Ars Magica. На руинах империи. | ходы игроков | Во сне и наяву. Finished.

Окружение медленно появляется в сознании, рисуя знакомое помещение, в котором Кассий провёл не один год. Инструмент на стенах избы, наковальня в центре, рядом с корытом воды, без сомнения, это кузница. Всполохи огня, раздуваемого мехами с ножным приводом, освящают стены и потолок, значит, в этот раз Якову понадобилось закалить железо на огне. Лицо время от времени обдаёт жаром, но тело неподвижно, только глаза не моргая смотрят перед собой. А вот и сам наставник, Яков держит одной рукой клещи с раскалённым куском металла, а другой мерно наносит удары один за другим. Ухо мастера, улавливая звук, тут же сообщает Кассию о качестве металла, по яркости ум прикидывает температуру и материал. Кузнец увлечён, работает не отвлекаясь и не поднимая головы.
Постепенно удары становятся громче, мастер уже не подносит заготовку к углям, хотя та разгорается всё ярче. Удар, ещё удар, и отзвук в голове, низкий и гулкий, как будто кувалда опустилась на череп, ставший металлическим. Голова Якова поднимается от заготовки, медленно, как будто следя за бабочкой, медленно взлетающей с цветка, и вот глаза смотрят прямо на Кассия. Удар, ещё один, голова как колокол, виски сдавило болью, но даже отвести взгляд от этих глаз невозможно.

Удар, и с шипением заготовка падает на дно корыта. Яков закончил работу, отложив инструмент. Голова продолжала гудеть, постепенно стихая, мысли возвращались к привычному ритму.
Кажется, только теперь он поднял свой взгляд и как всегда улыбнулся. Как в тот день, когда впервые приступил к обучению и вместе с учеником выковал простую подкову. А вот глаза уже не улыбались, с того дня, когда не смогли договорить, в глазах наставника застыла грусть. Разговор был завершён, каждый сказал, сколько мог, и больше к нему никогда не возвращались, а чувство вины залегло далеко на дне, иногда выдаваемое то ли движением бровей, то ли складкой губ.

- Кассий, я тут подумал, формально ты останешься учеником, конечно, но надо подвести черту под тем, чему я успел тебя обучить и что ты успел усвоить. Я не могу вечно за тобой присматривать, да это и не нужно. Конечно, - поправился наставник, - я жду твоей помощи тут, в кузне. Но думаю, мы можем устроить с тобой нечто вроде экзамена.
- Как в те времена, когда жил и процветал орден. - Яков замялся. - ...да, как бы ты к нему не относился, была там традиция признавать учеников равными магам только после финального испытания, где те должны были показать, что учились не зря. - Речь выходила смазанной, но так выглядели все разговоры с тех самых пор, обрести уверенность было непросто и кузнец вечно оговаривался и поправлялся.
- В общем, как бы то ни было, вон в том углу стоит сундук. Скажи мне, что в нём находится. - Яков заканчивает речь, взгляд его упирается куда-то в сторону.
Голова, кажется, подчиняется телу, по крайней мере, проследив за взглядом кузнеца, Кассий видит сундук в углу комнаты. Знакомый сундук, обычно в нём хранили заготовки для работы. Почти метр шириной, добротный деревянный сундук окован по углам объемными накладками. Обычно он никогда не закрывался, хотя имел замок. В этот раз, очевидно, сундук оказался закрыт. Повинуясь голове, тело шагнуло к сундуку, руки легли крышку, почувствовав отполированную поверхность, прохладную и гладкую. Попытавшись сотворить заклинание, ученик почувствовал, что Дар ему подвластен.
Кажется, кошмар остался позади, Яков сзади шумно пододвинул табурет и сел в ожидании.

Кассий провел ладонями ото лба назад к затылку, приглаживая взмокшие волосы - привычка старая, укоренившаяся. Под пальцами пот, словно там, под кожей течёт своё собственное теплоё море и время от времени пена его поднимается сквозь поры, вверх и наружу.

Он попытался ответить на улыбку Якова улыбкой, но тонкие губы дернулись так, что вышла всегдашняя истертая гримаса.
- Мне нравится работать здесь, учитель. - Он слышал свои собственные слова как если бы произнесенные кем-то другим, стоящим неподалеку. Чёрт, ну и утро.

