[DnD 3.5] Ravenloft: Дурной глаз | ходы игроков | Глава 3. Карина

Ночное путешествие по реке мало чем запомнилось тем путешественникам, что решили не досыпать свой столь грубо прерванный сон. К счастью, река бежала практически по прямой, и сонному капитану даже в темноте не составило особого труда вести свой кораблик по быстрым волнам. Уже рассвело, когда вдали показался городок. Тимоти оживился и разбудил своих спавших пассажиров.

- Вот это, господа, и есть славный город Карина, - прокомментировал увиденную картину капитан.

А посмотреть было на что. После осеннего леса, окружавшего "Вираго" весь прошлый день и всю ночь, симпатичный маленький город, растянувшийся вдоль реки и купавшийся в зелени соседствующих с ним виноградников радовал глаз. Первым дело лодка проплыла мимо этих самых виноградников, занимавших места не меньше чем сам город. В море зелени отдельными пятнами попадались довольно богатые поместья. А дальше начинался сам город, окружённый невысокой каменной стеной. Там, где город примыкал к реке, находилась пристань, у которой ютилась едва ли не сотня судов, в основном таких же малогабаритных как и Вираго, а то и меньше. Несмотря на ранний час, народу в порту было чрезвычайно много - по всюду сновали грузчики с ящиками и повозками, какие-то важные господа с бумагой и перьями фиксировали попадающие в город грузы и людей, имелись и вооружённые люди в униформе, следившие за порядком. По этому району города сложно было представить, что Карина отмечает крупный праздник, впрочем, перед путешественниками предстала лишь обратная сторона этого действа.

Капитан не без труда нашёл местечко, где можно было приткнуть своё судёнышко. Когда же "Вираго" стала на якорь, Тимоти дал последнее напутствие:

- Добрались, как и обещал. Сейчас я буду заниматься разгрузкой, но, если захотите потом встретиться, то вечером я буду в Фалковнийском квартале на собачьих боях.

По лестнице к пристани спустился один из чиновников в сопровождении двух стражников с алебардами и заговорил:

- Добро пожаловать в Карину, господа хорошие. Стоянка такого судна будет стоить 50 серебряных монет за сутки, вход в город для безоружных - 1 серебряная монета, для вооружённых - 1 золотая монета. Карта города - 10 золотых.

- И вам хорошего дня. - Поздоровался с подошедшим чиновником паладин и обернулся через плечо. - Капитан, сколько дней планируете стоять? Я заплачу. - А пока капитан прикидывал возможное время своей стоянки, Тонстон вновь обратился к чиновнику и достал кошелёк.

- Вот деньги за пять вооружённых человек. И ещё нам, пожалуйста, пять карт. Сколько получается всего?

- Дней пять, - пожал плечами капитан.

- Тогда это будет..., - задумался чиновник, подняв глаза и подсчитывая в уме итоговую сумму. - Пятьдесят монет за карты, двадцать пять за стоянку судна и ещё пять золотых за вход в город. Итого восемьдесят золотых.

Эту сумму чиновник озвучил с нервным придыханием, выпучив глаза на Тонстона - для большинства незнатных людей эта сумма была просто чудовищной, крестьянин и за год мог таких денег не заработать. Увидев деньги представитель городских властей едва не выронил свою бумагу и перо, после чего заметно дрожавшей рукой протянул тубус с картами ручной работы, который он до этого держал за поясом и хранил как сокровище.

- Простите, благородные лорды, что отнимаю ваше ценное время, - пролебезил чиновник, - но я должен записать ваши имена в список.

— Диковинные у вас порядки, — заметила девушка, назвав свое имя. — А если бы я представилась дочерью богатейшего купца в Карине, да затребовала бы ваших людей для почетного и помпезного эскорта — как бы тогда проверяли? Учет хорош, когда от него есть польза. А вы даже разыскиваемого убийцу, не имея примет, не выявили бы. Вот и получается, что только бумагу тратим.

Пока Эльжбета говорила, она не спускала глаз с чиновника и его сопровождающих, пытаясь одновременно контролировать и то, что просходит вокруг.
«Слепой он, что ли, — думала она. — Ладно капитан, он человек бывалый, он видел всякое. Его и волком размером с дерево не удивишь. Но этот-то мягкотелый пан явно городского посева. Или ему золото глаза туманит — зеленокожая, или с рогами да хвостом — все едино?»

