Голосование за ходы

Ветер завыл тоскливую песню железа и бетона. Затрепыхались листы щербатой жести, прохудившейся под едкими ливнями мёртвого мира. На свежие трупы оседала белёсая пыль.
Стиг Рет Ваффер разогнулся и долго смотрел на пару свежих чёрных полос расчертивших середину площадки перед цехом. Поворачивать на ручнике - это нужно уметь. Но тачка, как и вся банда, испарилась. Наверное они уже там. Ну там, где много воды, баб с белоснежной кожей, где от бухла кишки не завязываются на узел и вечный мордобой. Там, куда попадают все чёткие рейдеры. Вот только эти честные люди туда попадают правильным способом, во вспышке высокооктанового бенза, протаранив вражине борт на полкапота, и тыча при этом факи в лобовуху. Ага, тогда всё перечисленное будет. Выходит, что пацаны всё же попали не туда. Куда-то совсем не туда.

Закончив прочищать желудок, стерев замызганным рукавом испарину, рейдер тяжело вздохнул. Крыса изменился. Как актёр за занавесом. Вафферу больше не нужно было изображать преданность и товарищество, да и вообще искать достойный повод для своей патологической злобы. Слова заклокотали у него в глотке, как разболтавшиеся шатуны.
- Чёртовы ублюдки налажали с Черханом, затащили меня хер знает куда, впутали в свои мутные тёрки! Зулкар, Хикаха, Чёрное Солнце – ПИЗДЕЦ! Это всё Барракуда виноват, псих ебанутый!!!
Стиг стиснул челюсти до металлического скрежета. Однако его в момент попустило. Нервно зацокали цепочки. Крыса действительно стал другим за те несколько месяцев, которые отделяли бункер Хольцбокеров от покосившихся костяков Города. Нестись безоружным на штык врага тогда было гораздо спокойнее, чем сейчас мародёрствовать. Стиг может особо смелым не был никогда, но палил по живым мишеням всегда охотно. А сегодня и мускулом не дёрнул, когда изображал всякую хрень, лишь бы на курок не жать. Так, что тут по воде и патронам? Негусто. Если вспомнить карту, то он чёрти где, и не в той части терра инкогнита, где могли тусить его знакомые. Разве впервой? По сравнению с тем, через что он прошёл, ситуёвина вполне заебись. Даже перестреливаться не пришлось, чтоб свалить. От чего же тогда так тянет обернуться и параноидально вглядываться в хайвей, ныряющий в тенях бетонных джунглей.

К Небесному Отцу всю эту хрень!
Ваффер загнал обойму с таким остервенением, что подпорченный коррозией автомат издал жалобный хруст. Нужно развеяться на дорожку.
- Эй Шмон, - рейдер заорал нарочно громко в сторону забаррикадировавшихся кровомесов, - Я кидаю гранату, а ты врывайся!
Поднял обломок кирпича, коих во множестве валялось вокруг после отчаянного манёвра водилы банды, которой не повезло. Ухмыльнулся. Мерзко, как садист, продолжающий избивать пленника, после того как тот всё выдал.
Кирпич полетел ровнёхонько в гараж.
Этот день сулил стать чудесным!

Город. Величественное слово. И пугающее. Даже костяк, оставшийся от бывшего изобилия, был больше любого творения Человека Выжившего. Если ты вырос в Пустоши, ты, скорее всего, не будешь лезть в Город по своей воле. Да, там можно найти много интересного, но на древних городах лежит проклятие. Фанатики Культа бубнят про Гнев Отца, что расплавил бетонные твердыни греха и порока. Умники, типа Улыбчивого, рассказывают, что якобы это «нетронные» бомбы всё обгадили. Ну, тоже не больно-то убедительно. Если дело в бомбах – это было бы заметно. Сложно не заметить, когда тебе оторвало руки. А знахарь, лекарь или кто-то из их братии так вообще, когда ты со своей сползающей кожей к нему прибежишь, такого наплетёт, что и на голову не натянешь. Лишь бы убедить тебя выпить вон-то зелье. «Поможет?», - с отчаяньем в голосе интересуешься ты. «Конечно, сынок!», - отвечает доктор, попутно нащупывая рукоятку обреза за поясом. Ведь не секрет, что имущества сдохшего пациента остаётся у доктора. Если доктор метко стреляет.

- Ну так что? – понять что Крыса нервничает можно было бы даже не щелкай он предохранителем как болван. Даже цепочки у него звенели напряженно и коротко.
- А если я никого не замочу… - так и не закончив фразу, Ваффер уставился на мешочек личинок, который болтался у Барракуды на поясе. Кажется, до него начало доходить.

Барракуда ожидаемо отжал добрую половину сокровища, а старикан ожидаемо скосил под дурачка. Ага, нет у него травы. Да если бы Маркус захотел, он бы и атомную бомбу из своего рюкзачишки выудил бы. Стиг и не просил бы, освоить дедов клондайк ему совесть позволяла. Да только связываться с странным даже по меркам непритязательного рейдерского братства Маркусом было дороже любого возможного лута. Вы только гляньте в его глаза. Глаз. Маркус и без повода пальбу может затеять в любой момент.

Спрятав остатки бумаги куда-то в недра своего грязного шмотья, Ваффер вскочил на ноги.
- Да он же не дибил, чтоб картинки бабами так, на виду бросать. Прячет... - заговорщически понизил голос Крыса. Пользуясь тем, что хозяин отправился показывать Молоту свои достижении на почве замены натурального хера на пластмассовый, Стиг принялся обшаривать комнатки на предмет тайника. Либо у него память короткая, либо он совсем клал на предупреждения Улыбчивого.

Улыбчивый говорил на каком-то своём языке. Стиг понял далеко не всё. Без сомнения, все эти непонятные штуковины стоили целую реку бензина. Но устройство такой аппаратуры было сложным и не очевидным. Вот к примеру его генератор. Чёткая штука, блестит, не грохочет, как драндулет твоей мамаши. Вот только загнать его было, пожалуй, сложнее чем заполучить. Чтоб разобраться в устройстве этой штуки на «Т» нужно было быть даже не механиком, а настоящим жрецом. Серьёзно, такой вещи место в храме НКО. Хер поймешь даже как в неё соляру залить...

Прибывая на грани полной прострации рейдер подошел к машине по приготовлению белок. Что-то Улыбчивый и тут наебал. Баланда это какая-то, а не белки. Стиг как то раз выменял ведро этих зверят вяленых на колесо от мейна. Костлявые были, но на вкус ничего.
- Лучше б он бухло гнал, - посетовал Крыса и опрокинул в себя лоток мерзкого варева.

Продолжая бесцельно шариться и совать нос куда нельзя, Стиг наткнулся на потрёпанную картонную коробку, собиравшую пыль, казалось, не одно десятилетие. Крыса скинул крышку пинком сапога. Воу! Вот это уже намного лучше!
- Доставай свою траву, Маркус! Да че ты жмёшся, бле?! Я знаю, что у тебя есть!
Стиг опустился на колени перед низким столиком в комнате для приема гостей. Высунув кончик языка в уголке рта, он с чувством высшей ответственности размечал ногтем границы аккуратных самокруток на нескольких листках пожелтевшей бумаги. На листах были какие-то чертежи и заметки, но кому они нахрен нужны?

Стерва всё крутила и мутила, впрочем кто ждал от ведьмы иного? Не солоно хлебавши Ваффер последовал примеру Молота и Маркуса. Дорога предстояла неблизкая (наверное). Стоило запасаться, пока ещё было чем. Да было, было. Стиг полез по тайникам, куда он втайне прятал общее добро. Под водительское седло засунуть ящик патрошков - святое.

- Усёк, - рейдер сделал шаг назад, поднял руки вверх, показывая какой он смиренный слушатель и как ему дороги собственные внутренности. Но Крысе было не впервой общаться с очень опасными воротилами. Примерно то же самое ему говорил каждый первый босс, которому он служил и которого кинул. У Стига Ваффера было недостаточно кишков, чтобы удовлетворить всех своих кредиторов, но было излишне много уверенности в способностях собственного языка доставлять сильным мира сего удовольствие. Потому он шагнул на пол шага вперёд.
- Очень покорнейше прошу нас помиловать. Пизданули невпопад. Лично я очень рад, что вчера глаза мне не выцарапали, иначе не имел бы возможность вашу оху..., кхм, красоту видеть. Обязаны мы Вам прямо очень сильно, тут базара быть не может. Мы ж и награды вроде как не требуем, в отплату рады помочь с этим Черным Солнцем. Правильно, Босс? Да только мы простые рейдеры. Сейчас мы даже уебать от этой херни не сможем, не то, что её ушатать. А достойная плата для такой могущественной госпожи - это... - слегка морщась поинтересовался Стиг.

Классно было. Хорошо так, спокойно и легко. Отдыхаешь... Было, блядь, и всплыло!

От пинка Молота Ваффер перевернулся, застонал. Может не стоило этого дохляка ногой буцать? А нет, стоил. Вот Крыса уже извернулся и гасит сердобольного товарища по ноге. Притворщик хренов. Жиденько че-то, выдохся окончательно. Пара царапин на обшивке Молота - вот и всё чего он добился. Очередной пинок и он корчится уже по настоящему, выронив свой болт для выбивания коленных чашечек и исходя едкой желчью.
- А, сучара, нахер свали, спасатель хренов! Я тебе блядь не мешок, чтоб меня швырять с мейна! Сраные пидоры, чуть не угробили меня совсем! Мудаки! - рейдер захрипел, схватился за подбородок, покрытый наполовину паршивенькой щетиной и на вторую половину ею же, только склеившейся от запёкшейся крови. Удивительно, но ругался рейдер более внятно чем вчера. Зубов новых точно у него не отросло, видимо язык распух от жажды настолько, что заткнул лишние отверстия.
Страдалец наконец смог принять горизонтальное положение. Сидел, тяжело опираясь на локоть. Поганые боги. Забросили Стига на берег, едва ли не в пяти метрах от влаги. И отравили воду. Шипя отборными проклятьями Крыса побрёл к трупу мейна. Может удастся урвать и себе чем поживится.

Не успел доползти. Оказалось банду уже пасут. Новые, мать их, друзья! Стиг бухнулся в песок, стащил с плеча ремень автомата. Рейдера преследовало странное чувство дежавю. Снова Барракуда базарит, снова Стиг готовится вынести мозги очередному уебку. Это начинало до странного напоминать работу, а вернее ужасную пародию на неё. Тем не менее у Ваффере даже мысли не возникло что-то Барре обосновать. Привык к выходкам этого резкого чувака, похожего скорее на торчка, чем на главаря? Ну так, 50 на 50. Может быть воспринимает как должное удивительную способность босса выруливать самые безнадёжные ситуёвины, положив на логику и просто херача напролом? Не, ну не без этого. Везучий гад, что уже вызывает уважение, да к тому же и с яйцами. Но тоже не оно. Что-то ещё есть такое в Барракуде. Особенность, которую улавливает только интуиция. Никак Крыса не может слинять от Барракуды, оставить за спиной этот не самый приятный отрезок своей жизни. Постоянно убеждает себя, что точно кинет этих лузеров, эту "якобы банду". Вот прямо сейчас. Тревога, чувствуешь? То-то же, раньше такого не бывало. Никогда.

Минувший век принес истинному вампиру как хорошие, так и плохие вести. Начнём с плохих.

Боль мёртвого сердца.
Воистину это была великая битва. Властелин немёртвых бросал тысячи и тысячи, десятки тысяч своих слуг на одержимых примаверов. Лесные воины не уступали в стойкости каменному дереву. Каждый примавер уносил десяток восставших мертвецов, прежде чем пасть. И это не самый сильный примавер.
Наступил решительный момент, примаверы практически сдержали наступление поднятых могучим Азисом армий. Лишь один отряд черноволосых разделял воинство нежити и столицу, но какие это были воины. Свежие, переполненные яростью, готовые к последнему бою. Их копья сверкали огненной чешуёй в последних лучах солнца. Под дружный боевой рёв фаланга выстроилась, готовая принять удар последних рыцарей смерти и сокрушить их. Король Азис был мудрым стратегом и припас эти элитные отряды напоследок. Могучая нежить, без неё треморы были бы обречены. Но, как и всякая нежить, они были подвержены распаду. Особенно сильно это проявлялось в бою. Да, нежить не знала боли или усталости, но в своем существовании она пожирала силу, подобно лесному пожару. Несколько столкновений, и костяки начинали разваливаться сами собой.
Иссенглир рухнул из серых туч, как оброненный богом карающий меч. Прямо в центр построения. Резня. Для обычных смертных он был слишком силён. Примавер только успел отпустить копьё и дотронуться до эфеса, а лорд вампиров уже разрывал его буквально пополам. Принимая удары с безумным хохотом, кровопийца проложил кровавую колею в боевом строе. И исчез. Смятение продолжалось не слишком долго, но достаточно долго, чтобы мертвая конница врезалась в разрозненные ряды. Это была самоубийственная атака.

Окончание сражения Иссенглир наблюдал уже издалека, из надёжного укрытия в скалах. Схватка короля Азиса и Феона Сварливого даже заставила его напрячься. Азис был могущественным союзником, хотя в том, что он падёт, истинный вампир был практически уверен. Даже Иссенглир не смог предугадать появление ещё юной, по меркам терзаемого Хаосом мира, Айрис. Всё-таки самопожертвование ненасытному лорду было чуждо.
По правде сказать, Иссенглир бежал. Сложно заметить, но вампир был выжат до нитки. Слишком много забот свалилось ему на голову. И много разочарований. Сначала неудача с треморами, которая пробудила сомнения в Иссенглире. Действительно ли Трем - Тот Самый? Нет, теперь истинный вампир был уверен. Ослушаться воли своего настоящего хозяина, если бы тот желал разрушить жалкий город, вампир не смог бы. Он стоял бы на полях Версалио, и умер бы там окончательно, если бы потребовалось. Исеннглиру казалось, что Трем действительно желает уничтожить столицу примаверов. И при этом властелин нежити позволил вампиру сбежать в такой важный момент. Есть о чем подумать.
Второе разочарование было гораздо более горьким. Затея с дорогими его немёртвому сердцу дракулинами провалилась. Да что там, она рухнула. Ни одна из дракулин не выжила, все они обратились в прах. Да ещё как! Словно в ясный июньский денёк вышли погулять. Существа от крови Иссенглира мучились неимоверно, и часть этих мучений переходила их хозяину. Было ясно, что ничего полезного из этой затеи не выйдет. Мир Юны отторгал кровь первого вампира.

Тлетворное творение
Впрочем, Иссенглир не отчаялся. Неудачи заставили его полностью переключиться на созидание. Если то, что он делал, можно было назвать этим словом. Вампир в буквальном смысле отдавал всего себя этой затее. Ему удалось преобразить Розу Вечности с помощью своей крови. Это очень воодушевило кровопийцу. Он как зеницу ока хранил артефакт, который теперь выглядел как массивный непрозрачный кровавый корунд. С каждым днём все больше и больше крови проливалось в озеро, всё дальше и дальше проклятие расползалось по чаще. Это место стало Иссенглиру домом. И как любому хозяину, лорду вампиров не понравилось, когда гости зашли в его дом, не снимая сапог.
Решение было очевидно. Тот, кто ступил под сень мертвого леса, - должен умереть. Ан нет! Земля и воздух - всё было пропитано враждебностью к Хаосу. Каждый, кто сражался с хаосом, был защищён силами более могущественными, чем истинный вампир мог постигнуть. Пришлось устроить "холодную" войну. За каждый визит в свои владения, Иссенглир приходил в селения аазимаров. Голубой крови испить он не мог, но оставить весточку - легко. Снесёт, там, сарай или детей вусмерть запугает. В общем, не мытьем, так катанием отвадил аазимаров шастать в своих владениях.
Всё это безобразие отняло кучу времени и сил. Шли годы, источник всё поглощал и поглощал силу вампира. В своей ненасытности он очень походил на своего создателя. Но Иссенглир не собирался отступать. То, что однажды толкнуло его на нечестивый путь, теперь требовало закончить начатое. Жажда жить вечно. В определённый момент Иссенглир начал сомневаться. А действительно ли он управляет процессом. Или же его новое творение уже начало ним манипулировать, толкая сотворить то, чего вампир даже не задумывал. Впрочем, процесс был увлекателен и отдавал чистым безумием. Это было невероятно.

Сделка со Смертью
Вампир был на мели. Ну, на самом деле он был глубоко на дне озера, в саркофаге, поглаживал когтями обожаемую Розу. Просто у вампира кончились силы. Сознание настойчиво подсовывало образ Трема. Да, хитрец в плаще имел, чем поделиться. И силы, и знаний у него было в достатке. Иссенглир вспоминал, как по полушутливому науськиванию Владыки Смерти он отправился в сердце примаверии. Большую часть того, что сейчас имел, вампир обрёл там. "А неплохой был покровитель, хотя и похож больше на безумца, чем на бога", подумал вампир. И решился. Воззвал к Трему. (прим. смотри Между богами)
Сделка была заключена, Иссенглир почувствовал себя иначе. Кажется, частица воли Трема теперь жила в нём и наблюдала. Да, пустяки. Ведь теперь у Иссенглира было достаточно божественной силы, чтобы закончить создание источника бессмертия. Он приступил.
Общение с богом мертвых вновь натолкнуло Иссенглира на размышления о своих неудачах. Ведь Трем мог вселять жизнь даже в мертвое. Нет, он ни за что не раскроет свой секрет.
Лорд вампиров отправился изучать мир.

Ярость и искра интеллекта
Вампир наблюдал. Даже звери не могли его учуять. Зверье, кстати, было довольно таки жуткое. Стая зубастых лишённых шерсти и абсолютно белых хищников, комков злобы и мускулов. Наблюдать, как они загоняют, а потом задирают лося, было сплошным удовольствием. Но не только их агрессивное поведение привлекло Иссенглира. У существ были зачатки разума, сложное иерархическое поведение. Казалось, им чего-то не хватило в прошлом, чтоб стать по-настоящему разумной расой. А Иссенглира это полностью устраивало. Очевидно, Юна (парадоксально, но и Хаос тоже) защищала разумных существ от проклятия крови истинного вампира. Обычные звери были слишком глупы, чтобы повиноваться. А эти (их называли белыми гончими, в лесах Кауда они встречались редко, в основном на юге) могли подойти.

Иссенглир потратил пару десятков лет на белых гончих. Пробовал обращать их, пробовал поить своей кровью, кровью хаоситов. Всякое пробовал. Магией и гипнозом собрал большую стаю, всюду следовал с ней, не зная усталости. Влияние истинного вампира сказывалось на животных. Гончие стали ещё кровожаднее и опаснее, их глаза стали красными. В конце концов, Иссенглир убедился, что обладает очень низким сродством с Юной. Необходимо был что-то радикальное. А белых гончих кровопийца попытался передать под опеку треморов. Личи верховного совета отзывались нелестно о "тварях, столь же ненасытных, как и их пастух". Иссенглир парировал предложением скормить Изварда ТерТрана, самого консервативного лича в Шатуросе гончим, проверить, проживут ли бестии только на костях. Так или иначе Трем и его инкарнации были заняты по большей части войной. Наблюдая за аазимарами, лорд вампиров проник в суть "цивилизованного общества". Треморам необходимы были твари, гораздо тупее самих немёртвых. Якобы это помогает вести хозяйство и даже воевать. Очевидный бред, но лорд вампиров не хотел, чтобы нежить ударила лицом в грязь перед соседями.

