Голосование за ходы

- Ты права, Тамара, - вздохнула Анастасия, когда машинист выбралась на крышу поезда, оставив принцессу следить за датчиком давления, - наверно, я и вправду слишком навязчива.
- Просто я с ума сойду, если ничего не буду делать. Стоит мне остаться одной, я начинаю вспоминать... - глаза девочки снова заслезились, но она быстро взяла себя в руки, - я подумала, что Марии тоже сейчас трудно. Решила её поддержать. Ведь это же мой долг, правда?
- И ещё, - Настя оторвалась от датчика и взглянула на служанку, - все меня за ребёнка считают. Я это чувствую. Я должна продолжить дело отца. Должна спасти Россию! Но я не могу... Потому что меня не воспринимают. В меня не верят. Со мной не обсуждают ничего. Я просто... - княжна уже не могла сдержать слёз. - Мария тоже... сказала всё Корнею про поезд...
Слёзы рекой потекли по щекам княжны.
- Папа, прости... у меня не выходит... Зачем я нужна?..
Девочка тихо рыдала, снова уткнувшись в такое уютное платье служанки. Во всём мире у Анастасии не осталось никого роднее, никого, с кем она могла бы поделиться всей болью, что у неё накопилась.
- Тамара... пожалуйста... помоги...

Тем временем самообладание оставляло Анастасию. Она осмотрелась: никто не обратил особого внимания на её слова. Её призыв помочь спасти Россию был проигнорирован. Все занимались чем-то своим.
Девочку бросило в лёгкую дрожь, к глазам подкатили слёзы. Нервное напряжение снова дало о себе знать. Она рассчитывала на какую-то реакцию. Надеялась на поддержку. Хотя бы, что возникнут вопросы: почему Владивосток? И ведь у неё не было ответа, кроме несколько детского "видела во сне". Никто бы не отнёсся серьёзно, кроме, возможно, Григория. Но ведь ключ от поезда ей тоже приснился! Нет, просто никто вообще не обратил на неё внимания. А ведь Анастасия только сейчас, стоя рядом с картой, поняла, как далеко находится этот Владивосток.
"Все просто устали, напуганы, им тяжело," - убеждала себя княжна. Если бы здесь был её отец... Да и у сестёр бы лучше получилось...
Девочка посмотрела на Тамару. Служанка выглядела такой спокойной и сильной. Насте так захотелось снова уткнуться в её платье и забыть обо всём вокруг. Но нельзя. Она обязана тоже выглядеть сильной. Ради отца. Ради страны. Ради них всех.
Принцесса перевела взгляд на Григория. Её кольнула зависть. Бродяжка была всего-то на пару лет младше. Но Распутин утешает её, фокусы показывает. Нет, всё же он мудрый, всё правильно делает. И ей бы следовало делать то же самое, поддерживать тех, кому тяжело сейчас. Анастасия благодарно кивнула Григорию.
Корней. Верный Корней ответил ей, что только двое солдат осталось. Достаточно, чтобы защититься самим. Но слишком мало, чтобы выбираться из поезда и спасать выживших. И всё же, пока Корней рядом, ей спокойней.
А вот и солдаты. Двое. Собираются вместе с механиками исследовать поезд. Как же Анастасии страшно за них: слишком много солдат сегодня погибло на её глазах. А ведь она и имён этих ребят толком не расслышала. Но Корней прав - нужно убедиться, что поезд безопасен. Скорей бы вернулись.
Насте хотелось верить, что её слова помогли машинисту, хоть немного приободрили её. Тогда её старания всё же были не напрасны. Принцесса подошла к девушке-фауну. Она не хотела мешать машинисту. Но чувствовала, что не сможет просто сидеть в стороне, и надеялась, что общение пойдёт на пользу им обеим.
- Наверно, сложно управлять поездом? Скажи, могу я чем-то помочь? - обратилась Анастасия к девушке. - Тебя ведь Мария зовут? Как мою сестру. Покажешь мне, как это работает?

Ингар был доволен исходом совета. Пока всё складывалось хорошо. Он понимал, что влезать в спор двух воинов, возможно, было не очень разумно. Но тем самым он надеялся отвести их гнев друг от друга. Поддержи вся дружина Олафа, Хирн затаил бы злобу. Ингар как никто иной понимал, что происходит в сердцах людей, оставшихся в одиночестве против всех. Но и право Олафа вести их за собой нельзя подвергать сомнению.
Теперь оставалось только ждать, пока местный король не прибудет. Юноша решил использовать время, чтобы лучше узнать это место. Он бродил по округе, разговаривал с монахами и Хильдой, расспрашивал их об этой земле и землях, что лежали вокруг. О нравах и обычаях. Расспрашивал он и о северных землях.
Единственное, о чем не спрашивал он, это о боге, которому поклонялись они.
Вечерами же воин вырезал игрушечный драккар из палки, длинною в две ладони. Это позволяло ему привести мысли в порядок.
Однажды, когда старая Мурра варила зелье, Ингар спросил её то, что давно мучало его: что заставило мудрую покинуть свой дом и отправиться в дальнее странствие? Верит ли она в пророчество, что открыли боги Олафу в его сне? Считает ли, что ждёт их успех, и сумеют они остановить воинство великанов? Ведь как он знал, мудрым открыто большее, чем простым людям.

- Други мои, послушайте, что скажу я вам, - начал Ингар. - Если Скьяги с дружиной своей уже побывал здесь, то достойные воины, что защищали эту землю, должно быть, все кормят уже воронов, - юноша усмехнулся. - А значит немного чести будет, если нападём мы на тех, кто остался, - он сделал паузу, затем хитро улыбнулся. - Но если нападут они на нас, то дело другое - будем биться во славу наших Богов! Тогда узнают они, что значит поднять меч на детей Одина!
Ингар выдохнул, а затем продолжил:
- Потому предлагаю я вот что: придём по мирному, разузнаем, что да как, травы целебные найдём, да от недуга излечимся. А потом родича славного Олафа при всех упомянем. Или какую вещицу покажем из того, что с того корабля унесли. Чтоб меня ледяной великан разорвал, если добыча наша не с этого поселения родом. А коль нападут на нас, то не под прикрытием стен, за которыми укрываются одни лишь трусы. И за проклятие Скьяги отплатим сполна!
Закончив речь, молодой воин оглядел дружину Олафа, пытаясь по лицам их понять, что думают они о плане, им изречённом.