Ветер с Севера (Warhammer FB) | ходы игроков | Побережье моря Когтей, недалеко от Зубов Манана.

Пастору

Несколько мгновений вокруг царило многозначительное и торжественное молчание, а потом один из ангоров торжественно и с подобострастием поклонился шатру. Совершив сложный жест обоими руками.

-Это он и есть, это Ум-Ых. Наш шаман, великий защитник нашего племени. Он и его двое родичей служили богам камлая всем племенам по эту сторону лесов. Боги наградили его за долгую службу, однажды народ пришел в очередной раз спросить о воле Четверых и увидел, что каждый из жрецов превратился в шатер, а великий шаман Ум-Ых стал самым большим и могучим жилищем. Шатры неуязвимы и несокрушимы и служат нам их покорным слугам убежищем и защитой.

-С тех пор эти живые шатры служат паломникам, что идут к Храму Тысячи Лиц местом отдыха и просветления. Странной и могучей силой обладают они, в них боги говорят с нами, некоторые воители переносились из них прямиком во владения Четверых на севере. А могучие вожди просыпались с прекрасными и дивными изменениями делающими их страшней и величественней.

Пастор обвел глазами огромное стойбище полное белоснежных шатров и некоторое несоответствие бросилось ему в глаза и отразилась в глубоких черных глазах, на что ангор поник головой и поерзав стал отводить взгляд в сторону…

Воистину, неисповедимы и удивительны запутанные пути хаоса. Пастор почтительно склонился перед самым больщим шатром и, сложив у входа оружие, отворил полог.
«Силы первородного,сущие везде, подобно живой ткани лесов и вод, дайте мне мудрость внимать озареному светом неделимым. Позволь моей душе стать смиренным холстом, на котором будет начертана ничтожная частичка твоего пути.» - молился про себя Пастор. Некто внутри него со смешанным чувством презрения и заинтересованности наблюдал за происходящим.
Пастор сделал шаг внутрь.

Пастору

Несмотря на то, что здесь что то явно было не то, шаман все же решил не прислушиваться к своим предчувствием и не обращать внимание на смущение ангора и все таки войти внутрь.
Шагнув внутрь, пастор невольно поежился, словно ушат ледяной воды вылили ему на хребет, дурное предчувствие вспыхнуло и рассыпалось дивным водопадом золотых брызг. Ярко освещенный, шедшим от стен светом, устланный мягчайшими шкурами шатер был безопасен и уютен. В одном углу грудами были свалены золотые браслеты и украшенные самоцветами черепа, в другом виднелись рулоны пергамента покрытых колдовскими письменами, а в центре призывно блестел крупный, грубо граненный хрустальный шар.
Усевшись на мягкую шкуру, пастор заметил что около его лежит большой мех с вином и деревянное блюдо с кусками копченого мяса.

Вся обстановка вокруг была такой умиротворенной, спокойной и непринужденной что Шляхта невольно потянуло в сон, в редких всполохах кристалла он понемногу начал засыпать погружаясь в приятные видения.