Поднялся и подошел к сундуку. Попытался сначала поднять крышку: была возможность, что замок не был заперт вообще. Магией не решались все проблемы в конце концов, порой хватало очевидных талантов.

Сосредоточился, проводя ладонью от центра к оковывающим углам и обратно. Железо накладок скрепляло слабое дерево, словно реберная клетка предмета была снаружи его, но кроме накладок был замок и были петли, и возможно были гвозди. Их-то Кассий и спросил. Кровь и железо сродственны по природе и для начала подмастерье попытался переформулировать известное ему заклинание.
- Mihi frater, et ferrum. - Произнес он негромко; полированное дерево словно исчезло и он ощущал лишь железный костяк. Металл приобрел слабый красноватый оттенок. - Dîc mihi.

Крышка сундука не поддалась усилиям, похоже, в немагических талантах ученика Яков не сомневался. Или оставил их для другого испытания.

Дерево было скреплено прочно, верхняя крышка, боковые стенки - все из единого куска вытесаны, скреплены между собой гвоздями и усилены накладками. Просто, надёжно, прочно, как весь инструмент и мебель в кузнице. Кассий знал, что изящные гарды и тонкие витые канделябры делаются неказистым, но надёжным инструментом. Замок на первый взгляд не самый сложный, но навыков взлома у него не было, даже форму ключа не помнил, ведь сундук ни разу не запирался на его памяти.

Модифицировать заклинание, добавив ещё одну школу, чуть изменить формулы, и вот целью может быть не только кровь. Похожая суть, похожий запах, похожий вкус, за это можно зацепиться. Новая формула, ненамного сложнее предыдущей, врезавшейся в память, но только для него. А что же эффект? Заглянуть в глубины разума, очевидно, не получится, но металл должен отозваться.

Тихий голос, но отчетливый жесты. Металла в сундуке - в самом сундуке - было достаточно, чтобы попытка имела все шансы на успех.

Собрав воедино запомненную формулу и все изменения в ней, Кассий произнёс заклинание. Чуть изменённые слова по сравнению с привычными, они мало что скажут постороннему наблюдателю так как Искусство индивидуально и даже одинаковые формулы по-разному будут звучать в исполнении разных магов. Модификация привычного заклинания усложнила контроль за силой, но не настолько, чтобы сорвать заклинание. Лишь в волосах собралось ещё немного пота, который ручейком устремился вниз, огибая бровь к щеке.
Теперь сундук выглядел по-другому, отблески огня на крышке стали более тусклыми, за ними проступили очертания гвоздей, которые скрепляли стенки. Гвозди по всему периметру крышки появились под шляпками, которые угадывались ранее. Петли сзади, тоже на гвоздях, по пять гвоздей на каждую половинку и болт, скрепляющий их, расплющенный с обеих сторон, чтобы так просто не выбили. Накладки, каждая со своими гвоздями, шляпки сидят в предназначенных для них углублениях. Всё из железа, но без следов коррозии, лет двадцать как их вбили на места и не тревожили с тех пор.
Замок отозвался отдельно, чуть слабее. Интересная конструкция, когда замок находится внутри сундука и там же защёлкивается, ловя петлю, вделанную во внутреннюю сторону крышки. Если снять петли, то крышку удастся приподнять, но не открыть, третьей петлёй послужит замок с петлёй, достаточно толстой и прочной.
Но всё это на секунду, мгновение, за которое капля пота, оставив влажную дорожку проползла от брови к скуле. Потом сундук снова стал обычным, потёртым и прочным, надёжно хранящим свои тайны.
Внутрь замка стоит заглядывать отдельно, лучше через пару минут, чтобы не выбиться из сил. Посмотреть на замок не как на часть сундука, а как на отдельный объект, чтобы открыть его конструкцию и слабые места, если такие найдутся.

Металл, скорей всего железо, скорей всего сталь и зная Якова, скорей всего инструмент. Но слишком мало информации чтобы сказать наверняка, а к домыслам Кассий относился аккуратно.

Как и к собственным силам. Давно ушли первые года ученичества, когда он мог создавать заклинания одно за другим, до изнеможения - время, когда магия могла абсолютно всё, и следовало только постараться, как следует постараться, и неприменно получится всё, на что только хватало воображения. Годы принесли понимание, формулы и закономерности - и теперь магия, вопреки своему чудестному имени, была более ограничена законами и невозможностями чем шлюха в борделе соседнего города.

