На перекрестке трех дорог [Финал] | ходы игроков | 2. Выбор

Мастер меча

Взял низкий старт и к дороге и по дороге и пошла и пошла и пошла....

Вор

А вот не к конюшне, а просто по северной дороге бежите. И хорошо, если подумать, что не к конюшне, потому что на лошади то ты считанные разы сидел, а уж на чужой да ещё и ночью...

Аристократ

Лошадь в крайнем стойле стоявшая, нехотя двинулась за тобой к выходу. Вот только седлать некогда. Вывел, подвёл к поилке — идёт послушно, не ерепенится. На приступочку залез, на лошадиную спину навалился, ногу подтянул, сел. Тронул, пятками ударив. Пошла. Быстрей, быстрей, гонишь. Но вместо того, чтобы на рысь с шага перейти, лошадка — хлоп — сложилась под тобой как-то.
Опять в лужу летишь. Лошадь на бок завалилась, дрожит мелко.

Ветеран

Трёхголовые собаки ворвались в зал, завертелись, зубами клацая, рыча, загоняя дружинников Кигельбургера в углы. Подгадал момент, подпрыгнул, с размаху по хребту одну одарил. Обычную собаку, свинью даже или телёнка располовинил бы, а вот у этой шкура и кости такие, что меч позвоночник пройдя засел крепко. Тварь кричит, рычит, снова кричит, дёргается, в конвульсиях сотрясается, благо задние ноги хоть отнялись.

Друид

Забежала, сразу, сразу поняла, что не псы многоголовые тут самое страшное зло, не "палочники", длинными ножками как копьями орудующие, не эти, круглые и с крылышками, лопочущие опасные, очень опасные заклинания.
Вон тот, рогатый, что на кухне, самый главный.
Промчалась к нему, через одного трёхглавого перепрыгнув, между палочниками проскочив, от заклинания увернувшись. Сам весь корявый, одёжа тоже корявая, прочная на нём. Обернулся на тебя удачно — как раз в глаз ударить. Глаз то обычный вроде. Только маленький, конечно, хитрый и злой.
Но — не свезло.
— Пуааааххх.... — выдохнул демон.
Как на стену налетела. Не как — правда на стену. Только невидимую. Ты врезалась, расшиблась, а копьё дальше, за стену пролетело уже.

Некромант

Нащупал ребёнка сожранного чудовищем, коснулся мёртвого мозга и...
Глухо бумкнуло у твари в брюхе. Выше. Трескается кожа на ём. Непонимающе когтистыми пальцами грудь скребёт. Пятится. Расширяются трещины, зеленоватое свечение в них разгорается. Страх в злобных глазках и ненависть. Бросается было к тебе, но...

Рвётся по швам, отвратительно жёлто-зелёным светом исходя, щадро разбрызгивая его по сторонам, заливая всё демонической, искажающей, оскверняющей силой. Разбросанные по полу фигурки тоже охвачены им, но не хапают больше демоны Силу каждый себе, просто рвётся ткань реальности, открывая портал на тот план пределов бытия — в углу кухни что против лестницы, вспухая растёт, уже почти до потолка вырос, здоровенный чёрный, шар — где были заперты эти создания.

Все

Как масло по воде разливается пламя по доскам, бежит и по полу и по стенам вверх, вытекает из распахнутых дверей, ускоряясь и ускоряясь охватывает всё большую площадь.

Чтоб тебя перевернуло и разорвало, проклятый маг! Чтоб у тебя перья повыросли в горле! Чтоб тебя орки на кол посадили! Чтоб пупе у тебя друиды дуб вырастили! Я-то думал - всего лишь некромант отвратный - а он, оказывается, гнусный преступник. Демонолог. С демонами якшается, задницу свою синюю им подставляет!

