, что начали нападавшие, еще не успели довершить случайные путники и бродяги. Отдельно выделялся предводитель отряда, не меньше: седовласый грузный мужчина в латном доспехе, окрашенном в красно-синие цвета дома, с бронзовым позолоченным обручем поверх шлема. Он был посажен на кол. Щит и меч были привязаны веревкой к его рукам. На Щите герб: синее дерево на красном поле с двумя скрещенными черными мечами. и девиз: "Твердыня леса хранится мечем". Он смутно помнил местных малых Лордов. Но что-то про этого де Сазана явно слышал. Умер он не так давно: вороны только-только приступили к трапезе. Они толпились на поникших плечах, пока сверху не плюхнулся мощный черный ворон, раза в два больше всех остальных, он одним движение разметал галдящую недовольную толпу собратьев. Его клюв вонзился через тонкую кожу века в помутневшее глазное яблоко. Перецепившись за плечо трупа, он крутил головой, тянул, напрягая свое небольшое тельце, пока глазное яблоко не оказалось полностью в его клюве. Действо это носило какой-то гипнотический характер. Ворон с легкостью проглотил глаз и тут, в надвигающихся сумерках, Артур увидел, как шесть черных глаз ворона наливаются кровью, становясь алыми, подобно рубины, подсвеченные в свете пламени. Его хриплая птичья глотка изрекает только одно каркающее слово:
- Крейн!
Веки лорда распахиваются, открывая помутневший глаз и пустую окровавленную глазницу.
Сзади с грохотом падает из седла Жиньон, его оруженосец. Артур оборачивается машинально, а секунду спустя нет уже ни ворона, ни мертвого взгляда лорда.
Помутнение. Морок. Не иначе.
Жиньон подцепил воспаление легких два дня назад. Пылкий юноша с горящими глазами и неимоверной наивностью потухал прямо на глазах. Кто бы мог подумать, что две недели дороги способны его убить? Крупная дрожь колотила его тело, на шее и лице выступили крупные капли пота. И весь жизненный опыт Артура подсказывал, что юнец не дотянет до утра.

Жизнь после смерти. Или жизнь после жизни. Черт его разберет.
Так или иначе, но в стеклянном шаре жить не так уж и плохо. Чудовище идет на поправку. Первые дни были ужасны: его бил озноб, а черная жижа еще долго сочилась из раны, вот тут то и пригодилась большая сумка с медициной. Да, были, конечно, не самые удачные фармокологические решения, но это, черт подери было давно. Сложно сказать, час назад или год. Время здесь было густым, плотным и застывшим. Лишь иногда снежные бури поднимались вверх под мерное раскачивание и тогда они сидели в домике. Он был маленьким, но уютным. Там было тепло, был плед и еда. И больше ничего. Человек обманул их. Выкинул сюда, в эту тюрьму под толстым слоем стекла. Наверное, это было плохо. Сложно сказать. Зато, у них, наконец-то, появилось время быть вместе. Шкура Чудовища стала уютной и пушистой, хотя, под шерстью еще чувствовались борозды шрамов, а там, где ему в холку впилась Черная Тварь осталось седое пятно шерсти. От своей наркозависимости ему, волей неволей, пришлось избавиться. Такие дела.

Ах да. Иногда, за двойной стеной стекла, они видели Кролика. Это случалось в снегопад. Он носился как угорелый, ловил снежинки, пытался вдыхать большие белоснежные хлопья и никогда не замечал их. А иногда, там была полная безнадеги белоснежная пустыня...

- Ты совсем своего пойла упоролся? Кто же, блядь, такая? -Лицо ее расплывается в удивленной гримасе, а зал вокруг разражается дичайшим смехом. Сотни одинаковых голосов, растягиваемые эхом по высокому своду, безобразно крякают и гогочут, вслед уходящему монаху летят подпорченные помидоры, яйца и банановые кожурки и голос Златовласки:
- Эй, ты слышишь, я сваливаю из этой дыры!!!
Короткий темный коридор полог шатра, свет бьет ему в глаза и, прямо перед самым входом он слышит пару голосов:
- Лучшее представление на моей памяти.
- Это все потому, что оно создано на основе реальных событий.
Монах кричит, машет руками, но ничего не происходит, словно, это не они призраки, а ОН:
- Не совсем так, я общался с постановщиком. Реальна не история, а участники, а сам сюжет.
Третий голос, вдатый, но веселый, прерывает диалог:
- Эй, мужики, там конкурс на самое слезное раскаяние... Там такое...
Голоса уходят, не подняв в воздух ни пылинки, оставляя лишь шуршание шагов.
А улица тем временем изменяется, подобно движению огромной карусели, новая порция развлечений вкатывается на небольшую площадку. Сахарная вата, воздушные шарики, большой кусок карусели, кривые зеркала без отражений, и Шоу Уродов: на огороженной арене в кругу сидят тринадцать человек. Обычных таких, прозаичных: какой-то солдафон, девица с видом шлюхи, смурной небритый мужик, пафосный франт, который встав и раскланявшись, уверенно толкает речь:
- ...Я решил назвать данный проект "Продавец Кошмаров", конечной целью которого будет являться создание некоего Мастера Над Пространством и временем...
- Эй ты, жирный, или покупай билет или убирайся, нечего пялиться через забор, - голос, скрипучий и резкий, окликнувший монаха принадлежит высокому тощему франту, с большой рыжей бородой, с нелепым котелком в клетчатой рубахе.

Мексиканская дуэль, или, как это принято называть, мексиканское противостояние. Разновидность решения проблем за гранью закона, дуэльных традиций и здравой логики, на тонком следовании звериным инстинктам и четкому пониманию того, что смерть практически неизбежна. Спусти курок, и секундой позже твои мозги окажутся на противоположной стене. Или просто жди. Пули. Или, на крайний случай, хорошего случая для выстрела, ну или, того момента, когда твои расшатавшиеся нервы вдавят до упора сталь спускового крючка.
Но это все лирика, красивый момент, кульминация, существующий благодаря нескольким принципам, следование которым обязательно. Итак, первое:

1.0. Хороший Фон.
Нет никакого смысла лезть в смертельную ловушку без малейшей доли эстетики. Эстетика. Красота момента, это то, что не дает участнику спустить курок при первой возможности, это то, что заставляет его говорить, перед тем, как нажать на спуск. И, да, участники не должны быть кончеными отморозками. В этом деле нужны люди принципиальные, но, нет, это не отдельный пункт, потому как участник дуэли, не более, чем еще одна декорация, красивый штрих. Культурное клише, втискивающее любое осмысленное существо в рамки повествования, практически художественного, поистине красивого. Так или иначе, именно фон противостояния заставляет даже самых расчетливых изливать душу откровенно и красочно, подобно всем известным злодеям и героям.
И тут все удалось наславу: Тьма захлестнула Город, затекла в русло его засраных улиц, задушив одиночные огоньки еще не разбитых фонарей тугими струями дождя. Сами небеса навалились на шпили зданий, обглоданные временем, дождями и ветрами, тугими плотными тучами, плотно прижатыми к крышам домов, они низвергли вниз потоки воды. Черные капли, обрушивающиеся из черных сводов неба, падали в непроницаемую черноту улиц, сливаясь с черными помыслами тех, кто вышел сегодня на арену большой игры. Форт. Неприступный, оцепленный бетонными блоками и кольцами колючей проволоки в ареоле света мощных прожекторов, пронизывающих массу воды, низвергающуюся с небес. Белые стены, серо-коричневое дерево полов, желтые буквы над темно-синими стрелками, голубой холодный свет неоновых ламп, черные люди с оружием и те, в чьих глазах Тьма нашла вечный приют.

2.0. Сопровождение участников
Кто-то еще считает, что легко собрать в одном месте всех участников не раскрыв карт предстоящей игры? На Кролика не смотрите. Он в этой истории случайно. И пусть коротает последние минуты безмятежности в наркотическом угаре, пусть и немного осыпавшимся от тряски на дорогах. Ушастый шельмец урвал билет на это шоу ценой большого везения.

Уютная забегаловка за спиной Красавицы растворяется в потоках дождя, словно нарисованная мелом, она расплывается, стекает и блекнет под струями дождя, по мере того, как она бредет по дороге в большую непроницаемую Неизвестность. Шум дождя наполняется ревом мощных двигателей и мощные лучи фар выхватывают ее из тьмы, заставляя застыть посреди дороги. Стекло водителя опускается и бородатый смурной гном приглашает ее сесть в салон, чуть глубже, на переднем сиденье джипа сидит бледная особа. Белоснежно-бледная. И в руках ее как нельзя более контрастно покоится вороненая сталь оружия. По дороге в Ад тебе всегда по пути с грешниками: широкий салон встретил ее теплом, холодным светом и неожиданно-ожидаемой компанией. Добрая Фея сидела напротив, укрывшись золотым капюшоном плаща. Рядом с ней, прямо на полу сидел долговязый Кролик - один из местных барыг.

Одиночество. Одиночество шло рука об руку с Маленьким Большим Пятачком, ограждая его от случайных встреч. Одиночество берегло его Ношу. Все его дела, ошибки, решения, действия и даже помыслы смыкались мощным дубовым перекрестьем на его хребтине. Темными переулками и подворотнями он шел туда, где светом холодных неоновых фонарей сияла Его Голгофа.

Безмолвные тени стояли в дверных и оконных проемах созерцая. Оружие на предохранителе и десятки глаз впились в скользящий во тьме кортеж и одинокую фигуру, бредущую в ночи - последние участники этой игры.

3.0. Последние слова до начала игры
... и никаких штампов из разряда "пусть катятся кости", никаких пафосных "ты в игре". Последние слова это точка в главе, открытие новой страницы, срыв покровов, момент истины. НО. Никаких штампов, никаких потрясений.

- Прости, детка, - Добрая Фея протягивает Красавице небольшой золотой медальон. Медальон Чудовища. С двумя маленькими портретами, написанными на тонком фарфоре.
- Я не могла ничего сделать. Когда Джек ранил его, все было уже предрешено. Его схватил, стыдно сказать, Храбрый Портняжка. Этот хлыщ в компании с людьми, которых они используют для своих дел. После исчезновения Железного Дровосека, лишь Чудовище мог защитить наш дом от этого Зверя Биг Би.

- Эй, свинота, мы уж думали тебя завалили, - Кот-в-Сапогах по панибратски подвалил к Пятачку, - Ты не поверишь, какую передрягу мы только что пережили. Чудом, буквально, и то только благодаря мужикам, которых привел Винни-Пух и их мощному арсеналу.
Суета в помещении участка была нешуточной: всюду сновали вооруженные люди, Пиноккио раздавал приказы в привычной манере, Винни болтал с людьми, пожирая при этом очередную банку протеина. Медового.
- А еще сюда подваливает Добрая Фея, после того, как мы повязали Чудовище, у нее нет шансов. Она согласится на все наши условия.

- Эй, ушастый, - Пиноккио похлопал по щекам Кролика, сбивая с его шерсти последние крупицы Пыльцы, - Ты можешь присутствовать на переговорах, если хочешь, но, запомни, что бы ни происходило - не вздумай вмешиваться. Усек?

Пузатые "птички", неслись над землей довольно плотной группой: он даже мог различить парней из своего отряда в соседней машине. Вот сидит Рыжий парнишка с безымянной фамилией Смит. Сидит на самом краю, уперевшись ботинками в лыжу вертушки. На сержанта он похож меньше всего, так, обычный фермерсский мальчишка, сперевший отцовскую винтовку, чтобы пострелять по воробьям, которому какой-то шутник сверху напялил непропорционально большую каску. Прямо у него под ногами проносились мили Вьетнамской земли, удобренной трупами гуков, металлом и взрывчаткой, а сам он сидел невозмутимо, с некоторой долей пофигизма, видимо, даже не задумываясь о том, что резкий поток ветра может сорвать его с железного борта вертушки и сбросить наземь. Уже потом, в одной из окопных бесед, Сэм узнает, что Рыжий дважды выживал во время падения вертолета, спрыгивая вниз за секунду до столкновения с землей. А еще на соседней "птичке" были пулеметы, питающиеся от огромных коробов с лентами и регулярно огрызающиеся длинными очередями. Тогда это вызвало небольшое недоумение. Во второй паре вертолетов стрекотал "Веселый Зеленый Гигант" [19], с надписями "Marines" тащивший на тросах корявый "ховитцер". У открытой двери с глубоко философским видом курил хряк, свесив ноги вникуда и повиснув на тросе, выполнявшем функции дверей. "Зеленый гигант" завалился на бок, уходя вправо, и сигарету просто напросто снесло воздушным потоком. С философским видом он достал пачку "лаки-страйка" из нагрудного кармана и помахал рукой Сэму с тяжелой улыбкой. Мгновение, и тяжеловес уже скрывается где-то позади вместе с одним из "ирокезов", набитых хряками. Суровыми такими брутальными ребятами... Не то что они.
А внизу проносится земля. Лоскутное грязно-зеленое полотно Вьетнама, испещренное шрамами недолетевших снарядов смешивается с ярко зеленой порослью, и через несколько секунд заменяется мохнатым зеленым ковром джунглей, местами изорванным следами недавних артналетов и бомбардировок, местами - пересеченными грязными лентами рек, на нескольких полянах мелькают артпозиции, на которых крохотные солдатики вкапывают игрушечные "ховитцеры", местами - просто цепочки крохотных зеленых человечков, идущих цепью.
Сэм слышит звонкий щелчок по куполу каски. Пулеметный патрон отскакивает от металла и летит вниз. Майерс кричит:
- Салага, бля, хорош ебалом щелкать, а то винтов не слышно, - лейтенант сверлит глазами Сэма, выжидает секунду и продолжает говорить:
- ... На сброске - скидываете лишее нахуй на землю, себе оставляете только винтовку. Сначала можете не стрелять, но было бы неплохо, если бы вы хотя бы магазин высадили по гукам. Не вздумайте бегать в полный рост. Вообще, не высовывайтесь пока выше травы. На всех пребежках - жопа выше головы. Не хватало еще, чтобы вас пришлось вытаскивать отсюда с дырами в туше...
Трудно переоценить такие вот "уроки"...

Все начинается слишком быстро... Краем глаза Сэм видит соседнюю вертушку. Битком набитую нигерами-салагми. Рыжий прижимает винтовку к груди и вглядывается в зелень и их борт первым начинает снижаться. Только, более натужно, тяжело и неспешно. Оба пулемета начинают огрызаться длинными очередями, винты вертолетов разгоняют облака дыма на палубе. Майерс начинает поливать из "Борова" и их борт ныряет резко, с резким толчком касаясь земли. И тут, на земле, картина становится абсолютно другой: джунгли гремят и сверкают вспышками выстрелов, и вертушки попадают под огонь. Под его ногами лежат четыре бойца, два из которых наспех перемотаны бинтами, а третий - с красным крестом на каске...
Первый Бой захлестывает салаг, как приливная волна.

- Сложный вопрос, - он провел рукой перед носом Кролика, оставляя в воздухе полупрозрачный черный след, но это было еще не все, жопой, пришвартованной к земле, он почувствовал, как что-то в Городе пришло в движение. Нет, не дома, не кирпичи и, блядь, точно не людишки. Что-, что пронизывало Город...
- Но еще недавно я был человеком, - он говорил это глядя в небо, на луну, которая выползла из грязных тяжелых облаков специально для того, чтобы Он мог на нее посмотреть пафосно, не иначе.
- Но теперь, это тело перестало отбрасывать тень на землю. Оно отбрасывает ее на весь Город...
Черный смолянистый небосвод пришел в движение и из полотна Тьмы показался Силуэт, сотканный из самой черной ткани мироздания, такой черной, что чернота эта лилась, подобно потоку, заливаясь в зрачки. Силуэт вырисовывался и обретал черты по мере того, как "Бен" поворачивал свою голову к Кролику. Тварь в небе смотрела в упор на кролика и из-за сплошного полотна Тьмы показалась вторая луна, становясь Вторым Оком твари, которую теперь уже можно было описать не иначе как Невъебательски Большой Охуенно Злой Ссука Волк. Ужас, вселившийся в душу Кролика был настолько огромен и всеобъемлющ, что происходящее в физическом мире стало неимоверно далеким и маловажным: сигарета, повиснув на пересохшей слюне откатилась на милю вниз, яйца, валявшиеся у его пяток, отползли до самого завода, а цепная пила, погружавшаяся в плоть Доброй Феи была не иначе как в ебаном Дисней Лэнде.
- Вера. Ты даже не подозреваешь как много может сделать Вера, Страх и Недалекость, - человеческое тело, шептавшее ему в ухо, за тридцать миль усмехнулось, и ухмылка эта прокатилась по крышам Города вышербленными кирпичными пиками.
Наваждение и поток ужаса исчезли, в отличие от Второй Луны, а Кролик получил возможность поторговаться. Страх придавал ему какой-то азарт. Адреналин от Пережитого ебашил по венам под неимоверным давлением.
Такой непростой парень Бэн посмотрел в упор на Кролика:
- Все просто: мы убираем тех, кто мешается под ногами и тех, кто может дать нам Могущество, И-Ка-Тэ убирает всех Персонажей подряд и сейчас у них просто аврал с этим, но, ты мне поверь, до друзей твоих тоже доберутся. Если, конечно, они не развеются...
Развеяться... Он впервые услышал этот термин. Он знал его. Его тело знало. Это ощущение, когда Миф покидает плоть. Сказочке приходит конец, а тело становится мягким и розовым. Грязным только, слабым, немощным. От одной только мысли холодела жопа.
- В любом случае, время работает против тебя... И против твоих друзей...


Массивная туша Медведя обрушилась на брезентовую крышу Хамви, разорвав ткань и оторвав пару труб. Ничо, и так сойдет. Ехать можно. Хряк проявил немного чудес акробатики, чтобы не обрушиться сверху на друга. Черные тугие струи ливня молотили по макушке, неприятно прижигая свежую рану. Одно ухо свешивалось красным куском рваной плоти, а кровь заливала глаза, оседая коркой на лбу и бровях. Грубая поверхность шляпы прикрыла раны, прижигая ее уже застарелым потом. Машинально, он поднял воротник плаща. Потому что, бля, ему только простуды не хватало.
Винни тяжело повернулся на бок, чтобы лучше видеть своего друга:
- Блядь, Кристофер Робин со своими Друзьями делает говеные сюрпризы. В следующий раз, когда он попросит протащить их без палева в участок - поехает он нахуй, пидарас.
Однако, суровая злость Пуха во мгновение ока улетучилась, когда рядом показался их Старый Добрый Друг, расплывшись в окровавленной улыбке, он проговорил:
- Крис...
Он опустил руку на голову Медведя и проговорил с улыбкой:
- Тише, дружище, береги силы, - на душе его скреблись кошки. Это было видно по его усталому лицу. Возможно даже на глаза у него навернулись слезы. Хер его разберешь с этим дождем.
- Пятачок, за руль, вывози нас к Мосту, мы уйдем из Промзоны через Кошмар. Нужно проскочить мимо Парка Развлечений, а дальше - прочь из Города.

Пальцы Красавицы впились в извивающееся черное тельце, почти сразу погрузившись в черную плоть, которая жгла не хуже самого адского пламени. Ногти ее проскальзывали и обламывались один за другим, не находя за чтобы зацепиться, а туша, тем временем, все глубже всверливалась в огромные бугры мышц, но вот, что-то поддалось, пальцы ее все глубже впивались в черный извивающийся студень. Боль, разливающаяся от кончиков Пальцев заставляла кричать, на глазах наворачивались слезы, но она Превозмогала боль. Упорно, отчаянно, пока тварь с треском не была разорвана, а хвост ее, судорожно извивающийся и брызгающий черной жижей, не растекся по полу черной безобразной лужей, но, что самое паршивое, часть осталась внутри..
Паника-паника-паника. Медицинская сумка, перевернутая верх дном извергает на пол целую груду инструмента, зелий, баночек и склянок. Что-то разбивается о пол, разлетаясь на куски. Спешно она нашаривает металлический цилиндр с Фейри-Джанком и вгоняет его содержимое в загривок мужу. Нет времени ждать, когда все это сработает и бесцеремонно, спешно, Красавица вгоняет в рану первый попавшийся хирургический инструмент. Металл вырывает куски черного студня, вырезает куски зараженного мяса. Чудовище сжимает наиболее уцелевшей лапой прут решетки. Металл скрипит и изгибается, но из глотки его не вырывается ни звука, лишь волна болезненного напряжения изгибает все тело. Все. Так или иначе, лучше не получится. Она просто заливает сверху антисептиками черную воспалившуюся рану.
В коридоре раздаются шаги, человек мгновенно оценивает обстановку и припадает к прутьям решетки.
- Черт, Красавица, - человек не скрывает лица, - Какого хера ты там делаешь?!
Он протягивает руку через решетку, прикасаясь к ране Чудовища:
- Блядь, все херово, щас, подожди, у меня есть короткий путь, - он спешно роется в рюкзаке, извлекает из него стеклянный шар и протягивает Красавице:
- Быстрее, просто прикоснитесь.

Цветастые когти Парка развлечений впивались в рыхлое тело Промзоны, оставляя уродливые шрамы из плюшевых игрушек и клоунских масок, лавок с сахарной ватой и каруселей, аттракционов и поблекших афиш. Потускневшие, выцветшие и осыпавшиеся краски заполняли серые улицы Города. Словно, какой-то мудак напялил выцветший костюм клоуна на истлевший труп. Забавы ради, не иначе.
Так или иначе, но Город вымер. Вернее, не так. Словно, тот самый Шутник вынул разом всех опарышей из полусгнившей туши и засыпал туда, допустим, дождевых червей.
Ботинки монаха ступали по толстому слою конфетти и бумажных оберток, дорога его вела вглубь Парка Развлечений. К большому шатру в центре. Ни одного человека, ни одного персонажа, даже собак бродячих и крыс не видно, да что там говорить, даже Имаго, копошившиеся в тенях и мусорных кучам просто напросто исчезли, а на смену им пришли Призраки. Голоса раздавались рядом. Стоило только протянуть руку, чтобы нащупать тот самый кусок пустоты из которого кричал очередной зазывала:
- Беспроигрышная лотерея, заходите!!!
- Парад Уродов в зеркальном лабиринте!! Младшим детям и тещам вход задаром!!!
- Милый, смотри какая прелесть!
- Хочу! Хочу! Хочу!!!! Мама купи!!! - истеричный детский плач.
Лай собаки.
Хлопок. Это лопается один из надувных шаров, повисая на веревки бесполезным выцветшим куском резины.
- Откройте тайны Древнего Оракула!! Предсказание будущего!!!
Восхищенное оханье толпы.
- Кто готов испытать удачу?!
Тихий скрип: в лавке с грошовыми развлечениями приходит в движение колесо для дартс с игрушечным деревянным человечком посередине.
Парк Развлечений все глубже затягивает в свое чрево путника, окружая ворохом грошовых сильно потасканных утех. Серое тело Города скрывается за очередным поворотом и лишь шпиль церкви виднеется над сводом карусели.
И вот, монах стоит перед Куполом цирка, взирая на потертую афишу, намалеванную на растрескавшихся досках.

Он отводит полог шатра и делает шаг внутрь, в темноту. Шаг, второй. Бип-бип, скрипуче отзывается каждый его шаг, дон-дон, позвякивают невидимые бубенцы у него над ухом. Он слышит голос в темноте. Знакомый.
- Да, дорогуша, приезжай забери меня. Тут такооое уныние.
Свет софита озаряет арену, выхватывая из Тьмы Монаха. Рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки, стоит Златовласка, беззаботно болтая по телефону,висящему в воздухе:
- Да что ты, Пузанчик ни о чем не догадается.
Дон-дон звучат бубенцы и из тьмы зрительских мест доносится буря хохота.
- Конечно, дорогая, я вернусь и буду кататься на волосатых мотороллерах. Большой Босс ведь не против нашего байкерского клуба?

