| |
|
|
Запыхавшаяся девушка в мантии без опознавательных знаков затворила за Уллой дверь - мягко, без лязга. И так же мягко, ласково и нежно Уллу поглотила тьма.
Тьма была осязаемой. Она не была просто отсутствием света ночью в темной комнате, нет - у тьмы была вязкость, и вес, и противодействие. Казалось, поведи Улла рукой - и рука будет двигаться медленно, как сквозь воду. Даже дышать было чуть труднее, чем обычно - приходилось акцентировать на дыхании внимание, с силой втягивать темноту носом. И что самое неприятное - с каждым вдохом и с каждым мельчайшим движением противодействие, вязкость и вес становились все ощутимее.
|
|
1 |
|
|
|
|
Не сразу, но Улла поняла, что чернота вокруг необычна. Непроглядная, но не опасная как таковая поначалу, она сгущалась осторожно и вместе с тем быстро, как вечерний туман - вот он ползет в густой траве едва приметной белесой дымкой, а через полминуты забивает глаза, липнет к лицу и моросью оседает в волосах.
Улла заволновалась, задышала часто и тяжело, а тяжелый воздух вяз в ноздрях и горле, как будто мед - вот только ни запаха, ни вкуса у него не было; и не оставляла эта пустота ничего, кроме страха.
Но из страха родилось решение.
Ей нужно было поддаться - так же мягко, доверительно. Дать пощупать, но не завладеть; пообещать, но попросить взамен. Стать такой же вязкой, податливой, но не ломающейся. Такой же жадной.
Тьма давила, как вода на глубине, - но Улла нырнет в нее скользкой рыбой. Тьма была сухой и колючей - но Улла заставит ее мягко шелестеть, как шелестит песок под телом осторожной и ловкой змеи.
|
|
2 |
|
|
|
|
Была ли это хорошая идея? Была ли это идея плохая?
На какой-то миг Улла, казалось бы, достигла гармонии с тьмой. Податливая и спокойная, девушка вдыхала и выдыхала темноту, окутывающую ее со всех сторон - и темнота больше не казалась ей угрожающей.
А потом что-то изменилось. Что-то пошло не так. Ошеломленная девушка вдруг непроизвольно захихикала. Истерическое хихикание рвалось из нее наружу - и она ничего не могла с этим поделать. Давящуюся звуками девушку внезапно скрутила боль - в груди и в животе - и Улла, продолжая хихикать и начиная непроизвольно плакать, потеряла равновесие. Она не ощущала больше тьму, ни как враждебную, ни как дружественную среду - ее просто корежило - а тьма словно бы расступалась вокруг, ускользала и улетучивалась, не желая иметь с несчастной девочкой никаких дел.
|
|
3 |
|
|
|
|
Улла упала на колени, обхватила руками живот, как будто это могло помочь ей сдержать бушевавшую внутри инородную силу. Сквозь неудержимый, беспричинный смех, сквозь такие же беспричинные слезы, через боль и судороги, расползавшиеся откуда-то из груди и живота, следом за нервными вскриками, в которых Улла не узнавала себя, закралась, ввинтилась в беспокойное сознание мысль.
Вот он.
Как паразит. Черный, непостоянный, чуждый. Паразит, засевший внутри - даже не во внутренностях, а как будто где-то много глубже, дергающий за ниточки-нервы, пробующий чувства и истязающий ее саму в простых попытках понять. Понять человека. Понять, как работает. Понять свой сосуд и устроиться в нем. Бестактно, грубо и больно.
- Я запру тебя... - зло процедила Улла и сцепила челюсти, скрипнув зубами.
Запрет. Заберет. Жадную Потустороннюю Черноту.
- Умбра... - провыла девочка сквозь смех и слезы, - ...Аварита.
|
|
4 |
|
|
|
|
Хихикание оборвалось. Вернулась тьма. На этот раз она не была вязким дымом - на этот раз она была шелковой паутиной. Обняв измученное тело девушки, тьма подняла Уллу вверх, оторвав ее от пола. А рядом с ухом раздался тихий, шепчущий с присвистом смутно знакомый женский голос:
- Тише, тише, девочка. Все позади. Расслабься и отдыхай.
|
|
5 |
|
|
|
|
- Я заберу... - прохрипела Улла напоследок, за миг до того, как боль в животе отступила, а тонкие нити подняли ее над полом - ласково, как ребенка.
Перемена была приятной, но резкой. Резкой и потому подозрительной. Улла не могла сейчас расслабляться, не могла отдыхать, как нашептывал ей голос, чью принадлежность она определить не могла, как ни копалась в памяти. Может статься, что он хочет казаться знакомым?
Улла пошевелилась в сети, пытаясь выпутаться - находиться в ловушке было... тревожно. Она смутно понимала, что даже в худшем случае она уйдет через черный ход, позорно поджав хвост и не смея показаться на глаза даже завшивевшим мелкопоместным самым дальним своим родственникам. А стыд хуже смерти, говорили в их семье. Но сейчас речь шла не только о стыде - опасность была, и более чем реальна.
Она дернула руками-ногами сильнее, но потом замерла.
- Ты? - В голосе Уллы чувствовались удивление и неуверенность одновременно.
Неуверенность сменилась предчувствием, удивление - нетерпеливостью, а та вылилась в вопрос.
- Чего ты хочешь? И что ты дашь мне? Умбра...
|
|
6 |
|
|
|
|
- Тише, тише, девочка.
Почувствовав нетерпение Уллы, тьма опустила ее на землю. Вот только стоять девушке было трудно - ее шатало, внутри все болело, а одежда в чем-то вымокла на груди. Шелковые тенета теней продолжали мягко поддерживать ее, а голос продолжал шептать:
- Все позади. Расслабься и отдыхай. У тебя есть немного времени. А потом я назову тебе свое имя.
|
|
7 |
|
|
|
|
Ступни девушки мягко коснулись земли, но должного облегчения она не испытала - стоять оказалось невыносимо тяжело. Улла повисла на паутине, сотканной из тени, пытаясь собраться с силами. Дернулась от ноющей боли, опустила голову, и в губы ей ткнулся край мокрого воротника. Улла осторожно коснулась его языком. Что это за вкус?
- Я не хочу ждать, - забормотала Улла, - не люблю... не умею. Я не хочу играть в эти... игры. Я здесь, чтобы заключить контракт.
Она подняла голову, покрутила из стороны в сторону, пытаясь взглядом нащупать нечто, шептавшее ей.
|
|
8 |
|
|
|
|
Воротник был соленым и отдавал на зубах металлом. Это была кровь.
Темнота печально вздохнула.
А потом Уллу кто-то обнял - вернее, обняла. Незнакомка была ее роста, от ее волос пахло какими-то горькими цветами и пылью.
- Меня зовут Лета.
|
|
9 |
|
|
|
|
- Лета... - Неосознанно повторила девочка.
Короткое имя, запоминающееся. Прямо как ее.
- Улла. И... ты меня напугала. Немножко.
Последние слова Улла сказала даже не шепотом - одними губами. Так, чтобы поняла только Лета, пахнущая горькими цветами и пылью. И кровью - ее, Уллы, кровью.
|
|
10 |
|