XI. "Первый гвоздь - крюком". | ходы игроков | Глава I - Гро໒໒енвальд

Волк хрипло рассмеялся. Неужели этот глупец когда-то был великим и творил историю? Такую чушь мог нести только хютеринг! Что ж, наверное именно за это мужчина никогда и не любит хютерингов. Тупые фанатики! В ответ на нелепейшие обвинения воин лишь с натугой поднял клинок.

Неимоверных усилий стоило Альтарине остаться на месте, не отступить перед мертвецом ни на шаг. Она лишь чуть отклонилась назад, стараясь не показать, насколько напугана. И наконец тихо выдохнула, когда король обернулся к Гериону.
Что у хютерингов получается действительно хорошо - так это обличать. Однако Тара не спешила верить ни единому слову Великого Инквизитора. Ей уже не раз доводилось сталкиваться с кособокой хютеранской правдой...
Как и с хютеранской категоричностью. Однако смиряться с решением инквизиции она не собиралась. Даже его можно изменить.

В речь Миралиссы Альтарина перестала вслушиваться после фразы об искренности клятвы.
Чтобы клятва была честна, слова должны быть не только искренни, но еще и правдивы. Хорошо, что эльфийка так уверена в своей правоте, однако решать все равно Хютеру.
Впрочем, если на Миралиссу и падет проклятие бога Солнца, то явно не из-за Тары. Кем-кем, а уж друзьями их назвать точно нельзя.

Странно, что эльфы вообще еще здесь. Сам Гангберт Пятый, можно сказать, благословил их дальнейший путь. Чего же они ждут? Шли бы... 
Да и людям здесь делать больше нечего, надо смотреть правде в глаза.
Тара бросила быстрый взгляд на герра Ольфрика. Когда же его успели задеть?..
Она опустила руку в сумку в поисках бинта для охотника... Однако пальцы наткнулись на острый угол чего-то холодного. 

И Альтарина отчетливо осознала... сдаваться рано. Если кто-то и может помочь ей - то лишь она сама. Выход есть. Есть! Истэбенель не дала бы ложной надежды. Все, что требуется - догадаться.

Миралисса продолжала говорить. Что-то про ошибки... Горячо, запальчиво... Сомнительно, чтобы эмоции помогли убедить хютеринга.
И все же, какой бы бессмысленной ни казалась Таре речь эльфийки, она предоставила драгоценные мгновения для раздумий.

Еще никогда Тара не выискивала ответ столь рьяно. Еще никогда от решения загадки не зависела ее жизнь.
Фрагменты головоломки были готовы с оглушительным щелчком сложиться в осмысленную картину... если бы Альтарина располагала ими всеми.
Не хватало ключевого фрагмента. Ключевого... А без него загадку можно было решить полудюжиной разных способов! Тара металась меж ними, не зная, какой предпочесть.

Заговорил герр Ольфрик. Его голос звучал на краю сознания - Альтарина лишь, криво усмехнувшись, отметила, что была права, не поверив Великому Инквизитору. Однако позволить себе поразмышлять об этом чуть дольше она не могла.

- Иста, хильф мир... - отчаянным шепотом Тара просила богиню о вразумлении. - Гиб мир ферштанд ум дас ретзель цу лёзен. Ви канн ихь им хельфен?
Она выхватила из сумки синий пузырек странной пирамидальной формы. И, не раздумывая больше, одним глотком осушила содержимое. А затем, сжав в руке астролябию, обернулась к Гангберту Храброму.
- Неведомое дороже познанного. Неузнанное важнее известного. Ничто и никогда не делается для того, что уже было найдено. В силах Истэбенель подарить тебе свободу, король.

