W:tA MidWest Blues | ходы игроков | ...and it don't look good.

Фремонт, Небраска
Суббота, 24 августа 1985 года. Последний день Растущей Луны Филодокса

День не задался где-то с обеда, это стало ясно где-то после четвертой заправки с печальны объявлением о том, что бензин закончился к ряду. Топлива едва хватило до Фремонта, и на стоянку возле Бара-на-Углу долбанный пикап пришлось заталкивать. Под проливным дождем. Наблюдавший за этим потугами с крыльца заведения старожил, явно помнивший еще первых переселенцев, посоветовал Гару убираться к черту вместо со своей колымагой, и попробовать заправку на южной околице города. Чуть восточнее озер. Но не доезжая до кладбища.
"Доезжая". Шутник. Бак. в отличии от дороги, был суше пустыни Невада.
Но попробовать стоило. По крайней мере, там, на паркинге, это казалось не такой и плохой идеей, по сравнению с двумя днями в Фремонте и сомнительной перспективой выступления в местном баре.

Сейчас же... Сейчас канистра не казалась такой уж пустой, хотя Джилрой точно помнил, что ничего туда не наливал. Она просто тяжелела с каждым десятком пройденных футов. Вокруг были какие-то мокрые и облупленные дома, в окнах которых практически не горел свет давно не стриженные газоны. и никакого нафиг кладбища. Зато озера явно наличествовали. В ботинках Джилроя. Как там еще не поселились рыбы и жабы, вот что было загадкой природы. К тому же. успело стемнеть, и на улице не было ни души. Чертовы реднеки явно дули пиво по домам у телевизоров. И у них там было хотя бы тепло.

Поплутав еще немного, не возвращаться же без добычи, (да и куда теперь возвращаться-то еще предстояло найти), Филодокс все же вышел к озеру, а взяв от него на восток, в скорости увидел заправку. Свет на ней, конечно, не горел. Да и вывеска, гласившая о том, что бензина нет по выходным успела даже выцвести на солнце. Видимо, дед у бара очень уж не любил хиппи, раз уж предложил вервольфам потолкать свою машину аж сюда.
Но вот черная дыра выбитой двери здания заправки и блики фонарика внутри привлекали внимание.

Поблекшая вывеска, выломанная дверь, блики фонарика внутри… Джилрой застонал. Идея пойти искать заправку под проливным дождем перестала казаться хорошей еще полтора часа назад, час назад МакНэйл заподозрил у себя менингит или еще какое простудное заболевание головного мозга, а за полчаса до обнаружения заправки начал всерьез задумываться о том, что пославший его поискать бензину не доходя до кладбища старик был волшебником или еще чем похуже, а все происходящее есть следствие очень сильного колдунства.

Но возвращаться с пустыми руками он не мог. Конечно, от проездов Рагабаша стаи по мокрому Филодоксу уже было не уйти, но лучше быть мокрым Филодоксом с канистрой бензина, чем просто мокрым Филодоксом!

Кстати, о канистре. Гару перевернул ее – скорее всего, в нее натекла вода, но учитывая теорию о деде-колдуне… или целом поселении фоморов, если принимать в расчет подозрительно темные улицы. Да, кое-где горел свет, где-то за занавесками мерцал телевизор, но были и заброшенные дома, чьи разоренные дворы казались гнездилищами первобытного зла…

- Это, damnaigh, какой-то неправильный город.

Выразив вербально свое отношение к событиям и приступ паранойи, Джилрой принюхался. А затем, стараясь как можно шлепать по лужам и хлюпать ботинками, стал приближаться к заправке. Шум Это было неправильно, но сейчас МакНэйлу хотелось приключений. И немного крыши над головой. И разбить кому-нибудь нос. И бензину.