7.0. Полет пули.
Биг Би достает из нагрудного кармана потертую "Зиппо", прикрывает кончик сигареты Кролика и, по странному стечению обстоятельств, дождь перестает лить на маленьком участке двора. Кончик сигареты занимается красным угольком, позволяя втянуть сладкий дурманящий дым. Биг Би садится рядом, тяжело выдыхает.
- И не говори... Сам до сих пор не верю, что все удалось провернуть...
Он достает из под стропы разгрузочного жилета массивную сигару, душевно так занюхивает ее и теребит в руке:
- Паршиво с Белоснежкой вышло. Она до последнего уверяла, что быть злобной сукой ее заставляет Добрая Фея, - как бы невзанчай, в движение приходят гномы. Пластиковые ошейники срезаются и летят на траву. Один из них, помоложе, отвешивает удар с ноги по голове Белоснежки и начинает оттаскивать в сторону. Умудренный сединами гном, сбрасывает оружие и снаряжение Кролика к его ногам и обращается к собратьям:
- Распните ее. За все страдания нашего народа. Пусть птицы и бродячие собаки пожрут ее плоть.
Но команды тут, пожалуй, уже и не нужны: на тело обрушивается град ударов, с треском разрывается ткань...
Биг Би косится на происходящее через плечо и убирает сигару на место, на лице его некоторая растерянность, смятение, он запускает пальцы в свои черные, слегка волнистые волосы, убирает пару непослушных прядей назад, закрывает лицо ладонями и снова шумно вздыхает:
- Черт, даже не верится... - на его плечо опускается рука:
- Молодчик, Бэн, - еще одна.
- Так держать, немного осталось, - еще одна.
- Бухаем с такой то радости, - вооруженные люди, дада, те самые, хорошо вооруженные люди. Они проходили следом, отдавая дань уважения Биг Би. Они шли к Доброй Фее, сжимая в руках черные мешки для трупов и бензопилы. Она была еще жива. Переползала, хрипела, булькая пузырями крови и что-то бормотала. Голос ее отдавался эхом в голове Кролика:
- Я сделаю все, что угодно, только отпустите, прошу...
Биг Би поднял голову и пристально посмотрел на Кролика:
- Надо че? Она ведь сделает. Сам видел же.

Наемник не почувствовал подвоха, когда Красавица полезла в сапог. Томно закатив глаза, он попробовал изобразить сарказм:
- Ну спасибо, дорогая, что не в трусы, - но все эти кривляния, сарказм и усмешки ничуть не сказывались на его оружии, которое, по прежнему, было направлено на Чудовище, а взгляд его следил за рукой Красавицы: вот показалась цепочка, тяжелый золотой кулон. Вот она взяла его в ладонь и бросила через решетку, под ноги.
Удар стали. Нож входит по рукоятку в горло человека, вышибая из его рта брызги крови. Он крепок, его челюсти со скрипом смыкаются. Все тело дрожит от напряжения, а на шее выступают напряженные жилы. Человека падает на колено, одной рукой зажимая кровоточащую рану. Ствол дробовика елозит по полу, но сил поднять его одной рукой уже нет, он заваливается, поворачивается на бок, отчаянно сдерживая в себе остатки жизни. Ствол скользит по полу и.. Бэнг!.. Черное нечто вонзается в хребрину Чудовища, начинает вбуравливаться через массивные мышцы. Два фута черной скользкой плоти медленно вгрызаются в бугры мышц, в хребет.
Человек разжимает хватку на шее и кровь льется уже ручьем. Силы в слабеющих руках хватает лишь на то, чтобы вскрыть один из подсумков, в котором лежит золотистый сверкающий цилиндр..

Плюшевые игрушки переставляют плюшевые ножки лишь потому, что так хочет Кристофер Робин. Никаких объяснений, никаких мотивов. Констатация факта и прямой приказ. Плюшевые игрушки приближаются к окну. Плюшевый медведь рычит сквозь зубы:
- Где моя пушка? Надо спасать... Тут еще Кролик... Он с Пиноккио, их надо вытащить.. Мы же к внутреннему двору идем?
Он знал, что нет. И что его пушка так и осталась стоять в углу кабинета. И что сам он уже ни на что не годен, что он - сломанный игрушечный Медведь, чью свободу действий оторвали одним движением. Армейский "Хамви" с вместительным кузовом под окном был идеальным транспортом. Было невысоко. Можно было спокойно спрыгнуть и, даже сбросить Медведя.

Хэллиус впал в депрессию. Все произошедшее на этой дикой-планете-без-потолков окончательно его доканало. Мозги плющило, а в груди рвало какое-то непривычное чувство. Одно он знал точно: его мир уже никогда не станет прежним. И ни бухло, ни шлюхи, ни старый добрый разбой не вернут его в столь привычный мир. Все решится сегодня. Это не жизнь.
Механизм под пальцем слегка пружинил. Тяжело вздохнув, он нажал на спуск...

Забурлила вода под его жопой, дополнившись секундой позже звуком вакуумного механизма корабельной канализации. Да. Вот так - полегче. А теперь, к делам более насущным.
Он наспех облачился в свою форму, из грязно-полевой превратившуюся в парадную. Краска, защитные заклинания, благовония и массивная инсигния на нагруднике. Только рожа выдавала в нем бывалого скама.
Он шел по запутанным коридорам корабля к своей новой цели. Уверенными шагами. Неотвратимо. Дверь гулко отозвалась под ударами костяшек, затянутых в броню перчаток. Пришла пора идти дальше. Выше. Той тропой, которой невозможно пройти в одиночестве.
Оставалось надеяться, что горячая крошка Айнхорст не пошлет его нахер с его возвышенными мотивами.

4.0. Неопределенность.
А вот тут, мы нажмем на паузу. Все нажимают на паузу в такие моменты. За мгновение до кульминации. Смотаться по-быстрому на кухню за бутылкой колы, разбудить друга, который уже задремал, доскакать до толчка и поссать, спешно выдавливая содержимое мочевого пузыря на желто-серую керамику. И все быстро, в припрыжку, так, словно персонажи, нелепо застывшие на экране не могут подождать еще секунду. Момент до кульминации. Самое сладкое, что может быть в истории. Тот самый момент, когда ход повествования с треском начинает вспарывать Гордиев узел сюжетных линий.

Пух подался назад, добродушно посмеиваясь, мощная лапа опустилась на голову Пятачка, подминая видавшую виды шляпу. По-братански, игриво и беззлобно, он стащил ее почти на самый нос детектива.
- Черт, я так и знал, что ты, с твоей светлой башкой до всего допрешь сам. Только секретность эта вся, она ведь, не по той части то.
Он встал рядом с хряком, опустив ему на плечо массивную лапу. Мощь, сравнимая с гидравлическим механизмом мягко обхватила шею Пятачка, приминая его рожу к мохнатому боку:
- Ты, ведь, даже не подозреваешь, башка твоя садовая, кто пожаловал сегодня в Участок, и какие размашистые дела сегодня начнутся.
Непроизвольный припадок паранойи, шальная мысль, которая не могла не проскочить в расшатанном разуме: "Стальная хватка этого Медведя способна свернуть твою жирную шею одним движением". И взгляды десятка вооруженных людей в черной форме, которые, сфокусировавшись на туше Пятачка заставляли его потеть, ссаться и дрожать. Каждый из этих людей не просто смотрел на жирную тушу, каждый из них мысленно целился.
- Что, скажете, друганы?, - жизнерадостно он обратился к людям в черном, улыбаясь во все сорок два зуба.

- Чтож, детка, видимо, сегодня хороший день, чтобы пойти на уступки, - Фея ответила уклончиво, но, вроде как положительно на просьбу Красавицы. Да и значила ли что-то эта маленькая договоренность на фоне грядущих перемен? Еще один вопрос, ответь на который некогда, а потом уже и незачем.
Кот-с-Сапогах ловко выхватил Красавицу почти на самом входе. Говаривали, что он редкостный проныра. Ну чтож, по крайней мере, обходительный. Чем то он напоминал вымышленного ребенка Красавицы и Чудовища, о котором часто говаривал "Чудик", в те моменты, когда не долбил пыльцу в обе ноздри. Мелкий, шустрый, с хорошими манерами и отменной шерстью:
- Вы, дамочка, сами должны понимать. Нет, я, конечно, ваш образ жизни не осуждаю, но не до чего хорошего это не доведет. Конечно, мы предоставим вам возможность с ним поговорить, - кот трепался почти без умолку, провожая Красавицу по узким коридорам Хартии. Пальцы ее коснулись медальона. Занятная побрякушка, не дешевая. Золото, роспись по фарфору. С одной стороны не было ничего удивительного в том, что у Чудовища могли сохраниться не спущенные на наркоту драгоценности, с другой - почему Красавица не видела эту побрякушку раньше? Да и не склонен был ее муж к украшениям. Медальон был тяжелым. Слишком тяжелым для своих размеров что, определенно, говорило о чарах. Закрыть глаза, зажать в ладони желтый кусок металла, пронизанный нитями чародейства, пытаясь уловить их суть.
- Я сразу предупрежу: в руки он к нам попал уже в довольно тяжелом состоянии. Угрозы для жизни нет, но Джек поработал над ним очень основательно. Думаю, тот факт, что взяли его без драки, голыми руками, уже о многом говорит.
Тепло, сила, забота и небывалая скрытая мощь исходила из медальона, заглушая боль в запястье потоком тепла. Опасности не было.
Шаг в глубину тюремных помещений. Светлые стены блекнут под потеками тьмы, струящимися из камер. Усердный уборщик стирает черные лужи и следы, расползающиеся по лазурно-голубому полу. В одной из камер ревет и заходится в плаче сказочный эльф, оно и не удивительно, ведь ужас, практически физически ощущаемый, пробивается через решетки без проблем.
- Красавица, - хриплый голос, знакомый, но, словно покореженный болью, - Прости...
Из тьмы вываливается мохнатая лапа, сжимает прут решетки, секундой позже подтягивая на свет большой кусок мохнатого стейка с кровью. Тьма затягивает большую часть его тела, да и оно к лучшему, наверное.

- Нет-нет-нет, - Белоснежка улыбается, откровенно, радостно, но яйца холодеют сами собой, - Мистер Седьмой Гном должен присутствовать на переговорах, - Пальчик ее касается Той-самой-кнопки-вызывающей-трепет и все возражения проходят сами собой. Они следуют через проходной коридор Хартии на задний двор. Впереди - три Гнома. Широкие спины, нагруженные автоматическим оружием и снаряжением, среди которого болтается и волына Кролика. Внутренние часы ведут отсчет: шестьдесят секунд, полет нормальный. Они выходят из неуютного нарочито выбеленного нутра Хартии на задний двор, под дождь. Все готов для говерного матча в захуярьбол: пожухлый газон, залитый водой, косые струи дождя, и мощный свет прожекторов. Две команды занимают места друг напротив друга: семь пар оружейных стволов взирают друг на друга. Люди, похожие на механизмы, застывают в железной стойке: оружие на плече, каждый имеет свою четко выбранную цель. Гномы, вальяжно, сжимающие автоматы и ручные пулеметы, о пояса так переводящие прицел с Пиноккио на людей и обратно. И лишь Белоснежка не отрывая глаз от прицельной планки пистолета, не отрываясь смотрит на Пиноккио. Главы фракций входят в центр поляны: наиболее яркое пятно света, влача за собой Кролика. То ли как судью, то ли как мяч, то ли, что наиболее вероятно, как целый пучок крольичьих лапок на удачу.
"что бы ни происходило - не вздумай вмешиваться" и вот оно, сука, происходит, прямо блядь, в полуметре от его носа.
Добрая Фея проводит рукой по корявой груди Пиноккио, ее рука скользит вверх, по шее лицу. И, нет, блядь, это не начало самого забористого порнофильма. Все нутро у Кролика сжимается в комок, а очко от напряжения, кажется, готово перекусить лом.
- Ах, мой бедный мальчик, как долго ты ждал этого момента.
Кора крупными кусками начинает осыпаться с его тела, открывая бледную кожу, испещренную лиловыми бороздами шрамов. Деревянный гигант беспомощно со скрипом заваливается на одно колено, а маленькие аккуратные руки Доброй Феи смахивают с его головы толстый слой щепок и коры..
Маленькие мясные механизмы убийства синхронно скрещивают линии огня на маленькой сценке воссоединения, гномы, отклячив челюсти, опускают оружие, а Белоснежка продолжает свердить взглядом голову Пиноккио, через прицел пистолета.

Ноябрь 1966г. Кэмп-Пендлтон
Долгие недели ползания в говне, стрельб, красных перекошенных рож дрилл-сарджей с выпученными глазами, недосыпания, недоедания, недотраха, дрючева на полигонах и бесконечных беганий и прыжков подошли к концу. Теперь они - морпехи. Элитное, первоклассное боевое мясо. Теперь то им Господь Бог, который так любит Морскую Пехоту отвалил жирный кусок халявы. Господь Бог вообще большой любитель крутых парней из КМП. Любит он после ланча вздрочнуть на кучу банкоголовых человечков внизу, чтобы охуевшим дрилл-сарджам было на чем замесить первоклассное говно, в котором можно вывалять толпу неудачников, возжелавших стать машинами смерти. В мышцах утихала боль от физических нагрузок, ставшая их верным спутником, ребра на боках подернулись слоем жирка, а в казарме стали звучать шутки. Теперь уже и простые морпехи могли вздрочнуть на фотку крошки Сьюзи в свободную минутку и поржать над салагами, еле волокущими ноги на солнцепеке.
Но вот - распределение. Теперь то они оторвутся как следует. Раскаты войны за океаном будоражили воображение, долетая до Америки пафосными фотографиями, вестями о победах и сюжетами для новых Ганг-Хо фильмов, которыми их пичкали по вечерам в кинотеатре. Дрилл-сардж, который не вынимая дрючил отряд все это время торжественно собрал всех в казарме, построил и, принялся пиздеть, накручивая градус торжественности:
- Я помню тот момент, когда вы пришли сюда зелеными юнцами, - да, сейчас он был сама любезность, забыв напрочь о тех красочных эпитетах, которыми он награждал вчерашних рекрутов.
- Я вложил в ваши руки и головы тот ценный груз, который превращает вас из гражданских балбесов в Морпехов, - ага, и про хер в жопе забыл упомянуть.
- И я горжусь, что вам предстоит вступить в ряды действующих войск, отстаивающих интересы Нашей Страны за тысячи миль отсюда, - страны, с названием Дядя-Сэм Американец, не иначе.
- Я не мастак говорить высокопарные речи, - а чем же ты, блядь, занимаешься то?
- А потому - сразу к делу: Майк Рэдклиф - 0300, пехота, Дэн Поллак - 0300, пехота, Ник Браун - 0300, пехота, - цифры вперемешку со словами звонким эхом прокатывались по полупустой казарме, перебрасывая тонкие ниточки солдатских жизней в тот или иной моток...
- Том МакГиллаври - 1243, радист, с прохождение дополнительного обучения, в Кэмп Хэллуэй, чертов ирландец, ты же сертифицированный убийца, какого черта ты решил а радиобои податься?

- Доусен? Да он же кретин. До сих пор помню, как он проходил полосу с грацией мешка говна и ссался при тренировочном обстреле, - лейтенант охотно подхватил разговор, втягивая Трэвиса и вытягивая слова из Сэма. Сыпал ходовыми в Миру шуточками и болтал без умолку, ведя салаг через дебри базы. Уже потом Сэм просек эту фишку: когда люди уходят в треп, они не видят ничего дальше своего носа. На выходе хряки могут сутками не проронить и десятка слов, а сейчас лейтенант разошелся. Сказать по правде, в некоторый момент вся эта война начала казаться походом бойскаутов под началом мудрого вожатого за две мили за города. Больше всего проникся Трэвис, он старался идти наравне с лейтенантом, неуклюже задевая людей, спотыкаясь, вступая во всякое дерьмо и без умолку вещая. Именно эта херня потом его и угробит на раскуроченной базе, среди перемешанных с землей окопов, позиций, перекрытий и трупов. Но это будет уже позже, в параллельной реальности мира суперхряков.
Сэм шел, на ходу впитывая информацию и медленно познавая суть местных нравов. Лейтенант на ходу, как бы между прочим, схватил с одного ящика планшет с бумагами. лежавший рядом с жопой майора, ушедшего в столь увлекательный мир грез и расслабленного трепа. Лишь отрывки разговора долетели до ушей Сэма:
- ... в конечном итоге. пришлось ему закладывать машину...
Еще один поворот, и они оказываются на полевом складе боеприпасов, как бы это помпезно не звучало, но фактически это были ряды ящиков, составленных штабелями под открытым небом. На ходу окликнув одного из тусовавшихся там солдат-грузчиков, он в строгой жесткой манере заговорил:
- Эй, рядовой, какого хера, отгрузка для третьего пехотного не составлена?
На мгновение солдат растерялся, спешно отдал честь, застегивая ворот кителя свободной рукой:
- Эээ, сэр, все составлено, - он махнул рукой в сторону штабеля с разносортными ящиками, - Уже полчаса...
- Вольно. Продолжай работу, - лейтенант с суровой рожей уверенно двинулся к ящикам, быстро отбирая самое нужное. Пять массивных ящиков перекочевали в руки салаг в спешной и небрежной манере.
- Так, а сейчас шустро на вертолетку, Майерс вас встретит и погрузит, - он чуть отстранился обращаясь уже к паре вальяжных солдат на КПП:
- Эй, этих пропустить без досмотра. Сейчас машина придет - остальную партию отгрузим. В голове Сэма уже возникали кое-какие вопросы, также как и осознание того, что сейчас их лучше не задавать. Зеленая Машина неспешно приоткрывала свой капот демонстрируя странные, полуразвалившиеся механизмы, скрепленные скотчем солдатской смекалки с приводом из толпы суперхряков.
Уже на КПП они столкнулись с майором, тем самым любителем поболтать, который, выпучив глаза спешно скакал в сторону склада. А их путь через муравейник базы был на редкость коротким в этот раз: вертолетка располагалась недалеко. В толпе они не сразу заметили Майерса, который, буквально за шиворот волок их к видавшим виды "Ирокезам". Заскочили наспех, ресселись по ящикам и принялись созерцать окружающие красоты. Трэвис молчал. И не только потому, что рев двигателей перекрывал его голос. Из огромного "Чинука" напротив, похожего на решето, неспешно выгружался отряд таких же салаг. Чистенькие, при полном боекомплекте, они выгружались на металлическую палубу [14], садились, падали навзничь. К вертолету уже спешил наряд медиков. Из огромного чрева вертушки вытаскивали трех салаг, перепачкавшихся в крови. Их снаряжение летело в кучу барахла, рядом с ровным рядом трупов. Двоих сразу накрыли темно-зелеными пончо. Повреждены при транспортировке. Вернуть адресату.
Майерс кивнул в сторону новеньких рюкзаков, перепачканных кровью и, перекрывая шум двигателя, буквально прокричал:
- Боку [15] халявы привалило - хватайте, сюда тащите.

Очки Белоснежки неторопливо воодружаются на переносицу, снова превращая ее из избитой шлюхи в Босс-Бэйбу, она не спешит переводить свой взгляд на Кролика, выжидая трагическую паузу, в то время, как коротышки пырятся на Кролика во все глаза, слегка выпучив их и отклячив челюсти. Белоснежка ухмыляется, внимательно глядя на гостя, неспешно она оценивает его с головы до пят и улыбка ее становится все более ехидно-гнусной:
- Эй, мальчики, я давно не видела такого длинного и ушастого гнома.
Гномы по отмашке приходят в движения, беспардонно заталкивая ногами своего собрата обратно в дыру пола, ржавая решетка накрывает дыру, и гномы устремляются на Кролика, норовя взять его в плотный борцовский захват.

Перебежка Кролика оказалась незамеченной. По-крайней мере, никто не спешил нашпиговать его долговязую тушу металлом, хотя, все возможности для этого были. Спешно он обшаривал карманы гнома, но ХУЙ. Дада. Пара магазинов АК в кармане и хуй. Почему-то, блядь, стоячий. Со снаряжением своей пехоты Добрая Фея не заморачивалась, да, а потому участь ее крепости была незавидна.

А воображение Кролика тем временем все более расцветало. Лязг гусениц был правдоподобным. Даже дрожь асфальта. И АХТЫЖЕБАНЫЙТЫНАХУЙ!!! Бронированная коробка бронетранспортера зацепила мусорный бак, поволочив его по асфальту. Видавший виды, облупленный многочисленными попаданиями пуль и перепачканный черной слизью "Брэдли" уверенно полз к краю здания, попутно выплевывая снаряды из двадцатипятимиллиметровой пушки короткими неспешными очередями. День ахуительных пушек был в разгаре. Вот сейчас, Кролик бы не удивился целому ебаному дождю из "Абрамсов" и "Апачей". А, между тем, убежище его ползло параллельным курсом и, в принципе, не было никаких причин не последовать за ним. Более того, это давало прекрасную возможность добраться до здания незамеченным, чем он и воспользовался, но вот, зацепившись за край здания, бронетранспортер "соскоблил" дырявую жестянку, но это было уже неважно, потому как Кролик уже юркнул в окно подвала, со скоростью... Нахер аналогии. С очень неебовой скоростью и то, что он увидел, в принципе, его тоже не удивило.
Белоснежка стояла в окружении троих гномов рядом с каким-то станком: вся така секси, в коротком платьишке и больших солнцезащитных очках не по сезону. Вот эти трое были уже экипированы куда лучше: каски, бронежилеты. Грубо и жестко, они запихнули своего собрата в станок, несмотря на его бурные протесты и судорожные попытки вырваться:
- Сука, ты ответишь за унижение моего народа! - плевок долетает до ее очков, сползая большой каплей вниз, лениво Белоснежка снимает их, чтобы протереть, демонстрирую здоровенный фингал на аристократически бледном лице, в порнухе такой херни Кролик не видел. Глухой щелчок, жужжание, и на шее гнома смыкается массивный ошейник. С удивлением, он озирается, пыхтит:
- Госпожа! Готов служить, госпожа! - в руки нового бойца ложится "АК" в заводской смазке и три снаряженных магазина, после чего он уебывает на фронт, а "элитная троица" вытаскивает за ногу очередного верещащего "добровольца".

- Ах тыж сука, - человек отпустил Красавицу, кинувшись прочь. Не очень то учтиво это было с его стороны. Даже по хамски. Напарник его спешно ткнул ей в лицо дрожащим дулом потертого помпового дробовика: палец, перетянутый серым от грязи пластырем вжал спусковой крючок до упора, но выстрела не последовало. Перенервничал, поторопился, не загнал патрон в патронник и последовал примеру своего напарника, ломанув со всех ног прочь. Как не по-джентельменски. Они скрылись за ближайшей металлической дверью, с той стороны послышалось несколько глухих шлепков и неясный шорох.

Но Красавице до них уже не было дела. Перед ней раскинулась база Карлсона: хитросплетение переходов, подвесных помещений, лестниц, расположенных почти под самым потолком огромного цеха. Было довольно много выходов на крышу, а вот вниз вели лишь редкие канатные лестницы.. Держать оборону в таком месте было довольно удобно. А вот спускаться вниз. Хотя, к черту, она же Персонаж. Легко перемахнув через ограждение, она эффектно приземлилась прямо между Оловянным Солдатиком и Карлсоном, вызвав у последнего просто бурю негодования:
- Ты, высокомерная сука, ты убила мою собаку моего...
- Эй, - Оловянный Солдатик подался вперед, отстранив Красавицу, - Не стоит наезжать на нее. Я же сказал, что мы получили все, что нам нужно было..
Карлсон подался вперед, ощерившись многочисленным механизмами и бронелистами: два пулеметных ствола выползли из месива плоти и механизмов, хищно лязгнув затворами и лишь жизнерадостный голос из динамиков оставался столь же дружелюбным:
- И что же ты такого ценного получил, стоя тут истуканом?!
Оловянный Солдатик сделал еще один шаг вперед. В руке он сжимал пистолет:
- Время..
Мгновение, и ствол поднимается вверх, Карлсон делает рывок в сторону, но это уже мало что решает. Одна за другой три пули бьют в массив механики и электроники, под которыми скрыт Малыш. Ошметки металла, крови и искр летят в разные стороны... Карлсон неуклюже спотыкается, падает на пол и поднимается уже на четыре лапы: с его бока в путанице проводов и механизмов куском бледной окровавленной плоти свисает Малыш. Карлсон издает рев, дергается и пытается соскрести лапой нагромождение механизмов с морды. Где-то сверху люди должны открыть огонь, но лишь одинокий голос доносится из рации Солдатика:
- Сэр, зачистка завершена, контроль над базой установлен.