Непрошенного гостя встретили дружелюбно и таинственно. А может быть, не встретили? Может, околдовали и сожрали? Где он? В шатре или во чреве? Эти мысли пришлись не по вкусу, тому, второму, но почему-то очень взбудоражили самого Пастора. Пусть тот ангор что-то смолчал, пусть в расплату за это мозг шамана медленно опутывается невездомыми заклятиями вездесущего, пусть он теперь мелкая песчинка бросаемая неуемными ветрами Хаоса. Разве было когда-то иначе? Разве могло быть иначе?
Тут, внутри этого шатра, мощь магии неделимого ощущалась шаманом так же сильно, как если бы он внюхивался в запахи звероженщины, ищащей в тени чащ того, кто даст ей наслаждение и потомство. Но ветер этот только все усмирял, усыплял всю подозрительность Шляхта. Как-то сам собой в руке у него оказался мех с вином. Пастор откупорил его и чудесный аромат ударил в ноздри гора.
Но, так и не выпив, Пастор встал. Какая-то неведомая сила, а точнее множество разнонаправленных сил заставляли его хотеть одновременно многого.
С бурдяком в руках он прошелся по шатру. Сокровища поражали всякое воображение. В письмена хотелось окунуться сразу же, здесь и сейчас, позабыв обо всем нырнуть в омут бесконечной мудрости и неразгаданности. Как бьющееся живое сердце, только что вырванное из груди разбрызгивает при последних конвульсиях кровь, расбрасывался хрустальный шар своими отблесками по врему шатру.
Шляхт подошел к нему вплотную. Сейчас он расскажет Ум-Ыху, то кто он и откуда, как стал шаманом и как получил благословенья неделимого и свою кару, куда и зачем ведет свой отряд, как он истратил последние свои магические снадобья, чтобы спасти племя этого шамана. Шастор задаст и свои вопросы этому шатру, любимцу Неделимого.
- О великий Ум-Ых! – нарочито уважительно начал Пастор. Вдруг серое полотно упало на глаза шамана.
Полотно исчезло, а шерть под броней хаоса стала дыбом, мощьная шея зверочеловека скрутилась в неимоверной судороге, а губы вздернулись вверх, обнажая ряд плотно крупных плотно сидящих зубов. Вместо речей через них вырвалось звериное ржание и вой.
Сново все поглащающая серость. Вот снова шатер и пастор внутри него. Пастору казалось, что все это происходит не с ним, что он созерцает, накуренный шишл-травой на себя со стороны, будто живущем в другом темпе.
Дрожащей рукой высоко над головой вдруг занес шаман бурдюк и краское как кровь вино полилось на рога шамана. Брызги летят на грубые грани сердца Ум-Ыха, летят на рога, брюхо и плечи, летят на ковры и даже, взбитые взмахами рогов гора разлетаются на стены шатра.
Глотка пастора уже болит и хрипит, но он не может прикратить орать и рычать.
Вот резкий кивок головы и шар чуть не задет.
Но Пастор уже стоит на четырех и вдруг резко прыгает назад. Затем всторону, в другую, вперед и снова назад и сторону, он с размаху бьется головой об кажущийся мягким пол шатра и острая боль от ноздрем поникает прямо в самый мозг, но Шлях не останавливается, полностью бессильный перед своей болью, с серым покрывалом и своим безумием.

Тяжело дыша Пастор повалился пол. Он броня Хаоса жарила его, со всех сторон, как кусок фарша внутри голубца. Видать богам было не по душе все то, было сотворено этим безумцем. Гость внутри головы опешил, чуствовались его эмоции - неприязнь, омерзение и даже сочувствие.
Вдруг полог шатра немного отворился и в щель просунулись роза, а затем и морда Геллы.
- У вас тут все хорошо?
- Да... мы тут порезвились немножко. Но ты оставь нас - Пастор прохрипел в ответ.

Пастору

-Нееет, -голос давешнего унгора отзывался даже не столько страхом, сколько возмущением и недовольством, он буквально напрыгивал на огромного по сравнению с ним пастора и даже пытался чуть ли не боднуть его. На стоящей рядом Геле висело не много, ни мало полдюжины прочих ангоров, явно пытавшихся не допустить ее до шатра, впрочем надо отметить веса их она похоже и не замечала.

-Как как ты посмел, в святом месте!! Ты же шаман, ты должен заснуть и стать еще одним шатром, ты должен присоединится к остальным, к Ум-Ыху!

Только тут Пастор вздрогнув понял где он находился все это время, он неверяще провел по пушистой и словно живой стене шатра и понял, что беспокоило его подсознание все это время…
Все шатры были чисто белого цвета! Без малейшего пятнышка или полоски, густые белые меховые шубы, что как известно из всех истинных детей подлинных богов украшают только тела шаманов! Верхушки жердей, связанных ремнями, были украшены или разноцветными пучками перьев, или расцвеченными шкурками, или просто зелеными ветками, но торчали словно оголенные ребра. В геометрических узорах, которыми были покрыты и шкуры и тряпки, покрывающие жерди угадывались черты морд и лиц. В зигзагах, кругах, квадратах проступали смутнопонятные письмена. Сейчас, все вигвамы казались одинаковыми но в каждом из них Пастор чувствовал отдельную, что то бормочущую, душу.

Внезапно через открытый полог он увидел как поменялась внутренность шатра, исчезли золото и свитки, пропал лежак и оружие, все стало скромно и даже бедно, нося следы запустения. Пол, покрытый голыми ветками деревьев, несколько облезлых шкур, почерневшие от копоти камни очага и груда заготовок для оружия: кремни, палки, клыки хищников, оленьи рога, каменные молотки, плоская каменная наковальня. А в миске вместо замечательных копченых деликатесов, валялись куски полусгнившего мяса.

