Голосование за ходы

– Ну что, наши защитники теперь будут ещё крепче, чем прежде? – комментировала Анис найденные доспехи уже вечером у костра. – Останется их только подогнать по вашим меркам, думаю, в Спокойном с этим точно найдется кто-то, кто справится. Что ещё могу сказать? Отличная работа здесь. Касобона жаль, Эдизу немного тоже, но по крайней мере, мы справились с призраками этого Шепота, ослабили его, теперь останется завалить и запечатать это место, и наша точка света будет ещё немного светлее. Остались на повестке дня только гоблины. Выспаться - и в путь. Я на страже-медитации, как обычно.

* * *

Но вот разглядеть, как ушел Мартин, Анис конечно же, не смогла. Следопыт всегда был очень скрытный, и в общении, и в жизни. Он подошел сменить ее на посту, все было совершенно обыденно и ничего не предвещало, как говорится, а когда Анис вернулась, то не заметила даже следов лучника.
– Я могу предположить, что он решил вернуться в форт вперёд нас, возможно, что-то узнал. Давайте тогда и мы не будем терять времени, – подытожила она, доедая мясо, оставленное наемниками - их дворф был неплохим охотником и подстрелил целого оленя! И в путь, в форт.

-- Шосуро-сама! -- только и могла выпалить Асако, встречавшая Скорпиона на входе в гостиницу. Помятое и испачканное письмо было сейчас для нее сокровищем ценнее любых алмазов и золота. В нем хранилась её честь, равно как в катане - честь буси, и эту честь этой ночью спасла Шосуро... Конечно, если не лукавить, то спасение случилось не этой ночью, а гораздо раньше, но Риоко этого не знала. И ведь она уже растратила за сегодня все слова и слезы, все, что у нее оставалось - это обнять девушку в маске, обнять крепко и шептать ей благодарности на ушко.
Этой ночью путешественники, уставшие до невозможности, спали крепко и беспробудно. А утром Асако поделилась с Шосуро своей идеей: не согласится ли Скорпион-сама сохранить это письмо у себя, а для нее сделать такое же, но пустое? Желательно с печатью, похожей на печать магистрата. Тогда, если его вдруг снова выкрадут, похитителям достанется пустышка!

Пожалуй, мы умолчим о реакции Шосуро на это предложение и скажем только о том, что оставшийся путь герои нашего рассказа проделали без приключений. Его и не так много осталось: уже через пару дней они перешагнули границу с землями Фениксов, а оттуда уже до замка Бледного Дуба рукой подать. По крайней мере, так казалось, ведь дома все кажется таким родным, знакомым, безопасным... И тут уж точно не стоило опасаться махо в таверне.
Асако Риоко, конечно же, простила Кенсина и продолжила с ним общаться, но теперь четко следила, чтобы не оставаться с ним наедине и не подавать повода. Конечно, буси будет терзаться недосказанностью между ними, но так было нужно. Сейчас она не могла думать о любви, как бы это ей ни хотелось. Зато мысли ей было чем занимать: после пройденных трудностей они стали ближе и к молчаливому Хиде, и к таинственному Матцу, но особенно - к скрытной, но общительной и доступной Шосуро.

* * *



Ауджиро Оку Широ, он же Замок Бледного Дуба, был величественным местом. Именно здесь проводили Зимние Дворы, организовывались самые пышные свадьбы, здесь находилась святыня Худжокуко, Фортуны плодородия, а тот самый могучий и прекрасный дуб, возле которого находился замок... О, у него была не менее величественная история, восходящая к самому Хантею XVII, семнадцатому Императору Рокугана. Именно здесь он был похоронен, там, где родилась его любимая жена, и из его пепла вырос дуб с пятьсотлетней историей, и Ауджиро Оку Широ с того времени защищает это святое место. Этот дуб обладал таинственной аурой, а его кора была способна исцелять - действительно, это место несло на себя благословение духа Хантея.

И наверное, не было бы лучше места для свадьбы Кенсина и Асако, если она вдруг когда-нибудь состоится. По крайней мере, у Журавля теперь была мечта. Разумеется, на аудиенцию к Асако Хейши пошла только Риоко, но после томительного ожидания слуга, который вышел к ним навстречу, не нес никакого письменного сообщения, вопреки ожиданиям:
-- Лорд Асако Хейши, повелитель Воздуха и глава Инквизиторов, просит вас почтить его вашим личным присутствием. Он попросил передать, что у него есть для вас задание и надеется, что вы еще не сильно спешите возвращаться в ваши родные края, самураи-сама.

Правда, это уже будет повод рассказать отдельную историю о Шосуро Котори, Матцу Джиро, Какита Кенсине и Хида Аюму...

- Д... да, конечно. -- Заикающимся голосом проговорил Кенсин и, весь пунцовый, поднялся, чтобы следовать за Риоко. А взволнованная Риоко совершенно не обратила внимание ни на заикающийся голос, ни на его смущение. Она спешила обратно к фурако так быстро, что Кенсину чуть ли не пришлось перейти на бег.

Фурако в Рокугане было весьма простым способом вымыться после долгой дороги: большая деревянная бочка, дровяная печь и кушетка. На последней были разбросаны все личные вещи Риоко - их было не так уж и много, от нефритового амулета до расчески, зеркала и письменных принадлежностей.
-- Письмо, Какита-сан... Письмо! Оно пропало! Я нигде не могу его найти! -- поделилась она своей бедой сразу же, буквально затащив Журавля внутрь и закрыв за собой дверь. Плевать ей было на то, что подумают другие - главное, чтобы ее никто не услышал, а кто посмеет сунуться в баню, где развлекаются важная особа и возможно, ее жених? -- Помогите мне, пожалуйста, я только вам могу довериться, -- Риоко уже начинала всхлипывать от отчаяния при каждом втором слове, -- Я ведь не могла его нигде выронить, я не могла его потерять! Като-сенсей... Он выгонит меня из семьи... Это конец...

Растерянный, покрасневший, в полном шоке самурай стоял рядом с готовой разряжаться девушкой и собирал свое сознание по кусочкам... Так, письмо. Точно! Важное письмо! Так, принесла Риоко. В нем важная информация...
Наконец взяв себя в руки Какита провел рукой по волосам. Нда, и куда оно могло исчезнуть? Неужели пропало во время боя?! Тогда это будет катастрофа для девушки. Но сначала...
-- Успокойтесь, Риоко-сама, вы тут хорошо посмотрели? Может в одежде запуталось и осталось. Проверьте, как следует! Все будет хорошо, Като-сама вас любит и ничего страшного не произойдет. Да и найдется оно...
Он стал осматривать все помещение,предоставив девушке возможность проверить свою одежду и вещи...

В фурако становилось очень жарко - все же, это была баня - и Асако вся взмокла от пота, завязки кимоно на груди развязались, но она не замечала ничего. Все вещи, вся одежда, сумки были перевернуты вверх дном по меньшей мере трижды. Письма от Асако Като к Асако Хейши не было.
Риоко закрыла лицо руками, опираясь локтями на кушетку и заплакала.
-- Что мне теперь делать? Возвращаться обратно в земли Льва с позором и ждать своего изгнания? Его просто украли по дороге, вот и весь сказ. Глупая я, глупая!

Ситуация становилась все хуже и хуже. Девушка разрыдалась, чертово письмо пропало неизвестно как...
-- Успокойтесь, дорогая Риоко. - Коснулся Кенсин нежного плеча, поправляя кимоно.
-- Оно обязательно найдется. Не плачьте. Я вместе с вами пройду наш путь туда и обратно, если понадобится, и мы найдем его. Но, прошу, успокойтесь. -- Он откровенно не знал что делать, вся эта ситуация сильно смущала, а сердце не позволило оставить девушку одну с ее проблемой. -- Постарайтесь вспомнить, где оно было у вас в последний раз. Где вы его держали? -- Он оттянул верх своего кимоно в сторону на долю секунды. Все же тут слишком жарко... Его кимоно уже можно было выжимать...

Когда Кенсин коснулся ее, прося успокоиться, она лишь обратилась в рыдание, поворачиваясь к Журавлю и падая на его плечо. Тому пришлось ухватить девушку, чтобы она не сползла на землю, как бы не смущала его ситуация. Прошло немало ударов сердца, прежде чем рыдания прекратились, обильно намочив и без того влажное кимоно Кенсина. Асако только сейчас начала приходить в чувство, понимая, что перешагнула любые границы, которые должны быть между двумя самураями и отстранилась от Кенсина - не то, чтобы с большой охотой, впрочем.
-- Я проверяла его перед тем, как пересечь ту злополучную границу между Львом и Драконом... Да, да, тогда оно еще было при мне...

-- Кхм... - Минутная пауза, что бы разбушевавшиеся чувства Журавля не вырвались на свободу, и он, стараясь держать свой голос ровно, четно пытаясь делать вид сдержанности, самообладания и великого терпения, продолжил: -- А где оно лежало? Где хранилось? С вас точно ничего не брали и из вещей не вносили. Я был рядом и видел это. Вам надо сосредоточиться и вы сразу вспомните! -- Он попытался непринужденно улыбнуться, что бы поддержать девушку.
-- У меня возле сердца. Я бы легко заметила, если бы кто-то попытался его выкрасть... Если только это не сделал тот Дракон, пока держал меня... Нет-нет, у него не было времени, и вы бы наверняка заметили это... Может, оно все же выпало... И там и осталось, отсыревшее в тумане?..
-- Вы точно проверили кимоно? Если же оно оставалось в тумане, то либо воины, охраняющие переход, его найдут, и увидев печать, несомненно передадут его. Либо, как я говорил, я вернусь с вами и мы все там обыщем как следует.
-- Проверила, я все проверила... -- удрученно сказала Риоко. -- Вы готовы ради меня возвращаться назад даже сейчас, на ночь глядя?
-- Конечно. Я обещал Като-сама оберегать вас. И я сдержу свое слово. Пусть будет дождь, ночь, ветер - не важно. Главное быть... -- Кенсин осекся на полуслове. -- ...главное, чтобы с вами ничего не случилось.

