Лиза открывает Дверь | ходы игроков | Глава 3. Королевская столица Нра.

Имперский город Нра, город белых королей и древней магии, светоч старого мира, самый крупный полис в этой части света. Оазис посреди пустыни.
Два кольца стен окружают Твердыню юга. Шестиугольными плитами вымощены дороги, - эхо былого величия; улицы прочерчены по звездам, тонкими белыми линиями тянутся к горизонту. Нигде больше не встретишь таких прямых и прекрасных улиц, ибо строились они в древности, инструментами которых нет сейчас. У главных ворот стоят в вечном раздумье статуи королей, холодными глазами смотрят вдаль эти гордые монархи встречая вступающих в город путешественников. Прозревают сквозь бегущие годы. Крылатые львы скалятся у ног королей, великие сказочные звери. Стражи вечного Юга.
Древние статуи. Фонтаны. Чародейские башни. Пальмы и пестрые шумные рынки. Дома богачей, - изысканные строгие дворцы белых колон способные вбирать в себя даже самые легкие ветерки, ибо Нра посреди пустыни построен и девять месяцев в году над городом стоит удушающая жара. Пламенеют золотые купола храмов – здесь молятся Шестерым. Пурпурные знамена развеваются на ветру – это Гордое знамя Ашханов, знамя последнего государя из легендарного рода Семерых.

Великий город Нра. Проклятый город Нра.

Нищие кварталы лепятся к стенам грязными коростами, даже в самый яркий день здесь стоит удушливый мрак и невыносимая вонь. Голодные крысы поднимаются из канализации на поверхность сверкая красными глазами. Таких огромных и злобных крыс, как тех, которые водятся в трущобах города Нра нигде более не встретишь. Жуткие твари! В кучах мусора копаются облезлые псы. Это тоже город Нра. Изуродованная сифилисом тринадцатилетня шлюха зазывает посетителей в свое заведение, темнокожий мужчина с косичкой жидких волос деловито избивает свою жену золоченой тростью. Одну из трех своих жен. Ибо он лкхсарианец, а значит исповедает многоженство и молится Слепому Богу.
Великолепие. Грязь. Болезни. Изысканная магия. Это тоже город Нра. Бродят в своих устрашающих масках последователи культа Кумы-Безымянной; лкхсарианцы влажно цыкая губами, подзывают посетителей к своим палаткам. Пряности, фрукты, украшения, магические побрякушки и смола предтеч – лхксариацы торгуют всем чем угодно. Они продают оружие богов и древние артефакты, карты затерянных государств и кости сказочных зверей с севера. В основном подделки конечно, ибо лкхсариацы хитры как джины и живут на дальнем юге, где просачивающаяся на поверхность смола предтеч портит всё живое.
Скучающие аристократки в белых платья курят наркотическую траву «неф», скучая на пышных террасах своих мраморных домов. На главной площади идет торг – продают рабов, западных варваров усмиренных при помощи друзей с севера. Клеймят и заковываю в цепи навечно, передавая живой товар новым хозяевам. И над всем этим солнце, жаркий палящий шар. Мраморное кружево Южной твердыни – великого дворца в тридцать куполов, защищающего город и весь Свет - не из простого мрамора построена эта крепость, мрамор лунной пустыни служит фундаметом сего замка. Дворец дворцов построенный из камня что не истлеет, вот что такое Крепость города Нра. Ибо Нра есть центр вселенной как поют жрецы в своих шестиугольных храмах, вокруг Нра вращается целый мир, звезды и планеты, галактики и мерцающие созвездия. Нет города прекраснее и не будет никогда. Ибо это королевская столица Нра, город богов, чародеев, легендарных королей древности и всесильных императоров вечноблагословенного Юга.

