Голосование за ходы

Джейкоб и Генри
- Так вы не из полиции? — заметно расслабившись спросил Рори, — Что ж, мистер Донал правильно поступил, что обратился к частным сыщикам. От полиции толку не будет, это уж точно. Что вы хотите узнать?
Сидевший рядом Хейнс, казалось, с интересом следил за разговором, даже немного приоткрыв рот, как порой делают люди, чрезвычайно увлечённые каким-либо делом.

Куллстед, Чжень и Эвия
Если разговоры про бамбук не произвели на бандита особого впечатления (скорее всего он просто не понял, о чём идёт речь), то перспектива быть по-тихому убитым и отданным на корм свиньям, не оставила его равнодушным. То ли у грабителя было живое воображение, то ли он и сам прибегал к подобным способам избавления от тел своих жертв, но упоминание об экономии на зубах заставило его заговорить:
- Ладно! Сдаюсь! Какого чёрта вам надо? Какой бы у вас не был в этом деле интерес, я ничего толком не знаю! Нас просто наняли обнести грёбаный военный склад, только и всего! Задаток дали хороший, но моя доля пошла коту под хвост, после купания в Тамессе. А долю Пола, кстати, прикарманил ваш любитель свиней, мистер.
В голосе бандита в этот момент послышалась неподдельная досада. И это было первое, что услышала миссис Уотсон, как раз в это время возвратившаяся в офис и заставшая там живого и вроде бы даже здорового Шона с цветочным горшком в руках, а также мистера Макхольна в компании связанного человека, очень подозрительно похожего на одного из тех, кого они встретили ночью в порту.

Человек этот был изрядно помят, на голове его вспухла здоровенная шишка, и, похоже, он успел где-то основательно вымокнуть перед тем как оказался в офисе "Макхольн и Кокс".

После явленного знамения Элрик несколько мгновений провёл в молчании, после чего произнёс, ни к кому конкретно не обращаясь:
- Воля была явлена и должна быть исполнена.

Всё ещё пребывая в некотором сомнении (всё же место было не совсем подходящим, а убитые не были эльфами), жрец приблизился к первому телу и начал произносить давно заученные слова поставленным голосом, несколько видоизменяя их, сообразно ситуации:
- Владыка Кореллон, из пролитой тобой крови мы рождены, и, подобно тебе, сегодня пролили свою. Прошу тебя, прими души тех, кто пал сегодня, или укажи им путь к царствам богов, что сочтут их достойными войти в свои чертоги.
Совершив ритуальный жест прощания над первым телом, Элрик двинулся к следующим и продолжил:
- Рассуди их деяния по справедливости и воздай по заслугам, и пусть отражения дел земных станут им путеводными огнями в мире духов. Да пребудут они там в покое и благоденствии отные и во веки веков.

Завершив обход, эльф замолк и слегка развёл руки в стороны, словно открывая перед духами умерших ворота в другие миры. Этот простой обряд — наибольшее, что он мог сделать для не-эльфов. Остальное оставалось на суд высших сущностей, и повлиять на это простой клирик уже никак не мог.

Куллстед и Чжень
Убедившись, что схваченный бандит лишь оглшушён, мистер Макхольно проследовал в другую комнату, где Чжень поместил второго "языка". Тот лежал связанным на полу, непрестанно шевелясь, чтобы выбрать более удобное положение, однако пока получалось у него это плохо. На голове его вспухла большая шишка, а от мокрой одежды на полу в том месте, где он лежал, осталось тёмное влажное пятно. Вероятно, этого типа Шон выловил прямо из реки. Завидев Куллстеда, он прекратил ворочаться, и хмуро уставился на детектива. Услышав от того неожиданный вопрос о своём имени, грабитель хрипло рассмеялся, морщась от боли, после чего ответил:
- Такие как ты зовут меня просто — Хозяин.

Генри, Джейкоб
- Мистер Куинн, господа — это весьма одарённый молодой человек, который не знает, как правильно распорядиться своими талантами, так я скажу, — ответил пустынник на вопрос Джейкоба, — и сейчас мы с вами имеем возможность наблюдать, как он пытается втянуть в одно из своих без сомнения гениальных дел мистера Хэйнса, которому, увы, природа подарила большие габариты, но не наделила пропорционально столь же великим умом, чтобы ими управлять. Но даже ему, похоже, ясно, что затея мистера Куинна как минимум не лишена недостатков. Послушайте совета старого пустынника, джентльмены, не связывайтесь с ним, это не принесёт вам ничего кроме проблем и убытков, хотя он будет утверждать, что вместе вы заработаете золотые горы.

Эвия
- Уверяю вас, Эвия, беспокоиться совершенно не о чем, — ответил инспектор, жестом предлагая миссис Уотсон отхлебнуть чая, — эти люди давно в розыске. Их подозревают в ограблениях, вымогательстве и убийствах, но захватить власть в Альбионе... Это вне их компетенции. Полагаю, их скудное воображение даже не сможет привести этих доходяг к такой мысли. В конце концов, революции совершаются во имя всеобщего блага, даже если это только красивый фасад для того, чтобы обогатить немногих, стоящих во главе. Эти же люди верят только в сиюминутную выгоду и живут настоящим. Прекрасное будущее — это совсем не то, над чем они вообще задумываются. И, как вы верно заметили, численность их не настолько велика, чтобы мечтать о чём-то большем, нежели ограбление инкассаторской кареты. Четыре человека, вернее уже три — не слишком-то похожи на армию революционеров.

Лейтенант Осборн отхлебнул ещё чаю, и продолжил с улыбкой:
- Поэтому оставьте мрачные мысли, Каэрлиону ничего не угрожает, иначе в городе ступить бы некуда было, не наткнувшись на агентов Пятого департамента. А их что-то не видно было вчера ночью, когда эти ребята пытались вывезти собственность армии Её величества. Теперь они, конечно, будут стоять на ушах какое-то время, проверяя всё и вся на предмет наличия заговоров, и, если Боб и его ребята и впрямь собирались продать оружие каким-нибудь анархистам, будьте уверены, они их найдут.

Тем временем полисмен прошёл мимо Чженя дальше по улице, даже не обратив никакого внимания на прячущегося в тени катайца. Выждав для надёжности ещё некторое время, Шэн двинулся дальше по улице в поисках какого-нибудь злачного места из тех, что начинали работать вечером и заканчивали под утро. И если ближе к центру города такие заведения встречались нечасто, то на окраине дело с этим обстояло гораздо лучше. Потратив пару десятков минут на поиски, Чжень обнаружил в одном из переулков слабо светящиеся окна в одном из цокольных этажей. Чутьё не обмануло катайца: спустившись по кое-как сложенным ступеням и пройдя через малопримечательную дверь, он оказлся в средних размеров плохо освещённом помещении с низким потолком, которое в прошлом могло сойти за погреб, но сейчас представляло собой натуральную обитель порока.

Рядом со входом располагалась небольшая стойка, за которой угрюмо сидело с полдюжины человек в грязной серовато-коричневой одежде рабочих, сосредоточенно отхлёбывая из пинтовых кружек. Парочка из посетителей уже проиграла свою битву с зелёным змием: головы их покоились на столах, а изо рта вырывался надсадный храп, какой бывает только у вусмерть пьяных людей. Чуть поотдаль располагалось несколько отдельных закрытых холщёвыми перегородками кабинок, из которых по всему подвалу распространялся чуть сладковатый запах, который ни с чем нельзя было перепутать. Там явно курили опиум, и густое марево уже успело собраться под потолком, проникая даже в самые дальние уголки заведения.

Сидевший на табуреточке у входа здоровенный коротко стриженый амбал с ушами борца и искривлённым переломами носом смерил вошедшего Чженя оценивающим взглядом, после чего лениво проговорил:
- Не буянь тута, и всё будет пучком. Я слежу за тобой.
После чего, казалось, потерял к посетителю всякий интерес.

Чжень направился к стойке, за которой со скучающим видом стоял невысокий крепкий пожилой мужчина. Лицо его имело ярко выраженный красный оттенок, а на голове точрали во все стороны космы сильно тронутых сединой волос, которые дополняли такие же косматые бакенбарды. Одет он был в клетчатую красно-зелёную шерстяную рубаху, поверх которой был надет засаленный коричневый жилет. Его взгляд с хитрым прищуром скользнул по испачканному кровью плечу Чженя, но бармен, видимо, не счёл нужным никак это комментировать, а лишь спросил неприятным скрежещущим голосом:
- Что, тяжёлый день выдался, да? Что будешь пить, приятель?
Услышав, что Чженю нужна целая бутылка самого крепкого пойла, которое только у него найдётся, бармен весело осклабился, продемонстрировав свои не самые здоровые зубы, и сказал:
- Добро, только смотри не наблюй мне тут на пол, уборщик уволился три недели назад, и нового удастся найти ещё нескоро. С тебя три шилинга, друг.
Так Чжень стал обладателем большой бутыли какой-то мутной жидкости, один запах которой мог свалить с ног неподготовленного человека.

Любая вещь в мире имеет две стороны, как часто любил повторять Хун Чжао: день и ночь, лето и зима, жизнь и смерть. И человек не был исключением. Тело и дух были сторонами его монеты. С одной стороны, он был слабее тигра и медленнее лани, подвержен болезням и травмам. Но с другой, если дух его был крепок, разум быстр, а воля тверда, то человек мог одолеть тигра, поймать лань и преодолеть недуг. Единство тела и духа — великое искусство, дающее бойцу, познавшему его, великую силу. Нарушь это единство в твоём противники — и ты победишь.

Оказавшийся перед Чженем человек без сомнения являл собой прекрасный образец единства тела и духа, поэтому это единство должно было быть нарушено ради победы. Не каждый из учеников школы "Шестнадцати драконов" удостаивался чести познать особый приём, позволявший всего одной комбинацией из двух ударов сломить тело и дух противника, ибо приём этот был с одной стороны сложен, и недостаточное усердие в его освоении могло ввергнуть ученика в пучину смертельной самоувернности, давая ложное чувство превосходства над противником, а с другой — беспощадно эффективен в исполнении того, кому хватило терпения овладеть всеми нюансами этой техники, что могло ввергнуть в соблазн убить там, где истинный мастер предпочёл бы избежать боя. И сейчас Чжень оказался в ситуации, когда применение этого приёма было оправдано.

Два молниеносных удара, последовавших один за другим, сотрясли тело главаря разбойников. Первый удар сломал его тело, заставляя кости трещать и вминаться внутрь, вырывая воздух из лёгких и гася сознание. Второй оставил огромный разлом в устье реки энергии Ци, там, где она впадала во внутреннее озеро лаовая, превратив мерно текущий поток в ревущий водопад, через который драгоценная энергия теперь стремительно покидала тело негодяя, прорываясь в окружающий мир.

Глаза главаря вылезли из орбит и налились кровью, а лицо напротив сделалось ужасно бледным. Он раз за разом с хрипом пытался сделать вдох, но не мог. Ноги его подкосились и он рухнул там же, где и стоял. При виде столь ужасного зрелища его подельники опрометью бросились прочь в сторону реки, невзирая на возможные выстрелы в спину и бросив телегу с грузом, ради которого заявились ночью в порт. За пару мгновений они исчезли за ящиками, уходя от возможных выстрелов, так что даже Чжень, находившийся к ним ближе всех, видел лишь смутные тени в неверном свете брошенного грабителями потайного фонаря.

Осень с каждым днём всё прочнее обосновывалась в Альбионе, принося с собой знаменитые дожди и туманы. Не была исключением и столица — Каэ́рлион. Люди, спешившие поздним вечером домой с работы по её узким улочкам, старались как можно быстрее проделать свой путь, чтобы осенняя сырость не успела проникнуть под плащи и костюмы. В такую погоду не было ничего лучше, чем собраться за столом в натопленной кухне и насладиться горячим ужином после тяжёлого трудового дня, и жители Каэрлиона знали это. Поэтому они торопились, скрываясь под одинаковыми чёрными куполами зонтов, похожие сверху на диковинные серо-коричневые грибы с чёрными шляпками.

Однако, героям нашей истории эта суета была чужда. Они уже какое-то время работали не на промышленных магнатов или государство, а на себя, и дела у них шли довольно неплохо. Поэтому они могли себе позволить наблюдать за вечерней суетой сквозь покрытые мелкой моросью осеннего каэрлионского дождя стёкла окон своего офиса. Небольшое, но уютное здание, где этот самый офис располагался, было построено в начале века, и это чувствовалось - комнаты были не слишком просторны по современным меркам, а окна специально были сделаны небольшими, чтобы экономить тепло, зато в гостиной имелся собственный камин, а три спальни позволяли при необходимости ночевать прямо на работе с комфортом, который и не снился многим обитателям съёмных муниципальных квартир.

Обстановка в офисе была "рабочая", как её характеризовали некоторые из сотрудников, а, проще говоря, там царил изрядный бардак. То тут то там на предметах мебели лежали различные папки, карточки и записки, содержащие самую разнообразную информацию о людях, событиях и происшествиях, а на журнальном столике перед камином громоздилась целая куча газетной периодики, на страницах которой порой соседствовали друг с другом совершенно несовместимые события. Победные реляции с фронтов, повествующие о том, что альбионские войска под командованием наследного принца Роберта взяли под контроль Южный пролив, соседствовали с объявлениями о скором открытии выставки Центрального Исторического музея, посвящённой Войнам Веры. Где-то между ними вклинились статьи криминальной хроники, повествующие о количестве и качестве преступлений, совершённых за последнюю неделю. С криминальными сводками пытались соперничать за место на столе разнообразные объявления самого разного толка — от обычной купли-продажи до брачных объявлений. Часть газет была безжалостно изрезана, а извлечённые из них статьи заняли место в разных углах грифельной доски на колёсиках, сейчас задвинутой в дальний угол.

Такая разношёрстность печатных изданий со стороны казалась необъяснимой, однако для тех, кто знал, чем занимаются работающие в офисе 1 по Бэттери-роуд, в этом не было ничего удивительного. Их работой был частный сыск, а в этом деле нельзя было игнорировать любые, даже самые бесполезные на первый взгляд источники информации.

Получив согласие от приглашённых гостей, старая хафлингша вежливо, но торопливо распрощалась с ними и поспешила как можно скорее покинуть Пьяного медведя, обстановка в котором так её нервировала. До званого ужина оставались ещё целая ночь и целый завтрашний день, так что у пятёрки искателей приключений было вдоволь времени обдумать, что за контракт хотела им предложить молодая сассеринская аристократка, и попутно уладить личные дела, которым могло помешать взятие потенциального контракта.
***
Поместье Вандерборен располагалось в восточной части Квартала торговцев и было окружено по периметру семифутовой каменной стеной, являя собой одно из самых приметных строений в квартале. Пропустить или не найти его было очень сложно: трёхэтажный готический особняк, заключённый в кольце стен, величественно возвышался над всеми окрестными строениями. Ухмыляющиеся статуи горгулий и барельефы, изображающие резвящихся нимф, украшали карнизы и стены усадьбы, а деревья во внутреннем дворе давали некоторое укрытие от городской суеты. Ворота были приоткрыты, но никто не торопился встречать гостей. Лишь после стука в дверь на пороге появилась вчерашняя хафлингша.
- Добрый вечер, господа, - поприветствовала она визитёров, - прошу вас, входите.

Огромный просторный зал, в котором оказались искатели приключений был целиком отделан мрамором. Две дубовые лестницы с выцветшими латунными перилами вели на открытую площадку первого этажа.
Гобелены, висящие на стенах, изображают прекрасную, но в то же время дикую природу тропических джунглей, а в верхней части лестниц их продолжением служили изображения береговой линии неизвестной земли. Довершала роскошную обстановку стеклянная люстра, свисавшая с потолка атриума.

- Подождите немного, хозяйка вот-вот освободится, - проговорила хафлингша, чувствуя себя явно неуютно в таком просторном помещении.
Не вдаваясь в подробности, она торопливо ушла куда-то в глубину зала, оставив вновь прибывших гостей изучать окружающую обстановку. Однако, продлилось её отсутствие и впрямь недолго.

Вскоре мимо пятёрки наёмников с гордым видом проследовали изящный полуэльф в кожаных доспехах, вооруженный полудюжиной кинжалов различных форм и размеров, темнокожий дварф с кислым выражением лица, одетый в зеленые и коричневые одежды, несущий искривленное копье, привлекательная, но выглядящая несколько высокомерной женщина, одетая в темно-фиолетовые одежды, с татуировкой в виде полумесяца на щеке и, наконец, высокий и статный мужчина, в полированном нагруднике и вооруженный полуторным мечом. За ними быстро семенила хафлингша, бормоча какие-то любезности. Отряд незнакомцев прошел, казалось, не замечая никого вокруг, лишь человек в нагруднике ненадолго остановился, окинув оценивающим взглядом другую вооружённую группу.
- Хмм, вы, должно быть, помощь, которую Лавиния хотела нам предоставить. Ну удачи! - проговорил он и направился вслед за своими товарищами.

Наконец, настала очередь пятёрки наёмников пообщаться с владелицей поместья. Хафлингша провела их через просторный зал к двойным дверям в его противоположном конце, выходящим во внутренний двор. Здесь росло множество экзотических цветов и растений а в центре двора располагался небольшой пруд, усеянный водяными лилиями. Небольшой ручеёк из него исчезал где-то под северной стеной. Скамейки и каменный стол дополняли идиллическую картину. Миновав сад, гости оказались перед небольшой дверью, войдя в которую они оказались в довольно просторном зале, уставленном удобными мягкими креслами, книжными полками и несколькими столами. На полу был постелен мягкий ковёр, а одно из центральных мест на стене занимал большой искусно выполненный портрет довольно красивого молодого человека с короткой бородкой, казалось скрывающей усмешку на его лице.

Стоявшая пред гостями привлекательная молодая женщина была одета в длинное струящееся голубое платье.

Она улыбнулась вошедшим:
- Здравствуйте, меня зовут, как вы уже знаете, Лавиния Вандерборен. Благодарю вас, что приняли моё приглашение. Располагайтесь поудобнее, ужин сейчас подадут, а мой рассказ будет достаточно длинным, чтобы вы смогли как следует подкрепиться, пока я буду излагать суть дела, по которому пригласила вас сюда.

Словно по команде, в этот момент в зале появились несколько пожилых слуг с различными блюдами, столовыми приборами, графинами и кувшинами, принявшиеся накрывать имеющиеся столы.

- Вы могли уже слышать, что я недавно получила в наследство поместье своих родителей, - начала свой рассказ Лавиния, когда желающие принялись за еду, но вместе с этим прекрасным домом, к сожалению, ко мне перешло изрядное количество долгов Рассветному Совету, управляющему портом и нескольким гильдиям. Похоже, мои родители, несмотря на все их успехи на ниве искателей приключений, были не столь искушенными в финансовых делах, как того можно было бы ожидать. И, если я собираюсь расплатиться с этими долгами, мне необходимо получить доступ к моему семейному убежищу под замком Теракнианов. И в этом заключается проблема: убежища магически закрыты - запечатаны специальными кольцами-печатками.

Девушка сделала паузу и тяжело вздохнула.

- У обоих моих родителей были подобные кольца, по крайней мере до недавнего времени. Моя матушка потеряла свое несколько месяцев назад. Она заказала замену, но она не будет готова еще ближайший месяц или около того - слишком большой срок для меня. Остается кольцо моего отца. Он никогда не носил его - у него был пунктик насчёт мужчин, носящих украшения. Он хранил его спрятанным где-то на своём корабле, "Синей русалке". Проблема в том, что начальник порта арестовал корабль до тех пор, пока кто-нибудь не заплатит за последние четыре месяца стоянки. Я заплатила штраф человеку, которого начальник порта посадил на мой корабль - этому скоту Соллеру Варку. И вот, когда я пришла потребовать назад свой корабль, люди Варка не дали мне подняться на борт, утверждая, что я ещё не заплатила штраф. Я поговорила с Варком еще раз, и он сказал, что никогда не получал мой платёж. Все мои жалобы начальнику порта остались без внимания - он полоумный старый дурак, который доверяет своему человеку и ни за что не уступит.

