💖 Finis vitae, sed non amoris | ходы игроков | Новые испытания ("Рассвет")

5-й день III галактического месяца 307 года от Дня Агонии

Когда Уолтер вошел в медицинский отсек «Рассвета» на лице у него все еще блуждала тень смущенной улыбки, он прокручивал в голове их неуклюжое прощание с Ситарой. Наверняка, в том, как девушка смотрела на него, было больше сочувствия, чем симпатии, но сердце все равно начинало биться быстрее от воспоминаний. И от мыслей, что все надо было сказать по другому. Как? Было тысячи вариантов, каждый новый лучше предыдущего. Взять за руку...

К реальности его вернули новые коллеги, рукопожатия, обмен именами и приветственными фразами. Все были милы и дружелюбны. Впрочем, «ТИХО» тоже не производило впечатление филиала ада на Приме.

Наконец, оказавшись в тишине приватного блока, Уолтер почувствовал как у него перехватывает дыхание, как от неожиданного приступа клаустрофобии, все было тут точно так, как в его сне. Или не сне. Мужчина не мог решить, какая из двух вероятностей пугает больше — он сходит с ума, принимает вымысел за действительность, или его рассудок в порядке, но теперь он не одинок в своей голове деля ее с кем-то, даже не человеком, вероятно.

Все это было пустое, а главное — надо сосредоточится, а душевные метания оставить за дверью. Уолтер закинул переливающийся шарик в инъектор, и подождал несколько минут, прежде чем почувствовал приятное тепло разливающееся по телу.

Так лучше.

Доктор сел за рабочую станцию и стал составлять список оборудования и препаратов, которые были необходимы для дальнейшей работы.

Элеонору - так зовут то воздушное чудо, которое обратило внимание на Ситару в космопорту, - оказалось довольно легко найти на сайте "Рассвета" по тегам "компаньонка", "секс", "венок из цветов". Ее образ - с голограммой из цветочного венка на глазах - легко узнаваем на очень многих фотографиях приемов и официальных мероприятий. На ее личной страничке в числе талантов, наряду с умением сочинять стихи, писать прозу и расслаблять собеседника, указано "неприлично хороша в сексе" (и приведен длинный список сексуальных техник, которыми она владеет). Ее аудитория - и мужчины и женщины, ее запрет - любые виды селф-харма и клиенты с Эльхали. Ее учитель - Ванесса О'Кин, негритянка в солидном возрасте, которую Элеонора указала в числе своих очень близких друзей. В графе "Романтический интерес" - такое емкое и такое скупое "есть"... Ей 26 лет, она прошла школу обучения на "Рассвете" и подписала выездной контракт четыре года назад. Она слепа (глазные импланты отторгаются) и собирает деньги на лечение. Часто проводит детские утренники на планетах, мечтает когда-нибудь стать учительницей литературы или истории искусств. Свои сочинения публикует в Сети в аудиоформате (по ссылке - около 50 произведений романтического и околоромантического характера, качество текста очень и очень высокое). Если вы ей понравитесь, она посвятит вам стихотворение. А еще... если долго и внимательно просматривать фотографии с ней, можно заметить, что на всех приемах она почти всегда стоит рядом с Ванессой, так близко, что порой это может показаться даже неприличным для людей, не связанных друг с другом узами брака...

— Вероятней всего, я слышу свои собственные мысли, которые кажутся мне голосом умирающей девушке поселившемся в моём сознание, а виной тому атипичная работа нейроных связей соединяющих таламус со слуховой зоной коры головного мозга, — произнес Уолтер, развернув стул так, чтобы видеть капсулу и ее показатели. Наркотик притуплял, сглаживал эмоции, и утреняя паника превратилась в легкое беспокойство. — Думаю кхм… если, что-то такое есть…

Он определенно не хотел это видеть.

— Это могло иметь терапевтический эффект, поднять со дна грязь, что мутит воду.

— Прости, — вдруг почувствовав себя виноватым произнес доктор. — Просто… м… не уверен, что мне нравится сходить с ума… думаю виноват стресс — твое состояние, то есть этой девочки… этих детей и… да, весь последний год, ну… кхм... ты знаешь. Я знаю.

— Не совсем такими? — переспросил Уолтер и продолжил рассуждать, — Проблема в том, что если схожу с ума, для меня все будет выглядеть даже реальней настоящего. Например, галлюцинации часто отличаются гиперреалистичность, поскольку их не связывают лимиты нашей зрительной системы, мозг может рисовать все в запредельной четкости…

Он грустно улыбнулся.

— Да, ты права, кажусь занудой сам себе… кхм… хочу… не могу обещать, но… так было бы, наверно, лучше, для нас обоих м... можно попробовать отталкиваться от этой версии — ты правда существуешь, как отдельная личность — выглядит результативней. Ты согласна, Эль?

– Всегда подозревал себя в обоих грехах, что я человек, и что врач. И как врач знать, что голоса звучащие в голове – это признаки определенной группы заболеваний… это делает ситуацию не комфортной.

Уолтера встал и подошел к капсуле, опустив на нее ладонь.

– Честно сказать, мне все равно – твой голос плод моей фантазии или результат божественного чуда, технологии Древних, или Императрица знает чего. Но ты здесь не умрешь.

– Всегда хотел побывать в Цитадели, но боюсь билеты просто так не купишь кхм… думаю, это может подождать, пока тебе не станет лучше. А пока… пусть будет что-то вроде презумпции невиновности , пока не доказано обратное, буду надеяться, что мой разум послужит мне еще несколько лет… а ты… древняя?

– Потомок?

Подсказал Уолтер, в конце-концов, почему бы нет? В это поверить было не сложнее, чем в чужое сознание в его голове.

– Кхм, Эль… хотел бы уточнить… если ты существуешь там, – он дотронулся до своего виска, – значит ты чувствуешь все, что чувствую я и видишь… не хотел бы тебя смущать… кхм…

– Часть? Как симбиот?

А в голове у доктора тут же возникла картинка из мультфильма, что он смотрел в детстве ( и ладно, не только в детстве) про гигантского робота, собирающегося из воедино из более мелких машин – и у каждой свой пилот.

– Прости, но как ты можешь меня защитить? И от кого? “ТИХО”?

После этого из стакана для карандашей плавно выплыл красный, разломился пополам, несильно ткнулся обеими половинками в руку Уолтера, оставив на столе немного мелких щепок, после чего написал на пустом бланке рецепта имя доктора тремя разными почерками, соединился в единое целое, сросся и вернулся в стакан.

Уолтер вдохнул, выдохнул, задумался… и снова вдохнул.

– А носители кхм… они люди? То есть… анимы выбирали себе носителя при рождение? И как происходило слияния? И… и… значит твой возраст… м… да?

После того, как карандаш приземлился обратно в подставку, Уолтер вынул его оттуда и стал крутить в руках, будто ища следы ниточек или надеясь найти в нем потаенный механизм, вслух прокомментировав только задумчивым звуком “О”.

– Постой, Эль, у меня голова идет кругом… заснешь? Бездна? У нее ослаблено чувство времени?

«Нам срочно нужно исследовать, зафиксировать весь процесс». «Это невероятно, твои знания должны дать ответы на столько вопросов ученых, антропологов, археологов». «Мне так жаль». «А Бездна? Что это?». «Прости». «Есть еще такие, как ты?»

Все мы эти мысли, вспыхнули в голове у доктора одновременно, ослепив его своей катафонией.

Он зажмурился.

— Прости… давай начнем с простого, попробуем помочь, — «телу» «тебе» «Айки»,— помочь всем этим ребятам в капсулах.

— А кто ищет тебя, Эль?

Попрощавшись с мужчиной, Ситара прошла коридор до первого поворота и поняла, что не запоминала дорогу, которой они шли, будучи чрезмерно увлечена профилем Уолтера. Завернув за угол она остановилась и прислонилась к стене, размышляя. Нет, вовсе не о том, куда идти дальше... хотя... в каком-то плане именно об этом – вокруг творилось что-то очень важное, но ее мысли сворачивали в нелепом направлении совместного кинопросмотра с доктором Миллсом. Глупость какая-то. Как будто для этого она искала его пять лет. С другой стороны, почему бы им и не подружиться. Даже спасая человечество (хотя ее миссия, кажется, была поскромней) нужно иметь возможность поесть и отдохнуть, иначе спасение выйдет не самое эффективное. Да и так они смогут больше доверять друг другу. Конечно, не стоит усугублять и заводить слишком личные отношения. Однажды Бездна позовет ее дальше, Уолтеру будет сложно это понять, да и она сама только недавно преодолела все сожаления от расставания с Арджуной... Друзья, да, друзья-киноманы, так лучше всего.

Разобравшись с первой проблемой, странница сориентировалась по карте и отправилась в одну из общественных зон отдыха, где, усевшись на неприлично мягкий диванчик, выяснила что же за девушка кивнула ей в порту. Элеонора. Слепая. Значит, не могла видеть Ситару. По крайней мере, глазами. Странница задумалась, где такая девушка может любить бывать. Может, ей нравится писать свои истории в какой-нибудь аранжерее, где приятно журчат фонтанчики и щебечут птички в золоченых клетках? Ситара еще раз пролистала фотографии, надеясь найти что-то из интерьеров Рассвета, доступных посетителям, решив, что в крайнем случае, просто прогуляется по лайнеру.

Прогуливаясь по лайнеру с закрытыми глазами - в основном вокруг небольших, причудливой формы бассейнов с фонтанами, девушка в какой-то момент ощутила легкий толчок в грудь и, открыв глаза, встретилась лицом к лицу со смутно знакомым голубоволосым юношей.

- Тысяча извинений, мадемуазель! Простите глупого и неуклюжего слугу... - он так искренне испугался, что доставил ей неудобство. - Вы не ушиблись? Вы позволите проводить вас... куда бы вы хотели? В медпункт? В малую гостиную? В номер? Пожалуйста, не стесняйтесь, мое время - к вашим услугам, это меньшее, что я могу сделать для вас... - примерно на этом моменте Ситара осознала, что перед ней компаньон.

Кончик красного карандаша выстукивал об стол неровный, нервный, ритм. Оставшись снова в один в своих мыслях, Уолтер не почувствовал себя лучше. Он мог с ходу назвать десяток причин почему, если все это правда, то он не годится на роль в спасение человечества, даже самую второстепенную. И самая первая из них, Ситара сказала верно, он даже себе не может помочь. Вот он, феномен “ Белого медведя” – чем больше стараешься о чем-то не думать, тем хуже получается – сейчас доктор мог насладится им в полном объеме.

Его медведь был странной химерой из бабочек, апокалиптических мыслей и неуверенности в себе, милых улыбок страннице, Древних.

Работа, есть работа – пожалуй, единственное в чем Уолтер себя не разочаровывал. Так что, несмотря на тяжесть в голове, он просматривал логи, делал пометки, и в конце-концов, даже выбрал пробную терапию.

Перед уходом из медотсека доктор настроил свой коммуникатор, направив на него уведомления с приборов.

Прежде, чем встретится со странницей, Уолтер хотел сделать еще пару дел. Первым делом навестить старших горничных, договорится о Десятом и узнать про зоопарк. Вторым… он снова был голоден, как… как медведь. А третьем, стоило сходить к фонтану, неизвестность всегда пугает больше правды.

Написать заявление на допуск Десятого в столовую для сотрудников - дело десяти минут, куда сложнее оказалось договориться посмотреть, как бабочки вылезают из кокона, Юми заверила, что все выяснит сама и попросила у доктора его номер или почту, чтобы отписать о результатах. Спустя полчаса от нее пришла информация, что несколько видов уже прошли эту стадию, но ещё два ожидаются на следующей неделе. Более подробно сообщит ближе к делу.

У ближайшего найденного фонтана обнаружилась та рыжая аристократка, вместе с которой они проходили вчера досмотр. Она что-то сосредоточенно изучала на планшете, вежливо кивнув Уолтеру, когда тот подошёл.