-- Как бы только сказать это остальным... -- задумалась Риоко и поникла... А потом вдруг улыбнулась и поцеловала Кенсина в щеку. Вот так просто, поднялась на носочки, приблизилась к мокрому от пота и влаги Журавлю и чмокнула его.
-- Только сперва пообещайте, что если мы не найдем письмо, то вы сбежите со мной... да хоть бы и к Журавлям, хоть и на край Империи! Только лишь бы с вами, Кенсин-сама!

И мир растрескался на все цвета, какие может представить человек. Тело стало невесомым и сознание получило такую свободу, что могло бы парить над землей и не знать никаких мирских забот. Казалось, что это длилось вечно, но как только губы отпрянули от щени мир, каков он есть снова навалился на бедного самурая, который за последнее время, кажется пережил все приключения, какие только могла придумать судьба.
Но сомнения, страшным, гнетущим зерном зародились в душе молодого самурая. Его честь, долг клану, господину и бусидо подвергал сомнению всего один человек, нашедший в его броне отстраненности и покорности в служении щель и поселивший в сердце столь теплые и нежные чувства.
-- Я... Я обещаю быть с вами. - Но тут же поспешно добавил. -- Но мы найдем его, и ни вам не придется никуда бежать, ни мне не придется нарушать бусидо. -- Он улыбнулся Риоко. -- Но я буду рядом, что бы не случилось.
Он собирался почти всю дорогу сюда, и решил что момент подходит. -- Вы стали мне дороги в нашем путешествии. И к счастью ли, к сожалению, мое сердце - ваше, Риоко-сама. А что с ним делать, решать вам. -- Он склонил голову, успокаивая пытающееся убежать из груди сердце.

-- О, если бы я только была вольна отдавать свое сердце, кому пожелала бы! Но клан, семья... Если бы только я могла это решать... -- казалось, признание Кенсина не только не обрадовало Асако Риоко, а напротив, повесило тяжелый груз ей на шею. Она не знала, что делать, она разрывалась между долгом и сердцем, разумом и желаниями. А слезы все уже вылились. Наверное, все должно было быть не так, и почему весь этот груз именно на ней, на простой леди, а не на этом могучем буси, который так красив и так умело управляется с катаной... Не в силах сдерживать бурю в своей голове, она отвернулась от Журавля и направилась к выходу. Так и оставив растрепанными влажные волосы и наполовину распахнутое кимоно на голое тело.
-- Потом, давайте это все потом. Сперва доберемся до... куда получится. А там видно будет, -- так и не признавшись ему в ответ, заплаканная Риоко пошла обратно к столику.
Не нужно было быть понимающим женские сердца или сюгендзей, способным читать мысли, чтобы увидеть в ее медленных и печальных шагах просьбу хоть немного снять с нее этот груз. Может, хотя бы Кенсин вместо нее расскажет остальным о том, что случилось?

Ах сакура, влюбился я в тебя,
Твой цвет - под восходящим солнцем пенье.
Пожалуйста, любимая моя,
Будь музой и дари мне вдохновенье...

Наверное, нет прекраснее времени в Рокугане, чем эти первые дни весны. Когда вся жизнь оживает, когда весь мир радуется новому солнцу, когда сошли наносы снега и когда воздух оглашается пением птиц. Сакура не дает плодов, но сколь восхитительно изящны и нежны ее цветы! Молчаливое напоминание о том, что все мы - смертные под взором Небес, и насколько важно, пока ты жив, жить красиво и честно, чтобы Фортуны и предки гордились твоими деяниями! И каждый, от даймё до хэнмина, обязательно найдет время для ханами - посвятить небольшую часть своей жизни исключительно для того, чтобы полюбоваться пышными облаками бело-розовых лепестков.

Не исключением была и Мура Сано Эю Ни Сура, Деревня Возвращенного Героя. История названия этой деревни уходила в далекое прошлое и связана была с героем клана Львов, Икома Тейдей. Его долг своему даймё простирался за пределы смерти последнего и даже дальше: даже когда его лорд был убит и Тейдею пришлось стать ронином, он потратил следующие семь лет, чтобы выследить убийцу и восстановить справедливость. Именно в этой деревне он встретился с нечестивцем, выполнив то, что должно, но в схватке оказался ранен отравленным клинком. Даймё Икома восстановил его в имени семьи, а на следующее утро Тейдей совершил сеппуку и навсегда присоединился к своему господину до того, как яд мог нечестиво довершить дело.



Город, что раскинулся вдоль реки, насчитывал больше тысячи жителей, и даже с соседнего холма сложно было увидеть оба его края. Многие паломники стекались сюда к одному из самых святых мест в землях Льва - алтарю Долга, возведенному в честь героя, котому был посвящен наш рассказ. Эта святыня не выглядит помпезно: небольшая простая пагода на вершине холма, к которой ведет узкая крутая лестница, каждый шаг по ней напоминает о тяжести того бремени, которое обязан носить каждый самурай. Быть верным своему даймё, своей семье, своему клану, своему оружию, своей чести, своим товарищам, какие бы искушения ни выпадали на его пути - это путь бусидо.

Со всех сторон от святыни вокруг холма раскинулись сады с цветущими деревьями и дома, от которых слышался шум деревенской жизни. Лестница, впрочем, была чисто выметена, аж не верится, что это мог сделать единственный монах, который прямо сейчас вам протягивает палочку фимиама. Солнце уже перешагнуло через середину неба, слышна нарочито громкая молитва от пары Журавлей, которых прикрывают зонтами слуги от полуденного солнца. Еще одну молитву, но негромко и из-под маски, произносит буси-скорпион - да, даже Скорпионы приходят сюда, чтобы выражить уважение и почтить добродетель Долга.


Два Феникса, одетые в красные и оранжевые робы, тоже молятся и выкладывают зажженный фимиам перед статуей Икома Тейдей. Первый - пожилой мужчина, худой и покрытый морщинами, сумка для свитков на бедре выдает в нем сюгендзю (взывающего к духам-ками заклинателя). Одной рукой он опирается на видавшую виды трость. Вторая Феникс - молодая девушка, наверное, всего несколько лет прошло от ее гемпукку. Ее темные волосы распущены, и слышно, как она негромко спорит со своим Като-сенсеем.

И сюда же, в паломничестве или по им только известным причинам, пришли и те, о которых будет наш рассказ. Совершенно не похожие друг на друга, из разных концов Империи. Кто они? Что они здесь делают? Давайте узнаем...

Эрик даже не успел как следует рассмотреть драгоценный камень, попавший ему в руки. Красивый, большой кристалл, мерцающий красноватым светом, и чем дальше, тем чаще... Вдруг в варвара полетело что-то горячее и липкое, оно тут же опутало Эрика с ног до головы, прижимая к земле и обжигая кожу...
Сеть! Из смолы! Настолько липкая и отвратительная, что не сдвинуться с места...
И следом за сетью прямо перед Эриком и Сигбертом на крышу приземлился... нет, его нельзя было назвать ни человеком, ни тифлингом. Да, две руки, две ноги, голова и даже вполне человеческое лицо, но это был баатезу, источающий обжигающе горячий воздух, капающий смолой вместо пота, его мышцы бугрились на покрытом потоками черной липкой жидкости теле... Пластинчатый доспех, странное оружие - не то клинок, не то топор... И конечно, веревка в левой руке, которой он затягивал в сеть пойманного Эрика.

-- Отдаем осколок по-хорошему? Нет, это будет слишком скучно...
-- Веселье! Веселье! Пощекотать! Покусать! Ослепить! Подпалить! -- низкому и грубому голосу вторили писклявые голосочки пикирующих трех чудиков. Немного похожие на летучих мышей, красного цвета импы с большими кожистыми крыльями, у каждого гибкий и длинный хвост заканчивался скорпионьим жалом.
-- Какая аппетитная девочка!
-- Запах крови меня о-о-очень пьянит!
-- Кто хочет из вас попробовать меня поймать?
Шена в ужасе отпрянула от импа, который попытался не то поцеловать, не то укусить ее. Откуда ни возьмись, в ее руке появился короткий меч - она дорого отдаст свою жизнь! Другой имп налетал на минтарнских бойцов, двое из которых едва держались на ногах. По-хорошему, их бы увести отсюда... Они могли ходить только опираясь на друзей, и если их снова ранить, уже никакое лечение не поможет привести их в чувство. Шену это тоже касалось, хоть и она была более прыткой, чем солдаты в доспехах. Третий имп описал круг над пятью полуросликами на другой крыше, которые начали метать в него свои кинжалы, изрыгая проклятья, а тот играючи уворачивался от каждого броска.

И еще чуть поодаль на бывший склад, где валялись спальники хинов, приземлялись еще трое баатезу, покрытых смоляными потоками. Эти не говорили лишних слов, собирая со своих тел смоляные сгустки. Еще секунда - и они полетят в пойманного в сети Эрика, что все еще держал в руке осколок Селунэ, ярко горящий красным цветом...

