'BB'| Buenos Aires. San-Telmo. Tango. | ходы игроков | Приглашения - мужчины (начало)

      Мотив танго слишком знакомый, слишком волнующий, слишком нарочитый, чтобы оставаться в стороне и дальше. Пора промокнуть губы салфеткой, затушить сигарету (или хотя бы просто положить на край пепельницы), оставить в покое зубочистку. И взглянуть на женщин, с которыми вы будете танцевать. Уже сейчас будете.
      А они ждут. Несмотря на все это щебетание, обсуждение платьев, большие тонконогие бокалы с вином, увлеченное помешивание ложечками в чашечках с кофе, несмотря на более чем убедительную демонстрацию того, что им и так хорошо, вы знаете — они пришли сюда для вас. Точно так же, как вы пришли сюда для них.
      И оглядевшись повнимательнее, понимаете: вам везет, а те, кто сегодня пьянствует по унылым кабакам, просаживает деньги в карты, скучает в кинозале или сидит дома, простуженный — по сравнению с вами жалкие неудачники! Потому что дамы собрались интересные, а ведь еще даже не все доехали до "Грации".
      Однако Стоит взглянуть на прекрасную половину повнимательнее, прежде чем бросаться в бой.

Кого пока нет из женщин: Ивонна, Мерседес Ортега, Глория, Марибель, Мария (Мириам) Розенфельд
Эстер Бейли в кафе, но с ней пока говорит Вальдес
Сабина разбирается с Хавьером и его приглашением

Кого пока из мужчин нет: Орасио Молина, Диего, Мигель (приятель Мириам, придет вместе с ней), Родриго Жименес

      Настоящих красавиц немного, но они выделяются. Две приезжих дамы, только что вошедшие, в роскошных, хотя и не вычурных платьях, задержались на входе у бара, аано потом сели за столик у стены и теперь поглядывают в вашу сторону. (Талия, Изабелла) Они явно здесь не завсегдатаи. Из местных основную конкуренцию им составляет изящная блондинка, также одетая с большим вкусом. (Лаура Саласар) При взгляде на любую из трех невольно закрадывается сомнение: "А будет ли она вообще танцевать с таким, как я?" И это сомнение не имеет отношения ни к социальному статусу, ни к величине дохода или чего другого. Просто это Женщины с большой буквы — неизвестно, как там в танце пойдет, но со стороны они безупречны: сногсшибательно красивые, молодые, поистине женственные, божественно сексуальные, наверняка очень умные и явно очень не бедные. Дамочки из разряда "все при них".
      Но на этих трех свет клином не сошелся: есть, возможно, чуть менее эффектные, но не менее интересные варианты.
      В черном платье и чулках сеткой сидит коротко подстриженная брюнетка. Смелое декольте, обнаженные плечи, открыто ищущий взгляд. Манит, притягивает вас, мужчин, как магнит. Не пропустишь такую. (Долорес)
      Другая дама — о, если вы ходите по театрам, вы ее там видели. Кокетлива, игрива, с волнующей хитринкой. (Марта Монтеро). Фигура как песочные часы, шелк и бархат. "Надо брать", как говорится.
      А вот и барышня помоложе: вальяжно откинувшаяся на спинку кресла, так что ваш взгляд спотыкается о правильной формы груди и на несколько секунд теряется в ложбинке между ними. Впрочем, волосы, глаза, маникюр — все как с картинки. (Диана) Но человека, видевший такие типажи на милонгах, без труда распознает — она тут не просто так, она ждет принца, и если ты не принц (или хотя бы не королевский казначей) — то лучше не пытайся.
      Юная азиаточка пока, кажется, не расположена танцевать. (Иошико) Придется постараться, если приглашать ее сейчас. Наверное, чем-то расстроена или взволнована — вид у нее, несмотря на улыбку, отсутствующий, а взгляд расфокусирован и направлен в никуда.
      Несколько вульгарно одетая и ведущая себя молодая особа напротив, очень ждет приглашения. (Розалина) Не начала пока стрелять глазами, но вот-вот не выдержит и начнет. Очень уж хочет. Танцевать, танцевать хочет.
      И еще в кафе сидит американка — широко раскрытыми глазами смотрит на вас. Не факт, что она вообще слышала про кабесео. Но зато за ее взгляд легко зацепиться — очень уж он доброжелательный и открытый. Американка — легкая добыча. Правда, и желанная — чертовски милое лицо, аппетитная фигура, мягкие движения... (Джулия)
      Но и без этих во всех отношениях приятных дам есть на кого посмотреть: длинноногая девушка, уже посылающая кому-то потоки флюидов через всю залу (София), приятная дама "еще в самом соку" (Эсперанца), три брюнеточки-подружки, особенно та, что с выразительными скулами и точеным носиком... (Магдалина, Эвита, Нина) а еще романтично-притягательная дама, которую на второй взгляд совсем не портят ни широкие плечи, ни большой нос. Зато как ей идет палантин и винного цвета платье, не говоря уже о бокале с вином в руке! А какая шея!... (Эстер)
      Их много, и среди них есть и просто приятные девушки — слишком скромные, чтобы выделяться, недостаточно уверенные в себе, зато... хорошие, это видно. Выберите их — не пожалеете. Для начала, чтобы разогреться, размять ноги, окончательно настроить душевные струны на танговый лад — они идеально для всего этого подходят.

