| |
-
Тина умеет заводить друзей)
|
-
Тьфу. Пакость. Посмотрите какая уродливая гадина. Я должна её оставить.
-
|
|
-
Надеюсь, у покойников есть право льготного проезда:D
|
|
-
за "благословительный пендель"
|
|
-
Корона на роге висящая :D
|
-
Вот правильный человек Тина. Спи пока можно!
|
-
Эти сильверимунцы, хотели выставить барда не заплатив?
Они связались не с той жрицей!
-
Тине в логике не откажешь)
|
-
В ушах стоял невнятный шум: это рушились мечты и грёзы.
Угадайте, в каком ухе у меня жужжит?
Эх, у нас теперь, у всей партии сейчас такой же шум...
|
-
Продать все! Древние монеты, драконьи кости, чужие штаны и зазевавшихся сопартийцев! Оптом скидки))))
-
- Пфф, да забирай. - Тина от души швырнула в рыжего варвара его штанами. - Мне-то они на что?
перечитывал ветку. Улыбнуло =)
|
-
- Богиня, помоги!И Богиня помогла...
|
-
Дипломатия от Тины, как она есть)))
|
-
Ты не можешь просто так уйти, только потому что у него большой дракон!XD
|
|
-
семафор нужен, для ясности намерений )
|
-
За два поста в совокупности.
Вот такие они - жрецы и жрицы доброй и милостивой Тайморы)))
|
-
Плюс за внимательность.)))
Лично я эту деталь как-то упустил.
|
Продавать свое имущество Тина не спешила - все-таки расставаться с честно добытым было жалко. Разве что старая сабля отправилась к торговцу оружием, ведь теперь у жрицы есть отличный новый меч. Содержимое шкатулки пришлось поделить с остальными, Тина еще долго хмурилась и нарочно громко вздыхала, мол, посмотрите какие мучения испытывает. А ведь могли бы эти слитки и драгоценности пустить на храм! Никто не ценит богов в это безумное время. Кроме Тины, разумеется.
Устав таскаться с друзьями по различным лавкам, Тина тихонько отделилась от группы и решила сама исследовать торговые ряды. Гордо подняв свою рогатую голову, жрица в каждую лавку совала свой любопытствующий нос, нисколько не обращая внимания на косые взгляды. Это её уже не смущало - она была в состоянии постоять за себя, ведь уже не маленькая девочка, которую каждый норовит обидеть.
Обошлось без особых происшествий (разве что у какого-то магазинчика ударилась рогами о кованую вывеску, но это мелочи) и вскоре Тина вышла на закоулок, где зазывала сообщал, что сегодня перед ней раскрывается целый ряд чарующих возможностей:
"Подчеркните изысканность своего тела чарующим узором эльфийской лозы!", "С племенными знаками варваров севера в любой таверне вам станут наливать бесплатно!", "Напишите имя своего возлюбленного каллиграфическими рунами там, где его сможет увидеть только он!".
Стоит отметить, что гном-зазывала, одетый довольно легко для этого времени года, был густо покрыт узорами разноцветных татуировок. Приводя тот или иной пример, он спешил закатать рукав или задрать штанину, наглядно демонстрируя образцы работы своего работодателя.
"Кроме того, только сегодня и только у мастера Телестиана, любой рисунок по Вашему эскизу! Любая работа любой сложности!"
Гном распахнул ладонь, сунув ее почти под нос задумавшейся жрице. На ладони красовался ее собственный портрет в три четверти и озорно подмигивал, показывая язык. Тина не удержалась и прыснула. Простенькая иллюзия, конечно. Тем более гномы, насколько она знала всегда были мастерами в подобных штуках. Но, смотрелось это довольно забавно.
- Любой рисунок, говоришь? - она нахмурилась, закусив губу.
Тем временем в руку Тине будто сама собой ткнулась серебряная монета с изображением Тайморы. Священный символ непостоянного божества вечно куда-то закатывался и Тине, в те годы когда она еще жила в храме немало часов приходилось проводить под пыльными скамьями и столами, разыскивая коварный кругляш. Продырявить символ и повесить на шею взрослые почему-то не разрешали. А вот про татуировки никто ничего не говорил.
- Любой каприз за Ваши деньги! - радостно объявил гном и склонился в приглашающем жесте.
В полутемной мастерской с потолка свисали связки какой-то сушеной травы. Пахло благовониями, вином и... эльфами. Довольно высокий, по эльфийским меркам, и худой как жердь эльф, внимательно выслушал ее заказ, зажег яркую лампу с блестящим отражателем и нацепил на нос очки с толстыми стеклами.
Жрица увлеченно глазела по сторонам, разглядывая развешанные по стенам образцы рисунков. Но, мастер Телестиан потащил из выдвижного ящика стола, одну за другой, жуткого вида длинные иголки, Тина слегка растерялась. Она почему-то думала, что рисунки делают кисточками... из мягких белок или чего-то в этом роде. Но, отступать было поздно. Она крепко стиснула зубы и всю дорогу молилась Тайморе. Не то, чтобы это было так больно, но уж очень страшно.
Когда Тина нашла своих друзей в одной из лавок, она сияла как солнце в морозный день, а левая ладонь жрицы была перемотана бинтом. В порыве доброты даже отсыпала Тагилу недостающую сумму на покупку кольчужной рубахи, благосклонно приняв благодарность. Даже не потребовала вернуть десяток золотых сверху одолженной суммы. Благодать Тайморы, да и только.
-
Вроде ведь просто за покупками пошла, а сколько всего интересного.
-
Таймора одобряет креатив!)))
|
-
нравится пост
pancakes forever!
|
-
Прошу прощения за тавтологию, но... Какая удача, что Удача послала нам тебя! Спасибо МакХорну Тайморе ;-)))
|
-
"Темный крендель")))
Вообще, у Тины очень живой язык и последовательная манера держаться и выражать мысли. Ей как-то веришь.
|
-
Наверное, в первую очередь за соломенных кукол. Из таких маленьких деталей складываются большие объемные персонажи.
Ну и вообще, Тина молодец. Так держать!
|
-
Молоко, орехи в меду и... конечно, кростата! Снежноягодная кростата! Две!)))
|
-
Драгоценный хвост ^_^____Е
|
Тине не нравилось её приключение. Это и приключение назвать было сложно. Шестнадцать лет она жила безвылазно в храме, грезя о путешествиях, а теперь уже месяц как застряла в этой проклятой Кониберри, где приходилось, как и раньше, сидеть и, глупо раскрыв рот, слушать о чужих странствиях. О, Таймора, за что?
Честно говоря, заслышав от фон Менша о каких-то людях, пришедших со стороны леса, Тине захотелось его послать. После хорошего ужина она планировала залечь на боковую и крепко уснуть, а не слушать очередные истории о приключениях, которые наверняка ей расскажут те люди. А она будет сидеть и слушать. Месяц за месяцем... Да что ж это такое?
Но что-то внутри кричало о том, что надо использовать любой шанс! Может, это знак? Да и отказывать человеку, который любезно дарит тебе кров – последнее дело, поэтому Тина, широко зевнув, отправилась к ферме. Она уже видеть не могла эти места.
Девушка ежилась от холода, все-таки ей было привычнее тепло дома, жар очага и горячая пища, чем сугробы снега и мороз.
На всякий случай она прихватила саблю, мало ли какие гости там околачиваются, да и традиции, что б их. За этот месяц она почти чувствовала себя коренным жителем деревни. Тут, конечно, был проходной двор, но быть начеку – значит быть живой.
Притаившись за сараем, Тина напрягла свои замерзшие уши, чтобы услышать беседу этих семерых. Оценить степень опасности этих типов она затруднялась, а вот разговоры звучали вполне безобидно – группа обсуждала, как им попасть в деревню. Тина усмехнулась. А ведь их уже ждут. Выпустив облачко пара, она решила, что пора действовать, а то так и хвост отморозить недолго.
– Здрасьте, бродячая труппа! – Тина вышла вперед, к путешественникам, её черные рога отражали огоньки пламени разгорающегося костра. Она подняла руки в дружелюбном жесте, а глаза тем временем внимательно изучали каждого из семерых.
– Тут как раз не хватает зрелищ, такая скука, может, вы бы пришли и показали какие-нибудь увлекательные штуки, а? Вам представление уже готовят, кстати, но оно ужасно скучное.
-
-
Крошка Тина, welcome to the circus!
|
-
По итогам это маленькой социальной сцены и за Эбигейл Хейз по совокупности.
С возвращением к активной игре ;)
|
|
|
-
-
КР вспомнились. Ритуальное приветствие воинов - удар в челюсть с ходу.
|
Там, вверху, звёзды, а она, Элла, тут, на земле, в грязи. Несправедливо.
Пожалуй, это всё, о чем успела подумать девушка, пока любовалась внезапно раскрывшимся небосводом. Холодный дождь успел промочить её до нитки, и теперь уже было всё равно, мокро вокруг или сухо. Вообще было всё равно.
Элла приложила грязную руку к разболевшейся скуле, поднимаясь на ноги.
- Предатель он или нет, – сказала она Агриэлю, – Не тебе решать жить ему, или умирать.
Больше говорить было не о чем. Не благодарности же произносить, ей-богу. На остальные слова лишь поморщилась, отметив про себя, что лучше бы уж Агриила здесь не было, а Горан был. Опять несправедливо.
Элла присела рядом с Хиззом, коснувшись его руки. Мальчик был жив – это главное. Не стоило ему все это затевать, но такое наказание наверняка сослужит ему неплохим уроком – впрочем, о каких уроках может быть речь, если Хизз лежит без сознания? Бледный, опустошённый, попытавшийся сыграть по своим правилам. Из-за этого чуть Тай не погас – Элла оглянулась на Костю, чтобы убедиться, что огонь цел. Маленькое пламя внутри фонаря горело, девушка облегченно вздохнула.
Правый глаз болел и слезился – так как толком оценить степень ущерба, в темноте, она не могла, приходилось лишь надеяться, что всё не так плохо.
- Эй! – Элла легонько потрясла Хизза, приподнимая голову мальчика. Отсюда пора было уходить, а бросать его здесь она не собиралась. – Хизз, очнись! Ну же, давай, приходи в себя, пожалуйста…
Задумавшись на секунду, требовательно и чувствительно похлопала его по щекам. Ему просто необходимо прийти в себя – еще не время умирать, а находиться здесь, под дождем, тоже не лучшая идея. Ничего, нормально всё будет, а может быть даже, хорошо. Как уж повезёт.
-
Понравилось. Просто, но с душой. Последняя часть лучше всего - "Ничего. Нормально все будет, а может быть даже хорошо"
|
-
Мы с Эллером начинаем ее бояться ^^
|
- Фуу, как грубо. - Элла дернула бровью, подставляя ладони поближе к огню. - Очень умно, Константин Евгеньевич, вот только я уже сказала, что участвовать в этом не буду.
Наблюдая за пламенем Тай Свла, Элла чувствовала, что делает что-то не то. Противное ощущение разрозненности, когда внутренние весы находятся не в равновесии. Это когда смеяться хочется, и рыдать одновременно. Грубить, и ласковой быть; мстить и прощать, любить и ненавидеть...
Чаша весов наклонилась в другую сторону, девушка резко обернулась, стряхнув с волос капли воды.
- Прекратите! - Воскликнула она, подбегая к Косте и Шесему, сердито глядя обоих. - Вы что?! Он же сказал - немного! А вы тут собираетесь друг другу глотки перерезать? Шесему, пожалуйста, убери нож!
Подходить близко, однако не решилась, но, подумав недолго, решила оставить этот момент на их собственное благоразумие.
Зато подошла ближе к главному зачинщику всего этого, Агриилу.
- Я не собираюсь устраивать тут цирк. - Сказала она, глядя себе куда-то под ноги. - Но ты сказал, что страх... Пойдет. Во мне много страха сейчас... чёрт, да у меня колени так трясутся, что я еле стою! Ты должен чувствовать это, можешь забирать сколько нужно этой дурацкой "синей крови"!
Это было правдой, с момента как она попала сюда, страх прямо-таки переполнял её, парализовал, заставлял чувствовать себя удивительно трусливой - хотелось убежать, скрыться, отвернуться, только бы не чувствовать эту унизительную дрожь в руках и коленях. А еще полный спектр отчаяния - на любой выбор - там и потерявшаяся надежда, и обида на судьбу, на себя, на глупый выбор, на свои сомнения. Нет, определенно, ничего хорошего сейчас в ней не было.
А вот страх - был. И предостаточно. Особенно, когда голову подняла, чтобы на Агриэля взглянуть, да и на низкого, который рядом стоял.
-
Не знаю, по какому принципу двоилась Элла, и какая из половинок загремела к Кроликам, но на благородные поступки она определенно способна:
Александра Матросова накрывает собой дзот с Агриилом.
|
Пейзаж менялся, а Элла старательно пыталась ни о чем не думать. Ведь если начать размышлять – то становилось страшно. Позади, впереди, сбоку – везде опасные, чужие места, и единственное, что девушка могла делать – просто идти. Вперед.
Не задумываясь, не складывая все «да» и «нет». Мудрый Тай дал возможность пойти туда, куда звало её сердце. Девушка была благодарна. Но он говорил о двух путях – и не покидало странное ощущение некоей двойственности, будто и тут она, и в то же время, осталась далеко позади. Элла подумала, что она теперь как яблоко, разрезанное напополам. Хотелось есть. А в то же время, стало необычайно легко, где-то внутри, быть может, в душе. Или просто так открытое пространство подействовало?
Когда под ногами шелестела мягкая трава – Элла снимала обувь и шла босиком, привыкая к этому странному лету посреди зимы. Платформа, поезд, всё казалось далёким, почти невозможным – после тесной клетки Экспресса дышать можно было глубже, и девушка отчасти понимала восторг Ника, убежавшего от своей беды сюда, на волю.
