Шагни в прошлое | ходы игроков | Павшие орлы

Сверхсекретный правительственный проект, лаборатория по исследованию чего-то там... звучит загадочно, а на самом деле Аллан долго трясся в фургончике без окон, а затем, вместе с еще несколькими такими же участниками проекта, вышел на согретую солнцем и пахнущую пылью площадку перед длинным округлым зданием. Люди в военной форме без опознавательных знаков быстро завели всех внутрь, но ФБРовец успел заметить вдалеке высокий забор и вышки по периметру.

Коридоры, коридоры, коридоры. Ярко освещенные, напоминающие больничные, длинные и запутанные. Создавалось впечатление, что группу новоприбывших специально запутывают, но это было не так, просто строили лабораторию долго и разные архитекторы, поэтому ее планировка оставляла желать лучшего. Потом было подписание бумаг о неразглашении и отказе от претензий, письма родным на случай "непредвиденных обстоятельств", как было написано. И маленькая анкета, в которой предлагалось выбрать, каким будет похорон в случае внезапной кончины добровольцев. Выбрать предлагалось в частности музыку и Аллан заметил, как сидящая рядом ярко-рыжая девушка лет двадцати пяти украдкой написала "Rammstein" и поставила смайлик. После - краткий, но впечатляющий инструктаж от нестарого еще мужика с сигарой в зубах, явно подмигивающего сидящим в первых рядах девушкам. Перемещения во времени, какой-то доктор Беккет и прочее, прочее. Голова шла кругом. Даже невозмутимый двухметровый негр, которого Аллан приметил еще в фургончике (тот постоянно бился головой о потолок и сквозь зубы матерился, извиняясь в промежутках перед девушками) сидел, разинув рот и сверкая снежно-белыми зубами. Инструктаж закончился где-то через час и снова коридоры, коридоры. коридоры.

Медосмотр, причем полный. Потом дали перекусить: овсянка с джемом и стакан сока. Впрочем, от государственного учреждения вряд ли стоило ожидать чего-то большего. А затем испытуемых (или испытателей - кому как больше нравилось) разбили на группки по три человека и отвели к тому, что гордо именовалось "квантовым ускорителем". Если говорить начистоту, то больше всего эта машина напоминала большую душевую кабину. Такие же раздвижные дверцы. Аллану велели раздеться и какой-то молодой врач быстро уколол ему что-то в предплечье. "Это от нервов",- успокоил он. А затем агента ФБР попросили войти в ту самую кабинку.
- Если вам что-то будет нужно, обращайтесь к "Умнику" - это наш компьютер, он поможет. Удачи вам, - проникновенно сказал седой мужчина в белом халате и закрыл за Алланом дверцу.

Стоять на холодном металлическом полу в полностью закрытой кабинке было неуютно. Впрочем, стоять пришлось недолго. Где-то через минуту Аллан услышал свистящий звук, исходивший, казалось, из стенок кабинки. Затем волосы встали дыбом, как от электрического разряда, а потом... вспышка и звон в ушах. И тишина.

---Дата---
19 июня 1946 года, 11:48
---Место---
Чернигов, Черниговская область, УССР, городской ж/д вокзал
--- Имя---
Клаус Ридель
---Возраст---
25 лет
---Класс---
Военнопленный
---Цель прибытия---
Устанавливается

Воняло цементом. Это было первое, что понял Аллан после перемещения. Шарканье ног, чьи-то голоса, расходящиеся луной по всему помещению. Аллан открыл глаза. Большой зал с куполом вверху. Десятков пять измученных и очень грязных людей, таскавших туда-сюда мешки, ведра, какие-то тряпки, лестницы и прочее, и прочее. На многих - униформа, настолько грязная и истрепанная, что Аллан даже не сразу понял, в какой армии служили эти люди. Потом - как молния - прошибло мыслью "Немцы!" Бывшие солдаты Вермахта, проигравшие войну и теперь представляющие собой крайне жалкое зрелище.

Кто-то ткнул застывшего ФБРовца под руку и прошипел:
- Не стой, scheiße, работай, начальник смотрит. - мужчина лет сорока, от которого невероятно несло потом, злобно вперился в Аллана маленькими карими глазами. Он говорил по-немецки, Бойд в этом не сомневался, но говорил понятно. А цементом воняло всё сильнее.

Однако, очень неплохой способ избавиться от сующего свой нос во все щели агнета. Сгноить его в каком-то эксперименте - и всё ради науки. Но всё же, согласился сам, так что пищать теперь не к месту. А, собрав в горсть достоинство, играть выпавшую роль, пока не станет ясно, что тут как. Языкового барьера нет, это уже хорошо. То то бы удивились "сослуживцы", если бы...

Бойд быстрым взглядом осмотрел своё тело.

...Если бы их геноссе забыл родной Дойч и заговорил на языке союзников.
Работай. Хорошо. А что делал этот солдат вермахта? Соображай быстрее. Хоть бы он не был оголтелым нацистом или ССовцем - прилетит еще от местных прикладом по голове, тут миссия агента Бойда и закончится.
Про себя Аллан матернул организаторов эксперимента, которые даже не дали потренироваться с основными инструментами миссии. Компьютер Умник. Хорошо, как к нему обращаться? Тихо, громко? Похлопывая себя левой пяткой по затылку и принося в жертву хромых утконосов на перекрёстке семи дорог?
Пусть всё будет гораздо проще. Итак, если информация правильно залегла в голову агента, его помощников из настоящего аборигены не увидят.

