Любопытный (Кьюри Харт)
| Автор: |
|
Inshal |
| Раса: |
|
Люпус |
| Класс: |
|
Ахроун (Ahroun) |
| Мировоззрение: |
|
Хаотичный нейтральный |
| Сила: | | хорошо [+10] |
| Ловкость: | | хорошо [+10] |
| Выносливость: | | очень хорошо [+20] |
| Интеллект: | | средне [+0] |
| Мудрость: | | хорошо [+10] |
| Обаяние: | | средне [+0] |
Внешность
ЛюпусВ люпусе Любопытный очень крупный волк, с густым мехом, собранным из серых, рыжих, бурых и белых пятен. У него белое брюхо, светлые лапы, светлая полумаска на морде, захватывающая щеки и губы, и рыже-серые уши и хвост. Остальная часть шкуры раскрашена неровно. В люпусе Любопытный - волк-одинец. Язык его тела выражает это достаточно четко. Он не претендует на лидерство, потому что у него нет стаи, и он не скромничает, потому что у него нет стаи. Его уши, хвост и морда выражают ровно то, что есть в текущий момент, будь это спор, дружелюбие или вызов, и обычно он просто одинец, бегущий куда-то по своим делам с чуть опущенным выпрямленным хвостом и ловящими звуки ушами - нейтральной позой не вмешивающегося волка. ХомидВ хомиде Любопытный, или, сокращенно, Кьюри (Cury, от Curious) - высокий молодой парень лет восемнадцати на вид, с русыми волосами повыше плеч. Крепкий, но не качок, загорелый, одетый как и все американские подростки, в джинсы и майку либо что потеплее, когда погода требует - свитер или куртку, или то и другое. Ничем особенно не примечательный, кроме ярких зеленых глаз. В хомиде у Любопытного то и дело проскакивают черты волчьей мимики, а когда он начинает нервничать, то ведет себя кк волк в человческом теле. Самое заметное - это его виноватая улыбка на запрокинутом лице. Он смотрит на что-то интересное, склонив набок голову. Он сидит, чуть развалившись, и любит поставить куда-то локти. Он сначала слушает, а потом поворачивает голову. Он может как смотреть на собеседникак очень прямо, хоть редко в глаза, так и не смотреть вообще. Шаг у Кьюри в хомиде быстрый, целеустремленный, но не заторопленный. ЗапахЛюбопытный пахнет летним лесом, деревом и песком, нагретыми солнцем, любопытством и как-то неуловимо - щенком на толстых лапах. Любопытный пахнет рекой, несущей свои волны независимо от падающих в нее камней, Любопытный пахнет камнем, который огибает текущая вода. Любопытный пахнет лесной стежкой, которую неторпливо меряют сильные волчьи лапы, уходя и возвращаясь на нее рано или поздно.
Характер
Любопытный любопытен. Он непосредственный парень, кое-что не понимающий, и непонимающий весьма многого, как и многие люпусы. Он не разбирается в хомидском образе мыслей, мало что знает об Умбре и духах, не шарит в истории и пока не понимает, зачем ему это нужно.
Он прост, как глиняный горшок или порция картошки с мясом, простой, уверенный в себе люпус, иногда нарывающийся, но с готовностью принимающий заслуженную взбучку - если кому-то оказывается по силам ее ему организовать. Не держит обид и, как многие люпусы, простодушен.
Простодушно ему любопытно все на этом свете, хочется засунуть нос, куда не просят, и без мыслей, как нос оттуда потом вытаскивать. Ему интересны игры, в которые играют люди, и опять же, в какой-то момент он может сунуть нос слишком глубоко. Он доверяет простым людям, верит делам, а не словам, и обычно имеет мнение по любому поводу. Да-да, те ИМ, которые ХО. Оспаривать лучше чем-то потяжелее - голова у ахроуна крепкая. Совсем на самом деле оспорить можно и без тяжелого, голова у него все же варит, но простейший путь - именно тяжеленьким. Не очень уважает ничем не подкрепленный "авторитет" - в "послужном списке" у Любопытного история, как он публично назвал высокоранговую волчицу дурой. Она пыталась его публично учить, как надо убивать оленей. Все бы ничего, только она убивать оленей не умела.