Кажется, что даже одежда посветлела – но это всего лишь пыль, крупинками оседает на вещах и волосах. Порвались джинсы, теперь две парные дырки оголяют худые колени. Бледная кожа на руках и лице вмиг выгорела на солнце, покрывшись болезненными розовыми пятнами. Элла помазала их кремом, продолжая идти. Не время думать о таких мелочах. А время вон, вспять идёт, сначала вечер был, теперь день начался. Как вязкий сон, от которого не можешь проснуться, но девушка твёрдо знает, что давно уже не спит. Разве во сне можно чувствовать такую ноющую боль, растекающуюся по всему телу? Разве беспокоят натертые на ногах мозоли? И обожженная кожа, разве, саднит?
Едва ли.
Элла рада была своим попутчикам, одной бы здесь ей и пары шагов не удалось пройти. Но больше молчала, не решаясь вступить в разговор. Да и не до болтовни было, не на курорт пришли развлекаться. Перекинулась парой слов с Ником, что-то ободряющее Хиззу сказала, Джека за ухом почесала, на Гарри поглядела мельком. И всё. Снова молчание, слова не нужны. И мысли тоже испарились, оставив из себя пресный кисель. Солнце макушку напекло. Тяжело дышать, больно идти, но надо. Природное упрямство, упорное стремление к выбранной цели, или банальная гордость – но ни разу Элла не пожаловалась на трудный путь.
Скудная еда, алюминиевая банка консервы… Элла вытащила из сумки свой сохранившийся скудный паёк, не забыла остальным предложить – упаковка кексов, молочная шоколадка растеклась вязкой массой. И цветной мармелад в импортной упаковке – все, что осталось от поездки в Перу, последняя память о южноамериканской сельве. Но расставаться с прошлым было неожиданно просто – да и голод не терпел ненужной ностальгии. Воды бы, это да, согласилась с Хиззом. Но нет её. Сухие губы потрескались и на ощупь языка были точно наждачная бумага.
Гарри говорил, что торопиться надо, Элла не сопротивлялась. Делала, что в её силах, а это, по сути, было немного совсем. Шаг, другой, третий, тысячный, а там уже и десятитысячный не за горами. На каблуках особенно – то еще удовольствие.
…
- Ваш рассказ, конечно, очень мотивирует. – Наконец заметила Элла, вытирая грязной рукой пот со лба. Слова давались тяжело, сухо, девушка с трудом узнала свой собственный голос. Но, чтобы не забыть его звучание, добавила еще.
- Вы… господин Гарри… прекрасно читаете стихи, зря так долго это в себе таили.
То ли в шутку, то ли всерьез - Элла сама не была уверена.
- Мы сейчас, обязательно сейчас пойдём дальше. Только минутку хотя бы. Одну.
Девушка тревожно посмотрела на остальных спутников, отчаянно желая хоть чем-нибудь помочь. Нагнулась к Джеку, ласково в глаза заглянула, положила ладонь на голову – она обещала ему холодное море. Бедный пёс, так долго его ждёт! Но будет, будет – обязательно!
Села рядом с Хиззом, приобняла. Только ведь этим не поможешь. В эту секунду Элла не могла себе простить того, что повела мальчика за собой. Может, если бы он остался, было бы лучше? Кто знает, но сейчас поздно об этом думать. Сколько еще идти? Она понятия не имела.
Элла протянула ему руку, чтобы двигаться дальше.
И, чтобы отвлечься от происходящего, на свой страх и риск задала Гарри давно интересовавший ее вопрос:
- А зачем вы пошли вместе с нами?
-
Хорошее начало новой ветки
|
Элла видела как стреляли в Константина Евгеньевича. Как даже испугаться не успела, а потом свет. Жаркий, обжигающий – и всё. Больше девушка ничего не видела. Только слышала, как Хизз кричит, как говорит, чтобы двигаться нельзя. Но Элле и не хотелось двигаться, она застыла, поглощенная светом. Когда нельзя видеть, что происходит снаружи – появляется возможность заглянуть внутрь. В себя. Кто ты? Элла слышала вопрос, но не могла ответить. Что ей следует сказать? Паспортные данные, адрес прописки, группу крови? Грамоты, аттестаты, сертификаты? Ненужные ярлыки, пустые слова, цифры. Кто ты здесь? Кем она была, когда села на поезд? Простым пассажиром, купившим билет на вычурный и лощеный «Ночной Экспрессъ» в попытке побега от опостылевшей реальности. Никто тогда, у кассы, не схватил за руку, не сказал, что не стоит этого делать. Не предостерёг, не уберёг, не предупредил. А потом пошло-поехало, и отступать не вышло – просто потому, что не было куда возвращаться. Нет, у Эллы было жилье - прекрасная двухкомнатная квартира на речной набережной в доме старой застройки. Но вот обжиться там никогда не получалось. После окончания школы, было страшно возвращаться домой, туда. В школе Элла была не одна, теперь же её окружало тоскливое ощущение пустоты. Раньше квартире принадлежала её бабушке, но с тех пор как та умерла, шестнадцать лет назад, никто не поменял обстановку. И Элла сама боялась разрушить уютный бабушкин мир. Порой она садилась в кресло, обхватив колени руками, и думала, что сама теперь стала такой, а с комода глядели пожелтевшие фотографии, придирчиво наблюдали из серванта фарфоровые фигурки, приобретенные в Прибалтике в черт-знает-каком году. Элла чувствовала себя чужой, боялась нарушить устоявшийся покой, и старалась, как можно меньше времени проводить внутри. Неудивительно, что хотелось сбежать. Она и сбежала. Без оглядки, наверное, даже отчасти надеясь, никогда туда больше не возвращаться. Кто же знал, что теперь у неё появится реальный шанс никуда и никогда больше не возвращаться? И теперь Элле было страшно. Что ты есть? Есть чёрный — ахроматический цвет, отсутствие светового потока от объекта. Это если по научному. А на деле – это то, что поглощает в себя и ничего не отдаёт. Черные дыры в космосе поглощают даже свет, а черная одежда помогает наслаждаться собственным уютным эгоизмом. Любимый оттенок с детства. Черно-белые фотографии на стене, черно-белые фильмы в телевизоре, черно-белая жизнь, утонувшая где-то в прошлом без надежды на будущее… До этого дня Элле казалось, что всё на свете ей безразлично – пока её не касается, она и внимания не обратит. Но оказалось, что не всё равно. И мир далеко не крутится вокруг неё, неповторимой и надуманно несчастной. Есть вещи и похуже - такие, на которые невозможно смотреть сквозь пальцы, от которых нельзя отворачиваться, нельзя молчать и сидеть, делая вид, что ничего не происходит. Тут это ощущалось особенно отчетливо, и Элла ненавидела себя за собственное бессилие, за то, что хочет помочь и в то же время, понятия не имеет как. Ведь если сделать что-то действительно хорошее, то и умереть не страшно – потому что страшно умирать, зная, что жизнь прожита зря, а когда не зря – тогда не страшно, что логично. Впервые она почувствовала, что есть что-то более важное, чем она сама. Это было внове и необычно. Но придавало сил. «Я не хочу больше быть черным цветом». – Сказала Элла, то ли вслух, то ли про себя, то ли вообще просто подумала. Ведь у неё был и другой любимый цвет. Красный. А это совсем, совсем другое. Это люди, смело идущие на любую опасность – и та отступает, почувствовав их решительность и силу. Вот такой хотелось быть, и никогда не сдаваться.
-
Хороший, цельный пост.
Но!
Приложение просто вне конкуренции. Особенно лицо Эллы на последнем кадре. Так что + в первую очередь рисунку и это коварной улыбочке.
Тай Свла говорит: "nyro~n"!
-
Хорошее сообщение, мне больше всего понравилось про цвет.
|
-
-
Ну, не могла же Френки сказать: "I'll be back"
Вышла из положения, нечего сказать.
Теперь, в третьей части, когда она вернется из будущего, этот презерватив еще сыграет роль и спасет человечество... от вымирания. Да, я уверен!
|
- Я не понимаю… Зачем вы говорите загадками, зачем пытаетесь убить друг друга. Я не могу никому помочь и не могу уже ничего решать… Хизз! – Элла закрыла лицо руками, все равно от боли, вспыхнувшей вдруг по всему телу, она почти уже не могла ничего видеть, и слова Хизза далеким эхом отдавались у неё в ушах. Кровь из носа падала алыми каплями на ковёр, а голова разрывалась от боли, словно вдруг весь воздух начал давить со всех сторон, стремясь раздавить, уничтожить. Больно говорить, идти, больно дышать. Элла бессильно осела на колени. Сломанная в третьем классе левая ключица раскаленным металлом обжигала внутри, девушка с силой сжала зубы, только чтобы не закричать. За что такое страшное наказание? Кровь прилила к вискам, сердце гулко стучало, мешая думать, ощущать. Казалось, что вскрылись, закровоточили все старые раны, Элла даже подумала на миг, что умирает, потому что терпеть это уже не было никаких сил. Девушка заплакала, обессилено, от горя, страха, боли… … Но быть не может, чтобы она была уже мертва. Разве мертвые что-то ощущают? Быть может, когда-то, нога все-таки соскользнула с подоконника, и действительно сбылось то самое, желанное порой, и пугающее одновременно? Нет, не было такого! Она бы знала, точно поняла, что умерла, наверное… Элла, опустив голову, сидела на полу, как и прежде, сжимая в руках белоснежное перо. А может, она и не жила никогда? Этот поезд, может, она всегда была тут? Сколько времени прошло? Зачем она здесь? И почему, почему так больно? Сейчас, как никогда раньше, было сложно взять себя в руки. Всё тело воспаленно саднило, руки слушались плохо. Только мысли остались рядом, воспоминания… Ведь, что делает человека – человеком? Из чего складывается жизнь? Из череды событий, безвозвратно уходящих все дальше и дальше, в прошлое. ***
На секунду показалось ей, что вдруг снова стало шесть лет. Она уже совсем взрослая и в этом году пойдёт в школу. И сейчас она сидит, на деревянном стуле, весело болтая ногами, а воспитательница, Карина Леонидовна, читает ей книжку. Детские сказки – они же совсем для детей! Но Элла не возмущается и даже делает вид, что ей интересно. Ведь она очень любит Карину Леонидовну. Любит её мягкий голос, добрые зеленые глаза и кудрявые черные волосы, так красиво спадающие на спину. Элла хочет быть такой же, когда вырастет. А еще от Карины Леонидовны пахнет сиренью. И читает она хорошо.
- … и жили они, долго и счастливо. – Воспитательница закрыла книжку и ласково улыбнулась, глядя на девочку.
- Мне не понравилось!
- Почему? – Искренне удивилась Карина Леонидовна.
- Белоснежка глупая! Вы же сами нас учили, нельзя брать у незнакомых людей подозрительные вещи!
- Но она просто очень добрая, и верила людям – это очень редкие и ценные качества в наше время…
- Нет! Добрая и глупая! Так нельзя! – Элла продолжала упрямо настаивать на своём.
- Ну, глупая, не глупая, а принца получила. – Карина Леонидовна задумчиво посмотрела в открытое окно, словно враз погрустнев.
- Нет! Не хочу принца! Хочу быть ведьмой!
- Ведьмой? Но зачем, милая? Разве тебе понравилось то, что с ней случилось в конце?
- А-а… – Элла махнула ручкой. – Ерунда. Она же знала колдовство и не могла по-настоящему умереть, наверняка она просто притворилась, чтобы все от неё отстали!
- Ну, милая… - Карина Леонидовна ласково потрепала девочку по голове. – И чтобы ты тогда делала, если бы ты тоже умела делать колдовство?
- Я бы… я бы заставила моих родителей быть всегда со мной! Чтобы они не уезжали больше никуда!
- Но разве можно таким образом кого-то заставить быть рядом?
- Конечно, можно! Можно всё! Это же колдовство!
- Элла, милая, ты же уже большая девочка и понимаешь, что родители работают, чтобы тебе было лучше, они очень любят тебя.
- Они меня не любят! Меня любите только вы! – Элла наморщила лобик, призадумавшись о чем-то, и вдруг расцвела, улыбнувшись, ведь ей в голову пришла такая чудесная идея. - А можно, можно я стану вашей дочкой?
Карина Леонидовна удивленно вскинула брови и рассмеялась:
- Ну что ты, милая, как же ты можешь быть моей дочкой, когда у тебя уже есть мама? – Женщина протянула руку, чтобы погладить Эллу по голове, но та увернулась от ладони и спрыгнула со стула.
- Вы тоже меня не любите! – Заявила она, выражение лица недвусмысленно намекало на то, что девочка готова разреветься в любую секунду. – Меня никто не любит и никому я не нужна!
Элла запустила пальцы в волосы и взлохматила их.
- Вот поэтому я и хочу быть ведьмой, я всем прикажу меня любить!
