Не думай об игре | ходы игроков | - Наваждение

Отмахиваясь от обрывочных фраз в своей голове, вроде "Маскарад на маскараде, будто мы в Верховной Раде!", Сейдзи, порадовавшись тому, что уже при костюме, разместился в лимузине рядом с Жан-Полем. Послушав его, японец глубоко и тяжело вздохнул, показывая степень своего непонимания.
- Это все, конечно, здорово, но мне так и не объяснили толком, что это за Долохов, какой-то Молье, чего они натворили и почему я их должен обличать. Да и колдуны эти мне покоя не дают. Хотя бы вкратце, инструкция "для чайников", а?
Глядя на виновника своей трансформации, Ямада все больше и больше убеждался, что он не только не сердит на него, но даже наоборот. Рядом с Жан-Полем он чувствовал себя как-то по-другому. Более счастливым, что ли, вдохновленным, преисполненным странных ощущений, словно... словно этот вампир был на самом деле ему отцом. Что же это? Кровная связь или нечто еще? Может, человеческий организм благодарен тому, кто возвел его на иную ступень существования? Да нет, что за глупости. Как бы то ни было, Сейдзи по-прежнему находил это существо в костюме со съезжающей бабочкой весьма милым и как-то по особенному привлекательным для себя, мучаясь лишь вопросом - почему? Он был словно юноша, не ведающий, что сподвигло его на влюбленность к ровеснице - ее ум, внешность, деньги родителей или банальная игра гормонов?
"Тик-так, время бежит,
Некто в тени, ухмыляясь, стоит,
Ночь - хлеб, горы - боль,
Люди - крот, передай-ка соль!
Зелья нет, чихает меч,
Кристоф - голову беречь.
Леопольд свою ждет роту,
Боги вышли на охоту.
Ёж услышал клевету,
Спит ворона на мосту.
Одинокий азиат,
Храм останется без врат.
Желоб принял дар от вас,
Льет на узел хладный квас."
О да, житель дома в своей новой долине знает толк. Он видит смысл, глубинная суть раскрывается перед ним, и гигантский клубок, разворачиваясь, лишь прядет сам себя. Но настает время - и он берет пустую раму от картины, просовывает в нее голову и встает на стул. Он знает - иначе нельзя, этот мир не пластичен и непригоден для полного существования вне рамок и границ, но придет час, и он покажет многим, многим из них, где кроется истина.

- Хм, - для начала выдавил Жан-Поль, что позволяло оттянуть паузу и подумать над ответом. - Среди нас есть сородичи, которые не считают, что с людьми, особенно в этом новом времени, когда возможно передавать сообщения мгновенно, общаясь с кем-нибудь на другом конце мира, необходимо считаться. Благодаря деньгам, власти и связям мы можем совершать по истине невероятные вещи, меняя лицо мира, но самолично разгуливать по улицам благословленного Богом Парижа и являть свою природу? - при этих словах блондин с укоризной оглядел Маскарадные Маски. - Это поставит нас под удар! И никакие силы не помогут. Они называют себя "Шабаш", то ли потакая средневековым причудам, то ли всерьез веря трактатам из старых гримуаров. Какой откровенный бред, сказал бы я, если бы самолично не попал под действие их проклятой огненной магии! Об этом случае я расскажу как-нибудь позже.

В этот раз они вздумали пробудить к жизни какое-то древнее существо или призвать в мир Всадников Смерти. Видимо, у них не слишком хорошо все получилось и очередной Армагеддон откладывается на неопределенный срок. Признаться, каждый год твердят о Конце Света. За пару столетий я устал об этом слышать.

Выходки отступников окончательно скомпрометировали нас, потому что из Штатов прибыли агенты ЦРУ, а часть наших друзей на Западе доложили, что в федеральном агентстве неплохо изучили нашу природу. Надеюсь не лучше чем мы сами... кхм... Можно было бы не беспокоиться об этом, но смерть нашего Отца, приглядывающего за всеми нами, следящего за порядком и готового справедливо и по чести рассудить наши конфликты, повергает меня в бессмертный ужас, потому что м'сье Молье приходится другом и единокровным сыном Валентину Долохову, а Валентин Долохов намерен, заручившись поддержкой лучших из нас, не без хитрости и подкупа, разумеется, занять место некогда любимого и уважаемого Отца парижских Детей Ночи. Этого ни в коем случае нельзя допустить. Даже если Долохов ничего не знает про вчерашнюю выходку Молье, то он владеет достаточной силой, а силу его крови невозможно не почувствовать даже не пользуясь Взглядом. А за последние ночи он стал еще сильнее и я крайне надеюсь, что он не приложил руку к гибели лучшего и надежнейшего из нас, потому что в городе объявился убийца с Востока.

- Ага-ага, - поддакнул один из молодых отпрысков Ивона. - Он значился в контактах убитого сербского террориста. Мы подглядели их тайную переписку. Из-за этого ушлепка весь город поставили на уши и теперь даже за круассаном по-тихому не сбегать. Но мы-то с бро его узнали. Как же! Эта мразь первый раз выпер нас из убежища под кладбищем, а теперь какая нелегкая повторно занесла его в наш город - черт его знает!