-- Ура Одри!
-- Дагулт нам точно всем проставится сегодня за боевые заслуги!
-- Ура героям Стены!
Но вдруг смех и восторженные крики прекратились резко и сразу, словно оборвалось все на полуслве. С севера сюда бежала целая группа людей, и похоже, если бы битва еще немного затянулись, они подоспели бы на подмогу. Это были не минтарнские солдаты - да вообще не солдаты. Скорее, какой-то сброд - бандитские лица, простые кожанки (а то и вовсе без доспехов), никаких опознавательных знаков или символов, никаких мечей и арбалетов - вместо них дубинки, копья и луки. Объединяло их всех разве что наличие серых плащей у каждого. Возглавлял отряд бегущих статный мужчина, единственный с благородным оружием - даже двумя мечами, длинным и коротким. И у него был тоже серый плащ за спиной, развевавшийся на бегу. Выбежав за стену разваленного дома, они затормозили, оценивая обстановку - на лице лидера нарисовалось разочарование из-за того, что они не успели, а затем выражение сменилось на презрение к минтарнским воякам. Последние в долгу не остались.

-- Диган, ты чтоль?
-- Пошел вон, зараза! Хотел нашу победу украсть! Мы сами справились!
-- На добычу бежите, как стервятники! Вон пошли, сероплащники!
И вот уже арбалеты и клинки раненых минтарнских солдат наставлены на новых гостей, которых тоже было около десятка. Те в долгу не оставались, кто-то выставил копье, кто-то замахнулся топориком, некоторые натянули луки. Если хоть с одной тетивы стрела сорвется - быть еще одной резне.
-- Между прочим, мы считали, что вам пригодится помощь! -- выкрикнул лидер сероплащников Диган, даже не пытаясь приструнить ни одну, ни другую сторону. -- И не надо ваше "сами". Тут всю работу сделал герой Стены и его соратники. А вы сразу "сами справились, наша победа"! Так-то вы цените его помощь, минтарнские ублюдки?

Предыдущая тема (Избранные Луной): ссылка

Стена называлась Стеной, но ее лучше было назвать Насыпью или Баррикадой - больше похоже на правду. Конечно же, ее построил не Дагулт Неверэмбер, он лишь перехватил над ней контроль и сделал ее охрану более организованной. Сами жители возвели эту насыпь из деревянных обломков и каменных глыб почти сразу же после катаклизма, первоначально она охватывала лишь несколько улиц, где чаще всего встречались монстры, выживших после извержения Хотенау было не так много почти тридцать лет назад, чтобы это было проблемой. Сейчас же Стена простиралась от самой реки Невервинтер до южной стены города - гранича с кладбищем, и из чего только она не состояла! Глаз мог различить в этой невероятной баррикаде и обломки зданий, и куски телег, и части кораблей, притащенных с самих доков, но здесь же встречались и свежеукрепленные участки из крепкого камня, похоже, обновленные уже за время правления Неверэмбера.

Пример участка Стены:


В развалинах бывших домов-особняков, в бывших казармах стражи и на скорую руку возведенных башнях вдоль всей Стены стояли посты охраны, окруженные вечногорящими факелами, при свете дня бесполезными. На каждом посту, наверное, не меньше десяти стражников, у каждого на поясе - звонкий рог, и похоже, пока герои шли сюда, они уже слышали отдаленный зов этого инструмента. Большинство людей, которые охраняли стену, были минтарнцами, судя по их единой униформе с эмблемой Дагулта. Похоже, они не питали почести к этой работе, в отличие от немногих вооруженных жителей, которых даже палкой было не выгнать с "их святой обязанности" - последние были одеты в самые разные доспехи и имели самое разнообразное оружие, судя по всему, они считали свой пост долгом всей своей жизни после того, как возможно, потеряли в этой жизни все остальное.

Огромная насыпь деревянных обломков и каменных глыб, называемая Стеной, отделяет цивилизованный Невервинтер от Разлома и порождённых им ужасов. Со Стены стражники могут поражать противников, находясь в относительной безопасности, а дозорные предупреждают о монстрах. Огромная гора разлагающихся останков возле восточного края Стены, не говоря уже об одиночных трупах, как нельзя лучше говорит о её эффективности как защитного сооружения.

Сгоревший разрушенный дом стоял прямо у Стены, у ее центрального участка, недалеко от него была видна гора разлагающихся останков, среди которых были видны как странные щупальца или одноглазая морда, так и обычные люди, в доспехах и без них - последних было большинство. Солдаты спешно несли сюда глыбы камней и прочие найденные на скорую руку материалы из соседних разрушений - похоже, буквально считанные минуты назад здесь отразили массированную атаку чумных, которые смогли прорваться через Стену. На месте бреши быстро возводили новую насыпь или баррикаду - называйте это, как хотите.

-- Мордай, не видишь, у меня и так здесь полон рот забот?! -- громогласный мужской голос раздался из-за поворота, и когда этот поворот герои преодолели, стал виден и владелец этого голоса, немолодой мужчина в кольчуге, разорванной на груди ударом могучего когтя. Запекшаяся кровь не скрывала под собой никакую рану - должно быть, удар уже давно исчез под влиянием лечебного зелья. Не сказать, что мужчина был красив, скорее наоборот, грубое солдатское лицо в шрамах выражало усталость и негодование. -- У меня нет сейчас возможности отправлять солдат добывать этот твой осколок. Вокруг него чумных собралась целая толпа, они вот-вот снова пойдут в атаку, в Стене брешь, и вообще, лучше бы ты помогал, а не языком трепал!
-- Ты, верно, не понимаешь? Именно осколок привлекает их к себе, как мухи слетаются на труп! -- его собеседником был тифлинг в щегольском наряде. Высокий, краснокожий, с большими красивыми рогами и длинным хвостом, он совершенно не стеснялся своего нечеловеческого происхождения. А глаза... золотого цвета! Редкость даже у дэйвов или эладринов. -- Если ты его оттуда достанешь, я смогу сделать так, чтобы все чумные вернулись обратно в Щель. Этим нужно сейчас заняться, а не баррикадой, только солдат загонишь до изнеможения.
-- Верю я тебе, верю... Так, а это кто?

Мужчина обратил внимание на появившихся героев, и глаза его округлились в изумлении и в надежде. Сигберта он знал, и его знал Сигберт, они уже видели друг друга в ту Ночь Кошмаров, когда кавалер Суни перевернул чашу весов в пользу защитников Стены и спас немало жизней.
-- Капитан Дурхам Шоу к вашим услугам! -- представился воин, -- Сигберт, мои глаза не обманули меня? Пожалуйста, скажите, что вы пришли нам помочь! Так же, как и в прошлый раз! Благословен Торм, что присылает нам новых бойцов в час, когда они нужнее всего!

Домом Правосудия когда-то назывался простой храм Тира, одна из многих достопримечательностей Невервинтера. Даже на горизонте его величие захватывало дух - он занимал площадь не меньше, чем сразу три неплохих особняка, вместе взятых, и высотой приподнимался даже выше городской стены неподалеку, по большей части оставшейся нетронутой. К сожалению, прошли времена, когда Тир был великим богом - сейчас он стал больше историей, чем действующим божеством, но отчасти осталась и вера в него, и построенные в его честь культовые сооружения. Боги, как ни парадоксально это бы не звучало, не умирают во время смерти - они даже после смерти остаются в мыслях, в образах, в божественной энергетической сущности, которая все еще получает подпитку от верующих в него. Только когда и всякая вера в павшего бога исчезает, тогда исчезает навеки и он сам.

Дом Правосудия:


Бессмертный бастион доблести и чести, словно скала, возвышался над просторами Моря Мечей и служил Невервинтеру одновременно и резиденцией Дагулта Неверэмбера, и казармами, и довольно обширной тюрьмой, и храмом, который теперь считался обителью Торма, с весьма похожими ритуалами и традициями на такие у Тира (что возымело вполне очевидные последствия: множество тирян переметнулись на сторону живого и действующего Торма).

Кейн и Роук провели пятерых героев вместе со свитой через огромный зал (действительно, и дракон здесь поместится легко!) в задние комнаты, в одной из которых их ждал Дагулт. Лорд-Защитник выбрал, пожалуй, удачное место для встречи - тактический штаб, с большим столом по центру, картами Невервинтера и Фаэруна на стенах, эмблемами и выходившими на стену окнами - они давали яркий свет, но при этом не давали никому подсматривать в зал. Минтарнцы отсалютовали Дагулту, тот жестом руки и кивком головы отпустил их, после чего обратился к посетителям:

-- Мое почтение. Лорд Дагулт Неверэмбер, Открытый Лорд Уотердипа, я рад всех вас видеть здесь, -- Дагулт слегка поклонился, ровно настолько, насколько предписывал этикет, и указал на стулья, которые располагались вокруг стола. Раз беседа была серьезная, не было смысла проводить ее стоя, в отличие от этого, круглый стол, за котором равен каждый - от варвара до правителя - самое правильное место. Стол был чист, за исключением узора на деревянной столешнице, которое изображало солнце, двенадцатью лучами указывая на каждое из двенадцати мест. Присутствующих было шестеро, а значит, столько же мест останется свободными. Сам Дагулт подал пример, без всяких слуг отодвигая стул и присаживаясь.
-- Очень рад, что вы приняли приглашение и явились незамедлительно, уважаемая Одри Тооф, -- голос Дагулта был низкий, но мягкий, и он полетел в стенах комнаты сразу же, только зашедшие герои закрыли дверь, -- и вижу, вы не одни. Ваши спутники не похожи на новобранцев, а скорее, на искателей приключений, которым, разумеется, в нашем городе всегда распахнута дверь. Что же, тем лучше. Сперва принесу свои извинения по поводу того, что так резко вас вызвал. Мне только сегодня доложили, как зовут прекрасную бардессу, чье пение в Луннокаменной Маске так любят мои солдаты. Нам есть, о чем поговорить. Но сперва стоит познакомиться и с остальными - поделитесь своими именами, и помните, что за этим столом не стоит стесняться богатства или бедности, титулов или их отсутствия. Если наша задача общая, то за этим столом мы все равны.
Дагулт выглядел настоящим мужчиной. Большим, крепким, с могучей фигурой, привыкшей носить как прочные и тяжелые латы, так и парадный костюм. Сейчас он был в полных латах за отсутствием шлема, и поверх лат был церемониальный плащ, соответствующий его положению. Зеленого цвета, с серебряной эмблемой Невервинтера - знаменитым "глазом", с серебряными же запонками, которые вполне гармонировали с цветом начищенных доспехов.