*** Глупое, глупое детство. Элла шмыгнула носом, утирая кровь. Никакой ведьмой, она, конечно же, не стала. Но ведь это точно, точно было, с ней, это была она, а не какая-то другая девочка. Ей всегда не хватало теплоты, отчаянно пытаясь быть нужной для кого-то, не понимала, что именно она делает не так. Из чего еще складывается личность? Из окружающих людей, которые все, по своему, чем-то важны. У Эллы были такие люди. Сейчас они кажутся лишь бледными тенями, вспоминать так трудно, больная голова мешает думать спокойно – кажется, начинается жар, девушке кажется, что её лихорадит, что у неё одновременно и простуда, и ветрянка, и ОРЗ, и десятки других неизвестных, но ужасных инфекций. Хочется закрыть глаза, лечь, заснуть… Происходящее подернулось пеленой, Элла ощущала своё тело ватным, вязким, неподатливым и очень, очень больным. То ли засыпает, то ли сознание теряет, и вот уже услужливое сознание подкинуло второе воспоминание, совершенно бесполезное и никчемное. Должно быть решило, что сейчас самое место и время для подростковых межличностных отношений. Элле не нравилось вспоминать об этом. ***
… Кажется, это был седьмой класс. Элле не спалось, и она решила пройти в гостиную комнату, которая была справа по коридору от их спален, немного почитать. Накинув поверх пижамы халат, девочка тихонько пробралась мимо спящих комнат. Включила в гостиной маленькую лампу в клетчатом абажуре, и удобно расположилось в кресле с книгой. Но быть в одиночестве долго не пришлось, дверь открылась и в проёме показалась долговязая фигура, нарушив шагами тишину.
- А, Литвинова, это ты. – Бросила фигура, заметив Эллу.
- Валя? – Элла подняла взгляд от книги, осмотрев вошедшего. Высокий светловолосый мальчик в спортивной форме – вот, что значит, прирождённый футболист, даже ночью в форме спит – был её одноклассником. Девочка облегченно вздохнула, хорошо, что не кто-нибудь из учителей. И тут же возмущенно зашипела, почти как змея:
- Ты чего сюда пришёл, уходи отсюда сейчас же, а то нас обоих выгонят, а я, в отличие от тебя, хочу ещё почитать, и вообще у меня бессонница, так что иди-ка ты отсюда, сейчас ночь и надо спать!
- У меня, тоже, может, бессонница, и почему это я уходить должен?
- Потому что я первая сюда пришла!
Валя хмыкнул, скрестив руки на груди. Подошел ближе, стащил какую-то книгу с полки, повертел в руках, отложил. В последнее время он вообще вёл себя странно. Вдруг выпрямил зачем-то спину, и теперь казался совсем высоким.
Элла рассерженно уткнулась взглядом в книжку.
- Что читаешь? – Поинтересовался Валя. Он сцеплял и расцеплял руки, словно вообще не представлял, что с ними надо делать. А, ну да, он же футболист, подумала Элла. Зачем ему руки.
- Это По. Эдгар Алан По. Хотя какая тебе разница, ты же даже не знаешь, кто это.
- Вот только не надо из меня кретина делать! Если у меня есть крутые результаты в спорте, это не значит, что я идиот. И вообще! Да что б ты знала, меня возьмут в молодежную сборную России, когда я подрасту, а потом, потом я стану играть за основную сборную и буду как Зидан!
Похоже, он очень разозлился, потому что покраснел вдруг ужасно, взмахнул как-то по-глупому руками, Элла уже даже передумала спрашивать, кто такой, этот Зидан, и хотела сказать, чтобы он не нервничал так, как вдруг…
… произошло все очень быстро, Элла не успела ничего понять, но увидела Валино лицо близко, так близко, что оно расплылось в мутное пятно, и почувствовала на своих губах прикосновение его губ, неожиданно мягких, и ужасно влажных. И длилось это, кажется, целую чертову вечность, девочка вцепилась пальцами в подлокотники кресла, пытаясь вжаться поглубже в спинку, потому что, оцепенев от неожиданности, больше ничего не могла сделать. Книжка упала на пол, а Элла окаменелым изваянием ждала, пока это всё закончится.
Может, Валя понял, что что-то пошло не так, а может еще что, но, наконец, он отлип от её губ и выпрямился, оставшись стоять рядом с креслом.
Повисла неловкая пауза, на протяжении которой Элла пыталась понять, что это вообще сейчас было. Она неуверенно сглотнула и покосилась на Валю, все еще вцепившись побелевшими пальцами в кресло.
Первым заговорил мальчик.
- Ты что, никогда до этого не целовалась? – Он смущенно почесал затылок, уставившись в пол.
Элла вскочила с кресла, и возмущенно скрестила руки на груди.
- Да что б ты знал, я целовалась уже сто раз! – И снова уселась в кресло.
- Врешь ты всё!
- А вот и нет! – Элла вдруг начала смеяться, позабыв, что надо быть тихо. - А вот ты целуешься ужасно, просто отвратительно, но если ты о-о-очень меня попросишь, то я никому не скажу. Честно! – Элла схватилась за живот и, давясь смехом, скатилась с кресла.
- Я думал, ты отреагируешь иначе… – Пробормотал смущенный Валя, густо покраснев до кончиков ушей. Он теперь держался в стороне, боясь даже пошевелиться, почти испуганно наблюдая за Эллой. Неужели всё было действительно настолько плохо?
- О-о-й… - Простонала она, вытирая выступившие от смеха слёзы. – Мой тебе совет – никогда… ни с кем… больше… ой... такое… не делай!
Элла всё смеялась и смеялась, до боли в животе, уткнувшись носом в кресло. Долго. А когда пришла в себя, увидела, что она снова одна. Книга Эдгара Алана По по-прежнему валялась на полу, замяв несколько страниц под своим весом; светила желтым лампа в клетчатом абажуре. А мальчика с девчачьим именем Валя, в комнате уже не было.
Обиделся, что ли? Элла подняла книгу, заботливо расправив страницы. И чего это он вообще полез? Что хотел этим сказать? Посмотрите на меня, я крутой футболист и целую кого захочу? Вот странный же. «Я думал, ты отреагируешь иначе…» И как, интересно, она должна была отреагировать? Элла все еще ощущала прикосновение его влажных губ и поморщилась, брезгливо утерев тыльной стороной ладони рот. Поцелуи – это ужасно, противно и сыро, и чего в них Вика находит? Девочка вздохнула, непонимающе дернув плечами. Наверное, Валя действительно обиделся. Элла решила попозже у него прощения попросить. Ведь она всегда относилась к нему неплохо – хотя, здесь вообще было мало людей, к которым можно было испытывать негатив. Плохие, хорошие ли, у всех были свои характеры, и общий дом, крыша, которую они делили одну на всех, месяц за месяцем, год за годом, это сближало их, делало единой семьей. Валя был почти братом. Разве может быть как-то иначе? И всё же что-то подсказывало ей, что он действительно ожидал от неё какой-то иной реакции. Но мало ли! Пусть знает.
- А то в следующий раз, если вздумает лезть и слюнявить мой рот, я ему по носу двину!
Элла решительно выставила перед собой кулак и попробовала ударить по воздуху.
Пусть знает.
*** Глупое, ненужное воспоминание. Даже не первая любовь. Не было у неё тогда никакой любви, не было подростковых переживаний, рыданий в подушку. Элле так хотелось, чтобы любили её, но совершенно не представляла, что при этом надо отдавать что-то взамен. Не умела, не знала, как правильно. Но даже это было важно. Она жила. Она существовала, и даже сейчас, почти без сил, Элла знала, что живёт, и что эта боль, которая разрывает всё тело на части, позволяет верить, что смерть не наступила еще. Но как же хочется спать. Элла закрывает глаза.
-
Это хорошо. В рамках роли и флэшбэки было интересно почитать. Это труд, и мне нравится, потому что виден внутренний мир персонажа. Белоснежка...воспоминания...Сумбур есть конечно, но я удовлетворена на все 100%. Потому что Элла живая и я увидела то, что мне хотелось увидеть, когда я предлагала данное задание.
|
-
За находчивость и изобретательность.
И за "Один дома-2", конечно!)))
|
Френки не любила утро. По утрам она чувствовала себя не в своей тарелке, мягко говоря. Задумчиво почесав правую ягодицу, девушка села на матрасе, который заменял ей кровать. Перед глазами всё плыло, но девушке удалось сфокусироваться, чтобы оглядеться.
Скомканные простыни, разбросанные кружки сырных чипсов, игральные карты, сигаретный пепел, алюминиевый мусор пивных банок, стеклянные бутылки алкоголя покрепче... и никого из соседей. Их у Френки было трое. Афроамериканка-стриптизёрша Мишель, студентка-филолог Келли, которая была в прошлой жизни пальмой (по её словам, разумеется) и Арни, очаровательный милашка гей. Смылись по своим делам, поганцы, а кто бардак разгребать будет? Френки? Вот уж нахрен.
Хотелось курить и жрать. Жрать хотелось больше.
Шлёпая босыми ногами по полу, Френки добралась до холодильника. Нет ничего лучше с утра, чем бутылка прохладного пивка И бургер. Да, воистину пища богов! Френки сглотнула слюну, с наслаждением присасываясь к холодному горлышку, опустошив в пару глотков почти всю бутылку.
Внимание девушки привлек писк в углу - под завалами журналов Cosmopolitan обнаружилась самодельная мышеловка с пойманным грызуном. Мышонок неистово пищал и безуспешно пытался вырваться. Недолго думая, Френки ослабила механизм и двумя пальцами подняла мышонка за хвост. Зверек испуганно замер, черными глазками вглядываясь в хитрое лицо рыжей Френки, а та, в свою очередь, уже раскрыла широкий красный рот, обнажив не слишком белые зубы, чтобы... Нет, не угадали.
Франсуаза Эмеранс Одилль де Шатильон была дворянкой, и мышей она не ела. Поэтому, всего лишь широко улыбнулась, опустила страдальца на пол, и предложила в компенсацию пару сырных чипсов.
Сделав доброе дело, девушка понюхала свою подмышку на предмет вонючести и необходимости принять душ. Помыться бы явно стоило, но было дико влом. Поэтому, плюнув на гигиену, Френки стянула из холодильника еще холодного пива, захватила бургер и направилась к креслу, полная надежд и ожиданий, посмотреть какой-нибудь добрый фильм. "Пятница 13-ое", например. Девушка отыскала нужную кассету на полке, запихнула в видеомагнитофон, выкинула розового плюшевого медвежонка из кресла (Вечно Арни разбрасывает подарки своих дружков где попало!) и уселась перед телевизором, жадно поглощая бургер. Правая рука лениво почесала живот под несвежей белой майкой, а потом нашла пульт и нажала кнопку "Play".
-
Мадмуазель Франсуаза Эмеранс Одилль де Шатильон, потомственная дворянка... ну, как живая!
|
|
Внезапное выступление Влада ошарашило Эллу. Ну, вообще это мягко сказано, конечно. Девушка с вытаращенными глазами уставилась на горе-официната, захлопав ресницами.
- И что? – Тупо выпалила она, глядя, как палец тыкается в деревянную панель. – Прекрасно. Ты тоже хочешь в стену прыгнуть?
Покачала головой. Задерживаться у стены долго не стала. Сейчас её гораздо больше заботило иное.
…
- Хизраэль! Хизз! – Элла требовательно взяла мальчика за плечи, легонько тряхнув, чтобы вернуть в состояние адекватности. Посмотрела в глаза, серьезно, но ласково. – Прекрати. Ты сделал, всё что мог, не смей винить себя и… Влад прав… Нельзя отчаиваться! Мы выберемся отсюда. Помощи нет, но есть дверь!
Несмотря на нарастающий жар, Элла похолодела вдруг, опасливо покосившись в сторону. Но продолжила, забрав нож из рук Хизза. На всякий случай.
- Я не могу выбирать! Пойми же! Не могу, просто не могу! Мы уйдем отсюда все, я ведь не смогу его… оставить! И ты пойдешь, мы все… Ошибка в карте! А если – нет?
Оглянулась боязливо, столкнувшись случайно взглядом с магом, провалившим заклинание.
И вспыхнули в разболевшейся голове Эллы чужие мысли, так непрошенно, так некстати...
...проклятый проводник…во спасение своей разлюбезной Эллы… даже трахнуть по человечески не успел... мудак волшебный…
Кай, предатель. Шутник чертов. Лучше б молчал. Побагровевшая Элла замерла было, онемев, широко распахнутыми глазами глядя на Константина Евгеньевича. Слушала как тяжело бьется пульс в висках. Взгляд помимо воли наполнился яростью и, не помня себя, не отдавая себе отчета, отпустила Хизза, пошла тяжелыми шагами по разбитому стеклу, давя каблуками в мелкую крошку.
Замахнулась со всей силы, вкладывая в этот жест всё своё напряжение и злость, словно К.Е. был во всем виноват, во всех бедах, но в данный момент его вина состояла в том, что подумал и влез он не в то, что следует. Да, мысли они на то и личные, что можно размышлять обо всём, что угодно, но об этом она думать не позволит, он не имеет права! Будь он хоть тысячу раз распрекрасный человеческий маг! НЕ ПОЗВОЛИТ!
Приговор вынесен: виновен! Звонко хлопнула ладонь, ударившись о небритую щеку угрюмого дяди.
Огонь пляшет вокруг, но в душе Эллы огонь совсем иного свойства. Горят руки, щеки, горит душа, пламенея колючими искрами. Ударила, и… стало легче. Накопленное напряжение вылилось наружу: теперь, стоя рядом с дверью, тоскливо опустив голову, девушка чувствовала себя опустошённой. Никогда не умела контролировать свои эмоции. Не имела привычки лгать. Не позволяла плевать себе в душу. Такая, какая есть. Ничего не поделать. Сорвалась.
- Извините. – Отведя взгляд, Элла отступила на шаг. Сама же думала, что ни в коем случае нельзя терять трезвость духа. Времени мало. Кругом огонь. План Хизза сорвался, остаётся только дверь. Она боялась этого. До рези в глазах, до дрожи в коленях. И не видела иного выхода. Какой толк от этого бестолкового полупьяного лепета? Пусть идёт, лезет Гарри целовать, или что ему там будет угодно, сейчас ведь для этого самое время!