- Спасибо-спасибо, - поспешно прервал уродца Жан-Поль, не скрывая отвращения к речи молодого сородича. - Дальше я сам расскажу. Поскольку все обеспокоены этим фактом, а город гудит, словно потревоженный осиный улей нам нужно убрать пару раздражающих факторов. Чародеи - вампиры, прозванные за противоестественную магию, как в сказках или кино - не лучшие хранители Парижа. Особенно сейчас. И еще в большей мере когда нас могут раскрыть. От тебя же, мой птенчик, требуется совсем немногое. Когда мы произнесем наше обвинение, ты узнаешь Молье. Понимаешь, ты обязательно должен его узнать! - приходившийся кровь от крови отцом блондин очень внимательно посмотрел на Сейдзи. - За содеянное им преступление его ждет смерть, а его патрона позор и изгнание, если нам не удастся доказать его причастность. Если удастся, - спокойный и беззаботным голосом добавил мужчина, - то его так же ожидает смерть. Или вечное голодное заточение. Я все никак не могу определиться, какая казнь нынче в моде. В былые времена случалась страшная резня в Париже, что половину городу утопили в трупах! Устроить подобное ныне - нонсенс!

Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство? У нас имеются некоторые традиции, пережившие века и несколько устаревшие, но в целом они неплохо справляются с проблемами.

Сейдзи пару раз встряхнул головой. Сумбурный поток информации вливался в его разум, словно в воронку.
- Значит, Молье был на кладбище и я его узнаю? Ну что же, я на это надеюсь. Однако поясни еще кое-что: почему именно я? Я хочу сказать, почему именно мой голос так важен для этой вашей верхушки? Ведь я же совсем недавно, вопиюще недавно влился в ваше сообщество. Так неужто мое слово имеет настолько большой вес? Или у вас там система голосования с полным равноправием и вам не хватает всего одного свидетельства против Молье?
Краем глаза Ямада уловил какой-то яркий отблеск за окном. Пораженный, он уставился на картину города, раскрывавшуюся за ним. Всего на пару секунд несколько веков молнией пронеслись перед его взором, засеяв в сознание азиата обрывочные фразы: "наше общество потрясено смертью Марата...", "...ничная всегда напевает эту мелодию себе по...", "ненавижу Францию! Они разрушили монархию, а монархия - лучшая вещь, что придумали люди, после...", "Король Георг - полоумный слепой идиот, разве он не видит, куда катятся эти дикие земли?", "...прочь, бегите! Mon Dieu, у него когти трех..."
- В принципе, возможно, некоторые вещи, неприемлемые для людей, вполне сработают в среде вампиров. Главное - не брать бездумно все подряд: если бы я чего и не хотел, так это увидеть, скажем, коммунизм среди не-мертвых, Боже упаси! - задумчиво поделился он с Жан-Полем.

Жан-Поль устало откинулся на спинку сидения и тряхнул головой, убирая с лица светлые пряди волос.
- Потому что ты мой сын, а я пока еще Пророк. И если темный дар не потерял силы, когда я поделился им с тобой, то ты должен начать видеть. Взор невозможно обмануть. От него ничто не укроется. Даже самый чудовищный проступок оставит темные пятна. Тогда, заметив их, мы оба будем знать, что перед нами истинное чудовище.

- Хм, не довелось взглянуть. В период войн пришлось проспать многое. Весь девятнадцатый век с коммунизмом.

- О, поверь мне, отец по крови, я вижу. Знаешь, удивительно, но при моей жизни в качестве смертного я мог приоткрыть эту завесу ненадолго... теперь я вижу куда больше, и Вселенная возможностей и пульсирующих нервов нашего разума не знает границ! Думаю, смертный мозг не выдержал бы этого, а то, чем я стал теперь - вполне. Что ж, раз ты говоришь, что я увижу метку этого зверя, значит, так оно и есть. Многое зависит и от нашей веры в происходящее, и даже мы, избежавшие Забвения, не лишены ее. Так поверим же в то, что Молье с Долоховым будут повержены этой ночью, ибо того требует закон!
Изобразив нечто вроде жеста "виват, король, виват", Сейдзи хихикнул, поскольку что-то ласково щекотнуло его сознание. О да, он не забыл свою верную тросточку, вот она, здесь. Они будут все вместе, это замечательно.
- Думаю, это и к лучшему, что ты проспал эту дрянь. Двадцатый век тоже пострадал от красного дерьма, а сейчас оно шевелится, словно недобитый уродец со сломанным позвоночником. Впрочем, не будем об этом, мы скоро уже должны прибыть на место! Нам предстоит свершить важное деяние, а посему я скромно прошу... - Ямада запнулся, кашлянул и продолжил несколько смущенно, - позволить мне обнять тебя перед тем, как мы отправимся в зал потерянных душ.

- Закон, да... таковы его требования, - иронизируя над собственной персоной, произнес Жан-Поль и облизнул бескровные губы. Внутреннее чутье Сейдзи подсказывало, прорываясь через тонкую связь, соединявшую его и создавшего его вампира, что не все деяния отца продиктованы сугубо заботой о старых порядках, но жаждой мести, которая гневливыми волнами окружала блондина.