Какие интересные звуки из этой коробочки... И мелодия не походила ни на какую из известных Адриану. А он знал все мелодии, которые исполняли в здешней таверне местные зазывалы. И "Хвост ласточки", и "Кувшин пивца", и "Корчмаря"... Видимо, Мэт гораздо дальше забирался, чем можно было предположить - или его учитель был издалека. Диковинный инструмент, диковинная музыка, но ноги уже стучат по полу в такт!
Адриан без доспехов чувствовал себя так, словно прыгни - и взлетишь в воздух. Если бы еще ноги не ныли после нескольких переходов, конечно... На теле - простая шелковая рубашка и штаны, после горячей ванны его свободные от шлема волосы рассыпались непослушными прядями, чуть не доставая до плеч, озорной взгляд перебежал от Мэта к Лимале, и вот уже протянута рука, приглашая ее на танец.
-- Лим, а научите меня какой-нибудь пляске темных эльфов? У вас же, слышал, все не как у людей?

-- Что же, в этой новости есть и хорошая черта. Мы не зря бегали к этим жабокрякам, поскольку если бы мы день промедлили, то возможно, эти новые опасные монстры разделались бы с ними раньше нас. И мы бы не получили еще один посох с осколками раздора и портал, который можно использовать на благо Спокойного... -- Адриан, конечно, еще не очень понимал, как именно на благо его можно использовать, но это дело заклинателей... -- Так, а что там хоть за монстры такие, можно посмотреть?
Морвен выглядел настоящим воином, он явно и умел обращаться с оружием, и был готов к серьезному походу - хоть прямо сейчас действовать! А вот Адриану хотелось сперва разобраться... Кто знает, может, какая-то деталь поможет найти слабое место у противника, а может, Лимала или Фрида что-то знают о тех монстрах, с которыми предстоит им столкнуться. С разрешения Илии он взял у Морвена журнал и полистал его...
К сожалению, никаких деталей в нем не было, просто журнал. Там заметили существо, там что-то произошло, там что-то испугало дозорных... Единственное, что смог выцепить беглый взгляд - это то, что бандитов и культистов сметали уже не гуманоиды, а настоящие чудовища. Может, если почитать все посерьезнее... Некогда. Журнал вернулся к Морвену, а разговор вернулся к Пустырнику:
-- Ладно, придется смотреть на них вживую, когда столкнемся. Не впервой. Лорд Илия, какая хорошая новость?

-- Жаль. Я думал, вы окажетесь умнее.
Мгновенно восстановив едва потраченное заклинание через сердце эйдолона, Назос уже рефлекторно выпаливала его в Торна, которого покрывала совсем другая личина. Заклинание подействовало - и вот Торн лежит на земле, пытаясь подняться и скрежеща зубами. Удар длинного копья и двуручного меча вызывает волну боли вполне естественную - такую, какую действительно бы почувствовал эльф при таких атаках, еще более усиленных жреческой магией, которая пока еще не потеряла своей силы.
-- Тогда живите, -- и несмотря на боль и раны, Саршан под личиной Торна говорил твердо и спокойно, -- Пока живите. И спасибо за помощь. Я получил здесь все, что хотел, и вы услышите обо мне снова... всего лишь через три дня.
С очередным ударом Торн потерял сознание... и личина Саршана спала с него тотчас, а Назос почувствовала выходящую из него силу. Торн снова был просто Торном. Следопытом, наемным убийцей, но не безумным шадар-каем. Что произошло? Он просто проиграл в схватке воли. Там, во сне. Если бы они прислушивались друг к другу больше, если бы пытались подружиться, если бы...
Но и так все удалось. Саршан исчез. Спящий заснул навеки. Сьерра спасена. Остались только мелочи - пронзить копьем искаженный эмбрионом-переростком труп, предать драконьему огню отродий, снять доспехи и оружие Малаганта с Волканта - могучие волшебные предметы древности, они еще способны послужить доброму делу.
А за сегодня герои просто слишком устали.

* * *

Путь наверх оказался куда труднее, чем сюда. Руки и ноги уже почти не слушались, очередной проход по головокружительному туннелю оказался изнуряющим - похоже, никто из сектантов не собирался возвращаться тем же путем, которым шли. Об этом свидетельствовал и закрытый еще недавно глазом путь - сейчас снова закрыть его было некому, и ничего не препятствовало пути, кроме собственной усталости и груза добра. Торн шел молча, заново осознавая себя, не задавая лишних вопросов. И как только он получил огненный опал - обещанную Итрикой награду, переданную до этого на хранение Назос - их пути с волшебницей разошлись. Может, они когда-нибудь встретятся снова, и на этот раз уже они не будут напарниками...
Проходя снова залами Гробницы Снов, они все еще чувствовали ее давление. Разжигающее рознь, заставляющее поддаваться безумию, эгоизму... Лучше бы этого места и не существовало! Но кто-то же должен быть, кто идет в самое сердце зла, побеждая его для того, чтобы тысячи могли жить в счастливом неведении... А наградой - волшебные предметы и золото, честь и слава, и конечно же, на ступеньку ближе к великой цели...
Только сперва помочь женщинам подняться наверх. Без сил не удается даже забраться по веревке - что говорить о Сьерре, которая едва могла стоять на ногах.

* * *

-- Вы сделали это! Нежити конец. Она сгорала в пламени, возвращалась в землю, просто исчезала! Вы сняли проклятье Уестдипа!
А это была сестра Нена с ее последователями, которые уже ждали их наверху. Даже Назос, которая не питала хороших чувств к людям, наверняка была рада видеть человеческие лица. Не отродья, не искаженные фантазмы, а привычные слова - восторженные! Поднятые руки, возносимые молитвы, под одобряющий шум поднятие останков Малаганта.
Собирался воедино разрозненный скелет паладина, появлялся призрачный образ павшего сотню лет назад, схватывающий нематериальной рукой Демонический Рог, указывая им в небеса. Они слышали голос Малаганта, который призывал в свидетели Королеву Воронов, сообщал об исполнении долга и просил наградить тех, кто отвратили беду. Они видели, как его душа искрящимся копьем взмывает в небо, двигаясь настолько быстро, что легко его спутать с лучом звездного света. И когда луч погас, словно догорающая звезда, они ощутили, словно закрывается массивная крепкая дверь - под аккомпанемент грома. А из Шадоуфелла смотрели на них Мезираль и Фэй. Они тоже сыграли свою роль в этой пьесе, где важной оказалась помощь каждого. Пусть их пути на Прайме оборвались раньше времени, ничто не помешало им воссоединиться во славу Королевы в мире Тьмы.

* * *

Вы видели когда-нибудь публичную порку полуросликов? Это милое развлечение, популярное в некоторых человеческих городах, куда безобиднее запрещенных публичных казней, но при этом неизменно собирает толпу народа. И вот через такую толпу прямо на главной дороге в Самострое, вызванную этим зрелищем, приходилось пробираться лошадям Назос и Лея вместе со Сьеррой. Последняя при виде картины заревела, как маленькая девочка. Всю оставшуюся дорогу до Высшего Зала пришлось дварфийку успокаивать, и в искренности ее раскаяния можно было не сомневаться. Она даже запустила в сердцах возвращенной ей книжкой куда-то в дальний темный переулок - тут пришлось шаг лошади несколько ускорить, дабы не выслушивать тонну отборных оскорблений от мужика, которому эта книжка свалилась на голову. А ведь нет, чтобы счесть это знаком и наконец-то научиться читать...
Зато все трудности и все муки розыска и доставки Сьерры были искуплены сполна слезами самой Итрики, которая даже не надеялась увидеть свою девушку так скоро! После такого подвига в лояльности Назос можно было больше не сомневаться, а за совершенный подвиг ее и Лея даже наградили на виду у всей знати Оверлука - хоть, конечно, сам подвиг держался в секрете.

* * *

Конечно же, Саргатан остался на праздник. Конца лета и начала осени. Смена годового цикла - именно тогда по календарю здешних дворфов начинался год, и не зря - это было время, когда все менялось, когда мир терял привычные очертания и приобретал их вновь. Когда становится тоньше грань между Праймом, Шадоуфеллом и Фейвайльдом, когда нужно давать отчет обо всем, что сделал за прошедший год, перед предками, в эту ночь никто не спит, да и не заснуть посреди разноцветных флагов, фанфар и огней, фейерверков, множества развлечений и разливаемого рекой пива, эля, сидра - да чего угодно! Не спать. Ведь можно проснуться не в своей кровати, а пересечь эту тонкую грань между мирами, и очутиться в кошмаре или в сказке наяву.
Но не ночь важна была для дэва. А утро. Рассвет. Солнце. Настолько новое, насколько он никогда его не видел. Он многое узнал о себе за прошедший год. Он становился самостоятельным, он обретал могущество, недоступное большинству смертных, но где есть сила, там есть и бремя ответственности... Он видел не только яркое солнце, он видел и разгорающееся пламя, пламя войны за пределами Оверлука и всей долины Эльсир. Где звучит крик о помощи, тонущий в черноте...
И он знал свою следующую точку назначения. Он знал теперь, что ему предначертано.