      Не стоит пялиться на всех подряд, как на леденцы в кондитерской. Смотрите, оценивайте украдкой и решайтесь. Не спешите, но и не медлите. Дарите им внимание, бросайте взгляды. Они не останутся без награды. Помните, что приглашать разных дам нужно по-разному: кого-то — твердо и бескомпромиссно, кого-то — уверенно, но осторожно, не вызывающе. Прикиньте — и вперед.
      Вы — мужчины. Первый шаг — за вами. Не сделаете его — не будет никакого танго.

      Взгляд изучающий скользит по сеточке элегантного чулка ногу обволакивающего. Совсем немного ног на суд представлено,чуть чуть бедра. Все остальное спрятано за мраком изящного платья. Все остальное можно увидеть если хозяйка ножек будет к тебе добра. Интересно какой у дамы аромат? Что выбирает такая самоуверенная в себе особа? Чем кроме классической красоты вгрызается в память мужчин, мимо которых проходит, заставляет оборачиваться вслед?
      Свет в кафе искусственный, плохо раскрывает достоинства ее кожи. Здесь нужно солнце. Только его свет, полностью раскрывает красоту этой девушки. А в тень ей нельзя. Вульгарной выглядеть будет. Смотрит Грин целенаправленно на девушку в черном, со стрижкой короткой. Которую мало кто из мужчин в этой зале сможет пропустить. Жаждет ее потанцевать. Но не более. Она разминка, закуской для него будет. Перед главным блюдом. Думает Вильям, может и заблуждается. Ведь она может стать той, кто сделает весь его вечер изумительным. Бывают такие девушки, а она, похожа на них.

      Когда-то никакого кодигос не существовало, а приглашение в танго было простым, как пол-песеты: сдвинул шляпу на затылок, чтобы не мешала, свистнул, чтобы привлечь внимание, подмигнул девчонке побойчее, она кивнула, улыбаясь, вытерла руки о передник — вот и все. Переходишь улицу — и вы танцуете, главное, за фонарный столб не зацепиться.
      Ну, конечно, это только для крутых парней, а не для всяких болванов, мямлей и сосунков.
      Этого танго компадрито давно уже нет, как нет и самих компадрито. И вообще, все стало на порядок сложнее — взгляды скрещиваются как шпаги, игра воображения, уязвленная гордость...
      Но среди вас есть в зале один мужчина, который... о нет, конечно, не помнит действительно старые времена, ему ведь тогда лет было всего ничего. Он вырос в десятые-двадцатые, так же как и большинство из вас. Не помнит. Но если бы его, такого, какой он есть сейчас, перенесло на сорок лет назад — о, он бы отлично вписался!
      Гомес сидит за столиком, залихватски закинув ногу на ногу и надев шляпу на коленку, руку забросив за спинку стула и поигрывая коробком спичек. Взгляд у него смелый, прямой и веселый.
      Да, у него нет дорогого костюма, дома в престижном районе, нет связей и веса в обществе, нет авто и даже нет велосипеда. Но любой, кто скажет, что Хуан Гомес — не мужчина, а его женщина — не красавица, даже если он будет танцевать с хромоногой прачкой, получит в глаз и коленом по ребрам, будь это хоть президент Америки.
      Патотьеро всем своим видом показывает, что холодные заснеженные вершины ему на хрен не сдались, и не пытается бомбардировать их взглядами, зато его внимание достается приветливым и гостеприимным (как он ожидает) солнечным долинам, расположенным неподалеку. Он твердо решил пригласить одну из брюнеточек.