- Никогда бы не поверил, что простолюдины будут заходить в наши замки, разгуливать свободно по лучшим улицам, прикасаться и изучать вещи, когда-то бывшие достоянием лучших и знатнейших из смертных, - поделился Жан-Поль мнением законченного монархиста. Ивон и два его помощника, относящиеся к современному поколению, огорчено и раздосадовано, а кто со злым негодованием, поглядывали на свободно высказывающего ностальгические воспоминания вампира, но благоразумно промолчали.

Жан-Поль тепло улыбнулся словам Сейдзи и заключил его крепкие отцовские объятия. Гордость и довольство скользнуло в голубых глазах. Лимузин остановился у здания посольства Российской Федерации. У ворот стояли охранники в теплой черной униформе и дождевиках с автоматами. Репортеры на другой стороне улице усиленно подкручивали объективы аппаратов и щелкали вспышками. При виде подобной встречи на лице Жан-Поля отразила натянутая сдержанная улыбка, исполненная презрения. Он протянул приглашение и группа проследовала к дверям, где внутри ожидал дворецкий. Проводив группу на второй этаж, Сейдзи и компанию встретила рыжеволосая элегантно одетая женщина.
- Шериф, - Жан-Поль кивнул. - Позвольте представить вам моего отпрыска. Сейдзи Ямада из Японии.
- Смотрю вы воспользовались своим правом.
- Да, мисс, - подтвердил блондин. - Это мисс Соланж Айседора Коллетт. Это ее люди встретили нас снаружи, - шепнул Жан-Поль, не меняя приятной улыбки. В зале с праздничным круглым столом, в центре которого на подиуме изгибались танцовщицы, заседали русские представители за бутылками коньяка, чистейшей водки Абсолют, закусками из черной икры и прочих редких яств русской кухни в Париже. Дипломаты и бизнесмены живо и весело переговаривались, обсуждая жизнь и дела, но не слишком громко, чтобы можно было среди общего гула, громкой музыки и прочих шумов различить речь. Среди собравшихся резко выделялась массивная фигура двухметрового элегантно одетого мужчины. Рядом прислоненная к столу трость бросалась в глаза. От него веяло силой и опасностью, заставляя других и живых и бессмертных неотрывно следить за ним глазами в ожидании ужасного.

Яркая, радостная теплая волна захлестнула хладнокровного вампира на несколько мгновений, дав ему ощущение счастья. Однако дело есть дело, и вот Сейдзи уже по привычке щурится от фотовспышек. Интересно, за кого их принимают эти фотографы? "Лишь Тени ускользают от взоров объективов и блеска зеркал..." Ямада как-то не ожидал, что Шерифом окажется женщина, но не растерялся и пожелал ей доброй ночи. Проследовав за отцом в зал, японец обогнул нескольких вполне счастливых жизнью и трапезой русских и внезапно замер на месте, словно его кто-то толкнул в грудь. "Страх, боль, Алый Ужас!" Трость Сейдзи тоже затрепетала в ужасе, очевидно, заметив свою дальнюю родственницу у стола. Встряхнувшись, азиат спросил у Жан-Поля:
- Xcuse meh, а кто это там стоит, подпирая черепом потолок? Неужто это сам властитель Долохов? Или всего лишь переменная имени Молье? Суров и грозен лик его, хотя черты мне незнакомы, но вижу я в момент истомы: за маской нету ничего!
"Да, мистер Вебмайнд Инсайтович, или как вы себя называете, повернувшись на другой бок, можно разрушить сладкую иллюзию кислого отзвука шуршащих томов ассирийских библиотек... наслаждайтесь дремой, но знайте: склеп не пуст, и один лишь малейший шорох снесет ваши воздушные замки! Улыбайтесь, пока можете, ваш конец рядом."

Какая красивая картина на стене, не правда ли? Это мой дом. Потеряв одного отца, я - столпник-чудак, обнаружил, что другой нашел меня. Смеетесь? Занятно. Мои блюда полны пикантной горечи сахара и жареного льда, но они полнее ваших слов. Это мой дом. А мой дом... это моя крепость!

- Знавал ее отца в былые времена, - шепнул Жан-Поль, когда дама покинула компанию пророк, чтоб ненароком не привлечь вниманье колдуна. - Хорошим и властным человеком он слыл. Девчонка неплоха, но, как и все женщины - слаба. Не мудрено, что при таком шерифе мы имеем неприятность бороться с Долоховым и его потомством. - Блондин замолчал и взглядом указал в затененную часть зала, откуда явился мужчина с тонкими чертами лица. Сейдзи мельком видел этого господина в черном одеянии на кладбище. - А вот Молье подходит к сиру, - объявил заговорщицким шепотом француз. Троица за спинами немертвых как будто испарилась. То есть они, то нет. Лишь звуки музыки и тени среди пола вьются. – Идем же и поприветствуем обоих, каким сюрпризом для них станет наш визит!

