Беспорядки в Пьяченце (1497 г.) | ходы игроков | Кондотта "Сacciatori"

Время от времени Рамиро отрезал своим кинжалом мясо от вяленой говяжьей ноги и отправлял себе в рот. Он не видел Доменико уже три года. Когда кондотьер только поступил на службу семье Колонна, этот парень ещё пешком под стол ходил. В то время Рамиро впервые приехал в Рим и надолго поселился там, выполняя более и менее грязные поручения отца Доменико. По долгу службы узнал половину столичного воровского подполья. После покушения на жену герцога два года жил в его доме, отвечая за безопасность семьи. Когда французы заняли Рим, Колонна на время переехали в Палиано. Рамиро же было поручено собрать небольшую кондотту и отправиться в распоряжение Моро Сфорца. Большинство ребят в отряде никогда раньше не воевали в поле, но все были толковыми, со всеми Рамиро был лично знаком и всем доверял. Cacciatori провожали французов до самого Турина, практически не рубясь в битвах, но устраивая точечные диверсии разного рода, потихоньку пускали кровь войску Карла VIII. Французы капитулировали, и отряд на какое-то время остался без работы. На пути из Асти гонец от Колонна перехватил Рамиро и отправил на помощь Доменико, который начал какую-то игру в Пьяченце. Доменико был тем ещё ублюдком, но притом обладал острым умом. Впрочем, Рамиро оба этих качества считал за достоинства. Этот парень утопит город в крови, но добьётся своего. Главное, чтобы местные predators не утопили его самого. Опытный пёс со своей стаей ему пригодится. Хе.

Мои ребята как раньше не знали о том, что я работаю на Колонна, так и теперь. Они получают честное soldo от меня и слушают мои приказы. К тому же, они знают что случится с тем, кто вдруг покажет гнильцу. Фабрицио ухитрился выкрасть из моего шатра казну, но далеко не убежал. Его тело с выпущенными кишками осталось висеть на дереве, под которым стоял наш лагерь.
В письме Доменико кратко изложил план: я поступаю на службу местной вдове из знати, Женьев Пикколомини. Доменико будет скрытно поддерживать со мной связь, чтобы я мог втереться в доверие к его противникам. Умно. К письму прилагалось описание стоящих внимания людей города. Коментарии были в присущей Доменико манере, полные яда и презрения. От этого письма как будто дохнуло старым Римом. Мне не хватало этого чувства.
Можно было бы расспросить крестьян об Апостоле, да ничего кроме баек эти somari не знают. Если мимо будет проходить стоящий человек, я его замечу. Тогда стоит поговорить. А если нет, дождёмся вдову и, наконец, глянем на эту Пьяченцу.

За время ночного привала не произошло ничего необычного, и criminale, которыми их стращал крестьянин, так и не появились. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: даже если какой cazzo издалека и понаблюдал бы за кондоттой, он бы наверняка мигом убежал в страхе, повизгивая и роняя дерьмо - лесные оборвыши, ясное дело, не чета отпетым головорезам из "Cacciatori".

Взошло над лесом солнце, зачирикали птички, зашуршала в кустах какая-то живность. Поднялся с постели и Рамиро - теперь ему оставалось только одно - ждать "нанимателя". Не прошло и пары часов, как по дорожке послышался дробный перестук копыт, а вскоре кондотьеры увидели и са запряженный парой гнедых раззолоченный экипаж. При виде этакого зрелища стоящий неподалеку от начальника Пьетро аж рассмеялся, и было понятно, от чего: в больших городах парни из "Cacciatori" повидали многое, были знакомы и с каретами знати. Приближающийся экипаж если и напоминал транспорт благородных римлян и миланцев, то весьма отдаленно: борта были выкрашенны в ядовито-розовый цвет, и везле были отвратительно аляповатые позолота и всякие разные рюшечки, демонстрирующие полное отсутствие чувства вкуса и меры. Даже кони, чья упряжь была украшена пышными султанами, только выглядели презентабельно: любой из солдат голову заложил бы за то, что этих перекормленных кляч обгонит любая нормальная лошадь.

Экипаж остановился, расфранченные с пошлым безвкусием лакеи, подобострастно поклонившись, открыли двери, выпуская пассажиров. Ими оказались одетая в пышное розовое платье с кринолинами и глубоким вырезом полная дама в летах, явно и в молодости не отличавшаяся даже хотя бы симпатичностью, а ныне и вовсе подурневшая; и подозрительно оглядывающийся по сторонам нервный мужчина, поверх камзола которого был накинут черный плащ с капюшоном (летом! в жару!), делающий его донельзя похожим на опереточного злодея.

