W:tA "Rites of Passage" | ходы игроков | 1g. Прелюдия Ханс. Реальный мир. В нем именно так творят добро.

In-school detention. Звучит как приговор. На самом деле значит, что придется остаться после школы на несколько часов, и просидеть их в классе с такими же несчастными, не имея права ни переговариваться, ни как бы то ни было развлекаться. Разрешено учить уроки. Напротив сидит мистер Бигс и читает газету. Это только кажется, что читает, на самом деле он регулярно опускает ее вниз и осматривает вверенных его попечительству хулиганов. Бигсу тоже не очень-то хочется здесь сидеть и следить за подростками, в чем-то нарушившими школьную дисциплину. Но, что поделаешь, таковы правила.

Таковы правила, пусть они сто раз не справедливы. Если ты подрался в школе, пусть даже защищаясь или защищая, ты будешь наказан. Особенно если ты вышел из драки победителем. В школе запрещено насилие. Тут вообще многое запрещено. Зато можно сидеть со своим оппонентом по драке за соседними партами и ловить его многообещающие взгляды, брошенные одним глазом. Потому, что ко второму, заплывшему и украшенному отменным лиловым синяком, он прикладывает мешочек со льдом, который ему выдала медсестра. Все же какая-то справедливость есть. Ему тоже влетело Но на за эту драку, а за ее причину. Очередной очкарик таки решился пожаловаться учителям. Как похоже и не похоже на них одновременно. Похоже, потому, что они вечно жалуются. А не похоже, потому, что доносить на парней, вроде этого, они банально боятся.

Но это мало меняет того факта, что за окном уже начинает темнеть, да и дождь, накрапывавший с самого утра, теперь припустил вовсю, а Хансу сидеть здесь еще целый час. Странные американцы с их странными наказаниями. В следующий раз директор пригрозил не пустить Ханса на занятия, оставив в таком классе сидеть во время уроков на несколько дней. Если парень еще раз подерется.

Тик, тик, тик, тик… Настенные часы отсчитывали секунды которые складывались в минуты из которых состоял час, оставшийся час. Ханс сидел и читал книгу, точнее делал вид что читает. Он блуждал в мыслях, мечтах и воспоминаниях. Для юного датчанина все эти школьные правила и законы были в новинку, точнее, за год он так и не привык к тому, что наказывают всех. Директор прошлой школы был куда дипломатичен, перед тем как наказать, он разбирался сам в конфликте, а затем уже все получали по заслугам. Здесь же…
Ханс скучал по родине, ему так не хватало датского воздуха, такого родного, свежего, не то, что здесь. Он скучал по друзьям детства, Круту, Юли и Кэт. Он улыбнулся что-то припомнив.
- Чему улыбаешься, Ханс? Нашёл что-то смешное в учебнике истории Соединённых Штатов Америки? – Мистер Бигс ухмыльнулся – тогда поведай нам, что же там такого забавного ты нашёл?
Ханс по своему опыту знал, если он скажет, хоть слово – наказание последует незамедлительно. Осмотревшись по сторонам, Ханс поймал враждебный, многообещающий взгляд. Он даже не знал этого парня, но тот повёл себя не очень красиво. Ударить девушку, а потом ещё разбить очки парнишке, который просто возмутился его действиям. Он был не прав, он дважды нарушил что-то, что Ханс считал своими принципами. Ханс вообще не вдавался в высокие материи своих поступков, он просто ЗНАЛ, что девушек бить нельзя, да и кичиться силой перед слабыми как-то тоже не правильно, не справедливо. Ханс вспомнил те несколько мгновений.
- Пшла вон, - звонкий шлепок привлёк внимание Ханса, будучи выше общей массы чуть ли не на голову он увидел, как девчушка подняла полные слёз глаза на какого-то здорового лба, - ещё захотела? Пшла вон говорю!
- Стивен, успокойся – какой-то щуплый парнишка в очках выпалил фразу на автомате, судя по эмоциям на его лице, он начал жалеть о сказанном ещё раньше, чем до Стивена дошло, что ему сказали.
- А тебе, очкастый я сейчас зрение подправлю – Стивен схватил очки и стёкла с мелодичным звоном разлетелись радужными осколками.
В следующий момент Ханс сшиб с ног задиру. Схватка длилась недолго, юноши барахтались и кувыркались, словно грызущиеся за кость собаки. В итоге, Ханс сидел на Стивене и методично, вкладывая каждый раз весь свой вес, бил неудачливого задиру по лицу.
- Никогда! – удар – Не бей – удар – девушек!
Охрана растащила парней, в момент, остывший Ханс, угрюмо смотрел в след противнику, которого за шиворот тащили в кабинет медсестры, он что-то кричал, порывался вырваться, но всё было тщетно.
Ханс, ещё раз посмотрел на Стивена. Злобный, полный ненависти взгляд, такое поведение могло означать только одно. Сегодня, когда их выпустят, по дроге домой к Хансу подкатит компания во главе, которой будет Стив, они будут вооружены битами, скорее всего, такие не умеют прощать, такие не понимают когда лучше остановиться. За прошедший год Ханс не раз встречался с этим, пару раз мать после таких встреч возила его в больницу.
- Что ж, - с горечью подумал Ханс - посмотрим, что мне сегодня приготовила судьба.

