Эхо отражений | ходы игроков | Власть

События из жизни персонажей связанные с властью, болезнью, смертью, разрушением или преобразованием.

*мир ангелов

Я смертельно больна печалью - думает Эльга. Она лежит в постели у себя дома, у нее жар.
Испивший нектар не знает покоя.
Вот и Эльга мечется в беспокойном сне, наполненном горящими образами - один из них протягивает к ней руки и тихо просит - Найди меня, пожалуйста, разыщи меня...

Словно холодная ладонь на раскаленный температурой лоб - дыхание Эльги выравнивается, сон глубже и спокойнее. В нем теперь становится холоднее.

Она спит. Видит сон.
В нем царит осень - яркие листья устилают тропинку, по которой идет Эльга - складки ее ярко-красного платья шуршат, босые ноги по листьям ступают.
Недалеко от нее стоит мужчина - широкая, крепкая спина, сильные руки и короткие седые волосы.

- Я ждал тебя. - голос его звучит неожиданно, Эльга замирает, испуганно вцепившись в складки платья.

Одна секунда, один миг, но такой невыносимо долгий - сильные руки легко подхватывают, держат.
- Ты знаешь, где меня искать. - у него светлые, небесной голубизны глаза.

Эльга вздрагивает и просыпается.
Прошли сутки, как она испила нектар - к ночи поднялась температура, и Эльга думала, что умирает. Но обошлось.
Теперь она знала, кого ищет и где искать.

* один из фрагментов Бездны

На страницах этой полуистлевшей книги, листы которой сделаны из человеческой кожи, ровным почерком во всех подробностях описывается весь ход этого чудовищного обряда. По отрывочным сведениям можно установить, что сотни тысяч жертвоприношений были совершены для его проведения и он является лишь частично воссозданным по старым легендам ритуалом предков. Особую ценность представляют несколько обрывков, имеющих отношение к видениям о конце света:
«… из его ставшего сухим от бесконечного потока боли тела, прикованного к алтарю медными оковами, продетыми сквозь ребра … вдавливает ему в кожу еще одну кривую серебряную иглу, повторяя свой вопрос … сменяет свою полностью растерзанную жертву, занимая ее место на пропитавшемся кровью алтаре … сначала в течение часа слой за слоем удаляются глаза, потом … в который раз повторяется вопрос … темп нарастает … послушники очищают остатки с алтаря, помогая вопрошающему занять освободившееся место … задает свой вопрос…
… и, наконец, жертва начинает говорить, ее голос громогласен и неестественно совершенен, словно с нами говорит сама уходящая из тело по капле жизнь … когда он говорит эти тягучие слова, то они словно становятся видимыми …
… армия мертвецов спускается с гор, от поступи которых расходится струящийся туман … сочащиеся черной кровью и распространяющие тошнотворный запах истинной смерти … крики некромантов, ощутивших невыразимую сжигающую из изнутри невыразимую боль и сходящих с ума один за другим, вырезая собственными ритуальными кинжалами свои агонизирующие сердца, бьющиеся в унисон абсолютной тьме … пожира ющий плоть с громким чавканьем … и обращая взор к не бу успевает заметить заслонившую небеса черную четы рех рукую фигуру, вокругкоторой клубят ся потоки мертвенного тумана и не успев закричать от ужа са захлебывается в собственнойкрови став добычей неживой стаи …
… егоголос становится все гром че … накат ывает усталость исон … возмож ноли прот ивится эт ому зову ябе скон ечно счаст лив моипальцы рассы паютсявпыль …»

-Пап, ну хватит. Ты знаешь почему я ушла. Нет и точка. Командовать будешь своими подчиненными. нет, папа, я занимаюсь тем, что мне нравиться, а не тем, чем не пристало заниматься дочери миллионера. Заметь, я ни разу не взяла у тебя денег. Мама волнуется? Не дави на жалость, пожалуйста. Уж кто, кто, а она в меня верит. Пап, я знаю, что такими вещами не шутят. На сколько у нее... Неизлечимо? Черт. Прости пап, я не знала. Конечно я приеду. Но только на выходные. Да, у меня концерт, потому на дольше не смогу. Давай, пока.
Из записанного видеотелефонного разговора.

II.

