Улететь с Эльдорадо | ходы игроков | [Байки из Кортекса]

Хотите верьте, хотите нет - а я ведь знал, что всё так и будет. У меня по всем мониторам аж помехи пошли, все антенны дыбом встали, все двигатели похолодели. А на радаре я видел такоое... да вы не поверите. Пилот спала, вахту никто не нёс - но я-то видел! Там, на краю радара я видел патрульный. Да, патрульный крейсер Альянса, что же ещё. Куда-то на Уайтфелл летел. И что он тут делал, в этой дыре? Ну да, да, Афины - подумаешь центр цивилизации. Свалка самая настоящая, скажу вам честно. Подумаешь, проводят они культурный фестиваль. Рекламные трюки - таким и ховербайк не обманешь. А луны эти Афинские - вообще даже не свалка, а крысиные норы.

Конечно, смешно, что такая развалина, как я, рассказывает о свалках. Ну а что мне делать остаётся? Да, нету у меня никакого искусственного интеллекта. И автопилот мало что может. И команда меня не понимает ни хрена. Да, обслуживают, кормят, того-сего. Но не понимают. Помню, видал я одну девчонку когда-то давно - вот она меня понимала, говорила со мной. А тут только и слышишь "ржавая железяка, консервная банка". Вот старина Жестянка меня немного мог бы понять. Да, так вот, люди меня не слышат, конечно. Иначе я б им рассказал, чего у меня пожар начался в инженерном, а в итоге - лежу тут, как старый кашалот, помираю. Одни сканеры и остались - а что делать? Лежу, слушаю, смотрю. Вентиляцией слегка трепыхаю. Небось мои субчики сменят меня на какой-нибудь новый корабль, а меня бросят тут на свалке. Эх, жизнь кораблиная! Никакой механик не поймёт...

Из всех битв Объединительной битва за Серенити считается самой кровавой. Но это только потому, что в самой кровавой битве переживших её было настолько мало, что они исчислялись десятками. К тому же из-за определённых обстоятельств сложившие там головы солдаты не удостоились почестей, а были заклеймлены как предатели обеими сторонами. Немногие ветераны помалкивают, учёные с важным видом рассуждают о битве при Даккане, в которой Афины окончательно перешли к альянсу (к тому времени все крупные города на Афинах стали грудами развалин).

Но участники называют эту битву иначе - Чёртова Сковородка. На небольшом плоскогорье сосредоточились последние силы планетарной обороны - ракетные базы, штаб, артиллерия, базы для кораблей. Последний крупный космопорт. Последний рубеж. По нелепой прихоти военного времени - или по чьему-то умыслу - основной силой, которой выпало прикрывать последнее отступление Независимых с Афины, был печально известный полк провинции Халицу на Персефоне - ещё полгода назад ополчение Альянса. Халицуйский 407-й полк, как известно перешёл на сторону Независимых на Афине, но не покинул планету - почти все его бойцы погибли в страшном пекле Чёртовой Сковородки, как легендарный штрафбат Старой Земли. Предателям - собачья смерть, говорили в Альянсе. У независимых 407-й тоже не пользовался особым уважением. Отребье, школота, вчерашние преступники, студенты, молодчики из подворотен. Не только они, конечно - но говорят именно так. Опровергнуть некому. Халицуй - это ругательное слово, вроде как Chwen Joo, только хуже. Но именно эта школота и отребье обеспечила ценой собственных жизней отход штаба и основных сил Независимых с Афин на Чёртовой Сковородке.