Ахроун и люпус в двух словах, короче.
История
Первое, что помнил о себе Любопытный - свою мать, волчицу, и других волчат, сосущих молоко рядом с ней. Мир сначала состоял их запахов и вкусов, потом появились звуки - пищание братьев и сестер, добродушное порыкивание и ворчание мамы, шелест песка в гнезде в их логове, шаги мамы и другого волка.
Только потом появились картинки. К тому времени Любопытный уже ползал вовсю по укромной пещерке, где он родился и жил все свои немногочисленнеы дни. Он знал, что мягкое и теплое - значит, брат, сестра или мама, сухое, прохладное и сыпящееся - стенка. Он знал, как чувствуются мамины зубы, когд аона осторожно берет его за шкирку и уносит назад, в гнездо. Он знал и тепло и холод. Он даже ткнулся пару раз в чужих волков, которые иногда приходили сюда, и один или два раза - во что-то незнакомое, что они приносили с собой.
Еще через какое-то время открывший глаза Любопытный начал не ползать, а ходить, смешно переваливаясь с одной толстой лапы на другую, потом - играть в разные веселые игры с другими волчатами, каждый из которых пах примерно так же как он и мама, но на самом деле каждый пах по-своему.
А потом мама перестала их ловить всякий раз, когда они направлялись было на выход из логова, и они выскочили в место, наполненное светом, и новыми запахами, и зеленой травой, и большой-большой кучей места, где можно было бегать и играть. Любопытный стал сущим наказанием для своих родителей и других волков, помогавших им. Ему все было интересно, и то и дело кому-то из старших приходилось ловить маленького проказника за шкирку и нести на площадку у входа в логово, где все уже было известно, исхожено и обнюхано, и просто скучно.
Зато за ее пределами! Любопытный обнюхивал цветы, гонялся за бабочками, рычал на кривую корягу в кустах, бегал за ящерицами и жуками, пытался допрыгнуть до птиц. Однажды он поссорился с вороной и чуть было ее не поймал, несмотря на то, что она больно клевалась и била крыльями. Еще раз отцу пришлось спасать его от прокравшегося к самому волчьему логову хорька, с которым волчонок уже было начал драться. Драться с братьями и сестрами было неинтересно, хотя иногда Любопытный делал это. Иногда это было интересно, а иногда это было интересно им, а Любопытный не любил быть побежденным или убегать.
Шло время, мама больше не кормила их молоком, а срыгивала для них мясо. Лес становился желтым, и мокрым, и было холоднее, и солнце было уже не таким ярким и теплым. Теперь они ели не только срыгнутое мясо, пахнущее мамой, но и свежее, красное, грызли кости. Старшие волки приносили им полупридушенных мышей и кроликов. Любопытный любил эти гостинцы. Он всегда убивал их, с тех пор, как перегрыз горло своей первой мыши и съел ее сам, почти всю. У братьев и сестер мыши и кролики иногда убегали, и тогда он, или кто-то другой ловили их. Они всегда были голодны.
В этом холодном и мокром они начали знакомиться с большим лесом вокруг, а не только с их логовом и местами около него. Вскоре волчата, и Любопытный среди них, начали бегать за своей стаей на охотах. Волчата всегда получали лучшие кусочки мяса.
Любопытный бегал со стаей всегда, даже когда его неуклюжие щенячьи лапы уставали и подгибались, а братья и сестры спали в логове. Вскоре он знал все земли своей стаи как свои четыре лапы, и тем не менее, каждый новый день таил в себе что-то новое. Новая птица, новый зверь, новый пруд, новое озеро.
С неба начали сыпаться белые хлопья, холодные и пахнущие холодом и водой. Их стая бегала сама по себе еще некоторое время, а потом они пришли к другим волкам, где было больше волков, и больше щенков. Любопытный часто дрался с ними, возясь в снегу и грязи. Он был всегда голоден, и рос большим, больше, чем почти все щенки этого года. Он был сильным и выносливым, и часто брал верх даже над теми, кто был его постарше, кто родился раньше летом.