Воздух в «Грации» загустел от осязаемого напряжения. Игра взглядов, которая для отдельных везунчиков (или нет?) началась уже давно, стала пожаром и поглотила всех без разбора.

Хавьер не присоединился к игре. Это понял бы любой, кто пришел на милонгу не впервые. Хавьер сидел в центре, а не на левой, «мужской» половине. Перед ним стояла тарелка. Он цедил вино и неторопливо, со вкусом курил. А самое главное — рядом сидела Сабина. И Хавьер не замечал в целом зале никого, кроме нее.

Совершенно никого.

Мигель улыбается в кулак и переглядывается с двумя ослепительно красивыми дамами. Улыбается каждой по-своему, ловя взгляд иностранки и с удовольствием отмечая, что его тоже явно заметили. Мигель никогда не признается, но обожает быть в центре чьего-то внимания. Скромность хорошо, но лучше поменьше. Летчик улыбается открыто, легко, словно смотрит в глаза хорошо знакомой ему женщине, о которой знает гораздо больше.
Подмигивает и приглашает взглядом выйти на танцпол. Солнце или Звезда? Эти роскошные девушки способны осветить собой зал от ночи и до утра, когда в любую из них можно влюбиться с первого взгляда.
Молодой летчик явно решил покорить новые вершины, ранее никому не досягаемые.

Вечер наполнял кафе публикой. Словно мотыльки летят на свет - и на звук оркестра. Разные люди, разные судьбы. Так интересно угадывать кто и где.
Вот Хорхе цедит привычный кальвадос. Вот красавец-летчик в форме, притягивающей взгляды всех женщин, вертит в руках фуражку. Что ж, форма делает человека значимей. Оне не просто сам по себе - он входит в некую общность, братство по оружию. Так было когда-то и с ним, с Александром.Было и прошло. Но не часто Мигель появлялся тут в форме. Интересно, это что-то значит? Или нет? Все же война в Европе пока не касается Аргентины. А вот впорхнула белошвейка Эвита. Нет, может она и не белошвейка. Но от этого слова так приятно пахнет воспоминаниями. Когда мушкетеры короля и гвардейцы кардинала рубились на узких улочках Парижа, а трагичная Констанция Бонасье, верная королеве, спешила навстречу своей гибели. Верность не той? Или не тому? Длинноногая красотка, чей взгляд манит и обжигает - о, как приятно сгорать в ее пламени. Официантка скользит между столиками, одаряя всех божественным ароматом кофе. У нее всегда такой восхитительный напиток. Она знает какой-то секрет? Или просто хорошо делает свою работу? Вот девушка в черном платье сидит - и явно готовится к разговору. Скользит по кафе симпатичная, но уже совсем не молодая женщина. Годы... Годы... Они украшают вино, но безжалостны к женщинам. Впрочем, по ней не скажешь, что этоее сильно смущает. Грация и элегантность. А еще - девушка из кофейни. Та самая. В изящном платье. Фиолетовом? Или каком? Черт, как просто в кино - всего два цвета и их оттенки. Хотя, говорят, уже снимают и в цвете. Интересно, что делает она тут - красивая и молодая? Хотя что за вопрос. Не Дворцовая площадь - там маршируют, не пристань - там прощаются, не церковь - там венчаются. Милонга - и тут танцуют. Грустно усмехнувшись, Александр смотрит на нее, просто взгляд из-за газеты, уже не просто рассеянно, но еще и не приглашение. Блеск молодости в ней уже смешан с мудростью зрелости. Такая достойна большего и лучшего, чем седой эмигрант с изломанной душой. Но танго уравнивает всех. Как и смерть. И он обязательно подойдет к ней - чуть позже. Не сейчас. Блестящие иностранки - желанная добыча. Не по зубам. Не по карману. Боже, да что это со мной? на лица можно смотреть вечно - как на море. Перебирать каждое - как гальку на берегу. Но ...
Пылкая испанка Эстер, такое вот воспоминание с последней войны, смотрит на него. Общие места - она жила, а он воевал. Теперь оба далеко и оттуда, и от своей родины. Ее ухоженные руки скользят по платью, пробуждая желание - танец. И взгляд. Не прищуренный взгляд пулеметчика, не цинично-равнодушный полкового врача, не испуганно-забитый новобранца. Взгляд Женщины, которая знает, чего хочет. Или кого. Такой взгляд нельзя не заметить и нельзя игнорировать. То есть можно - один раз в жизни. И потому весь мир сузился до женщины в красивом платье тяжелого шелка цвета вина - как в прицеле. Все остальное исчезло - и даже музыка, казалось, стала тише.