Оглянулся Иттар, перед тем как припуститься по дороге. Истинный ад творится в таверне. Не только вопли доносятся, не только заклятья летают - свет какой-то совсем уж неземной, нездорово-жёлтый из-за дверей. Тварей из пекла понавызвал. А я-то, я-то, дурак старый, помогал ему! Совсем ум высох! Орки куда как лучше демонов. Хоть говно на вкус различать трудно, я лучше козьими какашками топить буду, а не людскими...

Дорога в темноте едва виднеется. Может, куриная слепота уже подбирается? И так туг на ухо стал, теперь ещё и это.

- Вот что парень, давай руку, поведёшь. У меня глаза уже не те... Да и если споткнётся один - другой его удержит. Быстро, быстро. На дорогу гляди.

Дорога не везде ровная - ямы да бугры, да камни, а на бегу споткнуться - это я вам скажу, опасно может быть. Потому перешли на быстрый шаг. Аонгус ведёт, Иттар чуть позади и сбоку, за руку крепко парня схватив, на зрение его полагаясь. Ужасы какие творятся.

Что делать-то, что делать? Эти же твари округу заполонят. Никакое мастерство фехтования тут не поможет. Да и колдовство - вряд ли. К тому ж колдовать я не умею и учиться - поздно. Ничего поделать нельзя. Значит, будем молиться. Так говорит солдатская мудрость - молитва не повредит, даже ежели не поможет. Среди старых солдат вольнодумцев не бывает. Все в богов верят, все. Всем молиться приходилось перед боем. А искренняя вера, говорят, много значит в жреческом деле. Кому же молиться? Обычные молитвы Матери-Охранительнице и Суровому Гоору, богу воинов, тут не подойдут. Тут, понимаешь, вторжение из ада - не шутки. Какие такие боги этим занимаются? Ох, трудно думать на ходу, трудно вспоминать жреческую эту всю науку.

Иттар решил помолиться Тийуру Девятиотчему, Стражу Богов. Редко этому богу молятся, а Иттару ни разу не приходилось. Но все его знают - на межах и границах всегда стоят небольшие идолы этого бога, а иногда просто посвящённые ему грубо выделанные каменные столбы. Бог этот, насколько помнил Иттар (хотя он мог и путать - сам-то не жрец нисколько), считается охранителем межей и кордонов - между людьми, государствами, народами, мирами. Между миром живых и мёртвых, например - его иногда призывают для борьбы с неупокоенными. В минувшей драке неупокоенные были вроде как на их стороне, поэтому молиться Тийуру Окуньку в голову не пришло. Зря, наверное. Наверное, и нашествие из ада - по его ведомству. Всё ж эти демоны - нарушители границы, как ни крути.

Девять матерей было у Тийура и девять отцов, стоит он на Мосту-Радуге Трифросте, что ведёт в царство богов, сторожит его от нарушителей. Никогда не спит Тийур - девять очей его девять миров неустанно озирают. Правда, это всего по глазу на мир - не очень-то много, если подумать. На боку у него - Меч-Молния, Мйонг, которая образуется на границе неба и земли. Своим мечом он, по поверью, карает нарушителей границ, контрабандистов, садовых и огродных воров, насильников, а также, говорят, продажных таможенных чиновников. Потому - если попала по вам молния, никто не скажет что это несчастный случай, скажут - Тийур наказал. Хоть редко это бывает, а все знают - таможню лучше всего в грозу проходить. И в город въезжать с товаром. Когда молнии сверкают - все эти стражники-таможенники сразу вспоминают, что к чему, и дерут с проезжающих гораздо скромнее по части взяток. А когда гром гремит - это Тийур на своём двадцатиногом коне Гарменгасте проезжает там сверху по небу, так что гром тоже - знак Тийура. А что обычно молния бывает, а потом гром - ну так Тийур ведь сначала мечом в преступников тыкает, а потом дальше едет, к следующим поганцам-нарушителям. Но, наверное, бог этот немного пьяница (этого уж не говорили, это Окунёк сам считал на основании опыта) - потому что частенько молния бьёт не в нарушителя, а просто в высокое дерево, к примеру. Вряд ли дерево взятки брало или насиловало кого, правда? Ну, это дело такое.

