Белая дорога. Невольники чести. | ходы игроков | Авитарум. Шаг второй.

То были дикие места, край больших деревьев и холодных зим, край жестокой честности и коротких жизней. Люди, что жили здесь, не молились Повешенному и не жаловали чужаков. Но кому-то из торговцев, сошедшему сюда давным-давно, удалось с ними договориться, задобрить чудесными подарками безжалостных и наивных вождей лесных племён. Наладить торговлю. В реестры Круга мир был внесён под именем «Авитарум», и ему нашлось, что предложить: к востоку и югу от Великого леса были и другие края. Замки и города, тираны и республики, чудеса и диковины. Купцы из городов бухты Старых богов и занесенных снегом острогов аэнской равнины дивились доходящим до них через десяток посредников невероятным тканям, волшебным стеклянным шарам и точнейшим инструментам, а в Великий лес, к месту торга тёк ручеёк особых, встреченных Кругом лишь в этом мире пряностей, редчайших «химерных» камней и волшебных трав. Чудесная страна, Утвида, которая, по разумению местных мыслителей, существовала за Великим лесом, и являлась родиной стольких невиданных вещей, будоражила умы многих поколений путешественников, философов и просто романтиков, представая в их воображении то светлой утопией, то оплотом запредельного зла, то родиной некогда великой, но ныне погибшей цивилизации. Однако, все попытки найти её, или даже просто углубиться в Великий лес, оканчивались неудачей – чаща умела хранить свои тайны, и населена была отнюдь не только людьми да зверьём. А уста воинов лесных племён были запечатаны древними табу, корни которых уходили в обыденную целесообразность – посредничество между людьми из-за края и людьми-не-из-леса было попросту выгодно, а лишний десяток хороших топоров в этих краях мог означать разницу между жизнью и смертью для целого племени.
Но времена менялись, росла мощь царств людей-не-из леса, людей огня и железа, и постепенно, шаг за шагом, Великий лес, Древний лес, отступал.
- Тпру-у! – лошади всхрапывали, мотали головами, поводили боками; потягивались и разминали спины возчики. Караван остановился. Фрейя, сгорбившись, сидела на козлах, по вискам её тёк пот, губы пересохли и потрескались, словно она только что пробежала несколько тысяч шагов. Постепенно, очень медленно, к поблекшим глазам женщины возвращался их естественный цвет.
- Ты как? – Гинхорн подошёл к головному фургону.
- Жить буду… давно этим не занималась, вот и…
Торговец покивал в ответ, ободряюще похлопал сестру по руке.
- Ничего, ничего. В конце-концов, мы выбрались, живы-здоровы, даже товар цел…
- Да уж. Самое главное, да? – язвительности в голосе Фрейи хватило бы на то, чтобы насквозь проесть стальную плиту.
- Мы - торговцы. Это наша жизнь и наш путь.
Воительница лишь покачала головой.
- А здесь красиво! – служительница Света давно спрыгнула с фургона и теперь с интересом оглядывалась, беззаботно улыбаясь и вдыхая лесные запахи.
Здесь и правда было красиво, тихой и строгой красотой древней лесной чащи: могучие деревья возносили свои кроны высоко-высоко вверх, разбивая свет ползущего к зениту солнца на множество узких золотых клинков. Ранняя осень и сырой ковёр из гниющей прошлогодней листвы уже скрыт первыми опавшими листьями этого года, свежими и яркими. Светится сочной зеленью папоротник подлеска, а вот обвивающий могучие, во много обхватов, стволы плющ начинает желтеть.
Караван стоял на неширокой прогалине, в едва заметных колеях, ведущих к небольшой, залитой солнцем поляне, а позади него странно сплелись, перекрещивая стволы и образуя тем самым причудливую арку, два уже почти засохших громадных бука.
- Лагерь разбиваем где обычно, - бросил Гинхорн караванщикам, - Леди, герцог, мы прибыли.
Последнее, разумеется, предназначалось уже путникам.

-Благодарю вас мастер Гинхорн. - За время пути герцог успел успокоится и вернуть лицу спокойное выражение. Лес поражал величием и первозданностью. Если он не ошибался, у него на родине, настолько древних лесов не водилось, да и духи лесов, давно уже перестали контактировать со всеми кроме эльфов, которым они изредка показывались. А этот лес, напротив, был живее всех в этом караване, живее его, живее Гинхорна, и уж точно живее дамы в белом. Лес вызывал впечатление одного, огромного слаженного организма, и это было... Необычно. Еще в детстве покойный отец рассказывал ему сказки о могучих духах населявших все уголки когда мир был еще молод. Сказки о творениях, и о деяниях этих духов.
- Не могли бы вы кратко поведать об этом месте? - Спросил он выбираясь из повозки, и подавая руку Леди Сарин.

Выбравшись вслед за герцогом из повозки, Сарин с удивлением рассматривала лес. Пожалуй, он вызвал в ней больше эмоций чем Белая дорога. Дорог она видела не мало, а вот в лесу, да еще таком древнем и могучем - по пальцам пересчитать. Да и сравнятся ли светлые леса Даэруса, поросшие стройными высокими соснами с этими многовековыми великанами?
- Если честно, я себе иначе представляла конечный пункт следования. Разве, Гинхорн, Вы не хотели доставить нас в город? Да и с кем Вы собираетесь тут торговать? На поляне.
Ученая с удовольствием наслаждалась бы чудным лесом, но произошедшее часами (или минутами - трудно сказать) ранее события не отставляли шанса быть беспечной. Все еще не решаясь отойти далеко от каравана, словно он тоже неведомым образом исчезнет, Сарин чуть топталась по травяной подложке, привыкая подошвами к новым ощущениям.
Невысказанный вопрос висел у нее в голове: "И что тут будет делать она? Она не умеет жить в лесу!" Быть может, остаться с караванщиками и колесить по странное Белой Дороге? Неужто он не справится с лошадью?