Когда приходится ждать, время тянется бесконечно. Но даже у бесконечности есть предел. Последний час, отведенный двум драчунам в этом кабинете истек, и когда секундная стрелка коснулась двенадцати, Стив резко встал, и бросив на прощение, «Пока Бигс», буквально выскочил в дверь. Еще одна странная и немного диковатая привычка американских школьников. Выходить по звонку, не дожидаясь разрешения. И называть учителей просто по фамилии.
Мистер Бигс проводил Стивена Кронсби тяжелым взглядом и посмотрел на Ханса.
- Ну а ты чего ждешь? Все, можешь идти. – неприязненно бросил он. В конце концов, учителю тоже пришлось задержаться из-за этих двоих, и он имел право на свои собственные мысли и переживания по этому поводу. – И смотри мне, чтобы завтра явился на мой урок подготовленным. У тебя быо достаточно времени сегодня чоы дочитать параграф.

Ханс не спеша убрал книги в сумку, застегнул молнию и пошёл к выходу, зачем спешить, если тебя уже ждут, подождут ещё пару минут. К тому же ему не нравится учитель, просто как человек. Точнее, Ханс отвечал на нелюбовь учителя взаимностью. Почему-то мистер Бигс считал должным задеть юного датчанина, в чём была причина, Ханс до сих пор не понимал, хотя и склонялся к нескольким вариантам.
Свежий воздух чуточку бодрил, но мысли о мести Стива так и не покидали Ханса. Боялся ли он этого? Нет. Просто порой кто-то хочет доказать, что он чем-то лучше окружающих, но на самом деле, всё выглядит иначе. Как же Хансу не хватало Директора, который всегда задавал один и тот же вопрос: «Назови мне хоть один довод, чем ты лучше всех остальных?». Ханс глубоко вздохнул. Пора было идти и расплачиваться за свои действия.
- На территории школы они вряд ли нападут, - под нос бурчал себе Ханс, просто ему было скучно идти, а разговоры с самим собой успокаивали – значит где-то в парке.
За последний год он выучил все возможные проходы к своему дому, он и сейчас мог вернуться, домой миновав все что угодно, да что уж говорить, можно было позвонить матери, что б она забрала, или же вызвать такси. Ханс не хотел бегать, «один раз побежишь, и будешь бегать постоянно» говорил ему дед. Ханс положил руку на грудь чуть ниже шеи, твердый предмет прощупывался через ткань. Молот Тора, дедовский подарок перед поездкой в Америку, ощущение его под ладонью несколько успокоило. За Хансом была правда, а значит, он будет отстаивать своё до конца.

На улице шел дождь, и было уже темно. Поздняя осень давно вступила в свои права. Толи погода помешала Стиву с друзьями, толи они просто запланировали карательную акцию на завтра. Но ни а углом, ни в темном сквере Ханса они не поджидали. Можно было смело идти домой. Но Ханс и до того не боялся. Толи дедов подарок придавал ему смелости, толи осознание своей правоты.
И все же. Все же будто некий груз упал с его плеч, когда стало понятно, что сегодня драки уже не будет. Даже полутемный, освещенный только светом окон окружавших его домой заброшенный сквер показался Хансу приветливым местом. Его шаги гулко отдавались в темноте, наполненной стуком капель по опавшей листве, и запахом самой листвы. Под ногами чвякала грязь, хоть он и старался идти по дорожкам. До дома было уже почти рукой подать. Пройти еще пол сквера и…
Скорее спиной Ханс ощутил взгляд. Оглянувшись, он увидел, как в кусты скользнула черная тень. Скорее всего, крупная бродячая собака. Но что-то заставило волосы на затылке подростка встать дыбом.