Дичи зимой было меньше, и не все ели досыта. Все были голодны, не только Любопытный. Он все еще рос, несмотря на зиму, на холод и на бескормицу. Некоторые уходили и не возвращались, засыпали и не просыпались. Но таких было немного, эта зима была мягкой.
Холода заканчивались, и снова прибавлялись дни. Еды по-прежнему было мало, но становилось теплее, лапы снова становились ловкими. Любопытный вырос в крупного долговязого волчонка, и, отлиняв, когда стаял снег, начал щеголять уже взрослой шубой.
Прошел сезон свадеб, и их семья, поредевшая за весну, снова начала собираться у логова близ ручья, где прошлым летом родился Любопытный. Вскоре его мать должна была снова ощениться.
Лето - сезон хорошей добычи. Любопытный нередко отправлялся охотиться один, лакомясь яйцами, ящерицами, лягушками и мышами. Иногда ему удавалось поймать кролика или глупого птенца. Все уже перестали расти, и давно, а Любопытный все еще становился больше и крепче. Скоро уже он дотянулся до своего отца, матерого волка в самом расцвете сил, и становился еще больше. Мало кто в семье хотел с ним драться, и только перед родителями Любопытный опускал голову и перекатывался на спину, показывая брюхо и горло.
Вскоре у матери родились еще щенки, и Любопытный вместе с остальными бегал и добывал для мамы еду. Она теперь тоже постоянно была голодной.
Маленькие щенки росли, и со временем и они тоже вылезли из логова, и теперь Любопытный приносил им мышей, кроликов и ящериц, чтобы те учились их ловить и убивать.
Тем временем лето подходило к концу, начиналась осень. Любопытный к тому времени перерос своего отца, вечно голодный, здоровенный молодой волк. Отец не любил его поблизости. Вскоре, когда листья начали падать, Любопытный ушел от своей семьи, отращивая густую зимнюю шерсть и нагуливая жирок к зиме.
Любопытный ходил, бесшумно ступая своими огромными лапами, по землям, окаймлявшим земли других стай. То и дело случались драки, когда он невзначай заходил на чужую территорию, но он был велик и силен, и мог постоять за себя, как минимум, пока ему противостояла пара переярков, а не вся стая. Здесь было много дичи, и Любопытный резал ее от души, наедаясь досыта после каждой успешной охоты.
Кроме успешных охот, были здесь и не такие успешные, куда же без них, но теперь Любопытный добывал пищу только для себя. Никого не надо было кормить, и никто не забирал от него еду.
До зимы он вырос еще больше.
Достаточно еды находилось ему и зимой. Да, за снежное время он подрастерял жирок, и охота была не в пример беднее, но все же до одного вечера на исходе зимы, он как-то справлялся. Перед тем вечером ему не везло уже долго. Он был зажат между территориями двух сильных стай, состоявших из объединившихся семей, и нейтральная полоса была ненамного богаче дичью чем пустынные окрестности, изрядно поредевшие за долгую и тяжелую зиму. Для него не находилось даже падали, остатков с пиршества других охотников.
И одним вечером он был так голоден, а запах крови, пролитой так близко, был настолько сладок, что лапы сами понесли его в сторону от его стежки, на которой он надеялся найти хоть что-то съедобное.
Запах издавал могучий олень, заваленный двумя объединенными семьями. С полудюжину мощных, матерых волков, один из которых, старый самец, который размерами немного уступал ему и во много раз превосходил в боевом опыте, с десяток волков помоложе и переярков, столько же, наверное, щенков, готовы были защищать свою добычу.
Любопытный обычно даже не вступал в такую драку. Со стаей поменьше он еще мог схлестнуться, щедро раздавая укусы и порезы своими острыми клыками, проигрывая в итоге, но унося с собой жизнь и опыт, но с такой большой и сильной - никогда.
Тем не менее, вчерашний переярок не отступил. Не отступили и волки, задравшие оленя. Бой был долгим и кровавым. Любопытный оставил на память черной волчице рану, которая могла бы убить ее, покалечил лапу вожаку и нанес много еще укусов и порезов, но как бы доблестно он не дрался бы, он давно не ел, он был один и был очень молод. Его повалили, разодрав лапу до кости, вспороли брюхо, и вот уже чьи-то челюсти сомкнулись на его горле.