Сделав глубокий вдох, Лавиния немного успокоилась и продолжила уже тише:
- Варк и его люди затевают что-то на моем корабле, я знаю это. Что мне нужно, так это выяснить, что именно они замышляют. К сожалению, Варк не из тех, кто внемлет дипломатии или голосу разума. Мне нужен кто-то, кто говорит с ним на одном языке... и с этим вы как раз и можете помочь. Если вы сможете выяснить, для чего он использует мой корабль, или даже лучше - разыскать деньги, которые я ему заплатила, то каждый из вас получит по двести золотых, а как только получу доступ к своему убежищу - ещё столько же. Что вы на это скажете?

Лавиния умолкла, в ожидании ответа, давая время поразмыслить над тем, что она только что рассказала.

Следом за Ульфгардом отряд начал осторожно втягиваться внутрь. Из зала далее вели три дороги, но самая широкая и проторенная вела через двойные двери прямо в середине дальней стены. Туда-то все и направились, ведомые Ульфгардом, но тут же замерли, едва дварф прошёл через вращающиеся двери.

Сразу за входом, ведущим в довольно широкий коридор, обнаружилась ещё одна яма-ловушка, вроде тех, с которыми отряду приходилось сталкиваться в Джазадируне и Малахитовой крепости. Немного повозившись, Ульфгард подклинил её так, чтобы остальные могли безопасно пройти дальше. Пройдя вперёд по коридору, насчитывавшему в длину около тридцати человеческих шагов, следопыт обнаружил такую же ловушку в другом его конце. На сей раз он управился с ней уже довольно быстро, и группа почти без задержки миновала вторые двойные двери, оказавшись в огромной тёмной комнате.

Все, что можно было разглядеть, так это несколько больших верстаков, заваленных обрезками металла и литейным шлаком. Едва все герои Котла вошли внутрь, как где-то в глубине комнаты раздался коротки странный звук, напоминающий мокрый шлепок. Отразившись от невидимых стен, он быстро растворился в тишине. Все сразу же приготовились к бою, но никто не спешил нападать. Тогда отряд осторожно двинулся вперёд редкой цепью (размеры зала легко это позволяли), пока не наткнулся на странное существо, забившееся в самый дальний угол.

Больше всего оно напоминало жабу, выросшую до размеров пони, только с зубами и когтями. Существо поначалу вело себя настороженно и в любой момент было готово кинуться в бой, но когда поняло, что непонятные пришельцы не собираются убивать его прямо здесь и сейчас, стало более спокойным, хотя на контакт по-прежнему шло неохотно, больше заботясь о том, чтобы его оставили в покое и не трогали.
Всё же у гигантской жабы удалось узнать, что злобные розовокожие раньше проводили в этом зале какие-то эксперименты, но некоторое время назад ушли и больше не возвращались. Осмотревший верстаки Грахам смог сказать только, что комната использовалась для строительства некоторого рода магического устройства, каким-то образом связанного со школами Вызывания, Отречения и Некромантии, но ничего более конкретного выяснить не смог.

Оставив Жаба в покое, отряд двинулся в обратный путь той же дорогой, что и пришёл, вернувшись в гостевой зал. Там оставалось ещё две двери, ведущих в неисследованные области логова культистов. Поразмыслив немного, герои решили отправиться в условно правую дверь. И вновь их поджидала ловушка - на этот раз уже более опасная. Ульфгард вовремя заметил странные отверстия в полу - таким образом он сам и все остальные члены отряда избежали встречи с довольно острыми шипами, вылезающими из этих самых дыр. Сочтя увеличение опасности верным признаком приближения к цели, защитники Котла двинулись дальше, миновав короткий коридор, вышедший в складскую комнату, забитую сухими пайками и бочками с водой.

Далее путь вёл в узкий коридор, который через десяток шагов заворачивал направо. В самом углу на повороте обнаружилась запертая дверь, с которой Бадди справился не с первого раза. Комната за дверью оказалась оружейной, в которой хранилось с десяток мечей и рапир, несколько длинных луков и полдюжины кожаных доспехов.
Следующая по ходу коридора дверь оказалась гораздо более интересной - на ней была установлена какая-то хитроумная ловушка, которую оказалось не так-то легко обезвредить. Всего одно неосторожное движение Бадди привело её в действие: неожиданно дверь провернулась, увлекая хафлинга вперёд, а из дверного косяка с обоих сторон выскочили лезвия, едва насмерть не пришпилившие Бадди к камню двери. Спасло его только то, что расположение лезвий было рассчитано на кого-то габаритов человека, и да хафлинга между ними осталось достаточно зазора, чтобы не быть превращённым в решето.

Дальше события стали развиваться стремительно: дверь заклинило, и, чтобы высвободить Бадди, её пришлось срочно ломать. Естественно, крики боли полурослика и удары по ломаемой двери не оставляли более шанса остаться незамеченными. Пока товарищи вызволяли его из плена, Бадди заметил в глубине комнаты какое-то движение, но рассмотреть толком, что там происходит, мешало не самое удобное положение и боль от лезвия в правом боку. Осводбодить полурослика поулчилось через пару минут, но никто по странности не спешил напасть на отряд ни с фронта ни с тыла.

Проломив, наконец, дверь, один за другим герои втягивались внутрь, занося и раненого Бадди. Комната за дверью оказалась довольно большой и элегантно обставленной. Правда здесь еще более сыро, чем в остальных уголках этого места. Воздух здесь был буквально перенасыщен влагой. Причина этого стала очевидна несколькими мгновениями позже – в дальнем конце комнаты располагался большой бассейн с пузырящейся водой. Справа от него над большим сундуком висел гамак. Та же часть комнаты, где оказались защитники Котла, выглядела как небольшой переделанный тренировочный зал. Пол здесь был застелен толстыми матами, а вдоль стен стояли несколько болванчиков для битья.

Рядом стояла стойка с доспехами и оружием, возле которой, ругаясь сквозь зубы, возилась с ремешками и застёжками полного латного доспеха крепко сложенная, но не утратившая от этого красоты рыжеволосая женщина. Вид у неё был такой, будто она только что вылезла из купальни, но рядом с ней уже лежал приготовленный для незваных гостей двруручный цеп, чьё навершие было сделано из какого-то серебристого на вид металла.
Метнув злобный взгляд на пришельцев и поняв, что не успеет полностью облачиться в доспехи, она издала яростный рёв и бросилась в атаку, подхватив своё устрашающее оружие.

Основной удар приняли на себя Киран, Ульфгард и Рональд, так как они находились на передовой во время выламывания двери. Двумя мощными ударами женщина заставила Рональда попятится, кряхтя от боли: силищи ей, как видно было не занимать, а тяжёлое навершие цепа только увеличивало итоговую мощь удара. Лишь навалившись втроём люди и дварф смогли остановить порыв рыжей бестии, пока Рурк и Грахам за их спинами приводили Бадди в форму лечащими молитвами.

Однако ярость, бушевавшая в ней, была столь велика, что, даже получив несколько ран, она не отступила. Отойдя от неожиданности первых секунд, женщина выбрала себе наиболее опасную, как ей казалось цель: Кирана, вооружённого двуручным мечом. Два могучих удара, обрушившихся на следопыта, повергли того на землю, разбив голову и сломав бедренную кость.

Ульфгард, Рональд и подоспевший к ним Бадди оттеснили женщину от тела товарища, попутно нанеся ей ещё три раны, но она по-прежнему не желала отступать.
- Сдавайся, тебе не победить! - крикнул Грахам, надеясь решить дело миром. Он уже догадался, что женщина эта была никем иным, как дочерью старого Элдураста, с которым он беседовал накануне - Триел.

- Сдаваться?! Вот тебе моя сдача, ублюдок конченый! - выкрикнула женщина хриплым срывающимся голосом. Цеп её взметнулся и обрушился на лежащего без сознания Кирана, которму друзья даже не успели оказать никакой помощи. Раздался отвратительных хруст, и грудная клетка следопыта просела, словно крыша сгорающего дома. Крутанув своё оружие, вторым взмахом Триел вдарила по Ульфгарду, который намеревался сбить её с ног. В голове у дварфа зазвенело не хуже, чем от удара в главный колокол городской ратуше Котла, но он нашёл в себе силы устоять на ногах.

Обозлённые неуступчивостью противницы и смертью друга герои Котла накинулись на Триел, которая сражалась до последнего, но всё же пала, когда Бадди зашёл с фланга и вогнал ей рапиру глубоко в стык неплотно подогнанных в спешке пластин доспеха.

Однако расслабляться было рано: на шум вскоре могла прибыть стража, поэтому нужно было в спешке обыскать комнату Триел: весьма вероятно, что похищенные палочки она могла хранить при себе. Так и вышло - целых три палочки, точь-в-точь такие же, как у Ульфгарда, обнаружились вместе с символом Гекстора среди личных вещей бывшей стражницы как раз тогда, когда ей навыручку подоспело четверо сообщников. Решающим фактором в коротком, но яростном бою с ними стало то, что культисты были выбиты из колеи смертью своего лидера. Одних она обозлила, других испугала, но и те и другие не смогли драться с холодной головой, что и стало их погибелью.

Покидали мрачную обитель культистов герои в спешке, надеясь, что четырёх найденных палочек хватит, чтобы спасти Котёл от грозящего ему наводнения, а также с телом павшего товарища на руках...

После того как решение было принято, сомнениям не осталось места. Далее оставались только решительные действия. Первым делом засадная группа перехватила вторую охотничью партию троглодитов на обратном пути к пещерам, добыв ещё двух пленников. Эта охотничья группа не сумела добыть мяса, и оба троглодита были слишком расстроены этим фактом, чтобы вовремя заметить засаду. Каждый из них, судя по жестикуляции, винил в неудаче другого, и потому поглощённые спором охотники стали лёгкой добычей более удачливых ловцов.

Покончив с этим, ударный отряд, состоявший в основном из самых умелых и стойких защитников Фаендара, незаметно пробрался ко входу в пещеры и приступил к реализации второй части плана - захвату оставшихся противников врасплох.

Вход в пещеру был опутан корнями, дававшими на исходе дня густую длинную тень. Сразу после входа дно начинало довольно круто уходить вниз. Слабый уличный свет давал особенно яркий в темноте блик на гранях продолговатых дымчато-бирюзовых кристаллов, выступавших из стены справа. Тёмноо-коричневые и фиолетовые грибы торчали то там, то тут, распространяя неприятный слабосернистый запах. Когда ударная группа двинулась через эти заросли, потревоженные грибы неожиданно начали издавать противное резкое пищание. На миг фаендарцы замерли в страхе от того, что неожиданное нападение провалилось, однако никто не спешил на поднявшийся шум, и ударная группа двинулась дальше.

Узкий проход вскоре расширился, выходя в просторную подземную камеру. В её центре находилось нечто, похожее на сплетённую из корней колыбель, в которой покоился фиолетовый кристалл размером с человеческую голову. Цилиндрическая масса корней висит от точного центра эта комната. Корни были сплетены вместе, образуя колыбель, в которой покоился гигантский фиолетовый кристалл размером с человеческую голову. Стены этой пещеры также были усеяны разноцветными кристаллами различных размеров, а странный фиолетовый камень охраняли двое троглодитов. Разобраться с ними не составило никакого труда - за сегодняшний день бойцы ударной группы уже проделывали это дважды.

Дальше дорога раздваивалась, уходя ещё ниже, поэтому бойцам волей-неволей пришлось разделиться. Отправившиеся направо по узкому крутому спуску попали в большую просторную камеру. На паре последних ярдах спуска имелись даже грубо высеченные ступени. По всему периметру камеры были высечены рептилоидные лики. Их разверстые пасти были полны острых зубов, а узкие овальные глаза не имели зрачков, отчего казалось, что рептилии слепы. В углублении по центру камеры виднелись отстатки костра. В помещении находился лишь один троглодит, одетый более нарядно, чем все встреченные ранее. Он был вооружён копьём, слишком хорошо сработанным, чтобы счесть его плодом трудов троглодитов, и тяжёлым арбалетом. Заметив незваных гостей, он предостерегающе поднял своё оружие и произнёс несколько слов на шипящем троглодитовом диалекте драконьего языка. Однако, что бы он там не говорил, его быстро скрутили, как и предыдущих стражей.

Отправившиеся налево оказались в просторном вытянутом в поперечнике зале, в дальнем конце которого находился слегка светящийся пруд, наполненный водой. В нём шевелились какие-то крабоподобные создания размером со взрослого человека. Отвлекаться на монстров было некогда, поэтому группа поспешила направться дальше, тем более, что особенной агрессии к вторгшимся чужакам крабоподобные существа не проявляли. Следующая пещера встретила фаендарцев запахом смерти и крови, перебивавшими даже троглодитовый дух. Где-то за стенами слышалось журчание воды, по всей видимости наполнявшей пруд в сосденей пещере. Эхо от шума воды заглушало тихий шорох горящего в этой пещере факела, чей слегка подргагивающий свет выхватывал полки, на которых покоились остовы различных лесных обитателей, часть из которых ещё сочилась кровью, а часть представляла собой высохшие, обтянутые кожей скелеты. На соседних полках лежало срезанное с костей мясо, заготовленное впрок.

В следующем помещении на полках, вырубленных в камне, хранились сушёные грибы, корзины с травами, различные корнеплоды и прочие долгоиграющие продукты. Наконец, сделав, по всей видимости, круг, вторая группа оказалась в просторной камере, где на стенах были высечены скалящиеся морды рептилий. Здесь вторая половина отряда как раз заканчивала вязать не совсем простого на вид троглодита: он носил больше украшений и был гораздо лучше вооружён, чем все остальные. Дальше дорога вновь раздваивалась, и обе группы вновь разделились.

Первая группа вновь оказалась в просторной пещере, которая почти пустовала: там был лишь один троглодит, точивший каменные оголовки копий. Судя по наличию места для костра и множества обустроенных на полу лежанок, здесь предпочитала отдыхать большая часть троглодитового племени, состоявшего из десятка особей. Троглодит, которому некуда было бежать, также был обезврежен, хоть и не без вреда для собственного здоровья.

Вторая группа проследовала в пещеру чуть меньше, чем большой зал, где был схвачен странный троглодит.Она располагалась ниже всех прочих и здесь стояла влажная прохладная дымка. С потолка свисала грубо вытесанная из растущих повсюду кристаллов сфера, внутри которой горела лучина. Свет от сферы отражался от тумана и торчащих из стен кристаллов, рассыпаясь радужными лучами. Из пола бил пузырящийся фонтан чистой воды, который иногда ослабевал, исчезая под землёй, чтобы через какое-то время забить вновь.Здесь находился единственный троглодит, который присматривал за двумя лягушками размером с кошку. Неожиданно эти агрессивные твари накинулись на фаендарцев, и те были вынуждены защищаться. Троглодит также не пожелал сдаться, и был убит вместе со своими питомцами, которые оказались ядовитыми. Здесь же были обнаружены и различные преспособления для аккуратной добычи яда с лягушек. Странно, что никто из троглодитов до сих пор не пустил в ход отравленное оружие.

Пока вторая группа восстанавливала силы и здоровье после схватки с ядовитыми врагами, их нагнала первая группа. Дальше туннель был только один, уходивший ещё глубже под землю, и защитники Фаендара двинулись по нему все вместе. По пути им начали попадаться многочисленные кости, торчащие из стен, которые из каменных превратились в глиняные. Встречались и целые диковинные композиции, составленные из костей, напоминающие каких-то зловещих анеглов смерти, скалящихся ухмылками разнообразных черепов. Большинство костей принадлежали животным, но некоторые были без сомнения человеческими.
Вскоре в темноте проступили силуэты трёх троглодитов, двух обычных и третьего, заметно больше остальных. Они стояли у края пещеры, там, где она вновь превращалась в небольшой узкий коридор, уходивший всё глубже вниз. Смотрели они в другую сторону и, казалось, гораздо больше ожидали чьего-то появления снизу, чем гостей сверху.

Утро нового дня не принесло особого утешения: люди были усталы, напуганы и растеряны. Даже среди тех, кто бросил открытый вызов мощи легиона Железного клыка не было единства: они спорили, ссорились, мирились и вновь спорили, прежде чем решить, какие действия предпринять теперь, когда немедленная опасность миновала, но тень её всё ещё висела над теми немногими, кто успел спастись.

Мало помалу страсти улеглись, и разговоры всё больше переходили от споров к распределению обязанностей. Так уж получилось, что возглавившие отступление как-то незаметно стали лидерами беженцев, остальные прислушивались к ним или даже прямо исполняли их приказания - в водовороте войны не каждый мог понять, что ему теперь делать, и простые чёткие наставления были той спасительной соломенкой, за которую с радостью хватались те, кто был слабее духом.

Первым делом стоило прикинуть, куда передислоцироваться из нынешнего убежища - оно хоть и было весьма гостеприимным, но находилось слишком близко к захваченному городу, а это, в свою очередь, означало, что первая же разведывательная партия хобгоблинов очень быстро обнаружит немногих спасшихся.

Оливер, Хем и Ольбард, как самые частые гости Клыколесья, могли прикинуть несколько вариантов, но все они были в равной степени неудобными. Во-первых, лес не был необитаем, в нём жили как различные животные, некоторые из которых могли представлять опасность, так и разные другие существа. Ольбард однажды встречался с такой же неразговорчивой, как он сам, каргой из людей, которая явно кое-что смыслила в магии, но не лезла в дела друида. Также, милях в двенадцати к северо-востоку находилась довольно редко посещаемая охотничья сторожка, где жил старый охотник-полуэльф Клеос с ещё более дурным характером, чем у Ольбарда. Он был известен тем, что не терпел ничьего общества и расставлял капканы на зверей и непрошенных гостей вокруг своих владений, так что никто лишний раз старался не заходить в эту часть леса.

В пятнадцати милях к северо-западу имелась также небольшая деревушка лесорубов Гристлдаун, где также могли находиться люди, которых стоило предупредить об опасности. Однако, о самом подходящем месте вспомнил Хем - ущелье, пронизанное сетью пещер в двадцати с лишним милях к северо-востоку. Так далеко не забирался почти ни один охотник, а само место было окутано слухами разной степени бредовости - от того, что там спрятаны старинные дварфийские сокровища из Краггодана, до обитающих там духов, призраков и людей-ящериц. Однако, неупокоенные не являлись по души побеспокоивших их искателей скоровищ, а, значит, и рассказы о людях-ящерах были просто байками. Поэтому Хем в сопровождении добровольцев решил разведать это место, как наиболее удалённое от города и наиболее подходящее для организации убежища.

Ольбард выступал за чуть более близкое место - чтобы можно было иметь доступ к реке, а также в достатке дров и прочих необходимых в хозяйстве материалов. И он, в отличие от горожан, не был столь скептически настроен к рассказам о чудах, обитающих в сердце леса. В итоге сошлись на том, что поищут подходящее место по пути, и если обнаружат, то перенесут лагерь сначала туда, а там видно будет.

Дулин же, как наиболее рациональный и прозорливый, вызвался отправиться на разведку к уничтоженному мосту через реку Маридет, чтобы посмотреть, что предпринимают хобгоблины, и не собираются ли они в скором времени восстановить столь важное для перемещения войск сооружение.

Пока большая часть боеспособных людей разбрелась кто куда, Лаориэль занялась важным и совсем, на первый взгляд, не женским делом: начала готовить из вчерашних ремесленников, охотников и крестьян маленькую, но всё же боеспособную армию. Брук какое-то время пробыл в лагере, воодушевляя людей речами, музыкой и песнями, а затем неожиданно отправился куда-то в лес. Вернулся он только под вечер, но довольный и не один: полуорк вёл в поводу овцу, каким-то чудом сбежавшую из горящего города.

У Ярви, также отправившегося на охоту, дела обстояли не так радужно: его добычей стали несколько грибов и один кролик - в самый раз самому воину на похлёбку, да и только.