Нра. Мерзкий грязный городишко. Жалкая тень былого величия. Да, Эахарт помнил былое. Он знал, каким был Нра до того, как его жители из сильных и гордых людей превратились в ничтожеств. Тогда он бывал здесь чаще, ступал меж людей, людским обликом сокрытый. Только тогда в радость ему были такие прогулки. Город тянулся вслед за горизонтом ровными опрятными улицами, подперал небосвод стройными башнями и процветал под властью мудрых и благородных правителей, и даже мысли дракона находили здесь своё отражение, незаметно вплетаясь в облик полиса. Давно ли это было? Слишком давно, чтобы считать это чем-то большим, чем сказка.
Ещё один путник вошёл в город накануне вечером. Не было в нём ничего примечательного, не считая собранных в хвост снежно-белых волос. Да кожа была заметно бледнее, чем у местных, но вполне обычная для жителей севера, к которым тут, похоже, привыкли. Потому и выбрал Эахарт облик северянина, рослого, крепкого, возраста совершенно неопределённого - ему бы дали сколько угодно от тридцати до шестидесяти. Претило дракону быть своим в этой клоаке. Но и чужим быть не с руки.
Пройдя по богатым кварталам и заночевав в дорогом трактире, Хранитель досыта насмотрелся на местную знать и её нравы. Лень, алчность, похоть, подобно сорной траве, душили некогда благородную землю. Элитные бордели и солидные таверны отличались лишь тем, что в одних себя предлагали шлюхи, а в других - скучающие жёны толстосумов, охочие до пикантных приключений. Одну из них, растрёпанную, в разорванной одежде и на трясущихся ногах, но с блаженной улыбкой на лице Эахарт выставил на улицу за час до рассвета, когда сам покидал корчму.
Уйдя от лицемерной мерзости знати, дракон пришёл в городские трущобы. Вот уж где всё было предельно честно. Здесь никто не прикрывал грязь шелками и не сбрызгивал благовониями. Где-то здесь, а может и нет, скрывается то, что ищет Хранитель. Ищет давно и настойчиво древнюю и могучую мерзость. А может и не мерзость. Чудны, право, людские представления о прекрасном.
Распинывая обнаглевших от голода крыс, дракон шёл по грязным кривым проулкам, со смесью любопытства и отвращения глядя по сторонам. Золочёная трость в руке лкхсарианца вдруг замерла и несколько раз от души ударила своего владельца по лбу. Усмехнувшись своей проделке, дракон направился к болезненного вида девчушке, облик которой не оставлял сомнений насчёт рода занятий. Тяжёлая длань северянина легла на лоб малолетней шлюхи. Тяжёлая и горячая. Не обжигающая, но разлившая по телу приятное тепло, за считанные мгновенья стерев следы болезни с лица и из крови ребёнка.
- Давненько я не был в Нра, - проговорил дракон, с улыбкой глядя в глаза удивлённой девчонки. - Что здесь творится нынче? О чём говорят?

Солнце, медным жарким шаром ползет над городом Нра. Духота. Густые тени. Скользкие силуэты людей спешащих укрыться от великого жара. Небо похоже на вылинявшую тряпку, красным гвоздем протыкает ее великая звезда Найра.

Разбитая чаша красного фонтана. Заветное место. Именно здесь когда-то, северный король и южный заключили давнее перемирие, - было это много столетий назад по людскому счету, и нынче уж даже имена королей позабыты. Посадили здесь гвардейские сосны северяне, а южане поставили мраморный фонтан, чтобы вечно помнить сие великое событие. Большинство сосен давно уж мертвы, и даже дети их успели в прах обратиться. Обломаны. Погублены. Убиты, и памяти не осталось о них. Всё исчезло в горниле беспощадного времени, все, кроме одного...
Большая пыльная сосна, словно старуха согбенная, прислонилась возле разбитой чаши позабытого благими богами фонтана. Кружевная тень у ее корней, чахлая зелень выцветшей хвои. Неуловимый запах травы и мха. Шишки валяются, пожелтевшие иголки…Пахнет дождем. Очень слабо. Очень неуверенно. В этом грязном городе посреди пустыни напоминают о себе великие леса. И припоминаются тогда великие реки, серые туманы и холодные снега дальних изломанных гор. Свободный как птица ветер, дальние силуэты очарованных городов...