- Умник. Статус, - сказал Бойд так тихо, чтобы со стороны казалось, что пленник просто разговаривает сам с собой.

Шарканье ног, тихие разговоры, окрики людей в советской военной форме, стоящих у дальней стены. Как понял агент, немцы заканчивали класть плитку в центре зала и доштукатуривали одну из стен. Из окон пробивался свет, а еще вдруг запахло сигаретным дымом - русские затягивались самокруткой, передавая ее из рук в руки. Один из них что-то громко рассказывал, остальные еще громче смеялись, впрочем, Аллан не понимал ни единого слова. Но он мог заметить очень яркий контраст между этими смеющимися людьми в форме с иголочки, с боевыми наградами на грудях и забитыми, измотанными, отчаявшимися немцами. Было что-то удивительное в этом контрасте. Победители и побежденные. Те, кто пишет историю и те, для кого история уже написана.

Осмотрев себя, Бойд увидел такой же потрепанный мундир, как и у других пленных. Разве что в нескольких местах он был залатан, да еще сапоги на ногах давно просили каши. Ремня не было и штаны немного сползали, отчего приходилось время от времени подтягивать их рукой.

Ваш статус - военнопленный, бывший ефрейтор 3-й роты 1-го пехотного полка 360-й пехотной дивизии Вермахта. Физические показатели в норме, наблюдается легкое истощение

Как будто тихий девичий голосок в голове. Очень, очень странное чувство.

"Умник. Или умница? А мысли мои ты читать сможешь? Проверим потом".
- Краткая биография Клауса. События войны и пленения. Военные преступления, - всё также тихо произнёс Аллан, принимаясь за работу.

Бойд носил ведра с водой и песком, таскал кирпичи и мешки с цементом. Устал. Впрочем, он еще казался молодцом - многие военнопленные еле переставляли ноги. А еще Аллан слушал: всё тот же тихий девичий голос рассказывал биографию того, в чье тело переместился Аллан.

Клаус Ридель, родился 14 апреля 1921 года в Гамбурге. Отец (Ганс Ридель, род. 1895) - шахтер, мать (Эльза Ридель, род. 1897) - домохозяйка. Имеет двух старших братьев (Пауль, род. 10 мая 1916 и Мартин, род. 4 декабря 1919, оба пропали безвести). Окончил среднюю школу в 1937 году, зачислен в Берлинский университет на факультет обществоведения. В 1941 году окончил его, работал преподавателем в школе №3 Гамбурга. В 1944 году мобилизован. В июле был ранен в бедро под Львовом, до ноября лежал в госпитале, после был вновь отправлен на Восточный фронт, получив звание ефрейтора. 8 апреля 1945 года попал в плен под Кёнигсбергом. В январе 1946 года прибыл в Чернигов. Военных преступлений нет, наград нет.

Ударили по чему-то металлическому и гулкий голос с дальнего конца зала проорал: "Обед!" Рабочие вереницей потянулись к выходу, побросав всю недоделанную работу. Аллана легонько толкнули в плечо:
- Ефрейтор, как там тебя, курить хочешь? - невысокий коренастый мужик, лет тридцати. Весь в обносках, но с улыбкой на широком загорелом лице. Он протягивал Бойду самокрутку, сжимая ее грязными толстыми пальцами. А еще почему-то подмигивал.

- Клаус, - ответил "ефрейтор", усмехнувшись, принимая самокрутку. Сам Бойд не курил, но свободно мог изобразить курение в затяг. Надо было налаживать контакты.
- А тебя как там?
Бойд очень надеялся, что ответил по немецки. Радовало, что его инкарнация был не из нацистов или военных преступников. Значит, можно рассчитывать на относительно человеческое отношение.
- И что я тут делаю? - спросил он иронично одновременно своего собеседника и компьютер.

- Анри, - широко улыбаясь, ответил новый знакомец. Значит, Бойд говорил с ним по-немецки, хотя сам разницы не чувствовал и мог бы поклясться, что говорит на родном языке, - Я тут, это, скоро домой поеду... я француз, - будто объяснил он. Аллан вдруг понял, что говорит мужчина с акцентом. - Нас, французов, должны были еще полгода назад домой отправить, но тянули почему-то. А я так уже соскучился по дому... письма писал, но в ответ - тишина. То ли не доходят, то ли затерялись. А ведь во Франции сейчас хорошо, особенно у моря... - его взгляд затуманился на пару мгновений, но вдруг он тряхнул головой и перевел тему, - Ты когда в плен-то попал, Клаус?

- Эй, вы там, жрать не хотите? - крикнул вдруг Клаусу и Генриху кто-то из пленных, вернувшийся уже с улицы, где раздавали еду - кашу почти съели!

- И вправду, пойдем, - сказал Анри и двинулся к выходу на улицу. Путь ему был знаком.

- Чуть больше года назад, почти под конец войны, - Бойд махнул рукой с досадой, направляясь вместе с Анри к жратве.
- Я у родителей один остался, трое нас было. Я бы тоже к себе в Гамбург уехал. Хоть и не курорт, а всё дом.

Бойд встал вместе с французом в очередь к полевой кухне.