W:tA MidWest Blues | Партия

Первыми воспоминаниями Муна были страх, боль и кровь – запах от брызг соленой, дурно пахнущей крови, которая, казалось, была в этом незнакомом мире повсюду. Какой-нибудь шутник-рагабаш отметил бы, что «Мун помнит всю свою жизнь», и это было бы правдой – он может воспроизвести почти каждый эпизод из своей короткой, в несколько лет, жизни, потому что больше у него просто ничего и нет.

В этой новой жизни он не помнил, что произошло там, на дороге из Сиракьюс в Ротчестер, где, по сообщениям местных газет, семейная пара из Нью-Йорка сбила своим стареньким фольцвагеном медведя гризли, невесть как попавшего ночью на Нью-Йоркскую автостраду (да и вообще, в округ Нью-Йорк). Однако медведь, похоже, был напуган, ранен и зол, а потому от людей оставил мало что целого приехавшим криминалистам. Служба охраны диких животных (United States Fish and Wildlife Service – прим.) пыталась расследовать этот случай и обнаружить сбежавшего гризли, но через несколько месяцев бесплодных попыток оставила это занятие.
Мун не помнил ни этого, ни даже минуты из своего прошлого, которое осталось для него будто бы за мистической чертой. Зато он хорошо запомнил людей что нашли его, успокоили и дали укрытие. Да, вероятно, он потерял свою настоящую семью и дом – у всех же они были, однако в лице гару и септа Пяти Озер он нашел их заново и принял так же, как они приняли его.

В отличие от многих щенков, для Муна не было шоком то, что он – оборотень. Что существует другой, отличный от «обычного» мир, в котором воины великой Богини тысячелетиями рождаются и умирают, чтобы защитить её и её творения от слуг могущественного Врага. У него даже не было иной точки зрения, чтобы сомневаться в правдивости этих слов и легенд. Как чистая книга, он впитывал на страницы своего разума чернила новой информации и воспринимал её на веру без сомнений, а Марта, по прозвищу «Жемчужная Река», была хорошей учительницей.
Жемчужная Река была одной из первых, кто откликнулся на зов Сильверхила после освобождения каэрна Пяти Озер. Она привела в септ всю свою стаю, и Дети Гайи стали первыми защитниками восстановленного септа, а Марта заняла вакантное место Мастера Ритуалов. Хотя эта позиция досталась ей по праву первой в очереди, Жемчужная Река быстро зарекомендовала себя мудрым и могущественным теургом, и за все годы не было случая, чтобы кто-то бросил ей вызов или оспорил ее суждение.

Марта не переставала убеждать, что главная ценности Гайи – люди, населяющие землю и что в них единственный шанс на спасение и исцеление Гайи, а так же на окончательную победу над Вирмом. В период расцвета хиппи Жемчужная река приняла идеи детей цветов и путешествовала с ними, надеясь, что духовное пробуждение этого поколения породит чудо. Наследием того времени стали пятеро детей Марты, множество слухов об отношениях внутри стаи Ловцов Жемчуга, а также, опять же по слухам, близкие связи с феями Конкордии.
По неизвестной Муну (но не Марте) причине, она взяла его на попечительство, обучала культуре Гару, их обычаям, дарам и ритуалам, а так же привила любовь к человечеству, свободе и красоте человеческой души. Её идеи заложили фундамент того, каким видел мир молодой гару и какими идеалами был движим – общность, равенство и миролюбие. Он искренне верит в тот самый «мир», который способен разрешить все разногласия между людьми, племенами гару и их идеологиями. Мир, который позволит всем созданиям Гайи сплотиться как единый народ и одержать окончательную победу над Вирмом.

… и путь к этому миру лежит через любовь и терпимость. Любить — значит принимать других такими, какие они есть, давать им свободу выражать себя. И уж, конечно, не осуждать их за убеждения и внешний вид. Марта очень доходчиво объяснила Муну, что каждое проявление насилия и жестокости, которыми полон любой гару – лишь питает Зверя Войны, одно из проявлений Вирма.
«Если бы одной свирепостью и грубой силой можно было бы одержать победу – великий Враг был бы давно обречен, потому что и того и другого с лихвой хватало другим племенам во все времена. Однако Вирм лишь крепнет. С каждым его убитым слугой поднимаются новые, снедаемые ненавистью и жаждой мщением. Убей их, как от тебя этого требует бурлящая Ярость в груди, и ты лишь увеличишь их число. Однако создай пусть шаткий, но Мир: примири прошлых врагов, пусть они откажутся от лжи, коварства, жадности и гордыни – и Вирм будет слабеть. Шаг за шагом. Это трудный и не очевидный путь. Более того, не многие среди гару согласятся следовать ему, отказываясь от своих амбиций. Но это единственная дорога, ведущая к окончательной победе.»
Мун учился у неё каждый день и практиковался каждую ночь, стараясь всякий раз хоть немного освоить что-то новое.