Кровавая луна
Мудрость гласит, что озарение приходит в час нужды. Истинно так.

Век голода близился. Даже если пить кровь каждую секунду в столетии, этот голод не унять. Хотя Иссенглир больше всего на свете любил пить кровь, время Кровавой Луны было испытанием. Отголосок цены, уплаченной владыкам преисподней. Скоро Иссенглир не сможет сдерживаться, и лучше бы к тому моменту вокруг были одни враги.
Юна была полна врагов. И друзей (каким бы странным это ни казалось вампиру). Иссенглир начал вспоминать, кого повстречал в ново мире, и тут его осенило. Был среди них один, способный решить неразрешимую проблему истинного вампира. Сиррион, бог изменяющегося пламени. А конкретно его земной образ, аватар Аз'Гул. Однажды вампир наблюдал, как из инородной материи скверны, этот живой огонь делает родную Юне материю. Правда Сиррион очень пострадал от Беллийской деспотии и едва не сгинул вместе со своим народом. Но уцелел. Похоже выпал хороший шанс оказать услугу богу. (прим. смотри Между богами)

На крыльях ночи Иссенглир полетел через горы и реки в земли белиев. Больше он не сдерживался. Крови было в достатке.

Когда буря лизнул мейн песчаный языком, Стиг обрадовался. Больно сучье племя его затрахало. Но когда буря вцепилась зубами, когда швырнула венец творения человеческого - выдающую шестьдесят миль в час крепость на колесах, аки бухой рейдер бутылку тормозного дистилята - тут Стиг наложил в штаны. Без метафор.
Не, внатуре, без пиздежа, Ваффер считал что его сложно напугать. Всякой жути насмотрелся (да если бы только смотрел). Людоеды там всякие, колдуны ебнутые, фашисты и прочие долбанные мудаки. Че далеко ходить, у тех же мотосук в мейн были такие игрушки, что шерсть на жопе начинала напоминать о своем существовании. Учитывая образ жизни Крысы, ему частенько приходилось не просто наблюдать, но и участвовать в холодящих кровь действах. В банды не берут нормальных людей, приходилось доказывать, что ты "свой". Впрочем, Стиг к тому моменту был уже настолько "полным уродом", что его подобное не понимало. Женщин и детей? Да ебать, базару ноль.
Было, однако, то, чего Крыса искренне боялся. Колдовство. Он боялся даже не постоянно существующей угрозы словить проклятие какого-нибудь убого хмыря в лохмотьях, так, что ноги сгниют за день. Или там абсолютно презирающего здравый смысл псайкера, который мог впитать грудью полную обойму, после чего гоняться за чуваками и нарезать их голыми руками. Такие феномены встречались, и Стиг принимал их как факт. Страшным было само явление невозможного. В такие моменты Крыса явственно ощущал власть сил с "той" стороны и понимал, куда попадет после смерти. Вот это рейдера действительно пугало.

Ваффер забился в щель и рыдал. Искренне, мать его, рыдал. А когда Ирвин аки пророк о смерти пизданул, так Крыса и вовсе стал лбом по полу отбивать, периодически выкрикивая, что он сделает что угодно, лишь бы его отпустили.

Вот тебе и жизнь. Разок не доглядел, поспешил, сглупил, и уже корчишься в предсмертной агонии, пытаясь разорвать чужой захват на горле немеющими пальцами. Больше из свойственного тебе упрямства, ведь сразу видно, что не получится.
Девка перестала дёргаться, но Крыса не отпускал. Черная кожа отлично передавала ощущение женского тела, его теплоту и податливость. Впрочем, заминка была не из-за этого, и даже не от стремления продлить мучения рейдерши (что её мучить, она уже сдохла). Просто в краткую минуту умиротворения свершившейся мести, когда сучечка трепыхалась, пиналась локтями, царапалось, но уже ничего не могла сделать, Стигу снизошло откровение. Их банда шагнула за черту невозврата. Может быть сейчас, а может давно уже. В любом случае, спасения ждать неоткуда. Оставалось доживать свой пробег на полных оборотах.
- Ебать, а ты клёвый мужик, Молот! Держишь, покажи им, чем мужик отличаетшя от шраной бабы! – Крыса удивился своему выговору, но времени разбираться особо не было. Натянул обратно респиратор и бандану поверх, очки протёр и перебежками рванул к кабине.
Тут тоже дела не ахти. Маркус был на грани, того гляди отключится. Да и водила особых надежд не подавал. Барракуда вот проползает. Неужели в чертоги поднебесные решил заползти?
- Эй Барра, не шоветую, - предупредил Стиг. Впрочем, особо не настаивал. Каждый имеет право умереть, как ему хочется. Только старикана жалко. Наверняка попал во всю эту канитель случайно. Развели его, как Стиг когда-то развёл, сто пудов. Удивительно, но, кажется, Маркус был единственным, к кому Ваффер проявлял сочувствие. Даже решил пожертвовать кой-чего из своей драгоценной аптечки.
Вид шприца, особенно его длинной тонкой иглы, внушал трепет запретного таинства. Этот инструмент ассоциировался у рейдера со знахарями и чудотворцами. Странным образом Стиг опасался делать себе инъекции. Предпочитал колёса и порошки, относительно понятные ему. Но когда друга колоть – это совсем другое дело. Маркусу достался огромная инъекция жидкости неизвестного состава. Прям в этот его отвратительный волдырь на шее.
- Держишь штарик, не рашкишай. Неужели решил пропуштить вшё вешелье?
Ваффер похлопал деда по плечу, но сильно доёбываться не стал. Никаких гарантий того, что целебное зелье подействует, да ещё и так, как Крыса предполагал, не было. Вместо этого рейдер перебрался поближе к водительскому трону, старательно пряча голову. Не хотел закончить как Вшиварь. Впрочем, кому-то нужно было проследить, чтоб водила-герой не сдох раньше времени. Как бы между делом Стиг прошёлся по карманам Вшиваря и экспроприировал приблизительно подходящую к своему автомату обойму.

На худощавое плечо Сия запрыгнул солнечный зайчик. Он почесал лапкой за ухом, затем спрыгнул на землю перед шаманом. А приземлился, проказник, уже великолепной сурочкой с необычной золотистой шерсткой. Как такое произошло - никто не понял. Солнечный луч, отразившись в крохотном пятачке воды, ослепил внезапно каждого сурика. Каждого! Кроме Монро. Когда крохотные воители проморгались, Априль стояла во всей красе. Облачённая в утончённые одежды и чудесный искрящийся плащ (что недвузначно свидетельствовало о высоком положении в мире суриков), хранительница выжидала.
"Вмешаться - твоё право. Но я осуждаю твой прямолинейный подход. Суеверия есть яд в их жилах. Лучше бы выпустить его с кровью, нежели дать пациенту умереть от отравления. Понимаю, ты смотришь на мир иначе, потому и не препятствую тебе. И всё же я настаиваю на своём праве воплотить идеалы прогресса в этом примитивном обществе. Заверши что начала, а затем оставь суриков мне. Уверен, в этом мире есть смертные, которым твоё сострадание необходимо больше, чем сурикам. Лишь невежество заставляет страдать это племя, и, как следствие, всё живое вокруг".
Голос Монро стих в голове Априль. Черный сурик, образ которого принял хранитель истины, скрылся в зарослях высокой травы.

Время вышло. Остро ощущая как приближаются когти и клюв хищника, Априль прыгнула вперёд и распахнула полы своего чудо-плаща. Племя дрогнуло единой волной при обнажении более впечатляющей внутренней стороны сего шедевра. Невероятная роспись изображала голову колючей гадюки. Легкое подёргивание, по плащу пробегает складка, а змей якобы открывает удлинившуюся пасть. Там ряды белых кинжаловидных зубов. Так больше на дракона смахивает, чем на змею.


Никто из суриков не заметил быстро выросшей тени. Всё их внимание было приковано к таинственной незнакомке. Зато хлопок услышали все. Взрыв, грохот! Это громовая птица резко изменила траекторию своего падения, расправив исполинские крылья. Представление Априль на неё подействовало. Хищник впечатывается в землю ровно между хранительницей и шаманом. Такой удар был бы для сурика смертелен. Но здесь нет женщин, и нет детей. Первым очухался Яма. Вождя вид превосходящей его раз в пять по размерам летающей убийцы не вверг в ступор. Пару размашистых шагов, Яма подлетает в могучем прыжке, используя древко своего копья как гибкий шест. Исполнив шальное сальто он наносит сокрушительный удар копьем по голове гром-птицы, которая уже расправляла крылья, чтобы взлететь. Хищник дезориентировано переворачивается на спину. Он выбрасывает в сторону Ямы лапы с острейшими когтями, но ловкого беса не так-то легко поймать. Воины Ямы спешат на помощь своему лидеру, окружают птицу. Их копья недостаточно остры, чтоб сходу пробить жесткое оперение, но сила племени в количестве и слаженности. У них может получиться. Не исключено даже, что все останутся живы.

Девка увернулась, а кроме того съездила Стигу кулаком в челюсть. Мощно, прямо по мужски. Ну дела. Рейдер сплюнул тягучую кровавую слюну. Берсеркерша поди только разогревалась. Запоздало Стиг отметил грацию её излишне рисковых выпадов. Повезло еще, что не ножиком по горлу схлопотал.
Перекинув топор из руки в руки и обратно, Крыса снова кинулся в атаку. Кусака взмыл в воздух, описал над растрепанной шевелюрой Стига петлю и рухнул на мотосучку. Прием был слишком вялый и предсказуемый, полуголая воительница парировала его влегкую. Ухмылка на её иссеченном шрамами лице стала более осмысленной. Мол, "поплыл ты, братишка". А Стиг ухмыльнулся в ответ, злобно и паршиво, по своему обыкновению. Потому, что в этот самый момент неведомо как появишься в его левой руке шило метило мотосуке точно в печень.
Стиг отпрыгнул назад к Молоту. Не будь Ваффер в состоянии прохудившейся кастрюли, он бы показал этой дырке жуть. Интересно, она знала как ей повезло?
Останавливаться нельзя. Стиг мысленно повторял эту истину, пытаясь преодолеть усталость и боль. Как только широкая, надежная спина Молота закрыла спину Крысы, Стиг метнул шило бабе в латексе. Не то, чтоб это было очень умно. Просто ее вид Стига раздражал.

Отстрелял весь барабан хер знает куда, одуплился немного. Просветление, мать его, пришло. Аккурат вместе с визгом сучьих пуль по точке Крысы. Сразу в боку заныло и долбоёбской отваги поубавилось. "Пусть сами лезут", - порешил Ваффер и притаился в ожидании абордажницы. Этой мрази хорошо бы влетело, непременно, не случись Стигу стать прямо напротив распахнутой двери в кабину. Рейдер не сразу поверил в то, что открывшаяся ему картина не чудной узор блевоты и песка на побитых очках. Очки протёр - ни фига не изменилось. Песчаная буря! И пиздец какая. Стоило бы покрыть водилу трёхэтажным матом, но Ваффер не мог подобрать подходящих ситуации ругательств.
Находясь в состоянии полного офигения, Стиг прошляпил гостью. Правда и та Крысу всерьёз не восприняла, накинулась на бедолагу, у которого Стиг давеча вырвал пушку из рук. По внешнему виду мотосуки было понятно, что мужика её ой как не хватает. Дорвалась. Так что вместе с ним и улетела. Стиг почувствовал некую неловкость. Получалось что из-за него, отчасти, баба с хуем теперь дрючит союзника. Он же был союзник? Не придумав ничего лучшего, Ваффер метнул допотопный самопал вдогонку сладкой парочке.
А рядом разворачивался махач посерьёзнее. Двухметровый механический хер размахивал кувалдой, а ему противостояла не менее облицованная металлом рейдерша, норовила подловить здоровяка на промахе и оттяпать бензопилой помидорчики. Хорошо, что она так увлечена, правильно. И ещё хорошо, что прикрыла железками только сиськи, жопу, ну и всё остальное, кроме головы. Стиг потихоньку вытянул своего Кусаку, так же не спеша подкрался сзади, стараясь не попасть под шальной взмах пензопилки. А потом замахнулся топором из-за спины. Как гласил один выгоревший плакат прямо посреди пустыни: "It's showtime!"

Отхватив пиздюлину от Барракуды Стиг послушно уселся. Вид у него был балдёжный и пофигистичный. Повезло на самом деле. Наткнись на кого другого, могли уже и прирезать. Авторитет - великая сила. Даже если Барра стал главным пол часа назад, а ещё через пол, не исключено, станет кормом для червей. Бойцы трепались понемногу, что стоило Крысу посадить за пушку и руку к рычагу спуска цепью приковать. А что, хоть привлёк бы внимание сук к водокачке. Горбатый Боб (нихера он был не горбатый, к слову) заливал своим друганам из вшиварских, что сделал так с одним нарком, так тот даже подбил кого-то. Правда пиздливый был базар, отдавал ссаниной. Немудрено. Послушаешь по радио шутки мотосук про хуи и яйца минут десять, в бинокль при этом их тачки на горизонте калькулируя, тоже занервничаешь.
5 минут спустя по команде Барракуды все позаскакивали на борт и отчалили, так и не осуществив своих хитроумных планов. Умение вовремя сваливать, казалось, было у головорезов на колёсах в крови. Как ни как, без этого полезного навыка ты рисковал быстро сдохнуть. Достаточный стимул, как по мне.
Крыса распластался в углу общего отсека и ловил дерганный ритм мейна, преодолевающего дюны. Повторяющиеся довольно оскорбительные ругательства в свой адрес он игнорировал. Даже когда один из суетящихся в тесном кузове рейдеров споткнуться о вытянутые ноги Крысы (уф, получить стальными набойками прям по голени), оставался абсолютно безучастным к происходящему. До поры.

Возвращение из чертогов Вальгаллы на бренную землю оказалось не из приятных. Должно быть набирающая силу пальба заставила Стига очнуться. Тоскливо обвёл он взглядом знакомые до тошноты апартаменты. Не так давно, когда мейн ещё был собственностью хольцбокеров, здесь была чистота и порядок. Койки в центре, шкафчики под бортами, мешки с песком под каждой бойницей. Не мудрено, что пустошь сгубила этих расистов. Они были для неё слишком правильные. Ха! Смотрите как надо!
Ваффер с трудом пробирался через завалы хаотично сваленных прямо на пол канистр, ящиков и стволов. Неистово ревущий ветер за секунды забивал песок в глаза и рот, едва ли не в задницу. Стиг натянул респиратор и очки. Добравшись до ближайшей огневой позиции рейдер вырвал оружие у стоявшего там пацана Вшиваря. Допотопного вида ствол, претендующий на звание автоматической винтовки, но явно до него не дотягивающий, с барабанным магазином, ко всему прочему ещё и подваренный в паре мест. Крыса похоже не заметил какое гавнище заполучил. Отпустив что-то очень злобное, но не очень членораздельное, Стиг открыл огонь по новому врагу. Почему-то его одолевало желание мочить. Не слишком принципиально кого, а зачем - такого вопроса вообще не возникало. Ёбнет дюжину - разберётся. Кто там, мотосуки? В плохом самочувствии Стига виноваты именно они. Это очевидно. А больше всех вот эта бабень с пурпурным ирокезом, которая закинула крюк в паре дюймов от головы Ваффера.

Течение времени замедлилось. Внезапно Крыса осознал, что ему очень хорошо. Рейдер облокотился на измазанную блевотного цвета разводами стену. Тело каждой клеточкой шептало, что двигаться, а там паче бежать куда-то, - это лишнее. В поднимающемся от кончиков пальцев мягком, обволакивающем блаженстве не было места мирской суете и хитрым планам. Не было боли, страха и даже ненависти. Не было ничего, что заставило бы Стига Ваффера двигаться.

***
- Стевенсон, стоять! Да как вы... - тучный человек в форме пыхтел от негодования, его плечи ходили вверх-вниз как могучие поршни. Казалось, он вот-вот сорвётся и размажет своего болезненно тощего собеседника, словно комара.
- И слушать ничего не стану. Подавайте апелляцию, комитет рассмотрит, - хотя собеседник значительно уступал военному в плане физической подготовки, он держался самоуверенно. В стёкла его очков блеснули самодовольные искорки политика-победителя.
- Мир и так катится к чёрту, а ты, сукин сын, только рад нажиться на этом! - военный тыкал очкарику пальцем в лицо, но каждый раз его палец не достигал цели, словно наткнувшись на невидимую преграду. - Новые медпакеты на складах - это аптечки наркомана!
- Мы всего лишь...
Судный день наступает внезапно, даже если ты его ждешь. Слышишь нарастающий вой сирены, не веришь пока ещё. Может учения? Сбой? Провокация? Может быть, в конце концов, у тебя поехала крыша?
- Молись, чтобы в аду мы не встретились, Стивенсон.

***

Громкоговоритель снова что-то вещает. Слышишь выстрелы. Пробуешь сконцентрироваться. Задача не из лёгких, но инстинкт сильнее сладкого морока. Обстановка изменилась. Та же чуйка, которая загнала Стига сюда, толкнула его обратно. И довольно таки грубо, стоит отметить.
Едва не свалившись со ступенек, Ваффер поплёлся к мейну, обходя его сзади. Никогда раньше не замечал, что ходить так сложно. А тут ещё один из ветеранов Вшиваря всучил связку железяк непонятных. Похер, Стиг понесёт. Понять бы только куда и зачем. В мейн, да точно, нужно залезть в мейн. А зачем?
Крыса заметил башку Волкодава, выставленную на всеобщее обозрение. Улыбнулся, вяло поаплодировал, из-за чего вязанка шмякнулась на пол. Блиииииииин! Пошатываясь, Стиг нагнулся за ней, но вместо этого поднял автомат. Его автомат, круто! Нахрена он сюда пришёл? Ах да, нужно залезть в мейн. Пока его ёбаные друзья не смылись. Крыса уже рассказывал вам, как он любит своих товарищей? Маркуса, Барракуду, этого, как там его, рыжего… Да, точно, мейн, нужно залезть в него.

Ещё три метра, два, один...
Полурослик, не смотря на свои года, юркнул в сумрак узкой улочки с юношеским проворством. Привалился к кирпичной стене, поднял кудрявую голову, посмотрел на узкую полоску голубого неба между отвесами черепичных крыш. А ведь он мог больше не увидеть небо. Ещё как мог. Так почему же нет подлой дрожи в руках? Почему виконт смотрит на паладина, сражающегося с толпой, чтобы добраться до подмостков, и не чувствует раздражения от бесполезных, по сути, действий Рикко? Наверное в чём-то этот самоотверженный молодой человек был прав. Иногда справедливость важнее. Важнее денег, власти, важнее даже собственного благополучия. Невинных спасают не ради славы. Странные суждения для Бруно, в жизни он всегда придерживался другого пути. Может быть поэтому сейчас, когда чары потребовали от него исключительной концентрации, одно навязчивое воспоминание никак не хотело покидать сознание Подгердонса.

***

- Вы уверенны, господин Подгердонс? Сделка с Кораблём Лускана? Пускай мы помогаем их борьбе с богопротивным Гритом, но снабжать пиратов...
- Вы сгущаете краски, преподобный. Не «снабжать пиратов», а «оказывать помощь нашему союзнику, капитану Курту». У него твёрдая рука и ясные цели. Этим договором мы дадим лусканцам шанс не быть пиратами!
- О да, это Вы верно подметили. Скажу Вам откровенно - мы давно ждали подобной возможности.

