Cpl. Warsketch: Кхесаньские истории | ходы игроков | Мертвые суперхряки

Ноябрь 1966г. Кэмп-Пендлтон
Долгие недели ползания в говне, стрельб, красных перекошенных рож дрилл-сарджей с выпученными глазами, недосыпания, недоедания, недотраха, дрючева на полигонах и бесконечных беганий и прыжков подошли к концу. Теперь они - морпехи. Элитное, первоклассное боевое мясо. Теперь то им Господь Бог, который так любит Морскую Пехоту отвалил жирный кусок халявы. Господь Бог вообще большой любитель крутых парней из КМП. Любит он после ланча вздрочнуть на кучу банкоголовых человечков внизу, чтобы охуевшим дрилл-сарджам было на чем замесить первоклассное говно, в котором можно вывалять толпу неудачников, возжелавших стать машинами смерти. В мышцах утихала боль от физических нагрузок, ставшая их верным спутником, ребра на боках подернулись слоем жирка, а в казарме стали звучать шутки. Теперь уже и простые морпехи могли вздрочнуть на фотку крошки Сьюзи в свободную минутку и поржать над салагами, еле волокущими ноги на солнцепеке.
Но вот - распределение. Теперь то они оторвутся как следует. Раскаты войны за океаном будоражили воображение, долетая до Америки пафосными фотографиями, вестями о победах и сюжетами для новых Ганг-Хо фильмов, которыми их пичкали по вечерам в кинотеатре. Дрилл-сардж, который не вынимая дрючил отряд все это время торжественно собрал всех в казарме, построил и, принялся пиздеть, накручивая градус торжественности:
- Я помню тот момент, когда вы пришли сюда зелеными юнцами, - да, сейчас он был сама любезность, забыв напрочь о тех красочных эпитетах, которыми он награждал вчерашних рекрутов.
- Я вложил в ваши руки и головы тот ценный груз, который превращает вас из гражданских балбесов в Морпехов, - ага, и про хер в жопе забыл упомянуть.
- И я горжусь, что вам предстоит вступить в ряды действующих войск, отстаивающих интересы Нашей Страны за тысячи миль отсюда, - страны, с названием Дядя-Сэм Американец, не иначе.
- Я не мастак говорить высокопарные речи, - а чем же ты, блядь, занимаешься то?
- А потому - сразу к делу: Майк Рэдклиф - 0300, пехота, Дэн Поллак - 0300, пехота, Ник Браун - 0300, пехота, - цифры вперемешку со словами звонким эхом прокатывались по полупустой казарме, перебрасывая тонкие ниточки солдатских жизней в тот или иной моток...
- Том МакГиллаври - 1243, радист, с прохождение дополнительного обучения, в Кэмп Хэллуэй, чертов ирландец, ты же сертифицированный убийца, какого черта ты решил а радиобои податься?