Однако, к вечеру в лагере царило приподнятое настроение: хотя Хем, Ольбард и Оливер ещё не вернулись, остальные сумели поесть и отдохнуть, благодаря стараниям Джет, Дольфа и Рины. Раны, как душевные, так и физические, неспешно, но всё же начали исцеляться. Несмотря на близость врагов, атмосфера в лагере царила раслабленная, лишь парочка часовых была начеку. Они-то и подняли шум, заставивший всех вспомнить едва начавшие забываться страхи: кто-то бросился прятаться, кто-то схватился за розданное оружие.

В этот момент из вечерних лесных сумерек на поляну вышел человек. Точнее призрак. Потому что человеком он быть никак не мог. Потому что человек, дух которого явился сюда, умер вчера вечером, пожертвовав собой, чтобы прикрыть отход фаендарцев. Но всё же он стоял здесь, перед взорами трёх десятков людей, эльфов, полуэльфов и дварфов, живой, и даже, кажется, не очень потрёпанный. Похоже, ему определённо было что рассказать своим случайным товарищам. Однако Марк Хостер, чародей, был не из разговорчивых. Стал ли он другим, после того, что ему довелось пережить? Грядущий вечер обещал ответить на этот вопрос.

Ольбард, Хем, Оливер


Дулин


Лаориэль

Под командой Брука у моста завертелась кипучая деятельность: те, кто не мог сражаться, в сопровождении Хемуэля спешно переправлялись на другой берег, как можно дальше от опасности; те, кто умел держать оружие в руках остались прикрывать отход и обследовать мост, приводить в чувство раненых дварфов и заниматься другими неотложными вещами.

При помощи Оливера, Ольбарда и лечебных зелий, и Дулин и Дольф быстро пришли в себя, несмотря на полученные тяжелые ранения.
В это время Ярви и Макран отправились осматривать мост, где сделали очень обнадёживающее открытие: древнее сооружение было монументальным, но очень потрёпанным, и, судя по тому, что многих камней в опорах не доставало, а часть из них были заметно новее, находилось в процессе ремонта. Для того, чтобы конструкция не утратила прочности, использовались деревянные распорки, которые легко можно было вырвать краном с берега, а на их место заложить заботливо припасённый Стодаром "культиватор".

План действий был понятен, и под прикрытием стрелков, возглавляемых эльфийкой Лаориэль, закипела работа: Макран и Ярви, как лучшие скалолазы поочерёдно заводили верёвку крана на деревянные опоры и крепили её там, а дварфы под руководством Дулина орудовали этой хитроумной машиной, крутя рычаги и перемещая стрелу. Уже через десять минут все временные крепления были низвергнуты в пучину бурлящей реки Маридет, и оставшиеся защитники Фаендара постепенно потянулись на северный берег, пока дорога туда не была окончательно отрезана, и как раз вовремя - среди догорающих домов замелькали тёмные силуэты хобгоблинов.

Враги нагрянули, когда половина оставшихся защитников уже успела перебраться на другой берег. Их было на вид дюжины полторы - больше, чем напало на "Корень", но вроде бы меньше трёх десятков. Кроме рядовых бойцов в кожаных доспехах были и тяжеловооружённые латники, а также несколько волков - три или четыре.

Свистнула первая стрела - это Лаориэль давала команду своим подчинённым открыть огонь. Следом последовало с полюжины нестройных выстрелов, однако одна или две стрелы поразили цель, выполнив своё главное предназначение - напугав хобгоблинов и замедлив их продвижение.

- Скорей! нужно установить взрывчатку и сваливать! - проскрипел Стодар.
Словно услышав его, волки перешли на бег и вырвались на поляну перед мостом, пока Ярви и Макран при помощи крана перемещали увесистый горшок с диковинной смесью.
Вновь свистнули стрелы, и двое волков упали замертво, однако двое прорвались и сцепились с лучниками Лаориэль. Прочие хобгоблины наступали, выставив вперёд щиты. Обороняющиеся не видели, но чувствовали на себе их мрачные, полные ненависти и ярости взгляды.

- Готово! Что дальше?! - культиватор занял свою позицию под средней опорой моста.
- Дальше... Дальше нужно, чтобы кто-то поджог эту штуку, - мрачно сказал Стодар.
- Ты рехнулся?! У нас нет времени, чтобы тянуть сюда фитиль! Это верная смерть!
Старый торговец в ответ ничего не сказал и зашагал прочь - к спасительному лесу на противоположном берегу.

От позиций охранения донеслись крики боли и ярости: волков сумели одолеть, но не без потерь, и это дало возможность хобгоблинам выиграть время и продвинуться почти к самой окраине города у моста.

- Отходим, иначе нас прижмут! - горстка защитников устремилась прочь, давая редкие одиночные выстрелы на бегу, почти не целясь. Среди защитников царило напряжённое молчание: они лишь переглядывались, словно решая, кому из них достанется нелёгкий жребий.

- Я пойду, - неожиданно отозвался молчаливый серый волшебник, - огонь - моя стихия.
Заявление было неожиданным, но никто не стал перечить ему. Макран и Ярви лишь помогли ему пробраться к нише, где была установлена взрывчатка, и поспешили последовать за укрывшимися в лесу беженцами - и вовремя. Хобгоблины, видя, что их враги ускользают, перешли на бег, и уже были у моста.
Часть защитников замешкалась, решая, не стоит ли задержаться, чтобы прикрыть отход товарищей, но серый волшебник крикнул, перекрывая шум воды и схватки:
- Бегите, глупцы!
И они побежали.

Огромный огненный цветок вспыхнул, перекрывая огни пожаров, когда хобгоблины были на середине моста. От грохота заложило уши, а глаза тех, кто видел это, на миг ослепли от яркой вспышки. Затем, через некоторое время послышались приглушённые всплески и удары чего-то тяжёлого о землю. Когда зрение немного восстановилось, все увидели, что от моста осталось только два рваных основания у берегов, словно какой-то гигантский водяной змей выкусил из него огромный кусок в середине. На противоположном берегу собиралась, наверное, сотня хобгоблинов, но ни один из них не смог бы достичь тех, кто успел пересечь мост.

Они были в безопасности. На какое-то время...

- Господи! - причитал, вцепившись в фальшборт короткими толстыми пальцами грузный торговец лет пятидесяти на вид, обряженный в обычную - не работы Ушедших - одежду, какую носили купцы средней руки, пошитую в основном из бархата и отороченную мехом. Второй его подбородок трясся в такт пытающейся разрезать волны килем посудине, - Я понимаю, что был не самым лучшим из детей Твоих: не всегда был добр к ближним своим, частенько пропускал службы в церкви, преисполнялся зависти и не всегда подвал нуждающимся! Да, сознаюсь, я грешен! Порой я был не вполне честен, предавался сверх меры чревоугодию... Но! Господи, ты ведь до этого закрывал на это глаза, и не для того дал мне столько лет на то, чтобы скопить скромные сбережения на близящуюся старость, чтобы в одно мгновение они достались мерзким грабителям и к тому же язычникам?! Ты ведь не допустишь этого, Господи, и сохранишь заблудшее дитя своё от смерти и разорения?! Господи, я не выучил в жизни до конца ни одной молитвы, но сейчас взываю к тебе с искренностью истинного праведника! Обещаю тебе, Господи, если вернусь домой в целости то пожертвую десять...

Тут лодку ощутимо подбросило на волне, отчего купец, звавшийся Фергюсом Доэрти, шлёпнулся на задницу, но фальшборт так из рук и не выпустил.
- Двадцать! Двадцать марок церкви и ещё пять раздам беднякам! Прошу тебя, Господи, услышь раба своего, взывающего к милости твоей!

Впрочем, Господь, похоже, оставался глух к молитвам Фергюса: лодка с северянами неумолимо приближалась, и схватка с ними оставалась вопросом времени. Фергюс затравленно огляделся: бежать было некуда, спрятаться на такой утлой посудине, когда её начнут обшаривать морские ястребы - тоже. Надеяться выкупить свою жизнь также было глупо: все его деньги и товары и так станут добычей грабителей. Со сдавленным стоном отчаяния Фергюс всё же поднялся на ноги и стал ожидать своей участи, теребя гильдейский медальон, покоившийся на его объемистом животе.

Фергюс открыл глаза. Вокруг продолжали грохать выстрелы, звенело железо, глухим деревянным стуком отдавались торопливые шаги по палубе. Он был всё ещё жив и, странное дело, никому - ну вот совсем - не было до него дела. И, самое главное, он был ещё жив и даже более того - невредим. Может это был подарок Господа, услышавшего молитвы Фергюса, а может просто стечение обстоятельств, но не воспользоваться таким подарком судьбы было просто глупо.

Не поднимаясь с четверенек, толстяк торопливо перебирая руками и ногами пополз по палубе, стараясь найти укромное место, где можно было спрятаться, и не привлекать при этом внимания северян. Он уже почти было добрался до здоровенной бухты свёрнутой из какого-то толстого толстого троса, за которой вполне можно было пересидеть опасность несколько секунд, как вдруг случайно на полном ходу ткнулся в чью-то выставленную твёрдую, что твой дуб ногу. Викинг.

На мгновение Фергюс обомлел и растерялся, но то ли страх добавил ему безрассудства, то ли магия Ксана, а может сам торговец чего-то о себе не знал, но неожиданно для себя самого Фергюс нашёл силы тихо буркнуть:
- Простите... Извините... - и начал осторожно отползать седалищем вперёд, продолжая бормотать какие-то бессвязные извинения.

Когда фальшборт, возле которого ещё мгновение назад он стоял, взорвалось фонтаном осколков, Фергюс икнул и шлёпнулся на карачки, больно стукнувшись лбом о палубу. Когда он наконец нашёл в себе мужество поднять голову, северяне уже спрыгивали на их судёнышко один за другим с дикими перекошенными лицами.

- Господи... - тихо промямлил Фергюс, но в воцарившейся вакханалии его никто не услышал. Лицо купца исказила отвратительная гримасса, в которой причудливым образом смешались страх, обида, отчаяние и незнамо откуда взявшаяся бессильная злоба. Колени его тряслись, так что он не мог подняться на ноги, а правая рука машинально прижалась куда-то груди, за пазухой камзола, слева. Со стороны могло показаться, что купец либо пытается нашарить нательный крест, либо просто хочет удержать готовое выпрыгнуть из груди сердце.

Фергюсу казалось, что он видел устремлённые на него насмешливые взгляды грабителей и затаённую в них презрительную усмешку. Ещё через мгновение дрожащая рука торговца неожиданно устремилась вперёд, а в маленьком пухлом кулаке торговца был зажат короткостовольный крупнокалиберный пистолет. Оружейник, продавший его Фергюсу, сказал, что четырёхлистник приносит удачу. Враньё. Клевер лучше растёт на обагрённых кровью полях, а значит не сильно-то помогает тем, кто выходил туда на битву.

Издав нечленораздельный вопль Фергюс резко, без выбора холостого хода, надавил на спуск и зажмурился, когда его дерринджер, сильно толкнув отдачей локоть, выплюнул раскалённый кусок свинца в ярком снопе искр.

Ярви, Макран, Брук

Бой теперь складывался явно не в пользу хобгоблинов: того, которого Ярви уронил первым, Брук сначала как следует приложил своей палицей по грудине, отчего из хобгоблина вышел противный отхаркивающий звук, приглушивший даже треск его ребёр; когда же раненый враг сделал-таки попытку подняться, полуорк обрушил своё оружие ему на голову, превратив её в некое подобие лопнувшей дыни.

Ярви, прочувствовав, что хобгоблины нетвёрдо стоят на ногах, отправил очередного врага на пол ловкой подсечкой как раз в тот момент, когда Макран проявлял чудеса акробатики, засветив "своему" хобгоблину в челюсь ударом ногой с разворота.
Глаза хобгоблина из-за этого заметно расползлись в стороны, и его ответная атака лишь вспорола воздух в добром полуфуте от юноши.

Лавка Стодара
Под напором стоявшего на своём Дулина Стодар даже немного захмелел.
- Пропади всё пропадом! - в сердцах бросил он, поднимаясь на ноги, - Тогда и культиватор мой заберём.
Старик ушёл куда-то в подсобное помещение, чем-то погремел, пощёлкал, и через некоторое время вернулся, неся запечатанный воском глиняный жбан с крышкой, который был размером почти с самого Дулина. В ответ на все возможные невысказанные вопросы он сказал:
- Это и есть культиватор. Бахает так, что вскапывает землю почти на ярд в глубину в радиусе поста ярдов.

Осторожно поставив жбан на пол, Стодар вновь удалился, утирая руковом пот со лба, а затем вернулся с деревянным тубусом чуть меньше фута длиной, который протянул дварфу:
- Забирай, кровопивец, здесь все деньги, как было условлено.

Окончание деловых переговоров Дулина совпало с завершением спора остальных членов отряда о том, что же предпринять дальше, поэтому больше задерживаться возле лавки причин не было. Основная часть отряда направилась к Речному храму, а сам Дулин поспешил присоединиться к своим сородичам, отправившимся на разведку к мосту.

Ольбард, Дольф, Дулин
Дулин появился откуда ни возьмись - увлечённый наблюдением за Ольбардом и хобгоблином на мосту Дольф не заметил его появления. Вместе оба дварфа принялись ждать возвращения друида, который направился поближе к вражеским позициям - поглядеть, что там и как вблизи.

Первое, что заметил Ольбард - это то, что хобгоблин на мосту был не один. Компанию ему составлял довольно крупный чёрный волк, улёгшийся в алькове напротив, и потому с их с Дольфом исходной позиции невидимый. Подобравшись к сараю возле моста, дварф заглянул внутрь через здоровенную щель между досками, оставленную нерадивыми строителями.

Внутри сидели на полу два хобгоблина и о чём-то весело беседовали. Они несли на себе следы копоти от пожаров, так что было ясно, что им уже довелось поучаствовать в нападении на Фаендар. Теперь же они расслаблено привалились к стенам сарая в дальнем правом углу от входа и явно наслаждались отдыхом.

Речной храм
Деревянный настил окружал переднюю часть восьмиугольного строения с широкими арками, ведущими к святилищам. Слева от него находился покрытый мхом каменный монумент. Резные птицы, ветви и фрукты украшали деревянные опоры входа в храм. Мертвый житель свернулся калачиком на деревянном помосте
перед храмом. Такую картину увидели фаендарцы, когда достигли священного места своего города. Однако, сам храм ещё не был подожжён, и пристройка рядом с ним также уцелела.

Два хобгоблина деловито обшаривали каменное святилище, сгребая все сложенные около него подношения. У входа в храм сидел злобного вида волк с вымазанной в крови мордой, который изредка облизывался и поглядывал по сторонам.

Ярви, Макран, Брук

Резвый хобгоблин, яростно ворочаясь, всё же сумел выскользнуть из захвата Макрана и уже было замахнулся кулаком на Ярви, однако воин ловким приёмом одновременно перехватил руку врага и провёл подсечку, отправив того на пол.

Тому на помощь уже спешили двое собратьев, выскочивших из соседних комнат. Один устремился к Макрану, а второй в это время наскочил на Ярви, размахивая мечом. Хромой не без труда отвёл удар в сторону, ежесекундно бросая быстрые взгляды по сторонам, чтобы не пропустить приближение возможной новой опасности.

К его удивлению, в окно, через которое они с Макраном влезли в этот дом, просунулась ещё одна зелёная рожа, но на этот раз это был не кто иной, как Брук, с трудом протиснувшийся в довольно узкое для него отверстие.
Быстро оценив взглядом обстановку, сержант смекнул, что своим появлением свёл на нет численное преимущество противника, а с учётом того, что один из хобгоблинов уже валялся на полу, то, пожалуй, и создал перевес.

Лавка Стодара
В отсутствие персон, способных своим авторитетом навести порядок в разношёрстном отряде защитников, каковыми, похоже, являлись Ярви и Брук, среди фаендарцев и примкнувших к ним быстро вспыхнули споры о том, что же делать дальше.
Часть стояла за то, чтобы побыстрее покинуть город, выведя уже спасённых людей, часть - за то, чтобы попытаться поискать ещё выживших и припасы.

Согласия добиться не удалось, а потому отряд вновь разбился на отдельные группы, каждая из которых занялась своим делом. Кто-то прдолжил спорить, кто-то отправился на разведку к мосту, а кто-то, как Дулин Стоунболт, даже во хмелю не забывал о делах насущных.

- Где ж я тебе их найду?! - искренне возмутился Стодар на вопрос дварфа о деньгах - Погляди, что эти с моей лавкой сделали! Вот у них в карманах и поищи своё золотишко. А я теперь этот, как бишь по-вашему, по-гномски, банка-крот, вот.

Ольбард, Дольф
Решив, что спорами всё равно ничего путного не добиться, два дварфа - Ольбард и Дольф - направились разведать обстановку около моста через реку Маридет, по которому уцелевшие жители деревни планировали перебраться на другой берег, чтобы затем укрыться в Клыколесье. И посмотреть там, по фаендарским меркам, было на что.

Трёсотлетний каменный мост, построенный из базальта, с обеих сторон был покрыт пятнами мха и лишайника. Посередине находились два небольших полукруглых выступа, когда-то служивших рабочим местом для сборщиков платы за проход по мосту, но в последние лет тридцать они не использовались по прямому назначению, став лучшим и излюбленным местом для местных рыбаков, желавших расположиться с удочкой поудобнее.
Стремнина реки Маридет находилась в двадцати футах под мостом, бурля белой пеной вокруг выступающих из воды камней. Чуть поотдаль на фаендарском берегу находился довольно ветхий сарай и старый, но всё ещё прочный деревянный кран. Рядом с ним росло несколько чахлых деревьев, способных, однако предоставить некоторое укрытие тем, кто хотел бы подобраться к сараю незамеченными.

Около двадцати неподвижных окровавленных тел лежали вокруг. Среди них, чуть покосившись, стояло воткнутое в землю потрёпанное знамя со зловещим ощетинившимся клыками красным щитом. На севере, в трехстах футах от моста, высилась стена деревьев и раскинулись заросли папоротников, обозначавшие границу спасительного Клыколесья.

Из всех возможных опасностей хорошо была видна только одинокая фигура хобгоблина в металлическом нагруднике и со шлемом на голове. Тот явно скучал на своём посту, и двух дварфов не замечал.

Оливер, Макран
- Мы никуда не пойдём! - не замедлил себя ждать ответ из-за двери.
Макрану почудилось, что торговцы точно так же как и он стоят с другой стороны двери, настороженно прислушиваясь.
- Да, переседим здесь, пока всё не кончится! - поддержал первого говорившего второй голос.
- Снаружи - верная смерть! - добавил первый.
- А так хоть есть шанс отсидеться! - почему-то очень уверенно добавил второй.
- Хотели бы нас поджечь - уже подожгли бы! - резюмировал первый.

Похоже, слова Оливера не возымели на торговцев должного эффекта, несмотря на то, что доводы жрец привёл вполне резонные, или они были столь напуганы, что просто не могли рассуждать логически и осознать весь масштаб свалившегося на Фаендар бедствия.

Хем, Лаориэль
На рассуждения не было времени - надо было действовать, пока хобгоблин не заподозрил неладного. Хемуэль и Лаориэль выстрелили практически одновременно, но лишь стрела охотника поразила цель. Видимо, крепость напитков в "Корне" была на уровне, раз обычно твёрдая рука эльфийки до сих пор дрожала.

Получив стрелу в колено, хобгоблин вскрикнул, неуклюже дёрнувшись, и начал озираться по сторонам в поисках неожиданных противников. Когда он наконец обнаружил их, его взгляд встретился с наконечниками двух готовых сорваться в смертельный полёт стрел...

Дулин
Обстановка той части магазина, в которую заглянул Дулин состояла из стола в дальнем углу зала, нескольких заваленных разнообразными штуками полок и шкафчиков, которые сейчас пребывали в полнейшем хаосе и беспорядке. Кроме того, дварф без труда различил в правом углу помещения какой-то хитрый механизм, который мог быть только не очень хитроумной, но довольно технологичной ловушкой, зная характер Стодара.