Ни секунды не церемонясь, вырвала из руки К.Е. конверт и заново перечитала, и на картинку уставилась. Да и так помнила всё, а разница? Какое слово откроет дверь? Душно, жарко, мозг плавно течет растопленным маслом. В голове тысяча слов и ни одного нужного. Но ведь должно что-то быть! Элла оглянулась на Хизза, посмотрела на Горана, с тревогой и надеждой, словно пытаясь найти на его бессознательном лице какую-то подсказку...
Каблук придавил ложку, во всей суматохе отброшенной далеко от стола. Вокруг полнейший хаос, горячее пекло. «Это Ад подступает ближе?» – Подумала Элла, поднимая сиротливый столовый прибор. И вензель «N», куда уж без него, родимого.
- Проклятая Компания! – Элла со злостью отшвырнула ложку подальше. Должно же что-то открывать дверь… а что если… Сверилась с конвертом. Никогда не дают. Никогда.
- Nowhere. Nothingness. - Поспешила рассказать свою догадку двери, замечая краяем сознания, что проклятый маг, сейчас шепчет тоже самое. - Never! Никогда!
И будь, что будет.
-
Большой +
И за догадливость, и за игру и за этот пост.
|
От переизбытка информации Элле показалось, сначала, что её несчастная голова вот-вот, да и взорвётся ненароком. Поэтому, выслушав обе стороны, девушка первым делом погрузилась в чтение письма. Но сначала, конверт. Изучив его, она, не долго думая, покосилась в сторону Гарри и дяди Кости.
- Константин Евгеньевич, похоже, это вам. – Элла, вскрыв письмо, положила пустой конверт на пол, неподалёку от себя. Больше человеческий маг, он же - угрюмый пассажир, её не интересовал.
...
С замиранием сердца прочитала письмо, перед глазами дрожали рукописные строчки; плохо слушались руки: то ли озноб от внезапно наступившего холода, то ли от страха, то ли от волнения. Прочитала дважды, и было так странно получить послание от того, кто только что ходил, говорил, смеялся, а теперь бессильной куклой лежал у неё на коленях. Измученное лицо, по-прежнему прекрасное, лишь злой насмешкой изуродованное кровоподтёками и синяками. Элла склонилась к нему, аккуратно дотронувшись пальцами до щеки.
- Я верю. – Сказала. - Пусть будет так, как ты хочешь. И нет-нет, я не плачу, это слёзы, сами… - Элла потерла ладонью мокрые глаза, а на одеяле расплывались пятнами соленые капли. – Я не плачу.
Это ведь не может быть по-настоящему. Думает она. Этого просто не может быть. Не сейчас, не теперь, и никогда, никогда… Хотелось разрыдаться глупой пятилетней девочкой, взвыть от отчаяния и пустоты, но теперь Элла чувствовала себя старше на вечность.
Он знал, на что идёт. Он всё понимал. И всё видел.
Только сейчас девушка смогла ответить Агриилу. И посмотреть в глаза.
- Он верит вам… Обоим. – В её взгляде не было неприязни или осуждения – только боль и непрошенные слёзы. – Свой путь… - И больше ничего сказать не смогла, сжав побелевшими пальцами письмо.
Сглотнула тяжело, поворачиваясь к Хиззу. Хотела смягчить голос, но не вышло – чужие интонации, глухие, вымученные слова, отрывисто:
- Хизз… - Нет, не так. - Хизраэль. Я могу поверить тебе, но не как твой Кай, а как твой друг. Но я не могу верить этим бумагам. Но, если ты знаешь и уверен в этом, то… - Элла лишь кивнула. Утвердительно.
А теперь. Поднялась на ноги, оставив Горана лежать на полу. Нужна теперь сумка, полезная вещь ведь – и положить туда что-то можно, и достать нечто важное. Очень удобно.
Элла идёт. А очень трудно идти, когда пол под ногами рушится, водоворотом затягивая вглубь. Подгибаются колени, дрожат руки, душит комок в горле, но ведь Элла сильная, надо держаться, надо идти. В руках письмо и просьба. Взяла свою сумку, захватила подушку с койки, заботливо подложив её под голову Горана, когда вернулась обратно. Но еще не всё, не всё…
Письмо в ветхом пожелтевшем конверте нашлось сразу. Элла лишь мельком взглянула на старинную печать и упрятала глубоко в свою сумку. Она сохранит его, не прочитывая. Эта строчка была лишней, ведь Элла умеет хранить чужие тайны. Осталось еще одно. Контракт Наблюдателя у сердца. Девушка развернула сложенный лист, чтобы убедиться, что это оно. Логотип, знаки, имена… Оно. Один вдох и один выдох – и порвала лист пополам. А потом ещё и ещё, пока поддавалась бумага. Полетели в сторону клочки бывшего контракта, осыпавшись светлым конфетти на пол. Всё выполнено.
Накинув привычным жестом лямку сумки себе через плечо, Элла немного порылась внутри, и извлекла ручку: серебряный корпус, украшенный длинным белоснежным пером.
Девушка прижала дар к своей груди, где в сумасшедшем ритме билось беспокойное сердце, и нежно сжала ладонью руку Горана.
- Когда ты дал мне это перо, ты просил о помощи. – Такой чужой голос, каждое слово даётся с трудом. Продолжила уже шепотом. - Ты говорил… Говорил, что хочешь вспомнить, кто ты есть. Так будь же собой и будь свободен. Это моё желание. А я… я пойду до конца.
-
-
Опасный момент. Очень легко можно перегнуть и свалиться в ненужный пафос. Элла не свалилась, за что ей честь и хвала.
А вообще, трагический момент подкрался очень неожиданно.
|
-
Хорошо. Не правда, разумная Элла радует. Живо.
|
Элла неловко ощупала рукой окружающие её вещи. Подушка, мягко, тепло - вяло доложил непроснувшийся мозг. Такое полузабытое ощущение уюта и спокойствия. Отголоски сна тревожили, но постепенно отходили на второй план, дальше, и дальше. Ей даже показалось вдруг, что она у себя дома, одна, и редкое осеннее солнце заглядывает в окно. И всё, что было раньше – это сон, удивительный, реалистичный сон, страшный и непонятный, и было в нём все: и добро и зло, и счастье, и горе, но всего лишь грёза, порожденная растревоженным воображением.
Но знакомый смех, и голос, который Элла могла бы слушать бесконечно, возвращали к реальности. Ничего не было сном. Девушка улыбалась, спокойно и счастливо, боясь спугнуть это ощущение безмятежности.
И всё же, приоткрыла глаза. Незнакомый потолок, блестит полированным блеском дорогого дерева, с разноцветных витражей наблюдают привычные ангел и черт. Узнав символику, Элла чуть не застонала – и натянула одеяло на голову, продолжая дремать, выхватывая рассеянным слухом обрывки фраз.
Было в этом читаемом тексте что-то неуловимо щемящее, и совершенно непонятно, то ли тоже смеяться надо, громко, и от души, то ли взвыть от отчаяния, как волк на луну. Элла не могла понять, в чем дело, и почему дурацкая книга вызывает такие эмоции. Может, это из-за снов? Ведь что-то такое… Или нет? Она не помнила. Нет, определенно, нет. Тогда что? Элла лениво зевнула. Ну, к черту, весь этот бред.
Поэтому девушка наконец откинула одеяло, заспанными глазами оглядывая окружающую обстановку. Ей показалось, что она видит Хизза… Элла поспешно протерла глаза, приподнимаясь с подушки. Или – не показалось?
- Хизз! – Элла не в силах сдержать радостную улыбку, соскочила с койки. Мягко сжала ладонь мальчика в своей руке, погладила ласково по плечу. – Как я рада, что ты здесь!
Настоящий, живой, вот только… Уголки губ поползли вниз, Элла встревожено смотрела на заплывший, глаз, синяк, рану, и не понимала, как такое вообще могло быть возможным? Это было настолько дикое, невероятное зрелище, кощунственное и изуверское по своей сути… Она покачала головой, до сих пор не веря в то, что видит.
- Ты не заслужил этого… - Прошептала, и осеклась, припомнив мимолетные видения из сна… Как много все получают того, чего не заслужили. Элла сжала ладонь чуть сильнее, заглянув Хиззу в глаза, желая хоть каким-то образом поддержать, передать заботу, ведь теперь ей было очень неспокойно, словно сердце сжала холодная сталь, чужая, острая, болезненная.
«Что случилось?» - этот так и не озвученный вопрос повис в воздухе. Элла выдохнула, переведя взгляд на Горана, продолжая попутно замечать детали вычурной обстановки вагона.
При свете дня все вокруг было другим, незнакомым, почти ненастоящим. Неужели, это все тоже Экспресс? Но есть вещи, которые неизменны: не важно, день ли, или темная ночь, ведь сердце Эллы каждый раз стучало сильнее и радостнее, при одном только взгляде на проводника… хотя, кем он являлся, было совершенно не важно. Он был рядом, и Элла задыхалась нежностью и тревогой, не в силах ничего с собой поделать. Как и в случае с Хиззом, смотреть на его искалеченный вид было нестерпимо больно.
-Горан… - Позвала несмело, в общем-то, совершенно не желая беспокоить его своими идиотскими вопросами, но непонятность угнетала. – Зачем мы здесь? У меня в голове сейчас… все смешалось. – Элла нахмурилась, пытаясь сосредоточиться на мыслях. - Я припоминаю что-то, но не могу сообразить… Тут все такое другое. Но ведь не бывает ничего просто так? То есть, я имею в виду… - Запнулась, запутавшись окончательно, всё же озвучила мучавший её вопрос. - Да и что с вами случилось?..
Детали окружения проступали все отчетливее, вот и тело лежит на соседней койке, Гарри, по-видимому, с «Севером» на свесившейся руке, Элла поморщилась, продолжая изучение вагона. Шипящий голос Агриэля, разумеется, особой радости не доставлял, как и умилительное зрелище спящих Влада Рачевского и хмурого К.Е.
А вот снежного пса Элла была неизменно рада видеть, и поспешила позвать его к себе:
- Джек! Мальчик, иди сюда. – Похлопала рукой рядом, по ковру. - А то Константин Евгеньевич проснется и увидит, что ты ему всё лицо слюнями закапал… Отчего-то мне кажется, что он особо рад не будет.
-
Так держать. Живая, приятная, эмоциональная Элла, теплая и родная.
|
-
Очень хорошо. Отличное завершение ветки.
-
Грандиозная работа.
Серьезный писательский подход к скурпулезному изучению материала.
Одним словом: Вкусно!
-
Да, действительно хорошо.
Зашёл с главной страницы, саму игру не читал, но это как раз тот случай, когда пост самодостаточен и понимания контекста не требует. Особенно замечательно в нём, как правильно подметил предыдущий проплюсовавший, это желание разбираться в деталях и мелочах наподобие видов бабочек, которые сами по себе, может быть, читателю могут быть не совсем интересны (я так вот по части любви к бабочкам так же далёк от Набокова, как и по части литературных талантов, например :), но, будучи вставленными в текст, всегда делают его занимательней для чтения, как занимателен любой рассказ человека знающего любознательному профану.
|
Элла зашла в вагон, с опечаленным видом размышляя о том, и об этом, и мысли эти были тяжелыми и безрадостными, нехотя перекатывались в голове под стук колес. Девушка чувствовала себя израненной и опустошенной, и царапины от Кости-младшего здесь были не при чем, хотя и болели неприятно, и кровь из них по-прежнему текла. Поэтому, первым делом, еще даже не успев толком обрадоваться, увидев Горана, закрыла ладонью лоб, ужасно вдруг застеснявшись собственного вида. В зеркала, конечно, по дороге, глядеться было негде, но на ощупь царапины были весьма заметными. И это, без сомнения, было ужасно, ей даже вдруг захотелось, чтобы свет снова погас, и в темноте избежала бы собственного позора…
Но тут же перестала думать о всяких глупостях, очарованно заглядевшись в те самые желтые глаза, которые для нее были самыми лучистыми и прекрасными, и горели ярче всех ламп. Это было ее Солнце, ее золотой свет, ведущий сквозь тьму, наперекор черной луне и предательским теням, спасительный маяк, заблудившимся кораблям путь указующий, вечный огонь, пламень, обжигающе горячий и тёплый одновременно...
Элла рассеянно улыбнулась, когда, оказавшись в объятиях, случайно дотронулась кончиком носа до носа Горана.
Даже если все эпитеты были преувеличены восхищенным взглядом девушки, то никакого значения это теперь не имело. Элла была счастлива, здесь и сейчас – и это была так просто, так искренне и понятно. Радостно порхали разноцветные бабочки в животе, в такт ускоренному сердцебиению. Она могла смотреть в его глаза и таять в руках вечность, и всё равно этого было бы мало. Но, что такое счастье? Лишь миг. Сейчас оно есть, а потом снова ускользнёт куда-то.
В ушах еще звенела произнесенная Гораном фраза, сладким мёдом растекаясь по венам. О, только бы так оно и было!...
… Его губы, так близко, что стоит лишь потянуться и... девушка приоткрыла даже рот, пересохший от волнения, но в тот же миг раздался лай Джека: громкие, первые слова снежного пса разбавили размеренный перестук тяжелых колёс. Элла, словно очнувшись, смутилась, покраснев, расплылась в широкой счастливой улыбке, крепко обнимая Горана в ответ, положила подбородок на плечо проводника.
- Я буду рядом... - Пообещала, теплым дыханием пощекотав на ухо. Очень тихо, чтобы слышал только он. - И... не бойся за меня... прошу!
Элла тоже зажмурилась, даже и не думая отстраняться. Одной рукой прижималась к его спине, ощущая гладкую ткань рубашки, а другую вытянула навстречу Джеку, ласково потрепав пса по голове. Как здорово, всё-таки, что тот наконец обрёл голос!