Сведения сии, как Мйонг, промелькнули у Иттара в голове, и он обратился к Аонгусу.

- Давай, сынок, помолимся. Не останавливайся - ну его, на ходу молиться будем. Просто следи за дорогой и повторяй за мной:



Что сказать, не очень складная молитва, но лучшего от солдата на бегу ждать не приходится. Закончив молиться, Иттар украдкой глянул в небо - но, конечно, ночью и в дождь ничего там не разглядел. С чувством выполненного долга шагает широко дальше, оглядываясь время от времени.

Эльфы славятся древними знаниями, охранительницы лесов мудростью и выдержкой, но ни того ни другого не было сейчас у Юйи. Ярость слившись с обидой заполнила её, подхватила, понесла. Огоньком, костром, солнцем вспыхнула в груди, поднялась выше, в руку скользнула. Нету копья, ну и пусть. Вскочила Савачика на ноги и вновь к врагу главному кинулась, на стену невидимую бросилась руку вперёд выставив. Коли нету эльфийской мудрости остаётся лишь эльфийская ярость.

Лошадь упала! Упала лошадь!
Как так? Раньше ведь никогда... Конюшни Кигельбургеров... Славятся своими...
Продолжала с треском ломаться привычная картина мира у Мартина в голове.
Сам же Мартин в это время неловко в луже ворочался, встать пытаясь для того, чтобы вновь в конюшню броситься.
Хоть и был испуган юный дворянин до усрачки, а подсознательно уровень держал - негоже аристократу пешком по грязи передвигаться. Пусть даже и от демонов убегая.

Мрачное удовлетворение ощутил некромант, видя, как демона изнутри разрывает. Напрягся, до скрежета зубы от боли стиснув, поднялся на ноги, пошатываясь и на стену злополучную опершись. Нахмурился, глаза на миг от слепящего света заслонив. А после опустил руку обескуражено, сообразив, что сейчас перед ним происходит.

Скверно вышло. По размышлению, все события сегодняшнего вечера скатывались по наклонной, а Рем, вместо того, чтобы сдержать их хоть как-то, еще и пинками сзади подгонял, раз за разом. Что теперь ему стоит делать с открывающимся разрывом? Будь то рукотворный портал, нестабильный, сбоящий от всего на свете - хватило бы легкого тычка в любой из ключевых узлов, чтобы он красиво схлопнулся сам в себя, вызвав нешуточные колебания окружающего пространства и, вдобавок, серьезные разрушения с обеих сторон. А вот как можно залатать, закрыть подобные дыры в мире, маг и понятия не имел. Не сталкиваясь ни с чем подобным ранее, он многое бы отдал просто за возможность исследовать это явление поближе.

Скривился Репей, на короткий шажок вдоль стены сдвинувшись. Нет, не получится ни самому сбежать от разливающегося огня, ни предупредить людей, что на втором этаже остались. Здесь он и останется, возможно, последнюю в жизни отчаянную глупость совершив.

Утро красит нежным цветом стены белого двора. Все бы хорошо, но было совсем не утро и красило не оно, а нечто странное, явно родом снизу и мечтающее сожрать как можно больше людишек. В этом-то и была проблема. Высоко вскидывая коленки, Аонгус бежал и повторял слова молитвы:
- Тийур Девятиотщ… Девятиотчим… Сын без одного Десяти Отцов! Страж Богов и сам Бог, на мир взирающий! Прислушайся к нам! Поналезли в наш мир, Эти, осквернившие, это самое, границы между мирами, во! Обрати своё око, левое, и правое тоже, значит, сюды оттуды, и покарай по возможности паскудных демонов! Обрушь на них свой меч Мйонг, потопчи их Гарменгастом, дай им божественного своего пенделя в покаранные места этим самый Мйонгом, чтобы они, значит, на-Гарменгаста из этого-то мира вымелись и впредь не лезли! Аминь!

