Белая дорога. Невольники чести. | ходы игроков | Дорога. Шаг первый.

Положение становилось все веселее и веселее. И, хотя ее похоже никто не трогал, но ведь когда-нибудь они добьют всех, владеющих мечами и сносящих головы, что будет тогда?
Взгляд пробежался по кольцу из повозок, в которые как тараканы стягивались нападающие. Остановился на женщине притянувшей руки к животу. Темная кровь на красном платье - вот он, ответ? Наверное, впервые за этот день Сарин испугалась. Когда она умирала в первый раз - у нее не было на это времени, а сейчас, глядя на истекающую кровью беззащитную женщину, она внезапно поняла, что финал может быть. И что он может быть отнюдь не радостным.

Надо было как-то защищаться, но как? Пулемет разворочен, врагов несколько десятков - защитников уже не видно в копошащейся массе. "Надо попробовать выбраться отсюда!"- решила ученая. Сделав еще один выстрел в лезущего через повозки, она еще раз внимательно огляделась, надеясь, найти место где можно спрятаться или хотя бы вылезти на дорогу.

Внутри ситуация оказалась чуть-ли не хуже чем снаружи... На ногах осталось около пяти-семи бойцов... Вертелся Змеей-Рилашкой Спартак, которого герцог не иначе как Питианином не называл, отмахивались Гинхорн, и женщина что ехала с ними в повозке, кажется, ее звали Фреа или Фрея, возницы отмахивались кое-как, их бездоспешные тела, как и питианина спасала только подвижность. Но битва шла к поражению, что совсем не радовало Аларика...
- Нет... Только не снова... - Прошептал рыцарь и в его глазах зажглась отчаянная ярость человека который один раз уже потерял все. Кровь лилась на белые камни, люди рубили друг друга с остервенением зверей, уничтожая себе подобных с непонятным рвением, а Кровавый герцог стоял и смотрел на эту резню, чувствуя как каждый клочок кожи, каждая мышца, каждое сухожилие наливаются яростью. Ветер резким порывом задул в забрало и Аларик глухо зарычал
-Ну уж нет... - Прорычал лорд из угрюмо наклоненного вперед шлема. - Не в этот раз...
Он почувствовал себя как тогда, когда вел свой обреченный орден на прорыв из обреченного города... Его щит снова иссечен, а с клинка снова стекает кровь, как и со шлема... На какой-то миг герцог почувствовал за спиной орден своих братьев, и алая как его броня, как брызги чужой крови на ней волна захлестнула воина с головой. Он забыл что он один, он забыл что он в меньшинстве, он снова чувствовал за спиной одобрительные взгляды братьев-рыцарей, и сомнения покинули его. А в этот момент он услышал громовой щелчок... Или что-то похожее, и, увидел ту самую девушку в причудливой шляпе...
Защитить... Любой ценой... Мелькнула в голове отчаянная мысль
Над вагенбургом второй раз от начала боя пронесся фамильный боевой клич, только на этот раз в нем звучала искренняя ярость.
-БЛАДРАЙД! - С этим криком рыцарь бросился от своей щели через которую он едва протиснулся и налетел, нанося удары на не ожидавших этого шутов в кирасах и цветастых одеждах. А с ним и вера в него тысяч верных, но увы павших друзей и собратьев.

Выдержка из доклада завербованного агента (инв. номер 120750/2, архив Цитадели Аум, Дом Тени).



