Удел живых | ходы игроков | Грешные и осужденные

Утро 8 декабря было прохладным, но не снежным. Адвент давал о себе знать. Люди носились по улице, занятые своими повседневными делами. В воздухе витало чувство наступающего праздника. Рождество было не за грами.

Утренний туман рассеялся, открывая перед взором Эмилии длинный каменный каземат на отшибе города. Здание было двухэтажным, а его конструкция сцеплена деревянными балками. Пропускной пункт был Незамысловат. За решетчатыми воротами, на внутреннем дворе, перед дверью в главный блок, за которыми можно было разглядеть еще и дубовые, стоял стол, за которым разместился писарь, заносящий в списки всех посетителей и сопровождаемых преступников. Стражники были расставлены у ворот, и еще двое стояли на внутреннем дворе. У всех были гизармы и стилеты за поясом. Впрочем, стража была посредственной. Это были люди, которым платили гроши за совсем незамысватую работу.

Раз принятое решение сильные духом не меняют. Эмилия не была сильна духом, однако, несмотря на все страхи и сомнения, терзавшие её до этого момента, на снившиеся ночью кошмары, она не передумала. Могла бы сбежать, а не стала. Риск был оправдан. Она не хотела влачить жизнь преследуемой беглянки.
Кутаясь в плащ, девушка подошла к писарю на пропускном пункте и ни слова не говоря показала ему кольцо с печаткой, которое до этого прижимала к груди. Взгляд её был насторожён. Эмилия боялась, что тут-то её и схватят. Только зачем Маттерну было устраивать спектакль, если он хотел поймать только её.

Человек, сидевший на утренеем морозце, был не в настроении вести долгие беседы. Он вообще уже пожалел, что работает здесь. Хотя, разумеется, могло быть и хуже.

Он взглянул на кольцо-печатку. Она сказала ему все, что он хоел знать о посетительнице.
- Если умеешь писать, запонялй здесь свои имя и фамилию, расписывайся или ставь галочку, потом тебе в дверь напротив и прямо по коридору до конца. Там будет большая зала, доктор Эшбах ждет вас там.

Он протянул Эмилии лист бумаги, а стража разомкнула гизармы, давая понять, что не будут препятствовать в том, чтобы девушка попала в здание. В тюрьмах вообще всегда так: попасть куда проще, чем выбраться...

Девушка выслушала писаря, кивнула в знак понимания, взяла протянутый лист бумаги и гусиное перо. Руки чуть дрожали от волнения. Что же писать-то на бумаге? Фамилию Эмилии она не знает. Криста Мюллер – вымышленный персонаж, её не существует и объяснять потом, почему она расписалась этим именем, когда Маттерн называет её Эмилией, девушка не хотела. Наконец она макнула перо в чернильницу и неуверенным, корявым почерком вывела на месте для подписи: "Эмилия Штольц". Пусть так. Это хотя бы можно объяснить её любовью к Кристиану. Которого наверняка считают мёртвым. Вздохнув, она поставила галочку напротив фамилии, вернула бумагу писарю и прошла в здание, с опаской косясь на стражу. Птичка сама прилетела в клетку, да. Не леталось ей на воле.
Кольцо с печаткой Эмилия спрятала в кошелёк и шла по длинному коридору в самый его конец, где её уже должен ждать Эшбах. Паршиво на душе. Паршиво с того мига, когда Кристиан предал любовь, устроив двоим ведьмам ловушку. Западню в трактире. Чувство вины лежит тяжестью, камнем на сердце. Совесть гложет и разъедает изнутри трупными червями. Нет покоя Эмилии. И нет возможности искупить вину.