Возбуждение и радостное предвкушение охватили Сейдзи. Он чувствовал себя охотником, неторопливо затаскивающим в свои сети носорога... Ухмыльнувшись, он обернулся вокруг себя один раз. "Крысы ушли от моего взора, но смотрящих не одурачить!" Интересно, как много из этих водкохлестов подавились бы своей икрой при виде неожиданно возникающих из воздуха, словно туманные видения черных демонов в белых масках летней ночью, Ивона и его компании? Ах, смертные, они так близко к нам и так далеко! "Я могу раскрутить ночь на локте и запустить ее в галактики желтых тел, тлеющих под звуки скрипки. О, газовый гигант, за что ты немилосерден к детям братоубийцы?" Потирая ладони, он подхватил свою трость на манер английского часового с винтовкой и, держась рядом с Жан-Полем, приготовился встретить хит сегодняшнего вечера, свою судьбу, коварных отступников, против которых он направит свой голос, подобный снежку, катящемуся с вершины Сагарматхи*. Он набирает мощь, ширится, словно тесто на дрожжах, и наконец с громким дребезгом разносит в щепки паутину лжи, восхваляя простор истинного Видения. "Подними свой меч, сын Востока! Руби, кромсай, слепи их своим сиянием! Даже Зверь отступит перед мощью разума, поглотившего самое естество Вселенной! Покажи им рассвет, мальчик мой." Шепот, стон, придыхание, коктейль с вишенкой, ресторан, туалет, торопливая возня... Сталь пронзает мышцу, изумление сменяется испугом. Маска сброшена, клыки рвут плоть! Она поплатилась за свою красоту, и уродливые струпья покрывают лохмотья, оставшиеся от ее лица! Ямада приподнял бровь. Это место таит в себе больше грязных секретов, чем дневник пятнадцатилетней девочки. Им же хуже. Им - подлым копателям против порядка, против вечной игры, непоколебимых устоев! Прах к праху, господа. Шабаш. Во всех смыслах!
- Черную метку у Билли нашли! Руки его метку ту нанесли! Алая кровь обагряет мой двор! Сам он себе подписал приговор! - Аз, - рек, - есмь сильник! - Нет, ино алках! Аз зрех лихое в аспидоу очах!** - продекламировал японец достаточно громко, чтобы его могли услышать те, кто должен был услышать.

Ритмичная музыка пульсировала по помещению, когда две фигуры направились на встречу чародеям, движимые по не озвученным причинам. Мелькали во вспышках чувственные движения танцоров, соблазнительные очертания тел сверкали блестками на упругих живых телах, лилась водка, переливаясь прозрачным горным ручьем на свету, шумели голоса, затмевая и вплетаясь в музыку, обрамленную бахромой шепотов, а затаенная опасность тишиной обволакивала Сейдзи и Жан-Поля, олицетворяющие вечные клинки неизбежного. Узор свился и по его полотну хищной грацией скользили мстители, на грани зрения замечая сопровождающее темное трио безликих масок, а на другой оконечности стола заприметив Айседору, с завидным хладнокровием отдающую приказы вышколенной охране по хэндс-фри наушнику. Рыжие локоны, уложенные со старанием вкусом, придавали ей вид древнегреческой богини.

- Полагаете, вы сумеете перевести еще пару триллионов с Сочинских проектов через оффшоры? Наметилось одно выгодное дельце в Иране, а по накопившимся долгам мы расплатимся позже, - донеслась часть разговора до чуткого слуха Сейдзи, когда он проследовал мимо разговаривающих и выпивающих гостей, тайно перешептывающихся на ухо друг к другу.
- Или не расплатимся, - ответил сосед со сдержанным смешком.

Не заостряя внимание на малозначимых этой ночью смертных, Сейдзи уловил хорошо различимую ауру. Она заливала помещение, заставляя темную частицу внутри японца затрепетать от страха, побуждая пороки и грехи цвести сочными бутонами. Черная и маслянистая атмосфера окутывала Долохова таинственным плащом, точно эссенцией загадочности зла. Пульсирующие вены, полные старой крови, набухли, желая вырваться на свободу, и что-то неумолимое исказило мраморные черты русского медведя. Под глазами залегли зловещие тени, а очи наполнила тьма, остановив на миг стремление Жан-Поля в жажде вендетты.

На неуловимые доли мгновений мир застыл, пораженный словами обвинения, точно древним заклинанием. Перехватив трость с головой пуделя, русский взглянул на принесших роковую весть бессмертных. Он медленно осмотрелся и, сохранив самообладание, сел приосанившись. Молье, напротив, прошиб кровавый пот, когда он узрел Ямаду. Колдун помнил, что видел где-то немолодого человека раньше, но то был человек, а не равный в происхождении сородич! Чародеев разделила вклинившаяся между ними пара, оставив ученого растерянно дрожать при звуках обвинения, движения тела которого невольно признавали свершенное преступление.