Как тут что-то резко изменилось в Любопытном. Он не хотел умирать, он хотел есть, и ему было больно, и он проиграл - а он давно не проигрывал вот так вот, когда не мог сам отбежать, когда его драли, а не волки расходились с ворчливым уважением друг к другу. Он чувствовал, как дергается в железном захвате челюстей вожака, и как значимым становится только бой, только стремление встать на лапы и порвать их всех.
Что-то очень резко изменилось в любопытном, и он понял, что стал еще больше, еще сильнее, и теперь он может вырваться из клыков вожака без проблем, и скинуть с себя насевших волков, и снова вступить в бой. Он был больше, гораздо больше их всех, и его челюсти были большими и сильными, и он мог перекусить волку лапу, придушить с одного укуса, а их клыки едва могли прокусить его шкуру.
Он скидывал их с себя, как щенков, вертелся, как смерч, и внезапно он был один ан один с остывающей тушей. Могучая стая пряталась в кустах, не желая отдавать лидерство огромному и страшному чужаку.
Любопытный запустил морду в рану на животе оленя и вскрыл его брюхо, выедая вкусный ливер. Наевшись, он не стал метить тушу, а почему-то оставил ее побежденной стае, а сам побежал дальше. Они не хотели его в свои вожаки, хоть он и победил их вожака, и был таким большим и сильным. Он побежал своей дорогой, подальше от этого места.
Той ночью он лежал около кустов, и смотрел на небо. Почему-то его впервые оно заинтересовало. Он видел звезды и думал, "А могу ли я допрыгнуть до звезд?". Он вспоминал стаю, которая ждала до тех пор, пока он не наестся, и задавался вопросом, почему они не захотели, чтобы он стал их вожаком. Он вспомнил почему-то свою родную семью, и подумал, что отец боялся его, что не он будет вожаком к весне. Он думал о том, что лежит там, где заканчиваются территории волков, и думал о том, что эта зима была дольше, чем прежняя. Он успел подумать, что, наверное, теперь такому большому ему понадобится гораздо больше еды, чем когда он был меньше, но после этой мысли его сморил сон, а когда он проснулся, он снова был маленьким.
Но Любопытный теперь знал, что он сможет стать большим, и, потренировавшись немного, смог сделать это снова, сам.
Любопытный решил, что лучше пока он будет маленьким - снег не так проваливался под его маленькими лапами, и бегать он мог гораздо быстрее, и побежал так же, как и хотел с самого начала - туда, дальше, в лес и горы, узнать, что находится там, где кончаются территории других стай.
Любопытный бежал и день, и два, останавливаясь на отдых и попытку что-то поймать, но там, где кончалась одна территория, вскоре начиналась другая. На нейтральных участках попадалась кое-какая добыча, и иногда даже Любопытный снова бывал сыт. Он мог бы снова отобрать добычу у успешно добывшей ее стаи, но такие стаи ему больше не попадались.
Пахло новыми волками, такими, которых он в жизни не чуял. Начали попадаться новые запахи, которых он тоже не чуял никогда - это он-то, исходивший все родные леса и горы!
Наконец он нашел, когда кончаются территории. Там, где кончается лес. Лес продолжался, но продолжался не такой, каким он должен был бы быть. Редким, и со странными камнями. Их было много. Часть земли была обычной, часть твердой, и по этой твердой бегали странные вонючие звери. Быстро бегали, должен был признать Любопытный, когда решил было погоняться за одним из них. Одного он обогнал, за двумя другими не угнался, и пришлось уворачиваться, чтобы не попасться под еще двоих.
Раз они бегали, значит, они должны где-то отдыхать, - понимал Любопытный, и он решил побежать дальше за стаей быстро бегающих зверей, чтобы найти какого-нибудь отдыхающего.