- Честно сказать, мои сведенья весьма ограничены… Нирфел, за лошадей отвечаешь головой, слышишь! Простите. Так вот, известно немногое, ведь нас, торговцев, мало, миров много, да и время в них течёт по-разному, проводить изыскания накладно, а прибыль они приносят не всегда. По большому счёту мир как мир, доминирующий вид разумных существ – человек, максимальный индекс технического развития… впрочем, это вам ни о чём не скажет… хм… ну, огнестрельное оружие у них уже появилось. Магия тоже используется, но развита, судя по всему, не слишком сильно. Впрочем, всё это в месяцах пути к востоку, здесь же люди пользуются орудиями из камня, бронзы… и доминируют далеко не всегда.
Тут Гинхорн обвёл озабоченным взглядом шумящие в вышине кроны деревьев, словно пытаясь разглядеть там причину столь бедственного положения людей в здешних лесах.
- Н-да-а… так вот, когда прибудут представители племён для торговли, я попробую убедить их взять вас в более цивилизованные места, если вы конечно не против. Там, леди Винд, найдутся и города, а сам я предпочитаю не удалятся слишком сильно от Дороги. Пока же советую вам обоим отдохнуть: даже если оленьи люди согласятся стать вашими проводниками, путь будет нелёгким.
С этими словами торговец кивнул путникам и двинулся к поляне, куда вели лошадей и несли снаряжение его люди, готовясь разбить лагерь.
- Зануда! «Индекс технического развития», - передразнила отошедшего торговца непонятно откуда взявшаяся светлая, - Целый мир укладывается для него в цифру прибыли… А ведь таких вот лесов немного осталось на Дороге. Жаль, что и этому предстоит со временем исчезнуть. Свет взращивает большие деревья, но у корней они копят Тьму. Будьте осторожны, куклы.
Не говоря ни слова боле, девушка в белом зашагала к буковой арке. Перспектива странно исказилась – лишь десяток шагов, а тонкая фигурка кажется такой далёкой, нечёткой – человек ли это, или случайный блик солнца? Миг – и она пропала.

Целый мир вспыхнул в душе Сарин пока говорила светлая, и тяжелые тома прошелестели при словах Гинхорна. Сухие, научные цифры были близки ученой, хотя действительно, она не все поняла. Однако суть уловила - торговец относился к этому миру, да и наверное ко всем мирам одинаково - словно рассматривал диковинную штуковину: вроде и научился пользу извлекать - а разбираться что к чему... да у него таких еще с десяток! Это не ботаник в оранжерее, это... торговец в лавке. Впрочем и за фразу светлой, женщина успела как проникнуться идеями добра и борьбы за озеленение миров, так и вновь уткнуться о неприглядность реальности, услышав обидное "куклы". Проводив взглядом ушедшую куда-то фигуру, Сарин хмыкнула и зашагала вслед караванщику.
- Мы бы были очень любезны, если Вы поможете нам добраться до цивилизации. Надеюсь, помимо магии и оружия они уже открыли прелести канализации и водопровода. А что значит олень люди? И почему пусть будет трудным? И где отдыхать?
Иногда женщину трудно заставить замолчать, особенно когда будущее туманно и непредсказуемо. Их склонность планировать и распределять ресурсы побеждает усталость и то, что обстановка мягко сказать не подходящая.

Речь торговца имела много пробелов. Не все рыцарь понимал, но решил не уточнять. Хотя что такое огнестрельное оружие он уже начал догадываться. Но вот "индекс технического развития" слегка заступорил мышление герцога.
Итак, нас с неведомым племенем какого-то тотемного божества хотят отправить в "цивилизованые земли" до которых месяцы пути, а там... А что там?

Жаль, что и этому предстоит со временем исчезнуть. Свет взращивает большие деревья, но у корней они копят Тьму. Будьте осторожны, куклы.

Кулак герцога самопроизвольно сжался. Ничьей куклой он быть не собирался. Но, ведь его мнение как он убедился мало кого волнует...
итак. Прикинув то, что он видел, он пришел к выводу, что следуя словам незнакомки этого леса скоро не будет, и причиной этого будет никак не несчастный случай с лесным пожаром.
- Видел я ваш свет. Миледи. Не уверен, что он совпадает с моим видением такового. - Отчетливо выделяя паузы произнес Аларик про себя.

А после этого у Бладрайда вообще ум за разум заехал. Как можно задавать столько вопросов? И неужели нельзя понять, что скорее всего после объяснений Проныры - как окрестил про себя Гинхорна рыцарь, *не всегда доминирующие люди* подвергаются опасности от конкурентов.

Остановленный хлынувшим внезапно потоком вопросов, торговец обернулся. Взглянул вслед удаляющеся светлой, и путникам показалось, что во взгляде этом читалось изрядное облегчение. Однако, Гинхорн тут же сменил его на маску мученического терпения, что в общем было нетрудно – хозяин каравана действительно смертельно устал, а ведь ещё предстояло разбить лагерь, проверить товар…
- Как я уже говорил, постараюсь договориться о том, чтобы вас доставили к хм… цивилизации. Договариваться я об этом буду с оленьими людьми. Это такие люди, которые считают оленя священным животным и своим предком. Отдыхать вы будете в лагере, который разобью я со своими людьми. Если пожелаете, конечно. Можете не отдыхать. Если несколько недель пешего пути по здешним лесам для вас – пустяк, могу только позавидовать. Засим, попрошу всё-таки дать мне возможность заняться делом.
В последней фразе слышалось раздражение. Не обращая более на кукол особого внимания, торговец решительно зашагал к поляне. Впрочем, работа там спорилась и без него – лошадей уже распрягли, Фрейя обтирала их, осматривала копыта, возчики тем временем таскали сушняк и хворост к едва заметной проплешине в траве – похоже, когда-то давно здесь уже разводили огонь. Вскоре костёр запылал, а над ним утвердился умиротворяюще побулькивающий котёл. Возчики по очереди отлучались к протекающему в пятидесяти шагах ручейку, чтобы смыть с рук и лиц грязь и кровь, они, как и их предводитель, выглядели уставшими. Да и путники чувствовали утомление, голод и жажду, в особенности это относилось к отягощённому доспехами рыцарю.

"И что я такого сказала?" - недоумевала Сарин, почувствовав раздражение караванщика, - "Это между прочим даже умереть по-человечески не дадут!" - хотела она крикнуть вслед, но сдержалась, представив всю гнусную патетику картины. Лицо вспыхнуло румянцем в тон мыслям, но ученая продолжала шагать рядом с закованным в металл воином. Дойдя до поляны, она приметила местечко в стороне от лошадей, повозок и снующих людей у гостеприимно раскинувшихся корней гигантского дерева. Указав на него Бладрайду, Сарин проследовала за ним и опустилась на выступающий поросший мхом изгиб.
- Ну и что Вы об этом всем думаете? - она кивнула в сторону располагающегося на отдых каравана, но в возвратном движении обвела глазами весь окрестный лес - в вопросе явно было меньше глубины, чем она хотела вложить.
- Мне кажется, они не совсем нам рады. Но меня все же смущает, что они понимают о нашем появлении гораздо больше нас. А еще, - ее голос снизился почти до громкого шепота, - я иногда думаю, что же случилось с теми тремя. Они в этот раз умерли? Можно ли отсюда умереть? или это и есть жизнь после смерти?

