Голосование за ходы

Воздух вдруг начал сгущаться, словно тот сахарный сироп, что варили, чтобы приготовить леденцы. Прыгающий из стороны в сторону кошачий хвост замедлился, пока совсем не остановился, превратившись в нечто похожее на луговой колосок, заиндевевший с первыми осенними заморозками. В сером разбойнике закипал дикий первобытный страх от происходящего, и тщетно стремился вырваться наружу в форме дикого крика. Не в силах сдвинуться, зверь так и застыл памятником самому себе на плече следопыта: взъерошенный, с выгнутой спиной, выпученными глазами и зубастой пастью.
  — Ма-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-ау, — протяжный крик разрезал пространство, только морок начал спадать.
  — Эй, какие ещё герои! — попытался вслед за котом выкрикнуть полуэльф.
  «Э-э-эй, к…ка-а-акки-и-ие-е йэ-эщё-о-о ге-ер-ро-ои-и», — заунывно раздалось по площадке. Тягучее, как дёготь, время всё ещё сковывало всё тело, так что пришлось прилагать лишние усилия, чтобы выдавить из себя слова.
  — Пока что на нас без предупреждения нападали. Мой меч упал в дыру и я пришёл забрать его, вот и всё, — следопыт на этот раз старался тараторить, чтобы речь хоть как-то стала похожа на обычную, — Просто: зашёл, вышел. И всё. А эти… — он обернулся на своих товарищей, — Они, даже не знаю, зачем пришли.
  Следопыт задумался, как бы это подоходчивее объяснить.
  — Если ты ещё не понял: не собираюсь я с тобой биться! Убивать время так мне не интересно! Но если тебе хочется… Прям хочется выяснить, кто здесь победитель, давай сыграем в щелканы! Эту игру ты должен знать, раз такой начитанный. Выиграешь — ставь условия какие хочешь, а проиграешь — тут уж наша очередь... Давай! и мы, — следопыт обратился в сторону шипящего и сверкающего когтями на мумию, но всё же пока не решающегося рвануть вперёд кота, и процедил железным голосом, — не будем разносить тут всё к едрене бабушке!..

  — Что вы делаете? Перестаньте! Отпустите немедленно! Защемили же! Отпустите говорю! Я буду жаловаться!
  Пребывание в цепких человеческих руках по шкале ужаса находилось где-то между начинающимся пожаром и кошачьим рагнарёком, но, к счастью, быстро закончилось объятиями родного полуэльфа. Надо было спасаться! Но тот медлил. Его зачем-то обхватила та самая назойливая ведьма. Кот вскарабкался на плечо по перевязи и беспокойно размахивал хвостом около их лиц.
  — Нет, выход там, надо спасаться! — он одумался. Полуэльф одумался и мы идём на выход!
  Он сжал её руку и повёл за собой оттаскивая от подоконника. Зачем? Зачем от тащит за собой балласт? Кот нервно царапал повязку на больной руке следопыта.
  — Хорошо что не провели ритуал… Ты ведь не… Где Друлаван? — следопыт за два шага от тайного хода обернулся, осматривая горящий зал, место ритуала, и серый разбойник с пущим беспокойством заколотил его хвостом по груди.

  Какие-то секунды казалось, что ничего не произошло, и могучий голем всё так же неотвратимо шёл на волшебницу, грозя тяжёлыми кулаками. Талас взмахнул мечом, но он… рассёк пустоту. Теряя осиротевшие листы, книги в бессилии сыпались на пол. От них, корчащихся в языках пламени, вслед за лезвием взмыли в воздух рыжие светляки, разлетелись по комнату и начали пожирать всё, до чего смогли дотянуться, превращая в серую пыль и гарь. В тот же момент на месте только что разрушившегося великана очутилась грузная бегемотья туша. Гулко сопя, она тараном промчалась мимо, ломая всё на своём пути и разбрасывая чернеющую от жара бумагу. Талас отшатнулся, и побелел, представив, что меч сделал бы, появись он на какое-то мгновение раньше.
  — Что… Что ты д… — прохрипел следопыт, ошеломлённо отступая назад и тут же закашлялся.
  Тут и там занимались зловещие огоньки, дым от тлеющих вокруг останков драл нос, горло и уже готов был приняться за глаза. Он пытался было отмахиваться от летящего пепла и бумаги мечом, но это только раззадоривало огонь. Он бросился затаптывать молодые очаги пламени, но их было слишком много. Загнанный взгляд бегал вокруг в поисках спасения.
  Кота обуял первозданный ужас. Прижав уши и выпучив глаза, он принялся метаться по углам, в поисках пути для побега.

  «Полжизни! Лучших полжизни потратил на вас, скотин!»
      Учитель.

  Совершенный убийца. Беззвучный и молниеносный. Скорее всего, вы не увидите его, когда он прикончит вас. Да что там, наверняка даже не поймёте, что вас убили, когда острые клыки пронзят ваши шейные позвонки — мгновенная, безболезненная смерть — по справедливости, именно такой вам стоило бы изо всех сил просить у своих богов. В остальное время — пушистый, ласковый, игривый и невероятно грациозный, готовый вам поурчать на ушко холодным зимним вечером, но в то же время своенравный и самостоятельный.
И у него есть ещё один страшный секрет. Туз в рукаве, сложный, как шляпа шпиона, и совершенный, как меч самурая. Необъяснимая способность находить точку опоры в себе и управлять пространством, словно у могущественного мага.
  Вот, последний коготь сорвался с поверхности. Всё тело вдруг потеряло ощущение веса. Усы всколыхнул только начавший набирать силу встречный поток воздуха. До встречи с землёй — считанные секунды. Началась гонка со смертью. Но он уже знает, что делать. Его врожденное чувство равновесия мгновенно отдаёт команды. Нет никаких раздумий и сомнений, один лишь холодный и беспощадный инстинкт. Его тело стремительно выгибается в форму подковы (ну, или, там, краковской колбасы, как посмотреть), оба конца, один, который со стороны головы и второй, который с хвоста, вместе с тем, начинают вращение в противоположные стороны, и выходит так, что кот будто гуляет катится сам по себе. Спина снова разгибается и в этот момент является чудо: оказывается, он уже развернулся лапами вниз. Плюс немного взмахов хвостом и вот он уже готов… почти. Остались какие-то мгновения, до того, как земля примет его в свои холодные объятия. Лапы приходят в движение. Они вытягиваются, превращаясь в пружины, готовые принять неласковое приветствие земли. Контакт. Суставы упруго сгибаются, останавливая тело от падения прямо у самой поверхности.
  Хоп! И кот сидит на полу как ни в чём ни бывало. Талас наблюдал это со своей стороны круга с нескрываемым трепетом, как наблюдал бы цветение садов и разлив великой реки. И наблюдал бы много-много раз, буде предоставится такая возможность. Вернувшись незаконченному занятию, но нанёс последние черты на камень. Подхватил кота под мышку, и отправился назад, за тот стол где они только что скрывались с Эльфридой. Надо было чуточку перевести дыхание. А ещё где-то там остался флакон с неизвестным снадобьем, который чародейка вручила ему. До сих пор была такая суматоха, что он почти забыл, что книжный великан почти выбил из него весь дух. Следопыт отпил из склянки и скорчил страшную рожу. Умеют же лекари вывернуть все потроха наизнанку своими отварами!
  А голем тем временем наседал на волшебницу, которая пряталась за колоннами. Талас отпустил Кокса на землю, и, наказав не подходить к горящему истукану, сам пошёл по его душу. Если в его бумажных суставах есть невидимые нити сухожилий, связывающие тело, то их следовало разрубить. Он приблизился к чудищу сзади, вынул меч, и нанёс несколько быстрых разрезов под колени, туда, где должны быть поджилки.

  Оружием может быть что угодно, даже кисть художника. Меткое слово бьёт точнее стрелы. Изящество разрежет то, что не подвластно самому острому лезвию.
      Учитель.

  Побег за лавку вырвал у схватки с чудовищами несколько спокойных мгновений. Очень, очень хотелось бы, чтобы на этом вся битва и закончилась, но книжная глыба неумолимо наступала на пятки, постепенно обретая пугающее сходство с элементалем огня. Про последних книжки писали что-то совсем пугающее, а живьём Талас их ещё никогда не видел. Что-то надо было делать, и тут следопыт чувствовал страшную мыслительную беспомощность. Можно порубить мечом дикое животное (даже волкомраки так-то выглядели как животные и вели себя подобающе). Можно порубить книгу — хороший, острый меч делал это с лёгкостью. Но что будет, если рубить стянутого из книг незримыми струнами истукана? Талас этого не знал.
  «Тупые!» — огласила на весь зал волшебница. Следопыт принялся шипеть, и дёргать её за рукав, чтобы та спряталась обратно за парту. «Она решила их оскорбить? Разозлить? Ругается от беспомощности?» Впрочем, дальнейшая речь расставила всё по местам. Если их можно просто порубить, то… Талас представил, как сейчас ловко разделает врага на голяшку, окорок, покромку, кострец и прочие части.
  «Вот!» — Эльфрида отвлекла его, тыча какой-то бумажкой и сумбурно объясняя, что с этим надо сделать.
  — А! Рилтай-ко́мпа! Понял! — перебил он.
  Для следопыта стало всё ясно. У них в школе такое было — конкурс рисования, который примерно так назывался (а Талас запомнил как запомнил), или скорее состязание, в котором — интересная особенность — не возбранялось, а наоборот, поощрялось мешать другим. Не совсем ясно, как это поможет, но что касалось магии — тут ему было проще сделать, чем думать. Он с двух взглядов запомнил картинку, выхватил из её рук мел и рванул было из укрытия, но волшебница остановила его. «Придётся раздеться», — сказала она. Такого в конкурсе, не было, насколько помнил Талас. Что она задумала?
  — Не самое время — попробовал было возразить он. Она же была настойчива и уже стягивала рубаху с него. Он не знал, сопротивляться или сдаваться. «Не хочу, чтобы ты превратился в головешку», — тихий шёпот отсёк все сомнения. Всего-то надо было избавиться от промасленной одежды! Он уж было чуть не забыл про это.
  Рубашка полетела в дальний угол, а следопыт рванул мимо голема с мелом в руке, выделывая всяческие пируэты, чтобы бумажные кулаки не достали его.
  — Спасайся сама! — крикнул он, убегая.
  Если красота спасёт мир, то прямо сейчас.

  Свиток кружит плавно, но… так и голова закружиться может. Тонкая палка по мнению кота на самом деле не лучшее место, чтобы лениво отдыхать, поглядывая на всех свысока. Кокс потоптался немного по свитку, стараясь устроиться поудобнее. Мимо пролетали другие, он бил лапой тех, что имели неосторожность подлететь слишком близко, те снова упархивали на почтительное расстояние, оставляя его в гордом одиночестве. Под лапами загадочно шелестел в потоках воздуха тонкий пергамент. Кокс стал трепать край свитка, стремясь размотать его, словно свёрнутое в рулон полотенце.

  Есть только один способ быстро уничтожить книжный шкаф, который знал Талас.
  Следопыт ринулся в сторону голема, попутно увлекаемый путающейся в собственных ногах волшебницей. Размахнувшись перед собой мечом, он не вонзил его в бумажную плоть, а прочертил широкую дугу по полу, высекая снопы золотых искр, летящих прямо в ноги «библиотечному шкафу».
  Тем временем… Кажется, никто не замечал серого разбойника. Его будто забыли, но не забыл он. Он следил за происходящим из тени. Огромная шкафообразная туша была явно ему не по зубам. Чего не скажешь про маленьких летающих бумажек. Он выбрал обречённую и, улучшив момент, бросился лапами на одну из них.

Ты можешь быть бедным, больным или слабым, одноруким или просто глухим.
Ты можешь быть в бане, в постели, за трапезой или на фестивале. В глухом лесу или базарной толчее.
Можешь стоять, сидеть, лежать, висеть на канате.
Можешь спешить своей судьбе навстречу, или ты просто вышел покормить кота.
Оно не выбирает момент. Оно просто приходит. Время обнажать меч.

  Талас опустошил разум. Освободил лезвие от стискивающих его ножен. Собрал весь дух на самом острие. И направил его движение навстречу летящему свитку. А для окружающего мира прошла какая-то доля секунды, как стальной клинок свистом рассёк воздух.
      =^..^=
  Глаза кота округлились и стали похожи на две больших чёрных луны. Такого он не то чтобы не ожидал, представить не мог. Он немедля шмыгнул за кафедру, и выглянул из неё, пытаясь разгадать, что же это за чудище, и как его укусить за заднее место (и где оно).

      ~ * ~
И по просьбе трудящихся:

  Следопыт обошёл комнату раз. Потом ещё раз. Задумался. Кот подошёл и тоже уселся, пространно смотря по сторонам. Не может быть такого, чтобы была башня, но не было никакой двери, ведущей к ней. Следопыт подсел на лавку к одному из скелетов, дежурно извинившись за предоставленные неудобства, и застучал пальцами по парте. Кот запрыгнул на колени и принялся обнюхивать соседа. Наверняка скелет, когда был ещё не только скелетом, знал этот секрет. Но теперь он, конечно, об этом не расскажет. Талас в мыслях об этом пошевелил одеяние мертвеца — закралась призрачная, почти абсурдная идея, что кто-то из них мог держать при себе план, спрятав где-нибудь в рукаве. Ткань едва слышно зашуршала с готовностью рассыпаться в пыль. Кокс заинтересовался шуршанием прижал лапой уголок полотнища. Талас пошевелил снова. Кокс, навострив уши, положил вторую лапу на едва выпирающий под материей бугорок.
  Жухлая ткань легко треснула под напором кошачьих лап, из-под неё показалась обложка какой-то крохотной книжки. Сначала Талас подумал — очередное художество про божественную любовь и ненависть. Но маленький томик был совсем не об этом. Талас вспомнил — подобные вещи монахи носят ради защиты от всякой нечисти. Осторожно вынув книжечку из-под пыльных складок одежды, он раскрыл её и пролистал. Немудрёное заклинание с подробным описанием — это была на редкость удачная находка, что даже следопыту захотелось проверить, как это работает.
  Он встал и пошёл снова делать круг по скрипторию, досадливо про себя отметив, что умей кот читать заклинания — сработало бы наверняка в два раза сильнее. И тут же наткнулся на Эльфриду, возящуюся с мелками у кафедры.
  — Гору леденцов колдуешь? — съехидничал он, припомнив укол волшебницы.
  В этот момент случилось что-то странное — книги на полках зашевелились и принялись, будто обретя разум, соединяться между собой.
  — Это не я! — взволнованно отозвалась Эльфрида.
  — А кто же? — переспросил Талас, будто поймал её на вранье.
  Он покосился на её ошарашенное лицо, на смыкающиеся книги. Всё таки не она. Он стал между лепечущей что-то про шкурство волшебницей и ожившими книгами, указав ей оставаться сзади (и на её неудовольствие заслонив обзор) и двинулся навстречу неведомой опасности, готовый рассечь любой подозрительный предмет.