Из старенького пикапа, пять минут назад врезавшегося в стену вывались двое парней. Один из них был настоящей ебаной двухметровой горой мяса, другой же был коротышкой, метр с кепкой. Оба были бритые под ноль и носили черные кожаные куртки. На спине у каждого был нашивка с черепом и надписи «FB» на рукавах. И оба этих колоритных персонажа были бухими в говно и слабо представляли, что происходит. Коротышка Том облокотился об стену, а здоровяк Террор, скривился и смачно обкамшотил тротуар. Пока эти двое приходили в себя после аварии, рядом с ними остановилась другая развалюха, из нее высыпали такие же пьяные и бритоголовые парни. Взрыв смеха, бурное обсуждение того что сейчас только что произошла. Видимо группа молодых людей решила сделать перерыв в ночных гонках и устроила привал прямо здесь, у разбитой машины. Исходящий от них шум привлек не только напуганных обывателей, но и офицера вербовочного пункта армии США. Когда офицер вошел в свет фонаря, Террор громко говорил, что хочет подраться и разбить пару голов этой ночью.
- Эй! Тебе охота подраться? – поставленный командный голос заставил его заткнуться.
Террор какое-то время пытался переварить информацию. Его опухшие от выпивки глаза уставились на хлипкого с виду офицера.
- Дам, нам охота. И я не шучу, мудак. – бугай шатаясь направился к нежданному собеседнику и навис над ним как гора. – Это ты то, решил с нами подраться?
Солдафон не испугался. Он до неприличия был уверен в себе и бритым это не нравилось.
- Не я, а группа самых крутых парней в мире.
Том отелился от стены и встал по правую руку от Террора.
- Ты что несешь? Самые крутые парни это «бритые»!
Парни в кожаных куртках начали обступать офицера плотным полукольцом. Но солдафон был все также спокоен. Он указал на открытую дверь, за своей спиной и спросил.
- Может быть зайдете? – и не дожидаясь ответа зашел в здание вербовочного пункта армии. Бритоголовое было, офигевшие от таких раскладов, даже не попыталось его остановить.
- Что ты о себе возомнил урод? – шатающаяся пьяная толпа устремилась за офицером.
- У вас будет возможность хорошо подраться. И сделать этот город самым спокойным на свете. – сказал странный мужик. Как из не откуда в его руках появилась пачка бумаг и он бесцеремонно всунул каждому по листку. – Прошу вас господа. Вам тоже, вот держите.
Том принял листок как все. Попытки вникнуть в его содержимое оказались тщетными.
- Спасибо..ик.
- Вот тут, подписывайте. И тут.
Через несколько минут бритые парни стояли при перед офицером шатаясь, подняв правые руки и под суфлирование офицера, в разнобой произносили клятву.
- Я вступаю в ряды морской пехоты. – начал солдафон.
- Морской пехоты…- тупо повторила толпа, все еще не понимая, что тут происходит.
- Я не член коммунистической партии. – продолжил солдафон.
- Коммунистической партии…
И так далее, все в таком же духе. Что-то о верности стране и вооружённым силам. Когда странное действие закончилось, офицер вытолкал пьяных тугодумов из участка. Захлопнув дверь он со смехом сказал.
- Хах, а вас даже брить не надо.
Свежий ветерок подействовал отрезвляющее. Пропитанный алкоголем мозг Террора зашевелился, но было уже слишком поздно. Бугай схватил Тома за грудки и придвинул к себе.
- Знаешь, что мы сейчас сделали?
- Что? – глаза Тома все никак не могли сфокусироваться в одной точке. А вот Террор уже врубился в происходящие, и он собирался просветить свою банду.
- Мы вступили в ебаную морскую пехоту!
Разозленная толпа вновь ворвалась в помещение рекрутационного пункта. Офицер же спокойно сложив бумаги в ящик своего письменного стола развернулся к ним и непринужденно спросил.
- Что-то забыли господа?
- Эй, мужик, ты же понял, что все произошедшее, было шуткой?
- Увы ребята.
- Что значит увы? Мне еще нет 21.
- Это и не обязательно. – ответил офицер и мерзко улыбнулся. – Уже поздно.
- Но, моя мать без меня умрет!
- Надо было раньше думать.
- Что ты там вякнул? – Террору надоело все это терпеть. Гигант шагнул вперед. Он собирался нанести этому ублюдку тяжелые увечья и силой отобрать подписанную им недавно бумажку. Еще один шаг. В харю главаря банды упирается ствол пистолета. Мерзкая улыбка офицера переходит в гадкий оскал.
- За дверь сосунки. Не бойтесь, морпехи сделают из вас людей. А ваши матери хоть немного отдохнут от такого дерьма как вы.