Дождь. Дождь смывал не только краски с неба. Бегущая вода хорошо смывала все следы и запахи. Быть может дело было в этом.
Но на заправке пахло только сыростью. Сыростью. Кровью. Псиной. Смертью. Только бензином на долбанной заправке даже не пахло.
Из-за здания слева и справа вынырнули серые тени. Тихое царапанье когтей по асфальту раздалось сзади, едва различимое за шумом дождя.0

Волки. От них пахло обычными волками, и чем-то еще, странным и не правильным. Не частью их самих, но чем-то, с чем они ходили рядом.
Раскатистый, сначала тихий, но постепенно нарастающий рык предупредил оборотня, что дальше идти не стоит. Пока волки предупреждали. Но предупреждение было настойчивым. "Уходи". Пьющий-под-Луной их понимал.

Ситуация становилась все чудесатей и чудесатей, как выразилась бы одна маленькая, и, как подозревал Джилрой, не совсем выдуманная девочка. Минусом было то, что чудеса укладывались в параноидальную картину. Плюсом - что появлялось оправдание возвращению без бензина. Мокрый Филодокс с дурными новостями не хуже мокрого Филодокса с канистрой бензина. Наверное.

Волков было трое, они были примерно одного возраста, и это было противоестественно само по себе. Подобная стая могла сформироваться под внешним воздействием, и след этого воздействия Гару учуял. Но, насколько он мог судить, сами по себе они не являлись служителями Вирма - и потому в бой вступать с ними не стоило. Перекинуться в волка и попытаться убедить их? Джилрой был не настолько уверен в своих волко-дипломатических способностях, насколько в людо-дипломатических или Гару-дипломатических. Устроить гляделки? Это удел арунистых арунов. С места в карьер приняться снимать порчу? Это, скорее, дело Теурга.

Мысленно перебрав эти и еще несколько вариантов, Филодокс пришел к выводу, что решать проблему волков пока преждевременно. А вот выяснить, что именно происходит за кулисами этой реальности, стоило. Возможно, удалось бы и там взять след.

И потому, подняв глаза к луне и взмолившись Гайе, чтобы барьер здесь был потоньше, он сделал шаг. Не вперед или назад, но вовне...

Барьер поддался. С трудом. Медленно, но поддался, уступил натиску Гару и расступился, как густой, будто ледяной кисель, туман, выпуская оборотня в "мир духов". Умбру. В саму Тень, отражавшую истинную суть мира реального.

Здесь все было иначе. Нет, заправка отражалась в умбре на удивление четко. Видимо, это место долгое время было очень важным для многих людей. Только сейчас сотканное из паутины здание тоскливо смотрело провалами окон. Колонки иногда поскрипывали, а шланги свернулись кольцами, будто змеи.
Со стороны болот тянулся влажный и густой туман, в котором раз за разом сновали беспокойные тени, и мельали болотные огоньки.

Домов же за спиной стало на порядок меньше, зато появились деревья, которых не было в реальном мире. Большие и старые. Но некоторые - истонченные, будто лист газетной бумаги.

Джилрой посмотрел на заправку. Заправка пялилась в ответ. Невольно оборотень вспомнил о недавнем желании подбить кому-то глаз. Однако вид у здания был настолько тоскливый, что на секунду МакНэйл забыл, что его пронизывают эманации Паучихи. Вплоть до полного запаутинивания. Он показал зданию большой, заросший рыжей шерстью кулак, на котором поблескивало весьма изменившееся в Умбре украшение-фетиш. Кольцо будто бы разрослось, покрыв весь палец стальной вязью, а кроваво-красный камень переливался, изредка вспыхивая яростным огнем. Браслеты на другой руке переплелись друг с другом, и казалось, будто вся она покрыта сплошной панцирной перчаткой, украшенной мерцающими рунами.

- Не вынуждай меня…

У больших монстров было одно уникальное для всех больших монстров качество – они были большими. Вследствие чего выработалось два основных отношения к ним – "эта хрень настолько большая, что по ней можно попасть с закрытыми глазами и завязанным носом", и "эта хрень настолько большая, что угробить может одним ударом". Плюс рагабашевское "ха, сейчас будет шоу арун-эквилибрист и его гимнастическая труппа!" - что являлось достаточно точным отражением боя с подобными существами стай, не настолько еще эпичных, чтобы удары многометровых чудовищ на грудь принимать с презрительно-гордым видом.