Фракиец слишком поздно осознал необходимость отступления. Ударил в щит, отгоняя противника, шагнул назад, но пёстрые уже приметили удачливого воина, навалились слаженно втроём. Удары посыпались дождём, гладиатор завертелся, отбиваясь. Глухо стукнуло в щит, сталь обожгла бедро, плевать, связки целы! Но слева и справа бьют ещё, и надо быть сторуким гекатонхейром, чтобы парировать всё. В бою не до размышлений, не до выбора. Тело просто делает то, что в него вбили. Тот кто был рабом и освободителем, развернулся, заученно отбивая удары справа, зная, что не успеет, но всё же пытаясь успеть, а мечник, стоявший слева чисто и чётко, почти как на тренировке, рубанул Спартака по бедру. Раз. И ещё раз, уже сверху, поперёк спины, прорубая кирасу. Гладиатор замер. Пошатнулся. И без единого звука повалился лицом вниз.
- Старая сука… - с усталой обречённостью выдохнула Фрейя. Переводящий дыхание Гинхорн не сказал ничего. Минутное затишье в битве – прорвавшиеся внутрь вагенбурга пёстрые выстраивались в шеренгу, готовясь раздавить сопротивление, а защитники были слишком изранены, измотаны и малочисленны, чтобы организовать контратаку.
Одиноко треснул пистолетный выстрел. Схватился за плечо мечник, выронил щит, но стиснув зубы полез дальше, взгляд его, устремлённый на женщину не сулил последней ничего хорошего. Необходимо было бежать, прятаться, но куда и как? Логичнее всего было бы укрыться за реденькой цепью живых пока караванщиков, протиснуться между лошадьми (не затоптали бы!), и прочь, прочь из превратившегося в смертельную ловушку кольца фургонов. Но что дальше? Куда она пойдёт по этой странной дороге? И хватит ли ей патронов на то, чтобы добить явно желающего познакомиться с ней поближе громилу с мечом?
Вынырнувший между повозок как чёртик из табакерки, латник, несколько изменил расклад. Первый пёстрый, начавший было оборачиваться на странный лязг позади, получил щитом по шлему, шея его с хрустом довернулась на недоступные живому человеку сто восемьдесят градусов и воин упал. Череп второго раскололся вместе со шлемом как глиняный горшок. Однако клинок застрял в костях черепа, а рыцаря стали окружать – и те, кого он атаковал, и те, кто преследовал Бладрайда между повозками.
Глаза Гинхорна сузились. Бежать? Нет, незаметно не выскользнешь, а на закованного в латы воина отвлеклись далеко не все. Похоже, вот он конец, вот она последняя сделка – взять как можно дороже за собственную жизнь, жизнь сестры, и всех, кто доверился ему. Опт. И не поторгуешься…

***
«Ну почему-же? На любой товар всегда можно найти покупателя пощедрее», - раздался насмешливый женский голос. Он звучал прямо в голове торговца. Илкас моргнул. Пропало всё – его люди, шуты эти гороховые, разодетые, даже лошади. Лишь окруженный угрюмыми глыбами фургонов круг яркого, до рези в глазах, света, а в круге он и…
- Свет… , - Гинхорн выплюнул это слово, будто оно было грязным ругательством.
- Какой догадливый! –девушка в простом, перехваченном под грудью широким поясом, белом платье и лёгких сандалиях, шагнула в круг света. Бледная кожа, рыжие волосы, зелёные глаза, не красавица, не дурнушка, лет двадцати с виду. Никакого ощущения грозной силы, ничего необычного… ну если не считать того, что разговор их происходит прямо в сознании торговца, и сколько бы времени он ни занял, «снаружи» пройдёт лишь доля секунды. Фокусы Дома Света, боги и Дорога, как Гинхорн надеялся, что больше никогда с ними не столкнётся!
- Чего ты хочешь?
- Очень немногого, - из тона девушки исчезла насмешка, и стало как-то сразу понятно, что молодой она лишь выглядит, - ты доставишь кукол не в Утемал, как хотел, а в Авернум, и не будешь распространяться о них перед Кругом Торговцев. Как и о нашей сделке, разумеется.
- Что я получу? – сухо осведомился Илкас.
- Я буду обеспечивать безопасность твоего каравана до самого Авернума.
- Я ведь об этом потом не раз пожалею, верно? – торговец помолчал, - Ладно, идёт.
- Замечательно! – девушка широко улыбнулась. Гинхорн моргнул.

***
- Илкас! Илкас, чтоб ты пропал! Спишь что ли?! Они сейчас нападут!
- Нет, Фрейя, - покачал головой торговец, пряча рапиру в ножны, - они сейчас умрут.
Рыжеволосая девушка, улыбнувшись ещё раз, коснулась его плеча, вышла вперёд, миновав оторопевших от удивления караванщиков, взглянула на линию пёстрых воинов…
На долю секунды и торговцы, и рыцарь, и учёная почувствовали чудовищное ментальное давление, невероятная тяжесть обрушилась на сознание, гася все и всяческие мысли, заставляя втягивать голову в плечи. Но это ощущение тут же исчезло, пропало без следа. По крайней мере, у защитников каравана. Атакующим пришлось хуже.
Раненный в плечо воин, уже преодолевший повозку и явно намеревавшийся прикончить Сарин застыл. Лицо его на миг исказилось гримасой дикой боли, а затем потеряло всякое выражение, челюсть отвисла, здоровая рука безвольно опустилась. То же самое произошло и с остальными пёстрыми, со всеми до единого.
- Что ты наделал, Илкас, - тихо прошептала Фрейя.