Кто-то говорит, что наша жизнь это череда белых и черных полос. Враки. Просто госпожа Удача накапала на черном фоне несколько белых клякс. Попал на кляксу, хорошо. Не попал, все идет как обычно.
Когда мне дали пинка из лагеря военнопленных, огляделся я вокруг и понял, ничего хорошего мне не светит. Работать руками я особо не умел, а умел только стрелять. Менять профессию было поздно, а таких стрелков как я было много. Да и личное досье в архиве Альянса портило возможное выгодное трудоустройство. Типа неблагонадежный элемент. Помыкался я, помыкался, и решил купить себе новые документы. И жизнь. Узнал сколько это стоит и начал копить деньги. Два года не доедал, не допивал, на девок не тратился, карты в руки не брал, бильярд за километр обходил. В общем, вылитый монах. Аскеза тела, да и для духа мало что оставалось. Если бы не приходилось бы убивать, карму свою почистил бы основательно. Нда.
В общем, скопил я доллары. Было у меня два варианта. Первый, полностью искусственная жизнь благодаря взлому системы. Второй-документы умершего лица, но факт смерти, которого в эту систему еще не попал. По первому варианту, фирма не гарантировала, что все хвосты удастся подчистить, и вдумчивая проверка в архивах, подделку стопроцентно бы выявила, так как надо было уничтожать и мое досье. А это гораздо дороже, чем его просто «подкорректировать». Слишком мы много следим, проживая нашу жизнь. А кто-то ее пишет. Толи для потомков, толи для уголовного дела. Второй вариант с покойником, был более надежным. Если только со скорбящими родственниками почившего не встречаться. Но Верс велик, да и однофамильцев в нем много. Сколько бабок я отвалил этому Tah mah duh hwoon dahn ///Mother humping son of a b****. :)/// . Мда. Хотя из моего досье отпечатки пальцев и сетчатку этот хакер выкинул. Сказал, якобы изменение файла вещь менее заметная, чем его удаление.
В общем, за большой кусок бабла получился солидный гражданина Альянса Калеб Смит. Нормальный парень. Проблем с законом не имел, верно, служил тому, кто платил деньги. Альянсу лоялен, и бла, бла, бла. То, что настоящий Калеб где-то кормил червей, никого в тот момент не интересовало. Как я думал.
Устроился я на непыльную работенку в полицию. Работа класс. Везде камеры по натыканы. Заметил оператор, непорядок, сообщил. Подъехали, разобрались, кому надо в зубы сунули. И езжай обратно, кофе пить и пончики жрать. Правда, время от времени приходилось патрулировать не очень благополучные кварталы. Там и подстрелить могли. Но мы к тому времени с напарником определенный авторитет крутых парней заработали. Так, что тупая мелочь к нам не лезла, а для серьезных людей патрульные неинтересны. И вот как-то мы с напарником заканчиваем дежурство и мимо нас пролетает затонированная в усмерть тачка. И нагло так нарушает. Тачка так в принципе ничего. Нормальная. Придурок за рулем либо нас не заметил, либо был обдолбанным. В любом случае возникла возможность немного денежку срубить. Мы за тачкой. Номер сканер не берет. А «антирадар» игрушка не дешевая. Потенциальная горка бабулек растет. Приказываем остановиться. Еще прибавил газу, хотя тачку уже мотает. Тут приходит сообщение, мол, примерно такая тачка подозревается в вооруженном ограблении. Один труп и шесть раненных. А это, товарищи мои, уже месячная премия, и отметка в личном деле. И благодарность от коллег убойного отдела. Плюс, часть того, что преступники «рассыпят» по дороге. Грозим применить оружие. Ага, щас, так они и остановятся. Но по закону предупредить обязаны.
В общем, я высовываюсь и начинаю по шинам стрелять. Этого козла мотает. Нас мотает. Но с седьмого раза я попал. Тачка закрутилась и тормознула об столб. Выскочили мы, стволы наготове. Распахивается дверь водителя. Вылазит оттуда прыщавое хорошо упакованное шмотками мурло, которое чего-то нечленораздельно тявкает. Толи ругается, толи крутяка строит, толи извиняется. Но без оружия. Мой напарник не говоря худого слова, хрясь щенка ногой с разворота. Водила с копыт. С обкурками только так и надо. Под кайфом это животное, которое боли может не чувствовать, а «пикой» ткнуть запросто. Пока, значит, мой напарник ногами дурь из нарика выбивал, я аккуратно так иду к машине. Смотрю в заднем стекле аккуратная такая дырочка. От пульки. Видимо от моей. Слегка по-плохело. Открываю дверь. Мама дорогая! На заднем сидение телка, максимум лет двадцати. Моднявая одежда. Гайка хорошая с брюликом. Лежит и смотри на меня остекленевшим взглядом. Приехал, думаю. Застрелил. Вот тебе и грабители. Два тина-придурка. И так мне обидно стало и себя жалко! Потому как вляпался на ровном месте. Срубил бабулек по быстрому. Я ее за грудки из машины тяну, значит. Тут эта сука, оживает, прямо на меня блюет и невнятно интересуется, кто я и где ее долбанный «котик»!
Чуть эту гадину не прибил. Так по асфальту повалял. Но проблемы начались у нас напарником через два часа. Когда прискакал адвокат тинов. Пацан в реанимации оказался. Хлипкий гад, попался. Мы, конечно писали про самооборону, но парнишка оказался каким-то племяшом шишки, да и дочка была не из последних. А главам этих благородных семейств кислая слава деток-наркоманов на фиг не была нужна. Хотя сами таких идиотов воспитали. И выходило нам сущее превышение полномочий от незаконного задержания мирно ехавших в церковь граждан до избиения этих херувимов…
В общем, от службы меня временно отстранили, оружие я сдал, и тут Судьба долбанула меня пиковым козырным тузом….

