Личный кабинет: Mellon

Зад зека был погружен в челнок. Мозг, освобожденный от необходимости руководить передвижением болезненного тела, погрузился в раздумья. Раздумья постепенно превращались в осознание. Осознание Жопы как места и жопы как состояния.

Что там говорил Пастырь? Искупить долг нельзя? Понять его можно было только так. Что же это за место? Такого не может быть. Такого не может существовать. То есть ты здесь, чтобы всю свою жизнь убить на обогащение кошельков пузанов, которые купаются в роскоши, которых окружают телки, готовые дать только по одному вздрагиванию члена в их сторону? Он не выбирал такого, когда ему была уготована смертная казнь. Он выбирал возможность жить дальше. Жить, а не гнить заживо.

- Блять, заткнитесь! Хватит уже чесать языками! – удар в железную стенку транспортника кулаком отозвался болью во всех частях тела.

Пуля обращался ко всем и ни к кому. Злость пришла резко, без предупреждения. Он закрыл глаза - боль в организме удалось загнать обратно в свое логово, но ее присутствие было зримо. Она была готова напасть при любом неуклюжем движении. Кого надо убить, чтобы срулить с этой чертовой планеты? Пастыря? Я готов.

А вдруг с планеты действительно нет пути на волю? Не честного, не через побег или убийство. Гнев начал переползать в страх, страх возможной безнадежности. Людям свойственно бояться не того, что уже происходит, а того, что может произойти. На горизонте маячила бесконечность пустоты и рабского существования. Сегодняшние утренние сборы не обещали курорта.

Слушая Горшка и остальных, ощущая болезненность при напряге любой мышцы, чувствуя ягодицами прыгающее движение их «консервной банки», смертник промотал в голове произошедшее накануне. Доставка до орбиты Жопы уже казалась просто неприятной и неудобной, но терпимой. Несколько часов на орбите остались в памяти сказкой. Через год-два сказка забудется, память - не самый надежный носитель информации. Первый день на Жопе. Тут не было для бывшего свободного каких-то особых отличий от жизни за орбитой. Каждый день можно было нарваться на «не своих» ребят и отхватить пизды по тем или иным причинам, чаще вообще без причины. Далее - вечер казни.

Вот именно в казне что-то было не так. Ему было весело и интересно наблюдать как умирает человек. В этот момент он был частью стада. Неважного ему стада… А вот и она. Вот причина ощущения неуютности, физической и моральной неуютности. Сейчас это чувство повторилось со всей отчетливостью, в каждой клетке тела. Зек стоял в огромной толпе и был один. Пробежали мурашки, начало подташнивать.

На воле он всегда был в банде, разного состава, с разным названием. В банде Пуля знал каждого и каждый знал его. Принимались страхи и сила сподвижника, брата. Ему нравилось ощущения единства с кем-то. Находясь в стаде во время казни, слыша, как когти крысы разрывают кожу жертвы, этого единства не было. А могло ли оно быть на этой планете. Сейчас уже не существовало радости и интереса ко вчерашней смерти. Вчера все было как-то не то. Просто «не то».