Дядя Костя, Гарри, Влад… Все становилось на свои места и Элла даже отчасти радовалась, что снова все вместе, как и раньше… Раньше? Как-то уж очень быстро она привыкла ко всему, хотя это гипотетическое «раньше» - было совсем недавно. Впрочем, сейчас ей снова хотелось, чтобы никого из них тут не было, это лишнее, ведь…
Покосилась на Дашу, ожидающую у окна. Вот уж кто точно казался неприятным и лишним. Хотя в этот момент Элла почему-то не чувствовала к ней вражды, еще не так давно наполняющей сердце девушки. Скорее жалость, почему-то.
- Неужели ты и вправду дашь ей Кай? – И снова тихо, взволнованно шепчет, едва касаясь губами уха Горана. "Ведь это опасно! - Продолжила уже мысленно. - И ты это знаешь... А я... Я узнала слишком много. Но и она тоже..." Элла сникла, прижавшись крепче, огорченно всхлипнув "Прости меня. Если бы я знала что так выйдет, я бы никогда..."
Элла тоже не желала отпускать, ведь ей было страшно, что каждая секунда может быть последней. Сейчас счастье есть, а потом уже нет. Судьба?..
…
Впрочем, труды Константина Евгеньевича, не остались незамеченными. Элла нехотя покосилась на блондина.
- Что он делает? – Тихонько спросила, припоминая свои видения из головы Даши. – Мы пойдем за Хиззом, да?..
-
Неплохо. "Красивым девушкам всегда на месте не сидится,они готовы день и ночь плясать и веселиться....бла-бла-бла, ля-ля-ля.....РомантикааааА!" Короче пора завершать с этой веткой, а то я всю попсу какая есть припомню)). От Колдуна к Фабрике. Чувства. Мне нравится.
|
Слова били больно, острым ножом взрезая душу.
Зло… жертва…сдохнешь…прогнил… предать… Судьба
- Судьба… - Элла даже остановилась, проникнувшись значимостью простого слова из шести букв. – Это значит…что ничего изменить нельзя? Но… почему? Нет, нет-нет-нет… - Уже шепотом, испуганно. – Я так не хочу, почему всё так получается?
До неё вдруг только сейчас отчетливо дошло, что всё оказывается ненужным – слова, действия, решения… Судьба – и всё тут. Приговор. Она не может и не хочет принимать это как данность, но уже видится Элле, словно поезд едет не вдоль российских дорог, и проплывающие за окном лица – миражи воспаленного сознания; а падает вниз, в огромную, беспросветную бездну, у которой нет конца и края. И всё это уже случилось, есть только дорога – туда, и ни шагу обратно. Наверное, где-то вначале был такой момент, когда ещё что-то можно было изменить, но Элла упустила его. И теперь, похоже, всё.
Отчего-то стало страшно и неистово стучащее сердце в груди, так и просилось выпрыгнуть наружу. Страшно от бессилия, от предопределенности, и потому, что всё идет не так. Ей захотелось тотчас скорее увидеть Горана, сказать, что она не стоит того, чтобы он терзал себя мучениями, ведь ёй становится нестерпимо больно, от одной мысли об этом. Впрочем, это если слова Агриэля были правдой. Но, даже если это не так, Элле всё равно хотелось его увидеть – скорее, сейчас же, потому что успела соскучиться, волновалась, и казалось ей, что теперь каждая безвозвратно утекающая секунда имела значение.
На фоне переживаний Эллы, от которых её бросало то в жар, то в холод, радостное щебетание Даши по поводу будущих планов, звучало просто… невыносимо.
- А я надеюсь, что эта чертово «сокровище» будет валяться кучей ржавого металла на свалке в Аду, где ему самое и место! И никто, никогда, больше не попадется в эту ловушку из гнили, крови и проклятых бархатных занавесок в золоте!!! Исполняет желания, говорите? – Элла до боли сжала кулаки, повысив голос. - Так вот я сейчас, от всего сердца, при свидетелях, искренне желаю, чтобы этот рейс Ночного Экспресса был последним!
Она тяжело дышала, едва держась на ногах. Болезненно саднило оцарапанную коленку. По пылающей щеке щекотно проскользила капля теплой крови. Элла спешно вытерла её тыльной стороной ладони.
-Хватит искалеченных судеб и рухнувших надежд. Хватит жертв и смертей. Я хочу, чтобы это всё прекратилось. Я хочу, чтобы мы увидели рассвет и новый день. Здесь же кругом одна тьма…
А еще она хотела, чтобы Горан перестал страдать. Она думала об этом давно, ещё с тех пор как там, в холодном тамбуре, среди проносящейся мимо темноты и ледяного ветра, видела его несчастные и одновременно с тем, прекрасные, золотые глаза.
Но вслух это озвучивать не стала, ведь она и так уже сказала много лишнего.
Не смотря ни на что, надо идти. Вперёд, что бы там ни было. Просто потому, что назад уже дороги нет. Напрасно провожают поезд завистливым взглядом посторонние люди – ведь если бы они знали, что на самом деле происходит внутри – то никогда бы не захотели подобной участи.
-
А на плюсике, оказывается, написано "нравится". Вот мне именно нравится.
Нравится Эллина решительность. Твердость. Четкость и осознанность мотивов и желаний. Осталось только как-то ее пожелания организовать...
|
-
За описание пиццы. Живо и приятно. И особенно, - за обжигающий сыр на пицце. Забавная деталь.
|
Растеклась болью рана на шее, помогло ведь, снова можно двигаться! Элла тотчас попыталась встать, но ватные ноги подкосились, и девушка упала на колени, в проход между койками. Позабылись уже все те слова, что только что она пыталась рассказать, канули в небытие и Теодор-Леопольд-Эверест, и разговоры о дружбе… Но нет, видно не весь бред из головы ушел, раз услышав «Пушкин» Элла машинально начинает шептать, вбитые в голову фразы, еще со школьной программы.
Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Шепчет, словно заклинание. На лице заревом отражаются флуоресцентные блики. Тёмные волосы блестят изумрудом, морской синевой, алыми кораллами…
Еду, еду в чистом поле;
Колокольчик дин-дин-дин...
(в такт испуганному сердцу)
Страшно, страшно поневоле
Средь неведомых равнин.
По щеке растекается густая капля, спасибо червю, пушинки из матраса щекочут нос. Элла заворожено глядит на Костю-младшего, и кажется ей, что не в поезде она сейчас, а на дне морском - и что не колёса стучат, а далёкий шумный прибой. И даже будто соль на губах чувствуется – но это не она. Это кровь. Девушка тревожно замолкает, пытаясь собрать мысли воедино. Читать стихи червю? Бред, бред, бред!!! Чего ему нужно? Зачем он здесь, как выйти отсюда?
Чужеродный организм, ненужный здесь, лишний, опасный. Но ведь и сам боится отчаянно, Элла слышит слова, хаотично, бьется Костя-младший о дверь, мешая мыслить, думать и что-то предпринимать. Разноцветно мерцают остатки бутылки – теперь нет надежды отправить его под надёжную пробку.
- Тебе не место здесь… ты это и сам понимаешь. – Элла вытерла кровь со лба, чувствуя как внутри затаился липкий страх. Опасно, опасно! – Тебе надо вернуться туда, откуда ты пришел!
Она не может подняться с колен, чугунная гиря навалилась на ноги. Кай нужен, чтобы червь её понял. Если вообще возможно договориться с подобным существом. Тесная ловушка купе начинала душить, словно и вправду здесь повсюду вода и не хватало кислорода.
- Надо вернуться…
|
Вот странная вещь: почему, когда кто-то говорит о твоих недостатках, тем более, которые тебе самому прекрасно известны, то все равно становится ужасно неприятно? Элла, выронив на пол купе многострадальную салфетку, полусидела на койке и давилась от подкатившей вдруг к горлу обиды: почему, почему столько оскорблений? Всё это было чертовски унизительно. Если много тыкать пальцем в незажившую рану, то с каждым разом она будет болеть сильнее. Рана, состоящая внутри Эллы исключительно из гнева и негатива, пульсировала ярко-алым пятном. Да, в словах Агриэля было много правды – горькой и беспощадной, но признаваться об этом вслух, девушка не собиралась. По крайней мере, не обо всём. Да, она отчаянно винила себя за случившееся, и смириться с этим не могла, хоть и старалась. Но ведь даже в мыслях не было, чтобы что-то пошло не так! Оправдываться бесполезно.
- Я уверена, - выдохнула Элла, поднимаясь на ноги, - Что не ошибается лишь тот, кто ничего не делает!
Она выхватила из рук Агриэля нож и теперь держала, с силой сжав в кулаке.
- Если я такая никчемная, и ничего не могу, то почему вы сами не остановите Дашу? Ведь то, что она делает… это нельзя! Ненавидеть всех - легко!! Но это мерзко, это разъедает изнутри. Я сейчас злюсь, это правда, но… Но ненависть… мне не нравится!… я не такая!
И, резким движением выбросила руку с ножом вперёд и вверх, навстречу высокой фигуре, особо никуда не целясь, даже зажмурившись. Снова испытывает судьбу, отдавшись на милость Кай. Такую изменчивую и непостоянную удачу, которую надо подчинить, укротить, сделать своим сообщником, а не противником. Ведь сейчас они вместе: Элла, и эта новая, незнакомая сила, согревающая кровь, дарующая возможности, с которыми девушка пока не справляется. Агриэль был близко. От тёмного силуэта, в тесном купе, Эллу разделяло расстояние, едва ли превышающее вытянутую руку. И все равно она не знала, был ли хоть один шанс задеть его ножом.
Но всё же, Элла верила, где-то в глубине души, что всё получится, что не является никчемным существом, и она должна это доказать. Сейчас. В этот момент. Прежде всего – себе самой. Девушка ненавидела проигрывать, но прекрасно знала, что в случае неудачи важно только одно: подняться, и повторить попытку. Но сейчас… Сейчас Кай должен работать так, как она пожелает!
-
За решительность.
Живой драматический персонаж, без соплей и заламывания рук.
Уважаю!
|
- Эй, Паша, ты меня вообще, что ли не слушал? – Элла помахала ладонью, обращая на себя внимание. Неужели он совсем-совсем не понимает, что всё происходящее здесь, это не веселый приключенческий роман? – Вынь из ушей вату, или чего там у тебя! Это всё бред какой-то. Ты ведь не знаешь, во что ввязываешься! – По скромному мнению Эллы, Павел походил на Наблюдателя, не более, чем самосвал на спичечный коробок, то есть, вообще никак. Надо ли упоминать, что сама идея казалась ей кощунственной, ведь для неё Наблюдатель здесь только один – это Горан и более никто не имел права претендовать на эту роль, особенно Паша.
Напряжение не спадало, тем более, когда появился Агриэль (Элла не могла не отметить красоту черных одеяний, но в то же время как-то чисто по-женски возмутилась про себя, что теперь не одна она носит этот цвет) – уже почти не слушая их разговора с Дашей, решила, что пора уходить. Дальше, куда угодно, только бы успокоиться, привести мысли в порядок, потому что…
- Не смей называть его ничтожеством! – Не выдержала Элла, позабыв, что до этого обращалась к Даше на «вы».
Вот именно поэтому. Всё зашло слишком далеко. Но выключившийся свет и появление мужчины, задержали девушку в вагоне еще на пару мгновений.
Сейчас! Удачный момент! Она расскажет всё, обличит Дашу и все её темные дела, прекратит этот неудачный спектакль, всё станет ясно и понятно. Но.
Элла посмотрела на фотографию – чего делать не стоило: внутри что-то защемило и разбилось на тысячу маленьких осколков – она больше не могла, просто не имела права отбирать у людей надежду. Но в то же время, всё это было категорически неправильно. С этим никак нельзя было примириться.
- Послушайте. – Элла подняла на человека взгляд слезящихся глаз, пытаясь донести нужную информацию. Проблема была в том, что она понятия не имела, о чем надо говорить. Здесь её всё равно никто не слушал. Даже если бы она сказала правду - поверили бы ей? – Прекратите слепо верить всему, что вам говорят – вы обманываете сами себя…
Закусила губу. Не стала продолжать. Элла поняла, что дрожит, хотя в вагоне стало ощутимо теплее. Это не озноб.
Повторила напоследок, обращаясь, видимо, ко всем, перед тем как оттеснить мужчину от двери и перейти в следующий вагон:
- Я в этом участвовать не стану. Вот где мне ваша ложь и притворство. – И показала, где, приложив ребро ладони к шее.
Уходя, от души хлопнула дверью – это надо было сделать, для душевного успокоения, для выражения твердости своих убеждений и намерений. Разумеется, она спешила не завтракать - сейчас даже самое вкусное блюдо показалось бы плесневелыми объедками.
Элла продолжала нервно комкать в руках салфетку – она уже не ощущала соли на губах, значит, кровотечение остановилось. Оставшись наедине с металлическим грохотом колёс, в густой темноте, она снова чувствовала себя проглоченной хищным китом. Узкий коридорный проход сужался, давил со всех сторон, а бесконечно далёкая дверь утопала в холодных тенях демонического состава. Девушка шла почти на ощупь, интуитивно, сжав в кулаке янтарный кулон – она понимала, что довольно глупо идти туда, в то купе, но ведь не зря она всё это сделала – проникла в Дашин разум, это было для чего-то нужно. Элла не могла поступить иначе, ей хотелось увидеть Хизза – ведь даже если с ним там ничего плохого не случится (а ведь в этом тоже быть уверенным нельзя), то наверняка ему там очень и очень плохо. Немудрёные мысли воспалённого разума. В такой ситуации Элла едва ли бы смогла сложить два и два. Холодность рассудка – важное преимущество, но вспышка ярости её этого лишила.
