Голосование за ходы

Все, чего хотел Эларик - спокойно отдохнуть ближайшие пару часов. Так, что бы его никто не трогать и не лез с разговорами - благо у всех хватало дел по обустройству места для своего ночлега. Единственное социальное взаимодействие, которое он себе позволил - это занять место у костерка и позаимствовать немного огня, что бы нагреть воды. Однако, в итоге, и этого не получилось... Едва он успел сделать первый глоток - как все вокруг завертелось и окружающе люди, похватав оружие, бросились навстречу противнику.
Бывший солдат даже не стал ругаться - уже не было моральных сил на это. Как и прочие - поднялся с насиженного места, быстрым движением метнулся к своему снаряжению.Резким рывком - скидывая одеяло прямо на снег - высвободил щит и схватился за копье. И только после этого - наконец присмотрелся тщательнее к тому, с кем им придется воевать. От чего желание рваться вперед у него быстро пропало.
Он еще не достаточно сошел с ума, что бы вот так вот кидаться навстречу мучительной и долгой болезни.
Поэтому навстречу противнику он шагал медленно - значительно медленнее многих, стараясь максимально точно запомнить окружающую обстановку. От этого знания будет зависеть его жизнь - хватит неосторожного пореза о волчьи клыки, что бы в течении недели выхаркать свои собственные внутренности.
Преимущество копья - дальность. Эларик собирался воспользоваться им по полной. Даже цель достойную нашел - волчий вожак. Убьешь его - и остальные сразу порастеряют боевой пыл. Может быть, что этого окажется достаточно, что бы выжить. И другие - тоже могут выжить... Оставаясь за спинами товарищей, рванувших в бой, он решил направиться ту да же, куда ударит вожак, намереваясь свалить его одним точным ударом, заодно защищая товарищей от этого нападения.

Под песню, что тянул чей-то звонкий молодой голос, шагалось немного легче, чем до того. Ноги сами перестроились в необходимый ритм и шли вперед, почти не требуя на это силы. Когда половину жизни только и занимаешься, что маршируешь в строю под чьи-то песни - это становится безусловным рефлексом, от которого отключается мозг и глаза видят только пространство перед собой, куда будет сделан следующий шаг.
На упавшую рядом солдат посмотрел с безразличием, сразу же забывая о произошедшем. И сделал еще два шага вперед, намереваясь и дальше поддерживать темп шага - заново входить в этот ритм будет тяжело. Это сейчас усталость не ощущается - но стоит остановиться, и она мгновенно зальет ноги свинцовой тяжестью и не уйдет еще долгое время. Гораздо проще идти без остановок долгое время, чем пытаться отдыхать, когда отдых делает только хуже, вместо восстановления сил.
Но те кто шел впереди начали останавливаться, что-то говорить... Эларик был буквально вынужден остановиться, что бы не врезаться в остальных. Остановиться, задуматься о происходящем. Во время бегства (именно бегства - сейчас они бежали от зимы, словно после тяжелого поражения, пытаясь выиграть хотя бы час у догоняющего противника и подготовиться к новому сражению) те кто упал - так и оставались лежать. А остальные шли прямо по тем, кто упал. Если ты упал - значит ты уже не встанешь. И никто не станет помогать, ведь это пустая трата сил. Так было всегда, и ведь ничего не изменилось с тех пор?
Словно издеваясь над воспоминаниями солдата Уна расстелила одеяло, кажется, намереваясь изобразить при помощи него волокушу.
- Она не может идти сейчас. Она не сможет идти завтра.
Громко, что бы услышали все те, кто уже принялись возиться вокруг упавшей девушки. В этой новой жизни, почему-то, нередко приходилось озвучивать очевидные вещи - многие предпочитали их не замечать, делая вид, что на самом деле все обстоит по другому. Что вокруг нет зимы. Что где-то за поворотом ждет теплый ночлег. Что никто не умрет.
- Мы не можем ждать, пока она наотдыхается - нам необходимо найти еду, воду и ночлег. Иначе все тут останемся. Или кто-то хочет зазимовать в этих холмах?
Эларик громко - кажется, нарочито громко - раздраженно вздохнул. Такое приятное походное тепло уже успело потеряться и теперь оно медленно уступало место подбирающемуся холоду.
- Подержи... - Обратился он к стоящей рядом Тэрии, протягивая ей свое копье. Топнул, хлопнул, сцепил перед собой пальцы в замке. Мощно хрустнули замершие на холоде суставы. Подошел к Уне и легонько толкнул ее плечом - привлекая внимание. Сам взялся за ноги упавшей, кажется, ожидая, что лучница придержит верхнюю часть тела.
- На счет три. Раз, два...