Надо сказать, такое коловращение жизни я принял не очень стойко. И его исправлял бухлом. Но в тот вечер мне реально повезло. Хотя я так сначала не думал. Сидел в себе в баре. Принял стакан. Решил пойти в бильярд поиграть. Цоп! А бумажник-то увели! А там почти все мои сбережения и были. Еле у бармена часы свои в залог оставил, и почапал я пешочком до дома. Тут дождь начался. В общем, когда я до своей многоэтажной коробки добрался, вымок как собака и был злой как черт.
Захожу значиться в лифт пассажирский и еду наверх. Надо сказать какой-то придурок пластиковую кнопку моего этажа сжег и нассал. Причем недавно. Еще воняло пластиком в лифте. Ну, я поэтому этажом выше и нажал. Выхожу и только к лестничному пролету выхожу, чую табачным дымом тянет. Причем не дешевым. Район у нас не очень, мало ли кто может курить. Но курить такой табак на лестницы, таких богачей тут нет. Достаю кастет. И аккуратненько так крадусь. Чую внизу кто-то есть. Замер. Слышу двое тихонько переговариваться. Основная суть переговоров, куда этот мусор запропостился. Тут я сообразил, кто-то на улице меня пас и этим двум сдал. Потому как на этой лестничной площадке только один «мусор» живет. Пришла мысль, что родители деток со мной решили посчитаться. За финансовый и моральный урон, так сказать. Мда. Думал, кости мне решили пересчитать. Знал бы конечно в чем дело, не полез. В общем, налетел я орлом на них. Одному кастетом в висок. Второму нос снес. И только потом увидел в их лапах стволы. Вот эти которые на мне! И понял, что кто-то серьезный ко мне пришел. Но не понял почему. Тут маленькая рация запищала.
«Упаковали?».
«Ага!»,-ответил я.
«Тащи его в квартиру, сейчас поднимемся!».
Сечете? Поднимемся, а не поднимусь.
Так, думаю, сейчас они лифт войдут и обнаружат, что кнопка дырявая. Лечу на верхний этаж и кастетом блокирую пассажирский лифт. Теперь у них только грузовой.
Открываю дверь своей квартиры и жду гостей.
Явилось их двое. Как на пикник. Даже стволы уроды самоуверенные не достали. Тут я с обоими пушками в руках. Лапы к верху и не пищать! Волыны сдать! Еще два ствола! Завел в квартиру, заставил приковать себя наручниками к батарее. Приволок двух первых. А начал брать интервью. Сперва не кололись. Пытался освежить память мордобоем. Не помогло. Пришлось лампу портить и грозить проводом. И узнал я офигительную историю.
Жила-была сволочь по имени Игги Майерс. Работал этот Игги «черным бухгалтером» и однажды решил уволиться. Так как с этой работы уходят только ногами вперед, заявления об увольнении этот гад писать не стал, и для того, что бы компенсировать моральные терзания от такого увольнения, упер много денег. Сколько, быки мне сказать не смогли. Но чувствовалось, что много. Мало того, бухгалтерию запутал, что бы недостачи быстро не хватились, и свою гибель инсценировал. Завел новую ксиву на имя Калеба Смита. Но на этом не успокоился. Это я потом конечно допер. Когда хакера нашел. Забашлял этому гению недоделанному, и документы Калеба достались мне (за что я еще и приплатил!), в могилку сунули какого-то бедолагу, а наш Игги отвалил в неизвестном направлении. Когда у бандюков хватились недостачи, начали копать. Обнаружилось, что в могилке не бухгалтер Игги. Тряхнули весь криминальный местный мир. Кто-то опознал, Игги как клиента на новые документы и дал новое имя Калеб Смит. Начали искать имя. Опять нашли могилку. Но ребят были крученые уже, в смерть опять не поверили. И тут я в каких-то мелких новостях их стукачу попадаюсь. Как начищающий морду детишкам. То, что фейсом и костью на Игги я особо не был похож, дык чудеса современной пластической хирургии еще не то творят. Да и проверка ксивы показала, что это документы Игги. И ко мне пришли. Как минимум спросить откуда документы. То, что после интервью мне в качестве гонорара выдали бы девять грамм свинца, ни Игги, ни мудака-хакера конечно не заботило. И понял я, что надо валить…