Пастор был мрачен.
- Не я, а Великие Боги владеют моим телом в такие минуты. Это они не дали мне воссоединиться в молитвах с мольбами Великого Ум-Ыха! Великий и неразделимый свел меня с пути, чтобы вести отдельно и в сторону.
Он сделал жест, и Гелла отошла по-дальше от шатров, чтобы не давать повода беспокоиться унгорам.
- СЛУШАЙТЕ МЕНЯ, дети леса! - заревел вздымая рога к небу пастор - Вы верно шли дорогой, завещанной предками. Но меняется лист на дереве, меняется запах у женщин в разную луну. Меняется все. И дороги, которыми мы идем тоже меняются. Ваши собраться полегли здесь, чтобы показать вам новую, страшную дорогу. Боги не возжелали, чтобы моя судьба была такой же, как у всех этих достопочтимых мудрецов. Я слеп и слаб, но ВЕЛИКИЙ НЕДЕЛИМЫЙ, урруурр!!! ведет меня дорогой крови и смерти, горячей крови и страшной смерти, ведет, чтобы защитить двуединый тотем «Мерзости и Красоты». Если мы не защитим его, по падут и ваши шатры. А если защитим, то души благословленным Хаосом будут радоваться вместе с нами, стоя у подножья священного тотемного холма!
- Смелые дети леса! Что вы выбираете? Путь крови и смерти по которой дойдут единицы, или дорогу воняющей трусливой мочей, на которой сгинут все, все, гы-ррр!, забывшие честь и славу Хаоса? Что выбираете? Что?!?!!
Глаза Пастора налились кровью, через крупные зубы лезла, пенясь слюна.

Пастору

Речь Пастора произвела впечатление на ангоров, хотя что таить правду, еще большее впечатление произвели на них красные глаза и явное бешенство оратора, а так же созерцание мышц и рогов несравненной Гелы, которая всеми доступными минотаврам способами демонстрировала им, что проникнуться великой миссией им лучше сейчас…а то ведь поздно будет, да и некому. Так что довольно большая часть из немногочисленного племени «Белых шатров» добровольно и без всяческого давления согласилась проследовать за Шляхтом, куда бы он там не направлялся. Правда при ближайшем рассмотрении приобретение оказалось так себе, нет многого от безрогих он конечно не ожидал, но по сравнению с здоровенным Шляхтом и огромной Геллой они смотрелись сущими детьми. А уж если говорить об их физическом и моральном состоянии, то становилось еще грустнее, большей частью изможденные, деморализованные бойцы становились отныне основным отрядом шамана. В целом отношение новых подчиненных к произошедшему очень хорошо выразил один из безрогих.

-Мы тут сидели как прыщ на заднице, вокруг из племен уже никого не осталось, людишки все ближе и ближе строятся, а мы тут торчим. Ну и вообще без вождя нам никак, а мы уже второй год его выбрать не могли, а шаман от огня помер, вообщем лучше с тобой час самим.

Пастор- получено 12 ангоров с копьями и щитами.

