Книга V: И пусть проклятье выест мне веки | ходы игроков | [■] Глава II а: Слезы скрывают кровожадные ухмылки

Мир плыл. Туман стелился перед глазами, нужно было сосредоточиться как следует, чтобы рассмотреть перед собой что-нибудь. Зрение меня подводило, как и разум – в него словно влили густой ртути, и мысли вязли в ней, не в силах вынырнуть из едкого океана, растворяющего в себе всё.
Однако одна-единственная мысль всё же закрепилась в моей голове и плавала на поверхности. Мысль о том, что меня окружает опасность, и я должна встать. Подняться с холодной мостовой и попытаться что-то сделать, чтобы эту угрозу устранить.

Какая-то тень промелькнула рядом со мной. Загородила на мгновение небо, и не сразу я осознала, что эта фигура – человеческая. Не подозревала, кому принадлежал силуэт, ибо в молочном тумане, стелющемся перед глазами, не различала детали.
Но в следующий момент он пропал, а вместе с ним – и нависшие надо мной и застывшие силуэты собак. Кроме одной.

Я попыталась встать. Сработали рефлексы, и я выставила перед собой руку. Вовремя: одноглазая псина яростно вцепилась в неё, не давая подняться. Её зубы скрежетали по металлу, пытаясь добраться до открытой кожи, но у неё не получалось. Расколоть сталь ей было не по силам. Однако она мне мешалась – придавливала, рыча, к земле.
В свою очередь, я давила на неё. Перекручивала руку, пытаясь отстранить вцепившуюся собаку. Поднималась всё выше и выше, пока туловище не оказалось в вертикальном положении. И тут я осознала: в моих руках нет оружия.
Быстро начала оглядываться, и тут заметила распластавшегося поблизости Хуго. И в одно мгновение всё поняла. Человеческая фигура была его. Он… попытался мне помочь и отвлёк от меня внимание собак. Что, с остервенением и голодной яростью, рвали в этот момент его ногу…

Я ощутила мощный прилив адреналина. Внутри всё закипело от праведного гнева. В одну секунду я осознала две вещи: во-первых, в этой ситуации он оказался из-за меня; и, во-вторых, я не могла оставить его на произвол судьбы и не попытаться что-то сделать. Я осознала, что не хочу его смерти до боли.
Накрывшая меня ярость тут же вылилась в действие. Моментально найдя на мостовой молот, я схватила его под обух и с размаху нацелилась шипом в горло вцепившейся в мою руку твари.

Мир сузился до единственного существа. Ты и твой противник. Такое нельзя допускать в большом сражении, но это и не было битвой армий. Эта была дуэль.
Человек и зверь схватились, позабыв обо всем вокруг, найдя достойного врага.
Рано или поздно кто-то из противников обессилит и станет легкой добычей для другого, если эта схватка так и будет продолжаться. И тогда вся надежда Вольфганга будет на товарищей, что остались позади.
Ну а сейчас нужно было сдержать пса, защитить беззащитного и попытаться победить.

Хуго:

Нет времени. Нет времени сожалеть о том, что ты сделал. Нет времени клясть себя за то, что ты возомнил себя непобедимым. Нет времени предаваться воспоминаниям. Нужно бороться. Бороться за свою жизнь. Не давать выдрать ее из тебя зубами и выпить из твоих ран. Одна рука устремилась к сапогу. Судорожно пыталась нащупать рукоять. Пока другая, несмотря на боль, молотила по кровожадным мордам, не давая им спуску. Нашел. Извлек из обуви и просто вогнал псу в шею. Это было не так уж сложно: он не бегал, не кружился, не отскакивал. Он уже обедал, несмотря на тумаки, рассчитывая, что ты скоро затихнешь. А потому лезвие легко поднырнуло под голову и нашло цель. Засадил клинок, что есть сил, злобы и отчаяния. По самую рукоять. И дернул прочь. Голень оросило теплым. И даже хрипа не донеслось из перерубленного горла. Лапы твоего мучителя подкосились, и агония захлестнула пса целиком. Пусть дерево и пылало, оно еще было живо.

Агнесса:

Самоуверенность. Глупость. Непомерная отвага. Эти три качества, судя по всему, следовали за твоими товарищами с самого исчезновения Ока. Они привели к тому, что Тери чуть не погиб в охотничьем домике. Они же послужили причиной вашего разделения. После которого вновь воссоединились уже не все. И все эти же три дамокловых меча загнали вас в грязные замусоренные подворотни и бросили в никому не нужный бой. А все, к чему это вас привело, - терзаемый собачьими клыками Хуго. Все это время на задворках твоего сознания пульсировало ощущение, что остановить ваши бедствия способна только ты. Теперь ты, наконец, перестала игнорировать это чувство. А путь гарантированно спасти, не только бродягу, спасти всех, у тебя был только один.

Тебе было не чуждо чувство боли за другого. Что ж, теперь это чувство стало еще ближе. Мгновение спустя, твое плечо скрутила боль. Вошла раскаленным штырем. Такая сильная и резкая, что из глаз брызнули слезы. Ноги подкосились, и ты рухнула на колени. В ушах, сначала на грани слышимости, а затем все громче и громче, стал нарастать шепот. Бессвязный. Настойчивый. Злобный. Языка ты не знала, но что-то невидимый нашептывающий от тебя хотел. В чем-то убеждал. Чувство вырывающегося напряжения все усиливалось, казалось, из тебя исходит что-то осязаемое. Что-то клубящееся. Дым. Густые пурпурные клубы и в самом деле валили из отверстий на твоей одежде. Не церемонясь, проходили даже сквозь тонкую промокшую извалянную в грязи ткань. Очерчивали замысловатые фигуры, полностью игнорируя моросящий дождь. А шестиконечная звезда печати мерно источала фиолетовое свечение. А потом она взяла и повернулась. Строго на одну шестую оборота. Словно шестеренка в затейливом часовом механизме. Это стало апофеозом нарастающей боли. Казалось, что вместе с ней проворачиваются и ломаются кости. Еще бы чуть-чуть и ты бы потеряла сознание. А потом все ощущения как рукой сняло. Шепот поутих, и даже дым стал источаться светящейся отметкой меньше. Потому что он был занят твоей просьбой.

