Последний шанс | ходы игроков | Тан, Боб, Рок, СиДехар, Клауд

примерно час пополудни, 26 апреля 203 г.
г. Усть-Каменск, Усть-Каменский уезд,
Большой зал суда.

– … таким образом по совокупности деяний и с учётом отягчающих обстоятельств как то: использование магии при совершении преступлений, отказ от чистосердечного признания, сопротивление аресту, повлекшее тяжкие телесные повреждения, а также смерть трех урядников, а также особый цинизм совершенных противоправных действий; сегодня, двадцать шестого апреля двести третьего года, уездный суд Усть-Каменска постановил признать обвиняемых виновными по всем статьям и назначить высшую меру наказания через повешение. Тела преступников, а также их личные вещи, в связи с подозрением на возможность магического воздействия после приведения приговора в исполнение надлежать уничтожению – кремации.
Казнь назначается на девятнадцать часов местного времени, сегодня, двадцать шестого апреля двести третьего года. Приговор может быть обжалован в стандартном порядке, – судья захлопнул папку и кивнул приставам. – Вывести их.


примерно за час до полуночи, 26 апреля 203 г.
г. Усть-Каменск, Усть-Каменский уезд,
Городской крематорий, «кочегарка»

Ни света, ни вкуса, ни запаха, ни звука… Ничего. Темень и пустота.

Прошла вечность, первым появился запах. Пахло горелым… всем. Причудливая смесь всевозможных продуктов горения, щедро приправленная кислятиной застарелого пота и резким запахом раскаленного металла...

Прошла ещё вечность, прорезался слух. Гудение и какое-то утробное урчание бушующего в тесноте печи пламени, потрескивание её чугунных стенок. Шарканье нескольких пар ног, кряхтение, бряцание перекладываемых инструментов или оружия...

Ещё вечность. Ещё минуту назад тело вообще ничего не чувствовало - чисто валенок. Теперь же оно, будто затёкшая нога, начало сначала чесаться, а через полминуты тысячи тысяч раскалённых игл пронзили будто насквозь, до позвоночника, до самых печёнок. Заорать бы, да словно раскалённый ошейник на горле - давит, жгёт огнём адским там, где веревка пеньковая в шею впилась. Не то что орать - дышать невозможно. А никто из вас и не дышит - все мышцы судорогой скручены, сведены будто каменные.

– Слышь, Митька, можа воон тем двоим руки пообрубить? – доносится до терзаемого болью сознания хрипловатый мужской голос. – Не влезут же, вона плечищщи какие…
– Не. Мало ли… Сказано жеж «жечь цельно, со скарбом». Может колдунство на них? Простых татей к нам не свозят.
– Дело говоришь. Ещё гайалом обернётся. Тада в большую их чтоли… А с железками чего делать? Смари какой меч! Тяжё-олый сука...
– Во-он из той бочки их жижей помажь и в топку – сгорят никуда не денутся… А этих – из новой – тока сёдня привезли. Чтоб горели жарче...

Боль в теле чуть ослабла давая возможность почувствовать твёрдую поверхность, на которой лежишь, слой липкой дряни на коже и почти невыносимый жар, волнами накатывающий на голову и плечи. К запахам добавился ещё один – запах жжёных волос. Твоих волос. Потом поверхность покачнулась, приподнялась со стороны ног и то, что было тобой скользнуло прямиком в адское пекло.

Дав несколько мгновений оценить новые горизонты смыслов слов «жар» и «боль», сознание милосердно померкло…



День первый.
Закатный кряж (горный массив на восточных рубежах Доступных земель)
Подземелья Хаоса

В тишине склепа, не нарушавшейся без малого столетие, раздался громкий щелчок – будто ветка сухая треснула. Звук отразился от высокого сводчатого потолка, скользнул вниз, заметался меж стен, спугнул невесть чем питающихся здесь пауков с саванов паутины белёсыми волнами покрывающих стоящие вдоль стен факельницы на высоких ножках и то ли ящики, то ли скамьи.

Щелчок повторился. Сразу щёлкнуло ещё раз. И ещё. И будто петард пару пригоршень в костер бросили - затрещало, заискрило прямо посреди склепа. На высоте метров трех сфера огненная появилась, разрослась метров до полутора в поперечнике. Через десяток секунд из сферы в разные стороны полетели полыхающие огнем свертки с человека размером. Некоторые врезались в стены, рассыпаясь на горящие куски, опрокидывая стойки, срывая потемневшие от времени то ли знамёна, то ли гобелены, и догорали на полу.