— Моя вина, не смотрела куда иду, – Ситара примирительно подняла ладони, пытаясь припомнить, почему молодой человек кажется ей знакомым.

Конечно! Его профиль тоже был на сайте Рассвета — голубые волосы привлекали внимание, хочешь, не хочешь, а человек запомнится. Правда, ни имени, ни содержания профиля (а не слишком ли он юн для компаньона?!) она не прочитала.

— Впрочем, – попыталась она сориентироваться, – если малая гостиная интересное местечко... ммм... я, признаться, еще не разобралась что здесь где, – улыбнулась странница.

Уолтер моргнул чувствуя, как наворачиваются, щекотя глаза, слезы обиды.

А дальше, должна была быть злость, но ее заменила удушающая волна усталости, такой что нет сил даже перевести взгляд, во так и сидишь часами смотря в одну точку. Это было хорошо знакомое ему чувство, почти уютное.

Почему он? Зачем все это было? Как с этим жить?

А за личной трагедией, маячила тень больше и страшней, готовая поглотить и весь дома Дега Росса( если уже нет), и всю Империю. И его семью.

Уолтер усилием воли перевел взгляд на часы, договоры и обязательства — вот что держит этот мир вместе, крепкими ремнями.

- Идёмте, - юноша тепло погладил запястье Ситары, когда она взяла его под руку, и, ободряюще улыбнувшись, повел прочь от фонтана. - Позвольте представиться, Такеда Шичи, но можно просто Шичи-тян, так меня все зовут. Я здесь работаю. А как вы нашли нас?

- Брааатик! - внезапно раздалось оглушительное жизнерадостное приветствие, от которого за последний год он совершенно отвык. - Что ты здесь делаешь?
Екатерина привычно наклонилась к брату, пытаясь скомпенсировать свой высокий рост относительно его положения.
- Я так скучала по тебе, а тут - ты! У тебя все хорошо? - и понизила голос: - Про тебя очень плохо говорят дома, ты ведь не сделал ничего плохого?

Аристократка дернулась за своим планшетом и внимательно присмотрелась к Уолтеру.

— Екатерина! — Уолтер захлопал ресницами, отчего из уголка глаза скатилась собравшаяся там слеза. — Это ты? Как же...

Голова у него закружилось, и на какую-то секунду доктор подумал, что сейчас, к всеобщему веселью, свалиться в кусты.

— Что ты тут делаешь? И где твое сопровождение?

– Я Ситара, приятно познакомиться, Шичи-тян, – внезапная ласка чуть смутила странницу, но руки она не отняла.

– "Кристальный Рассвет" довольно известное место, – поддержала девушка беседу, – так вышло что потребовалось сопроводить сюда одного хорошего человека, теперь пытаюсь освоиться. Буду рада, если... вы, – выбрала странница более официальное обращение (Рассвет как-то мало располагал к панибратству), – мне поможете, если, конечно, я не сильно отвлекаю, наверное, вы шли по делам?

- Эй, братик, ты чего? - она села рядом и подала ему выглаженный носовой платок. - Что-то случилось? Тебя кто-то расстроил?

- Я? Пишу доклад! Я решила быть социологом, и для поступления в колледж мне надо написать доклад. Я выбрала тему "Социальная жизнь в Таурианской империи, взаимовлияние разных культур" и для контраста мне посоветовали пожить здесь, чтобы проникнуться духом других культур для сравнения. Папа все оплатил. А эти двое шкафчиков вон там, - она хихикнула в ладошку, оборачиваясь ко входу в беседку. - Видишь, делают вид, что пытаются читать указатели? Очень неуклюжие, правда?

- А что случилось с тем хорошим человеком? Отчего он не с вами? Атмосфера праздника многое теряет, когда мы одни... - кажется, он говорил о чем-то личном, но тут же оживился: - Конечно, помогу! Это моя работа. По делам, но буду рад компании! Мне сейчас надо кое о чем подумать и принять непростое для меня решение, но что, если не хорошая беседа, может развеять сомнения и поспособствовать тому, чтобы разобраться в себе? Что вы уже у нас видели, а где ещё только планируете оказаться?

— Со мной все хорошо, — улыбнулся ей с любовью Уолтер, — знаешь, тут очень много цветов м…

Справившись с первым удивлением, он наконец смог рассмотреть сестру — последний раз, когда они виделись, Екатерина была еще совсем ребенком, а теперь молодой леди.

— Ты очень выросла за этот м... год и социологом? Не могу поверить, помню мечтала стать космобиологом… как же твой барашек Шон, он не обиделся? — Уолтер оглянулся, смерив охранников оценивающим взглядом , — выглядят, как веселые ребята. Значит, у тебя все хорошо? Дома? А… Маргарет, она не приехала с тобой?

- Здесь не только много цветов. Здесь вообще много всего. Мой номер, кстати, в третьем гостевом крыле, 844. Приходи, когда захочешь.

- Космобиология не в тренде, - девушка поджала губы. - Когда ты ушел, отец сказал, что кому-то придется возглавить Дом вместо тебя, и Маргарет отказалась. Она вообще сказала, что родители неправы, и поссорилась с ними. Поэтому я теперь новая надежда. Не то чтобы мне это очень нравилось... Возвращайся лучше и докажи всем, что ты ого-го! Никто не должен трепать твое имя. Вызови на дуэль или заставь заткнуться по-другому. Ты ведь аристократ в конце концов! А Маргарет... она ушла от нас, теперь сама по себе. Видишь, она совсем поссорилась с родителями. Злится из-за тебя.

— Он новый врач на корабле и сейчас с пациентами, — перед внутренним взором возник образ Уолтера и Ситара улыбнулась, — мы встретимся позже, когда он освободится.

Юношу, кажется, действительно что-то сильно беспокоило. Уже второй компаньон из двух встреченных с душевным метаниями, заметными с первых минут общения. Атмосферой праздника на лайнере пока и не пахло.

— Рассвет ошеломителен, особенно для тех, кто привык к более скромным торжествам, но хоть тет-а-тет иногда и можно разглядеть что-то более личное, я рада обществу того, кто хорошо знает корабль. Пока мой основной план осмотреться, так что прогулка подходит идеально. Но если хотите совет — принимать решения лучше там, где и стены помогают. У вас есть любимые места на корабле, Шичи-тян? Мы могли бы пойти туда. Только должна предупредить — я могу отплатить лишь компанией за компанию.

- А, значит мы с ним коллеги - в некотором смысле, оба работаем здесь, - легко улыбнулся он. - "Рассвет" прекрасен, если уделить ему достаточно внимания, боюсь, я был недостаточно старателен в этом вопросе, но знаю, что у нас проводят экскурсии по кораблю по четвергам и пятницам, для сотрудников - бесплатно. Записаться можно у старшей горничной в своем блоке.

- Любимые места? - он, похоже, задумался. - Пожалуй, бассейн на третьем этаже, но это далеко, а вы хотели в малую гостиную... кстати, об интересе - вы любите древности?

— Спасибо за информацию, думаю, это хорошая идея, — покивала странница. — Ну а пока гостиная, раз она ближе. А вы любите плавать или вам нравится интерьер бассейна?

Ситаре вовсе не думалось хорошо рядом с большими открытыми водоемами, да и третий этаж звучал почти как другая звёздная система — может быть в другой раз, иначе Уолтер её не дождётся.

– Древности? Скорее хорошие истории. Я не увлекаюсь коллекционированием артефактов, только сувениров, – девушка смущенно улыбнулась, – но с ними не редко связаны интересные предания и теории. Почему вы спросили?

Новость про Маргарет принесла новые тревоги и мысль, что сестра осталась на его стороне, хоть в ее очень собственном стиле.

– Пожалуйста, Катерина, слушайся отца, родителей, – Уолтер в порыве прижал девочку к себе, это хорошо, что она здесь, Империя теперь не казалась ему больше безопасным место. – Будь осторожна…

В их семье подобные (тем более публичные) проявления чувств не были приняты, но доктор сейчас мало заботился о приличиях.

- Эй, - сестра замерла было, но тут же обхватила брата за шею. - Все будет хорошо, не переживай. Лучше расскажи о себе, а то ты совсем ничего не говоришь, я начинаю волноваться!
Несмотря на слова, говорила мягко и любовно, без надрыва, словно стремясь защитить, успокоить, поддержать.

Рыжая аристократка тихо закрыла планшет и деликатно удалилась, стараясь не привлекать к себе внимание.

Шичи кивнул, соглашаясь: гостиная.
- Ни то, ни другое. Мне нравится уединение и звуки там - журчание воды, плеск струй, скрип гравия... Да! Там есть искусственный гравий и растения, много растений. Они скрывают воду, скрадывают расстояние... Один раз я даже упал в бассейн с непривычки, - развеселился он.

- Хотел посоветовать выставку, в подготовке которой принимал участие. Золотой век: достижения искусства. Артефактов, увы, не так много, как хотелось бы, но есть интересные 3D-реконструкции. Знаю, это очень скромно по меркам современной археологии, зато своё.

"...скрывают воду, скрадывают расстояние... " – звучало как кошмар, место полное ловушек, на которое нельзя положиться. Но мальчишка так искренне улыбался, что Ситара постаралась его понять.

– Наверное, почти как забрести в удаленный уголок леса на планете, – предположила странница. – У меня есть сад с фонтанчиком, правда, он голографический, но можно включить звук, лечь и закрыть глаза – тогда эффект присутствия почти настоящий. В таком месте легче... ммм... быть собой. Или на смотровой площадке, вглядываясь в космос.

– Значит вы интересуетесь искусством? А за какую именно часть вы отвечали? Если все-таки там окажусь, мне будет приятно знать, к чему вы приложили руку.

Уолтер еще на несколько секунд задержал Екатерину в объятиях, пока не стал уверен, что голос его не дрогнет.

– Я теперь работаю здесь, на “Рассвете”, – смущенно отведя взгляд начал он свой рассказ. – Это хорошее место, у меня приятные коллеги кхм… интересные случаи… Так что, пока ты ведешь свое исследование, смогу тебя навещать и надоедать расспросами.

– Какое у тебя расписание?

- Работаешь? - она удивилась. - А папа говорил, тебя больше нигде и никогда не примут на работу. Марго сильно с ним ругалась по этому поводу. Ты только наших секретов не выдавай! Родители, конечно, неправы, но у нас есть гордость, да?

- В гости приходи, когда хочешь, только напиши часа за два, чтобы дойти успела. Расписание у меня свободное, что хочу - то и творю и тебе всегда буду рада. А у тебя какое расписание?

- Никогда не жил на планетах, так что вынужден вам довериться, - улыбнулся Шичи. - О, целый свой сад! Это, наверное, фантастически! Только ты и деревья, и больше никого! Лежи сколько хочешь, когда хочешь... Я не люблю космос, в нем умирают.

- Немного. Рассчитывал об'ем построек, проверял чужие модели на баги. А чем вас привлекает космос?

Уолтер провел по губам рукой, словно застегивая их на молнию. Отец прав – его действительно не должны были нигде и никогда принять на работу, ну если бы вселенная была бы справедливым местом.

– А Маргарет не оставила контакты? После твоего рассказа мне кажется, ее старый номер не будет отвечать.

Кольцо на руке – доктор опустил взгляд рассматривая узор выдавленный на полированной поверхности печатки – вот замечательный шанс вернуть его семье. Позже. Время еще есть.

– Днем обычно занят на работе, но вечером свободен.

- Маргарет... - Екатерина замялась. - Она не дала свой новый номер, но обещала раз в месяц просматривать все сообщения. Если хочешь быстрого ответа, пиши ей на почту. Сейчас скину. Твой старый номер же рабочий?

– Да, – ответил он с кивком.

Цифры на дисплее коммуникатора сообщали, что время встречи с Ситарой почти пришло.

– Прости, Катерина, мне нужно сейчас идти – ждет друг. Завтра я обязательно напишу, мне хочется тебя о многом расспросить. Пожалуйста, будь осмотрительна в том, что творишь, – губы доктора дернулись, словно он пытался улыбнуться, но вдруг забыл как, – не бери пример с меня.