Домик не выглядел, как нечто, готовое прыгнуть и наброситься, но в Умбре внешность нередко была обманчивой. К тому же Джилрой не хотел сейчас сражаться – он хотел посмотреть, что происходит в обычном мире. Внутри домика. Желательно, без необходимости выпустить этому домику то, что было у него вместо кишок.

Поэтому он начал быстро обходить здание в поисках входа (желательно, не похожего на плотоядную пасть), принюхиваясь и приглядываясь к всяким неестественно подвижным предметам.

Заплетенное паутиной, будто сотканное из нее, здание заправки ничем на угрозу Филодокса не ответило, только продолжало смотреть тоскливым взглядом. Парадная его дверь выходила сюда же, к колонкам, сзади, вполне вероятно, была и задняя дверь, по крайней мере по ту сторону Барьера заправки сторили именно так, но в Умбре не было ничего типичного.
Само же место казалось пропитанным голодом и алчностью. Ожиданием и нетерпением. Раздраженными гудками машин, отголосками ругани их хозяев, тоскливым шуршанием банкнот, неохотным журчанием бензина. Чертов топливный кризис, кажется, здесь нехватка топлива вполне умудрялась работать на руку Вирму. В таком месте духи голода, а может, и ненасытные бэйны должны бы были находить себе достаточно пищи, чтобы их не пришлось искать взглядом. Но на заправке было пусто.
Что-то более сильное и страшное распугало голодных духов, заставило их жаться по теням, ближе к болотам, выглядывать из-за ближайших домов и изгородей, тянуть худые руки с длинными зубастыми пальцами из кустов, но бояться подойти ближе. Что-то, что сейчас было внутри домика с черными провалами окон и приоткрытой дверью, на которой болталась табличка No Gas till Monday. Что-то, что пахло кровью, яростью и смертью нашло здесь свою еду и сейчас пировало внутри с упоенным чавканьем и хрустом. Что-то, чье внимание привлекли даже несколько торопливых шагов по сплетенному из паутины асфальту.
Дверь "заправки" с мелодичным перезвоном медного колокольчика открылась, выпуская из здания тощую полупрозрачную фигуру, высокую и человекообразную, но с длинными руками и когтистыми пальцами. Скраг, Висельник посмотрел на Гару черными провалами глаз, и недовольно зашипел. В ответ, такие же серые тени замелькали у окон.

Что ж, причину тоски в глазах домика Джилрой понял. Печально это, когда у тебя внутри пируют солдаты Вирма. В ответ на шипение Висельника из глотки оборотня вырвался угрожающий рык, а сжатые в кулак пальцы сами собой раскрылись, приходя к наиболее эффективной для атаки форме. Но с места он не сдвинулся – атака в лоб была самоубийством. С одним подобным существом, может быть, он бы и справился, хотя это, скорее, была задачка для стаи, но на заправке их было явно больше. Но и отступить просто так он не мог. Литания требовала сражаться с Вирмом, а внутренний моральный стержень МакНэйла – придерживаться Литании. И верность принципам его никогда не подводила.

Оставался вопрос – как сражаться с стаей воинов Разрушителя в одиночку?

И, как обычно, Филодокс мысленно прогнал в голове варианты поступков оборотней, рожденных под другими фазами Луны. Стереотипичных, разумеется. Аруно- и галиардо- варианты не подходили. Погибнуть героически из принципа или ради красивой саги о безнадежном сражении как-то не хотелось. Особенно ввиду того, что героически, скорее всего, не получится, да и сагу сложить некому. Для реализации варианта теургов не хватало Гнозиса, Даров и знакомых духов. Оставался рагабаш – который придумал бы что-нибудь хитрое…

- Пожалуй…

Морда Джилроя ощерилась в кривой усмешке. Он показал Висельнику палец с пылающим огнем камнем (указательный, хотя будь на его месте истинный трюкач, фетиш был бы на среднем).

- Fuck you, bitch. And fuck your comrades. Actually, fuck yourself.

И шагнул назад, в обычный мир.

Если он правильно понимал свойства заключенного в кольце духа (на что он очень сильно надеялся, мысленно пообещав принести должные воздаяния после боя), то сейчас сама суть противников должна была вспыхнуть яростью. Которую, ввиду отсутствия цели в виде Гару, они должны были направить друг против друга.

