Black & White | ходы игроков | 03. Если я безумна, тогда это война.

- Угу, - ответила Мака, после чего продолжила быстро орудовать палочками, словно хотела показать всему миру, что она - трансгендерная маленькая версия майора Пейна. Доев, она протёрла рот, после чего взяла посуду и направилась к раковине, по пути чмокнув мать в щёчку.

-Иди уже, я сама помою, - Азуми встала из-за стола и потрепала дочку по голове.

- Что ж такое, мам? - поставив посуду на ближайшую пригодную для этого поверхность, девушка начала торопливо приглаживать волосы с обиженной мордашкой. - Сама же знаешь, как тяжело привести причёску в порядок. С этими словами она потопала к лестнице, чтобы подняться по ней наверх. К комнате Томоки.

Томоки сидел на полу и самозабвенно играл в какой-то шутер на X-box'е: взрывы, дым, автоматные очереди, надрывные крики сослуживцем, при чем наушники парень не использовал, так что в комнате царила звуковая вакханалия, будто бы Мака находилась в самом сердце военной операции в каком-нибудь Ираке. Свою сестру Томоки не заметил или, как обычно, сделал вид...

Девушка прошла в комнату, закрыв за собой дверь, заняла позицию по левое плечо брата, примерно метрах в полутора от него, после чего сложила руки на груди. Пару секунд она наблюдала за происходящим...
- Да-а-а-а-а-а... - потянула Мака, глядя в сторону экрана. - И почему на экране не "Dead or Alive"? Тогда тисканье стиков геймпада приобрело хотя бы какую-то осмысленность.

-Потому что он уныл, - ответил Том, не отрываясь от экрана. Мака видела, как его персонаж залег с пулеметом у входа на какую-то улицу и поливал свинцом пробегавших мимо солдат противника.

- Я думаю, подобными словами мог бы разбрасываться тот, у кого под рукой или, хотя бы, в ближайшей перспективе, были бы самые настоящие, а не состоящие из полигонов, сиськи, - хмыкнула Мака, склоняя голову на бок, чисто по привычке оценивая занимаемую братом тактическую позицию - всё же, геймер в ней не умер, а только прилёг отдохнуть. - Скажи, ты уже обзавёлся пассией?

-А тебе какое дело?! - огрызнулся парень, поворачиваясь к сестре. Мака краем глаза заметила, что это маневр стоил ему "жизни"--как только очередь прервалась, пулеметчика снесли огнем до этого прижатые к земле противники.

- Ты действительно хочешь услышать мои мотивы или мы поговорим о твоей будущей пассии? - хмыкнула Мака, склонив голову на другой бок. - Имеется? не имеется? Есть кто на примете? И что ты вообще собираешься с этим делать?

-Решила ради разнообразия поиграть в старшую сестру?! - продолжил наступление Томоки.

Насмешливо-безразличная мина исчезла с её лица. Взгляд стал серьёзным, хотя поза не изменилась.
- Нет, не поиграть, - чётко произнесла она, глядя на Томоки. - Я решила вернуться.

-Поздно уже возвращаться, - неожиданно спокойно ответил парень и отвернулся к экрану телевизора.

- Твои слова звучат правильно, но decipimur specie recti, - покачала головой девушка. - Мы все знаем, tarde venientibus ossa. И гиены об этом знают, вот только им и этого достаточно. В конце концов, неужели ты думаешь, что тебе удастся от меня так просто отделаться? - Мака хищно оскалилась и чуть наклонила голову вперёд, даря Томоки взгляд исподлобья. - Да, у тебя в арсенале нет ничего, что могло бы меня, хотя бы чуточку задержать. Для этого ты калибром не вышел.

-Говоришь, нет ничего в арсенале? - хмыкнул юноша, не отрываясь от игры, -Знаешь, сестрица, ты научила меня, что самое мощное оружие это равнодушие. Против него у тебя просто нет шансов.

- Ой ли? - жестоко улыбнулась она. - Знаешь, дебафы от равнодушия не складываются. А их эффект куда ниже, чем эффект презрения, которым ты меня уже успел одарить. - девушка молниеносно упала на колени позади Томоки, после чего обхватила его шею своим правым плечом, с поднятым вверх предплечьем, за которое так было удобно держаться локтём левой руки, усиливая давление на шею. - У меня есть средство расшевелить тебя, братик! - её голос стал сдавленным, будто бы она сама сейчас задыхалась. - У меня арсенал куда шире! Я даже Куниеду проняла!