Город производил на телохранительницу впечатление. В нем мало было от уединенного замка их сюзерена. Больше людей, больше красок, оживленная торговля. Цивилизация, чтоб ее. Запоздало она подумала, что Скегги, как и Алиша, наверняка должны чувствовать в этом чужом для себя месте неуютно.

А вот священник явно был в своей тарелке — видимо, теплый климат способствовал общему благосостоянию, при котором в Карине в цене было умение говорить и делать звонкую монету, а не навык срезать человеческую голову с одного маха. Надо будет, наверное, поставить ему пива, раз уж заплатил за всех.

«Ладно. Успеется еще.»

Город был как на ладони — с учетом карты, которую они приобрели аж в пяти экземплярах. Жаль только, что самой главной среди них не было — размышляя о том, вышло бы у Скегги или у Роберта снять человеческую голову одним махом (выходило, что у Скегги все-таки было больше шансов, хотя вообще-то многое зависело от опыта и выбора оружия), она напрасно рассматривала карту окрестностей. Слишком уж куцая она была.

«Карту королевства бы, — подумала Бета. — У таких деловых и торговых людей наверняка все размечено должно быть.»

По правде говоря, девушка уже серьезно сомневалась, что даже карта всей этой проклятой земли могла бы им помочь. Где бы они не находились, это было чертовски далеко от их дома. Помимо ее маленькой вендетты, ей, видимо, мало что оставалось, кроме как расспрашивать местных капитанов, рассчитывая встретить такого, который заплывал дальше капитана Тимоти. Моряки — сведущий народ. Найти какой-нибудь крупный морской порт...

- Ваше благородство заслуживает самых высоких похвал, сэр Тонстон, - обратился Коурт к рыцарю, - однако, теперь мой черед доказать, что воинам всевышнего оно не чуждо. В первую очередь позвольте предложить вам, шкипер, эти скромные пятьдесят золотых монет в уплату за вашу доброту и гостеприимство. Если бы не вы, то нам пришлось бы туго на том острове.
Рыцарь протянул означенную сумму шкиперу Тимоти.
- И, да: за постой и еду, если нам придется переночевать в таверне, плачу я!
Когда речь зашла о регистрации имен, Коурт представился, не упомянув, однако, о своем титуле: он обычно жестко привязан к месту, а тех мест, из которых был родом рыцарь, местные чиновники уж точно не знали и впомине.
- Не стоит судить их слишком строго, мейстерин Эльжбета, во многих краях порядки не сильно отличаются, а лучше пока всё равно ничего не придумали. Не рисовать же портрет каждого, кто прибывает в славный город Карину, в конце концов?
Окинув взглядом стены и башни города, рыцарь ненадолго задумался, будто вспомнил, что уже однажды стоял вот так же под стенами неизвестного города, не зная, что ждет его впереди...
- Однако, теперь нам нужно решить, что делать дальше. Мы добрались до цивилизованных мест, так что умереть от голода и холода нам не грозит. До тех пор, пока у нас есть, чем платить за еду и кров. Но медлить нельзя: деньги имеют свойство быстро заканчиваться, а как нам вернуться домой я пока не представляю. Возможно стоит опросить капитанов в портах, может кто-то из них знает что-то о наших землях, но, сдается мне, обстоятельства, при которых мы попали сюда, оставляют очень мало шансов на это, - обратился Роберт к своим спутникам, когда они остались одни, - хотя, раз здесь волки ходят на двух ногах и их не берет сталь, то может и такие случаи, как наш, тоже не редкость?

Скегги, довольно легко поднялся с борта на пристань и благодарно кивнул сэру Тонстону, за его общие траты.
-Сочтёмся. - коротко проговорил варвар, делая лекгий кивок сэру Тонстону и принимая один из вариантов карты. Быстро пробежав по карте глазами, Скегги старательно свернул и убрал последнюю в походнуй рюкзак.
А вот обращение к их компании как к благородным лордам несколько сбила Скегги с толку. Он никогда не считал себя таким уж благородным и уж тем более лордом, поэтому сперва даже растерялся, но потом прикинул, что возможно этот портовый чиновник имел в виду не его, а именно двух бравых рыцарей, закованных в броню, коими были его товарищи. Да и сам он как то пропустил это обращение мимо ушей, так что выходило, что это вроде как и не к нему обращались.
Оказав помощь всем кто желал подняться с борта на пристань Скегги несколько замялся когда речь пошла о том, что нужно было куда вписывать свои имена. Нет сама процедура нисколько его не заботила, вся проблема была в том, что он совершенно не умел писать. Он и читать то начал учиться совсем недавно, так что битва с врагом под названием грамотность пока давалась варвару куда как тяжелеее нежели с каким бы то ни было живым противником.
Впрочем, "спас" варвара именно чиновник, который записывал всё со слов, а вовсе не требовал, что бы записи были сделаны собственноручно каждым прибывающим.
поэтому назвав своё имя, и проследив за тем, как чиновник внёс его в список варвар застыл рядом с группой товарищей.