А еще МакНэйл молил Гайю, чтобы у этих тварей не было способности материализации.

Тварь, стоявшая в дверях, ощерилась и с рыком бросилась на Гару, явно собираясь проделать с Филодоксом все то, чего Джилрой пожелал ему и его товарищам. Из небольшого домика заправки раздались разъяренные визги. Окошко с надписью "Касса" и добрый кусок стены рядом с ним вылетели, выпуская еще одного Висельника, а за ним показался еще один, и еще.
Рубин на пальце Фианы сверкнул алой звездой почти перед самой мордой Бэйна, но когти твари вспороли уже пустоту на том месте, где стоял Пьющий-по-Луной. Вопль разочарования и ярости заставил задрожать паутину даже на самых дальних домах, но его Филодокс уже не слышал.

Джилрой стоял под дождем на площадке перед заправкой, и, к своему счастью, был здесь совершенно один. Никакая тварь не гналась за ним сквозь барьер. Никакой человек не бился в конвульсиях, в ужасе от представшего перед ним ожившего кошмара. Только он и дождь, под холодными струями которого быстро промокала его рыжая шесть, да еще небольшое здание заправки пялилось на него слепыми и темными квадратами окон. Тихо поскрипывала покосившаяся на петлях дверь. Волков, остановивших Гару несколько минут назад, нигде не было видно, но их запах был еще ощутим. Четверо, один чуть старше остальных. Их было четверо. И кто-то еще, пятый, чей запах он ощущал на них самих. Кто-то, от кого пахло лесом, и порохом, и старым сараем, и промокшей одеждой, и даже табаком, но не человеком. Но все эти запахи перекрывал запах даже не крови. Смерти во всем ее уродливом обличье. Жестокой и насильственной, с вырванными внутренностями и липким запахом ужаса, который даже дождь смывал слишком медленно.

Гару шумно выдохнул, поднял голову и посмотрел на небо, позволив каплям дождя некоторое время стекать по покрывавшей морду шерсти. Затем он сделал глубокий вдох и завыл – высокий тонкий звук, сменившийся серией резких подвываний, разнесся настолько, насколько позволил ему дождь. Те, кто знал Высшую Речь, поняли бы, что рядом обосновались твари Вирма. Люди же, услышав вой, должны были прийти к естественному выводу о произошедшей смерти (а Джилрой уже не сомневался, картину чего он увидит внутри домика) – нападение дикого животного, возможно, волка. Не за чем им искать иные объяснения.

И уж точно им не стоило оставлять следов вроде отпечатков армейских ботинок размера "гару, кринос лардж" на месте преступления. МакНэйл собрался, сконцентрировался, формируя перед мысленным образом себя превращающегося в гигантского волка, и отдался на волю трансформации, управляемой заложенными при создании рода оборотней самой Гайей инстинктами. Когда перестройка организма завершилась, одежда и фетиши слились с шерстью и восприятие окружающего мира стало окончательно волчьим, Гару медленно потрусил внутрь, чтобы собственными глазами увидеть, что вызвало пиршество скрагов.

Картина обещала быть неприглядной, да и отмывать кровь потом будет сложнее, чем искупать ГдеТапки, но понять, что Вирм замышляет в этом городе, Филодокса обязывал долг. А долг для Филодокса…

Когти исполинского волка застучали по асфальту. Тихо звякнул медный колокольчик на двери, впуская гару внутрь здания заправки, сама же дверь жалобно скрипнула на наполовину вырванных петлях.
В небольшом магазинчике, где водители могли запастись газировкой, сэндвичами, картами и сувенирами было темно. Единственный свет проникал в него сквозь окна, и был неверным светом уличных фонарей.
Внутри кровью и смертью пахло еще сильнее. Казалось, запах был повсюду. Несколько стеллажей с журналами были опрокинуты, и под огромными лапами доисторического волка зашуршала бумага.