С задержкой в четверть минуты из сферы портала (а что это ещё могло быть) уже не вылетели, а выпали прямо на середину склепа, пять человеческих тел. Частично горевших.

И тишину древней могилы пронзил одновременный крик пятерых глоток. Крик боли, злости и радости, в котором нутром чувствовалось – «Я ЖИВ!»

-Мать вашу, тушитесь неучи!
СиДехар прыгал по залу, хмурясь от жара пытался потушить огонь на себе и одновременно расшвыривал и тушил вещи из горящей кучи надеясь найти свои.

в голове была звенящая пустота и отсутствие мыслей, но мозг отчетливо фиксировал все изменения в окружающей среде
обдумывание таких глобальных изменений было невозможно в данной ситуации и было отложено на ближайшее время.

Когда дело запахло говном - то есть Боба приговорили к смертной казни - он расслабился. Пути к побегу он искал давно и не нашел ни одного, а теперь не найдет и подавно - суки эти наверняка охрану усилят до вечера. Тут и рыпаться нечего - дело швах.
Расслабился Боб специфическим образом - высказав судье и всем, кому посчастливилось присутствовать в большом зале суда Усть-Каменска, свое мнение о них и о приговоре. "Сукипадлы", "Да я вас вертел", "Ссыкуны поганые", и все такое, густо приправленное паскудным хохотом. Пацаны оценят.
Правда, тирада длилась недолго - оборвав на полуслове, его довольно грубым образом вывели и, спрятав от глаз общественности, хорошенько дали пизды, впрочем, не оставляя следов, ибо Бобу еще предстояло довольно публичное дело - повешение.
Оказавшись в петле перед толпой, Боб, несмотря на все предыдущие увещевания (физические) стражи, снова взялся за поношение глупой системы, которая его, такого вольного и свободолюбивого, решила убить. Но снова выговориться ему не дали, ибо палач, брезгливо сморщившись, пнул рычаг, открывающий люки в подмостках. Видимо, устал и хотел домой, ибо вечерело.
А дальше было что-то непонятное и неприятное, о чем воспоминаний почти и не сохранилось. Какие-то чмыри разговаривали про его, Боба, сапоги, а он лежал, молчал и страдал, словно в бреду, то и дело отрубаясь.
А еще дальше произошло совсем уж нечто из ряда вон, что объяснить он даже не пытался. Скажем кратко: горящий, дважды избитый полуголый Боб оказался на полу какой-то сраной пещеры, которой и не видел никогда.
Ситуация была нестандартной и напоминала сон - боли не чувствовалось, в голове пустота, как он тут оказался - непонятно. "Это сон." - Решил Боб. - "Так вот на что похожа смерть. Охренеть!"
Все вокруг суетились, орали и тушили себя. А раз все так делают - то и тебе надо. Неспешно, с очень серьезным лицом, как и принято во сне, Боб принялся хлопать себя по горящим участкам и сосредоточенно кататься по полу.

- Ульрих Фроль, ваше последнее слова,- прозвучал громкий голос обвинителя.
Тяжелый взгляд Тана сместился на маленького тщедушного человека с листом бумаги.
- Мои предки улыбаются глядя на меня. А ваши улыбаются вам?*
Палач нажал на рычаг и огромная туша северянина провалилась вниз. Хруст его шеи был слышен повсюду. Ульриха "Тана" Фроля не стало...
Или?
Тан встал. С трудом до него доходило, что кто-то дал ему, видимо, второй шанс. Боги, наверное.
От размышлений о "высоком" Тана отвлекли крики СиДехара и своя горящая задница. Не раздумывая Ульрих начал сбивать пламя с себя, кататься по земле. Но он заметил, что и это не единственная беда. Вещи их тоже горели и был риск возгорания паутины. А паутины в этом месте было очень много. Продолжая бить себя по участкам пламени, Тан постарался закидать влажной землей горящее снаряжение. Уже лучше будет грязным и мокрым, чем пеплом.