Словно горемычная странница, скучает гвардейская сосна по своему северу, грезит на яву, по тому краю легендарному томится, которого никогда не доводилось ей видеть. Последняя память о былом величии. На коре выцарапаны мбранные слова, корни словно черви взломали древние камни. Многие обрублены, многие сгнили сами собой. А жизнь…жизнь всё еще теплится в старом дереве так никстати прозябающем в этом чужом краю. В пересохшем фонтане теперь копошится местная беднота, - женщины с коричневыми лицами просушивают какие-то тряпки, мутузят друг друга чумазые ребятишки. Тощие голуби подбирают мусор. И великая хвоя над всем этим укрывает землю прихотливым своим узором.
- А ты все еще не утратил страсти помогать людишкам. Маленьким. Глупым. Ничтожным людишкам. - Монстр рассмеялся приветствуя великого Дракона. – А ведь смешно, право слово. Глупцам. Ничтожествам. Дуракам этим помогать! Нееет. Простак. Дурак. Потому и не помнят о тебе в Королевстве нигде. О чем же говорят в славном Нра? О безумном короле. О северном зле. О великой войне…
Девчонка, выплеснув в воздух череду грязных ругательств поспешила убраться куда-то в тень. Монстр захихикал, смыкая ладони:
- А ты что же думал? Будто будут рады они тебе? Дадут награду? К ногам упадут? Счастье всеобщее поймут? Хе-хе. Людишки нас ненавидят…дааа. Такая вот ерунда. Но у меня есть план. Хитрый. Хороший. Тайный. Такой, как нужен тебе. А может и мне. Родилась прекрасная идея в моей мудрой голове. Желаешь власть получить? Сил поднакопить? Тогда слушай меня. Но для начала, для начала скажи сразу: «да!» Если на мои условия согласишься. Озолотишься!

Зной поглотил город, густой, хоть ложкой черпай, воздух был пропитан жаром. Он и был жаром. Каменные плиты напоминали чугунную сковороду, накрытую крышкой-небом, которую ловкая хозяйка отправила в разогретую печь. А люди, возящиеся в грязи и изнывающие от скуки во дворцах - всего лишь мясо для жаркого...
Эахарт отсановился у одинокой сосны, вопреки всему влачившей своё жалкое существование на этой забытой богами земле. Уасающее, страдающее деревце напомнило дракону самого себя. Такое же забытое всеми, бледная тень давно минувшей эпохи, отголосок прошлого. Вот только дракон не зависил от памяти людей, не нуждался в ней никак... Ладони легли на сухую морщинестую кору, направляя поток той природной силы, что есть повсюду, стоит только руку протянуть. Воздух вокруг стал прохладнее, будто ледяное дыхание севера принесло обильный запах хвои и мха. Будто тысячи сосен разом встали вокруг поддержать свою сестру. Корни дерева, словно огромные змеи, пришли в движение. Сперва медленно, потом быстрее... Обрубки проростали вновь, гниль была отринута. Ожившие корни впивались в землю, безжалостно круша плиты мостовой, уходя глубже и глубже. Туда, глубоко, где под слоем песка и худой земли была вода, источник жизни, как и всё вокруг. Дерево наливалось силой. Вновь поднялись раскидистые ветви, стала сочной хвоя. Древняя сосна, вспомнив, видно, годы былого величия, гордо вздымалась теперь, бросая вызов жару беспощадной звезды.
Эахарт устроился в тени вновь ожившего дерева и принялся набивать взявшуюся откуда-то трубку столь же непостижимо возникнувшим табаком.
- Силы, говоришь, поднакопить? Что ты знаешь о силе? Что ты можешь дать мне, когда вся сила этого мира в первозданном её виде под моею рукой? О власти говоришь? Забавно. О власти над кем? Над людми? На кой она мне? Как и радость их, награды... Я ложусь спать после обеда, а в людских королевствах меняются поколения. Их вечность - короткий миг в жизни этого мира. Если что и может заставить меня согласиться на твой план, так это любопытство. Грешен, каюсь, - дракон усмехнулся, затягиваясь раскуренной пальцем трубкой. - Если уж ты предлагаешь мне силу, значит, и правда, что-то интересное задумал. Или ты простак-дурак, не знавший, кого позвал? Выкладывай, что у тебя на уме. И лучше бы это было что-то стоящее. Я предпочёл бы поразвлечься, раз уж я здесь, а не слушать всякую ерунду.

Слабый ветерок дохнул прелым зноем. Стало еще жарче и еще мерже. Длинная тень изможденного дерева вытянулась возле ног Эахарта. Впрочем нет! Теперь дерево цвело и пахло, словно в дни своей молодости – напоминало о величии Севера. Жаль, только город этот нельзя было излечить подобно благородной сосне. Город гнил и разлагался девять столетий, короли его вырождались покорные своему року - становились всё гнуснее с каждой эпохой. Город был смертельно болен. Но даже Эахарт не знал как его излечить…Чтобы избавить эту землю от проклятья, следовало наверное убить, а потом сжечь в прах всех живущих здесь. Весьма сомнительное по своей доброте дело. Даже для Великого Дракона коему чужды сомнения.
«- Что б ты сдох, чертов гишна! Желаю, чтобы черви пожрали твои зловонные потроха…» - Донеслось откуда-то слабым эхом. Потом послышались крики и череда бранных слов мучительно резанувших уши Эахарта.
Великому Дракону до сих пор было физически больно, когда кто-то ругался, оскверняя душу земли. Люди слишком легко разбрасываются проклятьями. Людям неведомо, какие черные силы призывают они в мир с такой легкостью. Ежедневно. Ежечасно. И практически каждую минуту…