– Мой опыт не велик, всего пара лет, – Ситара была озадачена, обычно это ей приходилось полагаться на чей-то опыт жизни на планетах, – я родилась на корабле и почти всю жизнь провела в космосе, это мой дом.

Судя по всему, космос был и домом Шичи, но одно дело жить среди подобных себе, а другое – быть планетянином, не знающим каково им быть. Должно быть это не просто.

– Космос для меня место силы, место, где я лучше всего слышу.... мммм.... себя. Сад мой тоже на корабле, так что настоящих больших деревьев с толстыми стволами там нет, думаю, местные оранжереи дадут ему фору по размаху и многообразию. Но его помогли мне создать хорошие люди, это придает ему душевности ммм... как та выставка – теперь я вижу в ней частичку вашей индивидуальности, хоть даже там и не была.

– Что до смерти... люди умирают. В космосе, на земле, в воде... вы... кого-то потеряли, Шичи-тян? – с участием спросила Ситара, – если об этом уместно спрашивать...

Девушка быстро прокликала на коммуникаторе набор операций, и у Уолтера звякнуло входящее сообщение.

- Ладно, приходи, когда будет время поболтать,не оставляй меня тут совсем одну.

На предостережение она просто махнула рукой:

- Ты ушел, так что поговорим об этом, когда сможешь. Другу передавай привет, - лучезарно улыбнувшись, Екатерина углубилась в изучение чего-то на коммуникаторе.

- Хорошо, когда вас окружают люди, которых приятно вспоминать в минуты отдыха и тишины. Мы пришли.

Малая гостиная, куда юноша привел Ситару была заполнена людьми - все говорили, обсуждали что-то, пили напитки, которые разносили горничные. До странницы долетели обрывки разговора о скачках и партии в покер. Совсем недалеко тявкнула лисица на руках у благообразной старушки. ("Что, опять?!" - не то возмутилась, не то удивилась та.)

- С вашего позволения, я вас оставлю - надо работать. Но мы ещё встретимся, я надеюсь, и тогда, если захотите, я расскажу, почему не люблю космос, хотя вы можете узнать это и без меня. Поищите в Сети о чете археологов Такеда, Айзаве и Соре. Прошу прощения, мадемуазель, - он поклонился и влился в гудящую толпу, улыбаясь, говоря комплименты и кланяясь.

— Прости, что все так вышло, — еще раз извинился Уолтер, то ли за то что ему пора было уходить, то ли за прошлое. — Я передам ей привет. Скоро увидимся, обещаю — на мизинчиках…

Он еще помедлил, давая себе возможность побыть с сестрой чуть дольше, внимательней рассмотреть девушку, пока она была занята своим коммуникатором. Все не мог поверить, как та выросла и повзрослела за год. Время. Интересно, а сам он, хоть чем-то напоминает лорда Уолтера, которого знала Катерина?

На прощание коснувшись руки(куртки) сестры, с легким поклоном вышел из оазиса в коридор.

- Не стоит. Обязательства есть обязательства. На мизинчиках! - она с улыбкой продемонстрировала брату мизинчик, сгибая и разгибая его. - Не заставляй девушку ждать, - и непонятно, ее саму или Ситару.

– Хорошего дня, Шичи-тян, рада знакомству, – проводив юношу взглядом, странница отметила, что его походка отчего-то кажется ей знакомой. Но шум гостиной быстро ее отвлек.

Отыскав глазами свободное кресло неподалеку от аквариума с желтыми рыбками, девушка расположилась на мягкой обивке и быстро задала поиск по указанным Шичи именам, но вместо того, чтобы просмотреть результаты, стала наблюдать за лисичкой и ее хозяйкой. Одна нить вела к другой, но связь между знаками и событиями ускользала от странницы.

Уолтер повторил движение девушки – показав свой мизинчик и вышел, поспешив к докам,
где его должна была ждать странница.

“Дорогая Ситара,
Скоро буду
С уважением
Рэй”

Вспомнил он о своем обещание предупредить, когда освободится, и тут же отправил второе письмо.

“Дорогой Десятый,
Меня и мисс Ситары не будет на “Рассвете” несколько часов, надеюсь на твое благоразумие, буду на связи.
С уважением
Уолтер Фабиан”

Вежливо отослав возникшую рядом горничную (даже если бы Ситара и хотела что-то заказать, то явно не за такие деньги), странница проследила за тем как старушка немного потискала лисичку, поспрашивала ее, хорошо ли та спала и как себя чувствует (та не ответила, терпела спокойно и даже не тявкнула), потом пожаловалась мимо проходящему компаньону, поговорила с ним о животных вообще и домашних в частности, и удалилась с ним вместе в глубь комнаты.

Вздохнув, девушка снова опустила глаза на экран коммуникатора. Пробежав глазами несколько первых ссылок, Ситара выяснила, что если кто и интересовался древностями, то, похоже, родители Шичи, погибшие 17 лет назад при попытке отыскать "потерянный" Рай где-то в Клоаке. Судя по всему, Айзава и Сора считали данные об этой планете, полученные Шовилом Дамберном ошибочными и обладали своими теориями на ее счет. Дочитать статью странница не успела – на экране высветилось сообщение от Уолтера. Похоже, они с Шичи шли в гостиную куда дольше, чем ей казалось. Отключив экран, странница встала, еще раз бросила взгляд на лисичку и, улыбнувшись (дорогая Ситара звучало лестно) направилась в сторону своего корабля.

Взойдя на борт, девушка отправила доктору голосовое сообщение и направилась в мастерскую, где, открыв контейнер с какими-то разрозненными деталями, начала подбирать одну к другой.

"Привет, Рэй! Получила твое сообщение, жду на корабле. Как придешь, пожалуйста, набери, я тебя встречу." – пришло на коммуникатор Уолтера.

Уолтер остановился у трапа и глубоко вдохнул, поправил воротник рубашки и падающую на глаза прядь волос. Растянул губы в улыбки, и так пару раз, пока не счел результат приемлемым, очень ему не хотелось ему своим видом напоминать Ситаре ходячего мертвеца.

Наконец, закончив с приготовлениями он вызвал номер страннице.

– Добрый день, Ситара, это говорит Рэй, я жду внизу у трапа.

Звонок Уолтера прервал музыкальный трек, подпевая которому Ситара собирала неизвестное устройство, то и дело выстукивая по столу ритм очередным ключом.

– Бегу к тебе, — услышал Уолтер ответ. Ситара явно была в отличном настроении — даже не видя девушку было ясно, что она улыбается.

Спустя непродолжительное время доктор увидел улыбку странницы во плоти, когда та пустила его на борт.

– Привет, готов?

– Почти ко всему.

Сказал Уолтер и улыбнулся в ответ, очень уж сияла девушка, даже через туман его мыслей. Он прошел за ней в корабль, лихорадочная перебирая темы для разговора (и, конечно, все слова, словно потревоженные букашки разбегались от него), боясь что тишина его выдаст.

– Как прошел твой день, Ситара?

– Неплохо, – повела Ситара мужчину на мостик, – прогулялалась, познакомилась кое с кем. А ты? Наверное... устал? – оглядев осунувшееся лицо Уолтера, предположила странница.

– Знаешь как бывает кхм… обычный первый день на новом месте, много новых знакомств и впечатлений, много имен которых надо запомнить.

Доктор говорил и почти верил себе, действительно сегодня было много встреч с новыми коллегами – а вся остальная часть его дня, вот она была похожа на ложь.

– А еще… тебе привет, от моей сестры Екатерины.

– Не думаю, что мы знакомы, – удивилась странница, – звонил домой рассказать как дела?

– Мы случайно встретились здесь, на “Рассвете”, – доктор покачал головой, – Екатерина – моя младшая сестра, здесь по учебным делам, я рассказал ей, что путешествую не один и обещал передать привет.

Уолтер устроился в кресло, начав внимательно изучать пристяжной ремень.

– Она изучает социологию, культуру Таоса, если точней, но если у тебя вдруг найдется время, уверен ее очень заинтересует возможность пообщаться с кем-то из странников.

– Прямо здесь, правда? Удачное совпадение, не так ли?

Лампочки на приборной панели замигали и корабль ожил – Ситара проверяла системы.

– Я буду рада познакомиться, – легко согласилась девушка, – но на счет социологии ничего не обещаю, по крайней мере, мне не хотелось бы проходить какие-нибудь тесты или вроде того, – странница потрясла в воздухе растопыренными пальцами, явно, хоть и беззвучно, изобразив губами "брррр".

– Вы близки с сестрой?

– Я намного ее старше, – ответил Уолтер, явно полагая, что это вполне исчерпывающий ответ про их близость с сестрой. – Конечно, она мне очень дорога, если ты спрашиваешь об этом. А что насчет твоего брата?

Ситара явно представляла себе социологию наукой очень близкой к физиологии, что ли, хотя бы именно такие тесты сразу представил себе доктор, когда девушка поежилась и замахала рукой.

– Тебе стоит опасаться разве что анкет, но очень длинных…

– Вот их-то я и опасаюсь, – засмеялась Ситара.

– А сколько твоей сестре? Она ведь уже что-то изучает, значит не так уж и мало... Я имею ввиду... ну знаешь, рассказывал ли ты ей, что мечтал быть гусеницей, когда она в детстве спрашивала тебя, можно ли научиться летать? Сколько раз она мешала тебе впечатлить понравившуюся одноклассницу? Может, общались, когда стали постарше? Мы с братом в детстве не особо дружили, но чем старше мы становились, тем больше стирались границы возраста. Я к тому... – веселье, с которым странница описывала возможные перипетии братско-сестринских отношений увяло, и девушка сделалась серьезной, – с тобой многое произошло в последние дни, хорошо, если есть кто-то близкий тебе, родной, кто может поддержать...

Она чуть помолчала, виновато опустив глаза, явно чувствуя себя не в своей тарелке, что коснулась этой темы.

– Мой брат, Сатиш, славный парень, я была бы тоже рада его повидать, в этом году ему 25, а я пропустила юбилей.

— Уже пятнадцать, — а в их последнюю встречу, до «Рассвета», только тринадцать, — Слишком много лет, наверно кхм… где-то в другом мире, я бы мог быть ее отцом. Так что все одноклассницы... никто не мешал их впечатлять, кроме меня самого. Но меня есть вторая сестра, мы с ней ближе по возрасту.

Секундное беспокойство тенью мелькнуло по лицу доктора, но он быстро с ним справился, вернувшись к вежливой полуулыбки. Такие популярны у ведущих новостных каналов — да мы все уже стынем в бездне, но беспокоится не о чем.

— Никому не рассказывал об этом — о гусенице.

— Младший или старший, — поинтересовался Уолтер, и только потом подумал, что вопрос вышел бестактным. — Прости. Он остался на м… Перекати Поле? А ты… ну да очевидно… прости, я не слишком удачно… кхм… сколько одноклассников пострадало из-за него?

Ситара тепло улыбнулась замечанию про гусеницу, радуясь, что они переключили тему. А ещё это было лестно. Даже если не правда.

– Сохраню твой секрет, — громким шёпотом заверила девушка Уолтера.

Неожиданно под ногами что-то шевельнулось и на колени к доктору запрыгнул Сапфир. Ситара махнула в его сторону рукой:

— Ээээ, нет, кыш, только не на мостик, сейчас будем взлетать, не хватало ещё тебе включить какую-нибудь панель. Беги, беги... Рэй, сгони его, пожалуйста, не верь этим голодным глазам, я кормила его час назад!

Предоставив доктору решать проблему, девушка вернулась к теме разговора.

— Мне 33, — без стеснения призналась Ситара, – и да, Сатиш остался на Флоте. Он занимается оксиджениумными садами, все про них знает, — в голосе странницы послышались нежные ноты, — и это я вечно обламывала ему свидания... Ммм... Не специально, просто... не заметила как он до них дорос... Стоило быть более внимательной, вот он никогда не совершал подобных ошибок.

— А ты, значит, подростком не был таким красавчиком как сейчас?