Вор, Мастер меча

Тихо, обыденно, отчасти устало притихший было дождь на несколько шагов чуть усилился, будто бог сказал вам, то в конце осени не бывает гроз. Совсем не бывает.

Только заметили, что зелёный огонь, догонявший вас, исчез куда-то.
Ушли.
Свободна дорога на север.

Ветеран

Напряжённо меч удерживал, не позволяя твари вырваться, повернуться трёмя зубастыми грызущими пол головами. И то ли переступил, то ли перепрыгнул в пылу сражения — нет, не коснулось тебя зелёное пламя. А вот чудовище от него воспряло, скребёт лапами, усиливает рывки.

Аристократ

Перескочил через надвигающееся пламя, полыхнуло, пытаясь лизнуть пятки, да не достало. А вот конюшня полностью охвачена им. Внутрь заглянул — заживо рассыпаются животные от магического выброса. Ничего, даже праха не остаётся.
Не все.
Один, последний, вороной жеребец, от боли хрипит, борется с ним, кружится, крушит стены денника. А пламя уже на его холке пляшет.
И в глазах не отражается уже — именно горит там.
И из ноздрей оно вырывается.
Не конь это боле, а тварь опасная и неведомая.

Легко через высокую воротину перескочила тварь, и на выход мчится. На тебя.

Некромант

Разваливается демон, рассыпается, тлеет, даже пыли не остаётся.
Свободная сила с материей вообще не дружит, а тут её очень, очень много. Попытка удержать... Удаётся. Первая волна, огненной полосой выбежавшая на улицу так первой волной и останется. Работая напрямую разумом и волей, кое-как закрепил огромную массу силы, сляпал в комок, скрутил саму вокруг себя и вокруг...

Друида

оказавшейся в эпицентре. Савачика, смело бросившаяся навстречу взрыву, прошла сквозь растопырившего руки демона не встретив никакого сопротивления. Обожгло. Ударило. Стиснуло.
— Пшла прочь! — демон, выбрасывая тебя шипит. Мощный удар, сильный. Почти вылетела из тела. Почти кончилась Юя, уступив место пришельцу.
К счастью, некуда оказалось вылетать, барьер — огого.
Так что и демон тут и ты тут и силы у вас полно. Больше, чем ты представить могла, силы.

Иттар не остановился, когда пропал позади зловещий зелёный огонь. И молиться более не стал - нечего богам надоедать, это не моя работа. Предупредил - и ладно. Дальше уж пусть Тийур сам решает мировые проблемы, а ему надо подальше убраться. И ученика (надеюсь, ученика) увести.

- В горы надо идти, парень. От таких-то дел. В этой катавасии ничего мы не изменим. Уйдём в горы. Знаю место. Боги если разрешат, успеем до холодов, а там уж сам чёрт до весны туда не доберётся, не то что орки. Горные деревушки в долине, простые люди, никаких графьёв да магов в округе... переждём.

Как-то там Эрик сейчас? С сыном у Иттара отношения были трудные - не придёшь, помошь не предложишь. Высоко взлетел Эрик - писарь полковой. Должность хлебная, почётная. Да война никого не жалеет... эх, что тут сделаешь. Только молиться. Молиться и делать что можешь. Например, отесать немного этого вот паренька - он небось меня демонам в зад посылать не будет, как Эрик...

С такими мыслями и намерениями ушёл Иттар в ночь - прочь, прочь от демонов, магов, орков и вообще - от всей этой мутной, нехорошей истории.

Застыл Мартин. Шевелятся губы капризные беззвучно. По губам читающий мог бы заметить, что губы это бормочут смесь из молитв, незатейливых ругательств, а также фраз "взять его" и "я - Кигельбургер".
В общем, любой мало-мальски сведущий человек сказал бы, что умом от такого дела тронулся парнишка.
И верно - встал столбом в проходе и стоит, зенки на несущееся чудовище выпучив. Шпагу тоненькую, ходуном ходящую, вперед выставил. И околесицу свою все громче и быстрей говорит. Вот уже не говорит, а орет, визжит:
..- Кигельбургееер!
И глаза зажмуривает. А конь жуткий уже вот совсем рядышком.