  На удивление Таласа, Эльфрида живо погналась за ним. Как же портал — мог только развести руками следопыт. Та даже умудрилась опередить его в нетерпении встретить загадочного босонога.
  Ко времени, как она вырвалась вперёд, цель была уже прямо перед ними, взятая в окружение отважного кота. Магичка же решила не медля идти на прорыв с бутербродом на перевес, впрочем, манёвр захлебнулся, точнее поперхнулся из-за внезапной атаки мохнатого, которая также быстро закончилась, как началась — юный стратег, только началась заварушка, отступил (читай, бежал), и тихо наблюдал за происходящим с тылов в районе Верхняя Полка. Волшебница же брала напором. Ловко провернув приём небезызвестного полководца Геймлиха, она взяла несчастного в плотное кольцо. Бежать было некуда.
  Что же до Таласа, ему оставалось рассуждать. «Как-то он не похож на злодея. Ну да, собирается нас убить. Подумаешь, с кем не бывает», услышал он шёпот.
  — Действительно. Кстати, о волшебных часах, — подняв палец вверх повторился он, — Течёт в таких Песок Эпох, в нём сильное колдунство. Оно гнёт и скручивает стрелу времени, как борец ветку сливы. И пространство вокруг — тоже ворожённое. А раз такое, всё крутится здесь вокруг этих часов, и как упадёт последняя песчи… (бум) песчинища… (бум) Да, вот так… всё здесь как мотылёк в смолу погрузится, застынет и поплывёт в таком виде за горизонт событий. Нам ведь не надо туда? А ещё в таких местах проводят риту…
  Шир-рк… Стопка пергамента оказалась слишком скользкой, чтобы удержаться на краю под весом кота. Шарк! И листы плавно спланировали вслед за выполняющей пируэты с помощью хвоста мохнатой тушей.
  Талас тут же ловко подхватил паданца, — сказался опыт совместной жизни, — и сразу очнулся от пространных мыслей.
  — Вставайте и пойдём искать выход. Вы же знаете, где он? Хоть кто-нибудь из вас? — обратился он к ипостасям старика.
  Кокс устроился на плече следопыта, и от его зорких глаз не мог ускользнуть новый гость. Серая неприметная бабочка впорхнула в комнату, взволнованно мечась — нечастый гость в пыльных, пахнущих старостью каменных мешках. Он заинтереснованно потянулся к ней усами.

  Какие же вы медленные, двуногие! На четырёх-то всяко быстрее получается!
  Серый разбойник сунул голову в мастерскую и увидел того самого безумного старика. Кот замер, впившись взглядом в глаза. Замечен ли он? Кажется — нет, босоног был слишком увлечён чем-то. Пока тот смотрел в другую сторону, кот побежал через комнату, но стоило тому повернуться в сторону мохнатого, он замирал словно каменная статуя, словно тут был всегда. Прирождённому охотнику (не то, что эти…) не составило никакого труда оценить, что добыча этот старик неважная: большой, костлявый, дурно пахнет и вообще, наверняка, невкусный. А что он ел! Кокс, легко запрыгнув за лежащими обрезками кожи и пергамента, каждый проверил, поставив зубами клеймо — нет, это в пищу никак не годится. Старик ещё и дурак.
  Когда зашли ещё двое, кот уже успел порыться в сваленных кучах и сидел на столе точно над прячущимся дедом. Медленными движениями он свешивался вниз головой, и балансируя хвостом, отчего тот распушился в нетерпеливых взмахах, тянулся огреть того лапой.
  Хлоп! И бегом наутёк, на самую верхнюю полку, смотреть, что же будет дальше.

  — Погоди, не суетись, тут главное не торопиться! Палку сунь в свой этот портал, чтобы не закрылся. Или кирпичом подопри! — отмахнулся Талас.
  Какой-то сумасшедший старик его явно сводил с ума. Это ж надо было так напетлять. Чем дальше, тем больше он утверждался в мысли, что надо его найти. Куда же он убежал? Следопыт поспешил по следам настолько быстро, насколько мог.
  — Кстати, о волшебных часах… — послышалось от уходящего полуэльфа.
  Он что-то знал о них, он думал об этом, насколько можно, занимаясь совсем другим делом. Рассказывали ли книги о них? Старшие? Кажется рассказывали. Что-то очень смутно знакомое.
  — …А, потом расскажу… Как вспомню. — буркнул следопыт напоследок.

  Мира носилась по дому как заведённая. Это бесило, но в то же время несколько развлекало. Без неё сидеть и стонать от боли было бы совсем уныло. Когда же она выдохлась, в доме образовалась довольно занятная конструкция из каких-то труб, подпорок и кирпичей, прикрученная сбоку к своё время также сымпровизированной печке, да ещё увенчанная суровым ребристым кожухом от трансформатора. Да ну не дело Гоши, обсуждать подобную инсталляцию. Он так решил, что если это ещё и заработает, будет совсем хорошо. Но это, видимо, случится лишь завтра, так как сегодня все уже сползались к запасам еды и воды.
  Первым делом Гоша заграбастал бутыль с водой. После потери крови подташнивало и жажда такая, словно он весь день по Сахаре гулял. Голод тоже был зверский, так что он, заручившись тем, кто никто не возражает, взял себе кусок пожирнее. Пока все жевали, он решил поделиться своими мыслями:
  — Общался с обменщиками. У них бывают полезные предметы, даже лекарства и патроны. Говорят, они обычно бывают на площади, только без оружия туда лучше не соваться, по моему.
  Самому же за последние ночи лезть в неизвестность несколько надоело, а если откровенно, его ещё колотило то вооружённых разбойников. Поэтому он решил, что если кто пойдёт на вылазку, он просто присоединится.

  Дом пустел. Закончилась еда. Заканчивалась вода. Было ощущение, что вот-вот, и скоро они съедут отсюда, оставив всё, и отправятся куда-то далеко, где тепло, сытно, где нет всех этих ужасов, осталось лишь чуть-чуть подождать. Григорий ещё раз осмотрел осмотрел неказистую штукенцию, которую только что собрал сам — водяной фильтр. Он почти не верил в то, что её удастся использовать. Идею собирать дождевую воду он почерпнул из «Советов моей свекрови», от которой теперь остался лишь пепел в очаге. Разумом он понимал, что в ближайшее время ничего не поменяется, и никуда никто не поедет, но так хотелось верить, представлять, как где-то там они будут с горькой ностальгией вспоминать это место, где они встретились и пережили все невзгоды.
  Георгий пошёл развеяться. Вылазки стали уже чем-то обыденными. Страх хоть и был, но стал чем-то вроде данности, которой нельзя избежать, а оставалось с ней жить. А жить он хотел, хотел несмотря на до предела натянутые нервы, истощение и усталость. А сил едва оставалось на последний бросок.
  Хакер пролез в дыру в заборе и, постоянно озираясь и прислушиваясь, прокрался к недостроенному, но уже начавшему разрушаться зданию.

  Размышления о смысле жизни Георгия прервал разговор за окном. Он смешивался с потрескиванием углей и ставшими уже не то, чтобы привычными, но уже застрявшими в ушах грохотом с фронтов, так что смысла было не разобрать. «Неужели посторонние?» — зашевелилась тревожная мысль. Могла разговаривать Мира, но единственным собеседником кроме самого Гоши был только Марк, но тот явно не горел желанием вести пространную болтовню. Хакер на цыпочках, ступая так, чтобы камешек не хрустнул, подошёл к двери, чуть толкнул её, зажмурившись от предательского скрипа ржавых петель. В щель потянуло холодной влагой, но теперь можно было относительно внятно разобрать речь, да и присмотреться, что происходило снаружи.
  Первым делом он обнаружил незнакомца. Тот нёс ружьё. От этого стало как-то не по себе. Мародёр ли, бандит ли — хорошего мало. Нашлась и Мира. Странно, что разговор был спокойным, впрочем, как понимал Гоша, даже закоренелые преступники бывают разного склада характера. Первая мысль была: надо куда-то спрятаться, и при первой возможности уносить ноги. Впрочем, она была отметена за неконструктивностью. Он накинул на себя одежду, процессе шёпотом окликнув марка:
  — Там у входа… посторонний… с ружьём.
  И не особо обращая на реакцию Марка, прихватил первую попавшуюся длинную палку и тихонько вышел наружу.
  Оказавшись на улице, Георгий выбрал место, где его скорее заметит Мира, чем незнакомец, и просто стал, прислонившись к стене (странное дело, между делом подумал он, когда на улице кто-то уже есть, схлопотать пулю не так страшно). И принялся вслушиваться в разговор, делая вид, что он здесь не при чём.

  «Level: 1
  Difficulty: NIGHTMARE», — пронеслось в голове Георгия. Впрочем, было не до шуток. На этот раз тело «главного героя» состояло не из кучки байтов и пикселов, а из самого настоящего мяса, которое болело от ушибов, уставало от бега, испытывало холод, голод и регулярно требовало сна. Здесь ему не придётся крошить мобов направо и налево, здесь его самого покрошат при любом удобном случае, о чём красноречиво напоминали шальные пули, с хлёсткими щелчками сбивавшие штукатурку с фасадов домов.
  Парень привалился спиной к стене и сполз на пол, отчего старая куртка задралась и залезла на макушку. Он обхватил воротник, пряча голову и так остался сидеть, хрипло дыша. Стоило немалых усилий найти сколько-нибудь спокойный подъезд, и некоторое время он ещё отрешённо смотрел в пол, переводя дыхание. Потом вытер лоб рукавом и осмотрелся. Он был тут не один. Но всё же его не обматерили, не направили с порога пушку в живот, и не угрожали зарезать, только увидев. Скорее всего, это такие же неудачники, как и он сам.

  Раскатистое громыхание, надрывный стрёкот, перемежающиеся зловещей тишиной и вновь начинающиеся с новой силой. Не лучший фон для сна. Георгий уже почти привык к этому шуму. Странное дело — привыкнуть к войне, но люди такие: ко многому привыкают.
  Когда он проснулся, в коридоре уже лежала приличная куча всяких досок и палок, были даже какие-то брикеты, похожие на прессованную труху. Остальные явно не сидели, сложа руки. Парень стал рыться в куче найденного, разыскивая шурупы, гвозди, винты с гайками, разный инструмент, раскладывая всё на полу. Вытащив, что смог найти, он сел напротив и тяжело вздохнул — ничего путного собрать из этого не удастся, чего-нибудь да не хватало.
  С досады отфутболив железяки ногой к стене, он взял пару деревяшек и пошёл к импровизированному камину, чтобы остаток дня не провести, сидя и стуча зубами. Вскоре затрещал огонь, аппетитно пожирая предложенное, заполняя воздух едким дымом, который тут же поднимался к потолку и струился в разбитые окна.
  — Лучше ли мы их? — проговорил хакер, словно спрашивая у пламени, — да… нет, наверное. А что, надо обязательно быть лучше?.. В чём смысл, если для этого надо лишиться всего остального?..
  Погрузившись в тягостные думы, он сам не заметил, как сжёг большую часть кучи. Зато теперь здесь можно какое-то время ходить в одних трусах.

  — Не надо, не надо экспериментов… — буркнул следопыт, но девушку было не остановить, она всё распалялась, даже начала писать «ПЛАН», так что следопыт даже немного пожалел, что обозвал кота оксимороном. Впрочем, вскоре она перешла к бочке и попыталась дёрнуть на ней какой-то «кран», а когда не получилось, позвала остальных. Первым подбежал кот — кого, как не его двери интересовали больше всех.
  — Ручка? Да ну, таких ручек не бывает. Да и дверей таких тоже. Вот смотри… — недоверчиво возразил следопыт.
  Он подошёл и от души дёрнул железяку, рассчитывая, что ничего из этой затеи не получится. К великому удивлению, «ручка» подалась, да так резво, что следопыт чуть не упал.
  — Ох ты ж! — невольно вырвалось у него.
  Нутро открылось и в нём оказалось… что оказалось. Талас по примеру Эльфриды подобрал один камешек и стал вглядываться в него. Он вспомнил, как дома он нашёл шкатулку с разными камешками, каждый из которых был скрупулёзно подписан. Вот только было среди них что-то подобное?.. А вот Кокс долго не решался зайти внутрь бочки, он стал на пороге, делая вид, что не очень то и хотелось. Впрочем, всё же зашёл и принялся всё обнюхивать, только недоверчиво косился на портал.
  Волшебница уже в мыслях и словах перенеслась к поимке загадочного Тразза. Кто он такой, Талас не знал, кроме того, что удалось понять за завтраком, что это интендант или что-то вроде того. Ничего не имея против его поимки, следопыт всё же поделился возражениями:
  — А что если это его камни? Увидит их рассыпанными, что-то заподозрит, да смоется сразу… Ну хорошо… поймали мы его. А у него есть секрет. Но ведь он наверняка его не выдаст. Или соврёт что-нибудь, а мы ему и поверим. Тут, как писал Сулицы, война — это искусство обмана. Лучше спрятаться там, наверху, в сене. Пусть он сюда спустится, сам достанет свой секрет — тут-то мы его и поймаем! А? Как?