Гангберт внимательно слушал каждого, скрестив руки на груди. От предложения Тары он отказался, мотнув головой и слегка поморщившись. Король не торопился и казался спокоен, хоть и не равнодушен.
Отнюдь, равнодушным его никто б не смог сейчас назвать - и ненависть, и горечь отражались на измученном временем лице. И видно было, что король старался сохранить твердость и беспристрастность, несмотря на переполнявшие его эмоции, отчего сухие, оголенные желваки напряглись, крепко прижав челюсть...
- В конце концов, - раздался неожиданно писк отважной белки, сидевшей на плече Ольфрика, - злая ведьма не пришла бы сюда за ним.
Мирри кивнула на Гериона, ради которого вся эта компания оказалась здесь. Гангберт выслушал и ее, не сказав ни слова. Он вперил свой прищур в Тару, внимательно осматривая девушку с головы до ног. Он принимал решение. И хоть и сильно было желание живых отстоять своего, выходило так, что именно от Великого Инквизитора зависела судьба Альтарины.
И он это понимал.
Боги, как же долго он думал! И как прочие мертвецы послушно ждали его вердикта, не шелохнувшись, не попытавшись на него повлиять. Это совсем не было похоже на рассказы о былых временах Инквизиции, в которых хютеринги с криками набрасывались на очередную несчастную девушку, обвиненную в колдовстве. Били, сковывали и вели на костер.
Нет, он думал. Он хотя бы думал над этим. Он решал. Но лицо его, суровое и сосредоточенное, говорило, скорее, о том, что не миновать Таре огня...
Волшебница же тем временем надеялась на зелье, что должно было ускорить мысль. Чтобы догадаться, понять, дойти - как, как она должна была разрешить эту головоломку? Время утекало, Гангберт мог определиться в любой миг, и пока она не знала выхода, у нее, судя по всему, не было шансов.
Мысль лихорадочно скакала по фактам. От одного к другому. Шкатулка. Созвездие. Боги. Круг на полу. Гангберт. "Освободи". Шкатулка. Иста. Хютер, будь он проклят. Созвездие...
Мысль трясла факты, отчаянно била их, пытаясь вызнать хоть что-нибудь. Выпытать любую зацепку, любой малюсенький ключик, что объединит все в одно целое. Что свяжет эту безумную загадку и даст ответ! Что спасет ее жизнь.
Все зависело от ее мысли. Доскачет или нет?
Но... никуда она не ускорилась. Никуда она не сдвинулась. Зелье, если это было зелье догадливости, кажется, вовсе не работало. Тара оказалась в тупике. В самом настоящем, мертвом во всех значениях тупике.
И тут он заговорил. Все.
- Как лису днем не назови, все равно в ночи куру сворует - произнес он медленно и тихо. - Она есть прислужница Бёзе, Герион. Я колдовство ее чую. Твое зелье здесь не сработает, ведьма. Здесь Хютер светит, и чары есть бесполезны. И твоя колдовская шкатулка мне не нужна. Оставь. Я есть свободен. Я сам свой путь избрал.
Гангберт сделал спокойный шаг к Таре, опустив руки. Он что-то бросил одному из своих на древнелюдском - тот, еле заметно улыбнувшись, поспешил в одну из дверей за спиной короля.
Сам же король сделал еще один шаг к колдунье, внимательно глядя ей в глаза, и не выражая своим мертвым, полуразрушенным лицом ничего. Ровным счетом ничего.
Еще ближе.
Ушедший по поручению хютеринг вернулся с древним коротким мечом в ножнах и молча встал позади.
Великий Инквизитор же сделал еще шаг к Таре, не обратив на него внимания.
- Я насквозь тебя вижу, - произнес он тихо. - В свете Защитника все видно. Хютер, ихь битте дихь... хайле зи.
Медленно, спокойно, безоружный Гангберт отвел в сторону лезвие полакса Ольфрика, сделав еще шаг. Его правая рука словно бы наполнилась светом, и он протянул ее к Таре. А та не отступила. Не сказала ни слова, не шелохнулась, будто некая магия подействовала на нее...
А затем все произошло слишком быстро, чтобы кто-то успел что-то изменить.
Гангберт поднес руку к ее животу. Свет передался девушке. И лицо той мгновенно расслабилось, будто бы ушла вся боль, ушел весь страх и все напряжение. Тара почувствовала удивительное тепло, охватившее живот и вытесневшее все плохое. Стало неожиданно легко, будто бы раны и не было вовсе.
"Хайле зи" - "Исцели ее".
- Я тебя разглядел. Ты есть прислужница Бёзе, но... зло в тебе не присутствует. Ты еще его свершить не успела. Потому они все так за тебя борятся. А ты - за них борешься.
Он отвел руку от живота девушки.
- В твоей душе есть лишь тьма неизвестности. И я за тебя б ручаться не стал. Но и греха ты не свершала. А потому ты можешь идти.
Медленным движением он подозвал хютеринга с принесенным мечом и забрал оружие. Крестовина его была "украшена" медным Ликом Хютера, хмуро смотревшим на Тару.
- Этот клинок возьми, - протянул Гангберт ножны девушке. - Он благое дело свершить поможет. А дурное - помешает. И помни, в свете Хютера все видно. Ты никуда от него не уйдешь.
Повернувшись к Ольфрику, король поднес все еще светящуюся ладонь и к его ране на спине.
- Хютер вас храни. Я за вас молиться буду. А вы - свой долг исполните.
Заглянув пустыми глазницами в очи следопыта, он недвусмысленно покосился на Тару, мол, "за ней в оба следи", после чего направился к Волку. Нет, он ничего ему не говорил, лишь протянул сияющую руку, предлагая исцеление.

Ну вот пожалуй и всё. Волк почувствовал усталость. Очень-очень сильную усталость. Перед глазами поплыло и он провёл рукой по лицу, смахивая выступивший пот. Ранение было очень болезненным, но ещё больше сил потребовало божественное дыхание, которым он спалил кучу мертвецов. Пожалуй, Огнерык назначил его не простой игрушкой-чемпионом, а своим клоуном и теперь хохочет где-то в своей сраной обители, то тыкая по своему чемпиону пальцем-молотом рихтера, то поднося к носу невидимые нежные парашютики одуванчика, заставляя чихать огнём. Сейчас эта мысль если и вызвала злость мужчины, то это чувство оказалось похоронено глубоко-глубоко под спудом всеобъемлющей усталости. Волк почти не слушал мертвеца только краем сознания отмечая, что теперь он стал куда больше похож на Того Самого Героя, Который ла-ла-ла, а также ла-ла-ла и только когда Герой подошёл к нему заставил себя выпрямиться и твёрдо взглянуть на Гангберта.

Вернее, на его протянутую ладонь.

Целые мириады мыслей пронеслись в этот момент в голове воина. Некоторое касались знака ворона на полу, некоторые силы Огнерыка, которая подействовала в святая святых, но самым ярким (и Волк почти поддался порыву) было осознание того, как же рассердится и трижды шлёпнется со своего проклятого трона Огнерык если он, Волк, сейчас подаст руку хютерингу. Впрочем, Огнерык мог быть спокоен и наверняка знал об этом - ведь согласно легендам он легко читал души своих вольных или невольных последователей - Волк никогда в своей жизни не просил помощи у Богов. Только принимал. Изредка. Поэтому...