Продолжая о стену опираться, выпрямился Репейник. Встал прямо и голову поднял, чтоб смерть лицом к лицу встретить, как магу и положено. Смотрит не мигая остекленевшим взглядом на приближающуюся огненную волну, пальцами машинально, как по струнам лютни, перебирает. Взмок мгновенно почти; не стой спиной к стене, на ногах, наверное, удержаться бы не смог. Но - устоял, одной волей лишь сумев скверну остановить. Мимо прошло зеленой пламя, на кухню и улицу плеснувшись. Застыло, поползло назад, медленно, будто горстью великана в кучу собираясь, с хрустом уплотнилось, вытянулось в воздухе мириадами сверкающих нитей... Да так и застыло переливающимся коконом на пятачке в центре кухни, где только что демон с эльфийкой стояли.

Выдохнул Рем, стер пот со лба и дыхание перевел. Пусть криво, кое-как, но, пока чуждая сила вновь не начала расползаться, постарался закрепить ее, как мог. Постоял пару вдохов, в зал осторожно выглянув и дальнейшие действия свои прикидывая.

Если число узлов в контуре увеличить, если привязать их к чему-нибудь и силовые потоки поправлять время от времени, то пару дней продержится закольцованная энергия в подвешенном состоянии. Можно будет даже спокойно канал выстроить и в небо, потихоньку рассеивая впустую, направить.

Если не тревожить огненный кокон, оставить как получилось - времени ему лишь до утра хватит. А потом либо вновь разольется по округе, разом, либо рванет так, что только аккуратная воронка на старом тракте будет напоминать о незавидной судьбе "Пустынного угла".

- Госпожа целительница? - Репей осторожно обошел сияющий столб и, то на дверь, то в сторону лестницы поглядывая, готовясь встретить незваных гостей со всем приличием, бегло черный шар и фигурки на полу прощупал. Как бы он ни старался в тот момент смотреть на жизнь оптимистично, у него никак не получалось прогнать назойливую мысль, что контуру в любом случае не дадут продержаться и пары минут, а он по-прежнему почти не знает, что им еще может грозить помимо стаи распакованных демонов. - Госпожа целительница, отзовитесь, если можете двигаться! - "И, ради всех богов, не двигайтесь, если все-таки можете".

Вот такого Юя не ожидала. Не представляла даже что возможно подобное. В неё попытался, нет влезла эта мерзость, чуть не поглотила её, чуть не уничтожила, чуть не превратила Савачику в пустое подобие самой себя. Нет! Не бывать такому! Я охранительница, я эльфийка, я Савачика Юя. Я как земля засыпаю выкопанные в себе норы, как вода затоплю упавшего, как трясина затяну вступившего, как трава проросту сквозь тебя, покрою листвой своей опавшей, растворю и впитаю корнями!

Аристократ

Истошный крик, чуть ли не зажмурившись, неловкий удар, неожиданно податливая плоть под клинком, брызнувшая кровь, мелькнувшее возле лба копыто, вставшего на дыбы коня.

Отскочил, но...
Но всё неожиданно кончилось.
Громадная туша рухнула на землю, обернувшись обратно обычной лошадью. Из сквозной раны в шее двумя мощными потоками хлещет кровь, на которой переливаются и гаснут последние искры зеленоватого огня.

Друид

Гостящий в твоём теле демон полностью с тобой согласен. И пока ты поглощаешь и перевариваешь его, он поглощает и переваривает тебя.
Поглощает память, мысли, эмоции.
Незаметно для себя забываешь безшабашный порыв ветра на опушке Пущи, сорвавший и мягко опускающий наземь тысчячи разноцветных листьев, забываешь журчание ручья и спокойствие выстилающих его дно камней, забываешь...
И обнаруживаешь вместо них ярость, ярость и боль, обнаруживаешь воспоминания о тесной клетке, откуда всё видишь, но ничего, ничего не можешь сделать сотни долгих лет, и более ранние, про радость, про чистую незамутнённую радость кровавого убийства, а потом, вдруг, кусочек тебя — тот, где из жёлудя вылезает откликнувшийся на зов росток.