      Карота среди вас — как пиковый король в красной руке. Он не показушен, не утрирован, он привлекает внимание, сам того не желая. Вернее, не задумываясь об этом.
      Жизнь хороша для тех, кто умеет нарушать правила, щенки, — будь это фильм, он сказал бы что-нибудь такое. Он смотрит на нескольких женщин, не мечется между ними, смотрит пристально и спокойно то на одну, то на другую.
      Смотрит и на Долорес.
      "Сейчас или потом, красотка, мы потанцуем," — такой у него взгляд.
      Жесткий, уверенный и как будто немного голодный.
      И на Магдалину он поглядывает. Но это другой взгляд, чуть снисходительный. "Не хочешь размять со мной ножки, детка? Я бы с тобой размялся... для начала."

      Не все мужчины сразу бросаются в бой — кому-то хочется и посидеть вначале, проникнуться атмосферой.
      Обаятельный толстячок-редактор с пушистыми усами, которые он уже привел в порядок после дождя, тоже с удовольствием посидел бы. Но... его дома ждет семья, он не сможет пробыть тут до самого конца. Поэтому упускать время нельзя. Упустишь — а когда потом наверстаешь?
      Взгляд у него дружелюбный, приветливый и уютный. Такой не обидит, ну, может, бешеных страстей тоже не выдаст, но... откуда вы это знаете? Помните, каким он был в молодости? Знаете, что его у его старой трости головка залита свинцом? Знаете, что Карота, хоть и кривит губы при виде толстячка, уважает его? Не знаете?
      Потанцуйте с ним. Да, он уже не молод, да, он вряд ли готов к сложным фигурам, наверное, уже не так хорош, как раньше. Но ему есть что рассказать в танце.
      Он спокойно улыбается. Он не боится отказов, конечно, дамочки хотят танцевать с молодыми. Все понятно. Но он тоже мужчина, не хуже, а может, в чем-то и лучше.
      Глядя на Эсперансу он кланяется. Очень учтиво — это просто приветствие, ведь они знакомы. Это не кабесео — он сразу отводит глаза. Но потом, чуть погодя, поглядывает на нее снова. На этот раз уже более однозначно.

Новость об отъезде Мигеля огорчает Хорхе. Он уже не улыбается, хмурится и скользит глазами по лицам окружающих уже не присматриваясь: разум его занят другим. Временем, воспоминаниями, попыткой осознать изменения: знакомцев всё меньше. В эту секунду работяга чувствует себя здесь чужим.

Но вот взгляд его останавливается. Приятные, давно известные черты: сколько раз он отплясывал с ней? Не сосчитать. Хорхе видит Эсперанцу и на душе теплеет: кое-кто никогда не меняется и это его радует. Он не отводит глаз. Если сейчас она ему ответит, он улыбнётся. Слегка. И дёрнет бровью. Пойдём?

Я думал пропустить первый тур. Старая немецкая история, женщины чем-то похожи на колонии - чтобы германский народ зашевелился, разобрать должны хотя бы половину. "Разобрать..." Плохое слово. Всю первую мелодию я неспешно поглядываю на танцующих, жмущихся друг к другу самым разным образом, извлекающих из этого иные эмоции кроме спокойной сосредоточенности на своем деле. Мужчинам, чувствующим такое, можно было даже позавидовать - им так не везло со времен если не Древнего Рима то двора Людовика неопределенного номера. Но женщины... О чем думают женщины, разве не замечают что в этом танце они - куклы, с разной степенью капризности? Или этого они и хотят? Я всегда старался уважать чужие убеждения, по крайней мере искренние. И сейчас ситуация представлялась мне достаточно похожей на монархию, безо всяких ноток демократии и уж точно социализма. Понять послушный народ можно. Но вот зачем мужчинам, аки монархам, капризная женщина? Пощекотать нервы, как всякий офицер просится на Войну? Войну... Лучше думать о женщинах чем о Войне и политике. В чем-то это малодушие, но в отчаянные времена нужны отчаянные меры. У меня было много женщин. На миг они проплывают перед глазами. Эхо былых чувств желтыми цветами ложится на давно похороненные связи. Я всегда давал им то, что им было необходимо и все же никогда не понимал по настоящему.