Кнут, разлетевшись вороненой спиралью, с треском ударил по бойцу, заставив его отшатнуться, но не более: броня и обилие снаряжения сдержали удар. Красавица круговым движением запустила кнут в сторону, не прерывая движения и этот рывок оправдал ее ожидания на все сто процентов. Кончик кнута сделал несколько оборотов, плотно обхватывая аппаратуру бойца. Рывок. Отчаянный, всем весом, но руки уже крепко сжимают ее щиколотки и она падает на спину. Следом на металлическую решетку летит боец, выпуская из рук добычу Красавицы. Дром с Командиром рванули к Красавице, на ходу вынимая из подсумков какие-то угрожающие инструменты. Времени было в обрез, тем более, что тварь снизу продолжала выползать, удерживая Красавицу за ноги. Вот тонкие, аномально длинные пальцы обхватывают целиком ее бедро. Тощие, костлявые руки неправдоподобно изгибаются в суставах, давая твари вытащить из черной лужи тело. Руки Красавицы спешно перебирают кнут, подтягивая аппарат. Стоил ли он такого риска?
Смыться. Смыться как можно быстрее. Она уже использовала этот трюк, чтобы сбегать от Персонажей. К черту, должно прокатить и здесь. Руки ее дотронулись до холодного рельефного металла. Есть. Теперь, сосредоточиться, прижать к себе эту чертову штуку, провалиться в хрупкую человеческую плоть, подальше от лишних глаз. Небо над Городом было подобно куполу Цирка и она чувствовала, как течение его неспешно несет ее на арену. Плоть перестраивалась, добавляя не самых приятных ощущений. Пальцы уже сжимали ее ребра и, последним, что она увидела, было ее собственное лицо. Неимоверно бледное, на длинной шее, с черными глазами, в которых водоворотом бурлило Безумие...

Волна холода и боли захлестнула Красавицу, перебрасывая в Новую Версию Реальности. Мгновения слились в секунды, но ощущения все не проходили. Холод пробирал ее до самых костей, сотрясая крупной дрожью. Куски бетона и арматуры, врезались в ее спину, доставляя целый спектр болезненных ощущений. Живот крутило непривычное ощущение голода. Дикого, безудержного. И еще одно: движение. В ее руках вместо неподвижной стали извивалась черная тварь, окольцованная стальными полосами, она извергала потоки черной слизи. Красавица увидела свои руки: ободранные, с обломанными ногтями и грязные, испещренные тонкими полосами шрамов и морщинами. В них не было силы и тварь норовила вырваться из ее хватки. Мир вокруг нее стал на меньше, но от этого, не менее пугающим: грандиозные стены цехов были меньше, кровля почти везде обвалилась, а стены неспешно разваливались. Где-то за стеной она слышала голоса.
- Дром, Свяжись с Биг Би. Если это его Гротеск, то мы должны знать.
- Сигнатура парная. Скорее всего, Красавица.
- Рэй, вруби радиомаяк и найди Миньона. Эта девка обратилась. Если найдешь ее - убей.
- Есть, сэр.
И еще одни голоса. Где-то совсем недлеко, за стенами. Грозные, отдающие эхом по пустым полуразрушенным цехам:
- Девица пропала и знаешь, что это значит?
- Не спеши с выводами, Карлсон, она полна сюрпризов.

Выходить пришлось через канализацию. Странно, но Кролику ни разу не доводилось пользоваться столь удобной транспортной артерией: широкие каналы шли вдоль всех улиц, имея выходы к половине зданий. Наверное, были причины, почему он не прорабатывал этот вариант, в мозгах, чутка затуманенных наркотой явных причин навскидку не всплывало. Стрельба сверху не была слышна, но, где-то ближе к реке, в районе коллектора слышался гул тяжелой техники. Три бойца в его конвое неспешно брели , освещая фонариками обшарпанные стены. Пару раз они натыкались на имаго, разгоняя огнем штурмовых винтовок черных отродий, похожих на парящих червей. Но, даже с учетом этого, переход занял не более двадцати минут. Оперативник, доведя группу до канализационного люка на пару минут задержался: сверху слышалась беспорядочная стрельба. У Доброй Феи тоже было жарковато. Щелчок рации:
- ИКТ саппорт-2-1. Переговорщик в зоне. Подтвердите этап, - шум помех...
Двое остальных оперативников нервно озирались по сторонам, сжимая оружие. С потолка капало: жидкость сверху просачивалась через ливневую канализацию и трещины асфальта. Крупная холодная капля упала прямо на темечко Кролику. И это была, мать его, кровь. Из рации донесся человеческий голос:
- ИКТ-штаб, подтверждаю этап.
Канализационный люк откатился в сторону, лязгнув по асфальту. Оперативник соскочил с лестницы:
- Ну все, ушастый, дальше сам..

Кролик вылез прямо за обгоревшим остовом внедорожника и то что он увидел... Ебаная бойня, не иначе: обгоревшие трупы гномов, гоблинов и фейри усеивали всю парковку перед резиденцией Доброй Феи, обгоревшие остовы машин, воронки от взрывов в асфальте, весь фасад, выкрашенный в бело-розовые тона был выщерблен пулями. В нескольких метрах в стороне за жестяным мусорным баком перезаряжал "Калаш" один из гномов. Высунулся, дал длинную очередь куда-то по противоположному зданию, втянул голову, лупя наугад с вытянутых рук. Хуле этот землекоп вообще взялся за оружие то? Град пуль обрушился на жестяной бак прошивая его как фольгу. Гулкие звуки ударов по металлу дополнились шлепками когда пули нащупали мякоть гномьего тела. Коротышка свернулся калачиком, пытаясь зажать дырки в боку, одной рукой выпуская остатки магазина в асфальт. Очередь ударила чуть ниже, с четким расчетом добить подранка, но гномы, твари живучие: кровь хлестала из ран, пузырясь там, где пули напрямую проложили дорогу к легким. Тихий писк раздался где-то у него под воротником и он спешно рванул туда одной рукой. Выплевывая густые потоки крови, он прохрипел:
- Высокомерная су...
Хлопок, и голова отскочила в сторону: тело обмякло, распластавшись по асфальту. Больше движения на парковке не было и стрелки в здании напротив перевели огонь на парадный вход, где, завалив ствол, стоял станковый пулемет в окружении трех тел. Со стороны здания еще раздавались одиночные выстрелы и беспорядочные очереди.
Кролик, в общем-то, был не силен в тактике, но что-то ему подсказывало, что Фее пиздец: в любой момент мог начаться штурм.

- Это была провокация Биг Би, - Пиноккио с пониманием кивнул, понимая обеспокоенность Кролика за судьбу друга.
- Вчера днем в участок завалились Два Поросенка, размахивая порноплакатами с сестрой Ханселя. Не удивительно, что у него сорвало крышу и он сподвиг на.. хм... подвиг Пятачка с Винни-Пухом. До этого ночью прессанули Третьего Поросенка. Зубная Фея. Уж не знаю, что там произошло, в борделе то, но за голову Пятачка Добрая Фея назначила награду. Отмена которой, кстати, одно из условий Договора. Мы своих не бросаем, не переживай.
Мясистый деревянный палец неспешно стучал по столешнице:
- Переговоры пройдут во внутреннем дворе Хартии: это обязательное условие. Контролируется он замечательно с вышек, высокие бетонные стены защитят, есть защищенный въезд. По регламенту: прибудет Белоснежка, расставит контроль из гномов и наших бойцов по периметру, определяют степень защищенности, после прибывает Добрая Фея и мы приступаем к подписанию договора. Организовывать все придется, передвигаясь на своих двоих. Благо, они у тебя длинные: ни один транспорт не покинет и не въедет в главные ворота Хартии под таким обстрелом. А потом пересядешь на транспорт Феи.

Куклы упорно сверлили своими стеклянными глазюками Хряка: прямо в глаза ему смотрел мелкий, ничем не примечательный хмырец, вокруг которого сгрудились все остальные. Совсем не примечательный. Как будто, вот тут Фея и схалтурила, но не было ли скрытого мессажда тут? Под правую руку от неприметного сидел хмырь с металлическими зубам и еще один, поверх глиняной морды которого была натянута картонная маска с нарисованной мордой. По левую руку - игрушка в голубом платьице, завалившаяся за их спины, совсем мелкий, с непропорционально крупными зубами, малец сидел рядом с завалившейся дамочкой, а по обе стороны: три мохнатых зубастых крепыша и еще несколько воинственно насупившихся кукол без "опознавательных знаков". Подключив фантазию, можно было увидеть свору Биг Би, а, приглядевшись - аккуратный серый крестик от карандаша на лбу куклы Зубастого Биг Би. Еще чуть фантазии - и можно было заметить, что расположение кукол изменилось после прихода Пятачка.
Зубная Фея, каким-то ловким движением перескочив через стол, оказалась сидящей прямо поверх Пятачка. Бедра ее плотно сжали его ноги, а холодный металл прикоснулся к зубам, а когда Хряк перевел взгляд на полку - кукла Зубастого Биг Би уже валялась в углу полки с заклеенными черной изолентой крест-накрест глазами. Сознание Пятачка само собой доносило до него, что кукла была там всегда, но боль помешала этому процессу: первый зуб покинул розовые десны Пятачка. нет. Эта кукла была еще полминуты назад у нее в руках, и на полке ее не было:
- Какие-то здравые рамки времени получаются довольно размытыми. Сам, наверное, заметил, что время тут довольно неоднородно, имеют значение лишь некоторые "контрольные точки", - еще один зуб был вырван мягко, почти без боли, - Можно с уверенностью говорить, что "тот-кто" явился с исчезновением Зубастика, Железного Дровосека и появлением Новых Людей Биг Би. Именно людей. Таких маленьких, в серой пятнистой форме и металлических жилетиках.
Зубная Фея прорежала ряд зубов с эффективностью, которой могли позавидовать самые отъявленные мордовороты Промзоны:
- Подход изменился радикально: от драк и налетов перешли к глубокому планированию. Появилась логистика, больший упор на людей, особенно, на новых. Вооружения мощного прибавилось. Поговаривают, что через канализацию он собирается протащить даже какую-то бронетехнику.
Зубы покидали пасть Пятачка почти без боли, лишь десны начинали глухо ныть от такой веселухи.
- Да и планы у него сменились радикально. Если раньше его интересовали шлюхи и сферы влияния над кирпичными домиками и наркотой, то сейчас он замахнулся на Власть, - она сладенько облизнулась при этом слове слове, хотя, может, просто подцепила зуб покрупнее.
- И то, что он задумал устроить сегодня в Хартии, будет типа как финальная точка его плана. Такие дела.
Семь зубов со звоном упали на тарелку, а Зубная Фея, с довольной улыбкой вернулась на свое место. На столе появилась бутылка Джек Дэниелса...

Достать зажигалку Кролик не успел: ему дали прикурить но это, сука, не значило, что к нему подошел кто-то добрый со спичками. Осознав, что никого в грузовике убивать не собираются, осаждающие поднажали: пули градом заколотили по обшивке фургона, а где-то позади гулко рванула граната. Подствольника, судя по всему. Еще одним удивительным аспектом оказалась прыть Медведя, который умудрился выскочить из фугрона раньше Кролика, более того, немного прессанув того задней лапой в кресло. Ну надо же, мистер пушистик услышал гранату под своей жопой и решил скипнуть. Хотя, спустя секунду, и сам он щемил до ближайшего бетонного блока, а оттуда - до внутреннего двора Хартии.
Кот с парой людей взяли на себя ответственность за ценный груз: очень уж у них ловко получалось переползать под огнем.
Встретил их лично Пиноккио: массивный, высокий и грозный он расхаживал по плацу, раздавая указания. В руках у него был четырехствольный дробовик монструозных размеров, за плечом - пулемет, казавшийся, в общем-то не таким уж и большим на фоне Деревянного Монстра. Такой вещью как разгрузочный жилет он пренебрег, посадив ряды подсумков, прямо, блядь, на саморезы. На ебаные саморезы, прямо в свою дубовую шкуру. При появлении беглецов его лица даже не шелохнулось, что было неудивительно. Оно же, блядь, деревянное.
- Пух, я рад что ты цел. Хороший боец нам не помешает. А это Кролик? Нам нужно поговорить...

Пятью минутами позже, кабинет дознания Хартии:
- Итак, ты нейтрал, и ты торгуешь оружием. Можешь не отпираться, доказательств у меня предостаточно, но речь не об этом.
Вблизи он был еще более уродлив: рот его был косой трещиной в лицевом хм... полене, раскрывавшийся между двумя мощными переплетениями древесных волокон, из трещин коры и разрывов древесины почти постоянно сочилась темно-красная полупрозрачная смола.
- Но мы тебе готовы списать торговлю оружием, за некоторую помощь. Мы вынуждены пойти на сделку с Доброй Феей и нам нужен переговорщик.

Самое большое наебалово нашего времени это лащеные ганг-хо [1] фильмы, оторванные от реальности, красочные, яркие. В которых есть Герой. Сферический Джон Уэйн [2] в ваккуме. В котором все такие неебательские личности. Возвышенные и правильные. А на практике... С самой учебки тебя учат что ты никто. Ты творожок подзалупный, завернутый в форму за десять баксов с винтовкой за полтос и мыслями и переживаниями, стоящими не более параши в казарменном толчке. Самое дорогое что может быть в твоей карьере - это компенсация родственникам за твое холодное тело под государственным флагом. Самое крутое, что есть в учебке это чистенькие аккуратные Смоки Беар [3] поверх красных рож дрилл-сарджей с выпученными глазами, яростно и задорно подгоняющих толпу ебаных Гомеров Пайлов [4], в каждом из которых погибает маленький Джон Уэйн, а все для того, чтобы на выходе из конвейера учебки получить готовый продукт. Идеального бойца, пригодного для выполнения любой поставленной задачи. Знаете, что общего между банкой консервированных персиков, винтовкой М16, банкоголовым [5] и гондонами в аптечке? Название. На выходе из учебки, вся твоя жизнь, твое тело и мелкая никчемная душенка укладывается в простую аббревиатуру Джи-Ай [6].
И, знаете, в чем наебалово номер два? В том, что все, чему тебя учили в учебке не стоит во Вьетнаме и стреляной гильзы.


База Фу-Бай, 22 января 1968
Перевалочная база Фу-Бай встречает новобранцев мягким душком близкой войны. В сюрреалистичной мешанине здесь спутываются две ипостаси военного мира: подтянутые, выглаженные лащеные офицеры, военная полиция, новобранцы, техника, еще не обглоданная следами от пуль и осколков, аккуратное деление на сектора... тонущее в глинистой грязи из которой, как может показаться, пробивается истинное лицо Вьетнамской войны: матерые хряки [7], давно уже поклавшие хер на субординацию и устав выглядят для всех этих чистеньких чинов не иначе как призраками: грязные и ободранные, они взирают исподлобья на тех, кто жрет нормальную пищу и спит в мягких кроватях. То, что пережили они ждет каждого из десятка вновьприбывших. Иногда эти миры сталкиваются: два хряка, словно сошедших с агитационных плакатов Ви-Си [8] отжимают у тощего длинного парня с нашивками пехотной дивизии пулемет. Паренек - совсем еще салага, ни разу не бывавший в передряге: чистенький мундир, аккуратно собранный походный рюкзак, он жует сопли, пытаясь уговорить их вернуть оружие. Взамен, как бы снисходительно, ему пихают М-16 с развороченным прикладом. Возвратная пружина вывалилась, а на ствольной коробке видна сквозная пробоина от пули. Хряки словно не слышат его. Этот язык чужд для них. В нем слишком мало мата, угроз физической расправы и холодной стали Ка-Бара [9]. Сопровождающий офицер этого не видит, а вот салаги - видят прекрасно, прижимая поближе к груди чехлы с оружием. Они знают, что какие-то считанные минуты отделяют их от этого мира. Возможно, именно с этими хряками они будут делить грязную лужу, горделиво называемую "окопом", будут делить хавчик, боекомплект, жизнь и смерть. По мере приближения к центру базы уже хряки превращаются в призраков: все меньше становятся их стайки, все менее буйным - нрав. В десяти метрах от штаба сидит здоровый чернокожий парень он рыдает, пуская пузырями сопли и слюни и прижимая к груди обшарпанный АК-47 [10], рядом с ним крутится тощий низкорослый морпех, до салаг доносятся обрывки разговора:
- Намба тэн[11], Джангл Банни [12], собери слюни...
Очередная картинка проплывает мимо и вот группа салаг ждет распределения: лейтенант с видом задроченного бюрократа устало смотрит на них и ждет, когда же кто-нибудь соизволит представиться.

- Это. Это все, - Черт указал на церковь, внутренний двор и не Тука, - Это все - чертов аттракцион. Только я тут вместо мишеньки для твоих самых, что ни на есть, безбожных издевательств. Ты меня избивал, травил собаками, топил в чане со святой водой, выжег крест на спине распятием, - он поочередно показывал на укусы, ушибы, вырванные клочки шерсти и ожоги. Тема была заметно животрепещущей для него: он дергался и мотал хвостом из стороны в стороны словно плетью.
- Буквально чудом меня сегодня встретила эта девчушка из Борделя. А то, чую, опять ребра мои бы помял, злодей.
Черт сел на ступеньку и с некоторой долей обреченности покосился на шпиль церкви, на котором виднелись давно остановившиеся часы:
- Еще десять минут... Знаешь, то, что ты меня мутузишь это не так страшно, как быть там, За Гранью. Тебя я, по крайней мере, знаю, но Там... Я даже не знаю кто я там. И с билетами ты будь поосторожнее. Еще неизвестно как они на самом деле работают.
Он покосился на бутылку пива:
- Дай, штоле, хлебну мальца, а то столько разговоров про твое бухло, а я так ни разу и не попробовал.

- Я старалась, - лицо Зубной Феи расплылось в улыбке, обнажая ряд ровных белоснежных зубов, куклы, как показалось Пятачку, тоже улыбнулись. Нет, глюки конечно, их глиняные лица-маски не могли двигаться, но шерсть у него на загривке встала дыбом, а живот скрутило так, что вот-вот и из жопы у него должен был вылезти настоящий кирпич, не иначе. Чертовщина какая-то.

Разговор о деле немного притупил его волнение, а сама Зубная Фея выслушивала чуть нахмурившись, скулы ее выступили под тонкой белоснежной кожей, а в руках, откуда ни возьмись, появились клещи для колки орехов, по странному стечению обстоятельств, орехов на столе не было. Массивные бронзовые рукоятки отбивали немного нервный темп по столешнице. Раз в три секунды слышался глухой удар. Немного капало на нервы:
- Слушай, я не у дел в этой ботве. Мое дело небольшое: прижать кого надо, донести информацию в доходчивой форме и все такое. Я скажу больше, с поправкой на то, что ты мне рассказал: мне выгоднее сдать тебя прямо сейчас, чтобы тебя просто прикрыли в казематах и с помощью паяльника выведали все, что им нужно, но есть в твоих словах немного логики. Я не доверяю тому, кто сейчас представляется Большим Злым Волком. Наверное, потому что я помню кому принадлежали эти зубки, - в руках ее появилась кукла, чуть крупнее остальных с огромными, почти в ладонь размером, клыками, с черной всклокоченной шевелюрой и длинным черным плащом. Маленький тряпичный Биг Би был грозен, взирая исподлобья на Пятачка он вселял какую-то нездоровую панику.
- Вся эта истерия вокруг Торговца Кошмарами для меня загадка, а Парк Развлечений настолько до усрани далек, что я не уверена, что он вообще существует. Ну нет, действительно, ты знаешь много людей или персонажей, которые бы вообще покидали территорию Промзоны. В любом случае, если тебе нужна помощь, информация или молчание, придется немного заплатить.
Клещи для орехов щелкнули. Звонко так, красноречиво.

- Умывальник справа от двери, - известила хряка Зубная Фея, не дожидаясь, в общем-то вопроса. Квартирка у нее была ухоженная, аккуратная, что было редкостью в Городе. Даже коридор и лестничная площадка были прибраны и свежепокрашены. Цветастенькие обои в розовых, но при этом не блевотных, оттенков создавали в прихожей атмосферу кукольного домика. Мебель была явно не из одного комплекта, собранная, видимо, по всему Городу. От каждой вещи в квартире веяло.. Чем-то непонятным... В каждую мелочь хотелось вникнуть, пальцы сами тянулись к шершавой поверхности дерева, покрытой растрескавшейся краской и истертой поверхности металла, на которой стертые слои краски создавали необыкновенный рисунок.
Миниатюрная ванная комната с раковиной разрисованной цветами и шторкой душа с рыжими котиками, маленькими бронзовыми краниками и зеркалом с аккуратной картинной рамкой. "Жизнь - искусство" гласила надпись в нижней части. Там, где обычно название картины вывешено. Искусство. Постапокалиптичный трэш-импрессионизм, йоба. С синяками, кровопотеками и следами грязи, въевшимися слишком глубоко в загрубевшую кожу. Струя теплой воды упрямо смывала грязный взмыленный поток с рук Пятачка. Недостаточно упрямо, как показали серые следы на белом махровом полотенце.
Убранство кухни было под стать интерьеру прихожей, с той лишь разницей, что здесь было гораздо больше необычных вещей: баночки, тарелки, три стула, диванчик. И все разные почему-то, а самый большой был тактично накрыт полиэтиленом. А запахи. Смесь запахов трав, ванили и пряностей практически вскружил голову брутального детектива. Но была еще одна вещь: полка с куклами. Два десятка стеклянных глаз пристально смотрели на него с круглых глиняных лиц. Большие торчащие зубы придавали им глуповато - наивное выражение лица, а бережно сшитые комзольчики, кружевные платья и шляпки придавали им торжественный вид. Но глаза. Еще никогда стекло не казалось таим живым.
Пятачка на столе ждал бокал с чаем, размером с хорошую пивную кружку, аккуратные бисквитные пироженые и рядок шоколадных конфет с зубочистками наперевес, окружавший пышное стадо перепуганных бисквитов плотным кольцом. Маленькая жизненная аллегория. Почему Пятачок взял конфету - неизвестно, наверное просто считал, что если истребить достаточно конфет, то бисквиты смогут вырваться из окружения. Это место странно на него действовало..
Зубная Фея пригубила аккуратную небольшую кружечку и заговорила:
- Странно. Если это из-за заварухи в переулке - так он сам нарвался: продал мне левый ствол и отказался возвращать бабло. Неустойку я взыскала сам понимаешь каким образом.

Хэллиус перся следом за помощницей инквизитора, созерцая ее приятного вида попец, затянутый в плотный синтетический сьют, не иначе, как представительница Ордо Минетикус прибыла для поднятия боевого духа. Некоторое время в его голове даже роились мысли, а не замутить ли с ней, но куда уж там. Обычное в таких случаях: "Я старый солдат и не знаю слов любви. Я только оттрахать могу" явно не подходили к данному случаю. К таким дамочкам нужен более ответственный и серьезный подход, знание привычек и штурмовая уверенность: отловить в техническом переходе, запихнуть в подсобку потеснее, врезать по затылку и, бережно уперев зубами в стену, отжарить потихому, ну а потом скипнуть в какой-нибудь хив, вернуться к грабежам и бандитизму и вспоминать с легкой ноткой ностальгии об этой мимолетной, но, определенно возвышенной влюбленности. Когда-нибудь - возможно, а вот сейчас просто смотреть на эту сладкую попу. Стоячий (от таких то красот) хер натирало плотной тканью штанов и пластиной брони, а потому длительные переходы по стальным коридорам казались некоторой разновидностью пытки. Приземление за стол и возможность под прикрытием столешницы привести агрегат в более удобное положение, определенно вернули ему возможность здраво мыслить. Стянув с руки потертые арбитрские щитки с закрашенными знаками отличия, Хэллиус достал термос с какой-то заваренной на туалетной бумаге херней и пару конфеток из сухпайка похожих по вкусу и консистенции на говно (и как гвардейцы жрут это говнище то?). Следом на стол лег касркинский шлем с аккуратной круглой дырой в виске. Прямо напротив встроенного ауспекса. Хэллиус жевал и слушал, а в тот момент, когда он решил таки заговорить, вздрогнули даже носители Лоу-готка, в то время, как у истинных ценителей Хай-готика начали сворачиваться уши в трубочку:
- Хуйня-баян, я чота не одупляю: мы там по лесам будем бултыхаться как твисты в параше или там хотя бы огрызочек хива завалялся? Или кто-то все-таки расчехлится на колеса или лучше на спидер для таких крутых пацанчиков? Я вообще, фералы только на картинке видел и тут реально жим-жим-фактор включается, потому как неплохо бы сообразить какие условия а-ля походная параша. Да и специфику задания узнать бы: найти и шпилли-вилли это славно, но будет ли время на агентурную работу, или будем с выпученными глазами бегать и распрашивать местных "travojadnih" об этой деловитой жопе.