Ночью они начали светиться как звезды, тольки они летали быстрее любой звезды. Любопытный все равно разглядел, пока бежал рядом, что эти были все те же странные шумные звери, которые бегали по той земле днем. Это была тропа, - в какой-то момент понял волк, - это была их тропа, по которой они бегают, а, следовательно, она рано или поздно приведет его в то место, где они спят.
Любопытный снова проголодался, но здесь почти не было дичи. Свернув в небольшую рощицу, он поймал мышь, и съел ее, потом поймал еще две. Их он тоже съел, а потом побежал назад, к тропе бегающих звезд.
Впереди сверкала одна большая звезда, и когда Любопытный подбежал поближе, он понял, что это было их логово. Несколько зверей стояли на месте, все еще ворча и тяжело дыша от долгого бега, поодаль от них стоял темный и одинокий зверь, который молчал. Любопытный знал, что самая уязвимая добыча - та, которая стоит поодаль, и слабая, или дремлет. Он осторожно подкрался к ней, и увидел, что она мертвая - ее нутро было распорото, хотя никто не обглодал ее до костей.
Любопытный осторожно подошел к туше и понюхал ее. От нее не пахло ни мясом, ни кровью, и кто-то уже съел вкусные потроха. Брюхо бегучего зверя было таким большим, что Любопытный мог туда запрыгнуть, что он и сделал.
Сверху Любопытного пахло плохо, вкусным был запах снизу. Он взрезал своими острыми клыками брюшину зверя, но под ней не было мяса, только какая-то несъедобная гадость, от которой он еле отплевался. Зато сама брюшина была жесткой и вкусной. Ее он пожевал, и его пасть сама наполнилась слюной.
Снаружи что-то заверещало, и уши Любопытного сами встали торчком. Такого зверя он ни разу в жизни не слышал, и он вернулся к дырке в брюхе звездного бегуна, чтобы посмотреть наружу. Там кричали две какие-то каракатицы, похожие на безволосых медведей. Это была их добыча, - понял Любопытный, оскалился, приложил уши и зарычал на каракатиц. Они не стали с ним связываться и убежали, оставляя ему добычу.
Разные штуки в брюхе животины еще не были съедены, но, пожевав их, Любопытный понял, что их не съели потому, что они были несъедобны. Впрочем, погрызть их было приятно.
Снаружи появились какие-то еще каракатицы, побольше, чем первые, и тоже закричали и забегали снаружи. Он порычал на них, но они не убежали, как первые. Большие каракатицы, - подумал Любопытный и вылез из брюха туши, чтобы они увидели, какой он большой. Они были все же больше, но Любопытный все равно ощетинился и зарычал на них. Стая каракатиц собралась вокруг него, они не уходили, но и не решались подойти. Один из них шагнул к нему, и Любопытный тоже шагнул к нему, распушая свою зимнюю шубу, чтобы казаться еще больше.
Каракатица все равно не уходила, а, кажется, собиралась кинуться, поэтому Любопытный стал большим, чтобы напугать каракатицу и победить ее в любом случае. Каракатица была больше даже, чем он был большим, но тощая и слабая, и когда он оскалился и зарычал, каракатицы снова убежали.
Как и тогда со стаей волков, каракатицы не убежали совсем, он чуял их запах совсем близко, но они не стали ему мешать и признали за ним право на эту тушу. Поэтому Любопытный, снова маленький, понюхал и пожевал ее еще несколько раз, не нашел ничего съедобного, кроме той брюшины, и, ободрав ее, утащил от своей добычи в тень, к кустам, где и спрятал, чтобы вернуться в логово звездных бегунов.
На этот раз он подкрался к большой светящейся звезде, светящейся так ярко, что у него перед глазами бегали круги. Там сидели каракатицы, и Любопытный понял, что он ничего не понимает. Каракатицы же охотятся на звездных бегунов? Но если так, то звездные бегуны не должны прибегать к логову каракатиц. А они это делают.
Любопытный лежал в удобной ложбинке и думал, а вместе с тем чихал. Ему не нравилось, как тут пахло.
Любопытный решил последить за каракатицами получше. Они пахли мясом, пахли живым, в отличие от бегунов, и были похожи на лысых медведей. Маленькие, видно, их щенки, легко пугались, он уже знал это, а большие были смелые, особенно, когда в стае.