Задрав подбородок, разодетая старуха, таскавшая на себе, по прикидкам кондотьеров, украшения не менее, чем на пятьсот-семьсот сольдо, обвела кондотьеров высокомерным взглядом и процедила:
- Я синьора Женьев Пикколомини, ваша новая хозяйка. И желаю видеть вашего командира. Кто он?
Криво усмехнувшийся Густаво, поглаживая рукоять клинка, громко цыкнул через дырку в зубах, и кивнул в сторону да Карманьолы:
- А вон он... синьора.
Поддерживаемая за ручку мужчиной в плаще (а, скорее, волоча его за собой на буксире), Пикколомини уверенной походкой подошла к главе кондотты и, не теряя времени на приветствия, расшаркивания и так далее, сразу приступила к делу:
- Так, котик. Я Женьев Пикколомини, твоя нанимательница. Можно просто Жени. Ты мальчик суровый, хоть и симпатичный, сразу видно. Мне от тебя и твоих пареньков нужна работка, не слишком сложная, но важная. Сейчас в Пьяченце три холостяка борются за графскую цепь, а мне очень пойдет стать графиней. Поэтому вы походите по городу, побряцаете оружием и всем расскажете, что верно служите мне и только мне. Ты спросишь, зачем мне это, лапушка? А я тебе отвечу, красавчик. Кто-нибудь из претендентов, увидев это, женится на мне, и я стану хозяйкой города. Но сейчас, милый мой Рамиро, - улыбнулась она со всем доступным очарованием и, словно невзначай, провела кончиками пальцев по своей груди, - сейчас я совершенно свободна и, надеюсь, ты понимаешь, о чем я.
Поживете вы пока у меня дома: места там достаточно, а Кальдерони, - кивнула она в сторону спутника, - ответит вам на все вопросы. Стану я графиней - помимо обычной платы получите награду сверх нее. Согласен, красавчик?

- Buongiorno, Жени, - прорычал кондотьер. - Рад знакомству. Рамиро да Карманьола. К вашим услугам.

Пикколомини была больше похожа на держательницу дешёвого кабака, а не на дворянку. И это славно. Меньше всего Рамиро хотел встретить сложную личность с дьявол пойми чем в голове. Эта толстая женщина знает чего хочет, изъясняется прямо и без ненужных формальностей. Не умна и чертовски уродлива, но на это Рамиро глубоко наплевать. Будем надеяться, что общение продолжится в том же духе, и она не начнёт строить из себя высокомерную гусыню. Первое впечатление осталось хорошим.

- Жени, сколько мы получим за работу? На службе герцога Сфорца мы бряцали оружием за двести золотых в неделю. Но ты же знаешь, что если эта сумма удвоится, мы будем стараться вдвое лучше. А если ты хочешь, чтобы я успел ко всем женихам, мне ещё нужны soldo на хорошего коня.

Услышав разговоры о жаловании, все члены bande дружно зашмыгали носом, довольно заулыбались, глядя на вдову, но не торопясь паковать вещи пока не будет ответа.

- Ах, Миро, Миро, - притворно вздохнула Женьев, - кстати, можно я буду называть тебя так? Я же понимаю - у кого нет soldo, нет солдат. Но я не какая-нибудь изнеженная аристократическая клуша, которая думает, что все ей должны только по праву рождения, нет. Я - честная купеческая вдова и, хотя мой cazzo-муженек и был полным кретином, знаю о том, что все имеет свою цену.
Но так же, милый мой Миро, я знаю счет денежкам, и не собираюсь переплачивать. У вас и так служба будет не пыльная: порастрясти гузна, гуляя по нашему затхлому болоту, побяцать оружием и произвести впечатление на местных дворянчиков и их жополизов. Так что двести soldo и ни монетой больше.
Тебе справного конька я подберу, жилье твоим головорезам предоставлю. А вот жрать вы будете за свои деньги, и все неприятности, в которые вы влипнете, будешь оплачивать тоже ты. Я и не подумаю, котик, платить штрафы за разбитые носы и посуду, за кражу сукна и изнасилованных девиц. Это вы сами, без меня. И за ваши нарушения, подставляющие меня, я буду удерживать штрафы из вашего жалования - чтобы не дурили. Логично, не так ли?
Так что соглашайся, это не Рим и не Милан - тут вся сила будет у тебя, а значит, и у меня. Вопросы задашь вот этому пьянице, что рядом со мной, - Пикколомини потыкала похожим на сосиску пальцем в своего спутника, отошедшего после такой демонстрации на пару шагов, - он ответит тебе на все. Если понадобятся совсем уж непредвиденные траты - сообщай мне, я решу. Ну что, по рукам?