  — От этого не беременеют, — несколько оторопев от заявления Калехеды, возразил Талас, — обычно… наверное… я надеюсь… Иначе все мы…
  Начав мысль, он остановился, настолько она показалась странной.
      * . *
  Калехеда вела себя странно — стала с интересом вслушиваться в пение Таласа. Оно более походило на мелодичное мычание в нос, плавно переходящее в бурчание, а то и бормотание, перемежавшееся с театральными паузами, вызванными вспоминанием текста. За такое пение Таласа сразу выгнали бы из кружка пения, что в конце родной деревни, причём без права вернуться, но, видимо, у жителей запада совершенно другие вкусы.
  Ещё более странно — это не вызвало неприятия. Так то Тальятелле и её последователи у многих не в почёте, и есть за что. Одни, увидев, берущихся невесть откуда, наедающихся от пуза, напивающихся до поросячьего визга, кутящих до потери сознания наверняка решили бы, что она — бог обжорства, пьянства и распутства. Другие, столкнувшись с теми, кто словно плевать хотел на здравый смысл, идут, считай, на верную гибель (для рядового обывателя), утвердились бы в мысли, что она — бог безумия и напрасных жертв. Третьи, не поняв ни слова, признали бы в ней бога какого-то тайного тёмного культа, наверняка затеявшего перевернуть мироустройство вверх тормашками. Четвёртые… кто их знает что бы подумали, но в любом случае что-то нехорошее. А она…
  Бог-бродяга. Бог бродяг. Бог отчаянных и отчаявшихся. И бог миражей.
  Многие отважные путешественники, что морские, что сухопутные, подтвердят — не раз бывало, попадёшь словно чью-то западню, лабиринт, заколдованный круг, сколько ни скитайся, что ни пытайся предпринять, всё тщетно. И готов ты уже сдаться, сложить руки, и мысленно отправляешь последнее письмо письмо, но в этот самый момент — словно невидимый напарник направляет тебя, и — ты спасён! Многие после такого навсегда бросают ремесло, но другие — словно заворожённые, вновь отправляются в путь, снова испытывают себя, как безумцы идут самой Смерти в пасть, чтоб опять испытать это чувство; отдают свои тело и дух на растерзание хлещущим ветрам, жгут себя солнцем, изнуряют голодом в поисках чего-то неведомого. Тальятелле любит таких.
      . * .
  — Баллисты…
  Следопыт задумался, вспоминая картинки со страшными боевыми механизмами. Вживую ему такое видеть ещё не довелось.
  — Тут нужен кто-то разбирающийся… А не лучше ли заслать разведку в их сторону? Так то мы даже не узнаем, ни сколько их, ни что они задумали…
  Сказав это, он понял, что разрывается. Он сам бы запросто пошёл в ту разведку, но эта повязка на руке, да и сама рука — он чувствовал себя мумией.
  — О, я кое что забыл… — прервал следопыт сам себя, отложил вещи, стащил со стола пару кусков мяса, мягкого сыра и выскочил на улицу.
  — Где кот?
      . : .
  Подвал. Темно и страшно. Странные запахи. Жуткие звуки. Подступающий голод. Одиночество. Кокс покрутился в растерянности на месте.
  — Мяу?!

  Псы спешно ретировались. Кокс посмотрел им вслед, и с мыслью, какие они всё таки трусы, занял их место на краю спуска в подвал. Полумрак подвала манил и в тоже время пугал неизвестностью, странными звуками и запахами, которые коту до сих пор не встречались исходящими из под земли. Он обвёл курятник взглядом, увидел недобрые птичьи глаза и решил спуститься.
      ~ * ~
  Талас притих, вдруг решив, что у него вырвалось что-то странное, не подобающее ситуации. Впрочем, кажется, этого и не заметил. Эльфрида с упоением рассказывала командирше историю их похождений, отчего у следопыта о смущения румянились щёки — не о самих фактов, а от манеры, в которой их излагали.
  Командирша всё же заметила. Или предугадала подобное развитие событий. Она позвала всех к столу, в свой кабинет, и следопыт, кое как сгребя пожитки, двинулся за остальными. Точно, предугадала — стол был уже накрыт. Все расселись, но волшебница продолжила свой монолог даже не притронувшись к еде. Он жевал говяжью колбаску и тревожно рассматривал её бледнеющее лицо. «Похоже, происходящее косит всех, так или иначе» — подумал следопыт. Впрочем, её вскоре увели в гардеробную, а когда она вернулась, всучила недоумевающему Таласу стопку каких-то тряпок, сказала какую-то несуразицу и, чуть-чуть поёрзав на стуле, выскочила во двор.
  — Её надо положить в лазарет, — поделился он, глядя вслед, — Начинается бред. Это опасно.
  — Я тебе потом отдам, когда обратно преобразишься, хорошо? — участливо обратился он к Друлавану, который всё ещё существовал в виде счастливого щенка.
  Он налил себе вина, (хотя, будь у него выбор, взял бы зелёного чая) подцепил немного сыра и, не без приятного удивления обнаружил, что эти продукты отлично сочетаются. Начиная млеть от доброго завтрака, он принялся тихонько напевать: «Друг мой путник, что кружка суха?» — балладу, с которой начал свой путь к богине.
       — | —
Друг мой путник, что кружка суха?
Ешь и пей! Веселись до упаду!
О боге-бродяге балладу
Ты послушай, уважь старика!
  Луч весна золотой принесла.
  Он, упав, задрожал у порога.
  Родилась в занебесных чертогах
  Дева светлая ликом бела.
И дарован ей был талант —
Ткать на диво из света виденья,
О прекрасных напомнить мгновеньях
Тем, кто болен, пал духом и слаб.
  Друг мой путник, скажи, что же ей?
  Божьим отпрыском быть примерным?
  Маяком среди бури для смертных?
  Иль фантомом в пустыне потерь?
Вздор! Проказнице всё — игра,
Ей философов муки чужды.
Злом, добром не измерить причуды,
Что творила она у двора.
  Солнце воздух калит добела,
  Или звёзды блестят нестерпимо,
  Она всё миражи из дыма,
  Да из снов и туманов плела.
Но устал от проделок отец
Плачут в голос богини-сестрицы:
— Не желаем с мерзавкой водиться,
Изгони ты ее наконец!
  — Уходи и забудь путь домой! —
  В небе голос гремел, как проклятие, —
  Не бывать тому месту на карте,
  С коим связана будешь судьбой!
Грозных бурь поднялась череда
Воздух взвыл, полоская страницы.
Из священных трудов летописцев
Стёрло имя её навсегда.
  Порвалась родовая нить,
  Цикла жизни ручей её высох,
  И отныне удел предписан
  Ей ребёнком навеки быть.
Дева, только покинув приют,
Осмотрела простор. Ох же боги!
Сказала: — Здесь будут дороги,
И по ним чудаки побредут!
  Тёплый бриз тронул пряди волос,
  Закружил цвета солнца ленты
  И сто тысяч путей по свету
  С этим ветром тотчас разнеслось.
Друг мой путник, что кружка суха?
Пей ещё! Здесь хватает эля!
Легенду о Тальятелле
Ты припомни, уважь старика!
       — | —
  Всё же стоило отдать Калехеде должное — она оказала услугу, и, даже несмотря на личную неприязнь, это достойно благодарности. Закончив набивать желудок, Талас подошёл к ней:
  — Благодарю за гостеприимство. Было вкусно и сытно.
  И, выдержав некоторую паузу, как бы невзначай поинтересовался:
  — Кажется ты говорила о каких-то гоблинах. Что они собираются нападать… или что-то вроде. Хотел узнать: у вас есть какой-то план?

  — Кажется, я прозрел.
      + + +
  Как-то Таласу повезло: он несказанно выручил владельца таверны «У деревянного камня», и тот одарил путешественника весьма щедрым обедом. Он принялся за еду, как вскоре к нему подсел бродяга.
  — Благослови тебя Тальятелле! —произнёс бродяга.
  Талас повёл бровью, — чего, мол, надо, — а сам продолжил жевать.
  — Тальятелле благословляет всякого, кто с почтением относится к пище, — продолжил незнакомец, — Разумно распоряжается припасами. Бережёт их, избегает их порчи. Делится с теми, кто голоден. Не убивает тварей живых и не рвёт плоды понапрасну.
Талас был в прекрасном расположении духа, и только улыбнулся, насколько позволял набитый рот — ну чего взять с очередного блаженного? Болтун не унимался:
  — Я вижу: ты именно такой человек! (Я же эльф! — мысленно возразил Талас) Тальятелле обязательно благословит тебя! Она явится к тебе, дева с золотыми, развевающимися как шёлковые ленты, волосами, и осенит тебя своей благодатью! — тут он понизил голос, — Но если ты беспечный и расточительный, или наоборот, излишне жадный, она погрузит в пучины отчаяния! Наградит ужасом безысходности и высосет сок…
  Талас молча подвинул ему миску с куском отбивной и лепёшкой. Еды действительно было больше чем надо, даже с учётом котячьей доли — хозяин отблагодарил от души, и даже завернул ещё в дорогу. Бродяга тотчас сунул руку за пазуху, вытащил маленький, почти карманный скипетр, но с неким подобием трезубца в оголовье, воздел его кверху, воскликнул:
  — Ра-а-а-мэн!
  И вонзил в мясо. Но почти сразу же выбежал владелец таверны и матюками с тумаками выгнал несчастного чудака прочь.
  — Треклятые попрошайки! Чуть попустишь — сразу набегут! И жить останутся! Сколько ни гоняю, ни в какую! — высказался владелец на обратном пути и сплюнул, уходя в пособку, — Особенно этот…
  «Ох, надурил, шельма. Вот поймаю, каверзный вопрос задам. Не ответит — всю дурь выбью!» — подумал Талас, доел, и вышел на улицу. Ловить не пришлось. Шельма сидел в тени листвы и неторопливо дожёвывал кусок мяса.
  — А скажи, уважаемый, почему таверна так называется? — решил огорошить того следопыт.
  — Так вот же! Вот! — воскликнул бродяга, посмотрев как на дурачка, и принялся бить кулаком серый ствол, увенчанный кроной нежных, только раскрывшихся листьев.
  Ничего не поняв, следопыт побрёл прочь.
      – – ∊
  Всю дорогу от храма до Бруквеста, скрупулёзно пересчитывая провизию и раздавая пайки, следопыт ощущал на себе взгляд. Взгляд не осуждающий, скорее оценивающий и одобряющий. А в это утро в голове наконец сложилась картина, последняя тессера стала на место, и он понял всё: и загадку таверны, и что вот она, богиня, которой стоит служить.
  — Я прозрел, друзья, — одухотворённо повторил он, купаясь в лучах невидимого света, льющегося с потолка, — Не пора ли нам подкрепиться?
      = ^ . . ^ =
  «М-м-м… Аппетитно!» — зашумело в голове от запаха птиц. Кокс сладко облизнулся и приник к земле, готовясь красться. Глаза привыкли к полутьме, царившей в курятнике, и серый разбойник обнаружил не только «дичь», но и двух псов, которых без труда узнал, и то, что все сгрудились в дальнем углу, участвуя в каком-то переполохе. Интерес взыграл, и Кокс, ненадолго отложив охоту, пошёл по стенке к центру переполоха.

  …Талас стоял на городской площади. Вокруг деловито сновали прохожие, одетые в непривычно яркие, несколько простоватые для богатеев и вельмож, но несомненно качественно пошитые и хорошо сидящие на фигуре наряды, похожие на виденные в детстве зарисовки в книжках фантастов. Его глаза остановились на плакате, висящем на стене около входа в трактир. Нарисованный в причудливой, достойной кисти юродивого манере, он гласил:
    «Только сегодня! В 19:00!
    Великолепные и неподражаемые!
    ПАНДА-БЭНД!
    Духовые — Стриж
    Струнные — Талас
    Ударные — Друлаван
    Клавишные и вокал — Эльфрида
    НЕ ПРОПУСТИТЕ!»
  — Кролики всемогущие! — воскликнул Талас, бросая взгляд на башенные часы, — Чуть не опоздал!
  Он стал перед входом, проверил, всё ли на себе в порядке. На нём был костюм, похожий на одежду прохожих, но ещё более вычурный, а за спиной вместо стрел и мешка с вещами висел чёрный кофр.
  — Ах ужас, я же ничего не помню, — бормотал он, спускаясь по скрипучей лестнице в не менее скрипучих ботинках, — Впрочем ладно, вытащу на импровизации…
  Готовясь к выходу, он явно припомнил, что сегодня им надо совершить что-то невероятное, чтобы пройти дальше и достичь главной цели, и с долей обречённости заключил, что делать невероятные вещи у них так войдёт в дурную привычку, вскоре они не смогут и дня прожить, что бы что-нибудь невероятное не совершить. Пальцы коснулись струн, извлекли первые аккорды, зал наполнился одобрительным шумом и тут же образы поплыли и смешались, уступая место новым грёзам.
      * * *
  Кокс помаялся немного, после чего, найдя бесхозную кастрюлю, устроился в ней и тоже заснул. Ему снились просторы полные дичи, в которых он ловит сочных, мясистых носорогов и антилоп, играет с ними, всасывает их животный сок и с непередаваемым удовольствием отрывает куски парного мяса. Но в какой-то момент случилось странное: пойманная антилопа сразу же лопнула и исчезла без следа, словно мыльный пузырь, оставив после себя лишь едва уловимый душный запах. Он поймал другую, но с ней произошло то же самое. В досаде он пошёл к Самому Главному Коту, просить разъяснения.
  — Лови за хвост, — было ему ответом.