Надо сказать, на войне мне ничем особо героическим блеснуть не получилось. Для меня война закончилась через два часа, после высадки на одну луну. Атмосферы там было десять процентов. Только мы вышибли Альянс с единственной базы на планете, как нас сверху и разбомбили.
Получил я балкой по башке и вырубился. Прихожу в себя. Скафандр изнутри облеван. Вся морда в крови. В башке гул и трещит как с самого жуткого похмелья. Рядом, на мне, Реми. Солдат их нашего взвода. Бронестекло его скафандра забрызгано изнутри кровью и мозгами. В воздухе какой-то туман.
И тут я увидел ее. Смерть. Ничего страшного в ней нет. Женщина лет тридцати пяти. Темноволосая. Волосы длинные до плеч. Красавицей назвать ее нельзя. Скуластая, острый подбородок, тонкие губы. Платье у нее синее на бретельках, до колен. Идет босиком на залитому кровью полу. И кровь к ней не липнет. Потому как не она убивает. Идет и касается погибших рукой. Так ласково. Почти по-матерински. А вокруг нее бабочки. Призрачные. Расцветки разные. Синие, красные, желтые, радужные. Коснется погибшего и в воздухе запорхала еще одна бабочка. Много этих бабочек тогда у нее было. Подходит она к нам, касается Реми. И смотрит на меня. Взглянул я ей в глаза. Ничего там нет. Ни белков, ни зрачков. Только это помню. Рвануло меня куда-то в эту безцветную бездну и оказался я в самом жутком месте на свете. В Чистилище...
Очнулся я… Открываю глаза… Багрово-черное небо, полное россыпи кровавых звезд, от которых идет тусклый свет. Воздух, это что-то невообразимое. Он сочился через трещину в бронестекле как живой. Это дикая смесь запахов. Отработанное топливо, использованная взрывчатка, пороховые газы, жженые напитки лазерных винтовок, запах септика и горелого мяса, запах крови, запах напалма, запах страха, запах трупов, черт знает, что там еще намешано было. Все равно, что вдыхать наждак. А оказался я на куче мусора... Стреляные гильзы, обрывки формы, подсумков и разгрузочных жилетов, использованные бинты и медпакеты, пустые тюбики-шприцы, драные противогазы и респираторы, куски винтовок, ножей, пистолетов, мечей, топоров, копий, элементы боевых скафандров, бронежилетов, кольчуг, доспехов, остатки ботинок и сапог, разорванные промасленные упаковки из-под боеприпасов и использованные автоматные картриджи, пуговицы, погоны, раздавленные и перекрученные часы, компасы, рации, коммуникаторы, планшеты, ложки, котелки, остатки рационов, консервных банок, пищевых картриджей, пробитые фляги, шлемы, каски, смятые пачки сигарет и окурки, остатки детонаторов, проводов, масок, защитных костюмов, обрывки военных и игральных карт, презервативы и упаковки из под них. И детские игрушки. Из соломы, из тряпок, из синтетики, из пластика, из дерева, из металла. Новые и старые. Самодельные и фабричного изготовления. Но все чистенькие. Все это перемешано. Огромные кучи. Горизонта не видать. И везде кровь. Она течет под грудами мусора. Она сочиться из каждой груды мусора. Она сочиться из каждой вещи на этом огромном могильнике. И ни к одной вещи не пристает. И тишина. Нет ничего. Ни каких звуков. Только где-то там, на уровне подсознания то нарастает, то прекращается Крик. Боль. Отчаяние. Безысходность. Страх. Обида… Это было жутко и страшно. Уши не слышат ни единого шелеста, ни единого звука. Даже кровь сочиться бесшумно. А душа разрывается от этого незримого крика. Помню я орал. Громко, самозабвенно. Катаясь в мусоре. И кровь липла ко мне. Я старался заглушить этот Крик. Давясь этим тяжелым желеобразным воздухом. Сорвал к черту голос. Под конец только скулил, свернувшись эмбрионом. Кровь просачивалась внутрь скафандра, и всем телом я чувствовал неровную пульсацию, которая пронизывался всю эту огромную мусорку. Это мир был болен. Это слышалось в Крике. Это было в его смрадном дыхании. Это чувствовалось в его пульсации…
Я как-то тихонько скатывался в небытие. Это было мерзкое оцепенение. Когда остатки воли еще за что-то сражаются, но уже все равно и на все наплевать.
В общем, я валялся и скулил, пока кто-то меня рывком не поднял. Сквозь заблеванное и измазанное кровью бронестекло, поднявший меня выглядел смазанным пятном.
«Подъем, Виктор»,-услышал я спокойный голос.
«Где я?»,- спросил я, а точнее что-то невнятно прохрипел сорванным голосом.
«В Чистилище!».
«!!!».
«То, что слышал, дружище. И если не хочешь отправиться в Ад, шевелись. Я тебя выведу!».
Да, я не хотел отправиться в Ад. Я предполагал, что в Аду гораздо хуже, чем здесь.
Я упал на колени, я ползал перед ним, утопая в крови и мусоре. Чего я только ему не обещал. Я обещал исправиться. Стать добрым. Возлюбить ближнего своего. Обещал, что буду совершать хорошие поступки. Обещал стать отшельником, монахом. Молится ему, Богу, кому угодно. Обещал отдать все свои сбережения на добрые дела. В общем, дал массу клятв и обещаний.
А он смеялся, как будто ничего смешнее не слышал своей жизни. Смеялся весело, звонко. Будто не было тут куч мусора, крови, этого неба с кровавыми звездами, не было этого Крика…
Наконец отсмеявшись, он повернулся ко мне спиной, и стал уходить.
«Что?!»,-орал я сорванным горлом,-«Что тебе надо?! Что ты от меня хочешь?!».
Он хохотал, и говорил, что ему от меня ничего не надо. И Богу от меня ничего не надо. Вселенной тоже. Да вообще никому ничего от меня не надо! Возможно, иногда просто стоит быть человеком! И все!
Ползти за ним на четвереньках по грудам мусора было не удобно. Поневоле пришлось распрямить спину и встать на обе ноги. Я плелся за ним и ныл, ныл, ныл. Но все мои обещания вызывали в нем приступы смеха.
Наконец я дошел до того, что начал клясть судьбу, несправедливость мира, и лично Бога.
Я говорил, что был хорошим верующим. Ходил в церковь, когда и все ходили. Я был хорошим солдатом. Четко выполнял приказы. Я был таким же, как все. Любил ближних, остальных не очень. Но ведь Бог не требует этого? Любить всех! За что Ад?
Он хохотал: «Ад дружище полагается всем убийцам! Всем! Исключений нет!».
Я ему не верил, хрипел, что такого не может быть. Я не видел смысла во всем этом. Бормотал, что-то о Писании. Об отпущении грехов. О покаянии. Об искуплении.
«В том-то и соль, дружище!»,-говорил он мне,-«Самое ведь главное не иллюзии, которые ты испытываешь по поводу отношения Бога к тебе, прикрываясь буквами на бумаге, а действительное отношение Бога к тебе! Тут не прикроешься отпущениями грехов, посещениями проповедей и благословениями. Тут не спасут кредитки, опущенные в жертвенную кружку».