Наблюдая, Любопытный понял, как каракатицы залезают в звездное логово, и решил залезть в него сам. Если они не испугаются его, решил он, он так же из него выбежит, а если нападут, то будет отбиваться. Большой он, наверное, смог бы задрать медведя, а медведи были хоть и ниже каракатиц, но гораздо тяжелее.
Мыши закончились быстро, и Любопытный наделся найти в логове каракатиц еду. Он был готов за нее драться и здесь.
Любопытный прокрался ко входу в логово и когда очередная каракатица сделала проход, прикрался в него вместе с ней. Но она тут же закричала, и там было много каркатиц, и пахло едой, поэтому Любопытный сразу же сделался большим и зарычал на них. Он знал, что каракатицы могут этого испугаться, и они все испугались, и попрятались по стенкам логова. Любопытный обшарил все логово в поисках еды, и нашел ее немало.
Тут вожак каракатиц решил подраться с ним. Неудивительно, подумал Любопытный. Я ем еду его стаи. Любопытный зарычал на вожака, а тот отрастил себе длинную лапу с тупым когтем и ударил его. Любопытный укусил его за эту лапу, и лапа тут же отломилась. Лапа была деревянной, понял он почти сразу же, поэтому, пожевав щепки еще немного, выплюнул их. Теперь вожак каракатиц отрастил себе другую лапу, светлую. Зубы Любопытного покалечили ее, но не перекусили, как ту, деревянную, и вожак толкнул ею Любопытного в плечо.
Любопытный толкнул его лапу своей и прыгнул на вожака. Его было легко повалить, и когда Любопытный взял его за горло, он быстро сдался и больше не мешал Любопытному есть. Обшарив все, Любопытный понял, что следы каракатиц ведут в другую часть лггова, закрытую так же, как и первый проход. Он видел, как каракатицы открывают его, поэтому, постаравшись и попрыгав, он смог туда зайти. Там было темно и сильно пахло, приятно, неприятно и каракатицами. Ничего съедобного там не нашлось, поэтоум все обнюхав и пометив, Любопытный выбежал в первую часть логова, а потом на свежий воздух.
Какой-то зверь надрывно и далеко кричал, и Любопытный наставил уши, прежде чем спрятаться в тенях и подкрасться посмотреть. Он не заметил, как снова стал маленьким в процессе, но это было хорошо. Так легче было прятаться.
Лежа в ложбинке под кустом, Любопытный увидел очень странную штуку. Прибежало несколько звездных бегунов, и из них вылезли каракатицы. Любопытному сложно было это понять. Он знал, что волчата вылезают из волчицы, а потроха - из туши. Наверное, каракатицы были потрохами звездных бегунов, решил он. Они не походили на бегунов ну ни капельки, а волчата всегда походили на волков. Прибежавшие звери были другими, не такими, каких он видел на тропе, и они принесли с собой новые запахи. А еще он видел, как каракатицы заползли в мертвых бегунов, и те побежали. Значит, и не потроза, подумалось Любопытному. Если ты вынул чьи-то потроха, то он уже не побежит. А звездные бегуны бежали.
Любопытный наблюдал за логовом каркатиц и бегунов до середины ночи, прежде чем он уполз в укромное место, подальше, спать, а в предрассветных сумерках посмотрел на каракатиц и погасших бегунов еще, и побежал дальше вдоль их тропы. Ему было интересно, куда она ведет.
Дичи тут было мало, но тем не менее, дальше, за рощицей, Любопытный поймал кролика и перекусил на скорую лапу. Потом он побежал дальше.
Он бежал еще два дня и ночь, прежде чем добежал до территории каракатиц. Он встречал по дороге их метки, их объедки и кучу всяких непонятных штук, и часто видел их самих, проходя совсем близко. Они не замечали или не были против Любопытного.
Их территория была покрыта камнями, как то светяжееся логово у логова бегунов. Бегунов тут было много, и в небе было гораздо больше звезд, чем в лесу. Любопытный крался в их ярком свете, держась теней, обнюхивая все, что встречал.