События развивались все быстрее и печальнее. Выстрел не удался, но раненый вдруг догадался кто виновник приключившегося несчастья. Размахивая зажатым в здоровой руке мечом, он кинулся на Сарин. Замерев лишь на долю секунды от ужаса, женщина скользнула в единственном замеченном ей направлении - за спины караванщиков, мимо лошадей на пустую дорогу. Уж один на один-то она должна его прикончить - в пистолете оставались еще 3 пули.
Не разбирая дороги, она бросилась бежать. С замиранием в сердце она ждала, как ее настигнет удар. И он настиг. Правда совсем не тот, которого ожидалось: словно по на голову одели чугунный колпак, притягивающий ее к земле и гасящий сознание. Однако ощущение, заставившее ее остановиться, длилось только мгновенья. Сарин даже не сразу сообразила, что наступила тишина. Не звенело оружие, не слышны были крики людей - лишь лошади брыкались и ржали. С изумлением посмотрев сначала на своего преследователя, затем на других сражающихся, ученая подошла к караванщикам.
- Что это было?
То, что действовало какое-то оружие массового поражения было ясно. как и то, что оно не подействовала на караванщиков... и чужаков! В кучке живых кукол Сарин заметила мужчину в доспехе, встреченного при появлении на Дороге. "Как же мало нас осталось!" Короткая стычка на дороге - и осталась жалкая кучка караванщиков, выжило только двое из тех, кого они подобрали на дороге, да и атакующих осталось куда меньше половины. Хотя может оставшиеся и позавидовали бы мертвым. "Ради чего это все?"
Но похоже, и этот мир оставлял больше вопросов, чем давал ответов.

Прорыв рыцаря на первых парах был продуктивен, эпичен, и головоломно, причем в буквальном смысле вбит в стену. Немного сбавив инерцию на первых двоих, Аларик почувствовал сильнейшее давление на мозг, даже не давление... Пелена обволокла его голову и навалилась весом. Пользуясь тем что бой остановился рыцарь стянул шлем, мокрые волосы упали на лицо, но это ничего, главное то, то, что из всех противников как из одного выдернули стержень... Просто, взяли и выдернули. Мужчины, воины, солдаты, в миг превратились в пускающих слюни идиотов... Что это могло быть?
Сами же караванщики, он и миледи в шляпе остались живы целы и вроде бы не пострадали...
- У меня есть несколько вопросов мастер Гинхорн - прорычал рыцарь глядя на труп питианина

Фрейя обернулась к подошедшей ученой, сунула саблю в ножны, нимало не заботясь о том, чтобы протереть клинок. Только что избегнув верной смерти, она, казалось бы, должна была радоваться, но нет – лицо воительницы мрачно, на покачивающихся, пускающих слюни пёстрых мечников она смотрит с отвращением и… жалостью.
- Это Дом Света… соизволил нам помочь, - Фрейя скривилась, словно отведала хины.
Лязгая доспехами и скрипя повреждённым коленным сочленением подошёл рыцарь.
- Вопросы? Да что вы говорите, герцог? Неужели? – с усталой иронией человека, сунувшего голову в петлю и отлично это понимающего, отозвался Гинхорн, размазал по лицу пот и чью-то кровь, распустил завязки воротника, - Ну, задавайте, благо теперь у вас есть эта возможность, потому что все мы живы… кроме тех, кто мёртв, - торговец нервно хохотнул.
- Одну минуточку, сейчас я тут закончу и помогу мастеру Гинхорну удовлетворить ваше любопытство, герцог, - девушка, та самая девушка, что внезапно невесть откуда появилась среди караванщиков, вежливо улыбнулась рыцарю и вновь повернулась к тому, что ещё минуту назад было наступающим строем. Под её взглядом строй покачнулся, развернулся и вялой гусеницей пополз прочь из вагенбурга. По пути пёстрые роняли щиты, шлемы расстёгивали боковые пряжки кирас, но мечи держали крепко. Караванщики отводили глаза – похоже, они знали, что сейчас произойдёт.