- Девчонка только игрушка. А я это я. Милейший! А может, я это и не я. Но почем же мне знать? Ха-ха-ха-х! Люблю Юг. На Севере, знаешь ли скучно. А на Юге весело. Да. Очень весело. Совсем весело. Совсем-совсем-совсем!
Монстр возникал из небытия по частям: Угловато-ассиметричное тело. Паучьи цепкие лапки. Холодные алые глаза и тупой острый клюв. Или жало. Или все вместе - одновременно клюв и одновременно жало. Последним появился длинный сегментированный хвост. Или даже не хвост. Разобраться в анатомии этого существа было практически невозможно даже для мудрейшего. В конце концов. Отвратительное и довольно древнее создание предстало перед Эахартом целиком. Очень холодное и очень мрачное, а самое главное, очень и очень старое.
«Киршар!»
Возникло в голове царапающе-липкое слово.

…Эахарт помнил этот солнечный мир юным и чистым, помнил время когда страха еще не существовало в природе, а люди жили под сенью вечнозеленых лесов в гармонии со своей душой. Сказочное время, когда драконы летали в небе не зная крови, не желая для себя горячей плоти и теплых костей; когда стерегли очарованные чащи единороги и светлые боги бродили среди смертных, благословляя своих детей. Эахарт помнил времена которые более никогда не вернутся - времена первых звезд и первых клятв. Мир, некогда существовавший до пришествия проклятых-странников-родом-с-небес. Неоскверненный и бесконечно прекрасный. Мир, в который хотелось вернуться и в котором желалось быть. Ныне мертвый, заплеванный и изуродованный. Погибший навсегда. Не сохранившийся даже в людских преданиях.
Эахарт помнил этот древний мир. Хранил его в своих снах мучительно тоскуя среди нынешней мерзости. Но Тот, кто сейчас сидел рядом, в такой опасной близи, жил задолго до того как мир Эахарта зародился. Очень старое существо, немыслимо дремучее и бесконечно холодное. А вследствие этого абсолютно сумасшедшее и совершенно неуправляемое.
- Нет милейший. Я Знаю многое. Знаю. Но тебе не открою. Дурак! Простак! Мудак. Хахаха. Что до силы. Ты, тот кто ты есть пока этот мир жив. Ну а если он умрет? Сгниет? Если будет сожжен в печи как старое полено? Об колено! Ха-ха-ха. Я знаю. Я предполагаю. ОНА пришла. Она может уничтожить. Стереть. Запереть. Или скажем переделать. Переписать. Растерзать! Тогда не останется никого. Да. Даже тебя. Даже меня. Это так грустно, ведь без меня станет так пусто…

Существо фальшиво сморкнулось, слезливо поглядев на Эахарта россыпью красновато-фасетчатых глаз:
- Это будет так грустно. И гнусно. Но! Я знаю куда тебе нужно идти! Так спросишь же куда? Туда! Сам не знаю куда. Тропой Предтеч. Отыскать двоих смертных всего лишь. Жалких и ничтожных, таких глупых и бесценных людишек. Но если ты их спасешь! Хехе. Смысл в своей затраханной, ебанной хуевой жизни обретешь!
Последние слова мучительной болью отозвались в костях Эахарта, сосна горестно вздохнула сбросив на землю ворох изумрудной хвои. Сердце сковало долгой, невыносимой болью. Очевидно, монстр выругался специально. Очевидно, некоторым образом, монстру это даже доставило удовольствие...