* * *

Книги тех, кто связывался с Дальними Планами, сообщают о следах, которые оставляют отродья, пришедшие оттуда - словно грязное пятно, что покрывает любого, кто к ним прикасается. И они преследуют их. Ищут слабину. И когда находят, то странные галлюцинации возникают перед глазами, вырастающие силуэты из тьмы, побуждение постоянно оглядываться.
Самым большим таким трудом по праву назван Кровавый Том, написанный безымянным Провидцем. Записанные его собственной кровью видения настолько ужасают, что способны обратить на путь кошмара любого, кто дерзнет в них углубиться - но в них же таится магическая сила и увиденные за Завесой пророчества.
Самым ближайшим из таких пророчеств был приход хаоса. Хаоса, который вырвется из-под земли, изрыгая лаву, разъедающую все неживое на своем пути и превращающую живых существ в свои искаженные копии, в мутантов. И когда через три дня после того, как герои покинули Гробницу Снов, возле небольшой деревушки Талар раздалось землетрясение чудовищной силы...
Впрочем, это уже совершенно другая история.

— Да-а-а! Еще больше боли! — выкрикнул слепец, подставляя себя ледяной магии, высасывающей из его тела все тепло, все жизненные силы... Упасть ему не позволила цепь, к которой он все еще был прикован, и голос его становился все истошнее, каждый голос был с хрипотцой, с надрывом, жизнь покидала его... вот только именно это ему и нужно было.
— Спасибо! Спасибо за то, что несете в мир волю Таришдуна! За то, что оживили мои сны! Я - уходить? Нет! Вы сами несете хаос и боль! Вы добровольно отдаете себя в его услужение! Да-а-а!

Заклинание Назос получилось особенно убийственным. Должно быть, если бы не пояс, то он бы убил слепого тотчас же, но так, тот продолжал кричать и смеяться, наслаждаться своей ситуацией... и может, только сейчас волшебница поняла, что сделала неправильный выбор. Попалась на крючок. Она отдавала свою магию этому безумному - пленнику ли, потерявшему разум, или культисту, добровольно посвятившему себя служению скованному богу, не было разницы, - но ее убийственные чары давали этому лысому слепцу настоящую мощь! И в его словах про разрыв занавеса было меньше метафоричного, чем можно было бы себе представить... Занавес рвался между Праймом и Далекими Планами, призывая чудовищных отродий, затягивающим в водоворот грез их самих...

То же пытался сделать и эйдолон прямыми методами - вторгаясь в их сознания. А здесь Назос направила еще больше сил, еще больше злобы, еще больше ярости в то место, где грань между двумя планами и без этого была чрезвычайно тонка... И грань эта исчезла.
Всего-то пару брошенных ледяных заклинаний - и вот вокруг уже бушует вьюга. Замораживая на месте всех, превращая в ледышек, не способных повернуть даже голову. Включая саму колдунью, включая стоящего в стороне Лея, и Мезира с Фэй, оглушенных от чрезвычайно сильного всплеска эмоций в мозг, уже расстроенный принятием дурманящего вещества. Мир вокруг все более искажался и превращался в порванную ткань, на которой они сами были лишь узором, все стало призрачным, неестественным, туманным...
Последним ощущением, которое отпечаталось в уже отказывающемся сопротивляться разуме, было столкновение их собственных тел с каменным полом. Удар о землю падающих героев - и полная темнота...

(ссылка) Среди оголенных ветвей -> Страж исхода

Казалось бы, полная чепуха. Посмотришь в рот - а увидишь глаз. Еще больше странностей добавляет то, что рот был каменный, а глаз - шипастый. А если еще сказать про серпы, которые в три стороны несли кровь в отверстия в стене, далеко и глубоко внутрь подземелья, названного Гробница Снов, так и вовсе станет дурно. И лишь имеющих самые глубокие теологические познания добьет тот факт, что весь этот вид, который открывался с высоты в двадцать метров над землей Гробницы, был образом Скованного бога, Таришдуна. В самом деле, взгляните только... Это же сам Старший Элементальный Глаз, взирающий в небо!

Таришдун, чья догма состоит из одного слова: уничтожение. Всего и вся. Месть всем богам за заточение. За безумие, которое охватило его после использования Осколка Хаоса. Кому может понадобиться освобождать такого бога? Молиться ему, поклоняться ему, когда любое его проникновение в мир означает руины и полное опустошение? Только таким же безумцам, которые и выстроили всю эту гробницу. Стоит ли ожидать, что спускающимся вниз героям здесь будет легко? Отнюдь.

И тем не менее, спустились они мягко и без проблем. Никаких взорвавшихся защитных глифов. Никаких огненных горелок, никаких набросившихся на них драконов или других чудовищ. Тишина и ледяной холодок, пробирающий спину. Хорошо было тем, кто защитил себя от холода - вот, у Лея был прекрасный доспех из темного металла, у Саргатана - плащ, помогавший как при жаре, так и при холоде. Кроме двух уже названных исследователей Гробницы было еще четверо: Мезираль и Фэй, превративших свои зрачки в темные помутнения, исказивших свои разумы приемом неизвестного в здешних краях наркотика - клин клином, верно ведь? Торн и Назос, еще не спустившихся до конца, первый повис на веревке в пяти метрах от пола, вторая пока еще оставалась наверху.

Все они пришли сюда издалека. Кто-то - из великого дварфийского города Оверлук, кто-то - из Фейвайльда, кто-то - из Шадоуфелла, а кто-то и родился-то всего три года назад, хоть и правильно будет сказать не "родился", а "переродился". У каждого была своя цель - от спасения беглянки Итрики до поиска костей паладина Малаганта, и несмотря на различия, они объединились в одну команду, хоть и хлипкую пока, но все же, готовую действовать сообща.

Вот только не было у них командира. Зачем командир, спросите? А хотя бы чтобы решить, куда идти дальше. Когда клинок Саргатана по имени Перо ангела загорелся ярким светом - сильнее сотни свечей и десятка костров! - они обнаружили шесть проходов, ведущих прочь из этого большого зала с шипастым глазом и кровавыми серпами на земле.

Но сперва поднимите головы наверх. Какая открывается картина! И картина была не одна, их было много, и все они изображали свершения кумира, лидера и полководца, которому была посвящена вся эта гробница. История начиналась на западной стене, и опоясывала потолочные своды по часовой стрелке, и конечно же, перед нами был он сам, Спящий, герой, лишенный не только имени, но и лица.
Первая картина нам показывала его высокой и грозной фигурой в простом черном плаще, сам он стоял на скале, глядя на нечетко прорисованную деревню вдали. Его голову накрывал капюшон, и как и на других картинах, увидеть от нее можно было лишь большие рога, выглядывающие из-под черной ткани, и на каждой из картин можно было увидеть великое копьё. Да это же... нет, это не Копьё Печали, величайший артефакт Таришдуна, забытый и утерянный навеки. Это была его копия. Древко из эбенового дерева, черное и пористое, в нем тонули руки. Наконечник из странного камня, неизвестного никому из партии - назовем его камнем грёз. Ни грамма металла, цвет - чернее ночи, и его, словно жилами, пронизывал тускло сияющий свет. Копьё Снов. Его видел Лей в своих кошмарах. Вот кому принадлежало это оружие, желающего найти нового хозяина. Призвавшее его сюда. Что же, назад дороги нет.

На следующих картинах можно было увидеть не только Спящего, но и его верных слуг. Он собирал армию подданных, воителей и странных, чудовищных существ из Дальних Миров. На одном изображении он проявлял свою мощь, сражая главаря орков, на втором - выступал с речью перед сотнями людей и тифлингов, последних можно было узнать по характерным рогам, похожим немного на рога Спящего.
Картины в центре показывали все ту же фигуру в масштабном противостоянии, в том самом сражении, которое охватило сотню лет назад долину Эльсир и северо-западные земли. Теперь Спящий был не один, вокруг него была настоящая армия, и она неизменно побеждала - эльфов ли, людей или дворфов.
И в конце истории - дуэль. Спящий против Малаганта. Большой полуторный меч вошел Спящему глубоко в тело, выглядывая острием из-за спины, здесь наш "герой" уже лишился одного рога, и практически целый доспех и одежды говорили о том, что битва едва началась - и закончилась с одного удара. Малагант же здесь выступал рыцарем в полных латах, настолько же мастерски выполненных, как и ужасных на вид - на них были изображены черепа и кости, на груди - изображение воющих призраков, сами латы были словно окружены огнем цвета крови, но даже они не смогли защитить носителя - Спящий здесь воткнул свое великое копье прямо в рот рыцарю, чудовищным усилием разрывая голову на две части. Должно быть, автор картины хотел показать, что победа должна была быть на стороне Спящего, но увы, историю не перепишешь. Можно лишь вернуть ушедшее...

И под картинами, почти у самой земли, можно было увидеть надпись, выполненную тем же светящимся камнем грёз.
"Откуда Он пришел? Наши сны. Почему Он пришел? Мы позвали. Из нашего сна пришел Спящий. Он отверз очи сна, затворив очи пробуждения. Его поражение - лишь сон. Его пробудить - наш сон".
Безумие...