«Катись ты к дьяволу !», - приказала ты одной из псин. И она покатилась. Между вьющимся в ногах у Хуго псом и самим странником в мгновение ока собралось сияющее облачко пурпурного дыма. И тут же разорвалось, словно сметенное мощным ударом. А вместе с ним смело и пса. Отшвырнуло прочь так, что животное пролетело метров шесть, прежде чем приземлиться, в ужасе пытаясь уцепиться когтями за грязную брусчатку. А ровно над ним возникала еще одна пурпурная тучка. Вновь разлетелась ошметками, оставляя лишь свечение. А пса впечатало в землю. Начал скулить. От испуга и боли. Скулеж сменился сдавленным хрипом. Сияние мерно усиливалось, животное пыталось брыкаться, царапало когтями камень под собой. А потом раздался сухой хруст ребер.

Рут:

Молот лежал рядом, дожидаясь свою хозяйку. Со скоростью молнии ты подхватила его, чтобы направить его мощь на висевшую на твоей руке словно кандалы псину. Ощущение вновь лежащей в руке рукояти и приятная тяжесть еще больше усилила твою ярость. Ты была готова разметать всех этих тварей. Перехватила оружие за середину древка чтобы было проще попасть по столь близкому противнику. Положила усердно цепляющееся животное на камень, словно палач на плаху, и с размаху опустила молот клювом вслед. Удар пришелся на основание шеи. Шип вошел в плоть, нанося страшную рану. Еще удар. Челюсти разжались. Уже пес отчаянно пытался вырваться, а ты прижимала его к земле. Последний удар перебил шею. Хруст позвонков. Подрагивание лап. Смерть. Ты выпрямилась в полный рост и сжимая вымазанное в крови орудие бросилась к Хуго. На твоих глазах тяжело раненный странник перерезал глотку одному из своих обидчиков. Оставался только один. Сжимая в обоих руках молот, ты уже готовилась прикончить второго, как произошла какая-то чертовщина. Возникшее облачко туманна просто унесло собаку из-под твоей ярости. Отбросило с нечеловеческой силой и возникло вновь, силясь размазать еще живого пса по улице. И надо сказать не без относительных успехов. Картина повергала в шок. И не только тебя. Увидев произошедшее остатки стаи, теперь состоящей из одного пса, сметенного рыцарем, и его вожака, повизгивая, бросились наутек. Мчались прочь, что есть сил подальше от сильной людской стаи и их неведомого помощника.

Вольфганг:

Идея была хороша. Подловить сильного, но тупого зверя, и обрушить свой меч прямо на него. Прекрасный план, но, к сожалению, претвориться в жизнь ему было не суждено. Вожак и так чувствовал, что проигрывает тебе, а начавшаяся дьявольщина красноречиво убедила того спасать свою шкуру. Помчался прочь, забыв о тебе, забыв о добыче, забыв обо всем. Пронесся мимо тебя. И ты решил, что это твой шанс убить своего противника. Но, как оказалось, устал ты намного сильнее, чем думал. Широкий медленный взмах даже рядом не прошел, и клинок тяжело опустился на землю, лязгнув о камни. Бой был окончен. Ты посмотрел на девчушку, дождавшуюся своего рыцаря. Вымокшее грязное платье облепило ее худую жмущуюся в стену фигурку. По темно-каштановым грязным волосам стекала вода. Худое лицо уже, казалось, не выражало никаких эмоций, лишь бессилие, отчаяние и примирение со смертью. Раскрасневшиеся глаза смотрели мимо тебя. Они были обращены на Агнессу. Стоявшую на коленях и источающую странный дым. А перед ней в пурпурном свечении медленно умирала одна из шавок, вдавленная в землю невидимой многотонной пятой.

Я ощущала, как мой разум затмевает злоба. Ни с чем не сравнимая, чёрная злоба. Сейчас, глядя на то, как изворачивается псина, хватаясь за мою руку, - я ощущала, как нечто тёмное овладевает моей душой.
Я всегда считала, что ею владел лишь свет.
Но теперь, когда свет Ока померк, его лучи становились всё тусклее во мне. Я – один из кирпичиков крепости, названной нашей Верой. Я – та, кто несёт просветление ближнему. Сейчас я не чувствовала ничего, кроме тупой злобы. Злобы и обиды на обстоятельства. Ради благородного дела мы бросились спасать девочку и ввязались в бой. И теперь эти ошмётки животных, свора изголодавших тварей, выматывают нас, рвут и терзают. Мне приходилось напоминать себе, что я совершаю хороший поступок. Делаю то же, что и всегда. Спасаю чужие жизни.
В данный момент – свою.

…Шип с чавкающим звуком вышел из плоти и опустился вновь. Фонтан брызнувшей крови оставил ярко-алые кляксы на шкуре умирающего повизгивающего животного, испачкал латный рукав. С остервенением я опустила шип ещё раз, забыв о Хуго, забыв обо всём и полностью предаваясь своей сладкой мести. Послышался хруст костей, а собака – навсегда замолкла.
Осталась пустота, быть может – жалость к этому существу. В конце концов, оно пыталось выжить. Но злоба испарилась вместе с его духом.