Бейсбольная бита покинула границы хряковской рожи, заняв свое место за дверью в уголке у стены. Нужны были обе руки, чтобы загробастать все это богатство, подобрать упавшие, сложить все в подол халатца, небрежно подтянутый аж до самого пупка
- Если ты хочешь поговорить о вознаграждении, то я тебя обломаю: ничерта ты не получишь. Считай это штрафом за твое.. хе-хе.. свинство.
Вильнув попой, она зашла в квартиру. Дверь, впрочем, оставив открытой. Некоторые, сугубо созерцательные, плюсы были в его положении. Фея скрылась за углом прихожей и лишь ее голосок раздался из глубины квартиры.
- Швабра с ведром за углом. И шевели жопой, если не хочешь, чтобы чай остыл до состояния мочи.

Зубная Фея миленько ухмыльнулась, пожав плечами:
- Теоретически - можно, но ты так безнадежно опустился, что меня терзает скепсис, - тонкие пальчики проворно выхватывают из его здоровенной руки зуб. Бейсбольная бита прижимается к щеке хряка, сгоняя слой плотного жира в пару складок, чуть прикрывающих глаз.
- Остальные отдавай, а то я еще и твоих пару прихвачу.
Хотя, взгляд ее бы уже направлен на изучение подарочка, у хряка вовсе не было ощущения, что она потеряла хватку. Вообще, эта дамочка прямо таки излучала опасность. И по-дружески милый сарказм, да.

Время отсиживаться в уютном темном подвальчике прошло: КР был снаряжен двумя патронами картечи, карманы топорщились от боеприпасов, шляпа надвинута на глаза, ботинки крепко зашнурованы. Холодный лязг механизмов сорвал с дверного полотна прочную хватку засовов. Рука Пятачка легла на дверную ручку, опуская ее вниз, до щелчка.
Холодный ветер сплошным порывом рванул в приоткрытую дверь, распахивая ее настежь и втаскивая за собой плотными потоками ставшее неожиданно подвижным тело Города. Бетонные Пальцы выволакивали Поросенка в кирпичную серость сумерек. Где-то внутри Город потоками ветра ворошил кипы белой бумаги, устраивая полный беспорядок в Убежище.
Кружилась голова, а холод пронизывал до самых костей.
Пятачок не понимал как и почему он оказался именно в этой подворотне. Взгляд его притягивал широкий экран телевизора, светящийся в куче мусора. Зажигалка под алюминиевой ложкой потоком тепла вспенивает героин, жгут, пробитые дорожки Паренька Финна. Знакомая заставка. Игла вгоняет наркотическое месиво в кровь и вот сейчас, именно сейчас, должна пойти заставка. В голове муть. Джейк оборачивается через плечо:
- Эй, да кто это тут у нас?
- Херле уставился, Жырный!? - Финн спешно срывает жгут, давая наркоте разогнаться по полной.
- Эй, Финн, да что с тобой? - Джейк с будничным видом выдавливает в бумажный пакет тюбик суперклея, - Раньше ты так не нервничал из-за этого парня. Хотя, видуха у него раньше была получше.
Парнишка Фин заходится мелкой дрожью наркотического припадка. Раньше такой херни в заставке не было однозначно, Джейк движется к камере, изображение отъезжает, открывая массивные металлические прутья решетки.
- Лучше бы тебе упороться, друг, ты ведь знаешь, какое время наступает?
Мозг отказывался воспринимать всю сюрреалистичность происходящего: гребаный мультик разговаривал с ним, а ему хоть бы хны.

Варниас оскалился под маской Касркинского шлема и нажал на спусковой крючок. Механизм, простенький, чуть проще мозга штурмовика привел в движение боек, который с неотвратимостью Замысла Императора обрушился на капсуль. Пламя за тысячные доли секунды испепелило весь пороховой заряд патрона, превращая его в чистую Волю Императора, разгоняющую трехграммовые стальные шарики Гнева Императора, срывающиеся с дульного среза под аккомпонемент Марша Императора, раскатившегося эхом по мрачным засраным сводам клоаки Улья. Твисты не люди. Грязные отбросы, чьи тела были покорежены токсичными отходами, плотной коростой загнивающих язв и жирным слоем грязи.
Стрелянная гильза вылетела, объятая облаком дыма и следующий маленький Проводник Воли Императора занял свое место в патроннике.
Варниас стрелял от бедра, полагаясь на широкий разлет картечи, стараясь зацепить как можно больше потенциально опасных целей, попутно отходя к авангарду. Разум его был чист от сомнений. Движения - отточенными до автоматизма.

Варниас сквозь зубы костерил все начальство проклиная чудеса организации облав и информирования о деталях операции. Где арбитры? Где автозак для погрузки сомнительных элементов? Где, хотя бы, толпа зеленых гвардейцев, которая прикроет жопу. Секунды стремительно утекали. Решение нужно было принимать мгновенно.
Лазпистол с тихим жужжанием высверлил дыру в голове подозрительного типа. Черт с ним, так проще. Мутный хер со столь необычной отметиной в кампании крепких ребят не предвещал ничего хорошего. В метках хаоса он не был силен, но вот подлянку чуял отменно:
- Этих двоих тоже ликвидировать и на соединение с группой. Предельная внимательность, возможен огневой контакт.
Да и кто считает этих уродов? С глухим лязгом он дослал патрон в патронник шотгана и двинулся вперед.

Джейк удивленно вытаращил глаза на Пятачка и схватился за прутья решетки, подавшись вперед.
- Неет, время прогулки со стариной Торговцем Кошмарами, - голос его чуть заметно дрожал, выливаясь потоками неподдельного страха.
Новый раунд игры разума, и рамки экрана растворяются и теперь лишь решетка разделяет Пятачка и любимых мультперсонажей. Две решетки.
Заключенные в решетку из ржавой арматуры и толстых жил высоковольтных проводов, Финн и Джейк летят вверх, увлекая за собой кусок красочного мультипликационного мира. На мгновение Джейк цепляется за плотные стальные пруты клетки Пятачка, собранной из столь знакомых тюремных решеток. Лапы его заметно удлиняются при попытке удержать клети вместе, но Город, вздымающийся сплошным потоком, дает лишь секунду:
- Найди себя!! - кричит на прощание Джейк и вереница проводов, бетона и стали рывком сметает их вверх. Глухой удар. Мягкое тело с хрустом врезается в угол клети: это Хансель и Гретель. Вернее, их бездыханные расчлененные тела, перевязанные в уродливую гирлянду куском высоковольтного кабеля.
Город внизу вздымается сплошной лавиной и поток, в котором заключен Пятачок, парит над его мощной спиной, испещренной полосами улиц. Где-то в стороне, в сумрак вечернего свинцового неба вздымается мощная громада Завода, венчающая массивную шею, сплетенную из ржавых труб.
С глухим ударом в прутья решетки бьется фанерный щит, вырезанный в форме волка: дешевая декорация, не более. "Большой Злой Волк", - гласит надпись дешевой краской из баллончика. Удар. В такой же клети он видит Пиноккио, видит как его деревянная броня рассыпается на части, открывая бледное, тощее, испещренное шрамами тело. Он встречается взглядом с Пятачком и вздрагивает, а в следующий момент мимо проносится стеклянный флакон, наподобие тех, в которых продают пыльцу, он видит Белоснежку. Ее горло перерезано, а алая кровь лишь подчеркивает аристократичную бледность. Гномы обрушивают на ее бездыханное тело град ударов, стягивают окровавленную одежду, а следом...
Сердце Пятачка сжимается.
На массивном помосте из бревен лежит Винни. В боку его кровоточащая дыра размером с кулак, через которую виднеется огромное, наивное и столь хрупкое сердце, выбивающее тяжелые, натуженные удары.
Он видит Тука, прижимающего к груди тело Золушки.
Вереница персонажей летит вверх, вызывая тошноту и головокружение и прерывает гипнотическую вакханалию лишь неожиданный рывок. Откуда-то сбоку мощная рука хватает его за рукав и тащит к себе.
- Эй, Пятачок! - ох уж этот Кристофер Робин. Лицо его покрыто рыжей щетиной, а сам он облачен в серую пятнистую форму, бронежилет и хорошая снаряга. Мальчик повзрослел... В руках его покоится мощь, способная пробиться через многотонный поток:
- Мелкую дробь в первый ствол!!! - пальцы его скользят по кожаному рукаву, не в силах удерживаться слишком долго...

Трос, стягивающий запястье ослаб и Красавице все-таки удалось выпутаться из силка стального троса. Позади все еще ощущалось движение: тварь агонизировала, видимо. Когти скребли по листовому металлу, гулко достигая раз за разом стены. Бом. Неспешно так. Бом.
Красавица нашарила в темноте подсумок, который дал ей Оловянный солдатик, вцепилась зубами в бумажную обертку перевязочного пакета. Бом. Тварь все еще шевелилась, хотя и не могла сдвинуться с места. Высыпать все сыпучее и вылить все жидкое на рану. Пожалуй, единственное решение, которое может прийти в полной темноте. Черт подери, какая адская боль. Каждое движение кистью, даже случайное, отзывалось волной боли до самого локтя. Трос рассек кожу по всей окружности запястья, разорвал связки и впился в сустав, размолотив мягкий хрящ.
Бом.
Кровь быстро остывала в ночной прохладе, превращаясь в липкую холодную грязь, которая покрывала сейчас Красавицу от затылка до самой жопы. Рука болела дьявольски, отдавая волнами боли в такт ударам сердца, а оперировать одной левой в столь узком пространстве было не очень-то удобно. В итоге, кое-как натянутые поперек жопы штаны почти не стесняют движения.
Бом. А если прислушаться, то слышно еще бульканье крови в простреленной гортани.
В темноте щелкает зажигалка: единственный, пожалуй способ разглядеть тварь поближе. И да. Дилема: брать в руку зажигалку или оружие.
Бом.
Желтый огонек пляшет на пропитанном бензином фитиле, вырывая из тьмы кусок Твари: крупная собачья лапа скользит по луже крови от центра трубы до стенки.
Бом.
Отходит назад в поисках хотя бы какой-то опоры. Черная короткая шерсть опалена в тех местах, где в мышцы вонзаются куски стали с подведенными проводами. Пес довольно крупный. Самую малость меньше Красавицы. Пляшущий огонек дюйм за дюймом вливает в голову Красавицы образ Твари: механизмы оплетают кости, мышцы, связки, словно вплавленные.
Бом.
Спину венчают два сложенных пропеллера с защитными кожухами. Их силовая установка входит прямо между лопаток в плоть и дальше огромный кусок сплетенных механизмов замещает половину организма. Четыре механических руки, две из которых оплетены мышцами, словно вырванными из живого тела. На груди, среди всего прочего он видит младенца. Игра теней играет свое черное дело и на мгновение Красавице он кажется настоящим. Дешевая резина, скроенная посредством ножа, шуруповерта и пары болтов. Половину головы занимает видеокамера, мерно жужжащая и подмигивающая красным огоньком "передача данных". Нижней части у куклы нет. Ее заменяет практически гротескный фалоимитатор. Предназначенный не иначе как для крупного рогатого скота.
От этой части огонек уходит рывком, погружая на мгновение трубу во тьму, чтобы вырвать из нее голову Твари: Большая собачья голова. Черная масть. Беззлобные, полные боли глаза неотрывно следят за огоньком, который выхватывает из тьмы лицо Красавицы. Нижняя челюсть буквально снесена плотным потоком картечи до самой глотки, а из огромных размеров дыры все еще льется кровь, расползаясь крупными пузырями. Израненые уши прижаты к голове, бок, все еще обтянутый шкурой еле заметно вздымается, а в черной зеркальной поверхности глаз Красавица видит свое лицо, перепачканое в крови.

Медведь расположился как дома: промяв, по-свойски так, диван почти до самого пола он принялся одну за другой выдавливать банки энергетика в банку протеина. То ли столь медитативный процесс, то ли массивные стены убежища, то ли неосознание всей степени надвигающегося пиздеца вселяли в него спокойствие:
- Ну, все дело в Ханселе. Он новенький у нас, решил, видимо, отличиться. Дело крупное закрыть, - мохнатая лапа нырнула в широкое горлышко банки, старательно перемешивая содержимое:
- Не знаю, с чего это вдруг Пятачку то приспичило. Хотя, Три Поросенка ему годный постер с девками подогнали, связь не очевидна, но версию не стоит сбрасывать со счетов, - детектив, конечно, был из него как из говна пуля, но парнем он был славным:
- А может это была часть спланированной операции по борьбе с организованным Криминалитетом. Больше похоже на правду, но тут нужно с Пиноккио связаться. Он все объяснит и по полкам разложит. А чего с гномами не поделили я не знаю: арестовать ведь можно было, а они гранатами их. Дела, в общем. Завтра в отделе нервотрепка будет.
С потрясающей невозмутимостью игрока в покер он запустил лапу в банку протеина, перегружая добрых полкило питательной смеси себе в пасть.

Медведь был на редкость нетерпелив сегодня, на взводе. И к тому моменту, как Кролик нажал кнопку открытия двери, мохнатый просунул в солидных размеров щель свою голову, автопушку и здоровенную банку медового протеина. Выглядел он так, словно протаранил горящий мусоровоз, а после сел в него и, сука, доехал до норы Кролика. Перло от него соответствующе: вонь помоек, гарь и чуть уловимый запах дешевых духов:
- Чертов Хряк с Ханселем штурманули бордель, - дверь отъезжала в сторону, чуть быстрее чем положено под давлением мощного плеча, - Шлюх уперли полфургона, а одну, самую замызганую, Дрищуга забрал.
Автопушка Винни-Пуха: огромный фаллический символ мощи и ультимативной брутальности, стояла в углу. В ленте, один к одному пятьдесят двадцатимиллиметровых бронебойно-зажигательных снарядов, а это значит, что Медведь не пускал его в ход, но сами новости не предвещали ничего хорошего: нет, дело было не только в порнухе: погром такого массштаба поднимал кучу возмущений с самого помойного днища Города. Поднимал до самых небес. Что уж говорить о скромной норке маленького торгашика? ЕЕ ПРОСТО СНЕСЕТ НАХУЙ ПРИ ПЕРВОМ ЖЭ ЗАМЕСЕ.
- Схлестнулись с гномами Белоснежки. Машину им подорвали и пожар устроили, - шумное дыхание Винни чуть ли не сносило Кролика.
- И, это, связаться бы с Пятачком. Хотя, он, вроде как, сам позвонит. Водичка у тебя где?

Ногти скользили по щетине с характерным шорохом, загребая слой грязи, замешанной на поте и городской пыли. Пятачок смотрел на кипу данных, графиков, столбики цифр и вся эта куча информации сливалась в одну картину. Картину, от которой холодела жопа. Вот эти циферки - последние цифры телефонных номеров, они показывали кому, куда и сколько денег ушло. Вот Пиноккио, Портняжка, Белоснежка, ребята Биг Би.

Получатели: Пятачо́к Виллиам.
Голова детектива кружилась, по мере того, как он все глубже уходил в изучение материалов, во рту пересохло, а по телу колотила крупная дрожь. Пальцы его углубились в изучение переписки: перестрелки, разборки, мелкие уличные преступления рассыпались гроздьями лапши, воодруженными на уши наивных горожан. Все это было лишь ширмой для дел гораздо более серьезных. Вся эта история с противостоянием группировок во мгновение ока превратилась в плоскую картонную бутафорию, и в глубине всего этого бардака хряк разглядел еще один фактор, который был посильнее любой из банд: деньги.
Переписка тоже оказалась богата на откровения. Строки буквально ревели, перекраивая весь расклад сил в городе на столе у Хряка:

Получатели: Пятачо́к Виллиам. Вопросы-Вопросы-Вопросы... Одно было ясно: игра, которая началась со смерти (?) Железного Дровосека будет скоротечной и жестокой. В письмах фигурировало время: взглянув на календарь и часы, Пятачок понял, что все свершится сегодня в полночь. Через восемь часов. Время текло сквозь его мясистые пальцы, подобно песку. Голова шла кругом, сердце колотилось где-то в глотке...

- Да ты на его рожу глянь, - Стен метнул довольно таки красноречивый взгляд в сторону Малыша, горячие жесткие пальцы неприятно обжигали кожу Красавицы через ткань плаща, а стальная хватка неприятно выворачивала плечо в суставе.
- Русалка без пяти минут труп. Ее уже списали в число "оправданных потерь", а вот тебе неплохо бы подумать о том, нужны ли тебе новые дыры в теле и не пострадают ли те, которые уже есть.
Малыш начал приходить в движение: из бледного, с синеватым отливом, он превращался в розового с крупными красными пятнами, голос его больше не дрожал в такт движения воздушного цилиндра.
- Эй, ты что передумала? А рыбу Кошмарам можно скармливать? Я даже дам тебе посмотреть на это зрелище. Ты просто будешь течь от вида такой крутотени!
Массивная туша Крлсона завалилась на бок, а механических голос из динамиков все в той же позитивной ноте изрек:
- Спокойствие! Только спокойствие!
Вооруженные тени, остававшиеся за границами освещенной зоны неуверенно двинулись, бойцы Биг Би вскинули оружие. Уверенно вскинули, прижавшись к пластиковым накладками прикладов и прижимая спусковые крючки почти до самой точки невозврата.

Взгляд опытного полевого командира скользил по полю боя: перестрелка на востоке переползала все глубже в жилые кварталы. А ведь где-то там был их наставник и проводник Голоса Всевышнего. Да, пожалуй уже что был. На юго-западе показались первые неуверенные танки и правительственные войска, занимающие пустые здания. Из опорного пункта спешно отступали остатки группировки Загеева: человек пять, не больше, выскользнули из горящего здания, ковыляя, бросая оружие и проклиная неверных, они спешно отступали на восток. У Бейзада прихватило спину, и вообще он уже устал воевать сегодня. Аман вспомнил, что забыл дома выключить утюг, Ушату позвонила мама на выключенный телефон, Рашид честно соврал, что пойдет за подмогой, а Махмуд тоже сказал, что у него утюг дома: шайтанов сын не имел ни капельки воображения.
Бейзад посмотрел на свой грозный отряд и подумал: "Что же на свете может быть лучше сражения во Имя Иншалла?". Маленький уютный домик в глуши, теплый кардиган и горячий какао с маршмеллоу, согревающие холодными осенними вечерами. И Зухру помацать за всякое на сеновале...

Мудила и Ко вышли на угол дома и четко поняли, что это именно то место, которое им нужно. Почему? Да потому что именно в этом месте творилась херня. Мужики с серебристо-серых комбинезонах разговаривали с доктором в белом халате об анальных зондах. У доктора в глубине дома на подхвате были еще санитары плюс неопознанные парни (на карте - в рамочке), засевшие на втором этаже, плюс бородачи, которые, правда, были заняты выпиливанием правительственных войск. Определенно пора было начинать стрелять...

Пули с мерзким визгом пролетали мимо, подобно злому ветру подгоняя беглецов. Следом летели проклятья и яростные визги, но гоблы не рисковали приближаться к Ханселю. Для этого были подготовлены совсем другие бойцы. Хансель не считал нужным уворачиваться от пуль, пригибаться, сворачивать с намеченного пути и эта самая упертая несгибаемая уверенность в собственном бессмертии и сыграла с ним злую шутку. Не известно каким чудом, но один из гоблов положил очередь прямо промеж лопаток Ханселя. Глухо ударили пули в его плоть, с хрустом и чавканьем разгрызая ребра, впиваясь в мягкую ткань мышц и нежное розовое тело легких. Он был плох. На мизинце правой руки появилась кровавая язва, отдающая острой болью до самого плеча. Пот струями катился по бледному лицу и, в сотне метров от Черного, столь неприветливого, злого и чуждого Леса они остановились: несколько машин стояли прямо на дороге, вырывая из ночной тьмы широкое пространство по дороге в Лес... Путь домой становился безумием с каждым мгновением, а безумие - единственным шансом выжить...

В штаб-квартире Хартии горел свет. Люди-бойцы на КПП ощетинившись стволами штурмовых винтовок смотрели пристально взирали на Город через колиматорные прицелы. Яркий холодный свет прожекторов буквально вырывал три десятка футов асфальта из тела города. Вступив на свет, Хансель рухнул, и в ту же минуту за бетонным забором взревел двигатель броневика. Массивная машина рванулась вперед, за пару секунд сократив расстояние до парочки. Огромный черный Кот-В-Сапогах, подпоясанный бандольерой распахнул заднюю дверь и, вскинув винтовку, взял на прицел черные провалы окон напротив, в то время как люди затаскивали Ханселя и Гретель внутрь.
- Мррегрупп, тим, - растянуто промурчал Кот и Машина попятилась назад к Воротам. Черными провалами оконных проемов Город взирал на эту суету, старательно натягивая маску безразличия поверх своего хищного оскала.

Хансель бредил, почти не приходя в сознание. Крупной дрожью его колотил озноб, а медики, суетившиеся над ним, были в полной растерянности. Кот заботливо набросил теплый плед на плечи Гретель, мягкий пушистый хвост обхватил ее в районе талии, Кот прижался к ней, стягивая полы пледа на груди. Где-то между его ребер на всю мощность, подобно дизельному двигателю работал успокаивающий мурлычущий механизм, передавая волну тепла прямо в хребет Гретель. Двор Хартии, обрамленный бетоном выглядел серым и неуютным. Лишь Кот казался почему-то таким уютным и надежным. Грязно-коричневым бесформенным пятном на светло-сером фоне выделился Пинокио, скрипучий низкий голос его сотряс воздух:
- Чертов глупец! Что он о себе возомнил?

Визгливый надрывный голос Кролика раздался в телефонной трубке:
- Ты, Жырный, ахуел штоле!?! Пух мне рассказал про твои похождения!!! Ты ебу дал, да тебя, же, сука, на рульки пустят!!! Съебывай в свой подвал и носа не высовывай, сука, пока не уляжется все говно. Понял, сука?? В подвал, блядь!
Пятачок мысленно представлял, как брызги слюны Кролика летят на порядком разбитую трубку телефона, которой он, время от времени, молотил по столу. Нервы у ушастого были ни к черту. Он был добрым малым, но слишком часто добро это приходилось делать с пистолетом у затылка:
- Бросай шлюх и съебывай, сука. В подвал, сука. Без шлюх, сука! Пуха я прикрою, а вот ты слишком громко выебывался, сука....
Разговор был, малость, не самым продуктивным: оно и понятно было, Кролик не отличался храбростью, зато не был лишен здравого рассудка, пусть и расшатанного стрессом, бессонницей и легкими наркотиками. Порой, лишь хорошая доза Морфия могла дать ему пять-шесть часов здорового сна, но все чаще параноидальная бессонница грызла его.

Машину тем временем, с матом и горем папополам техник отогнал на задний двор, где почти сразу стали раздаваться звуки усердной работы: газовый резак, кувалда и болгарка. Врядли сейф мог долго устоять против подобных доводов.

Рапунцель мгновенно изменилась в лице. Вихрь волос в ту же секунду опал, а от игривых ноток в голосе не осталось и следа:
- Вот так вот значит? - в глазах ее блеснул злой холодный стальной огонек.
- Окей, коп, ты сделал свой выбор. Не то, чтобы я угрожала, ты не подумай, но ждут тебя при таких раскладах Ооочень большие неприятности.
Развернулась. Деловито так. Нрав выказывая и уверенными широкими шагами двинулась вслед за подругами.

Пятачок волок шлюх к грузовику, огромный медведь - сейф. Они спешили покинуть переулок прежде, чем там объявятся бойцы Доброй Феи. Поросенок обернулся к любовникам.
- Если вы не хотите сдохнуть, идите с нами. В прочем насильно я вас заставлять не буду. Эй, Винни, готов? Кудряшка? Отправляемся.
Спешно они грузились в транспорт. Но им было не по пути...
Хансель медленно приходил в себя. По крайней мере, он мог уже уверенно передвигаться, но голова его по-прежнему болела и, что более подозрительно - обжигающая боль в мизинце, отдававшаяся почти по всей руке. Они спешно двинулись на восток. Гретель неуклюже ступала в босоножках по кучам мусора, битого кирпича. В какой-то момент она споткнулась обо что-то увесистое и стальное. В отблесках пожара, игравших на вороненой стали она различила очертания одного из Томми-ганов Траляля.

Стрельба в здании затихла и стали различимы голоса гномов Белоснежки:
- Жопа-жопа-жопа, чтож натворили то супостатыыы!!!!
- К черному ходу! Негодяи должны быть там!!!
- Бедаааа... Где ж все девки то!!!
Отдельно над гомоном причитаний раздался властный надрывный крик Белоснежки:
- А ну двинули свои жопы на поиски беглецов, уроды!!!
Еще никогда Гретель не слышала криков Белоснежки, ну, если не считать "рабочих моментов" борделя.