Ханс поёжился, к дождям он привык, да и какая-то тёплая здесь осень, а вот от чёрной тени, скользнувшей в кусты, мурашки побежали по спине. Датчанин вспомнил парочку статей о том, что порой бездомные собаки избегали приютов и нападали на людей. Не отводя взгляда от кустов, в которых скрылась собака, Ханс сделал несколько шагов, медленных, но уверенных. Не стоило показывать страх, но стоило оставаться осторожным. Отсутствие Стивена и его дружков радовало, но собака…
- Может это мне наказание за мои поступки? – под нос себе проговорил Ханс. Датчанин медленно пошёл в сторону дома, прислушиваясь к малейшему шороху и озираясь по сторонам.

Шаг за шагом. И ни один щаг не должен быть поспешным. Казалось бы, идешь себе и иди, но тут пот прошибает от напряжения как на пробежке. Или это страх.
А может, и нет никакой тени? Может, показалось?
Нет. Есть. Справа что-то перебежало в кустах. И слева вроде что-то мелькнуло. Будто красное отражение глаз хищника. Или все же показалось?
Сзади раздалось цоканье когтей об асфальт. Если это и была бродячая собака, то понятно, почему ей удалось избежать приюта. Если бы пес стал рядом с Хансом, то холкой своей запросто достал бы подростку до пояса. Да и не похоже это было на облезлую дворнягу. Крепкие лапы. Широкая грудь. Чуть впалые бока, и крупная голова со стоячими ушами. На волка это было чертовки похоже, вот на что. На северного серого волка.

Ноги будто налились свинцом, колени предательски задрожали. Мысли путались, но, все движения выходили как на автомате. Ханс смотрел волку в глаза. Они завораживали. Взгляд гордого, знающего себе цену, животного. В голове парнишки промелькнула мысль, что за последний год он не раз видел такой взгляд, в отражении, он так же как волк был горд и знал себе цену. Сейчас же, юношу сковал страх вперемешку с интересом.
- Никогда не беги от собаки – догонит, – дед прервался, попыхивая трубкой – смотри на морду, если скалится, то медленно, не сводя глаз, отходи. Если не скалится, делай то же самое, но помни, НИКОГДА, ни при каких условиях не беги, сочтёт за игру или же добычу.
Но сейчас перед Хансом стояла не собака, как поступать в такой ситуации? Мудрый дед рассказал бы, объяснил вьюношу что и как, но дед был на другом материке, за тысячи километров.
Поймав себя на таких мыслях, Ханс осознал, что страх отступил куда-то, сейчас в нём проснулся хладнокровный судья. Ведь всё, что он проповедовал в этой школе за последний год, вот оно, перед ним, наглядный пример. Равновесие, мать его. Волк, судя по всему, голоден, Ханс – еда, а значит, либо он унесёт свои ноги в целости и сохранности, либо накормит волка. Две чаши весов, и они колеблются. Сдаваться Ханс не собирался, дед когда-то рассказывал, как можно охладить пыл собаки, главное в этом деле скорость и немного удачи, а значит, у него было пёрышко, которое может перевесить.
Парнишка медленно шагнул назад, не сводя глаз с волка. Возможно, волк был не один, тогда затея Ханса проваливалась на корню, но надежда всё ещё жила в сердце, цепляясь за соломинки.

Волчара вытянул вперед морду и сделал несколько шагов к подростку. Принюхался, и прошел еще несколько шагов. Было что-то завораживающее в его движениях. Сила и грация. Справа хруснули кусты. А слева… Слева практически бесшумно и почти вплотную к Хансу вышел еще один зверь. Этот был абсолютно черный, как сама ночь. Может, именно это и помогло ему подкрасться так близко настолько незаметно.
В нос подростку ударил отчетливый запах мокрой псины. Волк переступил с ноги на ногу, и заворчал.