«Но раз я в Чистилище, то буду спасен!»,-заорал я.
«Ошибка. Тебя ждет Ад. Как и всех убийц! А сюда ты попал только потому, что убивал и где-то глубоко внутри считал себя чистеньким. Правильным. Ни за что не отвечающим. Считал что с тебя никакого спроса. Шестеренка военной машины. Если не я, то другие вместо меня! Помнишь? Чистилище для того, что бы ты эти иллюзии подрастерял!».
«Зачем?! Зачем ты меня куда-то ведешь?!».
«Очень просто. Отсюда у тебя две дороги. Одна в Ад. Другая-обратно в жизнь!».
«Но я ведь обречен! Меня все равно ждет Ад!».
А он смеялся, хлопал в ладоши и говорил, что в том-то и соль, что каждый выбирает быть ему человеком или нет при том, что в конце все равно всех убийц ждет Ад!
«А ты»,-кричал я,-«Что ж ты здесь, раз такой чистенький и правильный? А?».
Это его не обидело. Совсем. И опять развеселило: «У кого-то своеобразное чувство юмора. Там я ценой своей жизни героически спас несколько сотен убийц. Спасать мне их и после смерти! Отсрочка встречи с Адом! Оглянись, прислушайся!».
Я прислушался. Отовсюду, из-за мусорных куч доносились крики. Кричали люди. Кричали так же, как кричал я. Я вдруг понял, из чего складывался Крик. Я...мой голос тоже был там. В этом отчаянии, в этой безнадежности, в этом страхе за дорогого себя, в этой эгоистической обиде на несправедливость мира, все это сплеталось в боль, которая рвала душу.
«Ты их тоже спасешь?».
Он засмеялся: «Нет, всех не спасти. На всех как всегда не хватает времени. Из всех неудачников спасаются самые удачливые. Поздравляю! Тебе повезло! Счастливый билет! Отсрочка! Остальные отправятся в Ад. Здесь остается кровь, крики и мусор».
Я сорвал с головы загаженный шлем и взглянул на него. Закопченный боевой скафандр. Пробитый во многих местах. Из дыр торчали какие-то лоскуты кожи, лохмотья тряпья, костей и мяса. Бронестекло вдребезги разбито. И в шлеме клубилась черная с багровыми сполохами пустота. На правом плече остались лейтенантские звездочки. На правой груди номер 1287AS76O12 и имя «Арс Котейко». А там где должно было быть сердце, зияла дыра размером с кулак.
«Почему Бог сделал это?»,-спросил я.
Арс рассмеялся: «Это сделал не Бог. Это все сделали мы! Тут все сделано нашими руками. Весь этот мусор. Мы сделали эту Свалку и выкинули сюда детские мечты!».
«Почему Бог допускает это?».
Арс покрутил головой: «А почему он не должен это допускать? Свобода воли. Ею обладает человек. И человек волен создать ад или не создавать его. Остаться человеком или превратиться в зверя. Почему Бог должен делать нашу работу за нас? Когда в наших силах самим убрать этот свинарник».
Тут я уже захохотал: «Слушай, люди всегда в основном будут сволочами и эгоистами. Таких большинство. Их всяко больше, чем хороших людей. Долго ждать рая на земле. Да его вообще не будет никогда! НИКОГДА! Понимаешь?!».
Арс дружески хлопнул меня по плечу: «Бог верит в нас. Он оптимист. У него целая вечность. Она всяко длиннее твоего «НИКОДА!». Пошли. Я теряю с тобой время, которого может быть хватило бы на спасение еще одного неудачника».
Я заворчал, что я не неудачник. Но Арс хохотал и указывал на груды мусора, и говорил, что более крупной удачи ему действительно встречать не доводилось.
Сколько мы шли, я не помню. Ноги увязали в мусоре, часто я проваливался по пояс в ямы, заполненные кровью. Иногда спотыкался и шлепался мордой в кровавые лужи. Крик превратился в тупую головную боль, которая неритмично била по затылку и вискам. От крови, которая попадала мне на губы и которую я постоянно рефлекторно слизывал, меня тошнило.
«Что мы ищем?»,-наконец не выдержал я.
«А собственно уже нашли».
Арс порылся в куче мусора и вытащил оттуда игрушку. Пластикового динозавра. Давным-давно в детстве у меня был такой.
«Знакомая вещь?».
«Да. У меня был такой…».
«Вообще-то он и есть твой. Это ключ туда. Обратно. Или портал. В общем, это то, что позволит тебе вернуться».
«Но почему игрушка? Почему она?».
Арс засмеялся: «Хороший вопрос. Скажем так. Это единственно чистое, что мы выбросили на эту помойку. Только дети питают иллюзии. Правда, некоторые расстаются с ними слишком рано. А взрослые иллюзий не питают. Они, блин, знают. Что человек человеку волк. Что человек должен надеяться на самого себя. Что своя рубаха ближе к телу. То надо урвать, пока жив. Что надо любить близких своих, а остальных не очень. Что надо творить добро в этом злом мире. Что на этот мир плевать. Что жизнь дается только раз. Что надо посадить дерево, построить дом и вырастить ребенка. Они знают, где друзья, приятели, партнеры и враги. Кто является их марионетками, и для кого они являются пешками. А дети они питают иллюзии, пока Мусорка не выбьет их из них. Ребенок видит цельный прекрасный мир. Он знает, что мир прекрасен. Он мечтает о нем. Даже если рядом скотство. А взрослый. Взрослый видит скотство. И знает, что оно везде. Знает, что надо бороться со злом, подчиниться или творить зло. Только ребенок способен вернуться туда. Тебе ведь не зачем возвращаться? А? Что там? Семья? Ты давно покинул их. О твоем существовании напоминает только ежемесячный денежный перевод. Пиво, бабки, женщины? Но пиво ты пьешь за деньги. Ради денег убиваешь других. А женщин ты либо покупаешь, либо устраиваешь с ними приятный трах по взаимному согласию. Не спорю это приятно. Иногда, даже очень. Но для того, что бы вырваться из цепких лап Чистилища этого мало. Как мало философствования, фраз из умных книг, высокого уровня культуры и энциклопедических знаний. Отсюда вырываются благодаря детским иллюзиям. Что нет Ада. Нет Чистилища. Нет Свалки. А Бог этакий более продвинутый вариант Санта Клауса. Держи».
«Почему я? Почему я должен вернуться, а не они?».
«Тебе просто повезло. На тебя у Бога, Судьбы, Вселенной нет никаких особых планов. Ты просто есть, и просто будешь. Останешься таким же. Это как не смешно полностью бесплатно. Абсолютно. Рождаются же люди просто так? Почему бы кому-то не родиться во второй раз. Слепая игра случая. Давно погибший мертвец, бродящий по Чистилищу, просто пошел в твою сторону. Потому как здесь все равно куда идти. Держи…».
Арс протянул мне игрушку. Я коснулся ее…
… Очнулся я, единственный живой, на базе полной покойников. К тому моменту, я потерял почти весь кислород через дырку в бронестекле скафандра…