***

Договор был подписан, корабли уплыли в Лускан. А вернулись нагруженные трупами уотердипских солдат. Лускан снова стал свободным портом, в очередной раз шокировав страны Союза Лордов. Но Подгердонс не удивился. Он ждал чего то подобного с того момента, как Уотердип решил ввязаться в гражданскую войну Лускана. Бруно говорил, но его не слушали. И в какой-то момент ему надоело. Подгердонс получил большую прибыль с той сделки. Курт обязан был предоставить оплату вперёд. Никто не рисковал, все остались в выигрыше. Кроме тех кого не брали в расчет. Нелегко забыть корабли, забитые трупами.

- Есть долги, за которые не расплатишься, Горрин, - виконт говорил задумчиво, обращаясь к помощнику по привычке.
- Согласен, - низкий, мрачноватый голос Горрина прорезал какофонию площади как гром среди ясного неба. Подгердонс дёрнулся, он не ожидал от немногословного человека реакции. Горрин изменился. Пропал тот услужливый, безразличный ко всему лакей. Вместо него перед Бруно стоял человек, который пугал одним своим присутствием. Тень крыши скрывала ему пол лица, от чего вторая половина казалась по настоящему гротескной. И взгляд. Рок и неотвратимая смерть поселились в глубине его глаз.
Бруно сглотнул, отвернулся, оценил перспективы. Извилистый, наверняка безопасный переулок. Такие неизменно заканчиваются городскими воротами. Или крутой спуск в подвал по присыпанным сором кривым ступеням. Навстречу расплате за все свои грехи.
- Малец уходит, - Горрин констатировал очевидное с оттенком недовольства… нет, это были негодование и злоба в равных долях. Сдерживаемые, но все равно заметные. Похоже ещё немного и помощник бросит своего нерешительного господина.
- Ладно, ладно, идём, - приходилось признать самому себе, что умишко опять ищет обходной вариант, лишь бы не рисковать хоббитской шкурой. Нет Бруно, ты слишком стар, чтобы убегать. Смерти не нужно бояться, так жрецы Келемвора говорят? И ещё что-то про суд Покровителя мёртвых, про искупление… Да к чёрту их проповеди, Бруно не собирался помирать. Пока нет.
Полурослик прислонил палец к губам. Со всей возможной осторожностью он приоткрыл дверь и заглянул в щель.

Прошмыгнул, резанул и свалил. Что сказать, Стиг умел это и умел хорошо. В последний самый момент, когда пальцы хрустели, и обрывалась лоскутами кожа, выпрямился, поравнялся с Волкодавом (ну, насколько мог), заглянул в глаза его, полные боли и безумия. Не так, как обычно, не затравленно, не исподтишка, пока никто не видит. Пропала эта вечная придурашная маска, напускная никчёмность, показная трусость. Ненависть, вот что сейчас излучал весь облик Крысы. Постоянная, поглощающая тебя целиком, переваривающая и выплёвывающая твою пустую, бесполезную оболочку. Больше всего прочего в своей дрянной жизни Стиг ненавидел победителей. Крутых пацанов. Таких вот как Волкодав, как Чёрных Хан. Тех, за чьей спиной всю жизнь прятался. Стиг завидовал им, боялся их, отчаянно, всей душой желал быть таким же и не мог. И поэтому ненавидел. Постоянно, каждый день, каждую секунду. Снедаемый ненавистью, он держался лишь благодаря врождённой силе воле. И таким моментам. Да, как сейчас. Когда смотришь в глаза жертве, во всём тебя превосходящей. Когда говоришь без слов: "Вспомнил кто я, сучара?"

И Волкодав вспомнил. Несомненно, его выкрик не был результатом помутнения рассудка от кровопотери. Хороший был бы повод порадоваться, потешить своё воспалённое эго. Если бы не тот факт, что Волкодав оказался настолько железобетонным хером, что напрочь отказался умирать. Похер ему на пальцы, на пули, на всё. Еле на ногах держится, гад, и всё равно шмалит, ищет дулом тушку крысиную. Похер ему и на бочки, что Стиг невдалеке заприметил. Беги! Беги, парень, может и добежишь до мейна, до припрятанного за ним мопеда задроченого. Но не сильно надейся. Не на того нарвался...

Стиг придерживал шланг, по которому горючка бежала в его канистру. Когда топливо начало плескаться в горловине, рейдер перекинул шланг в общую канистру. Конечно, на них не написано, но Ваффер то знает где чья.
То, что говорил Вшиварь, Стигу не нравилось. Трубочистам нужна свежая кровь. Ну и хер с того. Стиг не записывался сторожить водокачки. Вообще рейдер не особо понимал чего Черхан хочет тут добиться. Налететь, взять своё и свалить. Это Стиг понимал. Хан действовал слишком по городскому, что ли. А его люди, Волкодав, Трубочист? Они что начнут лобызаться, как ни в чём ни бывало? При том что ни тому ни другому профита с оазиса никакого. Что-то по пацанам трубочиста не видно, что они аквой барыжат и круто живут. Как Хану удалось настолько промыть им мозги? Некоторые имена и рожи были знакомы Стигу. Знакомы как крутые налётчики, а не подстилки, умирающие по чужому приказу.
- Эй, Бар, стой, - рейдер подозвал проходящего мимо брата по оружию и сказал негромко, - Чёто мне не горит тут в землю зарываться. Хан послал нас проверить, что водокачка его. Ну, еб, она его. А наш, сука, босс того гляди засядет тут со своим любимым пулемётом. И с нашим мейном, - Стиг нажал на слово «наш», зная, что Барракуда мейн любил. - Скоро мы и рот открыть не сможем, если так пойдёт. Ты мне напомни, я, блядь, не пробухал тот момент, когда Хану свою жопу отдал в пользование? Я ему вроде клятв не приносил... - горючка перелилась через край и брызнула Крысе на сапоги. Рейдер чертыхаясь поспешил вытащить сифон из бака.
- И что там старикан наш прохлаждается? Он в адеквате хоть? - Ваффер посмотрел на Маркуса и скривился, - Не удивительно, что такой развалине всё пофигу, но я наделся на его содействие.
Стиг вздохнул.
- Так чё делать то будем?

Хочу новую зверушку добавить.

Падальщик
Птица. Если бы до сих пор существовали орнитологи, непременно возник бы спор - относить этот вид к коршунам или к грифам. Впрочем это условности. Губительная для генотипа среда обитания превратила предков падальщика, кем бы они не были, в натурального монстра. Птица просто гигантская (размах крыльев достигает 5 метров). Перья пропитаны некоей субстанцией наподобие смеси воска и смолы, из-за чего имеют фиолетовый оттенок и блестят на солнце. Такая пропитка делает оперение жёстким, как стекловолокно. По слухам перья падальщика способны экранировать радиацию. Они практически не горят, если долго их прокаливать - испускают бело-голубой дым и рассыпаются в пепел.
Более примечательна другая особенность падальщика. Его регенерация и живучесть. Ввиду своего рациона (птица подбирает всё, что умерло на просторах пустоши), время от времени у этого существа начинается обширный некроз тканей, вызванный, по-видимому, попаданием в организм альфа-частиц. С оголёнными бурыми костями и изъязвлённой плотью, падальщик становится поистине ужасным на вид. Тем не менее, очень скоро все раны птицы затягиваются без образования рубцовой ткани. Удивительно, но эти процессы никак не отражаются на жизнедеятельности падальщика, не было замечено, чтобы он страдал от повреждения и восстановления своего организма.
Птица избегает людей, хотя может следовать за бандой или пировать на побоищах. Ходит байка, что название «падальщик» происходит не от слова «падаль», а от слова «падать». Якобы птица может упасть тебе на голову и… ну, понятно, что будет. Короче подтверждения таких случаев (как и опровержения) нет. Гнёздятся падальщики в горах, выше досягаемости человека.
Некоторые культы почитают падальщика, как ипостась Отца Распада, или по крайней мере символ Его благословения. Они именуют падальщика «фениксом тлена», видя в нём обещание восстановления через болезни и вечную жизнь. Короче фанатики верят во всякую чушь, как всегда.

Кроме свойственных рейдерам бенз-патронов? Плётки и самотыки конечно же!

Стиг прикипел к динамику громкоговорителя и слушал матершинную перебранку с некоторым оттенком блаженства на лице. Женский голос приятно ласкал ухо даже искаженный убитой аппаратурой. Но дело тут не в бабском голосе. Мотосучки. В вольных землях о них говорили. И сходились примерно на том, что "они пиздец, с дыркой между ног". "Трахнуть мотосучку" было в числе "Триады Несбыточных Желаний свободного рейдера"™ (в числе которых так же были "Помыться" и "Шоб уважали"). Ваффер тоже мотосучку напялить хотел, но всерьёз даже не рассматривал подобный вариант.
Так в чём же, блядь, дело то? А в том, что, хотя мотосучку трахать полез бы только полный дибил, подстрелить стерву (а лучше сразу дюжину) было делом крайне почётным. Сучкам отрезали языки. Вроде как. Был один мужик, которому вечно проставлялись. Так вот у него, вроде бы, было несколько таких языков (Стиг их так и не увидел, в ответ на расспросы его быстро затюкали, и послали долбить дятла в дюбель). Ходили слухи, что рейдерши эти вставляют в язык кольцо, которое зарастает, и потом не вытянешь. Есть язык - завалил мотосучку. Завалил сучку - уважуха. Короче, всё это смахивало на дичайший пиздёж, но Стига он, по не вполне объяснимой причине, будоражил.

- Гасить твою мамку в дупло, Ирвин! - Крыса ковырял в ухе мизинцем, так как на слове "экипаж" имел неосторожность подойти вплотную к нигерскому креслу (и к этому красавчику соответственно).
Через лобовуху можно было наблюдать пустынных гарпий во всей своей боевой красе. И действительно их мейн издалека напоминал огромный член. Не врут слухи!
- Неа, Маркус, поздно сруливать. Если ты только не решил на старости лет остаться без шариков, - Стиг пренеприятнейше осклабился. Наверное, сам считает броню мейна надёжной, раз так веселится.
- Жми, Босс! - Крыса наклонился ближе к креслу и начал в своей фирменной манере подмасливать. А меж тем когда-то (лет пять назад или даже больше) они с Волкодавом уже стреляли в одну сторону. Правда, недолго. Стиг тогда сдрыснул. Короче, своим боссом Волкодава он не считал. У Крысы не было "боссов". Это было так, пусть даже он никогда и ни за что в этом не признавался.
Стиг хотел добавить ещё пару пустых реплик, но тут мейн подрезала голозадая байкерша, с головы до жопы забитая татуировками, и показала всей новоиспечённой банде смачный фак. Стиг громко сглотнул.
- Если сейчас не пристрелю эту суку - точно встанет, - Ваффер рванул к тяжеленной цельнолитой двери, которую прежние владельцы, должно быть, срезали в каком-то бункере. Пыхтя, Ваффер навалился и приоткрыл её. Хватит для одной точной очереди.

Вжик-вжик, вжик-вжик. С каждым проходом цепей по шершавым насечкам по телу расходилась щекочущая нервы вибрация.
Как обычно, Стиг обосрался. Он был слишком ничтожен, чтобы тягаться с городской бандой, пусть даже и бывшей. Честно говоря, не будь это те самые Хольцбокеры, Стиг Ваффер ни в жизнь не полез бы в подобную передрягу. В итоге чужаки сделали почти всё за него. За кружкой дрянного пойла Крыса до хрипоты доказывал бы, что именно его неожиданное нападение перевернуло ход стычки. На деле же, и Ваффер это прекрасно понимал, его вклад был лишь маленьким гвоздиком в крышке гроба хольцбокеров, и далеко не последним. Крыса видел, что происходит в ядовитом тумане бункера номер 66. Крыса не любил себя обманывать.
Но у монеты была и оборотная сторона. Именно она не давала злой улыбке сойти с лица ничтожества по имени Стиг Ваффер. В конце концов, Хольцбокеры получили своё. А за месть Крысы заплатили своей кровью другие. Как всегда.

Когда Маркус забрался внутрь, Стиг схватился за автомат. Благо, вовремя подоспел Барракуда. "Ладно", - подумал Ваффер и вернулся к цепям, не сводя сверкающих в полумраке глаз с нового пассажира. Старикан напоминал Стигу кого-то. Сгорбленная фигура, грязная патлатая борода, бессвязная речь, состоящая преимущественно из угроз и паранои. Да, Стиг припоминал его. Когда-то они встречались на бескрайних просторах пустоши. Как же его имя? Впрочем, они быстро разошлись. Не сказать, чтоб полюбовно, но и не так, чтоб Стиг чувствовал себя сильно обязанным. Хотя колёса мужику можно было бы и вернуть. Ну, серьёзно, рейдер до сих пор не мог уразуметь, как такая развалина продолжает коптить радиоактивный воздух пустошей. Это что у него ожог на пол лица появился?

Огромная тачка разразилась рёвом и грохотом. Через пару мгновений в узкие окна ударил испепеляющий свет солнца. Чёрт побери, как же здорово было снова видеть его. Хотя не было до конца спокойно на душе. Нужно будет осмотреть машину на привале, не прилипло ли чего из бункера к днищу. Хе-хе, вот ты уже больше понимаешь этого безумного старика. Наверное, каждый, кто смотрел в лицо Пустоши слишком долго, сходит с ума.

- Маркус, дружище, - Стиг тем не менее решил не полагаться на старческий склероз своего нового старого товарища. Крыса, недолго думая, пустил в ход свою любимую пьесу "Встреча старых друзей". Барракуда удачно озвучил имя старика, иначе выглядело бы не так убедительно. - Ты не поверишь! Вёз я значит твою долю, а сраные Жукеры меня сдали ублюдкам из Сорванной Вышки. Они короче вышли на мой след и... - Крыса продолжал так самозабвенно выкладывать подробности того отстойного происшествия, словно оно и вправду было.
Стиг посмотрел на хмурые лица и продолжил спокойной, доверительным тоном:
- Забудь, короче. То дела былые. Есть сейчас одно дельце, достойное нас. Слышал я, что один варбосс сцепился с НКОшниками и урвал у них жирный кусок. Теперь он набирает новое мясо для продолжения. И не кого попало, а лучших. Поверьте мне, рано или поздно вы с ним встретитесь. Лучше быть рядом с ним, чем оказаться под ним. С таким мейном можно склепать неплохую банду и вступить в ряды бойцов этого воротилы. Сами же понимаете - мейн втроём не удержишь. А так будет и уважение, и слава, и бенз с городской тушёнкой.
Стиг посмотрел на своих спутников. Конечно, он предлагал эту затею не от большой любви к случайным союзникам. И даже не из-за желания проснуться завтра утром живым и здоровым. Ну, не только из-за этого. Ещё до того, как Стиг укатил мстить Хольцбокерам, он пробовал втереться в доверие к новым звездам рейдерского беспредела. Как раз ради мести. Не смотря на то, что Стиг кое-кого знал среди серьёзных чуваков, его послали на хуй. После этого Стигу ещё больше захотелось к новому варбоссу за пазуху. И вот теперь подвернулась возможность.
- Так что, вы в деле? В накладе не останетесь!

- Таиль! - Бруно зашипел так, словно его ошпарили кипятком. Как будто Гохарду было дело до переживаний полурослика. Силуэт воина уже затерялся в толпе.
Подгердонс замер в растерянности. Всё больше и больше груз ответственности перекладывали на его усталые плечи. Разве он один в ответе за судьбу дочери и капиталов Гарпари? Старый дипломат напишет на них депешу, на всех! Но дело нужно было закончить. Насколько знал Бруно, в гильдии, его нанявшей, очень негативно относились к провалам.
- А, гори оно всё чёрным огнём Аббиса! - Подгердонс всё же посмотрел в ту сторону, куда показал Таиль. Действительно там был парнишка, очень уж настырно пробиравшийся к статуе Барка.

Стиг кивнул. Мутантов лучше не злить, будь они хоть друзья, хоть нет. Не то, чтоб стало спокойнее. Что за странный рейдер? Его что совсем не колышет с кем якшаться. Там же настоящие монстры, Стиг к таким на милю не подошёл бы. Хотя когда между тобой и баррикадой ублюдков стоит непробиваемая гора мяса, чувствуешь себя спокойней. Наверное.
Назойливые мысли не давали Стигу расслабиться. Старается заправить в пулемёт новую ленту. Мимоходом выглянул в окошко огневой точки. Новоприобретённые союзники отрывают хольцбокерам руки-ноги, а то и вовсе зубами грызут. Уронил ленту под ноги. Чертыхнулся.
Наконец затвор пушки образцово-показательно довёл первый патрон в ствол. Стиг успел заметить за нацистами этот набор качеств. Дисциплина, самоотверженное, почти фанатичное прилежание. Казалось, в этом сыплющемся ржавчиной мире у хольцбокеров всё было новенькое, с иголочки. Крышка ствольной коробки встала на место со щелчком, по ней не пришлось стучать ногами. Возможно, не так уж и странно, что тот чувак с мутантами. Порождений пустоши хотя бы можно понять.
К сожалению хольцбокеры заковыряли уже второго мунтанта. Того, самого звероподобного. Ваффер опустил ствол пониже и в своей излюбленной манере открыл огонь по спинам.
- Жрите землю, сучары!!! – орал Крыса больше сам себе. Ему было в кайф, он был доволен.

В воздухе снова появился этот запах. Не то кислый, не то прогорклый. Он как бы говорил: «Держись от меня подальше». Стигу снова захотелось сплюнуть. Рейдер не видел воды уже четвёртый или пятый день, но каждый раз, перед тем как пулемёты Хольцбокеров начинали стрекотать его пересохшая глотка требовала выгнать из организма этот противоестественный раздражитель.
Крыса прислушался к голосам снаружи. В ставшей уже привычной тарабарщине этих, как они себя называли, нацистов Стиг почувствовал оттенки страха. Рейдер выгнулся, стараясь держать боль за крепко сцепленными зубами. Тяжело привалился спиной к борту мейна. Крыса увлёкся, его схватили за хвост. Почему его не кончили на месте? А хрен его знает! Ваффер догадывался, что его хотели использовать как обычно используют пленников, – загонят в какую-то дыру, посмотрят от чего он там загнётся. Пока Хольцы только сгоняли на нём злость время от времени. Эти уроды были на взводе. Про себя Стиг ухмылялся. Да, пусть бьют, пусть считают его ни на что не годным отбросом. Пусть верят его стонам, его беспомощной позе, его подтянутыми к груди коленями. Пусть верят, что они сломали Стига Рета Ваффера, что стянув ему цепью запястья за спиной, они себя обезопасили.
Рейдер замер. Его сегодняшний надзиратель переминался возле пулемётной точки, припадал к бойнице, чтоб получше разглядеть мир снаружи. Сейчас его волновал не Стиг. Напрасно. Что бы там ни напало на его друзей, до этой суки Ваффер намеревался добраться первым.
Снаружи раздались выстрелы. И рёв, от которого кровь стыла в жилах. Но не у Ваффера. У Стига кровь в жилах кипела. Хольцбокеры лишили его свободы два, ДВА раза! Даже за один раз Стиг убил бы любого. Руки рейдера пошли вверх, выше и выше. Раздался хруст костей в суставах, хруст зубов. Пулемётчик резко повёл стволом, словно ловя на прицел изворотливую тварь. Ещё несколько мучительно бесконечных мгновений Стиг не сводил с ненавистной маски-противогаза налитых кровью, поблескивающих страданием глаз. Пока связанные руки не прошли перед его лицом. Стиг встряхнулся, повёл плечами и головой. Он был готов убивать.
Два плавных, почти спокойных шага к пулемётчику. Замах, отвёл руки как можно дальше за спину. Моток цепи смачно впечатывается в каску хольцбокера чуть ниже затылка. Ну, как тебе какое, фрик?