Капитан, как и чиновник опешивший от такой щедрости своих пассажиров, тем не менее принял дар из рук Роберта. Портовый смотритель, записав все имена в свой журнал и получив немалую сумму, поспешил отлучиться. В то же время к судёнышку направились рабочие доков, которые, следуя командам капитана, занялись швартовкой "Вираго" и выгрузкой ящиков с ценным грузом. Невольные путешественники вынуждены были покинуть пристань, так как на ней вскоре стало слишком тесно и многолюдно.

Сделав несколько десятков шагов, Роберт, Тонстон, Эльжбета, Скегги и молчаливая Алиша оказались в водовороте портового района, образованном грузчиками, матросами, портовыми чиновниками и случайными посетителями. Самое странное, что в этом районе даже жили люди - вот крупная дама вывешивала бельё перед окнами своего крошечного домишки, а вот несколько мальчишек играли в игру-догоняйку прямо на дороге, посреди потоков людей.

- ПОБЕРЕГИСЬ! - раздался громогласный крик.

Источником его был возница, правивший забитой бочками повозкой с двумя лошадьми. Лошади отчего-то словно обезумели и понесли повозку прямо в толпу людей. Крик возницы, поспешившего от греха подальше спрыгнуть с неуправляемой колесницы, позволил людям среагировать и избежать смертельного столкновения. Но один из мальчишек застыл от ужаса и, не реагируя на призывы бежать, мог лишь смотреть как кони несутся прямо на него. Пятеро путников оказались ближайшими к нему людьми.

- ...хотя, раз здесь волки ходят на двух ногах и их не берет сталь, то может и такие случаи, как наш, тоже не редкость? Что...?!
Роберт хотел еще что-то добавить, однако топот конских копыт и крики возницы прервали речь рыцаря. Через секунду Роберт уже со всех ног мчался к мальчугану, бросив мешок с вещами на мостовую.
- Эй, в сторону, давай же! - постарался докричаться до паренька рыцарь в слабой надежде, что тот инстинктивно среагирует на резкий неожиданный приказ, а в следующую секунду Коурт уже пытался находу схватить паренька в охапку и вынести того из-под копыт опасно приблизившхся лошадей...

Сэр Роберт в тяжёлых доспехах был не лучшим кандидатом на роль спасителя, но рефлексы этого благородного человека сработали за него. Бежать в латах было неимоверно сложно, но доблестный рыцарь успел оттолкнуть перепуганного ребёнка за мгновение до удара. С лошадью рыцарю удалось разминуться, но тяжёлая повозка врезалась ему в бок отбросив на несколько футов. Вряд ли мальчонка пережил бы такой удар, а вот опытный воин уже через мгновение стоял на ногах. Для него всё закончилось парочкой сломанных рёбер, большим синяком и помятыми доспехами. Обезумевшие лошади вскоре после столкновения успокоились и остановились.

Люди из толпы кинулись к Роберту, похлопывали его по плечу, восхваляли его отвагу. В то же время внимание самого рыцаря, да и его спутников, привлёк другой ребёнок. Одетый в дворянское платье из чёрного бархата мальчишка лет десяти полными ненависти глазами смотрел прямо на рыцаря. Несколько горожан, устремившихся к Роберту, прошли мимо мальчика, на секунду заслонив его, после чего он исчез, будто был лишь видением.

- Ты как, ххах, цел? - спросил Роберт у паренька, морщась от боли в боку - сломанные ребра давали о себе знать, и рыцарь неглубокими вдохами осторожно загонял воздух в легкие, - в следующий раз, ххах, постарайся быть осторожнее, ххах, меня может не оказаться рядом, уффф.
Роберт потрепал парнишку по голове и выдавил из себя улыбку, хотя сейчас очень хотелось выругаться на грани с богохульством - просто, чтобы ненадолго отогнать боль. Странный способ, но он работал. Роберт знал это по себе.
Когда оживление толпы немного умерилось, Роберт обратился к своим спутникам:
- Может это последствия удара, но мне на миг показалось, что я видел какого-то мальчишку. В таком черном камзоле. Судя по всему, он не очень-то был рад тому, что парень остался жив. Думаю, что впредь нам стоит быть более осмотрительными: похоже я, сам того не желая, нажил нам всем какого-никакого врага в этом городе. Отпрыски знатных фамилий порой обладают большим влиянием: если патриарх семьи стремится во всем угодить своему чаду, то кто же на самом деле правит - патриарх или его дитя?
При этих словах Коурт невесело усмехнулся и окинул взглядом улицу: пришла ли ситуация после проишествия в норму?