Лучше!?! Лучше!?! – Пастор расхохотался и подскочил к ангору, подхватил, подбросил и принял его на рога. Тот заверещал. – Лу-у-учше? Вы ищете выгоды, мезская породия на людишек-торгошей. Тогда лучше вам подохнуть тут, здесь и сейчас!
Шаман прервался, смахнуть с глаз кровь своего собеседника, и снять его с рогов. Дальнейшую дискуссию он уже продолжал, ревя и пиная копытами стонущее и вощее тело.
- Истинно говорю вам: лучше вам тут, здесь и сейчас броситься на свои копья, чем пойти со мной. Ибо я поведу вас не для лучшей жизни, я веду вас исполнять волю Вышего, пречистого Неделимого!
В голове шамана вдруг возникло сразу два вопроса, первый задавал тот, новый и непонятный о Неделимом, а второй более привычной его части было непонятно слово «причистый» которое было применено к этому сакральному для него понятию.
- Омоются ваши морды кровью, будут путаться ваши копыта в кишках, и будут уши ваши глохнуть от криков! Вот к чему вас поведет Неделимый, через меня! Но я не обещаю, что это будет не ваша же кровь, ибо жесток рок уготованный Неделимым и тяжела служба ему!
Потеряв интерес к опоненнту, который был слишком сосредоточен на своих увечьях и жалости к себе, Пастор принялся гонять остальных ангоров, чтобы те быстрее собирали свои пожитки и принесли ему наконец весь скарб их бывшего шамана.
Прохаживаясь между ними и раздавая заслуженные и неочень тумаки, Пастор стал готовиться к финальной части своего отбытия со стойбища.
Он приказал вырубить колья, вкопать их как сделуюет по кругу, снять шкуры с трупов, навесить отрубленные головы на колья, а кровь слить в один большой бурдук.
Натянув новую шкуру и бубун и недовольно хрюкнув от того, что шкуре положено бы по-хорошему как следует высохнуть, Шаман написовал в центре круга мертвых голов символ хаоса и впустил ангоров внутрь.
- Осенью засыпает земля, чтобы проспав всю зиму вскыться буйным цветов весной, раскурочить дряхлое и ненужно, вскрыть силой первозданной корку забытья и ворваться в жизнь сея вокруг то, что не предувидишь, но то, что неотврашишь!
Шаман окунул свою голову в кровь, набрал за шеки сколько мог, и затем и каждого унгора, а заодно и своих горов, под ритм бубна опыскал изо рта свежей кровью павших в бою.
- Ум-Ых! Гордись своими сынами! Ибо они иду на новые свершения во имя главного, чего ради стоит носить рога на голове! Уым-шаухур Амлабдь! Идут твои сыновья с именем твоих на устах! Саиш Шаррыг Амлабдь!

Пастору

Люди всегда бояться безумцев и психопатов, бояться потому что нельзя предсказать ка кон поведет себя в следующий момент одарит золотом или пырнет ножом, люде любят предсказуемость и последовательность. Гномы любят ее еще больше отправляя своих психов брить бороду и краситься в рыжий, и даже в этом случае их безумие предсказуемо и направлено только на различные способы самоубийственный драки. А вот дети северных богов , истинными потомками которых могут считать себя только бистмены, по иному относятся к такому явлению. Нет психов не любят и здесь, как правило они живут плохо и недолго, но вот безумие это совсем иное, в истинном безумии как нигде отчетливо видеться сама суть противоречивого и многоликого хаоса, безумие равняет с богами, безумие открывает правду и указывает путь, ведь в этих хаотических отрывках ведений и бредней приходят самые ценные послания из за границы реальности, по которым шаманы и ведут свою паству по тернистому, но такому сладостному пути богов.

Поэтому все племя с нереальным восторгом наблюдало за Пастором и внимало каждому его слову, даже когда Пастор не рассчитал своей чудовищной силы и парой ударов вышиб дух из чахлого спорщика никто не расстроился, даже наоборот. Те ангоры что стояли чуть поодаль и не были готовы влиться в отряд Пастора хлынули вперед потрясая оружием, так что около шатров осталось всего дюжина самых старых унгоров, которые впрочем тоже показали свое мастерство быстро содрав шкуру с покойника и натянув ее на каркас из костей и ребер, превратив в импровизированное знамя. Правда забрать из шатров они ничего не разрешили объяснив что все дары Ум-Ыха исчезают стоит отойти всего на сотню шагов в сторону от шатров.

Шагая во главе увеличившегося отряда шаман с удовольствием оглядывал разросшийся отряд, целая банда ангоров усиленная двумя горами, которые правда начали то и дело драться между собой, выясняя кто должен командовать безрогими, резвый центигор который ударами розг подгонял бредущих пленников, ну и конечно сам Пастор с Геллой как главная ударная сила отряда. Бодро прошагав почти сутки и прервавшись всего на один привал, зверолюды подошли к опушке леса, впереди открывалось широченное поле, которое вдалеке упиралось в Когтистый лес, в котором и находился тотем. А вот почти в центре поля раскинулся настоящий походный лагерь, в котором расположился крупный отряд имперцев, ровные ряды палаток, составленные пирамидой алебарды и немногочисленные лучники в охраненни. Около небольшой коновязи, одиннадцать изящных коней с яркими попонами.

- Сколько их там? –пробормотал Шляхт, почесывая рога на которых опять начал нарастать какой то мох.

-Думаю десять рук, ну или поменьше на руку-другую – проблеял Гарзул, оторвавшись от лицезрения хвоста Геллы, игриво колышущегося туда-сюда.