Но довольно рассматривать картины. Вокруг - шесть путей, которыми можно идти.
Торн видел три на балконе с высоты своего полета над шипами: западный путь на балконе вел в коридор, полный дверей в обе стороны и с двумя столами впереди, южный был не примечателен ничем, лишь поворачивал на восток, восточный же был заперт - единственная запертая дверь была именно здесь.
Остальные, спустившиеся вниз, могли видеть еще три пути, точно так же идущих на запад, юг и восток. Лишь южный полностью копировал таковой, увиденный Торном - ничем не примечателен, кроме поворотов на запад и восток. Западный внизу же вел в помещение большое, из которого виднелась пока только одна деталь: пьедестал, на котором неподвижно стояла большая лошадь-скелет. Именно так, вы не ошиблись: ни кожи, ни мышц, лишь костяной скелет лошади, покрытый пылью и паутиной, и рядом с ней лежало седло, такое же грязное, пыльное и заросшее постаравшимися пауками. Неужели это конь Спящего?
А из восточного выглядывали осадные орудия. В центре комнаты здесь были катапульты и баллисты, поставленные рядом. Их веревки давно износились и обветшали, металлические части проржавели до основания, прогнила древесина - пожалуй, ни одно из этих орудий уже давно не будет работать. Неужели это остатки навевающей страх на города мощи Спящего?

Как бы там ни было, нужно было двигаться вперед. И вниз - судя по всему, если Волкант здесь, то он должен прятаться в глубине... А пока не было слышно никого, не было видно никакого движения. Возможно, даже может быть разумным пойти на такое кощунство, на которое обычно не шла никакая команда приключенцев - на то, чтобы разделиться и каждому исследовать свою сторону. Культисты все лежат трупами снаружи... Вряд ли они встретят здесь сопротивление.

Ах, если бы всем было здесь так же просто, как дэву? Если бы все имели такие же прозрачные принципы - и при этом достаточно гибкие, чтобы странствовать с предложениями помощи по миру, не терзаясь угрызениями совести при каждом сомнительном шаге, которых слишком много на любом пути. Вся жизнь - выбор между злом и меньшим злом, и как немного вокруг героев, которые способны этому злу противостоять... Вот и здесь, когда герои вошли в лес, что был заполнен душами, призраками и чужой, враждебной жизненной энергией, они почувствовали его давление на себе, на своей шкуре. Сперва - гнетущая тишина. Она подавляла, она заставляла содрогаться от каждого шороха, гадать, словно здесь или там таился враг. Был слышен каждый шаг по промерзлой земле, каждое падение снега с отводимых в сторону веток. Карканье воронов над головой возвещало беду... Затем - обволакивающая разум меланхолия... она вгрызалась в шагающих в сторону Гробницы Снов, она побуждала остановиться, побуждала думать, что все пустое, что в борьбе нет никакого смысла, что гораздо лучше будет прямо сейчас лечь и заснуть в этом дремучем темном лесу, замерзнуть в холоде... Поскольку впереди были еще большие ужасы, назад дороги нет, а сон столь сладостен, столь приятен будет здесь... И наконец - влияние вечно сражающихся душ. Двух непримиримых армий. Они сеяли вражду, они сеяли страх, они сеяли разделение, недоверие, вплоть до паранойи! Когда ты оглядываешься каждую минуту, ожидая увидеть едва знакомого спутника с занесенным кинжалом за твоей спиной...

Впереди шли Лей и Торн. Первый двигался прямо напролом, и похоже, не только закованные в латы тело было сильно, но и воля, которая напрочь игнорировала любую тишину - какая тишина, когда ты собой проделываешь путь? Любое недоверие - в конце концов, двум смертям не бывать, а одной не миновать! Любое желание заснуть - хотя здесь уже была не воля, а просто неутомимое желание двигаться вперед. Торн же уже раздумывал над тем, чтобы пойти самому, отдалиться от всех, но пока еще находил способы уговорить себя на обратное. Его подсознание совершенно автоматически с истинно эльфийской ловкостью проходило через чащу, настолько грациозно и легко, что казалось, он даже не оставляет следов на снегу.

Путь до Гробницы Снов должен будет занять напрямик около получаса. Гробница Снов... Саргатану услужливо подсказывали прежние ипостаси: она была построена примерно в то же время, что и монастырь, из которого были оставшиеся позади паломники. Сотню лет назад, может, чуть меньше. Это была не сколько гробница, сколько храм, посвященный своему господину от его последователей: отродий, тифлингов, людей и не только. Они верили, что Спящий однажды проснется, они охраняли его тело, собирали для него сокровища, добывали металл для ковки оружия, чтобы возобновить войну, в которой все они сражались... Но вера их была подорвана молчанием Спящего. Сон, казалось, никогда не закончится. А влияние окружающего их леса стало внушать вражду в их сердца, за этим последовала междуусобица и запустение. Гробница Снов оказалась заброшена. Последние остатки армии Спящего прекратили свое существование.

И о последнем свидетельствовали остатки прошлого. Ржавая секира, что навеки встряла в дерево, которое уже давно смирилось с ее существованием в собственном еле живом теле. Череп, что висит на ветке и смотрит пустыми глазницами в гнетущей тишине. Сломанный щит, который был разломан ударом колоссального молота. Человеческая грудная клетка, выглядывающая из-под снега начищенными и обглоданными ребрами...
Но с прошлым можно было бороться. И храмовник мог. Песней, что развеивала молчание веков. Светом, который развеивал меланхолию. Твердой волей и молитвой, что боролась с враждебностью и могла сплотить всех воедино. Вот только слишком заметны будут любые звуки, на многие десятки метров...

И вот такие звуки заставили обратить на себя внимание уже через десять минут путешествия. Река в этом участке леса близко подошла к пути, который прокладывали Лей и Торн. Партия старалась путешествовать аккуратно, и пока что ей это удавалось - даже более, они смогли обнаружить у заледеневшего участка Эльсира организованную на них засаду. Еще пятеро варваров и трое тифлингов - но это только те, кто были видимы, похоже, что там противников было больше. Что же, драки можно избежать...

Громко над головой каркнул ворон, взлетев с ветки прямо над Назос. Сухое дерево над ее головой прогнулось, задевая чародейку острыми, словно шипы, ответвлениями - и на тыльной стороне ее руки, которая только что приглаживала волосы, появилась глубокая царапина, быстро набухавшая кровью, прорывающейся наружу в такт пульсирующему сердцу.
И рука вырвалась из белоснежного снега рядом. Совсем другая рука, мертвая - сплошные кости с ошметками еще не истлевшей плоти. Мертвец под снегом жаждал эладринской благородной крови... И озерцо на ладони Назос предательски сползало вниз - нельзя допустить, чтобы упала хоть одна капля!

Улыбнувшаяся дварфийка мягко взяла руку Назос в свою, своими глазами выражая признательность и благодарность за этот небольшой жест. Она вглядывалась в глаза эльфийки, но Назос в ответ тщательно скрывала свои переживания и не выдала их ни единым движением, а если и выдала, то маска помогла им остаться незамеченными.

-- Спасибо большое. Я знаю, что могу на вас положиться, -- Итрика отпустила руку Назос и вздохнула, -- Нет, стражники ничего не заметили. Куда им, дело ведь происходило ночью. Мне надо было запретить выходить кому-то из дома по ночам, я давно чувствовала, что со Сьеррой что-то не так... Это была не скованность движений. Она... словно витала в облаках. И для нее перестали быть интересными приемы, она порвала всякие отношения с Магдором - а я-то думала, они были неплохой парой... На вопросы отвечала уклончиво, встречалась ли с кем-то, я не знаю, но как-то на днях она пришла домой с порванной на плече одеждой, словно разорванной когтями. Мне она сказала, что просто напоролась случайно на сук. Почему, почему меня это тогда не насторожило? -- последнее предложение было высказано в сердцах, и это был сигнал для того, чтобы постепенно прекращать беседу. Едва собравшая себя Итрика снова разваливалась на части, все труднее было ей сдерживать вновь выступающие слезы и эмоции, и она потянулась за еще одной кружкой воды, рассматривая стену. В Каер Оверлук все так же было тихо и немного мрачно, несмотря на рассеянный свет фонарей.

Назос не могла вспомнить, как выглядел Спящий, кроме того, что он тоже был всего лишь посланником кого-то большего, как и сэр Малагант был злым паладином... кого именно, время не сохранило. В тех трудах, что когда-то изучала она, Спящий описывался просто высокой фигурой в плаще, голова его и лицо прикрыты, но из-под капюшона неизменно выглядывают рога... Зато она хорошо знала, кто составлял его армию. Конечно же, это были отродья (foulspawn). Сумасшедшие существа, искаженные Дальними Мирами, этим чрезвычайно далеким и безумным планом. Заклятые враги всего живого, уничтожающие все на своем пути. Настолько же отвратительные, насколько и ужасные, самых разных форм, видов и даже размеров. Что же это была за битва? Зла... с еще большим злом? И это большее зло собирается возродиться?

-- Нет, я не знаю никого, кто мог бы увести ее. Мне кажется, что она ушла сама. Я не знаю, почему, но вот так... она планировала. Враги - то так, вы же знаете, разбойные группировки, патриоты-милитаристы, что силком тащат людей в вербовочные пункты, группы торговцев, недовольных властью... нет, это все мелочи. Про Спящего? -- Итрика начала цитировать: -- "Откуда Он пришел? Наши сны. Почему Он пришел? Мы позвали. Из нашего сна пришел Спящий. Он отверз наши очи сна, затворив очи пробуждения. Его поражение - тоже лишь сон. Его пробудить - наш сон. Его храм - Гробница Снов". Как видите, то еще сумасшествие.
Говоря это, Итрика рылась в собственных волосах, что так красиво переливались в свете фонарей. Сперва у одного уха, затем у второго уха. Когда она вытащила руки, на них было две красивые сережки - в золотой оправе, образующей орнамент из четырех квадратов, сверкает большой драгоценный камень. Огненный опал, но он был тем необычен, что вместо ярко-оранжевого цвета, в глубине горящего пламенем, он отдавал цветом каштанового ореха, и потому идеально подходил к волосам Итрики, а стоил, наверное, даже дороже, чем обычный огненный опал. Обе сережки дварфийка положила на ладошку Назос, и своей рукой сжала её пальцы в кулачок, в середине которого оказались драгоценности.
-- Я надеюсь, это будет достаточной ценой вопроса. Когда все закончится, отдайте одну Торну, а вторую оставьте себе.