Поэтому высокий, широкоплечий воин с огромным двуручным мечом, шатающийся от усталости и изнемогающий от боли в рёбрах твёрдо взглянул на Гангберта, вернее, на его протянутую ладонь и лишь коротко и почтительно наклонил голову. После чего развернулся на каблуках и отправился к выходу изо всех сил стараясь держаться ровно.

Потрясенно глядя на мертвого короля, Тара медленно привыкала к мысли, что Инквизиция… вынесла оправдательный приговор.
Она еще не поверила. Не успела поверить. В то, что Великий Инквизитор отпустил ее с миром. В то, что под жестким от засохшей крови бинтом больше нет раны. В то, что спутники не оставили ее, когда этого решения требовал здравый смысл.

Альтарина кивнула, безмолвно благодаря Гангберта Храброго за исцеление... и за подаренный клинок. Последний она приняла лишь чтобы не оскорбить короля отказом, и с трудом подавив желание отбросить меч словно ядовитую змею.
Вздрогнув, она встретилась взглядом с эфесом. Да-да, именно так! Ей казалось, что меч наблюдает за нею с подозрительным прищуром Хютера. Что это? Игра воображения? Хорошо, если так.

Руки под тяжестью оружия начали подрагивать. Что ж… Напутствие Великого Инквизитора ясно намекало, что оставаться дольше здесь не стоит.
Продолжая удерживать меч в вытянутой руке подальше от себя, Тара направилась к двери. Раздумывая о загадке, ключ к которой милостью богини был теперь известен ей.
Однако Таре стоило определиться, открывать ли ответ королю Гангберту. Может, он и так его знает? А может, нет. А может, рассвирепеет от одного намека. Или будет благодарен. Или передумает...
Нет, головоломка не зря была дана ей Истой. Даже к хютерингу ее богиня проявляет участие.

Не сделав и трех шагов, Альтарина обернулась.
- Чтобы исполнить данную богам клятву, ты должен уничтожить всю нежить окрест себя. Всю, король.

Миралисса в жутком напряжении ожидала ответа инквизитора и он потряс ее. Она даже самой себе не могла ответить, что она чувствовала те долгие мгновения, пока он принимал решение - надежду, страх, веру? Но от слов древнего воина она испытала такое дикое облегчение, что едва не потеряла сознание. Пол покачнулся, символы на нем будто сделались объемными и приблизились. Только силой воли эльфийка осталась стоять на ногах.
Уже сделав шаг к выходу девушка услышала слова Тары и едва не застонала в голос, - Боги, неужели эта человечка не может просто промолчать?
Медленно, сквозь силу, она повернулась, ожидая реакции Инквизитора.

Ольфрик так и не смог понять, чьи именно увещевания оказались близки мёртвому королю. Да и не так уж это было и важно по сравнению с тем, что их всех просто отпустили с миром. И с Мирри. А Альтарину так и вовсе с королевским даром. Правда хрупкой девице и даром не нужен был такой подарок, но уж дарёному коню, как говаривали у охотника в деревне, яйца не режут. Королевский меч, правда, всем своим видом располагал кому-нибудь что-нибудь отрезать. Но это уж всегда успеется.
Следопыт лишь с пониманием кивнул в ответ на красноречивый взгляд короля в сторону чародейка. Чего уж там, он и так всю дорогу за ней просматривал. Собственно, делать в склепе больше было нечего, хотя казалось, что Альтарина способна найти себе неприятностей даже на ровном месте. Даже когда со всеми проблемами покончено.
- Спасибо, государь, за справедливый суд. И за помощь, - рана перестала болеть, хотя слабость никуда не делась. И всё же тему разговора хотелось сменить. А лучше вообще убраться из проклятого склепа.
- Только путь нам ещё дальний, пора бы и дальше двинуться.
Поклонялись, он направился к выходу, увлекая за собой Альтарину.
- Может хир Герион по пути расскажет нам, как же его сюда занесло.

Плечи мужчины, уже прошедшего пол десятка метров до двери в которую они вошли, вздрогнули. Что правда, когда он повернулся ни одной эмоции на лице написано не было.

Тут стоит заметить, что поворачивался он целых четыре секунды и за это время можно погримасничать вдоволь.

Гангберт напрягся, услышав слова Тары. Взор, казалось бы утративший всю свою грозность и пронзительность, вновь вернулся под своды склепа Великого Инквизитора.
И видно было, как прочие хютеринги оживились (если о них так можно сказать), предчувствуя, что это все еще не конец. Но Гангберт, кивнув, ответил:
- Судя по всему, ты есть права. Преступник судить не может. Благодарю.


Сырная каша своим густым пряным ароматом, наконец, разогнала последнее напряжение, остававшееся в спутниках. Как Ольфрик всегда и говорил, "ничто так не примиряет путника..."
Собравшись вокруг котелка, источавшего запах булькающего совершенства, принесенного из самых светлых сегодняшних надежд, Вошедшие и Вышедшие из Гроссенвальда, все продолжали обсуждать случившееся.
Началось это обсуждение, конечно, еще на выходе из склепа, когда сквозь ядовитую дымку наши герои разглядели солнце, к которому у многих теперь возникло двоякое отношение. Все вдохнули слегка вонючий, но, черт подери, свежий, "йансарный" как его называют гномы, воздух и почувствали себя на свободе.
Потому что под суровыми, бурявящими взглядами трех десятков хютерингов, явно расстроенных тем, что суд окончился не в их пользу, почувствовать себя свободным нельзя. Более того, только некоторая вера в благородство короля и всей его свиты, подчиненной ему, позволила просто спокойно и абсолютно молча дойти в свете их факелов до лестницы наверх.
А затем бронзовая дверь с гостеприимными грохотом и скрежетом закрылась. Как надеялись и с той, и с другой стороны - навсегда.