  Однажды ученик, хуже смерти боящийся темноты, спросил учителя:
  — Учитель, как мне спуститься в это подземелье?
  — Спустись на последнюю ступень, которую ты видишь.
  — Хорошо учитель, — сказал ученик и, выполнив указание, остановился в растерянности, — но что же дальше?
  — Присмотрись внимательно, — продолжил наставлять учитель, — что ты видишь теперь?
  — О, теперь я вижу следующую ступень! — восхитился ученик мудрости учителя.
  — Тогда спускайся на неё. И продолжай так, пока не окажешься в самом низу.
      * * *
  Только Талас решил выйти, его опередил Отмар. Но стоило следопыту замяться, глядя тому вслед, как его толчками вышибли из комнаты. «Вот негодяй!» — послышалось прямо из-за спины. Эльфрида явно была рассержена. Талас недоуменно обернулся на неё. «Покусала бы, если могла!» — продолжал раздаваться взволнованный голос волшебницы и во все стороны полетели колкие осколки, заполняющие башню терпким, горьковатым с удушающе приторной сладостью запахом лимонной цедры. «Но что мешает?» — собрался было поинтересоваться следопыт, но волшебницы уже и след простыл в клубящемся полумраке винтовой лестницы, оставив его в полной растерянности. Он двинулся вниз. Ступени отзывались под ногами то гулковатым, пустым, как пропасть, эхом; то ломким хрустом щербатого камня; то склизким чавканьем принесённой с улицы грязи. И каждый шаг напоминал ему, на какой скользкий путь он ступил.
  Серый разбойник проводил взглядом покинувших один за одним комнату, и обнаружил, что с ним остался один только негоциант, но тот был занят. Кот посмотрел на него хитрым, но одобряющим прищуром, словно чуя в чём-то общие корни, поднялся с насиженной кучки монет, прихватил одну, осторожно взяв в зубы, и вальяжно вышел в оставленную в двери щель. Ему шаги по лестнице давались не в пример легче, чем следопыту. Кошачьи лапы касались чумазого холодного кирпича едва-едва, со всей аристократической брезгливостью.
  Чуткие уши следопыта уловили принёсшийся откуда-то из глубин каменного лабиринта голос, который был несомненно знаком, но разум не мог принять его — настолько странными, противоречащими голосу были услышанные слова. Следопыт вертел головой, ища источник голоса, он хотел найти его, убедиться, что ослышался, что в ней всё в порядке. Но слова звенели, отскакивая от холодных стен, и насмехались над следопытом, дезориентируя его. Он пошёл наугад.
  Кот тоже слышал голос, но не придавал ему никакого особого значения. Он лишь лениво повёл ушами, убеждаясь, что звук ему ничем не грозит, и пошёл по своим делам. Выглянул на порог башни, заметил резвящихся под холодными струями пса и его друида, невольно отряхнулся, представив всю эту воду на своей шёрстке и вернулся внутрь.
  «…Хорошенько врезать…», — едва разборчиво донеслось из мрака узкого крепостного прохода, — «…руку… сломай…». Голос был едва знаком Таласу, но ему на смену вскоре зажурчал другой, тот самый. Он дотянулся и открыл дверь, за которой раздавались голоса.
  — Вот ты где! — воскликнул следопыт. Он был рад, что нашёл волшебницу, но сердце, неистово стучащее в стремлении прокачать остатки крови, заставило голос металлически скрипеть и надрываться.
      * * *
  …Ученик, немного помявшись, всё же послушался и пыхтя продолжил, но на последней ступени поскользнулся о размокшую грязь и растянулся на полу.
  — Учитель! Учитель! — взорвался снизу дрожащий от страха и отчаяния голос.
  — Глупец! Ты решился на опасный и необдуманный поступок вместо того, чтобы послушать себя, — раздалось сверху, — В следующий раз возьми фонарь!

  Друлаван отреагировал на замечание Таласа неожиданно. Он рассмеялся, на секунду озадачив Таласа: «Понял ли он намёк? Что его рассмешило?» — табуном проскакало в его голове.
— Как и у меня, — всё же неуверенно улыбнулся Талас Друлавану, чувствуя, как раздражение друга рассеивается.
  Дождь не прекращался. «Классический мелкий шрифт» — услышал следопыт, и это звучало сквозь шелест струй, доносившийся из куцего окошка как-то особенно загадочно, даже прямо магически, словно витиеватое заклинание, будоража воображение. Возразить что-то на такое было решительно невозможно.
  — Классический мелкий шрифт, — повторил он и подмигнул коту, прохлаждающему пузо на тетрадрахмах и гемилитронах. Тот одобрительно прищурил один фосфоресцирующий двумя тонкими полумесяцами глаз. Следопыт решил, что эту фразу надо непременно запомнить, и при случае блеснуть эрудицией, глядишь, кто-нибудь и купится.
  Дождь шёл, а волшебница продолжила щебетать, рассказывая способы деления добычи, и даже пытаясь их наглядно показать на подручном реквизите. Как ни пытался следопыт заинтересованно слушать, поток слов размягчал мысли, словно вода ещё только что каменно твёрдые комья глины, они теряли форму и расползались под собственным весом во все стороны. «Как-то оно всё действительно казалось гораздо проще», — решил он. Негоциант продолжал то ли спорить, то ли торговаться, экс-почтальон предлагал что-то невпопад, всё делало обстановку невыносимо натянутой и от этого участвовать в дележе хотелось всё меньше и меньше.
  Лучше бы дождь прекратился. Тогда бы как гром в тишине прогремело признание Отмара. «Как? Почему?» — мысленно заметался Талас. Нет, недостойное поведение драгуна его мало интересовало, точнее не интересовало совсем. Он недоуменно косился на Эльфриду. Это было, как будто всё он время жил на краю пропасти и не замечал её, как вдруг столкнулся лицом к лицу.
  — Выйду, подышу, — бросил Талас и зазывающе посмотрел на кота.
  Перевязь меча, будто прочитав какие-то потаённые мысли, зацепилась за тесьму в одеянии Эльфриды и потащила её за собой, когда он двинулся к двери.
  Там всё шёл дождь.

  — Ты же не собираешься… — Талас осуждающе посмотрел на суетящуюся Эльфриду, — Лекари… Они те ещё скряги. Сами они ничего не отдадут.
  Забота. Эта густая липучая забота, которая ещё больше размазывается по тебе, когда стараешься избавиться от неё. Когда хочешь закрыться и уйти в себя. Талас и так ощущал некоторую вину за свои неумелые действия, а теперь почувствовал себя должным за великодушие товарищей. Сможет ли он отдать этот долг?
  Когда все пошли в башню, Талас послушно побрёл следом. Почуяв тепло и сухость, туда же побежал и Кокс, лёгкими прыжками взбираясь по кручёной лестнице. Проникнув в комнату, он первым делом вышел на середину, и от всей души отряхнулся, так что дождевая вода полетела во все стороны, окатив всех, включая хозяйку, с головы до ног.
  — Лекарь бы не помешал… нам всем, — ответил Талас Симмонсу, пытающемуся сквозь него выйти в дверь. Мимо внимания Таласа не прошло то, что со здоровьем всех ещё с храма творится какая-то чепуха. И да, волшебнице нужны припарки.
  Кое как расправившись с едой, а делать это одной рукой было ой как непривычно, следопыт поспешил приложиться к пивной кружке. Она должна была заглушить на время неприятное чувство внутри.
  — Эй, на кухню — ни-ни, — окликнул он деловито шагающего кота. Тот свернул обнюхивать дверной косяк, делая вид, что не замечает следопыта.

  Трёхголовое чудище вдруг растворилось в воздухе, отчего кровавые кляксы, оставленные Таласом на его шерсти, потеряв опору, плюхнулись в потоки воды и обратились в тёмные струйки, уходящие в песок. От чудища, как и прежде, не осталось ничего… Почти ничего — тяжёлое чёрное облако, слегка искрящееся под светом луны, нависло над площадью, и Талас сразу влетел в него. Тут же глаза, нос, горло стало резать, будто в лицо швырнули горсть мельчайших лезвий. Борясь с льющими слезами, кашлем и пытаясь попасть мечом в ножны, Талас пошёл наугад сквозь чёрные клубы.
  «Пф-ф, что за непуганые людишки пошли! Перед ними распинаешься: подкрадываешься, орёшь прямо в уши, а они тебе: „Привет!“. Вот нет, чтобы смешно подпрыгнуть! Или взвизгнуть хотя бы… Даже эта… волшебница — я ей прошлой ночью мышь подкинул и по уху стукнул, а она что? „Ути-пути“! Пф-ф», — серый разбойник стал перед Калехедой, изображая на морде непонимание человеческой речи.
  В это же время его напарник шатался, окутанный неведомой гадостью, тыкаясь туда-сюда, словно слепой котёнок. Кокс повертел головой, навострил уши, и, двинувшись в его сторону, подал спасительный голос: «Мау?» Полуэльф послушно повернулся в его сторону. «Мау!» Тот пошёл смелее. Так вместе они добрались до крепостной стены. Здесь, под выступающими камнями, дождь хлестал не так яростно, и Талас уселся, или скорее сполз спиной по холодной кладке на песок.
  С трудом откашлявшись и прочистив от яда нос, он, орудуя одной рукой и помогая зубами, принялся бинтовать изуродованное плечо, подсовывая под бинт стрелы, чтобы хоть как-то закрепить раздроблённые кости. Материя всё норовила выскочить из пальцев, мгновенно намокала и становилась красно-бурой. Талас пыхтел, скрежетал зубами и надеялся на лучшее.

  — Друлава-ан! — воскликнул следопыт, увидев падающего сквозь полупрозрачное тело волкомрака льва. Его сияющие янтарём зрачки нельзя было спутать ни с чем.
  Лев в мгновение ока очутился под волкомраком. Талас снова ощутил боль, куда большую, чем когда терзали его — ещё миг, и начнут терзать его друга, и он не мог это видеть, он не мог этого допустить. Тело сжалось, как пружина, и тут же распрямилось — Талас рванул тараном на чудовище.
  — Никто не умрёт, скотина! Никто! Не! Умрёт! — в ответ волкомраку заорал он, сбивая того с ног.
  Серый разбойник прибежал следом. Он не ожидал такой прыти от друга, ведь только что тот лежал бревном и не шевелился. «Наверное, с ума сошёл», — решил он, так что осторожно трусил сзади. Здесь, на открытой площади двуногие валили зверя, и, вроде бы успешно валили. Тут же он заметил ещё одно двуногое. Он обошёл заварушку вокруг и подкрался к незнакомке сзади. Вытянув мордочку и засасывая ноздрями запахи, он принялся изучать её.
  — Мяу! — громко поздоровался он, оказавшись прямо за её спиной.

  Чёрные в свете луны струйки крови появились из под зубов и, смешиваясь со слюной и пенясь, потекли на мокрый песок и, окрашивая его в дымчатый узор принялись растекаться вокруг. Тварь въедалась в тело следопыта с несказанным удовольствием и смакуя каждый кусочек его боли, словно это был его именинный пирог. Следопыт чувствовал, как расходятся волокна его мышц, как, треща, надрываются сухожилия и начинают разламываться, как бисквитная корочка, кости. Пальцы его всё ещё впивались в рукоять меча, пытаясь изо всех сил выжать ещё каплю смелости, но та была была суха, как камень. Не пошевелиться… Он чувствовал себя опускающимся всё ниже и ниже, теряя по пути части себя.
  Внезапно кто-то позвал его сверху. Он как будто не знал этого языка, но понимал всё неким внутренним чувством.
  — Эй! Эй! Ты что, кончился? Так и оставишь всё? Ты же не забыл? Не забыл, что должен?..
  И словно якорь сброшенный сверху тут же вонзился в него и стал поднимать обратно. Следопыт никогда не сказал бы до этого, что мог полюбить боль; но эту, острую как игла, он стал готов боготворить.
  Он вдруг очнулся. Мраковолк всё так же чавкал его рукой, но в тоже время его кот вцепился в ногу и, пыхтя и утробно урча… пытался вытащить его из-под чудовища? Ох, нет, вряд ли он способен на это… Следопыт дёрнул второй рукой, пытаясь освободить её из волчьих лап.

  Взмах меча оказался, увы, не столь удачным, оставив лишь какую-то царапину под скулой зверя, зато его лапа вошла в доспех, как в масло. Таласа отбросило к стене, и тут он заметил, что товарищи ринулись в его сторону.
  — Назад, назад, — зашипел Талас, тяжело дыша и размахивая свободной рукой, — сейчас они все тут будут!
  Тем временем волк готовился к прыжку, явно желая покончить с назойливым следопытом. Тот, однако, сдаваться не желал всей душой, и в тот самый момент, когда лапы хищника отрывались от земли, пружиной оттолкнулся от стены и покатился в сторону, где всё ещё мешкала Эльфрида.
  Кокс наблюдал эту картину, и в нём закипала ярость. «Эта наглая тварь, — хвост его задрожал в нетерпении, — если она прикончит этого засранца, то кто?.. Кто будет л-о-в-и-т-ь м-н-е р-ы-б-у?!» Прочертив в рывке когтями по земле, кот рванул вспороть твари живот.
  После переката вскочив на ноги и оттолкнув Эльфриду назад, Талас нацелил меч остриём на волка, намереваясь вонзить металл прямо в глотку.

  Талас молча смотрел эту сцену. Вот кондор болтом летит вниз, вот Эльфрида бросается ему наперерез, вот он полосует когтями её плечи, вот она истекает кровью, вот кондор обращается обратно в друида… Когда всё закончилось, Талас уже прожигал её взглядом. Ему не меньше других хотелось замотать её бинтами. С ног до головы, чтобы не учудила какую-нибудь ещё глупость.
  — Что ты делаешь?! — взорвался следопыт, схватив волшебницу за руку, — Жить надоело или смерти захотелось, горожанка? Здесь тебе не Истбрук — доктор не прибежит! А если бы череп раздробило? Знаешь, сколько тащить пришлось бы до лазарета? А если бы мы тебя потеряли? Не как Отто, а насовсем?.. Я ведь не хочу тебя терять!..
  Он отпустил её руку и схватился за свою голову, словно только что безумен был не кто-то ещё, а он сам. На коже волшебницы остались белые пятна от только что сжимавших её пальцев.
  Он указал на кота. Точнее на то место, где должен быть кот.
  — Смотри! Видишь?.. Ага, нет?
  Там нестройно колыхались от ветра колоски и стрелки густой травы, будто никого и не было совсем. Стоило немалых усилий чтобы в отдельных листиках угадались контуры ушей, в чём-то, напоминающем причудливую ягоду — нос серого разбойника, а в пучке метёлок — хвост. Следопыт долго водил пальцем, пока та не согласилась с тем что да, эти былинки вместе составляют Кокса. Хотя и сам едва ли был уверен, что не причудилось всё самому.