Единственным глазом Рамиро обвёл своих солдат. Каждый из них знает как сильно придётся пожалеть, если из-за него кондотта понесёт непредвиденные убытки. Рамиро да Карманьола лучше не подставлять.

- По рукам. Вопросов у меня нет.

Мельком глянул на пройдоху в плаще и продолжил разговаривать с Пикколомини.

- Получу плату, ребята кинут вещи, и через час уже выйдем в город.

Soldo, полученные от Колонна, приятно оттягивали карман, но платить солдатам мы будем из денег вдовы. Рамиро напрягся, чтобы вспомнить претендентов, о которых писал Доменико.

- Зайдём к начальнику городской стражи. Потом к Сальваторе. Ещё есть этот... Джованни. К вечеру они будут знать кому я служу. Не удивлюсь, если назавтра уже приедут к тебе с визитом.

Через несколько минут лагерь был собран, говяжья нога отправилась в походную сумку, и кондотта тронулась в путь.

Олухи из городской стражи, стоящие на воротах, при виде входящей в город бравой кондотты натурально обомлели и застыли соляными столбами, как жена Лота. Только когда половина кондотьеров уже проехала, старший караула - полноватый усатый sergente, оттер со лба проступивший холодный пот и нашел в себе силы подойти на обмякших ногах к одному из входящих в город бойцов.
Сглотнув комок в горле, тихим голосом, похожим на мышиный писк, он обратился к солдату:
- А-а-а... А как же пошлина? Того, подать за вьезд?
Кондотьер презрительно посмотрел на толстяка, цыкнул сквозь выбитый зуб и ласково погладил рукой рукоять клинка. Смекнув, что жизнь дороже сбора soldo, и без того перепуганный sergente побледнел и отвалил, вжавшись в стену рядом со своими подчиненными. Под разудалую неприличную песню кондотьеры вошли в Пьяченцу.

Путь до центра города, где стоял дом Пикколомини, оказался недолгим, и уже вскоре славные наемники располагались на постой во флигелях и пристройках большого трехэтажного особняка, украшенного с пошлейшей роскошью и полным отсутствием вкуса. Пугая нервных слуг и щипая за задницы горничных, гогочущие кондотьеры обустраивались в представленных им помещениях, довольные от того, что сегодня они чуть-чуть разбогатели, а так же от того, что грядущее дело обещалось быть легким - как отобрать пару медяков у вшивого крестьянина.
Следуя указаниям Рамиро, десятники, дождавшиеся полного обустройства кондотты, незамедлительно погнали своих подчиненных на прогулку по городу: пускай этот маленький сонный городок узнает, что теперь в нем появились настоящие мужчины - не чета местным cazzo! Пускай боятся, пускай уважают: теперь здесь сила - они.

Сам же да Карманьола получил комнату рядом со спальней Жени - как шепнула одна из служанок, та раньше принадлежала покойному мужу Пикколомини. Покои оказались весьма хороши: огромная кровать с балдахином, большой камин, охотничьи трофеи на стенах... В комнате был даже комод с мавританским зеркалом и, о чудо - отхожее место с водяным смывом. Действительно, хозяйка особняка явно не поскупилась при его постройке: не иначе, как пригласила архитектора из самого Вечного города. Рамиро знал, что такое замечательное место в маленьких провинциальных городках сыскать так же трудно, как благонравного кардинала или аскетичного Борджиа.

Распив с Женьев пару бокалов неплохого вина и послушав ее словоизлияния о будущем замужестве и графской цепи, кондотьер грузно приподнялся из-за стола и, извинившись, откланялся, сославшись на необходимость делать дела. Позвав слугу, вдова распорядилась представить да Карманьола лучшего скакуна из своих конюшен.
Пожелание купчихи было исполненно, и вскоре Рамиро сел в седло тонконогого и злого гнедого араба, чье имя было, как ему сказали, Герцог. Н-да, чувство юмора у Жени было еще то - по характеру жеребчик действительно походил на Моро Сфорца.

...Вскоре кондотьер подъехал к ближайшей кордегардии и, уточнив у караульного место нахождения казарм стражников, отправился туда: благо, и дом самого местого главы городской стражи, capitane Данте Эстакадо, находился рядом, примыкая к казармам стена к стене.
На просьбу увидеть командира часовой-десятник с сомнением оглядел Рамиро и спросил:
- А какое, собственно, вам дело до capitane, синьор? Занят он, занят. Если что надо, я сам могу принять заявление. Ну, или позвать дежурного tenente. А у старшего, вы уж извините, пршу покорно, и без вас дел навалом.