Итак, стоило им, а конкретно белке, вдохнуть воздух свободы и победы, как Мирри прорвало. И трещала она практически неумолчно до самого выхода из Гроссенвальда. Хотя стоило признать, что эта восторженная болтовня эллифейны, пережившей несколько шоков подряд, как-то расслабила остальных, да подняла всем настроение. Пускай командир и перешла на не всем понятный стрекочущий полубеличий...
По дороге до лагеря Герион успел рассказать всю свою историю, а остальные (по большей части раздухарившаяся белка) - свою.
- Ну-ты-и-дбина, друг! - то и дело восклицала Мирри, на которую у эльфа все никак не получалось обидеться. Поскольку видно было, что она думала совсем иначе.
- А птом я ткая пнимаю: "Ну все, приехали бльчата..." А Влк возьми и как шрхни-по-всем-им-огнем! Грион, ты-не-поверишь - он реально пламнем-изо-рта-их-всех-там-пжег! Яблчки-орехи, я тогда растерялась, кто из них стршнее! Не, я видала на ярмарке молодцев, что ткое тврили с гномьим маслом, но... Грион, это поросята-новородки-пртив-старого-кабана.
- Кроче говоря, не зря мы за тобой отправились, - заключила белка, когда они все вышли, наконец, из Гроссенвальда на Хофтгорский Тракт. В какой-то момент даже показалось, что у нее увлажнились ее маленкие глаза. Хотя она и так уже несколько раз плакала от смеха. - Но этот Гнгберт тот еще... кедр. Это вбще. Как они все его терпели с этим: "Ведьма на костре гореть должна! Я ее простить не могу!" Кошмар же полнейший. Зануднее только ордманны, но у них-то хоть голова работает! А у него? И чего он к Таре привязался? Колдовство! Хютер меня освети, колдовство да святотатство! Ужас просто! Четыре огонька!
И тут белку в очередной раз сорвало на какой-то истеричный смех.
- В общем, я только к хасу в себя приду после всего этого шороха. Я себя слегка безумно веду, да?

По правде говоря, в лагере их ждала неприятная новость. Ну, когда они, наконец, нашли этот лагерь - ведь молодая колдунья так хорошо его замаскировала, что только благодаря какому-то удивительному чутью Ольфрика, да и то спустя Виссенд-скажет-сколько времени группа буквально наткнулась на Снежинку. Вороная кобыла, которая вроде как была черной, удивительно при этом сливалась с ближайшим дубом, да еще и не была к нему привязана.
Неприятная же новость заключалась в том, что несмотря на все старания Тары, в фургоне кто-то успел уже хорошенько покопаться. Отряд лишился всего золота, примерно четверти провианта и одной мельхиоровой статуэтки. Другая статуэтка была распакована и оставлена на земле, поскольку, судя по всему, утащить столько проклятые скавены уже не могли.
Да, это снова были скавены, как заключили Ольфрик и Герион по их следам, уходившим все в тот же Гроссенвальд. Но идти за ними уже никто не решился. Тем более, что близилась ночь... а что бывает в этому лесу ночью, путники уже знали.
К счастью, скавены не увели лошадей, хоть и отвязали их. Правда, искать строптивого жеребца Волка пришлось аж до самой темени, но в результате все члены Миссии по Спасению Людей к ночи оказались вокруг одного и того же костра. Что не могло не радовать.
- Думаю, если бы скавены хотели нас убить, они бы начали с Гериона, - задумчиво проговорила Мирри, глядя на танцующее пламя из меховой шапки. Белка уже слегка успокоилась и замедлилась. - И фургон бы сожгли. Или наоборот, не стали б себя никак проявлять, чтобы затем напасть ночью. Но у меня такое сложилось впечатление, что они решили забрать, сколько могли, и тем самым расплатиться с нами за... вторжение. Я верно мыслю?

По дороге до лагеря Тара молчала, слушая спутников и недоумевая, почему до сих пор не зашвырнула хютеранский клинок подальше в болото, а продолжает нести его - правда, отвернув Ликом Хютера от себя.
И вместе с тем размышляя о своих последних словах Гангберту Храброму. Может, стоило выразиться яснее? Без обиняков сказать, что единственной преградой к вечному покою мертвеца является он сам? Может быть. Однако Тара понимала, что открыто предложить королю Гангберту оборвать существование сначала своих воинов, а потом и собственное, она бы не смогла. Не смогла бы, точно.
В конце концов, Великий Инквизитор отнюдь не глуп. Он и так поймет. Если еще не понял.
Приостановившись, Тара в который раз собралась размахнуться, дабы избавиться от королевского дара… и почему-то вновь передумала.