Что же моя команда узнала, пока мы торчали в этой дыре? Да то, что все тут знают. Сам городишко, как ни мал, а разделён на две части (я хорошо рассмотрел ещё из космоса, когда... гм, падал. До сих пор эта картинка у меня как на мониторе). Самая большая по площади часть - покинутые здания, халупы за заборами, во многих ни электричества, ни водопровода... мрак, в общем. Местные эти трущобы называют "Шанхай".

Центр города поприличней, там даже гостиница есть, и неплохой ресторанчик (хотя местные его всё равно "баром" зовут). Миль на пятнадцать к юго-западу - одна шахта, в пяти милях к северу - вторая, обе с периметрами, прилегающими территориями и с такой охраной, что местному шерифу только рукой махнуть остаётся, если кто-то из тамошних белоручек чего не так сделает. На той шахте, что к северу - электростанция, она энергию и городку продаёт.

Кто поумней, правда, те солнечные батареи ставят - дороже, да надёжней. Больницы в городе нет. Вот так - нет, и всё. Есть старый док, но, по-моему, но уже впал в маразм - приходил ко мне как-то, прямо на этот конский выгон, где я лежу, в двух милях от центра, точнее от дома мэра. Болтал какую-то чепуху, просил о помощи. Наша докторша (не я люблю её, признаюсь честно) выслушала и согласилась. Неделю ездила по городишке на муле, в Шанхае в основном. Заработала сущие копейки, кажется.

Кэп всё это время крутился у местных "больших людей", пытаясь выяснить, где бы тут купить нужные мне запчасти.
Оказалось, что разве что на шахтах. К шахтам он долго доступ получить не мог, но наконец нашёл концы... тут-то всё и началось.

Как я отношусь к нашему кораблю? Нормально отношусь. Корабль как корабль. Летает. Кстати, мне всегда было не понятно, как это у них получается. Нет там конечно законы физики-шмизики конечно понятно. Но все же как? Люблю ли я корабль? Вряд ли. Любить можно что-то чему посвящаешь много времени. От чего зависит твоя жизнь. Кэп этот корабль купил. Вложил в него бабки. Это корабль его и его свобода. Он его и любит, на свой манер, конечно. Механик? Механику полагается любить корабли. Он его чинит, и заботиться. Это его работа и его жизнь. Без корабля механик просто еще один человек. Пилот? Пилот тоже должен любить корабль. Может даже больше всех остальных, потомку как без пилота даже исправный корабль кусок железа, а не исправный братская могила для экипажа. Пилот должен чувствовать корабль. Верить в него. И будут они лететь слегка плюя на законы физики.
А у меня? У меня есть мое оружие. Вот. Оно меня кормит. Только оно отделяет меня и вас от смерти. Вот это «Луч». Это уже не то оружие, которое я купил. Почти все, кроме самого корпуса, я уже менял по нескольку раз. Ствол, внутренние механизмы и пружины. Сколько я сточившихся бойков поменял у них! Все равной Луч самый точный для прицельных выстрелов из всей четверки. Всегда. Выстрели сто раз из каждого пистолета. Луч всегда отстреляет лучше. Почему? Не знаю. Возможно дело в каком-то балансе, может рукоять у него такая, а может такая у него маленькая простая душа, которую вложил в него оружейник. Это «Лед». Почему? Он меньше перегревается из всей четверки и реже клинит. Конечно, если ты схватишься руками за стволы, то разницы не поймешь. Ха-ха. Но когда пистолет стреляет, он нагревается. И металл деталей в соответствии с этой физикой расширяется. Рано или поздно все зазоры между подвижными частями пистолета исчезают и оружие клинит. Лед здесь самый надежный. Почему? Откуда знаю! Говорю, менял начинку у каждого по нескольку раз. Душа у него такая!
Это «Третий». Простой, надежный, ничем не выделяющийся Третий. Рабочая лошадка и трудяга, которая меньше всего из четверки боится грязи.
А это «Звезда». Капризный он у меня. У остальных пистолетов стреляя короткой очередью, нет-нет, да в центр мишени попадешь. А из этого никогда. Кладет плотно вокруг центра, в центр ни-ни. Вот такая у нас любовь и взаимопонимание.