Я поднялась, опираясь о молот, и только теперь позволила себе взглянуть на обстановку.
Увиденное поразило меня. До глубины души. До самых тайных уголков её, где притаился праведный страх перед необъяснимым и немыслимым. Он ещё жил со мной, мой страх, несмотря на то, как часто мне приходилось сталкиваться с тьмой…
Я замерла, не в силах двинуться с места. Наблюдала, как облако первозданной пурпурной тьмы скашивало ряды собак, вселяя и в них, и в меня ужас. Сверхъестественное явление было отнюдь не порождением моего воспалившегося сознания, доказательством чему являлись красноречивые кровавые следы и мёртвое тело зверя. А источник его…
Я не могла поверить. Агнесса?

Сердце застучало быстрее, усталость исчезла и растворилась в полностью поглотивших меня эмоциях. Я крепче сжала молот, сошла с места, медленно приближаясь…
Хуго лежал на мостовой, весь в крови. Прежде, чем я разберусь с ней, я должна помочь ему, иначе – истечёт кровью. Бинты туго стянули ногу. Я пыталась остановить кровь.
Я пыталась занять себя чем-то, чтобы не думать об очевидном и самом важном – кто такая Агнесса? Еретичка и колдунья? Всё это время… рядом со мной…
Мой взгляд впивался в её хрупкую фигуру. Молот лежал рядом.

Когда собака перестала грызть ногу, боль ослабла. Теперь она неприятно пульсировала, но не впивалась в мозг ледяным стилетом. Глаза и нож в руке искали вторую. Хуго готов был поклясться, она только что была здесь. Отступила? Выжидает? Слабость мешала подняться и выследить её.

Что-то коснулась раны, заставив тело вздрогнуть. Странник перевернулся на бок с занесённым ножом, но вовремя увидел, что это святая дева. Живая. Тоже оказалась не по зубам городским собакам. Поэтому-то вторая тварь и сгинула. Славно. Сел и осмотрелся - остальные были живы. Как и он сам. Победили. Ха! Надо только подлатать себя - и будет полный порядок.

Срезав полоску ткани с хламиды, Хуго хотел перевязать ногу, но почувствовал сильное головокружение.
- Прости, Рут, - сказал он, роняя импровизированный бинт. - Похоже, мне снова не справиться без твоей помощи.

Слабость прижала к земле. "Вот же ж рухлядь", - подумал он: "С каких пор не могу себе помочь? Око, озари мой путь, пока тьма не превратила меня в немощного!"

Вольфганг сразу же успел забыть и о шавках, и о ране в ноге, стоило ему увидеть творившуюся дьявольщину. Неужели прав был сгинувший в мутных водах спутник и эта хрупкая, кажущаяся безобидной, девушка действительно дьявольское отродье? Рыцарь и не знал, что подумать или сделать.
- Девочка, смотри на меня. - Твердо сказал Вольфганг, выравнивая дыхание, на миг обернувшись на спасенную, дабы убедиться, что она его слышит и понимает - Держись за мной, не отходи. Слышишь?

Рыцарь совсем не спешил убирать оружие, готовый действовать, хоть совсем и не представляя, что может случиться дальше и смогут ли его щит и меч противостоять этому дьявольскому дыму.

Агнесса выкричалась и затихла. Казалось бы, должно было полегчать. Ну покричала, ну с кем не бывает. Нервы такие нервы. Но чувство пробуждения чего-то страшного всенепрерывно возрастало, и вот уже слышится странный шепот, от которого становится зябко. И что-то темное и злое нашептывает свои страшные молитвы, и отовсюду начинают подниматься пурпурные клубы дыма. Нет, оказывается они исходят из нее. Проклятие! Ну почему они имеют цвет?! Ее заметят, ее раскроют, ее линчуют все! Ей хотелось отменить действие, да только шестиконечный механизм, испещренный таинственными знаками, пришел в действие. И вот уже грани звезды поворачиваются вполоборота. И наступает адская боль! Агнесса кричит до хрипоты, падает на колени, не в силах переживать эту боль на ногах. Кажется, ее выворачивают мясом наружу, выдирая кости как из мелкой рыбешки, осушают капилляры и вспарывают вены. Агнесса плачет и кричит. Невероятная боль. А потом все резко стихает. И начинается колдовство..

Агнессе было далеко до хорошего самочувствия. Голова кружилась, слабость нещадно впивалась в ее ребра клыками, Из нее тянули силы и, тем не менее, уничтожали пса. Странное чувство испытала тогда Агнесса. Глаза боялись того, что она видела. Жестокая расправа над животиной, невидимое орудие убийства, неуправляемость и власть. Это страшило девушку, доселе никогда ничего подобного не видавшую. Внутри же разгоралось удовольствие. Черным пламенем оно обжигало сердце и согревало грудь, придавало силы и дарило желание не останавливаться. Уничтожить еще вон ту и ту псину, разорвать их в клочья, заставить молиться своему собачьему богу, распотрошить и разбросать по всей округе, устроить из них кровавый дождь! Всего этого ей хотелось с каждой секундой все сильнее.

Она уже была готова сделать следующий шаг, повторить это безмерное удовольствие, когда наткнулась на испуганно-враждебный взгляд святой сестры. Вмиг желание ослабло и потухло, его затушило осознание того, что ее уличили в колдовстве. Уу, это к добру не приведет. Агнесса едва заметно вздохнула и принялась рассматривать ходы отступления. Только их не было. Отчаянно тешила надежда успеть оторвать голову сестре до того, как она отрубит голову Агнессы. На большее надеяться не приходилось. Агнесса обессиленно опустилась на землю, и закрыла лицо руками. Чертовы верующие. Их вера слепа. Слепа.