***
Успев уже умыться из бурдюка, Альтарина терпеливо ждала, пока поспеет очередной кулинарный шедевр герра Ольфрика. Аромат почти готовой каши прогнал все тягостные мысли… ну, почти все. Тара, вытянув наконец гудящие ноги, вслушивалась в потрескивание объятых пламенем веток и время от времени переводила взгляд с многообещающе побулькивающего котелка на Волка. Ей очень не хотелось оставлять недосказанность. Возможно, момент был не самый подходящий... Но едва ли более подходящий наступит хоть когда-нибудь.
- Хэрин Миралисса, Волк, вы должны знать.
Все, начало положено. Альтарина взглянула на эльфийку, затем на мужчину.
- Когда во время боя вы… внезапно утратили контроль над своими телами... Это произошло по моей вине. Я… я хотела помочь вам, магически ускорив... и ошиблась, - Тара, тяжело вздохнув, на мгновение отвела взор, впрочем, тут же вернув его к воину. - Волк, это из-за моего просчета Вы пропустили тот удар и не смогли сразу нанести свой. Не знаю, сможете ли вы с хэрин простить меня... Но все же прошу об этом.

- Вот же ж фиккеновы коротышки! - негодованию Ольфрика не было границ. - Огнерыка шванц им поперёк горла!
Проклятые скавены не упустили случая покопаться в фургоне. Обнаружив это, охотник кинулся к своему рюкзаку. Из него, к счастью, на вид ничего не пропало.
- Ладно харчи, но на кой им золото посреди леса?!
Впрочем, сокрушаться о потеряно было так же бессмысленно, как и идти по следу в сумерках, а потому следопыт в очередной раз решил позаботиться более насущными проблемами.
Котелок с кашей распространял над лагерем поистине умиротворяющий аромат - прекрасное завершение трудного дня. Это завершение, видимо, и расположило Альтарину к извинениями.
- Если бы не Ваша магия, госпожа чародейка, мы бы все там полегли, пожалуй. Так что не корите себя.
С этими словами Ольфрик завернулся в плащ, придвинулся к костру и принялся за кашу. После третьей ложки ему в голову пришла ещё одна мысль.
- Там же где-то бренна была...

Всю долгую дорогу назад Волк уныло молчал. Под конец пути он стал заметно прихрамывать и мало что не волочил клинок по земле. А свободная рука кажется прилипла к туловищу в тщетной надежде хоть как-то погасить боль. Однако мужчина не жаловался и уж точно не жалел о том, что отказался от помощи хютеринга. А когда же белка застрекотала о его "подвиге", то бишь об огне изо рта, то Волк и вовсе поспешил отстать от группы не несколько шагов едва заметно втянув, при этом, голову в плечи. На этом долгий день не закончился - на лагерь напали. Вернее, ограбили. Однако, когда в итоге нашёлся жеребец с полным обвесом, Волк с облегчением выдохнул - из его личного оружия не пропало ничего.

В общем, расслабиться мужчина позволил себе только тогда, когда оголился по пояс (под кольчугой обнаружилась простая серая рубаха и широкая повязка на правом предплечье прикасаться к которой Волк не позволил), принял (впрочем, без особой благодарности в жестах и выражении лица) помощь Миралиссы, намазал обожжённое лицо какой-то вонючей ерундой (горецвет, дикий чеснок и ещё что-то судя по запаху), сел прислонившись спиной к бревну и о чём-то крепко задумался.

Но и здесь его не оставили в покое. Впрочем, Волк и сам хотел спросить кое-что у волшебницы, поэтому без видимого раздражения повернул к ней голову вперив внимательный взгляд на девушку. Правая рука сама легла на ровные линии свежих бинтов и слегка поглаживала раненый бок.
- Он пропустил удар потому, что был недостаточно быстр. - Рассеянно ответил мужчина и свел брови на переносице, явно мучаясь каким-то вопросом. Кажется, извинения Альтарины он прослушал вполуха.

Наверное, стоило задать свой вопрос хютерингу?

Волк отвернулся, кивая самому себе и внезапно согнулся напополам, заходясь в кашле. Когда он распрямился, гримаса боли вызванная резкими телодвижениями почти сразу покинула лицо. Только на губах осталось немного крови.

- Фроляйн Альтарина. - Кажется, за время приключения Волк никого не называл по имени. Он, в принципе, говорил не очень много и наверное самое длинной репликой адресованной магиссе были его лёгкие насмешки при первой встрече. Сейчас голос мужчины звучал слегка неуверенно. То ли он опасался называть магиссу по имени, то ли не привык просить, то ли ещё что... - Он хочет знать о символах в храме Солнца. Знак ворона. Какому Богу принадлежит знак ворона?

Может быть, Волк не поверил, что был "недостаточно быстр" потому, что его сковывала магия? Это было бы неудивительно, он более чем уверен в своих силах. И все же зла на Тару воин, кажется, не держит…

Ученица мага вертела в руках ложку, все никак не решаясь начать использовать ее по назначению. А когда наконец потянулась к котелку, зачерпнув немного каши на пробу, прозвучал весьма интересный вопрос. Таре самой хотелось бы задать кому-нибудь десяток схожих.