Поэтому Кассий выждал пока вернуться силы, используя невольную паузу чтобы рассмотреть замок с этой стороны. Присел на корточки перед сундуком, провел пальцем по замочной скважине, изучая на ощупь форму и фактуру металла. Сопоставил постигнутое через Познание с видимой частью. Просто изменить замок было достаточно просто, но такое простое изменение ещё не значило, что замок откроется.

- Mihi frater, et ferrum. - Произнес он в конце концов, когда пот на скуле окончательно высох. Пальцы Кассия всё ещё лежали на скважине замка, металл которой, как он теперь знал, соприкасался с самим замковым механизмом и петлей на внутренней стороне крышки, в некотором смысле составляя единственную с ними конструкцию. Словно цепь, каждое звено в которой было частью целого: тряхни такую цепь с одного конца и самое дальнее звено тоже отзовется.
Вот и сейчас ему было необходимо воздействовать, по сути, лишь на петлю, и лишь на короткий момент чтобы успеть поднять крышку.
- Liquā.

Время. Время не щадит никого. Кого-то оно исцеляет, но и каждый исцелённый всё равно станет его жертвой.
Горькие мысли о прошлом, которое могло бы быть, о будущем, которое быть может и о настоящей реальности, которую так тяжело отделить от другой, в которую часто погружаешься ночью. Дар когда-то мог больше, вот только мог ли Кассий? Научившись контролю, теряешь в силе. За всё приходится платить и часто о сделке приходится горько жалеть, когда дороги назад уже не будет. Останется лишь путь вперёд, вопреки и назло: отточив контроль, можно контролировать большие силы.

Отдых принёс только тяжёлые мысли, осмотрев замок снаружи, Кассий смог убедиться, что большая часть замка и его секретов скрыта там, за деревом передней стенки. Замочная скважина, ажурный лист металла вокруг неё, не столько украшающий, сколько предотвращающий выбивание замка внутрь. Обо всём подумали создатели, кроме того, что за дело возьмётся маг.

Одна рука на замке, слушать металл, направлять силу, воздействовать на него и сквозь него. Вторая на крышке, усилие достаточное, чтобы не гадать, когда начнёт действовать заклинание. И вот крышка подалась вверх, удивительно тихо, петли смазаны, а дужка замка порвана как кусок мягкой глины. Ещё одна струйка пота, но уже по другой щеке, контролировать силы спонтанно сложнее, даже если эффект не сложен. Как будто слеза, она бежит вниз, пока крышка открывает содержимое, пропуская неровный свет внутрь ящика. Добежав до подбородка, капля падает вниз, разбросав мельчайшие брызги рядом со старой железной подковой. Старой, ржавой подковой на дне старого сундука в кузнице.

- Внутри сундука физически находится подкова, учитель, и также, всеприсуще, воздух. - Вытерев пот тыльной стороной ладони, подытожил Кассий и оглянулся наконец-то на Якова, продолжая второй рукой удерживать крышку сундука. Ржавый вид подковы напоминал о прошлом, о первом уроке, о совместном труде, и о том, что самая первая вещь, которую он сделал, была, парадоксально, не оружием. Но подмастерье не стал гадать без причины, был ли в этой подкове какой-то скрытый смысл или Яков спрятал в сундук в качестве испытания первое, что подвернулось под руку. Благо разного железного хлама торговцы привозили преизрядно и иногда по месяцу-два не доходили руки всё разобрать, почистить и переплавить.

Выслушав ученика, Яков некоторое время остранённо смотрел на пламя, пот на руке, утиравшей лицо, начал высыхать, когда тот наконец заговорил.

- Да, ты прав... Наверное, было бы глупо ожидать от тебя другого. Ты мог сделать крышку сундука прозрачной, заглянуть туда с помощью формы иллюзий, предварительно подсветив внутри... - небольшая пауза, тишину которой нарушил лопнувший в остывающем горне уголёк, - но предпочёл действовать быстро и напрямик, пусть и сведя ущерб к минимальному.

- Кстати, это та самая подкова... - Продолжил кузнец. - Знаешь, в гильдиях, где мастер берёт ученика, потом несколько лет гоняет в хвост и гриву, за человека не считая, а зачастую и выгоняет через года три... так вот подмастерья должны доказать своё мастерство и право на открытие своего дела, создав "шедевр". Эдакий венец творения, наверное...