Что это было? Ошибка? Или происки духа-паука, лжеца и предателя? Юный охотник ведь видел, как вождь содрал личину с коварного металлического пузыря. Но всё равно выстрелил. В Напаяшни.
Нет, это не Адэхи. Это всё озлобленные незримые обитатели равнины, их завистливое науськивание. Один повёл руку, второй ослепил глаза, третий затуманил разум. И хотя легендарное копьё, естественно, не могло повредить великому Напаяшни Мика (Духи решали, Адэхи лишь направлял их взор), охотник был крайне зол на себя. "Понятно, почему никто не ждёт от тебя подвига. "Адэхи-одиночка". Твоё место в лесу, а не среди Муц в час их триумфа. Ты здесь чужой! Всегда был, есть и будешь чужим!!!"
Адэхи закинул массивное ружьё за спину. Посмотрел в нахмурившееся небо. Приглушённый рокот как угроза - люди будут наказаны за кровь, пролитую на равнине духов. Почему так, откуда такие мысли? Вождь другому его учил. Ну да, учил. Какой из Адэхи ученик, у него мало места в голове. Слишком мало для мудрости. Но чувства, они никогда не подводили молодого охотника. Коатль убрал с плеча Адэхи своё мягкое крыло. Даже дышать стало тяжелее. "Сегодня духи бросили тебя, охотник. Чувствуешь бессилие? Видишь свою бесполезность?"
Взмах головы, скрип зубов. Заплетённые косы и перья хлещут по щекам. Первые капли дождя уже упали на них. А может быть это слёзы?
Рука легла на бархатистую углепластиковую рукоятку. Вытащил нож. Блестит. Адэхи завидовал ножу. У ножа нет мыслей, страхов, сомнений. Он может резать. И режет.
Последний раз осмотрел всю равнину. Хорошая позиция, почти всё видно. Воронки и ямы, чадящие чёрным дымом обломки. Стремительные Драхмо и Шарум, спешат обрести нестираемую славу. Видно грозную силу Муц, что сметает кровожадных врагов, как речной поток смывает пыль с камней. Видно землю, выстланную трупами. И чернеющее небо над головами.
Адэхи напряг живот, выпустил воздух через ноздри. Поднял повыше нож, чтоб видело небо. И... И сорвался легконогим волком в сторону бойни. Сегодня он всем покажет, чего стоит. Или умрёт. Но, как говорили в народе: "Это будет славная смерть!"

- Непрост этот Ханк. Он опаснее чем, кажется, - отставив свою въедливую официальность, Горрин почти походил на обычного городского франта. Только взгляд его выдавал - слишком пристальный для посетителя таверны.
- Для нас он не опасен. Не союзник и не враг. Третье лицо, - Бруно был задумчив. Попрощавшись с настоятелем приюта, он сбросил маску самоуверенного торгаша, надувающего щёки и ссылающегося на неназванных покровителей. Теперь это снова был седой, хмуроватый хоббит, с лицом, так плотно исчерченным морщинами, будто половину своего века он провёл в напряжённых раздумьях.
Потускневший взгляд виконта рассеянно бродил по стойке бара. Горрин ждал. За годы службы он хорошо изучил привычки дипломата. Скоро последует важное распоряжение.
- Не станем пренебрегать мудростью Ильматера. Кому как не его послушникам указывать на достойных защитников в этом городе.

Бруно провернул ключ в замочной скважине. Заколебался. Отпер, выглянул за дверь - нет ли там лишних ушей. Убедился, закрылся дверь своих апартаментов. Кряхтя, хоббит забрался на огромную для его скромного роста кровать. Полулежа на подушках, он взял с ночного столика трубку с длинным мундштуком. В воздухе парил призрачный дымок Люиренского "Бриза". "Изумительное зелье", подумал Бруно, аккуратно прикладываясь к трубке. "Такое под силу вырастить только хоббитам".
- Готов?
- Да. - Горрин сидел перед чистым листом с образцовой выправкой. Десяток свечей выстроились полукругом перед будущим письмом. Это был почти ритуал. Но сила здесь обреталась не кровью, не толчёными зубами гуля, и не самородным золотом, а обычными чернилами.

"Высокоуважаемому Коменданту городской стражи.
Сим письмом покорнейше прошу Вашего прямого содействия.
Прибыв в этот славный город по личному делу дона Винченцо Гарпари, я, во время одно из прогулок по городу, стал случайным свидетелем дерзкого преступления. Неизвестные нещадно избивали обычного торговца. Пожалуй, они бы его убили, если бы не вмешательство моих спутников. Угрозы шли и в мой адрес.
Недавно мне стало известно, что эти же преступники напал на слуг Ильматера. Не обошлось без кровопролития", - Бруно сделал паузу. Дальше шла самая ответственная часть этой неформальной ноты.
"Признаться, происшедшее повергло меня в шок. Мне известно, что жизни торговцев и священнослужителей защищены законами Сембии. А в Генновой Пади уважают закон, насколько я знаю. Изначально я хотел поинтересоваться у дона относительно этих происшествий, но решил для начала обратиться к Вам. И по внешнему виду, и со слов пострадавших я понял, что разбойники не местные. Полагаю, они так же слишком жестоки, чтобы среди пострадавших и очевидцев нашлось много желающих призвать негодяев к ответу. Я же, со своей стороны, не могу не исполнить свой долг перед справедливым Тиром, что несёт нам мудрость правосудия. Посему сообщаю Вам, как выглядят члены этой банды убийц и где промышляют".

Виконт продолжал диктовать послание, подробно описывая приметы и обстоятельства. Конечно, поимка усача была больше поводом, чем целью. Хотя вид висящего в петле бандита несказанно обрадовал бы полурослика. Тем не менее, Бруно хотел расшевелить стражу к завтрашнему полудню. Если на улицах появятся патрули, присматриваться к зевакам похитители не станут. А если монету обернуть - стражники будут искать банду усатого, не Бьянку. Подгердонс надеялся, что похитители это поймут и не сойдут с крючка. Хотя всё это было только лучшим исходом из возможных. Халфлинг действовал вслепую, даже имени коменданта не знал. А времени выяснять не было.

"Пусть Беспристрастный направляет Вашу руку.

                                          С уважением
                                          Дипломат Сияющего Уотердипа
                                          третьего ранга
                                          Бруно Подгердонс"

Халфлинг с неохотой поднялся, пробежал текст глазами и поставил свою вычурную подпись под идеально ровной вязью помощника. Затем письмо было запечатано личной печаткой на сургуче и вручено Горрину. С самого утра помощник должен был доставить его адресату.
- Сделай всё, чтобы оно попало непосредственно к коменданту. Если потребуется, ссылайся на Гарпари. Оброни там, что мол "мало патрулей". Ну, мне ли тебя учить. Я хочу, чтобы к тому моменту, когда Вильям оставит выкуп, площадь кипела.

- И вот ещё что, - коротышка остановил помощника, собравшегося было уходить, - будь завтра на площади. Следи за Дейнимом. Мне нужно твоё критическое мнение о его персоне. Не нравится мне этот "народный кандидат". Слишком он скрытый от народа - это раз. А ещё у него отменный мотив - это такое жирное два!
Горрин не ответил. Молчал он достаточно часто, чтобы считаться надёжным человеком.

Строен Тупс только-только спешился. Сопел он так натужно, словно самолично выбрался из глубин Аббиса. Было заметно, как тяжело ему дались скачки. Жрец пару раз стукнул себя кулаком по башке, быстро вооружился и стал нетерпеливо переминаться за спиной у Куорина.
- Отпирай, мастер Фист, отпирай. Клянусь Святым Катбертом, сейчас вы увидите дварфа в деле! Заброшенные башни, тёмные коридоры и никаких смердящих лошадей! - Тупс довольно крякнул.
Вот только дело с мёртвой точки не двигалось. Тупс ждал Фиста. Фист, поняв, что дверь можно только выломать, ждал разведки от Ашатера. Рикс, похоже, вора не понял. Может воспринял его слова, как шутку? Всё же ясно - вот дверь, в неё и входить надо. Тем более наёмник ждал Бриана, а конник задумчиво смотрел на пролом. Вспомнил что-то из своей молодости, наверное. С ним такое случалось, он же в этих краях вырос. Тем более после слов Строена все, в том числе Бриан, были уверенны, что Куорин занят вскрытием двери. Значит, есть время не спеша проверить своё снаряжение.

Первым, как ни странно, не выдержал граф. Нервничал он. Когда дело уже почти сделано, начинаешь переживать. Надо признать Авриан хорошо умел владеть собой, не показывал беспокойства. До поры.
- Ну??? Вы так и будете стоять?! - Авриан перестал внимать инструкциям гнома. - Во имя всех святых, вынесите вы уже эту дверь!!! – усталость и раздражение взяли верх над осмотрительностью. Авриан всё-таки был молод, не привык относиться ко всему с безразличным спокойствием. И за это ему пришлось держать ответ.

Из нутра башни послышался глухой удар, а сразу за ним резкий короткий скрип старых дверных петель. Четыре вытянутых отростка, увенчанных длинными когтями, вытянулись из пролома. С жутким скрежетом конечности монстра прошлись по поверхности стен башни. Когти высекали искры и град каменной крошки. Опомниться времени не было, спустя секунду существо запустило себя из глубин чёрного зева в полёт. Такая тварь точно не могла появиться естественным путём. Вместо туловища – где-то вздувшаяся, где-то провалившаяся сфера неоднородной плоти. Местами она была покрыта шерстью, целым набором разновидностей. Бугрящиеся розоватые рубцы бросались в глаза, как швы неумелого сапожника. У монстра были и лапы (верхняя пара, похоже, досталась от большой птицы, но с серьёзными изменениями в сторону смертоносности), и крылья (кожистые, как у летучей мыши, но размахом никак не меньше сажени), и даже какие-то непонятные придатки. Но настоящее отвращение вызывала голова чудовища. Несомненно, была позаимствована у человека. Больше всего она напоминала голову младенца, невероятным образом опухшую до размеров головы взрослого. Короче настоящая насмешка над природой!

В деталях рассмотреть этого уродца удалось только потом. Сейчас это был летящий клубок когтей, зубов и мускулов. И он не парил, не махал крыльями – он летел как выпущенный из баллисты снаряд. Авриан привлёк монстра своим выкриком, Авриан и поплатился. Графа сбило с ног и откинуло ударом на несколько метров. Гротескная тварь хоть и была примерно вдвое меньше человека, но силы ей было не занимать. Она разорвала бы графа на куски, если бы не скорое вмешательство наёмников. Удары мечей и кистеней существу не понравились. Оно завизжало, звук представлял собой нечто среднее между собачим лаем и детским плачем. Но скрыться этой гадости не удалось – очень скоро ей вернули естественный вид, в смысле порубали на части.

Авриан был при смерти. Совместными усилиями удалось остановить кровотечение из дюжины глубоких ран. Впрочем, не стоит лукавить – в основном милостью Святого Катберта, чьим проводником выступал Строен. Дыхание графа стало ровным. Обошлось. Почти.
Через пару минут раненный стал дёргаться в конвульсиях, так и не приходя в сознание. Повязки на ранах, красные от крови, начали чернеть. Тупс пытался сделать что-то, но его молитвы не возымели эффекта.
- Яд, - констатировал дварф. Хмурый, как тысячелетняя скала, он добавил, - Я не могу ничего сделать с этим.
Сегерин Ринкентинкт безуспешно рылся в карманах плаща, складках мантии. Содержимое своей походной сумки он вытрусил прямо под ноги. Не помогло, искомого там не было. Гном наморщил нос.
- Гнусный порок старости. У Сиула сейчас есть противоядия, я забыл взять одно…
Тело графа выгнулось дугой в последнем припадке, и он умер.

#хлоп, хлоп, хлоп#
Звук снова привлёк внимание к разбитой стене. В проёме стояла фигура, на этот раз человеческая. Незнакомец хлопал в ладоши, делая затянутые паузы между хлопками.
- Жизнь – за жизнь! Люблю равный обмен, - словно издеваясь, незнакомец сделал ударение на слове «равный». Он был одет в чёрную мантию украшенную белыми письменами и орнаментом из подсекаемых серпом черепов. Незнакомец развёл руки в стороны - Хотите, поменяемся ещё?
Сегерин пробормотал, что некромант заплатит за содеянное. Когда именно – не уточнил. Брать приступом убежище злого колдуна гном не спешил.
- Без Авриана хранилище нам не откроется. Я уверен в этом. Не вижу иного выхода, кроме как вернуться к барону, - старый маг вздохнул. - Грядут тяжёлые времена для всего Предела. После случившегося, - Сегерин ещё раз взглянул на скрюченный труп графа, - вернуть верных Багре людей наш долг. Они ему понадобятся.

Бруно взял со стола золотую монету и вгляделся в отчеканенный профиль.
- Я даже не подумал об этом, Вильям. Привык рассматривать деньги, в качестве цифр в контрактах. Так даже лучше. Подготовьте мешочек, который не вызовет лишнего любопытства, к нему записку. Напишите, что "не имеем возможности…" и "для обоюдной безопасности, дабы не привлечь…" и прочее. И что будете оставлять деньги каждый час на этом месте. Это нам на руку.
Виконт вернул монету на место и подозвал своего помощника, который смиренно ожидал распоряжений. Полурослик протянул Горрину записку:
- Как считаешь, что эти бездари тут нацарапали? - Бруно показал на смазанное кляксой слово.

- Не только Вы, Таиль, не только вы, - вздохнул халфлинг. - Но если мы будем действовать, опираясь на первое предположение, мы меньше рискуем. Предлагаю впредь не действовать прямолинейно. Давайте поступим так. Сначала в кабак прибудем мы с Рикко, позже войдёте Вы и устроите небольшое представление трактирщику. Будто от Вас сбежала любовь всей вашей жизнь. Вы умеете притворяться пьяным? Опишете Бьянку, только без имён. А дальше будем смотреть по ситуации. Для нас сейчас главное не испоганить дело, подписавшись сразу на два pacta maxima.

Немного поползав, призрак успокоился. Оркестр стволов стихал, остались только некоторые сольные партии. Рык Зулкара, например. Энсон встал в полный рост, стараясь не опираться на покалеченную ногу. Он заметил троих. Здоровенные мутанты, больше людей, свирепее. Но как бы сильны они не казались, их судьба предрешена. Призрак чувствовал, что его напарники, как и он сам, не умрут. Зулкар показал, что они непобедимы. Тьма огрызалась, загнанная в тупик, выплёвывала врага за врагом. Но не по зубам ей Чёрное Солнце!
Энсон втянул побольше воздуха, чтоб как следует похохотать над неудавшимися кознями запредельных сущностей. В глотку попал песок, парня согнуло вытрясающим внутренности кашлем. Преодолевая сопротивление тела, парень вновь встал прямо. Утёр стекавшую по подбородку кровь. Страдания своего организма он чувствовал ещё как, но не воспринимал их всерьёз.
Выстрел за выстрелом дуло Хезер дёргалось в разные стороны. Снайпер даже не старался стрелять метко. Надо было бы постараться - этот мутант грозил зажарит некоторых членов банды. Нет, Энсон ёбнулся слишком сильно, чтоб рассуждать здраво. Последним его перлом было:
- Стой обезьяна, не дохни! Если выживешь, я тебе дам попробовать твою жаренную ногу! Ха-ха, купился? Нет, сука, ты будешь подыхать очень долго и очень мучительно, и нихуя я тебе не дам!!!

Хоббит был несколько ошарашен самой той беззаботной простотой, которой были пропитаны слова Таиля. Бруно прижал писульку к столешнице пухлыми пальцами, смахивавшими на миниатюрные бочонки, и всматривался в неё пристально, как будто действительно мог определить похитителя по почерку. Конечно же, это была полнейшая ерунда. Всё, что Подгердонс мог сказать точно, - это, что преступник либо невежда, либо притворяется таковым. Но мысли дипломата были сейчас заняты другим. Медленно и едва слышно, словно старый халфлинг опасался, что случайное слово может оказаться неуместным, он ответил:
- Эм, свистеть я умею. Лет тридцать назад свистел… когда был немного подшофе… Таиль, Вы что, спятили??? - Бруно подался вперёд, чтобы по возможности его никто кроме спутников не услышал, но стол был для полуросликов не приспособлен. До наёмника виконт не дотягивался даже с учётом специального высокого стула. - Вы что, решили по частям Бьянку собрать? Нет, я, конечно, не ставлю под сомнение ваши боевую удаль, молодой человек, - хоббит развёл перед собой открытые ладони и немного отклонился назад, - но если похититель окажется хоть сколь-нибудь умнее слабоумного голодного гоблина, мы можем... обстоятельства могут... - и тут дипломат завяз по настоящему. В употребимых выражениях он просто не мог передать всей пагубности такого исхода.
Поостыв и утерев кружевным платком иссеченный морщинами лоб Бруно продолжил спокойнее:
- Ведь вполне вероятно, что за деньгами прибежит малец из соседней подворотни. Я понимаю, Дон переживает, но нельзя позволить себе ошибку, - последнюю фразу старик произнёс твёрдо, с нажимом. Адресована она была больше Пейру. - Предлагаю отдать деньги похитителям на их условиях. Пускай поверят, что их план работает. Вы, Вильям, принесёте деньги в указанное место в назначенное время. Я уверен - похитители будут ждать Вас, или другое доверенное лицо. Увидев Вильяма Пейра, они убедятся, что Гарпари сдался, что ему не на кого больше положиться. Мы же, пользуясь своим инкогнито, будем наблюдать. Смею надеяться, даже выследим, куда выкуп попадёт в итоге. Вот тогда и настанет время действовать. Будем располагать временем на должную подготовку. Никто не избавляется от заложника, за которого платят... - дипломат закончил речь с несвойственной ему искренностью и задумчивой отстранённостью, словно вспоминал далёкий эпизод своей жизни.

Быстро схватка кончилась, как и всё в пустошах. Глядя, как плавится мерзкая туша, Энсон уже не сомневался в закономерности такого исхода. А совсем недавно он сомневался. О, ещё как. Чуть штаны не обмочил. Глупости! Это всё колдунство Хикахино. Заморочил голову Пророк проклятущий. А Энсон всегда знал, что Единственному всё по силам, что...
Фанатично бормоча, снайпер вылез из-под краулера, начал в поисках потерянной таблетки просеивать песок между пальцев. Клал он на ночь, на темень, на всё. Таблетка была ресурсом бесценным, и Энсон твёрдо решил её найти.
Не дали. Новые соседи нарисовались. Безмозглые, не в ту сторону бегут, пидоры. У парня внутри всё кипело и теперь уж он и не думал ни о каких переговорах. Залез по ступенькам на верхнюю площадку к Лектусу.
- Погнали, Старый! Раздавим пару черепушек! - Энсон приноравливался к станковому пулемёту. Ювелирная работа будет в другой раз, пусть сперва поймут, кто здесь новый хозяин. Призрак передёрнул тугой затвор и пустил смачную очередь. Куда-то туда, куда надо. Примерно.