Вопрос вырвался сам собой и Ситара прикусила губу. Впрочем, интерес был вполне правомерным, Уолтер впечатлял. Одноклассницы не могли бы такое пропустить.

– Я послежу, чтобы он не бегал, – зверек уже по хозяйски устроился у доктора на коленях, и без стеснения начал грызть пуговицу на его манжеты. Уолтер же в их отношениях еще не чувствовал себя так свободно, он нежно гладил Сапфира по холке, осторожно перебирал его маленькие ловкие пальчики с ноготками, пока тот позволял, и не одергивал лапу.

Предупреждение Ситары запоздало, этим глазам доктор похоже был готов отдать не только кусок курятины, а хоть свой палец.

Услышав про красавчика, Уолтер поднял взгляд на странницу уверенный, что увидит усмешку, но девушка выглядела смущенной.

– Кхм… ну… кхм… – краска удивительно равномерно начала заполнять лицо доктора, – мне трудно судить, Маргарет всегда говорила, что мой нос похож на лампочку…

Вот бы на корабле вдруг обнаружится неизвестная поломка и его кресло провалится куда-то вниз под пол, замечтался доктор. Впрочем, его слова могли послужить хорошим примером, что именно мешала ему впечатлять одноклассниц.

– Кхм… ты приносила им печенья в неудачный момент, своему брату?

– Очень симпотичная лампочка, – смутившись смущения Уолтера покраснела Ситара.

Сапфир приютился на коленях мужчины, чуть присобрав тому брюки и теперь страннице было хорошо видно, что на счет необходимости обзавестись носками доктор не преувеличивал. Но если комплект носков был только один, значит... вероятно... Этой мысли Ситара не ждала у себя в голове. К счастью, щеки уже горели и просто не могли выдать еще большей неловкости. Пыль и ржавчина! Да какое ей дело, есть ли на нем трусы?!!

– А Маргарет это твоя школьная любовь? – уцепилась Ситара за первый пришедший в голову вопрос.

Все планы серьезных разговоров о ТИХО и спасении мира летели в пропасть.

– Печенье? О, ну нет, просто... знаешь, достаточно не вовремя вернуться домой и вломиться в чужую комнату за какой-нибудь общей вещью... или спросить что-то... ммм... в общем, надеюсь, тебе с сестрами повезло больше, чем Сатишу... кхм...

Уолтер недоверчиво потер свой нос.

— Нет, Маргарет средняя из нас, мы вместе росли, и боюсь, что из-за меня она, теперь, попала в неприятности.

Кресло под доктором, и правда, пришло в движение, но не из-за неизвестной поломки грозящий ему провалится сквозь пол, а потому что он заерзал, то ли под воздействием комплиментов Ситары, то ли дорогая ткань брюк была слишком тонкой, а коготки Сапфира острыми.

— Уверен, ему очень повезло… — Уолтер задержал взгляд на лице странницы; на коже цвета молочной карамели проступала легкая краска румянца, она же слегка подкрашивала губы, делая их еще соблазнительней. Он сглотнул, — вы пленительная и чарующая… сестра...

Зверек как то особенно сильно прикусил палец, заставив мужчину дернутся — и обратить внимание на него.

– Я... – Ситара не знала, что сказать, эпитеты были слишком внезапны, – я...

Доктор дернулся и на подушечке его пальца начала расти капля крови.

– Я сейчас! – быстро отстегнув ремень, странница добралась до аптечки и подошла с ней к Уолтеру. Присев рядом на корточки, она достала пропитанный антисептическим раствором тампон и приложила к ранке от зубов. – Вот, надо остановить кровь, а то в невесомости она разлетится по кораблю.

Нет, она понимала, почему доктор мог к ней привязаться – как никак она спасла ему жизнь, такой человек действительно может начать казаться ээээ пленительным... Но сама-то она... Взгляд невольно скользнул по месту, которое еще секунду назад занимал ширтка. Зверек, встревоженный резким спиртовым запахом, спрыгнул на пол и скрылся из помещения, оставив новых знакомых наедине. Брюки обтягивали тело довольно откровенно, и если только доктор не имел привычки носить стринги, то, похоже, ее предположение об отсутствии белья было верным.

Быстро отведя глаза, Ситара принялась с большим интересом свободной рукой искать в аптечке пластырь.

— Это довольно опасно в невесомости, — не то спросил, не то утвердил доктор, замирая в кресле, чувствуя, желая, взгляд Ситары и боясь это как-то выдать. — Открытая жидкость в невесомости...

Откуда такая нежность в такой момент? Разве его жизнь окончательно не разбита на множество осколков, шрапнелью врезавшихся в сердце.

— Раньше, когда искусственная гравитация была редкостью, любое более-менее серьезное ранение...

Уолтер накрыл своей ладонью ладонь девушки, с мягким усилием переплетая с ней пальцы. Это было определенно опасно, жар обдавал кожу, и такое невинное прикосновение, в этот момент, показалось ему откровенней многих ласк, что показывала Клодетт.

Чужое тепло приятно коснулось кожи. Зеленые глаза взглянули на Уолтера снизу вверх. В них можно было прочесть вопрос. И граничащую с нежностью заботу. Пальцы странницы чуть заметно сжали руку мужчины в ответ.

Ситара ощущала смятение. Да, пятнадцатилетняя сестра не могла дать доктору ту поддержку, которая была ему необходима. Попытки свести счеты с жизнью не происходят на пустом месте. Но случайная любовная связь тоже едва ли была хорошим решением. Поговорить, обсудить чувства, причины, что погнали Уолтера на мост было бы куда полезнее. И Ситара могла бы с этим помочь. Вот только хотела она сейчас совершенно другого, того, что, кажется...

– ...становилось настоящей катастрофой, – сглотнув, продолжила девушка то ли неоконченную фразу доктора, то ли свою собственную мысль.

Оставшиеся приоткрытыми губы на миг сомкнулись и снова слегка раскрылись, будто желая сказать что-то еще.

– Никто не знал, что делать, – расстояние между ними сократилось, доктор подался вперед, чуть приоткрытые губы манили, хотелось почувствовать вкус не сказанных ею слов. И тогда...

Он сделал движение рукой, той чьи пальцы были сплетены в замок с пальцами Ситары, образуя нить связывающую их вместе, поднес к лицу. Провел по щеке, губам, глазам – оставляя чуть заметный влажным след на тонкой коже кисти девушки...

Это был момент, когда он еще мог остановиться. Должен. Продолжить, поддаться желанию, было безответственно и перед ней, и перед собой.

Уолтер коснулся пальцев странницы в поцелуи, на несколько мгновений задержав их, и отпустил, позволив ее ладони свободно выскользнуть из своей.

Ситара наблюдала за движением рук. Глаза Уолтера повлажнели и стоило ему их закрыть, как меж век просочилась почти незаметная слеза, тут же стертая ее запястьем.

– Все хорошо, Рэй, – ласково произнесла странница, поднимаясь от пола.

На кончиках пальцев еще ощущался поцелуй. Губы мужчины были горячими, зовущими, но все это было... нет, нельзя так играть с чувствами. Нестабильное эмоциональное поле доктора только еще больше расшатается, если она поддастся своим желаниям.

– Ты не один, ладно? – руки странницы легли доктору на плечи, она всмотрелась в его лицо, а затем осторожно обняла, – и ты можешь мне доверять. Я... я умею слушать... если хочешь...

На панели управления за спиной Ситары зажегся зеленый диод и следом послышался низкий гудок – проверка систем корабля успешно завершилась.

Руки мужчины легли на спину девушки — одна ближе к лопаткам, вторая на талию — в ответном объятия, прижимая ее ближе к себе, еще немного и Ситара была бы вынуждена перебраться на колени к доктору, или хотя бы опереться коленом о кресло, чтобы сохранить равновесие. Так они застыли вдвоем, опасно балансируя на грани дружеского и чувственного.

Тогда, на космодроме Прима, Уолтер точно знал, чего хотел, что мечтал о ее теле и физической близости. Теперь все запуталось, перемешалось, мысли о чем-то более откровенным, чем простой поцелуй — пугали и, ему было почти дурно от них. Сразу лезли непрошеные старые и такие новые воспоминания, которые подарила ему Эль.

И тут же, ему не хотелось ее отпускать, хотелось касаться. И слушать про странников, любовных неудачах брата, о Сапфире, да пусть о Бездне. Забыть за этими разговорами о себе.

Убежать. Рассказать. Владеть.

— Могу?

Не стоит задавать вопрос, на который тебя устроит только один, заранее известный ответ — именно такой вопрос задал Уолтер.

– Можешь, – коротко подтвердила Ситара.

Мягко отстранившись, чтобы видеть глаза мужчины, странница провела ладонью от его затылка к плечу и выпрямилась, давая Уолтеру пространство для принятия решения.

Уолтер поддался на прикосновение, как кот на ласку; поведя головой, распрямляя плечи, прикрыв глаза. А когда открыл их, девушка уже выпрямилась и стояла прямо смотря в его лицо.

Он вернул ей взгляд, в неровном свете сигнальной лампы, звездочки в его глазах мерцали. А глаза Ситары приобрели какой-то неправдоподобный изумрудный оттенок, и за этой зеленью, доктор никак не мог понять, что скрыто.

Забота, как о младшем брате? Желание, или отражения его собственного? Обман, у Ситары тоже где-то скрыта кнопка открывающая механизм?

Он все еще держал одной рукой девушку за талию, второй — щелкнул ремнем отстегивая себя от кресла. Поднялся, оказавшись предельно близко. Если Уолтер не мог решить, как поступить, то его тело определенно знало, что хочет.

— Тебя ?

Кажется, ее ответ "можешь" был вовсе не на вопрос о том, может ли Уолтер ей доверять, с запозданием поняла, странница, почувствовав дыхание доктора на своей коже. Но вот теперь останавливаться было поздно.

– Меня...? – непроизвольно облизнув губы, переспросила девушка, сокращая расстояние, которое, кажется, уже и нельзя было сократить. Расширенные зрачки выдавали желание Ситары с головой.

— Всю… — пожадничал Уолтер, и сам не понял, как его вопрос стал ответом. Он коснулся губами открытой кожи шеи, легким касанием проведя линию вверх к углу челюсти, и остановился щекоча дыханием у самой мочки уха.

Прикрыв глаза, Ситара склонила голову вбок, позволяя губам доктора касаться уязвимых, чувствительных мест. Легкий стон, прерывистый выдох, участившийся пульс и почти неслышный ответ, слетевший с окрашенных вожделением губ:

– Бери..

Уолтер чувствовал, как Ситара дрожит под его руками, теперь он крепко держал ее за бедра не давая отстраниться.

–Тогда… ты моя.

Ему хотелось большего. Губы девушки звали, он представлял влагу и упругую мягкость, но стоило коснуться их взаправду, а не в фантазии, как Уолтер снова почувствовал , как подкрадывается к нему ужас. Тот словно монстр, притаившейся за спиной, только ждал удобного случая, чтобы запусть поглубже свои острые коготки, вырывая наружу из глубин памяти самые болезненные воспоминания. .

Поцелуй получился короткий, он смазал его, превратив в касание щеки о щеку.

Слова Уолтера будоражили. Что она в действительности знала об этом мужчине, чтобы отдавать себя "всю"? На что в действительности соглашалась? Страх, на кончике чайной ложки, но вполне ощутимый в общей палитре вкуса, только усиливал возбуждение. Но разве она не вплела ниточку, что вела к доктору в свою жизнь? Крепко накрепко, уже и не найти концов. Разве не его искала все эти годы? Разве не стала той, кто она есть, чтобы оказаться прямо здесь и сейчас?

Руки девушки блуждали по спине Уолтера, забравшись под пиджак, она чувствовала его желание — бедра прижались к бедрам, пах к паху.

"Ты моя" — произнёс доктор и Ситара, хоть и пронзенная дрожью неизвестности, в данную секунду была с ним полностью согласна.

Поцелуй. Слишком короткий — будто губы прикоснулись к огню, но чувство самосохранения заставило отойти назад.

