[C:tL] Kingdoms Of Rain | ходы игроков | Леонард

Это так обычно – вернуться с войны и по ночам видеть кошмары о ней. Сотни мужчин страдают тем, что каждую ночь вновь и вновь ставят в старый, полусломанный видак своей памяти ту самую кассету, где свистят пули и разрываются снаряды. Пьют таблетки, ходят к психиатрам, напиваются до беспамятства, избивают жён и детей, суют голову в петлю…

Каждый, в общем, обычный бывший солдат находит, как справиться со своим "апокалипсисом сегодня".

Леонард Сворн никак не подходил под определение «обычный».

Сырой октябрьской ночью он с криком проснулся, рывком сев в постели. Отголоски кошмара пляшут вокруг, оседая на липкую от пота простыню стружками золы и пыльцой пепла. В голове судорожной пульсацией скачет вопль огненного смерча, ввинчиваясь куда-то глубже, в подкорку, затухая, оставляя после лишь выжженную пустыню под нещадным ко всему живому, палящим солнцем. В глазах мелькали размытые по горячему воздуху шлейфы смертоносных комет, набрасывающихся друг на друга, кромсающих призрачные тела друг друга клинками, выкованными из небесного пламени. Бесцветная кровь кипучим жидким газом струилась по земле. Леонард стоял посреди бойни, не в силах пошевелиться, и во все глаза смотрел на то, как одни чудовища убивают других.

Эхо нечеловеческих, ужасающе громких криков и воплей глохло в ушах ещё один удар сердца. А потом милостивая смерть подарила Леонарду долгожданную тишину.

В комнате работал телевизор, холодным светом сметая глубокие ночные тени в углы. Ужастик 80-х. Молодой и бородатый Курт Рассел носится по коридорам полярной станции с огнемётом наперевес, гоняясь за каким-то инопланетным монстром, поедавшим людей и превращавшимся в их копии. Звук сделан на минимум, а пульт достался той невидимой твари, что прячется, укутавшись в пыль, под кроватью.

На прикроватном столике на стопке газет стоял будильник. Циферки на пластиковом экране, сложенные из мерцающих зелёных палочек, насмешливо показывали 03:42 ночи.

В окно иступлено долбился дождь, стеная и воя голодным и злым волком, размазывая по стеклу безумные текучие гримасы.

Леонард потёр глаза. Как обычно их резало так, словно в них снова набился арабский песок. Вставать не хотелось, но ложиться обратно в сбившуюся кровать не хотелось еще больше. С тихим стоном он поднялся с кровати и присмотрелся к изображению на телевизоре. В какой-то момент ему показалось, что сполох огнемёта вырвался из экрана.
- Чертово тридэ… - прохрипел Сворн себе под нос, тыкая в кнопку выключения под экраном. Спотыкаясь в темноте о стулья и роняя с них одежду, Леонард побрёл в закуток ванной комнаты. Сцены насилия, всё еще плавающие в сознании потихоньку сбивались ярким светом настенной лампы, однако Сворн все еще чувствовал себя так, словно его лицо покрыто колючим песком. Ветеран с тяжелым вздохом плеснул себе в глаза холодной водой. Это раскрыло источник отвратительного ощущения – «песок» на самом деле оказался недельной щетиной. Не удивительно, учитывая тот факт, что каждый раз, когда Леонард смотрел в зеркало, он видел там только огонь. Постояв пару минут над раковиной, он решил, что стоит всё-таки что-то сделать на этот счет. Прохлада пены для бритья быстро сменилась жжением старого бритвенного станка, но по крайней мере исчезло ощущение, что Сворн ночевал в дюнах.
Оставив свет в ванной включенным, Леонард вернулся в основное жилое помещение. Короткий визит к холодильнику подарил ему приятный глоток холодного молока. Сворн уже давно усвоил урок, что алкоголь не помогает заглушить сны, он только облегчает им работу. Уже больше полугода в холодильнике Леонарда не было напитка крепче кефира.
Потом пришло время дивана. Леонард широким жестом сбросил одеяло на ближайший стул, подушки не замедлили присоединиться к нему. Больше на автомате, чем из эстетического чувства, Сворн заправил простыню обратно под матрас, вернув своей постели военно-безупречное состояние. Светящийся будильник уведомлял его, что ему оставалось три часа до подъёма. Пытаться бодрствовать это время будет только себе дороже – уныние от недосыпа приводит к большой боли на ринге… Что, кстати напомнило… Сворн на минуту задумался не прихватить ли завтра чьего-нибудь Гнева или Ярости. Они отлично питали его огонь, как тройной экспрессо прямо в кровь. Однако каждый раз это ощущение шибало его сильнее любого мартини с колой, и Сворн старался не злоупотреблять своими возможностями.
Веки снова начинали наливаться тяжестью. Ладно, если завтра будет тяжелый день, можно будет попробовать… Второй раз тяжело вздохнув, Сворн приоткрыл окно, впустив в комнату влажный прохладный воздух. Завтра он будет ненавидеть этот дождь, но сейчас стоит найти в себе силы быть благодарным за свежий воздух. Оставив окно открытым, Леонард бухнулся обратно на диван-кровать и постарался заснуть, думая о золотых дворцах и сорока девственницах, ему положенных.