Предохранительная скоба с лязгом отскочила, с пронзительным звоном осыпалось оконное стекло, гулко отскочив от асфальта, граната влетела прямо под днище первого внедорожника. Грохот взрыва, многократно отраженный узкими стенами улицы, сплошной стеной звука вышиб почти все стекла со стороны фасада. Огненное облако вспоротого бензобака охватило машину и из нее с визгом во все стороны повалили горящие паникующие гномы. Второй внедорожник врезался в горящий транспорт, протаскивая его с добрый десяток метров. Еще мгновение, и к звукам безобразной свары добавляется беспорядочная стрельба. Дульные вспышки штурмовых винтовок и дробовиков мелькают то тут то там, а пули сплошным градом выбивают остатки стекол и стесывают штукатурку с фасада. С диким ревом в ход идет реактивный гранатомет, разнося в щепки массивную входную дверь. Верещат раненые и подпаленые гномы, не забываясь при этом, однако, пускать пули по каждой подозрительной тени, мелькающей в окнах. С типичным визгом в окна влетают пули, подобно маленьким латунным пчелам. Прямо над головой Пятачка они проносятся гулко ударяя по стенам, заставляя хряка пилить буквально на четырех в кабинет. Мощные капли пота стекают по его роже, после столь стремительного броска до кабинета и что он видит?
Правильно. Как и сказал Свин, все остались в комнате. Золушка лежит тушей, Златовласка порет, Хансель пытается ножом перепилить цепь, а вот Рапунцель расшевелилась: резким рывком она метнулась за спину Гретель, увлекая за собой плотное облако волос. Один из ножей Ханселя, мгновением ранее выскользнувший из плотного облака волос уперся в глотку девушки. Сквозь зубы Рапунцель буквально прошипела:
- Бросай железку, тощий. И без глупостей, иначе у кого-то сейчас появится вторая улыбка, - тонкие пальцы со всей силой сжали рукоять, давая Гретель почувствовать всю серьезность намерений. Острое лезвие впилось в кожу, но лишь на мгновение: пока в кабинет не влетел Пятачок, подгоняемый просто адским грохотом. Ослабив хватку, Рапунцель сходу бросила:
- Шериф, ключи!

Каждую субботу газета "Город", созданная по инициативе отдельных выживших людей и сказочных существ, которым есть что сказать , публикует небольшую статью под названием "Город - это". Кстати среди них есть и старый добрый друг Пятачка - Крошка Ру. В этой колонке случайных жителей города просят закончить предложение "Город - это...", используя не более трёх слов. Колонку публикуют уже пару лет, ещё с тех пор, как поросенок и медвежонок записались в ряды работников Хартии. Вот некоторые слова, которые были использованы для описания Города за последние недели: "Проклятый", "Отвратительный", "Бедлам", "Убийственный", Город "злодейский", Город - "это проигранная игра", Город - "город без надежды". Никогда не падай. Никто тебя не подхватит. Всем наплевать, когда у тебя беда. А что же Город? Он в ответ лишь скалил свою грязную пасть. Жизни, страдания, все это перемалывается в кровавый фарш безумия бетоном и сталью, растворяется, переваривается, разлагается. Он изменяет всех. Залезает под кожу словно паразит. Никто уже не останется прежним попав в него. И у него уже никогда не будет пути назад. В прочем, одни меняются сильнее чем другие. Безумие ума, похоть, пороки - все это выползает наружу и сказочный теряет свой опрятный вид. Логин 233 (с)



...Sad Lex
Пятачок переломил двустволку и гильзы, охваченные облачком дыма вылетели наружу. Город диктовал ему свои условия и, подобно прилежному ученику на уроке, он их изучал и применял на практике. "Оружие должно быть всегда заряжено" - поистине золотое правило, не раз спасавшее ему жизнь и погубившее с добрый десяток самых отмороженных пидорасов. Город болел. Каждую ночь он заходился кашлем насилия, боли и страдания, выхаркивая трупы и лужи крови на мостовую по утру. "Поголовное уебанство" самый страшный диагноз, который может получить Город, который разлагает его изнутри, заставляет гнить заживо и стремительно лететь в тартарары. Два патрона, снаряженных крупной картечью плотно легли в патронник. Хочешь что-то изменить? Меняй. Есть два проверенных пути: сдохни или стань частью Города. Стань тромбоцитом, затыкающим рваные раны, стань, блядь, доброй бифидобактерией или хищным лейкоцитом, изничтожающим уличную погань. И знай. Ты теперь Город. Та его часть, которая еще борется за жизнь.
Тяжелые ботинки ступают по коврам Борделя, оставляя кровавые следы. "Я - Закон.. Я несу исцеление посредством свинцовых инъекций. Я говорю наступающему Безумию: Не сегодня."

Молитву Тука прервал нарастающий шум. Похожий на волну, он двигался, подобно стене, пока не наткнулся на случайную поживу и шум, слился с криком ужаса и боли. Пальцы монаха сомкнулись на полированной ручке дубины, покоившейся на алтаре. Молитва перед алтарем ценна в свое время. Дверь распахнулась под толчком мощного плеча и Монах вступил в царство Ночи, кишащей Черным Ужасом, имя которому Имаго. Стая отродий, называемых голубками: скроенных сатанинским замыслом из двух человеческих ладоней витала посреди улицы, над своей жертвой. Мощный удар разорвал стаю пополам, выбивая из нее с десяток отродий. Беспорядочные удары обрушиваются один за другим, пока стая не разлетается во все стороны, дергающиеся в судорогах голубки хрустят под подошвами тяжелых ботинок... Молодой паренек лежит свернувшись клубком истекая кровью. Всхлипывая, стиснув зубы от боли, он выговаривает:
- Слава Богу...
Бог... Он наполняет Город жуткими порождениями. А Монах их убивает. Нееет... Слава Монаху.

Под пинками и окриками капеллана-вардена Стаффорда приход неспешно оживлялся. Бухтя и причитая, служка принялся исполнять указания Тука. Могло показаться, что недостаточно рьяно, но паренька можно было простить: не далее чем месяц назад Имаго вырвали у него из спины кусок мяса и лишь божественное вмешательство, да и медицинские навыки настоятеля, спасли его от верной смерти. Похожая история была и у Эдда: мастера-на-все-руки, который принялся за свои обязанности не дожидаясь указаний, с той лишь разницей, что Эдд потерял всю семью. Церковь давала убежище и кров более чем десятку людей. У всех у них были печальные истории, которые и привели их в Дом Божий. Эпохи меняются, но не люди. Они приходят к Богу лишь дорогой страданий. За редкими исключениями..

Карл обитал в двух небольших трейлерах на заднем дворе церкви. Можно было сказать, что у него не все в порядке с головой, если бы не одно НО: крыша его съехала в ту же сторону, что и весь этот чертов мир. Умом он не блистал, что взять со скромного автомеханика? Но это ему не мешало вести практически научные изыскания в области Имаго. Время от времени он отлавливал самых небольших из них, ставил эксперименты, замерял все, что можно замерить и ночи напролет изучал религиозные талмуды, выискивая связи с Библейским Апокалипсисом. Все это он любил называть "Орочья Наука". Тук застал его за завтраком: прямо на пороге он разложил пару консервных банок и бутылку "Пепси". Просьба о необычных гранатах не вызвала у него удивления и после пары минут копошений в огромном мусорном баке, приспособленном для хранения оружия и боеприпасов, он извлек три литровых бутылки. Незатейливый гений Карла при помощи армированного скотча сотворил странное творение: граната, помещенная в "кожух" из бутылки, наполненной святой водой:
- Держи, старина. Не знаю, может Святость воды прошла, но на этот случай есть осколки. Типа как двойная гарантия. Только оно, один хер, не действует на "черных".
Черными он называл Имаго. Из-за их цвета крови.

Пальцы Русалочки со всей силой впивались в кожу, разрывая ее, фаланга за фалангой они погружались в мягкие щеки, обагриваясь в густой темно-красно крови, пересеченной черными прожилками. Плоть трещала, разрывалась, послушно расступаясь перед пальцами, оголяя острые выступы черепа, мышцы, через широкую дыру в щеке можно было разглядеть синеватый язык, судорожно прижатый к небу. Казалось, одно движение, резкий рывок и лицо это, полное боли, ужаса и отчаяния, слетит грязным куском плоти на залитый кровью асфальт, оставляя лишь голый череп. Маску смерти, навсегда застывшую в усмешливом оскале, чьи ровные черты никогда не знают морщин, болезненных гримас, глаза, лишенные век всегда смотрят прямо, а лишенные губ уста никогда уже не будут искажены такой мелочью как чувства. Все знали это.

Джек ухмыльнулся, картинно стирая перчаткой каплю крови с театрально бледной щеки. Глаза его были прикованы к раздираемой плоти, а сам плотный поток чувств, проходя через него, заставлял его черты лица сходиться острыми углами в те моменты, когда его челюсти накрепко сомкнулись.

Оловянный Солдатик отвел взгляд. Резким движением глаз, повернув голову, с неимоверной точностью боевой машины он выхватил взглядом рукоятку пистолета одного из своих подчиненных. В глазах его некая мнимая прицельная сетка сомкнулась на ребристых накладках охваченных красной лентой. Семь патронов сорок пятого калибра, снаряженных двадцатиграммовой серебряной пулей с шестью насечками, заставляющими ее раскрываться в плоти металлическим смертоносным цветком, уложенных в однорядный магазин ждали своего часа, чтобы прервать чью-то историю. Рука Оловянного Солдатика сжала оружие. Боевая машина пришла в движение. Легкое движение, и затворная рама с металлическим лязгом досылает патрон в патронник, на мгновение превращая оружие в центр вселенной. Боевая машина совмещает мушку и целик на лбу Русалочки. Боевая машина с большим кровоточащим сердцем.

Джек натягивает перчатку на тонкую аристократично белую ладонь. Лицо его отрешено, но взгляд и хищная улыбка:
- Брось, Стэн, никакого своевольства. Биг Би сказал сбросить эту суку в реку.

Мгновение воцарившегося сугубо мужского молчания разрушила женщина. Люди бойцы во мгновение ока охладели к разыгравшейся драме, расходясь по своим делам. Большинству из них проблемы Персонажей были безразличны. Или они изо всех сил старались так думать.

Прикосновения Красавицы, ее голос и что-то еще, витающее в воздухе и неуловимое для глаз, заставили Русалочку ослабить хватку, руки ее скользнули к запястьям Красавицы, а глаза были прикованы к ее лицу. Буйство агонии и отчаяния отступило, уступая место болезненной апатии и глухой терзающей боли, пронизывающей ее от кончика хвоста до располосованного лица. Слова Веры срывались с алых губ, гипнотизирующих своим танцем обессилевшую, умирающую Русалочку.
- Есть среди нас мудрый и сильный Персонаж, который с радостью поможет тебе. Он примет тебя в нашу небольшую дружную семью. И ты больше не будешь одинока. Никогда. Ты только потерпи, ты сильная. Боль, она пройдет.

Голос за ее спиной. Хлесткий, с легкой хрипотцой, разящий каждым своим словом подобно копью. Сарказм? Ирония? Разрушение надежд? Кощунство? Легко! Обращайтесь:
- Круто. Покажешь мне этого героя?
Биг Би. С его неуловимой человеческой привычкой перевоплощаться. Стоял прямо за ее спиной, в серой форме, окрашенной в черный кровью Имаго, с карабином наперевес и оскалом, настолько хищным, что стоявший рядом Джек казался самым что ни на есть добрячком.

Черт извернулся и зацепился за балку, повиснув вниз головой, веревка каким-то бесовским способом соскользнула с его шеи: определенно, тот факт, что его выволокли из церкви, придал Нечистому и прыти, и наглости, и панику поуменьшил добротно:
Перебирая руками, он прямо по потолку подошел поближе к монаху, практически над его головой повис:
- Эй, мужик, да тут каждая собака в подворотне знает как тебя зовут, хехе. Собаки, они длинных слов не любят, для них ты Тук-тук-братан, - едва закончив фразу, он с неимоверной скоростью перепрыгнул на стену, явно опасаясь огрести за свой неимоверно длинный язык.
- Пидарасы Биг Би. Оловянный долбоеб и тот пиздабол, с черепом вместо головы. Джек который. Они мне пригрозили. Сказали, что сделают со мной всякое, если я не буду на них работать. Попросили какую-то хуйню, типа выпасти одного шута местного, но я что-то нифига не верю им. Сдается мне, хотят меня закатать под шесть футов при любом раскладе. У тебя во дворике как раз. Вот я и решил укрыться там, где эти недоумки меня гарантировано не найдут.
Черт снова перескочил на потолок, прямо над головой монаха и протянул ему руку:
- Давай, толстяк, ты же няшный. Прикрой мою костлявую жопу от этих говнюков, я в долгу не останусь.

Пятачок бежал за Ханселем. Куда уж ему с его габаритами, его посаженной печенью, заваленными хламом коридорами. Когда он вломился, то картина его ждала та еще: Хансель схватил ближайшую, причем, не особо кондиционную проститутку. Да, ту самую, потасканную, которую он пристегнул наручниками к ноге Рапунцель, отходив предварительно по жопе резиновым хером. Собственно, браслетики то были на месте, впиваясь стальными кромками в тонкую бледную кожу.
Хансель сжимал свою подружку с упоением и не скрывая нахлынувшей бури эмоций, взял ее на руки, даже не обращая внимания на то, как судорожно Рапунцель пыталась отползти в темный угол, впиваясь пальцами в пол, и беспорядочно дергая скованной ногой, и на то как выворачивается плечо в суставе его любимой. Но эйфория долгожданной встречи затмила все, оставив их на мгновение в маленьком мирке для двоих.

А вот Пятачок имел счастье наблюдать все творящееся в мире бренном: Золушка в позе эмбриона все еще валялась в грязной луже чистого концентрированного плотского пиздеца, расплывающегося вокруг безобразной кучи расползшегося сала, которое некогда было сутенером, глухие рыдания сотрясали все ее тело; Златовласка добравшись до наркоты не закинулась, нет, она просто упоролась в говнище: более десятка дозовых флакончиков валялось на полу, а зрачки ее расползлись настолько, что, казалось закрыли собой белки глаз. С неимоверно счастливой улыбкой она несла полную хрень:
- Все ворота распахнуты настежь. Тонны бабочек заполнили комнату, а значит пора достать ложки и искать радугу, - она глупо хихикнула, опрокидывая еще один флакончик. Что-то подсказывало Пятачку, что это пиздец, только упоротых шлюх ему откачивать ему не приходилось.
Взгляд детектива, все более мрачный, скользил по кабинету, оценивая обстановку: как бы невзначай, он уперся в мудоскоп, который все еще транслировал старый добрый "Эдвечур Тайм". Тот самый момент в заставке, когда Джейк в грязной подворотне, разбодяжив дозу вогнал иглу в красную воспаленную наркоманскую дорожку старины Финна, выдав свою коронную фразу:
- Какое сейчас время, старина?
- Время приключений! - крупный план на шприц, экран погружается в радужное сияние, Земли Вууу играют сочной зеленью, а в Королевстве Сладостей как всегда праздник.
А у них здесь так, прозаика. Где-то в соседнем квартале внедорожник вошел в резкий поворот, огласив притихший после пальбы город визгом тормозных колодок. И кто мог куда-то спешить в столь поздний час? Только головорезы Доброй Феи в надежде спасти свой источник доходов.

Поминки Джереми Ланнигана выдались на славу. Тук аккуратно ступал через разбросанные тела бездыханно-упоротых людей, бутылки, опрокинутую мебель. Да что поминки то, весь ирландский квартал пил подобно еретикам после индульгенции. В течение месяца до смерти Ланнигана, и неустановленное время после. Долг священнослужителя заставлял его напрягать извилины, вспоминая, где же они оставили гроб с виновником торжества, но Падди свято уверял, что его похоронили прямо между осиной и забором промзоны. Какой такой нахрен осиной? Черт бы побрал эту Ирландию с их привычкой мешать виски с пивом. Черт. Хм. Не пристало служителю бога даже думать о таком слове, а то мало ли чего. Тем более, в этом Городе.

Но, так или иначе, Город его встречал новым серо-свинцовым прохладным утром, черными дырами выбитых окон и оскаленными хищными зубцами крыш. Подобно сирене по округе разнесся рев Железного Дровосека. Второй день подряд, да еще и утром. С бодуна. Железного было завалить не так то просто, огромный он был, отмороженный, но вот завалили. Валят. Усердные. Вообще, несмотря на похмелье, утро было не самым говеным. Хотя стоп, или было?

Дверь в церковь была распахнута настежь, простенький замок, которым на ночь закрывался главный вход был сорван вместе с петлями. Внутрь вели следы копыт, грязные, кровавые, неровными пунктирными линиями они шли к исповедальной кабинке.

Боль отрезвляла, остервенелые детишки Русалочки вырывали куски мяса из спины и рук Егеря: острые, как лезвие бритвы, они вгрызались до самой кости. Полные безумия, ужаса и боли глаза Русалочки смотрели прямо в душу Егеря. Повязка его слетела и дар истинного зрения открыл разом всю картину.

Во мгновение ока он ощутил весь холод канализации, одиночество, в котором витали лишь одинокие Имаго в поисках крыс. Он ощущал тепло широкой отопительной трубы, торчащей из стены. Шершавая, изъеденная ржавчиной поверхность приятно согревала озябшее тело, соленые безмолвные слезы тонкими ручейками скользили вниз, впитываясь в рыхлую ржавчину, испаряясь под ее теплом, оседая крупицами соли, лишь иногда, в особо одинокие, холодные и безнадежные ночи срываясь вниз, в глубину городских нечистот. Странно, как трехметровый кусок ржавой трубы может быть столь уютным и родным.

Крысы. Второй источник тепла. Маленькие крупицы которого разбросаны тысячами маленьких кусочков по всей канализации. Они остывали почти мгновенно, но их маленькие тельца питали массивную тушу. Мясо становилось холодным и склизким еще до того, как она успевала разжевать его, но эти маленькие зверушки позволяли ей жить. Особо ярким был день, когда в канализацию забралась старая бродячая собака. Пес был некогда большим и мощным, но голод и тяжести бродяжничества превратили его скорее в скелет, обтянутый шерстью, но душа его была большой. Она обнимала пса, а тот шершавым языком смахивал большие соленые слезы с ее щек, заглядывал в глаза, он не пытался убежать, в отличие от крыс, а когда пришла пора утолять голод, он послушно принял свою участь, но она не смогла: кусок мяса становился поперек ее горла, а слезы крупными каплями срывались с ее ресниц.

Троллиха Пэнни: большая и страшная, она была ее единственной гостьей в этом холодном сыром сумраке. Старуха могла часами бродить со старой керосиновой лампой, выискивая ее. Она всегда приходила с блюдцем еды. Маленькие вкусные крошки она оставляла перед уходом. Пэнни никогда не пыталась вытащить ее из мокрой жижи, лишь один раз прикоснулась, скорее случайно, к хвосту. Казалось, такая мелочь, но слезы в тот вечер были особо жгучими, а рыдания сотрясали ее до самых костей. Троллиха могла часами рассказывать про жизнь сверху и она слушала, скрывшись в темной воде, она ловила каждый звук человеческой речи, строила у себя в голове каждый образ, представляя себя жительницей Неба, двумя ногами, манерами и друзьями. А потом пропала и Пэнни, зато вернулось черное отчаяние настолько черное, что тьму эту можно было потрогать руками, об нее можно было биться головой, срывать ногти с пальцев, пытаясь разорвать ее.

И однажды из этой тьмы появился ОН. Тысячи мягких ладоней скользили по ее телу, заключая в объятья. Теплые, многочисленные, он ласкали ее, зажимали многочисленные раны на ее теле, убаюкивали и согревали. Впервые за долгое время ей не приходилось карабкаться по стенам до трубы, чтобы согреться. ОН был так же молчалив, но он рассказывал свою историю Историю своего народа. В абсолютной темноте он пальцами выводил истории о мире По-Ту-Сторону-Зеркала, легкими касаниями рассказывал о Мире Сверху, и крепкими объятьями - о их выходе Наверх.

Внутри Егеря что-то сжалось, перехватив дыхание. Сентиментальность? Нет, это один из мальцов, выломав и без того переломанные ребра вгрызался в его легкое, а другой уже вполз в него так, что снаружи торчал один лишь хвост. Руки его местами были обглоданы до костей, правой кисти не было, а кожу стремительно разъедали языки пламени. Сюрреальный мир боли и огня дрогнул, разваливаясь на части. Последний вздох сорвался с его губ...


Получатели: Егерь.

Егерь выскочил из люка как черт из табакерки, но окружающим людям было уже посрать. Подумаешь, мужик из ниоткуда, тут из ниоткуда выбралась тридцатиметровая хуйня, грозясь уничтожить всех и вся: чуть в стороне, возле двух грузовиков спешно копошились люди, а все вооруженные бойцы на пятачке вели беглый огонь по твари, похожей на сюрреалистичный бронепоезд: автоматные пули перебили оба хлыста, и покорежили некоторое количество рук, пара удачных выстрелов из гранатомета и ручные гранаты окончательно остановили продвижение твари, но Егерь был занят своим делом: топор рассекал сеть, сковывающую руки Русалочки, времени было мало, а спешка. Спешка это такая штука, в которой забываешь самое главное: к примеру, трос, который был все еще прицеплен к покореженному джипу, крюки, которые все еще держали ее тушу, или предупреждения о сумасшествии Русалочки. Появление рядом с ней мужика с топором врядли могло ее успокоить. Она стала снова биться в истеричных припадках, пока Егерь рассекал путы, с кажды движением топора даровал ей все большую свободу. В экстримальных ситуациях мозг редко генерирует здравые решения. На что могла надеяться Русалочка в котловане коллектора? Хер его знает, ни Егерь, ни Русалочка об этом не подумали, но это было единственное место, где она могла применить свою мощь и хоть как-то укрыться.
Топор рассек один из узлов, стягивающий хвост огромной петлей, почти сразу, подобно пружине, в действие пришла вся масса Русалочки: от резкого движения крюки, впившиеся в ее плоть ударили волной боли по всему телу, на лице ее маска страдания сменилась чистым стопроцентным гневом, захлестнувшим ее с головой, глаза ее были затянуты кроваво-красной пеленой, срывающейся с век крупными каплями слез. Мощный рывок вперед, и руки ее вонзились в горло Егеря, и оба они полетели с обрыва вниз. Толчок, и Русалочка повисла всей массой на тросе, несколько крюков вырвались из тела, вместе с кусками мяса. Глаза ее заглядывали прямо в душу Егеря и ненависть лилась из них широким потоком. Пасть ее раззвезлась в безмолвном крике и выводок внизу пришел в странное маниакальное шевеление. Русалочка несколькими резкими рывками, вырывая куски мяса и подтягивая клубок из Имаго и раскуроченной машины, сократила последние метры до поверхности котлована, кишащего ее детьми, бултыхающимися в смеси нечистот и напалма. Руки, такие тоненькие, но неимоверно сильные, приводимые в действие чистым безумием, погрузили Егеря с головой в кишащую массу.
Фейри-Джанк притуплял боль, но не эту: сотни мелких зубов вгрызлись в его тело, вырывая куски мяса, визг выводка бил по ушам, и он нарастал по мере того как сплошной волной на них надвигался Рев. Огненный вихрь разом захлестнул котлован.

Пятачок боролся за жизнь Золушки, в расползающейся луже крови, он перевернул ее и принялся реанимировать. Херово, мистер Коп, как будто разом поцеловать в хуй не только жирного Труляля, но и половину персонажей Промзоны, и неебовое количество смертных. Второй же "Поцелуй Жизни" дал свои результаты: девушка тяжело натуженно зашлась кашлем, брызнув прямо в рыло Пятачку. Ебаный Зефирный Труляля, теперь Пятачок полностью, блядь, знал все сакральное значение этого прозвища. Даже едкая горечь блевотины не смогла перебить этот злоебучий привкус в пасти.
Золушка все еще сотрясалась, выдавливая из себя все содержимое легких и желудка через легкие и ноздри, разбавляя кровавую лужу целым ебанным галлоном спермы, тело ее судорожно перебирало конечностями, проскальзывая в скользком коктейле под названием "Смерть в Борделе". Возьмите жирного сутенера, выдавите его на шлюху посредством Злобного Копа, добавьте горсть разбредающихся шлюх, кило наркоты и тонну безнадеги, забросьте полученную хуйню в самую глухую сточную канаву и сожгите нахуй.
Наметаный глаз копа тяжело скользил по кабинету, выцепляя одну за другой вероятные улики: солидная книга с бугалтерскими отчетами на столе, ряд папок на полке, сейф в углу, стопки видеокассет, банки, видимо с наркотой, судя по тому как к ней потянулась Златовласка. В общем, все в одной паре рук не утащишь, а на какую-либо помощь со стороны местного персонала рассчитывать не приходилось: в тяжелом отходняке они поползли как тараканы из спичечного коробка. Златовласка вскрыла металлическую коробку, забрасываясь солидной дозой наркоты, Рапунцель испугано забилась в угол, а Гретель двинулась к выходу. Никакого, блядь, уважения к закону. А времени на лекции о правопорядке не было: здание сотряс глухой хохот Траляля, а значит Хансель вляпался в дерьмо.