- Дом Света? - переспросила Сарин, внимательно разглядывая лицо караванщицы. Или уже воительницы. Ученой больно не нравилось возникшее выражение. Словно этот Дом Света был вымазан по меньшей мере всей грязью и кровью мира. Но так как Фрейя не спешила распространяться, ученая решила взять все в свои руки.
- Но свет... это же хорошо, не так ли?
Взгляд ее скользнул по девушке. Ученая еще не до конца поняла, что всему виной она. Так ведь не бывает! Действовало мощное, грозное оружие. Или тонкое волшебство,как в детских сказках. Но девушка в простой одежде не могла быть источником ни того, ни другого. Так не бывает!
Повинуясь естественному любопытству, Сарин двинулась вслед за недавними врагами. Осторожно переступая через тела и придерживая подол, она завороженно следовала за ними за круг повозок. Её опыта и фантазии не хватало для того, чтобы предугадать, что там будет. Она ждет как медленно спадет оцепенение и как, опустив плечи, потянутся нападающие туда, откуда пришли. Так же должно выглядеть торжество Света?

Дом света значит... - Герцог сжал кулаки. Так вот какой у них тут "свет" на этой дорожке... Тогда пожалуй ему луче уж во тьму шагать. Никто. Герцог мог повторить это еще раз, Никто. Не смеет так поступать. Пускай эти воины были врагами, пускай они хотели его убить. Но никто не заслуживает такой участи. Их просто стерли. Пустые люди побросав щиты и поснимав шлемы шли на бойню. Которую устроила кстати эта особа.
Мне не нравится эта дорога. Мне не нравится эта женщина, мне вообще ничего не нравится - мелькнула в голове недовольная мысль. Но все-же на его плечи лег должок, который надобно было уплатить... Но что-же. Право задавать вопросы получено.
- Представьте себе. - Серьезно кивнул герцог. - А лучше ли ваш выбор честной смерти? Ведь ничего не случается просто так... - Поинтересовался он глядя в усталые глаза мастера-прохвоста. У него не было сомнений что Белая дама его услышит, но он все равано понизил голос обращаясь к Гинхорну. - Чем вы заплатите за это несомненно полезное приобретение?
Что будет с шагающими за пределы вагенбурга телами его абсолютно не интересовало, людьми они быть перестали, а значит и все их грехи и поступки пропали вместе с ними.
Леди Сарин двинулась следом за телами... Что ж опасности герцог не чувствовал, а значит, скорее всего ей ничего не грозило. Сейчас важнее было вытрясти из торгаша правду, ибо терзало герцога смутное сомненье, что их только что продали, и связано это было с его новоприобретенными способностями...