Женщина жаждет семьи. Выйти замуж, хотя бы раз, чувствуя чем-то вроде долга необходимость любить своего мужа. Покорность в их пол заложена была еще по Библии, путь от ухаживания до материнства - нормален. И все же каждая женщина всегда оставляла за собой право на такую модель поведения, к которой слово "логика" применялось лишь с очень большим трудом. Действительно в чем-то похоже на подвластные царям народы, выражающие свои порой абсолютно ни на чем не основанные желания в слезах. Как бы то ни было сначала женщина жаждет высоких чувств, потом белого платья, потом родить ребенка, ну может парочку, а потом исключительно надежности и в некоторых случаях - снова высоких чувств или приключений. Старый круг, но где в нем то, что творится в танце? Наверное в отсутствии ответственности? Хотелось бы сказать, что это женская черта, но это значит неуместно идеализировать мужчин.

Внезапно ловлю себя на мысли что погружён в раздумья. Снова. То, от чего хотел уйти. Большая ли разница между политикой и философией? Нет-нет, надо погрузиться в дело. Пройти дорожку шагов с предельной сосредоточенностью на процессе, но не на себе. Оглядываю все, что осталось. Плохое выражение. Несправедливое по отношению к этим женщинам. Всех оставшихся, так куда лучше. Краем сознания отмечаю что уже упустил пару взглядов, направленных на меня. Другим краем - вижу Сабину и одного из самых въедливых типов которых мне доводилось встречать. Есть два типа людей, одни достигают - им важно наследие. Другие чувствуют - им важно ощущение. Неужели здесь - никого?

Кого из них я хочу получить? Длинноногая брюнетка источает тонкий, неуловимый и возможно обманчивый эротизм. Она говорит. В ней я чувствую отголосок молодости, когда мне было двадцать лет. Желание играть, обмениваться улыбками, а главное - поймать пташку. Отвлечется ли она от разговора ощутив мой взгляд? Посмотрит ли? И будет ли благожелательна? Ведь если да - приглашение, пусть даже в самом легком и ненавязчивом виде, последует*. Незнакомая женщина всегда находится между постелью и кошмаром. На грани. Это и прекрасно.

Потом я взрослел. Со временем меня стало влечь не просто сомкнуть руки через пару касаний передав то неуловимое, что возникает между двумя в момент близости. Мне хотелось почувствовать надежность. Мне уже мало было чтобы женщина была моей, мало античной гетеры, мне хотелось ощутить аромат выбранных мной и только мной духов. Почувствовать надежность. Руку на плече когда работаю. Биение сердца в такт моему, пусть и не всегда в посыпке из романтики. В таком состоянии обычно женятся в первый раз. На миг мой взгляд падает на другую брюнетку, с волосами убранными в хвост*. Мне рано жениться. Но кто сказал, что это не может быть приятно?

Пресыщение молодостью - вот и вся сущность зрелости. А потом оглядываешься назад и понимаешь, что столько осталось за плечами, неизведанного, манящего, жажда полнейшего безумства, порой такого что и сказать стыдно. В эту пору открываешь в себе каждый уголок сознания, тайный или явный, блестящая романтики и надежность боевой подруги сменяется влечением к чему-то невероятному. Когда хочется такую страсть чтобы на всю жизнь сохранить ощущения. Обычно ощутив это мужчины ухаживают за актрисами... Но как всегда, все роковые красавицы уже заняты, стреляться на дуэли оказалось не за кого, как и убивать из ревности или что там не делают. Остается лишь легкий стыд за то, что еще недавно казалось естественным, а оттого не безобразным.

Не хочу сексуальных. Не хочу красивых. Хочется не фантика, а того что пол ним. Хочется положить руку на плечо и ощутить как это плечо почувствует ее. Хочется вглядываться в глаза и все равно что окружает их. Коснуться души и в конечном счете обрести покой. Достиг все, чего можно достичь. Больше некуда идти, война окончена, а значит смысл жизни мужчины ушел, уплыл. Я еще не познал той минуты, когда взгляну на своих детей и задумаюсь, хочу ли отправиться в горячую точку, рискуя оставить их без отца. Но я чувствую эту минуту как неизбежность, как всякая женщина понимает что стареет. Смотрю на единственную здесь клонящуюся к закату. У нее красивые глаза. Я не буду танцевать с ней как с прекрасной девой, не дам ощутить страсть вне возрастов и взглядов. Но я буду смотреть в ее глаза, те, что не стареют. И не отведу взгляда. *