С самого утра в день суда Николаем владело странное спокойствие. Был ли тому виной сон, приснившийся ему той ночью, или же Рок смирился с собственной судьбой? Он не знал, но почему-то не удивился наличию жизни после сожжения в крематории. Полноте, да сожгли ли их вообще?
Огоньки на одежде намекали, что да, таки сожгли. Прокатившись по земле, дабы не изображать из себя Феникса, - все равно восстать из пламени ему не светит - Ник встал с холодного пола и огляделся. Мысли, посетившие его в тот момент, вполне могли бы составить трактат "Как НЕ надо разговаривать в приличном обществе", однако изо рта вырвалось лишь негромкое "Во попал...", относящееся как к комнате вокруг... так и к сотоварищам, успевшим приесться еще при "жизни-до-повешения-и-сожжения".
Вспомнив про повешение, руки сами собой погладили немного саднившее горло и наткнулись на шрам от веревки. Знать, не приснилось.
Что ж за хрень-то...

Клауд всё время суда сидел с гордо поднятой головой, не проронив ни слова. На все вопросы, заданные ему он отвечал спокойно, не скрывая, ни тая и ни увиливая. Можно подумать, у него есть шанс выйти из этого зала свободным. Ха!
Нет уж, не услышат от него они ни слова мольбы, ни слова проклятия.
Приговор.
Смертная казнь? Не страшно. Клауд со странным чувством подумал, что ему вроде как нечего больше терять. Да и никогда не было. Ни дома, ни друзей, ни врагов. Изгой живущий в обществе. Нет не в обществе, в стаде баранов!
Ни слова он ни проронил и когда его начали заживо сжигать.
Вроде бы его должны были повесить? Нет? Ну и пёс с ним. Огонь хоть и более болезненный, не многим более долгий. Суметь бы только выдержать, не заорать от огня.
Вывалившись в странное место, определённо являющее собой склеп, Клауд не стал подниматься. Он уже мёртв.
Мёртв ли? Те люди, которые оказались вместе с ним встали, стали сбивать себя огонь, тушить его везде. Наконец, Клауд признался себе, что поспешил с выводами о своей смерти.
Встав и сбив на одежде оставшиеся сполохи огня, Клауд оглядел место куда они попали.

Подскочили здоровяки (и более субтильные персонажи), задёргались, сбивая с драгоценных частей тел пламя. Влажная паутина и полусгнившие тряпки по стенам загораться не захотели, только тлели и немилосердно воняли.
Сориентировавшиеся чуть быстрее остальных, СиДехар и Тан пинками расшвыряли горящие тюки снаряги не шибко разбираясь где чьё. Ульрих так вообще ловко срывал со стен куски тяжелой, расползающейся ткани и набрасывал на любой замеченный источник огня.
В помещении стало сильно темнее. Со сводов потолка тускло светили бледным, мертвенным светом большие пятна люминисцентного то ли мха, то ли зарослей мелких грибов.

Пришла пора разобраться, что из нажитого непосильным и далеко не всегда законным трудом удалось спасти. Побродили по склепу, разобрались чьё где и пригорюнились слегка. Бронь, в основном, у всех более-менее была в норме, а вот с оружием всё обстояло сильно хуже. Вообще всё, что было крепким, надёжным или необычным на вид сейчас представляло из себя будто бы изъеденные ржой бесполезные железяки. То, что попроще сохранилось лучше…

Только все вдохнули полные лёгкие спёртого, воняющего жжёной тряпкой воздуха, дабы высказать своё недовольство таким положением дел (а Рок ещё и удивление от присутствия в его вещах замотанного в вышитый рунами белый платочек свежего пирожка), как будто по затылку каждому ударили, потемнело в глазах на пару мгновений, ноги слегка подкосились. А потом кусок памяти вернулся...

примерно четыре часа пополудни, 26 апреля 203 г.
г. Усть-Каменск, Усть-Каменский уезд,
Камера смертников.

В тесной камере смертников, помимо вашей компашки оказался и ещё один экземпляр. Странный, бомжеватого вида мужичок. Средний рост, серые глаза да волосы светлые, с сединой. Бородёнка жидкая. Рваньё, не одежда. Никакой такой типчик. Перхоть, накипь социальная.

– То, что скажу вам, – шепелявил он, а вы – во дела! – слушали, не перебивали. – Вспомните только потом, если получится всё и согласитесь вы. Повесят вас. И сожгут опосля, для надёжности. Есть у вас шанс последний. Магики, что в закатных странах вполне ещё во власти, развлечение себе придумали. Таких вот как вы из-под смерти выдёргивают, да в подземелья суют. Смогёте пройти до конца – свобода вам. Только пока никто не прошёл.

Похихикал сморчок мерзко. Встал, к бадейке с водой подошёл, зачерпнул ковшиком да порошку в него сыпнул.