-Уходи, - сквозь зубы прошипел Томоки, сжав контроллер с такой силой, что Маке начало казаться, что он сейчас треснет.

- Ты можешь относиться ко мне индифферентно, кусок эгоистичного трусливого мяса, - у девушки и вправду спёрло дыхание. От нервов. Да-да, её сдавленное дыхание было ничем иным, как признаками самого настоящего удушья. Иными словами, она словно бы душила их обоих. В голосе даже прорезался характерный писклявый скрип. - Но чем мама заслужила боль наблюдать твою стагнацию?

-Пошла вон! - Томоки резко вскочил, срывая со своей шеи руки сестры. Мака полетела в одну сторону, а контроллер в другую, - Ты еще смеешь говорить про эгоизм?! Решила поиграть в идеальную дочь и единственное чего тебе не хватает, забота о брате?!Думаешь, можно вот так просто придти и все исправить?! Думаешь, я сразу же забуду и прощу тебе все те годы, что ты мной пренебрегала?! Да пошла ты в Ёми! Я тебя ненавижу! Слышишь?! Ненавижу и презираю! Ты мне больше не нужна!

- Идиот! - Мака подняла свой корпус, в итоге, сидя на пятой точке, положив одну руку предплечьем на колено. Удушье медленно отступало, однако, она ощущала себя словно после долгой пробежки. Её нужно было отдышаться, поэтому она могла отвечать только короткими фразами. - Я получше тебя знаю. Нельзя исправить всё, - она смотрела брату прямо в глаза. Его слова больно резали. Очень больно. Ещё вчера их вполне могло бы хватить для того, чтобы она решила, что, действительно, нет никакого смысла больше бороться. - Я знаю всё. О чём ты думаешь, - она постучала пальцем по виску. Грудь девушки тяжело вздымалась. - Каково тебе. И что тебя ждёт.
Мака опёрлась ладонями на пол, чтобы подняться.
- Я о себе уже не думаю, - она сделала глубокий вдох, сопровождающийся громким протяжным противным скрипом. - А вот ты - думаешь, грязный маленький эгоист! - выкрикнув это, она оскалилась и наклонилась вперёд, словно бы ей было тяжело держать спину, после чего продолжила уже тише. Намного тише, чтобы слышал только Томоки, хотя с каждым словом её голос становился всё громче, а вот голова поднималась всё выше. - Твоё отношение ко мне я знаю уже давно, и я даже не буду пытаться его исправить. Однако я позабочусь о том, чтобы ты не сгнил в той кубышке, из которой не хочешь выходить. Даже если после этого ты меня возненавидишь ещё больше!

-Это все слова! - Томоки даже не попытался помочь сестре подняться, а просто продолжал орать на нее с высоты своего роста. Правда, Мака заметила, чего его голос заметно дрогнул, - Как ты можешь знать что-то обо мне?! Ты не была ни на одной моей игре! Ты со мной даже не разговаривала!! Как ты собираешься давать советы, если совсем меня не знаешь! - парень ненадолго замолчал, переводя дыхание, и уже тише продолжил, - Ты мне не нужна. Я научился жить один, я стал сильнее и сам разберусь со своими проблемами.

- Косматая шевелюра, синяки под глазами, выражение ненависти ко всему миру на лице, - фыркнула она, вскидывая голову так, чтобы её подбородочек был по отношению к земле под тупым углом. Так было проще всего смотреть в глаза более высокому брату. - И болезненная страсть к играм. Мне это кого-то напоминает. А ещё, Томоки, я в курсе, что ты разочаровался во мне, когда я на несколько лет раньше тебя начала впадать в стагнацию, испытывать апатию по отношению ко всему окружающему миру. Ты можешь сколько угодно делать вид, что я к тебе безразлична, но мы-то с тобой знаем, что разочарование не проходит бесследно, - она ткнула пальцем в грудь парня. - Да ты сам сказал, что ты меня ненавидишь, но, несмотря на это, ты стал на меня похож настолько, что, взгляни на себя со стороны, тебя вывернет наизнанку.
Брови девушки сошлись к переносице.
- И именно поэтому я знаю, что тебя ждёт впереди. Чем позже ты возьмёшься за голову, тем тяжелей будет выбираться из той клоаки, в которой ты сам находишься. А может случиться так, что будет слишком поздно. Не хочешь это делать ради меня - твоё право. Не хочешь это делать ради себя - я возмущена, но это тоже твоё право. Но только представь, до чего ты довёл единственную женщину, которая никогда ни тобой, ни мной не пренебрегала, нашу с тобой мать, что она попросила меня поговорить с тобой? А? Меня - человека, который увидев на масле процент жирности, решил, что это процент закачки! - взмахнула она руками. - Или ты что? Ненавидишь её, за то, что она породила меня?