- Какой чудесный вечер! Жан-Поль, мои приветствия! Мы думали, вы вновь отдались Грёзе. Какое счастье, что обманулся в суждении своем. Не познакомите ль меня с... - заговорил как ни в чем небывало колдун, а глазах которого заметил Сейдзи пламя.
- С восходом познакомлю вас! - условности, уловки хитрые и вежливость Пророк отбросил, поддержку сыну оказав, чем ненароком привлек внимание сидевших рядом дипломатов и дельцов.
- Шутки в такой день? Что ж... простительно, коль поцелуете персты мои, - ответствовал Долохов, с достоинством поднявшись из-за стола преисполненной величия фигуре и уверенности власти. Молье бледнел при виде господина и гневом полыхающих глазниц.
- Нет! Полно, Владимир, вы нарушили законы дома, который принял вас с распростертыми объятиями. Никогда вам не властвовать, запятнавшего себя кровью нашего друга и отца. Вам не сокрыть сей тайны. Мы оба видим, как мерцают пятна над челом.
- Нет! Только не под лучи солнца! - вскричал ученый, не выдержав постыдной страшной сцены. Слабохарактерный, он бросился бежать, направив стопы к лестничному ходу, где под незримою вуалью поджидало Ивона дитя.
- Глупец! - выкрикнул Долохов, взбешенный предательством. Черты лица медведя исказила ненависть и презрение к болтливому отпрыску. - Все бы получилось, если бы ты молчал, - проскрежетал он, обнажив тонкий клинок из темного древа трости отточенным движеньем кисти. Острие шпаги сверкнуло в праздничном свете и устремилось к сердцу оторопевшего Жан-Поля. В образовавшейся тишине до слуха, оглушенного молчанием, донесся крик боли и отчаяния Айседоры.

"Осколки крошатся в звездную пыль! Житель берлоги выкурен из малинника! Прошлое покрывает саван. Сестра! Отведи ее руку! Нужна сестра!" Обеспокоенные тени пульсировали в голове Сейдзи, и кровь струилась по его мертвому телу, в бешенстве плескаясь о стенки сосудов, ее содержащих. Время застыло, изнасилованное беспощадностью и жестокостью момента. "К черту Бозон Хиггса! Бей! Ослепи их лучом, стань нашей призмой, нашим спасением, нашим сном!" Костлявые кулаки далеко-далеко крепко сжались, вонзив ногти в ладони. Ужасающая мощь кипела, и целые поколения вторили магматической крови, несущей звук Геенны Огненной. "Ту! Кузина, промах невозможен! Зеленая краска, высыхая, шелушится, обнажая каждый нерв напряженной плоти на костях миров! Распахни створки резные!"
- Прости, но я должен. Надеюсь, ты переживешь, - прошептал он себе под нос. А потом что было сил ударил тростью по клинку, отводя удар насколько возможно, одновременно толкая в сторону Жан-Поля, желая, чтоб он упал, покатился по полу далеко от этой ужасной сцены. Громкий крик, вот же он, исходит из его уст:
- Предатель! Убивают! Товарищи!
Он готов сотрясти стены, снести камни. Его услышат, обязательно услышат. Он четко осознал: его услышат все, и не только находящиеся рядом. Те, кто может, как и он, постигать пути бездонной глубины, почувствуют его боль, его страх, его ненависть. Их братство прочнее чьего-либо еще. А затем он увидел ярко светящиеся точки. Одна совсем рядом, две чуть поодаль, одна, соприкасающаяся с покровом третьей... Пара огромных черных дыр, собирающих свет и не дающих ему выйти. Он не знал, откуда и почему, но первая дыра потянулась к соседней и словно собралась в один клубок, который втянулся в себя, а затем с силой выпрямился. Кубическая сфера треугольной формы октаринового цвета нанесла сокрушительный таранный удар по ближайшей звезде разума.
- Почувствуй наши страдания! Ответь за свои грехи! - сонм голосов обрушился на точку атаки. А та же секунда все длилась и длилась, не думая заканчиваться. Что же будет?

Смиренный житель подошел к камину и поправил картину без рамки, стекло без оправы, висящее над ним. В нем отражалась мрачная глубина аквариума. Он захохотал. Подошел к окну и настежь распахнул его, с такой силой, что створки сжались и разлетелись в стороны напуганными до смерти пьяными кактусихами. Аквариум, докурив сигару, вскочил на подоконник, и море устремилось наружу, подчиняясь воле своего хозяина. Повязав на шее слюнявчик из носка мамонта, он уселся за стол и лениво пролистал меню.
- А на ужин у нас - соленый медведь, милочка! Сухопутные крысы столь боятся девятого вала, что не замечают искажения, покуда щука не окажется у них за шиворотом. Правда, могут возникнуть осложнения. Будем надеяться, что этот ублюдочный поедатель лосося не захватил надувную уточку, а? Хотя откуда он мог бы ждать кирпича с валентинкой на похороны тети? Подлить тебе немного гольмия?
Мертвая старуха молчала. Она была согласна.

Все закончилось. Остыли громкие слова. Долохова скрутил невероятно сильный Ивон, появившись из теней. Дипломаты и бизнесмены пытались паниковать, но вооруженные люди Айседоры заставили смертных молчать и не покидать мест. Только одному из гостей врезали прикладом по зубам, когда он пытался через смартфон отправить сообщение о помощи.