Новое утро наступало в городе Оверлук. Дварфийской столицей. Настоящим конгломератом, где если наткнешься на тифлинга в латах или на странного дэйва с крыльями, не будешь удивляться. Высокие стены четырьмя большими квадратами опоясывали город. "Дварфийская душа и сотни крепких рук. И никому вовек не сдастся Оверлук" - было начертано на них, древняя поговорка, которую некоторые называли молитвой. Ведь кто знает, не сам ли Морадин помогает этому цветущему городу? Сперва это была угроза повторной Красной Руки, которая схлопнулась еще не доходя до Бриндола. Затем это была орда орков из-за гор Стоунхоум, что нашли ход через эти могучие горы - они были отброшены в Бордрине. Враждебные существа теней, что прятались в пещере под ногами, в Кузнице Теней на ином плане, тоже вынуждены были свернуть свои планы по вторжению. И наконец, генерал Зитируун, что наседал на город буквально два месяца назад с огромной армией немыслимых существ. И он тоже был отброшен.
А город продолжал процветать. Восстановиться после сражения - дело недолгое для тысяч крепких рук умелых ремесленников, архитекторов и скульпторов. И на всю эту громаду камня, на сады и парки, на просыпающихся людей и прочих разнообразных рас смотрело сейчас утреннее солнце. Улыбаясь всем своими лучами, озаряя небесным светом, оно заставило проснуться светом через окно две совершенно разные персоны.

Она проснулась в шелковой постели, на мягкой двойной кровати, и чародейский подогрев воды уже превратил ледяную воду в изящной умывальной чаше в теплую. Слуги готовы были обслужить важную персону по первому же звону колокольчика. Третий этаж выходил на восток и сквозь него было видно эльфтаун - красивейший район, в котором, как это ни странным могло показаться, не найти было эльфов. Прекрасные сады и выпускающие струи воды фонтаны, которые рисовали радугу в чистом-чистом небе. Из окна выглядывала и побеленная стена стоящего рядом здания, статуя красивой стройной женщины с воздушными одеждами, по дороге мимо ее дома неторопливо шагал эладрин в зеленом камзоле и с тростью, могучий драконорожденный, идущий на работу охранником в одном из местных магазинов...

Он проснулся от криков. Кто-то кому-то бил морды в этой простой таверне, и просто-таки оглушал своими дикими криками, заставляя пробуждаться всех, спящих наверху. Окна были открыты, просто потому, что запереть их означало помереть от странного запаха, доносящегося из коридора - чай какой-то алхимик снял соседнюю комнату. Благо, в этот раз со временным домом не повезло - легко можно было выбрать другой. Кто знает, почему его занесло в Волдырь, наверное, очередной поиск приключения на свою голову - нет просто в городе лучшего для этого места. Этот беспорядочный во всех смыслах район был населен почти до отказа практически каждой расой и самыми безголовыми персонами. Вот, внизу как раз кто-то хочет открутить другому голову, а с улицы (обязательно, обязательно в тот момент, когда только встает солнце!) начал горланить во всю глотку безумный проповедник: "Конец света! Конец света близится! Гитьянки были только началом! Нас всех ждет гибель! А-а-а-ай, холодно же!" -- это на него сбросили ушат холодной воды. На время станет тише.

Она была высшим эльфом, и звали ее Назос, с кличкой Хатранский. Вот уже пятнадцать лет она жила здесь, в Оверлуке, и за это время ее способности в магии, ее собственное обаяние и острый язычок помогли ей пробиться до верхушки - и при этом оставаться независимой, а не погрязать в бюрократии. Наступал новый день, который наверняка будет полон забот.

Он был эльфом лесным, с темным прошлым, звали его Торн, и никаких тебе кличек. Вот уже пятнадцать недель скоро будет с того времени, как он вернулся из Логова Разрушителя. Тогда его добыча ускользнула, и это, как оказалось, к лучшему, потому что наниматель бесследно испарился и уж точно не мог ему заплатить по счетам. Наступал новый день, и что принесет глупое улыбающееся солнце?

Ирония судьбы, но утро принесло каждому одну и ту же весть. Причем, не через гонца. Не через письмо. А прямо голосом в голове. Каждому голос был знаком - это была Старейшая Итрика. Она была сердцем Оверлука, в переносном смысле, конечно. И в этом сердце горел огонь, настолько яркий, что сравниться мог разве что с красотой ее шикарных каштановых волос или изысканностью ее манер на приемах. Она могла вдохновить на бой, она могла заставить изменить свое мнение самого Старейшего Моргоффа, а своей внешностью неизбежно приковывала взгляды. Но сейчас ее голос был полон тревоги.
-- Это Итрика. Моя Сьерра сбежала в Уестдип сегодня ночью. Похоже, ей промыли мозги. Мне нужна ваша помощь, лично. Приходите после вторых колоколов в Каер Оверлук, пожалуйста.
На этом послание кончилось - ритуал мог передать только двадцать пять слов. Он все еще звенел в головах, поскольку требовал ответа - все, что скажут Назос или Торн сейчас, мгновенно будет отправлено назад, к Итрике. Увы, не больше двадцати пяти слов.

Сьерра была ее дочерью, взбалмошной, дикой - вся в мамочку. Уестдип был отсюда на расстоянии около двадцати миль - путь предстоит немалый, но вторые колокола наступят, судя по солнцу, только через два часа. Вполне достаточно времени, чтобы совершить утренний моцион, разобраться с текущими делами и отправиться на встречу в Высший зал - в центр Оверлука. Только сперва нужно отправить ответ Итрике.

//Музыка: ссылка (прогрузку с ласт.фма нужно будет подождать около 30 секунд).

Клирик коротко кивнул. За его спиной начинались песнопения, которые закончатся общей молитвой, играла камерная музыка, которая была непривычна чуткому бардовскому уху и даже немного резала слух, голоса женщин и мужчин сливались в общий хор в черно-белом отголоске Шадоуфелла, но музыка была не заунывной панихидой, не печальным отголоском плача за умерших... В ней была... сила. Но если спешить, то ее не удастся дослушать до конца.
Мезираль почувствовал, как его плечи тяжелеют - но это не Мунин вернулся, это Оренард накинул на него свой черный плащ с эмблемой Королевы Воронов на спине, с капюшоном в виде клюва птицы, укрывающий почти до самых пят.
-- Снаружи кладбища в конюшне. Зовут Вестником. Не спросят ни слова, пока на вас этот плащ. Ступайте.
Немногословный собеседник удалился вглубь зала, присоединяя свой голос к песнопениям. Жрецы в этом могучем ритуале, пронизывающим их тела через голос и дыхание, становились какими-то... иными... Это была молитва, истинная молитва, после которой не нужно было оповещать о согласии словом "аминь", поскольку если поешь, то согласие очевидно. А после него каждый вознесет свои слова Королеве сам про себя. В полной тишине.

Ужасным ли было существо или нет, но перчатки того стоили. Благо, они были просто инструментом, а инструмент всегда можно было использовать так, как того захочет владелец. И судя по всему, сейчас владелец собирался поиграть в страшилки с незадачливым расхитителем склепов. Да-а-а, не повезло Вериталу, ждет его холодный прием как впереди, так и снаружи. А насколько везло Мезиралю? Заметили ли его силуэт другие бандиты, что наверняка окружают сейчас склеп, наблюдая за каждым действием неофита их воровского клана? Увы, на этот вопрос не было сейчас ответа. И не было времени поразмыслить над ним серьезнее - цель ускользала вниз. Она не заметила силуэт эладрина, который прошмыгнул вслед за ней, хоть и заметила влетевшего внутрь ворона, инстинктивно пригнулась и выругалась (ругательства новоявленного работника ножа и удавки, пожалуй, приводить здесь не стоит).
Наверное, Веритал проклинал тот день, когда согласился на подобную авантюру. Это действительно было испытанием, и служило именно этой цели - проверить человека, закалить его, заставить переступить через себя. Он никогда не убивал людей - до последних дней. Он никогда не ступал в Костедвор по своей воле - там ему нечего было делать. А теперь он похищает то, что принадлежит мертвым. А может, ему просто подложили сюда мешок его дружки? Специально, чтобы проверить, не украдет ли он хотя бы одну монетку. Именно об этом говорили - верность перед лицом золота...

Парень кивнул головой, соглашаясь со своими мыслями, страх и тревога немного утихли. Освещения в его руках не было, но было такое в склепе - незажженные факелы, что висели по обеим сторонам стены, до которых едва долетали остатки дневного света. Веритал вытащил на этот свет кремень и огниво и чиркнул раз, второй - на стену брызнули искры, из дрожащих рук покатился кремень на землю, парень снова выругался, опустился на колени, прощупывая землю... кремень был найден, и третья попытка высечь огонь была успешнее. Факел загорелся. Веритал снял его с кольца, поднял повыше и внимательно осмотрелся вокруг.