Беглец разболтался. Энсон знал, что вид варлорда развяжет мужику язык. Темнить перед Зулкаром - это яйца нужны неслабые.
Сведения были занимательными, и призрак поверил. Нужно будет поговорить с вождём. Энсон надеялся, что спрятался от змеиного клубка КНО достаточно хорошо. Оказалось, нити их паутины тянулись дальше, чем снайперу хотелось бы. И цеплять их опасно. Конечно, это был голос паранойи. Но не слушай его - парень давно бы был мёртв.
Сейчас не время. Зулкар, казалось, был на взводе. Энсон стёр кровавые брызги с лица и потащил несостоявшегося переговорщика прочь от лагеря. А потом вернулся, так быстро, как позволяла боль в ноге. Ритуал с мечом по неясным причинам был парню очень интересен.

Энсон стоял в тени мейна, наблюдал за каждым движением Пророка. Понять, естественно, ничего не мог, но зрелище было завораживающее. В памяти ожило воспоминание об одной ночи среди песков. Караулил, вокруг тишина, небо мерцает рассеянной серебристой пылью. Только дрыхнущий рядом Карнаж нарушает идиллию. Ворочается во сне, бормочет. "Больше крови..." - это он повторял. Теперь Энсон лучше понимал рейдера, осознавал причину его ухода. Слишком мало крови для двоих!

Рация гаркнула голосом Единственного, бестактно раскрывая блеф призрака. Энсон улыбнулся шире, диковатыми искрами отразилось заходящее солнце в его глазах. Глубоко внутри зашевелился голодный паразит, он обещал наслаждения за необоснованное, бессмысленное убийство. Заманчиво. И хотя распоряжение Зулкара было чётко слышно, внутренний позыв был ослаблен, словно чужая воля едва дотягивалась до своей марионетки.
Рука скользнула под плащ, сжала костяную фактуру рукояти. Но Энсон остановился. Расслабил пальцы, по одному, тяжело. Если бывший раб не врал, и в этом районе и правда обосновалась опекаемая Культом банда, Зулкар должен это узнать.
- Вождь, - в голосе призрака звучала болезненный азарт, словно Энсон балансировал на тончайшем лезвии, - Тело имеет что сказать тебе о местных воротилах. И... - парень жадно сглотнул, - думаю, тебе будет интересно.

Как прикипевший к камню лишайник, Энсон слился с крышей мейна. Крестик прицела плавно описывал круги в районе головы странного человечка. Ничего опасного призрак не замечал. Просто две жертвы пустыни. И сам мог стать таким, если бы не посчастливилось наткнуться на Лектуса.
Щелчок предохранителя, и Энсон поднялся, опираясь на винтовку. Привал – это хорошо, парень его долго ждал. После случая с Хикахой, Энсон решил не воплощать навеянную свободой и анархией идею. "Ссал я на вас с крыши мейна" - звучит забавно, но у пустоши своё чувство юмора. Ещё чего отсохнет...
Но сейчас посторонние мысли отошли на второй план. Эти два недобитка. Среди призраков такие ценились. Они могли что-то знать. Аномалии, брошенный лут, маршрут мощной банды. Много чего. Правда, Зулкар решил их участь недвусмысленно. Большой палец проходит по горлу - снайпер знал только одно значение этого жеста. А! Одно другому не мешает. Информация на первом месте, смерть - на втором. Так всегда было и так всегда будет.

Подцепил засаленную, пыльную пластиковую баклажку. Понюхал, вроде вода. Освежился. И побрёл вслед за прытким Винсом. Поравнявшись с водилой квадроцикла, призрак обратился к нему:
- Ричард, - память на имена была особым коньком Энсона. Он помнил имена всех, кого встречал с пятилетнего возраста. Каждого. - Бери вон ту трахомудию, поможешь мне - парень ткнул пальцем в ящик со специально заготовленными в городе короткими колышками, мотком тонкой проволоки и ржавыми жестяными банками от консервов. - Мы первые в дозор, Босс! - отрапортовал Энсон Зулкару и отчалил.

Когда отошли прилично, но не слишком приблизились к незнакомцам, Энсон негромко сказал Ричарду:
- Я намерен выведать у этих трупов их историю. Не мешай мне. И лицо подружелюбней сделай. И главное - смотри в оба. Если что - сразу стреляй, не думай.

- Эй, братишка, что-то ты неважно выглядишь! На вот, глотни водички, полегчает, - как только подошёл, Энсон сунул бутылку в трясущиеся руки оборванца. Сам снайпер преобразился. Руки разведены, мол, нет оружия, на лице участливая полуулыбка. Какое лицемерие. Энсону, в отличие от Зулкара, было чуждо даже милосердие пустошей. Призрак без раздумий бросил бы нуждающихся в помощи подыхать. Но почему "бы"? Он ведь поступал так раньше. Энсон отлично помнил это. Энсон не сожалел.
- Что сбежали? - призрак подождал, пока истощенный человек будет в состоянии реагировать на его вопросы, - Колись что там, да как. Мы ведь поможем. "Правосудие ... Занкары", слышал о таких? - плёл на ходу, и чуть не захихикал. Какое там правосудие у Занкары? Вырезают сердце?
- Кстати ты не натыкался на одно место, там куча техники довоенной. Ну, махины такие здоровенные, старые. И там ещё, вроде, опасно. Аномалии, всякая хрень, знаешь. Не видел ничего такого? - после короткой паузы призрак добавил, - У нас вода есть, еда, медикаменты. Ты мне - я тебя, как говорят, - Энсон ухмыльнулся. Какая откровенная ложь. Но раньше работало. Наверное, на пороге смерти люди совсем тупеют.

-Э! Э! ЭЭЭ! Отставить подыхать, Пророк!!! - Энсон метнулся к заваливающемуся Хикахе. Хотелось бы сказать "подбежал", но по прущему на всех парах танку и при здоровье не побегаешь. Пара шагов, и Энсон распластался на крыше. В полёте выкинул руку, до предела, до мерзкого хруста и онемения. Растопыренные пальцы метят в капюшон накидки. Как и лязгающие с голодной жадностью траки.
- Торомози! - единственное слово успел выкрикнуть Энсон в полёте. Маловато для простого человека, но, возможно, аугментированный Лектус услышит его даже через узкую щель люка, подпёртого ржавой винтовкой для вентиляции.

Неслыханную наглость этого типа превосходило, пожалуй, только его глубочайшее невежество в отношении законов. Так Подгердонсу показалось сперва. Не впервые дипломату приходилось сталкиваться с подобными извращёнными представлениями о справедливости. И Бруно даже захотелось указать обладателю холёных усов на его явные заблуждения. "Наличие долга не даёт тебе, как кредитору, никакого права на чужое имущество непосредственно, и уж тем более не позволяет это имущество уничтожать. А посягательство на жизнь и здоровье вообще было проступком, который никакими долгами не оправдаешь". С каждой новой фразой в голове у халфлинга выстраивалась всё более и более уничижительная формальная конструкция. Ведь буквально каждый новый тезис вымогателя был абсолютной чепухой.
Когда собеседник неспешно приблизился, источая недоброе веселье, виконт уже готов был исполнить свой обезглавливающий словесный выпад. Но Бруно не покидало ощущение внутреннего диссонанса. Ни один головорез не позволил бы себе так хвастать свой безнаказанностью, не имея перевеса в грубой силе. И Подгердонс дослушал до конца.

Дипломат пожалел сил, затраченных на умственные усилия. За своей официальной работой Бруно порядком подзабыл, что даже благовидный с виду разбойник - не более чем разбойник. И этот не был исключением. Все эти слабо завуалированные, примитивные угрозы для виконта остались всего лишь неосевшим в памяти невзрачным шумом, после того, как среди плевел болтовни проскочило зерно смысла. Конечно, назвать такую штуку как "церковь Торма с постулатами Цирика" зерном смысла язык не поворачивался. Но не в этом суть. Где проскакивало имя Принца Лжи, там обитал Он во всей своей полноте. Не зря же учение этого гнусного божества выставляло единственным истинным богом самого Цирика.
Зря Подгердонс заговорил с этим человеком. Корни бесчеловечного поведения и представлений о жизни теперь были понятны, но легче не стало. Теперь виконт обязан был принять позу униженного и устрашившегося, чтобы не провоцировать непредсказуемого фанатика. Вдобавок к сожалению, полурослик пуще прежнего ощутил насколько прогнил этот затаившийся под торговой маской Сембии рассадник скверны. Оставалось надеяться, что его наниматель не ходит исповедоваться в церковь с постулатами Цирика.
Преувеличенно вежливое прощание осталось без ответа. Бруно Подгердонс не собирался терять своего достоинства, стой перед ним даже пресловутая дюжина последователей покровителя интриг и раздоров.

Бруно засеменил к пострадавшим дельцам, как только ростовщик скрылся. Всё-таки желание помочь никуда не делось, а лишь упрочилось, после этой неприятной беседы. Рикко уже опередил старика. Признаться, халфлинг не ожидал, что последователь Тира вот так просто позволит уйти слуге Чёрного Солнца. Безнаказанно. Видимо, помощь нуждающимся перевешивала в этом человеке жажду возмездия, что у многих паладинов просто таки не знала пределов. Это стало для Бруно приятной неожиданностью, и дипломат проникся к молодому человеку ещё большим уважением.

- Думаю сейчас им это золото пригодится разве что на похороны, - грустно проворчал Бруно, попутно пытаясь удержать руку де`Санадерсы от неуместного в данной ситуации, по мнению хоббита, жеста. – Сперва нужно помочь мужчине, или, в крайнем случае, донести его до храма, где его исцелят. И долги они таким образом не отдадут, только разозлят этих извергов. Я считаю, - Подгердонс жестом подозвал своих рослых товарищей наклониться и заговорил в полголоса, - мы должны помочь им покинуть этот город, иначе у них не будет шанса. Возможно, кто-то из моих деловых партнёров ещё не успел отбыть и можно будет попросить об услуге. А пока пусть побудут в храме, ну или в наших номерах в Добром Бочонке.
Заметив, как девчонка силиться помочь забитому до полусмерти торгашу, Бруно чуть не прослезился. Каким надо быть гадом, чтоб напасть на такое беззащитное дитя?
- Не бойся девочка, мы поможем. Как тебя зовут?

Памятуя выражения лиц представителей закона, которые не сводили с Энсона стволов ни на секунду во время вынужденного визита в их логово, парень понял, что крыша себя не оправдала. Спрыгнуть сейчас вниз было и то безопаснее, чем остаться. И он спрыгнул. Спасибо трудолюбивым жителям Жукертауна, которые не пожалели времени и сил на приваривания разнообразных прутьев, железяк и металолома, на которых и висел сейчас Энсон. В подсумке была верёвка. Призрак одной рукой лихо завязал на достаточно крепком шипе сложный тройной узел. Несколько витков вокруг ступни, чтоб был хоть намёк на тормоз. Энсону казалось, что он уже чувствует мучительное, слизывающее кожу жжение в ладонях. На такое сложно решиться. Но вытаскивать из живота пули занятие ещё менее приятное. Энсон зажмурился и отпустил шип...

Тайные гильдии, кодексы, которые страшно нарушить, задания, провал которых, пускай и не по своей вине, сулит долговую яму - история Фиста походила на остроумную выдумку кабацкого артиста. Как по законам жанра, неудача шла за неудачей, и вопреки всему авантюрист не отступал. Как не отступал и сейчас. Ингри повернулась к плуту лицом. Смотрела пристально, щепетильно выискивая повод придраться. Куорин, как не крути, был не из тех, к кому проникаешься доверием с полуслова. Даже сейчас в голосе его сквозила лёгкая самовлюблённость, и даже некоторая надменность. Таким уж он вырос. И девушка даже не думала дать ему поблажку. Присела на краешек стола, откинула голову назад. Упёрлась руками в столешницу. Грудь выгнула с некоторым вызовом, ногу за ногу закинула, резко, так, что звякнула шпора. А потом высокий сапог прошёлся вперёд и вниз. Чуть выше колена. Томно. И назад. Чёрт побери, бывают моменты, когда продолжать разговоры сущая пытка. Сам язык бунтует против болтовни.

Но как бы ни были коварны женские уловки, складывалось впечатление, что некоторая симпатия, в паре с желанием поверить, что Куорин действительно способен на нечто подобное, преодолели преграду природной настороженности. Распутник не схлопотал в челюсть, когда дал волю рукам. А на такое Ингри, пожалуй, была способна. Кавалеристка поддалась, приняла игру Фиста. Под чувствительными пальчиками вора её сильное тело отвечало податливым сопротивлением. Ощущение были такие, словно Куорин держал в руках ожившую мраморную статую. Старый добрый тест на доверие тоже был пройден - Ингри без страха рухнула на койку. Даже рассмеялась. Грудь её энергично ходила вверх и вниз. О, если бы не доспех! Вид был бы намного лучше.

Для кульминации рыцарь наживы не пожалел сил, демонстрируя ловкие выпады и манёвры. А в финале ещё и разыграл особый, романтический приёмчик. Такому ходу сложно было что-то противопоставить. Ингри уж точно не могла. Она настолько смутилась, что вынуждена была отвести взгляд в сторону. Алый румянец на щеках кавалеристки угрожал захватить каждый сантиметр её шелковистой кожи. Всему виной коварный глухой стук под влажной ладонью. А не перестарался ли Фист? Не переоценил ли он готовность девушки?

Биение сердца отсекало замедлившиеся мгновения. Оба чувствовали эти удары. Ингри нерешительно, с остановками протянула свободную руку к нависшей над ней фигуре Куорина. Задубевшие пальцы скользнули под зелёный шарф, к куртке мужчины. Этого момента стоило ждать так долго... Резкий рывок, неожиданный, сильный, в сторону и вниз! Всё, что мог сделать плут - это впечататься лицом в одеяло. Пока он развернулся, Ингри уже стояла близ круглого столика, слюнявила пальцы. Шипение. Красноватый язычок пламени погас, оставив напоследок противный палёный запах в воздухе. Скрип половиц, тихая возня. Внезапно что-то увесистое стукнуло о пол, бряцнуло. Затишье, потом быстрые шаги. Удар. Стул завалился, Ингри ойкнула. Совсем близко. Тут же наёмник ощутил касание на уровне голени. Наверное, девушка его зацепила. Касание двигалось вверх, отражаясь как в зеркале чувств коленом о колено, бедром о бедро. Нежданная вторая нога девушки придавила мускулы Куорина с внутренней стороны, довершила нежный захват. Тут же мужчина поймал изгиб талии. Ладони сами пошли вверх, по плоскому животу к грудям, ощущая, что от горячей молодой кожи их отделяет только насквозь промокшая нательная рубаха. Ингри застонала от наслаждения, а затем низким голосом сладко прошептала в самое ухо вору:
- Ну что, возьмут меня в твою гильдию?
И не дав ответить, сомкнула на губах вора жаркий, полный неподдельной страсти, поцелуй.

- Так не пойдёт любезнейший.
Ловить момент - важное умением в ремесле дипломата. Как в фехтовальном поединке, оступившийся подставлял под удар голову, так в переговорах, давший слабину ставил под угрозу свой интерес.
Подгердонс уже деловито двигался к усатому. Шаги уверенные, взгляд требовательный, словно и не прятался он только что за чужими спинами.
- Так в этом городе ведётся справедливая торговля? - Бруно жестом призвал зрителей посмотреть на избитого, валявшегося в грязи бедолагу. Конечно, виконту было жалко бедняг, никто по своей воле не свяжется с вымогателями и бандитами. Да и в силу своего добродушного характера Бруно было неприятно лицезреть такую несправедливость. Но приученный зрить в корень проблемы, он понимал - долги нужно списать, а не отсрочивать. Иначе эта парочка была обречена.
- Говоришь, ты ростовщик и имеешь право требовать свой вклад? Право! Нарушаешь закон, а в отношении себя требуешь понимания! - халфлинг перевёл дух. Пусть сперва бандит осознает своё положение. - Ты поступил глупо. Нам всем ясно, что ни через десять, ни через сто дней этот покалеченный человек не отдаст свой долг. Я покажу тебе пример хорошей сделки. Для начал - долга в отношении них больше нет. Ты его простил. Церковь учит нас прощению. - Подгердонс буравил мужика с ятаганом прищуренными глазами. - Но мы не воры. Три доли от пяти отойдёт церкви и городу. Согласись, небольшая плата за жизнь и смытую с рук кровь. Раньше ты вложился, мы не оспариваем твоё право. Долги нужно возвращать, и этот торговец заплатит. Он погасит уже твой долг перед законом. Напрямую. Церковь учит нас справедливости.
- И последнее. Пятая часть пойдёт в учёт того вреда, что ты причинил торговцу. Он не заслужил такого и имеет право на сатисфакцию. Церковь учит нас помогать слабым и нуждающимся.
Бруно не питал иллюзий, что вымогатель запутается в расчётах. Сострадание, не в последнюю очередь вдохновлённое поведением Рикко, заставило старческую скупость уйти на второй план. Поэтому виконт закончил свою риторику предложением, достойным истинного вельможи:
- Если ты согласен, я пожалую последнюю пятую долю суммы тебе лично. Пусть это будет инвестицией в твоё исправление. Нравится такая сделка?

Над плавными очертаниями лесистых холмов на востоке разгоралась яркая полоса, край солнца, что окрашивал небосклон в персиковые тона. Небо в здешних краях всегда казалось приезжим бледнее, чем на юге. Вчерашние тучи развеялись, про несостоявшуюся бурю напоминали только спокойный прохладный ветер с северо-запада и зябкая сырость. Можно было ожидать один из погожих ярких деньков конца лета.

Хоть вы пришли и затемно, сборы шли полным ходом. Две телеги уже нагрузили продуктами. Мешки с картошкой и морковью, зерно, солонина, галеты – грузили до бортов. В одну из повозок два крепких мужика забросили средних размеров деревянную бочку. Возможно эль. Не откроешь, не узнаешь. Расторопные рабочие сейчас укладывали бурдюки с водой, выстроившись цепочкой. Оставалось ещё немного разной мелочи, в спешке сваленной на мостовую.
Сиул инспектировал два отряда кавалеристов при скакунах. В каждом было по шесть человек и по сержанту. Судя по снаряжению и лошадям, это была лёгкая и средняя кавалерия. Среди легковооружённых были даже две женщины. Кроме солдат была ещё пара новых лиц. Один, молодой парень с русыми волосами и наивной улыбкой, сразу полез знакомиться. Он с гордостью говорил, что его зовут Сивинаг, что он разведчик, и что его единственного из числа разведчиков капитан Сиул выбрал в этот поход. И болтал бы он, наверное, долго, если бы полуорк не заткнул его вопросом не забыл ли ещё Сивинаг дорогу к казармам?
Второй незнакомец был много старше, молчаливый и хмурый. Прихрамывал на одну ногу, постоянно ошивался возле графа Авриана, то и дело задавая вопросы с кислой миной. На искателей приключений этот человек не обратил внимания. Наконец Авриану надоело, и он отрезал фразой: «Хватит на шесть дней, а остальное не твоя забота». Хромой отправился донимать возниц, которые тоже были частью походный группы, но в отличие от остальных не носили оружия. Лёгкие жертвы для адепта пессимизма.
Вскоре со сборами было покончено. Все вчерашние гости явились, хотя некоторые выглядели довольно помятыми. Самым утомлённым казался Авриан. Да и Багра был не лучше, но виду не показывал. Похоже, подготовка длилась все те несколько часов от ухода последних визитёров и до восхода солнца. Однако постарались благородные мужи на славу. 28 человек покидало город, готовые к любым неожиданностям. Колонна всадников выстроилась полукругом вдоль небольшой площади. По сигналу барона, который молчал до этого, как воды в рот набрал, копыта зацокали по мощёной улице. И дальше за надёжные стены, на север по местами разбитой дороге.
Разумеется, если бы отправили одну конницу, без снабжения, покрыли бы дорогу дня за два. Но Багра водил армии не один год. Раз он посчитал, что не следует форсировать бросок и снабжение нужно сопроводить, значит, тому были причины. С другой стороны явно не все были опытными всадниками. Гномский волшебник не постеснялся перебраться в телегу и задремать на тщательно ощупанном мешке сразу, как покинули Сигрею.