Хотя, если быть более точным, то лавину жира. Первая атака была лишь знакомством с жертвой и вот сейчас Хансель Убивал, поток ярости и злобы захлестывал его с головой, но действия его были точны: острие первого ножа скользнуло вниз, вспарывая массивный слой подкожного жира и открывая позвоночник для одного точного выверенного удара. Ровно в межпозвоночный диск вонзилась узкая полоса стали, пробиваясь в глубину туши со скрежетом кости по металлу. Нож завяз в костях. Нижнюю часть туши как будто отсекло, и Траляля начал заваливаться прямо на Ханселя, сбивая его с ног и прижимая к полу. Два Томми-гана, звякнув, упали на пол, а жирная туша перетекала на Ханселя и прямо напротив его лица раззверзлась пасть, выплевывая в лицо незадачливого охотника поток безумного смеха, перемешанного со слюнями.
- Вот ты и попался тощик...
Две руки скользнули к ребрам Ханселя сжимая его с нечеловеческой силой, а неимоверно длинный склизкий язык скользил по шее.

Джек сорвался с места, запрыгнув в машину. Движок взревел, а из-под колес повалил сизый дым. Лебедка со скрипом втягивала стальной трос и через пару мгновений туша Русалочки оказалась на асфальте: к удушливому запаху паленой резины добавился тошнотворный запах рыбы и нечистот. Русалочка все еще в панике билась в сетях, но не долго: Красавица сорвала чеку и подкатила гранату. Взрыв плотным градом осколков и мощной волной ударил по голове Русалочки. На некоторое время она затихла, руки скользнули к кровавому развороченному месиву, простирающемуся от плеча до затылка. В бессильной боли она закусила губу и, насколько это позволяла сеть, свернулась клубком, стараясь как можно ближе подтянуть длинный хвост. По щекам ее катились крупные слезы, а губы беззвучно шептали что-то.
Но трагедия Русалочки мало трогала людей Биг Би. Коротким движением подняв руку с выставленным вверх большим пальцем, один из сержантов подтвердил факт захвата Русалочки, а дальше, подобно деталькам огромного механизма люди принялись притворять в жизнь оставшуюся часть плана: две цистерны подъехали к краю котлована и принялись сливать туда какую-то химию, ядреный запах которой перебивал даже вонь канализации. Внизу бурлила жизнь: выводок Русалочки верещал и тщетно метался по коллектору, оглашая окрестности воем страха и боли.

Джек выглянул из машины. Картинно. Как он умел, с шикарной улыбкой:
- Хорошая работа, Красавица. Я знал, что этот план... - что бы он ни хотел сказать про план, но выводы его оказались ошибочны и скоротечны: машина отлетела в сторону, подобно консервной банке под ботинком прохожего, прижимая Джека складками покореженного металла. Мощное черное тело, покрытое черным хитиновым панцирем вырывалось из под земли, оставляя в воздухе черный призрачный след, пять, десять, пятнадцать метров черной туши, перебирая сотнями человеческих рук, торчащих прямо из его брюха, обрушивались на машину, разрывая ее на части: пальцы Имаго впивались в тонкую сталь, вырывая из нее куски, в то время как массивное тело, обвивая машину петлей, просто напросто сминало остов. Массивная туша огромной сколопендры продолжала вырастать из земли, в то время, как ее тупая головная часть, увенчанная двумя огромными хлыстами тянулась к Русалочке.

Нож прошел сквозь светящийся пучок искр, впившись в стену с глухим ударом. Промедление было смерти подобно, а потому легкой поступью Хансель побежал следом за "сигнальным светлячком", разминувшись с Хряком. Рука безошибочно ухватила в темноте нож, вытянув его из стены. Светлячок ушел наверх, скользнув прямо сквозь потолок, но Хансель к тому времени уже проскочил оба лестничных пролета и скользнул в тень за дверью, в которой располагался кабинет Траляля. Через узкую щель он рассмотрел его: жирный, ростом в метр-шестьдесят, он казался огромным шматом сала, стянутым черными ремнями и латексными полосами. Появление светлячка заставило его встрепенуться и, чем бы он там ни занимался, но побросав все, он кинулся к письменному столу. На столешницу легли два Томми-Гана с дисковыми магазинами, которые он с озорным хихиканьем прицепил на одноточки:
- У-па тру-па уляля. Извещу-ка Тряляля
Покачиваясь, он двинулся к выходу, направляясь в противоположное крыло.

Резиновый хер гулко въехал в косяк там, где секундой ранее была голова Пятачка. Искры заклятия разлетелись во все стороны. Блядь, все ничего, но вот заговоренный самотык это явно перебор. Страшно было подумать какие магические эффекты могли наложить эти уроды на столь обыденную вещь. Труляля разразился одним из самых уебанских приступов хохота, которые только доводилось слышать Пятачку: гавкающе-булькающие звуки вылетали из его глотки, приправленные брызгами слюней, летящий по параболе. На пол, на неебово жирное брюхо и спину Золушки. Жирная, похожая на большую розовую улитку, рука скользит через все пространство туши к кобуре, в которой покоится револьвер со стволом размером с тот самый эпичный радуготык. Кобура со стволом как положено, под правой рукой, только вот правая рука по прежнему охватывает голову Золушки, все жестче ускоряя движение. Один вид этого действа... Да, мой дорогой читатель, твой стояк и твоя ухмылка гораздо красноречивее.

Но, возвращаясь к линии повествования, приходит пора появиться одной маленькой, с позволения сказать, героине. Гретель сидела на коленях в двух метрах от доброго пузанчика Труляля. На ее бледных хрупких плечах красовались лиловые полосы кровоподтеков, оставленных цепью на память о каком-то особо ретивом и злобном клиенте. Ее доза непривычно скакнула в последние недели, а потому обычный минимум не утолял ее наркотического голода. Отдаваться, так, чтобы за это платили она уже не могла, а потому клиенты зачастую просто вымещали на ней злобу. Но сегодня был особый день. Сегодня Труляля приказал гоблинам отмыть ее, лично повязал на ее шею бантик и загрузил пыльцой по самые ноздри. Сегодня, ее зрачки пульсировали, а радужка переливалась от синего к небесно-голубому. Сегодня не было боли и она мирно сидела. Без озноба, без тяжести на душе. В рядок с другими девушками, она ждала свою очередь, чтобы высказать благодарность большому зефирному Труляля, который был так добр к ней в этом розовом домике.
Но тут в комнату ввалился Поросенок. Он был одновременно очень большим и очень маленьким. В смешных клетчатых штанишках на подтяжках, с непропорционально большим ружьем, он упал на пол, прикрыв большими ушами глаза в тот момент, когда Зефирный Труляля пустил навстречу ему радугу. Глупенький. Что же такого страшного в обычной радуге?

Хряк с неимоверной осторожностью продвигался вглубь борделя. Не очень спешил, аккуратно переступая через разбросанный хлам, лишь иногда застревая в дверных проемах. Он был близко. Даже слышал громкие голоса мультяшных персонажей. Он даже знал этот момент, когда принцесс Бубль-Гум выходит из душа в одной лишь черной рок-футболки, а Марселин... Да, определенно любимая серия. Однако, прежде чем он достиг кабинета Труляля, из противоположного конца здания донеслись звуки потасовки, которые даже немного сотрясли здание, громкость мульта упала на минимум. Нужно было действовать: до кабинета оставалась пара метров. Дверь не была заперта и в рожу Пятачку мгновенно ударил яркий свет софита, вонь, которая всегда остается после похоти и чревоугодия и яркая бесвкусица в стиле барокко: розово-синие обои с золотым блядорисуночком, несколько кресел из антикварного, разбросанных по всей комнате, мягкие игрушки, среди которых на коленях в рядок сидит полуобнаженный коллектив борделя почти в полном составе. Взгляд Пятачка скользит дальше и он видит самого хозяина: Неебово жирное тело Труляля заполняет собой небольшой двухместный диванчик, свисая с краев жирными прослойками рожа его кажется просто кучей складок на жирном хуй-знает чем, пока в ней не расплывается гнусная улыбка, правая рука его прочно обхватывает голову Золушки, гоняя ее возвратно-поступательными движениями между ног, левой рукой он судорожно что-то нащупывает и как, сцуко, нетрудно догадаться - это большой резиновый хер раскрашенный во все цвета радуги.

ТЫ ЗАКОН И ПОРЯДОК В ЭТОЙ ЗАСРАНОЙ ДЫРЕ
@
ВЛАМЫВАЕШЬСЯ В КОМНАТУ С ПОДОЗРЕВАЕМЫМ СУТЕНЕРОМ С ВОЛЫНОЙ НАПЕРЕВЕС
@
УЖЕ ХОЧЕШЬ ЗАЧИТАТЬ ЕМУ ПРАВА, НО ЗАСМОТРЕЛСЯ НА ШЛЮХ.
@
СДАВАТЬСЯ ОН НЕ НАМЕРЕН. ОН БЫ ВООБЩЕ ПОЛОЖИЛ ХУЙ НА ХАРТИЮ, НО ЕГО СНАЧАЛА НАДО ВЫТАЩИТЬ ИЗ РТА ДЕВИЦЫ. А ПОТОМУ ОН АТАКУЕТ ТЕМ, ЧТО ЕСТЬ ПОД РУКОЙ
@
АХ ТЫЖ ЕБАНЫЕ СКАЗОЧНИКИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ, ДА ЭТО ЖЕ РЕЗИНОВЫЙ ЕЛДАК РАЗМЕРОМ С БЛЯДСКОГО ЛИВНЕРОГА
@
ХУЕ-ЛИВНЕРОГ МЧТИТСЯ К ТЕБЕ ПО БАЛЛИСТИЧЕСКОЙ ОРБИТЕ, ЗАПУЩЕННЫЙ ВЕРНОЙ РУКОЙ СУПОСТАТА. ЛИВНЕРОГ ХОЧЕТ ОБНИМАШКИ.
@
РАЗДАЕТСЯ ВИЗГ КАК БУДТО ДВОЕ РЕЖУТ А ЧЕТВЕРО ЕБУТ.
@
ЭТО, СЦУКО, ТВОЙ ВИЗГ

- Не вариант, - ее лицо сделалось настолько показательно-грустным, что в ее огорчение можно было даже поверить, если бы не переломанные ребра. Все эти надутые губки, большие слезливые глазки, бровки домиком были не больше чем удачной маскировкой сучьего нрава.
- Нам нужен нейтральный персонаж, чтобы вставлять Биг Би палки в колеса. Наша Милая Добрая Фея не хочет раньше времени афишировать свою причастность, - Белоснежка откинулась назад, и ножки ее опустились на грудь Егеря, упираясь шпилькамиы в ноющие переломанные ребра, она продолжала свой повествовательный монолог:
- Последнее время Волчара слишком активизировался: он стягивает под свое начало нейтралов. Кого-то подкупает, кого-то запугивает. Русалочку, так ее вообще в расход пускает. Поверь, придет и твоя очередь, но это лирика. На самом деле, он просто зазнался. Конечно, тут есть и доля нашей вины: стоило его пустить в расход как только он со Снежной Королевой начал собирать под свои знамена весь этот сброд. Сейчас к нему просто так не подобраться. А тут волшебным образом и ты вызвался помочь..
Белоснежка встала и от ее, хоть и небольшого, но веса на переломанных ребрах, у Егеря перехватило дыхание. Темные круги мелькнули перед его глазами, когда Белоснежка переступила тонкой шпилькой с груди на живот, а потом на пах. На мгновение она задержалась в дверном проеме, бросив напоследок Егерю:
- Не подведи нас, Шериф, и мы тебя отблагодарим подобающим образом, - она удалилась, толпа гомонящих гномов, шумно обсуждающих подробности произошедшего избиения двинулась следом, оставив Егеря в одиночестве.

И вот, они договорились. Несмотря на хитрые мелкие блестящие свинячьи глазки Пятачка, подернутые жирком с легкой похмельной припухлостью, несмотря на гнусную улыбочку Ханселя. Как? Как, блядь, спрашивается, можно заключать столь серьезные договоры с кем-то, кто имеет настолько гнуснно-хирожопый вид? Наблюдая за мизинчиковым пальцепожатием, Винни невольно сглотнул и тихо пробормотал: "Да будет так"... Остаток дня ушел на сбор информации, конспирацию и организационные работы. Дельце обещало быть жарким.

Фургончик Пятачка остановился в сотне метров от борделя Доброй Феи. Не то чтобы он припарковался, просто двигатель недовольно заклокотал и, выдав пару хлопков через глушитель, заглох. Дешевые неоновые огни выхватывали из темноты облезлые розовые стены, плакат под фонарем, напоминавший смесь меню и цирковой афиши, зазывал посетителей приятными расценками:
- Минетное благословение - 7 монет!!!
- Великолепная Златовласка - 12 монет!!!
- Обслуживание саун и бассейнов Золушкой - 10 монет (без благословения)!!!
- Изумительнейшая Рапунцель - 15 монет!!!
- Хер как центр карусели: всего за 100 монет получи на ночь всех Сказочных Дамочек в услужение!!
- Экстрим-предложение: удовлетвори Белоснежку или удовлетворишь всех гномов разом - 20 монет!!!
- Арена Смельчаков: огуляй самку огра, орка, тролля и гоблина и получи ночь с любой из красавиц - 5 монет!!!
- Крошка Маргарет - все что заблагорассудится всего за 5 монет (плети и цепи включены)!!
- Всегда в наличии поучительные озорные фильмы, всего за 1 монету!
СПЕШИТЕ! НАША ЖАДНОСТЬ ОГРАНИЧЕНА!!!!

Вцелом, творческий подход, столь свойственный увальням-братцам Траляля и Труляля был налицо. Юмор, широкий выбор услуг, говеная веселая музычка, возможность прикупить по-дешевке наркоту тянули сюда всех, кому нечем было заняться. Желающих было, скажем так, немало, и работало заведение круглые сутки, но раз в неделю был День Снятия Кассы: большая часть охраны отправлялась сдавать выручку за неделю, а братцы-затейники устраивали себе выходной с тролльим элем, расслабляющим массажем и прочими радостями жизни, неизвестными остальным. Момент угадывался, обычно, довольно точно: Труляля подскакивал и бежал по корридору в одних трусах, вещая на весь бордель: "Труляля устал! Труляля хочет отдыху!", в то время как его братец уже отгружал плотно набитые баблом мешки. А потом, в течение минут десяти, бордель освобождали от клиентов, возмещая им в тройном размере стоимость неоказанных услуг. Примерно это можно было наблюдать в этот момент: куча полураздетых представителей самых разный сказочных народцев вышла через главный ход громко причитая. Была тут и пара персонажей: чинный Синебород, прыткий Черт, который почти мгновенно скрылся в ближайшей тени, Роланд, который поднял высокий воротник плаща и натянул шляпу на глаза, через пару минут к входу подъехали три черных тонированых внедорожника, в которые оперативно загрузилась Белоснежка с гномами, несколько неприподъемных мешков с монетами, десяток охранников из числа гоблинов. Кортеж уехал, огни борделя потухли, и лишь в двух окнах тускло светились огоньки: это братцы-затейники проводили свой выходной за любимыми занятиями.

Красавица, глядя в глаза Чудовищу, перехватила пузырек, жесткие черты его морды немного сгладились, и он издал звук, похожий на мурлыканье. Магический пузырек покалывал искрами ее пальцы, Красавица невольно напряглась перед попыткой вырваться и легкая адреналиновая дрожь прокатилась по ее телу. Чудовище учуял. Сейчас, не медлить. Резкое движение рук срывает хватку с горла, но вторая когтистая лапа уже занесена для удара. Удар. Красавицу отбрасывает почти под потолок. Широкое размашистое движение практически не наносит вреда и даже столкновение со стеной не столь болезненно. Кухонные шкафчики разлетаются в хлам и срываются с креплений, осыпаясь целой лавиной утвари на залитый кровью кухонный стол. Осколки стекла и обломки дерева впиваются в ее кожу, мощная лапа Чудовища снова сжимает горло Красавицы, на этот раз куда сильнее и панические попытки вырваться остаются абсолютно бесполезными. Чудовище шарит в куче хлама выискивая пузырек, в панике выкрикивая:
- Где? Где? Гдеее??!! - смыкающаяся хватка перекрывает кислород, лицо Красавицы наливается кровью, из пережатого горла вырывается сжатый хрип, подобно тряпичной кукле, она следует за каждым движением мощной лапы Чудовища, не в силах вырваться. И вот в груде стекла когтистые пальцы выхватывают пузырек, голова Красавицы бесцеремонно воодружается на край стола, а к тому времени, кровь ее уже шумно пульсирует в ушах, отдаваясь чуть ли не ударами молота, рот беспомощно раскрыт, в тщетной попытке втянуть хоть чуточку воздуха в опустевшие легкие, через расплывающиеся черные круги перед глазами она видит как Чудовище засыпает остатки наркотика прямо ей в глотку.

Черные круги сменяются радужными, а легкое магическое покалывание разливается по всему телу, придавая ему легкость, согревая. Мягкие подушечки на таких кошачьих лапах Чудовища ослабляют свою хватку и нежно скользят вниз. Красавица удивленно озирается, не веря тому, как разительно изменилось это место: благородная облицовка мрамора выплыла из-под обшарпаных обоев, резная мебель, обитая атласом и шелком смерила рухлядь, наполнявшую кухню. Тот страшный, темный мир на мгновение показался злым наваждением, сном, который растаял во мгновение ока в потоке любви, счастья и нежности. Под своими пальцами Красавица ощутила теплую мягкую шерсть, а большие золотые глаза Чудовища были полны любви, легким движением он увлек ее за собой вниз и каким-то волшебным образом они вместе упали на мягкую перину алькова...

Похмелье от пыльцы Феи больше всего напоминало Пиздец. С большой такой буквы. Тело ломило от вчерашней потасовки, боль, голод, холод и чувство безнадежности накатили сплошной стеной. Красавица пришла в себя лежа в куче осколков, мяса и мусора посреди кухни. Тонкая грязная простыня, укутывающая ее обнаженное тело, не могла согреть и крупная дрожь, то ли от холода, то ли о отходняка колотила ее. События вчерашнего вечера до и после Пыльцы Феи медленно всплывали в ее сознании, вызывая целую бурю противоречивых чувств и эмоций. Чудовище ушел.

Ввязываться в это дело с самого начала было дурной затеей и горечь от того, что его столь жестко поимели оставляла неприятный осадок в районе диафрагмы. Любое дело, которое начинается со встречи с ссущим гномом у твоей двери обречено, в конечном итоге, на провал. Охуенно чоткие приметы этого злоебучего мира.
Егерь был краю люка как чертова мишень в тире, как утка на водной глади, как еврей с желтым пятном на спине за колючкой концлагеря, но гордость что ли, или чувство обиды, хер его разберешь, не давали Егерю признать, что он больше не охотник, а самая что ни на есть дичь. И с одной стороны крутые парни Биг Би с винтовками, а с другой - разъяренный выводок Русалочки. Правила боя навязывали одно из двух очевидных решений: сдаться человеку, либо сдаться зверю. Но Егерь не таков. Хуев он клал на подачки судьбы. Губы его подобно заклинанию изрекали дебильный стишок.
- ...Но зато есть две гранаты...
Звонко отскочили предохранительные рычаги, звякнув по шершавой поверхности асфальта и три сухих выстрела из карабина, финишируя глухими ударами в широкой спине Егеря, где-то вдалеке звякнули отстрелянные гильзы, но охотник этого уже не слышал: волна боли пронизывала его от лопаток до самой глубины торса. Не смертельно, сука, но больно, блядь. Гранаты вываливаются из мгновенно ослабевших рук на асфальт, а тело соскальзывает вниз, звонко отбивая головой темп по перекладинам лестницы. Вонючая смесь дерьма, нефтяных отходов и керосина смягчает падение, окатывая Егеря холодной густой волной и в этот момент сверху доносится взрыв. Огненный вихрь ныряет вниз, жадно пожирая пары керосина и выжигая кислород. На мгновение в отрезке канализационной трубы открывается филиал ада с Гееной огненной и верещащими, подобно еретикам на кострах отродьями Русалочки и хохочущим ревом Огненного Вихря. Пара секунд, чтобы выжечь весь кислород, и на смену огненному вихрю приходит сплошная пелена дыма, в которой снова вздымаются огненные всполохи, мечутся опаленные отродья, превратившись на мгновение из цельного живого вала в хаотичную верещащую массу.
Фейри Джанк, разогнанный по крови, поглощает боль. Растворяет ее, отрезая от мозга информацию о поврежденных частях и дает разваливающемуся на части телу двигаться дальше.
У последнего люка перед коллектором уже слышны возгласы:
- Тащи сеть! Брать живьем будем!

Тело было предрасположено к хамству и Макани даже не думал сдерживать вполне естественные алгоритмы действий. Полностью проигнорировав направленное на него дуло пистолета, он обратился к Сэм:
- Гавно план. Гораздо резоннее разделиться на две группы М-А-К. Причем, Моторы пойдут лидерами, потому как операция грозит быть силовой, Коммутаторы, как и положено, займутся развешиванием лапши по ушам, на Аналитиков повесим все хвосты: ну, там аренда машины и прочее, светить до поры до времени, само собой, не будем. Отработаем по адресам обоих подозреваемых, одна группа возьмет в обработку Ксеноцефала, а вторая отправится в "Жатву" как только убедится, что их цель неактуальна. Актуальнее всего разыграть карту покупателя технологии, это избавит от необходимости устраивать обыски, на самый крайний случай нам помогут старые добрые пытки.
Макани расплылся в улыбке и картинно упер руки в боки, типа, посмотрите, какой я охуенный план придумал. Чуть замявшись, добавил:
- Я бы взял в группу Рика и Мисс Сахарную Попку, - он нахально подмигнул Алексе прямо через прицельную планку револьвера.

На той стороне провода оказался кто-то примерно настолько же борзой и хамоватый. Мальчик-с-пальчик, судя по голосу:
- Ехай нахуй, бомжара, перед тобой только не отчитывались. Биг Би поехал кончать эту чешуйчатую суку, так что позвонит он только чтобы на уху пригласить, - трубка на том конце смачно въехала в корпус телефона, и короткие гудки монотонно зазвучали из хриповатого динамика.
Вообще, про Русалочку ходили не самые лицеприятные слухи. Кто-то говорил, что она путалась с имаго. Большинство рассказывали, что она слетела с катушек, что было не удивительно, учитывая что домом ей служила городская канализация. В любом случае, все сходились на ее нелюдимости и отрешенности от внешнего мира, а потому видимых причин для ее устранения не было.
Собравшись, Егерь доковылял до своего харлея, движок завелся необычно тяжело, выплевывая черные клубы дыма, он рычал как престарелый пес-астматик, перебиваясь с ровного рыка на глухой клокот, когда отказывался работать один из цилиндров. Управлять им одной рукой было проблематично, но Егерь сдюжил. Ехать пришлось неспешно, объезжая все колдобины и кучи мусора на дороге, но вот он оказался в ломбарде трех поросят: полки его были пусты, а металлическая решетка, отделявшая стойку от зала была срезана автогеном. Единственным стреляющим товаром был Кольт Егеря, лежавший на стеллаже под стеклом. Наф-Наф стоял за стойкой: необъятная его туша с трудом протискивалась в узких проходах ломбарда, а разойтись вдвоем им там не предоставлялось никакой возможности, а потому двое остальных братьев обычно тусили в подсобке, коротая время за пьянством, чревоугодием и просмотром порнухи производства Доброй Феи. Обычной их парадной одеждой были растянутые белые, майки подкрашенные следами соуса и горчицы, и просторные трусы-боксеры, но сегодня был особенный день, ведь вчера опиздюлили их братца, а потому обычный образ был дополнен разгрузочным жилетом, флагом конфедерации, повязанным вокруг шеи и Калашом, повешенным на грудь:
- Опачки, тебя тоже опиздюлили? - свиньи не утруждали себя такой мелочью как приветствие.