Что-то промелькнуло на миг в глазах Якова, когда тот произнёс "та самая", неуловимо быстро, снова сменившись грустью и смятением. Сентиментальность, кто бы мог подумать, что для неё есть место в этом могучем теле и здравом рассудке? Или это старость?

- Так вот, в нашем случае шедевры не нужны, а нужны деньги и ценно время. - Наставник заговорил быстрее, как будто разговор его тяготил, - Поэтому у тебя есть полтора часа, чтобы сделать из этой подковы предмет более дорогой, способный выжать из старого торговца пару десятков крейцеров. В твоём распоряжении вся кузница, весь инструмент здесь и твой Дар, материал - только подкова. - Яков поднялся с табурета, сунул руку под фартук и извлёк оттуда какой-то предмет. - Вот ключ, закроешь законченную работу в сундуке. Ты наверняка догадывался, что его придётся отремонтировать.

Бросив ключ ученику, мастер направился к выходу, скрипнула дверь. Уход был торопливым, отчасти напоминал побег. Люди часто бегут от проблем, не понимая, что те только растут и когда вырастут достаточно, поглотят беглецов. Хотя все страдают этим, вся коллегия сбежала и скрылась от мира, как знать, не поглотит ли мир её через десяток лет?

А ещё тут странный свет, то ли за окном и дверями ночь, то ли угли слишком ярки, окна темны, тонкие пластинки слюды отражают свет горна. Открывшаяся дверь тоже поглотила наставника во тьме. Как-то нереально. Но и ощущение реальности в то же время никуда не делось, и пойманный ключ был тёплым, даже чуть горячим... Поди пойми что же происходит.

Отбросив лезущие в голову мысли, Кассий взамен размышлений сосредоточился на практической задаче. Вертя в руках подкову, подошел к остывающему горну. Надел кожаный передник, рукавицы, перехватил волосы лентой, чтобы не лезли, проверил бадью и меха. Инструменты он мог найти с закрытыми глазами, каждый из них он знал лучше чем воскресные молитвы. Но уголь был дорог, и первым делом подмастерье убедился что горн не остынет, сочетанием Огня и Тверди придав углям требуемый жар и долговечность. Прежде чем бросить металл на наковальню, провел пальцем по канавке, растерев затем в ладонях крохотные пластинки ржавчины. Так не пойдет.
Ладонь подмастерья плотно охватила подкову в то время как второй ладонью Кассий принялся стряхивать рыжий налет с металла, помогая себе несколькими негромкими словами.

Подкова навевала воспоминания о прошлом, которое уже не вернуть. Но всегда можно сделать что-то новое, разрушив старое или на его руинах, когда старое уже сгнило и осыпалось. Это ли хотел сказать Яков, дав ученику памятный предмет? Или же хотел разрушить то, что символизировало его связь с учеником? Понять его было непросто, наставник тоже был немногословен, как и ученик, но раньше получалось понимать его даже не с полуслова, а по одному взгляду. Сейчас же лишь видно, что былое понимание осталось в прошлом, и если в кузнице работу согласовывала привычка, в простом общении понимать кузнеца стало сложнее.
Но это можно обдумать и позже, впереди у Кассия была работа. И сначала надо позаботиться об огне.
Формула для углей, это заклинание уже не раз использовалось, Кассий успел заготовить для себя несколько кусков угля, больших, чтобы воздействовать одним заклинанием, и расколоть на множество, которое будет гореть весь день. Изменить кусок угля, его свойства, потом бросить в горн, раздуть, разбить кусок, смешав с похожим углём, который сгорит, дав жизнь новому, гораздо более надёжному огню.
А дальше отдых, заклинание требует сил на контроль, и их надо восстановить. Ещё раз ощупать подкову, вспомнить, как впервые взял в руки молот и клещи, как она, почти готовая, освещала наковальню. Горячий металл податлив, ему можно придать любую форму. А вот люди с течением времени костенеют и только настоящий мастер сможет разжечь в них огонь, способный заставить тех отказаться от старых привычек и убеждений...
Потом ржавчина, накопленная за годы хранения, надо отделить её от материала, с которым ещё можно работать. Эта формула использовалась чуть реже, обычно Яков сам вылепливал из мусора нужные заготовки. Но и она, пусть чуть различная от случая к случаю, хранилась в памяти. И чешуйки ржавчины разом отпали, как будто и не было у них ничего общего с тем куском металла, который их породил. Крупные части отпали сразу после завершения заклинания, более мелким потребовался удар о наковальню. Теперь Кассий держал в руках кусок металла. Ещё не блестящий полированной поверхностью, но уже без бурых лохмотьев. Весь в кавернах, металл избавился от заразы, но следы её ещё предстояло заживить, а заодно и придать подкове новую форму.

