-- Я могу создать механизмы, чтобы упростить разбор завалов. Руками это будет очень долго, а у нас каждая минута на счету. -- Отозвался Ульрик на призыв.
-- Ты кудесник, парень? Так тебе к своим надо. Они у самых ворот лагерь разбивают. -- Сказал какой-то широкоплечий дварф, распределявший добровольцев на группы. Судя по костюму разведчик. -- Правда их там... -- Дядька не закончил фразу, как-то замялся, закашлял, глаза отвёл в сторону.
Ой как же не понравился этот взгляд Ульрику. Ну ничего хорошего он не предвещал, ничего. Штальбер скорее пошёл в сторону, которую указал разведчик. Отчего-то другие дварфы провожали его взглядами, долгими и пристальными. Женщины, не скрываясь, вздыхали. Кто-то шептался и до Штальбера долетали слова "мало", "как жаль", ой-ё-ёй". Все это несколько нервировало. Что он, зверёк какой на выставке, так пялится на него, а? У всех сейчас горе. Город-то общий был, все пострадали. Или у него на лбу написано, что всю семью он разом потерял? Сдерживая себя и свой праведный гнев, чтобы не накричать на кого случаем, Штальбер ускорил шаг. Скопление народа ближе к воротам редело. Вот он увидел несколько шатров и палаток, судя по всему, принадлежащих кудесникам. Верхние палаты давали небольшой крюк у самых ворот, так что импровизированный лагерь прятался за выступом.
Когда же Ульрик подошёл к шатрам вплотную, он понял, почему в след ему все охали. Лагерь кудесников насчитывал два средних шатра и четыре палатки. Он даже не поверил свои глазам вначале. В таком лагере поместиться в самом лучшем случае сорок дварфов. Неужели это всё, что осталось от их кхама? Раздавленный, практически убитый уведенным, Ульрик стоял в нерешительности около первой палатки. Но в это самое время из неё вышел старенький дварф. Шттальбер знал его. Это мастер Фундин Торр, имевший своё клеймо. Много славных изобретений было на счету мастера Торра, отец рассказывал Ульрику, что ещё в юности Торр придумал самодвижущиеся тележки с педалями...
-- О, вы кудесник. Какое счастье, юноша, какое счастье. -- Голос у Фундина Торра оказался зычным и глубоким, контраст с внешностью был настолько мощным, что Штальбер вздрогнул от неожиданности. -- Нас мало совсем осталось, не более трёх десятков. Правда, ищут ещё. Может, под завалами кто и уцелел. Эх, беда... -- покачал головой старик. -- Что это я, дурья моя голова, держу вас у порога. Проходите, юноша. Теперь это наш дом. Пока город не восстановим, конечно. -- Торр проводил Ульрика к наибольшему шатру в лагере. В шатре оказалось несколько лавок и один стол. Вокруг стола, над чем-то склонившись и азартно обсуждая, сгрудились несколько дварфов. Когда Торр вошёл вместе с Ульриком, все обратились к ним. Раздались радостные возгласы, что ещё один кудесник выжил, что может и других отыщут и проч.
Всего, вместе с Фундином и Ульриком, в шатре было шесть дварфов. Одного из них Штальбер знал -- мастер-наставник Гор Таррен. Он-то и принялся расспрашивать Ульрика:
-- Ульрик, ты выжил? Ну рассказывай... Мы дварфов из-под завалов вытаскивали, из кхама нашего. Но от него мало что осталось, да и от всего Меча. Кузнецов ещё меньше выжило, Ульрик. Первый-то удар на них пришелся, да. Ну, что ж ты молчишь? Рассказывай. Нам всё знать надо. Ты ж самый смышлёный из всех был, точно... -- мастер-наставник умолк вдруг и разом погрустнел. Ульрик вспомнил, что сын Гора, Родрик, сегодня в кудесники принят был. Но в шатре его не оказалось. Не нашли ещё, наверное...