-Заткнись! - рука брата взметнулась к лицу Маки и его пальцы впились в ее щеки. Юноша смотрел прямо в глаза своей сестре, словно завороженный, - Я ничем на тебя не похож. Слышишь, ничем. У меня есть жизнь, у меня есть друзья, я не такой неудачник, как ты.

Этого захвата она и ждала. То, чего от неё просто не ожидают. Надо преодолеть боль и выстроить в голове план действий. Всё должно быть отработано чётко. Нужно всего лишь чуть изменить тот приём, что был показан в клубе карате. Достаточно лишь представить, что это не захват, а удар в лицо. А боль... ей богу, это и близко не сравнится с тем, как её душила Куниеда. В каком-то смысле боль доставляла ей извращённое удовольствие. Физическая боль отвлекала от боли душевной. Кажется, даже не она первая это заметила. А теперь - действие. Указательный и средний пальцы - на внешнюю сторону руки, большой - на точку у основания запястья. Это иммобилизует кисть. Затем, шаг влево, заводя руку за спину. Он ведь схватил её правой, значит, двигаться надо влево. По хорошему, руку надо зафиксировать за спиной, но она не была уверена, что тут брат не выкрутится, если она попытается просто прижать руку к пояснице. Нет, правую ногу нужно завести ему за ноги, после чего положить правую руку ему на грудь, в то время, как левая всё ещё будет держать руку брата, и надавить вперёд. Должен получиться вот такой вот бросок. И если выйдет... тогда можно будет высказать крутую фразу. Если нет... у неё есть другая крутая фраза, но звучит она не так круто, если речи мешают пальцы, которые удерживают её щёки.

Раздался грохот, ознаменовавший успех приема Маки. Томоки лежал на полу и смотрела на свою сестру округлившимися от удивления глазами. Парень или до конца не понял, или просто не мог поверить в то, что сейчас произошло.

- Урок первый, - девушка выпрямилась, глядя на парня сверху вниз. - Не бей женщину. Если она тебя одолеет, от позора не отмоешься, а если нет - мало что изменится. О человеке судя не по его отношению к равным, а по его отношению к слабым. Урок второй, - подняла она руку с пальцами, сложенными буквой "V". - Друзья, не готовые рискнуть своим здоровьем ради самого факта продолжения общения с тобой - не друзья, а приятели, чья ценность стремится к нулю. Урок третий, - к первым двум пальцам прибавился безымянный. - Ложь никогда не бесит человека так сильно, как правда. Тот факт, что ты взбесился, говорит о том, что ты сам подсознательно веришь в то, что я тебе сказала.
Она сложила руки на груди.
- Мне очень хочется подать тебе руку, помочь подняться и предложить свою помощь, но я знаю, что сейчас это приведёт только к большему неприятию. Тебе нужно время, помариноваться в собственном соку, побыть наедине со своими мыслями, осознать собственную никчёмность и понять, что ты не хочешь прожить так остаток своей жизни. А теперь, если ты не возражаешь, мне надо сделать уроки на несколько дней вперёд, потому как ближайшие несколько вечеров я буду занята в студии.
С этими словами Мака развернулась на месте и пошла на выход. Однако, не быстрым шагом. Нет, шаг был не очень торопливый, словно бы она надеялась, что её окликнут. Она знала, что её не окликнут. Отлично знала это. Но надеялась. Ей очень хотелось услышать это. А ещё, такое движение помогало унять нервную дрожь... бр-р-р-р... как же ей стало холодно.

Томоки сел, потер ладонью запястье, и посмотрел в след сетре. Звуки боя из колонок стихли, им на смену пришел какой-то марш. Парень нахмурился и, отвернувшись, вперил взгляд в стену, так и не произнеся ни слова.

Как она и ожидала - не окликнул. Она бы и сама не окликнула бы. Слишком... слишком он на неё похож. Она остановилась у двери, чтобы закрыть её и воспользоваться этим моментом, чтобы взглянуть в последний раз в дверной проём и увидеть ту самую картину. Уже закрыв дверь она тихонечко вздохнула. Что ж... пора была делать уроки...

-Что у вас там происходит? - услышала Мака мамин голос. Азуми замерла на лестнице, озабоченно изучая дочку взглядом.