Поцелуй. Слишком короткий, но запечатлевающий вкус. Она должна распробовать.

Развернуть голову, перехватить губы, вторгнуться языком.

“Если я твоя, то ты — мой... "

Уолтеру так хотелось этого поцелуя, Ситара могла физически ощущать это, волну удовольствия жаром прокатившуюся по его телу. Он жадничал, и это девушка тоже чувствовала…

А потом его накрыла тьма, и он начал тонуть...

— Нет, —задыхаясь выдохнул доктор.

Резким, сильным — на очень тонкой границе от грубо — движением, он развернул Ситару спиной к себе, а руки заскользили по ее телу — кто вообще придумал комбинезоны, явно люди из фракции нулевиков — ища молнию.

Сдержанный, порой даже робкий в общении доктор уступил место кому-то иному, наверное, достопочтенному лорду Миллсу, чья рассеянная служанка перепутала в прачечной одежду, предложив гордому аристократу носки без монограмм.

Доктор был почти груб — необычно для первого знакомства, оттого ещё более маняще.

Словно преступник при обыске, Ситара медленно завела руки за голову, позволяя Уолтеру вести их игру. Тело её изгибалось в такт касаниям мужчины. Дождавшись, когда Уолтер отыщет язычок молнии, странница прогнулась в пояснице и подалась на него.

Молния легко поддалась, Уолтер не стал медлить расстегнув ее до конца. Девушка была так близка. Он целовал ее шею, у косточки седьмого позвонка, руки легли на грудь лаская, а их тела двигались в одном такте.

Разве можно ближе? Да, и он изнывал от этой мысли, но не мог позволить себе сделать еще шаг.

Прикосновения стали опускаться ниже, ладонь мужчины с легким давлением замерла внизу живота Ситары, то ли дразня, то ли давая возможность остановить его сейчас.

Доктор спустил верх комбинезона, обнажив обтягивающий топ под ним. Ситара чувствовала дыхание мужчины, чувствовала как быстро бежит по артериям кровь. Её рука легла поверх его, повела ниже, надавила сильней. Комбинезон упал к ногам и странница, не нагибаясь, скинула его вместе с обувью, оставшись в лёгком трико, закрывающем все и не скрывающем ничего.

Если у Ситары и была кнопка, то доктор её, определённо, нашел – пальцы его ощущали жар, влагу и похоть, каждым своим движением провоцируя сдавленный стон, вибрирующий у девушки в грудной клетке.

У Уолтер потемнело перед глазами от влечения, когда он почувствовал, как под его пальцами растекается жаркая влага. Все его мысли унесло прочь необходимостью.

Необходимо слышать ее голос, и Ситара дарила ему это, отвечая на движение пальцев, только в самом начале робкие, а потом настойчивые, неприкрыто пошлые.

Он вздрагивал, ее чувственность почти доводила его до края – пульсация крови и напряжен в паху становилось почти болезненным. Прижимался в почти бессознательной имитации секса. А когда Ситара ответила на эти движение, он чуть не кончил все еще оставаясь в штанах.

Необходимо видит ее лицо – не терпящим возражением движением Уолтер развернул девушку к себе, шаг и ее поясница уперлась в приборную панель.

Он потянул топик Ситары вверх, отбрасывая его куда-то в сторону, и накрыл губами твердеющий сосок, легко посасывая его, касаясь кончиком языка – очерчивая профиль.

Ему было нестерпимо необходимо попробовать ее вкус.

— Да... — тяжело выдохнул Уолтер. Да, он хочет быть ближе, еще и еще — стать одним целым.

Ситара ощутила словно ее души, психики ласково коснулись мягкой лапкой, срывая невидимую вуаль, до того отделявшую ее от Уолтера, а доктор - как Эль медленно отдаляется куда-то вглубь, делаясь совсем незаметной, а его собственные чувства, тянущиеся к Ситаре, каскадом обрушиваются на странницу, смывая и унося неестественное теперь разделение.

...Каждый ощутил чувства другого - почти как свои, но с четким пониманием, кому они все-таки принадлежат. Происходящее стало объемнее, четче, ярче - ведь каждое мгновение они переживали дважды, за себя и за партнера, в одну единицу времени. Мысли, эмоции, воспоминания - с легким всплеском слились в единое целое, не смешиваясь и не разделяясь. Каждого стало будто бы двое и в то же время ощущение неразрывного и всепоглощающего единства захватило их и повлекло.

Жидкий металл — вот как ощущала себя Ситара в руках Уолтера, он выбирал ей форму, контролировал температуру, и сейчас она готова была ему позволить ковать из себя то, что он пожелает.

Застонав в голос от прикосновений мужчины к груди, девушка лишь на миг отвлеклась, чтобы отключить панель управления (не хватало ещё задеть кнопку связи и сообщить чем они тут заняты на Рассвет), а когда вернулась вниманием к Уолтеру, мир поплыл.

Подняв на доктора удивлённый взгляд, Ситара ощутила собственный вкус на его губах. Эхо прикосновений, эхо эмоций, эхо восприятия. Она не знала, что происходит, но Уолтер знал и она приняла все как должное, утонув в созвездиях его глаз.

Доктор хотел её — его сильнейшая жажда захлестнула странницу волной, вместе с которой пришёл страх того, что она, Ситара, его, Уолтера, коснётся. Два этих чувства столкнулись и по щеке девушки потекла слеза. Выдохнув ревущие эмоции доктора, она замедлила темп и дотронулась ладонью до его лица, мягко, без слов спрашивая разрешения дать больше. Его "пожалуйста" теплом заструилось у неё внутри и она ответила нежностью, покрывая поцелуями в начале лицо мужчины, а затем жадно прильнув к его губам.

Пиджак Уолтера полетел на пол и доктор почувствовал как пальцы девушки начали расстегивать пуговицы на его рубашке.

«Объединение» оказалось именно тем, чем звучало — у Уолтера чуть искры из глаз не посыпались, когда резонирующие друг с другом чувства обрушились на него. Он, ослепленный новыми ощущениями, не рассчитав, чуть прихватил сосок, и тут же почувствовал — но не боль в ответ, а наслаждение.

Доктор выпрямился, взгляды встретились, в глазах Ситары плясал волшебный зеленый огонь. В нем доктор прочел свой приговор. Он пойдет за ней хоть на край вселенной, свернет — флак! — любую гору, только бы пламя горело.

«Пожалуйста» попросил он без слов, ему так хотелось этого, и это было удовольствие. Казалось, что ужас больше не вернется. Но вот ткань его рубашки расходится, оголяя ключицы, грудь и... доктор задохнулся.

— Не надо, — Уолтер поймал пальцы странницы своими, мягко отстраняя руку.

Ситара почувствовало, как внутри доктора набирает силу что-то темное, болезненное, оно присутствовало во время их поцелуя, но тогда тенью, а сейчас почти обрело форму.

Странница отступила. Она знала, что боиться Уолтер не её, лишь призраков собственного прошлого, лишь воспоминаний, но раны были почти свежими, ещё не успела засохнуть сукровица, как Ситара начала сдирать корочку.

Где-то на переферии звучали отголоски влечения доктора, его фантазий о ней, наслаждение от её поцелуев, но странница шагнула к теням, приподняв сумеречный занавес на душе мужчины.

Девушка уложила ладони Уолтера на свою грудную клетку, забыв о наготе, прижала сверху своими.

– Без обмана, — шепнула она, — я не... "она", — потонуло в открывшихся доктору воспоминаниях.

Что-то ласковое, но невообразимо мощное коснулось сознания, не его и не сейчас — знак с фамильного кольца когда-то очень давно как откровение возникает перед внутренним взором Ситары; Мост на Приме и он видит себя глазами странницы, слышит неразборчивые слова, ведущие её, усиливаюшиеся по мере того как она приближается к нему "Нужен, нужен, нужен..."; Коридоры Рассвета, Ситара любуется его профилем — "я буду тебя ждать" в предвкушении встречи и случайная мысль: "открытый, добрый, не удивительно, что был женат"... ; "Нужен!" все ещё на мосту, воспоминания перескакивают, тянут одно за другое, и вот, он лежит на чем-то неудобном... не он — она. Внутри пульсируют гнев и боль, но они не принадлежат страннице, и в тоже время принадлежат, но все же девушка знает, это Бездна. Слышатся голоса. Низкий мужской: - Знаешь, пора покинуть насиженное место и вернуться туда, откуда пришли.
– НЕТ, - заполняет пространство Бездна.
— Посмотрим, — отвечает женщина — Ситара, а вслед за ней и Уолтер знает, что это Садаки Хана.

Странница мотнула головой и поток образов иссяк, оставляя внутри доктора шепчущий её голосом огонек "ты можешь мне доверять"...

— Могу доверять, — произнес Уолтер вслух, чтобы услышать свой голос, так было легче поверить в реальность не реальности происходящего.

Доктор не отнимал руку, но огонь страсти затих, превратившись в уютное тепло.

— Может чаю? — предложил он предельно вежливым тоном, явно неуместным между двумя почти голыми людьми, считай без штанов. Серьезное лицо Уолтеру после этих слов удалось удерживать недолго, он рассмеялся.

Смех пришел к страннице волной какой-то безотчетной радости и облегчения.

— Кажется… нам надо поговорить, — слова защекотали шею Ситары, потому что доктор все еще не в силах отсмеяться спрятал лицо у нее на плече.

— Счёт по взаимному раздеванию один/один, — расхохоталась Ситара.

Доктор мог чувствовать как отступает возбуждение странницы и ему на смену приходит уже знакомая забота.

— Чёрный или зелёный? — уточнила девушка, огладив мужчину по голове.

— Черный, — выбрал Уолтер, — с молоком.

Он отпустил девушку — теперь доминирующая эмоция была смущение — и подал ей топик, вежливо отведя взгляд.

Ситара потянусь к одежде, оперевшись... попытавшись опереться на панель управления — промазав ладонью мимо неё, девушка неловко полетела на пол, где свернулась клубочком, продолжая хохотать.

Ощущения Уолтера пропали — будто кто-то выбил из под ног табуретку— и теперь было немного странно чувствовать себя только собой.

— Пыль и ржавчина! — донеслось с пола сквозь смех, — только я решила, что ещё более неловко уже быть не может... Хотя знаешь... раз уж все так обернулось... — Ситара приподнялась на локте и взглянула на Уолтера слезящимися от веселья глазами, — удовлетвори любопытство девушки... Мммм... На тебе же нет трусов, да?

– Не ушиблась?

Раздался испуганный голос доктора, который присев рядом на корточки положил руку на тресущиеся от смеха плечо девушки.

– И правда, ужасно неловко, – улыбнулся он, когда Ситара заговорила, – со мной такое часто, то есть не такое, конечно, такое не часто… кхм..

– Пусть это будет моей загадкой, – предложил он, – Или… обмен?

— Нет, все нормально, — все-таки забрав топик у Уолтера, Ситара надела его достаточно быстро — всего со второго раза — и на всякий случай устроилась сидеть на полу, пока голова не перестанет идти кругом.

– Конечно же обмен! — согласилась странница.

— Обычно кхм… девушки не падают к моим ногам так буквально, — Уолтер остался рядом, то странное чувство, что охватило их двоих — объединение — все еще звучало в нем тихим эхом. Казалось, что физическая близость может его задержать.

— Их нет, — вздохнул доктор, — по этому наша миссия так важна. А ты м…

Он как-то замялся и в итоги явно задал не тот вопрос, который собирался.

— Ты любишь бургеры?

— Обычно... мммм... до тебя никто не пытался взять меня на мостике моего же корабля... — коснулась странница плеча Уолтера своим, лукаво улыбнувшись уголком рта.

В чем состоял обмен так и осталось загадкой.

— Теперь мне жаль, что я больше не осознаю твои... тебя.

Ситара вспомнила мгновенье, когда Уолтер как-то совершенно по особому на неё посмотрел, будто принял её в свою жизнь на каком-то очень фундаментальном уровне. Что-то невероятно личное произошло между ними. Гораздо откровеннее даже занятия любовью, доведенного до конца.