- Мне неизвестен этот бог, - она слегка виновато пожала плечами. - Я не встречала упоминаний о нем в книгах, и даже мой наставник не рассказывал мне о божестве с символом ворона. К слову, это может быть даже не ворон. Его имя - Крэй, как сказал хир Герион - созвучно с древнелюдским "крэе". Ворона. "Ворон" же звучит как "рабе". Хотя, конечно, на основании созвучия утверждать ничего нельзя...
Тара осторожно подула на ложку. На этом, пожалуй, можно было остановиться. Однако помимо знака Крэя в мозаике было еще много загадочного. Возможно, не всех эти загадки волновали так, как ее саму, но… Альтарина обвела взглядом спутников и вдруг принялась делиться и другими мыслями.
- Меня больше всего удивляет даже не это, - каша была еще лучше, чем вчерашняя, однако нисколько не мешала рассуждать. - Откуда взялись Гайстервальд и Тир? Может быть, кто-то слышал о них?.. До рассказа хира Гериона я была уверена, что трилистье символизирует Йафанну, а лук - Мьелит. И это отлично укладывалось в мою гипотезу о том, что линии внутри круга обозначают неприязнь между богами. Трилистье соединено с монетой. Все ведь знают, что Яффа с Эрфольгой с начала веков косо смотрят друг на друга. Но важно то, что, получается, Мельта и Яффа не изображены вовсе. Этого же не может быть? И еще один непонятный мне символ - перевернутая молния или засохшее дерево. Это никак не знак Мьелит или, тем более, Йафанны. И линия к нему идет от знака Йорда. Если я права, и линии указывают на вражду, можно предположить характер этого неизвестного бога… Противоположный характеру Йорда.
Тара вдруг, обжегшись кашей, чуть не выронила ложку.
- Простите, я, кажется, увлеклась.

Вопросов на самом деле имелось куда больше, чем ответов. Однако некоторая надежда разобраться хоть в чем-то все же была.
- Волк, герр Фастмот дал нам с собой подборку книг, в том числе очень редких. Может быть, найдется что-то о пантеоне. Я поищу завтра.
Тара видела, что воину важно знать о Крэе. И это не праздный интерес.

- Символ Ворона напрямую связан с Лазурным храмом. Поищи упоминание об этом месте. - Волк понизил голос как будто сообщил что-то донельзя секретное и кивнул. Кивнул по обыкновению сухо и отрывисто, мол, принял к сведению всё, что ты сказала. Свою лепту в предположения магиссы он внести не мог, потому как не сильно приглядывался к символам. А когда увидел проклятого ворона (или ворону) так перестал разглядывать мозаику вовсе. Но если принять теорию девушки за истину, то он, Волк, обязательно навестит храм Мьелит в следующем городке где таковой будет и сможет узнать об этом Крэе побольше.

Мужчина также скосил глаза на Гериона, но расспрашивать того ни о чём не стал. Хотя эльф был обязан рассказать (повторить) ему всё то немного что знает в знак благодарности за своё спасение. Но ничего. Обойдёмся и без острых ушей.

Миралисса слушала стрекотание белки, но понимала дай боги половину, временами уплывая в собственные мысли, да и ушибы периодически напоминали о себе болью в ребрах при резких движениях. Порез на лице затянулся, но при разговоре щеку дергало болью и Миралисса всю дорогу молчала.
Снежинка доверчиво ткнулась влажным носом в плечо и укоряющее заржала, будто жалуясь на то, что ее оставили в этом страшном месте одну.
Большим неприятным сюрпризом оказалось посещение их лагеря ворами, но вещи Миралисы оказались в целости, даже пара золотых в сумке завалялась. В первую очередь она занялась ранами – своими и Волка, густо замазав их не очень приятной на вид и запах, но зато очень действенной мазью и затянув посиневшие ребра тугой повязкой. Занимаясь делами, девушка периодически бросала взгляды на Гериона и каждый раз краснела, надеясь, что темнота скроет ее эмоции от остальных. Надеясь, что шрама на щеке не останется, девушка собрала лекарства, аккуратно упаковав их в сумку.
Наконец, ужин был готов, наполняя поляну ароматами, от которых желудок требовательно бурчал. На вкус каша оказалась даже лучше, чем на запах и Миралисса расслабилась после полного событий дня, наслаждаясь едой и теплом, пока Альтарина не начала извиняться. Тарелка едва не выпала из рук девушки – теперь понятно, почему с такой скоростью уезжала та черноволосая эльфийка - эта девушка просто кладезь неприятностей, и лучше держаться от нее подальше, в чем уже она успела убедиться, но вслух Миралисса только сказала,
- Извинения принимаются, - и продолжила ужин, не вступая в разговор, но внимательно слушая остальных.

- Да с кем не бывает, - отмахнулась Мирри. - Подожди. То есть если я возьму заряженный арбалет и направлю на тебя...
Белка даже отвлеклась от поставленной перед ней ложкой каши и выбралась из шапки.
- А ты такой - "Нет, Мирри, пожалуйста, не убивай меня! Я хороший! Дай пожить!" А я такая - "Хмм..."
Эллифейна изобразила тяжелую задумчивость с воображаемым миниатюрным арбалетом в лапках.
- "Ну... ну ладно, не буду". То теперь все? Я великодушна? Пха! Дайте мне тогда арбалет побольше, и я во всех землях своим великодушием прославлюсь!
Как-то странно захихикав, белка прыгнула обратно в шапку и вернулась к своей каше.

Тара, устроившись поближе к огню, переносила на свободную страницу компендиума рисунок мозаики, под поскрипывание пера по старому пергаменту размышляя о неизвестном Лазурном храме. Странно, что Волк упомянул только название. Даже не подсказал, где искать. Но, может, ему самому известно не больше?.. Завтра можно будет переспросить.