Мда… Я за свою жизнь повидал много разных судов, больших и не очень, нанимался и на сверхтяжелые транспортники… Пару историй о нем, наверное, и расскажу…
Во всем мире люди борются с лишним весом. А один мой знакомый наоборот, боролся ЗА большой вес. И звали его Лань, по фамилии – Вуси. Китаец, ростом 187 см, худой как стропило, а его вес был всего 48 кг. Надо еще сказать, что он имел охренительную силу, и кулак с небольшую гирю, которым отваживал не одного желающего посмеяться над "дохляком".
А ел тот Лань за 2-х, или за троих – садился за стол раньше всех, и вставал позднее всех, но не помогало. И тогда Вуси, по наводке корейца-айболита из лазарета стал пить отвар из каких-то трав. Тот отвар надо было разбавлять, но узкоглазый, был твердо уверен, что чем крепче лекарство, тем сильнее его действие и пил его концентрированным. На вид эта жидкость была почти черной, густой, а также гадкой на вкус, и очень вонючей. Но Лань пил его, и пил его регулярно, причем бутылками.
"Дед" – главный механик нашего судна (молоденький, набожный, неопытный, но жутко снобовитый паренёк с одной из центральных планеты, может даже аристократ) имел дурную привычку спускаться в машинное отделение, чтоб пошерстить маслопузов (*). Так и в тот день – заскочил он в ЦИО (**), потом к пульту головной машины и в технические помещения вспомогательных установок. Напоследок заскочил в СНРВ (***), где работал Лань.
Минут через пять "Дед" вылетел из СНРВ, и частично «выгрузил обед через передний шлюз»(****), добежал до пульта и еще раз "разгрузился".(****) На трапах его еще несколько раз нудило, пока он не выскочил в сортир, где еще полчаса «хвалился закуской».**** Все кто были поблизости побежали к Вуси. И вот что он рассказал:
- Главмех мне долго что-то кричал в ухо (в СНРВ грохот стоял неимоверный, насосы все-таки) – я ничего почти не разобрал. А у меня в руках была бутылка с настойкой. И я, выслушивая его, несколько раз глотнул из нее, не на военной ведь посудине ходим. Паренек, вытаращившись на бутылку, замолк, и очень долго присматривался к ней. Ну, я и предложил ему… Он понюхал, глотнул разок, а потом закрыв рот убежал. Так я и не понял – чего ему было надо, и чего он побежал!
С того времени "Дед", СНРВ игнорировал, так как считал что Лань - китайский черт и дудлит отработанное техническое масло. Кстати, Лань так и не поправился к тому времени как закончился мой контракт, был таким же тощим скелетом...

Как я понял, что от девчонки будут одни неприятности? Нет, я не умею предсказывать будущее. У меня нет хрустального шара и прочей бни. Просто однажды судьба свела меня с одним экологом. Людей этот эколог не любил, а если и любил, то гораздо меньше всех остальных зверушек. В частности он утверждал, что на нашу жизнь распространяются все законы животного мира, а мы эти законы умудряемся еще и извращать. Добрый он был, блин. Но говорил складно. Я даже слово знаю. Мимикрия. Это когда ты тихий и незаметный, что бы кого-то схарчить либо что бы тебя не схарчили. Но есть исключения. В частности этот эколог утверждал, что если особь слишком выделяется в данной конкретной экологической среде, то она, либо больна, либо опасна для окружающих. Девочка не выглядела больной…

«Хреново. Девочки с катанами до добра не доводят. А какой был замечательный план, если бы эти уроды не прикатили! Тихо культурно выйти из бара. Подготовиться. Ну, вот положим, что очкарику делать? Дитя сидит, кушает мороженное. Начать приставать к девчушке? Ага! Там ему и дадут. Начнет выеживатся, явиться шериф. Положит шерифа? Ну, тогда у нас натуральное право пристрелить очкарика как бешенную собаку. А если рабочий или старик со стволом удрали за другими «педофилами», то пусть очкарик разбирается с новыми любителями! Жестоко по отношении к девочке? Пережила бы. Ничего страшного. В ее возрасте полезно, тем более уже знает, зачем педофилы детей конфетами приманивают. В крайнем случае, даже запугай он ребенка, и выведи его на улицу, получил бы пули в спину без лишних свидетелей! А потом бы дитя, размазывая сопли, рассказывала бы, как ее страшный педофил тащил в логово. Подло? А иди ты, мой дорогой моралист, в задницу! Тут у нас не теннисный турнир. Любители дешевых ковбойских фильмов сами ни разу не стрелялись вот так лицом к лицу. Плюс мне гнилых разборок с местным законом не нужно. А тут все чин по чину. Пристрелил ублюдка. И со слитком и с законом в ладах. Но не срослось…
И вот я теперь со стволами около «мула». Джесс и кэпу хорошо. А мне свою долю отрабатывать. Верткий гад. И покрепче меня будет. Ладно, придется доставать свой козырный туз…».

Был у меня напарник, когда довелось мне работать механиком на рыболовном траулере – «плавучей фабрике» (да, я работал механиком и на плавающем корабле). Звали его Ольгерд Гриммингусс, по простому – Гусс, или если совсем просто, и за глаза, - «Гусь» (вот такая была парочка механиков Госс и Гусс =) ). Был он здоровенным, за пару центнеров, детиной. И при такой внешности имел склонность к кропотливой работе и эстетике. Очень любил красить в разные цвета оборудование. Представляете моторы покрашенные в разные цвета (сам корпус – в желтый, кнопки: пусковую – в зеленый, стоповую – в красный). Причем корпуса, как моторов, так и электронных устройств управления он аккуратно заворачивал в изоляционный материал, дыбы вода не попадала…