Сам хозяин отыскался тут же - он валялся прямо возле входа с метательным дротиком в брюхе и медленно истекал кровью, но пока ещё дышал. Этот подарок, по всей видимости, оставил ему хобгоблин странного вида, копошившийся среди полок. Он же, наверняка, и успел нахлобучить на Стодара ошейник с цепью, не придавая особого значения тому, что пленник может умереть раньше, чем его потенциальных хозяин закончит с грабежом.

Сам хобгоблин был на вид вооружён гораздо хуже тех,что напали на "Корень" - кожаные доспехи, из оружия - только увесистая булава да россыпь кинжалов. Да ещё пояс с кучей разномастных склянок, но не считать же их за оружие? Подкравшегося Дулина он не замечал в упор, будучи поглощённым изучением содержимого полок магазина Стодара.

Наконец, изменчивая леди Удача определилась с тем, на чьей она стороне в этом бою. Дрогнувшие хобгоблины своим отступлением обрекли себя на поражение: единственный невредимый из них тут же был сбит на пол и зверски забит всеми подручными предметами: в него прилетела даже брошенная дварфом Дулином горящая бутыль, забрызгав всех окружающих обжигающими каплями крепкого алкоголя.
Прятавшийся в углу хобгоблин также не смог уйти от судьбы и был сражён метким выстрелом Хемуэля. Оставшиеся раненые хобгоблины не смогли выдержать такого натиска и позорно бежали, бросив даже скорпион, из которого они выбили дверь.
Схватка была окончена, но надолго ли? Судя по звукам, раздававшимся из-за задней двери, в служебных помещениях "Корня" кто-то уже вовсю хозяйничал, пользуясь возникшей неразберихой... В любом случае, невольным защитникам Фаендара предстояло решить, что делать дальше.

Несмотря на то, что хобгоблины напали вероломно и внезапно, посетители фаендарской таверны оказались не лыком шиты: шок первых мгновений быстро прошёл, после чего все повскакивали со своих мест, хватаясь за оружие, переворачивали столы, мастеря импровизированные баррикады, и оказывали посильную помощь тяжело раненой Обрин.

Первым к ней бросился молодой жрец Эрастила, прозванный местными Соловьём. Вознеся молитву своему богу, он замедлил алый поток, текущий из раны и почти сразу же принялся оттаскивать отставного рейнджера вглубь обеденного зала. Сразу несколько стрел свистнули, прикрывая их отход: это невиданный триумвират стрелков, состоящий из изрядно подгулявших дварфа и эльфийки, а также следопыта строгих нравов Хема, вёл стрельбу по удачно сбившимся в кучу врагам.
И если выстрелы Лаориэль и Дулина были неточны, то Хем показал, что не зря его все местные охотники держали за своего, несмотря на юный возраст: его стрела легла чётко между пластинами доспехов набегающего хобгоблина, заставив того поумерить свой атакующий пыл.

Тем временем остальные посетители либо помогали лечить и оттаскивать Обрин, как дварф-жрец и мало кому известный юноша, до того сидевший за одним столом с хорошо известным местным пьяницей Питом, либо поспешили подтянуться поближе ко входу, чтобы встретить врагов с оружием в руках.
Даже такие любители выпить как Пит и Ольбард-дварф не остались безучастными. Первый неожиданно вскочил и, загнав своего пса Олуха под стол, рванулся к лестнице на второй этаж, отрезая захватчикам путь к тем, кто мог там находиться. Его пёс не заставил себя просить дважды и быстро спрятался, и теперь грозно лаял на дверь из-под стола. Ольбард же был дварфом степенным, поэтому не спеша допил принесённое, не спеша встал, не спеша взял свой увесистый боевой молот и не спеша же двинулся навстречу врагам. И было в этой его неспешности нечто грозное, не сулившее хобгоблинам ничего хорошего.

Ярви же, напротив, порывисто кинулся в бой и в два прыжка оказался посреди обеденного зала, между входом и лестницей на второй этаж. Теперь ни один хобгоблин не мог войти, не будучи вынужденным обменяться с лихим рубакой хотя бы парой ударов. И почти сразу же в дело вступил ещё один посетитель, обладавший, как видно, магическими способностями: вход в "Корень" окутал туман такой плотный, что в нём нельзя было увидеть ничего дальше собственной вытянутой руки. Лишь на расстоянии футов пяти он начинал редеть, давая возможность рассмотреть хоть что-нибудь.

Финальным аккордом в этой симфонии войны стал барабанный бой: это сержант местного ополчения Брук, большой любитель музыки, подхватил свои любимые барабаны и начал выбивать ритм, от которого хотелось забыть об осторожности и кинуться в бой, круша врагов размашистыми могучими ударами.
Видимо поддавшись собственному гипнотизирующему ритму, Брук подался чуть в сторону, едва не наступив на всё ещё лежащую на полу Обрин.

И тут из плотного тумана стали одна за другой вырастать фигуры хобгоблинов. Первым шёл тот, что получил стрелу от Хемуэля, и Ярви уже готов был закончить начатое следопытом, но мерзавец оказался довольно прытким малым, быстро уйдя в сторону от выпада рубаки. Забившись в угол, он принял оборонительную стойку и выставил вперёд щит, хотя в тумане могло и померещиться.
Следом за ним уже непрерывным потоком потекли остальные налётчики. Туман мешал им видеть, поэтому они ломились туда, куда несли ноги, нападая на первого попавшегося им на пути с диким рёвом.

Первый же хобгоблин кинулся на Оливера, занятого оказанием помощи Обрин, однако жрец был к этому готов и увернулся от направленного в него клинка.
Второй вылетел из тумана чуть слева - прямиком на нетвёрдо стоявшую на ногах Лаориэль. Эльфийка попыталась уклониться и уйти в сторону, однако координация её подвела: она налетела на стол, едва не опрокинув его, а секундой позже её уже настиг меч хобгоблина. В его ударе было гораздо больше силы, чем умения, но этого хватило, чтобы угодить эльфиской лучнице прямо в голову. Брызнула кровь, заливая глаза, в ушах зазвенело, комната в затуманенном взоре закружилась явно не от хмельного, но Лаориэль не спроста была солдатом: даже после такого страшного ранения она каким-то чудом смогла устоять на ногах и не выпустить из рук оружие.
Тем временем хобгоблины продолжали прибывать, и вот уже один из них схлестнулся с Ярви: засвистела сталь, оба бойца закружились в смертельном танце, но пока никто не мог взять верх.

В дверях образовалось столпотворение: задние хобгоблины норовили ворваться внутрь, напирая на передних, а те, в свою очередь, подгоняемые своими собратьями давили на защитников "Корня". Долго так продолжаться не могло, та из сторон, которая первая даст слабину в этом противостоянии, была обречена на поражение и смерть...

Фаендарский Рыночный Фестиваль собрал целую толпу народа со всего Нирматеса, и многие пришли специально для того, чтобы послушать Обрин Зелёную - отставного рейнджера Чернасардо, ставшей впоследствии жрицей Кайдена, в очередной раз пересказывавшей весёлые, но не всегда приличные истории из своей приключенческой юности. Желающие послушать собрались в таверне "Главный корень", которую для краткости местные звали просто "Корнем".
Это двухэтажное здание, одно из немногих в городе, срублено из сосновых стволов, чьи тёмно-зелёные хвойные ветки выстилали крышу этого строения. Перед входом посетителей встречала искусно сделанная деревянная статуя ревущего медведя-гризли, вставшего на задние лапы.

Празднование, длившееся уже целый день, и не думало униматься, так что до решивших расположиться в "Корне" на ужин в этот предзакатный час всё ещё доносились хриплые нестройные крики с улицы.
Внутри же помещения, чей декор состоял из массивного камина и пары дюжин лосиных рогов, развешанных по стенам, в этот летний вечер было не менее весело. Здесь собралось добрых две дюжины посетителей и постояльцев, не меньше половины из которых сейчас расселись за столами и у камина после долгого дня.

Хозяйка "Корня" Джет, которая сама относительно недавно поселилась в Фаендаре, следила, чтобы кружки гостей всегда были полны, а столы не пустовали.

Однако, большинство посетителей сейчас забыло о еде и с увлечением слушало очередной рассказ Обрин Зелёной:


- Так, вот стою я и думаю, когда ж ещё удастся поговорить с медведем? Такой шанс! Ну и прежде чем он успел встать в стойку, я поворачиваюсь к нему и говорю: "Всё, что мне нужно - это мёд. Пчёл можешь оставить себе!"
Зал взорвался хохотом по окончании очередной закрученной истории Обрин, и бывший рейнджер сделала большой глоток из своей кружки, чтобы промочить горло.

- Теперь у него всё в порядке. Нормально всё. Назвал медвежонка в мою честь. Когда-нибудь проведаю малыша О-Ох Боги Тут Слишком Много Пчёл.

Толпа разразилась собственными шутками и тостами, чтобы поддержать почин рейнджера-жрицы. Подгулявший посетитель чокнулся с Обрин своей кружкой и от души хлопнул её по спине, выражая ироничное сомнение в правдивости её слов. Подгулявшая Обрин даже отступила на несколько шагов, чтобы сохранить равновесие, оказавшись в самом центре зала.
- Ладно, ладно, не толкайся, - беззлобно сказала она, - но разрази меня Кайден, если это неправда...

Входная дверь разлетелась в щепки. Резкий крик боли и агонии тут же пронзил воздух. В следующее мгновение Обрин уже лежала на полу, судорожно втягивая воздух, а из огромной раны в её груди тёк настоящий красный поток. Стрела, выпущенная из скорпиона, всё ещё дрожала в стене за её спиной.
Хобгоблины в доспехах и с готовым к бою оружием столпились возле разбитой двери. За их спинами метались сполохи огня от горящих домов, и в их свете по улицам города маршировали дюжины, если не сотни, солдат-хобгоблинов. Фаендар горел, праздничные вопли теперь сменились криками ужаса и предсмертными хрипами. На фоне всего этого, возвышаясь над крышами небольших домов, разросталась башня из чёрного камня. Башня, которой никто и никогда в Фаендаре не видел, и которой не было ещё полчаса назад...

Role play >> Roll play
Т.к. игра у нас всё же в основе своей ролевая, то в определённых ситуациях ДМ может дать бонус или пенальти к броску или вовсе проигнорировать его результат, основываясь на отыгрыше и принимая во внимание общий дух и стилистику сложившейся ситуации для её наиболее эффектного разрешения.

Виден только видимый результат
Проверки следующих умений осуществляются только ДМом: Appraise, Bluff, Diplomacy, Disguise, Intimidate, Perception, Sense Motive, Hide, Move Silently.

Долой микроменеджмент!
Учёт дешёвых материальных компонентов для заклинаний не ведётся при наличии у персонажа Spell component pouch. Все компоненты, имеющие определённую стоимость, тем не менее, подлежат учёту.
Немагические метательные снаряды (стрелы, болты, камни для пращи) также можно не учитывать по желанию игроков.

Обслуживание производится строго в порядке живой очереди
Для определения очерёдности ходов в бою используется групповая инициатива. Средняя инициатива партии сравнивается со средней инициативой её противников - у кого больше, тот и ходит первым. Внутри партии очерёдность ходов определяется порядком отписи.

НЕСМИЙСКИЕ РАВНИНЫ
Протянувшиеся на многие мили вдоль южной границы Нирматеса, Несмийские равнины покрывают почти пятую часть территории государства, но остаются одним из самых малонаселенных регионов с начала войны между Нирматесом и его страной-прародителем, Молтуном. Наезженная торговая дорога ведет на север через равнины и Полые Холмы, уходя на восток к долине Бладсворн, которая когда-то связывала Челиакс с его варисианскими партнёрами. На всём протяжении этих земель раскинулись небольшие фермы, торговые посты, и челиакские поместья, делая эти земли довольно богатыми, несмотря на их суровые погодные условия и обилие оазисов дикой природы. Этот же идиллический ландшафт, однако, фактически делает Несмийские равнины незащищенными, и большая часть их богатств была уничтожена в ранние годы гражданской войны между Нирматесом и Молтуном. Несмианские равнины могли бы считаться житницей региона, но отсутствие налаженных налогообложения и инфраструктуры делает эту область богатой ресурсами, но очень уязвимой частью Нирматеса, куда часто вторгается Молтун. Также она часто становится целью нападений легионов монстров южных наций. Несмийцы в таких случаях просто отступают, часто сжигая свои дома и посевы, завидев приход врага, и возвращаются весной после местной обжигающе холодной зимы, изгоняя истощённых захватчиков.

Ровные прерии и низкие холмы формируют большую часть местного ландшафта, как и крутые овраги и каньоны, проточенные бесчисленным быстрыми водными потоками, стекающими с гор Майндспин, наряду со случайными обнажениями горных пород, созданных давно ушедшими ледниками. Картографы постоянно спорят о точном положении Несмийских равнин, проводя их северную границу вдоль реки Маридет или по южной границе Клыколесья. Южная граница проходит либо в предгорьях вокруг Краггодана или вдоль реки Чернильной. Вне зависимости от точных границ, Несмийские равнины - это богатые земли, которые трудно удержать и почти невозможно приручить, но они же - истинная награда для тех, у кого хватает умения и храбрости называть их своим домом.

Климат
Несмотря на зелень полей и буйство растительной жизни, Несмийские равнины - это полоса сухой земли, ограниченной Клыколесьем и горами Майндспин. И то и другое поглощает большую часть влаги, приносимой западными ветрами, дующими с озера Энкартан на протяжении тёплых летних месяцев. Но в то же время эта влага питает бессчётные ручьи и речки, разрезающие рельеф. Те, кто посещает эти места летом, могут посчитать Несмийские равнины райским уголком с широкими зелёными полями, колоритными каменными образованиями и бурлящими реками, но эти красоты доставляют немало затруднений путешественникам в остальное время года. По мере того, как воздух становится прохладнее с наступлением осени, влажный воздух с озера Энкартан смешивается со всё ещё тёплым воздухом над равнинами, порождая ревущие штормовые ветра и сильные грозы. Зимой те же влажные ветра покрывают регион непроходимыми сугробами до десяти футов глубиной. Такие погодные условия создают обильный, но короткий посевной сезон: одна ферма может прокормить армию, но оказывается полностью отрезанной от мира на три месяца в году из-за суровой погоды. Каждый год весенняя оттепель вызывает сильные наводнения, которые заносят поля и каньоны толстым слоем ила и иногда – россыпями ценных металлов с гор Майндспин, подготавливая равнины для нового буйства растительности в грядущие недели.

Обитатели
Более-менее плотно заселённые всего столетие назад, Несмийские равнины быстро вернулись к довольно дикому состоянию. Несколько небольших городков, ранчо и ферм всё ещё существуют, а их население выращивает пшеницу и овёс, возделывает фруктовые сады, и пасёт овец, коз и редко - коров. Годовые циклы теперь также включают вторжения молтунских сил, которые захватывают территорию и ресурсы только для того, чтобы отступить с началом зимних холодов. Низкие холмы и выходы скальных пород могут дать некоторую защиту и прикрытие достаточно сметливым жителям, иногда скрывая неожиданно большие скрытые поселения в пещерах или заброшенных строениях. Хафлинги, живущие на равнинах — многие сбежали из рабства на юге, в Челиаксе — особенно хороши в этой тактике скрытности, и скопления их поселений часто находятся вокруг так или иначе скрытых мест или руин, в которых они могут спастись бегством в случае необходимости.

Наиболее глубоко окопавшимися жителями равнин являются дварфы Краггодана – одной из старейших, но наименее населённых дварфийских Небесных Цитаделей. Молтун взяд город в многолетнюю осаду, но добился лишь незначительных успехов в её завоевании. Жизнь дварфов от этого изменилась несильно, они лишь стали больше полагаться на контрабандистов для вывоза собственных изделий на продажу и ввоза товаров из близлежащего Глиммерхолда. С другой стороны, в каких-либо других местах множество чудовищ рыщет в поисках неосторожных путников, делая путешествия весьма опасными. Несколько племён бродячих кентавров, которые мигрируют вдоль подножья холмов и гор Майндспин, обращая не слишком много внимания на границы человеческих владений, с каждым годом становятся всё более агрессивными, пытаясь защитить себя от молтунских солдат, нирматесских партизан и просто бандитов. Различные кланы гоблиноидов и троглодитов прогрызают крошечные королевства в местных балках и пещерах и выживают, грабя человеческие фермы, а затем скрываясь в своих труднодоступных убежищах.

Также на равнинах в изобилии водятся различные животные. Большие стада туров, горных козлов и просто диких коз не дают пустовать кладовым охотников, в то время как волки, шакалы и гигантские ласки набивают животы отбившимися от стада животными или беспечными местными жителями. Водоемы изобилуют рыбой, лягушками, жабами и саламандрами — включая их близких родственников-переростков — а также бобрами, ондатрами и выдрами. Некоторое количество чудовищных существ охотится за своей добычей: включая горгон, грифонов, мантикоров и роков. Феи соседнего Клыколесья обычно избегают открытых равнин, но их магия всё ещё ощущается в виде различных оживших растений и магических существ, которые зовут это пространство своим домом.

Бадди, Рональд, Ульфгард
Добычей полурослика стали скромные по меркам искателей приключений, но слишком уж роскошные для таких увальней шестьдесят монет золотом. Было ли это достаточной компенсацией за полученные побои мог сказать только Бадди.
Оказав неудачливым грабителям первую помощь, троица Медуз двинулась дальше к цели своего путешествия по городу - трактиру "Опрокинутая кружка", располагавшемуся на проспекте Пепла. Весь дальнейший путь прошёл без приключений, и ближе к полуночи троица героев оказалась наконец в относительном тепле и уюте.
"Кружка" была заведением класса где-то между "Угём" и "Моркотом": не совсем запущенная забегаловка, но и не образцовое заведение среднего класса. Зато цены приемлемые, множество стражников не при исполнении среди посетителей и гарантия покоя во время пребывания там.

Посетителей по позднему времени было немного, и заведение уже готовилось к закрытию, однако припозднившихся гостей всё же усадили за стол, а заказанную еду не пришлось ждать слишком долго. Лишь услышав, что гости хотят отведать его фирменного блюда, хозяин пристально посмотрел на троицу посетителей, но согласно кивнул, предупредив, однако, что фирменного блюда придётся немного подождать.
Когда Бадди, Рональд и Ульфгард уже успели вдоволь насладиться заказанной едой, явился подавальщик с металлическим подносом, накрытым полусферой начищенной до блеска металлической же крышки.
- Фирменное блюдо! - тожественно, но не слишком громко произнёс он, ставя поднос на стол. К этому времени других посетителей в зале не осталось.

Открыв крышку, наши герои обнаружили на подносе клочок бумаги, исписанный крючковатым убористым почерком. Текст был весьма занимателен и гласил следующее:



Грахам
Как это часто бывает, спокойный методичный поиск среди пыльных архивов принёс неплохой результат. Во всяком случае не хуже, чем если бы Грахам с утра до ночи шатался по улицам Котла в надежде случайно набрести на разгадку тайны похищения палочек. Нет, конечно, всех глубин тайны молодой архивариус не раскрыл, но зато получил неопровержимые доказательства того, что движется в своих исследованиях в правильном направлении.
Предположив, что женщина, про которую упомянул один из пленённых в "Обезьяне" налётчиков, может иметь какие-то связи в Котле, а ещё вероятнее - застарелые обиды и счёты, которые можно свести с помощью похищения магических артефактов, Грахам принялся изучать архивы на этот предмет. И через некоторое время обнаружил документ, безошибочно указывающий на то, что он был прав в своём предположении.

Это был уже довольно старый - десятилетней давности - приказ об отстранении от службы и увольнении из рядов стражи с позором некоей женщины по имени Триел Элдураст. Это имя было знакомо Грахаму - его называл всё тот же пленный налётчик. Документ был написан сухим канцелярским языком, однако из него можно было понять, что женщина обвинялась в убийстве своих сослуживцев. После совершения этого злодеяния она бежала, и поймать её не удалось, поэтому приказ и обвинительный приговор суда были заочными. Дальнейшая судьба женщины оставалась неизвестной.