В тени вновь ожившего дерева было хорошо. Много лучше, чем на раскалённых площадях города. И всё же, это была капля в море. Крохотная капля надежды в море того дерьма, которым стал город. Но не об этом были мысли дракона. И даже не о том, что слишком поздно распознал он стоящее напротив существо. Эахарт думал лишь о том, что его мир вновь под угрозой. Думал лишь о том, что вновь должен что-то предпринять.
- Хватит болтать, поганое отродье. Один твой вид вызывает у меня тошноту, - огрызнулся дракон. Он с отвращением взирал на возникающий силуэт киршара.
- Да, я жив, пока жив этот мир, ибо я его часть, его страж. А этот мир не падёт, пока я стою на его защите. Ты говоришь о смертных, о Тропе Предтеч, о неведомом враге, но откуда мне знать, что это не очередная твоя ложь?
Мысли дракона сплетались в причудливый узор. Тонкие кружева сворачивались вокруг киршара. Сознание Хранителя потянулись к мыслям монстра в поисках ответов. Прямых ответов, которые киршар никогда не дал бы сам.

- Ты такой молодой, Эа-Кхарт, такой горячий, такой прямолинейный хранитель Эа-Кхарт. Я дрожу, я визжу, я плачу. Твое презрение так много для меня значит! Хи-хи-хи…- Превратившись в довольно гнусное подобие дракона, Киршар присел рядышком с благородным стражем. Мельком запихав вытекающий глаз в гнойную глазницу, уродливое подобие Эахарта протянуло дракону старую засаленную карту, обдав хранителя липким зловонием.
- Я старый добрый шутник, такой озорник, такой баловник. Но! Предрешено!!! Ты можешь мне поверить. Или не поверить. Истину познать. Или ко всем чертям послать. Здесь карта! И твой выбор. Хочешь узнать - вру или не вру? Что поставлено на кону. Смотри! Только зрение береги!!!

Карта представляла собой схематичное изображение окрестностей города Нра, довольно посредственное и неточное к тому же. Любой императорский картограф при виде сего документа, скорее всего, болезненно сморщил бы свой тонкий южный нос. Южане были мастерами по части всевозможных карт и схем – данная же зарисовка, скорее всего была накалякана в спешке, и что называется на одном колене. «Уаше насд дамугайне». Без таланта и без головы, как выразились бы философы его величества.
Черным цветом на карте было помечено три особых места. Иссохший колодец Сарва на севере, вблизи великих Пустынь, - дом серых призраков, как поговаривали люди. Местечко пользующееся довольно скверной репутацией среди горожан.
На юге, неподалеку от главной площади оракулов – черным кружком был обведен Башня тысячи развлечений. По слухам, обитель изысканных шлюх и больших денег. И наконец, статуя крылатого льва на западе, место захоронения позабытого героя древности, толи сира Алистера, толи благородного рыцаря Александра…
Желтый коготь Киршара принялся водить по засаленной бумаге.

- Там, там и там можно ступить на тропу Предтечь. Правда, каждое место охраняют свои ловушки. Побрякушки. Заварушки! В одном месте прячется Расчленитеть. В другом Убиватель. А в третьем Отравлятель. Хихихихи! Как мне нравятся эти названия - такие говорящие, такие немудрящие! Дурак Эа-Кхарт. Простак Эа-Кхарт. Мудак Эа-Кхарт. Хочешь чесать яйца или знать? Тогда придется выбирать! Туман убивающий или монстр расчленяющий? Острые ножи или может быть вилы!? Хахахах. Старые добрые Предтечи. Они не любили чужаков. Не любили дураков. Хе-хе-хе! Но ты должен определиться, сделать шаг во благо своего мира решиться.

Киршар был верен себе. Если слово "верность" вообще могло иметь отношение к подобному существу. Уставший от самодовольства и язвительных насмешек твари, Эахарт отвернулся. Не было ни малейшего желания наблюдать очередной исковерканный образ. Выудить хоть что-то из мыслей насмешника не удалось, как, впрочем, и подозревал Хранитель. Увы, но Киршар оказался не по зубам дракону. Зато против Эахарта он оружие имел. И пользовался тем оружием с удовольствием, раз за разом смачно выплёвывая бранные слова.
Увиденные в мыслях образы вызывали раздражение. Сплюнув в сердцах ниточку тягучей слюны, от которой мгновенно начал плавиться песок, Эахарт вплёл в увиденную картину образ огромной задницы, извергающей стремительный поток жидкого дерьма и на голую бабу, и на грызущихся псов...