- Ничего особенного, - улыбнулась Мака, глядя в сторону родительницы. На её губах была улыбка. Она никогда не сдавала брата, когда тот над ней издевался. И сейчас не сдаст его. Даже шуткой, например, про крах мировоззрения. - Просто мощные басы в колонках.
С этими словами она развернулась и направилась в свою комнату. Родители никогда после этих объяснений не вдавались в подробности. Теперь она знала, почему. Потому что "вы оба подростки". Они понимают, что их дети не хотят выносить сор из избы.
С уроками она закончила достаточно поздно. Так поздно, что, казалось бы, едва голова коснётся подушки, Мака тут же уснёт. Не уснула. Ей вообще не спалось. Она устала настолько, что не могла уснуть. Но дрёма подбиралась к ней. Голова гудела от событий, и эти самые события начинали крутиться у неё перед глазами, едва она закрывала веки. Открывая глаза она видела всё ту же темноту. Даже более тёмную, чем ту, которую давали сомкнутые очи. Не было грязного ангела с поломанными крыльями. Не было ухмыляющейся Куниеды. Не было этой двуличной дойной коровы, которая клюнула на неё после того, как Мака сделала причёску, а когда она была замарашкой - чуть ли не последними словами крыла. Не было брата, кричащего о том, что уже поздно что-то исправлять. Кричащего о своей ненависти к ней. Но самым страшным было другое... в этот день много людей призналось в своём желании помочь ей в серьёзном деле. Иноуе, Тацуки, Садо... и, конечно же, перевернувший её взгляды на мир, Акира. Это было волшебное чувство: осознавать, что кто-то готов на риск, ради тебя. Что кому-то ты важней, чем чья-то там раздутая самооценка. Он так трогательно пытался скрыть от неё это нападение...
И тем страшней становилось от понимания, что они все могут пострадать. Из-за неё. Что она их всех может подвести. Ведь именно поэтому она выбрала Садо. Хотя, не совсем так. Юя для неё была важна, и она вполне могла бы выбрать Садо и без этого фактора. Садо был тихим, сильным, добрым, очень милым. Этакий плюшевый мишка. Однако, осознание, что Юю могут побить или, того хуже, изнасиловать из-за неё, заставило Маку выбрать Садо. Бандиты, действительно, шваль, раз Акира на своих двоих пришёл. Они могут испугаться Садо. Странное двойственное чувство. Она понимала, что не может на себя взять эту ношу, и ненавидела себя за свой страх. Люди готовы помочь ей. А она... она ведь идёт против Куниеды, в том числе, и ради них. Ради того, чтобы такие суки просто не существовали.
Стало дико холодно и Мака уселась на кровти, подтянув коленки к подбородку и обхватив их руками. Именно так. Она делала это ради своего чувства справедливости. Сначала она не верила в то, что человек может оказаться такой тварью. Теперь всё было иначе. Куниеда оказалась удивительной сукой, зажравшейся на своём месте. Она не лучшая. Она не самая красивая. Да чем она гордится? Её ноги?! Да сам её рост выдаёт гайдзинское происхождение, как фамилия Маки. Бред! Она даже не самая опасная - будь на стороне Маки побольше парней, она рискнула бы перевести открытое противостояние на новый уровень, но рисковать Тацуки и Иноуе она не могла. Если бы школьники собрались, они бы выкинули эту стерву с пьедестала. Мака была бы готова умереть ради этого... пожалуй, так было бы даже проще.
Проще, ведь не придётся потом объяснять Акире, что она сходит с ума. Что она давно это знала. Сама мысль об этом вызывала трепет. Если бы её убили, всё было бы проще. Но покончить с собой она не может. не сейчас, когда есть, чем и как бороться. Она будет бороться. Будет бороться за Акиру. Нужно выследить этих ублюдков и проучить их по одному. Нет, они не придут в школу перебинтованные. Они вообще не придут! Даже мысль о том, что она с ними сделает, вызывала спазм мышцы и заставляла зубы скрипеть. Удар за ударом, она выбьет из них всю дурь, заставляя каждого из них называть имя следующего. Удар за ударом она обломает Куниеде все кости! О, да! Она возьмёт диктофон с собой. Она оставит их признание о нанимателе. О, да. Эта запись будет храниться до лучших времён... если они настанут.
У неё не было шанса прожить долго и счастливо. У Томоки - был. Ей было противно, до ужаса противно, что она так унизила его. Что раздавила. Что заставила его почувствовать себя ничтожеством. Более того - ничтожеством по сравнению с сестрой-неудачницей. Он гордился своей силой, а она - его одолела. Он гордился тем, что у него есть друзья, но у неё - есть парень. Он гордился своим бейсболом, а она - занята в клубах и студии. Сестра-неудачница сделала его по всем фронтам. Она стала красивей. Она стала "хорошей дочуркой". А он остался на том же уровне. Как ему, наверное, сейчас тошно. Но ведь именно это было тем, что заставило её двигаться вперёд. Именно это. Если бы не ненависть к самой себе, Мака бы не прожила... эти дни. Быть может, отсутствие стресса отсрочило бы её безумие на пару лет, но теперь она никогда не обменяет свои последние месяцы на те бесцельно прожитые года...
Не заметив этого, девушка так и уснула, сидя на кровати, обхватив коленки.

