Серебро в грязи | ходы игроков | Дорога сквозь тьму

День не задался с самого просыпу - Паук давно отвыкла говорить "утро", "день"... Когда проснулась-тогда и утро, чего уж там. Спалось ей откровенно говоря тревожно-то и дело чуткий сон прерывали шум драки или чьи-то крики. Да и необычно холодно было в городе-вчера еще Паук спокойно переночевала под открытым небом, а сейчас через продранные башмаки чувствовала тающий иней на земле.трущобы жилы своей странной жестокой жизнью. Когда девушка кралась по закоулкам в ноздри резко ударил солоноватый запах крови. Сильный и насыщенный-похоже, кто-то попрощался тут с жизнью вчера. Да, точно попискивание крыс,которые делили неожиданное пиршество даже скорее всего привел бы девушку к трупу... Сегодня она попыталась пойти на свое привычное место и порисовать. Это нередко кормило маленькую слепую, но сегодня грубый жесткий голос завернул ее на пол пути. Затхлый запах казарм, лежалой кожи доспехов и стали сложно перепутать с чем-то еще - похоже, стражники перекрыли несколько улиц которые вели в город из заброшенных трущоб. Девчушка здраво оценила свои шансы перелезть через стену, что окружала более-менее благополучные районы, и осознала, что сегодня пробраться в город не получится.

Паук замерла, прислушиваясь к недалекому звону металла и скрипу кожи. Идти туда было абсолютно бессмысленно. Холод... Не будь его, девушка сегодня спокойно отсиделась бы где-нибудь в подвале. Но этот жестокий зверь не разрешал ей долго находиться на одном месте. Чтобы не замерзнуть, надо было двигаться. Или поесть. Но второго сегодня не дано. Точнее, гарантированной еды в городе не предвиделось. А здесь, в мрачных переулках, где обитают нищие и воры, где дерутся за каждую крошку хлеба, еды не найдешь. Хотя... Повернувшись на носках, Паук направилась обратно по улице. Вдоль стены, шагая небольшими и легкими, но стремительными шагами. Стража осталась за спиной. Где-то над головой девушки громко закричала птица. Какая? В голосах этих существ она не разбиралась. Крик настораживал. Он словно возвещал о чем-то плохом. А, быть может, и о чем-то хорошем. Разбираться в том, что говорят птицы, ей так же было не дано...
В нос Пауку ударил запах крови. Вновь. Запах немножко жгучий и такой приятный, успевший впитаться в мостовую вместе с кровью в том месте, где лежало мертвое существо. Нет, труп девчонку не интересовал. А вот крысы были вполне хорошей добычей. Наевшиеся и грызущиеся друг с другом; их было бы не сложно поймать. Зверьки всегда напоминали Пауку таких же как и она людей - сбивающихся вместе, а потом дерущихся из-за еды, которую добыли стаей. Мясо уличных крыс было съедобно, хоть и жестко. Но выбирать в такие дни было не из чего. И вообще, спасибо хотя бы, что не сырыми их есть приходиться.
Но сейчас девушка остановилась, тронув пальцами угол здания, и наклонила голову на бок. Скинула некий капюшон с головы и вслушалась. Вроде, все было спокойно. Крысы пищали совсем не далеко и спокойно. Вроде. Но Пауку толи почудились чужие шаги, толи что-то еще. Она не была уверенна, что ее слух не обманул ее. Или же там вполне могла пробежать по крыше кошка, оставив после себя легкий звон черепицы. Или что еще. Но это все равно насторожило девочку. И она, решив не рисковать, отступила назад. Ноги холодили камни. Закутавшись покрепче в свои тряпки и спрятав руки в складках одежды, она пошагала прочь. Не особенно думая, куда. Хотелось двигаться. Чтобы сердце активнее гоняло горячую кровь по телу, чтобы работали, а не застывали, мышцы. Не переставая прислушиваться и принюхиваться, как-то по-собачьи, Паук шла вдоль стены. Туда, куда не глядят ее глаза, которых нет. И куда ведут ее мерзнущие ноги.