Как вам сказать миледи? - Пожал закованными в алую сталь плечами рыцарь. - Мне это абсолютно не нравится. -Начиная с того, что нас именуют куклами, и заканчивая тем, что от нас явно хотят избавится. Что-же до того, что они понимают гораздо больше нашего... Ну ведь не мудрено. Они здесь дольше. - С этими словами герцог опустился на траву. Стянув латные перчатки, рыцарь хрустнул пальцами. После чего поднял взгляд на девушку.
-Я полагаю, что этого мы не узнаем никогда. Мы полагали, что погибаем тогда, оплакивали погибших, или уделяли им минуту молчания. Но внезапно, мы сами умираем, и оказываемся здесь. Так откуда нам знать не окажемся ли мы после гибели где-то еще?
Когда-то у отца гостил заезжий купец, он рассказывал что его народ верит, что люди не умирают, а идут по дороге, где каждая смерть - это перекресток, который дает нам возможность сделать выбор. Я тогда так и не понял что он имел в виду. Но, глядя на этих людей и это место, полагаю что в чем-то он мог быть прав.
- Добыв из шлема подшлемник рыцарь встал и извинившись неспешно направился к ручью. Ополоснув шлем изнутри, он повторно набрал в него воды и сделал пару глотков. Холодная жидкость сводила зубы, но после дня таскания доспеха, дарила ни с чем не сравнимое удовольствие. Жаль, у рыцаря не было другой одежды кроме стеганого комплекта поддоспешника. Сделав еще тягучий глоток Аларик на всякий случай снова набрал воды, и вернулся на место где он оставил часть амуниции и Сарин Винд.
- Желаете? - Конечно не вино, но вполне достойный напиток - Дружелюбно улыбнулся он.

Сарин готова была поспорить, что тот купец был кем-то вроде Гинхорна, и, возможно его слова следовало трактовать гораздо буквальнее, нежели представлялось рыцарю. "Хм, может где-то здесь я встречу Сиси? Бегает тут в одном из миров дороги: пушистая и наверняка грязная как свинка" - ученая страшно скучала по милому песику, погибшему под колесами экипажа.
Сняв плащ, пока рыцарь ходил к ручью, Сарин постелила его на корни и села сверху. Ужасно хотелось избавиться от чулков, но гулять по лесу с голыми ногами не казалось удачной идеей. Пыльная дорога порядком утомила, да и блеск ручейка и плеск людей словно усилили жажду. Она почти уже приподнялась, чтобы сходить к ручью, как появился рыцарь. Вид шлема поставил ее в тупик. В конце-концов, он только что был на голове. с непонятной тряпкой. Выдавив улыбку, Сарин, как можно вежливее ответила:
- Что вы, меня совсем не мучает жажда.
Ну и чтобы не заострять, перевела разговор на другую тему. А о чем любят говорить мужчины больше чем о бегах? Правильно, о них самих.
- Скажите, сэр Бладрайд, вы в таком необычном... э. вооружении. Откуда вы?

Пить леди не желала. Или делала вид что не желала. Рыцарь никогда не понимал женщин, наверное потому, что просто не успел. Большую часть своей жизни он провел в поле и сражениях, а не заводя интрижки как придворные ловеласы. А после ЕЕ гибели, он вообще не думал о противоположном поле пытаясь отрешиться от боли потерь кровью врагов.
- Как будет угодно - Кивнул он и поставил шлем рядом.

Скажите, сэр Бладрайд, вы в таком необычном... э. вооружении. Откуда вы?
Хм... Хороший вопрос... - мелькнуло в голове.
- Как вам сказать миледи... Я из Королевства Алнор, если это название вам что-то скажет, а что-до моего вооружения, что же в нем необычного? На мой взгляд это вы полны загадок, Леди Сарин. - удивленно улыбнулся он

- Нет, если честно, королевства Алнор в нашей истории не было, если мне не изменяет память. Да и эпоха королевств у нас давно прошла.
Слова про загадки, она поняла дословно, и приступила к скорейшему их раскрытию. Поднявшись, она вытащила из кармана плаща револьвер. Сев, она продолжила разговор, держа небольшое, типично женское оружие на ладони.
- Вот это изобрели у нас давным давно. По правде сказать, это даже не оружие для войны. Так, для самообороны. Он позволяет поражать цель за несколько метров, если достаточно ловок. - Повернув барабан, она выщелкнула патрон.
- Вот этот кусочек железа поразит врага с большой скоростью. Главное - попасть в жизненно важные органы. Но как я и говорила, у нас таким уже не воюют. Большие пушки, способные выдавать по паре сотен таких и больших снарядов в минуту, стреляющие особыми снарядами, пробивающими броню... Да и броня. Вот то во что вы одеты... У нас тоже есть специальные железные костюмы. Мы их называем мехосами. Но они позволяют в несколько раз увеличить силу или скорость человека, позволяют скрадывать отдачу от тех орудий, о которых я говорила, ну и конечно защищают от снарядов. Конечно, нужна сила, чтобы им противостоять. У нас другие войны. У нас никто не дерется на острых палках.
К концу речи голос ее погрустнел, Сарин вставила на место патрон, защелкнула барабан и убрала пистолет в карман.
- Пойду прогуляюсь к ручью, - вдруг больше у нас не будет такой возможности. Теперь не перестаешь удивляться происходящему.

Эээм... - Мысленно протянул рыцарь... Описаное казалось ему невероятным. Вот этот маленький осколыш железа, может убить человека, да еще и находящегося на расстоянии, а ведь есть еще много таких... И костюмы какие-то которым по силам увеличивать силу и скорость человека... У него на родине тоже были подобные вещи, да и клинок его волшебный, который он отправил в резиденцию Ордена перед злополучным рейдом, обладал волшебным свойством рубить что угодно.
У нас никто не дерется на острых палках.
Эта фраза вызвала у рыцаря грустную улыбку. Вот как... Острая палка... Все принципы. Все клятвы, все легенды, и честь принадлежащая древнему оружию когда-то будет смыта всего двумя словами... Просто *острая палка* Самое благородное оружие становится ничем при таких словах. Конечно. Зачем рисковать выходя один на один, лицом к лицу, если можно заковаться в чудодейственную броню что повышает твои силы, и поливать противника снарядами...
Леди Сарин встала и двинулась к ручью. Оставив герцога наедине со своими раздумиями