Она пошатываясь вошла в квартиру. Полупустая бутылка виски была запрокинута вверх дном и алкоголь воронкой влился в горло Красавицы, продвигаясь к желудку единым кусочком тепла. В голове крутилась фраза из дешевого гангстерского фильма "Это холодный мир, но я хотя бы знаю как согреться". Но даже крепкий алкоголь не прогревал ее полностью. Объятья Снежной Королевы всегда оставляют холод, озноб, немеющие пальцы и, как всегда, оно того стоило.
Красавица сползла вниз по стене, укутываясь в плащ, чтобы хоть немного алкогольного тепла сохранилось в ее теле. И тут она увидела. Услышала. Учуяла.
- ...Рок-к-ролл свитхарт, - грубый, чуть рычащий голос. Резкий запах мускуса в воздухе. Кровь. Кровь на стене следами лап, кровь лужей на полу.
- ...Лефт ёр харт райт он ве флооор...
Звенела посуда, хрустальный сервиз, а в комнате играли блики пламени.
- ...Ин итс блади стэйт ай гот ю уонтинг моо...
Чудовище суетился по кухне, сервируя стол. Его плотная грязно-бурая щетина покрыта толстым слоем грязи и крови, массивные хитиновые пластины на боках и плечах покрыты свежими дырами от пуль и выбоинами. Передник наброшен на массивную шею, из пасти, утыканной в три ряда острыми зубами сочится кровь, капая на пол густым светящимся синеватым желе. Длинные руки разрывают на куски шмат мяса и прямо так укладывают на тарелки.
Огонь свечи освещает стол, заляпаный кровью, комками грязи, куски мяса, хаотично наваленые на тарелки и главное блюдо и гвоздь программы: пыльца Феи в хрустальном пузырьке. Немного, но вполне хватит, чтобы вдвоем скоротать вечер.

Зрачки чудовища пульсируют, а радужка глаза переливается из красного в темно-бордовый. Пыльца Феи делала свое дело, окрашивая мир глазами Чудовища в яркие сказочные краски.

Варганим тушку

Мертвые Суперхряки

Завалить гражданского на войне просто: пугаешь его до усрачки и он сам щемит во все колеса, пока страх, голод, шальные пули и лишения не превратят его в труп. С салагами все тоже не очень сложно: просто делаешь в них пару дыр, кровь вытекает из них и они умирают. Проблемы начинаются с Хряками: проделать в них пару дыр не так то просто. Тут нужна сноровка, тактика, преимущества, военная хитрость и бронзовые яйца.
Но все это просто мелкая шушера по сравнению с Суперхряками. Отмеченные печатью самых злобных и уебанских Богов Войны они являют собой воплощение смерти. Им посрать на субординацию, ложили они хер на боевые задачи, забивали болтов на инструкции, а про такое явление как мирные жители они даже не знают. Суперхряк всегда в тонусе, он всегда на фронте. Даже блюющий в сточной канаве под шалманом в луже мочи, рвоты и малолетней Ви-Си-шпионкой-шалавой на хую он является смертоносным ублюдком. Их души оторваны от такого понятия как плотская жизнь, а потому даже если выбить из них дух, они остаются в строю. Их черепа меняют форму так, что даже опаленные напалмом эти хрустящие зверушки пугают и смеются в лицо врагу. Их плоть сгнивая отравляет землю и воду. Их бездыханные тела сжимают в окоченелых пальцах гранаты без чеки, прячут старый добрый Клеймор под бронежилетом. Их предсмертные крики притягивают бомбы с небес. Их кости прорастают вверх острыми краями и кромками. Но самое страшное, это когда Суперхряк попадает в твою голову. Прямо через глазницы они прогрызают себе путь прямо к задней стенке черепа и там остаются жить, возвращаясь раз за разом в ночных кошмарах. Они хватают людей и утаскивают в пучину безумия, в который превращается сон. И именно здесь они страшнее всего, ведь даже законы физики для них ничто, именно здесь они снимают плотские маски, обнажая душу дьявола, именно здесь они раз за разом во все больших подробностях повторяют свои любимые зверства. Футбол отрезанными головами, сжигание людей живьем, педофилия и целая буря самых разных проявлений старого доброго ультранасилия. И самое говеное, это когда Суперхряк становится Мертвым Героем: это значит, что говнюк не умрет уже никогда. Он смачным окровавленным кирпичом исторического наследия лег в фундамент Истории. Намба тэн, одним словом.
Чтобы похерить Суперхряка. По настоящему так похерить нужно приложить волю: неебическое количество неукротимой воли, приправленной нескончаемым потоком трупов. Суперхряк не сомневается, а потому нужно посеять в нем зерно сомнения. Суперхряк не лажает, а потому перед ним нужно ставить сотни путей выбора, среди которых хотя бы один, но окажется ошибочным. Суперхряк тащится от смерти, а потому нужно показать ему весь ее ужас. Суперхряк не огребает, а потому нужно просто лить сплошной поток свинца и мяса, чтобы его завалить. И, может быть тогда вам и посчастливится завалить Суперхряка...

Последний на счет.
...Мэнни выплыл из тяжелого забытья. Наркотическая ломка вернула его в реальность из теплой уютной тьмы. Мэнни стал шарить вокруг себя рукой. Где-то в куче пустых бутылок под его дверью валялась полупустая фляга говеного виски.
Во сне он опять умирал. Гук-офицер подстрели его на поляне, а Мэнни тяжело осел в корнях дерева, созерцая дыру в своей груди. Кровь тугими струями покидала его жилы, окрашивая ладони в красный цвет. Мимо пробежал салага Джон Ховер с флагом наперевес, схлопотал пулю и уткнулся в землю лицом. Сержант Писснер, по прозвищу Ссыкло цепляет попрыгунью Бэтти и уносит с собой двоих хряков. Дэви Блэкджек со своими парнями бодро грызется на блокпостах вокруг Кхесани: пулеметчик орк, по имени Орк теряет обе ноги, Морфиновый медик - руку, а Дэви отхватывает пулю в упор прямо в лицо. Его братан Сид, врубив Микки-Мауса на всю катушку машет дракону Пыху В-40 и превращается в разметанную кучу фарша, а братан Диего, врубив ДжонУэйна херится под огнем пулемета. Бульдозеры ровняют базу в Кхесани, гуки выходят из лесов, раны на теле земли затягиваются. А Мэнни сидит как долбоеб под пальмой и смотрит как из раны хлещет его кровь.
Виски лишь на мгновение согревает его и, прежде чем ледяная волна боли накрывает его, он успевает нагрузиться валиумом. На какое-то время тело перестает болеть, но душу его по прежнему рвет на части. Он ползет по помойке, в которую превратилась его комната. Костыли стоят за дверью. Бармен из соседнего паба заботливо приволок их.
Не всякие пули достигают цели сразу. Некоторые могут лететь годами. Взгляд Мэнни упал на массивные командирские часы. Стрелки на них давно остановились, но Мэнни посрать на время. От пули можно долго бежать, но рано или поздно она тебя достанет.
- Ах тыж ебаная пиздоглазая сучара, - говорит Мэнни и добавляет еще пару увесистых морпеховских ругательств. Поднимается на костыли и неуклюже ковыляет по комнате. Китель с наградами он натягивает прямо поверх заблеваной футболки. Добивает остатки алкоголя и обезболивающего, достает из тумбочки пистолет.
Зеркало в ванной заклеено куском обоев, на которых нарисован дьявол. Пистолет глухо ложится на край раковины и корявые пальцы срывают куски обоев, освобождая отражение. Он давно не видел своего отражения, кроме как на дне бутылки и теперь даже удивлен увидев того, кто прорывается через белую стену.
Осунулся, поседел, морщины исполосовали его лицо, заросшее спутанной рыжей бородой, ссутулился, повис на костылях, правой ноги нет выше колена. Только выглаженный парадный китель с планками наград выдавал в нем морпеха. Трофейный ТТ с корявой гравировкой "Две залупы в пасть МаоДзэДуна" лег в его руку. Оперевшись на косяк, он в последний раз взглянул в глаза человека-в-зеркале отдал честь и взвел курок. Последний на счет для сержанта Мэнни и косоглазого полковника. В засранной комнате глухо разнесся хриплый голос:
- Спасибо за службу, боец. Родина тебя не забудет.
Выстрел.

The End

Полный бардак. Упоротый Скотомудила. Виталий с трехлитровой клизмой, стоящий над ним. Трэш и содомия в чистом виде, как она есть. Где-то в глубине корпорации техники вели разборы разорванного в клочья вагона. Где-то в глубинах бюрократической машины краснел от Ненависти очередной чиновник. Где-то в глубинах борделя Ван-Рейн тестировал новое оборудование. Но, самое главное, где-то на их счету прибавлялись циферки богатства и это было збс.

Командные цели:
1. Найти и транспортировать контейнер с пометкой "Madhouse Farm"
Награда: 5 очков для каждого выжившего - провал
2. Найти и транспортировать контейнер с пометкой "Fun industries", содержащий кибернетический груз
Награда: 5 очков для каждого выжившего и личный киборг - выполнено
3. Найти транспорт ТМС с оборудованием для перемещения крупногабаритных грузов и вернуть его корпорации, либо уничтожить.
Награда: 5 очков для каждого выжившего - выполнено
Виталий, Саммерс получен навык:
С Мудаками не играем. В отсутствие ярко выраженных боевых персонажей в радиусе 10 метров получают +1 к ментальным навыкам.

Саммерс пропинговал блядей на пердмет возможности активации, но хрен там. Видимо, сразу после извлечения из подарочной упаковки новоявленный обладатель должен был в первую очередь вставлять батарейки, а уже потом все остальное. Ну да мелочи. Нужно было просто подождать пока задрот бросит комп и доберется до вагона, чтобы вручную подключить партию из восьми смертоносных красавиц, ну а пока можно было помочь своим компаньонам-неудачникам: четыре активные персоны. Саммерс просто ткнул наугад. Снаружи раздался радостный возглас Гюнтера:
- Ну ахуеть, я сдохну не так быстро! - и пара выстрелов из пистолета, а потом снова мат.

А Виталий тем временем вел неравный бой. И дело не в том, чтобы он был херовым стрелком. Просто сложно было сосредоточиться. Увел в сторону ствол, чтобы рассмотреть проступившие через тонкую ткань лифа сосочки и.. хоп, оказалось выпустил короткую очередь в потолок. Выматерился, отхватил куском заостренного стального прутка прямо в броню и поблагодарил Ван-Рейна за обеспечение и рывком вырвался из хватки своей новой подружки.
- Дорогой, ты меня не хочешь? - с удивленным лицом, кибершлюшка проползала внутрь, оставляя на острых кусках разорванной брони куски искусственной кожи.

Сонный постовой только зевнул в ответ на выстрел, эхом прокатившийся по казарме. Мудила споткнулся о небольшого механического дрона, направившегося в сторону броневика и продолжил свой славный путь в казарму. Завтра будет много шума и хлопот. Особенно, если трое несчастных салаг приволокут с собой два вагона непонятной хери, а сегодня халява: наркота, порнуха и здоровый сон.

The End

Прорвались... У Мэнни похолодела жопа, а в голове четко вырисовывалось намерение свалить к блядям в шалман толстого Барри-овцееба. Ноги точно знали маршрут оврагами, густыми зарослями, и каких-то минут двадцать отделяли его от теплых малолетних блядей, бухла и героина. Мэнни был конченым мудаком, но не выблядком, а потому, сжав покрепче зубы, булки и оружие упрямо следовал своему плану, увлекая за собой все больше оголтелых хряков. Тех самых, которые вываливались прямо из Мудни зеленой машины и, перекусив зубами пуповину, связывающую их с Миром, кидались на врага в едином порыве, оскалив зубы, выпучив глаза, с горящим сердцем и похолодевшей жопой. И вот все они сейчас сбились вокруг него, возле крайнего окопа, огрызаясь, как стая разъяренных шакалов, они ждали вожака, который бы отправил их грызть глотки и Мэнни не заставил их долго ждать. Еще раз он оглядел поле боя: горящие грузовики слепили как арту, так набегающих гуков, которые все больше втягивались на опушку, а это значило, что выскочив во фланг, их можно было бы неплохо похерить, а там по ситуации, но чтобы вынести сходу фланг требовалось просто оголтелое чудо. И Мэнни сжимал его в руке. Грязный потертый Флаг морской пехоты, один из тысяч, которыми особо педантичные офицеры отмечали каждую позицию. Красное полотно развернулось, вливая в глаза матерым хрякам все потоки крови, которыми был он пропитан за последние две сотни лет.
- Во фланг противника, цепью. В Атаку! - глухо проревел Мэнни, вздернув флаг над бруствером и двинулся вдоль отвала, мотивируя тех бойцов, которые недостаточно шустро исполняли приказы.
- Ввалите этим пидарасам! Порадуйте Мудню!
Сборище морпехов выкатывалось из-за бруствера, грохоча капсюлями. Под глухое рявканье суперхряков, они выкатывались одной грязно-зеленой массой ненависти. Здоровенный тупорылый орк по имени Орк шел в полный рост, поливая пулеметом от брюха.
Мэнни вытащил за шиворот безымянного салагу, метнув его прямо под нарастающий встречный огонь. На тот момент салага, правда уже успел обоссаться, но на скорость его пуль это не влияло.
- Закрепиться на кромке леса и давить пидарасов, отсечь гуков на опушке.
Суперхряк Дэви Блэкджек только кивнул, поправив свой черный стетсон с шерифской звездой и потащил компашку своих хряков в обход. Взводный медик, зажав в зубах целую охапку морфиевых шприцов засел на низком старте. На лбу его красовалась смачная корявая буква "М", видит бог, он нахуярился уже настолько, что все поле боя ему казалось лужайкой с розовыми поняшами.
- Эй, Ховер! - салага, которого в первый раз окликнули по имени, охуел. Охуел и сам Мэнни. Джон Ховер. Типичный Хилл-Билли из глухой деревеньки, который мог с сотни ярдов прострелить консервную банку, но с пары метров упорно мазал по гукам. Гладко выбритый и немного перепуганный. Дома его ждала крошка Лиза, мама и маленькая сестренка Кэтти. Он был из тех салаг, которые грезят миром, совсем не понимая где они очутились. Блядь, в другой ситуации он и не вспомнил бы его имени.
- Ты сегодня, блядь, ебаный Джон Уэйн, - Мэнни всучил ему флаг и за шиворот вышвырнул за бруствер, превратив в самую желанную цель на всем пятачке, а потом, прильнув к прицелу винтовки, принялся яростно всаживать пули одну за другой в маленькие мечущиеся силуэты. Мысленно он молился, называя бога уебком, вселенским хуесосом и, в коем то веке, он молился не за себя, а за наивного салагу-пиздюка Джона Ховера, который ломился вперед по закипающей земле с флагом наперевес.

Мэнни проводил взглядом снаряд, насладившись вдоволь видом того, как взрывная волна распыляет в кровавые облака гуков. Он херил их. Маленьких желтых людей с бамбуковыми хребтинами, бронзовыми яйцами, стальными тросами мышц и неебической мотивацией. Он херил их гранатами, пулями, минированными консервами, наводкой артиллерии. И был этим неимоверно горд. Конечно, на счет шел только каждый третий, потому как убитых своих они утаскивали, но наслаждение приносил сам процесс. Мэнни входил в раш, разгоняя волшебной силой своей харизмы расчет орудия до скорости стрельбы десять снарядов в минуту, тащился вперед, мотивируя расчет следующего орудия, по цепочке раздавая указания растерянным артиллеристам, рассказывая им о всей прелести гнойного месива крошки Сьюзи-Сифилисной-Ямы, в которой они смогут припарковать свой хер прямо по соседству со стариной Джоди, рассказывая о маминых пирожках и фейерверках на день Независимости, школьных прыщавых друзьях и любвеобильных сестричках, которые текут при виде крутых хряков, рассказывая им, какие они невротебические ДжонУэйны и что для возвращения, нужно просто херить этих маленьких желтых людей. Трудолюбиво и упорно. А халявы им Мудня навалит после. Поналепит на их кожаные загривки пурпурные и золотые значки и отправит в Мир на птице Свободы. А вокруг булькало закипающее Вьетнамское говно, брызгая шлепками грязи, крови, осколков, дерьма и человеческого гнева. Воздух, сотрясаемый взрывами и грохотом выстрелов рассекал на куски маниакальный визг пуль и лишь яростный рев морпехов связывал это пространство воедино.
Брызгая слюной он гнал салаг к командирам соседних отделений, намечая общую контратаку. Тащил своих хряков за бруствером на левый фланг. Ставил пулемет и группу огневого подавления.
В левой руке он сжимал свернутый флаг морской пехоты, перепачканный в грязи... Время ДжонУэйна близилось...

Катрана прорвало. Резким, полным ярости движением он сорвал с лица противогаз и отбросил его в сторону.
- Медик, к гражданским! Пулей, бля! Красные, в саппорт и слезоточку вперед! Огонь по необходимости! И не дайте никому свалить, черт подери!
Должная часть была исполнена и раздалось нечто похожее на звонок закипающего чайника. К шее и лицу бойца прилила кровь, а все мышцы и жилы натянулись, сделав его похожим в какой-то момент на красное исчадие ада.
- Эй вы, толпа трусливых хуесосов!! Давайте уже завалите еще с десяток гражданских, и съебывайте в свои норы, поджав хвосты пока я лично не добрался до вас, - голос его клокотал от натуги и ярости, оглашая всю округу.
- Давайте, трусливые суки, покажите насколько вы ничтожны. Съебывайте, но знайте, что я вас блядь, из пучин ада вытащу и лично пожну ваши ничтожные крысиные жизни. Давайте бля! Нашпигуйте меня свинцом, если кишка не тонка или подойдите и попробуйте взять меня голыми руками. Без огнестрела и прочей трусливой хероты. Да хоть всей кучей!! Давайте, бля, войдите в историю под заголовком "Самые трусливые хуесосы года"!!
Выиграть секунды, а остальное довершат парни. Катран пытался вспомнить хоть одну молитву, но в голове крутилось лишь "Черт, блядь, не подведите парни". Шаг за шагом, на центр улицы. Изливая ярость. он приносил жертву Богам Войны: самым долгоживущим и злобным мразям в этой вселенной и возносил молитву его злобным гончим, идущим за его спиной...

Мэнни сидел, лениво пожевывая Джонуэйновскую пиченьку и единственной мыслью, наполнявшей его бошку были тяжкие размышления на тему джема. Стоит ли потрошить В3 из крысятницы или продолжить жрать всухомятку. Самое ебаное, что до кучи проебал обе фляги Джонуэйновская пиченька насухую вставала поперек горла, прямо как Джонуэйн в том самом блядо-ганг-хо фильме перед угрозой коммунистической угрозы. Взгляд матерого хряка скользил по периметру, высматривая своих и чужих.
- Слышшь, Пилснер, дай водички попить, прояви заботу о личном составе.
Хуже собаки в отряде может быть только зеленая собака. Мэнни слабо верил в чудеса: стоит произойти замесу и взводу пизда. Накрыть взвод пиздой это единственное умение собаки, не покрытой налетом хряковства. Стоило ему только увидеть новенького сержанта, как он поближе переложил гуковскую "Коку". Кусок алюминиевой жестянки, набитый толом вперемешку с гвоздями на бамбуковой ручке был идеальным инструментом фрэггинга. Больше это говно не годилось ни на что.

Скотомудила и Виталий одновременно сорвались с места в разные стороны, с разными целями и разным результатом. Скотомудила бодро и споро "штурманул" пустой проход лишь для того, чтобы найти на пространстве между вагонами четыре красных бочки с надписью "взрывоопасно". И корпорат на крыше. Без шлема и гнусной ухмылкой на всю рожу, которая превратилась в оскал как только из канала ствола вылетела зажигательная пуля. С глухим ударом она прошила жестяную бочку и отозвалась эхом, когда пуля одну за другой прошибла еще три жестяных стенки.
А Саммерс увидел лишь как Скотомудила в синем ореоле защитного поля вылетел со скоростью бейсбольного меча прямо на подмагниченную трассу. Другая же картина их ждала по другую сторону вагона: "угроза" пришла из головы поезда и вот сейчас Виталий стоял на площадке вагона, уткнувшись в пышный бюст шлюховатой дамы в латексном костюме Санты и старательно, но не очень успешно перебирал ногами, пытаясь опрокинуть ее на пол.

Манипуляции с гранатой не прошли незамеченными: она на пол легла тихо, ровно под ноги, но лязг отскочившего рычага испортил всю гениальную задумку. Здоровяк глянул под ноги и, стиснув из-за всех сил Виталия рванул вперед, стараясь уйти из зоны поражения. Рухнули вместе за секунду до взрыва, расторопность здоровяка спасла их жизни, но оказалась явно недостаточной, чтобы полностью избежать плотного града осколков, большую часть которых на себя приняла широченная спина увальня, однако, досталось и Виталию: несколько осколков влетели в бок и бедро. Не смертельно, канешн, но до божьей усрани больно. Захотелось блевануть, но было уже нечем, а здоровяк тем временем уже поднимался. Пока на четвереньки. С размолоченой в мясо спиной особо не порезвишься, но, темпу было поболее, чем у Виталия. Небольшое ползание в расползающейся кровавой луже и вот Виталий уже в плотном борцовском захвате, что особо примечательно, зажат он оказался преимущественно ногами. Недобро звякнуло барахло мед. сумки и здоровяк глухо прорычал:
- Ну что, сученыш, вот сейчас ты мне все расскажешь. Я, конечно, не специалист, но ты выбирай. Левое или правое?
Где-то среди вагонов заглохла перестрелка, закончившись очередным взрывом и скрежетом покореженного вагона. Появилась надежда.
Здоровяк выбрал инструмент. Самые блядские канцелярские ножницы с противным треском распарывали штаны Виталия. Сцуко, те самые ножницы, которыми и пропитанная кровью ткань херово режется. Больше всего на свете в этот момент Виталий, пожалуй, мечтал втянуть яйца внутрь, по самую глотку. Да и организм интуитивно содействовал ему в этом в меру сил, скукоживая мошонку под аккомпанемент звякания тупых ножниц, но этого было явно недостаточно...
Собственно, именно в этот момент их и застал влетевший на всех парах Скотомудила. Виталий охуел от того, что уверовал в бога, здоровяк охуел от внезапного гостя, а Скотомудила охуел от увиденной картины. Настолько охуел, что не сразу завалил охуевшего Дрочилу.
Сама картина: чувак, пойманный на дрочеве в вагоне во время штурма с гранатами завинтил штатного медика в позу 69 и сейчас растеряно пялился на Скотомудилу, сжимая в одной руке яйца Виталия, а во второй ножницы. Ах да, и все это под слоем крови и горелого хлама, возникающего после взрыва гранаты. Блядь, вот к такому Скотомудилу не готовила ни жизнь, ни "Мама-морская-пихота".

А тем временем, Гюнтер оценивал допустимые позиции на узком проходе посреди вагона на чужой территории. Не нужно быть гадалкой, чтобы понять, что лучшая позиция находится где угодно, но, блядь, не здесь. Да и, в довесок, оглушенный дроном противник начал подавать признаки жизни, пока неосознанной, бодро свесившись с крыши вагона.

Руки Виталия скользнули в медицинскую сумку, нащупав находу скальпель, пинцет, еще какую-то ковырялку, разбираться не было времени, стиснув поплотнее кулак, он с размаху попробовал вонзить все это добро в глаз здоровяку, но не тут то было: металл тупо уткнулся в прочную лобную кость, распоров на несколько сантиметров кожу что, стоит отметить, мало взолновало супостата: четко вскинув руку, он принялся всаживать пули одну за одной в переборку, за которой только что скрылся Крэг.
Программист успел что-то сказать в рацию, но в ответ услышал лишь пыхтение и грохот стрельбы. Пара секунд и выстрелы зазвучали уже в пяти метрах от него. Машинально он прижался спиной к холодной металлической переборке, но она была слабым спасением против раскаленных латунных друзей маньяка-Дрочилы. Грохот выстрелов гулко отозвался ударами пуль по переборке: две из них легли ровно промеж лопаток Крэка. Еще кровоточащая плоть, наспех стянутая нитками менее получаса назад снова разошлась и сквозь пронизывающую все тело боль он ощутил вкус крови на языке.