В общем все как-то так и произошло. Ты думаешь, что все так сложиться может только в фильмах, а тут смотри ка, какие славные карты выдала тебе жизнь. Расскажешь же такую срамоту, не поверят. А если поверят…станешь посмешищем до конца жизни. Нет уж, ебали мы такое дело. В письме домой МакГиллаври оправдал свое вступление в армию так «Я хочу отдать долг своей стране и увидеть мир». В ответ он получил письмо, на несколько страниц. Большую половину письма, отец удивлялся почему его сын вырос таким долбоебом, и какой он никчемный и постоянно заставляет свою любящую матушку нервничать. В конец почерк отца изменился. Видимо, он уже немного отошел от услышанного или может прикинул все положительные стороны отъезда паршивой овцы из родного дома. Папка пришел к мнению, что морпехи плохому не научат. Главным наставлением было – «не облажайся как обычно и не опозорь семью». Убей много пиздоглазых и без медальки домой не возвращайся.
Новобранцев взъебывали и в хвост, и в гриву, но нескончаемые недели ада наконец подошли к концу и можно было вздохнуть с облегчением. Больше не надо было ползать на пузе в грязи, бегать многокилометровые кроссы и обливаясь едким потом пересекать полосы препятствий. Наконец то появилось время основательно вздрочнуть. Это радовало.
Но вот наступило распределение. Дрилл-сардж, который не вынимая дрючил отряд все это время торжественно собрал всех в казарме, построил и, принялся пиздеть, накручивая градус торжественности что-то про патриотичность и другую хуету. Затем начал зачитывать список.
- Том МакГиллаври - 1243, радист, с прохождение дополнительного обучения, в Кэмп Хэллуэй, чертов ирландец, ты же сертифицированный убийца, какого черта ты решил а радиобои податься?
- Сэр, я шотландец, сэр! – почему-то Тома всегда бесило, что его путают с ирлашками. – Хорошо разбираюсь радио, сэр. Хочу принести стране больше пользы, сэр!
Ага. Хуй там пел. МакГиллаври просто не хотел получить пулю от узкоглазых коммуняк. Идеально было бы в обще отсидеться в штабном тылу.

25 апреля 1967 года. База Кхесань.
Кхесань огромным разворошенным муравейником шевелилась вокруг Тома. Он чувствовал движение своим телом: сотни ног вокруг шаркали по земле, грохали ящиками, лязгали затворами винтовок. Причину, в общем-то Том знал прекрасно: вчера какие-то парни из роты Чарли Второго Третьего ввязлись в перестрелку на высоте 861 и теперь упорно требовали подкреплений, ниче не попишешь, такие дела. Собственно, звуки боя отдаленным треском долетали до базы по ночам, когда никто не галдел, но ничего толком и не было понятно, ни численности противника, ни точных координат. Круто быть радистом в штабе. Чувствуешь себя самым умным. Не то что прочие банкоголовые. В говно не окунают, кормят, типа привелегии есть, но сегодня...
- Эй, поуго[1]! - толчок ботинка неприятно вырвал Тома из уютных грез, - Конец халяве. Пакуй манатки, пойдешь вместо нашего Рег-радиобоя[2].
Над ним возвышался неимоверно понтовый мужик. Один из офицеров, двинутых по теме конфедератов из роты Браво из Вторго-Третьего. Насколько они крутые мужики, Том знал из радиоперехватов. А сейчас эти крутые мужики шли воевать и брали его с собой. Йобанный покос. Прощай, халява.
- Сбор у третьего блокпоста через 10 минут.
Два месяца ему удавалось держаться от этого говна на почтительном расстоянии, один раз только вытаскивали в патруль, но там без происшествий даже вышло, так что не в счет. Он, ведь, даже не стал за это время похож на грязного обсоса из сточной канавы, да и из винтовки стрелял только на стрельбище, бк не обновлял, в общем, жил беззаботно. И вся война для него была лишь кучей голосов и шумов в динамике рации. Там, по ту сторону динамика кто-то умирал, кто-то, усердно гнул спину, загружая центнеры снарядов в гаубицы, кто-то считал и пересчитывал коробки на складах, но это Тома не касалось. Он брал слова одних, и доводил их до других, получая за это неплохое баблишко, стоит заметить.