Во время службы среди солдат была очень распространена мысль, что главное - это свобода. И что за эту то штуку они и воюют. За свободу для страны, для себя лично. И для лордов конечно. Но вот она - эта свобода... И жизнь подозрительно напоминала типичные солдатские буди. Есть толком нечего. Идёшь непонятно куда. Даже лорды - и те некуда не делись. Плетутся вон себе, позади всех. И стоило ли оно в итоге того?

Впрочем, одно существенное отличие имелось. Раньше вокруг было одно мужичье. А теперь - ещё и красивые девушки появились. Так может это и есть - свобода? Сколько говоров было про эту свободу, если доведётся побывать в чужом захваченном городе... Вволю, что говориться. Пока не распухнет.

Поэтому первое время Эларик в разговорах с окружающими (пока были эти разговоры - скоро-то будет деревня, можно будет отдохнуть...) старался поднимать темы будущего: "а что ты будешь делать, когда до юга дойдем?"; "А что ты делаешь, когда лорд с приказами не достает?"; "А что ты...". Один раз даже набрался смелости и подошел к звездочету. Воровато оглядываясь по сторонам шепотом поинтересовался: "А расскажи мне про свободу? Как это вообще?".

Уяснив же для себя хотя бы в общих рамках вопрос - отстал от окружающих, и своей целью выбрал Тэрию. Пока были силы и ноги привычно топтали непонятное месиво, которое должно было быть землей - пытался подбадривать ее солдатскими историями, из тех, что он мог назвать повеселее. Да еще делиться с ней своей солдатской мудростью - что и снегом не наешься - только больше пить захочется; и как правильнее шагать надо, что бы не свалиться через двадцать километров с судорогами.
Вместе с тем, как исчезал свет - пропадало и желание говорить. И вместо разговоров Эларик все больше ограничивался какой-то небольшой физической помощью - руку подать, что бы из сугроба вылезти да от ветра прикрыть...

- Зуб? На меня? - Паладин искренне удивился. Кажется, он пропустил что-то очень важное в моменте о взаимоотношениях разумных. - Если у них ко мне претензии - мне с ними и разбираться, вы тут не при чем. - После короткого размышления подвел итог Сайяш - Тогда теперь и я хочу их навестить... - Тихо вздохнул. Куда ни плюнь... Везде ситуация. - Вот только... Кхм. Ладно. Что точно верно - не дело здесь стоять и трепаться по чем зря. Мы тратим силы и время, а они нам еще пригодятся. Пошли потихоньку...
Паладин быстро собрал вещи - закинул щит за спину и на него прицепил кольчугу. Получился металлический плащик. Потом сделал сделал первый шаг вперед. В этом плане веревочный тент оказался неплох - те, кто несли "планки" были почти независмы друг от друга. А что веревкам сделается? Главное совсем уж вперед не убегать. И не пытаться подниматься на барханы...