Это были запахи земли каракатиц, а не леса, и теперь Любопытный изучал их прилежно. Волками тут не пахло никакими, а вот другими зверями пахло много. Один запах даже немного напоминал волчий. Примерно как волчий запах напоминал лисий. Встречающиеся метки он перекрывал своими, оповещая всех, что пришел он, Любопытный, большой молодой волк.
Он бежал медленно, и именно тут они его поймали. Их было шестеро, и поначалу он подумал, что они шесть каракатиц. Принюхавшись, он понял, что они пахли по-другому. А потом трое из них стали волками и сказали Любопытному, что он идет с ними.
Любопытный был большим волком, и он уже выигрывал драки, и против больших стай. Любопытный оскалился и зарычал, высоко подняв хвост, вызывая их на бой. Они не были его вожаками, и он не был им ничего должен. Он пришел в землю, где не было волчьих стай, и вся эта территория была его. Они приняли его вызов, и он проиграл.
Нет, он дрался хорошо, но они дрались не хуже. Шкура большого его была прочной - но шкуры их были не менее прочными. Клыки большого его были острыми и длинными, а челюсти сильными - но и они были такими.. А еще среди них была помесь каркатицы и волка, огромнаЯ, больше его большого и тжелее создание на двух ногах, как медведь, но с волчьей головой и острыми когтями.
Он били и кусал их, они били и кусали его. Наконец, они повалили его, и один из них, самый сильный, схватил его за горло, требуя подчиниться. Внутри него вспыхнуло что-то, сильное, горячее, и он вывернулся, вцепляясь в своего обидчика. Драка продолжилась, пока еще один не повалил и не вцепился в горло. Любопытный попытался вырваться, и вырвался, чувствуя потеки крови на шее и помня только жажду драться и победить. Третьего раза подчинения никто от него не попросил - а если и просили, то он не помнил.
Он очнулся в темноте, в каком-то месте, где пахло похоже на каракатиц, но по-другому. Рядом с ним сидела волчица из стаи, которая его побила. Любопытный ощетинился и тихонько зарычал, угрожая ей.
Она зарычала в ответ.
- Ты пришел на нашу землю, ты искал нашу добычу, и мы тебя не убили! А ну молчи!
- Это ничья земля! - ответил Любопытный, - здесь никем не пахло!
- Не спорь!...
Что-то сжало его морду, достаточно сильно, чтобы он понял, что лучше бы не рычать. Ее стая была сильнее него.
Любопытный опустил хвост.
- Хорошо, я уйду.
- Постой, волк, - голос то ли каракатицы, то ли волчицы перестал быть злым, - ты же ничего не знаешь. Я расскажу тебе о тех, кто меняет форму, и о том, кто ты такой и почему ты не такой, как все волки.
Любопытный молча поднял голову с передних лап и насторожил на нее уши. То ли волчица, то ли каракатица начала рассказывать.
- Нас всех создала наша мать, Гайя...
- Моя мать - Быстрая убийца, волчица с рыжим брюхом и черной спиной с малого кряжа, если она запустит зубы в добычу, той недолго осталось, - перебил ее Любопытный.
- Ага, а моя - Легколапая, она никогда не проваливалась на снегу. Но наша мать - Гайя. Если ты не будешь меня перебивать, я тебе расскажу.
Любопытный больше не перебивал.
***
Она рассказала. О том, что каракатицы назывались людьми, их звездные логова - домами, звездные бегуны - машинами, земли логов и камней - городами. О Гайе, о Вайлде, Вивер и Вирме, о Вуали, Гару и пяти формах и пяти аусписах. О духах и Умбре, о фетишах и Серебряной Летописи, о тринадцати трибах. О хомидах, люпусах и метисах, о Литании и кинфолках.
Это был целый новый мир, и он нравился Любопытному. Он жил в доме кинфолков, и они звали его Кьюри. Он был ахроуном, избранным воином Гайи. Он знал многих Гару, правда, не всех он любил или даже уважал, и далеко не все отплачивали ему добром и лаской. Он был легколапым охотником на крупную дичь, и его охота ждала его впереди.
***
- Жди меня здесь, никуда не ходи.
- Совсем никуда?