Этот сон, как и любой другой сон Тома, был смазанным и не понятным, очень сумбурным и перекрученным. Мелькали лица людей, сменялись пейзажи. Сам он куда-то не то бежал, не то шел, повинуясь неизвестной логики страны Морфея. В общем во сне, вроде бы не было ничего интересного и запоминающегося, если бы не его концовка. Радиобою снилась его школа. А точнее школьный туалет. Грязный, задранный, изрисованный какой наскальной живописью, упорно создаваемой не одним поколением чертовых спиногрызов. Если внимательно вчитаться можно было узнать, кто и из преподавателей мудак и почему. Том стоял по середине этого туалета, в своей форме, правда со спущенными штанами. Перед ним на коленях сидела прекрасная Мери Уотсен, первая красавица школы. Можно сказать, его первая и безответная любовь. Мери из сна активно у него отсасывала, прям во всю длину, по самые яйца, обхватив ладонями его ягодицы. Вот она вытащила из своего рта, хозяйство МакГиллаври и начала ему дрочить. «Хочешь я сделаю это грудью?» успел услышать он, перед тем как его бессовестно вырвали из грез. Как жаль, что на этот раз он был разбужен не отдаленной трескотней выстрелов, далеко за приделами базы. Все было намного хуже. Тома разбудил смачный толчок армейского ботинка. Над ним возвышался офицер.

- Эй, поуго! Конец халяве. Пакуй манатки, пойдешь вместо нашего Рег-радиобоя.

Охуенно. Два месяца у него удавалось держаться подальше от раскаленной сковородки и не садиться на нее жопой. Один только раз заставили идти в патруль. Но там все прошло гладко. Если не считать комаров размером матерого слепня и переползающую дорогу сколопендру. Эта срань была размером с предплечье взрослого мужчины. Можете себе представить? Если бы Том не видел её собственными глазами, то в жизни не поверил бы. Стоит сказать, что он не любил и даже немного побаивался насекомых, и прочих ползучих тварей. Офицер разбудивший МакГиллаври был из знаменитой роты Браво из Вторго-Третьего. Насколько они крутые мужики, Том знал из радиоперехватов. Вот только весь их угар по Конфедерации. Ну твою мать…Всем же известно, что деревенщины, только и делают что ебут своих кузин и дочерей, таким образом плодят бесчисленное число ублюдков. А оставшиеся мозги, от такого близкого родственного союза, они убивают хуевым самогоном. А сейчас, эти «деревенщины», шли воевать и брали его с собой. Йобанный понос. Прощай, халява. Ну хоть ниггеров в отряде не будет. Хоть какое-то утешение, хотя слабенькое. До этого дня, война была для него, была очень далеко. Даже пребывание в лагере можно было сравнить с экзотическим отдыхом, самого низшего класса. Там, по ту сторону динамика кто-то умирал, но это Тома не касалось. Он брал слова одних, и доводил их до других. Читал ежемесячный патриотический журнал «Звезды и Полосы» в котором публиковали списки погибших, пытаясь найти в них парней из «Бритых». Ну да иногда еще дрочил. Спал, ел. И получал за это неплохие деньги, стоит заметить.

Тому хватило ума не спорить с офицером и не выспрашивать его что же случилось с прошлым радиобоем. Наверное, несчастный парень наступил на мину или попался в капкан узкоглазых коммуняк. Словил пулю или утонул в болоте. Или он просто подхватил понос, или какую ни будь болячку от вьетнамской шлюхи. Это не важно. Важно то, что теперь его, несчастного Тома МакГиллаври посылают вместо него. Это было очень грустно. Но дерьмо случается. От него никуда не деться, жизнь такая. А жаль, он уже решил, что отсидит всю войну за чужими спинами. Том вскочил и отдал честь. Хоть он и жирел на штабных харчах, чувство само сохранения у него не скукожилось окончательно. Опаздывать на сбор «конфедератских мужиков» было себе дороже. Радиобой, собрал свое снаряжение, и в назначенное время был в назначенном месте.

