Голосование за ходы

Тиль сразу отогнал от себя мысли отправиться в туристическую экспедицию к ушастым нелюдям. Что-что, а про расовые предрассудки пират наслышался в дешевых тавернах, пусть и под изрядное количество рома. Так что если свои мужики так обливают грязью их, то думается, они сами в своих эльфийских тавернах под вино, что голимый сок, также плюются и бьют ногой в грудь... И не ожидают старого пирата с распростертыми руками. Скорее, с навостренными ушами... Тиль немного ухмыльнулся своей глупой и расистской шутке, однако она оказалась решающей, в конце концов, мыслью, что идти через Темный лес опасно и глупо. Обыскав старый и полуразрушенный домик в поисках полезной добычи, Эстивайн прикинул, успевает ли до темна преодолеть приличное расстояние вдоль берега, в сторону имперских земель, стараясь точным маневром пройти по границе дворфийских гор и темного леса. Стало быть, раз ночь застанет его врасплох, то не плохо было бы воспользоваться подвернувшимся шансом воспользоваться крышей над головой.

"Словно и не хочет судьба меня пускать в Империю. Всячески мне, остолопу, на это намекает. Ведьмовские штуки все эти... Магия, темный волшебник, мессия... Уже и не знаю, повезло ли мне тогда встретить Хлою или это мой самый глупый и вообще последний долг в жизни, который я и отплатить то могу не успеть..."

Эстивайн немного нервничал. Как и в любом ремесле, успех складывается из искусности мастера и его страсти. Искусностью в магии пират не обладал, более того, он все чаще в сердцах ругал Хлою за то, что она дала ему в руки инструмент, которым было до невозможности сложно пользоваться. Никаких правил, принципов или этапов. Слишком много деталей, условностей. Тилю были доступны только чувства, концентрация воли, мать ее, понять бы еще, как ее концентрировать и наитие. Все это походило на то, как несколько мальчишек пытаются плыть на корабле, путаясь и от балды используя элементы рангоута и такелажа, надрывая паруса и по-обезьяньи прыгая с мачты на мачту. Страх подтачивал страсть, так что необходимо было срочно изменять ситуацию.

Пират разжал руку и серьезно посмотрел в глаза капитану. Не сдерживая эмоций, Эстивайн прокричал:
- "Морской дьявол! Там сейчас как в котле, сваримся и обед подан", - указал правой рукой Тиль в сторону открытого моря. Ветер затрепал паруса, легкий толчок и парусник неожиданно накренился - пришлось крепко вцепиться в палубу руками, напрягая все мускулы. "Остается только балансировать между двух огней, ведь и на камнях с размазанными внутренностями оставаться не хочется" - уже с трудом договорил пират. Парусник вновь вернулся в горизонтальное положение. Увидев сквозь морось капель и вспышки молний отчаявшиеся глаза капитана, он соврал - "Я видел мощные волны, которые способны поднять твой парусник над камнями. Придется поймать одну из таких волн, балансируя, что мамаша верхом на папаше! Командуй своими прощелыгами, Борно!".

Эстивайн кинулся закреплять одну из мачт, чтобы та не надломилась. Не то, чтобы это их спасло, он просто разогревал мышцы, перед тем, как воплотить в жизнь то, что сейчас наплел капитану про волны. Энергия должна была течь по всему телу, без препятствий и проволочек.

Даниэль с поверхностным любопытством оглядел присутствующих, отметив некую нелепость и искусственность собрания. Совершенно разные люди, пережившие, быть может, самое счастливое или самое отвратительное явление превращения в вампира, сидят здесь, в великолепной комнате и обмениваются любезностями. Сам Дэн так и не решил, чем для него является это превращение. Благом или проклятием? Ясно одно, нужно сейчас не напортачить, с одной стороны, а с другой воспользоваться предоставленными шансами. В общем и целом, зря что-ли в фильмах показывали всю привлекательность могущества и всесилия? Пляшем, парни!
Шквал вопросов набриолиненому макароннику он пропустил мимо ушей...
"Или это испанец? Суть, не важно. Главное, что взрослые дяди и одна тетя выдавливают из себя вопросы и пытаются разобраться в происходящем. Это похвально. Я же не буду им мешать и просто послушаю их, не ввязываясь ни во что странное. По крайней мере, пока не выпью..."

Даниэль с притягательной улыбкой кивнул в сторону бара, коротко бросив: "Разрядим обстановку. Нынче, я за бармена". И, не дождавшись ответа, метнулся к очаровательным пузатым бутылочкам элитного пойла. Вытащив 8 бокалов, он вопросительно посмотрел на присутствующих:
- Виктор, спасибо за предоставленную возможность разобраться во всем, что произошло. Вот... Я не знаю, как оно, вампирам вредно, нет? Если также, как людям, то просто-таки великолепно! Принимаю заказы, - улыбнувшись и осмотрев бар, Дэн вытащил бутылку хересного бренди. Посмотрел в глаза вампиру, угадал, нет?

Исшаи медленно вошел в душную келью. Над камином неистово бурлили зелья различных цветов, извергая ядовитые плотные пары, достигающие низкого потолка. Рядом с камином стоял большой, широкий стол, на котором можно было увидеть различные оккультные предметы, исписанные бисерным почерком листы пергамента и по центру - огромный, со следами крови и плоти череп вурма. Рядом со стеной стоял стол поменьше, немного приподнятый с одной стороны, на котором лежал человек. Некромант подошел к старику, крепко привязанному кожанными ремнями по рукам и ногам. Пленник был без сознания.