Тянулся день, ползло по небу беззаботное жёлтое солнце, заливались протяжными трелями неведомые птахи. Караванщики отдыхали. Переговаривались негромко, вспоминая погибших и обсуждая новый маршрут. Молча валялись на траве, жадно глядя на ярко-синий клочок неба над поляной. Но проскользнувший между стволами ветерок нёс запахи сырости, запахи зверя, и разношёрстное оружие торговцев не спешило прятаться под козлы повозок.
Поспел кулеш из крупы и солонины – непритязательное, но сытное кушанье. Путников позвали к костру, вручили деревянные ложки. Сумерки вползли в лес, а по пятам за ними шла ночь, меняющая тон птичьих песен, пробуждающая обладателей мягких лап и острых клыков ночь. Гинхорн распределил стражу по часам, разделив попарно, но не включив в число часовых рыцаря.
- Вот подстилки и одеяла. Ночь, похоже, будет ясной. Выспитесь. Вам предстоит дальний путь.
А ночь и вправду была ясной. Холодно блистали звёзды, напоминая о Дороге, но не безжизненная ирреальная пустошь раскинулась под ними, а живой, дышащий лес. Или даже Лес – древний тёмный, напоенный отчаянной борьбой за жизнь, растущий на костях. В шорохе ветвей, в пении ночных птиц, учёной и рыцарю чудились бормочущие, нелюдские голоса, а один раз, они могли бы поклясться, раздался отчётливый ехидный смешок.
Утро куснуло холодком, окутало туманом, свет, бледный и какой-то жидкий прогнал зябкую мглу, а вслед за ним, бесшумно, словно призраки, из-за деревьев появились тёмные, разящие немытым телом силуэты. Верные традициям, оленьи люди явились на место торга.
- И как они каждый раз узнают, что мы прибыли? С последнего раза по их времени прошло лет... – заспанный Гинхорн зажмурил глаз, зашевелил пальцами, прикидывая что-то, - тридцать, что-ли… Фрейя, ну перестань ты лапать рукоять, захоти они – и тебя бы сняли и нас сонных перерезали б без малейших усилий.
Худощавые, грациозные, в одеждах из засаленных шкур, с лицами раскрашенными чёрной и белой краской, люди – сплошь мужчины, подходили к костру. Было их полтора десятка, и в глазах их светилось детское любопытство, а у поясов висели каменные топоры и бронзовые ножи. Люди из-за края! Слышать о них от стариков – одно дело, видеть воочию – совсем другое. Ох мудры, мудры беззубые, изломанные да изорванные Лесом сорокапятилетние старики-старейшины, не зря племя берегло все эти годы драгоценные вещи людей-не-из леса. Будет торговля. Торговля здесь, а потом – торговля там. Будут вещи понятные и полезные, и в первую очередь железо, драгоценное в этих краях, самый надёжный убийца для ужасов ночи.
- Подъём, дамы и господа, прошу любить и жаловать – наши давние, проверенные торговые партнёры, оленьи люди, - Гинхорн окончательно продрал глаза и, напустив на себя максимально представительный вид, сказал что-то на неведомом языке, обращаясь к дикарям. А впрочем, так ли неведом путникам этот язык? Испытанное на Дороге чувство узнавания, но более интенсивное, оформленное, овладело ими. Илкас поздоровался. И жесткоглазый мужчина, с изуродованным шрамами лицом, поприветствовал торговца в ответ.

Сарин с трудом подняла с земли голову, когда ее разбудил голос торговца. Привыкшая к мягким кроватям, она долго ворочалась с вечера, твердя, что лишь законченные дикари могут назвать подстилку из мха «мягкой постелью». Тело ломило, да и, не смотря на одеяло, ученая промерзла до костей.
В лагере стояла суета и торжественная готовность. Приглаживая лохматые волосы, Сарин осматривалась, разглядывая странных лохматых людей, выходящих из тающего тумана. Караванщики вели себя спокойно, значит и им волноваться нечего было. Хотя, ученая даже не подумала защищаться – ночь выдалась довольно неудачной и она чувствовала себя разбитой. Ломило все тело и даже если бы небеса рухнули на землю – вряд ли она стала противиться бы. С сожалением подумав, что валяться на холодной земле удовольствие то еще, женщина начала подниматься, придерживая спадающее с плеч платье. Улучив минутку, пока Фрея была не сильно занята, ученая попросила ее помочь застегнуть тугие крючки на спине. Современная мода на отказ от корсетов в пользу жестких каркасных платьев была как нельзя кстати – на длинной шнуровке торговка, пожалуй, ее повесила бы.
Оправив изрядно помятое платье, Сарин подобрала плащ с сумкой и направилась к ручью, надеясь, что человек-консервная банка проследит за ходом торгов. На случай его недогадливости, женщина, проходя мимо, прошептала на ухо:
- Постарайтесь убедиться что нас не собираются продать дикарям на обед.