Неожиданно находишь откуда берёт силы твой противник, откуда можно брать самой. Ближе, много ближе, чем Мать-Земля и Отец-Ветер. И начинаешь, наконец, поедать быстрее, чем едят тебя.
А потом и вовсе оказывается, что второго, дёргающегося настырного сознания нет, что его, его сущность полностью поглощена и вся эта сила — вся она твоя. Снова твоя.

Некромант

Сдержал, поймал, оставил.
Не вырвется наружу, да, недели две.
Но твой энергетический контур был разорван, поглощён изнутри за несокько секунд. Друид как стояла, так и стоит. Лишь по нездешнему жутковатому свечению её глаз можно догадаться, что огромная, способная уничтожить не дом, больше, целый квартал, сила скрылась внутри неё.

Трёхглавая собака, сунувшаяся было из зала обратно на кухню, познакомилась с разрядом, отступила. Выглянул на пару секунд сам — живых людей не осталось. Вообще не осталось. Последнего доедают.

А на кухне, из стабилизировавшегося наконец портала выходят... не ровные ряды, но одинаковые и одинаково страшные чудовища, очертанием тела похожие на людей (как похожи — две ноги, две руки, но будто ребёнок из глины слепил), но с головами непропорционально маленькими, а сами громадные и покрытые чёрной коркой со святящимися всё тем же пламенеми трещинами. Идут один за одним из портала и выходят, не считаясь с наличием дверей и окон, тупо в стену, оставляя за собой обугленные проломы.
На тебя, на друида внимания не обращают совсем.

- Мастер, а вы уверены, что нужно в горы? - удивленно спросил Аонгус - Возможно, в городе будет легче спрятаться, да и добыть вещи с едой будет проще. Тем более, что к горам нужно подготовиться. И, думаю, вам наверняка есть кого прихватить с собой, спасая от этого Тийуропротивной хрени. Это я, гол как сокол...
"Хотя, с другой стороны - живут же люди в горах. Наверняка у них есть все необходимое. Вопрос только, захотят они поделиться с ними - золото и серебро там совсем не ценится - что с ним в горах делать? На инструменты не пустишь, караваны заходят редко. Даже дом не построить! Хотя, серебро можно пустить на оружие против нежити, это да" - размышлял вор.

Вот и всё. Вновь Савачика это просто Савачика. Пытался демон захватить её и где теперь тот демон. Обошлось. Миновала беда… а миновала ли? Всё хорошо? Как бы не так! Чувствовала Юя что рядом происходит, чувствовала дыру в мире из которой лезли чуждые этому бытию твари. Много дела у охранительницы, даже у младшей. Вдохнула она и выдохнула. Появилось в деснице её копьё – вырос ясень разящий. Корни проросли из шуйцы её – печать на дыру. Пошла туда где кишело нечистыми, крикнула во всё эльфийское горло.

- Пошли вон! Прочь из моего мира!

Приоткрыл один глаз осторожно. Потом второй. На труп лошади, что была чудищем жутким, а сейчас опять лошадь, только мертвая, уставился со смесью ужаса, удивления и облегчения.
Шпага окровавленная из ослабевших рук выскользнула. Пятится Мартин, бормоча под нос что-то, на оружие упавшее внимания не обращая.
Пятясь, спиной в стену врезался. И словно очнулся. Заорал громко, отчаянно, по-звериному, и прочь ринулся со всех ног, ослепший от выступивших слез.

Много, очень много мертвых было в зале. Репейнику, скорее всего, можно было и не выглядывать из кухни в поисках выживших, достаточно лишь прислушаться к такому характерному шепоту смерти. Но уж очень ему хотелось убедиться в том, что последствия его проклятого задания были менее фатальны.