– Кто рискнуть согласен – пей, – и вытянул руку с ковшиком. – Вещи ваши с вами отправят через портал огненный, токмо повредится они могут, ага. И в барахле своём амулеты найдите и носите обязательно. Без них – смерть...



День первый.
Закатный кряж (горный массив на восточных рубежах Доступных земель)
Подземелья Хаоса

Оборвалось воспоминание. Переглянулись с некоторым удивлением. Среди остатков своих вещей нашли-таки перемазанные сажей небольшие металлические бляхи на цепочках.

На несколько мгновений пауза возникла. И в тишине отчётливо послышался скребущий звук – чисто граблями железными по камню возят – изнутри саркофага. Громкий такой звук. Головы дружно повернулись к могиле. И тут же в дверь долбанули, будто тараном. Хрустнуло что-то, пыль из двери, что из твоего ковра, выбило.

Очухался наконец. Реальность осознал, понял, что жив-здоров, просто влип в приключения. Как и бывает с подобными несложными людьми - без особого шока все прошло. Ну, подумаешь - хотели сжечь, а закинули на выживальческие игры к каким-то богатым мудакам. Подумаешь, с ножом одним.
Да похер, не из таких передряг выкручивались.
А тут и сразу действие пошло, думать некогда стало.
- Ккк-хррррккк. - Раздалось из-под саркофага. И тут же:
- Буууум! - Садануло в дверь.
Кто-то заскрежетал, кто-то вломиться попытался - явно не с добрыми намерениями. Ну да хер с ним, нож в руке есть - прорвемся.
- Ха, уже началось! - Бодрящимся, но хриплым голосом вскрикнул. - Пощекочу перышком ребрышки мудаку из гроба энтого. За тылы не ссытесь - Боб не подведет. А дверелом - весь ваш, парни, ввалите-ка ему!
Нож выхватил, крутанул вокруг пальца ловко. Флагу с водкой подхватил, пробку скрутив, отхлебнул шумно. Тану, рядом оказавшемуся, передал:
- Накатим по кругу быстренько, а? А то вдруг в последний раз?
Засмеялся, может, чуть громче, чем сам хотел.
Все-таки страшно.
Да, все-таки, пиздец как страшно.

Клауд осмотрел компанию. Чёрта с два, почти все из них были из аборигенов и даже не Сипаев. А значило это, что, вполне вероятно, он единственный из всей компании кто умеет стрелять, прочие будут предпочитать лезть вперёд и биться голыми руками.
Но, братьев по оружию не выбирают. Будем работать с тем, что есть. А есть у нас один револьвер ненадлежащего качества. Это если казённым слогом. А если прямо - то засранный до невозможности. Из такого лучше не стрелять. В кобуру. Нож? Дело хорошее, не спорю. Хотя в бою поможет мало. Скорее так, хлебушек резать.
Не успели представится, как в дверь постучали. Хорошо так постучали, с ноги, очевидно. Ответом был голос из склепа. Совсем хорошо.
- Ну что, товарищи боевые? Поздравляю, мы в глубокой заднице!
Клауд не горел желанием ломать хребты всем встречным мордоворотам. Задача какая? Пройти до конца. Он не был трусом, но и задирой тоже. Взять снаряжение и спокойно двигаться вперёд.
С такими маслями он, присев около "общака" вещей, ловкими движениями стал собирать походный мешок.
- Так, если предстоит быстро отступать, то чтобы не путаться, распределяем так. Я беру этот мешок. - С этими словами Клауд быстро упакавал в самый сохранившейся мешок 4 перевязочных пакета, коробок спичек, и с великой осторожностью завёрнутый в одеяло пузырёк антидота. - Кто-то другой берёт второй мешок. Туда упакуем сух пайки, и соль. Третий берёт одеяла, все. Четвёртый - котелок, пятый берёт мех.
Клауд говорил спокойным голосом. Но в душе у него было сильное волнение. Неизвестность его пугала. Чёрт знает, кто ворвётся сейчас в этот склеп. Но показать страх перед аборигенами? Ну уж нет, сейчас даже контрразведчик Тверского княжества не мог бы уловить в голосе полуэльфа отголоски скрытого страха. Нет, он не боялся смерти, но неизвестность действовала на нервы.

СиДехар кивнул Клауду и подхватил второй мешок помогая его запаковывать, он морщился от боли в шее, а точней от следа оставленного веревкой. В мозгу отсутствовали какие либо мысли не относящиеся к нынешнему моменту а вот мысль о том что его мечь ТУПОЙ сильно коробила.

