Личный кабинет: Ilmarin

- Clode, mone amur!
Слова прозвучали ружейным выстрелом в тишине, молнией, расчертившей ясное голубое небо.
Радость человека, который думал, что потерял самое дорогое.
Глаза, в которых загорелся огонек уже умершей надежды.
Шаг навстречу, звон кольца о бетон пола, грохот упавшей скрипки.

"Лжец, предатель и подлец, значит?"

Грохот еще одного выстрела, брызги и горько-соленый аромат крови.
Роберт упал, словно хлипкая, старая тряпичная кукла. Марионетка, которой жестокий кукловод оборвал нити.

"Non..."
"Oui. И ты сам этого хотел, забыл? Радуйся, твое желание исполнилось."
"Non... Je ne vou..."
"Sur oui, tu voulais. Voulait que Robert parte pour l'Enfer."

Тело Роберта подхватил "спортсмен", кажется, он что-то кричал, но француз, словно, окончательно перестал понимать английскую речь.
Кто-то положил руку на плечо Арнеля. И что-то в этом простом жесте показалось Клоду издевкой, злобной насмешкой.

Но секунду он стоял, не в силах понять и принять произошедшее.
Сбросив с себя руку Евангелины, каинит бросился в угол, куда Сандро оттащил ревенанта, не думая о следующем выстреле, который может угодить уже в него. Это было мелочью, глупой и несущественной деталью, почти чьей-то ложью и выдумкой.
Тьма стала гуще для француза, заклубилась, пошла волнами, как тогда, у ямы.

Encore une heure, encore une heure à peine,
Encore une heure de jour et la nuit vient
Et puis... rien.
Пел тихий женский голос в ушах. До боли знакомый голос.

Клод опустился на колени перед телом бывшего любовника, обхватил того за плечи и аккуратно, но настойчиво вырвал его из рук Сандро. Холодные тонкие пальцы каинита сжались на запястье человека, стараясь нащупать пульс, хоть какой-нибудь признак жизни.
- S'il vous plaît, ne meurs pas. Tu entends, n'ose pas mourir, - прошептал он почти не слышно, - Ты не ответил еще на кучу вопросов, Робер.

Тени плясали перед глазами Клода, все тот же тихий женский голос напевал:
Tout y sera, tout y sera
À part toi.
А через пару мгновений до мертвого француза дошло, что тени действительно оторвались от стен и устроили жуткий бал.
Они танцевали, кружились и извивались вокруг, изменяя очертания и формы, становясь похожими то на женщин в длинных платьях, то на мужчин, корчащихся в агонии, катающихся по полу, бьющихся об стену головой.
Как хорошо, что у теней нет голоса, иначе бы комнату заполнила адская какафония из криков ужаса, боли, истерического смеха и слов, которые напевал тихий женский голос.
Тьма слышала его, чувствовала его боль, знала его горькие секреты.
Но лицо Клода было совершенно спокойным, на нем не отражалось ни капли той боли, о которой кричали пляшущие тени.
Только губы его шептали только одну фразу:
- Ne meurs pas.
- Ne meurs pas.
- Ne meurs pas.

"Excuse-moi, tout cela ma faute."
"Notamment"