Спать на земле было привычно, и в какой-то мере даже приятно. Это пожалуй единственное что соединяло рыцаря с той, старой жизнью, и простым походным бытом. Спать рыцарь лег пораньше, просто, постелил плащ снял доспех, накрылся стеганной курткой, и уснул. Уснул увы не надолго. Как только рыцарь сомкнул веки его настиг сон. Он оказался посреди странного замка, и повернувшись увидел зал. С алой ковровой дорожкой. После чего рыцарь помнил только странные обрывки
Медленно, словно во сне, Глаза тают. Соленый привкус во рту, боль в отбитых коленях и ладонях, а еще, что-то теплое стекает по лицу. Песок... Нет... Но я точно помню, под ногами был песок... А теперь, щека прижимается к холодному, твердому камню, с трудом встаю, сначала на одно колено, потом на другое, в глазах плывут желтые, пляшущие огоньки. Ветерка что был в Колизее, в прошлом сне и в помине нет, как и осколков множества зеркал, взор медленно проясняется, но один глаз все равно ничего не видит из-за застывшей коркой крови что текла из рассеченного лба. По голове словно молотом ударили, а вокруг... Темнота, та самая темнота что встретила меня в коридоре. Медленно поднимаюсь с коленей, и нетвердо делаю первый шаг. Это зал... Нет, скорее зал трофеев, множество колонн, свечей, и постаментов увы, что на них не разглядеть. Потирая ушибленные конечности, я обнаружил на них рукава, странно, но их не было... Так же как и все найденное в Колизее Отражений исчезло... Забавно... На ногах мягкие сапоги, штаны... Камзол, или что это такое? И тишина, да! В зале стояла такая тишина, что ее можно примерить как плащ, плотный, мягкий, обволакивающий, и наверное ограждающий от всего, что может потревожить. Вроде-бы стало легче, и как всегда, вокруг ни одного зеркала когда так надо... Артирас!, а может и правда к демонам эти зеркала? Никогда не знаешь что они покажут в этот раз. Нетвердыми шагами направляюсь вперед, и тут-же чуть не падаю вниз. Не заметив покрытых алой дорожкой ступеней. Вдоль дорожки, по бортам идут расписные золотистые вензеля.
Забавно... Если осмотреть зал то можно за висящей под потолком паутиной разглядеть останки былой помпезности и величия... Огромные заросшие серой сетью люстры на огромное количество свечей, высокие, стрельчатые витражные окна, и гобелены промеж ними. Взор медленно опускался по ребристым колоннам расписанным лепниной в неведомо каком старом стиле что был в те времена уместен, и до дорожки укрывающей пол и вьющейся между. Постаментами? Пьедесталами? Что-бы это ни было, оно представляло собой высокий, бронзовый шест с раздвоенным навершием. Но более, мое внимание привлекло то, что на этих выставочных приспособлениях покоилось. Подойдя ближе, я еще раз убедился, что это было именно что, что я и предположил: Маски. Но большая неожиданность ожидала меня когда я подошел ближе. Маски были живыми. И первым меня встретил простой гипсовый бесчувственный лик смотрящий на меня пустыми, безразличными глазницами. Я так засмотрелся, что спустя миг, услышал на самой грани сознания веселый хохот. Резко развернувшись я встретился взглядом с полумаской арлекина чье веселье ощущалось и с расстояния нескольких шагов, с кончика носа до самых граней он был расписан красным и белым, а из под маски на меня на секунду испытывающе уставились нахальные зеленые глаза которые взирали на меня со смесью любопытства и задорного веселья. Когда я уже отворачивался, показалось, что маска мне подмигнула. Если бы Арлекин имел полный лик, я уверен, на его роже плясала бы коварнейшая усмешка, но, к несчастью, или наоборот, ее там не было. Испытывая непонятное чувство я нетвердым шагом плелся дальше поглядывая по сторонам. Маски встречались абсолютно разные, начиная от простой серебристой полумаски с загадочным взглядом. Они взирали со всех сторон, с любопытством, загадочностью, хитро, яростно, добродушно, завидуя, ненавидя, любя, обещая и у угрожая, и каждая обладала своим взором, своими глазами, своей душой. Каждая предлагала примерить, каждая желала этого, но... Каждая молчала, не нарушая идеальной тишины стощей в зале. Сталь, гипс, бумага, ткань, дерево, и множество других неизвестных мне материалов. Вот Они оскалившись глядя алыми горящими глазами обещает силу и грозит разрушениями, вот загадочная. Вот загадочная "Коломбина" таинственно смотрит слегка приподняв взор в сторону одного из витражных окон. Вот что-то Мурмарское смотрит с яростью и неукротимостью зверя, а вот и маска тотемных племен, желаний и эмоций которой мне пожалуй не понять. И снова бесконечная дорожка, лица, лики, мордашки, образы, и откровенные страшилища. Но, на этот раз хочется примерить каждую... С каждым шагом сердце стучит быстрее, ноги ступают тверже, а в спину что-то будто подталкивает. С каждым шагом все сильнее ощущение как будто я не в пустой комнате, а в зале наполненном разными людьми, каждый из которых пытается с тобой заговорить, привлечь внимание наделить силой, поделится страстью, или одарить чем-то чем в полной, идеальной мере обладает сам. Эти чувства пьянят, ощущения воистину непередаваемы. Но... Помня Колизей, я шагаю дальше... Все больше и больше испытывая тягу отдаться на волю голосов в голове что шепчут, грозятся, обещают, соблазняют, просят, предлагают. Все радости, все наслаждения, все возможности... Взамен Себя. Ведь так просто, возьми любую. Приложи к лицу, и она прирастет. Поглотив, подчинив, покорив и растворив тебя в своих пышущих цветами глубинах. И взгляды что сведены только на тебе. Колют, ласкают, оценивают, ощупывают, раздевают, пронзают, сжигают, превозносят, и... Не передать... а ноги все дальше несут по красной дорожке... И пока есть силы я иду, прорываясь сквозь патоку посулов пожары страсти, и ураганы угроз. Чтобы сделать шажок, и еще один, и еще. Пока подняв взгляд не вижу, что дорожка все никак не окончится, повинуясь непонятному наитию, я оборачиваюсь, и у меня пересыхает в горле, хотя, там и так уже давно сухо. Обернувшись я увидел позади висящие в темноте потолка глаза, Мои глаза что с любопытством глядели на меня. Встретившись с ними взглядом я бросился бежать дальше, и дальше по красной дорожке с вензелями. Мимо слившихся в единый прекрасный и одновременно ужасный орнамент из глядящих на меня масок. Бегу, не замечая взглядов и обращений, пока нога не встречает какое-то возвышение, и я теряю под ногами опору. В очередной раз слышу за спиной смех, и с ужасом вижу как споткнувшись о бортик лечу в темную бездну. А предо мной снова появляются глаза... Мои глаза. Я лечу и мир постепенно начинает меркнуть... Снова...
Что это было, и почему эти сны его тревожат рыцарь не знал, как и не знал того, откуда он знает эти странные слова означающие имена этих масок. А потому, проснувшись в ужасе от немого крика, рыцарь сходил к ручью, умылся, размялся и осмотрелся. Была примерно середина собачьей смены, а значит. Ложится спать уже не имеет смысла, а значит стоит пройтись и перекинутся парой слов, с часовыми, и если удасться вызнать что известно о этих тотемных племенах. Исполнив задуманное рыцарь присел возле костра. И стал ожидать утра пытаясь понять что значил сегодняшний кошмар. Что-то здесь нечисто. Ночной лес был великолепен, несмотря на все странности этого места, бояться чего-то после сна рыцарь не счел нужным, как и звездное небо, а потому, когда забрезжили лучи рассвета, хоть и впечатление было слегка испорченным туманом и сыростью, рыцарь начал облачаться в свои алые доспехи. В чем ему помог один из проходивших мимо караванщиков, хоть и со скрипом. Подвесил шлем на пояс, а ножны с клинком - закрепил на спине. под щитом. Когда спустя час словно духи леса, или таинственные эльфы из лесу появились дикари, рыцарь был уже готов ко всему, а потому, подобрался поближе к Гинхорну и замер в ожидании. Немного позже, разбуженная подошла и леди Сарин. Которая не растеряла осторожности, что к слову делает ей честь.
- Постарайтесь убедиться что нас не собираются продать дикарям на обед. - Шепнула она проходя мимо, в ответ на что рыцарь лишь молча кивнул вслушиваясь в беседу главы группы и главы каравана.