Крысы весьма неоднозначно среагировали на приближение девушки-они с писком рванули прочь, оставив обильную трапезу. Странно, раньше она не замечала такого. Что-то происходило в городе...
Когда девушка подошла поближе к месту крысиного обеда, ей в сочном запахе крови ей почудился еще один. Сладковато-дурманящий, и совершенно тут неестественный. Когда-то девчушка чувствовала такой же запах. Давно, когда еще привыкла полагаться на зрение. Перед мысленным взором встали облитые белой пеной цветения черемухи. Но в трущобах не было черемух. Совсем. В общем, как и других деревьев. Все, что могло гореть-отправлялось в огонь холодными зимними ночами. Под ногами противно хлюпнуло, похоже девушка вплотную подошла к трупу, вступив в лужу крови...

Стая зверьков, топча друг друга, наступая лапами на хвосты, истошно взвизгивая, бросились прочь еще тогда, когда Паук только подошла ближе. Это лишь заставило девушку увериться в своих догадках - кто-то есть тут. Хотя они могли испугаться и ее... Но когда эти хищники боялись нищих из трущоб? Слабых людей, которых крысы могли бы загрызть и живьем. Такого никогда не бывало раньше. И стражи у стен появлялись ой как редко... По большим праздникам, чтобы не портить эти дни горожанам. Или когда происходили серьезные убийства там, за стеной. Это вновь заставило девушку задуматься. А запах... Сознание взметнуло пред внутренним взором картину белых цветов - идеально чистых и свежих, качающихся на ветру. Тогда она еще видела. Интересно, где Паук наткнулась на такие деревья. Сейчас эта картинка была для нее за гранью реальности - через чур красива и по-весеннему тепла. Но от такой картинки оторваться было сложно. И тело само сделало несколько шагов вперед. Тепло. Да, не влагу почувствовала девушка в первый момент, а именно тепло. Кровь сохранила еще его крохи, хотя и была на мостовой уже давно. Ее запах - запах, имеющий красный цвет, куда более сильный и знакомый, - прогнал тень нежного дерева и перебил его запах. Или не его? Ведь откуда все же взяться здесь черемухе? Быть такого не может...
Паук покачнулась из стороны в сторону и прислушалась - нос был забит другими запахами и вряд ли мог в данную секунду подсказать. Черные волосы по плечам, руки, согнутые в локтях, напряженно вздрагивают. Хрупкая фигурка, которая качается, как деревце на ветру. Только вот ветра в узком переулке и в помине не было. Да и быть не могло...

Похоже, крысы испугались именно ее, потому что чуткие уши девушки не улавливали более никаких посторонних звуков. Это настораживало-ее крысы не боялись никогда, словно понимая что навредить всему хвостатому сообществу слабенькая девочка не сумеет. А если и наохотит парочку-ну так что же? Слабые должны погибнуть, чтобы род стал сильнее...
Запах, как ни странно, исходил от самого трупа. И почему-то это до паники испугало девочку. Мертвое тело не должно пахнуть цветами. Какой-то древний панический ужас сковал на мгновенье все тело...

Крысы исчезли в вечной темноте, которая для них была лишь подворотней. Забрав с собой все звуки, свой запах и ощущение жизни. Рядом с Пауком теперь было лишь тело, уже начавшее покрываться инеем. Кровь под ногами. Когда девушка шевелила ими, гладкая поверхность лужи колебалась. Она подалась вперед - лишь пара шагов, с вытянутой вперед рукой. Что-то хрустнуло, и слепая вновь застыла статуей. Но вокруг вновь сомкнулась тишина, удивительная для таких мест. И никого не было. Никого. Совсем. Было мертвое существо у ее ног. И запах черемухи, исходивший от него. Цветы... Почему именно цветами? И вообще. Не должно так быть. С чего бы? Неведомый убийца украсил свою жертву веткою черемухи? Откуда он ее взял, спрашивается, перед самой зимой. Да еще в таком месте, как это. Рука тянулась вперед и вниз - нащупать и понять. Понять хоть что-нибудь.
Хлопок. Громкий, спугнувший птиц, сидевших на дереве, щелчок захлопнувшейся подвальной двери. Руки с ножом, тянущиеся к горлу. К чьему? Теплая кровь под пальцами, еще живая - она толчками выбрасывалась из раны. Свет, взявшийся из ниоткуда в полумраке подземелья. Тоскливый звон колокольчика. Запах корицы. Прикосновение пальцев - ласковое и щекочущее, скользящее по волосам и задевающее шею. Звон цепочек, обнимавших запястья. И нож, упорно пытающийся их разрезать. Белые цветы в руках - нежные и красивые. Осыпающиеся лепестки в руках в воздухе превращаются в перья, а, застывая на земле, в песок. Немилосердная боль в спине и ощущение того, что там открылись два глаза. Пусть и не ее, но вполне зрячие глаза...
Ахнув, Паук заставила шевелиться тело, которое сковал страх, и отшатнулась назад. Шаг, два, три. Руки тронули стену. Девушка развернулась на носках и бросилась бежать. Врезаясь и отшатываясь от предметов, возникающих на пути. Ужас остался позади, от него спасал ветер, бьющий в лицо и сбитое дыхание. Осталось лишь одно - ощущение тишины собственной смерти...