В тот момент, когда всё произошло, Тонстон как на зло решил повнимательнее рассмотреть карту города и сообразить куда же им стоит пойти первым делом. А услышав отчаянный крик какого-то человека, он лишь успел машинально отпрыгуть в сторону, не вникая в окружающую обстановку. Когда же он увидел как сэра Роберта протаранила повозка, священник не на шутку перепугался, так, что от волнения не смог даже сдвинуться с места и пришёл в себя лишь тогда, когда Коурт поднялся на ноги.
- Прости, но я ничего такого не заметил. - Сожалеюще развёл руками Тонстон. - Я как-то замешкался и не сразу сообразил. что же произходит. Ты как, помощь требуется? - Спросил священник у рыцаря, и осторожно прикоснувшись к помятым доспехам осмотрел место удара. - Ну и приложило тебя... - Безо всякой фальши в голосе посочувствовал священник. - Хорошо хоть под лошадей не попал. Так, стой смирно. Во имя Отца, Сына и Святаго Духа...

От прикосновения Тонстона и слов его молитвы рана Роберта сразу же затянулась. Рыцарь пришёл в норму. Народ начал расходиться, за ребятёнком прибежала его мать, та что развешивала бельё, и засыпав Коурта словами благодарности потащила своё чадо в дом, по дороге предвещая ему крупную порцию отцовского ремня. Перед путешественниками остался стоять лишь один человек весьма странного вида - при нём не было ни оружия, ни доспехов, лишь необычны узкий костюм серого цвета в белую полоску, шляпа конусообразной формы с широкими полями, трость, хотя человек не казался хромым. У человека были причудливой формы завитые усы, какие в родных краях наших героев носили восточные люди, хотя ничего восточного в этом человеке и не было. Но больше всего удивляли его уши, вытянутые и с заострёнными краями. Человек улыбнулся изучающим его путешественникам и отвесил необычный поклон, отставив одну ногу назад и разведя в стороны руки.

- Очень благородно с Вашей стороны, сир, рискнуть своей жизнью ради этого мальчика, без сомнения, простолюдина. Позвольте представиться, Анри Дюбуа, родом из Даймонлю, в этих краях проездом. Вижу, что вы тоже не местные. Могу я угостить Вас и Ваших друзей вином? Смею заверить Вас, урожай в этом году отменный.

- Примите мою искреннюю благодарность, сэр Тонстон. Ваше искусство врачевание воистину велико: без него я бы еще добрых два месяца отлеживался в постели под присмотром эскулапов... - рыцарь хотел еще что-то добавить, но тут вмешался странный человек в сером.
- В моем поступке для Вас останется гораздо меньше благородства, если вы узнаете, что я принес клятву Всевышнему защищать невиновных, господин Дюбуа, - ответил рыцарь сдержанно-учтиво, - а для этого не всегда требуется обнажать меч. И да, я с радостью приму Ваше предложение и надеюсь, что мои спутники поддержат меня. Мы, как вы справедливо заметили, не из этих мест, но, похоже, ваши познания об этих краях всё же глубже наших. Если вы не возражаете, то мы хотели бы расспросить вас за бокалом доброго вина о здешних краях.

- Всегда пожалуйста. - Ответил Тонстон на благодарность от сэра Роберта. А на предложение выпить по бокалу доброго вина, ответил согласием. - сэр Тонстон Аберкорн или отец Тонстон или просто Тонстон. - Улыбнувшись, представился священник человеку из Даймонлю. - Можете звать меня так, как вам будет удобней или привычней. - Однако, рыцарь, благоразумно умолчал о своём герцогском происхождении. Он ещё помнил, о том, как отреагировал охотник, узнав то, что они слуги герцога Маркейма. В начале, Тонстон хотел ещё и повторить причудливый реверанс незнакомца, но благоразумно рассудив то, что в латах ему этого сделать не удасться, просто слегка поклонился после того, как озвучил своё имя.
- С радостью приму ваше предложение. И позвольте поинтересоваться, как вы поняли, что мы не местные? В Инвидии нет рыцарей и солдат, которые ходят, облачившись в доспехи?