Однако больше всех других знаний, Мун любил слушать истории – рассказы и легенды о былой славе Нации и повести о великих героях прошлого. Объективно, он мало и поверхностно знал о событиях в мире людей, и все эти знания были получены в контексте преданий гару, но зато о последних он старался узнать и запомнить практически всё, что слышал.
Каждая притча, сказка или даже доклад, с которым стражи и иные стаи возвращались в септ, вызывали у него искренний интерес и имели ценность. От отсутствия «своей» истории, он подсознательно чувствовал пустоту внутри и старался заполнить её историями легендарных гару, тайно «примеряя» образ каждого на себя. Как всем подросткам, ему было приятно думать, что когда-нибудь он тоже сможет сделать что-то Великое. Что-то, что войдет в хроники всей Нации, а потому он завороженно слушал все рассказы галлиардов, заучивая из них некоторые слова и отрывки наизусть, чтобы потом применить.

Другой же тягой, подсознательно гнетущей Муна, была жажда обретения семьи и близких. Наблюдая за жизнью гару, он против воли завидовал тем из них, кто имел родственников и настоящую Стаю, завидовал даже своей наставнице. Молодой волк, «выросший» на сказаниях о чести, жертвенности, истинной дружбе и любви, идеализировал узы, которые связывали гару с их стаей и кинфолками, а потому отсутствие по-настоящему близких людей тяготило его всё больше с каждым днем. Жемчужная Река, безусловно, была для него чем-то большим, чем просто учителем, но у неё так же была своя жизнь, своя стая и свои заботы, помимо воспитания юного щенка, а оттого желание найти «свой» круг становилось лишь сильнее.

Тем не менее, несмотря на свои переживания, Мун имел открытый и общительный характер - заводить знакомства у него получалось, и не последнюю роль в этом играло то, что он старался запомнить по именам каждого встреченного оборотня. В разговоре, если такая возможность была, он спрашивал полное имя собеседника, а затем проговаривал его несколько раз в уме, пока образ и слова имени прочно не ассоциировались друг с другом. Таким образом, примерно через полгода практики, он мог назвать по именам почти всех гару в Септе и большинство кинфолков, однако, с заведением настоящих друзей (по крайней мере среди Гару) всё обстояло сложнее. Здесь недостаточно было просто запомнить имя: друзьями людей делают общие воспоминания, детство, положение, фамильные рода, общие знакомые - всего этого у молодого оборотня не было, однако он и не думал отчаиваться, а, наоборот, стремился это исправить.

В свободное время, он присматривался к другим племенам оборотней и частенько подходил к чем-либо занятым гару, предлагая свою помощь в обмен на рассказы – такая сделка, обычно, всех устраивала, и Мун, помимо полезных знакомств, приобретал много новых знаний о том, как и чем живут Фианы и Ходящие-По-Стеклу. Только с Черными Фуриями у него не срабатывала эта тактика - его предложения помощи чаще отвергалось, чем принималось. Тем не менее, за неутомимость, хорошие внешние данные и кристальную честность (Мун никогда в своей короткой жизни осознанно не врал), вскоре его уже начали узнавать в заведении О’Келли, а потом, через Кевина МакКоя, Мун узнал о Ките Хэдмане – главе ротчестерской группы ГлассВолкеров. Мун искренне разделил его идею программы «Город-Сад» и вызвался оказать помощь в этом общем деле. Больше всего на тот момент он мог помочь в медицине – используя свои знания, Мун прошел стажировку и, в дневную смену, работал по направлению психотерапии.

Безусловно, это сказалось на его распорядке, но не слишком критично – ночи он так же проводил в септе, возобновляя обучение, а утром приезжал обратно в Ротчестерскую клинику, чтобы продолжить работу. Мун был человеком ярким, сочувствующим, а так же хорошо сведущим в своем деле, поэтому посетители его быстро запоминали, а потом обращались за советами, которые он бескорыстно раздавал. Видя его успехи, наивную и искреннюю веру в дело Нации и Гайи, Кит Хэдман дал Муну новую задачу – «обработку» свеженайденных кинфолков. Это была непростая, относительно муторная и средней полезности работа – поэтому ей не занимались более опытные Гару, но для молодого Дитя Гайи это был шанс не только зарекомендовать себя, помочь Нации, но и, если повезет, найти близких людей, создать свою собственную семью. Спрос, правда, на его труд был невелик: за полгода ему дали наводку только на четырех человек с кровью оборотней внутри - все они получили несколько сеансов бесплатной терапии, и, не без усилий Муна, стали его постоянными посетителями. Что с ними делать дальше, как рассказать правду о Гайе, и как создать ту самую «семью», о которой он столько думал, Мун пока не знал – он размышлял об этом в свободное время (в основном, по дороге от Ротчестера к Септу), однако, вскоре решение пришло само собой.