— Бургеры? Да, знаешь... мне что-то ужасно хочется есть... – вдруг поняла девушка, – я бы даже предложила перекусить прямо сейчас, а потом полететь разбираться с нашей важной миссией, что скажешь? Молоко растворимое, но чёрный чай есть вполне натуральный.

— Ужасно хочется, — повторил он. — Значит примешь мое приглашение?

— Взять… о-о… ну я...

Уолтер поперхнулся, а лицо его пришло в движение, будто доктор лизнул лимон. Он осторожно поднял взгляд на Ситару, и сразу стало ясна причина таких гримас — смятение, краска на скулах выдавала его. А вот в голосе прозвучали нотки почти мальчишеского хвастовства.

— Может лучше сказать… произвести копуляцию или м… ну заняться лю…. половой акт?

Он подвинул руку, так что ладони их соприкоснулись, на самой грани ощущения.

— Мне тоже, это было головокружительно, а мои мысли… они были тебе... знаешь, не показались отвратительным местом?

— Раз ты угощаешь, то мне, чур, самый большой и жирный!

Дождавшись, пока Уолтер закончит гимнастику для мышц лица и словесное хвастовство, странница фыркнула.

— Оставь эти формулировки для направлений на анализы, и повторяй за мной — взять! — тогда ни одна подноклассница не пройдёт мимо.

Смущение, радость, смех, горечь, близость... Их разговор перескакивал с чувства на чувство, начинал захлебываться — так многое хотелось обсудить, стольким поделиться. И поесть, очень хотелось поесть.

— В тебе много боли, это не делает тебя плохим человеком, — обхватив своей ладонью ладонь Уолтера, Ситара сжала её и начала подниматься, увлекая мужчину за собой. — Я не видела твоих мыслей, лишь отголоски: что-то разрушительное произошло с тобой, с твоей семейной жизнью... не разглядела деталей. Но эта тьма не определяет тебя, Рэй, не делает отвратительным. Кровавая рана может пугать, но тебе ли не знать, что если хорошо залечить, то и шрама не останется.

— Он твой.

И, кажется, не только он — мелькнула мысль в голове Уолтера — одновременно пугающая и приятная. Было бы лучше оставить эту идею, вот так неясным отголоском их близости, но доктор знал, что ему так просто не удастся от нее отделаться. Она уже пустила в нем корни глубже, чем ему бы хотелось.

«Взять» рассмеялся он повторяя за странницей.

И часа не прошло, как его мир рухнул, а ему почему-то так хорошо сейчас, как давно не было.

— При должном уходе, — на автомате отозвался Уолтер, обдумывая слова девушки, пока они шли… куда-то.

Все ещё немного пошатываясь, Ситара повела Уолтера в кают-компанию, где спешно заварила обещанный чай, разогрела три брикета из протеиновой смеси со вкусом курицы и "ароматом пряностей Девы, который никого не оставит равнодушным" ( на Сапфира, возникшего в комнате как по волшебству, стоило микроволновке сообщить о готовности, он точно подействовал), и кинула на стол пакет сладкого печенья.

В этот момент со стороны выхода раздался характерный щелчок блокировки дверей. Ситара немного виновато посмотрела на доктора.

— Ну... Как раз успеем поесть... минут через двадцать сами откроются... — утешила Уолтера Ситара, ставя перед мужчиной тарелку с едой.

– Это система безопасности? – удивился он.

Уолтер отломил кусочек от пайка и протянул зверьку, перед которым чувствовал себя виноватым. Обещал следить, чтобы тот не безобразничал на панели управления, а сам… а сам попытался “взять” (ему пришлось приложить усилия, чтобы губы не расползлись в дурацкой улыбочки) там его хозяйку.

Следующий кусочек сухой смеси он отправил уже себе в рот, медленно пережевывая.

– Я вырос рядом с Девой, – задумчиво произнес Уолтер и вежливо добавил, – очень вкусно.

Молоко, он красивым движением, именно так в фильмах про Империю поступали люди, во время традиционного файфОклок, добавил в свой чай. Вдруг замер, а потом поднял растерянный взгляд на странницу.

– А чайная ложечка? – звучал доктор очень потеряно.

— Эм.. да... — протянула Ситара, быстро уничтожая куриный брикет, – этот корабль собирало множество людей, каждый вложил что-то свое. Я пыталась понять как её отключить, полагаю, есть какая-то логика... смысл... Но тот человек, что её поставил уже умер и спросить некого. Раздражает, конечно, но и... учит терпению... — в последней фразе послышались философские нотки.

Доктор был не слишком похож на человека, которому вкусно, впрочем, на вкус и цвет... по крайней мере, Ситара не стала бы пробовать его чай с молоком. Разве что с его губ...

– Ложка? О, прости, сейчас, — девушка нажала на какую-то неприметную кнопку по центру стола и снизу поднялась подставка со столовыми приборами, явно из разных наборов. Чайные ложечки тоже были.

– Выбирай!

Складывалось ощущение, что не повторяется ни одна форма или узор. Перед Уолтером стояли вилки, ножи, ложки и ложечки всех мастей.

— Разве так не с любым кораблем, его собирают множество людей и машин?

Уолтер не был против посидеть здесь двадцать минут, или пол часа, да хоть час. Ему было уютно. Ситара с таким аппетитом ела свой брикет, что реклама на упаковки не врала, это не оставляло его равнодушным. Свой рацион он разделил со Сапфиром, который явно считал себя полноправным участником это чаепития, и Уолтеру казалось, был слегка огорчен, что ему не поставили чашку.

Крошка ароматных_пряностей_с_Девы прилипла у уголка рта странницы, он никак не мог отвести от нее взгляд. От крошки.

Но тут со щелчком появились столовые приборы.

Уолтер аккуратным движением вытянул из ящика тонкую и длинную ложечку, совсем не похожую на те, что были обычны в Империи. Он покрутил ее в пальцах рассматривая. Смешная, с фигуркой спящего зверька на верхушки. Милая. Похожая на свою хозяйку… он яростно тряхнул головой. Приехали, теперь и столовые приборы ему напоминают Ситару.

— У тебя наверно есть вопросы, о том что произошло кхм… между нами?

Аккуратно спросил он, беззвучно помешивая чай ложечкой.

— Конечно, но этих людей я знала лично, мы работали вместе, проектировали, подбирали детали, собирали. Мне известно из каких "семян" он произошёл. Каждый корабль обладает индивидуальностью, но Пушпан... в нем я вижу ещё и каждого из мастеров.

Вообще-то Сапфиру полагалась собственнаяя порция, но Ситара не хотела лишать доктора удобной возможности избавится от неугодной еды. А ещё ей нравились его пальцы, которые, хватая очередной кусочек угощения, слегка облизывал язычком ширтка. Так и не выраженная до конца страсть давала о себе знать — странница была бы непрочь оказаться на месте ширтки.

Пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей, Ситара взглянула на Уолтера и, почти физически ощутив его взгляд, слизнула крошку с губ.

— Если... кхм... у тебя есть ответы. Я так понимаю, что ты примирился с реальностью Эль. Это же она нас объединила, верно?

Про себя странница улыбнулась выбору доктора — в том кафе на станции возле Посейдона, откуда она стащила эту ложечу, было очень вкусное мороженое.

– Значит этот человек был твоим другом? Мне жаль, что он умер, приношу свои соболезнования, – он сделал паузу. – У тебя очень интересный корабль, со множествами сюрпризов, и садом – наверно тут работал много хороших людей. Пушпан... а что это значит?

Уолтер повторил движение девушки и тоже облизнул губы. Он никак не мог понять в чем дело, может это тоже проделки Эль, но в комнате ему становилось жарко, и дело было не в системе жизнеобеспечения. Честно сказать, это вообще никак не было связано с реальной температурой в каюте. Просто его мысли все возвращались к ощущением тепла ее кожи под его пальцами, и это, видит Императрица, очень мешало вести серьезные разговоры.

Ложечка закрутились в чашке в два раза быстрее и усерднее.

– Можно и так сказать… трудно было не примирится, она умеет убеждать. Хотя я все еще могу представить, что все дело в возбуждение… – мысль у него сразу ускакала в просторы далекие от медицины, ему пришлось приложить усилие, – кхм… возбужденной коре головного мозга… не важно. Да, похоже, это Эль устроила, она предложила, а я согласился… кхм… Ты что-то знаешь про Древних? Мне показалось, когда видел твои чувства – о Бездне – они чем-то напоминают мне мои ощущения от Эль. Прости, что немного подсмотрел.

– Это не прилично, – почти не разжимая губ, прошептал Уолтер, – и я не сопротивляюсь!

– Да... только тише, пожалуйста, у меня голова кругом идет.

Произнес Уолтер и взглянув на странницу понял, что не только у него. Он быстро подошел к девушки и опустился рядом, бережно гладя ее по руке.

–Ситара... ты слышишь? Ситара...

Когда она так и не ответила, он взял самую большую из ложек и приложил к ее виску.

— Он прожил хорошую жизнь. Наши пути пересеклись лишь на время, пока я осваивалась с жизнью вне Флота. У него было чему поучиться. А Пушпан переводится как Цветок, сколько людей его создавало, столько и лепестков.

— Все странники получают таким образом свои корабли м... на совершеннолетия? — предположил Уолтер.

– О, нет конечно! Всё из-за тебя. Ну, то есть из-за послания Бездны. Родители помогли деньгами и связями в коммунне странников на одном из спутников в Федерации, их Слышаший счёл, что мои поиски стоят того, чтобы их поддержать, ну и... Я жила и работала на благо поселения два года, привыкала к ощущению горизонта, восходам и закатам... И все это время строился Пушпан.

Ситара глядела на беззвучный водоворот в чашке доктора (и как ему удаётся?) и вдруг будто нырнула в него сознанием, оказавшись в молочной белизне террасы где-то далеко... когда-то далеко...

Взор прояснился. Обеспокоенное лицо Уолтера и холод у виска помогли вернуться в реальность. Ситара перехватила ложку из руки мужчины и провела пальцем по гравировке на ручке: кружок с одной продавленной половиной и маленькие точки космических корабликов вокруг.

— Эта с Дега Росса — зачем-то пояснила она, — со мной все хорошо, Рэй, — отложив ложку, странница успокаивающе улыбнулась, — и теперь я что-то явно знаю про Древних... погоди, только дай сообразить... Действительно чем-то сродни ощущениям от Бездны. Кстати, ты ничего не подсмотрел, я сама захотела тебе это показать. Так... ммм.. значит, у них нет собственных тел? У Древних.

Недавнее ощущение единства повторилось - не резко, не вдруг, как в прошлый раз, а плавно нарастая, словно оно всегда было тут, но ему начали прибавлять "громкость". И первое, что ощутила Ситара, - это неудовлетворенное желание Уолтера. Он хотел ее - снова почувствовать ее кожу под своими пальцами, касаться, обнимать, сливаться...

— Не совсем так, насколько я мог понять из того, что мне показала Эль… Эль! — громко произнес Уолтер.

Он не сразу распознал, но теперь был абсолютно уверен — это снова происходило. Через Ситару ему отразились его собственные чувства. Ох, нет Императрица, чувства — было слишком вежливое слово. Похоть, вот что.

Стыд, желания, беспокойство, нежность разгорались внутри него.

Эль словно обняла обоих, прежде чем исчезнуть.
- Влечение - это прекрасно. Это то, что держит ваш вид на плаву, не позволяет отчаиваться, даёт силы сопротивляться Машине. Прошу, наслаждайтесь... - она сказала это Уолтеру, в ответ на его протест, но странница тоже слышала.

– Думаю, бессмысленно пытаться делать вид, что нам не хочется закончить начатое, — низкий голос странницы подтверждал то, что Уолтер мог чувствовать и без слов.

— Можно? — ласково спросила она, представляя как касается щеки доктора своей ладонью, в реальности оставшись совершенно неподвижной.

— После таких убедительных речей абсолютно бессмысленно, —смущенно улыбнулся Уолтер, не сомневаясь, что странница тоже слышала Эль.