- Ну что, товарищи боевые? Поздравляю, мы в глубокой заднице!

-в глубокой и темной

хохотнул обладатель двуруча и отправился занимать место возле двери, ведь доспеха то не было, и желания с голым пузом встречать то что ломится тоже

От рассматривания "сотоварищей" его отвлекли несколько неприятные посторонние звуки. Пещера, сырость, скрежет саркофага, удары в дверь... Романтика, блин!
Рок, поняв, что времени не много, вдел руки в наручи, затянув по два основных ремня, нахлобучил шлем, перепоясался - на ремне занял свое место один кинжал в ножнах от рассыпавшегося ржой меча (хоть мешать не будет!) - и, подхватив второй вместе со щитом, скользнул к двери. Куча остальных вещей могла и подождать. И пусть только попробуют не оставить ему пайки!

Тан, оскалив зубы в улыбке, осмотрел снаряжение, что ему посчастливилось спасти.
Первым делом надел амулет на шею. Не то, чтобы он очень доверял мужичку, но нынешняя ситуация обязывала.
- Кираса, любимая моя,- сказал он и грубо отряхнул свой "доспех". Конечно, Ульрих надеялся на остальную часть своей брони, но бандит не замедлил поблагодарить богов и за это.
Дальше в руки перешел метательный топор. Фроль нежно провел рукой по древку. Грубые пальцы его прошлись по лезвию и на них появились капельки крови.
- Добротный топор, товарищи смертники,- гаркнул норд, содрогнув своды склепа своим басом.
Наконечник Тан в порыве злости хотел было выкинуть, но здравый смысл возобладал и бандит решил оставить хотя бы часть копья. Авось что-то из этого получится.
Ну и меч. Меч был несомненно из всего того, что Тан выудил, самым смертельным оружием. Топором можно промахнуться, наконечник копья бесполезен. А вот меч.
Фроль кровожадно облизнулся, осматривая доставшееся оружие, когда саркофаг дрогнул. А затем этот ужасный скрип.
Вообще, Тан много всего ненавидел в жизни, но особенно: неприятные звуки, режущие уши. Металл по стеклу, чавканье своих товарищей, и вот этот неприятный скребущий звук. Фроль поежился и, обхватив левой рукой метательный топор, а правой меч, подошел к Большому Бобу.
- Ну что, друже Бобби,- сказал он, принимая двумя свободными пальцами флягу и отпивая из нее,- Ты с этой иголкой что делать собираешься? Нее, брат, тут тебе помощь нужна, ага. Умирать, так с песней, а?
Грубый смех Тана эхом отозвался в склепе.
- Ра-а-а-сцветали яблони и груши...

Как амулеты нацепили, тут же опять в глазах на мгновение помутнело. На этот раз, правда, обошлось без внезапных озарений - просто с глазами странность какая-то приключилась. Вроде как всё видно чётче стало, и поганки, что из-под потолка светят ярче стали, и тьма только по углам осталась. А краски потускнели. Как снимок фотографический, что в околотке делают, всё вроде чётко и все детали видать, а жизни в картинке - ноль.

Гномская водка обожгла изрядно помятую веревкой гортань и рванула напалмом в желудке, разлилась жаром по телу удаль бесшабашную пробуждая. Шагнули Боб с Ульрихом дружно в сторону саркофага. Бодро, смело шагнули, но - на полшага. Мало ли...

С новым зрением больше деталей разглядели. Сам саркофаг - ящик каменный, весь резьбой изукрашен. Твари всякие, воины, что этих тварей на куски пластают да значков непонятных россыпь. По бокам от гроба не пирамиды, а статуи воинов паутиной будто в коконы замотаны - руки на груди скрещены, на поясах оружие какое-то, сами в броне.

Снова заскрежетало из-под крышки. Сильнее вроде как. Со статуй пыль посыпалась. И с первыми словами бравой нордской песни боевой, что в склепе как-то жутко зазвучала, крышка как от пинка назад к стене отлетела. Пылища столбом. И в облаке этой пыли поднялся как из купели высушенный почти до скелета труп. Выпрямился похрустывая да доспехом черным скрипя. Добрый был доспех когда-то, полный латный и на богатыря прям. Сам "богатырь" хоть и сбросил весу немало, но ростом метра два с лишкой был. И сил не растерял - в каждой руке по моргенштерну даже на вид тяжелому держит - что дубинки деревянные. Дыхнул пыльным облаком в вашу сторону, захрипел - как наждаком по нервам прошелся.

