Спасение рядового Сычика – Применим красноармейскую смекалку. Сбегаю в эскадрон, возьму топор и этот вопрос урегулирую. Вы пока достаньте длинную бельевую веревку, и птица будет вынута.
– А как это?
– А вы достаньте, а я вам покажу фокус.ссылкаПо ссылкам на ДМе, конечно, никто не переходит, но по этой я советую перейти, если кто-то не помнит видео, кадр из которого вставлен выше, и хочет найти
ключик к этой шкатулочке.
Если переходить всё-таки лениво, поясню: тут мем пересказан. Не дословно, но отсылка вполне очевидная. Ну смешно, да. Не то чтобы прямо животики надорвёшь, но забавно.
История здесь — с обманкой. В начале рассказа Павлину отправляют искать домового, что сразу настраивает на какую-то славянскую мистику, а оказывается, что мистики никакой нет, а домовым называют просто сычика, засевшего в печи. Впрочем, как и в прошлогоднем «Долгом пути домой», автор здесь интригу не тянет до конца (хотя мог бы), а поясняет, что речь о птице, уже к середине рассказа. Можно было подольше тянуть, я думаю. Возможно, эта обманка у автора вовсе случайно получилась.
Это, впрочем, не совсем и бытовуха. Это что-то на полпути от бытовухи к фэнтези: с одной стороны, домовой здесь — просто сычик, с другой — семья Павы поклоняется какому-то древнему огненному богу Яви и живёт поэтому в погорелом доме. Не уверен, что в погорелом пятистенке можно пережить русскую зиму, но Яви с ним. Куда любопытней вопрос, зачем здесь эти огнепоклонники, что они забыли в сеттинге русской деревни раннесоветского периода? Может быть, задумывался какой-то совдеповский Лавкрафт? Но и на Лавкрафта это непохоже. На Лавкрафта было бы похоже, если бы, скажем, красноармейский эскадрон вступил в молчаливую деревню с покосившимися тёмными избами, от которых веет неизъяснимым ужасом, — со стороны если бы показать этих огнепоклонников, вот был бы Лавкрафт. А тут вроде и ужасов нет никаких: ну залетел сычик в печку, ну достал его казак и все довольны. Странно, непонятно, к чему это всё было. Не сочетается мемасик про спасение рядового Барсика с Лавкрафтом, ну никак не сочетается. Но не могу не отметить — сеттинг выглядит любопытно.
Есть проблемы и со стилем. Рассказ — про деревню начала двадцатого века, и некоторые словечки, обороты сеттингу не подходят:
Сложив воедино компоненты коварного плана
рванула по снегу завершать операцию по поимке блудного домового,Я не к тому, что, раз пишешь о деревне, то должно быть «инда взопрели озимые» через строчку — тем более что и деревня у нас уже не патриархальная, а советская, куда умные городские слова активно проникали, но проникали они не так. Эта эстетика полуграмотости, манера говорить и писать человека, который не знает, что такое гидра, но активно использует выражение «гидра капитализма» — эта эстетика, например, хорошо показана у Платонова и Бабеля, они её ухватывали и видели в ней красоту: такую жуткую, сумасшедшую красоту. Не удержусь, процитирую из «Конармии», из, я считаю, гениальной главы «Жизнеописание Павличенки» (
ссылка):
— Будет у нас тихо, благородно, — отвечает мне тут один человек, по выговору, замечаю, землемер, — будет у нас тихо, благородно, но ты, товарищ Павличенко, скакал, видать, издалека, грязь пересекает твой образ. Мы, земельная власть, ужасаемся такого образа, почему это такое?
— Потому это, — отвечаю, — земельная вы и холоднокровная власть, потому оно, что в образе моем щека одна пять годков горит, в окопе горит, при бабе горит, на последнем суде гореть будет. На последнем суде, — говорю и смотрю на Никитинского вроде как весело, а у него уже и глаз нету, только шары посреди лица стоят, как будто вкатили ему шары под лоб на позицию, и он хрустальными этими шарами мне примаргивает тоже вроде как весело, но очень ужасно. Образованные люди так не говорят, мы так не говорим, нам это кажется чудовищной почти что бессмыслицей, — а они на этой жуткой смеси простонародного и умного, с замысловатейшими конструкциями вроде «грязь пересекает твой образ» — так они говорили или уж по крайней мере писали, и это тоже красиво. В рассказе, впрочем, есть кое-что, что попадает в эту эстетику, что верно ухвачено:
подала голос пятилетняя Нина, которая не так давно узнала о смерти как об идее — вот это хорошо, это Платоновым отдаёт. Какая-то странно сочетающаяся с общей отсталостью глубокомысленность рассуждений, как у человека, который, вчера выучившись грамоте, сегодня взял в избе-читальне Гегеля и сейчас пытается употреблять вычитанные слова. У Платонова вся проза такая — эстетика полуграмотности с привкусом безумия на фоне русского захолустья.