Хранитель принял карту Киршара, поморщившись от зловонного дыхания. Картой эти почеркушки назвать было сложно, но дракон без труда узнал отмеченные места. И не сомневался Хранитель, что все три местечка зачистить было бы не дурно. Да только выбирать нужно.
- На шлюх местных я уже насмотрелся, колодцев иссохших тоже повидал. А вот могилу героя навестить, пожалуй, можно. Дань памяти ушедшей эпохи, - Эахарт вновь раскурил погасшую было трубку. - Так и быть, мерзость, пройду я тропой Предтечь. Может и солгал ты мне, да только делать-то мне, всё равно, нечего. Ни одна дорога не лучше остальных. А ты, если умный такой, расскажи мне больше про тропы. Про могилу на западе, да и про остальные. А то, может статься, передумаю ещё.

- Неееет мой милый, не передумаешь. Не ускользнешь, не избежишь, не убежишь. Шиш! – Киршар рассмеялся сплевывая на землю…

…Очевидно, монстр постарался. Отшвырнуло тело благородного дракона прямиком к могиле позабытого героя. Магия, впрочем была собственная, эахартовская, Киршар лишь вложил ускорение. Мгновенный рывок сквозь пространство вызвал тошноту, боль в костях и конечно же гнев. На языке пенилась мерзкая отрыжка. Пахло гадостью. Киршаром то есть пахло-то. Сломанная трубка ударившись о голову Эахарта, приземлилась неподалеку...
Трижды проклятый город Нра. Трижды проклятое солнце города Нра!
Впрочем, вопреки ожиданию место захоронения благородного сэра Алистера выглядело вполне прилично. Дома здесь непривычно расступались, трудяга ветер уносил липкую вонь и запах куда-то в сторону. Спрятавшая в тени сломанной бочки, рыжая собака, деятельно грызла кость, - несколько притулившихся друг к другу домиков, хотя и выглядели бедно, но сохранили еще неторопливое достоинство. Шестиугольный храм и тусклый блеск меди. Жара и тишина. Пальмы в кадках, запахи благовоний и легкое дыхание ветра.
Все-таки неплохое место, надо сказать!

Само кладбище было обнесено кирпичной оградой: могилы павших героев и позабытые лица давних богов. Лепра – госпожа болезней. Хужма – госпожа безумия и старуха Марга – пожирательница смерти. Старые боги, сгнившие идолы - выветренное лицо Марги глядело на Эахарта пустыми провалами глаз. Всматривалось в душу жадно, чего-то требовало от гордого дракона…
Мало сохранилось таких статуй что на Юге, что на Севере – новые боги пришли в этот мир, новые хищники пожирали старых, изображения уничтожались и разбивались. Прошлое отцветало, новые годы прорастали на костях перемолотых без пощады лет.
Но здесь, на окраине Нра, время словно бы остановилось, - здесь еще немного ощущалось дыхание прошлого, здесь еще крутились тихонечко шестеренки удивительного механизма. Кривая ухмылка Марги перечеркивала морщинистое лицо – хищные пальцы с острыми когтями удерживали за волосы отрубленную голову. Мерзковатые вообще-то боги глядели на Эахарата из пропасти ушедших годин, - Лепра держит череп в руках, Марга гниющую голову, а безумная Хужма вырванные по живому глаза…такие вот боги, может и не удивительно что их пожелали забыть, божеств-то этих. Может и не странно это, что отреклись от них люди так поспешно…

Вездесущий песок поскрипывал на зубах. Чахлые финиковые пальмы роняли на землю узорчатые тени.
Надгробия, покосившиеся обелиски. Сир Алистер покоился под сводами каменной беседки, - мрачная статуя Марги и северный волк охраняли могилу. Волк – символ магии на севере, значит, Сира Алистера убили неким злым чародейством. Что ж…для тех лет обычное дело.
На могильной плите была выведена посмертная эпитафия на двух языках, северное и южное наречие гласили:
«Правда всегда погребена под слоем лжи»

В руках у Эахарта сама собой появилась карикатурная карта.
«Действуй, придурок!» - Проступили на бумаге черные букашки злых, вертлявых букв. Видать не так уж и проста эта карта, показавшаяся на первый взгляд такой бездарной подделкой…