Ханс стоял, заворожено смотря на подходившего волка, когда слева хрустнул куст, а справа… Датчанину нравился запах дождя, запах мокрой собаки, он напоминал ему старого Ричи, пса дившего у соседей, любившего поплавать в бассеине и поноситься под дождём. Этот запах был той крупице воспоминаний, что щемили сердце. Но сейчас Ханс понимал, что его шансы равны нулю. Однако, что-то настойчиво крутилось в голове, но что, Ханс никак не мог уцепиться за ниточку. Ну конечно! НО от этого факта, озарившего в столь тёмной ситуации волосы, улёгшиеся после первого впечатления, снова на голове встали дыбом. Отчаяние, испуг, любопытство… буря эмоций овладела Хансом. Во всей этой ситуации был только один способ разобраться.
- Вы не нападаете, - ответил на ворчание Ханс – возможно, что-то вам нужно, я слышал от деда, что даже дикие звери приходят к человеку, когда им становится совсем худо. Будь вы голодны, вы бы давно накинулись и разорвали меня, но вы даже не скалитесь, ведёте себя как послушные псы, будто вас кто-то подослал следить за мной.
От такой невероятной идеи Хансу захотелось улыбнуться, посмеяться над самим собой, но вместо этого он облизал разом пересохшие губы. По-видимому, волки не собирались нападать. Ханс огляделся, к его сожалению до ближайшего дерева было далековато, добежать он не успеет. Сдаваться он по-прежнему не собирался. Оставалось одно, ждать.

Будто услышав его, волк шедший сзади оскалил зубы и утробно заворчал. Рык был глубоким и постепенно нарастающим. Будившим первозданные страхи. И, почему-то, желание подчинится. Парню внезапно захотелось упасть на спину и завилять хвостом. И улыбнуться.
Левый переступил с лапы на лапу и мотнул головой. Показавшийся справа прижал уши и вильнул хвостом. Не Хансу. Своим товарищам.
- …он не боится…
- …оставь. Он не побежит. Не укусишь – не побежит…
- …он тот… Он должен.
- Щенок не готов. Хватит. – последняя фраза прозвучала в рыке за спиной у Ханса. В том направлении, куда он раньше шел. Похоже, его таки взяли в кольцо.
Подросток оглянулся, увидел высокого серого волка. И тут до него дошло. Волки говорили. Вернее нет, он понимал, о чем они говорят. Конечно, волки не могли говорить на человеческом языке.
Ханс еще раз ошалело оглянулся, но зверей уже не было рядом. Они растворились в ночных тенях, оставив его одного посреди парка. И тем не менее. Он. Слышал. О. Чем. Говорили. Волки.

Волков не было видно, Ханс стоял несколько мгновений, уставившись перед собой остекленевшим взглядом. Мысли крутились в голове, будто слепни над коровой. В памяти всплыла фраза одного из волков «пока не укусишь – не побежит» дословно Ханс её не запомнил, но смысл был ясен. С судорожным всхлипом Ханс сорвался с места. Если им нужно было, чтоб он побежал, вот он бежит, несётся со всех ног, домой. До которого осталось не так много.
Пока Ханс бежал, он всё ждал нападения, но входная дверь открылась, и он ввалился домой, захлопнув дверь, он привалился к ней спиной и тяжело дыша, наклонился, в глазах темнело от пережитого страха и столь скоростной пробежки. Отец, скорее всего, спал, а мама, мама сидела на кухне и смотрела телевизор.
- Мам, я переоденусь и возьму что-нибудь перекусить наверх, мне много делать на завтра, в школе я не успел.
Маленькая ложь, да, порой, и она бывает для справедливости, иначе мать удар хватил бы или ещё чего, в больницу отвезла бы, расскажи он о волках. Поднявшись в свою комнату Ханс отшвырнул рюкзак с книжками и тетрадями в самый дальний угол. Стянул одежду и упал на кровать и погрузился в размышления. О том, что с ним произошло, что всё это означает и не галлюцинации ли это.