«Да обычное дело. Поклоняются животным-предкам, кочуют по лесу, основное занятие – охота, ну а у этих ещё и посредничество между нами и теми, что поцивилизованней» - вот и всё, что удалось вызнать герцогу относительно местных обитателей. Видно было, что для караванщика всё это – рутина и знать какие-либо подробности относительно очередного отсталого племени, он просто не находит нужным.
А вот Гинхорн не брезговал никакой информацией, и возможно, именно потому именно он, а не ночной часовой был владельцем каравана. Так что, когда после обмена приветствиями предводитель дикарей принялся с совершенно каменной физиономией декламировать плохо зарифмованный и весьма откровенный, чтоб не сказать скабрезный хвалебный экспромт в адрес Фрейи и направившейся к ручью Сарин, торговец лишь криво ухмыльнулся:
- Да, да, женщины вашего племени тоже прекрасны и их бёдра не менее замечательны. Давай-ка перейдём к делу, пока тебе что-нибудь не отрубила моя сестра, или этот вот господин в железной одежде, - и, повернувшись к рыцарю, уже без улыбки, жёстко взглянув в глаза герцога, - Он проявляет вежливость, согласно их обычаям, ясно?
С таинственно появившимся у путников на Дороге познанием языков творилось что-то странное – они почти полностью понимали речь дикарей, и хотя казалось, что их язык и язык караванщиков – разные, как-то эти наречия были связаны, будто язык лесных жителей происходил от того, на котором говорили те, что шли по Дороге.
- А кое-где вежливым считается вызывать каждого встречного на поединок, - холодно заметила стоявшая тут же Фрейя.
- Я готов, - без всякой рисовки ответил олений человек и пожал плечами, - наши племена давно не виделись, это хороший способ познакомиться вновь.
- Так. Та-ак. Никаких поединков. Никаких жестов вежливости. Никаких интересных способов познакомиться! Только старая, добрая торговля! – Илкас разозлился не на шутку.
- Хорошо. Торговля – хорошо, - дикарь, похоже, был человеком довольно покладистым. И игрок в покер из него, наверное, вышел бы отличный – обезображенное ударом чьей-то когтистой лапы, покрытое краской лицо не выражало ровным счётом ничего.
Остальные оленьи люди владели собой несколько хуже – в разговор они не вступали, но эмоций скрыть не могли. Волосы жёлтого цвета! Да что волосы - человек в одежде из металла, виданное ли дело! А у остальных одежда какая! А оружие! Железа-то сколько!
Никто из находившихся здесь детей Оленя не застал прошлый визит торговцев, таинственных «людей из-за края», и, естественно, никто из них не ходил в последний большой поход к границам Леса, чтобы обменять диковинки пришельцев на оружие и инструменты у людей-не-из-леса, тех, что всегда живут на одном месте и не охотятся.
Собственно, большая часть охотников, пришедших на поляну, тогда ещё не была даже зачата – многим, похоже, не стукнуло и восемнадцати. Последние несколько зим выдались суровыми, и племени пришлось вторгнуться в земли гримирч. Тёмные земли, колдовские земли. Богатые дичью земли. Что ж, цена была уплачена и племя выжило.

Вода в ручье бодрила, да и воздух с ночи еще не прогрелся - хочешь-не хочешь, а ученая начала просыпаться. Плеснув еще раз в лицо холодной водой и стряхнув избыток влаги, Сарин привычными движениями разобрала волосы и стянула их в косичку. Женщина подобрала шляпу и закрепила под ней косу, чтобы во время путешествия волосы не трепались. Конечно, неизвестно, сколько еще продлятся торги, но ученая предпочитала быть во всеоружии. Проверив, что пистолет удобно покоится кобуре на поясе и достаточно хорошо скрыт складками плаща, Сарин закончила приводить себя в порядок и вернулась к повозкам.
Там царило оживление. Дикари разглядывали торговцев и их товары словно диковинных зверей. Как будто ни разу до того не встречали их в этой местности. «Впрочем, - вспомнила Сарин, - караванщик говорил, что не был тут 30 лет… Интересно, сколько же лет ему самому?» Сделав абсолютно неверный вывод, ученая тем не менее была рада подвернувшейся загадке, но женская интуиция подсказывала, что вряд ли он поспешит говорить правду.
Приблизившись со спины к рыцарю, Сарин тихонько постучала пальцами в металлическое плечо.
- Ну как проходят торги? И, кстати, чем мы будем платить за дорогу, если потребуется? Торговцы-то рады от нас избавиться, но вот оленьи люди… Кто знает что взбредет в их милые доисторические головы.

Напротив опасений проныры герцог не собирался предпринимать никаких агрессивных действий. И после опуса про обычаи просто пожал заковаными в сталь плечами и кивнул. Обычаи тотемных племен - это обычаи тотемных племен. Эти племена существовали задолго до появления королевств, и живут до сих пор, и невежливо было бы начинать локальный конфликт, из за разного понятия определенных моральных ценностей. Да и как-то сомневался рыцарь в честности подобного поединка, так как шансы предводителя делегации пробить его доспех были очень малы.
Покладистость же гостя, определенно вызывала в рыцаре симпатию. Человек не рисовался, был прост и вроде бы не скрывал в себе большего чем показывал.
- Ну как проходят торги? И, кстати, чем мы будем платить за дорогу, если потребуется? Торговцы-то рады от нас избавиться, но вот оленьи люди… Кто знает что взбредет в их милые доисторические головы.
- Насколько я могу судить - доставка нас в "более цивилизованные земли" это часть сделки миледи, - Так же тихо через плечо ответил рыцарь. - Хотя не скрою, глядя на большинство племени, мы для них - что-то вроде чуда. Так что я могу сказать они довольно поражены вашей красотой - Дипломатично закончил он