«Очередной щегол, — подумала Эльжбета. — Или иностранец.»
Лучше бы ему было оказаться иностранцем — урожай в этом году и на них получился отменным, и послевкусие оставлял интересное, у телохранительницы до сих пор пальцы самопроизвольно к кинжалу тянулись.
Тоже не отвешивая реверансов, женщина коротко кивнула:
— Это было бы приемлемо.

Дюбуа повёл новых знакомых по улицам города, шёл он неспешно, весьма экстравагантной походной, при которой конец трости описывал широкую дугу и совершенно не использовался по назначению.

- Я приезжаю в Карину на винный фестиваль уже в пятый раз, на все деньги скупаю лучшие местные вина и отвожу их домой. Представьте себе, один такой заезд позволяет безбедно существовать целый год. В Инвидии знают толк в изготовлении вина, а в Даймонлю знают толк в его потреблении. * лёгкий смешок * Что касается вашего облика, то как сами можете видеть, местные стражники предпочитают куда менее тяжёлые доспехи, да и попросту незачем им на себе носить столько металла. Ну а в столько массивных доспехах здесь появляются только офицеры фалковнийского гарнизона, но их ни с кем не спутаешь из-за клейма на лбу. Есть поблизости ещё один человек, облачённый в латы - баровийский шериф, но не думаю, что это такой человек, что явился бы на праздник в Карину да ещё и рисковал бы жизнью ради спасения незнакомого ребёнка.

Все шестеро покинули наконец портовый район и вышли на одну из главных улиц города. Здесь звучала праздничная музыка, мостовая была покрыта цветными кругляшками - конфетти, со всех крыш, оконных ставней и подоконников свисали пёстрые ленты. Мимо путешественников прошествовала группа людей в причудливых маскарадных костюмах, которые пытались пританцовывать под музыку, но получалось у них не слишком хорошо. Было много разодетых в выходные наряды самого разного фасона прохожих, большинство которых имели праздничный счастливый вид. Следует отметить, что некоторые из встреченных людей обладали куда более необычными чертами, чем Эльжбета - лёгкая зеленоватость кожи, заострённые уши, огромный рост и карликовость были представлены среди обитателей одной улицы, а потому привыкшая к повышенному вниманию к своей персоне зевак здесь совершенно не ощущала на себе косых взглядов.



Вот так сквозь карнавальных гуляк путешественники вышли на центральную площадь города. Скопление людей здесь было ещё выше, весёлые немного знакомые мотивы слышались со всех сторон. В северной части площади находилось вытянутое трёхэтажное каменное здание. Городская ратуша, как пояснил Анри, закрыта на весь праздник. Перед ратушей располагались помосты виселиц, всего семь штук. Новый знакомый пояснил, что в последний день праздника семерых преступников из Крепости казнят на потеху публике, что по оценке иностранца являлось варварским обычаем. В восточную части площади располагались торговые ряды, где основным товаром было, конечно, вино, но местные и иноземные яства также пользовались большим успехом. К западу от площади находилось двухэтажное здание таверны. Именно туда повёл Дюбуа своих спутников.

Праздничное веселье внезапно нарушилось. В западной стороне гуляки разбегались в стороны будто от огня. В рассосавшейся толпе показался всадник, в котором тот час же был опознан высокомерный охотник, встреченный недавно у реки - Маттон Бланшард, если верить капитану Тимоти. Всадник ехал прямо сквозь толпу людей, словно ничего вокруг не существовало, за ним следовала свита из шести пеших громил, каждый из которых держал на привязи тройку охотничьих собак. За седлом Бланшарда покоился охотничий трофей - крупная оленья туша.

- Живо с дороги! - закричал охотник, когда какие-то пьянчужки оказались у него на пути. Перепуганные гуляки поспешно разбежались в стороны, не смея глядеть на Бланшарда.

- Пути Всевышнего неисповедимы, - наиграно-философским тоном произнес Роберт, когда завидел лэрда Бланшарда, - дамы и господа, прошу вас, помните, что я имею честь первым попытаться убить этого господина, согласно нашему уговору.
По лицу рыцаря было не понять, серьезно он это говорит или же нет.
- Однако, будем надеяться, что в этот раз драки удастся избежать: их семеро против нас пятерых, да этот хлыщ еще наверняка может рассчитывать на поддержку местной стражи. В то, что этот негодяй согласится на честный поединок, я, по правде говоря, не верю. Так что будем же осторожны и постараемся в этот раз не привлекать излишнего внимания.