Взяв подкову клещами, Кассий положил ей на горячие угли. Ночная темнота железа постепенно начала сменяться вишнево-красным, затем рябиново-красным, затем рыжим - кузнец не торопил металл, используя лишь малый молот, чтобы распрямить железо, смять уже ненужные отверстия для гвоздей и канавки в единую полосу. По мере того как лисье-рыжий становился веснусчато-рыжим, металл удар за ударом менял форму пока в клещах не оказалась продолговатая плоская заготовка без единых пустот. Лишь когда цвет металла стал светло-желым, словно высохшая пшеничная солома, - лишь только тогда кузнец перенес лезвие на наковалню, споро и привычно принялся придавать металлу форму. В кузнице он был, без преуменьшений, как дома. Знал каждое дыхание мехов, голос любого из молотов мог различить с закрытыми глазами, и за ручки клещей держался чаще чем за руки людей. Вскоре, Кассий практически забыл о том, что это испытание, самозабвенно уйдя в саму работу и останавливаясь только чтобы прикинуть сколько осталось времени. Даже угрюмая складка у губ разгладилась.

Кассий всегда предпочитал делать оружие. Яков знал об этом, Маргарет знала об этом, даже Андреас, который всего себя посвящал какому-то трактару, знал о том, что из всех предметов Кассий предпочитает ковать именно орудия убийства. Однако, сегодняшний кинжал - точнее, два парных кинжала, один побольше, другой поменьше - были особенными. Каждый с широким и относительно коротким, почти как лепесток цветка или лист, лезвием, с слишком широкой режущей кромкой, загибающейся вдоль и вверх, до самого ребра ножа. Каждый кинжал целонокованный вместе с рукояткой - длинной, на всю ладонь, уравновешенной с лезвием, но также и тонкой. Такую не схватишь в кулаке для фехтования, и тем более не бросишь в противника, скорей возьмешь как перо. Чтобы уложиться в срок (ведь ещё сундук чинить) Кассий помог себе магией, делая металл более податливым для задуманной формы, и давая крошечной частице горящих углей осесть в самом металле, но в остальном действовал сам, зная свои силы и трезво расчитывая время.

Металла на оба кинжала ушло мало, и из остатка подковы Кассий сделал и вовсе чудные вещи: тонкую спицу с малым крюком на конце, что-то вроде небольших двузубых вил, острия которых, разной длины, опять же заканчивались крючками, нечто вроде шила, миниатюрные клеши, с утолщенияим на концах, нож-потешник, - совсем небольшой, с лезвием навроде листа ивы. Всё соразмерное, небольшое, по руке, всё с теми же странными, цельнокованными тонкими рукоятками.
Раскалил, остудил, раскалил, остудил, призванным даром изменил воду в бадье на куда как более желанное масло - ненадолго, чтобы лишь закалить разогретые в последний раз докрасна предметы. Выложил странную коллекцию остужаться, и занялся замком, восстановив поломанную петлю. В кузнице учишься ценить каждую минуту: пока что-то одно готовится, займешься чем другим, не стоишь, ворон не ловишь.

Завертелся точильный круг, и, прикусив губу, Кассий принялся за последнюю из стадий. Вот в чем магия давала мало пользы, так это в заточке: любая неестественная острота сходила на нет довольно споро, так что оставалось лишь вертеть колесо, краем глаза привычно следя чтобы искры не попали на что-то воспламенимое. Благо, все ножи были небольшие, - не чета короткому мечу или даже обычному кинжалу - так что можно было любовно и тщательно отточить все три до лезвийной остроты; крюки заточки не требовали, а шило точилось ещё быстрей чем самый малый из странных кинжалов.

Сделал. Вроде бы и во время уложился, раз никто в дверь не ломится. Клещи на стену, молот и передник туда же - в кузне должен быть порядок.

Кассий с затаенным удовольствием посмотрел на дело рук своих и положил откованное - хирургические скальпели, крючья да зажимы для операции - на дно сундука, аккуратно защелкнув замок данным было ключом. После чего принялся ждать Якова.