Джилрой быстро нашел выключатель и ударил по нему лапой, помещение, резанув по глазам, залил яркий люминесцентный свет, и даже вывеска над заправкой заиграла разноцветными лампочками новогодней гирлянды, бросая блики внутрь магазина. Тем паршивее показалось то, что, наконец, предстало взгляду Филодокса внутри.
Пол был усеян картами, смятыми журналами битым стеклом и рваными газетами, пропитанными кровью. Видимо, человек, которого тут застало нечто, не сдался без борьбы, а может, просто опрокинул несколько стендов, валявшихся тут же, панически убегая. Убежал он, впрочем, не далеко. Его обутые в ботинки ноги торчали из разбитой витрины с пончиками и сендвичами, само же тело свешивалось за витрину и прилавок. Горло несчастного было вырвано одним сильным ударом клыков (или все же когтей?) и кровь полностью залила его обезображенное лицо. Лишь несколько клоков волос с проседью остались торчать из месива. Присмотревшись, Пьющий-под-Луной понял, что лицо было освежевано. Сорвано вместе с частью скальпа. Живот трупа был вскрыт от самых ребер и до паха, а часть внутренностей явно отсутствовала. Кровь мешалась с обывками кожи, одежды и плоти, и больше было сложно понять, кроме тго,что в полуметре от судорожно вытянутой руки человека лежало переломленное пополам помповое ружье. Да несколько гильз валялось по комнате.

Оборотень прошелся по помещению, обнаружив, что задняя дверь, выходившая в сторону болот, вынесена одним сильным ударом вместе с частью коробки. Но на поврежденной петле висел обрывок розовой ткани. Оборотень мог бы его и не заметить, если бы не едва различимый запах сладковатых духов, поманивший его к этой тряпке.
Дверь выводила на небольшую техническую площадку, заканчивавшуюся бордюром, за которым начиналась не стриженная трава, постепенно переходившая в осоку и другую болотную растительность, в которой в свете фонаря над черным ходом угадывалась свежая тропа. Даже две. Одна - явно звериная, вторая была оставлена существом ростом с человека.

Но что-то было не так. Что-то, что заставило оборотня вернуться в здание и обойти его еще раз. От самых кофеварок до кассы, и между стеллажами. Заглянуть в уборную, какой-то насмешкой, оставшуюся идеально чистой, еще раз обойти комнату по периметру. Вот оно. Отпечаток армейского ботинка. Совсем не такого ботинка, как те, что торчали из витрины. И запах. Запах волков, заброшенного амбара, земли, крови. Но более старой, чем та, что была разбрызгана по всей заправке. Запах крови и смерти. Едва-едва ощутимый. След, выведший его к задней двери, и обрывавшийся на мокром асфальте.

Чертов дождь. Смывал и запахи и звуки напрочь. Настолько, что вой полицейской сирены оборотень услышал когда до машины оставалось максимум пара-тройка кварталов.

Сирены. Полицейские. Этого еще не хватало. Впрочем, все необходимое Филодокс увидел – и увиденное ему сильно не понравилось. Это была работа не зверя. Или не просто зверя. К сожалению, Джилрой знал, что и кто может вызвать такую реакцию, и это означало, что у них имелись серьезные проблемы помимо скрагов. Подпорченные волки укладывались в картину. Вторая версия была еще более неприятной.

Он еще раз посмотрел на тело. Подобные увечья не могут не вызвать вопросов. Лишних вопросов. А это значит – охота на диких животных, привлечение внимания агентов Вирма или охотников на чудовищ. Возможно, дело заинтересует федералов. А сирены приближались. Ударом лапы он снес полки с выпивкой, затем свалил стойки с маслом, нанеся несколько ударов, чтобы из канистр хлынула противная на запах жидкость. Бумагой был завален весь пол. Нужен был лишь способ поджечь все это дело. И для этого МакНэйл вынужден был перекинуться в свою естественную форму – когтями волчьих лап или зубами крутить колесико зажигалки или чиркать спичкой было несколько проблематично. Предусмотрительно забрав подозрительный кусок ткани, он взял одну из зажигалок и, пару секунд посмотрев на пламя, поднес огонек к пропитавшимся уже маслом и виски листам. Затем на секунду замер, подбирая подходящие слова.

- Прости, старик, Литания. Но хоть погребальный костер будет неплохим.