Когда силы окончательно покинули маленькую художницу, она с ужасом поняла, что абсолютно не имеет представления, где находится. Вокруг было тихо, даже крысы не шуршали маленькими лапками. Холод пробирался под рваные тряпки, судорогами скручивая тело. и Шаги. Именно так, с большой буквы. Они были неслышными, но под ними содрогалась земля, как будто вопя от боли. Заскорузлая почва корчилась в агонии, неся на своем теле то, чему не было названия. И полное безветрие. Воздух застыл, словно янтарь, а Паук на этот раз оказалась мухой, завязшей в смоле. Бесплотные, но от этого еще более сильные пальцы жестко обхватили подбородок, вынуждая поднять голову. Девочка оцепенела от могильного холода, исходящего от этого касания.
"Слабая... Не для пути. Умрет"-холодный равнодушный голос, который бродяжка услышала скорее кожей...
И все пропало, развеявшись с первым порывом ветра. Который принес с собой лай охотничьей своры. Паук с горечьюосознала, что бег на сегодня еще не закончен. Сомнительно что богатые бездельники, находящие особую прелесть в травле двуногой дичи пощадят калеку...

Нащупав руками стену, слепая опала на землю, кутаясь в одежду и пытаясь отдышаться. Бегать ей было не привыкать. Но вот от страха раньше девушка никогда не убегала. Потому что он никогда не был столь материален.
Беззвучные звуки. Которые нельзя услышать, но которые висят в воздухе. Которые режут не ножом - безвредной и даже необходимой обычно бумагой. От того, что дорого и важно тебе никогда не ждешь подвоха. Так Паук редко подводил слух. А сейчас, происходило что-то необъяснимое. Замедлило свой бег время - так показалось девушке, вытянувшей одну руку вперед. Ладонь чуть ли не ощущала густой, завязший воздух. Голос принес с собой липкий, терпкий запах. Девушка боялась быть жертвой, и носила кличку охотника. Когда пришла пора страху, все перевернулось с ног на голову. Рука растворилась так же внезапно, как и появилась. Вместе с ужасным холодом и безвременностью. Что это было? Игра воображения и загадки судьбы? Или правда? Смерти Паук не боялась давно. Отучили. Там, где она постоянно рядом, сложно хранить страх. Но что-то словно пыталось свести ее с ума. Именно сегодня. Злой день, смешавший вечность с пустотой. Девчонка ощущала это. Лишь боль в переносице остался от видения... И лай собак сменил похоронный звон в ушах.
Паук поднялась, стараясь вернуть веру в свои чувства. Сейчас надо было не думать. А спасать свою шкуру. Собаки не злы, пока их не заставляют рвать на части. Но сейчас они опасны много больше своих глупых хозяев. Спрятаться от них можно лишь там, до куда они не доберутся. А где она сейчас? В каком районе? И почему же так пусто вокруг? Закусив тонкие губы, девочка взлетела на ноги и бросилась бежать - не очень быстро, стараясь не сбивать не восстановившееся дыхание еще сильнее. Пока они еще были далеко. Был шанс уйти незамеченной. Поэтому Паук просто петляла по незнакомым улицам, напряженно оборачиваясь то и дело и вслушиваясь в звуки, несущие боль.