Жан-Поль удивленно взирал с пола на спасшего его Сейдзи ценой глубокой царапины на старой доброй тросточке. Только отец мог знать какой невероятный подвиг для него содеял японец, преисполнившись большей любви и уважения к молодому отпрыску.

Долохов пытался вырываться и кричать, требовать содействия от остальных сородичей, не втянутых в переворот, суля им всяческие блага и привилегии, но, по сути, должность главного хранителя города давно утратила значение и былое могущество. Старики следовали традициям, потому что привыкли к ним, но новый мир спешил жить и действовать, бессмертие становилось обузой, а не вожделенным даром, когда большую часть дня ты не в состоянии провести без сна, привязан к одному месту, потому что путешествие чревато неприятными, а порой смертельными казусами. Как и в бренном мире людей, среди вампиров правили деньги, связи и власть, которые трудно передоверить чужим. Мир быстро изменялся и единой системы поддержания легенды не существовало. Люди становились умнее, когда справив новые документы и переехав ты не решал проблемы со сменой идентичности, ведь они давным-давно сделались глобальными, а на мировом рынке царили практически одни и те же лица, меняясь поколениями. В то же время жизнь стала куда интереснее и разнообразнее, появилось больше возможностей, но для обитателей ночи, чей день вечно покрыт полотном мрака, сложно различать течение лет, а с прошедшими веками – десятилетий. Решение приходило со смертными слугами, чья воля и любовь покупалась кровью, но это требовало поиска таланта, готового к сотрудничеству хотя бы до открытия чудовищной природы нанимателя. В попытках сделать жизнь комфортной, независящей от большинства сложностей простых людей, не каждый вампир выдерживал две человеческие жизни. Тяжело это наблюдать, как все привычное и любимое падает в бездну истории.

Жан-Поль, невредимый, поднялся с пола и подошел обнять Сейдзи. Он заключил его в крепкие объятия и расцеловал в обе щеки.
- Как только увидел тебя, то сразу понял, что выбор верный. И не пожалел! – растроганно сказал блондин и глаза его заволокло кровавой пеленой слез гордости и счастья. – Идем скорее! Вернем твою подругу к жизни! Айседора и Ивон разберутся здесь сами.

Сейдзи постоял несколько секунд в оцепенении. Получилось. Восхитительно раздребеленительно! Ах, слова, слова, тяжкие вериги, оболочки для бабочек с крыльями дымного пепла. "Реле пресно! Всего лишь один толчок, маленький, отвлекающий внимание, и бурый исполин с ревом падает в пропасть, на встречу со вставшими у него некогда на пути Salmo salar." Ямада осмотрел трость, свою несчастную боевую подругу. Похоже, она была без сознания, но все-таки жива.
- Все будет в порядке, малыш. На крайний случай очистим тебя как следует, отполируем ржавой валютой... хочешь, можешь стать моим гулем, - улыбаясь, прошептал он ей. Отец был цел и невредим, и это было восхитительно, словно вино из одуванчиков, сорванных на полях эбонитовых кроликов с зелеными языками. С безграничной любовью и восхищением он раскрыл свои обьятия тому, кто стал для него путеводной нитью, тлеющим кончиком сигареты в темном переулке.
- Действительно, тронемся же в путь: подруга поэта деревни сама наладит необходимые дела. Мой путь встречает новый разум, давая ему вырваться из цепкой хватки Забвения, дабы излить свой дар на землю, познавшую грех с падением Еноха. Да поведут нас кровь Темного Отца и дар Предвечного Пророка! Я имею великое счастье быть твоим отпрыском, всевидящий титан! Мы дарим всем огонь, что обжигает нас самих, и , когда прилетает орел, сами же его клюем в печень!
И они отправились к выходу, бок о бок, отец и сын, король и принц, авокадо и гуакамоле.

- Ошибка жареного попугая в том, что не следует ложиться в постель с икрометателем так близко к ассимптоте. Грозный не позволял себе такого разгильдяйства, а Жерар не слушал. Боги, Каины, Мессерахи... ёлок можно больше нарубить, чем сосчитать шелковистых тигров на небе. Жезл добр, а игры в Воланда оставьте малолетним любителям ожогов. Ву-ху, покуда шкурка не истлела, пришпилю-ка я этого богомола к стене, как трофей.
А потом были танцы - вальс, кажется, мазурка - игры в вист, желудочный сок и долгие разговоры о любви в минуты близости. Патефон отдавал честь, бодренько играя что-то из Джона Бон Джови, а сердце билось в такт, чихая открытым овальным окном. Она кувыркалась через ключицу и пару раз споткнулась о медвежью голову, а он вкрадчиво улыбался и рассказывал про горячий журнал с фронта доходяг, готовых обменять свои души на усатого убийцу. Им было весело.