Эпилог третий

"Здравствуй, дорогой дневник, - Ю-тян в розовой пижамке сидела на своей постели, положив нетбук себе на коленки, - Прости, что долго не писала, просто не было интересных событий и не хотелось беспокоить тебя попусту. Первый день в новой школе прошел даже лучше, чем я ожидала. Я вновь встретилась со своей лучшей подругой и она познакомила меня со своими одноклассниками: Орихиме просто замечательная и к тому же любит мангу, думаю, мы с ней быстро сойдемся, а вот Тацуки не помешало бы поучиться манерам, девушке просто нельзя быть такой грубой. А еще Мака очень сильно изменилась: она теперь хорошо готовит, научилась рисовать и вообще стала очень милой. Очень радостно видеть, как люди, которыми ты дорожишь становятся лучше. Возможно на нее так повлияла новая школа, а может быть ей, как и мне, надоело видеть в зеркале заморашку в очках, на которую парни даже не смотрят, ведь вокруг так много красивых девочек. Ах, да, парни... Ты знаешь, дорогой дневник, по-моему я влюбилась... Ты сейчас, конечно, можешь сказать, что я уже много раз тут такое писала, но в этот раз все совсем по-другому... Его зовут Чад, он высокий и сильный. Мне кажется, что он меня немного стесняется и это так мило, потому что я первое время тоже неловко чувствовала себя в его компании. Но когда ты видишь, что и другому человеку общение дается непросто, это придает сил, чтобы разбить стену между вами. Хотя мне кажется, что он и так способен это сделать, в буквальном смысле ^^ Мне очень хочется, чтобы он взял меня на руки, прижал к себе... Конечно, я ему этого не говорила! Правда, мне кажется, что Мака об этом догадывается иначе зачем еще она предложила рисовать меня на плече у Садо?
На этом, дорогой дневник, все. Очень надеюсь, что следующие день станет таким же насыщенным и мне будет, что записать в тебя. До скорой встречи! Твоя, Юя Нарусэ ^^"

***

Томоки сидел на подоконнике и смотрел на звезды. Здесь, в Каракуре, ночное небо было гораздо лучше видно, чем в шумном центре Токио, где ему приходилось выглядывать из-за небоскребов. Томоки выключил свет и его комната была погружена во тьму, она затопила все вокруг и даже сумела прокрасться ему в душу. Его стройный, логичный мир в одночасье рухнул. Мака была права. Его приняли в бейсбольную команду, потому что он хороший игрок, он быстро завел себе там знакомства, но вряд ли тех ребят можно назвать друзьями. У него действительно нет девушки и он очень много времени проводит за компьютером. Вся его жизнь сейчас замкнулась в круг "школа-дом-школа". Да, время от времени, он с товарищами выходит в город, но ведь он сам прекрасно понимает, что это показуха для родителей. Чтобы они могли считать его "нормальным". Мака была права во всем... Почему же он тогда не признал это? Почему он не принял ее помощи? Ведь ему так хочется, чтобы у него снова была сестра... Из-за гордости. Или, даже скорее, из-за тупой злобы, которая поселилась у него в сердце. Ненависть к сестре стала его смыслом жизни: стать сильнее, успешнее, чем она--вот что двигало им все эти годы. Злость была тем топливом, которое питало его жизнь, заставляло двигаться вперед. А что теперь? Что он станет делать, когда ему больше некого будет ненавидеть? В чем теперь будет смысл его жизни? Томоки поднял голову и посмотрел на звезды. Может быть теперь, когда больше нет смысла ненавидеть он сможет научиться любить?

Конец третьей главы