Дракона тошнило. Тошноту и отвращение вызывал мерзкий Киршар. Мерзким был его вид, его запах, его магия. Отвратительное, ублюдочное существо. Грязное пятно на лике этого мира. Мерзость, с которой Хранитель ничего не мог поделать. Да, это было отвратительней всего. Немного успокоившись, Эахарт осознал, что причина его гнева - бессилие. Он бы с удовольствием выпотрошил тварь, разорвал на части и вышвырнул за пределы этого мира на корм таким же кускам дерьма. Но это было не в силах дракона. Пока. Киршар не принадлежал этому миру, и Эахарт не имел над ним власти. Чужак. Дурак, уверенный в своём превосходстве и безнаказанности. Хранитель пообещал себе непременно найти способ избавиться от этой мрази. В руках ароматным табаком задымилась новая трубка, взамен сломанной.
- Засиделся я что-то в своих чертогах, - пробормотал дракон, глядя на уродливые идолы. Эти боги не стали краше от того, что их позабыли. - Слишком много дряни развелось...
Люди всегда искали, чему поклоняться. Единицы жаждали истиной свободы, свободы духа. И они становились изгоями среди своих раболепных сородичей. Их древние боги алчно взирали на Эахарта, но дракон не поклониться пришёл. Он никогда не кланялся богам, будь то старые иль новые. Он и сам мог бы стать богом для каких-нибудь людей, но не желал того.
Мерзкая карта мерзкого Киршара запестрила буквами. Свернув, дракон убрал её за пазуху и шагнул под своды беседки, распространяя вокруг себя первозданную магию мира. Сир Алистер пал от чародейства, а такие вещи редко проходят без следа.

Тихим сном спал благородный сир Алистер под сводами мраморной беседки. Тихонько выгорал жаркий день обрызгивая землю искрами расплавленного золота. Зловеще чернели тени. Эахарт увидел – благородного Алистера убило проклятье. Темное. Злое. Пришедшее из могильников. Рок севера и мучительная смерть для каждого северянина.

Против воли, Дракон ощутил некую эмоцию похожую на страх. Мерзок Киршар, но мерзость его конечна, - однако, есть в этом мире гораздо более худшие вещи, там на севере, древние гробницы наполнены ядом до краев! Магия сходит сума, зло ползет в этот солнечный мир выгрызая землю. Первозданная мгла царит в бесконечных анфиладах подземных залов. Зло разрастается, ему не хватает места. Оно жиреет, оно ползет наверх, тянет свои цепкие лапки в мир живых…
Уходят годы. Гниют пожелтевшие леса, белыми камнями скалятся оскверненные алтари. И дорожки дорожки, кто-то прокладывает их, кто-то ходит по ним, оставляет вешки на пути. Своеобразные. Детские кости, лошадиные черепа. Мерзость. Мерзость оскверненного севера. Покинутые города, тусклое золото крыш – никто не ходит в этих местах, никто не следит, а города стоят, и древние башни которые давным-давно должны были уже пасть, все так же возвышаются наперекор времени. Словно гнилые костяки.

…Вырвался дракон из своего долгого кошмара, заставил отступить темные грезы обратно в омут. С севером потом успеет разобраться. Сейчас есть дело поважнее. Благородный сир Алистер покоится под статуей безумной Хужмы, а красивый могильный камень под изящными сводами беседки всего лишь ложь. Дверь, открывающая путь к запретным тропам. Дверь закрытая для простых смертных и отворенная для Эахарта. Дверь зовущая в темноту.
И снова сделалось неприятно великому Дракону. О запретных тропах предтеч даже он, великий, знал очень мало. Там, в пустоте, он будет простым смертным. Магия едва ли сможет оберечь.
Расчленитель. Убиватель. Отравлятель. Кто-то обязательно встретися на пути. Хужма. Лепра. Марга. Как-то не слишком приятно все сходится...
Ступении ведут в пустоту, достаточно применить самую слабую волшбу и путь откроется. Сможет ли Эахарт снова вернуться в этот солнечный мир, вопрос.

- Слишком много дряни... - пробормотал Хранитель сквозь зубы. Воистину долго пребывал он вдалеке от проблем этого мира, в то время как зло множилось и расползалось по земле. Смертные не способны уже себя защитить. А бессмертные? Есть ли кто-то ещё? Неприятное чувство кольнуло душу Дракона. Видно, один он остался, страж этого мира. Постаревший, утративший многое, но готовый сражаться.
Благородный сир Алистер пал от древнего проклятья, но не под могильным камнем лежали его останки. Эахарт пристально вгляделся в безумное лицо Хужмы. Ярость полыхнула во взгляде Дракона. Невесть откуда набежавшая чёрная туча разродилась ослепительной молнией и растворилась также стремительно, оставив после себя лишь расколотую статую карги. Благородных рыцарей часто хоронили вместе с их оружием, хоть мёртвым оно и не нужно. А вот живым пригодится. Эахарту казалась весьма ироничной перспектива отомстить за сира Алистера его же клинком, и он искал. Настойчиво. В конце концов, пустынная земля, видавшая множество войн, наверняка хранила в себе множество стали. Не хотелось ему идти тропой Предтеч с пустыми руками.