Максимус
Проявленное упорство и доля удачи всё же принесли успех Максимусу фон Дорну. По косвенным следам и скупым отрывочным сведениям отдельных невольных свидетелей ему удалось выйти на след гоблинов. И привёл он паладина в неожиданное место: в Банный дом Орака. Насколько знал Максимус Орак был дварфом и искателем приключений в отставке. Расовая принадлежность и род занятий нынешнего хозяина заведения делали его соседство с гоблинами вдвойне странным. И для того, чтобы выяснить его причины, нужно было быть либо упорным, либо терпеливым: когда паладин оказался рядом с довольно известным заведением, было уже далеко за полночь, и, разумеется, двери были закрыты, а гоблинов, если они и впрямь тут ошивались, нигде не было видно...

Пёс же в то время, пока жрец Асмодеуса говорил много умных слов, кровожадно пялился на певуна.
Приказ жреца притащить этого слизняка на допрос рубака выполнил охотно и добросовестно: от цепкой хватки лапищ Пса у того наверяка ещё неделю синяки не сойдут. Для пущей острастки, верзила на ходу придвинулся к самому уху барда, обдав того неаппетитными запахами, и глухо сказал: "Дёрнешься - лицо обглодаю". Неизвестно, была ли это реальная угроза или Пёс блефовал, но певуны за свои рожи всегда переживают, поэтому наверняка Райли Келс теперь дважды подумает о том, чтобы вытворить что-нибудь глупое.
В дополнение к этому, оказавшись в комнате бывшего шерифа, Пёс закрыл за собой дверь, швырнул барда на один из стульев перед столом, плотно закрыл ставни, чтобы тот не попробовал выскочить в окно.
Теперь рубака стоял возле двери, отрезая и этот путь к спасению. Ему было интересно, какую песню певун заведёт на этот раз.

С появлением нового врага атмосфера накалилась до предела. Кто-то пытался подбодрить себя и выиграть время, оскорбляя врага, кто-то молча готовил оружие для схватки: ни у кого не было сомнений, что она состоится.

В ответ на все оскорбления Языкоед, кажется, ничуть не обиделся. Они его вроде даже позабавили:
- Хееее, - оскалбился он, - такие грязные языки стоит вымыть, перед тем, как есть. Я, пожалуй, сделаю это вашей кровью. Гаррр!
С последним выкриком он воздел своё оружие, так что оно чуть не упёрлось в потолок. Это стало сигналом для бабуинов, беспокойно ёрзавших на месте. Они с визгами бросились в атаку, но тут свистнули стрелы полуэльфов, поразившие каждая свою цель. Одно из животных получило стрелу прямо в кишки и быстро утратило воинственный пыл, предпочтя ретироваться, оставляя за собой кровавый след. Второму досталось меньше, и оно продолжило свой атакующий порыв, стремясь отомстить за полученную рану.
Сам вожак бабуиньей стаи двинулся вперёд секундой позже, и вот уже разъярённые животные врезались в строй, который образовали искатели приключений.

Оба бабуина атаковали с флангов, сцепившись с Максимусом и Рурком соответственно. Паладин и преподобный без труда справились с атакой быстрых и агрессивных животных и, в свою очередь, контратаковали. Паладину достался подранок со стрелой, и меч воителя довершил начатое стрелой нежданного помощника - обезьян шлёпнулся на пол шерстяным комком, который вдруг резко окунули в красную краску.
Святой отец же был менее удачлив - было видно, что при его неважном здоровье орудовать столь внушительным куском железа как двуручный меч сложновато. Юркий зверь легко выскользнул из-под направленного в него клинка и издал угрожающий визг, скаля зубы на Скъельдсона.

Джону же достался самый опасный противник. Полуобезьяна со здоровенным фальшионом ринулась прямо на него, и, если бы не щит, рыцарь бы распрощался с жизнью. Тяжёлый удар едва не выбил плечо руки, держущей щит, дерево застонало, готовое треснуть, однако ничего более Языкоед добиться не смог. Правда и ответная атака рыцаря не задалась - слишком уж силён был вражеский натиск, так что воину требовалось время, чтобы отойти от полученного удара.
На помощь рыцарю пришёл Бадди, обошедший Языкоеда с фланга. Бандиты в один голос утверждали о неуязвимости своего вождя, и полурослик всерьёз собирался проверить это. Рапира вонзилась в незащищённый бок оборотня и... Вошла в него без всякого сопротивления. Выходит бандиты врали? Не совсем. Кровь, заструившаяся было из раны, вскоре стала течь заметно медленнее, но не остановилась совсем. Стало быть, кое-каким сопротивлением к обычному железу краснозадый всё-таки обладал, но до полной неуязвимости ему было далеко.*
Шагнувший на помощь другу Рональд, увы не был столь удачен, и его удар обезьян отразил, хотя по его глазам было видно, что в данный момент он всерьёз хотел бы разорвать полурослика на части.
Грахам, решивший поддержать товарищей с дальней дистанции не достиг особых успехов, а вот поднятый на ноги его стараниями Киран нашёл в себе силы обойти оставшегося бабуина сбоку и одним ударом разрубил животное пополам.

Видя гибель своих сородичей, Языкоед пришёл в неописуемую ярость, которая придала ему новых сил, и вновь переключился на рыцаря. В этот раз Джона не спас даже щит, и он получил удар такой силы, какой никода не видывал прежде. Воздух со свистом вылетел из его лёгких вместе с капельками крови, а в глазах заплясали искры и тёмные пятна.
Бадди, видя, что его атака приносит успех, ткнул обезьяна рапирой ещё раз, но обезумевший от ярости оборотень, этого даже не почувствовал, хотя рана вышла не хуже первой. Тут же в атаку включился Рональд, на этот раз угодивший Языкоеду скимитаром в ухо, но рана, срубившая бы другому полчерепа, вышла неглубокой, а потом и вовсе почти затянулась. Однако, радоваться оборотню было нечему.
Оставшись в одиночестве, он попал в почти полное окружение. Паладин достал заготовленный на такой случай серебряный кинжал и приготовился исполосовать им твёрдую шкуру твари, следопыт же уже привычно ухнул топором от плеча, но лишь слегка поцарапал толстую шкуру.
Полуэльфы стреляли практически в упор, но их снаряды либо отскакивали от толстошкурого врага, а вот арбалетный болт Грахама ударил монстра под рёбра в области сердца, вызвав очередное гневное рычание.

В конец озверевший (какая ирония!) Языкоед размахнулся своим фальшионом, уже не выбирая целей, а просто стремясь крушить всех, кого видит. Под раздачу попал некролит Скъельдсон, которого буквально смело одним размашистым ударом.
Видя это, Медузы и присоеднившиеся к ним атаковали с удвоенной энергией. Бадди, Рональд и Киран ударили почти одновременно, но только атаки полурослика и бывшего стражника нанесли твари хоть какой-то видимый вред. Следом в дело вновь вступили Джонатан и Максимус. Рыцарь просто рубил, потому что по-другому драться особо не умел, а паладин бил кинжалом на точность и не прогадал: существо действительно не имело иммунитета к серебру, и неглубокая рана от кинжала мало чем отличалась от тех, что наносили мечи других сражающихся, при гораздо меньшей силе удара.
Полуэльфы и Грахам продолжали пытаться достать врага с дистанции, но сильная скученность и толстокожесть твари делали это занятие малоэффективным.

И всё же удача в этот день была на стороне искателей приключений: злобный Языкоед перевернул ударом стол, намереваясь огреть фальшионом Джонатана на обратном замахе, что позволило всем сосредоточить усилия и удар за ударом, по капле, выпустить кровь из жуткого создания. Вот Бадди проводит очередной мастерский укол. Рванувшийся было к нему Языкоед получил удар скимитаром от Фергюссона и решил переключиться на несостоявшегося стражника, однако тому на помощь пришёл Джонатан, нанеся врагу очередное небольшое ранение. Оборотень рванулся было к рыцарю, но получил удар кинжалом со спины от Максимуса. Извернувишсь, он уже приготовился рвать на куски паладина, но тут же в его спине застряли две стрелы и арбалетный болт. Крутнувшегося вокруг себя в попытке достать арихвариуса Языкоеда как следует приложил топором Киран.

Превратившийся в чудовищный измочаленный кровоточащий комок шерсти Языкоед что-то смекнул и рванулся прочь со всей скоростью, на которую был способен, оставляя за собой кровавые брызги. Упускать его не входило в планы искателей приключений и они кинулись за ним.
Даже израненный обезьян превосходил их в скорости, поэтому герои Котла сперва начали отствавать, а когда Языкоед вырвался в небольшой садик во внутреннем дворе гостиницы - и вовсе потеряли его из виду. Но ненадолго.
Осторожно добравшись до кухни, дверь в которую была покрыта многозначитлеьными кровавыми разводами, они обнаружили своего противника издыхающим на полу. Ярость, питавшая его, уходила, а вместе с ней уходила и жизнь отвратительного существа...

- То, что вы говорите, имеет некоторый резон, - кивнул капитан, пропустив мимо ушей шпильку Марлин, - однако, случай этот слишком серьёзен, чтобы отнестись к нему спустя рукава. Думаю завтра, когда мы опросим Клинков бури, в этом вопросе наступит окончательная ясность, а до тех пор вам придётся остаться здесь. Для вашей же собственной безопасности, заметьте. Кто знает, что успели рассказать своим родственникам Клинки...
Капитан бы ещё продолжал говорить, но его прервал шум, приглушённый дверью.
"Сюда нельзя, сэр!", - слышился голос стражников. "Прочь с дороги! Мне нужен капитан Скеллеранг, и я с ним встречюсь, даже если придётся пройти по вашим бесчувственным телам!", - отвечал им кто-то. После недолгой возни дверь распахнулась и в кабинет начальника стражи ворвался человек, закованный в доспехи, с булавой за поясом и символом святого Катберта на груди.
От такого бесцеремонного вторжения, капитан аж подскочил со стула, но сэр Терсиваль, известнейший в городе паладин (а это был именно он), не дал ему заговорить первым:
- Капитан, мне срочно нужно с вами поговорить, скажите своим людям, чтобы они... - и только в этот момент он заметил столпившихся вокруг героев Котла и их новых знакомых.
- Благодарение Катберту! Не иначе он послал мне вас в этот тёмный час! - воскликнул он при виде наших героев.
- Потрудитесь объясниться, сэр Терсиваль! - багровея процедил Скеллеранг, - По какому праву вы врываетесь ко мне подобным образом, мешая осуществлению дознания?!
- Дело моё весьма важное и не терпящее отлагательств, господин капитан, - ответил Терсиваль,- но я не вполне понимаю, о каком дознании идёт речь.
- Эти господа обвиняются в нападении на отпрысков благородных домов Котла, именующих себя Клинками бури, и я уверен, сэр, что ваше дело может подождать, пока я закончу с ними.
- Увы нет, господин капитан, не может, - покачал головой паладин, - не далее двух часов назад были получены сведения о том, что первосвященник моей церкви, хорошо вам известный Сарсем Делашарн подвергся нападению неизвестных в Удачливой обезьяне. Он осаждён и взывает о помощи. Что же до этих достойных господ, то я могу ручаться за них словом паладина и дворянина в том, что в их действиях, какими бы они ни были, не было злого умысла: они уже успели доказать свою храбрость и преданность делу закона.
- Не учите меня, господин паладин, в этом стража разберётся без вас, - буркнул Скеллеранг.
- В бездну пререкательства, капитан! Времени мало! Сколько людей вы можете мне дать и как скоро они будут готовы?!
- Проклятье, Терсиваль, вы ведь знаете, что город в последнее время и так подвергся массированным нападениям разной нечисти, вы хотите, чтобы я ещё больше ослабил его защиту?!
- Сколько, капитан?!
- Дюжину, они будут готовы выступить через час, пешим порядком.
- Слишком долго! К тому моменту первосвященник может быть уже мёртв!
- Мой первейший долг как капитана стражи - защищать этот город, милейший сэр Терсиваль, попрошу об этом не забывать.
- Тогда мне наверняка не откажут в помощи эти достойные люди. Они уже доказали делом, что способны справиться с подобной опасностью.
- Это невозможно они задержаны...
- Значит храм Катберта в моём лице ручается за них на весь срок, что они будут отсутствовать в городе по этому делу.
- Проклятье, Терсиваль, вы много на себя берёте, решаясь говорить от имени всей церкви Катберта!
- Не вам об этом судить, капитан! Господа, если вы согласны, прошу немедленно проследовать в храм, Джения введёт вас в курс дела и выдаст всё необходимое для путешествия, но прошу вас - поторопитесь! У нас на счету каждая минута!

Редирит, 5. Полдень. Герои Котла

Больше двух недель минуло с тех пор как группа искателей приключений возвратилась с победой из Малахитовой крепости. За это время многое успело произойти: новоявленные герои успели побывать с визитами вежливости у самых высокопоставленных лиц города - мэра Северена Наваланта и лорда Орибиуса Валантру, которые восхищались их мужеством, воздавали должное их отваге (лорд Орбиус даже провёл экскурсию по своему парку, где были установлены статуи всех предыдущих героев в натуральную величину и обещал изготовить такие же для новоявленных спасителей города), но финансово помочь отряду не спешили.

А траты, между тем, предстояли нешуточные: на общем совете решено было обзавестись собственной штаб-квартирой, чтобы более не стеснять жрецов святого Катберта, а стоило это немало. К тому же надо было ещё оборудовать кузницу, закупить койки и сундуки для снаряжения... В общем, забот хватало. К тому же, больше всех ратовавший за собственное жильё Ульфгард куда-то запропастился аж на целых две недели, и по возвращении был недоволен тем, как его друзья справились с этой задачей, заставив всё переделать в считанные дни.
Дварф вообще сильно изменился за время своего отсутствия: в его взгляде появилась печать тайной мудрости, раньше следопыту несвойственная, и вообще он стал какой-то странный. Ко всему прочему он теперь таскал с собой локон чьих-то волос и ни за что не хотел признаваться, зачем это было ему нужно.
Но были и приятные сюрпризы: разбирая завалы мусора и бесполезного барахла за прежним владельцем, наши герои обнаружили среди них и кое-что полезное: вещи, несущие в себе отпечаток волшебства, хоть и сильно поношенные. Бадди досталось ржавое медное кольцо, которое в лучшие годы было кольцом невидимости, но сейчас могло лишь размыть очертания своего обладателя, да и то ненадолго. Рональд стал обладателем ржавого эфеса от меча, который в первую же лунную ночь обрёл клинок, словно сотканный из света, отчего даже вышел небольшой переполох. Киран же стал обладателем старого амулета, который должен был освещать путь своего владельца и худо-бедно справлялся с этой задачей, но быстро разряжался и требовал для перезарядки целый день.
Помимо этого, за продажу трофеев из логова Казмоджена удалось выручить приличную сумму, что покрыло расходы на приобретение дома, да ещё и осталось немного на обновки всем членам отряда, а купленная в городе недвижимость автоматически переводила в разряд горожан тех, кто до этой поры таковым не являлся.
Оставался ещё гномий автомат, который по резульататм общего голосования раздельным решением было решено попытаться продать. Однорукий хобгоблин Закрад, который оказался неплохим кузнецом, его на дух не переносил, а автомат, похоже, отвечал ему в этом взаимностью.

Также неожиданно в разгар работ объявился Грахам, который всё прошедшее время проторчал в библиотеке собора Вии Джас и, кажется, откопал там что-то весьма интересное. Харан же, напротив, после пережитого решил некоторое время передохнуть от приключений и занялся постижением магических тайн в часовне Боккоба. Айра тоже куда-то запропастилась и пока не давала о себе знать.

Таким образом, ненастным осенним днём месяца Редирита у Приозёрного павильона собрались пятеро из семи друзей (кто-то сказал бы - собутыльников). Шестым был диковинный гномий агрегат, который непреклонный Ульфгард выставил на торги.

По небу плотной серо-свинцовой пеленой скользили низкие кучевые облака, обещая в скором времени очередной дождь. Приближалась зима, и погода портилась с каждым днём. То и дело налетал короткий шквалистый ветер, трепля полы длинной одежды и норовя сорвать головные уборы, однако это не помешало собраться внушительной толпе зевак, которые хотели поглазеть на невиданное чудо. Реальные покупатели среди них вряд ли могли отыскаться, однако попытка - не пытка. Вот, например, в толпе эльфийка с телохранителем важного вида, наверняка при деньгах. Хотя эльфы не большие любители технических штук, тут, скорее гномы бы подошли или дварфы.

Наши герои уже начали скучать, отвечая на одни и те же вопросы, в десятый раз пересказывая историю освобождения пленников, обрастающую по ходу всё новыми героическими подробностями, как вдруг редкая нестройная толпа пришла в движение и начала раздаваться в стороны, уступая дорогу группе из четырёх хорошо одетых людей - двух мужчин и двух женщин. Все они были при оружии и на окружающих смотрели со смесью презрения и отвращения. Давешняя эльфийка, что подвернулась им на пути, была довольно бесцеремонно отодвинута в сторону, несмотря на наличие рядом внушительного вида воина - телохранителя должно быть.

- О, что это тут у нас? - заговорила одна из женщин: высокая и даже поразительно красивая на чей-то вкус, с гладкой смуглой кожей и длинными чёрными волосами, заплетёнными в многочисленные тугие косички, чуть заострёнными чертами лица, одетая по последней моде, - Какая забавная вещица, не находите?

Эти слова она обратила к своим спутникам.
- С чего это вы вдруг решили продать любимую игрушку своих малышей? - наиграно участливым голосом поинтересовалась она у Рональда, Кирана и Грахама. Бадди и Ульфгарда женщина удостоила лишь поверхностно брошенного взгляда.
Вторая женщина - рыжеволосая, с короткой стрижкой и не слишком привлекательная из-за нескольких шрамов на лице и хвастливо-развязной походки довольно хмыкнула, ухмыльнувшись столь немудрёной остроте.

Зато тощий мужчина с тонкой шеей и вытянутым лицом, делающими его похожим на верблюда, с радостью ответил:
- Потому что им пелёнки не на что купить, а такая цацка поможет выручить столько денег, что этим нищебродам до конца своих дней хватит гадить под себя.
Его водянистые глаза смотрели на собравшихся с особенной неприязнью, хотя сам он со своими растрёпанными коричневыми волосами и изысканной, но неопрятно сидящей одеждой делали его самого не слишком-то похожим на знатного лорда.

- Да ладно вам, ребята, пойдёмте, что вы к ним прицепились, - попытался вразумить своих товарищей второй мужчина - высокий и обладающий неким суровым обаянием, с ровно подстриженной бородой и вьющимися тёмно-коричневыми волосами.

- Нет, подожди, я хочу послушать, что они скажут! - не унимался верблюдоподобный, - ведь настоящим мужчинам всегда есть, что сказать, если, конечно, они настоящие мужчины.

То же время и место. Марлин и Максимус.
Город Котёл оставлял у Марлин двоякое впечатление: с одной стороны, он был слишком душным и грязным - один камень да мёртвое дерево вокруг и так мало настоящего, живого. С другой, после небольших эльфийских поселений это было что-то новое, необычное, пробуждающее любопытство, как ни крути. Было здесь на что посмотреть, да и возможность блеснуть талантами также могла представиться.
Вот взять к примеру странную компанию, расположившуюся у павильона, что рядом с озером в центре города: трое людей, дварф и хафлинг - чуднó! Ещё необычнее было то, что они продавали какой-то странный механизм, при виде которого даже скучающий Максимус оживился. Машина эта была противоестественным прождением абсолютно чуждой эльфийке цивилизации, но при этом по-своему любопытной. Созданная почти без применения волшебства, она, тем не менее, могла заменить начинающего мага-элементалиста в том, что касалось работы с камнем. Да...
Неизвестно, куда бы зашли размышления чародейки дальше, потому как они были самым наглым и бесцеремонным образом прерваны появлением компании четырёх людей, которые довольно грубо отпихнули Марлин в сторону со своего пути, не успел Максимус и слова сказать.