Паук не знала сколько времени прошло, сколько миль она пробежала, и сколько опасностей подстерегало ее по пути, которые она как-то обошла. Но в один момент она услышала странное эхо от своих шагов-скорее всего рядом была какая-то хибарка, с выломанными дверями. А редко в какой лачуге тут не было подвала или выхода в катакомбы. Правда, в одиночку девочка еще не спускалась в мрачные подземелья города, но худшей участи, чем быть затравленной собаками она не знала.

Бывает во время бега такой момент, когда безумно хочется остановиться и отдышаться. Дать хоть малейший отдых ногам. По после такого отдыха бежать нормально уже не получится. Будешь чувствовать себя усталой и разбитой. Главное этот момент преодолеть. И продолжить гонку. После этого, до остановки первой, будет все равно, сколько времени ты уже бежишь. И не будет ощущения того, что умираешь от этой бешеной скачки.
Что больше всего удивляло Паука, так это то, что она до сих пор никого не встретила. Редко эти улицы были так безлюдны. Хотя... Какие "эти"? Ведь она даже не знала, где находится. Уловив уходившее куда-то вбок эхо ее собственных шагов - эхо шепчущее и легкое, порой любящее обманывать чуткий слух, но сейчас лишь объяснившее ей что-то. И девочка перешла с бега на шаг, а затем свернула вправо. Следом за еще уходящими куда-то вглубь зданий эхом. Она мельком подумала, что этот звук может услышать не только она, но и кто-нибудь еще. И в подземелье, в чужом районе города вряд ли обрадуются ей. Но вариантов не было. Лай собак за спиной лишь усилился, хотя в какой-то момент Паук и надеялась, что они отстанут. Две скользкие из-за которых девушка чуть не полетела на землю, но успела вцепится за что-то. И проем двери - пустой. Ни обломка доски под ногами. Люди уничтожали малейшей кусочек дерева. Малейший кусочек всего, что горит. Оказавшись внутри, слепая учуяла запахи сырости и пустоты. Такой, которая когда-то была живой. Это было очень неприятно. Словно она вторглась в чужую могилу...
Больше двух секунд Паук об этом не думала. Надо было найти вход в подвал. В таком месте он есть наверняка. Люком в полу, обычно. Но вначале она замерла, прислушиваясь. Вдруг кто ищет убежище в таком месте? Напряженная, чуть ссутулившись, потирая одним пальцем переносицу. Ждала дольше, чем надо бы из мер предосторожности. Лай собак заставил ее встрепенуться и заняться поисками - прощупывать пол ступнями и стены руками. В поисках малейшего намека на вход. Или выход, как уж хотите...

Чуткие пальцы слепой быстро ощупывали сырой глинобитный пол. Лай взбесившейся своры подстегивал кнутом по обнаженным нервам, псы стремительно приближались. Вот это и объясняло, почему девушка еще не встретила никого- все, у кого были более-менее надежные убежища, позабивались в свои норы, и боялись высунуть наружу нос, чтобы не стать жертвой охоты.
Уже можно было различить грохот копыт по улицам-совсем рядом, скорее всего, девушку от одуревших от крови ублюдков отделяло лишь несколько домов. Отчаянье уже было захлестнуло художницу, как пальцы наткнулись на огрызок заржавевшей цепи. А на другом конце этой цепи оказался люк. Страх придал хрупкому тельцу невиданной силы и Пауку удалось сдвинуть люк. Из подземелий пахнуло свежим холодным воздухом в лицо...