Старательно изобразив луну и россыпь звезд, Альтарина потянулась к чернильнице… Однако рука замерла на полпути. Мысль, конечно, дерзкая… И все же нельзя отмахиваться от нее.
- А может, Гайстервальд и Тир - это и есть Яффа и Мельта? - Тара не обращалась ни к кому конкретно, но остановила взгляд на явно заинтересовавшейся белке. - Я поясню. Гномы, хотя и говорят на орочьем о Йорде и Луре как о богах-мужчинах, верят, что боги бесполы. Что они… вещества. Материи. Духи этих веществ.
Ученица мага задумчиво посмотрела на кончик пера, ловящий отблески огня. Что скажет на ее предположение мельтийка Миралисса?
- Считается, что знание о Мьелит и Йафанне пришло вместе с эльфами. Так, может быть, не знание пришло, а только новые имена для уже известных с давних времен Тира и Гайстервальда? А то, что описание их, данное королем Гангбертом, в таком случае лишь отдаленно напоминает действительность... Так он и про Истэбенель много неправды наговорил.
Оторвавшись от изучения пера, Тара взглянула на хмыкнувшую Мирри.
- Шаткая теория, да?.. Возможно. Но, к слову об Истэбенель... Несмотря на откровенно эльфийское имя, известна она была с глубокой древности - вспомнить хотя бы Трех Магов! Только называли ее тогда просто богиней Непознанного…

Альтарина вдруг спохватилась, что мало кого, кроме истианцев, вообще может увлечь подобная тема. И даже Мирри, пожалуй, кивает ей сейчас лишь из вежливости.
- Впрочем, вряд ли это интересно кому-то из вас... Извините, что отняла ваше время.

- Спасибо, хир Геррион, - улыбнувшись одной половиной лица, ответила не ожидавшая подобной оценки Миралисса, - Но мне кажется, что мы все постарались для этого и Вы тоже, до нашего прихода. Честно говоря, не смотря на всю эту мишуру важности и страха Инквизитор вызывает у меня жалость. Его время давно прошло, но он цепляется за свою нежизнь, прекрасно понимая, что он на самом деле должен сделать. Правда, когда ему об этом напомнила Альтарина, я думала он передумает и мы там и останемся, все.

Миралисса замолчала, глядя в костер и слушая рассуждения магички, вспоминая мозаику на полу того зала,
- Может твои рассуждения в чем-то правильны, но не могу ничего сказать про Мьелит, никогда об этом не задумывалась. Лазурный храм? Может там и есть ответы. Вот про Истэбенель могу сказать больше - по преданиям это эльфийская валар, младшая сестра Йафанны. Богиня Ночи, Звезд и Луны характер у нее весьма неоднозначный, именно из-за него у Исты были проблемы с остальными валар, как бы ее сестра не пыталась сгладить эти конфликты. Память об Исте, как ее часто называют, сохранилась лишь в древних песнях. Истэбенель, с эльфийского переводится как "Знающая-Имена-Всех-Звезд". Отношение многих эльфов к ней достаточно отрицательное из-за ее странности, непредсказуемости и своенравности, однако злом ее не считают, скорее, как я уже говорила Инквизитору, женщиной с дурным характером. Собственно это основное, что есть в старых легендах.
И... пожалуйста, хватит постоянно извиняться, это жутко раздражает, правда.

Оторвавшись от почти законченного рисунка, Альтарина подняла нехороший взгляд на эльфийку.
- Видимо, в доме Клена не считают нужным преподавать этикет? - нет, ее тон был спокойным. Даже слишком спокойным. Пока.
Внутри медленно закипало раздражение, щедро сдобренное неприязнью к длинноухому народу.
- Я попросила бы Вас не тыкать мне, хэрин. Хотя бы для того, чтобы не привлекать лишнего внимания к пробелам в своем воспитании.
Тара едва не сломала перо в руке. Богиня, дай сил сдержаться!
Медленно выдохнув, она мысленно досчитала до пяти... а потом досчитала до пяти еще раз.

- Что же касается Исты... Не могу поспорить, ее характер действительно иначе как непредсказуемым назвать нельзя. Однако у Вас, хэрин Миралисса, очень, очень ограниченное представление о богине Непознанного, Неслышанного, Невиданного и Неведомого. Готова биться об заклад, Вам даже неизвестны другие ее имена.

- Там точно есть ответы. - Отрезал Волк мысленно добавив "на мой вопрос". Но распространяться на эту тему не стал.

Магисса снова начала рассказывать о загадках богов и так как эта тема Волку была не особо интересна, он позволил себе помечтать. Прикрыв глаза и попытавшись расслабиться, он вспоминал давно ушедшие годы - своих бывших друзей, любимую когда-то женщину, славные победы и направленные на него десятки глаз. Глаз, которые ловили каждое движение его губ, сердец и душ которые верили ему как родному брату. Да... когда-то он, Волк, был вожаком. И звали его... звали...

Мужчина вынырнул из воспоминаний в тот момент, когда набирала силу перепалка между эльфийкой и магиссой.
- Довольно! - Резко, уж точно жестче чем обычно отрубил Волк, повышая голос. Обеим девушкам достался далёкий от восхищения взгляд и лёгкой покачивание головой.

Что может быть хуже чем женские сварки в отряде? Пожалуй, только эрфольгеры с их треклятыми шапками-бубенцами или полудохлый хютеринг читающий проповеди.