Агнесса:

Собака хрипит, ибо для того, чтобы скулить ей не хватает воздуха. Извивается, ведь встать вопреки такой силе уже не возможно. Скребется когтями по сырой грязной брусчатке, как если бы пыталась уцепиться за свою жизнь. Но жизнь ускользает из-под ее лап, как ни держи ее, как не прижимай и не цепляйся за камень. На спасение нет и шанса. Свечение разгорается сильнее и сильнее. Сверкает словно маяк во тьме, заливая пурпуром плешивую шкуру. Влажный чавкающий хруст. Кожа лопается и рвется топорщащимися обломками костей. Кровь скупыми брызгами орошает землю и обильно сочится из ран. Тело, не выдержив напора, обмякает. Неестественно, словно брошенная тряпичная кукла. Расползается по земле, лишившись каркаса. Напоминает плохо раскатанную лепешку теста. Или раздавленный фрукт. Довольно омерзительное зрелище. Сияние стремительно гаснет, не оставляя и следа своего присутствия. Вместе с тем потухает и шестиконечная звезда, вновь скрываясь темной тканью изношенного платья. Дым рассеивается минуту спустя, оставляя тебя вновь чистой. Вновь незапятнанной.

Дурнота и слабость проходят довольно быстро. Во многом благодаря освежающим каплям моросящего дождя. Впервые этот отвратительный дождь кажется тебе кстати. Чувство страха и потрясения уступает место азарту и ненависти. Снедающее чувство столь мощное, прошедшее через тебя, обретшее плоть и направляемое тобой. Теперь оно вновь вернулось с угасанием печати, и подстегивает тебя сделать это вновь. Уничтожать, рвать на части, душить, забивать до смерти. Одной лишь силой слова и безграничной ненавистью. Каждая сцена изничтожения твоих жертв вызывала в тебе лишь сладостное согревающее удовольствие. Натолкнулась на взгляд Рут. Напряженный, враждебный, полный ужаса. И это было подобно ушату ледяной воды, выплеснутому в лицо. Злоба и жажда крови вмиг рассеялись, уступая место дрожи. И пониманию. Ведьма. Для них и для самой себя. И прямо сейчас нужно было решить, что ты будешь делать. Что говорить. И как кто ты будешь это делать и говорить. Как незнакомка, которую твои спутники спасли от демона, как друг, который спас Хуго от смерти, как колдунья, способная убить их всех ? Как чудовище во плоти, наконец ? Псы тем временем, тяжело дыша, промчались мимо, чтобы скрыться за ближайшим поворотом. Монахиня склонилась над раненным бродягой, а Вольфганг, держа оружие наготове, пытался успокоить девочку, не спеша при этом предпринимать что-то по отношению к тебе. Действовали нарочито занято, чтобы выиграть несколько минут и все обдумать. Столько же времени есть и у тебя.

Рут:

Холодные мягкие пальцы скользили по горячей окровавленной плоти, покрывая раны заживляющими мазями и плотными бинтами из запасов святой сестры. Давящие повязки впитывали кровь почти мгновенно, приобретая багровый оттенок. Густой красный разбавлялся лившей с небес водой, меняя цвет на розоватый и ручейками стекая по ноге. Общий вид ноги неизменно вызывал ассоциации с мясницкой лавкой. Порванная кожа, много мяса, разок даже действительно показывалась кость. Оставалось только удивляться, как Хуго находил в себе силы не только оставаться в сознании, но и сражаться. Рядом с ним лежали снятые тобой на время кропотливой операции латные перчатки и верный молот. Взгляд то и дело цеплялся то за них, то за девушку в платье, закрывшую лицо руками и недвижимо замеревшую в этом положении. В конце концов, ты управилась с ранением, насколько это было возможно прямо здесь и под дождем. Чтобы помочь страннику тебе пришлось приложить весь свой целительский талант. В результате жизнь его была вне опасности. Хуго мог даже передвигаться при необходимости, используя посох в качестве костыля. Главное было не опираться на раненную ногу, иначе кровотечение вновь откроется с новой силой и уже потерявший немало крови странник может умереть. О быстром передвижении, разумеется, даже и речи быть не могло. Пока, к счастью, необходимости в этом и не было: опасность миновала, псы благополучно сбежали, оставив, твоих товарищей и девочку в уединении. В уединении с Агнессой. Помимо всего прочего тебя вдруг осенило, что Эрмонт так и не вышел, ни сразу после того, как остатки стаи сбежали, ни несколько минут спустя. Хотя окна дома, в котором спрятался мужчина, выходили на вашу улочку и даже не были заколочены.

Вольфганг:

Ты приготовил оружие. Держал щит и меч в руках, не направив их прямо на свою спутницу, но готовый за секунду укрыть себя и девочку или броситься прямо на Агнессу. Обернулся к ребенку, пытаясь одновременно привлечь внимание, успокоить и не отпустить от себя. Взгляд ее переплыл, наконец, с жестокой сцены на тебя. Глаза ее смотрели прямо в прорезь твоего шлема. А пересохшие губы беззвучно открывались и закрывались, силясь что-то сказать. Упорно повторяя одно и то же слово. Ни кивнула, ни дала тебе никакого другого знака, что услышала тебя. Поднялась лишь неуверенно и неловко с изодранных коленок. Наверное, поняла. Увел взгляд. Вернул на коленопреклонённую девушку впереди, решив больше не терять ее из виду, раздумывая, что делать дальше. Услышал шум позади, что производила девчушка, спускаясь со своего мусорного убежища. И левая рука опустилась под тяжестью, когда на ней повис спасенный ребенок, беззвучно сжимающий локоть в объятиях. Несмотря на холодный мокрый металл. Прижалась к тебе щекой и не отпускает. «Спасибо», - одно слово на грани слышимости едва разобрал.