-Главное, что мы успели они еще к тотему не подходили…почему то, они нас должны были дня на два опередить. Интересно почему…

Потерян – 1 ангор.
Получено- 7 ангоров с копьями и щитами.(итого 18)
1 ангор повышен до знаменосца.
Ангоры получена марка неделимого хаоса (переброс тестов на психологию)

- Они ждут подкрепления, грязные осквернители - с яростью процедил сквозь зубы Шаман. - Чтож, остаемся тут, в лесу.
Он не стал говорить это вслух, но было ясно: просто яростной атакой разбить их он не мог. Ритуалы он проведет, но проведя его без порошка богов он нарушит заповеди отцов, а от такого кощунства и его ритуалы могут так и не получить благословения богов.
- Может обойти поле? - Гелла внимательно глянула на своего шамана.
Он внимательно посмотрел в ее черные глаза. Она была умна, эта сексуальная детка. Ни один гор не предложил бы подобного. Сберечь силы, испросить благодать у тотема и встретить врага на своей территории, под сводом крон вековых лип.
Шляхт перевел взгляд на поле. Чистое и ровное, как стол. И кони с попонами. Он видел такого у руин Морхейма. Странствующий рыцарь, искатель чести и славы, а на деле, как все - варпкамня и богатства. В поле за ним не угнаться, да и не устоять, если налетит на своей кобыле на тебя. Да и в узкой ложбине, где его все-таки выследили, трое парней уложил, пока его не прикончил сам Вождь. А тут таких одиннадцать, и поле, ни единого бугорка. Нет, далеко не одни бабские мысли под рогами нашей Геллы крутятся.
Сейчас они спешены, а если усядутся на своих коней, да как помчатся? Лагерь у них видный, большой. Людишки, они конечно не ровня детям леса, но когда их становится слишком уж много... Да еще и лучники эти - шкура гора, скорее всего выдержать сможет, а вот у безрогих то она совсем слабенькая. День, светло, как пить дать, что расстрелять их - как в тире поупражняться.
Тот, второй в голове, тоже думал. Ему не было дела ни до Тотема, ни до Империи. Но образ всадника в стальных доспехах несущегося навстречу с опущенным копьем и остальные воспоминания пастора всколыхнули и второго. И его опыт и мысли, человека, выросшего на сухих равнинах, где тень - благодать, а вода - жизнь, тоже начал проявляться из марева небытия.
Пять рук людей не могли стать лагерем в поле без воды. Значит, где-то по поляне протекает ручей. А значит - из него берут воду.
Шляхт поманил к себе минотавриху и заговорил с ней, проходя мимо пленников.
- Ты права, Гелла. Ты все правильно предлагаешь. Боги видят - это не наш бой и не наше дело, лезть на этот лагерь. Уйдем лесом. А пленных тут оставим, они выдать нас могут при отступлении. Жертвы богам нам для последнего рывка ой как пригодятся.
- Пастор, спасибо что согласился - она зарделась, пораженная комплиментом.
Когда они зашли за обоз и удалились от пленников, он с силой рванул ее к себе, тряханул, и снова отстранил.
- Ты - глупая овца! - зашипел негромко, но яростно Пастор. - Обойти? Дать людишкам все выполнить по своему плану? Дать им отдохнуть, собраться с силами, получить подкрепления?
- Но ты же только что... - начала возражать пока несмело Гелла, но в голосе уже звучали ожесточенные нотки. Трупы очень немногих горов, называвших минотаврих овцами, да еще и глупыми, могли потом опознать знакомые.
- Я нарочно согласился с тобой там, около этих гнилых голокожих безрогих жаб, чтобы когда их найдут, другие им подобные жабы, отправились в лес искать нас.
- И ты, как тупой козел полезешь в открытую на них? - она ткнула в сторону лагеря.
- И полезу, и ты полезешь, но нет, не в отрытую. Твое предложение резонно и правдоподобно, но оно - предсказуемо и ослабевает волю, поэтому оно достойно овцы, а не такой дочери Неделимого, как ты!
Гелла никогда не слышала, чтобы Пастор так ее называл. И Дочь Неделимого вдруг замерла, теперь она могла выслушать план.

Пастор жевал травинку, еще раз прикидывая в голове детали своего плана. Все ли он учел - спрашивал его его "второе я".