Безумно трепыхается сердце, пальцы соскальзывают с ржавой рукояти люка, царапающей нежные пальцы. Паук вновь вцепилась в крышку, прячущей за собой спасение, и рванула ее что было сил. Скрежет люка, как показалось ей, рассыпался осколками по всей хижине и выпорхнул на улицу. Девушка, чуть не опрокинувшись на спину, сдвинула люк ровно настолько, чтобы могла сама, худенькая, пролезть внутрь. Как ей удалось спуститься, не переломав спину, она не знала. Ей вообще казалось, что она улетела в люк головой вперед, но видать, все-таки нет. Разум еще был. Паук даже, нащупав ногами какую-то приступку, попыталась задвинуть люк на место. Он дернулся и застрял намертво. Плюнув, девчонка начала спуск. Каким образом? Там была лестница или отвесный колодец? Она не помнила. Мешал испуг. И оставшийся внезапно очень далеко лай собак и слабые крики... И шорохи под ногами. И холод стен, к которым она прикасалась. Потом Паук почувствовала землю под ногами и остановилась. Она задыхалась. Тело хотело лишь одного - свернуться в клубок и уснуть где-нибудь. Лучше, где будет потеплее. Но это совсем не обязательно. Запрокинув голову, девчонка попыталась уловить звуки извне, но они застыли там, наверху, кусочками льда на стенах. Тогда она потерла щеки руками - руки теплые от крови, сочащейся из содранных ладоней, - и повернулась вокруг своей оси, вслушиваясь. В стороны уходили змеи-коридоры. Здесь можно будет встретить других таких же, как она. Спасающих свои бесшерстные шкуры и бесцветные жизни. Надо быть настороже. Но лучше бы уйти из-под люка. И, выбрав одну из кишок коридора, Паук пошла вперед. Стараясь идти не очень быстро, так, чтобы слух опережал тело. Пальцы убегали вперед вдоль стен и возвращались к ней - словно вообще другие существа. Родные, но не ее личные. Все болело, но девушка гасила боль холодом и уверенностью. Она найдет укромный уголок и немного отдохнет... Губы пересохли, а вот есть пока, почему-то, не хотелось. Но это временно. Это надо будет пережить. Как Паук переживает уже всю свою жизнь. Скользкий пол, холодные стены, невысокий потолок, чье дыхание слышно у нее над головой. Более высокому человеку тут пришлось бы идти, согнувшись. Ей это было не нужно.

Паук шла еще какое-то время, пока уставший организм не взял свое, и ноги не отказались нести ее дальше. Девушка сползла по стенке, краем сознания отмечая, что камень стены странно теплый. И этот камень вибрировал под пальцами. Но не тревожно, а наоборот успокаивающе. Художницу начало непреодолимо клонить в сон...

"Вот так вот... Занесло меня черт знает куда. Переживем." - на губы девушки выползла вымученная улыбка. Она обняла руками колени и стала слушать тишину, уплывая из нее. Камень, таящий тепло, грел ее спину, она прижималась к нему, как к чему-то боку. В какой-то момент Паук вдруг вытащила себя из сна. Достала из поясной сумки листок бумаги - небольшой, свернутый в трубочку, - и спичку из коробка. Дрожащими пальцами зажгла огонек, который заплясал вначале на палочке, а потом и в ее ладонях, съедая ту бумагу, которой она кормила духа огня сегодня. Полноценный день еще не закончился. Это она знала. А вот сколько времени прошла - нет. Но сейчас это было для нее совсем не важно. Огонь съел лист, облизнул ее пальцы в корке крови и улетучился. Горячий пепел на ощупь напоминал очень нежную и тонкую ткань или волну чистой воды. Его было немного. Тронув его, Паук облизнула пальцы, а остальное рассыпала по земле у ног. Разгоряченные и болящие руки она просунула к животу. Вскоре лоб ткнулся в колени. И слепая уснула. Тихонько, забившись в угол. Так, как привыкла всегда. засыпать. Где-то по туннелю прошуршали лапы крысы. За спиной теплый камень принес ощущение чего-то материнского. Но так как матери девочка не помнила, он напомнил ей спину однорукого старика. Уже во сне она вспомнила, что они часто спали так - спиной к спине, грея друг друга и охраняя сны друг друга. Настоящего сна она не увидела, ибо вымоталась достаточно сильно. Сны приходили редко, хотя Паук очень любила их. И опасалась. Сны могли затянуть в себя навсегда. Чья-то прозрачная рука тронула ее волосы и растворилась мгновенно, так же, как и появилась. Духи подземелий. Живущие наравне с людьми. Только боящиеся их. Слепую они боялись чуточку меньше. И иногда она даже чувствовала их. Но сейчас ей уже было все равно...

На этот раз сон все же пришел к ней, на удивление яркий и цветной. Она шла по улицам праздничного города, вокруг было шумно и весело, даже сама художница смеялась. А потом из-за стены стала наползать туча. Когда Паук приблизилась, то она увидела, что туча-это просто несметное количество больших серо-коричневых мотыльков. Они неумолимо надвигались на город. Началась паника и крики. девушка видела, как мотыльки облепливали человека и взлетали через несколько минут, оставляя после себя мумифицированные трупы. Но почему-то ей было не страшно. "Слабая?... А может для Пути?" Шепот похожий на шелест крыльев огромных мотыльков...