Пламя коснулось журнала, занялось, затрещало и побежало во все стороны со скоростью, внятно говорившей Гару, что ноги пора уносить. И он воспользовался советом – надо было предупредить стаю. На улице, подхватив на бегу канистру (негоже оставлять копам улики, да и быть Филодоксом-Вернувшимся-Не-Только-Без-Бензина-Но-И-Без-Канистры он не хотел), он нырнул в ближайшие кусты. Где еще раз вылил содержимое контейнера, положил туда лоскуток ткани, превратился в волка и, схватив канистру зубами, побежал по направлению к городу. Если быть точнее – к Бару-на-Углу. Задними дворами, разумеется – хотя ночь была темная, нелюдная, рисковать не стоило. А добравшись до мест, где можно было ожидать скопления обитателей Фремонта даже в часы поздние, он и вовсе собирался перекинуться в хомида.

Огонь вспыхнул и быстро побежал в стороны по припитанный кровью, алкоголем и маслом бумаге, запрыгнул на устоявшие стелажи, перекинулся на стены. Огонь распространялся очень быстро, и уносить ноги определенно стоило.
К тому моменту, как волк выскочил из здания и подхватил канистру, здание уже пылало. Огонь распространяется намного быстрее, чем зачастую кажется людям.
Джилрой проскочил мимо знака, запрещающего курение, и "кирпича", белого в красном кругу, указывавшего, что въезжать на заправку через выезд нельзя, перебежал через улицу и нынул в чей-то заросщий высокими сорняками задний двор. Как раз вовремя. Полицейская сирена выла гораздо ближе, а на стенах и окнах ближайших домов плясали красно-синие блики мигалок.

Филодоксу оставалась самая малость. Найди дорогу обратно к бару. Желательно при этом не нарвавшись ни на полицию, ни на пожарных, которых уже наверняка вызывали копы, ни на любопыствующих жителей.
Голоса, сирены, блики мигалок и даже собачий лай то и дело заставляли волка закладывать очередную петлю. В городе было явно неспокойно как для поздней дождливой ночи. Спокойнее стало только ближе к центру, где поводов сворачивать и искать другую дорогу оказалось почему-то меньше, чем ожидал Джилрой. Ему оставалось всего несколько кварталов до бара, он даже вспомнил нелепый синий почтовый ящик на углу, который видел сегодня вечером, когда ночь и шум изрядно подутихшего дождя разорвал волчий вой. Нет. Не волчий. Голос Пьющий-под-Луной знал отлично. Пегий Месяц голосил где-то почти прямо по курсу, предупреждая все окрестности о том, что Вирм бризко и призывая Гару к бою. Где-то почти рядом с Баром-на-Углу, на Южной, мать ее, Мэин Стрит.

Судя по взрыву, бензин на бензоколонке все-таки был. Никому верить нельзя. И копы очень быстро отреагировали – правда, скорее всего не от высокой квалификации, а от безделья и скуки. А тут такой шанс… В этот момент прыгающему через заборчик Джилрою в голову пришла неприятная мысль, что он является самым вероятным кандидатом на роль поджигателя и убийцы. Новый человек в городе, имеется свидетель, знавший о том, что МакНэйл направился в сторону стоянки, возможно запах…

Волк с зажатой канистрой в зубах остановился, изогнулся и принюхался, чтобы понять, не пахнет ли он случайно керосином, спиртным и прочими запахами, которые могли бы ассоциироваться с пожаром. Но тут относительно недалеко раздался вой. Причем не простой, а сигнальный. Присутствие Вирма, причем выл Пегий Месяц. Похоже, город реально был с гнильцой, причем довольно далеко зашедшей.

Филодокс поспешил в сторону, где мог находиться его собрат по стае, но примерно за метров сто-сто пятьдесят перекинулся обратно в человека. Вой Галлиарда мог услышать не только он. Спешить надо было, но не до безрассудства – Мун не просил помощи или не призывал к битве. Вряд ли он был один, а если там была Лиз, то бой был уже выигран. А вот дальнейшее стая должна была решать вместе – и с учетом новых сведений, которые нес Пьющий-Под-Луной.