А тем временем на узком проходе разыгрался самый настоящий боевой рок-н-ролл: гулкий взрыв гранаты "Блуппера" поддержал мощный длиннющий запил Скотомудиловского пулемета: длинной смачной очередью он буквально выпилил одного из дронов, хищно приближавшихся к Саммерсу: плотная струя разогнанных раскаленных пуль разворотила на части и сбросила вникуда механическую тварь. Сам же Саммерс отнюдь не терял времени даром: стоило ему лечь и начать пускать кровавые пузыри, как на платформу полез еще один кибернетический выблядок: черное дуло калибра 9 миллиметров пристально посмотрело прямо в глаза Дэну, но в следующий момент "Паршивый совет", оказал неплохую услугу. Промазать было сложно: просто упереть ствол в гладкую выкрашенную сталь, а остальное сделает пружина ударного механизма, давление пороховых газов и восемь шариков легированной стали, которые превратили боевого робота в фонтан металлолома.
А тем временем Гюнтер поспешно вспоминал все матерные слова, которые могли бы ускорить перезрадяку трижды злоебаного гребанного Блупера: глазами механик сверлил дрона, который перекатившись после взрыва уперся всеми шестью ногами в рельефный пол для большей стабильности при стрельбе. Рука Гюнтера нащупала и резко выдернула из подсумка новую гранату. Вспышка короткой очереди и лязг металла прямо над ухом механика. Промазал таки, стальной уебок. Переломить ствол гранатомета и наощупь вогнать гранату в канал. Дрон повел головой, украшенной спаренными девятимиллиметровыми стволами, пристально вглядываясь прямо в глаза Гюнтера и сверля его буквально до задней стенки черепа пустой чернотой дульных срезов.
Момент истины: стволы дрона смотрят прямо в лицо Гюнтера, а Блуппер, смачно клацнув, захлопывается, плотно прижатый к бедру пальцами, побелевшими от напряжения.
Ствол пулемета, продолжая фонтанировать потоком гильз и соединительных звеньев ложится на плечо Гюнтера, а сплошной непрекращающийся поток грохота и раскаленной латуни сносит к хуям железного паука и оглушая незадачливого компаньона.
Занавес: пулемет выплевывает последнее звено ленты, последний уцелевший дрон пускает пару очередей по броне Скотомудилы и аккуратно укрывается за краем крыши, выбрасывая напоследок противопехотную гранату.

Эпилог
Морпехи слиняли... Наемники тоже. Шорох-2 двинул кони от потери крови. И снова спецназ натянул всех и вся без шума и смазки. Командир группы невольно всплакнул вспомнив как в детстве дети отказывались с ним играть, потому что он их больно пиздил... Теперь группе оставалось лишь взять заляпанный кровью ящик и оттащить его к начальству. Чинно и неспешно.

Два дня спустя:
- Вы что, упоротые ебалаи? Я же русским по белому сказал. Три ящика. И бумаги где? Где, бля, рапорта. Почему единственный отчет и тот пахнет воблой и заблеван на полстраницы?...
Генерал упорно распалялся, изливая тонны злобы на бойцов спецопдразделения.
- Ну и херли вы сюда то его приволокли? Оттерли бы хоть от дерьмища и крови. И вообще, уволоките это дерьмо прочь отсюда. Без остальных двух ящиков оно тут только место занимать будет.

Дорожка была надежно прикрыта от огня туррели и единственными местами, представляющими реальную опасность были крыши и площадки между вагонами: один стрелок на такой площадке спокойно мог сдерживать наступление гораздо более серьезных сил. Скотомудила ступил на полотно дорожки, поймав следущую площадку в прицел, двинулся вперед и.. ничего не произошло.



Ломануть автоматику с профиля техника не получилось, а потому не было ни розеток в огне, ни потоков воды. Зато подключение к сети прошло успешно, на черном экране показались основные доступные категории:
- Управление питанием
- База данных
- АСУ
- Система безопасности

Комичности ситуации прибавило то, что звуки ебли так и не умолкли с шевелением внутри комнаты. Не медля ни секунды появился и сам соло-исполнитель: дверь отъехала в сторону сантиметров на тридцать и в проеме показались немаленького размера руки, а следом за ними полез в проем нехилого размера амбал в сером заляпанном маслом и еще чем-то бесформенном комбинезоне техника, на мясистой шее болтались огромного размера наушники, объясняя многое. Протиснулся он ровно наполовину, зацепившись за край проема поясом с инструментами и, не рискуя опускать руки, забормотал, потупив глаза в пол:
- Эй, парни, не стреляйте, я сдаюсь, я просто, блин, техник местный. Я даже спрашивать не буду у вас кто вы и че вам надо и затыкать уши буду, когда вы говорить будете и лиц я ваших не видел, потому как смотрю в пол.

Скотомудила внимательно изучал снарягу и вооружение парней, мерно попыхивая косячком. Легкое летящее состояние и бодрячок были отнюдь не лучшими помошничками, но мнение свое он составил довольно бысро: писолет-пулемеы, которые были у них на вооружении, мало чем превосходили те, которые им перепали в ТМС. За исключением, пожалуй, массивных электронных тряхомудий на прицелах и целых пяти кнопок на небольшой панельке сбоку, но на моменте их изучения, Мудила смачно затянулся еще разок и дымный наркотический демон внутри шепнул: "Оставь. Оно умнее тебя, не стоит из него стрелять"...
Единственное что порадовало, это гранаты: на них не было дурацкой чеки и режим взрыва выбирался нажатем на одну из трех кнопок. Единственное что, у большинства бойцов гранат не было. Спасал положение только пояс "последнего выжившего", смачно упиханный гранатами.
Бронька же у парней тоже была замороченной. По степени защиты она лишь немного уступала Мудиловскому "Граниту", но вот электронная начинка была то что надо. Только глянув на обилие кнопок на наруче и количество светящихся датчиков в шлеме, Скоторудила почувствовал себя тупорылой свинотой. Хотя нет. Все так и было же.

Саммерс же, спокойно просмотрел запись камер дронов: гражданские сваливают в хвост под прикрытием уже одного бойца. И, опачки, текущая картина с обеих камер: какое-то хмырье чинит провода в месте падения безумного реактивного заряда Мудилы.

Виталий же, быстро разобравшись с дырами Гюнтера и Мудилы полез обыскивать ближайший труп на предмет рации. Однако, именно рации он не нашел, зато мнашел много непонятных кнопок на наруче бойца и кучу датчиков на шлеме.

Уж сколь бы подозрительны не были манипуляции с вазелином на жопе Саммерса, но они имели определенно положительный эффект. Конечно, не побегаешь, но уже и не так жестоко болит. В любом случае, Саммерс на этом задании должен был работать головой. Ну, в идеале, конечно.

- Парни, ебанаврот, двадцать третий век на дворе. Какие ножи? - боец тяжело поднялся по переборке, на мгновение убрав руку из зоны видимости.
- Щас, - рука снова показалась из-за переборки, - Знатно вы меня приложили, еле шевелюсь. Э-эй, толстый, я выхожу. Не стреляй.
Боец неспешно вышел из-за переборки, держа руки на виду. Шлема уже не было, вся броня была в зарубках от осколков и дырах от пуль разного калибра. Из некоторых сочилась кровь. Прямо по центру грудной пластины красовалась перпачканная копотью и кровью эмблема корпорации. Именно в нее и вколотил Мудила короткую очередь. Боец рухнул с тихим вздохом. Вот теперь точно гейм овер.

Цепочка двинулась. Хромой неуклюже, но бесшумно двинулся вперед, держа карабин на готове. Выждав дистанцию, следом двинулся и сам Скотомудила. И через пару мгновений он услышал шаги за спиной. Это его успокоило. До того момента, как он случайно обернулся: замыкающий двигался, прижимая к плечу взятый наизготовку М72. Скотомудила не знал и не догадывался даже, почему этого морпеха прозвали "Косым", но волосы у него встали дыбом даже на жопе.
Путь до перекрестка был недолгим, неприятностей не было, что казалось бы даже подозрительным, будь он умнее, но так, или иначе, они оказались в жилом массиве. Метрах в двухстах от Вышки с прожектором. Хромой впереди активно замахал руками и указал на светящееся синим светом окно метрах в десяти впереди.

Броневик с ревом сорвался с места, загребая метры дорожного покрытия и неотвратимо приближаясь к обрыву. Расширенные зрачки Гюнтера жадно впитывали поток информации с сияющих экранов мониторов, а мозг судорожно рассчитывал разницу скоростей, высоту пролета, ускорение. По его виску покатилась смачная капля пота, а сердце билось уже где-то на уровне глотки. Двадцать метров. Стрелка спидометра уперлась в предел. Десять метров. Из-за края моста показалась голова поезда. Пять метров. Боевой вагон и туррель. Три метра: первое защитое ограждение разлетелось в мелкую труху. Полусекундный свист тормозных колодок. Метр. Основное ограждение разлетолось поликомпозитными обломками и трехтонная махина воспарила над поездом.
Мат ругань и тяжелое напряжение во мгновение ока заполнили все внутреннее пространство броневика. Время подобно тягучему киселю протекало через броневик с наемниками. Все важные и яркие события, начиная с рождения, пробегали перед глазами наемников, заканчиваясь вальяжными рассуждениями Ван-Рейна. "Просто незаетно спрыгните с уступа скалы на крышу вагона," - говорил он, "так веселее" говорил он. Касание крыши вагона произошло еще до того, как первый отчаянный вопль "В жопу такое веселье!!" огласил кабину. Взор Гюнтера выхватил четыре тридцатимиллиметровых ствола, направленных пряо ему в лицо. Полет кончился. С металлическим грохотом и скрежетом броневик вошел точно перед туррелью, выворотив ее с корнем. На лобовое стекло брызнул густой поток крови в переешку с машинным маслом. Броневик под идеальным углом в сорок пять градусов погрузился по самые передние окна в крышу вагона.
Наемников дружно дернуло в креслах, но ремни безопасности сдержали их на местах.

Ван-Рейн задумчиво почесал щетину на подбородке и неспешно двинулся вдоль стеллажа с оружием приговаривая с видом важного инструктора по огневой подготовке:
- Бойцы, перед вами одни из самых передовых творений технического отдела ТМС. Большинство - прямо с испытательного полигона. У нас с внедрением новых технологий все отлично обстоит, - вдумчиво произнес Ван-Рейн, всматриваясь в сквозную дыру одного из бронежилетов, - Так что с таким оснащением вы без проблем расправитесь со сбродом, который охраняет поезд. Теперь, собственно, о самих целях миссии: в первую очередь вам нужно найти и доставить в расположение корпорации два контейнера. Один из них содержит кибернетические технологии, в которых крайне заинтересован Корпус Транзитивной Морской Пехоты, второй же содержит ценные фармацевтические составы. Кроме того, вам следует найти и звакуировать, либо уничтожить имущество корпорации. Легкий броневик "Таракан - 3000", но пусть вас не пугает данная задачка, кроме всего прочего оборудования на нем есть транспортный широкий портал, в который можно будет без проблем загнать броневик. Однако, все так просто только на словах, на практике же любая мелочь может превратить эту экстремальную прогулочку в затяжной бой, а потому ответственно отнеситесь к подбору снаряжения и выработке плана действий.
Ван-Рейн вытянулся по струнке и с серьезным видом окинул взглядом собравшихся наемников:
- Тактика. Скрытность. Неожиданность. Жесткость действий - вот главный рецепт успеха в этой миссии...

Русские не ответили, но и огонь прекратился. Секунды сливались в бесконечность в тяжелом ожидании очередной порции осколочных гранат. Тяжелое дыхание раненых и шуршание тел по асфальту, стук оружия и спешно сбрасываемого балласта снаряжения.
Морпехи спешно грузили своих раненых в вертушку. Борт скользнул на бреющем полете на север, стараясь не попасть под возможный огонь русских.


Эпилог.
- Папа-саппорт, говорит Альфа.
- Я вас слушаю, Альфа, докладывайте.
- Груз. Есть сомнения в принадлежности груза.
- ???
- В вводной говорилось, что груз является собственностью NASA, но контейнеры промаркированы логотипами явно коммерческой компании. Какая-то Transitive Mercenary Corporation. ЧВК чтоли. Не пойму никак. Папа-саппорт, есть реальные опасения, что наемники подменили контейнер.
- Спасибо за информацию, Альфа. Отправлю ее на обработку.
Папа-саппорт тяжело перевел дух и отключил кнопку связи:
- Эх, Альфа. Не лез бы ты куда тебя не просят.
Снова щелкнула кнопка связи и на этот раз папа-саппорт глухо и безучастно проговорил:
- Груз по прибытии в лабораторию, группу захвата в изокуб. Они слишком много могут знать.

Наемники стремительно влетели за практически спасительные борта шлюпки. Мотор взревел, вырвав их из пелены спасительных дымов. Пули свистели над головами, а в паре метров в воду приземлилась граната. Один из парней свалился с простреленным плечом, второй схлопотал пулю прямо в бронелист промеж лопаток. Одинокий "Фак" поднялся над бортом лодки, уходящей на восток.

Эпилог:
На борту корабля их ждал неприятный сюрприз: пара трехствольных ручных пулемета системы Гатлинга взяли на прицел израненых и уставших наемников. Броня бойцов выглядела внушительно, но ни знаков отличия, ни принадлежности страны. Только асоциальные надписи, значки и понты, свойственные только одной группе вояк: наемникам. Объяснение не заставило себя долго ждать. На борту корабля показался невысокий пожилой мужчина. Его кустистые усы забавно топорщились. Что-то неуловимо знакомое было в этом образе: шорты и рубашка цвета хаки, простая кепка, карабин за плечом. Он обаятельно улыбнулся и проговорил:
- Добрый день, господа. Я Боб Денар. Наемнички старой закалки любят называть меня "дедушкой Ди". Вы там мне подарочек притащили. Так не стойте же на пороге. Тэдди, Лоуренс, подайте парням трап.

Лодки лихо подходили к береговой линии и операторы поспешно приводили оружие в боевую готовность. Нервы были на пределе. Координаторы перепутали счет для внесения залога. Таможня опять задержала пулеметы и гранаты. Вдалеке на юге маячили два вертолета, явно не гражданского назначения, а в западный лесок неспешно спускались два массивных ящика на парашютах. И все. Все вот это предвещало нелегкий денек для наемников. Ну вот, АйПод сдох... Хорошо хоть прямо на берегу их никто не поджидает...
Последняя проверка. Lock and Load!

Вал смачно щелкнул и морпех в окне завалился назад прямо как мишенька в тире. В то же время пулеметчик высадил длинную очередь в дверь, а со стороны основного корпуса прилетела длинная очередь в окно. Видимо, у мужика в сторожке был не очень удачный день, или же просто он всех очень сильно достал, но этого морпехам показалось мало и вдовесок ко всему в здание влетела ракета, накрыв взрывной волной Шорох-2, но броня сделала свое дело и боец отделался парой легких осколочных ранений, а американцы тем временем просто озверели: еще одна ракета вспахала асфальт чуть дальше ворот и еще две превратили практически в руины южное здание, накрыв гранатометчика кучей кирпичного крошева и дыма.

А тем временем, медик готовился к чудесному спасению. Хотя стоп. У нас же не сказка про милых поняш. Перемахнув через забор, он сразу же попал под огонь пулеметчика: пуля смачно влетела ему в лицо, пропахав борозду от уголка рта до самого уха, попутно выставив половину зубов, но за приливом адреналина, он просто не заметил этого, а резко метнулся к безжизненному телу наемника, укрывшись за трупом (экипированным!) от последующих выстрелов.

Катран с ухмылкой благословил своих бронежилетных богов и с грохотом рухнул наземь.
Славься поликерамическая грудная пластина бронежилета
За святую целость моих ребер и продление моих лет.
Славься кевларовая вставка шейной пластины
За то, что, блядь, хоть не насмерть завалило.
Славься славная черепичная спинная вставка
За то, что можно упасть на спину и не париться
Славься славная паховая пластина
За то, что ты просто есть.
Не более чем спасительный рефлекс, которым его задрочили до позеленения еще в учебке. Судорожным движением он свернулся в клубок, поджав палец к тангенте рации и на средних тонах продолжил выдавать приказы не проявляя при этом признаков жизни.
- Дымы ставьте, бля! Да нашпигуйте уже успокоительным этого пидараса, но он, блядь, живым мне нужен, - прорычал он сквозь зубы, слегка содрогаясь от нахлынувшей злобы, - А еще у нас тут кукушка с гранатами на крыше углового дома Рэй, Макс, въебите его. Штурм-пара, заходите в основное здание Зевса, берите под контроль крышу, нам нужны глаза и место, блядь, под пулеметную точку. Рихард, я в норме.

Катран вдруг оказался в самой своей стихии.
- Штурмовики на выход первыми номерами. Красное звено по правую руку. Два оператора в тяжелой броне на выход вторым номером. Работаем короткростволами, красный два, быть готовым забросить светошумовую гранату в салон по возможности, - Катран неуклюже крутанулся в узком боевом отсеке и его указательный палец уткнулся в снайпера, - Ты, выходишь перед красными и дырявишь шины. Лучше из пистолета. После высади пару пуль по стеклам, дабы у красного два была открытая цель для заброса гранаты. После отстрела замыкай звено и корректируй. Синий один, синий два, обходим броневик с противоположной стороны и заходим по левой стороне. Линию огня туррели не пересекаем ни в коем случае. Нерабочее оружие оставить. Типовое задержание. Нелетальный огонь на поражение возможен. В случае непредвиденных ситуаций остановка группы и разбор на месте. Построение!
Катран занимая свое место в построении и обратился к Рихарду:
- При плотном огневом контакте по обеим сторонам - открывай огонь. Мне только трупов в самом начале операции не хватало.
На несколько секунд в броневике воцарилась сумятица, толкотня и чуть ли не слэм с бряцанием оружия. Две цепочки выстроились на выходе и люди впали в молчаливое напряжение, которое сродни напряжению сжатой пружины.
- Предохранители! - с металлическим щелчком все оружие встало на боевой взвод, - Работаем! - задние створки бронемашины распахнулись и люди, подобно отлаженному механизму рванули вперед.

Еще добрая такая куча свинца впечаталась в стену и асфальт вдогонку Скотомудиле, но удача, как всегда, была при нем: практика животного мира показала, что четыре конечности, конечно же, быстрее двух и с проворством мыши, удирающей от цепкой хватки кота, морпех с неимоверным грохотом занырнул за угол. Небольшая передышка у кирпичной стены мягко была дополнена автоматным очередями в исполнении Хромого, а из-за угла донеслись панические крики, отступления... И вот, за полшишечки до хэппи-энда, Мудила оказался в центре яркого круга света. Прям как пятидолларовая стриптизерша на шесте. С той лишь разницей, что светорежиссер излучал сияние с вертушки и, наверняка сам софит был совмещен с пулеметом, насколько он помнил Вьетнамские будни. Та-дам и под аккомпонимент шума винтов до морпеха донесся гнусный тенор, пученый через громкоговоритель:
- Оставайтесь на месте, либо мы будем вынуждены открыть огонь. поднимите руки вверх и встаньте на колени.

Из всей суматохи выделился один из бойцов. Суровый такой хэви саппорт в тяжелой броне с пулеметом наперевес вышел из едкого дыма. Его буквально прорвало. Резким, полным ярости движением он сорвал с лица противогаз и отбросил его в сторону. Коротко и емко он проорал приказы подчиненным, и вот, когда должная часть была исполнена и раздалось нечто похожее на звонок закипающего чайника. К шее и лицу бойца прилила кровь, а все мышцы и жилы натянулись, сделав его похожим в какой-то момент на красное исчадие ада.
- Эй вы, толпа трусливых хуесосов!! Давайте уже завалите еще с десяток гражданских, и съебывайте в свои норы, поджав хвосты пока я лично не добрался до вас, - голос его клокотал от натуги и ярости, оглашая всю округу.
- Давайте, трусливые суки, покажите насколько вы ничтожны. Съебывайте, но знайте, что я вас блядь, из пучин ада вытащу и лично пожну ваши ничтожные крысиные жизни. Давайте бля! Нашпигуйте меня свинцом, если кишка не тонка или подойдите и попробуйте взять меня голыми руками. Без огнестрела и прочей трусливой хероты. Да хоть всей кучей!! Давайте, бля, войдите в историю под заголовком "Самые трусливые хуесосы года"!!
Защитить ни в чем не повинных гражданских, приняв весь удар кровожадной мразоты на себя.. Катран пытался вспомнить хоть одну молитву, но в голове крутилось лишь "Черт, блядь, какого хера я творю". Шаг за шагом, на центр улицы. Изливая ярость. он приносил жертву Богам Войны: самым долгоживущим и злобным мразям в этой вселенной и возносил молитву его злобным гончим, идущим за его спиной...

Катран злобно выругался в маску противогаза и проорал через шум и мембрану противогаза новую порцию приказов:
- Медик, красный-саппорт опрокинут! Красный один вышел! Полный дроп, кроме Рэдла и Винкса (двух операторов, если что), - Разворот конусом звучания в сторону улицы и новый надрыв, срывая связки к ебаным чертям.
- Хуле, замерли, уроды, задержание, мать вашу!!! - крепкие руки легли на цевье пулемета.
- Синее звено, полный чардж!
Рывок и тяжелое касание ботинками асфальта:
- Хуярьте всех, кто не лежит в зоне поражения!
Тяжелая поступь, хмурый взгляд, парни в форме, скользящие с оружием наперевес в удушливой дымке, тяжелый отзвук собственного дыхвния в маске противогаза, вес снаряженного оружия в руках и брони на плечах, опасность отловить пулю и вся херня. Ты дома, Джонни.

Косой, нелепо ухмыльнувшись, небрежно забросил М 72 за спину. Не позаботившись при этом снять его с боевого взвода, а в следующий момент из-за спины появился массивный шестизарядный револьверный гранатомет. Скотомудила еще раз внимательно окинул взглядом морпеха и со странной бурей ощущений осознал, что кроме пары ручных гранатометов и вязанки реактивных в Арсенале Косого находился только увесистый тесак, довершая и без того цельный образ потенциального неадекватного военного преступника.

Осознав бесполезность угроз и борьбы с излишней огневой мощностью, Скотомудила вернулся к осознанию своего метоположения в этом мире, но нет, никак. Он не мог вспомнить то ли это было место. Зато хорошо помнил попку Арайны. Каждое плавное движение аппетитного жирка и потирающиеся друг об друга... Так, о жизненном, мелькнуло в голове наемника и он обратил свой взор на вышку и Хромой коротко отсигнализировал ему то, что он и так заметил: три человека и два прожектора, лучи которых мерно скользили по кварталам. И вот он уже почти победил обуявший его было стояк, но тут из окна донесся сдавленный женский стон. Потом еще один, чуть приглушенный. И снова, но на этот раз приправленный еще чьим-то. Провал. Скотомудила почувтвовал как хер его уперся в штанину, натянув ткань и доставив некоторые осязательные неудобства...

Больше всего на свете Око ненавидел русский мат. Даже в виртуальном пространстве это явление докучало ему больше всего и он почти понимал в некоторые моменты ярое желание нацистской Германии изничтожить Россию. Что может быть хуже слов и выражений, которые могут обозначать все что угодно в зависимости от ситуации, оратора и интонации. Пришлось немного поднапрячь свое восприятие и создать мысленно особый алгоритм перевода, чтобы понять истинный смысл их разговора:
- Великая Партия! Сколь трагична картина перед нами, - резко выругнулся радист.
- Василий Илларионович, срочно передавайте весть о произошедшем в штаб дивизии, а я поспешу закрыть юных сограждан броней нашего танка, - коротко, но очень матерно проорал мехвод, рванув танк вперед.
- Потап Евграфович, радирую. Борт номер 073 запрашивает штаб. Видим... - проорал в рацию было радист, но в голову ему заехал тяжелый кирзач артиллериста.
- Вы невнимательны. Вам что-то не то показалось, потому как у меня в смотровых приборах перед нами чистое поле и лес с немецкими солдатами, - гольным матом проорал артиллерист, но мехвод не сбавил газу...

- Оба завинтили свои ебальники, уроды, иначе отправитесь на спецзадание по удобрению сада, - полковник злобно сверкнул глазами, глядя на вояк, а после добавил уже чуть более спокойно:
- Отвечая на вопрос, скажу: хуярьте всех, кого посчитаете нужным. Главное, доставьте носитель с технологией, либо уничтожьте его к чертям собачьим.