Остановив такси, Сейлзи и Жан-Поль бежали до полуночи из посольства. Завтра газетчики будут вещать о погромах на бульваре Маршалов, устроенных националистами, но сегодня кто-то действительно пострадает. Зараза ли жадных до денег русских или один несчастный работник канализации, которого оглушит блондин – не важно. Главное, чтобы Белоснежка проснулась, восстала новой из пластикового ледяного гроба, чтобы в вечном холоде роза продолжала держаться прекрасной, сияя в свете софитов рыжими локонами.

Среди храма нечистот, крыс и тайн стояли мужчины. Скованный ремнем на руках и ногах человек испуганно мычал, выкатывая в ужасе глаза, а Александра лежала бледная и прекрасная, такая же, какой ее оставили вчерашней ночью.
- Влей пару капель крови ей в рот, а потом отойдем. Она должна самостоятельно пройти этот путь, - сказал Жан-Поль, открывая крышку. На его лице отразилось увлечение новым и редким в жизни вампира событием. – Запомни, ты не должен ей рассказывать об этом. Это дар не для всех.

Ах, бедный обед интуриста, связанный оболочкой плоти... ну и ремней, если на то пошло. Очевидно, жизнь есть жизнь, и не нужно порой быть светящимся чудовищем с мандибулами, пронзающими радиоволны, или угрюмым собирателем старинных книжек, пожирающим плоть по подвалам зданий. И все-таки как-то печально, что необходимо сломать один цветок, чтобы расцвел другой. Неужели нельзя взять несколько людей и слить их кровь в один большой чан под хаотические песнопения на языке суахили? Можно сварить компот из страданий, сливая туда опыт мексиканских торговцев веществами, или просто прогнуться до самой земли спиной назад, проползая под бесконечно близкой к поверхности палочке, читай трости. "Не увиливай от темы!" - сердито кашлянул он сам на себя. И ласковые губы облизнули уши бессмертного: "Сокрушаться не следует: рак, третья стадия. Не онколог - не проверишь, но утешь себя этой мыслью. Those kine are doomed from the very beginning!" Какая разница уже, в конце концов. Он мог попасться извергам, правда?
- Что ты имеешь в виду, отец? Дар неувядающей плоти или же Истинное Видение? Или оба они равновелики в этом случае?

Сейдзи достал старую добрую бритву из-за пазухи. Поглядел на иероглифы на ней, усмехнулся. "Бессмертие". Ах, что за терпкая ирония! Один резкий взмах - полоснуть по вене на руке, и вот уже благословенная жидкая ткань стекает в приоткрытые в посмертном ужасе губы наивной русской девушки. Bon Voyage, Ржевская! Откровения миллиардов частиц раздерут в клочья твой мозг, и то, что от него останется, и будет тобой на протяжении следующей вечности. Хотелось бы верить.

Что-то живое наполняло ее, сладкое и тягучее. Ощутив этот терпко-приторный вкус на губах, Александра невольно сделала глоток. И, о Боги, вместе с этим тело ее налилось поразительной силой и легкостью. С удивлением и каким-то детским восторгом, Саша ощутила абсолютно каждую частичку, каждую жилку самой себя, по-новому, совершенно не так, как было до этого...
А что было до этого?..
Девушка изумленно раскрыла глаза и села.
Сразу же все эти восхитительные чувства ушли, а на Абександру опустилась тяжесть. Веки ей казались неподъемными, а горло саднило, словно она очень долго и пронзительно кричала, легкие свело спазмом, тело совсем не слушалось.
Так, должно быть, ощущает себя человек, которого мучает ужасное похмелье.
В голове крутились рваные ошметки образов, мыслей и воспоминаний, и девушка безуспешно пыталась поймать хоть что-то, удержать на месте, понять... А потом взгляд ее упал на Сейдзи.
Его лицо - последнее отчетливое видение. Ах, что же могло произойти? Как долго она спала? Что заставило ее уснуть, в конце концов?
Александра была беспомощна и всесильна одновременно, замечала каждую деталь, но не могла собраться в единое...
Теряя последнюю ниточку с реальностью, Саша растерянно, с немой мольбой в глазах, протянула руку к тому единсвенному, что было для нее самым близким и понятным сейчас, к Сейдзи.

"Бум-шака-бум-шака-лака-лака-бум! Хэй-хэй, лала-лэхээй! Громче, громче! Под шорох маракасов и снимаемых мокасов! Построй уже скворечник, в конце концов! Тыц-тыц-унц-трэнц!"
- Роза ветров, дующих под юбку Мерилин Монро... Охо-хох, добро пожаловать в новый мир, который поглотит тебя, сорвет плоть с твоих костей и оставит развеваться на ветру. Добро пожаловать, дитя мое, мой маленький птенчик! Смотри, отец, она прекрасна в первый миг своего рождения! Когти и сферы пляшут в моей голове, образуя гармонию бревен бомжеватого студня! Пей, гуляй, веселись! Ах, ты наверняка терзаема диким голодом! Не отец ли, встречая блудного сына, повелел заколоть ягненка, как и сказано в Библии? Пей, мой юный друг, пей, тебе нужны силы! Ахахахахахахаха! Утроба извергнется наружу, и трубочка высосет сама себя задом наперед, но так ли это важно пред лицом Одного?
Сейдзи осторожно протянул руку к своему новому сакральному смыслу не-жизни, а затем внезапно ловко поднял верхнюю часть тела Александры, заставив ее сесть и давая ей осмотреться. Ямада отошел на пару шагов назад и принялся любоваться ей, словно скульптор законченной Галатеей.