Начались торги. Не совсем, правда, похожие на то, что обычно подразумевается под этим словом. Никаких споров о цене, никаких взываний к богам и справедливости, никто демонстративно не разворачивается и не уходит.
- Что удалось сохранить?
- Все мягкие камни, - олений человек пожал плечами, - Две руки (он растопырил пальцы) маленьких ящичков. Но без маленьких ящичков. Они сгнили. Рассохлись. Сложили в мешки. Травы и вонючие порошки пропали.
- Что же, друг мой, это моя вина, Дорога не всегда благосклонна, и мне следовало больше внимания уделять временным течениям… ладно, неважно. Я дам столько-же товара, как и в прошлый раз. Ткани для оседлых людей. Вам они пользы не принесут, зато на востоке за них дадут всё, что захотите – не-охотникам такие очень нравятся.
- Мы давно не ходили туда. У не-охотников короткая память. Они могут захотеть не дать, а взять.
Младшие дикари загомонили. Уж они-то не позволят трусливым не-охотникам покуситься на достояние племени!
- Тишина, - голоса изуродованный не повышал, но остальные мгновенно умолкли, - их там много, нас мало.
- Я понимаю твои опасения, друг мой. Но торговля – дело рискованное. Если наши общие партнёры, не-охотники, захотят нарушить установленные правила, скажи, что мы как раз подумываем вернуться к постоянной торговле, караван в год, скажем. Но с грабителями мы не торгуем. А если не поможет и это… скажи, что в следующий раз мы можем привезти не ткани для них, а оружие для племён. Страшное оружие.
Глаза молодых оленьих людей загорелись, а вот предводителя эти слова, кажется, не на шутку обеспокоили.
- А ты можешь?
- Могу. Но это очень сложно, предпочёл бы обойтись без подобных мер.
- Я скажу не-охотникам, если они захотят нас ограбить, но ты не вези оружие. Сила извне никогда не приносит добра, - мужчина непроизвольно потёр шрамы на лице, будто вспоминая что-то.
- Немногие это осознают, друг мой, - улыбнулся торговец.
- Хорошо. Что ты хочешь за ткани для себя?
- Что ж, пряности в этот раз не сохранились, значит выменяй их. Сто… эээ четыре руки рук мер тальма. Заберу примерно через ваш год.
- Мы будем ждать. Но в этот раз мы уберегли не всё, а ты даёшь столько-же, сколько и раньше. Чего ты хочешь? Шкур?
- Нет. Я хочу, чтобы ты и твои люди кое-что сделали для меня. Видишь мужчину и женщину? Им нужно попасть на восток, в земли не-охотников.
- Большие. Должно быть много едят. Ходят хорошо?
- Ну… эээ… ходят, - вопрос поставил Гинхорна в тупик.
- Ходят плохо, - заключил дикарь, - обуза. Задержат. Хорошо, это сравняет долг. Будем вести, кормить, защищать. Но если Лес их возьмёт – на нас нет вины.
- Идёт.

Наблюдая со стороны за торгом, Сарин несколько нетерпеливо ерзала. Она не вполне понимала что являлось предметом торга и насколько оправдывало дорогу через лес раз во много лет. Как много ткани смогут унести несколько дикарей? Неужели здесь дефицит текстильной промышленности? Ученая коснулась пышной юбки платья, на которое ушло не меньше пяти метров прекрасного Издольского крепа. Нет, этот мир ей не очень нравился, хотя, альтернативы вроде тоже не предлагали.
Разговоры о геополитике заставили ее довольно хмыкнуть - хоть что-то знакомое. Видимо, сколько не пройди миров - всегда сильный будет стремится обобрать слабого, и всегда слабый будет прятаться за неведомое оружие. Наверное, проще было бы попасть туда, где люди ходят на ушах, чем обойти этот закон. Не то чтобы она его признавала, просто это было понятно и знакомо. А с недавних пор на ученую нахлынула непонятная сентиментальность.
Когда наконец, Гинхорн коснулся воспроса доставки путников к цивилизации, Сарин напряглась. Её несколько поставило в тупик обвинение в том что она много ест и плохо ходит. Конечно, последнее было не далеко от правды, но это... это не тактично! Ученая почувствовала, что щеки слегка вспыхнули красным, но она постаралась не заострять на этом внимания - главное добраться до востока, как сказал торговец. Да и есть их судя по всему не собирались. Хотя, чудя по всему и защищать-то будут не особо сильно. засунув руку в карман, Сарин коснулась привычного холода стали - что же, она и сама может за себя постоять.
Когда переговоры были закончены, и торговцев охватили привычные хлопоты, ученая, отвела Глихорна в сторонку. Отпустив руку, которую придерживала, выводя за круг людей, Сарин поспешила поблагодарить торговца за содействие:
- Спасибо тебе и твоим людям, Глихорн. Вряд ли мы бы выбрались из той передряги на дороге, - она словно сглотнула комок, - или с самой дороги. Мы можем что-то сделать для вас?

Из обсуждения Аларик понял несколько фактов. Хоть Гинхорн и проныра, он придерживается хоть какой-то этики, и это немного подняло скользкого торгаша в глазах рыцаря. Этот человек будучи прожженным дельцом позволяет себе идти на уступки. Да еще и заботится о покупателе, конечно это все в рамках торгашеского эгоизма, но некоторые не делают и этого. Так-же о беседе о оружии он понял, что здесь действует какой-то свод негласных правил, которые нарушают крайне неохотно. Как тогда на дороге с этим странным грохочущим оружием... Так же невероятно не радовало, и одновременно позволяло вздохнуть с облегчением, то, что господа в местах в которые их отведут не слишком отличаются от простых, обычных людей, которым не чужда жадность, и как ни странно, благоразумие не лезть на "оружие" которое могут завезти. А с простыми людьми и не простыми но понятными не людьми проще вести дела чем с той же самой странной дамочкой от которой рыцаря до сих пор передергивало от гнева...
Чего ты хочешь? Шкур?
- Нет. Я хочу, чтобы ты и твои люди кое-что сделали для меня. Видишь мужчину и женщину? Им нужно попасть на восток, в земли не-охотников.
- Большие. Должно быть много едят. Ходят хорошо?
- Ну… эээ… ходят, - вопрос поставил Гинхорна в тупик.
- Ходят плохо, - заключил дикарь, - обуза. Задержат. Хорошо, это сравняет долг. Будем вести, кормить, защищать. Но если Лес их возьмёт – на нас нет вины.
- Идёт.
Вот тут самолюбию рыцаря был нанесен болезненный и чертовски тяжелый удар.
- Едят много? - Не так уж и много. И по лесам ходили достаточно... Но... Но... Доспех. Ходить в нем Аларик был приучен, но оставался один весомый минус. Извечный минус тяжелой...Да, теперь уже пехоты. Любой пеший рыцарь - чертовски МЕДЛИТЕЛЕН а снимать доспех и бросать его герцог не собирался. А если нести с собой, то нести в чем? Грязи и похода алая сталь не боялась, и заржаветь ей было не суждено, но ведь он давал обет следить за своей броней. А обеты нарушать магистр был не обучен.
Когда хозяин каравана, и командир тотемного народца закончили свою беседу. Аларик выступил немного вперед, вежливо кивнул своему будущему проводнику и сказал
- Приветствую командира Оленьих Людей. Меня зовут Аларик Бладрайд, я воин. Я благодарен вам за то что вы согласились провести нас через этот лес. Мы постараемся не стать обузой, и оказать посильную помощь в дальнейшем пути.
После чего он повернулся к Гинхорну. Так-же я благодарен вам за то, что вы помогли нам добраться до сюда, хоть мы особо не симпатизируем друг-другу, и делали вы это не по своей воле. Вы все равно остаетесь не таким уж плохим человеком. Как-бы то ни было. Я в весомом долгу перед вами, и вашими людьми. А долги я Возвращаю. Как я понял, от этого Места можно ожидать чего угодно, а посему, если мы встретимся еще раз, я буду готов этот долг вернуть.