Он подался вперед, ловя еще даже не зародившееся в движение, прикосновение Ситары.

Странница не заставила ждать обещанного — провела рукой линию вдоль скулы и остановилась возле губ, очертив их контур большим пальцем.

На секунду доктора кольнуло её сомнением.

"Ты будешь с ней, и все пострадают" — вспомнилась девушке фраза из видения. Почему именно этот отрывок послала ей Бездна?

— Покажи мне... что знаешь от Эль… — прошептала она, потянувшись губами к губам.

– Слушай, – произнес доктор, а следующим возник голос Эль из его воспоминания.

“С твоей точки зрения, биологически они люди, но на самом деле это не так. Анимы родителей, прямо или косвенно, влияли на развитие эмбриона, и хосты обычно рождались уже измененными - не на уровне генетики, но телесно и душевно. А дальше развитие шло совместно, поэтому у рождённого не было личности, отдельной от его анимы, как и анимы не развивались отдельно.

- Анимы ничего не выбирали, выбирали уже взрослые личности - родители новорожденного. У каждого рода было некоторое количество аним, чем их больше - тем больше живых членов рода одновременно могло быть. Слияние всегда обставлялось как большой праздник - куда больший, чем рождение хоста или конденсация анимы. Технически это операция чуть более сложная, чем подселение, но для носителя разница несущественна, разве что снов будет больше и они будут ярче. Анимы сливаются бессознательно, когда долго находятся вне сосуда с теплой кровью, подселение же надо контролировать. К тому же слияние возможно и когда носитель в сознании, только это не очень приятно - вместо снов приходится просматривать всю жизнь анимы, это может быть утомительно в ускоренном формате. Мой возраст - это количество носителей, с которыми я сливалась. Их было пятнадцать в эпоху Древних и двое позже.”

Он чувствовал дыхание девушки на своих губах, но все не решался преодолеть те несчастные миллиметры, что разделяли их.

Ситара ожидала увидеть воспоминание, сцену наподобие той, которую видела сама пару минут назад, но доктор показал ей разговор… даже мини лекцию, которая не сильно что-то прояснила, кроме того, что не все темы подходят для создания романтической обстановки…

— Потом… — донеслось до Уолтера за мгновение до того как странница коснулась его в поцелуе.

Вдумываться в происходящее расхотелось. Присутствие Эль, история отношений двух Древних, слияние и конденсация — все лишнее ушло в расфокус, оставив чёткость только на кончике языка, которым странница провела между губ доктора.

Мгновение до поцелуя – было мгновением до краев заполненным удивлением. Разве он показал не то, о чем спросила Ситара? Разве им в руки не попали тайны, за которые научный мир, был бы готов продать души самой Машине? Разве…

“Потом”

Все тайны стали не значительны, кроме одной. “Почему вкус пряностей Девы никогда в жизни не казался ему столь божественно сладким”.

Доктор разомкнул губы и с жадностью принял поцелуй, с такой, что Ситаре могло показаться, это торопливость неопытности.

Маневрировать среди своих и чужих чувств было не так уж просто и в этот раз странница ступала осторожней. Уолтер пил её, как человек долго пробывший под водой, наконец, вынырнув на поверхность, хватает воздух всем естеством. Ситара дала доктору вдоволь отдышаться — поцелуй был долгим, чувственность то взлетала вверх, то сменялась почти детской игрой.

Уолтер ясно осознавал — странница готова идти дальше, ждёт только лишь его разрешения.


Все было так хорошо, Уолтеру хотелось целовать и целовать, впиваться в набухшие от возбуждения губы странницы. Внизу приятно сжималось от каждого их соприкосновения усиленного волшебным эхом, сердце бешено билось. У него почти получалось не замечать холодок, тонкими лапками ужаса щекочущий шею.

Уолтер мягко потянул девушку за руку на себя, мечтая прижать ее, закончить то, на что ему не хватало приличных слов.

Ситара чувствовала это — где-то за пределами пятна света, обнажающего их старые как мир желания, скрывается ещё более древняя тварь — страх. Что именно пугало доктора она толком не понимала, но танцуя вместе с ним у мерцающего костра страсти, она всеми силами пыталась не дать мужчине ступить за нечёткую границу настоящего и провалиться в болезненные воспоминания.

Подавшись вперёд за движением Уолтера, странница прильнула ближе. Между ними электричеством бежали токи ощущений. Томление в груди, томление внизу живота, все больше и больше нарастающая пульсация жизни в самом центре возбуждения. Доктор знал какова она на ощупь — совсем недавно, на мостике, ему уже довелось коснуться ее пальцами.

Все говорят — не спеши, но Уолтер желал торопится, быстрее, еще быстрее, целовать. Наслаждаться. Пить эти чувства и умирать от желания напиться. Губы скользили по гладкой, теплой кожи, цвета его любимого чай — чая с молоком. Вниз по шеи, ощущая ритм отчайно бьющийся жизни, вырисовывая дорожку к ложбинке между ключиц.

Быстрее! Пока монстры не догнали его.

Вот только фокус был в том, стоило Уолтеру ускорить шаг, как тени за его спиной прибавляли дважды. И когда его рука скользнула вниз, по гладкому животу, а губы коснулись границы ткани из-под которой виднелась полная грудь девушки.

Он оказался пойман — воспоминания темной волной захлестнули не только его, но и Ситару….

Женщина — ее холодное лицо искаженно презрительной улыбкой, и еще одна, младше первой, смотрит безразлично ( порой из-под этой маски проглядывает на миг жалость). Ситара знает они открыто издеваются над ней, то есть над Уолтером, над его любовью граничащей со слепым обожанием к старшей из женщин. К Мадлен. Он молчит.

Другая сцена, все происходит внутри кара, впрочем Ситаре кажется, что помещение бы сошло за хорошую гостиную в приличном доме. Теперь младшая по-хозяйски положила руку на брюки Уолтера, без стеснения рассказывая ему о вещах, которые бы сделала с ним, будь она главная в этой операции. Он молчит.

И снова старшая, она подходит ближе, сердце доктора начинает бится быстрее ( а вместе с ним и сердце Ситары) от любви и предвкушение, но вместо обещанной ласки, мир заполняет холодный синий свет...

Воспоминания начинает отходит, как отходит приливная волна, оставляя за собой разрозненные фрагменты боли и унижения. А потом и их смывает. Они снова вместе, Уолтер тесно прижимает девушку к себе, будто боясь, что прибой заберет с собой и ее.

Пылкие ласки сменяли одна другую. Уолтер не врал — он хотел её всю, целиком, сейчас. И Ситара с радостью открывалась каждому прикосновению, лишь иногда ненавязчиво добавляя собственные акценты в палитру взаимных ощущений: сжать пальцами волосы на затылке, кошачьими коготками провести вдоль позвоночника, присомкнуть зубами кончик уха, обдавая его жарким дыханием.

Но как странница ни старалась, земля все же разверзлась под ногами и она, не выпуская Уолтера из объятий начала падать в черную дыру, не просто поглощающую сияние душ — извращающую, калечащую, подменяющую чем-то противоестественным саму суть человеческой природы.

Червоточина боли подавилась и их выбросило обратно в реальность. Секунда и все ушло, калитка воспоминаний захлопнулась и щёлкнул уже настоящий замок на двери, будто подтвердив жавшимся друг к другу сердцам — вы свободны.

— Не оставайся в темноте, — услышал Уолтер голос Ситары, прежде чем его лицо оказалось в её ладонях.

— Не оставайся в темноте, — взгляды встретились и доктор смог увидеть себя глазами странницы: линии губ, лёгкая ассиметрия век, напряженная складка меж бровей — все находило в ней отклик, трогало, было желанным.

— Будь со мной, не оставайся в темноте.

Образ сада возник перед Уолтером как вопрос, когда Ситара, удерживая ладонь мужчины сделала шаг к выходу в коридор.

Странно было смотреть на себя чужими глазами. Этот Уолтер отличался от того человека, которого он обычно видел в зеркало. Не чертами лица, они остались прежними, узнаваемыми. Но что-то изменилось. Этот Уолтер был лучше — добрым, открытым, не сломленным. Был желанен. (И нос не казался лампочкой, а если и, то самой подходящей)

Да, таким он бы хотел быть. Быть им с ней.

— С тобой, — Уолтер пошел за странницей в сад, почему нет, если таково ее желание. Его ведь уже исполнялось.

Путь был не долгим. И вот, Ситара уже расстелила на полу одной из беседок
одеяло-спальник, скинула обувь и уселась, приглашая Уолтера последовать её примеру.

Уолтер последовал ее примеру, скинул свои ботинки (аккуратно, носками наружу, оставив их за пределами внутренний беседки) и поджав голые пальцы, опустился рядом с девушкой.

Внутренне он очень надеялся, что эта не та самая беседка, с его фамильным гербом на полу.

Беседка была не та, об этом Ситара позаботилась. Но вопрос выбора места довольно скоро отошел на второй план. Странница действовала настойчиво, хоть и неторопливо: после очередной расстегнутой на рубашке пуговицы дожидалась внутренней готовности Уолтера двигаться дальше, одаривая оголившийся участок тела поцелуем.

Каждое касание звучало по своему, словно девушка нажимала на клавиши, соединяя отдельные ноты в их личную мелодию.

"Мне нравится твоё тело", — играли свою партию пальцы, "Мне хочется твоего тепла", — ритмично стучало сердце, "Дай мне принять тебя в себя" — пели инстинкты на разные голоса.

“Я так хочу тебя, давно, всегда, сейчас” – эта мысль пульсировала в сознание Уолтера. Эти слова срывались с его губ, когда он терял дыхания, подчиняясь мелодии, что задавала Ситара.

Все его мысли тонули в зелени ее глаз, мягкий свет не оставил места для теней, что преследовали доктора так упорна, до этого момента. А по правде, вообще ни для чего, кроме ощущения ее рядом, предвкушения единения.

Пуговицы были расстегнуты, Уолтер подернул плечами освобождаясь от ненужной рубашки, а потом его руки заскользили по телу странницы освобождая уже ее от одежды.

Прижиматься кожа к коже, чувствовать собственное дыхание, мурашками приподнимающее волоски на теле доктора, и его на своём – Эль подарила им возможность поучаствовать в настоящем таинстве, и Ситара была готова, наконец, вкусить главное блюдо.

Полностью обнажённая, ровно как и Уолтер, странница улеглась на мягкую ткань их импровизированного ложа и потянула мужчину к себе, на себя, в себя…

Распущенные её неизвестно в какой момент волосы гривой легли вокруг головы, оттеняя раскрасневшееся лицо с чуть приоткрытыми створками губ, из которых уже почти готов был слететь первый стон объединённого до предела удовольствия.

Уолтер сделал движение бедрами проникая внутрь, свершая их соединение на всех уровнях. Но совместный стон наслаждения не прозвучал, съеденный поцелуем. Первое мягкое сопротивление, почти довело его до точки, и так балансирующего на этой грани, после долгой прелюдии ( включавшей, в лучших традициях Империи, чаепитие).

Несколько мгновений, может секунд, мужчина не двигался давая им привыкнуть друг к другу. Давая себе возможность запечатлеть этот миг в памяти во всех подробностях.

Мягкие черты лица Ситары, блестящие губы, румянец подчеркивающий трогательную хрупкость девушки и волосы. Глядя на них он думал о лете, полевых цветах, свободе.

Что-то неясное ему заполняло грудь солнечным теплом. Что это???

Уолтер приник к губам странницы и, наконец, задвигался, стараясь удерживать то и дело сбивающийся ритм.

Доктор смотрел на неё, и Ситара улыбалась, чувствуя то же распирающее, ласкающее изнутри тепло. Мысли Уолтера стали казаться ей почти реальными – и вот, они уже лежат на поле среди зрелых колосьев, под знойным небом, одни, видимые лишь птицам и облакам… и Сапфиру — пронеслась такая же короткая мысль как прыжок ширтки, попавший в её поле зрения.