- Свет – это Свет, - пожала плечами Фрейя. Взглянула ещё раз осуждающе на брата, вздохнула и пошла по вагенбургу, вглядываясь в лица погибших. Пальцы женщины перебирали узлы веревочного пояса, губы что-то еле слышно шептали.
… отдохновение. Тем, кто дошёл до конца.
Наклонившись, она закрыла глаза одному из убитых товарищей.
… покой. Тем, кто дошёл до конца.
Остальные караванщики тоже вполголоса проговаривали это.
… души исцеление. Тем, кто дошёл до конца.
Пахло кровью и содержимым кишок. Ржали кони. Присвистывал в лохмотьях тентов ветер.
-Да кто же вам запрещает хоть сейчас выбрать честную смерть, герцог? - Гинхорн в своеобразном отпевании не участвовал, - А я отвечаю не только за себя, знаете-ли. И коль уж одному из Домов приспичило навести порядок на этом участке Дороги, не вижу смысла отказываться… учитывая обстоятельства, - торговец обвел рукой изувеченные тела, - что же касается оплаты – мне приятно, что вы так печётесь о моём благосостоянии, но в данном случае имеет место обычное совпадение интересов.
Чистая, неразбавленная ложь. Не то, к чему обычно прибегал Гинхорн, любитель недомолвок и двусмысленностей. Но в бездну, он не просил Старуху о таких попутчиках! Не решился злить её, подобрал, и поглядите только, к чему это привело! Сколько проверенных людей погибло, а он, Илкас Гинхорн снова, бездна и все её порождения, снова ввязался в дела Домов! Ну да, мелочь, казалось бы – не там попутчиков высадить. Да… теперь-то Илкас отлично знает цену таким мелочам. Обжигался уж. Дома ничего не забывают, ничего не прощают, в их планах не бывает незначительных деталей и случайных людей.
Лишь две вещи защищают торговцев от произвола Домов: подчёркнутый нейтралитет и благоволение Дороги. Так что уже сам факт подобной сделки – серьезнейший проступок перед Кругом торговцев, и хотя сейчас Свету огласка похоже невыгодна, кто знает, как изменится ситуация в будущем. Но это ещё не самое мерзкое. Куда хуже то, что приняв помощь Света, он автоматически стал врагом Теней и Тьмы…
А теперь этот родовитый болван рассуждает о честной смерти. Или, если быть точным, копия умершего когда-то и где-то родовитого болвана. «Честной» смертью умершего, надо полагать, что б это ни значило. Хотя и «копии болвана» тоже не позавидуешь – увяз во всей этой истории по самые уши, если уж Дом посылает воина только для того, чтобы направить его куда надо. Авитарум значит… когда Гинхорн последний раз был там?
- Методы воинов Домов могут, конечно, показаться… необычными, но применение их не более «бесчестно», чем, скажем, использование более качественного оружия, лучшего доспеха, магии, или каких-то особых… талантов, - последнее слово блондин произнёс с нажимом, - В нашем случае… они, по крайней мере, почти не мучались.
Те, кто по словам торговца уже отмучался, похоже и правда не чувствовали более ни боли ни страха. Молча, сосредоточенно, выбирались они из вагенбурга, сходили с Дороги, и там, на фоне чёрного неба и мерцающих пустошей, всё так же безмолвно и деловито, строились в две шеренги лицом друг к другу. Чем-то пёстрые напоминали сейчас пары танцоров на каком-нибудь балу. Двигаясь совершенно синхронно, и ещё сильнее дополняя сходство с танцующими, каждый положил на плечо «партнёра» левую руку… а сжатый в правой меч вогнал ему в солнечное сплетение. Поворот клинка. Ни крика ни стона, лишь одновременный судорожный вздох. Шорох и стук валящихся тел. Тишина.
- Ну вот и всё, – девушка в белом, задумчиво наблюдавшая за происходящим, прислонившись спиной к борту повозки, повернулась к Сарин и жизнерадостно улыбнулась, - Ох… совсем забыла, надо было вначале убрать остальные тела… вот растяпа! Теперь придётся объезжать.
С этими словами она пролезла между фургонами обратно в кольцо как раз к тому моменту, как Гинхорн закончил говорить.
- И это верно, ваша светлость, - рыжеволосая развела руками и улыбнулась на сей раз чуть виновато, - Увы, иным оружием я не владею. Скажите мне, неужто вы сами не покарали бы, напавших на мирный караван разбойников лишь по той причине, что те не обучены благородному искусству фехтования и дурно вооружены?
… память идущих. Тем, кто дошёл до конца.
Закрыв глаза последнему из мёртвых караванщиков, Фрейя метнула в служительницу Света недобрый взгляд, и покинула вагенбург, видимо намереваясь проделать то же с охранниками. Остальные караванщики с мрачными минами расцепляли фургоны.

Сарин следовала за солдатами, огибая тела. Эти руки, ноги, лужи крови и железо в липких пятнах - ученая в первый раз столкнулась с живой смертью. Не с аккуратным отверстием в черепе или сердце, не ровные разрезы, припеченные лазером, пропаленые электричеством - а липкие лужи, неровные разрезы, отрубленные конечности и неестественные позы. Все остальное, включая массовое уничтожение килнов в Стополье казалось простыми учебными моделями: искусственным, ненастоящим. В ее голове все еще стучал пульс, подгоняемый сердцем, накачанным адреналином во время схватки, и глядя, как солдаты один за одним выбираются за повозки, Сарин как очищения ждала увидеть, как они удаляются в белой дали.
Однако, невидимая рука, направлявшая их, не отпустила их далеко от повозок. Словно по какому-то порядку построения встали они в две ширенги, положили руки на плечи...
- Нет! - закричала Сарин, внезапно поняв что будет дальше. В ее глазах, направленных на девушку в белом был ужас. Вот что бывает, когда оружие вкладывается в пустую голову, железное сердце не способное ни на милосердие, ни на рациональность, ни на справедливость.
- Зачем? Вы же можете сделать так, чтобы они никому не причинили вреда. Зачем убивать?