Опыт помогает в работе и в жизни. Узнав человека, повидав его в разных ситуациях, знаешь, чего от него ждать в будущем.
Но опыт и зажимает человека, не давая шагнуть в сторону, сила привычки, страх совершить ошибку, ожидания других. Он превращается в оковы, которые тяжелеют год от года, не давая пошевелиться. Никто силой не держит крестьянина на земле, но опыт показывает, что и его сын и внук будут работать в том же поле, передавая опыт дальше, как и сын кожевенника или красильщика.

Это и порочный круг, это и система, на которой держится весь уклад мира. Но иногда находятся бунтари, те, кто готовы рискнуть всем, кто отказывается принимать чужой опыт, со всем грузом накопленной практики и закравшихся в неё ошибок. Они плывут против течения, выбиваются из сил, захлёбываются и тонут. Таков удел всех бунтарей.

А новое приносят те, кто догадывается шагать в сторону, опираясь на старое. Пересматривает его, но не отбрасывает целиком. Эти единицы приходят раз в столетие, и при должной удаче и упорстве им удаётся встряхнуть мир.

Андреас, Яков, Маргарет, Пауль, все знали Кассия, с которым прожили бок о бок больше десятка лет. Что ещё может сделать ученик, который набил руку на клинках всех мастей, тем более, когда от него требуют качественной работы? И всё же шаг в сторону был сделан, и попытавшиеся угадать результат наставники никогда бы не попали в яблочко, рядом, но не точно в цель.

Работа предстояла напряжённая, не сложная, но время поджимало, ограничивая в средствах и техниках.

Первое задуманное заклинание позволило смягчить огонь в металле так, чтобы можно было дальше касаться его голыми руками, воздействуя магией или просто поправляя заготовку на наковальне. Заклинание было сложным, потребовав громких слов и отчётливых жестов для успешного произнесения, и то только со второй попытки.

Зато дальше дело пошло успешно, Кассий работал привычно, не торопясь, но и не теряя времени даром. Заготовки под его молотом принимали форму инструментов, которым не стыдно пользоваться и лекарям титулованных особ, а уж простые городские целители бы оторвали их с руками.

Шлифовальный круг позволил придать инструменту остроту и отполировать до блеска, ведь известно, что покупатели всегда падки до блестящих предметов. На дно отремонтированного сундука были аккуратно уложены четыре инструмента, каждый из которых по отдельности мог бы стать шедевром, до прихода Якова оставалось ещё минут десять.

Вытерев руки тряпкой и сполоснув лицо, Кассий в последний раз прошелся по кузне, смотря чтобы всё было в порядке. Провел ладонью над жаром, оттащил точильный круг на привычное место, толкнул крышку сундука, чтобы убедиться что петля держит. Будь у него больше времени, он бы довел инструменты до совершенства: добавил бы желобки для стока крови, мелкую насечку на рукоятки, чтобы даже в скользких ладонях не выскакивали. Даже та пара унций серебра, что добыть можно из десятка баварских монет, пошла бы на тонкую обработку лезвий, чтобы те лучше сопротивлялись ржавчине. Но всё это было, по сути, дополнительным слоем мёда над ломтем и так отличного белого хлеба, и сейчас Кассию оставалось только мерять шагами кузницу. После полутра часов напряжённой работы время текло как-то особенно медленно.

Он подошел к окну, выглянул в наружную темень и пытался там хоть что-то разглядеть. Где наставника носит?

Наведение порядка в кузне помогало упорядочить мысли. Теперь это был дом Кассия, и сложно сказать, что было ему ближе - его комната в доме, где он спал, или кузня, где он учился и работал. А вот снаружи царил мрак, окна не были тёмными, вместо этого они отражали лицо мага, неровный свет горна за ним. Отражение было надломленным в нескольких местах, где соединялись пластинки слюды. Пару раз игра света и неровные осколки отражения складывались, создавая ощущение, что там, за окном, совсем другой человек вглядывается внутрь, не видя, но тщась хоть что-то разглядеть.

Дверь открылась бесшумно, вошедшего Якова выдали шаги. Как будто он подсматривал за учеником и улучил момент, когда тот не будет смотреть в сторону двери, чтобы войти. Когда ученик оглянулся, дверь уже закрывалась, а кузнец осматривал кузницу. Удовлетворившись увиденным, он кивнул своим мыслям и отправился к сундуку. Склонившись, он чуть помедлил, на всякий случай попробовал насколько прочно замок держит крышку, и, ухмыльнувшись, вставил в скважину ещё один ключ. Кажется, Яков не испытывал волнения, руки действовали привычно, размеренно, мастер не сомневался в ученике, лишь любопытство было видно в его взгляде.