Да уж, это точно. Повстречать такую персону за несколько десятков миль от того злопастного острова, да ещё и посреди многолюдного города, было что-то с чем-то.

Тонстон успокаивающе и в тоже время одерживающее, положил руку на плечо Роберта. - Оставь его Роберт, пусть живет, так как умеет, в конце пути, ему за всё воздастся. - Священник обернулся и разъясняюще обратился к Дюбуа. - Дела чести и гордости. Однако если Бланшард захочет посетить вон ту таверну, мы туда ни ногой. - После, Тонстон опять обернулся к Роберту. - И не стоит забывать, что гордость и честь, одержимые местью, очень легко могут превратиться в гордыню и честолюбие. К тому же, у нас есть более важные дела, чем наживать ещё больше проблем на свою голову. Пойдёмте отсюда ,не хочу чтобы он нас заметил.

Чем больше город Карина приоткрывал свои двери перед их компанией, тем более экзотическим и необычным его находила Эльжбета. Все здесь было так не похоже на их тихий быт в уединенных угодьях Маклейна. Дома, одежда, даже сами люди здесь были другими — не раз и не два девушка замечала таких, кому и надеятся-то на их родине было не на что: потеха для толпы за мелкую монету, коль улыбнется удача... или костер, если доведется попасть в лапы особо рьяному попику, — тут девушка покосилась на сэра Тонстона, — а среди неофитов, особенно тех, кто из деревней и хуторов, что поменьше, пышуших жаром фанатизма радикалов хватает.

Здесь же, о чудо, они не кривлялись и не пускали слюни, карлики не отплясывали потешные прыжки, а здоровяки не щерили зубы в зверином оскале. Здесь они — смотрите, люди! Дився, Всевышний! — чинно расхаживали по улицам, в дорогих нарядах, с вежливыми улыбками на лицах, они радовались и смеялись вместе с толпой, продавали и покупали, как и все, пили вместе со всеми, любили вместе со всеми... и жили. Жили по-настоящему.

Казалось, нужно было еще совсем немного времени — ровно столько, чтобы телохранительница успела опрокинуть кружечку светлого душистого пива — и от щемящегося чувства в груди у нее навернется слеза на глазах. Но всем восторгам пришел неожиданный и очень прозаичный конец, когда под музыку, мерцание пестрых лент, под россыпи цветного конфетти и чуть ли не под звук фанфар на площадь въехал охотничий кортеж. Понятно, чей.

«Ах ты ж хмырь», — промелькнуло в голове Эльжбеты — хотя, может, и не совсем такими словами. Под одним ухом у девушки звучал успокаивающий (и, надо признать, довольно приятный) голос Роберта, под другим нудел голос священника (Смирение! Прощение! Воздержание!), но это не мешало ей в доли секунды просчитать план дальнейших действий.

Пользуясь тем, что сэр Тонстон сосредоточил свое внимание на Роберте и Анри Дюбуа, телохранительница бросилась наперерез кортежу.

Мэттон Бланшард едва не свалился с лошади, настолько неожиданно перед ним появилась полная решимости Эльжбета да ещё вооружённая копьём. На мгновение наглец опешил и удивлённо посмотрел на зеленокожую воительницу, но тут же его лицо приняло привычный высокомерный и безразличный ко всему окружающему вид:

- А ну с дороги, глупая девка, - вскричал охотник, привстав на стременах и обнажив наполовину свой меч. - Убирайся прочь, пока не отведала стали.

Спутники охотника незамедлительно обступили девушку, встав между ней и её товарищами. Их собаки словно почуяли жар вскипающей в жилах крови и разъярились, отчаянный лай наполнил площадь. Где-то в толпе горожан, ставших невольными свидетелями разыгравшейся сцены, виднелись стражники, но они не решались выступить вперёд и вмешиваться в дела благородного господина.

- А ну расступились, вилланы, дайте пройти! - вскричал Роберт, надвигаясь на толпу сопровождающих Маттона. Всё дружелюбие разом слетело с рыцаря, оставив только сурового воина, который короток на расправу в случае неподчинения.
- Эй, любезный, - обратился Коурт к Бланшарду, - вы, кажется, человек благородный, а благородному человеку не пристало так разговаривать с дамой и сыпать угрозами. Посему я требую от вас извинений, а в том случае, если вы вынете свой меч еще хоть на дюйм, то вам придется скрестить его с моим.
Рука рыцаря легла на рукоять герцогского меча, а глаза следили за толпой слуг и Маттоном: Эльжбета затеяла опасную игру, удар может последовать внезапно и с любой стороны.