Шесть Лун

  — Ты же обещала, что придёшь на турнир! Обещала! В этот раз я им всем покажу! Вот увидишь!
  — Ах!.. — она закрыла рот рукой и опустила глаза.
  Талас стоял, уперев руки в боки и исподлобья смотрел на мать. Его глаза начали краснеть от обиды, и он сдерживая себя, чтобы не броситься прочь, сжимал кулачки.
  — Боже-боже, конечно, котик, я приду! — она принялась убирать вещи, которые только что собирала в поездку.
  — Р-р-р-р! — рыкнул пацан на слово «котик» и радостно выбежал из дома.
  Всеобщий турнир, радость всех увлекающихся боевыми искусствами парней, в очередной раз пришёлся на время, когда Мирианне полагалось отправиться в дальний путь. Так было заведено задолго до её рождения и даже до рождения её матери: два раза в год, в начале лета и с приходом зимы, «Шесть Лун», шесть леди первых домов собирались вдали от лишних глаз. По убеждению одних, это всего лишь блажь, игра скучающей знати. По мнению других, в руках тех шестерых был ключ к хрупкому равновесию здесь, на восточных землях. «Шестая» — такое место занимала поверенная от затерянного в горах клочка земли вдали от торговых путей, не имевшего регулярной армии и дворцов. Конечно, c ней тут редко кто считался, но всё же сомнений не было — она на своём месте по праву.
  Мирианна пришла к своей лошади, напоила из ведра и принялась расчёсывать гриву.
  — В этот раз мы никуда не едем, Юсита. Побудут разок без нас. Конечно, пожурят немного, но ведь ничего страшно не случится, да? — она беседовала с лошадью, и та фыркала, поддерживая разговор.
  Заветный день приближался, и парень всё больше пропадал в школе боевых искусств. Он хотел показать себя и в стрельбе из лука, и в поединках на мечах (деревянных, разумеется), и в «полосе препятствий», поэтому занимал себя тренировками дни напролёт. Он забыл про всё вокруг, приходил домой уставший и побитый, но на лице не было и тени уныния — синяки и ссадины только подхлёстывали азарт. Мать качала головой, но она не смела отговаривать его. Она украдкой улыбалась, напоминая себе, что сделала правильный выбор.
  В последний день перед турниром Талас увлёкся настолько, что не заметил, как стемнело и все разошлись. Когда он добрался до дома, семья уже расселась за столом, принимаясь за ужин. Пацан юркнул на своё место, положив прихваченный шест рядом с собой. Он нетерпеливо расправился с едой, и сразу же спросил:
  — Мам, ты точно-точно придёшь смотреть?
  Она подняла на сына беспокойный взгляд.
  — Что такое, котик? Я, мы все очень ждём этого. Утром все вместе соберёмся и дружно пойдём, хорошо? — поспешила она уверить мальчика.
  — Хорошо! — с готовностью воскликнул он.
  И остался сидеть на месте.
  — Что такое? Спать уже пора. Умаялся, котик? — спросила мать, убирая со стола.
  — Р-р-р!.. Ты не волнуйся, всё в порядке! Устал немного просто! — ответил пацан и побрёл с шестом в кровать.
  Когда он проснулся, никого дома не было. Открыв глаза, он сразу же увидел приготовленный чистенький наряд — тот самый, в котором ему сегодня выступать. Он радостно вскочил и тут же вскрикнув, приземлился обратно на постель — ногу прострелило резкой болью. Он стиснул зубы и, найдя полоску материи, принялся туго бинтовать опухшую щиколотку. Да, накануне, собираясь уходить, он всего лишь чуточку подвернул ногу на прошенной кем-то палке — разве это могло омрачить сегодняшний праздник? Спрятав повязку под штанину, он всё с тем же шестом пошёл к выходу, но тут же в дверях столкнулся нос к носу с вернувшейся с улицы матерью. Мальчишка отпрянул и, оступившись, приземлился на пол. Взгляд Мирианны упал на кое-как перебинтованную ногу.
  Следом в дверях появился отец. Глаз опытного охотника сразу заметил, что пацан ведёт себя точно пойманный подранок.
  — Сиди дома, — не терпящим возражения тоном сказал он.
Мирианна неслышно поставила шест за угол. Дом наполнил горький запах лечебных настоек и врачебных предписаний, сдобренных назойливой суетой.
  Где-то там закончился турнир, и дом наполнила детвора — мальчишки, обеспокоенные отсутствием друга, дружно пришли его навестить. Талас сидел на постели, молча смотря на стену.
  — Привет! Ты…
  — Всё в порядке — перебил их парень потухшим голосом.
  — Жаль, не пришёл! Тебя все ждали! Хайла опять облажался!
  Хайла тёр глаз пухлым кулачком и смиренно тянул виноватую улыбку.
  — Зато Кир занял третье место, представь! Правда Кир?
  Тот показал деревянную фигурку и мешочек сладостей, доставшиеся в качестве приза.
  — А давайте их вместе съедим! — развязывая узелок, предложил Кир.
  — Ты молодец. Ты выиграл их. Можешь съесть сам, — ответил Талас, отведя глаза.
  — Эй, ну…
  Повисла тяжёлая пауза. Друзья переглянулсь.
  — Э, ладно, пока. Лечись, — с этими словами компания покинула дом.
  Талас завалился на матрас.
  Пожухлый листок за окном вцепился в свою ветвь и дрожал на ветру. Каждый серый день стихия то силой бросала его из стороны в   сторону и рвала прочь; то тихо уговаривала сдаться, легонько покачивая и теребя; то, будто обидевшись, оставляла наедине с самим собой, и тот безжизненно повисал без сил на что-либо ещё. Мальчишеские глаза безучастно наблюдали на странной и бессмысленной борьбой, каждое утро открываясь с одним и тем же вопросом: «Глупый лист! Почему ты всё ещё здесь?»
  Наконец-то! Проводив высунутым языком старого скрипучего лекаря, мальчуган резво собрался, выскочил из дома и получил несколько мокрых снежинок за шиворот. Сегодня он плевать хотел на дежурное «Надень шапку» и освобождение от физкультуры.
  — Ты забыл это. Они, правда, немного испортились, и мне пришлось… — встретив Кира, Талас вытащил из-за пазухи пустой мешочек и протянул ему.
  — Всё правильно сделал! — Кир похлопал парня по плечу и отчеканил слова, словно командир, приставивший к награде юнца.
Ребятня вокруг дружно рассмеялась.
      * * *
  Холод сменился теплом, отцвели сады, и снова перед Мирианной лежал дальний путь до скрытого от всего мира места. Снова её ждали теряющиеся в буйной зелени ворота, единственный сонный стражник, наигранные приветствия, реки вина, чопорные аристократки, перемывание косточек чужим баронам и герцогам, слухи, едкие шуточки и секреты Полишинеля…
  — Тебе следовало бы придумать достойное оправдание, дорогуша!

  — А то, что у меня сабля пропала, это тоже плесень? — удивился Талас, дожёвывая шмат вяленого мяса, и тут же решил проверить, не выросли ли у него усы на самом деле, почесав под носом.
  — Огурцы всемогущие! Они не только выросли, они уже выпадают, — он увидел неизведанную черноту под ногтями. Новость озаботила его на несколько минут.
  — Если это ваш Засаал это тот самая летающая ящерица, то уж улететь он мог куда угодно. Так что, если хотите его найти, именно туда, то есть куда угодно, и надо идти… Ну хорошо, пришли мы к Засаалу, и что? Скажем ему «умри пожалуйста, или умрёт кто-то из нас»? Он посмеётся и улетит. Может быть даже проглотив нас. Чтобы сделать заманчивое предложение, от которого ему невозможно будет отказаться, надо хорошенько подготовиться… — тут он задумался, — получается, я полностью согласился с вашим планом. Тут что-то не так! Пойду-ка, лучше, саблю поищу.
  — Эй, серый, я знаю, что ты не спишь, вставай, — уговаривал следопыт кота, водя перед его носом сушёным рыбьим хвостом. Тот подло не подавал признаков присутствия.

  «Спит. Теперь можно заняться действительно важными вещами».
  Острые уши показались из-под накидки, вслушиваясь в ночной лес. Где-то изредка вскрикивали птицы, трещали старые древесные стволы, настороженно шуршали вылезшие из нор зверьки, удалялись, потрескивая случайными ветками шаги двух пар ног. «Так-так». Серый разбойник выбрался наружу и мягкой поступью потрусил вслед за шагами. Держась на почтительном расстоянии, таком, что с большим трудом рассмотишь во тьме его силуэт, он наблюдал за парой. Это было ужасно скучно: двуногие просто ворковали друг с другом, как те глупые вездесущие серые птицы. Он принялся блуждать вокруг, создавая неясное шевеление то здесь, то там. Вот не в такт ветру качнулась трава. Вот хрустнул сучок. Вот между деревьев промелькнули фосфорические глаза…

  — Куда?! Я твой противник! — воскликнул с досадой следопыт, когда волкомрак вдруг отвернулся от него. Он должен всё же отдать должное зверю — тот сумел не только пережить точный удар, но и стремительно сократив расстояние, вонзить зубы в него. Но сразу же отпустить, и отвлечься на другого — это несколько озадачивало. Рану свело болью, и следопыт, вынужденно отбросив саблю, снова бросился на зверя, рассчитывая на этот раз уж точно вспороть тому бок.
  Серая тень бесшумно скользила в подлеске — так приятно, отрешившись от вечной суеты двуногих, погрузиться в лесной полумрак и наконец-то остаться наедине… Терпкие, одуряющие, манящие запахи, тихие осторожные шорохи, редкие вскрики птиц, и… Здесь есть кто-то ещё? Уши кота сосредоточенно вытянулись, показавшись поверх колосков и былинок. Острые кошачьи глаза различили тёмный силуэт. Подозрительный силуэт. Очень подозрительный силуэт. Мягко переступая по мшистой земле, серый разбойник, обходя источник шёпота по дуге, стал приближаться к нему, всматриваясь и пытаясь различить детали. Сочные, мягкие детали, в которые можно что есть силы вцепиться! Тройной прыжок, клац!
  Что стало бы, расскажи Эльфрида «восточную» сказку? Талас непременно рассмеялся бы своим прямолинейным смехом — где это видано, чтобы следопыты оставляли такое на плаще? Ладно бы, неприглядный вид. Запах — его как любой нормальный следопыт истреблял бы всеми возможным средствами. Так и тот герой сразу бы побежал на речку полоскаться, пока не въелось, а раз не побежал — какой из него следопыт? Об этом обязательно рассказал бы Талас, пересыпая байками про следопытов и гетер. К счастью, всего этого не случилось, и Эльфрида может спать спокойно, не переживая за своё реноме.

  Талас принялся собирать обратно свой мешок, как почтальон вспомнил кое о чём. Следопыт влез в диалог:
  — Дорогой друг!
  Следопыт правда оценил это — всё время путешествия до храма Отто зарекомендовал как надёжный друг, мужественно перенося тяготы, не жаловался, не болтал лишнего и даже не просил есть.
  — Дорогой друг! — повторил он ещё раз — в награду за необычайную отвагу и стойкость я вручаю тебе эту вещь!
  Он протянул на двух руках драгуну саблю. Какая ирония — саблю того, кто убил его.
  — Надеюсь это оружие будет служить нам… тебе верой и правдой!
  Убедившись, что драгун больше не отвлекает Эльфриду неудобными расспросами Талас решил сам присоединиться к рассматриванию камнегриба. Опустив кота на пол он решил обойти гриб с обратной стороны. Серый разбойник, поняв намерение товарища побежал вперёд и тут же выбил лапой откуда то из-под угла непонятный, как будто обёрнутый чем-то камень. Следопыт поднял его и попробовал снять оболочку из пропитанной воском ткани, и та легко отслоившись быстро рассыпалась в прах, обнажив внутренность — белую с тёмными прожилками массу. В нос ударил пряный, терпкий запах, отдающий сыростью и старостью, но следопыт отметил, что он даже в чём-то приятен. Он разломил находку — она выглядела как мягкий сыр, слежавшийся и как будто обветрившийся, но вот только из дырок торчал синеватый пушок. «Понятное дело, за время лежания здесь он должен был заплесневеть — подумал полуэльф, — только вот как его сюда занесло, и откуда?» Любопытство разыгралось — а ведь в каждой провинции сыр делают по-своему, значит на вкус можно её определить. Он поморщился и попробовал аккуратно куснуть зубами не затронутую плесенью мякоть, рассчитывая сразу же выплюнуть дрянь — но тут по его рту разлился насыщенный, солоноватый и с приятной горчинкой вкус, которого он никогда не пробовал раньше.
  — Святые зайцы! Друзья, попробуйте это! — он протянул остальным разломленный кусок сыра, особенно усердно пихая его в руки Эльфриды.
  Следом он суетливо полез, Кокс с большим энтузиазмом воспринял это, доставать припасы:
  — И вообще, давайте устроим не откладывая скромный — следопыт воздел взор в сторону неба, пытаясь определить время суток, — хм… застолье в честь возвращения нашего товарища!

  Свет. Всепроникающий свет. Талас зажмурился и закрыл глаза руками, но свет не признавал преград — он сочился сквозь пальцы и струился под веки, будто их не было вовсе. Таласу хотелось кричать, но его голос срывало летящим из ниоткуда ветром и уносило в бескрайнее никуда.
  Для серого разбойника мир вдруг потерял цвет, словно прератившись в карандашный набросок, и тот следом обратился в пыль. Кот бросился в дальний угол, где верная тьма на мгновение дольше боролась со светом. Тщетно — он только с глухим ударом лбом столкнулся со ставшей невидимой стеной, отскочил и заметался по полу. Бескрайняя белоснежная пустыня представилась ему. Он пытался бежать, чтобы найти своих, хоть кого-то, хоть что-то, но пустыня цвета смерти каждый раз отбрасывала его назад, в исходную точку.
  Свет исчез, как и появился. Всё стихло. Факел, оказавшийся на полу, за секунду набрался сил, и с лёгким «пух!» снова вспыхнул. Окужающим предстал тяжело дышаший комок взъерошенной шерсти на ножках, из которого проступали выпученные глаза и блестящий клыками рот. Тот ещё какое-то время стоял в неподвижности, но отыскав взглядом знакомый силуэт полуэльфа, ринулся к нему и стал тыкаться и тереться головой о его ноги. Полуэльф нагнулся и подхватил кота на руки, и тот, сунув нос за пазуху, немного успокоился.
  — Вижу, у тебя много вопросов… — следопыт обернулся к ожившему почтальону и вступил в разговор первым, — Начну по порядку. Во-первых, ты умер.