Наглецы направились прямиком к странной компании и сходу принялись их оскорблять. С воспитанием у этого квартета явно было не очень, так что урок хороших манер для них был бы сейчас весьма к месту. Но стоило ли начинать драку в незнакомом городе неизвестно с кем, полагаясь на поддержку всего лишь одного телохранителя, хоть и такого идейного, как Максимус?

И хотя герои Котла (а кто бы посмел в этом сомневаться?) сражались храбро, удача начала отворачиваться от них. Раненый Ульфгард размахивал своим чудесным топором, но враги были хорошо защищены и подготовлены к таким битвам: даже оглушённый враг сумел отразить его атаку. На помощь храброму дварфу попытался прийти Харан, но и его удар не нашёл цель, хотя и разминулся с ней совсем чуть чуть.
- Похоже пора валить! - раздался откуда-то из дверного проёма звонкий от волнения голос Клён. Она запустила дротиком в того хобгоблина, которого не смогли достать следопыт и жрец, и, как ни странно, попала, разом охладив воинственный пыл гоблиноида, собиравшегося уже было атаковать в ответ. Второй, однако, поспешил воспользоваться разошедшейся яростью дварфа и, выбрав момент, нанёс резкий колющий удар чуть снизу вверх, метя следопыту в сердце. Сталь вознилась в плоть, с мерзким звуком скользнув по рёбрам, но до сердца не добралась, и поэтому Ульфгард был всё ещё жив. Вопрос, надолго ли?

Однако, хуже всех приходилось Рональду. Он оказался зажат между подоспевшими хобгоблинами и Казмодженом - не самая лучшая позиция. Фергюссон попытался пробиться через стоявшего стеной работорговца - но куда там! Злобный коротышка почти весь представлял из себя комок твердых мышц, костей и железа, и очередной выпад скимитара оставил лишь неглубокую царапину на его доспехах. Хитрый манёвр Бадди даже не заставил Казмождена отвлечься от боя - он продолжал прожигать несостоявшегося стражника ненавидящим взглядом и выбирать удобный момент для атаки.
В ответ работорговец рубанул Рональда по бедру, и страшное дварфийское оружие оставило там не менее страшную рубленную рану. На ногах Рональд держался каким-то чудом, когда на помощь хозяину подоспели хобгоблины.
Рон стоял к ним спиной, и не смог толком защититься, когда мечи врагов почти одновременно взметнулись вверх и затем обрушились на него один за другим, метя в незащищённые новенькой кольчугой места. Но всё же - несмотря на все полученные раны - он выстоял, буквально каким-то чудом продолжая стоять и не выпустив из рук оружия.
А из распахнувшейся двери в противоположной стене с бряцаньем окованных железом сапог на подмогу воинству работорговца спешили ещё трое хобгоблинов.

- Посторонись, сестрёнка, в дело вступают настоящие герои! - раздался откуда-то из-за спин наших героев подозрительно знакомый Бадди голос. А затем засвистели стрелы. Одна из них ударила одного из наседающих на Рональда хобгоблинов, отчего тот едва не рухнул. Вторая ударилась о кирасу того, что мгновения назад поразил Ульфгарда...
- Господа коллеги, просьба ко всем покинуть помещение во избежание возможных жертв со стороны сборной добра! - весело, совсем не под стать обстановке возвестил всё тот же голос.

Кипевший в самом сердце бывшей дварфийской цитадели бой становился с каждой секундой всё более кровавым. Отошедшие от неразберихи первых минут враги теперь действовали более слаженно, хотя и продолжали нести потери.

Двое хобгоблинов продолжали наседать на Ульфгарда, отчего дварфу пришлось отступить к самой стене. Он отчаянно отбивался своей секирой, но тем самым лишь сумел сбить атакующий порыв противников - не более. И даже столь малый успех стоил дварфу очередного, на сей раз не слишком глубокого, пореза.
У Рональда, схлестнувшегося с главарём работорговцев, дела обстояли ничуть не лучше. Злобный коротышка отвёл в сторону выпад воина рукоятью своего ургроша, а затем на обратном ходу обрушил его лезвие на грудь юноши, отчего он едва устоял на ногах, когда воздух со свистом покинул его легкие.
Спасать положение, а также честь и жизни отряда выпало Кирану и Бадди. Следопыт на зашаге в сторону распорол колючей твари правый бок. Но та, гонимая вперёд болью и яростью не осталась в долгу: извернувшись, она клацнула челюстями, и зубы чудовища впились в руку Кирана, которую он не успел отдёрнуть после удара, оторвав от неё приличный кусок кожи и плоти вперемешку с лоскутами разорванной одежды.
Теперь невредимыми из всего отряда оставались только Харан и Бадди. Жрец попытался огреть хобгоблина своей шипастой булавой, чтобы прорваться на помощь к Ульфгарду, но тот отвёл удар. И тут же сам жрец, услыхавший клич Бадди, попал под град ударов хобгоблинов, которые отразил с очень большим трудом и не без доли везения. Однако хитрый манёвр, задуманный полуросликом от этого только выиграл: увлечённые жрецом, гоблиноиды не заметили приближение маленького, но от этого не менее смертоносного врага. Ложный выпад кинжалом, обманное движение - и печень хобгоблина была нанизана на рапиру, словно на вертел.

Кровопролитие обещало продолжиться и дальше, однако в следующий миг случилось нечто, заставившее всех сражающихся замереть помимо воли.
В середине комнаты во вспышке ярко-оранжевого цвета появилось чудовищное сферическое существо. Шкура его была словно вытесана из камня, а большой центральный глаз с любопытством скользил по окружающей обстановке. Зубастая пасть кривилась в некоем подобии дружелюбной улыбки, а корона из извивающихся стебельчатых глазков на голове беспрестанно шевелилась, пока каждый из глаз не остановился на одном из присутствующих. В этот момент существо заговорило на Общем:
- Я пришел за Терремом Харатисом. Этот мальчик должен оставаться в Котле. Я намереваюсь проследить, чтобы он был благополучно возвращен в свой приют. Вы можете оставить себе остальных. Они не имеют для меня значения. Полагаю, пятьдесят монет платиной будет достаточной ценой за жизнь этого человека?
Хотя последнюю фразу чудовищный шар произнёс ни к кому конкретно не обращаясь, Казмоджен нашёл в себе смелость ответить, хотя голос его потерял былую грозность, став более похожим на взволнованный хрип:
- Дфа, ф пофне...
- Славно, славно, - ответил шар.
Откуда-то из воздуха рядом с ним вылетел кожаный мешочек и плюхнулся в паре шагов от ног Казмоджена. Полудварф снял с пояса связку ключей и кинул шарообразному чудищу. Также звякнув, связка зависла в воздухе в ярде от него.
Летающий шар повернулся в воздухе (хотя мелкие его глаза при этом продолжали неотрывно следить за находящимися в комнате) и обратился к Террему Харратису:
- Идем, Террем – ты будешь со мной в безопасности, - сказал он.
В воздухе рядом с ним соткалась женская фигура в элегантном чёрном платье, которая держала в руках связку ключей. Лицо её было прикрыто плотной вуалью, так что сложно было сказать, кто она такая.Террем неуверенно сделал несколько шагов ей навстречу и нервным движением потеребил ошейник. Женщина заскользила по воздуху с ключами, намереваясь, видимо, освободить мальчика...

Пэчволл, 16. Спустя чуть больше часа после входа в Джазадирун.
Отряд искателей приключений шагнул на подъемник, словно в глотку гигантского каменного монстра. Спускаясь вниз все видели, как меняются окружающие стены. Чисто серый камень сменялся на полированный черно-зелёный малахит. После спуска продолжительностью в целую минуту по темному стволу шахты, деревянная платформа с дрожью остановилась. Шахта над головами исчезала в темноте, света факелов не хватало, чтобы осветить её всю. Единственный видимый выход оказался прямо перед нашими героями – обитые железом двери в одной из стен, которые сейчас были распахнуты.
Пол, стены и сводчатый потолок довольно просторного прямоугольного помещения, куда выели двери, были отделаны гладким черно-зелёным камнем, который казалось, полностью поглощал свет - никакого намёка на фрески или какие-либо ещё украшения. По всему было видно, что строили эти стены явно не любители красоты вроде гномов, а существа серьёзные и основательные, ценящие прочность и безопасность выше красоты. Ульфгард поспорил бы с любым на сто золотых против медяка на то, что эта работа дварфов.
Две цилиндрических железных клетки, каждая футов пять высотой и пару футов шириной, свисали с потолка на железных цепях. Дно каждой клетки находилось на высоте примерно пяти футов от пола. Между двумя клетками, посреди зала стояла странная скульптура: положенная на бок колонна футов пять длиной, сделанная из грубо высеченного серого камня и покрытая острыми выступами. Четыре кристаллических придатка выступали из каменной массы в различных направлениях.
Дальний конец помещения всё ещё терялся во тьме - настолько оно было длинным. Так что толком рассмотреть его целиком мог, пожалуй, только Ульфгард. Но и дварфу казалось, что другого выхода из этой комнаты, кроме как через подъемник - нет. Но откуда тогда пришли хобгоблины?

Получив долгожданное угощение, мимик пришёл в отличнейшее расположение духа и стал совсем уж разговорчивым. По его словам выходило так, что этот самый Казмоджен, кем бы он ни был, жил ещё глубже под землёй, и ему прислуживали хобгоблины, которые и вели дела со скулками. По словам мимика, скулки большинство вещей похищенных людей оставляли себе, однако наиболее интересные вещи могли продать или даже подарить Казмоджену. Так что в его сокровищнице наверняка найдётся чем поживиться, это уж точно. А уж то, что другой мимик, отличающийся жадностью и скверным характером, лопнет от зависти - факт неопровержимый. Мысль эта, по-видимому, доставляла существу эстетическое удовольствие.
Таким образом, путь теперь лежал ещё глубже под Котёл, хотя казалось, что глубже уже и некуда. Потратив ещё некоторое время на проверку снаряжения, отряд искателей приключений направился к подъемнику, который, по словам мимика, должен был доставить их в самое логово похитителей. Оставалось только надеяться, что помимо работорговцев никаких неприятных сюрпризов впереди не ожидается...

- Это неправильно, - упрямо качнул головой Кулак в ответ на речи товаирща.
Сам он не был мастаком в красивых речах, а потому постарался объяснить, как мог:
- Нить судьбы сплелась таким образом, что мы оказались здесь, и боги взирают на нас. Если проявить малодушие и сбежать, то мы будем опозорены. Представь себе, мы вернёмся домой в одном исподнем, без оружия. Что скажут о нас? Что мы слабаки и бездари. Кто после этого сядет с нами за один стол? Кто в сражении захочет стоять в одном ряду с человеком, побросавшим оружие и доспехи только чтобы получить шанс спасти свою жизнь, даже не зная, удастся ли это? Нет, Эрик Весёлое Копьё. Я, Рагнвальд, сын Исакса, не хочу для себя подобной судьбы. Пусть Один и девы битвы станут свидетелями моего последнего боя, и я буду молить всех богов, чтобы они даровали мне мужество сражаться достойно!

Рагнвальд ответил не сразу. Несколько мгновений он напряжённо вглядывался в темноту коридора, а на скулах его играли желваки. Наконец он развернулся и, глядя как Эрик сбрасывает в дыру лишние вещи, в сердцах топнул ногой:
- Расплющи тебя Мьёльнир, Эрик Длинный язык! Напомни мне не ввязываться в споры с тобой, если я вдруг позабуду об этом!
В подтверждение своих слов Рагнвальд даже запустил в сторону Эрика своим щитом, однако тот не долетел и, стукнувшись о камень пола, скользнул в зев лаза. Туда же отправились и кожаные доспехи Кулака. Что ни говори, а раз уж они рассчитывали сами успешно доплыть по течению этого потока до побережья, то уж какие-то вещи и подавно может вынести течением, только бы не сразу в море.

С оружием, однако, Рагнвальд расставаться наотрез отказался, также как и с запасом еды - неизвестно, что ждало их впереди, и если боги смилуются, им понадобятся все средства, чтобы выжить после этого заплыва. Закинув своё оружие за спину на заплечном ремне, воин набрал воздуха в грудь и шагнул в зев люка...

Чёрная под стать окружающей тьме вода приняла викинга с громким плеском. Рагнвальд начал лихорадочно загребать воду, чтобы не стать игрушкой бурных вод, и вскоре обнаружил что довольно быстро несётся с бурлящим потоком. Напряжение первых секунд спало, а глаза немного привыкли к темноте, и можно было попытаться осмотреться. Рядом залихватски проплыл Торвальд, словно он только тем всю жизнь и занимался, что упражнялся в плавании по бетонным кишкам. Где-то рядом раздавались размеренные шлепки по воде - скорее всего трэли. А вот Эрика и Рагнара было не видать. Отстали? Утонули? На время Кулак перестал плыть, а лишь удерживался на воде, отдаваясь её течению. Вскоре показались и два тёмных силуэта - оба оставшихся викинга гребли, поддерживая один другого. Ранвальд подгрёб к ним, крикнув, что поможет Эрику.
Оружие и промокшая одежда немилосердно давили на Рагнвальда, тянули его на дно. Боги, скорее бы это уже закончилось!

- Всё одновременно и просто и сложно, - серьёзно ответил сэр Терсиваль, - нужно представить суду доказательства того, что мастер Кейган помогал похитителям не по своей воле, а по принуждению. Однако, сделать это будет непросто: у нас нет никаких свидетельств этому, кроме заверений самого мастера Кейгана. Поэтому первым делом нужно сосредоточиться на сборе любых улик, которые можно истолковать в пользу того, что наш добрый Гхелв не имел другого выбора. Однако и в этом случае остаются вопросы, тянущие на серьёзные обвинения: например, почему, имея возможность свободно перемещаться по городу, он не донёс о поселившихся в его доме тёмных тварях страже? Недоносительство - преступление в данном случае немногим менее тяжкое, чем добровольное пособничество, и что делать с этим я пока ума не приложу. Поэтому пока предлагаю разделиться для сбора информации, а затем собраться вечером здесь, в храме, чтобы обсудить добытые сведения и план дальнейших действий на завтрашний день, да поможет нам в этом святой Катберт!

"И-ой?" - раздалось где-то в голове у Рагнвальда. Перед глазами стелился туман - то ли ложный, от хорошего удара по голове, то ли настоящий - от ружейных выстрелов. Неожиданно из этого тумана в ярких сполохах возник Эрик, нанизавший одного из цвергов на копьё. Что-то прокричал про щит и вождя, а потом ринулся вперёд. В атаку звал, наверное. В атаку. Было что-то неправильное в том, что Рагнвальд делал последние секунды. Стоять без движения - быть лёгкой мишенью. Надо двигаться, идти вперёд. В атаку.
Тягучее, словно кисель, наваждение отступило перед этой простой мыслью, и Рагнвальд двинулся вперёд - не столь быстро как Эрик, заметно покачиваясь при ходьбе. Вспоров пелену порохового дыма, словно драккар утренний туман над фьордом, Рагнвальд преодолел расстояние, отделявшее его от строя цвергов и врубившегося в него Эрика, и... Остановился. "Ещё не до конца отошёл," - подумал воин, понимая, что для хорошего взмаха топором ему бы не помешало сделать ещё пару вдохов, а пока что он мог только прикрыть товарища сбоку - на большее сил пока не хватало.

Пэчволл, 16. Ранний вечер. Где-то возле казарм городской стражи.
После передачи информации столь глубоко законспирированным агентом сержанту Кревису было непросто сохранить спокойствие и невозмутимость, при этом делая вид, что он сосредоточенно жуёт упавшее на него сверху яблоко. Однако для дылды-человека справился он неплохо.
- Это всё на первый взгляд лишено смысла, - задумчиво сказал он, чтобы только Бадди мог его расслышать, - воры, которые хотят вернуть похищенного ребёнка, но при этом не хотят, чтобы он достался храму. Плюс непонятные "следователи", которые хотят примерно того же, но при этом остаются в рамках закона. При всём при этом за похищениям стоят подземные чудовища, которые отдают честных граждан в руки работорговца и, кажется, никак не связаны ни с одной из сторон. Какой из этого можно сделать вывод?
Чтобы понять, какой же вывод следует из всего перечисленного, сержант несколько секунд задумчиво хрустел яблоком, обглодав несчастный фрукт до косточек.
- А вывод напрашивается невесёлый. Если информация про бастарда Лорда Мэра верна, - а это ещё нужно самым тщательным образом проверить, - то получается, что Последний Смех хочет шантажировать господина Наваланта, надеясь получить для себя какую-то выгоду. Господин мэр наверняка в курсе этого, и нанял для решения этой проблемы сторонних лиц. То, что храм будет пытаться вернуть своего воспитанника также играет ему на руку. Тогда картина начинает сходится, и похищения жителей - лишь случайное совпадение, спутавшее обеим сторонам карты. В таком случае, ваша миссия по спасению жителей предстаёт в новом свете. Но об этом после. Пока что я проверю добытые вами данные, чтобы убедиться, что они истолкованы верно, а пока я поделюсь с вами информацией в обмен на ответную услугу с вашей стороны, когда придёт время. Во-первых, сегодня состоится суд над Кейганом Гхелвом, и его шансы избежать петли меньше песчинки - он во всём сознался на допросах, а за содействие столь возмутительному преступлению против всего города только одно - смерть. Конечно, ему припишут ещё и недоносительство и прочие грешки помельче, но это уже так - мелочь. Во-вторых, спешу вас огорчить, но на поддержку стражи в вашем предприятии рассчитывать не стоит. Вопреки призывам организовать экспедицию под землю и вычистить эту нору от тварей, капитан Скеллеранг строго-настрого запретил подобное. По его словам, достаточно только перекрыть тварям вход, что уже было успешно сделано, а лезть вниз, подвергая опасности ещё больше людей - безумие. Ну и в-третьих, у Гхелва для вас был подарок.
Сержант Кревис достал из-за пазухи свиток пергамента, сделал вид, что сладко потягивается, после чего встал и направился обратно в казармы. Свиток же по случайному стечению обстоятельств застрял между веткой и стволом яблони, но сержант по рассеянности не обратил на это никакого внимания.

Внезапное появление Буравина оставило висеть в воздухе множество вопросов. Как этот дварф вообще смог пройти в храм? Как именовать себя новооформившейся компании искателей приключений? Кто вообще этот дварф такой? Есть ли в храме сокрытый от глаз непосвящённых бар с отборной выпивкой? Откуда в Котле взялись гоблины? Какую роль в свете добытых Бадди сведений играет во всей этой истории Последний смех? Взять ли этого дварфа в долю в добыче? И, самое главное, что, демоны всех раздери, делать дальше?

Более-менее ясный ответ вырисовывался пока только на один из этих вопросов. Яркое и бескомпромиссное появление рыжебородого дварфа мало кого из присутствующих заставило симпатизировать ему. Неожиданно инициативу взял в свои руки сэр Терсиваль:
- Кхм, я, кажется, знаю этого господина, - сказал он, жестом показывая столпившимся в дверях служителям храма, что всё в порядке, - не далее как сегодня ночью он отважно вступил в бой с одним из тех существ, что мы пленили и помог нам одержать славную победу. Видимо, эти события нашли сильный отклик в его душе, и он решил посвятить себя благородному делу служения закону, не так ли, мой друг? И, хоть манеры его не слишком привычны нам, обитателям поверхности, я слышал, что среди дварфов не считается зазорным демонстрировать свою... кхм, удаль. Что скажете, господин Ульфрид, возможно я ошибаюсь? Но, так или иначе, я думаю, что в том походе в самое сердце тьмы, что сгустилась под Котлом, нам дорог каждый возможный союзник, и потому мы не в праве отринуть его помощь. Тем более, что сей благородный дварф явился сюда по зову совести, и наверняка не будет претендовать на вашу награду.