Когда крышка поднялась, на миг во взгляде промелькнуло удивление. Мастер осторожно извлёк инструмент, не оружие, которое явно ждал увидеть на дне, выложив по одному предмету на пол. Потом, взяв всё вместе, понёс на наковальню к горну, чтобы рассмотреть поближе к свету. Проверил остроту лезвия большим пальцем, потом легонько ударил по лезвию, держа клинок за рукоять двумя пальцами, вслушиваясь в тонкий чистый звон. Наконец, Яков сотворил заклинание, которым проверял все изделия из металла, и свои, и ученика, и привезённое торговцем барахло. Бережно проведя пальцем, по каждому из инструментов, он широко улыбнулся, пробудив у Кассия воспоминания о первых годах ученичества.

- Да, ты отлично справился, - улыбка начала меркнуть, оплывая, как свинцовая статуэтка в горне, по каплям сглаживаясь в ставшее привычным за последнее время лицо. - Думаю, твоё ученичество можно считать завершённым, пусть формально оно и продлится до моей смерти, - Яков положил огрубевшие за годы работы ладони на наковальню, как бы опираясь, - я считаю, что ты достоин принять кузню и работать в ней самостоятельно.

Рот приоткрылся, чтобы сказать что-то ещё, но его прервал удар по дереву, который заглушил слова. Лишь грусть, вернувшаяся во взгляд могла служить намёком на содержание речи, которую было не расслышать. Снова удар, ещё один, Яков продолжает говорить, не слыша ничего, как будто выдавая какое-то откровение. Это продолжается ещё несколько ударов, частых и всё более громких, когда перед глазами всё начинает плыть.

На висках лежат ладони, как будто пытаясь удержать голову, в которой ещё слышны эхом удары, те, первые, по наковальне. Тяжёлые и гулкие, болезненные и отдающиеся эхом внутри черепа. А перед глазами постепенно появляется потолок комнаты, такой же знакомой, как и кузня, яркий свет поначалу слепит, заставляя зажмурить глаза. А дверь уже скрипит, когда в комнату входит Маргарет, интересуясь, в порядке ли Кассий, или ночь снова не принесла ему покоя.

За окном день, точнее позднее утро, впереди снова повседневная рутина рабочих будней коллегии. А в голове ещё звучат удары, и стоит перед глазами лицо, разбитое на фрагменты отражения, с отчаянием во взгляде.

Так начинается безумие - от невозможности отличить реальность от сновидения. Два поставленных друг напротив друга зеркала. Бесконечные всепроникающие отражения. По левую руку. По правую руку. Реальность-сон-реальность-сон... реальность? Поднимись он сейчас, всади в живот Маргарет нож кто даст гарантию что это не окажется ещё одним сном, и он не проснется снова, снова под звуки молота, снова под жар от раскаленных углей? Что вся его жизнь, в ретроспективе, не более чем чей-то кошмар?..

"Если заблудишься в зеркальном лабиринте - бей зеркала." - Пришло на ум сказанное кем-то. Но на практике не получается так просто, и именно поэтому и существует Главное Правило; такие сны уже не были единичным случаем. Переведя взгляд с затянутого паутиной угла потолка на ярко-синее небо за окном, Кассий устало потер виски и поднялся.

- Почти. Доброе утро. - Ответил он Маргарет и нахмурился, попытавшись вспомнить что же именно хотел сказать ему Яков там, во сне. Это выглядело важным: какое-то испытание, какое-то послание, с каким-то смыслом. Но нет, ушло. Только расколотое отражение под самый конец и осталось в памяти.

Встряхнул головой, натянул верхнюю тунику, поначалу не попадая в рукава. Только затем пришло понимание что уже позднее утро, а он почему-то ещё в кровати валяется.
- Уже почти полдень. - Констатировал он, переведя взгляд на Маргарет и как всегда рядом с ней искренне стараясь выглядеть по-приветливей, что как всегда, не особо получалось. - Почему меня не разбудили раньше? Что-то случилось?

Кассий смутно помнил что на то была причина, но сон заслонил вчерашние разговоры. Испытания... было это во сне или наяву?