А еще она не могла перестать думать о Горане – хоть и верила, что он обязательно придет, но этого тоже нельзя было знать наверняка. Где он сейчас? Что с ним? Как бы она могла ему помочь? Имела ли она право вообще думать о подобном?
«Я бесполезная, никчемная, от меня никакого толку, я всё делаю не так, я…»
И все же она чувствовала, что нужна ему.
Это было, должно быть, излишне самонадеянно, но лишь это и придавало сил.
-
За два сообщения вцелом.
За максимализм и смешную агрессию. Девчачью такую)
Элла - живая. Мне нравится.
|
- Да как вы можете?! – Выслушав Дашу, Элла от возмущения даже руками всплеснула, задев вазочку с печеньями. В этот момент официантка ей казалась самым отвратительным существом на поезде – даже хищная безликая тварь, которая так часто призывала Эллу своим тошнотворным «милочка», была в сто раз приятнее, по крайней мере, от неё всегда знаешь, что ожидать. Но с Дашей не было непонятно ничего – с виду нормальная девушка, в голове сплошная алчная погань, и когда она вылезает наружу – даже лицо её меняется. Это было действительно страшно. И чертовски выводила из себя вся нелепая ситуация.
- Зачем вы так поступаете? Вам никогда не принесут счастья те методы, которыми вы пытаетесь чего-то добиться! «Должны», «заставите»…
Элла не хотела идти на поводу у Даши, всем своим существом противясь подобной перспективе. Ей не хотелось иметь ничего общего с этой женщиной – не хотелось ей помогать, говорить, смотреть на неё. Но другая половина мозга вполне осознавала, что это вполне себе честный человеческий закон – «ты - мне, я - тебе», но Элла была не готова играть по подобным правилам.
«Сказать – не хочу иметь с вами ничего общего – значит, никак не помочь Хиззу? Но я должна! Или есть другой способ?...»
- Паша, не уходи! – Нервно крикнула вслед удаляющемуся парню, чтобы отвлечься от неприятного разговора. – Не стоит разделяться, неужели ты так и не понял, что это за место?
И снова смотрит на Дашу. С раздражением, озадаченностью, недоверчивостью.
- Откуда мне знать, что вы говорите правду? Отведите меня к Хиззу, и будет вам Кай, если Наблюдатель так посчитает нужным!
Кай… Такая женщина, со способностями Кая, амбициями и превосходным умением хождения по головам может быть очень опасна.
«Но я ведь тоже пока всё еще Кай, черт возьми!»
Внезапная мысль едва ли отражается на возмущенном лице Эллы – мимика сильно занята другим.
«Раз у меня получалось попасть в сон Влада, в его воспоминания и мысли, то, может, и с Дашей получится? Тогда я смогу узнать где Хизз, если она это и вправду знает, а не блефует и не лжет. Я узнаю сама, вот только как это сделать?»
Она понятия не имела, что для это нужно. Специальные слова? Действия? Решила, что сконцентрируется на своем желании узнать, что творится в голове у официантки Дарьи, и вытащит оттуда то, что нужно. Элла узнает, где Хизз.
«Я не хочу играть по её правилам. У меня есть свои.»
-
Думаю заслуживает плюса, понравилось, что Элла наконец-то, перешла к решительным действиям.
"алчная погань" неплохо звучит) ...ну и думаю теперь у Эллы есть заклятая подружка
Новые связи, новые знакомства.
|
Мысли, видения, смех и слёзы. Страх. Всё опять перемешалось, и на ухо шепчут чужие голоса. Элла не хочет и не будет их слушать.
Я - девочка, я не хочу ничего выбирать, я хочу туфли на высоком каблуке и платье.
Нет, не то. Просто она устала.
- Отстаньте... - Вяло отмахивается от голосов в голове. Спасибо, хоть вещают по очереди, а то был бы совсем кавардак. - Я достаточно разумна, чтобы понять, что связываться с вами - только себе хуже делать. Я распоряжаюсь только своей жизнью, и не имею никакого права и желания распоряжаться судьбой состава, пусть они тут хоть грешники, хоть святые добряки! И без вашей помощи всё смогу. Всё! Ищите дураков в ином месте. Я - Элла, человек, а не игрушка для ваших корыстных целей!
Вот только есть ли смысл от этих речей, кроме самоубеждения в том, что она - сильная? Просто смешно -если смелая, так чего колени дрожат, и кончики пальцев стучат мелкой дробью по запотевшему стеклу вагона? Бежать, бежать, всегда, везде, отовсюду, но только не от себя. Стучат колеса об рельсы - неторопливо. размеренно, словно кабинка на американских горках заезжает на самую высоту, чтобы потом со всей скоростью упасть вниз, в неизвестность, с замиранием сердца у пассажира-любителя острых ощущений. Элла отходит от окна, где расплывается во тьме мутное отражение реального мира.
Поймала на себе взгляд синих глаз Агриэля, неопределённо дернула плечами:
- И не надо так на меня смотреть. - Неспешно двинулась по комнате, все еще отжимая с мокрых волос капельки влаги.
Ладонь на гладкой поверхности глобуса. Покрутила без особого интереса, переключилась на шахматы. Снова они. И опять не то. Надо чем-то себя занять, ведь тишина, созданная молчаливым напряжением трёх людей (каждый из которых явно не симпатизирует остальным двум) начинала напрягать. А Паша, которого Элла поначалу и не заметила, теперь и вовсе безжизненнее куклы, страшно.
Перелистнула шуршащие страницы первого попавшегося журнала. Кто все эти люди? Почему улыбаются так весело, маня в беззаботную жизнь бумажного мира? Капли с волос расползаются по листам серыми пятнами, взгляд выхватывает разнообразные бессвязные строчки. А вот и гороскоп - чудесный помощник во всех делах насущных, не так ли?
День проходит ровно и спокойно, не принося вам особых забот. Проблемы, правда, периодически возникают, но как только вы собираетесь приступить к их решению, выясняется, что с этим уже благополучно справился кто-то другой. Вы – прекрасный руководитель, в меру требовательный, умеющий вдохновить и заинтересовать своих подчиненных. А вот с исполнительностью дело обстоит несколько хуже.
Несмотря на то, что вы не особенно расположены к новым контактам, находится несколько человек, буквально жаждущих вашего внимания. Найдите время, чтобы с ними пообщаться – будет весело.
Элла подняла бровь, взглянув на Агриэля и Дашу.
- Мне тут гороскоп сообщает, что какие-то люди прямо-таки жаждут общения со мной. Это не вы случайно? - Фыркнув, добавила. - И обещают, что будет весело.
Разумеется, в эту ерунду Элла не верила, но абсурдность предсказания слегка улучшила настроение. День проходит ровно и спокойно - ну конечно же, что может быть замечательнее. А ночь-то, ночь как хороша!
Со вздохом. отправила журнал обратно на столик. Всё не то. Давят стены, бордовый цвет - отчетливое ощущение словно находишься внутри гигантского железного кита. Они плавали в море, а он всех съел и теперь переваривает, от этого тут так тесно и так тошно.
Элла ждёт остальных. Она уже привыкла быть в окружении этих людей - в первую очередь, Горана, но сейчас отчего-то хотелось, чтобы еще были и Влад, и Константин Евгеньевич, да даже грубый машинист Гарри... И Хизз, конечно же Хизз, с которым вообще ничего не понятно.
-
Мы - два моряка,
Еще живых пока,
Сидящих в животе кита-а-а-а...
И, конечно, за гороскоп!
А я рыба, я рыба... ((0_0))
|
- Ах, спасибо, моя дорогая, не стоит так утруждать себя, я вовсе не голодна. - Элла почти физически ощущала пренебрежение Даши, её натянутые услужливые улыбки и показное лицемерие. Ей ничего от неё не надо. Элла предпочла бы чёрную злобу, да пусть даже искренние оскорбления - но только лицом к лицу, в открытую, без масок и увиливаний. И от Агриэля ей тоже ничего не надо - но раз уж он дорог Горану (а для Эллы это важно), то уж потерпит как-нибудь, лишь покачав разочарованно головой. Но оставаться в подобной компании девушку никто не заставляет - даже предлог есть: душ. Отчего бы и не пойти, тем более, что последние события сотворили из Эллы Чудище Болотное в самом прямом смысле. За левым ухом, например, до сих пор кто-то отчетливо шевелился. Тошнотворная роскошь рябила в глазах, но это определённо лучше, чем бесконечный снежный дождь в морозной ночи. Долгожданное тепло растекалось по рукам и ногам, приятно щекотало спину, румянило багрянцем щеки. Две двери. В одну из них нельзя - от этого, естественно, еще больше хочется. Но Элла знает, что надо быть начеку, поэтому, без глупостей заходит в правильную дверь и находит ванную комнату. Девушка вдруг улыбнулась, сама не ожидая, что вид душа и предвкушение горячей воды сможет настолько поднять настроение. Щелчок замка на двери, и вот она одна, а из зеркала на Эллу пялится блестящими глазами что-то лохматое и грязное, хмурится, вслед за ней, а потом брови у обоих ползут вверх - да ведь это она сама! Какой кошмар! Хватается за щеки, еще больше пачкая грязью с ладоней. Элла включила кран в позолоченной раковине, засунула ладони под струю теплой воды и долго, с наслаждением отмывала щеки от грязи, вытащила из-за уха заблудившегося червячка - отпрыска той холодной волны - и дождалась пока тот исчезнет в сливе... Нет, так дело не пойдёт. Тут нужно что-то более эффективное. Снимать мокрую грязную одежду было настоящим блаженством - так змеи сбрасывают свою кожу, в предвкушении новой. Долгожданный душ встретил Эллу дождем из горячей воды, согревающим, расслабляющим, дарующим силы. Тут же обнаружилась целая вереница пузырьков разных размеров и содержания - на каждом любезно изображен знакомый логотип. В компенсацию всего морального ущерба, думает Элла, без сожаления выливая на голову добрую половину флакона с шампунем. Душистый запах полевых цветов переплетается со сладким медовым ароматом. Немного щиплет глаза, густая пена стекает по плечам и спине. Рука тянется к другим пузырькам, чтобы отмыть тело, чтобы стать чище, лучше, светлее. И думает. Мысли текут пуще прежнего, в такт струям воды. Эллу по-прежнему беспокоит, где же Хизз. Почему Агриэль сидит, ничего не делает, словно ждёт. Наверное, так оно и есть - надо ждать и пока ничего страшного не произошло. Мысли плавно перетекали к тому, что ждут они, наверное, Горана, и думать об этом было куда приятнее. Элле снова вспоминался пляж, но теперь разум зацепился за её собственные слова. Однажды я не хотела жить. Совсем.Она хорошо помнит это время, ведь с тех пор прошло совсем немного лет. А некоторые моменты запечалились в памяти особенно отчетливо, кажется, закрой глаза, и вот картинка снова предстанет перед глазами, как в фильме... Элла закрывает глаза, вспоминая. …- На, взбодрись, надоело видеть твоё унылое лицо.
Вика. Белокурый ангел настойчиво протягивает пачку Vogue. Не задумываясь ни на секунду, Элла вытаскивает сигарету. Некоторое время возится с зажигалкой, еще пара мгновений, и вот уже задыхается, как оно обычно и бывает, когда впервые в легкие попадает отравленный дым.
- Ну и дрянь. – Констатирует Элла, впрочем, делает следующую затяжку.
Вика, не останавливаясь, увлеченно болтает, в тысячный раз сообщая о том, что скоро она уедет учиться в Сорбонну.
Элла не слушает, зная всё это наизусть.
Папа Вики – депутат. И то, что она здесь и сейчас беззаботно щебечет о своём будущем, означает лишь одно – родителю своему она нафиг не нужна. Потому что каникулы, всех школьников забрали по домам. Помимо Вики и Эллы, ненужными оказались Антон Левин, Ванечка Савицкий из параллельного, Оля, что на год младше, да парочка каких-то малолеток.
Выпустив из носа порцию дыма, Элла стряхнула пепел в окно. Вообще-то курить в туалете нельзя, за это можно и из школы вылететь, но сегодня все празднуют день рождения директора, и даже стадо бешеных слонов может остаться незамеченным. Поэтому можно вот так, открыв настежь окно, устроиться на подоконнике, наслаждаться апрельской ночью.
- Неплохо сегодня, а? – Ногти у Эллы покрыты изрядно облупившимся черным лаком.
Прямо как по Чехову:
«Медведенко: Отчего вы всегда ходите в черном?
Маша: Это траур по моей жизни. Я несчастна.»
Школьная форма лишена этого прекрасного цвета. Тёмно-синий шерстяной пиджак не спасает от весенней стужи, белая рубашка неряшливо заправлена в клетчатую юбку. Бордовые ленты от развязанного банта на шее вяло колышутся на ветру. Остаётся проявлять свою индивидуальность лишь лаком для ногтей.
Когда тебе семнадцать, мир особенно четко разделяется на черное и белое. И одним юнцам обязательно кажется, что всё вокруг создано лишь для них и во благо, другим же, что всё непременно против и назло.
Развернувшись на подоконнике, Элла свесила ноги в окно. Пятый этаж, в принципе, не так высоко, но довольно опасно. Отправив окурок вниз, с интересом следит за удаляющимся оранжевым огоньком, пока тот не приземлился куда-то на землю. Напротив школы сосновый бор – заповедная зона, красота. Обычно тут дышится приятно и свежо, но не когда твои легкие накачаны никотином, а душу гложет пустота.
Вика к подоконнику даже не подходит, стоит рядом, прислонившись к стене, снова что-то вещает, несомненно, увлекательное и страшно важное.