Говенья Кхесани мерзко булькают и чавкают под ботинками, налипая огромными комками рыжей глины. Из конексов [3] и покосившихся блиндажей выползают немытые морпехи, боеготовные, блядь, пахер такой, что, как правило, сбивает с копыт, еще до того, как они берутся за оружие. Движняк сегодня - будь здоров. Не иначе как решили нахуярить всем гукам сразу, одним нахрапом. Все строятся, собираются, дербанят цинки с патронами и ящики с сухпаями. В этом муравейнике заметно выделяется огромное сборище вокруг машин, во главе колонны тусует пара "Дастеров" [4] и Майти Майт [5], обвешанный аж тремя пулеметами, в теле колонны пять "трехосников", в которые плотно пакуется народ. Причем, два из них усилиями транспортной роты превращены в уродливое нагромождение брони, ощетиневшееся многочисленными стволами. Пиздец на колесиках, собранные корявыми ручками сельских умельцев, горделиво именуемый "гантраком" не был приспособлен для транспортировки, зато неплохо был приспособлен для вышибания говна из гуков. Замыкали колонну два "Паттона" [6].
Вся галдящая кодла в сотни полторы рыл спешно грузилась всюду, где только была горизонтальная поверхность. Особого дела до одного солдафона тут никому не было, так что вполне можно было зашланговаться. С другой стороны, он точно знал, что окажись он в колонне его точно найдут и высадят там, где надо. Собственно, несмотря на весь хаос и бардак, некоторые закономерности можно было разглядеть. К примеру, нигеров и салаг грузили поглубже в грузовики, чтобы при удачном попадании гранатомета, они сгорели нахуй живьем. Хряки поматерей стремились сесть на броню, либо на борт ближе к краю, особо лихие головы занимали места поближе к пулеметам, а кое-кто, даже проползал в гантрак и с довольной рожей щелкал затвором Эм-два, пятидесятого калибра.

Том выругался и попробовал со скрести палкой говения Кхесани, со своих ботинок. Хотел, как лучше, а получилось как всегда, ботинки отчистить не получилось, лишь сам сильнее заляпался. Слава богу, что не поскользнулся и не ебнулся носом в грязь, хотя был опасно близок к такому повороту событий. Оценив на глаз, расстояние от бедного себя, до армейских тарантасов, МакГиллаври осознал всю глупость и бесполезность своей затеи отчистить ботинки. Это было просто на просто глупо. Матюгаясь радист запустил палку в ближайшие кусты и поспешил к технике, молясь от том, чтобы его увязшие в дерьме ботиночки, не застрянет в ней на совсем. Людей было до хуя, и на первый взгляд все они копошились бессмысленно и хаотично. Но в этом безумии, была своя система, хоть и не слишком явная. Как в большом муравейнике. Верные дети дяди Сэма, прихватив свои любимые игрушки, собирались нахуячить пиздоглазым желтолицым коммунистам по первое число. Вот только это совсем не радовало Тома. В животе будто образовалась ледяная глыба. Парень очковал. Что-то подсказывало ему, что в этот раз, неприятности не обойдут его стороной. Но где наша не пропадала, он же в конце концов герой! Садится вместе со взрывоопасными чернокожими у него не было никакого желания. Во-первых, они ниггеры. Во-вторых, Том был слишком белым, чтобы жарится с ними как барбекю, из-за удачного попадания гранатомета, чертовых краснозадых, ему ой как не хотелось. Поэтому МакГиллаври уселся на борт, ближе к краю. Очень хотелось покурить, но делиться куревом со своими сослуживцами было жалко. Так перетерпит. Интересно, чем сейчас занимается Мери Уотсен? Она с кем то встречается или уже вышла замуж. Черт, вернувшись из этой потной задницы, на краю света, нужно обязательно её навестить.