Через пару часов собрали небольшой совет. Граф и все те, кто присутствовал на вчерашнем банкете. По изложенному плану нужно было покрывать 20 миль в день. Захваченная запасная пара тяжеловозов для телег гарантировала, что лошади не будут загнаны. Авриан сообщил, что не планирует останавливаться в постоялых домах и трактирах, а намерен ночевать в лагере под открытым небом. Это новость не всем пришлась по нраву. Первым возмутился гном Сегерин. Он отпустил колкую фразочку, общий смысл которой был в том, что только примитивному маханию мечом не вредит сырость, холод и отсутствие перины. Менее уверенно к волшебнику присоединился молодой брюнет, жрец, которого, как оказалось, звали Бриан. Было видно по лицу, что жрец полностью согласен с господином Сегерином, но храмовое воспитание или что-то ещё мешали ему поддержать единомышленника в открытую, сказать всё что думает. Что-то хотел сказать Сиул, но его перебила Дольна. Она поинтересовалась, хватит ли припасов до самого Иза? Авриан заверил, что хватит с запасом. Сиул наконец подключился к разговору и предложил пока следовать плану Авриана, а на следующий день уже ориентироваться по обстоятельствам. На том и порешили.

Двигались весь день, за исключением небольшого привала на обед. Двигались медленно. Загруженные повозки неспешно тянулись за отрядом. Под вечер остановились, за час соорудили приличный лагерь. В основном работали солдаты барона, да и обязанность дежурить возложили на них. Возниц звали Совр и Гарм, оба были здоровые и молчаливые, как два быка. Оказалось, что они умели неплохо готовить и сварили в большом котле съедобную и, по мнению некоторых, даже вкусную похлёбку. В остальном в тот вечер не произошло ничего значимого. С восходом, отогревшись возле костров и утолив голод горячим завтраком из печёного картофеля и обжаренного сала, двинулись дальше.
Уже остались позади поля Сигреи, где колосилась в основном неприхотливая рожь, и двигались дальше через плодородную долину, которая вытянулась на северо-восток до берегов моря. Земли вокруг никогда не знала плуга. Дикое разнотравье послужило бы хорошим пастбищем, но местные зачастую считали, что лучше уж носить в руках копьё, чем заступ или кнут, когда в очередной раз подвергнешься нападению.
Время словно остановилось, запутавшись в лучах низкого солнца. Текущий час был неотличим от предыдущего. Они повторялись как монотонное поскрипывание тележного колёса. Немного дейстовало на нервы, но это ерунда. Умный солдат понимал, что подобная скучная музыка лучше той зажигательной баллады, что поют менестрели идущим на смерть.
И как бы удачно всё не складывалось, хорошая погода не продержалась долго. Уже после обеденного привала зоркий Элдорон (тот замкнутый эльфийский следопыт с приёма) сообщил, что видит на востоке тучи. Он предположил, что с беспокойного северного моря шла очередная буря. Пару часов спустя уже никто не ставил под сомнение предсказание эльфа. Грозовые облака, мрачно надвигались, угрожая поглотить сперва весь горизонт, а потом и всё небо.

Снова собрались для обсуждения. Сегерин причитал, что, мол, даже боги сжалились над его старой спиной, и сегодня он уж точно поспит на мягком ложе. А Сиул, очевидно приняв вызов удачливого гнома (а была ли это удача?), заявил, что его парни не боятся какого-то там дождика и готовы двигаться дальше. В любом случае, до ближайшего трактира было ещё несколько миль, согласно карте, которую развернул граф. Так как пока погода была сносной, Авриан приказал двигаться вперёд. Сам ещё не решил, наверное, есть ли смысл бороться с непогодой, в надежде выиграть лишние час или два в дороге. Не исключено, что у него были и другие основания избегать трактиров.

Новостью стало то, что зрителей впускали «как есть». Любой мог пронести на трибуны не то что пистолет, а хоть базуку. А ещё призрак быстро смекнул, что подходить к собеседнику ближе, чем на пару метров очень плохая идея. Даже когда он договаривался с хреном на проходной, тот угрожающе полез руками под дощатый прилавок. Пришлось быстренько сделать шаг назад.
После жизни в благополучном обществе, Энсон привык к тому, что показывать оружие на людях было чревато проблемами. И сейчас прятал винтовку под плащом. В Жукертауне всё было наоборот. Любой встречный-поперечный тем больше задирал нос, чем грознее была его пушка. У самых крутых были даже телохраны со скучными лицами. Пока снайпер пробирался между рядами, его пару раз чуть не пырнули. Один тощий дедуган даже подстрелить хотел. Старик видно поставил на то тело, которое сейчас шпиговали ломом. Очень бесился, кричал, что бой подставной. Выхватил из штанов жутко древний люгер, начал подслеповато метить в Энсон, когда тот протискивался мимо и ненароком закрыл обзор. Пришлось впаять лузеру по зубам и поскорей сматывать, пока не очухался.
От тотальных разборок буйную публику удерживал коробок, в котором сидели стражи порядка. Позиция под крышей была просто супер, в любой уголок овальной арены смотрело не меньше двух тяжёлых пулемётов, наподобие тех, которыми снабдил свой танк Лектус. Такими волынами за пару секунд можно было превратить зачинщиков беспорядка в фарш, а заодно и всех, кто сидел рядом. Царапины и вмятины на толстых, грубо сваренных стенах наблюдательного пункта красноречиво свидетельствовали, что спорить с «Большим Братом» бесполезно.

Наконец Энсон нашел, где примоститься. Василиски ещё не выпустили. Толпа орала «Смерть!». Хотя с первого взгляда было понятно - долговязый не для того намутил модным лом, чтоб считаться с мнением быдла.
Призрак прикинул. Получалось, что помочь отсюда компаньону, так любившему славу, он не сможет. Не так чтоб сильно переживал за судьбу Винса. Просто не знал, как объяснить, почему проебал гладиатора. Две бочки горючки, конечно, хороший аргумент, но как узнать, что Зулкару посчитает более ценным – Винса или горючку?

Неизвестно, толи подобные незамысловатые намёки годились только в домах терпимости, толи жрица не интересовалась такими юношами, как Куорин. Нельзя было даже наверняка сказать, не является ли в этих краях обет целибата непреложным заветом для жрицы столь высокого ранга. Но что мог бы заключить любой, кто наблюдал за её святейшеством дольше пары мгновений, так это то, что всё это хмуроватое торжество Дольну будто бы утомляет, и она только и ждёт удобного повода поскорее откланяться.

Вопрос плута Багру несколько ободрил. Не сказать даже чтоб барон обрадовался, но ответ на такое сомнение у него точно был заготовлен. Тоном, более подходящим для выступления перед толпой возмущённых селян, а не готовых на всё наёмников, Багра подтвердил, что задание не простое, а очень важное. Несколько пространно он начал описывать каким значимым пунктом снабжения является Из, как пострадает торговля и ещё что-то сказал о том, что на кону репутация самого Багры, как правителя. Но тут его прервал воинственный бас Тупса. Если уж жрец Святого Катберта порешил, что дело правое, то и говорить дальше не о чем. Как и водится у достойных правителей, при дворе Багры слово истинного избранника Отца Воздаяния и Закона в таких делах ценилось вровень с хозяйским.


Между тем никто не отказался принять участие в предприятии. Послужил тому щедрый задаток или авторитет полководца – каждый решал для себя сам. Багра попросил Авриана выдать обещанное. Смуглый парень учтиво кивнул и вновь направился к лестнице. Тут до графа долетели слова Рикса, и Авриан слегка замедлил шаг. Казалось, он сейчас развернётся и отстоит своё право, но нет. Аристократ поднялся наверх с достоинством, не бросив и взгляда на своего обвинителя.
Когда парень скрылся, барон с неподдельным интересом посмотрел наёмнику прямо в глаза. Все заметили, как Багра выпрямился, словно сбросил тяжёлые объятья подступающей старости. Сейчас это был тот самый отважный вояка, народный воевода, несгибаемый как стальной прут. Широким, царским жестом Багра выбросил вперёд жилистую руку, которая столько лет орудовала мечом, а не пером, и сдержанно поинтересовался:
- Неужто я стал настолько стар, что меня начала подводить память? Помнится мне, Рикс Ашатер, когда мы сражались с тобой плечом к плечу близ Сенного кургана, тебя не волновали столь важные для ни на что не годных трусов вопросы. В той сече с бандой Гробовщиков ты думал своей головой, а не ждал команды, как новобранец. Не припомню, чтобы я отдавал тебе приказ прикрыть меня от летящего болта.
Багра выдержал паузу, давая понять, сколь важен будет его следующий вопрос.
- Ну так что, это я выжил из ума, или ты изменился?

Пока владыка ждал ответа, спустился граф Виварро. Он нёс несколько увесистых кошелей. Правда, странно граф считал – кошелей оказалось только три. Первым подскочил чернявый молодой человек, схватил кошель как голодный краюху хлеба, скомкано уверил, что пренепременно прибудет на рассвете и был таков. Вторым подошел эльф, бормоча под нос незнакомы вам фразы. Не исключено, что осуждал людей за жадность. Но это так, бабка надвое сказала. Свой кошель эльф без спешки надёжно спрятал. Для этого у него был специальный кожаный шнур, обвязанный вокруг талии. Под курткой, из-за худобы разведчика, заметить кошель смог бы только карманник-виртуоз. Эльф склонил голову в поклоне, от чего его роскошные волосы заструились золотым водопадом, и тоже удалился.
Последнюю суму Авриан сам отнёс магу Сегерину. Старикан изучал карту. Всё ещё. А может он умел спать стоя? Юноша тронул гнома за плечо, передал суму и сообщил, что это его задаток. Гном золото уверенно взял, извлёк тяжёлую монету. Щелчком пальцев волшебник запустил блестящий кругляк в воздух и поднёс кошель так, что монета приземлилась прямо в него. Довольный звоном Сегерин подошёл к барону, похлопал его по предплечью.
- Держись, друг. Я сделаю всё, что в моих силах. Мы все постараемся, - и гном ушёл с характерно гномьей неторопливостью. У дверей он позвал: «Буду!». С потолочной балки бесшумно спорхнула крупная сова и примостилась на плече маленького мага. Фамильяр проводил всех немигающим взглядом, чудно развернув голову на пол оборота.

Есть в этом крае одна поговорка, которую неизменно услышишь в любом постоялом дворе. Ну, если ты не совсем уже прожженный авантюрист и от твоего взгляда не киснет пиво. Звучит она так: «Не обстоятельства определяют твою жизнь, но твои поступки». И пусть себялюбцы и юнцы бухтят и крикливо доказывают несостоятельность этой мудрости, вы поймёте её смысл. Каждый, кому свезло прожить в Пределе Стали дольше, чем занимает дорога по взятым кровью и смертью узким извивающимся трактам, согласится.
И вот панорама предгорной глухомани вновь встречала вас с нарочитым безразличием.


Не стоило заставлять барона ждать. Этот человек не обратился бы к вам без нужды. Обходя вязнущие в грязи обозы, вы поспешили в Сигрею, каждый знакомыми ему путями. Порывы ветра угрожающе присвистывали и трепали густые кроны высоко над головой, но ожидаемой бури так и последовало. Так только, плащ намочило для виду. И уже к сумеркам удалось добраться до окованных чёрной сталью ворот. Те из вас, кто бывал тут в последний раз годы назад, во время войны, не могли не заметить разительных перемен. Дубовые частоколы сменила настоящая каменная стена футов в десять. А в арке ворот спокойно могли разминуться две телеги. Чувствовалась дварфская традиция в возведении укреплений. Не город – крепость.
Сигрея как и раньше была верна своим традициям. Никаких проволочек с досмотрами, запрещёнными товарами и ворохом бумаг тут не было. Дух свободной торговли витал в воздухе. За проход в город взимали пошлину. 5 золотых с пешего, 7 с конного, с телеги 20, без учёта пассажиров. И судя по целому отряду молодых ребят в начищенных до блеска кирасах, с алебардами и мечами, что, несмотря на угасание дня, охраняли подступы к воротам, деньги шли на дело.

Хозяин города жил в том же особняке, что и раньше. Этот дом, а вернее здание монастыря или церкви, которое веками стояло заброшенным ещё до первых поселенцев, пожаловал Багре король в придачу к титулу. Странно что барон не нашёл себе более комфортного жилища. Замшелые камни кладки, высокие потолки и витражи в окнах – этот дом был больше символом. Но Багра был знаменит своей решимостью и стойкостью, что некоторые, за недостатком мозгов, именовали упёртостью и косностью. К вашему прибытию в имении горели огни.
Охрана была и здесь. Не много, человек пять, но по лицам видно, что ветераны. Слуги увели коней в стойла и провели всех внутрь. Любопытствующие не упустили из виду, что конюшня была полна. Пара животных даже паслась на привязи под навесом.
Вас провели в гостиную залу. Обстановка внутри была ожидаемой скромной. Забитый книгами шкаф с резными вензелями, камин в человеческий рост. Пара полотен на стенах. Изображали они знатную чету Сигреи (барон женился уже после войны на вдове) и, без сомнений, сцену знаменитого разгрома пиратствующих орочьих варваров близ Гарла. Художних отлично передал адский шторм, который так помог жителям Предела Стали в той битве. Но не было в быте Багры той роскоши, которую редкий владыка не старается выставить напоказ.
Портрет барона.


Вдруг оказалось, что вы попали на приём. В зале был накрыт большой стол, блюда чуть не сыпались, так их было много. Как и гостей. Кроме барона, который распоряжался сам в отсутствие супруги, вы насчитали ещё семь человек. Пока обменивались рукопожатиями, подоспел и восьмой, эльф. Некоторые лица были вам знакомы. Капитан Сиул, герой войны, заработавший прозвище Кровавый. Этот полуорк нарубил голов своих «родственничков» достаточно, чтобы никто не сомневался в его преданности барону и баронству. Жрица Дольна, немолодая, но по своему очаровательная номинальная настоятельница храмов Пелора во всём регионе. Появление её неизменно заставляло воинов замолкать и почтительно склонять головы. «Номинальная», потому, что заставить Дольну сидеть в храме не смог бы даже барон Багра. Для летописцев так и остался предметом научного спора вопрос о том, скольких солдат спасла от верной гибели эта женщина во времена пиратского кризиса. Наконец последним из узнанных, но от того не менее примечательный, был гном Сегерин Ринкентинкт. Одни боги знают, сколько лет стукнуло этому коротышке (он утверждал, что перегнул за сотню). Казалось, Владыки Смерти просто забыли о нём. А гном, тем не менее, на покой не собирался и время от времени слухи о его чародейских экспериментах гуляли по трактирам то в одном, то в другом уголке королевства.
Остальные пятеро не вызывали у вас ясных воспоминаний. Возможно, вы с ними сталкивались, а может, и нет. В любом случае двое из них явно были солдатами, один, черноволосый, смахивал одеждой на жреца, эльф, наверное, был разведчиком или просто авантюристом. У него всё еще грязь от ботинок отваливалась. Последний был явно человеком с благородным происхождением и уроженец не этих мест. Его выдавал акцент южанина, статная выправка и аристократические манеры.

А между тем барон, всех поприветствовав и, видимо, удовлетворившись явкой, призвал усаживаться к столу. Выгнав мешкающих слуг, хозяин поднял серебряный кубок крепкой рукой и по-солдатски произнёс:
- Спасибо, что смогли прибыть безотлагательно. Почтим жертву воинов, что отдали свои жизни, чтобы мы могли жить спокойно.
Осушили кубки в молчании. Все ели, словно соблюдая какой-то негласный ритуал. Время от времени кто-то вспоминал дни минувшей славы, боевой молодости, говорили о защите торговых сообщений и на ещё более отстранённые темы. Чаще всего обсуждение начинал Сиул, он оказался самым разговорчивым. Но каждый из вас понимали, что оказался тут не затем, чтоб охранять тракты. Багра между тем молчал. Ужин подходил к завершению, а он так и не озвучил цели, ради которой он вас созвал.

Сам бы Бруно ни в жизнь не полез бы в эти подворотни. Нет, нет и ещё раз нет! Подгердонс жалел, что не заседает в местном городском совете. Первым же делом виконт пропихнул бы нужный указ, поднял бы городскую стражу, которая, к слову, в вольном Сембийском граде встречалась пока только у ворот, где благополучно обчищала карманы торговцев, и переловил бы всех тунеядцев и преступников, что обжили хмурые улочки. По мнению низкорослого вельможи всех их стоило приковать к вёслам галер или сослать на рудники.
Но, к сожалению, Подгердонс был сейчас не за круглым столом в ратуше, а на узкой улице Медников, и не с докладом ему в данный момент выступать требуется, а стараться не промочить лакированные ботинки в зловонной жиже, что как назло хлюпала почти при каждом шаге. Бруно ещё радовался, что лазит тут в окружении крепких умелых воинов. Иначе фамильный перстень Бруно, сидящий как влитой на коротком мизинце халфлинга, вполне мог стать поводом для нападения. Как, впрочем, и богато скроенный походный костюм с отливающей серебром батистовой подкладкой. Но как знать, у разбойников, что сновали по этой улице взад и вперёд (в том, что это именно "разбойники" Подгердонс не сомневался ни секунды) может оказаться острый дефицит благоразумия. Халфлинг старался судьбу не дразнить, старался идти побыстрей. Вся эта беготня его порядком утомила. Мысленно хоббит клялся, что в следующий раз обязательно наймёт экипаж, ну или рикшу, на худой конец. На крики и звуки мордобоя не обратил и малейшего внимания. Когда у тебя ломит в коленях и болит спина, беды чужой печени тебя абсолютно не волнуют.

В назначенный дом по улице Медников Бруно вошел первым, решительно дёрнув скрипящую дверь, словно она была виновата во всех бедах полурослика. Дипломат обвёл царящий в прихожей бардак хмурым, требовательным взглядом из-под по-старчески лохматых бровей.
- Ага, - буркнул Бруно, когда его глаза различили в полумраке дрыхнущего собрата. Правда чувства расовой солидарности Подгердонс не испытывал, отнюдь нет. Чеканя шаг, он подошел к приёмному столу изо всех сил гахнул кулаком по столешнице.
- Подъём!!! Проверка пришла. До Его Святейшества дошли слухи, что тут богомерзкими делами занимаются! Блуд, сводничество и прочие мерзости, - Бруно дождался, пока управитель очухается и поймет, как сильно он влип. – Быстро называй всех девок, что тут ошивались за последние два дня. А если кого забудешь, очень пожалеешь, уважаемый, как там тебя, - Подгердон угрожающе сощурился и слегка подался вперёд. Не оборачиваясь, халфлинг бросил небрежно, не прекращая буравить собеседника взглядом, - Мьсье Гохард, будте любезны, сверьте показание подозреваемого, - слово лязгнуло как бронзовый молоточек судьи, - с записями в вашем дневнике.