- Подопытный, попрошу не спать во время эксперимента, - властно и спокойно сказал Исшаи, махнув левой рукой в сторону старика. Внезапно келью наполнил безумный крик, потонувший в измученном и болезненном кашле.

- Не спать, не спать, дорогой мой... Любопытно, старик. Ты кричишь от боли, думаешь о ней и ни о чем другом, и твой мозг все больше походит на растерзанный кусок мяса, - еще взмах и человек на столе с новой силой стал корчиться в припадке боли, лихорадочно и слабо натягивая кожанные ремни. Ужасные картины проносились в его голове - адская келья с душным, спертым воздухом. Кости, кровь, хирургические инструменты, изящные в своей извращенности, пахнущий спиртом и хлоркой стол и человек... Человек в черном с лицом, закрытым капюшоном. Миллиарды огней в глазах, острая резь в легких и безумная боль, заполняющая разум до самого подсознания. Он умрет в этой демонической лаборатории и никто его не спасет.

- Причем, заметь, что мозг в порядке в физическом аспекте, - словно разжежывая слова, сказал Исшаи, обращаясь к старику, - все дело в сознании. Именно оно сейчас превращается в кровавое метафизическое месиво. Боль причудливым образом искажает твое естество, твою личность.

- Отпусти-и-и..., - заскулил старик, с трудном вдохнув перед мольбой.

- Оставь надежду, жалкий человек. Равника продлила твое зловонное существование, твою никчемную жизнь, я же продлю твою смерть, - Исшаи отошел от пыточного стола и начал искать что-то на вертикальной стойке ритуальных принадлежностей. Взвесив на руке искривленный обсидиановый кинжал, он удовлетворенно кивнул и вернулся к старику.

- Боль приводит к безумству. Но как спастись тебе от него? Я видел, в твоей голове проносились одна за одной глупые мысли... Что тебя спасет стража, что я отвлекусь и ты попытаешься сбежать. Воистину, все против тебя, а ты бессмысленно надеешься, - Исшаи медленно провел кинжал по груди пленника. Крик оглушительно пронесся по келье, и старик сильно задрожал всем телом. Некромант, оглядев старика с любопытством, начал методично снимать кинжалом кожу с живота и лица. Новые приступы дрожи и криков. Удовлетворившись почти получасовой работой, Исшаи отложил кинжал, медленно вытер руки о свою рясу и проникновенно посмотрел в обезображенное лицо старика. Из мрака капюшона горели два красных огня.

- Против безумства боли можно предоставить лишь безумство надежды. И ты отличный пример. Ты уже и не помышляешь убежать. Ты вспоминаешь свою жену, ее пироги и ласки. Своих ублюдков детей, с наслаждением встречающих отца после работы. Все эти мысли давно стали стерильными. Ты уже и не помнишь их лиц, не помнишь деталей своей жизни. Ты упорно продолжаешь думать о них, как фанатик, неистово верующий в символы и знамения, не имеющие плоти и крови, памяти или чувств. Ты уже давно ничего не ощущаешь. Это твоя последняя ниточка жизни...

Исшаи взмахнул левой рукой и грудина старика моментально вспоролась. Некромант запустил руку в грудину и стал медленно сжимать внутренние органы. Невольник тихо, сдавленно кричал, надрывая горло. Пока проходила экзекуция, голову старика наполняли черные, чужие голоса, своим шепотом проникающие в глубины сознания...

"Мария тебе изменяла. Она тебя ненавидела, тратила впустую нажитые твоим трудом деньги. Потаскуха, неблагодарная дрянь, всегда на тебя кричала, бранила. Ни капли сожаления или любви. Ей просто не хватало смелости удушить тебя ночью... А когда вы занимались любовью, она с отвращением глядела на твое стареющее тело. Она давно отравила тебе жизнь своим существованием, без всякого яда в вине. Аскель и Дарин, неблагодарные отпрыски, вечно кричащие и раздражающие. Ты истратил свое здоровье на их благосостояние, а они даже спасибо тебе не сказали... Убить подлых палачей. Убить демонов, вторгшихся в твой дом и обманувших тебя, пивших из тебя соки жизни..."

Когда Исшаи закончил, старик был уже мертв, но еще дышал. Медленно, сами по себе расстегнулись кожанные ремни. Линдон Крейс, сто сорокалетний кочегар, с потухшими глазами и бледной кожей побрел неестественным шагом к выходу из кельи. Им завладела холодная ненависть, жажда мести и горечь обиды от предательства своих близких. Он должен им отомстить...

- Любопытно, любопытно, Исшаи... Благоверный и благородный кочегар пошел убивать своих любимых жену и детей. Воистину, боль способна на многое... Хм... В конечном счете, что лучше, испепелить целый город, ввергнув его в руки великой Смерти? Топорно и не изящно. Нет. Свести с ума целый город, чтобы брат убивал брата, а священник вырезал сердца своих прихожан?! Куда более высокий уровень... Точно... Тогда сделаем мы вот что..., - некромант, сидевший за столом, взял в унизанную перстнями руку перо и начал заполнять новый лист пергамента результатами своего маленького эксперимента.