Свистнул коротко топорик Таном брошенный да в пластине грудной и застрял как в деревяху воткнулся. Подгнил доспех с хозяином своим. Труп даже не покачнулся. Развёл руки в стороны и на вас махнул. Тут и статуи по бокам от саркофага ожили и к вам шагнули. К оружию на поясах тянутся. Беспокойный латник пока только на край гроба своего ступил.


С противоположной стороны склепа живых оказалось поболе. Хотя кто их знает, тварей подземных, живые они или как.

Заняли СиДехар с Роком оборону по сторонам двери. Выжидают, прислушиваются. Сперва тихо всё было, затем будто топот, да такой, что не меньше десятка людей. Или не людей.

То ли песня, то ли клич боевой Тана как команду всем дал. Когда саркофаг открылся в дверь опять долбанули. Треснули пара досок в середине. Пауза. Норд топорик швырнул - снова удар. На этот раз одна из досок не выдержала и несколькими кусками влетела внутрь. И тут же в пролом руки полезли. Как человечьи только бледные, даже синюшные, и в слизи какой-то - от одного взгляда мутит. Несколько рук в проем вцепились, давай его расшатывать-расширять. А еще несколько попытались мужиков за портки схватить. Не иначе метили за нежное пощщупать. Здоровяки увернулись ловко.

Клауд же, что так посреди склепа и сидел, хозяйничал, только и успевал головой вертеть туда-сюда. Отчетливо в проломе двери увидел тварей синюшных толпу. Не десяток их там. Поболе...

- Айда! - Заорал Боб. - Лезут!
Ну это он так, предупредить просто остальных чтобы. Нет, не нужна ему никакая помощь - сам разберется! Ну, Тан может еще немного подстрахует.
А что? Конечно, со статуями да шкелетами он никогда раньше не воевал. Но, если подумать, как это там... лог... логи... головой если подумать, короче - то что из них за враги? Да никакие. Их пнешь - дак они и развалятся. Этот, костлявый - вон какой хлипкий. Ща его чуток подтолкнуть с гроба - грохнется и не встанет.
"Это должно быть просто." - Уверил себя Боб.
- Йиииихаааа, давай, Тан!
Шумя боевыми кличами, рванулся вперед.

Синюшные руки Року сильно не понравились, ибо проассоциировались с водной нечистью сразу и накрепко, а у такой не кровь в жилах, а хрень какая-то...
Немного сократив дистанцию от отскока, Николай резанул по одной из рук кинжалом - для проверки, вестимо - и долбанул по остальным щитом, чтоб не тянулись куда не надо - портки еще самому нужны, нехрен голозадой нечисти на них зариться, да...
Затем Рок вновь отскочил, дабы дать себе пространство для маневра... и просто полюбоваться, как не отличающаяся наличием мозгов нечисть толпой в дверях застрянет. В это же время он услышал шум за спиной и, слегка повернув голову, заметил там еще одну проблему. Двухметровую. В доспехах. И с моргенштернами.
Жизнь стремительно налаживалась...

Клауд упаковав вещи, встал в боевую стойку. За его спиной висел медицинский вещмешок. Он наверняка может помочь им в длительном походе, но, для дальней дороги надо бы пережить эту стычку, а судя по толпе за дверью она обещает быть быстрая и яростная. А он, как назло, ничем помочь не моет товарищам своим, револьвер не чищен, а с ножичком на скелета лезть - гиблое дело.
Но и стоять без дела Клауд не привык. Стоя на шаг позади своих товарищей, он был готов подойти им на помощь, встать на место раненого, помочь выйти из захвата, появись такой от лица противника.
Словом, держался в ближнем резерве.

Ульрих лишь негромко рыкнул, увидев, что топор оказался неэффективным оружием. Он хотел было пятиться к двери, когда услышал треск. Мимолетный взгляд и Тан понял, что, по сути, группа оказалась окружена.
Бандит оценил ситуацию. Сид и Рок кроют дверь, защищая его самого и Боба от удара сзади. Клауд недалеко и его можно считать запасным вариантом, если что-то, а что-то точно пойдет не так, случится. Боб уже рванул к вылезшей твари в доспехах. Похоже у него был план и Тан решил, что, учитывая что Большой Боб однозначно не справится с несколькими противниками в одиночку и с одним лишь ножом, прикрыть его спину от статуй, что неожиданно ожили.
- Черт побери... Эх, по-о-плыли туманы над реко-о-ой...