У нее не было на глазах черной повязки и она могла видеть. Вокруг были люди, но она не боялась их. И они не отшатывались от нее. Были краски и музыка, смешивающиеся в одно целое. А еще был смех. В руках у Паука был рисунок. И девушка остановилась, чтобы развернуть его и посмотреть, что же там нарисовано. От бумаги пахло холодом. Но не тем злым и жестоким, который съедает до костей в подземных катакомбах. А легким ароматом свежего снега. Почти неуловимым и несущим свет. Картина изображала зверя. Бесцветного, потому что нарисован он был простым карандашом. Но от него рассыпались веером брызг цвета. Потому что краски души не спрячешь за черным и серым цветом. Зверь был драконом. Величественным и тяжелым. С чуть раскрытыми крылами и выразительными глазами. Он казался существом, которое в воздух подняться не может. Но, с другой стороны, было понятно, что дракон этот жив. И взлетит ровно тогда, когда пожелает. Девушка помнил а, что рисовала его. Но никогда не видела. Только чувствовала. Ее толкнули в плечо, и она поскорее свернула картинку, сохранив ее в своей душе. Потому что знала, что увидеть ее больше не сможет.
Все это длилось не так долго. Для нее. Ровно столько, чтобы успеть запомнить, как выглядит счастье человеческое. Люди казались добры во сне, а в жизни они же просто оттолкнули бы слепую, попавшуюся им под ноги. А еще Паук успела запомнить розу. Поломанный цветок, который она подняла с земли. Бархат лепестков. Прикосновение растения, пусть мертвого, но настоящего.
Они шуршали и переливались в бликах солнца, которое заслонили своими крыльями. Ее отмело к стене человеческой паникой. Пришел страх, умеющий творить небывалые вещи и переворачивать все с ног на голову. Тот, что умеет лгать и смеяться. Тот, что играет на стороне тьмы, но иногда выходит и в свет. Тот, что передается другим людям по воздуху и взглядами. Только вот он не тронул, почему-то, ее. Девушка стояла и смотрела. Потеряв и рисунок и розу. Как ей казалось, потеряв свое тело. Бабочки убивали. Но не ее, а других. Тех, кто был и добр, и жесток. Тех, кого страх превратил в ничто. И смерть просто сметала эту пыль. Она протянула руку вперед. И крыло странного существа задело пальцы, оставив на их кончиках странное ощущение высоты. Голоса говорили о ней. Говорили даже не совсем словами, а шорохом и другими звуками. Но их можно было понять. "Я не слабая, нет!" - хотелось крикнуть Пауку. Хотелось, чтобы они услышали ее. Этот Путь, который пока совсем не ее. И подвластен он другим... Но она поняла, что ее слов, просто человеческих, глупых слов, не поймут. На смерть девушка не смотрела. Она выстлала улицу вокруг нее. И, наверное, должна была тронуть и ее. Но пока стояла в стороне, потому что слушалась того голоса, говорящего не словами...

Странный сон все не хотел отпускать девушку, но вопли голодного желудка требовательно возвращали из мира сновидений в темную реальность. Девушка протянула руку чтобы опереться и встать, но ее пальцы наткнулись на шерсть. Обладатель оной шерсти пискнул, но убегать не стал. Художница чувствовала под пальцами неестественно скрученные мышцы животного...