  Талас почувствовал себя странно. То есть он и до этого чувствовал себя странно, но теперь особенно: ему словно кто-то со всей убедительностью приказал, чтобы тот не лежал, а встал и пошёл. Куда, зачем — Талас терялся в догадках, всё же, кряхтя и браня в мыслях неведомые силы, поднялся на ноги. Вот только чем занять себя — неясно. Ни тебе каменных монстров, ни сундуков с сокровищами.
  Кот ещё раз тихонько куснул получеловека и посмотрел в его глаза, подёргивая кончиком хвоста, потом на привидения, потом снова в глаза. Двуногий посмотрел в ответ и развёл руками. Ну размеется, разбираться со всякой мутной нечистью — кошачье дело — серый разбойник понимающе фыркнул и направился в сторону собеседников Эльфриды. Постепенно замедляя шаг и ниже прижимаясь к земле он уже приблизился к бестелесым на расстояние тройного прыжка — и тут они взметнули вверх, растворившись в потолочных камнях. Кот немного поротозеил на потолок, повертел головой, не обнаружил восхищённых взглядов и, как ни в чём не бывало, разлёгся посреди зала вылизывать шёрстку.
  Следопыт, увидев, как Эльфрида берётся за молот, окликнул было:
  — Давай… — но застыл на полуслове, потому что она так легко подняла его, и орудовала настолько ловко и свободно, будто это не молот совсем, а бумажный зонтик на бамбуковой ручке. Следопыт даже отшатнулся, хоть был и не так уж близко — ну точно ведьма. А ещё про кота спрашивает — этот вопрос вовсе оставил Таласа вовсе в недоумении. и он только смог выдавить: «Ну есть, спать, гулять… по себе… сам…»
  Проводив глазами вора с друидом — те, будучи не в пример сообразительнее, уже сообразили, что пора тащить, и потащили — он поёжился. Следопыт один здесь не при деле, а стены уставили на него свои незрячие выщербины, и будто бы изподлобья следили из леденящей черноты. Он завертел головой, опасливо осматривая зал, протянул руку к ближайшей стене проверяя её на реальность. Факел в другой руке догорал и сверкал скачущими синими огоньками, на мгновение тух и снова вспыхивал, отдавая остатки своих сил; пространство от того приходило в эфемерное движение, дрожа в такт всполохам и отзываясь на каждое действие следопыта. Он с ужасом представил как весь окружающий мир растворяется в черноте, отправляясь в небытие и сжимаясь до размеров зала, оставляя лишь тонкую но прочную, словно скорлупа, каменную оболочку и ощутил режущее желание найти слабину в этой самой скорлупе прежде, чем случится непоправимое. Он пошёл вдоль стены трогая каждый камень, втискивая пальцы в каждую щель.
  Мрак, как могло показаться, протянул свои руки и к мохнатому совершенству, но на деле тот лишь позволил тьме слиться с собой, становясь единым целым. Два зелёных светляка на теле тьмы означили конец слияния и бесшумно порхая в пространстве принялись подчинять её себе.

  — Кокс так умеет? — ехидно передразнил Талас, — Он ещё не такое умеет, — и, припав к уху Эльфриды, прошептал, — но делает это, только когда никто не видит.
  Волшебница же продолжила что-то щебетать про хвосты и морковки, как-то плавно и незаметно перейдя сначала к драконам и китам, а затем к пры-ы-ы…
  Следопыт сиганул вслед за ведьмой.
  — Что? — словно только очнувшись, воскликнул он, — Что это было?
  Он сам и подумать не мог, что совершит что-то такое. Можно же было спуститься по цепи, бросить туда факел, или хотя бы камушек, опустить на верёвке кота… Хотя нет, кота не надо… Но, в общем, не прыгать очертя голову самому — это было выше понимания.
  — Так, надо будет показаться знахарю-мозгоправу… — думал он, летя в черноте, но губы сами шевелились, выдавая его мысли, — Мне… И ей… Что за порывы суиси… суицу… Тьфу!.. Люк же только что был закрыт!
  Следопыт шлёпнулся на живот, и кот, выскочив из мешка, встал на широко расставленные лапы и зашипел на дымчатые фигуры вокруг. Но спустя мгновение попятился и постарался скрыться обратно в облачение следопыта — их было так много, что разумнее было тактически отступить.
  — Тихо-тихо, родной, — прошептал полуэльф, сгребя к себе серого разбойника, — всё в порядке, просто мы все немного сошли с ума… О и вы тут! — он обратил внимание на появившихся остальных, — вы разве не в другой люк полезли? Или он тоже ведёт сюда? Там хоть нормально спускаться, не как у нас?
  Ведьма же (ох, сейчас ей это слово подходило куда больше), похоже, освоилась куда быстрее и уже сцепилась языками с какими-то духами, даже признав одного из них старым знакомым.
  — Да, да, это был обычный вторник, — принялся подсказывать он лёжа на животе, когда та перешла к рассказу о недавних событиях, — толпы чудовищ слева, толпы чудовищ справа, и я, и мой верный… Ай!
  Кокс напомнил двуногому, чтобы тот не очень зазнавался, ставя себя впереди.
— Да я не о… Ай-й!

  Кокс шёл вдоль стенки, разглядывая и разнюхивая всё на своём пути. Пусть двуногим это казалось просто полом и просто каменной стеной, пушистый венец творения видел и чувствовал гораздо больше. Да и не положено многого из этого знать тем, кто по иронии называется разумным. Но вот, минув очередной интересный камень, чуткий нос почувствовал лёгкий холодок, будто бы пробивающийся из больших глубин. Он струился из незаметной щели в полу, загадочно маня новыми ароматами. Кокс заинтересованно припал носом к холодным плитам, фыркая и возбуждённо дёргая хвостом. На секунду отвлёкшись, серый разбойник требовательно мяукнул, глядя в глаза спутникам, и потопал вдоль стены, водя мордой по стыку плит.
  Но, стоило пройти ещё несколько шагов, как чувствительные лапы почувствовали лёгкую вибрацию пола, и тот как будто чуть ушёл вниз. И сразу же послышался жуткий скрежет со стороны стены и та стала надвигаться. Кокс подпрыгнул, словно молнией ужаленный и пустился наутёк, и заметался между дверью в предыдущий зал и Таласом.
Талас тем временем обнаружил другую такую щель. Она пряталась промеж стыков камней с какой-то наивностью, с какой прячется от родителей маленький ребёнок, словно маня: найдите же меня скорее!
  — Смотрите ка! — сказал следопыт, чрезвычайно гордясь своей находкой, — вон тут и тут — видите?… Это же… тайный ход!
  И, услышав призывный «мяв», он обернулся, мысленно поблагодарил товарища, пообещал ему (опять же, не вслух, на всякий случай) жирную рыбину, и добавил:
  — О, и там! Да их тут пруд пруди! Только чем бы открыть?
  Только тщательно продумать вопрос не дал, опять же, кот. Активировав ловушку, он устроил жуткий переполох, сам же в нём единолично поучаствовал, забежал по заботливо подставленному рукаву на плечо следопыту, и нафыркал на ухо всё, что он об этом думает.
  Тем временем, Стриж выдал заманчивое предложение. И таки два раза уговаривать Таласа не пришлось:
  — О, сколько бренных вещей ждут доли своей… Конечно, ты ещё спрашиваешь? Я к тому, что с мордой!.. А вон с кривой палкой, вон чем-то горящим и вон ножиком, с которого стекает… яд, да, ежу понятно, яд!
  Шагая в ритм с негоциантом, следопыт добрался до сундука. «Проклятье, замок!» — воскликнул он, — «что же делать?..» Понятно, что делать, не замок же вскрывать — решил, наконец, полуэльф, и, достав две сабли, рубанул ими по крышке сундука.

  — Вот настырный!
  Едва не растянувшись перед големом на полу, полуэльф всё же смог устоять на ногах, но тот явно решил его сокрушить и уже занёс тяжёлые лапы для решающего удара.
  — И медленный!
  Каменные суставы трещали и вращались с трудом, и вот он — шанс выскользнуть. Талас рванул за спину чудищу и тут же чуть снова не споткнулся — о цепь, которую плут заботливо размотал по комнате. Перехватив факел в зубы, и шепеляво напевая что-то про поруку, орлов и куриц, он подкинул ногой цепь, схватил обеими руками, дёрнул с катушки, и, перехлестнув её в петлю, набросил на шею истукану.
  — ПРОДОЛЖАЙ * ИДТИ * ВПЕРЕД! — прорычало откуда-то сверху.
  — Эй! Раскомандовался тут! Вылезай на честный бой, если не трус!
  Следопыт обратил внимание на упавшего с лестницы. Похоже, Друлавану нужна помощь. Следопыт рванул к нему.
    * * *
  Бегать в кромешной тьме было неприятно. Удар в лоб — стена. Или дверь. Пусть старый знакомый запах, идущий отовсюду, утешал, всё не то. Кокс начал остервенело кататься по полу, и наконец оказался не под, а над накидкой. Он на секунду замер, снова увидев мир. Завертел головой — вот недавно присоединившиеся двуногие, вон странный огонь, выписывающий дикие пируэты в глубине, вон кто-то летит с лестницы.
  — Мяу.
  Он взял в зубы ткань и потащил, но та предательски путалась под лапами, и он остановился и стал заглядывать в глаза двуногим. Тем, похоже, было безразлично. Неблагодарные.

  Понять, что происходит, было трудно. Где-то в середине зала грузно допотала тяжёлая носорожья туша, неподалёку раздавался собачий лай, в углу гремели цепи, где-то под ногами носился кот, но везде сновали назойливые светящиеся мотыльки. Следопыт тем временем задумал сыграть с быкоголовыми в интересную игру — он стащил с себя накидку и собирался выставить её вперёд, чтобы те атаковали её. Только вот во всём этом бедламе следопыт в последний момент заметил, как в его сторону вытянулась лапа минотавра. Всё, что он успевал сделать — это бросить накидку на ходячую каменюку и попытаться уклониться.
  Бегать от медлительных истуканов Коксу быстро надоело, и он занялся ловлей светлячков. Те были гораздо вертлявей, что добавляло азарта. Взмах лапой — один. Прыжок с переворотом — второй. Третий, четвёртый… ух, сколько же их… пятый, шестой… Непонятно только, пойман или увернулся — от каждого в зубах не оставалось ничего.

  «Пусть даже и вор, но только совсем чуть-чуть. Вот что эти головы такие злые? Щас как я им носы то пообдеру. Только вот подойду, подождите», — тихонько мурчал себе под нос серый разбойник. Конечно же, он тактически выжидал, когда кто-то пойдёт вперёд. Наконец, Коксу надоело сидеть в кустах и он принялся ходить вокруг озадаченного негоцианта, который оказался ближе всего, присматриваясь и принюхиваясь — вдруг он пойдёт.
  А вот размышления следопыта не прошли даром. Он вспомнил по крайней мере два имени, а ещё что-то крутилось на языке, но никак не хотело обретать форму звука. Но в то же время его посетила гармония и слова обрели некоторое изящество:
    Без имён, и в масках мима
    В котел… (мяу) …ктирном кашу,
    В кружке крафтовое пиво
    Ели-п… (мяу) …нимы.
  Кот, разумеется, не остался в стороне: он, как мог, выделял нужные слова. Хотя со стороны могло показаться, что это простое совпадение.

  Не получив ответа от Эльфриды, Талас начал ходить туда-сюда по ступени перед воротами, Кокс фыркал где-то под ногами, умело сливаясь с ночью. Тут они услышали загадочное: «Пери Идавиро…», и в них полетел сгусток телеющего загадочным цветом газа. С криком:
  — Эй, предупреждать же надо! — следопыт и серый разбойник бросились в разные стороны.
  И тут — всё погасло. Зато ожили головы на стене, и, шамкая бычьими пастями, принялись говорить. Из одних кустов на них смотрели голубые глаза полуэльфа, из других — сияли рубинами глаза кота. Полуэльф напрягал извилины и пытался вспомнить про дочерей Идавирона: «Зорька? Машка? Пеструшка? Звёздочка? Берёзка? Фея? Ракета?!..» — в их местный пантеон набралось столько богов, полубогов и разных духов, что всех упомнить мог разве что старый монах.
  — О, у Идавирона ещё и дочери были? — озадаченно спросил он, после чего осторожно предложил, — А нам обязательно лезть внутрь? Может тут, на крылечке ритуал проведём, или, например, на крышу залезем? Там наверное, тоже хватит этой… «силы»?

  Кокс уже вовсю трепал потёртый сапог следопыта, поэтому, как только принесли долгожданные сабли и отравленные стрелы, он буквально парой слов пожелал всего хорошего, взвалил скарб за спину и, проворчав:
  — Как будто тебе кто-то даст, — развернулся уходить. В этот момент кольнуло: «А если снова этот маг решит порулить кем-нибудь из стаи». Он снова развернулся, поймал Лодьгьена за шкирку, и нос к носу предупредил:
  — Если опять кто-то будет чудить — быстро к нам, понял?
  И, не прощаясь, пошёл прочь, чтобы не смотреть трогательную сцену проводов волшебницы мохнатыми друзьями.
  Как только все собрались, негоциант вызвался проводником.
  — Нет, Стриж, поведу я, ты ж даже не знаешь, куда идти, — возразил Талас.

  Манера торговаться нового вождя начинала раздражать Таласа, и он нервно стучал пальцами по рукояти меча. Он всё же терпеливо выслушал его, Эльфриду, которая очень вовремя вступила в разговор, и Кокса, громко выражавшего недовольство тем, что мы точим лясы с его классовым врагом.
  — Напомню, что силы Истбрука, который очень некстати оказался у вас под боком, а может быть и самого Бруквеста, могут со дня на день оказаться здесь, если не получат хороших вестей. Нам бы очень не хотелось устраивать ещё одно побоище, но если оно случится, мы займём их сторону. В ваших интересах не затягивать с переговорами и выполнить предложенные условия, — дополнил он слова магички.
  Полуэльфу, конечно, нравилось строить из себя гения дипломатии, но насколько удачно это получалось — было не в его власти.

  Талас недоумевал: «Странная человеческая женщина, неужели она не понимает, что стихи рождаются сами при созерцании гармонии? А ещё она из всего сказанного услышала только слово „треска“…» Когда та напомнила про крупную соль, что скрипела на зубах в «Синем Гноме», его вовсе передёрнуло. Там был, конечно, народ работящий, но правильно молоть каменную соль явно не считал нужным…
  — Не худые, а стройные! — возразил эльф, и тут же прервал беседу, — О, моя очередь!
  — Я ей покажу грубо отёсанные палки! — приговаривая, дубасил он соперника. И наконец, выместив всё, упал без сил.

  Слушая Эльфриду, Талас готов бы схватиться за голову, но только лишь сдержанно качал головой. Это ж надо, сначала у них аперитив, следом основное блюдо, а потом уже, страшно подумать! ещё и десерт. Не иначе, говоря учёным языком, с липидов бесятся! Нет, конечно эльф сам иной раз готов был, вернувшись из леса, съесть пять мисок удона. Но эти горожане возвели обжорство в культ — эльф был в ужасе.
  — Картошечка — это те странные кусты с зелёными ягодами, что привезли купцы из-за моря, и два города и семь деревень полегло? И ты спрашиваешь — не страшно? — ответил следопыт, и продолжил строгим голосом, — Вы едите первое, второе и третье, вы едите перед едой, вы едите после еды, когда уже насытились. Вы едите вместо того, чтобы уделить время созерцанию природы. Вы используете маленькие подобия вил для сена для ублажения своего чрева вместо простого инструмента. Ваша неумеренность в еде — порождает отсутствие гармонии, а отсутствие гармонии — неспособность принять настоящий вкус. Гармония лежит в простоте. Взять три элемента — лапша, треска и морковь. Найти идеальную пропорцию. Придать совершенную форму, создав одно блюдо. Очистить разум и принять его, наблюдая, как опадают листья со сливы, не вкушая ничего до, кроме имбиря, и ограничившись зелёным чаем после…
  …Но от кусочка торта не отказался бы, — неразобрчиво буркнул он в сторону.