- Как думаешь, я могла бы спрыгнуть? – Интересуется Элла, придвигаясь ближе к краю. Легкомысленно болтает ногами в лакированных туфлях, будто до земли всего один метр.
- Ты чего это? – Синеглазый ангел смотрит встревожено, даже от сигареты отвлеклась. То ли вправду, испугалась за подругу, то ли не хочет омрачать своё блестящее будущее причастностью к самоубийству какой-то полоумной идиотки. - Какая же ты дура, Эл!
- Ужасная дура. – Соглашается Элла, глядя вниз. А сама думает – смогла бы спрыгнуть, или нет? Ведь так просто – оттолкнись руками, расслабься, и всё, ждет тебя увлекательный полёт вниз, в холодные апрельские лужи. Очень весело и забавно.
- Как же меня всё это достало-о-о! – С чувством кричит, громко, но никто не услышит, все празднуют за здравие директора. За того выхолощенного кретина поднимаются бокалы, в дурацких тостах оказывается, какой он на самом деле замечательный человек, преданный своему делу, занимающийся активной благотворительной работой, и непременно звучат пожелания долгой жизни и всяческого процветания.
Во тьме мрачными истуканами возвышаются сосны. Совсем скоро черно-белый мир превратится в серый, надо только подождать восемнадцатилетия, а пока тебе семнадцать, все высказывания ужасно категоричны и везде одна несправедливость.
- Мне кажется, что впереди у меня, только сплошная гадость! Я вот всё понять не могу, ну если они так любят свою охрененную работу, то зачем надо было меня на свет рожать? – Кажется, Остапа, то есть, Эллу, несло, куда уж там до прыжков вниз, надо выговориться, пожаловаться на свою несчастную судьбу. – Ты ведь знаешь, они даже не трудоголики, нет! Трудоголизм – это когда остаёшься на сверхурочные, чтобы заработать побольше себе на кусок хлеба. Мои – живут работой. И нет для них ничего вне этого археологического мира! Пыль, грязь, осколки прошлого – вот их жизнь. Уверена, если бы я была забальзамированной мумией, они бы сразу проявили ко мне интерес. О да! Но увы, я ещё совсем жива и мой возраст даже не перевалил за две тысячи лет.
Вика не слушает, зная всё это наизусть.
- … а потом они мне заявят: ты тоже должна быть археологом, Элла, это же так круто и здорово, именно для этого мы тебя на свет произвели, чтобы наш нереальный талант проявился в твоих генах, и чтобы ты закончила то, что не успеем при своей жизни мы, а, может, и пойдешь дальше, ты ведь умная девочка, Элла! Фу, тошнит! Нет, я, конечно, человек свободный, и вправе принимать решения сама, но ужасно противно понимать, что двое, по идее, самых близких тебе людей, оказываются невероятно далёкими, и в прямом и в переносном смысле. А я запутываюсь всё больше и больше, и мне вообще ничего не нужно. Это они во всём виноваты! Чёрт, дай мне еще сигарету…
Подруга понимающе протягивает пачку.
- Чего-то, это тебя не очень успокаивает. – Замечает Вика. – По-моему, скорее совсем наоборот. И, может, пойдем уже отсюда? Холодно... Вот так оно и было, однажды. А сейчас... - Я неисправима, - Улыбается Элла, глядя на свои неизменно чёрные ногти. Маникюр, как ни странно, после всех приключений почти не пострадал. - Похоже, с тех пор я всего лишь научилась покупать более качественный лак. И всего-то...! Одеваться обратно было крайне неприятно - отсыревшие вещи по-прежнему пахли болотом, но замены им у девушки не было. Зато в многострадальной сумке обнаружилось чистое бельё и носки, чудом оставшиеся сухими благодаря целлофановому пакету. Маленькая удача, не более. Закончив с душем, Элла с невозмутимым видом вернулась назад, вытирая голову пушистым полотенцем. Остановилась у окна, отодвинув тяжелый бархат занавески, заметила только сейчас, что поезд, после своей долгой, практически бесконечной стоянки, начал двигаться.
-
Молодец.
И отдельное спасибо за флэшбэк, приятно узнавать что-то новое о персонажах. Элла становиттся всё более живой для меня. Хотя лукавлю конечно, она уже давно для меня как живая) Но всё равно, большое спасибо за серьёзный подход.
-
красивый пост - с чувством)
-
|
-
Молодец!
пляж заиграл новыми красками, я рада. Это как игра же, я тебе бросила мяч- ты отбила.
Очень хорошо, приятно читать, и главное интересно. Лови заслуженный плюс.
-
Вот чего у вас все ветки закрыты? т_т
Столько всякой красоты оттуда то и дело выплывает...
-
Продолжительные аплодисменты.
-
Нужно желать жить, всегда, до неизбежного последнего вздоха! Потому что так... Правильно.
Хотя бы за это уже можно поставить плюс! Но и весь пост впечатляет!
-
Пишут же люди посты про любовь без порнографии.
Привести бы за ухо тех, которые "от уха до уха" и заставить наизусть учить.
Красиво, одним словом. Миядзаки бы одобрил...
|
-
Так. Спасибо большое, очень порадовало.
Особенно "Дети. Жестокие маленькие твари."
Аминь.
|
- Джек, хороший мальчик! Умный пёс! – Первым делом Элла одобрительно потрепала собаку по голове, решив, что как только будет подходящий момент, обязательно с ним поиграет. Отступила от тошнотворных луж, стараясь и не глядеть даже.
Взяла Хизза за руку, притянув к себе, обняла мальчика, прошептав на ухо теплое "Спасибо". Улыбнулась, отпуская. Дядя Костя, похоже, тоже благодарственным настроением проникся, даже спасибо сказал – неожиданно. Элла кивнула в ответ, указывая взглядом на Джека, мол, его благодарите.
Продолжив свой внезапный порыв, опустилась на колени, в холодную слякоть, все теми же объятиями прильнув к осевшему на землю Горану.
Но ошиблась.
Ошиблась, что все будет так же. Пронзил кожу обжигающий жар, огненной лавиной прокатившись по всему телу. И стало внезапно очень душно, нестерпимо, словно в кипяток окунули. Распустились щеки багрянцем, забилось сердце в сумасшедшем ритме. Пульс растет, готовьте дефибрилляторы, взволнованно кричали бы медики. Разряд! Еще разряд! Мы ее теряем!
Элла прислоняется щекой горячей к мокрым кудрям проводника, обнимает нежно, но крепко, словно хочет согреть внутренним жаром, так внезапно внутри появившимся, подбодрить, вернуть силы. Забыла, что хотела сказать спасибо, все забыла.
Запоздало голову пронзает острая мысль, заставляя смутиться и оробеть. Ведь это так на нее похоже. Старо как весь этот мир. Сделать что-то, не раздумывая, только потому, что так повелел мимолетный порыв, а потом осознать, что же произошло на самом деле. Осознала. Но не отпустила. Так и застыла, словно на пороге: когда и дальше пройти не решаешься, но и назад возвратиться невозможно.
-
Давно собиралась плюс поставить. Хорошее сообщение, удивило.
Не унывай, Элла приятный персонаж.
|
-
Ещё никто так методично и упорно не насаждал во мне сочувствия к эмоционально неустойчивым подросткам. Можно сказать, даже получилось :)
|
- Спасибо. – Сказала Элла, мигом погрустнев, и отвернулась в сторону. – Очень мило.
Впрочем, глядя на жизнерадостную морду пса, было очень сложно удержаться от улыбки. Но всё равно ситуация была грустной. Элла изо всех сил пыталась настроиться на позитивный лад, но непослушные мысли отказывались подчиняться.
«Зачем ты всё это делаешь – для меня и остальных. – Думает она, обращаясь к Горану. – Сделай хоть что-нибудь для себя, не опускай руки. Или, пожалуйста, позволь мне сделать для тебя что-то взамен».
В общем, Элла больше не знала, что сказать, и поэтому молчаливо наблюдала за весёлой беготней по платформе.
- Ты будешь Джек. – Наконец, сообщила она псу.
Как Джек Воробей, или как Джек Потрошитель, или как Джек Повелитель тыкв. А вообще – просто первое имя, пришедшее в голову. Джек. Для умного весёлого пса – в самый раз. Элла призадумалась, закинув ладони за шею - замерзшие пальцы долго возились с застёжкой - а потом сняла с шеи серебряный кулон-часы. Рассмотрела его в тусклом свете, словно в первый раз.
Овальный циферблат, искусно сделанный тонкий корпус блестит серебром, сзади гравировка микроскопическим шрифтом «Элле от родителей» и дата пятилетней давности. Подарок на день рождения. Старинная вещица, очередная находка из чьей-то там коллекции, надо было слушать лучше, но Элла как всегда не воспринимала всерьез, в тот день она была очень обижена, и предпочитала больше не вспоминать. Часы, впрочем, носила с тех пор, не снимая, так что это можно было вполне считать ценной личной вещью. Серебряные стрелки показывали пятнадцать минут пятого.
Странно, подумала Элла, наморщив лоб: ей казалось, что сейчас должно быть позже, неужели остановились? Неугомонная секундная стрелка двигалась по кругу, уверяя, что механизм работает исправно.
- Ну-ка, Джек, смотри, что у меня для тебя есть! – Снова подозвав пса, присела на корточки, застёгивая кулон на мохнатой шее. Пальцы слушаются плохо, кожа покраснела. Радостно потрепав пса по голове, несколько растерянно улыбнулась. Раньше у неё даже рыбок не было, или какой-нибудь черепашки, а теперь целая собака и Элла не знала, как себя с ней вести. Тем более, это не обычный пёс. Отпустив собаку бегать дальше и радоваться морозному воздуху и снежинками, Элла выпрямилась, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Стало теплее, и замерзшие руки и лицо закололи крошечные иголочки. В пустом желудке что-то подрагивало, наверное, именно это называют «бабочками в животе» - предвкушение чего-то нового и необычного; загорелся огонёк интереса, победив страх.
Сознание зацепилось за фразу про «временный Кай» и Элла стала озадаченно перебирать в голове мысли, так спешно и быстро перекочевавшие в её голову, что разобраться во всём кавардаке было не просто. Быть может, ответ где-то там?
Заодно снова подозвала Джека, чтобы двигаться дальше.
-
Хорошо. Мне было приятно почитать.
|
-
Давно хотела плюсануть тот, что идёт следом, но там мне уже нельзя.
Вообще сон отличный получился ))
|
Э, да оно еще и движется…
Краем глаза, заметив, что граница переместилась, Элла поспешила отойти, на всякий случай, подальше. Так что зашагала прямиком к алому пятну - решила почтить память коллекционного вина минутой молчания. Даша, увидев сию печальную картину, точно бы скончалась на месте от внезапного излияния алчности в мозг. Это ведь сколько денег погибло просто так!...
Элла же, по этой части не была столь сентиментальна, поэтому минуту молчания не осилила, сорвавшись примерно на двадцатой секунде.
- Покойся с миром, Шато Лафит, урожая какого-то-там-сотого года. Мы с тобой, конечно, так и не успели познакомиться поближе, но я уверена, что ты был… было?... достойным представителем своего благородного рода. – Приличия ради сделала голос как можно более трагичным. – Ты погиб… ло?… смертью храбрых в бою и твоя жертва не будет забыта. Пусть асфальт будет тебе пухом, аминь и всё такое.
Выдержав трагическую паузу, Элла тяжело вздохнула, сердитым взглядом окидывая виновников произошедшего.
- Как же надоели эти ваши вечные разборки: кто-то кому-то мстит, кто-то кого-то раздражает, сколько можно-то? – В этот момент она особенно четко напоминала себе кота Леопольда, который в очередной раз уговаривал шкодливых мышей жить дружно. – Влад, кончай плакать, тут всем плохо, и что теперь, упасть на колени и рыдать громко и жалостливо, чтобы пришла добрая мамочка и пожалела? Ну, правда, хватит, ей-богу, тошно.
Уточнять про то, что сама совсем недавно давилась слезами в туалете девушка, конечно, не стала.
Морозный холод ледяными волнами перекатывался по всему телу, пробирался внутрь, сжимая лёгкие. Назойливые мухи-снежинки бессовестно забирались за шиворот и продолжали кусать беззащитную кожу, а поэтому Элла начинала злиться всё сильнее. В такой ситуации вообще сложно сохранять спокойствие.
- Если будем на каждом шагу устраивать потасовку, то до Гарри этого вашего мы никогда не дойдем и явно обречены в скором времени стать ледяными изваяниями. Что лично мне – вот совсем не хочется. В отличие от этого благородного вина я еще совсем молода и помирать смертью храбрых не собираюсь. Ну, по крайней мере, не хочу умереть в Малой Вишере – давайте хотя б до Москвы дотянем, что ли?...
Это на деле Элла такая вся рациональная и правильная, предусмотрительно включила защиту нападением. Но внутри ведь сердце сжимается от так и не прошедшего страха, липкий горький комок стоит в горле, в голове всё еще гадко перешептываются отзвуки чужих фраз, а щека с отвращением припоминает прикосновение шершавого языка.
Не самые лучшие ощущения, надо сказать. Но, что ещё остаётся? Присоединяться к грустной истерике Влада она точно не собиралась.
|
Изумленно охнув, глядя куда-то чуть повыше головы Константина Евгеньевича, Элла озадаченно почесала лоб. В купе, впрочем, заходить не стала, разумно прикинув, что народу там и так достаточно – поэтому по-турецки уселась на ковер, напротив двери. Рядом зеленело пятно от пролитого травяного зелья, уже изрядно впитавшееся в густые ворсинки. Поставив сиротливо валявшуюся кружку около себя, девушка продолжала изучать то, что происходит внутри неё и вокруг: то настороженно оглядывалась по сторонам, словно высматривая или ожидая кого-то, то морщилась, брезгливо искривляя губы. В общем, была не совсем в себе. Элла всегда считала, что довольно легко может адаптироваться к любой ситуации, но тут всё слегка затянулось.