Сворн лежал, и в голову его лезли, толкаясь, самые разные мысли. Утром будет слякоть, будет сыро и грязно, а воздух после дождя будет густым и жирным, как грязь под ботинками, и солнечные лучи завязнут в нём, задохнутся и утонут. И небо будет серо-стальным, тусклым и мёртвым. Как и глаза прохожих. Дождь прошёл - и что-то безжалостно вырвал из их душ, унёс этот истошно орущий от боли кусок жизни куда-то далеко, за тучи. В другой мир. Где в золотых покоях своих небесных дворцов восседают непостижимые, безликие и многоголовые боги, одетые в шелка из заката и парчу из гроз. Где у огромных ворот бдят безмолвные стражи, сотканные из дыма и огня. Где в услужении величавых и грозных господ стоят драконы в рубиновых ошейниках и титаны в алмазных цепях, а Ветер и Дождь - всего лишь рабы-гонцы.

Мягкие лапы усталости легли на плечи Лео, провели чуть прохладным ворсом по лицу, закрывая глаза. Сон медленным ядом вползал в тело, утаскивая разум в другой мир. Какой-то свой, тёмный и тихий мир, где цветут тени, окутывая члены стеблями, мягко укачивая...

Подул ветер. Холодный, пронизывающий. Хлопнули крылья. Водяная пыль осела на лицо.

Леонард открыл глаза. По потолку вальяжно гуляли запоздалые призраки ночи, подкрашенные холодной зеленью от немигающих глаз будильника. Свет в ванном закутке почему-то больше не горел. Лампочка умерла?

"04:22", - смеялись часы.

Пронзительный, коротко резанувший по коже птичий клёкот взбаламутил мысли. На подоконнике сидел, царапая загнутыми чёрными когтями пластик подоконника, сокол. Чёрный окрас головы, словно маска-бандана с прорезями для глаз, жёлтый с чёрным крючок клюва чуть приоткрыт. Дышит - под грудкой быстро-быстро моторчик колотится. Рябой, в чёрно-белый крапинах и разводах. Мокрый, уставший, побитый дождём. Внимательно смотрит. Глаза черны, как арабская ночь, без бликов даже.

К правой лапке примотано что-то. Коричневый свёрточек, туго бечёвкой стянутый.