  «Запомни, как только ты взял стрелу, у тебя на есть две секунды. Две секунды на то, чтобы натянуть тетиву, прицелиться и выстрелить», — учил Таласа старик-сенсей, — «Две секунды — это раз… два… и ты уже выстрелил! А не научишься попадать в мишень за две секунды, ужина не получишь, дубина стоеросовая! Иди, сейчас же занимайся!» Да, именно так тренировал его мудрый старик.
  Не прошло и мгновения, как следопыт разжал пальцы, и нечто острое и стремительное вошло его в его плечо, словно незванный гость. Следопыт ощутил, как острый наконечник, проколол кожу и протиснулся вглубь, раздвигая волокна плоти. Он в пылу почти не чувствовал боли, но отчётливо осязал происходящее. И вот уже пришелица принялась распространять по всему телу отраву. Перед глазами эльфа всё поплыло. Он попятился назад и облокотился на один из больших камней, чтобы не упасть. Кокс выкарабкался из котомки и засопел в ухо сновно говоря что-то вроде: «Эй, что с тобой, друг?», только на своём, кошачьем языке.
  — Спокойно, приятель, — прохрипел следопыт, положа руку на загривок зверя, и успокаивающе провёл по усеянной комками спёкшейся крови шерсти, — спокойно… Мы ещё не сдаёмся… Смотри, горожанка снова что-то намутила при помощи своего этого… мета… место… ментализма…*
  Следопыт принялся вытягивать стрелу из плеча, осторожно раскачивая и выкручивая наконечник и то и дело отталкивая морду питомца, чтобы тот ненароком её не попробовал.
  — Что ж, зря ты так поступил, шакал… Пустил бы в кого ещё, может, и не получил бы своё добро назад, — проговорил он полным фатализма голосом, снова натягивая тетиву…
    ––––––
* Нахватал от неё слов, и употребляет к месту и не к месту.

  К полной неожиданности Таласа, его предложение было подхвачено с небывалым энтузиазмом. Даже Кокс, сверкая искрами в глазах стал ходить вокруг с поднятым хвостом. Хотя, казалось, план трещал по швам.
  — Что ж, тогда подумаем о деталях, — хлопнув себя по коленям, сказал следопыт и подозвал всех сесть в тесный круг, — первое: карта, нам нужна карта.
  Когда же все расселись, он взял ветку и нарисовал на земле овал:
  — Пусть это лагерь гноллов, — затем он проковырял сбоку дырку, после чего передал прутик гноллу, — а это мы. покажи где должен находиться вождь, и как его охраняют.
  Пока гноллы трудились над картой лагеря, следопыт принялся рассуждать на тему порядка действий:
  — Первое: Друлаван — да ты идеально подойдёшь для такого: набежать на лагерь напугать всех до полусмерти и устроить погром!
  — Второе: похищение вождя. За ним пойдёт видимо… я. Ладно, пойду я. Стриж, ты составишь компанию?
  — Третье: Эльфрида, без тебя тут не обойдётся. Фокус с вызовом духа уж точно не оставит их равнодушными. Лучше тебе начать ровно тогда, когда мы схватим Годля. Сигналом к началу будет… О! Давайте сделаем огненные стрелы. Запустим их вверх, когда пора.
  — Четвёртое… Что там там у нас четвёртое?.. Ах да, Лодьгьен, тебе придётся занять место старого вождя. А чтобы было меньше вопросов, скажем, что это ты сам раскрыл измену и нанял нас, потому что пытайся ты завербовать сторонников в стае, тебя быстро бы поймали.
  Ещё немного порассуждав о том, кто с кем и куда, Талас вместе со всеми принялся к приготовлениям, чтобы с наступлением сумерек выдвинуться к позициям. Между делом Талас подошёл к Стрижу, и шепнул:
  — Пс-с-ст! Стриж, смотри в оба. Кто их знает, гноллов. Если будут дурить, сразу сматы… отступаем. Не очень то, б-р-р, хочется, чтобы поймали…
  И вот над лесом сгустилась серая тьма.
  —Погладь!.. Кхм… То есть вперёд!

  Талас вышел из леса, неся за уши пару зайцев. Он сел рядом с остальными и принялся разделывать первого зайца, слушая Гарудгу. Кокс крутился вокруг, облизываясь, умывая лапы и обтирая ноги.
  — Не знаешь ни про какой Истбрук? — удивлённо воскликнул следопыт, когда та закончила речь, — А шпионила на смене с Лодьгьеном где? Похоже, не понимаешь ты, как всё связано. Куда вы бегали присматривать — тот самый Истбтрук, и в том доме кузнец, который вам ковал оружие и доспехи. Может думаешь, ему обещали заплатить? Как бы не так — ему угрожали. Угрожали стереть город с лица земли. Только доспехи вы уже не получите — он отказался от работы. Как думаешь, он осуществит угрозу? А теперь к самому главному, почему мы здесь: и за кузнеца, и за угрозы городу, и за смерть этого усатого, и за истязание нашего нового знакомого — ваша стая должна ответить. Заплатить. Возможно, кровью.
  Вместе с речью следопыт закончил разделку первой тушки, поделился сочными кусочками с котом и взял вторую. Он обратился к другому гноллу:
  — Лодьгьен, я предлагаю тебе сделку. Мы можем сделать вождём тебя. Конечно, не без твоего личного участия. А ты выполнишь наши условия — откажешься от планов Годльгонглера, вернёшь доспехи и оружие, которое вы получили от кузнеца и уведёшь стаю от Истбрука. Или, может, вождём хочешь стать ты, Гарудга? Да, если вам нужно оружие — вот оно. Но готовы ли вы убивать своих?
  Следом он сказал о своих наблюдениях:
  — Они снимают шатры. Не все, пока только крайние. Возможно, у нас совсем нет времени. Но есть шанс подобраться ближе незаметно.
  Довольный свежим мясом кот выгладил языком свою шерсть и отправился гулять по округе. Его чуткие уши и остый нюх могли бы заметить любого, кто решит приблизиться к стоянке. Следопыт, закончив с разделкой зайцев, поставил их печься и отправился укреплять дух и вслушиваться в звуки леса. Кокс, обойдя стоянку по периметру, улёгся неподалёку.

  Кот сел рядом со своим эльфом, положив голову тому на бедро и, прикрыв глаза, заботливо давал почёсывать себя за ушком. Стараясь отвлечься от боли, следопыт пытался представить, каково мясо волкомрака на вкус и что полезного можно сделать из его шкуры. И только недовольно хмыкнул, когда они растворились в воздухе без следа. Услышав монаха, он хрипло усмехнулся.
  — Ха-ха-х, и как всегда, изящных слов — сад сади, а как до дела…
  Он гнетущим взглядом посмотрел на преподобного и обратился к тому:
  — Клирик, если ты что-то знаешь про то место, так выкладывай! Придумай что-то получше, чем «а это ещё один заброшенный храм». Что там искать? Ворон дохлых под камнями? Или думаешь, достойнее занятия нам нет? А?
  Обратив внимание на подошедшего друида, он поднялся, опираясь одной рукой об стену, а другой рукой прикрывая рану через расстёгнутый нагрудник.
  — А, не бери в голову, скоро пройдёт. Пошли уже к кузнецу. Тут нам, похоже, больше ничего не перепадёт…
  Серый разбойник, вторя эльфу, тотчас высунул нос на улицу — и, фыркнув, засунул обратно. С вопросительным взглядом он обернулся ко всем: «Мы правда туда пойдём?»

  «Да уж, ну и ленивые они», — подумал Талас, выковыривая наконечником стрелы косточку черновки, застрявшую в зубах. «Впрочем, — отдал он должное, — это удобно — объедать ягоды прямо с веточки не пачкая рук». С крыш текли струйки воды, постепенно собираясь в ручейки, которые уже настойчиво пробивали себе путь по мостовой, листва дрожа, отбивалась от капель дождя. Воздух насыщался влагой и прохладой. Кокс ворочался на руках, стараясь посильнее поджать лапы и спрятать мордочку под хвост. Всё навевало пространные мысли, сами складывающиеся в строфы.
    Острые стрелы дождя
    Коснувшись земли обретают
    Форму иную. Простая
    Истина в том: Нельзя
    Быть вечно одно…
  Ударила молния, очертив белой линией на серой пелене силуэт эльфа с котом. В тот же момент из за дверей храма послышался гвалт.
  — Опять без меня вечеринку начали, — с досадой бросил в пустоту эльф.
  Упруго вскочив на ноги, он заглянул за дверь. Чёрная звериная тень притянула его взгляд, словно магнит.
  Холод пробежал по телу, и «Да что ты такое?» безмолвно сорвалось с его губ. Мертвенная бледнота лица волшебницы и отвага бросившего вызов тьме друида вырвали следопыта из оцепенения. Взбодрив себя кличем:
  — Коготь льва! — эльф отпустил стрелу в полёт к сердцу Страха.
  На родине следопыта верят, что кошки способны изгонять нечистых духов из дома. Истинная правда. Кокс, заглянув в храм следом, увидел вызов — его божественная сущность не терпит конкуренции за власть над двуногими. Серой тенью у стен и среди ног напуганных монашек он устремился навстречу своему вызову, туда, где он вонзит клыки в самое уязвимое место самозванца!

  Кокс услышал шуршание котомки и высунул нос с полки. Соблазнительный запах, начавший распространяться от мага не оставил его равнодушным. Он бесшумно спрыгнул с полки и увязался за дурманящим свёртком, который та уже передавала друиду. Он крался сбоку, выжидая случая дёрнуть кусочек сочного мяса.
  «Ох уж эти людишки. Хорошо, что я их бог, а то так бы и сгинули без меня, — так можно было бы озвучить мысли серого разбойника, когда он обратил внимание на потуги волшебницы, — В мышах ведь главное что? Пи-пи-пи, вкус, аромат, и как они забавно удирают!». Кот сочувствующим взглядом посмотрел на Эльфриду, облизался, сделав это с особым чувством собственного достоинства, и продолжил следить за перемещениями лакомых кусочков.

  Талас выслушал Гроуна, выдержал небольшую паузу, и ответил, опустив глаза:
  — Тьма — давно мой верный спутник, кузнец. Правильные решения не всегда приятны и легки. Тут выбирать только тебе. Вырванное сердце — пятно позора для воина. Конечно, он будет жаждать искупления. Сам то как бы поступил?..
  Следопыт замолчал. Он почувствовал, что ступил на скользкую тропу ереси и инакомыслия, по крайней мере, в глазах жителей этих краёв. Хоть в его стране царило многобожие, в других местах, он это хорошо запомнил, убегая от культистов, за непоклонение «главному» могли и головы лишить.
  Тут в кузницу вернулся друид. Кот подошёл было к нему, ткнулся носом в руку, но унюхав новый запах, демонстративно чихнул и ушёл в ноги Таласа. Услышав просьбу друида, Талас почесал в затылке. Пожалуй, отдать паёк было бы расценено как предательство, даже если в долг.
  — Хе, новый друг? — только удивился он.
  В любопытстве подойдя к двери, следопыт и его кот выглянули щёлочку с палец толщиной. Серый разбойник, столкнувшись нос к носу с новым приятелем, ощетинился, выгнул спину, в мгновение вскарабкался на самую высокую полку и, сбрасывая оттуда всякую утварь, потрусил вглубь кузницы.

  — Перебили бы всех, как щенят? — Талас не смог не заметить перемен в суждениях гнолла, ведь ещё недавно он бахвалился своими сородичами. Следопыт сжал порванное ухо так, что побелели собственные пальцы, и ответил: Много ли проку — мясо горчит, шерсти — плешивый клок с каждого, а возни… Я обещал кузнецу разобраться с вашим вожаком, и разберусь, а с остальными — как повезёт… Вот так, а то кровью бы истёк раньше времени, — закончил он, разжимая ладонь.
  Останавливать кровь он научился у своего папаши, когда они бродили по окрестностям родного села в поисках дичи. Когда, неудачно поскользнувшись на камне, он рассёк себе руку, тот схватил её с такой силой, что у пацана слёзы брызнули из глаз, но красная струйка быстро прекратилась.
  Ещё раз напомнив гноллу, что ни убегать, ни кусаться смысла нет, Талас осторожно отпустил его, а коту пальцем наказал не шалить с добычей, на что тот демонстративно уселся спиной ко всем и принялся облизывать лапы.
  «Чего это она там всё смотрит» — заинтересовался следопыт, увидев, как волшебница уже третий раз лезет за какой-то книгой. Дождавшись, когда она закроет очередную, он выхватил томик из её рук (тот самый «Роджер»), и деловито открыл её где-то ближе к концу, но сразу следом густо покраснев закрыл, сунул книжицу обратно ей в руки и тихо пробурчал:
  — И о чём только думают эти маги?..

  Кокс бегал вокруг гнолла, метя, куда бы цапнуть того побольнее, подкрадываясь, опасливо тыкая когтистой лапой и сразу же отскакивая, в жутком страхе получить от огромной собаки на орехи дыбя шерсть и прижимая уши. Улучшив момент, он со всей своей кошачей силы цапнул клыками здоровое ухо и тутчас дал дёру, сделав на всех парах большой круг по поляне и затаился в траве, глядя на реакцию.
  Следом за котом к подбитому поспешил Талас, на ходу открепляя от котомки кусок верёвки. Того куска хватило бы лишь на то, чтобы связать руки — волшебница знатно постаралась, орудуя кинжалом. Завидев уже восседающего на гнолле Друлавана, он свернул верёвку и метнул её с криком:
  — Держи!
  Подбежав, следопыт принялся помогать друиду успокаивать гнолла, удерживая того и стараясь свести его запястья вместе.