Кровь на перевязках смешивалась с дождём и уходила в своё собственное путешествие. Вместе с ней ушла часть боли. Побитое тело привыкало к новому состоянию. Годы скитаний отучили горевать по ранам и синякам. Побитое заростёт, потерянное заменится. Обидно было только стать обузой для остальных. Ну да о том тоже не стоило горевать. Пути сошлись, пути разойдутся.

- Благодарствую, Рут. Снова спасаешь меня, - сказал Хуго, когда почувствовал, что смерть отступила хотя бы на время.
Осмотревшись, странник медленно собирал свои пожитки. Нож на место. Тесак в ножны под одеждой. Посох... палка показалась слишком тяжелой, неудобной. Правая рука работала ещё хуже, чем до схватки с собаками. Опять зазвучал гадкий смешок мерзкого ощущения бесполезности в таком состоянии. Подавленный этим чувством, Хуго не замечал игры взглядов между товарищами и пропажи Эрмонта. А увидев спасённого ребёнка, раненный улыбнулся.
- Вроде не зря спешили, а? Успели! Надо бы от дождя укрыться, да расспросить её, где все люди.

- Прости, Рут. Похоже, мне снова не справиться без твоей помощи.
Занимаемая собственными мыслями, я слышала голос Хуго словно издалека. Пальцы сноровисто перетягивали бинты, останавливая кровотечение, и делали это скорее машинально. Вскоре за розоватой перевязью скрылась рана, а я на миг замерла. После чего мои руки потянулись к перчаткам и молоту.
Я поднялась сама и помогла подняться Хуго, следя за тем, чтобы он не ступал на больную ногу. Он что-то говорил мне. Я лишь кивнула и коротко произнесла: «Не стоит». После чего ум мужчины заняли совершенно обыденные вещи. Я удивилась тому, что он болтает об обычных вещах, о девочке, о которой я уже успела забыть. В то время, как минуту назад тут происходили фантастические события.
Я обернулась в ту сторону, где недавно проходила битва между рыцарем и вожаком стаи. Вожака уже не было. А Вольфганг стоял на холме, прикрывая собой дитя. Не спешил сходить вниз. Вероятно, он видел. Он понимает.

Наконец, я посмотрела в сторону Агнессы. Секунды ранее я слышала её крик: крик боли, терзаний, столь отчаянный, что впору поддаться слабости и сжалиться. Сейчас она действительно выглядела слабой и беззащитной – опустившись на колени, она прекрасно демонстрировала изнемождённый вид. Что это было? Правда? Или притворство?.. Я уже не знала, чему верить – своим глазам или предчувствиям?..
- Агнесса, - спокойно и твёрдо я произнесла её имя. Убедившись, что у Хуго в руках его палка, отошла, приближаясь к девушке.
Я защищала её. Подумать только, я искренне верила, что она беззащитное бедное создание, неведомо как заплутавшее в лесу, кишащем демонами и зверьём! Сейчас мои глаза словно раскрылись: и я увидела перед собой картину того, как она продирается сквозь чащу, с лёгкостью разбрасывая вокруг себя толпы жутких тварей – так же, как и собак.
Воображение подкреплялось верой в то, что силы, которые мы сейчас узрели, являли собой вопиющее колдовство, противостоящее Оку и религии. Силы безудержные, способные в миг превратить живое существо к груду костей. О, я прекрасно понимала, почему владеющие магией люди преследовались нашей Верой. Такая мощь… люди с такой мощью могли натворить много бед. Зло необходимо искоренять.

- Кто ты, Агнесса? Кто ты на самом деле? – едва сдерживаясь, повышая тон, спросила я. Ещё несколько шагов – и я буду стоять к ней вплотную. Успею обезвредить, если она вновь решит воспользоваться колдовством против нас.
Я была настроена решительно. И пусть на тропе блуждающей по свету Сестры я недавно, но успела увидеть достаточно, чтобы понять, насколько колдуны и ведьмы опасны.
Где-то изнутри голос чувств твердил, что она невиновна. Что она сделала это, дабы спасти нас. Но разум подсказывал иное. Мы не знали о ней ничего. Совершенно.

Вольфганг слабо улыбнулся под забралом шлема. Он уже и не помнил, когда улыбался в последний раз.
- Ничего-ничего... - Тихо ответил рыцарь - Все будет хорошо, мы еще поживем.

Тем временем Рут перевязала израненного Хуго, что так храбро бросился на псов, не имея хоть сколько-нибудь приличной защиты. Подумать только, до катаклизма и нашествия Вольфганг бы вряд ли бы предпочел компанию бродяги, стремясь поскорее отвязаться, бросив тому монету или же ломоть хлеба из сумки. До всего этого ужаса, что успел произойти, Вольфганг мало задумывался, какими благородными и храбрыми могут быть такие простые и, как бы выразились какие-нибудь белоручки-дворянчики, безродные люди. Хорошо, что случай свел вместе именно их...
Если бы не Агнесса. Подлая ведьма, воспользовавшаяся всеми ими, чтобы добраться до безопасного убежища или же заблудшая душа, жертва обстоятельств? Кто она? Можно ли ей теперь верить... Или проще просто прикончить на месте и сжечь останки?

- Агнесса, если это твое настоящее имя! - Громко, так чтобы его было хорошо слышно, начал говорить рыцарь - К тебе обращаюсь я, Вольфганг Мердер. Тот, что защитил тебя от Тери, тот, кто был готов рисковать жизнью, чтобы спасти всех вас от зверя из лесов. Я не желаю причинять вреда невинным и прошу тебя говорить честно и открыто. Кто ты, Агнесса?