" Ну вот началось..." - Только и успел подумать Тонстон, прежде чем Роберт побежал на помощь Бете. - Лиша, Скегги образумьте хоть вы этих безумцев! - Сам священник тоже отправился по направлению к остановившейся процессии.

- Милорд. - Закрывая сэра Коурта собой, Тонстон вмешался в разговор и сделав лёгкий кивок головой обратился к Бланшарду. - Милорд, позвольте всё вам объяснить. Меня зовут, сэр Тонстон Аберкорн, в тех далёких краях, откуда мы прибыли, я прихожусь младшим сыном герцогу Вильяму Аберкорну, этот человек, Тонстон указал на Роберта, благородный рыцарь, сэр Роберт Коурт, а женщина, преградившая вам дорогу, мистресса Эльжбета Рёрих. Все мы состоим... состояли на службе у герцога Леона Маркейма, который является герцогом там, откуда мы прибыли. Мы уже встречались с вами на реке, милях в шестидесяти к северу. И там, вы по ошибке приняли нас за каких-то повстанцев и не лестно отозвались о нашем господине. Естественно, это вызвало у меня и моих спутников смешанные чувства. И я полагаю, что теперь, когда вы полностью разобрались в ситуации, вам, как человеку мудрому и дальновидному, не составит труда сделать правильный вывод. Извинитесь перед благородными господами, а благородные господа в свою очередь извиняться перед вами и все мы забудем это произошедшее между нами, нелепое недоразумение.

— Спокойно, пан, — сквозь зубы процедила Эльжбета. Не заметить действий собственных телохранителей щегла было нельзя, поэтому она сразу постаралась завладеть вниманием дворянина, предупреждая попытку навалиться на нее скопом — говорила, адресуя слова ему одному, пристально глядя ему в глаза. — Вот, допустим, копье. Длинное, правда? Так вот я кольну вашего коня — маленький, почти хирургический укол — и кто может знать, как отреагирует бедное животное? Обученное, наверное, к охоте, а даже если и к войне — выдержит, устоит ли, когда ему в морду ткнут полуметровое жало? Не взбрыкнется ли, не загарцует, не завалится ли наземь, придавив при этом вас, когда пойдет сеча? Запутаются у вас ноги в стремени, и все, не срастутся потом. И это еще в лучшем случае, пан, в лучшем случае. А то ведь бывает и так, что шею люди сворачивают! Да-да, ломаются позвонки, хрустят и трескаются, и вообще — хрупок человек, до обидного хрупок. И много ли пользы будет пану от исколотой мечами «глупой девки», если сами вы после этого, с переломанными культяпками да со свернутой шеей, проведете остаток своей жизни в виде паралитика, прикованного к постели и пускающего слюни на потеху слугам?

Спиной женщина уже чувствовала приближение своих товарищей. Обнадеживало это, конечно, слабо — навлекать на них угрозу не хотелось — зато хотя бы стража не спешила вмешиваться. Уже неплохо.

— То, что вы понятия не имеете о хороших манерах, уже ясно и так, — продолжила женщина уже громче, обращаясь ко всем. — Вы уже не первый раз оскорбляете меня, а я не из тех, на кого можно трусливо лаять из-за чьих-то спин. И уж тем более не стоит безрассудно задевать клеветой честь человека, чье положение неизмеримо выше вашего — и уж точно более благородного. Я Эльжбета Рёрих, армигер и верный защитник своего господина. Вы, вроде бы, дворянин — так я предлагаю урегулировать вопрос по-дворянски. В поединке с вами или с любым бойцом, которого вы выставите за себя. Соглашайтесь, пан, — женщина прищурилась. — Последние дни выдались для нас очень скверными. Из-за вас я потеряла товарища, которого у меня даже похоронить не было возможности, а ваше нынешнее поведение только усиливает мою неприязнь. Если ваша честь для вас всего лишь пустой звук, то дело обернется очень скверно. И тогда уж я гарантирую, — подбородком она чуть кивнула на копье, — что своих телохранителей вы не переживете.