Через некоторое время в дверь Ханса тихо постучали. Не дожидаясь разрешения войти, мама зашла в комнату, неся поднос со стаканом молока и парой тарелок. На одной из них лежала пара любимых хансовых сандвичей, а на другой – несколько больших круглых, еще теплых печений с шоколадной крошкой.
- Я принесла тебе поесть. – тихо начала мать. – Ты задержался и не успел к ужину.
Она поставила поднос на стол, и присела на кровать, явно не собираясь уходить. Судя по ее грустному выражению лица, подростку предстоял очередной тяжелый разговор.
- Как дела в школе? – мать, похоже, давала сыну возможность «чистосердечного признания».

Ханс сел на кровати, пододвинул поднос поближе к себе и принялся жевать. Пару минут он жевал, обдумывая с чего же начать. Запив очередной кусок сэндвича молоком, он начал.
- Мам, а твой папа никогда не рассказывала истории о шаманах? О людях способных общаться с животными? В библиотеку я уже не успею, а к завтрашнему дню нужно что-то о мистицизме народов.
Ханс знал, что мать уже всё знает, обычно со школы сразу же звонили родителям и предупреждали, что их чадо натворило дел и задержится. Смысла пересказывать историю не было, да и Ханс знал маму, она не откажется от его правоты, но попросит в предь быть более сдержанным и думать, прежде чем кидаться на обидчика. Зато выдавалась возможность узнать побольше о сегодняшнем происшествии, дед Ханса был этнологом, он любил рассказывать необычные истории, которые слышал или находил где-то в записях. Мама, как и сам Ханс с завидным любопытством слушала такие истории.

- Не уходи от разговора, - голос мамы звучал слегка раздраженно, - ты опять подрался. Звонили из школы. Что снова произошло, и почему это нельзя было решить без рукоприкладства? – мать тяжело вздохнула. В последнее время, особенно после переезда с сыном ей становилось все тяжелее управляться. – Хотела бы я, чтобы здесь был твой дед. Он бы нашел, что тебе на это сказать. По какому это предмету ты проходишь шаманов? Думаешь, моего пересказа отцовских баек хватит на то, чтобы ты не схлопотал очередной «неуд.»? Ты ведь уже не в начальной школе, сынок. Времена драк по коридорам и домашних заданий типа «покажи и расскажи» закончились. Понимаешь?

Ханс улыбнулся, когда мать упомянула деда.
- Я защищал девушку и слабого парнишку, будь дед здесь, он похвалил, а потом долго рассказывал с гордостью в глазах о том, что его внук человек чести.
Немного помолчав, Ханс вздохнул. Рассказывать произошедшее было бессмысленно. Да и мать в таком настроении не расскажет ровным счётом ничего.
- Прости меня, мне просто очень сложно привыкнуть, - Ханс обнял мать – я постараюсь сдерживать себя и драться только, чтобы оборониться. И всё же, ты что-нибудь слышала о людях, общающихся с животными? Нам сегодня рассказывали, что индейские шаманы могли общаться с волками, медведями и прочими животными, дед должен знать такие легенды и о нашем народе.

- Если бы этот человек чести еще научился решать конфликты так, чтобы мне потом директор не звонил, - мать устало улыбнулась и потрепала сына по волосам, - да домашние задания делал. Мистер Бигс тоже звонил. Скоро я научусь различать твоих учителей по голосам по телефону, - мама тяжело вздохнула.
- Шаманские сказки. Говорят, шаман достигал особого состояния при помощи медитации, физических упражнений, и, прямо скажем, наркотиков. В этом состоянии он мог покинуть свое тело и ходить по миру духов. И говорить с ними. Или вселится в тело зверя. Или позволить духам говорить через себя. Самые сильные шаманы могли управлять зверями и погодой. Хотя, конечно, скорее всего, они просто знали повадки животных и могли по признакам эту самую погоду предсказать. - Мама пожала плечами. - Если хочешь, я возьму для тебя во взрослой библиотеке пару книг. В школьного такого не будет. Они не могут позволить своим детям читать про мухоморы. Как же, пропаганда употребления. Но... Пообещай мне, что наркотический опыт щаманов ты повторять не будешь, - мама серьезно заглянула Хансу в глаза.