После, глубоко выдохнув, Вольфганг продолжил гораздо тише, обращаясь только к девчушке, жавшейся к нему, повторив всего три слова - Все будет хорошо...
И не ясно было, кого именно он хотел успокоить, девочку или же самого себя.

Они смотрели на меня. Они приближались ко мне. Я слышала свое неровное горячее дыхание. Слышала взволнованный стук сердца в своей изможденной груди. Я чувствовала, что они напряжены и видят во мне зло. Они лишь догадывались, а я знала. И от этого черная гуща в моей груди расползалась по телу все сильнее. Таинственная сила и черная злоба наполняли мое тело, подчиняя себе сердце и разум. Я уже не я. Я смесь праведного гнева и жгучей ненависти. Я желаю испепелять все на своем пути. Все, чего коснется мой взгляд, все, что вижу и ненавижу. Я хочу уничтожать. Это сладостное чувство чужой боли и смерти. Власть Ока в моих руках! Я - творец. Я обладаю властью убивать. Я Бог, познавший зло.

Агнесса покачивалась на коленях, едва удерживая равновесие, чтобы не упасть. Она была ослаблена и будто выжата до костей. Еще бледнее, еще худее, еще несчастнее. Слипшиеся пряди скрывали большую часть ее лица, руки ее обессиленно висели вдоль тела. Она едва держалась. А после подняла голову к Рут и слабо произнесла, обращаясь в рыдания:
- Я ничего не понимаю! Что произошло? - а после всхлип, еще всхлип и бесконечные потоки слез и плача.
Она ревела белугой и не могла остановиться. Рыдания ее отражали боль и ужас невинного создания, столкнувшегося с чем-то столь страшным, что невозможно было вынести. Она лежала на брусчатке, свернувшись калачиком и ревела. Истошно, нещадно и дико страшно.
А когда плачь утих, то обратилась она в горячечное состояние, и в жаре своем шептала только "Простите, простите, простите", не в силах открыть глаз и подняться на ноги.

Хуго стоял, опираясь на посох и смотрел то на Агнессу, то на остальных. Стало очевидно, что поглощённый схваткой с собакой, он пропустил что-то важное. Что-то, почему Агнесса выглядит сломленной и простит прощения, а Рут и Вольфганг прощать не готовы.

Странник смотрел и молчал. Ждал, силясь понять, что произошло. Сил вмешиваться всё равно не было.

В голосе Вольфганга слышались настороженность и угроза. Он не доверял ей, так же, как и я. Хуго подозрительно молчал – видимо, быстро понял, что здесь здесь не всё порядке. Я не спешила рассказывать о том, что случилось. Любое произнесённое слово сейчас обладало какой-то особенной энергией – стоило что-то сказать, разорвать эту гнетущую тишину, как что-нибудь произойдёт. Возможно, что-то ужасное…
Я приближалась. Неумолимо, медленно. Под ногами хрустел мусор, каменная крошка мостовой. Верный молот по-прежнему утяжелял правую руку – и оставался совершенно в ней неподвижен. В любой момент я готовилась начать действовать…

Чего я ожидала? Мне так не хотелось верить тому, что случилось. Но мои глаза мне не врали, а чутьё – не подводило. Минуту назад здесь творилось чёрное колдовство. И я хотела знать почему. Хотела знать причину, по которой Агнесса это скрывала. Однако… Я и так прекрасно её знала – как и она, как и все присутствующие. Мой долг – устранить угрозу. Убить. Уничтожить.
Вероятно, это так же прекрасно понимала и она.

Хрупкая, красивая девушка. Её личико болезненно перекосило, тело свело судорогой начавшихся рыданий. Слёзы текли, оставляя на нежной коже влажные дорожки. В глазах – непонимание. Выражение её лица было столь невинно, что на какое-то время я усомнилась в собственной решимости. Остановилась в двух шагах, наблюдая, как она плачет без остановки, повторяя, что ничего не понимает. Не понимает, что произошло.
Может, это правда? Возможно ли такое, что люди, в чьих жилах течёт скверна, даже не подозревают об этом?.. Возможно ли, что все эти годы она не знала о собственном предназначении и зерно чёрной магии не проросло в ней до сегодняшнего дня?..

- Агнесса… - я подошла к ней вплотную, опустила руку на плечо, коснулась виска. Нежно и мягко. Как мать, прощающая своё непутёвое дитя.
О, я желала её простить. Всем сердцем. За то краткое время, что мы провели в пути, я успела привязаться к ней. Так же, как и любому из своих спутников. Даже невыносимый Тери стал для меня большой потерей.
Создатель мой, успокой мою душу. Дай мне сил в эту трудную минуту...

Агнесса:

Ты качалась на коленях, безудержно рыдая. Не пытаясь более сопротивляться усталости и эмоциям. Наоборот, нагоняя их на себя. Выжатая. Пустая. Руки обвисли плетьми. Ты сама была готова рухнуть будто подкошенная. Словно тяжесть этого мертвого мира, переполненного дураками, слепцами и чудовищами, целиком взгромаздилась на твои хрупкие плечи. Придавила ровно той же неподъемной мощью, что прикончила по твоему желанию собаку. Ты лежала, свернувшись калачиком, словно малое напуганное дитя. В тебе клокотало отчаяние. И сожаление.