Пламенная речь Эльжбеты, а также её подоспевшие товарищи несколько смутили всадника. Он думал. С одной стороны у него было численное превосходство - вооружённые крепкие молодцы и собаки бойцовских пород, с другой его противники были явно вооружены и обучены куда лучше его людей. После долгой паузы пришла уже очередь Маттона цедить сквозь зубы:

- Образумьтесь, глупцы, и останетесь в живых. У вас нет права требовать от меня поединка или извинений, вы здесь чужаки, ваша родословная, титулы и регалии не имеют здесь никакой силы, лишь лорд этих земель в праве требовать от меня чего-либо. Так что в последний раз предлагаю УБРАТЬСЯ С МОЕЙ ДОРОГИ, или я прикажу спустить собак, и даже, если вам удастся победить в этой схватке, стража не оставит без внимания резню, устроенную вами на глазах сотни свидетелей. Думаете, вашим именитым родственникам и сюзерену понравится новость о том, что вас повесили на городской площади вместе с ворами и насильниками?

До самого последнего момента, Тонстон был готов уступить, но услышав последнюю фразу, впал в полное негодование.

- Повесить!? - В сердцах возмущаясь наглости Маттона, переспросил священник. - Это возмутительно! Как человек благородных кровей, я буду требывать, чтобы мне отрубили голову!

- По всему видно, вы еще очень молоды, сударь, - степенно произнес Роберт, - иначе бы знали, что для людей благородной крови границы не значат ничего, а вот принадлежность к благородному сословию и верность идеалам рыцарства - всё. Все мы едины в служении своему сюзерену и Всевышнему. Поэтому-то человек благородной крови вправе требовать соответствующего отношения в любом месте, где почитаются законы рыцарства. И требование честного поединка - не исключение. Вы молоды, и я готов простить вам вашу горячность, если вы принесете требуемые извинения.
Рыцарь старался говорить максимально сдержанно, но руку с меча не убирал.

Слова сэра Роберта не возымели на наглеца никакого действия, и зря взывал рыцарь к благородству этого человека, у него его не было. Даже в родных краях наших героев встречались такие люди, которые безмерно гордились своим высоким положением, но совершенно забывали об обязательствах, которые оно накладывает, и вели себя столь же высокомерно. Там, дома, их дни обычно не длились долго, ибо над ними всегда стояли благородный сюзерен, который разрешал бы проучить подлеца одному из своих рыцарей. Здесь, к сожалению, такого сюзерена, похоже, не было, чем и пользовался мерзавец Маттон. Скривившись в раздражённой гримасе, он обвёл взглядом площадь и собравшуюся на ней толпу, после чего крикнул:

- Люди, вы все слышали, что эти люди затевают драку в дни нашего главного праздника. В другой день я бы не задумываясь проучил их за неподобающее отношение к одному из преданных слуг леди Габриэлы, но сегодня позволяю отведать каринского гостеприимства. Бургомистр Бьюшампс, будьте любезны исполнить свой долг и арестуйте этих людей. Пусть посидят в Крепости пару деньков и подумают о своём поведении, ну а, если не образумятся, то пусть договариваются с палачом о способе казни.

Из толпы вышел пожилой человек в фиолетовом камзоле с большой серебряной цепью на шее, он явно был недоволен происходящим, но не посмел ослушаться всадника. Он быстро нашёл взглядом капитана стражников и жестом отдал ему команду. Вскоре полдюжины стражников выделились из толпы и двинулись к пятёрке чужаков, преградивших дорогу охотнику. Сам бургомистр тихо пролепетал:

- Господа, дамы, извольте следовать за мной, не создавайте проблем.

- Что ж, господин бургомистр, я охотно последую за вами. Судя по всему, вы человек намного более благородный, чем этот господин, - ответил рыцарь, не убирая руки с рукояти меча, - и ваше общество, скорее всего, намного более приятно.
Роберт повернулся к Маттону.
- Что же до вас, сударь, то теперь, можете не сомневаться, при нашей следующей встрече я непременно убью вас, - рыцарь смерял Бланшарда мрачным взглядом и неспешно зашагал вслед за бургомистром, придерживая ножны левой рукой.

Эльжбета пожала плечами, отведя копье в сторону, давая проезд кортежу:
— Вольному воля, и вольная дорога. Хотите по-палачески — дело ваше, я ж не против, я, черт возьми, это даже приветствую!
Очами души своей телохранительница уже в красках видела, как оно будет по-палачески. Выходило, что не так красиво, рыцарством за такое не жаловали, да и зрителей явно будет меньше, но были и хорошие стороны. Были, определенно были, и внешне это проявлялось в немного виноватой улыбке, адресованной казалось бы стражникам, но на деле являющейся отражением кровавых расправ, которые женщина уже мысленно чинила над Маттом Бланшардом.
Опустив копье острием вниз, она позволила стражникам подойти к себе.
— С вами мы не ссорились, — глянула она на бургомистра, а затем на стражников. — У вас своя служба, у нас — своя. Делайте то, что должно.