* Фрагмент Бездны

Он выключает свет. Спальня погружается во тьму. Он подходит к постели, ложится, обнимает Доминику за плечи, целует между лопаток. Его прикосновения убаюкивают ее. В саду поет сверчок, переживший ранние сентябрьские заморозки. Доминика смотрит во тьму и постепенно ее глаза начинают различать очертания мебели и серый провал окна. Доминика думает о мужчине, что лежит рядом с ней. Кто он? Как его имя?
- Шон?.. – шепчет она.
- Вообще-то, нет, - говорит он после секундных раздумий. – Я не Шон. Меня зовут Питер.
В голосе его Доминика чувствует напряжение и недоумение. Конечно, Питер, как она могла так забыться? О нет, она никогда не посмела бы привести Шона в свой дом. В дом, где сотни мертвых бабочек нашли свой приют в коробках под стеклянными крышками. В дом, где ванную комнату отмывают от крови чаще, чем моют посуду на кухне. Нет, Шону здесь не место.
- Прости, - говорит Доминика и поворачивается лицом к Питеру, проводит пальцами по его щеке. – Прости, я задумалась.
- Кто такой Шон? – неуверенно спрашивает он. – Твой парень?
- Он не придет, не волнуйся, - шепчет она.
И хотя Питеру на самом, деле есть, отчего волноваться, ее шепот его успокаивает. И да, он не знает про ванную, что тоже немаловажно.
Они целуются и скользят в холодных шелковых простынях, которые так любит Доминик, и которые Доминика терпеть не может, но других в доме нет. Прикосновение шелка кажется Доминике змеиным. Поэтому она не любит спать одна. Змею нужно согреть. Но сама Доминика не может этого сделать, для этого нужен кто-то теплый. Кто-то живой. Например, Питер.
Доминика покрывает его лицо поцелуями. Ее захлестывает невыносимая нежность.
- Маленький мой, - шепчет она. – Милый мой мальчик, иди ко мне.
Сердце ее бьется быстро, быстрее, чем секундная стрелка мчится по циферблату старинных часов, стоящих в прихожей. Сегодня Доминика любит Питера. Она, правда, его любит. Так сильно, что от этого ей больно. Боль зарождается в ее маленьком трепетном сердце и растекается по венам как ртуть. Серебряный яд. Билет в вечность. Туда, где бесконечная река несет свои темные воды мимо скалистых берегов. Где сизые ели закрывают небо. Где скользит по воде лодка, а на веслах сидит Шон и улыбается.
Питер думает, что ему повезло. Сегодня он встретил девушку странную и прекрасную. С которой ему легко, словно они знакомы тысячу лет. И все бы ничего, но она назвала его Шоном. Но это ведь мелочи, правда? Правда?.. А сухие бабочки под стеклом так красивы. Питер никогда в жизни не видел столько бабочек.
В какой-то момент Доминика и Питер счастливы. Если точнее, они счастливы около трех минут четвертого утра. Ровно за минуту до того, как Доминика вскрывает Питеру горло ножом, припрятанным под подушкой. Запах крови кружит ей голову. Она обнимает Питера и засыпает, он такой теплый, а ей так холодно на змеиных простынях.
Ей снится Шон.

VI.