Джения Урикас, несколько опешившая поначалу от столь бесцеремонного вторжения, за время пространной и пламенной речи Алека Терсиваля смогла взять себя в руки и говорить спокойно:
- Я... Чувствую в этом дварфе добро, это верно, Алек. И ты прав, нельзя пренебрегать помощью, которую предлагают в трудную минуту по доброте духа и благородству помыслов. Но... Его необузданный нрав... Может бросить тень на репутацию храма.
Жрица тяжело вздохнула, ещё раз поглядев на подгулявшего дварфа, и добавила:
- Однако, пусть решение остаётся за Искателями Неявного имени, - Джения не смогла сдержать улыбки - в конце концов, основные тяготы похода лягут на них, и только им решать, на кого опереться в минуту опасности.
Что же до остального, то принесённые вами вести действительно внушают опасения. Последний смех ведёт какую-то свою игру, и нам стоит опасаться возможного удара в спину. Какой им прок в пропавших детях? Это же просто несчастные сироты. Если им нужны рекруты, то на улицах всегда хватает всякого отребья, готового лишить жизни другого за медяк или два не из-за нужды, но для собственного удовольствия. Это дело касается только церкви святого Катберта, и никто - ни городская стража, ни лорд мэр не назначали за поиск пропавших никакой награды, равно как и не нанимали никаких следователей, насколько мне известно. Так что на вашем месте я бы опасалась этих полуэльфов, кем бы они ни были - слишком уж много подозрительных личностей с неясными мотивами замешано в этом деле.
Жрица прервалась, чтобы в свою очередь отхлебнуть настоя из чаши и собраться с мыслями.
- В любом случае, теперь мы знаем, где искать пропавших. Благодаря вашим усилиям, логово зла обнаружено и мы должны поспешить нанести по нему решительный удар, иначе может стать слишком поздно. Храм окажет вам всю поддержку, на которую будет способен. Сэр Терсиваль может отправиться с вами, если вы посчитаете это необходимым, наше соглашение по скидкам на товары также всё ещё в силе. Что же до гоблинов и Последнего смеха... Пусть этим пока занимается стража. Надежды на неё мало, но наши ресурсы слишком ограничены, мы не можем поспеть всюду, а спасение детей и других пропавших горожан - это задача первостепенной важности на данный момент. Разумеется, я не призываю вас тотчас броситься навстречу опасности, но помните, что времени у нас не так много, поэтому начинайте действовать как можно скорее.

Пэчволл, 15. Вечер. Айра, Бадди и Рональд.
Сегодняшний день выдался на редкость богатым на прогулки по городу. Вот и в очередной раз для того, чтобы продвинуться в расследовании пришлось не сидеть сиднем где-нибудь в засаде, а топать через полгорода в храм святого Катберта.
После рассказа о текущем положении дел и ситуации с бывшим стражником Джения была весьма удивлена, однако всё же согласилась выделить для Хилума провожатого и обеспечить его безопасность. "Все должны иметь возможность искупить свои прегрешения", - прокомментировала она. Также первосвященница сообщила героям, что никто другой из их отряда пока не возвращался в храм, что, конечно, вызывает беспокойство. Когда же речь зашла о разговоре с членом Последнего смеха Ревасом слово взял уже сэр Терсиваль, горячо поддержав это начинание, и тут же предложил свою помощь в этом деле. Так или иначе, покончив с организационными моментами, отряд в составе Бадди, Рональда и Айры выдвинулся в направлении "Вёрткого угря".

По пути в вышеозначенную таверну наших героев как-то незаметно настигли хмурые осенние сумерки - хорошо хоть дождя сегодня не было. Когда отряд достиг цели очередного своего путешествия уже почти совсем стемнело, и в окнах многих окружающих домов уже можно было разглядеть горящий свет - где-то поярче (в домах побогаче, где могли позволить себе масляные, а то и магические светильники), а где-то совсем скупой (в домах победнее, жильцы которых, видимо, обходились лучинами).
Трёхэтажное длинное и узкое здание таврены было серым под стать погоде. Оно было выстроено на манер косой пирамиды - каждый этаж был значительно меньше предыдущего, так что на третьем вряд ли могло поместиться больше двух комнат, больше похожих на собачьи будки и узкого коридора. На сильно выцветшей вывеске и впрямь красовался свернувшийся хитрой восьмёркой угорь. Но, несмотря на внешнюю серость и непритязательность, изнутри доносились звуки оживлённых бесед не самой крайней степени уныния, какая-то неразборчивая музыка, а также запахи, обещавшие вполне сносный ужин.

Внутри "Угря" было ненамного светлее, чем на улице, и ожидаемо тесно. У входа наших героев встретили тесно поставленные столы, больше половины из которых уже были заняты. Справа располагалась сцена, занимавшая значительную часть и без того не слишком просторного помещения, на которой стоял худой человек среднего роста, одетый в потасканный выцветший наряд неопределённого цвета, который много лет назад можно было даже назвать изысканным. Артист с выражением грусти и безысходности на лице драматично проводил по струнам потрёпанной лютни и заунывно выводил слова незамысловатой песни тоскливым баритоном:
Плантации Котла - ветер северный!
Этапом в Сассерин - зла немеряно!
Народу - судя по виду, рабочим плантаций и шахтёрам, среди которых преобладали дварфы и люди - похоже, нравилось.
В дальнем конце помещения находилась прикрытая сейчас дверь, да недлинная барная стойка, за которой скучал мрачный суховатый пронырливого вида тип в грязно-серой одежде и засаленном коричневом переднике. Никого похожего на полурослика Реваса среди этой публики не наблюдалось.

Уходить сразу всё же не хотелось, а потому наши герои заказали себе еды и выпивки - тем более, что наполненный пешими прогулками день располагал к плотному ужину - и как бы между делом поинтересовались у трактирщика присутствием Реваса (не уходить же, не убедившись в том, что хафлинга нет?). Хозяин, вытерев руки о передник, подозрительно воззрился на странную компанию и задал вполне ожидаемый вопрос:
- А кто его спрашивает?

- Думаю, на самом деле, выбора у нас особенно-то и нет, - тихо сказал Кораясу Фалор, - так что раз мы заочно решили поработать на этого парня, лучше его не злить и не задавать лишних вопросов.
Сам жрец давно уже свыкся с сумасшедшим характером происходящих вокруг него в последнее время событий, так что слова Марка о борьбе различных сил за контроль над городом и ещё боги весть над чем не вызвали у него особой оторопи. Проблема заключалась в том, что лично он, Фалор, оказался втянут в это не по своей воле, а служить разменной пешкой в таких обстоятельствах неприятно было вдвойне. Но жизненный опыт подсказывал полуэльфу, что попытки качать права в такой ситуации могут обернуться ещё более печальным её развитием.
- Так что я за то, чтобы потихоньку набрать денег на лечение от проклятия и свалить по-быстрому из этого города, пока все эти враждующие группировки не разнесли его по кирпичику. Нет, ты не подумай, я не трус... Но я боюсь.

Успевший перемазаться в мерзкой чёрной жиже Рагнвальд коротко кивнул Эрику: вдвоём убивать андъярнов и впрямь получалось неплохо.
Нехотя развернувшись (не прикрытый щитом бок, подставленный врагу - это вам не шутки!), воин постарался обеспечить Эрику дополнительное прикрытие своим щитом, пока копейщик атаковал.
- Или же это какая-нибудь ловушка вроде катящегося камня во всю ширину этой проклятой норы! - коротко бросил Рагнвальд в ответ на предположение об ожившем повелителе железных духов.
Конечно, вообразить такой камень было непросто, но в песнях скальдов могучих героев поджидали такого рода опасности. Раньше Рагнвальд относился к ним со смехом и пренебрежением, но теперь, после встречи с ожившими грудами железа, готов был поверить и не в такое.
Однако, было не время болтать. Едва Эрик завершил свой выпад, Рагнвальд подался вперёд и в свою очередь попытался достать андъярна топором, уповая на то, что успеет сразить его прежде, чем оставленный без должного внимания враг сумеет извлечь из сложившегося положения выгоду.

- Ну да, ну да, на любителя работёнка, правда, парни? - согласно покивал головой Ревас при упоминании похорон, - Но ты не переживай. Не для того мы все здесь собрались, чтобы отправиться на тот свет. Будем жить ещё долго и счастливо, за это и выпьем!
Вновь подошедший трактирщик как раз принес четыре стакана мутно-коричневой выпивки и расставил их перед гостями, в том числе и перед Бадди. Ревас поднял свой и торжественно произнёс:
- За долгую и счастливую жизнь, господа! - и немедленно выпил.
Его дружки (или, скорее, подручные) последовали примеру своего босса, принявшись тут же морщиться и занюхивать проглоченное пойло манжетами рукавов.
- Есть у меня кое-какое дело для такого шустрого парня как ты, Брого. Не простое, но и не сложное. И оплата будет под стать. Если справишься, то можно будет и о чём-то более серьёзном поговорить. Дело такое: поселился в "Моркоте" такой чудной мужичок. Вроде бы обычный мужичок, звать Тайро Амберхельм, торговец из дварфов. Жадный, скупой, мерзкий, ну как все эти твердолобые дварфы. И всё бы ничего, вот только поговаривают, что он оборотень.
На этих словах Ревас выдержал театральную паузу, после чего хитро усмехнулся и продолжил:
- Чего, испугался, хе-хе? Да, оборотень, да не из тех, которые в животных там разных превращаются. Наш Тайро - особый случай, любитель экзотики, распротак его перетак. Он, видишь ли, говорят в полуэльфа по ночам превращается и голым на крыше на флейте играет. Про флейту врут поди, а вот правду ли говорят насчёт превращений - это тебе и предстоит выяснить. Покрутись там рядом с ним, погляди чего да как, и - назад. Пересечёмся возле Приозёрного павильона - там мне всё и расскажешь. Если не попадёшься - сотня золотом и следующая работа, считай, у тебя в кармане. Нормальный расклад?

Всё же взаимовыручка - великая вещь! Это Фалор понял ещё в своём родном мире, когда его приютили совершенно незнакомые ему на тот момент люди, точнее эльфы и полуэльфы. Однако, жреца очень обрадовало, что подобные принципы действуют и в совершенно иных точках вселенной, удалённых от его родного мира на... Кто знает на сколько десятков сотен тысяч миль?
Поймав себя на том, что думает о какой-то ерунде во время сражения, которое, на секундочку, ещё не окончено, полуэльф тряхнул головой, чтобы отогнать наваждение, и постарался принести хоть какую-то пользу. На бандита, с которым он было схватился, насели сразу Коярас и какой-то неизвестный тип, а ближайшие к месту схватки уже, похоже, были мертвы. Поэтому полуэльф заложил знатную дугу по залу, чтобы выйти ещё живому бандиту, с которым как раз схлестнулся Рикке, во фланг. Пробежав через ползала, Фалор занёс булаву для удара и про себя очень-очень понадеялся в этот раз не оплошать.

Между странным поначалу незнакомцем и товарищами Фалора очень быстро наладился диалог, чему полуэльф был не очень-то рад. При виде странного существа, похожего на тех, кого в его родном мире называли чертями и бесами, в нём с новой силой пробудилась подозрительность. Когда же речь зашла о том, чтобы этот не совсем уже незнакомец присоединился к ним, да ещё чего-то "поизучал", Фалор окончательно уверился, что их новый знакомый - подосланный шпион. О чём и не преминул заявить:
- Мне кажется, этот тип решил пошпионить за нами! Может он на этого самого Чигу и работает?! Или на тех, которые нас хотели того, - чего "того" хотели сделать с их компанией неопределённые "те", полуэльф уточнять не стал, рассчитывая, что его спутники сами догадаются, - а я больше не хочу выбираться из подобных мест. И я ему не доверяю, вот!
Фалор презрительно поджал губы и скрестил руки на груди, с подозрением глядя на Лиама.
- Может он и не из "этих", а просто хочет примазаться к доле в нашей добыче. А нам каждая звенелка важна, чтобы от этого проклятия избавиться...

Благополучное разрешение ситуации с агрессивными завсегдатаями кабака подействовало на Фалора успокаивающе, и он на время даже отринул свою навязчивую в последнее время подозрительность. Однако, свято место пусто не бывает, и на её место пришли рационализм и экономность.
- Только смотри, всё, что ты нам скажешь, мы проверим, - погрозил полуэльф Мирту, - и если узнаем, что ты нам наврал, то вернёмся и выбьем из тебя все звенелки до последнего медяка. С нами, понимаешь ли, лучше по-честному.
Не то, чтобы Фалор в чём-то подозревал Мирта, но легко мог поставить себя на его место: житель Улья, сдавший Псов, сильно рисковал, и легко мог подставить незнакомцев, просто для того, чтобы сохранить свою жизнь. А если при этом ещё есть возможность подзаработать... В общем Мирт вполне мог быть порядочным и честным человеком, но под давлением обстоятельств мог наделать глупостей, так что предупредить его о последствиях подобных поступков было, по мнению полуэльфа, разумным шагом.

Сейчас уже нельзя доподлинно установить, да и вряд ли когда-либо было известно, что заставило большую компанию начинающих искателей приключений оказаться на улицах Котла в тот непогожий осенний вечер. Возможно, они искали подвига, привлечённые слухами о серии похищений мирных жителей, а возможно просто перебирались из одной таверны в другую. Однако, так или иначе, волею судьбы именно этот момент стал поворотным во всей нашей истории, и именно отсюда берёт она своё начало.

Пэчволл, 14. Поздний вечер.
С пепельного неба сыпал мелкий дождь. Сжатые со всех сторон, блестящие от дождя дома выглядели особенно унылыми и уродливыми в тот вечер. Складывалось впечатление, что они даже сжались от неустанного дождя. Несколько огоньков мерцали в их окнах-глазницах, но в основном ставни уже были закрыты на ночь. Дым из труб стелился вниз, наполняя воздух своим ароматом. Вода с шумом стекала с крыш, выплескиваясь в темные переулки и превращая уличные желоба в ручьи, стекавшие в озеро у подножия города. Необычная компания, состоящая из семерых начинающих искателей приключений уже успела изрядно вымокнуть, хотя лишь недавно оказалась на улице. Зачем они отправились в путешествие по городским улицом в столь поздний час и ненастную погоду оставалось только догадываться.

Их путь прервал внезапный, жалобный крик о помощи, пронзивший ночь. Складывалось впечатление, что кричали откуда-то из только что оставшегося позади переулка. Это сразу заставило наших героев насторожиться: в последнее время в городе было как-то неспокойно.

За последние несколько недель пропало полдюжины человек, некоторые прямо из своих домов - и это только подтверждённые случаи. В городских забегаловках уже вовсю множились слухи, один другого невероятнее: какой-то пьянчуга заявлял, что столкнулся на улице с закутанной в плащ фигурой, которая сбила его с ног и произнесла вдогонку какое-то проклятие (разказчик божился, что лицо у этой фигуры было как у призрака и она была похожа на женщину); тут же другие вспоминали, что двое из пропавших частенько гостили в той же таверне и пили до самого утра, и исчезли также синхронно; говорили также, что некая Кори Пайк - бывшая искательница приключений - даже опасалась за свою жизнь незадолго до своего исчезновения. Были, конечно, и другие слухи, вроде того, что в центральном озере и впрямь обитает гигантский монстр со щупальцами, однако про них сейчас как-то не вспоминалось. Город жил предчувствием беды, поэтому не было ничего удивительного в том, что неожиданный крик о помощи сыграл роль спускового механизма во всей этой истории...

Попытка Кораяса объяснить ситуацию грозила обернуться для всех весьма плачевно. И не потому, что они пытались обчистить торговца, а потому, что пьянка на службе - это далеко не то, чего ожидает наниматель от охраны. Пусть и выставляя ей бочку пива авансом. Однако, что-то во всём этом деле было что-то нечисто, и Фалор счёл своим долгом высказать накопившиеся подозрения.
- Мой подвыпивший друг, - встрял в разговор полуэльф, - хотел сказать, что никто и не думал рыться в ваших вещах, уважаемый. Зато мы проверили, нет ли на складе чего подозрительного, и кое-что нашли. Как вы объясните вот это?
Фалор помахал дурно пахнущей склянкой перед носом Ку'атраа.
- Зелье слабости! И, как целитель, я отвественно заявляю, что, судя по симптомам опьянения моего друга, кто-то подмешал его в пиво. И мне интересно узнать, кто кроме вас, уважаемый Ку'атраа, имел доступ к этой бочке? Вряд ли кто-то из ваших конкурентов, если только среди работающих у вас затесался шпион.
Фалор выжидательно посмотрел на торговца: ему интересна была реакция Ку'атраа на предположение о возможном наличии среди его людей засланных агентов.

- Знаешь, папаша, судя по твоим шмоткам, если кто и тревожит здесь мертвых, то это ты, - дерзко выплыл вперёд Диллед, - уж больно ты похож на некрофила, тьфу, то есть некрофага, в смысле... ну ты понял, короче. И, кстати, дерево в моей голове говорило что-то о разборках с осквернителями местных могил. Так что по всему выходит, что ты и есть этот самый осквернитель. Так что давай рассказывай по-быстрому, как ты дошёл до жизни такой, и если будешь убедителен, то мы предадим тебя справедливому суду. Если же нет... То, запомни: меня зовут Диллед, и я вас всех отправлю на виселицу!
Бард грозно подбоченился, комично шлёпнув при этом руками по воде, и с вызовом посмотрел на мага в чёрном.

- Это? - переспросил Диллед, убирая палочку на место, - Это, так сказать, тоже своего рода акт героизма, призванный продемонстрировать всю силу таких добродетелей как доброта и великодушие тем, кто решил отказаться от них, вступив на скользкий и неверный путь служения злу! Вот только будет ли иметь место воспитательный эффект, на который этот самый акт рассчитан, я предсказать не берусь.
После целительных экзерцисов Тины бард почувствовал себя намного лучше, и к нему очень быстро вернулось хорошее расположение духа, которое, впрочем, несколько померкло, стоило Дилледу бросить взгляд на изуродованное тело Вон Феделя.
- Кхм, надо бы проверить, нет ли при нём чего-нибудь навроде корреспонденции, - кашлянул бард, - вдруг что-то про планы Маншуна касательно нас... Или Соггрин.
Осторожно подойдя к телу, Диллед опустился рядом с ним на одно колено и принялся осторожно, стараясь сильно не испачкаться в крови, принялся обыскивать тело поверженного врага.

- Не нравится мне этот город, - процедил Диллед, всматриваясь в практически непроглядный мрак подземелья, - и этот мост, и этот костёр и те, кто вокруг него сидят, - тоже. И вообще мне в этом месте ничего не нравится... А больше всего то, что это, похоже, единственный путь, и без драки по нему не пройти. А иметь дело с тёмными эльфами - это невеликое удовольствие. Говорят, они владеют могущественной магией, а это оставляет нам мало шансов остаться незамеченными: того и гляди оповестят весь город при помощи колдовства о нашем визите. Может назад повернём? Варвары, они хоть и свирепые, зато в колдовстве мало что понимают, а эти...
Бард только лишь махнул рукой, подчёркивая всю безнадёжность сложившейся ситуации.
- Надо бы вокруг всё проверить, а то может у них где-нибудь магические ловушки или средства наблюдения расставлены, чтобы незваных гостей отлавливать. А то решим куда-нибудь свернуть, а там какой-нибудь охранный глиф нас уже поджидает.

Видя, что атаки снаружи не приносят линнорму видимого вреда (разве что могучий Тагил мог пронять зверюгу своим топором), Диллед решился на отчаянный шаг.
Быстро сотворив заклинание, которое должно было хоть немного защитить его, бард ударил змея ещё раз, чтобы привлечь внимание к себе (после ударов Тагила и Лантира у линнорма могли быть более лакомые во всех смыслах цели.
- Эй ты, тупой жаброхвост! - заорал бард, - Да у тебя сноровки не хватит даже чтоб меня проглотить! А проглотишь - несварение будет! Плыви отсюда, пока не поздно!