"Начало нового вторжения?" Наполовину оглушенный, вконец запутавшийся маг уже окончательно оставил попытки оценить масштабы происходящего, какое- то время безучастно следя за рядами демонов, вновь и вновь вступающих в этот мир. Не верилось, совершенно не хотелось верить даже в то, что сейчас происходило перед глазами. Бежать, сломя голову скрыться, бросив все, чего он добился за все тридцать лет своей жизни, позабыв о гордости, о хваленой выдержке, о напускном спокойствии...

Все тем же усилием воли, не так давно усмирившим чудовищной силы энергию, прогнал панику Репей. Да и не панику даже - Рем криво усмехнулся - а сомнения, вполне закономерные в данную минуту. Стальной воли его хватит еще на многие, совершенно безумные выходки, если твердо верить в правильность своих действий. А этой самоуверенной веры не только Репейнику - любому магу не занимать.

Просто не бывает иных магов на этом свете.

Некромант

Просто поверить или не поверить во что-то недостаточно, чтобы изменить мир. Нужно приложить некоторые усилия.
Или Силу.

Тебе еë не хватило. Может просто дело в том, что тех, для кого наличие портала жизненно необходимо в две тысячи раз больше чем тебя?

Друид

Не понимают.
Чему-то в тебе, чему-то новому, чего раньше не было, как-то даже стыдно за такую глупость.
Пытаться говорить с Пылающими Духами. Пытаться приказывать олицетворенному разрушению. Тот, кого ты поглотила, смеялся бы, увидев эту попытку.

Прямо вот осознаешь, видишь эту ехидно смеющуюся тварь.

Они же не умнее насекомых. Управлять ими невозможно. Только НАправлять. Увы.

Закрыть портал... Нет, открыта, развëрзнута дырень меж Пределами и Запредельным (это снова чужая память поглощенная тобой подсказывает). Кое-как заткнула еë, остановив поток разнообразной твари хлынувший было вслед за Пылающими, но они же рвутся, рвутся наружу. Ослабишь хватку - снова ринутся сюда.

Мастер меча. Вор

Ушли. У обоих всë будет хорошо.

Ветеран

Пропал без вести, наверно погиб.

Аристократ

Трусливо убежал. Выжить выживет, но зачем?

Как бы Репей не был в себе уверен, насколько бы он не оценивал собственные текущие возможности, всех сил и воли, направленных на Отрицание, не хватило. Только вымотался зря еще больше, чувствуя, что вплотную приблизился к своему пределу, и все больше начинал убеждаться в том, что все - бес-по-лез-но.

Сполз по стене снова, чувствуя навалившиеся с новой силой усталость и боль, борясь с искушением просто закрыть глаза, всего на пару минут. Сознание же, упершись рогами, твердило, что даже полминуты отдыха смерти подобны, лихорадочно искало выход, пыталось найти, нащупать поблизости силы, которые можно было б почерпнуть взамен потраченных. Много же людей погибло вокруг, не всю жизненную силу могли сожрать демоны. Должно быть еще что-то, чего хватит еще на пару ударов.

Всё живое с горячей кровью рано или поздно устаёт. Да и с холодной тоже. Держит, держит Юя закрытой дыру между мирами. Но не запечатала она её, нет, лишь свела края так что не просочится в них больше ни один потусторонний выродок. Но тяжело! Тяжело держать края мира! А они там, много их, беснуются, прут, лезут! Мать Земля дай мне силы! О Лес помоги своей дочери! Да стану я лозой что обвивает столп зла, ивой что заплетает проход своими ветвями, дубом что корнями своими уходит в землю, а ветвями в небо и не устаёт ствол его нести ветви, листья, жёлуди, птиц и белок, гнёзда и висельников! Каждая смерть питает корни такого древа и каждая жизнь радует, не знает оно усталости и сто лет ему как один год.