Золотая ворона выпорхнула из клетки... Четыре дня до смены годового цикла, до дня, когда кончается лето и наступает осень, когда силы Королевы Воронов особенно сильны, а среди увеселений и фейерверков ходят духи предков - не нежить, а эссенция души, иногда появляющаяся из иного мира, о котором не знает никто, возможно, даже боги. Кроме Королевы, конечно же. Она знает, но никому не доверяет эту тайну.
И конечно, делец тайной магии, что служил отчасти Королеве, отчасти Кореллону, отчасти Сеанин, тоже был не в силах понять пути судьбы, что отлучили его от семьи, от рода, от дома на колесах, от всего - и это за четыре дня до такого знаменательного дня! Он помнил прошлые года, помнил множество их, ведь сколько лет уже было этому привлекательному и на вид очень молодому эладрину! Каждый год они останавливались на праздник конца лета в каком-то новом городе, и каждый раз оставляли представление, которое было незабываемым, и их восхваляли во всех тавернах и просили остаться еще хотя бы на день, а лучше - навсегда... Но путь был неумолим, и они снова отправлялись в путешествия по планам, посвящая Королеве Воронов свои выступления, вселяя в души зрителей страх и трепет...
Каждый год. Кроме этого. В этот год все переломилось. Что именно увидела во сне Гаэрика? Сестра, которая любила его, но была покрыта тайнами своих же иллюзий, в которых растворялась так, как только можно растворяться в магии, теряя часть себя, обменивая ее на долю заимствованной из иных планов силы... Или это была не Гаэрика? Это была сама Матерь? Может, она видела пророчество? То, что предстоит совершить ему, Мезиралю, если он останется с ними еще хотя бы на четыре дня? И это что-то испугало ее, испугало не на шутку...

Думы тяжкие роились в голове, и им не было числа. Вся эта ноша, которая внезапно свалилась на его юную голову - ноша самостоятельности, ответственности, новой жизни, нового пути, отдельного от семьи - была слишком тяжела. И как полагается при этом, правильнее всего решать такие вопросы, не бездумно слоняясь по городу, а уходя в транс. Живительный, восстанавливающий силы, раскладывающий все по полочкам - для него не было нужды даже в кровати, достаточно было, например, этого простого могильного камня. Он сам не заметил, как прошлым вечером ноги принесли его на Костедвор - самый, пожалуй, мрачный и при этом неожиданно спокойный район города Оверлук. Голова требовала отдыха...

Жителю Фейвайльда требуется спать куда меньше, чем обычному человеку. Тот, кто научился управлять своим сознанием даже во сне, способен при этом слышать и реагировать на происходящее. И вот сейчас начался рассвет, а Мезираль, сидящий в трансе где-то среди посвященного Королеве Воронов кладбища, расслышал звуки и голоса...
Это были шаги людей, не нескольких человек, но и не дюжины. Они шуршали одеждами, скрипели кожаными ботинками и похоже, удалось расслышать даже позвякивание оружия.
— Прибыли, снимай повязку.
Шевеление и копошение, перешептывания, которых различить ухо Мезираля не могло. Громче всех же говорил грубый голос с хрипотцой, говорил твердо, властно, и при этом не особо повышая тон - так, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но похоже, они просто не заметили эладрина, который был от них в десятке-другом метров.
— Потерянные возрождаются. Нас прижимала стража, и мы все равно продолжаем наседать на торговцев. Где стража теперь? Мы схлестнулись с самими Ночными Стражами, и остались живы - а где Трайн и его воины теперь? Потерянные были, есть и будут. Поклянись в верности Потерянным перед лицом мертвых.
— К... клянусь.
Второй голос был куда моложе, в нем звучала нерешительность и робость. Похоже, это был ритуал посвящения в какую-то местную бандитскую группировку или, еще хуже, секту.
— Веритал твое имя, но среди нас ты будешь зваться Горлорезом - за первую твою добычу в наших рядах. Но осталось последнее испытание. Ты должен доказать нам верность перед лицом золота и храбрость перед лицом смерти. Здесь, среди Костедвора, в одном из склепов лежит дворф по имени Грундельмар. Мы уже сделали за тебя две трети работы. Тебе осталось только зайти в склеп, забрать захоронения и выйти незамеченным.
— Сделаю, — второй голос сглотнул, а Мезираль почувствовал желание открыть глаза - транс его был завершен на сегодня, даже если разбудили его незадолго до того, как солнце появится над горизонтом.

Оверлук для Лея Линдере был домом. Уже больше пятнадцати лет как домом - давно этот достаточно симпатичный полуэльф перебрался в город дворфов, где долгие годы служил наемником, выполняя самые разные задания для своей гильдии. Но любая работа имеет свои плюсы и свои минусы. И пожалуй, главным минусом было то, что для большинства людей из гильдии золото - единственное, что их связывало с ней и остальными наемниками.
Здесь не найти было настоящих друзей. Здесь были воины, здесь можно было научиться владению оружием, здесь можно было найти работу, можно было найти кров и обед... Но нельзя было стать командой. Вчера они вдвоем выполняли задание для богатого лорда, а сегодня даже не поздороваются, сидя в разных углах в общем зале. На следующий день, в день праздника, они выпьют на брудершафт с тем, кто принес им такой доход, и чью работу они проделали с блеском, а когда все кончится, Лей внезапно обнаружит себя в списке подозреваемых на покушение - то самое, которое он предотвратил. Но хуже всего было терять друзей прямо на поле боя. Когда он, не щадя живота, своим телом прикрывал напарника, а он, схватив золото, бежал вон, чтобы больше про него не вспомнить...

Последним его заданием была служба на поле боя, которым был Оверлук буквально два месяца назад. Это была настоящая бойня, когда на город летели камни из требюше, когда огромные тролли наседали на стену, проламывая их цельным деревом, когда воздушные твари пикировали на город с воздуха, чтобы сеять хаос, когда магия и меч схлестывались в схватке, когда щиты смыкались перед напором врага, оттеснялись назад и снова выстраивали строй... Где-то там в бою был и он. В этот день гильдия потеряла больше половины своих людей, а он сам лежал, тяжело раненый, получивший удар от бербаланга - страшного существа, способного создавать свои живые копии в считанные мгновенья. И обязан был спасением он совсем не своим друзьям и соратником, а пробегающему мимо дворфу-лекарю. Потом он узнал, что это был сам Дуркик Кованое Сердце, верховный жрец Морадина, и этот совершенно незнакомый ему дворф не пожалел божественных сил, чтобы спасти чужую жизнь простого наемника.

Теперь Лей ходит один. Никаких гильдий. Практически никаких заказов. Благо, деньги в кошельке пока еще не перевелись, а времени восстановить силы и здоровье после битвы за Оверлук нужно было много. Интересно, как он относился к тем "героям", что сейчас были высечены на внешней стене - Трайну и его команде, которые "спасли город", как было сказано всем со стен великого Каер Оверлук... Ведь на самом деле, спасла город не пятерка известных героев, которые сейчас уже в прошлом и невесть где шляются, а такие люди, как он сам. Как его напарники. Как те, что безликой массой держали свои щиты перед наступающим врагом. Как те, что самоотверженно поливали кипящим маслом противников со стен, подставляясь под летящие стрелы. Каждый из таких - герой. Впрочем, не стоит влезать в голову Лея сверх меры.

Поскольку, кроме преданности и принципов, кроме подозрения и скепсиса у него в голове каждую ночь последнюю неделю были кошмары. Он знал, что был сейчас полностью здоров. Что от ран остались лишь шрамы на груди - нанесенные магическими когтями, разрывающими плоть, они еще долго не смогут зажить. А вот кто сможет излечить шрамы, нанесенные разуму?

Череп... Череп, что смотрит с ночного неба. Он больше, чем луна на небе. Он скалится и злится, стискивает свои мертвые зубы. И через зубы прорывается Нечто. Это нечто было размером с хорошую гору - а может, и больше. Цвета крови, выползающее наружу, ужасное создание, похожее на червяка или личинку, оно оставляет след такого же цвета, как он сам...
С каждым днем сон становился длиннее. Обрастал подробностями. Повторялся вновь и вновь.
И созданий, что вырываются наружу, все больше. Череп не в силах сдерживаться. Он приоткрывает свою челюсть, и из него вылезают дюжины, нет, сотни кроваво-красных червей...
Это был сигнал. Это был знак. Это было предназначение.
Их становилось так много, что даже кость - прочнейшее вещество любого тела - не смогло сдерживать их всех. Небо осветил кроваво-красный взрыв. Все звезды на небе затмила краска, все, кроме тринадцати, необычных, незнакомых, ни один из астрономов никогда не видел их раньше - это Лей знал, но не мог понять, откуда знал...
Желание бежать. Бежать без оглядки. Бежать из Оверлука. Предотвратить беду. Только бежать куда?
Конечно же, в лес. В лес, где осень уже взяла свое. Где опали листья, оставив голыми деревья. Где холода начинают пронизывать кожу, где зима властвует силой Королевы Воронов... Уестдип, его край... И когда падают с небес тысячи, десятки тысяч красных звезд. Падая прямо за спиной, взрываясь комьями крови, земли и пыли. Погребая под собой город, уничтожая все живое... И ты бежишь, бежишь со всех ног... Запомни только путь, тебе по нему еще идти... Тебе по нему нужно будет идти... Сегодня, сейчас... И ты видишь впереди лицо... высеченное в земле, высеченное в камне, с приоткрытым ртом, с чернотой внутри, с тьмой, всепоглощающей тьмой, и эту тьму рассекает копье, рассекает на множество частей, не оставляя от кошмара ни следа...

Утро. Раннее утро. Он знал, куда ему нужно идти. Кто мог на него наслать такой кошмар? Боги? Маги? Может, сам мир, вопящий о помощи? Это копье, что спасло его от стучащего сердца, от мокрой от пота простыни, от крика при пробуждении... он чувствовал, что это ЕГО оружие. Может, именно оно и насылает кошмары. И ищет владельца. Достойного.