- Было бы не плохо, почитать пару-тройку книг по этой тематике.
Внешне паренёк оставался спокоен, но в душе он ликовал. Буря эмоций и мыслей смерчем кружились, заставляя сердце биться сильнее. Медитация, ну конечно, как он сразу не сообразил. Стоит попробовать. Точнее приблизиться к попытке. Внутренний шторм затянул молчание, и стоило что-то сказать, как-то отшутиться, или просто успокоить мать.
- Конечно же, грибочки это весело, но если б я хотел наркотического эффекта я б поспрашивал у плохих парней в школе что-то более доступное и дешевое.
Оставалось дождаться, когда мать уйдёт, сесть по-турецки и попробовать успокоиться. «Очистить разум от мыслей и унестись от бренного тела» - в голове вспыли слова ведущего научной передачи.
«Если то, что со мной было не галлюцинация, и не плод моего воображения, то «ЭТО» нужно тренировать, иначе всё пройдёт в пустую» - Ханс твёрдо решил в эту ночь заняться подобием медитации.

Мать надолго не задержалась. Все же было уже довольно поздно, и она-то как раз отлично помнила, что сыну еще учить уроки, и вставать завтра в школу. Равно как и ей – на работу. Поговорив еще минут пять она оставила Ханса одного.
Дверь тихо притворилась и щелкнула замком. Комнату освещал только свет настольной лампы.
Пол оказался необычно твердым и какое-то время Ханс провозился устраиваясь на нем по-турецки.
Итак. Медитация. По правде, Ханс знал о ней не много. Что-то связанное с концентрацией и гармонией, и дыханием.
Сперва получалось не очень. Сколько не закрывай глаза, а под задницей все тоже ковровое покрытие, вокруг пахнет его комнатой, по-соседству родители смотрят телевизор… Отрешится от всего этого не так просто. Но постепенно оковы, сковывашие разум и душу молодого оборотня начали падать. Он с новой ясностью ощутил, именно ощутил самого себя и мир вокруг. Будто бы увидел его, но гораздо ярче и четче, чем просто увидел, в новом ракурсе. Почувствовал связи и нити, которые стягивали ткань реальности вместе. И попытался найти гармонию. А вот гармонии не было. Что-то было серьезно не так. Слишком много вокруг всего… бездушного. Будто пустые оболочки куколок, из которых уже успели навсегда улететь бабочки, и теперь они – лишь прах на ветру, пока не желающий терять свою формы. Слишком пусто и безжизненно. Несмотря на то, что всего вокруг слишком много. Странное ощущения.
Захотелось свежего мокрого ветра. Шума дождя. Шелета листьев. И пришло знание – так будет правильно.

Ханс шумно вдохнул, выдохнул и стал жадно глотать воздух. Было ощущение, будто он проснулся от кошмара. Удары сердца отдавались в висках, оборотень чувствовал, как пульсирует артерия на шее. Столь остро он ещё не ощущал своё тело. Теперь он смотрел на мир совершенно по иному, хотя, может он тешил себя мечтами, которые развеются как дым. Сон это было или явь? Ответа пока не было, оставалось только ждать. Только глубоко в сердце осталось желание вырваться в лес, когда с неба падают большие капли, молнии озаряют тяжёлые тучи, а ветер хлещет упруго и рвёт листву с деревьев. Но обыденность брала своё. Глянув на часы Ханс впал в уныние: до первого урока было ещё много времени, но делать нужно было очень много. Как ни странно, но медитация, или же дрёма (Ханс сам ещё не разобрался что это было) восстановили силы паренька так, будто бы он спал часов десять.
За книгами время летит незаметно, вот, сработал будильник, на кухне мать, позвякивая тарелками и кастрюлькой, готовила завтрак. Пора было собираться в школу.
- Ханс, завтрак остывает!
После завтрака Ханс тем же путём, что шёл вчера домой, отправился в школу. Его разрывали сомнения. Что-то не давало покоя, какое-то подсознательное ощущение клетки, желание вырваться на свободу. Задумчивость преследовала мальчика до обеда. Во время одной из перемен, когда он решил выпить горячего шоколада, единственного приемлемого из горячих напитков в школьной столовой. Толи шоколад взбодрил датчанина, толи просто организм "проснулся" сбросив задумчивую дрёму, но в голову начали приходить разные невероятные мысли. Уцепившись за одну из них, Ханс решил сходить в парк. Там он мог утолить желание свободы и природы вокруг, и, если повезёт, найти ответы на на три вопроса, мучавшие его половину дня: Приснилосль ли ему откровение? Почему он может слышать общение волков? Я оборотень?