Отрывок из письма княгини Агнесс Шионе (в девичестве Рауф), сестре, графине Мелин Рауф.

Выдержка из аналитического доклада (инв. номер 120777/8, архив Цитадели Аум, Дом Тени).


- Моё имя Утвичтан из оленьих людей, - представился в ответ дикарь. Более он не добавил ничего, и определить по изборождённому шрамами лицу, произвела ли тирада рыцаря должное впечатление, не представлялось возможным. Младшие члены племени называться не стали, а через мгновение большая их часть по команде Утвичтана, двинулась через поляну к фургонам, видимо, намереваясь помочь с выгрузкой товаров. Они оживлённо переговаривались, и выглядели сейчас скорее подростками, нежели взрослыми мужчинами. Дело было не только во внешности – открытое смертью, чутьё герцога говорило об их невинности. Что же до предводителя – тут всё обстояло сложнее, и пока что Бладрайд ничего не мог сказать наверняка, будто шрамы, скрадывающие выражение лица дикаря, проникли глубже плоти, коверкая и изменяя некую более глубинную суть.
- Поаккуратней там! – ворчливо бросил Гинхорн перед тем, как женщина увлекла его в сторонку. Несмотря на то, что сделка вроде бы удалась, в жёлтых глазах Илкаса, словно крокодильи шипастые спины в мутных омутах, мелькали тени беспокойства. Слишком уж гладко всё складывалось!
В ответ на вопрос Сарин, торговец лишь усмехнулся саркастически, явно собираясь отпустить какую-то колкость, но затем передумал и лишь пожал плечами:
- А что вы можете, госпожа? Разве что – постарайтесь выжить. Иначе всё, через что пришлось нам пройти, будет отчасти напрасным, а я не люблю напрасных расходов и нелепых смертей.
Усмешка Гинхорна стала печальной, а потом и вовсе померкла. Он слегка кивнул учёной и вернулся к основной группе. А на благодарность рыцаря ответил, уже не сдерживая иронии:
- О да, стану ждать с нетерпением, герцог! Только, умоляю вас, обязательно будьте в сей славный миг верхом на белом коне и при развевающемся плаще!
Отсалютовав Аларику насмешливо, Гинхорн тут же переключил внимание на разгрузку:
- Э поосторо… да что б тебя Старуха по кругу водила, олух лесной! Утвичтан, твои люди должны быть очень осторожны с этой тканью!
- Мои люди? Как это?
- Люди твоего племени.
- Они осто… Катлан, я тебе сейчас..! Уложи обратно!
Но было поздно – один из тюков развернулся, и, словно краска в воде, нечто засочилось снизу вверх, меняя цвет и форму, эфемерное, зыбкое, нечто, называемое в этом мире «ведьминым шёлком». Колдуны, учёные и модницы готовы были глотки друг другу перегрызть за лоскуток такой ткани (люди знающие ставили в этом противостоянии отнюдь не на колдунов и совсем не на учёных).
Через какое-то время, своенравный материал был укрощён, а тюки перекочевали в рюкзаки оленьих людей. На первый взгляд примитивные, сработанные из шкур и жил, на гнутых ивовых рамах, рюкзаки эти, тем не менее, устроены были довольно хитро – отлично подогнанные лямки, ремни не только вокруг пояса и на бёдрах, но даже налобные, нагрузку они распределяли равномерно, а движений почти не стесняли.
- Идём . Средняя тропа: Я, Идар, Амек, Точклмал, Ролло, Аларикбладрайд, женщина, Малкртвлан, Скентлкан. Скентлкан, приглядывай за Аларикбладрайдом и женщиной особо. Левая тропа: Катлан…
Лесной человек говорил монотонно, негромко, почти без интонаций, однако остальные дикари явно слушали и запоминали.
- Хочу увидеть вас вновь, люди-из-за края, - вот и весь ритуал прощанья. Разбившись на три колонны, навьюченные товарами из неведомых миров, оленьи люди один за другим ныряли в зелёный океан чащи. Казалось, их вовсе не интересует, пойдут ли живущие вновь следом. Лишь один ткнул себя пальцем в грудь и назвался:
- Ролло, - намекая , по всей видимости, на то, что их место в цепочке – за ним.
Торговцы молча смотрели. И не стой они на противоположном конце поляны, рыцарь и учёная явственно увидели бы, что беспокойство в глазах Гинхорна становится лишь сильнее.

Сердце Сарин тоскливо сжалось от подступающей неизвестности. Караванщики не были друзьями и она им особо не верила, но они были уже более-менее знакомы. Теперь же они опять должны были следовать за незнакомцами в дебри чужого леса. Даже деревья сейчас не казались ей такими гостеприимными как накануне. Это рос страх. Само осознание этого привело ее несколько в чувство, заставив отползти гнетущее чувство. "Я смогу, я смогу. Надо только пройти через лес. Просто лес" - уговаривала она себя успокоиться.
Главный оленелюд тем временем обговорил характер движения, и Сарин чуть сдвинула брови, когда рыцарь удостоился имени, а ее просто просклоняли по половому признаку. Но ученая не стала протестовать, ведь она действительно была женщиной, и как называют ее дикари не особо-то и важно. "А если возникнет спор о месте женщин в жизни этого племени и обычаях - у меня всегда есть пистолет".
Надев и как следует закрепив плащ, Сарин пропустила Бладрайта вперед и пошла вслед за дикарями в лесную тень.

О да, стану ждать с нетерпением, герцог! Только, умоляю вас, обязательно будьте в сей славный миг верхом на белом коне и при развевающемся плаще!
А потом зарублю к Разговой матери - Мстительно добавил про себя рыцарь. Язвительность этого торгаша выводила его из себя но зарубить подонка до того как вернешь долг - признак дурного тона, а в этом странном месте, рыцарь решил для себя что его принципы - единственное пожалуй что не дает ему свихнутся. Рыцарь двинулся следом за представителями тотемного племени. И на его сердце постепенно становилось спокойнее Утвичтан внушал определенно больше доверия чем проныра-Гинхорн да и лес вокруг при всей своей вековой ауре представлялся ему более приятным местом чем столько раз упоминаемая торговцами "Дорога".
Идём . Средняя тропа: Я, Идар, Амек, Точклмал, Ролло, Аларикбладрайд, женщина, Малкртвлан, Скентлкан. Скентлкан, приглядывай за Аларикбладрайдом и женщиной особо. Левая тропа: Катлан… - Рыцарю захотелось хлопнуть себя по лбу латной рукавицей. Он конечно ожидал чего-то подобного, но... Но... Надо было пожалуй назвать только имя! - Подумал он, и тяжело вздохнув двинулся следом за парнем который назвал себя Роло.