Уолтер пришёл в движение и она забыла об этом, вообще обо всем, подаваясь мужчине навстречу, следуя за своими и его ощущениями, имея возможность выбирать максимально приятные им обоим темп и ласки.

Всё это было слишком, чтобы сдерживаться. Немыслимое смешение мужского и женского вспыхнуло, превратившись во всепоглощающий жар многократно отраженного оргазма.

Было так томительно нежно. Так неистерпимо грубо. И в какой-то момент Уолтер потерял ощущение себя, как чего-то, как кого-то отдельного. «Мы» стало «Я».*

Все исчезло в одной вспышке. Большой взрыв, послуживший началом Вселенной.

Когда к Уолтеру вернулось ощущение себя, они все еще были вместе — Ситара разметавшая длинные волосы вокруг, сейчас обмякшая в блаженстве, и он, уронивший голову ей на плечо.

Уолтер перенес вес тела на одну руку и перекатился на бок.

— Ситара - Ситара, — позвал он, касаясь губами кромки уха девушки, легонько щекотя ее. Осознания своего озорства, осветило лицо доктора счастливой улыбкой и он тут же сладко зевнул.

У Арджуны был кот. Рыжий злодей с подраным ухом, любивший запрыгнуть под одеяло с утра пораньше и разметать лапами сладкую негу сна.

Своим оживлением (и зеванием) доктор напомнил ей того кота. И, как и на то усатое недоразумение, Ситара ни капельки не могла сейчас злиться на расшалившегося Уолтера, не дающего ей отдышаться.

Подхватив его радостный порыв, странница быстрым движением подмяла мужчину под себя и теперь нависала сверху, то и дело задевая его лицо прядями волос.

— Тара, — солнечно улыбнулась девушка, — мммм... это моё домашнее имя.

— Очень приятно, Тара, — доктор не мог отвести влюбленного ( са-а-амого обычно, если бы кто спросил его самого) от лица странницы, — а мое Рэй.

Пряди казались жидким темным шелком, и Уолтер не отказал себе в удовольствие, дотронутся до них, бережно заправив одну за ухо девушки.

— Хочешь секрет?

— Очень приятно, Рэй.

Странница перетекла мужчине под руку, уютно уложив голову на плечо, и теперь её дыхание то и дело касалось его груди и шеи.

— Самое время делиться тайнами, — согласилась Ситара, но доктор уже и без того знал ответ — стоило его словам прозвучать, как девушка мигом вспыхнула любопытством.

— Помнишь космопорт на Приме, когда ты потеряла меня с Десятым… м… я тогда, показался тебе странным?

Его пальцы гуляли по голой кожи странницы, касаясь только самыми кончиками, и довольная ( действительно чем-то кошачья) улыбка не сходила с лица Уолтера.

— Ну... – где-то явно был подвох, но Ситара пока не понимала где, — справляться с аллергией, купаясь в раковине, довольно необычно, как мне кажется, но это ты тут доктор.

Она усмехнулась и еле ощутимо щелкнула Уолтера по носу, а затем всем телом потянулась в его объятьях.

Вставать не хотелось, а в голове начали то и дело всплывать мысли об обещанном сочном и жирном бургере.

– Не совсем аллергия, некоторые препараты вызывают неожиданную реакцию... этот усилил….

Уолтер окунулся в свои воспоминание и Ситара смогла почувствовать, через их связь, отголоски желания того дня – все еще жаркого и живого. Его мыслей о ней.

– Глупо, – спрятал он лицо в ее волосах, а сердце у него учащенно забилось, – но я не мог перестать думать. А потом ты ворвалась и кхм... боялся, что ты заметишь.

— Теперь понятно, почему ты так разозлился, — неожиданно сухо произнесла странница и Уолтер почувствовал как внутренне девушка попыталась от него отстраниться, недоумевая, отчего доктор так доволен собой.

Это было действительно глупо — если все произошедшее результат неудовлетворенных фантазий, запущенных случайной реакцией на случайный препарат...

— Надеюсь реальность, мммм... не ударила в грязь лицом, — Ситара приподнялась, села, обхватив колени, и отвела глаза. Хуже всего было то, что девушка знала: доктор может ощущать — внутри она сжалась почти что в такой же комок.

— Нам, кажется, нужно на станцию... — попыталась она сменить тему.

«Ой, ой, ой» испуганный тоненький голос десятилетнего мальчика, заныл в голове у Уолтера. Он испортил книгу, настоящую бумажную книгу, без разрешения взятую из отцовской личной библиотеки. На красивых старинных страницах, с изображением растений со всех уголков Империи, чернело ужасное маслянистое пятно от пролитой газировки.

Что же делать???

И тут же их связь с Ситарой оборвалась, голова закружилось и вернулся голод. Зато и прошло опьянение.

Почему он не промолчал? Да, флак, чтобы он сам подумал, заяви ему странница что-то похожее. И как сказать, насколько важно, для него было произошедшие, если он сам понял это только сейчас.

— Я не хотел, — Уолтер потянулся к плечу девушки, но не решился обнять ее.

Объединение спало и стало немного легче. По крайней мере, теперь можно было развернуть смятый рисунок эмоций, которые она попыталась скрыть от глаз Уолтера, и рассмотреть как следует.

Что же её так задело? Он хотел её, она — его, какая в целом разница, что подстегнуло интерес. Ответ был на поверхности — мужчина ей нравился. Больше, чем нужно для случайного секса на один раз. И ей совсем не хотелось видеть себя на развороте порно журнала, на который мечтают подрочить в туалете.

Но если быть честной, никакая из эмоций доктора во время их близости, не подтверждала её опасений. А то, что он решил поделиться с ней этим воспоминанием, открылся, судя по всему, было для него значимо.

— Возможно... не хочу думать, что ты... видимо я была незабываемо хороша, снимая с тебя ту мокрую рубашку, — примирительно улыбнулась странница.

Уолтер утвердительно кивнул, “незабываемая”, очень точное сказано. Конечно, девушка не могла увидеть жеста, так как он все еще находился за ее спиной. Но могла почувствовать, как он решившись, коснулся ее плеча – словно надеясь, что этим можно восстановить их разорванную связь.

— Прости, потерял чувство реальности, все было настолько головокружительно. Не хотел, чтобы ты подумала…

Да, как он вообще осмелился? Теперь, когда голова прояснилась, это начинало казаться почти преступлением. Человек вроде него, испорченный, не должен. И все же он ни капельки не жалел о произошедшим между ними, что видимо только подтверждало слова Мадлен.

– Что кхм… кхм… ты мне очень нравишься. То есть наоборот… ах, флак! Мне важно чтобы ты это знала. Но-но, – заторопился добавить доктор, – не хочу тебя ни к чему обязывать своими словами...

За спиной странницы послышался “Бум”, это Уолтер упал обратно на их “ложе”, закрыв лицо ладонью.

Все это было настолько нелепо, что Ситара не стала сомневаться в искренности Уолтера. Тем более, что на каждое его слово у неё находилось подтверждение из их действительно головокружительного совместного путешествия по эрогенным зонам друг друга, да и есть начинало хотеться все сильней, так что отвлекаться на выяснение отношений не было никакого желания.

Похоже, разделив воспоминание о произошедшем в космопорте, мужчина хотел показать свою к ней симпатию. Что ж...

Послышался шум падения и Ситара заглянула себе за плечо.

– Лааадно, не переигрывай, кажется, я поняла, что ты имел ввиду, "и мне немного жаль твоих одноклассниц", — добавила она про себя. – Но теперь с тебя ещё кофе и десерт.

– Да, конечно, – подтвердил Уолтер предстоящие меню, со своего места. Есть хотелось, а остальное – как не испортить все окончательно – он с трудом представлял. Впрочем, пройти путь можно и маленькими шагами.

– Могу воспользоваться ванной?

А вместе с этим вопросом в голове у доктора возникла беспокойная мысль, которую он тут же попытался отогнать и успешно – ну, нет, Ситара точно знала, что делает.

Странница поднялась и перешла в беседку, где располагалась её спальня. Засветились уже знакомые Уолтеру фонарики, послышалось какое-то шуршание и вскоре Ситара вернулась с пачкой влажных салфеток и флакончиком шампуня, не требуюшего смывания.

— Вот, это ванна, — протянула девушка доктору свою добычу, — в каюте, где ты оставил вещи есть такой же набор. Прости, все, что есть. И...

Произошедшее недопонимание можно было интерпретировать в нескольких ключах, например, что её легко купить за стаканчик кофе (проклятый голод путал мысли и когда она это произносила, цена казалась достойной), а ещё как то, что её слова ничего не стоят.

— ... Извини, я сама просила тебя доверять мне... но, стоило тебе открыться, как я... — все время разговора старавшаяся смотреть Уолтеру в лицо, Ситара случайно опустила взгляд и скользнула им по обнаженному торсу доктора, — ммм.. ты мне симпотичен, и мне не понравилась мысль о том, что для тебя все дело было лишь в... аллергии. Я рада, что это не так.

Последняя фраза показалась Уолтеру слегка вопросительной.

— Ну, я, наверное, тебя оставлю, приходи на мостик, как закончишь.

– Дай, минуту, пожалуйста.

Если бы он мог, то сейчас с головой укутался в разложенный спальник – Уолтер остро ощущал себя омерзительно голым. Но выглядить еще большим чудаком в глазах Ситары, чем он уже выглядел, ему не хотелось, так что мужчина просто сел.

– Даже не пришло на ум, что ты подумаешь так кхм… в тот момент. Потерял голову и... мне очень жаль, что обидел тебя...

Он сделал паузу раздумывая стоит ли продолжать. Наверняка, Ситаре было не слишком интересно слушать о душевных терзаниях человека, который ей “симпатичен”, но вообще-то незнакомец. Но самоубийственное желание объясниться, не отпускало его.

– Наверно... таким странным способом я хотел сказать, что ты мне нравишься. Действительно. Та инъекция… она, скажем так, “преобразовала” мои мысли в такую форму…. давно ничего не чувствовал, а потом ты…

“Катастрофично” подумал Уолтер отводя взгляд,

– Если можно, я правда бы побыл один. Еще раз извини.

Можно было просто сказать, что симпатия взаимна, но странница не была уверена, что на этом стоит делать акцент. И слова доктора о чувствах только подтверждали её сомнения — когда давно ничего не ел, плесневая корка может показаться пищей королей, капля заботы — океаном любви.

– Эта штука, объединение, оказалась не так проста, да? — чтобы не нависать над Уолтером, Ситара опустилась рядом с ним, спиной к спине, лишь чуть развернувшись в бок, чтобы можно было видеть край лица, — особенно для голодного сердца (да что ж все сравнения сводятся к еде?!). Давай переварим (!!!) то, что есть. Мне было хорошо. И я не в обиде.

Ладони странницы коснулись плеч доктора и стекли вниз, будто странница пыталась стряхнуть его тревоги. Затем она подняла свою одежду и направилась к выходу из сада.

Уолтер закончил со своей «ванной», выбросил мусор и оделся. Сухой душ, с его навязчивым озоновым запахом, сейчас вспоминался, как роскошь.

На время полета, он остался в саду — столько всего о чем надо было подумать, от гибели вселенной, до его не имевшей места быть семейной жизни и младшей сестры на корабле всех доступных развлечений. Но переваривал доктор не это.

«Голодное сердце»— на очередном круге звучал голос девушки. И он снова задавался вопросами — что это значит? И значит ли что либо? И можно ли быть большим идиотом, чем он уже себя показал?

Ну и флак с ними, с ответами.

Он понял вот что — пусть , когда они встретились, он с трудом мог разглядеть ее лицо через завесу дождя, и также с трудом мог поверить в реальность. Пусть Ситара носит смешной комбинезон, место которому в археологическом музеи, заплетает волосы в немыслимые прически и, наверняка, ничего не слышала о имперском этикете. Это все нисколько его не смущало, он видел лишь одно — яркую и смелую личность, которая светила как маяк.

Уолтер улыбнулся, на много легче жить, зная, что тьма не бесконечна.