Миралисса едва не выронила из рук тарелку, опешив от слов магички. Ее выпад по поводу Исты был бы даже по детски смешон - "а ты, ты , ты даже не знаешь всех имен!", но первые слова просто взбесили эльфийку. Да что себе позволяет эта девчонка? Маг-недоучка, одним своим присутствием притягивающая неприятности. Неудивительно, что Вильварин просто кипела, когда Миралисса ее встретила - Альтарина могла вывести из себя кого угодно,

- О, простите, фройлян, - выделив интонацией "те", ледяным тоном с чуть издевательской ноткой, ответила эльфийка, - Конечно, где уж нам, в наших диких лесах знать о правилах этикета в лесу у костра, после совместной битвы. Думаю, Вы могли бы преподать мне пару уроков, но только после того, как пройдете до конца свое обучение, перестанете путать заклинания и пытаться поубивать всех эльфов вокруг Вас. Если, конечно, после Ваших магических опытов я еще останусь в живых. А до тех пор прошу избавить меня от общения с Вами, Вашей помощи в любых ее видах, особенно магической.

Миралисса встала и сделала глубокий книксен, перед Альтариной,
- Фройлян...

На окрик Волка эльфийка только дернула бровью, ничего не ответив.
- Благодарю за замечательный ужин, хир Ольфик. Доброй ночи. Хир Герион, Волк, - Миралисса кивнула каждому и направилась в фургон.
Настроение было испорчено.

- Ох, фиккена мать, - печально вздохнул Ольфрик в ответ на женскую перепалку. - И чего вам, бабы, мирно не живётся никогда.
Охотник невесёлым взглядом проводил уходящую эльфийку и повернулся к Альтарине.
- Зря вы так, милсдарыня чародейка. Мы тут общим делом связаны, общей целью. И путь до Кровавых гор не близкий, много чего ещё случиться может. А ежели мы ещё в дороге пересобачимся, то уж до цели и вовсе вряд ли дойдём.
Сказавший это, охотник направился к фургону. Расстелив под ним свой спальник, Ольфрик вернулся обратно к костру.
- День долгий был, ложитесь спать, - обратился он к остальным. - Я покараулю. Волк, - он кивнул угрюмому мужику. - За полночь тебя разбужу, сменился.

Альтарина и бровью не повела на реплику Волка.
Даже если бы его мнение в этом вопросе интересовало ее, она из чувства противоречия поступила бы наперекор.
Остановиться? Только не сейчас! Тара холодно смотрела на присевшую в издевательском книксене Миралиссу.
- С большим удовольствием, хэрин. Я даю слово, что не буду применять магию в отношении Вас.

Похоже, становится традицией цапаться с эльфийками по вечерам. Эта тоже утром сбежит? Нельзя сказать, что Тару расстроил бы такой исход. А если еще и эльфа с собой прихватит...
Мечтать не вредно.
Упрек герра Ольфрика оборвал ее размышления. И он... тоже? Тара проводила мужчину взглядом. Конечно, ему легко говорить. А как бы повел себя он сам, начни кто-нибудь отрицательно отзываться о его покровителе? Остался бы так же спокоен?

Может быть, в чем-то охотник был прав... Но Альтарина ни за что не признала бы это вслух. И уж точно она не находила оправдания эльфийскому панибратству. Хотя наверняка отреагировала бы иначе, если бы Миралисса вдобавок не задела Исту...

Тара взглянула на вернувшегося герра Ольфрика и так ничего и не ответила ему. Он не понимает. Он просто не понимает. Кто его бог? Неужели Хютер? Хотя какая разница...
Проверив, высохли ли чернила, Альтарина принялась неспешно листать компендиум. Следовало освежить кое-что в памяти.

Тара мрачно усмехнулась, поднимая голову от книги. Вот она, эльфийская суть. Презрение к Старшим.
Вот уже два века эти остроухие выскочки пытаются доказать всему Миру, что люди - лишь плод неудачного эксперимента богов. "Первый гвоздь".

Впрочем, эту позицию эльфов еще можно было бы понять. При их создании боги действительно учли и исправили некие... погрешности. Но ведь они еще и среди самих себя умудряются делиться на знать и плебеев! И Герион ничуть не выделяется среди сородичей. Что, в его лесу до сих пор верят, что рожденные в разных домах эльфы чем-то различаются между собой? Что от количества сундуков с серебром или места в королевском совете зависит... качество крови?
Да неужели им самим интересно разбираться в своей бессмысленной иерархии? Насколько же с некоторых пор проще все у людей...

Тара, выслушавшая эльфа, с некоторым удивлением наблюдала, как он... сбегает от нее? Достойный поступок, нечего сказать.
Впрочем, обдумывать ответ не пришлось - Альтарина знала его твердо.
Она даже не повысила голос - эльф и так услышит. Это же все-таки эльф.
- Хир Герион, Вы можете сколько угодно тешить себя фантазиями, что хэрин Миралисса стоит выше меня, это Ваше дело. Однако по людским ордманнским законам права распоряжаться чужой свободой не имеет никто. Единственный человек, чьему приказу я сочла бы нужным подчиниться, - мой наставник, мэтр Эстебар.

Повисла тягостная тишина раздора. И хотя только ветер шуршал листвой деревьев, да соловьи ночные неловко чирикали, казалось, что ушедшие эльфы и молодая колдунья, не видя, и не слыша друг друга, с ненавистью кричали.
И пусть даже Тара отвернулась к каше, постаравшись сотворить равнодушную мину, все равно эта злоба, это раздражение в воздухе никуда не делось.
И еще надолго в нем останется...
- В любой ссоре виноваты оба, - мудро заключила Мирри после долгой, долгой паузы. - Но как по мне, эльфы что-то... не правы.

Конец Первой Главы.