Или вот:
"Не бойся, это наш сын полка, кавалерии пес Туз Бубнов. Он лаптежников лаем пугает,"«Кавалерии пёс» — то, что надо, прямо из Бабеля, ну или из Гайдара. И кличка тоже в масть.
Вдобавок, казаки бы и не одобрили жертвы: они наверняка были атеисты.Завершение отличное. Такое, с бесстрастной констатацией: сычикам своим молитесь там как хотите, а Красная армия никаких богов не знает и выступает дальше курсом к мировой революции. Тоже раннесоветской литературой сразу пахнуло (это комплимент).
с великим скепсисом косился
добрых сорок минут фрустраций прошло.А вот это, может, в текущем варианте и не к месту смотрится, но смотрелось бы к месту, если бы эстетики полуграмотности было в тексте побольше.
И я не к тому, что Бабеля или Платонова нужно было обязательно воспроизводить, копировать их, — но тогда уж умные слова употреблять вообще не стоило. Можно же заменить на нейтральные, «косился с великим сомнением», «сорок минут бесплодных попыток».
А вот что откровенно нехорошо, так это то, что казаки попеременно называются то казаками, то солдатами.
Он лаптежников лаем пугает," – пояснили ей казаки. Двое солдат спрыгнули с седел. В тот момент в дверь постучал солдат, обходивший село в поисках бензина. – Много ты понимаешь, ребенок? – Отмахнулся казак. – Солдат и убийца – это не одно и то же.— и ещё места есть.
А ведь здесь у нас то ли Гражданская война, то ли ранний Советский Союз в какой-то альтернативной истории (раз там война идёт). А тогда слово «солдат» применялось только к врагам. У капиталистов и белогвардейцев солдаты, у нас бойцы-красноармейцы. Слово «солдат» восстановили в правах только после Великой Отечественной, даже позже слова «офицер». При проклятом царском режиме солдаты, конечно, были, но то солдаты, а это казаки. Можно, конечно, сказать, мол, чего ты придираешься, фэнтези же — вон там и Яви какой-то поклоняются. Фэнтези-то фэнтези, а впечатление портит, цельность образа разрушает. Не надо так.
А вот ещё:
но тот успокоил ее словами, что командир-политрук дядька добрыйКомандир — это командир, а политрук — это политический руководитель. Он отрядом не командует, а присматривает за бойцами и командиром, чтобы контры какой в отряде не было, политбеседы проводит, всё такое. Фактурное слово, сразу лезущее в голову, когда об этом времени думаешь, — но вот употреблять его стоило бы к месту.
Ну и эскадрон — это у неказачьих кавалерийских частей. У казаков вместо него сотня. Правда, в советское время, конечно, по-разному могло быть: может, это просто красная кавалерия, в которой много казаков, — как Первая конная та же. Так что здесь не придираюсь.
Ну и кое-что по частностям:
Бесцветно-серое заметенное поле, над которым клубится снегопадНе уверен, что снегопад может клубиться. Позёмка могла бы клубиться, метель, вьюга — могли бы. А снегопад, что он делает? Ну, валит, наверное, сыплет. Снегопад — это тихий, влажный, густой снег: чему там клубиться-то? И, кстати, в начале рассказа у нас снегопад, а в середине тётя Тоня говорит, что на улице стоит мороз.
Снегопадов в мороз не бывает, но мне тут говорят, что всё-таки бывает и такое. Ну, где как, видимо. Я никогда снегопада в мороз не видел, но если кто-то видел — поверим.
Победным взором одарив равно сельских баб и боевых товарищей, он будто бы еще помялся недолго и скатился с крыши на задуТак помялся или не помялся? Зачем здесь «будто бы»?
Девочка за свои восемь без году лет видела коней только на цветных картинках,Живёт в деревне и ни разу не видела коней? Не, не верю. Дело, конечно, во время войны (неясно, какой) происходит, и лошадей, наверное, на фронт мобилизовали — но не до единой же. Какие-то лошади должны были остаться, хотя бы у предсельсовета, у милиции, проезжие опять же.
Здесь уже столпилось небольшое собрание скучающих казаков и усатого коневода, что по виду годился им в отцы.Странное разделение: казаки и усатый коневод. А казаки что ж, не усатые? Да как же казаку без усов-то? Бабы засмеют!
В целом — очень любопытный сеттинг (это личные предпочтения, конечно), забавная отсылка на мем, немного непонятно, к чему вставленное язычество и небезупречный язык — с отдельными, однако, яркими проблесками. Могло быть лучше, могло быть хуже.
А в завершение отзыва обзову-ка я Дракона земляным червяком — всё равно ж не прочитает :)