Страх - двигатель торговли

У разных групп населения этого разрушенного мира разные понятия о торговле, обмене, сделках.
-В городах-крепостях самая продвинутая торговля, есть валюта, но примитивная, например монеты из драг металлов или что-то обладающее ценностью, безотносительной к непосредственному выживанию, как то драгоценные камни, предметы старины. Есть относительная законность, соблюдение обязательств, право собственности, построенные на страхе перед КНО.
-В поселениях пустошей, довольно больших и постоянных властвует бартер. Горючка, патроны, еда и т.д. в качестве разменной монеты. Причём от места к месту может очень сильно меняться спрос и предложение. Где-то дофига горючки, где-то жратвы и всё это можно набрать очень выгодно и навариться. Поэтому и ходят караваны, не взирая на смертельный риск. На любые аналоги денег смотрят криво, возможно даже с последствиями, смотря где. В основном использование аналогов денег считается попыткой обмана. Этому способствуют особые законы из разряда "первый схватил - значит твоё", "обманул лоха - молодец, твоё", "накостылял с соблюдением особого добровольного ритуала вступления в драку - всё что на теле твоё". И это не беззаконие, просто законы тут свои. Тому кто их нарушает - смерть.
-В пустоши. Тут всё шикарно. Любые виды договоров (в плане взаимных уступок особенно) могут быть расценены признак слабости, неуверенности в себе. Торговля? Бартер? Что это такое? Если что-то хочешь - сними с остывающего трупа. Договор вообще понимается как снисходительная поблажка ("Вы мне всё отдаёте, а я вас отпущу живыми. Некоторых"). Одним словом - анархия. Описывать излишне.

И ещё такой момент, и в городах крепостях, и в поселения ценность человека минимальна. Закон защищает те скудные материальные ценности, которые ещё остались. И, естественно, тираническую власть. Возможно есть места где это не так, и человек ценен, просто потому что он человек, но это редкое явление.

Издали это походило на игру. Как в каждой хорошей стае вожак треплет других самцов, показывает им их место. Вон Хикаха упал на колени. Просит пощады, наверное, слов не разобрать. Колдун лишился всей своей таинственности сразу, как получил по зубам. Энсон чувствовал злобную, эгоистичную радость. Расслабился, опёрся на винтовку. Наблюдать за тем, как провинившийся будет пресмыкаться, молить о пощаде, скулить - отличное развлечение. В городах, что бы о них не говорили, такое редко допускалось. По крайней мере, в крупных поселениях и у всех на виду.
Сентиментальные размышления об утраченных благах цивилизации грубо прервал хрипящим рёвом Единственный:
-Я здесь бог. Я!
Энсон ожидал более стройного порицания от варлорда. Парень чуть было не прыснул, такой нелепой казалась ему эта фраза. Но какая-то деталь в этом хмуром изречении заткнула Энсона надёжнее тугого кляпа.

Хотя снайпер и мечтал о нём, наказание стало внезапным. Кровожадный клинок взмыл, ведомый беспощадной рукой вождя, и рухнул как гильотина, отправив Пророка в пучину агонии. Никаких назиданий, никаких нравоучений. Никаких игр. Вместе с холодным потом, покрывшим всё тело, призраку дошёл смысл слов варлорда. Зулкару не нужна причина. Зулкар БОГ. Он карает по собственному разумению.
Хлипкие заслоны скепсиса напрочь пали, когда кратер огласил нечестивый голос. Грязные отвратительные ощущения сковали Энсона как затхлая слизь. Это гнили сомнения. Теперь было абсолютно понятно, что Зулкар – избранный. Силы пустошей благоволили ему, тёмная отметка венчала голову как корона. И бежать от этих мыслей было некуда, негде выловить отговорку. Парень не опьянён, не одурманен, даже Хикаха, который мог бы взять под контроль его разум сейчас едва дышит.

Совершенная память призрака выдала фразу из священных книг Культа Небесного Отца: «И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее…». Так поступил Единственный со своим Пророком. И так необходимо поступить Энсону. Всю жизнь пацан прошёл без смысла. Прятался от всего, от чего мог, совершал любые поступки, лишь бы выжить. Но смысл был. Энсон должен был дожить до этого восхода, доползти до этой безымянной фонящей ямы и своими глазами увидеть нового Бога.
Зулкар – Бог. Но в отличие от придуманного жрецами Небесного Отца, который только и мог, что прятаться за золочёными рясами, Зулкар был настоящим Богом. В замутненном наркотиком отрезке воспоминаний отчётливо выступил момент, когда Зулкар сразил жуткую тварь, предыдущего хозяина Кровопийцы. Невообразимая сила, литая мощь, непререкаемая власть. Власть убить любого врага. Уничтожить. Сделать облаком пыли в пустоши.

Когда стенания Пророка утихли и воздух запах палёным мясом, снайпер узрел и иную сторону монеты. Зулкар был жесток, но справедлив. Корни мятежа были обрублены, и Единственный благородно сохранил жизнь колдуну, чтобы тот и дальше мог исполнять его волю.
Когда взгляды варлорда и призрака встретились, звонкий писк инстинкта лопнул в голове, как перетянутая струна. Теперь Энсон отсёк всё лишнее и был чист. Жизнь его была не важна, она не существовала в отрыве от целей Зулкара. Для призрака были сокрыты эти цели, но так и должно быть. Ведь он лишь инструмент в руке нового владыки мира. Великолепный инструмент. Не жить тому, на кого укажет перст Бога!

В ответ на будничное ободрение Зулкара парень оживился и выпалил, преодолевая мучавшие его гнусные ощущения:
- Я тебя не подведу! – энтузиазм пёр такой, что хоть на хлеб намазывай.

Невероятно, но дисплей показывал, что здоровье товарищей на приемлемом уровне. Зелёные контуры фигурок внушали удовлетворение на подсознательном уровне. По стандартам Доминиона было три градации. Зелёная - полностью боеспособен. Жёлтая - боеспособность ограничена. Красная - небоеспособен. Парсонс знал, что есть ещё один статус - мёртв. Медику он представлялся чёрным. Но продвинутый терранский интерфейс просто убирал погибших из группы. Так и тянуло сказать: "Научные исследования Доминиона показали корреляцию между отображением статуса "мёртв" и понижением морали". Парсонс одёрнул себя. Чему радуешься? Зелёных значков уже на треть меньше, чем было выброшено людей на этот рубеж. И то только благодаря слабенькой ресоциализации сержанта Райта. Халтурку сразу видно. Расчётная смертность в подобной точке должна равняться ста процентам.

Уже забегая на лестничный пролёт, Парсонс напоследок оценил разгром на улице. Горы спаленных и разорванных в клочья трупов уже обрастали наползающей слизью. Куски красно-чёрной силовой брони разбросаны как расколотая ореховая скорлупа. Мёртвый ультрал. Арман Ливид постоянно доказывал медику, что возьмёт такого зверя, если посчастливится его повстречать. Сегодня удача Ливида не подвела.

Ступеньки Джозефа подбешивали. Они были явно не предназначены для скафандра, крошились и вообще, устоять на них было делом непростым. А сверху уже доносились скрежет и визг. Окружают. Половина ребят из последних сил сдерживали напирающих снизу зергов. Об этом отчётливо свидетельствовал неутихающий грохот винтовок и густой смолянистый дым, ползущий по наклонному потолку над головой медика. Ну и ладно. Раньше ведь Джозеф хотел стать морпехом. Самое время. Догнал Янга и Санта-Марию, стал с ними плечом к плечу, так, чтобы ни одна прыгучая тварь не прорвалась к спинам остальных. Пдыщ, пдыщ, пдыщ. Бластер от интенсивной стрельбы раскаляется до красна. Неожиданно для себя медик замечает, что мысли его далеки от того топкого, гнетущего болота скорби и разочарования, которое гнило в его голове в последние годы. На неизменно серьёзном лице Парсонса, под резкие вспышки выстрелов Лоуренса, растягивается насмешливая и немного похотливая ухмылка.
- Я тут понял, мужики, что перед смертью хочу трахнуть Моралес. Она конечно едкая, как слюна таракана, но вряд ли я успею найти кого-то получше. Как вы думаете?

Отпустило как-то уже слишком резко. Летишь ты себе, балдеешь. И тут бац на задницу. И с вершины до подножья, камни считаешь.

Призрак скрючился, Хезер выскользнула из мокрых ладоней и затарахтела по остекленевшему дну кратера. Парень приторможено сел на корточки. Смотрел в землю перед собой, в одну точку, и совсем уж отупело затянул, вторя Пророку:
- Проооклятая вещь, проооооклятая...
Что именно было проклято, Энсон не уточнял, да и не было похоже, что он осознавал всё происходящее.

Энсон надеялся, что он один "зассал". Но было у него такое ощущение, что всем в пору сушить штаны. Это удручало. За последнее время парень уже привык, что у этой банды всегда есть ответ. Дерзкий, жестокий, порой даже неадекватный. А сейчас только напряжённое молчание, в ответ на глумливые голоса из тумана.

Нервы на пределе. Беспорядочные мысли забивают голову. "Бежать, спасаться из этой западни. Нужно назад, наверх, на свежий воздух. Брошу всех. Они уже покойники. Не смогут, не справятся. Человеку тут не выжить. Никто не справится..."
Но внутри, под костью черепа, забитые паникой на дно подсознания жили уверенность и холодный расчет. "Бежать глупо. Вместе вы сила, один - лёгкая мишень. Ты ничего не видишь, ничего не чувствуешь. Ты слеп, твои глаза застлал страх смерти. Но если ты будешь бояться - ты точно труп. У тебя ещё есть средство, что бы выжить". Да, было средство. Влекущее и опасное. Пользоваться ним очевидный риск. Но выбора просто нет.
Вдруг осознав, что он сделает это, призрак почувствовал непреодолимое желание. Голод, жажда, похоть и даже мучительная боль - все эти чувства не щекотали душу так сильно, как всеохватывающее предвкушение близкого блаженства. Не понять, пока не положишь первую розовую таблеточку под язык. Наверное, лучше не понимать.
Окоченевшие непослушные пальцы нетерпеливо дёрнули застёжку на куртке. Вот она, коробочка, в своём потайном кармашке. Латунная крышка тёплая и мягкая, как кожа женщины. Осталось всего несколько. Неважно. Энсон как-то даже сгорбился, съёжился над коробочкой, прикрывая её, чтоб не отобрали. Быстро вытащил крохотный шарик чёрными от машинного масла пальцами. И не мешкая, запустил пальцы с таблеткой в рот, сладостно облизывая прилипшую светло розовую пудру.

Руки, конечно, тряслись, но и терранская военная медицина зачастую была как лом - прямая и эффективная. Наверное, лучшая при подобных раскладах. Когда у тебя за спиной огромные костяные лезвия ультралиска с незабываемым свистом врубаются в навал из машин, невольно понимаешь всю прелесть незамысловатого модуля оказания первой помощи. 3 секунды на закачку полимерного гипса, который не позволит сломанным костям разойтись и повредить внутренние органы. 3 секунды чтоб присобачить на самые большие дырки в броне заплаты из неостали с самоприваривающимся нанослоем. К этому моменту ядрёная смесь стимуляторов и медикаментов уже готова. Ловкие механические пальцы досылают заиндевевшую пластиковую капсулу в специальный приемный порт скафандра. 3 секунды. После такого "лечения" даже человек со сломанными ногами покажет рекорд на стометровке. И будет рад, как обдолбавшийся наркоман. Последняя секунда на то, чтоб помочь бойцу подняться на ноги. Норматив сдан!

Надо отдать ему должное, Райт не утратил способность соображать и отдавать приказы, даже вопреки стараниям ВВС Доминиона. Сдерживать Рой дальше было просто безумием. Вот только как быть с парнями в магазине? Спичка, Престон, Ливид, Сакс и засранец Облич. Через пару секунд они окажутся отрезанными от медиков. Джозеф скрипнул зубами. Хотел было плюнуть на долбаные приказы и попробовать прорваться к ребятам. Но красный, мерзко мигающий восклицательный знак, выведенный интерфейсом напротив Чиро Рутерфорда в панели отряда, не дал медику совершить этот опрометчивый шаг. Стараясь справиться с нахлынувшим отчаянием Парсонс со всей дури врезал закованным в сталь кулаком по зубастой пасти зерглинга, который визжа вцепился в ногу. Все медики заняты, нужно спасать Фермера. Перепрыгивая через канаву, вырытую викингом, Парсонс крикнул в эфир.
- Райт, командуй огонь по слону! Наши не прорвутся, по он жив!

- Дрянной кратер, дрянной туман, - призрак шел позади и причитал очень, очень тихо. Дрона он прижимал к груди, словно тот мог защитить парня от коварных радов, - дрянная компания, дрянной ... дух??? - Энсон чуть не поперхнулся после слов Хикахи. Серьезно? А он-то думал, что у него мозги начали плавиться, вот и слышит всякое. У Зулкара ответ простой, накормил духа свинцом и порядок. А сомневаться - это для слабаков. Будучи по такому распределению конкретным слабаком, снайпер посильнее затянул шнурок в плаще, дабы вдруг чего, быть готовым к "тактическому сваливанию". Шёл замыкающим, не отставая, но и не высовывая носа. И к хрипу счётчика прислушивается. Духи это ладно, а радиоактивная гадость здоровью точно вредит.

Любой, кто прошел войну, знает как на ней страшно. Можешь строить из себя крутого ковбоя со стальными шарами, но глубоко внутри чувствуешь - начнётся мясорубка и коленки сами затрясутся. Когда отлаженная, грамотно выстроенная оборона за секунду превращается в аморфную пылающую груду строительного мусора, холодный рассудок поможет сохранить только самая полноценная ресоциализация. Та, после которой с трудом вспоминаешь, как тебя зовут. Как то у Парсонса завязался спор с коллегой за бутылкой пива. Джозеф утверждал, что главная цель ресоциализации - убить инстинкт самосохранения и заменить его безусловным рефлексом повиновения. Опонент доказывал, что ресоциализация позволяет отбросам общества влиться обратно в систему и стать правоверными гражданами. Ну, вы поняли, "адвокат" Менгска, который зергов то видел только по ящику, под комментарии Донни Вермилиона.

Растущая в небе точка истребителя вызвала ассоциацию с падающей звездой, символом удачи. Джозеф даже желание успел загадать. Выжить. Других желаний на ум не приходило. Только вот терранский чудо-гибрид нёс на борту не удачу, а пилота-идиота. Самолёт так шмякнулся об землю, что даже в скафандре медик ощутил, как задрожало дорожное полотно. Хорошо хоть не приземлялся прямо в барикаду, трупов стало бы гораздо больше. А так только сержанта Райта придавил и, судя по показаниям скан модуля, записывать последнего в "потери" ещё рано.

Хватит геройствовать. Всё равно пушка Парсонса могла вызвать у зергов только приступ смеха, будь те способны на подобные эмоции. Медик рванул к сбитому морпеху, который, похоже, уже сам выбирался из под обломков. Ультралиска заметил только мельком и сразу отвернулся. Чего зря расстраиваться? А по внутренней связи всё ещё весело тарахтел Майкл. Он точно не угадал с профессией. Проносясь мимо, Джозеф зло крикнул:
- Санта-Мария я не говорил тебе, что ты придурок!?

Быстро, машинальным движением высвободил модуль из креплений за спиной. В армии Доминиона медик обязан быть ещё и немножко механиком. Восстановить питание, выровнять смятые пластины, мешающие дыханию. В МОПП были все необходимые инструменты. Хорошо человек был в сознание, хоть и, по-видимому, в состоянии шока. После применения стимулятора в крови полный гормональный хаос. Парсонс полностью сконцентрировался, подбор нужных препаратов и доз было кропотливым и тонким процессом.
- Держись сержант, ты же хочешь стать адмиралом? - Ободрительные слова были произнесены почти без участия сознания, словно обязательная таблетка в списке реанимационных мер.

Гидралиски. Машины смерти, плоды бездушной эволюции. Каждая особь выше мариноса в скафандре. Полдюжины превратят медэвак в сито за несколько секунд. Среди всех разновидностей зергов, они единственные напоминали Джозефу людей. Эти твари были одними из самых уязвимых, и одновременно одними из самых смертоносных. Прямо как люди.

От всех этих мыслей у медика заныла нога. Паршиво так, пророчески. Быстро пригнулся, скрылся за кузовом гражданского автомобиля. Стоит заметить - новая модель. Красно-чёрный спорткар, мечта любого доминионского подростка. Какая досада. Лучше б кто-то припарковал здесь осадный танк, а не этот мусор.
Первые костяные иглы уже свистели в воздухе, выворачивали куски из хлипкой баррикады. Пока летели не кучно и в бойцов не попали. Латать некого. Вон и Моралес выслала пару плазменных приветов противнику. Ну, у Парсонса тоже были горькие пилюли для зергов. Нужно выдать, пока время есть.

Разрядив свой бластер и уйдя в глухую оборону, Джозеф обратился к девушке:
- По-моему, нам полагаются сверхурочные за такую работу. А, Эми?

Всё сильнее въедалось ощущение того, что как только силы подходят к концу, и ты готов заснуть сладким сном, начинается всякая чертовщина. Энсон посапывал, любовно обняв винтовку, и тут понеслось. Опять этот голос. Парень проснулся, но прикидывался спящим. Едва приоткрыв глаза, наблюдал за всеми. А особенно за колдуном. Хикаха выглядел как выжатый лимон, не удивительно. Дорого никого не пощадила. А вслед за нечеловеческими, проникающими, казалось, в самый череп словами последовал ещё и природный феномен. Неужто в этом, потрёпанном бесконечными странствиями, облаченном в выцветший форменный комбинезон и всякие дикарские побрякушки, теле заключена такая невообразимая сила? У Энсона родилась идея, шальная мысль. Но усталость оказалась сильнее, и призрак провалился в мрачный, как бездонный колодец, сон.

Проснулся парень сам, когда в лагере началось ворошение. Многолетние тренировки не давали чувствам и рефлексам ослабнуть даже во сне. Да и спать всю ночь доводилось не часто. Ночь удобное время.
Вождь внушал уверенность и решимость. Что тут сказать, он был будто одержимый, и прямо заражал своей одержимостью. Энсон быстренько заглотил какую-то еду сомнительной свежести, впрочем, не обращая внимания на такие мелочи. Когда выдвинулись, увязался за псайкером, прямо прилип. И, дождавшись удобного случая, задал вопрос, ещё с ночи сидевший в голове:
- Знаешь, Пророк, я раньше думал, что все эти рассказы про силу пустошей, тёмных богов, пути и знамения - всё это бред подыхающих от голода оборванцев, изгнанных в пустоши. Раньше, - снайпер запнулся, словно не решаясь, стоит ли это вообще говорить, - я бы о таком и говорить не стал. Но сейчас мне стало интересно. Готов поспорить ты дорого заплатил за свою силу. Чем ты пожертвовал?

- Я тебе что волшебник? - раздраженно буркнул Энсон. Но едва слышно, и только после того, как развернулся к Единственному спиной.
Машину здесь сильно не спрячешь, разве что только убрать с видного места. Да и от кого её скрывать. Для Энсона это место казалось необитаемой глушью. Но приказ есть приказ. Призраку приходилось выполнять и более бессмысленные приказы.

Нашел место, где два высоченных камня столкнулись верхушками, образовав подобие шалаша. Загнал багги поглубже, вылезать пришлось ползком. Ну, так, снаружи вроде незаметно. Ладно, главное запомнил, где стоит.
Вернулся, отрапортовал, мол "спрятал - фиг найдёшь". И завалился дрыхнуть в какой-то тёмный угол.