Оу. Не беспокойтесь мистер Гинхорн. Ваше благосостояние меня никоим образом не касается. - Хоть Аларик и закипал от ярости внешне он был более спокоен. - Меня интересует не продали ли вы НАС. - Иронично поинтересовался он. После чего выслушав тираду о талантах и доспехах усмехнулся.
При преимуществе всего вышеперечисленного у противника есть шанс меня достать. Этим и отличается бой, от бойни. Мастер Гинхорн. Что-же касается вас миледи, - Герцог повернулся к гостье.

- Нет!

Бладрайд мгновенно среагировал на крик, забыв о собеседниках и оказавшись у ближайшей щели между вагонами. Хоть и чувства опасности не было, все-равно никогда не стоит слепо полагаться на ощущения. Убедившись что все в порядке он вернулся, и извинившись продолжил как ни в чем не бывало.
- То они были в вашей полной власти. И ничто не мешало вам вынудить их добраться до ближайшего места где бы их могли судить. При облаве на разбойников в моих землях. В праве суда не было отказано никому.

Итак. Неведомо где, в одной упряжке с плутом, да еще и с силой которую не дано понять... Просто великолепно...

- Вы сильно преувеличиваете свою ценность, герцог, - ядовито ухмыльнулся Гинхорн, - и что-то не видно ни колодок у вас на шее, ни кандалов на ногах. Уж поверьте, я и пальцем не пошевелю, коль вы решите покинуть мой караван!
«Осторожней, торговец…», - голос в сознании. Понятно, чей, - «Пошла прочь!».
Ощущение чужого присутствия пропало. Светлая могла бы, конечно вывернуть его мозги наизнанку, но такое бесследно не проходит… а спектакль должен продолжаться. По каким-то причинам Дом не хотел, чтобы куклы знали, что их направляют. Что ж, в таком случае он им ещё и услугу оказал - этот, как его… Бладрайд возможно и болван, но не самоубийца же. А смерть от жажды – не самая приятная и почётная из смертей. Оставалось лишь надеяться на то, что рыцарь понимает всю серьезность ситуации и не решит вдруг, что способен выжить в пустошах.
Хотя всё равно работа топорная – посылать воина, да любой, кто хоть что-то понимает в игре предвечных Сил, сразу же сообразит, что дело тут нечисто. Что это – спешка, отвлекающий манёвр, или просто небрежность?
- Здесь не ваши земли, ваша светлость, - холодно ответила девушка в белом, - армии, выходящие на Дорогу, судит она сама и приговор всегда один. Я лишь ускорила его исполнение… и спасла тем самым несколько жизней.
Пока шёл разговор, оставшаяся в живых троица караванщиков возилась с постромками, упряжью и цепями, успокаивала лошадей. Дело шло небыстро – рук не хватало.
- С вашего позволения, - буркнул Гинхорн и направился к ним.
Чуть поодаль от каравана, там, где высилась груда человеческих и лошадиных тел, Фрейя в последний раз огладила слипшиеся от крови волосы мёртвого командира охранников, смахнула слезу и медленно пошла к повозкам. Нужно было двигаться дальше.

"Ну да. И с чего ты решила что кому-то на тебя не наплевать?" - злорадно мычало в мозгу какое-то противное животное, пока Сарин, придерживая юбки, брела за девушкой Света к караванщикам. Этот мир оказался куда более живым и оттого куда более кровожадным. Из пятерых-на-дороге осталось двое, ряды караванщиков и охраны порядели и того сильнее. И наверное, ей никогда не удастся узнать - из-за чего умерли все эти люди. Просто лишь потому что встали друг у друга на пути? Местные верят в Дорогу. Так что она хочет? Чего добивается?
Уже не споря, ученая села в повозку, когда ей сказали сделать это. Сарин лишь надеялась, что страшная воительница света выберет другой транспорт. Меньше всего она сейчас хотела находиться с ней в одном помещении.