  В доспехах следопыт тоже не очень-то нуждался — в металлическом обмундировании и бегать тяжелее, и подкрадываться не очень. Он предпочёл бы, чтобы кузнец поправил его старый меч — за всё время существования уже изрядно затупился и покрылся зазубринами. Но что ж, порой выбирать не приходится. Гораздо важнее было вытащить кузнеца из рабства страха, вернуть ему дух и разум.
  — Если не боишься острых зубов, — добродушно усмехнулся на слова Друлана Талас. Он пригласил кота и тот ловко залез по одежде и устроился на шее смотреть, как улетает орёл.
  Следопыт уже было собрался пойти, но волшебница решила иначе — она зачем-то вызвала духа. А вызванные духи ничего доброго не сулят. Фигура гнолла в клубах дыма сотрясала воздух занудными речами, но следопыту это было неинтересно, речи старого гнолла не отличались изяществом, и он стоял вполоборота, глядел на колышашийся вдали на кусте кусок верёвки, и размышлял, что же могло помешать ему расшифровать следы гиенолюдей (но если было бы интересно, то он страшно разозлился бы на предка, за то, что присудил поимку какой-то магичке).
  — Вот падаль! — удар гнолла практически застал следопыта врасплох. И поделом, нечего было мякнуть от сладкого голоска волшебницы и дремать под бормотание призрака. Но стерпеть удар было можно, а стерпеть подлость — нет. Размазав выступившую на рваных ранах кровь, эльф схватился за лук, вытащил стрелу и, кличем «Укус паука!» вложив всю злость, пустил её в голову убегающему. Кокс же знал, что соваться под выстрел не стоит, и рванул в сторону беглеца, когда стрела уже отправилась к цели.

  — Вы только не подумайте ничего! — воскликнул Талас, встретившись взглядом с поваром, — Я уже иду за рыбой. Тут есть короткий путь, ведь так?.. Но мимо такого было невозможно пройти… — после чего посмотрел на Эльфриду, передавая ей слово.
  Кокс повертелся вокруг человека с ведром и удочкой, но когда тот перешёл к долгим разговорам, решил, что самое время вздремнуть, и растянулся в тени травы, закрыв глаза.
  После того, как вся история была озвучена, следопыт в хмурой задумчивости произнёс:
  — И вы верите в то, что гноллы способны на такое?.. Надо непременно найти их лидера… Здесь, кажется, что-то не так.

  Почуяв неладное, Кокс бросился к Таласу, и повис на его ноге, вцепившись всеми четырьмя лапами.
  — Уй! Ты что полосатый, испугался свя… — решил было упрекнуть следопыт прижавшего уши и округлившего глаза кота, но, повернув голову в сторону пленника, от творившегося безобразия тут же начал терять волосы, челюсть и самообладание. Рука сразу же сама легла на рукоять меча, ноги приняли боевую стойку, брови сдвинулись в праведном гневе: «Моя верёвка! Новенькая! Только что купленная!» Вскоре вернув рассудок на место, эльф стал медленно, не теряя бдительности, обходить вокруг парочку воркующих закадычных врагов.
  «Бруквест» — расслышал следопыт в речи зверолюда, и напряг извилины — «Что же это?.. Где это?.. Какой там гарнизон?.. Что там такого интересного?.. Стоит ли туда вообще идти?»
  — Кто-то идёт? — автоматически переспросил Талас, когда гнолл что-то заметил. Эльф замер, осторожно повернул голову туда, куда было устремлено внимание того.
  — Драконьи яйца! — сипло чертыхнулся следопыт, разглядев в идущем черты того самого человека, которому задолжал. Скороговоркой добавив:
  — Я на рыбалке! — он схватил кота и зачем-то гнолла за штаны, и нырнул в укрытие.

  Талас посмотрел на друида взглядом чернее тучи, но вручив верёвку Коксу, встал и пошёл за ним. Кот всё понял правильно, и взяв конец в зубы, уложил его на землю, затем с гордым видом уселся на верёвку, обернув пушистый хвост вокруг лап, облизнулся и прикрыл глаза от собственной важности.
  — Послушай, друг, — начал следопыт в ответ, терпеливо выслушав собеседника, — ты прав. Нет никакой чести лишать жизни беспомощного. Право, я не собираюсь этого делать. Но что если небо распорядится отбирать одни жизни ради других? Это нелёгкое решение, но его придётся принять. Отпустить? Это последнее, что можно сейчас сделать. Только попади он в родную стаю, чары спадут, или сородичи догадаются, что с ним что-то не так, и тогда… Отпустить — это ровно то же, что просто предать кузнеца. А мы даже не знаем, правду ли говорит он сейчас нам.
  Талас выдержал паузу, и продолжил:
  — Он должен остаться с нами, пока мы не решим, что дальше делать. Да, его спохватятся. Да, будут искать. Это гораздо лучше, чем если сразу узнают, что его убили, или отпустили, и это из-за кузнеца. Что будет дальше — ты сам слышал. Было бы лучше всего, как писал великий древний полководец Сулицы, победить в войне не начав её. Но всё же, надо быть готовым принять бой. И в том и в другом случае, он может дать нам преимущество. Даже то, что его начнут искать — нам на руку.
  На этом он опустил глаза и закончил:
  — Я могу развязать его, но… нам надо быть уверенными, что он не сбежит и не нападёт.

  Талас только закончил с красивым бантиком на боку, как обнаружил, что уже появились все новоиспечённые товарищи. Эльфрида начала свою чарующую речь, и рука сладопыта сама попросилась на его лицо: «Ну вот как так? Пришло дитя каменных стен, взяло и выложило всю подноготную операции неприятелю. Никакой тебе военной хитрости, никакой тактики…» Заметив, что гнолл от ласковых слов успокоился, эльф ослабил импровизированный намордник, так что пойманный смог говорить, и слез с него, оставив только конец верёвки, который он обмотал вокруг своей руки.
  — Не знаю, о чём вы, — пробубнил Талас с лукавством, перебив злобную тираду Отто, — Я вообще шёл рыбу ловить. На живца. Ну вот и живец… живенький такой. Решил прихватить. А вы — вешать!
  Если бы кто спросил, как зовут кота, тому бы ответили, что зовут его «Рыба», и даже если не зовут, а просто говорят, то он всё равно приходит, и начинает крутиться между ног, облизываясь, и зыркая горящими глазами. Прямо как сейчас.
  Следопыт сел, поставив подбородок на кулак, и надув силой мысли вены на лбу. Непременно нужно придумать какой-то хитрый стратегический ход.
  — А этот Гонгльгодлер, если он правда силён и хитёр… — сказал эльф, выйдя из дум, — Я хочу сразиться с ним. Один на один!

  Кокс, до этого носившийся в траве вдруг замер, навострил уши, и вытянул нос в сторону какой-то непонятной кучи из веток и листьев. Талас тихонько подошёл, и обнаружил, что «куча» — ничто иное как навес, укрывающий посапывающего в яме гнолла. Кот, увидев такое, прижался к земле, готовясь в случае чего броситься или на врага, или наутёк. «Какая безмятежность!» — подумал следопыт, — «И какая удача!» Он почувствовал на своём плече руку Друлавана. Тот знаками предлагал отойти подальше. Талас послушал друга. Запустив руку в шерсть кота, он мягко подтолкнул его «на выход», и сам, осторожно, чтобы веточка не хрустнула под ногой, ушёл на некоторое расстояние. Гнолл, кажется, ничего не заметил и продолжал мирно смотреть сны.
  Заметив, что друид покинул его, отправившись в сторону своих, следопыт понял: справляться придётся своими силами. Хоть и подлое убийство, как и Друлавану, было противно ему, он, потратив время на поиски, не собирался оставлять всё, как есть. В конце концов, разве такая добыча — не доказательство для кузнеца? Он покопался в мешке и достал оттуда моток хорошей, прочной верёвки. Такая верёвка — отличное подспорье в охоте, особенно, когда надо поймать добычу живьём. Проверив, что моток не запутался, и отмотав немного, он подготовил на конце петлю, затягивающуюся питоновым узлом, и, повесив остаток верёвки на плечо, стал вместе с котом крадучись приближаться к «могиле». К самому краю эльф уже, стараясь не дышать, подполз, и, резко накинув петлю на руки спящего гнолла, со всей силы потянул за концы, затягивая её, и готовясь в следующий же момент обвить верёвку вокруг добычи.

  Услышав ответ Джулиана, Талас в задумчивости почесал подбородок. Не сказать бы, что он совсем юнец… всякое бывало… но что же убедит кузнеца? А тот пользуясь замешательством уже вытолкал компанию наружу. «Что-то он недоговаривает. Ладно, будут ему истории. И не только. Я ещё вернусь», — решил следопыт.
  — Рыба не ловится на красивые слова. Идём, — поддержал он Друлавана.
Следопыт приложил руку ко лбу, укрывая глаза от солнца, после кузнечного сумрака глаза резал яркий солнечный свет. Только привыкнув к свету, Талас беглым взглядом приметил подозрительные места, откуда могла быть видна кузница. Он припоминал слова кузнеца: за ним могли следить, и раз так, оставлять это нельзя. Накинув капюшон по примеру товарищей, он поспешил за остальными.
  Только компания поравнялась с границей селения, следопыт бросил:
  — Самое время отлучиться за удочкой, догоню!
  И они вместе с котом сиганули в сторону ближайших зарослей. Талас принялся прочёсывать окрестности городка, осматривая каждую тропинку, каждый подозрительный куст, залезая то и дело на деревья и заглядывая в дыры в заборе. Кокс тоже не отставал: навострив слух и нюх, шарил в зарослях, словно заправская ищейка.
  «...О, нет, нет, серый, зачем ты ловишь полёвок?..»

  Хорошенько подумав, следопыт набрал воздуха в лёгкие и начал:
  — Кузнец! Твои доспехи достойны. И твои порывы светлы и добры. Но твой путь — путь по тьму. Гноллы признают лишь язык силы. Ты не сможешь с ними договориться. Своими руками ты делаешь их сильнее. В один день они нарушат слово… когда откупиться будет уже нечем, и тогда всё обернётся против тебя. Кузнец, подумай лучше о том, чтобы вооружить тех, кто сможет защитить твой народ. А мы… Я принесу тебе голову этого Годльгопника.
  Закончив, он посмотрел по очереди на всех присутствующих. Кокс поднял хвост трубой и мявкнул, показав белоснежные клыки, выражая полную солидарность со своим компаньоном.
  — …И они простят мне ту дурацкую рыбу, — проворчал следопыт в сторону.

  Талас изрядно озадачился речью Эльфриды.
  — Кто виноват? Друлаван? Его хотят подковать?!.. Смотри! Он сейчас окажется там! — он показал на насекомое, которое вот-вот залезет в дырку в стене.
  Эта идея не на шутку обеспокоила эльфа. Он стал нервно ходить вдоль стены, осматривая её, трогая камни, из которых она сложена, думая, как бы срочно залезть внутрь и спасти новоиспечённого товарища. «Испорчены! Они испорчены!» — вдруг раздалось из-за ворот. Следом ворота дрогнули от удара изнутри. Кокс, только что увлечённо точивший когти, молниеносно отскочил, прижав уши и вздыбив шерсть. Изнутри послышались какие-то удары, возня, и наконец, звук упавшего тела. Не успел следопыт решить, что надо выбивать ворота, как те распахнулись сами.
  — Не врёт древняя мудрость, открылось, — заметил эльф.
Он осторожно зашёл в полумрак кузницы. Кот вбежал следом и принялся обнюхивать углы. На полу лежал здоровяк, к которому уже подбегал друид и лил на лицо воду. Следопыт подошёл к здоровяку и прислушался к телу. Дышит?

Кого чтить могут жители, устраивающие пиршество прямо в храме, и называющие этот знаменательный день тихим?
Несомненно, это может быть только богиня аппетита, покровительствующая вкушающим пищу — Полирексия, она же Аглая-Первокормилица!
Давно подмечено, что те, у кого нет аппетита — неважные работники, они больше болеют и чаще сходят с ума. Если теряет аппетит домашняя живность, она медленнее нагуливает вес, хуже несётся и меньше даёт молока. Так что не случайно жители города так много внимания уделяют еде и угощениям, а так же самому процессу вкушения.
Традиционно Полирексию изображают в белом колпаке, с ложкой и горшком (с пельменями, но в каноническом образе они не попадают в кадр).
Приготовление щуки на праздник имеет важное символическое значение. Во-первых одна длинная. А значит, её хватит на всех. Во-вторых, не стоит забывать старую истбрукскую поговорку: «ем как рыба!».
Основным религиозным символом является ухват, при помощи которого Аглая-Первокормилица доставала чугунки из Вселенской Печи, чтобы накормить всех страждущих во время Великого Голода.

Друлаван — друг природы (это я сразу понял), а значит, мой друг.
Эльфрида не выживет на природе (так как ничего не понимает в носках с сандалиями), но я её научу.

Почему бы Талас мог помочь:
в качестве платы за возможную помощь Ады;
окажется, что для помощи Таласу нужен некий инструмент или артефакт, который может сделать только кузнец;
нужно подремонтировать меч (в конце концов это древняя семейная весчь);
Таласу скучно и необычная просьба раздирает любопытство;
в конце концов, вдруг кузнеца там заперли недруги и его надо освободить (хаотик же).

1. Нет, и вряд ли в ближайшее время приближусь. (История больше для обоснования характера персонажа, чем что-то, что будет определять конкретные действия… хотя, кто знает…) С отбытия прошло порядка года, то есть, не настолько много, чтобы сильно изменить в странствиях характер, но достаточно, чтобы не шарахаться от всего нового и не быть белой вороной. Родной край по сей день терпит бедствие, но, так как связи с краем никакой нет, происходить там может что угодно, и ничего не узнаем, пока не вернёмся. Вполне возможно, возвращаться уже некуда…
2. Философия Пути — верование родины. И он с младых ногтей к ней приучен и следует довольно строго (если вообще это применимо — она штука довольно туманная).
3. Хех, ещё вопрос, кто в чьих интересах в итоге действует. Если кот начинает шалить, то тут скорее подойдёт решение терпеть и минимизировать убытки. Ну, если только не ублажить любимым лакомством (или ещё как — кот намекнёт). Можно скорчить страшную рожу, выражая намерение не дать еды или не почесать за ухом, но работает 50 на 50.
4. Буду оригинален: рыба. Свежая, может быть приготовленная (ни в коем случае не солёная). Небольших карасей лупит за милую душу. Приходится таскаться по рынкам или сидеть, укрепляя дух, на берегу реки с удочкой.

О, не стоит раскаяний, я её только вчера и написал.
Общение напрямую — нет, лучше исключим такое. Кот вёл и будет вести себя так, как будто хорошо знает своего хозяина, но не телепат, и не понимает человеческую речь буквально. Прошу прощения, я это писал перед сном и вообще заснул на полпути, не закончив. Тут вообще идея была в том, что Талас, по сути, придумал этот диалог у себя в голове, встретив самодовольного кота с мышью в зубах (и вообще это стиль речи не характерный для Таласа, когда он говорит с другими). Давай, я допишу или перепишу эту историю сегодня вечером.