Единственный напомнил, кто здесь главный. "Не справился с бурей - сдохни и не путайся под ногами!". Энсон только неуверенно кивнул. Главное сам жив. Правда компания его не радовала. Хикахе опять втирал про испытание. Больно уж он хитрый для фанатика. У снайпера начинали закрадываться подозрения. Псайкер творил странные вещи, часто водил врагов за нос. И это ночное видение. Может это был тоже морок, творение Хикахи. Но чего он добивается? Ловушка? Может, хочет получить что-то чужими руками? Параноидальные мысли сжимали разум как тиски. Жаль Лектус неизвестно где. Призраку так хотелось хоть с кем-то поделиться своими подозрениями.
Так ни на что и не решившись Энсон готовил Хезер к бою. Вытрусил из ствола песок, протёр оптику, проверил, не клинит ли затвор. Малышка перенесла бурю лучше стрелка. Надёжность винтовки вернула парню самообладание. Хезер будто говорила: "Вместе мы справимся". Бежать от Небесного Отца было самоубийством, никто не считал иначе. Но у них вышло. И Энсон ещё дышал.
Снайпер извлёк из сумки дрона. Пару минут повозился с настройками. Энсон хотел использовать инфракрасный режим, но жара и спешка мешали точно настроить сенсоры. Запустил, как вышло.
"Багги привлечёт внимание, надо от него быть подальше. Вон та воронка подойдёт для укрытия". Призрак жестом показал на углубление, намекая, что спрячется там.
- Увижу кого - свистну. Один раз - наш, два раза - мочите.
Парень соскочил с машины и в пару прыжков оказался в яме, готовый встречать гостей.

В рёве ветра до снайпера долетали обрывки фраз. Похоже, Винс предлагал разделиться. Гладиатор так же пару раз показал пальцем на Энсона. Наверное, рассчитывал, что призрак рехнулся и тоже спрыгнет с бешено мчащей развалюхи в объятья смерти. Как бы ни так!
Винс конечно был не глуп, даже хитёр. А ещё он одиночка до мозга костей. Такой как он зароется в песок и пропустит погоню. А ночью по следам выследит парней и перережет во сне. Или обложит лагерь своими ловушками так, что покинуть кольцо можно будет только серьёзно покалеченным. Энсон один раз застал этого умельца мастерящим его смертоносных игрушек. Теперь призрак часто смотрел куда ступает.
Но сейчас не тот случай. Разделиться смерти подобно. Уже сейчас видимость была ужасная. Порывы ветра со стороны бури приносили всё больше песка и пыли. Если их сгонят с курса, зажмут в бурю Энсону скорее всего кранты. "Надо было стащить респиратор перед побегом. А лучше противогаз".
Оглушающий стрекот стаббера Зулкара перекрыл звуки задыхающегося мотора. На снайпера посыпались раскалённые гильзы. Если бы не плащ, не высидел бы. А так терпимо. Приказ был ясен и без слов. О прицельном огне не могло быть и речи. Поэтому Энсон просто гасил в сторону преследователей, как только в перекрестье мелькал тёмный силуэт очередного рейдера.

Сквозь звуки пальбы Энсон услышал голос Хикахи. Как всегда скрипучий и тяжёлый. Пророк тоже решил попотчевать преследователей своей силой. Призрак как змея протиснулся на переднее сиденье и перехватил у культиста руль. Не теряя времени даром, Энсон свободной рукой извлекал из винтовки отстрелянные гильзы и прятал в подсумок. Из него же доставал массивные патроны и размеренно заряжал в Хезер один за другим. Все эти манипуляции проводились на ощупь и по памяти. Парень не мог оторвать взгляда от вспыхивающего разрядами столба песчаной бури, верха которой уже не было видно. Величественное и страшное зрелище.

Полурослик подошел к резному бюро и стащил книгу, которую осмотрела огненноволосая Лара. Правда, ему пришлось задирать руки, чтобы дотянуться. Увесистый томик молитв Тиру. У Бруно тоже был такой. Полезная штука при переговорах со жрецами. Виконт всегда клал этот труд перед приходом делегации себе на стул. Так он казался выше сантиметров на десять, что без сомнения приносило свои дивиденды.
Подгердонс пролистывал книгу, когда за провожатым затворилась дверь. Хоббит ещё некоторое время изображал интерес. Подождав достаточное время, чтобы Вильям успел удалиться, Бруно подошёл к паладину, который, видимо, пытался обнаружить в комнате портал в один из девяти кругов ада. Протянул книгу парню и спросил с лукавым прищуром:
- Достопочтенный сер Рикко Анварес де `Санадерса. Вы, безусловно, знакомы с этим трудом. Слепой Бог. Олицетворение справедливости и закона. Я часто видел эту книгу на столах судей и владык. А вот на туалетный столиках прекрасных юных созданий - даже не припомню такой оказии.
Старый Бруно стал серьезным, заговорил тихо и быстро, заглядывая из-под лохматых бровей в глаза собеседникам:
- Но ладно. Вопросы веры - это вопросы веры. Меня больше интересуют вопросы доверия. Как вам наш сопровождающий? Этот Вильям Пейр. Хитрый лисёнышь, - Подгердонс сверкнул жемчужными зубами идеальной формы. Мастера из Уотердипа, нужно отдать им должное, хорошо знали своё дело. - Он был готов к расспросам. Он, конечно, не водил нас за нос. Я бы это понял. Только он всё говорил, говорил, всё у него так просто и складно выходило, что и не ясно, зачем понадобился такой отряд. Я себя почувствовал избирателем с бюллетенем, на котором одна фамилия. Вы сами подумайте. Я никогда не поверю, что нянечка уже не выложила ему всё что знает. Да и служанку можно было найти в одну ночь. Всё равно и слепому видно, что никто в этот дом не вламывался. Разве что сам Его Святейшество, - полурослик умолк, понимая сомнительность последней шутки.
Я это к тому, друзья мои, - Бруно развёл короткие руки так, словно собрался всех обнять, - что если у этой Агаты мы не узнаем ничего стоящего, предлагаю начинать независимые действия. Не доверяю я Вильяму, уж простите. Слишком много таких повидал. Идёшь с таким вровень, и вдруг БАЦ! - виконт звонко шлёпнул кулаком в ладошку, - и ты уже в казематах ночуешь.

Срочность должна иметь меру. Подгердонс всегда придерживался такого мнения. Сейчас он шагал в таком темпе, чтобы и не запыхаться, и не слишком задерживать группу. Негоже было предстать перед, пожалуй, самым влиятельным лицом города в непотребном виде! Бруно теперь понимал, что не ошибся. Пускай по улицам ходят оголтелые толпы, выкрикивающие лозунги "Бей базарных обдирал!" и "Долой нелюдей - продавцов опия и разрушителей морали". Это всё ширма для простаков. Торговля не покинула этот край, просто сейчас ушла в тень. Торговый флот Сембии как возил товары по всему морю Упавших Звёзд, так и возит.
В седой голове крутились предположения. Больше всего выделялись два соперника для дома Гарпари. Дидерлих - "король развлечений", как окрестил его старый дипломат в разговоре со своим помощником. У этого были возможности. И Дейним. У которого было, похоже, страстное желание. Объединись они, и дела могут принять дурной оборот для знатного нанимателя, щедро оплатившего такой тёплый приём для Бруно и его новых товарищей. Но всё это были лишь догадки, и как только гостей города довели до имения, халфлинг выкинул их из головы.
Проводник мягко, но настойчиво дал понять, что Горрину не оказана честь присутствовать при аудиенции. Правда из-за своей молодости и неопытности он выбрал не лучшие слова для этого. По непроницаемому лицу старого помощника невозможно было понять, как он отнёсся к тому, что его окрестили "слугой". Эту черту немногословного, но чрезвычайно полезного человека Бруно, без сомнения, ценил и уважал. Но данный прецедент Подгердонс не мог пропустить мимо ушей. О халфлинге могло сложиться превратное впечатление среди товарищей. Он даже заметил неприятную улыбку на лице воина с грозным оружием, который представился в трактире Таилем Гохардом. Дипломат поднял морщинистую руку в назидательном жесте и дружелюбно сказал:
- Юноша, не стоит делать поспешных выводов. Уважаемый Горрин отнюдь не слуга. Он мой помощник. А это, будьте уверенны, - большая разница, - на последнее словосочетание Бруно сделал особый нажим. Затем он добавил, не обращаясь к кому-то конкретно - Что поделаешь, молодая кровь не располагает взвешивать слова!
Закончив свою нотацию, виконт развернулся и негромко распорядился:
- Горрин, спасибо, ты свободен. К моему приходу подготовь письма к отправке. В Уотердип - в двух экземплярах, пожалуйста.
С формальностями было покончено и полурослику уже не терпелось встретиться с человеком, имя которого было у всех на устах в этом городе.

Волшебство холлу-ша-рилов всегда было полезно для общества. Ну, по крайней мере, не вредило. Нельзя же называть вредом невинные шалости.
После слов архимага комната изменилась. Вместе с прочими вещами исчезли и картина Лазурного Дыма, и его фиолетовая шляпа. Но не это было главной переменой. Присутствующие, волшебники со всех уголков бесконечности, пустили в ход свою силу. Воздух задрожал от магии. Шрау наблюдал за чужой волжбой с трепетом, как ребёнок в магазине игрушек. Постепенно Лазурный Дым осознавал то, что так долго будоражило его пылкое сердце. Возможно, дело было в словах Карту. Возможно, в наблюдение контрастов техномагических программ Белой Эйприл, мерной декламации ритуалиста и стремительной виртуозности мужчины, который решил удивить архимага внезапным перемещением. Но это не имело значения. Ведь Шрау видел, как цвета переплетались и размывали сами себя. Он смотрел, как эти воплощения природных сил ластятся друг к другу, и был поражен этим зрелищем, его гармонией и властью над реальностью.
Спектральный чародей не раздумывал. Руки его рванулись к светочу души, ухватили незримые и неощутимые нити. Пальцы мастера нежно двигались в этом бурном вихре, выбирали и подталкивали к действительности те сплетения цвета, которые сейчас были необходимы. И давали им жизнь и свободу творить.
Тотчас же из ладоней Шрау Халаара вырвался поток бушующих вод. Вода, хоть и чистая как слеза, была оттенка насыщенного ультрамарина. Поток извивался как дикий зверь и был огромен. Со звуком, с которым штормовой вал ударяет в скальный утёс, творение Шрау врезалось в мраморный пол. Как гарцующий жеребец струя поднялась высоко над головами присутствующих и, завернула петлю, стремясь влиться сама в себя. Но прежде чем это создание полностью сформировалось, радужный Шрау подскочил и всадил сжатый кулак в кристальный водопад. Из щелей между пальцами вырывался ярчайший алый свет, а сама ладонь синекожего приняла тусклый вишнёвый оттенок. Очень медленно, словно укрывая от ветра горящую лучину, холлу-ша-рил раскрыл кулак. Осколок солнца, мерцающий уголёк вплавился в творение. Поток успокоился. Воды, теперь уже не холодно синие, обрели форму большого кита метров десяти в длину. Прозрачная кожа великана была маленьким океаном с волнами и бурунами, которые вспыхивали огнём горящего внутри сердца. Громадина подняла полулунный хвост и ударила ним по полу, обдавая всех, кому не повезло находиться позади фонтаном солёных брызг.
Но волшебник ещё не закончил. Шлёпая босыми ступнями по лужам, он разогнался и заскользил вдоль водного тела кита по мокрому мрамору. Всё тело Шрау было обвито едва заметным небесно-лазурным дымом. Дым струился под одеждой, в волосах, оставлял за холлу-ша-рилом полупрозрачный туманный шлейф. Спектральный чародей размахнулся и рассёк поверхность тела кита кончиками растопыренных пальцев. Туман устремился в водного колосса, распыляясь мелкими воздушными пузырьками по всему его телу. Если до этого только поверхность переливалась алыми бликами, то теперь все тело существа заиграло живыми красками. Шрау Халаар продолжал ехать по полу и, доехав до морды, обернулся по контуру и проехал по другой стороне до хвоста. Морской житель издал протяжный низкий голос, похожий на звук валторна.
Шрау наконец остановился. Дыхание его было прерывистым, а взор рассеян и наполнен блаженством. Только что он сделал то, что было под силу лишь немногим мудрецам холлу-ша-рилов. Гармония цветов. Он так долго шёл к этому. Его переполняли эмоции и он не находил слов для их выражения. «Слова не нужны. Достаточно того что я чувствую это каждой частичкой себя» - пронеслось в его голове. Лазурный Дым развернулся и взбежал по высокому боку своего творения. Каждый раз, когда он подносил ногу, вода обвивала его и давала опору. Когда Шрау добрался до головы, он медленно погрузился в бурлящее тело кита по колено, а потоки овили его тело до груди.
- Вперёд, Хранитель Глубин!!!
Создание ещё раз ударило о пол хвостом и плавниками и, плавно оторвавшись от пола, вспарило в воздух.

В задумчивости Энсон вернулся к мейну минотавров, ища укрытия от жары. Он обошел длинную безмолвную машину и чуть не напоролся на Карнажа. Парень был так поглощён своими мыслями, что даже вздрогнул от неожиданности. А когда взглянул на плод трудов мечника, его передернуло по-настоящему. Энсон осознал, что ясно слышал крики жертвы. Все это время человек стонал, угрожал, выл, умолял убить его. Должно быть, и механик из минотавров переменил своё решение отчасти из-за этого зрелища. Но действительно удивило снайпера то, что за всё это время он не услышал ни звука от палача. Ни вопросов, ни издёвок, ни даже безумного хохота. Все бойцы Зулкара, включая предводителя, бурно реагировали на победу. Потрошили убитых и их пожитки, грызлись между собой, ликовали. Но не Карнаж. Будто эта победа была для него абсолютно безразлична. И вот это. Кто этот бродяга? Точно не обычный бандит. Но знать Энсону, почему-то, совсем не хотелось.
Призрак обошел фуру с другой стороны и сел в узкую полоску тени. Возвращаясь к своему анализу, он подытожил, что карта конечно не новьё, но ей не более пары лет. Все сходилось, так как 2 года и 43 дня назад произошел инцидент севернее того места, где сейчас обосновались Жукеры. Какие-то дятлы набрели на штольню древнюю. И нашли в ней хранилище. Одному дьяволу ведомо, что их там так соблазнило. И никто никогда не узнает. Потому как система защиты оказалась безотказная - 20 килотонн. Маленький подарочек из эпохи войн. В общем, обосрало там все цезием и стронцием знатно. И пятнышко на картах добавилось, красненькое такое, весёленькое. Вот и на этой карте оно присутствовало.
Из-за дюны раздался приглушенный рык мотора. Кто знает, как бы сложился бой, если бы вперед пустили краулер. Всё-таки у минотавров была взрывчатка. А так неожиданный удар забил им мозги в задницу. Мысли об их передвижной крепости напомнили Энсону эпизод, когда Лектус Менкатор впервые вытащил его с того света. Это странное существо - наполовину человек, наполовину машина, вызывало у призрака симпатию. Возможно своей механической искренность и прямотой. Так вот, Энсон тогда обещал еретеху, что покажет ему дорогу в одно место. Место было хорошо укрыто и поэтому дожило по сегодня. Хотя о нем было больше легенд, чем фактов.
Призрак сосредоточился, привёл мысли в порядок и начал вспоминать и прикидывать. Попутно он не вполне осознанно чертил на песке острием ножа контуры карты.

Когда обстрел прекратился, Энсон напряженно вдохнул и медленно выпустил воздух, наполненный ароматами пороха и смерти. Движение это отдалось резкой болью в грудной клетке, чуть ниже левого плеча. "Все-таки зацепило". Снайпер испытывал смесь досады и облегчения. Пару ребер подломало, но раз дышит, значит еще в строю.
Вдруг совсем близко, из слепой зоны, выскочил Винс. Энсон, конечно, сразу узнал соратника, хотя они до сегодняшнего дня успели перекинуться лишь парой фраз. Он же был призраком. А вот Винс, похоже, парня не признал. Смотря в глаза гладиатора, на шкуры, в которые тот был облачен, Энсон уже представил, как это пустынный охотник в один прыжок окажется сверху и одним рывком сдерет со стрелка скальп, как снимают шкуру с тушеной утки. Капельки пота, словно медовые, медленно текли с виска по щеке на подбородок и капали на песок. Но, видно, Винс его признал, развернулся и выпустил стрелу в сторону фургона. "Этот мужик пострашней любых рейдеров будет" - проплыла хмурая мысль. Кстати да, рейдеры.
Лектус Менкатор был уже рядом с машиной. Ловко орудуя своими манипуляторами, он уже словил чью-то руку, попутно заливая под кузов коптящее пламя. Нужно было его поддержать. Лектус выстрелил наугад. Тяжелая отдача отозвалась новым приступом боли в ребрах. Так еще и очередная очередь из под фургона, опять по позиции снайпера, причем довольно близко. Пару пуль даже попало по плащу, от чего тот засбоил, покрылся ломаными линиями, словно расколотое стекло. Это длилось всего секунду, но Призрак понимал, что его месторасположения полностью раскрыто.
"Нужно зажать гадов в их железной норе, не дать соединиться с предводителем, помешать атаковать Лектуса и ребят". Энсон поглубже загнал носки сапог в песок и с силой налег на приклад. Целясь только чтобы не попасть по еретеху и его механическим рукам, призрак методично выпускал снаряды, стараясь не дать врагу высунуться. Тяжелые пули с грохотом врезались в металлические борта, высекая из листов брони снопы искр и металлической шрапнели. Когда после очередного нажатия на гашетку Хезер лишь жалобно щелкнула, стрелок подорвался на ноги, подхватил оружие левой и поспешил скрыться за песчаной насыпью. Покидая гребень он крикнул Винсу:
- Сменю диспозицию.
Заряжая на бегу винтовку пятидюймовыми патронами, Энсон почувствовал, как по груди сочится холодящая жидкость. Парень опусти голову и с досадой обнаружил, что маленькая фляжка в нагрудном кармане изогнулась и треснула. Но спасла от смерти. Из расколотого донышка капала желто-зеленая жидкость, у этого напитка даже названия не было. Зато когда промокшая одежда прилипла к ране, Энсон вспомнил много других названий. Очень красочных. Пойло жгло похлеще кислоты.

Энсон до сих пор не понимал, как им удалось выследить этих «минотавров» в таком месте. Поверить в то, что помогли жутковатые ритуалы этого фанатика Хикахи? Ну, сам-то культист в этом точно не сомневается. Энсону же больше верилось в то, что его спутники шли по запаху паленой горючки, словно пустошные твари по запаху крови. Хотя какая, к дьяволу, разница.
Призрак прислонился щекой к еще не успевшему раскалиться на солнце металлу приклада, по лицу скользнуло блаженное выражение. «Место было что надо. Этим простакам стоило бы позаботится о часовых». В перекрестие прицела попала голова вожака, рвущего глотку с крыши фургона. Этого, пожалуй, стоило оставить Зулкару. Чутье подсказывало Энсону, что стоит вот прямо сейчас спустить курок, и следующей отделится от тела его собственная голова.
Перекрестье плавно опустилось. Парень поерзал у гребня песчаной дюны, очевидно не собираясь никуда уходить. Не отрываясь от оптики призрак вбил что-то на приборной панели лежавшей рядом с ним металлической сферы. Местами поцарапанный, местами закопченный шар едва слышно загудел, поднялся над землей и унесся налево, паря примерно в полуметре над землей. При этом дрон, словно наделенный разумом, все время скрывался за дюной, не давая себя обнаружить.
Быстро и тихо, не отрывая глаза от прицела, Энсон проговорил:
- Видите техника с дыхательным аппаратом. Готов поджарить крысу. Заодно трухану этот жестянку.