Я - не боюсь смерти мастер Гинхорн. - Сдержанно прорычал герцог. - В отличии от тебя мошенник - мелькнула в голове насмешливая мысль - Не смею более задерживать. - Рыцарь кивнул и двинулся к транспорту. Ралтар! Что здесь творится. Я начинаю ненавидеть это место и местные методы решения проблем. Дорога судит сама... Любой приговор может быть обжалован, при наличии аргументов. И как прикажете
эти аргументы излагать "Дороге"? - Рыцарь помог даме за которую теперь нес перед собой ответственность забраться в повозку. После чего залез в нее следом.
-Что вы думаете об этом всем Леди - Мрачно поинтересовался он.

"Леди предпочла бы вообще об этом не думать, а сидеть дома в кресле с пледом и кружкой какао. Но наверное, для этого следовало не умирать?" - все еще верещало усталое от переживаний сознание. Однако где-то в глубине, Сарин понимала, что сделанного не вернешь и надо жить дальше. Так долго, как вообще можно выжить в мире, где на тебя внезапно нападают и где одна безоружная девушка может остановить армию.
- Мне бы хотелось поскорее убраться с Дороги, чем или кем бы она не была. То что произошло там - не укладывается в голове. Может они и разбойники, но к чему той, которая контролирует их разум убивать? Отправила бы восвояси, внушив радость Свету, да и все. Богатый мир рождает ленивых людей, убогий - изобретательных, а жестокий мир рождает жестоких людей.
ОТ последних мыслей по спине побежали мурашки. Встречаться с тем, что заставляет убивать безоружных Сарин не хотелось.

- Авитарум, сестра. Остановимся там на привал, надо освободить хотя бы часть фургонов. Возможно, удастся сбыть груз из Гхруна, на него всё равно ещё нет гарантированных покупателей.
- Ойхо ближе.
- Да. Но с тамошними властями у нас нелады, помнишь?
- Когда это тебя смущало?
- Сейчас смущает – у нас больше нет охраны и вообще людей в обрез, не забыла? Идём в Авитарум.
- Что ты задумал, брат?
- То же, что и всегда – обеспечить нам выживание и прибыль. Пока что, заметь, я с этим неплохо справлялся. Верь мне, Фрейя.
- Я ещё не сошла в ума, чтобы тебе верить. Но… будь по-твоему.
Повозки пришлось сцепить по две, а тяжеловозов перепрячь из пар в четверки. Только так оставшихся в живых караванщиков, включая Илкаса и Фрейю хватило, чтоб править лошадьми.
Женщина забралась на козлы головного фургона и тронула вожжи. Глаза её, устремлённые в бесконечность Дороги, посветлели, совсем, как глаза растворившегося в воздухе старика – Ионы.
- Я помогу, - светлая ловко вскочила на козлы рядом с Фрейей и обезоруживающе улыбнулась в ответ на неприязненный взгляд, - Да брось ты, мы обе знаем, что когда растишь путь, отвлекаться нельзя. Так будет лучше всем.
Ни слова не говоря, лишь поморщившись, воительница передала вожжи и вновь уставилась в пространство.
- Но-о! Пошли, мои хорошие! – голос у рыжеволосой был задорный и звонкий. Кони, фыркая, тронулись, увлекая за собой потрепанные схваткой фургоны, - Знаешь, я иногда завидую вам, торговцам! Свобода, простота во всём… ладно, не буду отвлекать.
Караван шёл вперед. В прорехи тента виднелся однообразный пейзаж, фургон скрипел и покачивался, словно корабль на волнах, а чувство времени рыцаря и учёной снова засбоило: одной части их сознаний казалось, что прошли многие часы, другой – считанные минуты, но ни проголодаться, ни ощутить жажду они не успели…
Ветер усилился. Он выл, стонал, нёс тучи пыли, затмевающей свет звёзд, лезущей сквозь щели. Заржали кони. Защёлкали бичи возчиков. А затем, как бывает в снах, на грани пробуждения, когда грезится, что грохнулся с кровати, но тут же понимаешь – чушь, весь караван словно бы просел вниз, скрипнул, брякнул, ухнул… и двинулся дальше. А ветер унёс пыль, пробежался небрежной ладонью по листьям высящихся по сторонам громадных дубов, и полетел вверх, к струящимся меж веток солнечным лучам. Путники покинули Дорогу.