Когда их количество стало только увеличиваться, Мун подговорил всех перенести эти, ставшие регулярными, встречи на отдельное время, не задействуя клинику. Раз в неделю их группа собиралась на квартире одного из постоянных клиентов, где Мун читал лекцию о новом образе жизни. Он адаптировал информацию Гару, которую давала ему Марта, и говорил людям о пользе экологии, праведности, здоровом питании и тренировках, о вреде злости и других грехов. Смешивая постулаты Детей Гайи с человеческими законами, Мун рассказывал о лучшем мире, которого все люди могут достигнуть, а так же говорил о путях, что к этому миру ведут.
Он был харизматичен и добр, красив и уверен в себе, а потому люди слушали его, но пока слабо верили его историям. Всё изменилось, когда Мун изучил новый Дар, «Прикосновение Матери» – с этого дня он изредка демонстрировал своей группе чудеса Исцеления, а также пророчествовал на счет прошлого всех участников (получая эти данные от Глассволкеров). Мун честно рассказывал кинфолкам, к какой национальности принадлежали их предки (не раскрывая пока принадлежности к Племенам Гару) и издалека начинал рассказ о Пути, которым стоит идти тому или иному человеку.

Безусловно, это произвело фурор - в "избранности" Муна не оставалось сомнений, однако он настаивал на том, чтобы его братья и сестры не афишировали ничего из того, что проходит на их занятиях.
И, тем не менее, группа почитателей Муна росла. Когда количество постоянных участников превысило десять человек, предложение «скидываться» на аренду отдельного помещения для встреч было встречено очень благодушно. Одновременно с этим был создан и «фонд помощи нуждающимся братьям и сестрам», куда все участники сдавали столько денег или вещей, сколько считали возможным, а Мун же распоряжался тем, как эти средства расходовать (хотя, по большей части, они лишь хранились на банковском счету).
С подачи участников, Мун облек часть своих лекций в четкие «заповеди», создав тем самым для своей группы что-то вроде свода правил и законов, следование которым приближает «светлое будущее», а главное, позволяет лучше понять все преимущества пути Мира (он и так следовал им всю свою жизнь, поэтому не составило труда служить прекрасным примером для остальных) – он называл их Литанией, по аналогии с правилами Гару.
Со временем, приглашать в его «Семью Милосердного Сердца» всё новых и новых Кинфолков становилось лишь проще - едва попав на лекции люди проникались искренностью и смыслом того, о чем говорил им Мун, хотя многие постулаты и могли бы показаться банальными. Но люди чувствовали главное - общность, чувствовали подсознательную духовную связь с Муном и другими слушателями, понимали, что их стремление делать добро будет оценено, что у них есть цель, поддержка, а потому становились полноценными участниками и регулярно посещали эти встречи.

Однако только искренне разделяющих его тягу к Миру, к пути Любви и Сострадания, Мун брал в Септ и рассказывал об их истинной роли и племени, к которому они принадлежат и которому должны следовать. Наконец-то он, казалось бы, нашел дело своей жизни – кинфолки без психологических травм, хоть и не без потрясений, принимались в Нацию один за другим, что не могло не радовать, как самих Глассволкеров (к которым присоединялась большая часть), так и в равной степени Фианн, Детей Гайи и даже своенравных Черных Фурий. Всё шло хорошо, пока в один прекрасный день… Мун просто этим «перегорел».

Кинфолки, не стали для него той семьёй, которую он подсознательно ждал – узнавая правду, они не только побаивались его, но и никогда не могли стать «равными». Это была не та духовная связь, о которой слышал в легендах молодой оборотень, не те отношения и не та «семья». А потому Мун решил изменить свою и без того непостоянную жизнь – ухать из Септа и искать какого-нибудь знака, указания нового Пути или нахождения самого себя. Он рассказал о своих тревогах Жемчужной Реке и она, как ни странно, поняла его – её и саму в прошлом потянуло покинуть Длань Гайи, уйдя вместе с Детьми Цветов, а потому она не стала отговаривать своего ученика и, даже наоборот, поделилась опытом своих путешествий и благословила в дорогу, снабдив небольшим призентом. Возможно, она считала, что Мун скоро вернется, как вернулась она сама, и Мун где-то в глубине души сомневался, правильно ли он поступает, но, не изменяя своему решению, он стал ждать удобного случая, чтобы покинуть Септ в составе какой-нибудь путешествующей группы, которой бы пригодился компаньон.

Слухи о его намерениях быстро разошлись и Фианы, помня о его помощи с их кинфолками и видя его откровенно слабую «боевую» подготовку, подарили ему один из своих Fang Dagger, призванный защищать молодого Гару в пути. Не остались в долгу и Глассволкеры, знавшие о любви Муна к музыке и ритуалам, они подарили ему фетиш помогавший и в том и в другом – музыкальную флейту. Однако время шло, а подходящей стаи, готовой принять «в нагрузку» молодого Дитя Гайи всё не находилось, и Мун отправился в дорогу один, но не потеряв желания сначала собрать единомышленников – в первую очередь он собирался посетить ближайшие поселения оборотней: Септ Адирондак, удерживаемый суровыми Потомками Фенриса, септ Белой Воды, разделенный поровну Фианами и Уктена, септ Центрального Парка (в Нью-Йорке), преимущественно населенный Бон Гнаверами, а потом и проекторат Катскилл, где царствовали немногие Серебряные Клыки. Именно там он нашел единомышленников для своей дальней дороги.