Вот на что, оказывается, способны аасимары от несчастной любви! Ну не ради же милой беседы с непонятным огнедышащим червяком и тяги к знаниям Вельмот затеял всё это, не так ли? Однако, бард невольно проникся к волшебнику уважением - остаться на палубе в такой момент решились бы очень немногие, пускай даже и отчаявшиеся.
Так что мешать чародею Диллед не стал, а поспешил воспользоваться предложением канонира Нардла спрятаться в трюме. Тем более, что огонь и высокие температуры бард с недавних пор не очень любил.
- Скажи ему, что ниже по течению кучка варваров называла его болотной жабой! А ещё червяком! Водяным червяком! - обернувишись крикнул Вельмоту бард, уже перешагивая через комингс, и тут же поспешил скрыться в недрах броненосца.

А между тем, Диллед, быстро пробежавшись по торговым рядам и закупив продовольствия впрок, оставил своих друзей на некоторое время, решив обойти все постоялые дворы Несме, чтобы выбрать то место, где их честная компания проведёт те несколько дней, что оставались до отплытия чуда инженерной мысли гномов. Условившись о месте последующей встречи, бард поспешил исполнить свой план - гостиниц в Несме было немало.
Через пару часов, когда, наконец, дела с постоем были улажены, Диллед поспешил на встречу с друзьями, чтобы сообщить им, куда держать путь, чтобы отдохнуть и получше рассмотреть обновки, после чего и сам устремился в гостиницу - он намеревался не только оставить деньги в этом месте, но и подзаработать.
Перекинувшись по приходу несколькими фразами с владельцем заведения и получив несколько неуверенное согласие, Диллед довольно потёр руки и стал готовиться к выступлению...
- ... опаснейший номер, жонглирование знаменитыми огненными шарами магов! - вернувшиеся друзья застали Дилледа жонглирующим небольшими - с яблоко - огненными шарами, которые слегка шипели, будучи подбрасываемыми в воздух.
По лицам публики нельзя было сказать наверняка, нравится им это или нет, а вот хозяин выглядел нервно - с одной стороны он подозревал, что заезжий гость вряд ли владеет разрушительной магией, а с другой и небольшой искры было достаточно, чтобы случился пожар.
- Ведь стоит им только упасть, как - БУМ! - всепожирающее пламя тут же заполнит всё вокруг! - подливал тем временем масла в огонь Диллед.
И, словно в доказательство, безумный бард подбросил пламенеющие шары один за другим почти под самый потолок и не стал ловить, давая им удариться о пол. Падая, шары с лёгкими хлопками взрывались облачками цветных брызг, а безумный бард в это время раскланивался во все стороны. Тут он завидел вновь пришедших, и радостно воскликнул:
- О, новые гости! - и незаметно подмигнул друзьям - Проходите, проходите! Не желаете ли принять участие в представлении?
Диллед хлопнул в ладоши, и в его руках из воздуха возникли скрипка и смычок, и бард, не теряя времени начал выводить озорную мелодию, знакомую, наверное всем обитателям трактиров в Королевствах:

С последними словами фривольной песни скрипка растаяла, а Диллед вновь раскланялся.
Он спел ещё много песен в этот вечер - весёлых, грустных, лиричных и героических. Выступление своё бард закончил далеко за полночь, когда последние посетители уже не совсем твёрдой походкой разошлись из гостевого зала. Но настоящая работа для барда началась только с их уходом - они с хозяином принялись делить выручку за вечер...

- Продать говоришь? - хмыкнул Диллед, до того слушавший историю Лантира.
При словах об огне, бард как-то нервно дёрнул плечами, пригладил ёжик чуть отросших волос, но добавлять ничего не стал, потому как в это самое время его внимание привлёк неизвестный подвыпивший тип.
Диллед тронул поводья и, приблизившись к Ореху, с улыбкой шепнул тому на ухо:
- Кажется твой клиент... Но бдительности лучше не терять.
Далее проследовав за Лантиром, который устремился к лагерю неизвестных и привлёк тем самым их внимание, бард на секунду обернулся к остальным своим товарищам, также сделав им знак быть пока начеку.
Подъехав поближе к лагерю, бард расплылся в дружелюбной улыбке:
- Мир вам, путники, за радушие и гостеприимство благодарим покорно! Что вас занесло в этакую глушь в обществе такого замечательного бочонка? Ведь он был бы еще замечательнее, если бы находился где-нибудь в теплом трактире, полном веселья и озорных служанок.
Несмотря на столь непринужденный тон, Диллед не забывал поглядывать по сторонам попристальнее и прислушиваться к ответам повнимательнее: в последнее время такие вот случайные дорожные встречи взяли за правило оборачиваться неприятностями, и бард хотел быть к ним готовым.

- И про туман и про Таймору, и непременно под аккомпанемент! - горячо поддержал Тагила бард, - Только я это, если по струнам вдарю, то насчет драки - пас: за меч держаться неудобно. Но, думаю, польза от этого в бою всё же будет: мораль там, боевой дух, всё такое...
Подмигнув своим товарищам, Диллед вооружился лютней и вышел навстречу певшим варварам, встав, однако чуть в стороне, чтобы не мешать своим товарищам сходиться с ними, но и так, чтобы друзья могли его расслышать. В тайне даже немного радуясь тому, что представился неплохой шанс испытать новый инструмент в деле, бард провел пальцем по струнам, подобно тому как воины проверяют остроту клинка перед боем. Удовлетворившись услышанным переливом Диллед откашлялся и запел как можно более раскатисто, стараясь заглушить хор варваров:

- Дорог нет много где, - пожав плечами ответил Ивар, - например в морях. Но это не мешает путешествовать по ним.
Бросив быстрый взгляд на талмора, коррахан продолжил:
- Когда-то давно в тех местах жили люди из нашего народа, но связь с ними потеряна несколько веков назад. Всякое могло случиться, но то, что мы окажемся на ранее обитаемой земле, уже облегчит наш путь. Да и сражаться с гварогами лучше стоя на твердой земле, чем по пояс в трясине. По крайней мере для коррахана.
Все возможные задержки в пути не предугадаешь, поэтому выбирать дорогу стоит исходя из возможности преодолеть опасности, таящиеся на ней. Многие ли из нас жили на болотах и знают, чем они опасны? А вот горы - известны хотя бы двоим. Но пусть остальные скажут свое слово, не стоит начинать поход со споров и ссор - плохая это примета.

Ивар принял дарственное снаряжение пожалуй что с радостью - хоть какая-то поддержка лучше, чем вообще никакой.
Спрятав мешочек с волшебным шаром за пазуху, коррахан обратился к Алиамне с легким поклоном:
- Благодарю за помощь, но смею просить большего: не найдется ли в Зале Текстов плана замка, в который нам надлежит проникнуть? Чем лучше мы будем знать его, тем больше шансов на успех будем иметь. Блуждая же без ориентиров мы станем куда уязвимее, ведь враги у себя дома, а мы - нет.
Что же до выбора пути, то моё предпочтение ясно, как свет вашего Пламени: я бы выбрал горы. Ни одно порождение Когтя не будет чувствовать себя в горах спокойно, пока там будет хоть один коррахан. Болота же таят в себе слишком много опасностей и врагов, сражаться с которыми - не наш нынешний долг. Напротив, это подвергнет излишнему риску нашу главную задачу.
Сказав так, Ивар умолк, давая высказаться остальным.

- Возможно, что труп будет всего один, не стоит без нужды лить кровь. Подождите здесь, не привлекая внимания, пока я буду говорить с этим господином и, если у этих негодяев не окажется ни крупицы совести и чести, атакуйте их с тыла. Основной удар я приму на себя. Сударыня, я обещал вам правосудие, и оно свершится. - последние слова рыцаря были обращены уже к леди Эльзе.
Не тратя более времени на разговоры, сэр Роберт оставил своих друзей и открыто направился к сеньору Раду и его молодчикам. Приблизившись, Коурт без обиняков перешел к делу:
- Сеньор Раду, именуемый кровавым палачом тирана Бакхолиса, я полагаю? Я, благородный рыцарь и верный слуга короля Герниха Третьего сэр Роберт Коурт, обвиняю тебя в поведении, недостойном дворянина и благородного человека, а также непочтительном отношении к благородным дамам. Вы мерзавец и негодяй, сеньор, и для меня будет делом чести одолеть вас в поединке. Примите же мой вызов, если у вас есть хоть капля мужества, иначе мне придется убить вас, как трусливую собаку!
Торжественно-обвиняющий голос рыцаря умолк, но полный негодования взгляд продолжал буравить названного сеньора Раду, норовя прожечь насквозь.

- Да уж, сударь, вы полегче с обвинениями! - присоединил свой голос к возмущенному хору Диллед, - Ибо, да будет вам известно, что ими вы оскорбляете не кого-нибудь, а победителей злобного колдуна-огра Ксреда, спасителей рыцарей гвардии лорда Нашера и героев Трибоара! Наш доблестный отряд уже успел снискать себе репутацию поборников добра и справедливости, и мы не потерпим такого обращения! В особенности от человека, который запросто может оказаться жентаримским агентом - да-да, не стройте такую физиономию, будто проглотили рашеменский лимон! Мы были предупреждены о вашем присутсвии заранее! Поэтому, предлагаю вам отказаться от вашей гнусной затеи и поворачивать по добру по здорову! Мы уже одолели одного из ваших высших жрецов, и сможем повторить то же самое с вами!
Поняв, что возможно наговорил лишнего, бард поспешил добавить:
- Впрочем, если вы не работаете на Жентарим, то давайте попробуем спокойно обсудить ситуацию, возможно имело место банальное недоразумение. Надеюсь, что по здравому размышлению вы возьмете назад свои слова и все эти нелепые обвинения.

- Вот это номер, - проворчал бард, словно нехотя вставая с лавки и запуская руку за пазуху, вместо того, чтобы схватиться за меч. Вместо этого, Диллед напевным голосом стал выводить какой-то нелепый мотив:
- Спи, калимшанец, усни, в доме погасли огни, даже горящий ифрит светится меньше... и спит!
С этим последним словом напева бард вытащил что-то в горсти из-за пазухи и что было сил швырнул в сторону калимшанцев.
Из ладони Дилледа вырвалось облачко бледно светящихся мелких частиц, устремившееся прямиком в центр толпы южан, становясь всё шире и норовя окружить их, забиться в ноздри или рот, или запорошить глаза.

Диллед тем временем удовлетворился произведенным его нехитрым колдовством эффектом: всяко меньше напакостит темная братия. Метнув быстрый взгляд на завязавшуюся схватку и трезво рассудив, что лезть под горячую руку Тагилу ему не с руки, бард перемахнул через стол и решил сосредоточиться на психической атаке.
Скорчив страшную рожу, Диллед громким голосом заорал, подражая Тагилу:
- Рыжий парень из тумана жертву ждал из Калимшана! Будет резать, будет бить, так что, друг, тебе НЕ ЖИТЬ!
Эта дикая считалка сопровождалась несколькими пассами рук барда, давая понять, что в скором времени психологическое давление будет доплнено волшебством.

- Прошу прощения, достойная леди, но, боюсь, в данный момент мое время не принадлежит мне, - рыцарь постарался вежливо отделаться от непонятной дамы, - боюсь, что в эти дни в этот славный город меня привлек не праздник, а долг, который велит мне как можно скорее представиться бургомистру этого города. Посему прошу вас великодушно простить мне мою неучтивость, но обществу столь обаятельной особы я всё же предпочту свою службу. Однако, чтобы смягчить ваш возможный гнев, я могу пообещать вам, что как только мой долг будет выполнен, я разыщу вас, если вам настолько приятно мое общество.

В этот момент завязавшийся разговор прервало появление очередного необчного посетителя. Обменявшись долгими тяжелыми взглядами с гвардейцамми, в Зал Текстов вошел человек в запыленном дорожном одеянии с объемистым рюкзаком за спиной, поперек которого был принайтовлен меч, в длине лишь немногим более чем на пол локтя уступавший двуручному (именно он и стал причиной игры в гляделки). Ноша новоприбывшего была столь объемна, что трудно было представить, каким образом этот довольно, хм, стройный человек ростом чуть выше пяти с половиной футов умудряется ее переносить без видимых неудобств.
Откинув капюшон темно-серого плаща, гость окинул взглядом помещение Зала, и удивленно замер, заметив стоящего посреди зала коррахана.
Гость оказался еще совсем молодым бледным человеком с коротко остриженными белыми волосами и темно-сиреневыми глазами. Ясно было, что он из народа камня, вероятно один из тех, кто только начал свое путешествие в Мире Наверху.
Преодолев замешательство, новый посетитель направился к столу, при этом содержимое его рюкзака слегка позвякивало металлом на каждом шагу. Подойдя к столу он на мгновение остановился, пытаясь понять, с кем ему необходимо поговорить. Молодой человек слегка покосился на стоящего рядом человека, зачем-то намотавшего тряпку себе на голову, и того, что стоял рядом. Возможно, он ошибся, и пришел не в тот Зал?
- Прошу простить мое вмешательство, - заговорил он на Торговом наречии с легким, но заметным акцентом, мое имя Ивар...
Молодой человек бросил быстрый взгляд в сторону другого коррахана.
- ... Ивар ам Реманн, и я пришел сюда в поисках знаний, влекомый славой этого места как непревзойденного хранилища мудрости.
Здесь юноша отвесил церемонный полупоклон, скрестив руки на груди.
- Но я вижу здесь людей владеющих мечом, а не пером, и одетых в доспехи, а не в хламиды мудрецов. Могу я узнать, суждено ли моим надеждам обрести знания сбыться, или же я по ошибке пришел не в то место?

- Каков наглец, - хохотнул Коурт, которого даже позабавила бравада неизвестного, - будем ждать с нетерпением!
Затянув узел на веревке, рыцарь добавил:
- Клянусь святым Георгием, брат Имре, некоторых людей я бы, будучи священником, ни за что не стал исповедовать. И этот тип один из них, кстати. Поэтому, когда я убью его, пусть душа этого негодяя, если только она у него есть, отправляется в ад, хоть и грешно желать такого.
Еще раз кинув взгляд в сторону берега, рыцарь оценил расстояние и вздохнул:
- Однако, не стоит дожидаться возвращения этого мерзавца, да к тому же еще и еретика. Чтобы встретить его во всеоружии мы поскорее должны убраться с этого острова. Я попробую пересечь эту реку, да поможет мне господь и ваша сила, друзья мои.
Когда подготовка к переправе была закончена, сэр Роберт разоблачился, оставив кольчугу и одежду на берегу, и обвязался веревкой. Плавал он не то чтобы хорошо, скорее даже плохо, но рыцарская честь требовала первым шагнуть навстречу опасности. Посему, трижды осенив себя крестным знамением и убедившись, что спутники надежно держат веревку, рыцарь шагнул в бурлящий водный поток...

- Осторожнее, святой отец, этот человек одержим дьяволом, кто знает, на что он способен, - рыцарь сделал пару шагов, становясь между священником и цыганом, - нечистый затуманил его разум, не думаю, что он прислушается к вашим словам.
Рыцарь был готов к нападению цыгана, но пока он всё же продолжал разговор, всё больше теряя терпение:
- Дом? С каких это пор у бродяг вроде тебя появился дом? Ты и подобные тебе бродят по землям благородных владетелей пользуясь их гостиприимством. Есть ли у тебя позволение от лорда этих земель находиться здесь, охотиться на дичь в местных лесах, уплатил ли ты пошлину на границе? Дай-ка угадаю... Ответ - нет? Я так и думал. И ты, не имея никакого права находиться здесь, еще смеешь чинить непотребства добрым крестьянам, которые вместо того, чтобы донести на тебя местному шерифу или бейлифу, позволили тебе находиться здесь? Да не просто непотребства, а насылать на них дьявольские колдовские проклятия? У тебя нет дома, нет чести и совести, и нет никакого права угрожать ни нам, ни добрым жителям Капошвара. Брось меч и ответь на вопросы - и сможешь уйти невозбранно, но если продолжишь упорствовать, то, клянусь святым Георгием, еще до начала следующего дня ты предстанешь перед справедливым судом, который вынесет тебе честный приговор.

- Ваше благородство заслуживает самых высоких похвал, сэр Тонстон, - обратился Коурт к рыцарю, - однако, теперь мой черед доказать, что воинам всевышнего оно не чуждо. В первую очередь позвольте предложить вам, шкипер, эти скромные пятьдесят золотых монет в уплату за вашу доброту и гостеприимство. Если бы не вы, то нам пришлось бы туго на том острове.
Рыцарь протянул означенную сумму шкиперу Тимоти.
- И, да: за постой и еду, если нам придется переночевать в таверне, плачу я!
Когда речь зашла о регистрации имен, Коурт представился, не упомянув, однако, о своем титуле: он обычно жестко привязан к месту, а тех мест, из которых был родом рыцарь, местные чиновники уж точно не знали и впомине.
- Не стоит судить их слишком строго, мейстерин Эльжбета, во многих краях порядки не сильно отличаются, а лучше пока всё равно ничего не придумали. Не рисовать же портрет каждого, кто прибывает в славный город Карину, в конце концов?
Окинув взглядом стены и башни города, рыцарь ненадолго задумался, будто вспомнил, что уже однажды стоял вот так же под стенами неизвестного города, не зная, что ждет его впереди...
- Однако, теперь нам нужно решить, что делать дальше. Мы добрались до цивилизованных мест, так что умереть от голода и холода нам не грозит. До тех пор, пока у нас есть, чем платить за еду и кров. Но медлить нельзя: деньги имеют свойство быстро заканчиваться, а как нам вернуться домой я пока не представляю. Возможно стоит опросить капитанов в портах, может кто-то из них знает что-то о наших землях, но, сдается мне, обстоятельства, при которых мы попали сюда, оставляют очень мало шансов на это, - обратился Роберт к своим спутникам, когда они остались одни, - хотя, раз здесь волки ходят на двух ногах и их не берет сталь, то может и такие случаи, как наш, тоже не редкость?

Поднявшись, сэр Роберт долго осматривался, пропустив мимо ушей слова Эльжбеты и сэра Тонстона. Он потряс головой, желая убедиться, что этот остров и эта река, бурлившая вокруг него и вообще всё окружающее не было плодом очередного дьявольского наваждения. Однако, остров не спешил растворятся, а от реки всё также веяло холодной сыростью. Осознав, что держит в руках меч герцога, рыцарь убрал его в ножны, ставшие теперь пустыми: своего меча он нигде не видел, и это лишь подтверждало то, что происходящее действительно происходит на самом деле, а не внушено им посланным дьяволом духом.
Мысли о том, как выбраться с проклятого неизвестного островка посреди проклятой неизвестной реки как-то не шли в голову, поэтому как человек военный, Роберт решил заменить отсутствие четкого плана, активностью действий: лучше что-то делать, чем сидеть просто так, постепенно впадая в панику.
- Доброго утра, дамы и господа, - произнес рыцарь хриплым от осенней сырой прохлады голосом, в котором сквозил неприкрытый сарказм, - поздравляю вас с тем что мы живы.
Рыцарь мрачно усмехнулся и придвинул к себе свой походный мешок. Запустив в довольно объемные недра по сути полноценного рюкзака руку, Коурт извлек на свет полновесную галонную флягу. Откупорив ее, рыцарь осенил себя крестным знамением:
- Вознесем же хвалу всевышнему за то, что он ниспослал нам этот добрый эль к нашей скромной трапезе.
После чего сделал три добрых глотка, удовлетворенно крякнул, чувствуя, как живительное тепло постепенно опускалось из глотки в желудок, прогоняя зябкую утреннюю дрожь из тела.
Присев рядом с мешком, храмовник выудил из него запасенный окорок и с невозмутимым видом принялся его жевать, жестом приглашая желающих разделить с ним его скромную трапезу. Прожевав кусок, рыцарь всё же решил добавить:
- Мэйстерин Эльжбета, мейстерин Алиша, не хотите ли присоединиться к скромной трапезе воина господня? А вы, достойные господа? Может быть глоток доброго эля вселит в вас небольшую толику надежды и оптимизма?