Оставив запах серой плесени, она ушла в минус пятнадцать кубометров льна, оставив за собой заколку для волос в виде грустного крокодила, пожирающего свою печальную мать. Он присел на столик, прямо в кружку с кофе, и застыл остолбенело. На полу хижины валялся младенец, заунывно дергая за обнаженные нервы. Сметая шипы и рога гадких мух, он укрыл ребенка существующим пледом, урчавшим про урезанную пенсию, и отправился в уборную, восклицая: "Что за долина! Что за бабы!"

Стоило Ямаде заговорить в этой своей причудливой, никому больше на этом свете не свойственной манере, как на Сашу снизошло спокойствие. "Ах, Сейдзи, милый друг и верный спутник!". Если он рядом - Александра в безопасности...
Понемногу приходя в себя, девушка действительно ощутила животный голод, терзающий ее нутро. Должно быть, она оставалась без сознания долгое время... Привыкая к новому восприятию мира, Ржевская потихонечку начала выбираться из своего жуткого (как она только сейчас поняла) ложа. Осторожно коснулась земли кончиками сапог, ладошками опираясь о края гроба, нерешительно распрямила спину, затекшую от длительного бездействия и приоткрыв в удивлении алые свои губки, растерянно озиралась кругом.
В голове копошились мысли, завязывались в узел и рвались с языка десятки вопросов, но Сашка молчала, не в силах выбрать самый важный. Она крутилась вокруг себя, осматр вая мрачное помещение и свое собственное тело: с виду все на месте, но ощущение, что исчезло нечто важное!
Наконец, придя в равновесие, Александра обратилась к Сейдзи, не спуская взгляда со связанного человека
- Кто он? И что делает тут?
Ее голос показался ей хриплым и ломким, совсем не родным.

- Кровь. Никогда не делись ею со смертными. Только в крайней необходимости. Не заводи много детей и следи, чтобы дети твои не создавали чудовищ. Это приводит к вырождению и в нынешний век особенно опасно. Ты пожил жизнь и повидал многое, а потому я уверен, что ты не допустишь подобных ошибок, - мягко заговорил Жан-Поль, довольно наблюдая за проснувшейся девушкой.

Наблюдая с широко распахнутыми глазами за воскрешением девушки, пленник заерзан на месте, пытаясь из последних сил ослабить путы и вырваться. Его порывистые движения и неровное дыхание, разгоняющее кровь по венам, скорее отнимало энергию, чем приближало его к заветной свободе. Вены под кожей надулись и пульсировали, маня Александру. Голод скручивал все существо девушки, пронзал каждую клеточку, притягивая ее к источнику жизни, столь же сладостному и великолепному как кровь Сейдзи, вновь вдохнувшей в погибшее тело жизнь. Эта тяга становилась почти непреодолимой с каждой секундой. Ржевская чувствовала, что если не вонзит зубы и не изопьёт из наполненного страхом сосуда, то отдастся темноте из времен, когда люди служили языческим богам и совершали страшные ритуалы. Оно захватит ее разум, как сейчас повелевает телом, заставляя его мелко дрожать, ощущая близость и запах живого существа, а клыки обнажаться помимо воли. Если этого глотка не произойдет, то забвение навечно обнимет этот прекрасный рыжеволосый цветок.

"Он был молод и глуп, он ходячий был труп, каждый месяц в его доме слышалось: хлюп! 30 гулей создал, обнажив свой оскал, и в конце концов жертвой работников пал!"
- Слишком много слуг могут погубить господина самим фактом своего существования... знал бы об этом бедный глупый Форд, кормивший заводских рабочих как родных детей! - хмыкнул Сейдзи, поглядывая на Сашу. Ну же, птенец, лети! Придется подтолкнуть тебя.
- Слушай же. Сейчас ты должна делать то, что говорит тебе твое тело. Ради меня и всего, что я для тебя сделал, доверься мраку ночи и выполни предрешенное! Утоли свой голод, черная колибри, ведь я протащил тебя через эти фильтры лжи и смерти не просто так! Живи своей новой жизнью, Александра Ржевская, и многое увидишь впереди! Дай волнам моря жизненных соков подхватить тебя и унести к берегам каминной полки! Войди в дом друга! - эту фразу он повторил два раза, по-русски и по-английски, хихикнув при этом*. - Обновление уже свершилось. Ты скоро поймешь, только действуй!

Плачь, плачь, дитя, пей урчащие камни, рви занавески, чихай в кофе! Светильник раскачивается, и не за горами хватательные цепни. Я вымою тебя в своем аквариуме, и шелестящий яд навеки отравит твой разум. Пусть истлеют шоры, украшавшие твое чело! Неси покой Хаоса в свое окружение, и мое вино никогда не обернется пряжкой от ботинок Святого Патрика. Всего один лепесток, через север на восток...