Вольфганг Мердер вопрошал тебя. Тот, что спас тебе жизнь уже единожды. Его сильный голос отражался от обветшавших стен и усиливался многократно. Сливался воедино и громыхал колоколом в твоей голове. Кто ты, Агнесса ? Действительно, замечательный вопрос. Так кто же ? Монахиня тем временем шла молча. Осторожно и напряженно, готовая в любую минуту к тому, что ты на нее нападешь. Внимательно разглядывая и все еще раздумывая. Готовая лишить жизни, если ты выкинешь что-то. И вместе с тем она наступала непоколебимо. Неостановимо. Надвигающийся суд за твои деяния. Именно в этом и был смысл жизни ее и ей подобных.

Стальная рука нежно опустилась на твое плечо. Успокаивала, скользя по плечу. Голове. Все в порядке. Неужели она поняла каково тебе ? Поверила, что ты на самом деле жертва ? Смотрит на тебя печальными глазами. Словно Мать, прощающая нерадивых детей. Ты приподняла голову, встретившись с ней взглядом. Неужели все действительно так ? Нет, конечно. Ее ладонь сжалась в кулак. Описала дугу и камнем рухнула на твою голову. Метя прямо в висок. Карающее правосудие, обернутое в закаленное железо и слепую веру. Ты даже не успела ничего сделать. Лишь осознать и выдохнуть приглушенно. А дальше гром в твоей голове. Вспышка боли. И темнота, тянущая к тебе свои щупальца.

Технический пост

Агнесса временно перемещается в главу II c.

Вольфганг, Хуго, Рут:

Неожиданный удар получился сильным и точным. Рука в тяжелой латной перчатке обрушилась на беззащитную голову вашей спутницы, не оставляя ей и шанса. Ударь Святая Сестра немного сильнее, и затихшая на земле Агнесса была бы уже мертва. На ее виске тонкой струйкой выступила кровь из-за содранной перчаткой кожи. Проблема была устранена. На время. Возможно, хорошей идеей было бы связать ей руки, дабы не учудила ничего, как проснется.

От такого неожиданного поступка девочка, спасенная Вольфгангом, хрипловато всхлипнула и уткнулась в руку рыцаря уже лбом. Зажмурилась и начала слегка покачиваться из стороны в сторону. Почти настигшая смерть, лужи крови, собачьи внутренности, размазанные по земле, тяжелые раны странника, зверства, что сотворила сила Агнессы, а теперь еще и это. За этот день девчушка успела повидать слишком много и ее неокрепший рассудок, судя по всему, уже балансировал на краю. Добрым успокаивающим словам после такого верить было слишком тяжело.

В остальном, абсолютная тишина, вымершего города обступала вас. Ни ветра, ни шебуршания дворовых животных, ни единой души. Ничего, кроме едва различимого шума редкого дождя. Только вы пятеро: рыцарь, бродяга, монахиня, девочка и… Агнесса. А потом, где-то вдалеке раздались едва слышимые отголоски грохота. Из одного из домов с той стороны, откуда вы пришли. Один короткий звук, и вновь больше ничего.

Удар. Мощный и точный. Возможно, Агнесса уже мертва. Может быть, оно и к лучшему?
- Прости, дитя, так было нужно. - Словно извиняясь за все, что тут произошло, проговорил рыцарь.
Сейчас нужно было перевесить щит за спину, чтобы освободить руку и взять девочку на руки, не оставаясь при этом безоружным.

- Рут, она жива? - Успел спросить Вольфганг, до того как услышал грохот. В руке снова оказался меч, и рыцарь заговорил вновь - Нужно уходить, мы слишком нашумели здесь. Хуго, ты можешь идти? И где, Око побери, этот школяр!?

Люди всегда остаются собой. Они берут с собой щенков и хорьков, приручают их, таскают за пазухой. До тех пор, пока зверёк не укусит или сделает ещё какую-то глупость. Тогда от былой заботы не остаётся и следа. Девушка на земле более прочего напоминала пригретого зверька, жестко наказанного кормящей рукой. Хотелось понять, что стало причиной. Но привычки подсказывали, что не стоит привлекать к себе внимания. Люди всегда остаются собой. И с Агнессой, и с ним. Рука, способная ударить подопечного, может ударить снова. Нет смысла в этом винить - даже в лучшие времена на дорогах выживали только решительные и сильные. Просто надо помнить и не строит строить глупых надежд, что принятый в стаю неприкосновенен для своих. Они помогут - и они же накажут за ошибки.

- Идти? Смогу, да, - отозвался он на вопрос Вольфганга. По крайней мере, они не стали убивать её. И учёный действительно пропал.
- Вроде что-то падало в доме там, назад по улице. Может он в дом полез, да запнулся обо что.

Она не пыталась остановить меня. Не сопротивлялась. Стоя на коленях, продолжала проливать бессмысленные слёзы, в надежде, что наше недоверие лопнет и разойдётся по швам. И я действительно это чувствовала: безграничную жалость, что вязала мне мышцы, отчего каждый шаг давался с трудом. Но я упрямо шла вперёд, стиснув рукоятку молота. Каждую секунду моля Око дать мне ещё хоть каплю сил.
Оказавшись рядом, я опустила руку на её плечо, чувствуя сквозь плотную ткань перчаток её дрожь. Мне было это необходимо. Коснуться, понять. Ощутить, насколько она реальна. Слаба. Ощутить, как утихает внутри вихрь эмоций, и в душе наступает долгожданное умиротворение. Словно моего собственного плеча коснулась рука Матери. Словно это Она утешала меня и шептала моё имя. Словно это Она прощала за то, что я сделала… Что обязана была сделать.
На краткое мгновение наши взгляды встретились. Перед тем, как её глаза заволокла пелена беспамятства. В тот миг я не думала ни о чём. Отрешённо наблюдала за тем, как мой собственный кулак с силой опускается на её голову…