Пауку казалось, что вот-вот сон раскроет перед ней свою загадку, загадку больших бабочек, дракона, пахнущего холодом, и неизведанного Пути. Что следующие слова, даже не совсем слова - звуки, смысл которых она понимает, будут важны для нее, как никогда. Казалось, что в этом сне прячется ее судьба. Такая, какая она есть. Которую обычно не увидишь потому, что у тебя нет зрения. Но сон уплывал. Утекали последние яркие картинки, и девушка не могла удержать их ни пальцами, ни сознанием. Яркие всплески превратились в слабо горящие искры зрения. Затем замерцали и погасли они, вернув ее в привычную темноту слепоты, привычной и надежной. Не таящей загадок. А тело выплыло из сна. Почти переставшее болеть, но замерзшее - все, кроме спины и рук. А еще очень хотелось есть. И Паук очнулась совсем, дернула плечами и вытянула руку вперед. Прикосновение не к полу, а к чьей-то теплой шерсти заставило ее на мгновение отдернуться. Слабый писк. Вроде, ничего опасного. Не должно быть, по крайней мере. Глубоко вдохнув, девочка опять тронула зверя, который так и не убежал. Почему? Она бегло ощупала его и попыталась понять, что скрутило несчастное существо так. Затем Паук резко вскинула голову, напряженно ловя звуки. Кто тут был? Или же ей просто почудилось эхо шагов? Скорее второе. Но напряжение не ушло. Потому что что-то было не так. И сон, сон... Она так и не могла прогнать навязчивые мысли о нем. Ей надо было нарисовать то, что она видела - больших мотыльков, розу, дракона и страх человеческих глаз и сердец. Обязательно. А потом... Картины умеют говорить. Быть может, она что-нибудь объяснит художнице? Паук вернулась в реальность, прогоняя мысли. Сначала надо поесть. И размять тело. Девушка взяла зверька в руку, сомкнув длинные пальцы вокруг его тела. Крыса? Решила полакомится ею, пока она спала? В это слабо верилось.

Это и правда была крыса, только вот похоже у нее в куцых мыслишках даже не было обглодать спящую девушку. Тельце зверька было скручено судорогой, которая не позволяла ей двигаться, только надсадно пищать. Складывалось ощущение, что кто-то что-то сотворил с крысой и положил ее рядом с маленькой бродяжкой, не позволяя окончательно ослабеть от голода.

Такое положение вещей девушку скорее напугало, нежели что-то еще. Если мысли о том, что зверька здесь оставил кто-то, причем, скорее всего, маг, верны, то значит он был здесь и знает о ее существовании. Этот кто-то... Он испугал Паука. Хотелось встать и уйти отсюда. Подальше. Спрятаться. Пусть умереть от голода. Но девчонка не хотела знать, что рядом есть кто-то, кто следит за нею. В этот момент разум стойко воспротивился тому, что сейчас надо куда-то убегать. Да и тело с этим было явно не согласно. Разум объяснил смятенной девушке, что сейчас надо поесть, а потом уж решить, что делать дальше. Она поменяла позу и села, поджав ноги под себя. Тонкие, дрожащие паучьи лапки сняли с пояса нож, бережно изъяли его из ножен. Дальше слепая перерезала горло зверьку, привычным движением вскрыла крысу. Паук тщательно принюхивалась к мясу, пытаясь понять, не спрятал ли кто в звере яд. Каким чудом это можно было сделать, девушка не думала. Но вдруг?
Девочка отряхнула руки и вытерла нож о шкурку. Оружие было убрано в ножны и спрятано на поясе. Остатки зверя засыпаны землей. Надо было идти. А вот куда, она пока себе не представляла. Сколько времени прошло? Можно ли показываться на поверхность? Паук пока не знала. И рисковать просто так не собиралась. Девчонка повернулась к стене и прижала пальцы к тепловатому камню, не желая в ту же секунду вставать и идти. Затем к стене она припала ухом, в надежде что, быть может, услышит что-нибудь. Там вполне могла быть пещера, где именно у этого камня развели огонь. Но раз там развели огонь, значит кто-то там был. А это опасно. Соваться к незнакомым людям. Когда ты сам - слабый зверек, боящийся слишком многого. Паук ждала, сама не зная чего. Стараясь не задремать вновь. Слишком уж все хорошо было. Тепло в сыром подземелье, еда, никто мимо не прошел. Это пугало. Поэтому и не хотелось вставать. Чтобы ни на кого не наткнуться.

Крысиное мясо не пахло ничем необычным, крыса-как крыса. Не самый большой деликатес, но лучше чем ничего. А мясо для ослабленного организма должно бы пойти на пользу. Девушка сидела в каком-то странном оцепенении, оно было похоже на то, как цепенеют змеи в холодные ночи. А потом она услышала крик. Где-то очень далеко, изломанный и искаженный многократным эхо. Кто кричал? И почему? Уходить от теплой стены не хотелось, тем более, что кажется, она стала различать различные тона вибрации, и они складывались в странную музыку. Музыку камней...