- ***** ***, Господи...
Парень попытался сесть прямо там, где лежал. Получалось паршиво, пришлось опираться рукой о пол, что бы поддерживать себя хотя бы в приподнятом состоянии. Второй рукой старательно потер глаза, стараясь выдавить из них хотя бы пару капель слез. Ощущение тысяч песчинок на роговицах доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие, заставляя смотреть глазами по очереди. На каждом предмете интерьера - как живом, так и неодушевленном - взгляд Джона останавливался надолго. Сознание то и дело проваливалось в уютную дымку беспамятства, и, прежде чем удавалось связать то, что видят глаза, с какой-либо ассоциацией в сознании - проходило по несколько секунд. И в два раза больше, что бы связать это осознание с тем, что он видел до этого.
Потратив добрых пять минут просто на то, что бы осознать, где он находится и почему он в таком состоянии - Джон поступил как обычно. Попытался перевернуться на другой бок, надеясь, что все это страшный сон и когда она наконец по настоящему проснется - все будет хорошо. С этой целью он свалился обратно на место своей лежанки... И раздраженно рыкнул (получилось что-то вроде стона умирающего лебедя), когда что-то впилось в шею, мешая снова заснуть. Опять приподнялся, вытащил это... И только теперь по настоящему проснулся.
С запозданием в десять минут стали приходить ощущения от остальных частей тела. Ногу начинало жестоко покалывать. Похоже, он отлежал ее, не слишком удобно устроившись на ночлег. Каждый вдох отзывался вспышкой боли в диафрагме - последняя пицца перед сном была явно лишней! Но самой большой проблемой стал алкоголь, который начал проситься наружу. ЭТО точно не позволит заснуть снова. А если встать...
- Да за что же мне все это! - Джон все таки смог подняться на ноги, со скорбью всего мира взирая на "подушку", приютившую его на ночь. И аки величественный корабль поплыл в сторону уборной, сопровождая свое движение звоном откатывающихся бутылок, шебуршанием бумажных пакетов (а ко всему за ногу зацепился еще и целлофановый, и теперь волочился следом. Но из-за онемения Джон этого попросту не замечал) и недовольными возгласами тех, чьи конечности он "отпинывал" со своего пути. Внезапно до него дошло, что он все еще держит в руках то, на чем он провел пол ночи и из-за чего теперь не мог повернуть голову влево, без сопровождения вспышки боли в шее - изучением этого "замечательного предмета" он и занялся, во время своего Великого Путешествия.

- Уважаемый, я не знаю ваших мотивов, но я тоже хочу найти этот храм. Несущие Рассвет из Утренних Шпилей благословили меня на это, и я думаю, вы понимаете, что это для меня значит. - Паладин сделал короткую паузу, собираясь с мыслями. - Но мне кажется, вы, все таки, ошибаетесь. Я не уверен, что мы сможем найти храм всего за день - пустыня не приветлива к чужакам, мы не сможем за день обойти и десятой доли того, где может скрываться вход в храм. А если мы задержимся - скорпионы станут серьезной проблемой. Даже не только для вас и не только сегодня. Паладин махнул рукой в сторону мертвой туши, уже полузасыпанной песком где-то у окраины оазиса.
- Они будут приходить каждую ночь. И ночью мы будем сражаться с ними по одному, на выгодных для них условиях. И тогда, не выспавшиеся и израненные - мы точно ничего не найдем. А упавший боевой дух тех, кто отправился в путешествие только ради денег? Это подтолкнет их на необдуманные поступки... Да и подумайте о тех, кто пошел с вам. - Теперь паладин красноречиво кивнул вслед уходящей Айсен.
- Кроме того, скорпионы - ночные существа. А значит их логово - это темное, желательно, сырое помещение. Где в пустыне может появиться что-то подобное? - Пауза, Сайяш выжидательно смотрит на драконида целую секунду, но, не дожидаясь ответа, продолжает. - Мне кажется, если где-то рядом с оазисом когда-то были служебные помещения Храма, гостевые домики, жилище отшельница или, хотя бы, пещера, в которой могли остановится паломники на пути к Храму - теперь это должно было стать идеальным местом для логова этих монстров. Проследить за тем, откуда взялось это насекомое и исследовать их логово - прекрасный шанс! На мой взгляд, куда более удачный, чем просто бродить по пустыне в поисках того, что завалило песком многие столетия назад. Вы взяли нас для того, что бы мы нашли вам Храм. Вы привели нас сюда, к самым его дверям. Так позвольте теперь нам сделать свою работу и найти для вас эти двери.