Клинок сира Алистера заклятый во имя света, древний, словно сам Север, нашелся во тьме. Там. Где, замшелая лестница плавно изгибаясь ныряет в опасную пустоту, ожидает своего героя дивный меч. Один, сокрытый в затхлой пустоте, без солнца и света звезд – древний и опасный клинок ожидает своего владельца.
Взгляните же на него – то сталь Предтеч! Сила Забытых героев, фантазия проклятых отцов. Стихия опасная для людей, - предназначенная в дар лишь одному, избранному герою. До поры спящая, но обреченная проснуться…
В руках Дракона, меч принял свой истинный облик, обратившись сначала золотистым лучом испепеляющего света, - затем, чуть позже, клинок неторопливо обрел человеческие формы. Тонкие злые буквы проступили на рукояти:
«Во имя света. Оскверненный тьмой». Эахарт понял, когда-то, седую вечность назад кто-то перековал это древнее оружие, соединив тьму со светом, - неизвестный кузнец объеденил текучую сталь Севера и мрачную сталь Предтеч. Опасное сочетание. Добро и зло в одной гремучей смеси.
Смертносный вихрь, запертый в тонкой хрустальной бутыли…

Неторопливо извиваясь, лестница долго падала в темноту. Пару раз, мелкое и зубастое нечто, нападало из-за угла на одинокого странника. Неожиданно, вырываясь из мрака. Там, где простой человек был бы обречен на быструю смерть от лап сумрачных тварей, Дракон прошел не запылившись. Подергивающиеся тушки бледных тварей остались за спиной. Лестница падала все дальше, все ниже – мир преображался все больше, кривился, уродовался словно в очарованном зеркале…

Последний луч света и Эахарт остался в темноте. Магия покинула дракона, неторопливым дождем излившись из вен. Дракон ощутил себя голым и одиноким, руку согревал лишь меч – подвальный холод протачивал сердце. Здесь, по прихоти неведомых созданий выстроивших этот Путь, Эахарт понял страшное. Сейчас он смертный, магии больше нет рядом с ним. Он голый, уязвимый и он во мгле. Ему беспомощному, предстоит найти такую же одинокую птицу заблудившуюся в подвалах. Выбор лишь один, идти вперед или назад. Впереди пахнет травой и цветами, гордым льдом и озябшим горным камней; за спиной пахнет гнильем. Где-то прячется вранье. Один путь ведет к гибели.

Меч пел в его руках. Вибрировал, звенел тонко и протяжно. Страшная сила таилась в нём. Там, снаружи, Эахарт любовался бы им с наслаждением, восхищаясь хитроумной работой мастера, так ловко, на грани фола, соединившего два противоборствующих естества. Но теперь, когда последние остатки магии покинули дракона, меч был его единственной надеждой. Судорожно сглотнув, Хранитель медленно выдохнул и, ведя меч нетвёрдой рукой, вычертил круг кончиком лезвия, словно желая отгородить себя невидимой стеной. Непривычно было ощущать себя смертным. Непривычно было чувствовать страх. Страшно бояться.
Но дракон не был бы драконом, если бы не взял себя в руки. Успокоившись, Эахарт втянул носом воздух искривлённых уродливых подземелий. До сих пор отсутствие выбора облегчало выбор, но теперь такие разные запахи манили в разные стороны. Вернее, манил один. Второй же настойчиво рекомендовал бежать прочь. Трава, горный свежий воздух, лёгкость бытия. невыносимая. А позади - гниль и мрак. Меч согревал руку, отсвечивал лёгким сиянием.
- Там, где и так всё хорошо, герои не нужны, - сказал сам себе Хранитель. Он пришёл, чтобы Спасти. Чтобы Очистить. Глупо теперь бегать от своей цели. С этими мыслями дракон, взяв меч наизготовку, шагнул назад в мрак и гнилую вонь.