Пастору

Словно невесомые тени скользят дети лесов по полям и холмам, словно дикие звери виртуозно прячутся в лесу, не выдавая свое присутствие ни дыханием ни стуком сердца, но во имя Четверых как же можно ТАК громко работать?!! И если уж мы взялись говорить об этом, то делать это настолько плохо, несчастный Шагеез уже давно отправился на свою многотрудную миссию, а эти бездари смогли собрать только четыре креста из шести, да и то сделали это настолько плохо, что привязывать к ним пленников было просто боязно.

Ладно горы, они как и все настоящие воины призирали простой труд, но то что безрогие не могут нормально срубить, обтесать и хоть кое как вкопать в землю столь простую конструкцию выводило пастора из себя, тем более в голове постоянно возникали картинки великих строек в самом сердце пустыни, видения гигантских ирригационных работ и все в таком роде, словно остатки личности архимага стали выдавать ему одну за другой ассоциации на слово стройка. Пастор явно переоценил способности данных представителей своего вида делать что то руками, да и их умение, ведь все чем занимались данные экземпляры в своей жизни, так это сидели в безопасности под пологами белых шатров и может изредка пускали врагам кровь, да и тех как правило приносили им соседние роды так сказать в качестве подношения великим.

Тут уж впору усомниться в естественном превосходстве детей богов, - горько подумал Шляхт когда один из плохо закрепленных столбов рухнул на прикорнувшего под ним безрогого- даже орки и то умудряются что то строить из грязи и дерьма, а эти… Хорошо что хоть ямы смогли выкопать и то достижение.

Впрочем ни додумать мысль, ни впасть в свое знаменитое бешенство он не успел, вынырнувшая из кустов Гелла удивленно оглядела стройку, судя по размерам которой безрогие намеревались как минимум скопировать медную крепость Кхорна и промычала на ухо Пастору.

-На шум повелась одна из их дозорных групп, рука лучников, причем один в зеленом с волчьими зубами на шляпе. Мне убить их?

Шляхт обругал себя последними словами за то, что не додумался построить кресты подальше от лагеря, а уж только потом принести их сюда. Тоже мне, знаток лесных душ, пастор детей природы! Затеять такую грандиозную стройку прямо под. носом у врага!
Впрочем, это ведь всего рука лучников, да еще и в лесу. Их гибель здесь и сейчас, хоть и не была в планах Пастора, но тоже могла ослабить врага.
- Да, возьми с собой Гарзула и руку унгоров, и устройте им засаду, когда в лес войдут.
Постарайтесь не заляпать кровью их одежду, не пролить кровь в ручей и взять живьем кого-то из них. Вот того, в зеленом с зубами на хрене, например. Это их вожак, похоже.
- Эй, вы там, прекратите шум и отойдите в чащу. Оружие возьмите. Сейчас дело будет. Гамаазил, ты у них за главного.
Шляхт ухмыльнулся, радуясь предстоящей рубке. Раз Гелла вызвалась прикончить их, шаман не будет ей мешать, хоть и усложнил ей задачу. Но и сам он намеревался понаблюдать за боем, к чему же пропускать такое зрелище.
- Постараться чего не сделать? – Гелла недовольно мотнула хвостом, да так резко, что у Гарзула чуть не свело шею, когда он мотнул головой вслед за этим движением. – Про одежду, можно подробнее.
- Мы оденем наших унгоров в костюмы лучников вечером. Они под видом возвращающихся лучников смогут подойти почти вплотную к лагерю. Пока людишки не принюхаются или не разглядят подмену. А пока они отвлекаться будут, мы подкрадемся и ударим с другой стороны. Да… - Шляхт облизнул зубы будто бы уже откусил кусочек теплой сочной человеческой плоти. - Тзинчу понравится это. А Кхорну – понравится то, что мы сделаем потом. А живьем мне нужн лучники, чтобы порадовать Богов их муками.
В голове у пастора вдруг всплыла картина. Большой иссушенный ветрами город с плоскими крышами под неестественно черным звездным небом. Посреди города стоит роскошный дворец. Вооруженные охранники в широких, куда шире чем у норсков штанах с круглыми щитами и странными круглыми шапками на головах спрашивают у тех, кто входит во дворец пароль. И тот, кто знает пароль, заходит внутрь, а кто нет – рискует своей головой, приближаясь в дворцу.
Настолько же разными были миры, шамана зверолюдов и того, другого, чужого!
- Да и лишнюю порцию информации от этих ничтожеств не помешает узнать. – странную, какую-то несвою фразу словами добавил к своим пояснениям Пастор.