* Фрагмент Бездны

Она не забудет это возмутительное утро. Доминика просыпается одна в гостиничном номере. Шторы не задернуты, и свет бьет в окно. Если бы не это, она проспала бы еще как минимум три часа. У Доминики болит голова и во рту странный привкус, словно вчера она выпила слишком много шампанского. Она пытается вспомнить, что же было вчера и не может. Она прекрасно помнит, как вышла из дома, а дальше ничего. Провал. Это пугает ее. Она садится на постели, не зная, что делать. Несколько минут она просто сидит, пытаясь вспомнить хоть что-то, но только еще больше загоняет себя в состояние растерянности. В конце концов, она решает подумать об этом потом, в более подходящее время, а сейчас ей нужно вернуться домой. Она встает и осматривает номер, с ужасом обнаруживая, что ее одежды здесь нет. Нет ее плаща с ласковым воротником из черной лисы. Нет платья и туфель, и сумочки тоже нет. Вместо этого джинсы, толстовка, кроссовки и ужасная бесформенная куртка с капюшоном. Это еще хуже, чем не помнить вчерашний вечер. Это просто черт знает что. И хуже всего, что у нее нет денег. В какое-то мгновение она почти решается попросить помощи у Доминика, но в последний момент, берет себя в руки и закрывает дверь в ванную, где висит зеркало. Она справится сама. Она не даст ему повода.
Доминика одевается, одежда ей впору. Она даже находит, что джинсы, это удобная одежда, не говоря уже о кроссовках. Она покидает номер и спускается вниз. Она ни с кем не заговаривает и стремиться быть как можно незаметнее, потому что она не помнит, что натворила вчера. У нее есть все резоны полагать, что натворила она что-то масштабное. Доминика выходит на улицу, смотрит на вывеску гостиницы. Теперь она знает, где находится, но веселее от этого не становится. Эта гостиница, милое гнездышко для влюбленных парочек, желающих уединения под сенью ив на берегу реки. Отсюда до города двадцать миль и с этим нужно что-то делать. Если бы у нее были деньги, она вызвала бы такси. Доминика в изнеможении опускается на лавочку и думает о том, с кем она сюда приехала вчера и куда он делся. Судя по тому, что в постели не было трупа, он вполне может быть жив и, быть может, даже будет любезен настолько, что подкинет ее до города. Она усмехается. Все эти предположения не объясняют исчезновения ее одежды. Доминика поднимается, проблема сама собой не решиться. Она идет вдоль стоянки, но все машины заперты, а она не Доминик, чтобы попытаться вскрыть какую-нибудь из них. Она не знает, как это делается. В итоге она просто идет по дороге пешком. Подумаешь, двадцать миль, рассуждает она. Прекрасная утренняя прогулка. Но обмануть себя Доминика не может, она на грани истерики. Больше всего ей хочется сесть на обочине и разреветься. Ей плохо. Она лишилась все тех вещей, которые делали ее самой собой. Она хочет пить, она голодна. Она представляет, как будет смеяться Доминик. О да, его это очень позабавит. Она смахивает со щеки слезинку и слышит позади звук приближающегося автомобиля. Доминика шмыгает носом и жалеет себя. Кто, ну кто, посмотрит на нее, когда она в этой ужасной куртке?! Она так и будет идти все двадцать миль пешком и сотрет ноги. И никто не остановится, не довезет ее до города. Доминика так расстроена, что даже не пытается голосовать. Черная спортивная машина пролетает мимо, вслед за ней кружатся желтые листья. Доминика судорожно вздыхает. Машина останавливается далеко впереди и сдает назад.
Нет, думает Доминика, этого не может быть. Она продолжает идти, как шла, хотя ей хочется бежать к машине сломя голову. Наконец машина ровняется с ней, и водитель опускает стекло.
- У тебя все в порядке? – водитель наклоняется, чтобы рассмотреть ее. Он выглядит по-настоящему встревоженным.
- Нет, - Доминика качает головой, голос слезно дрожит. Как же жалко она сейчас выглядит, она противна самой себе. И ведь что случилось? По сути ничего. Она всего лишь потеряла контроль над ситуацией. И это выбило ее из колеи. Оказывается ее так запросто можно сделать беспомощной, а она об этом даже не подозревала.
- Я могу отвезти тебя в город, - говорит водитель. – Может тебе нужно в больницу?
- В город, да, - Доминика торопливо садится в машину. – Мне нужно в город, но не в больницу. – Она называет свой адрес. – Я заплачу, - добавляет она. – Только деньги дома…
- Не нужно денег.
- Ладно.
Она не знает, что еще сказать, и они едут молча. Она не умеет благодарить, но она чувствует благодарность. Это непривычное чувство. Непонятное. Доминика успокаивается и расслабляется. Утро уже не кажется ей таким уж плохим. Она украдкой рассматривает своего спасителя. Ему около сорока, думает она, тридцать пять или тридцать семь. Он обеспечен, судя по машине и одежде. В хорошей физической форме. Она оценивает его, прикидывает варианты и находит его привлекательным. Она больше не чувствует неуверенности. Она снова стала собой.
- Майкл, - представляется он, словно почувствовав перемену настроения Доминики, и она понимает, что он лжет. Его зовут вовсе не Майкл. Она автоматически смотрит на его руки, обручального кольца нет, значит это что-то другое. Вот теперь ей становится интересно.
- Вероника, - говорит она, принимая правила игры.
- Не хочешь рассказать, что случилось? – спрашивает он.
- Я поругалась с парнем. Мы были в гостинице.
- Бывает, - Майкл кивает. – Вы помиритесь.
- Вряд ли.
- Хочешь есть? Я бы перекусил, - не дожидаясь ответа, он сворачивает к придорожному кафе.
- У меня нет денег, я говорила.
- Я угощаю.
- Спасибо, - бормочет Доминика и идет за ним в кафе. Они завтракают. Майкл ненавязчиво расспрашивает ее о том, о сем. Вопросы, на первый взгляд, кажутся безобидными, но Доминика уже пожалела, что назвала ему свой адрес. Она чувствует, что-то не так, но никак не может понять, что именно. Она что-то упускает. Что-то важное.
Майкл привозит ее домой. Доминика в недоумении. Она снова чувствует себя растерянной. И ее просто знобит от любопытства. По дороге Майкл даже не пытался с ней заигрывать. Кто он, черт возьми. Она готова сама дать ему номер своего телефона, что мелочиться, он и так уже знает адрес. И если он сейчас не предложит ей встретиться еще раз, она предложит сама. Но он делает то, чего она совершенно не ожидает.
- Прежде, чем ты уйдешь, я хочу сделать заказ, - говорит он и смотрит Доминике в глаза. – Ты ведь слышишь меня, Доминик?.. Я думаю, слышишь. У тебя милая… хм… сестричка. Я не знал. Я надеюсь, мне никогда не придется свернуть ей шею. Надеюсь, у меня не будет повода. Мне бы не хотелось. И скажи ей, пусть не называет каждому встречному свой адрес.
Внутри Доминики все переворачивается, дыхание перехватывает. Вот теперь ей страшно по-настоящему, до дрожи в коленях. Майкл протягивает ей свернутую газету, она свежая, пахнет типографской краской. Доминика берет ее, от страха не чувствуя рук.
- На последней странице, я обвел маркером, - Майкл улыбается. - Вообще-то я ехал к тебе, Доминик. Но я даже рад, что так вышло. Она красивая. Присматривай за ней получше.
Доминика ни жива, ни мертва, выходит из машины. Майкл уезжает, а она еще долго стоит на крыльце, пытаясь попасть в ключом в замочную скважину. У нее дрожат руки. Сейчас она понимает, что упустила. Его глаза. Никак не возможно было вспомнить, какого они цвета. Она видит отражение Доминика в дверном стекле. Он стоит и даже не пытается помочь, ей не нравится его взгляд, он не сулит ничего хорошего. Доминик молчит.