Поэтому, дабы как-то отвлечься, раскрыла на коленях шахматную доску, запустила пальцы в деревянные фигурки. Черные и белые. Короли и пешки. Красивые вещицы, тяжелые, искусно выточенные, старинные, под стать перламутровой доске, украшенной камешками и затейливым узором.
Элла не любила шахматы – это было правдой. Скажем так, она их даже слегка побаивалась. Но сейчас это было не важно. Просто надо было переключиться на что-то, и эти для этого маленькие фигурки отлично подходили. Поколебавшись, аккуратно, двумя пальцами, словно боясь потревожить, вытащила черного коня, подняла вверх, осматривая со всех сторон. Точеные ноги, грациозно выгнутая шея - благородное животное, отважно рвущееся в бой. Конь - самая нестандартная фигура. Все ходят по ровной линии, а он – буквой Г. Интересно, почему так? Элла любила лошадей, но никогда не видела, чтобы они ходили буквой Г.
Следующим в её руках оказался белый король - блестит полированная корона на круглой голове. Такой важный на вид и совсем бесполезный, бедняжка. Скучно ему, наверное, всю партию стоять без дела, наблюдая, как остальные сражаются не на жизнь, а на смерть. Или так и задумано? Горделиво смотрит чёрная королева – вот, кто настоящий полководец, эта хрупкая на вид, но очень воинственная дама в высокой, изящной короне.
…прямолинейная черная ладья – резная башня в готическом стиле, белый рыцарь в тяжёлом доспехе, готовый защищать своих повелителей до последнего, и вот в руках у Эллы черная пешка. Маленькая, аккуратная, с неприкрытыми амбициями непременно стать ферзём. Но это очень долгий путь, страшный. И таких пешек тут целых шестнадцать штук, и каждая смотрит вперёд с надеждой и отвагой, а руки у них пусты и плотно прижаты к туловищу. Похоже, умелец, который их сделал, явно не желал облегчать им участь. Но, на войне, как на войне – всем тяжело, и все хотят выжить, но получится это далеко не у каждого…
Задумчиво перебирая фигурки, девушка внимательно прислушивается к разговору в купе.
-
Черная пешка Элла))) Или уже не пешка? ссылка
|
-
За-за-записку)))
(гусары, молчать!)
-
Хорошо, сарказм это сила! Письмо прелесть, даже бумажку продумала: старая, ветхая - красота!
|
…Давно ослеп фамильный склеп,
Червями герб источен.
Разрушен замок мой, как зуб дракона…Марш-бросок до замка занял у охотников более получаса. Дорога раскисла, и сочная датская грязь обильно налипала на обувь, сковывая движения. Дождь за это время порядочно сдал, превратившись в равномерно распределенную в воздухе водяную взвесь. Наконец, за очередным пологим холмом, прямо из пасмурной хмари, открывается картина: Темное, тяжелое свинцовое море, без горизонта переходящее в такой же плотный и пропитанный влагой небесный свод. Острый, кинжальный мыс, далеко выступающий за пределы острова. И на вершине скалы, венчающей мыс, как поверженный, но не побежденный страж, как осыпающийся остов древнего змея, как… черный плащ. Избавьте меня от этой патетики, будьте добры? На вершине скалы, руины замка фон Бордов, место паломничества туристов и, судя по всему, самоубийц. Высота стены кое-где достигает третьего этажа. Фортификационные укрепления, вроде подъемного моста – поздняя реконструкция. «… прямо вы видите типичный подъемный мост замка Датского аристократа первой половины …»От замка вниз, между кусками скальной породы, сбегает по расщелине узкая тропинка, местами укрепленная деревянными настилами, кое-где снабженная поручнями. Внизу, у подножья скалы – маленький белый домик в одно окно с черепичной крышей и нелепой телеантенной. Калитка, перегораживающая тропинку – скорее для порядка. Забора все равно нет. Будто встречая гостей, дождь прекращается, и робко, едва заметно, но всё же, через тучи пробивается солнце. Надолго ли – неизвестно, сырость все равно на каждом шагу, но пока есть удачный момент осмотреть руины. Самое время доставать фотоаппарат. Джош, выросший в стране, где подобные постройки, как в идеальном состоянии, так и в еще более удручающем, зрелище не более удивительное, чем красные телефонные будки или черные такси, - не впечатлен. Никки, напротив, не отпускает ощущение похода в Диснейленд. Не хватает только назойливых продавцов бургеров и сладкой ваты… А вот на немца замок навевает тоску. Вызывает легкое, едва ощутимое беспокойство. Впрочем, с такого расстояния сложно было сказать сложнее, а постройки столь древние, всегда обладали некой аурой, заставлявшей почувствовать на себе груз веков и людей куда менее восприимчивых. Быть может, именно этим и объяснялся не утихающий интерес туристов? Клюет носом в маленьком беленном известью домике пожилой сторож. На экране телевизора у него снег. За окном – хмарь. В газете чушь. В ногах – кот. Для туристов не сезон. 
|
Первым делом, оказавшись в новом вагоне, Элла начинает дышать - но не просто дышать, а прямо-таки хватать воздух губами, поглощать, заглатывать кислород, будто совсем скоро он кончится, а на самом деле - только чтобы прочистить легкие от этой ужасной, отвратительной, удушающей вони. Захлебываясь воздухом до боли, Элла согнулась пополам и закашлялась, но вскоре взяла себя в руки и двинулась вперед. Быстрым шагом, но едва его можно было назвать уверенным.
Прижимая связку ключей к груди, девушка почувствовала, как часто-часто бьется сердце, в любой момент готовое покинуть привычное место – потому что ей страшно. В этом вагоне тихо и спокойно, но именно это и наводит ужас, будто только сейчас до Эллы дошло все произошедшее и внутри всё похолодело.
Дальше, дальше!
В новом вагоне, нервно оглядываясь по сторонам, она замечает пятнышко плесени – это заставляет её приостановиться, замедлив на несколько коротких мгновений шаг, Элла вздрагивает, но продолжает идти вперёд.
«Оно уже и сюда добралось, что будет, если весь поезд станет таким, как проклятое купе?» - с ужасом думает девушка и мельком оглядывается на своих спутников – «спасатели», как бы не так! Кучка любопытствующих идиотов, и она в их главе.
Работник морга, наверняка, прожженный циник (без этого качества она не представляла себе людей подобной профессии), и юный романтик Павел, пират, блин, с неуместным весельем. Отдают ли они себе отчет, в какую дрянь ввязались? За такое по головке никто не погладит, да и дело даже не в этом, а в том, что с такими вещами не шутят, это повлечет последствия, обязательно повлечет. И не самые приятные, разумеется.
«Чёрт, зачем я вообще всё это делаю? Почему в четвертом часу ночи, я иду по коридору поезда, открываю двери, и спешу к какому-то полоумному официанту, которого я увидела впервые в жизни пару часов назад? Всё-таки надо будет поступиться принципами и сыграть со Скурсоводом в пари на желание – пожелаю себе мозги!»
«Вот дура!» - Мысленно ответила себе же Элла, слегка хлопая ладонью по лицу.
И вот уже нужный вагон – девушка слушает курящего человека и на лице появляется что-то вроде выражения разочарованного недоумения. «А за ним уже явились» - формулировка-то какая!
- Ненавижу шахматы. – Сквозь зубы выдавливает Элла и почти бегом устремляется в конец вагона.
«Я же знала, знала, знала, знала, знала, знала, знала, знала, зна…» - стучит в висках при каждом выдохе, в конце коридора Элла резко тормозит каблуками, от чего ковер волнится складками и заглядывает внутрь купе.
-
Да, давно собиралась оценить это сообщение.
Хорошо написано, легко читается и главное в тему. Действительно, прочитала, что называется в удовольствие.
|
Погода сегодня выдалась на редкость удачной, что в данном случае означает отсутствие осадков. Ели бы вышло солнце, не избалованные природой горожане обрадовались бы до такой степени, что чуть ли не в купальниках ходили, но нет, никакого даже намека на солнце не было – небо, затянулось плотными серыми облаками, которые кое-где темнели, мрачно напоминая о возможности дождя. Ветер, внезапно теплый, доносил с побережья воздух, пропитанный запахом водорослей и рыбы. Навещали город и чайки, чьи белые перья мелькали то на крышах домов, то на перилах балконов. Температура воздуха, по ощущениям, была не меньше восемнадцати градусов.
Местные жители спешили по своим делам – если можно назвать спешкой неторопливый шаг по брусчатке. Куда торопиться, если всё необходимое находится в обозримой округе? Улица, на которую выходил балкон гостиницы, была обычной, жилой, из достопримечательностей, пожалуй, только аист, неторопливо вьющий гнездо на доме через дорогу.
В интерьере комнат и балкона явственно чувствовалась женская рука. И эта женщина, которая застелила постельное бельё с легкомысленными маленькими цветочками, накрыла сверху покрывалом из искусно сшитого лоскутного одеяла, наверняка была романтического склада характера, из тех, что так любят витать в облаках. Сами же комнаты были похожи на деревянные коробки – на полу и стенах темные деревянные панели, на потолке – ничем не прикрытые мощные балки. Плотные шторы тоже в цветочек, но уже покрупнее – надёжная защита от солнца по утрам, если то, конечно, соизволит появиться. Деревянные кровати не выглядят новыми, как и вся мебель в комнате, но сравнительно недавно покрыты лаком, что скрывает подобный недостаток. Нарушая размеренный рай цветочков, два ярких пятна диссонируют весь интерьер: салатовый и синий икеевские коврики, рядом с кроватями. На стене каждой из комнат висит пейзаж в рамке – морской вид, маслом, подлинная работа какого-то местного умельца.
На окне, с обоих сторон – балкона и комнаты – целая вереница горшков с петуниями, преимущественно розовых оттенков. Такая традиция тут повсеместно, чуть ли не каждое окно в городе изобилует цветной растительностью, должно быть, так местные жители поднимают себе настроение при отсутствии солнца.
Пол на балконе такой же деревянный, взгляд привлекают затейливо вырезанные балясины. Круглый столик застелен идеально белой скатертью.
Тихо, не слышно шума машин, отсюда даже не услышать моря – только крики чаек и бытовые шумы внизу: кто-то хлопнул дверью, кто-то увидел знакомого и окликнул… Где-то тихо работает радио.
Кёге-Хиртсхальс не меняется с годами. Таким он был и пятьдесят, и сто, и семьсот лет назад. Должно быть, когда в Юрский период тираннозавр охотился за очередной добычей, здесь всё так же неторопливо аист вил гнездо, кто-то хлопал дверью и окликал знакомого…
|
В коридоре Элла столкнулась со Смертью, явно направляющейся в злополучный вагон-ресторан, как-то нервно кивнула головой, и уже скрывшись за дверью, подумала, что наверняка это всё-таки какой-то долговязый актер, и всё тут разыгрывается специально для нас, пассажиров, костюмированное шоу с опрокидыванием столов и битьём посуды.
Первым делом, оказавшись в купе, Элла зашла в туалет, а потом сняла правый сапог и помыла его от кусочков еды в раковине. Надев его обратно на ногу, продолжила размышлять. Вот, например, взять этого Скурсовода. Он знает проводника, а значит не впервые тут, стало быть, и он тоже часть всего этого цирка. Но уж больно неприятный тип, хотя с первого взгляда кажется самой доброжелательностью.
Элла погрузила руки под теплые струи воды и вспомнила, как вздрогнула от того что он ей подмигнул, у неё даже мурашки по коже поползли. Сейчас, когда всё было позади, можно было подумать обо всём на остывшую голову. Как там было на визитке? Любое желание на спор с необычными деталями? Или как-то так... А зачем имя в блокнот? И откуда он знает подробности про неё, Эллу? Они заранее составляли досье? Нет, быть не может, это уж слишком личное. И всё-таки он очень... странный... Пари...
Элла умылась, и вспомнила книжку, которую читала в детстве, про мальчика по имени Тим Талер. Он продал свой смех, в обмен на способность выигрывать любое пари. И продал он свой смех господину по имени... ммм... Элла нахмурилась, вспоминая.
- Трёч, кажется. - прошептала она своему отражению. - Это чёрт, наоборот.
Конечно, история была совсем не похожа на только что произошедшую, но ей снова стало не по себе. Как Шесему так просто на это согласился? Она, конечно, деталей уже не слышала, но сама бы никогда и ни за что, не захотела бы иметь дело со Скурсоводом.
Вода приятно обтекала руки, а Элла восстанавливала в памяти события. Вот опрокидывается стол, Горан направляется к столу где Шесему и Скурсовод заключают своё пари. Вот проводник говорит Скурсоводу, что тоже хочет записать что-то в блокнот. Тут появляется Эдвард с бутылкой...
Всё-таки, какая муха укусила этого чокнутого проводника? Элла уставилась на своё отражение, будто то смогло бы дать ей ответ.
- Если только... Если... А вдруг, вдруг всё это было сделано специально, чтобы отвлечь эту парочку?
Зазеркальная Элла с удивлением смотрела на всамделишную Эллу.
- Если это так, - тихо сказала она. - То я снова всё... испортила?
Выйдя из ванны, Элла присела на кресло, потянулась рукой в сумку, чтобы вытащить пару мармеладок, и только сейчас обнаружила, что позабыла её в вагоне-ресторане.
-
Хорошо и обстоятельно.) Элла умная девочка))
|
-
За активную гражданскую позицию. =)
Понимаю, что звучит как тост, но для вагона-ресторана в самый раз.
|