- Совсем никуда.
- А если...
- Никаких если!
- Ну а вдруг...
- Никаких вдруг!
- А если все-таки...
- Не "все-таки"!
- Но если...
- Без "Но"
- А почему?
Невысокая женщина средних лет залепила рослому плечистому парню хорошую оплеушину.
- Хорошо, мисс Джинни, - безмятежно улыбнулся тот, устраиваясь на скамейке удобнее и подставляя загорелое лицо летнему солнцу.
***
- Кьюри, ты не в курсе, куда подевался ангорский кролик дочери миссис Кардоу?
Парень, сидевший на деревянной веранде, улыбнулся спрашивавшей женщине.
- И не делай мне этих щенячьих глазок!
Парень глянул на нее снизу вверх, нерешительно улыбаясь шире и сваливаясь на одно бедро. Если бы он был собакой, он бы стучал сейчас хвостом.
- Вечером они забыли его во дворике, а утром его нигде не было и собака отказалась брать след!
Когда женщина закрывала глаза, чтобы мигнуть, перед ней сидел парень. Когда она моргнула, перед ней сидел здоровенный волк, виновато стуча хвостом, заглядывая в глаза и показывая щенячью улыбку.
***
- Понимаешь, она - Старейшина, она очень уважаема, она сделала много чего выдающегося...
- Это чего?
- Ну, она честно рассудила спор между Ольриком Алым Клыком и Дженарром Далекоходившим, и два племени помирились. Она нашла предателя в септе. Она честно назначает все вызовы...
- Это как вызовы можно назначить?
- Ну, чтобы все было честно.
- Честно - это либо я тебе глотку сейчас порву, либо ты мне. Ну или ты меня заставишь отступить, или я тебя. И что сверх?
- Ну она просто уважаемая старая женщина!
- А олени-то тут при чем?
- Не при чем.
- Вот пусть и не учит меня их ловить.
- Но она же старейшина!
- Ну и что? Она все равно не умеет резать оленей.
- Но Литания говорит, мы должны слушать наших старейшин...
- Когда она начала учить меня, как резать оленя, она дала услышать всем, кто умеет ловить оленей, что она старая дура.
***
- Привет, я тебя не знаю. Ты кто? - девчонка в желтых шортах улыбалась одновременно испуганно и игриво.
- Кьюри, - улыбнулся парень, наклонив набок голову и рассматривая нежданную собеседницу, - и я тебя не знаю тоже.
- Тиффи, Тиффани Смайтс. Я дочка начальника полиции. Меня не было все лето, а теперь меня ждет выпускной класс. А ты школьник?
- Нет. Я племянник Джинни Хартскью. Я у нее живу.
- Класс!
***
- Слушай, Любопытный, - начал Стенс, балансируя полной кружкой пива, пока он пытался усесться на тоненькое бревнышко, - вот ты говоришь, что хомиды все усложняют...
Он сунул кружку в руки Любопытному и сел нормально. Тот взял кружку и отпил.
Филодокс подскочил.
- Эй, ты пьешь мое пиво!
- Ты мне его сам дал. Вкусно, кстати.
- Да, но я его тебе дал, чтобы ты подержал кружку, пока я не сяду!
- Я ж говорю, хомиды вечно все усложняют.
***
- Сам лови своих кроликов, - огрызнулся волк.
Тот, кому он это сказал, высокий плечистый мужик средних лет, молча превратился в здоровенного светлого волка и через пару секунд на поляне бушевала драка. Достаточно быстро к земле оказался прижат более молодой волк.
- Поймай мне двух кроликов, - прорычал его победитель.
Любопытный убежал, припадая на правую переднюю лапу, и вернулся меньше, чем через час. В его пасти висели тушки двух кроликов, которые он молча, только дружелюбно покачивая хвостом, отдал старому гальярду.
***
Все были довольны этим осенним вечером. Люк и Джинни Хартскью наслаждались жареной олениной, а Любопытный дремал на веранде в своей теплой шубе, утепляющейся к зиме. Свою долю добычи он уже получил, там же, где ее и поймал.
Навыки
Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.
Инвентарь
Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.
|