Гробовая тишина ударила по слуху. Рыдания прекратились, все звуки, эхом клокочущие в маленьком пространстве, смолкли. И тогда я услышала его. Услышала биение своего сердца. Всё чаще и чаще оно билось о стенки грудной клетки, и его удары отдавались по всему телу. Я ощутила жар, опаливший лицо, разливающийся внутри меня губительным огнём…
Совершенно неожиданно я ощутила себя слабой. Я – разящий молот Его, Его воля… Ощущение, словно нить, связывающая нас, оборвалась. Лишь на краткое мгновение, но и этого было достаточно, чтобы в полной мере прочувствовать нахлынувшие эмоции. И внутреннюю пустоту.
Ведь мне не так много лет. И я так мало повидала в жизни... Своё детство я помню смутно. Образы моих родных до сих пор преследуют меня во снах, но они остаются снами. Призраками прошлого. И сейчас я отчётливо ощутила своё одиночество. Свою несамостоятельность. Свою юность и утраченную женственность. И в этот момент будто увидела себя со стороны – молодая девушка, измазанная в чужой крови, принимающая страшные решения, имеющие последствия для окружающего мира…

По телу волной прокатилась дрожь, в горле застрял сухой ком, в глазах защипало. И вместе с волнением во мне ожил некий импульс. Рука поднялась сама, молот устремился к небу. Для того, чтобы в следующую секунду просвистеть в воздухе и с чудовищной силой опуститься вниз…
- Я верила тебе. Мы все верили тебе!..
Я опустилась на колени, пригнулась и положила руку на голову девушки. Говорила с ней, словно она была в сознании и могла понять мои слова. Предполагать подобное было бы глупостью, но какая-то часть меня хотела верить, что она всё слышит.
- Только за то, что не убила нас, когда мы повернулись к тебе спиной. Только за то, что помогла. Только за это, демоны тебя дери, ты останешься жить. Но если я увижу тебя снова… Теперь я знаю, кто ты. Без масок и фальши. Ведьма. Лгунья... Я убью тебя.
Секунды тишины. Кто-то шёл сзади, но я продолжала смотреть на умиротворённое лицо Агнессы. После мгновения замешательства я медленно поднялась на ноги. Рывком подняла молот, рассыпая под ногами каменную крошку мостовой.

В этот момент подошёл Вольфганг. На его руках – потерявшее сознание дитя. Девочка, похоже, была в порядке, но не сумела справиться с потрясением.
- Жива, - ответила я на вопрос рыцаря, бросая на Агнессу полный презрения взгляд. Сейчас она вовсе не казалась такой опасной. – Но она останется здесь. Наши пути отныне расходятся.
Обернулась к своим спутникам. Только сейчас вспомнила об Эрмонте и осознала, что уже давно его не видела.
- Верно, нужно уходить. И найти этого остолопа, пока он снова во что-то не вляпался… Хуго? Говоришь, что-то падало? – я нахмурилась, припоминая, что недавно слышала какой-то шум. – Вполне вероятно, это он и есть. Проверим?
Я улыбнулась уголком рта, стараясь выглядеть спокойной и уверенной. Подавляя в себе недавно бушующие чувства. Убрав молот, предложила Хуго помощь.
Последний раз посмотрела на лежащее на мостовой тело.

Рут хотела оставить Агнессу здесь. Может так действительно было лучше для них. И для голодных псов.

- Пути-то может и расходятся, но её путь никуда не поведёт. Нынче оказаться посреди улицы без сознания всё одно что замертво пасть. Святая дева, негоже Агнессу тут бросать. Загрызут али ещё какая беда случится. Вы сходите пока с благородным рыцарем, а я обожду немного, сил наберусь. Если опасность вам будет или Эрмонт появится, то крикну.

Хуго даже улыбнулся тому, как складно удалось подобрать слова. "Так-то, старый дурень! - мысленно похвалил он себя. - Раны башке на пользу вышли, заговорил краше ярмарочника".

Если кому-то и показалось, что в словах Хуго есть непоколебимые аргументы, то только не мне. Мне они представились страшной ересью, и огонь ярости вновь опалил меня изнутри. Взгляд, брошенный на странника, казалось, прожигал насквозь.
- Наши пути с ней расходятся, Хуго, - отчеканила я. В моём голосе звенела сталь. – Ты с ней заодно? Может, у тебя тоже найдётся пара секретов, за которые Орден сносит неверным головы?! – Я понимала, что начинаю безосновательно злиться. Понимала, что в Хуго просто играло сострадание. Но какая-то часть меня уже не могла остановиться. Наличие среди нас ведьмы стало для меня слишком большим потрясением… - Мне всё равно, что будет с ней. Она – колдунья, еретичка. За её деяния положена смерть, но я сохранила ей жизнь. И одинокое скитание в этом городе будет её наказанием… - Я выдержала паузу. – Решай сейчас, странник. Ты с нами? Или останешься с Агнессой?.. Ждать, пока она не очнётся. И, если она того захочет, разорвёт тебя на кусочки как ту псину.

На время странник стал похож на памятник самому себе. Слегка двигались под ветром одежда и волосы, тело и глаза же напротив замерли. Заодно ли он с Агнессой? Заодно ли он со святой девой? Секреты? Да, найдётся много разного, в чём не следовало бы признаваться. Ересь?.. Колдовство? Правда ли это или так решила она? Странник прекрасно знал, сколько приписывали ему самому? Хотя часто приписывали по делу...
- Вам бы лучше поспешить, - уклончиво ответил Хуго. - ученому копателю может быть нужна помощь. Сейчас я напрасно задержу вас.