Уничтожить. Леонард поднялся с нехорошими, не-позитивными мыслями. Испепелить огненными бичами, запретить ветру дуть, обратить саму воду в пыль. На короткий момент его карие глаза блеснули сквозь Маску красным бликом раскалённых углей. Потребовалось несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы не запустить будильник в стенку. Это, и мысль о том, что будильник разобьёт дорогой телевизор. Когда холод из окна остудил пыл Леонарда, он вспомнил, что его покой нарушали не только призраки сновидений.
И что у нас тут? Сворн захлопнул окно и присмотрелся к птице. Его мысли плавно перетекали из осторожного любопытства к желанию превратить сокола в жаркое, причем судя по абсолютно каменному выражению лица Леонарда последний вариант выигрывал. В конце концов соколы в округе довольно редкая вещь, значит было бы логично заключить, что этот тут оказался не случайно. Это означает, что кто-то послал его. Этот "кто-то" знает, где он, Леонард, живёт. С другой стороны сам сокол не виноват в том, что его послали... Превращать его в жаркое было бы не вежливо... Однако кто знает. Ни один из смертных знакомых Леонарда не выделялся особой любовью к хищным птицам, так что можно было ожидать чего угодно. Может быть это на самом деле вестник от них - в стиле "There will be blood, It might be yours"... Что-ж, на этот случай Сворн был готов.
Эти мысли промелькнули в голове Леонарда за пару секунд, пока он строил соколу страшное каменное лицо. В конце концов он выдохнул и включил свет в комнате:
- Ладно, давай посмотрим что тут у тебя, - хмуро буркнул Сворн птице, разматывая бечёвку на лапе.

Птица была удивительно терпеливой, сидела спокойно, не дёргаясь, пока Сворн снимал послание с её лапы. Едва только грубый шнурок был размотан, как сокол отскочил назад, щёлкнув когтями, распахнул острые треугольные клинья крыльев, ощетинившиеся вымоченными в дожде кинжалами чёрных перьев, и был таков. Один короткий взмах, размыкающий тьму – и он рухнул в зыбкую ночь, подхваченный ветром, точно игрушечным был.

Блеснуло ветвистое лезвие молнии. Глухо зарычал гром.

Пальцы Леонарда ощутили плотную, грубую, ороговевшую и свалявшуюся, коричневатую ткань. Не бумага вовсе, да и не ткань. Не в том, по крайней мере, смысле, в котором обычно бывает.

Он развернул морщинистый лоскут. Морщинистый, как... человеческая кожа?

Слова были выжжены на той коже. Череда хищно изогнутых символов, переплетённых в изощрённую змеиную вязь. Резких, стремительных, острых. На языке, которому нет названия. У которого нет ни алфавита, ни грамоты, который милосердным законом запрещено знать человеку.

Сворн знал этот язык. Слышал, как те резали воздух и кромсали слух пленников своими разговорами. Как если бы звук можно было переложить на бумагу.

«Два желания. Помни о милости», - свистяще прошипели слова на куске мёртвой плоти.

Комнату наполнил неприятный запах гари. Клочок пергамента в ладони Леонарда начал дымиться. Действительно стоило его уничтожить... Лицо Сворна приобрело еще более жесткое выражение, когда его худшие опасения начали подтверждаться. Он скомкал дымящуюся от его гнева записку и выбросил её в окно, под тугие бичи дождя.
Вглядываться в ночную темноту было бесполезно, но он всё равно обвёл глазами улицу снаружи. Коротких вспышек молний было мало, чтобы вычленить сколь-либо значительные детали, но воину нужно было успокоить свою совесть. Закончив этот ритуал, он решил, что вряд ли сегодня заснёт. Закрыв жалюзи на окне, он снова заправил кровать и начал коротать оставшееся до утра время.
Первым делом он совершил визит в прихожую. Порывшись в шкафу, он достал из тайника кольт и сосредоточился на том, как он лежит в ладони. Есть разные успокоительные средства, но ни одно из них не сравнится с тихой уверенностью в том, что несмотря ни на что, ты сможешь огрызнуться в ответ. Потом Леонард тычком ноги включил телевизор обратно. Нечто к этому времени уже закончилось и с экрана на Сворна яростно зашипел сгорающий на солнце вампир. Кто-то на кабельном похоже решил устроить марафон Карпентера. Леонард шикнул в ответ, стараясь не слишком разглядывать горящую сквозь экран пиротехнику. Под инфернальные вопли кровососущих тварей он открыл ноутбук и набрал в интернет поиске:
"Куплю обрез срочно"