А хреновы "верховые" – матросы-рыбообработчики рвали и прокалывали эту «обёртку» ножами, говоря что она им работать мешает, заливали моторы струёй воды из шланга! Поэтому мы с Гуссом ненавидели их лютой ненавистью, и были готовы их калечить, топить в сортирах и тд…
И вот однажды наблюдаю "картину": В пустом носовом цеху стоит матрос со шлангом и моет струей из шланга транспортер. Причем, управление у этого транспортера дистанционное, а он струей воды хреначит прямо на него – на двигатель, передаточные сочленения. Я, молча, лечу к нему, но вдруг сзади матроса вырастает Гусс, и изо всей своей бычьей силы бьет того в ухо. Шланг отлетает в одну сторону, матрос – в другую, и затихает... Без признаков жизни…
Я – Ольгерду: "Гусс, ты его убил!". А он мне невозмутимо: "Спокойно, все просчитано, поднимется, чай не первый…".
И правда; через 2-4 минуты бедолага, открыл мутные зенки, и спрашивает: "А где это я ?.."
Гусс ему: "Я же ПРЕДУПРЕЖДАЛ, что тебя, ching-wah TSAO duh liou mahng, когда нибудь ТОКОМ ШАНДАРАХНЕТ!!!" А матрос: "Фигасе! А как в ушах звенит то!"

Оказывается, вот так вот нехитро Гусc прививал местному рядовому персоналу уважительное отношение к технике.

Старый горнопроходческий лазер, найденный мной на одной из свалок, во время одного из «походов за запчастями» мог сейчас оказаться как нельзя кстати. Данный девайс был в плачевном состоянии но мы с Малявкой Джесси восстановили его с помощью подходящих запчастей, подручного хлама и отборного мата. Замечу, также, что основным источником мата был не я. Сейчас этот лазер уже не может достигнуть характеристик, которыми когда-то обладал, из-за качества использованных нами запчастей, но его можно установить на лафет, а мощности ему хватит чтобы разрезать средних размеров корабль, рискнувший подобраться достаточно близко к старику «Изменчивому». Однозначно, сейчас подобным аппаратом пренебрегать не стоило. Да и сам лазер не маленький, под двести кило в собранном виде! Только в какую из этих хреновых «нычек» мы его запихнули то?

Не люблю я везучих людей. Нет, конечно, не потому, что типа им повезло, а мне нет. Ну, ладно. Чуть-чуть и за это. Если ты слышишь, что кто-то счастливчик, беги от этого кого-то сломя голову. А знаешь почему? Если человеку постоянно везет, значит с ним что-то не то. Либо Вселенная заметит такую аномалию и разом восстановит баланс, и не приведи Иисус, Аллах и Будда тебе рядом оказаться, либо такой счастливчик живет за счет удачи других. Не надо смеяться. Мы все удачливые люди. Мне так умный человек говорил. То, что человек рождается это просто. А то, что конкретно я или ты родился, большая удача. Один шанс из десятка миллионов. Хе-хе, ну ты меня понимаешь. И многие в этот момент свои запасы удачи расходуют. О чем это я? Да. Вот знавал я одного парня, у которого была большая удача и который удачу других себе забирал. Звали его Декарт Моррис. Везло ему в карты. Без дураков. Сядет против него даже хороший шулер играть. Проиграет. Как будто удача Декарта нейтрализовала все умение. То карты липли рубашками и нормально не тасовались. То крап как-то плохо прощупывался. То резали подушечку пальца краем карты. В общем, играешь и фиг вам. Уходишь либо стриженный, либо сильно стриженый. Это как сможешь остановиться.
Этот Декарт в свою удачу верил. Играл всегда по крупному. И выигрывал. Богатый был. С двумя охранниками передвигался, так как не все соглашались мирно признать его удивительное везение.
Прилетел он на нашу луну, где я в тот момент вышибалой в одном из баров работал, и примерно за месяц обчистил ее. Через месяц желающих с ним играть не осталось, а пару особо буйных охранники переселили в неуютные тесные подземные квартирки. При этом на этой упокоенной парочке народ фишку с ворованной удачей окончательно и просек. То, что у остальных проигравших полная задница наступала, это понятно. Семейные там скандалы, кредиторы, растраты, ну, полный набор, который появляется при попытке сильно подергать Удачу за усы. А двое покойных картежников были ребятами по местным меркам крутые. Сели играть против Декарта вдвоем. Вошли в азарт и продули практически все. Ферму с коровами, ну и наличность. И самое главное. Ведь Моррис мог не обдирать людей как липку. Но обдирал. Может, не мог позволить хотя бы часть украденной удачи отдать. В общем, эти двое за стволами потянулись. У одного было две осечки подряд, у другого пистолет в кобуре не понять как, зацепился. Их охранники и положили.
В общем, обглодав луну, и выбив долги, Декарт собрался улетать, поджидая чартер. Где-то два дня слонялся по нашей дыре, изнывая от скуки, как в баре появился новенький. Парня предупредили, кто такой Декарт, но тот все равно сел играть. Через два часа, Декарт его вычистил. Парень, что-то начал вякать, но я его быстро успокоил по требованию дорогого клиента, и выкинул паренька из бара. При этом пришлось его хорошенько отделать. А то парень спокойно нарваться на пулю мог. В общем, отметелил я парня... гм…как же его звали. Эл.. да вроде Эл. Но так как Декарт мне лично не нравился, я на улице объяснил парню, как он попал, и отчего я его спас. И проводил его. Выяснилось, парень был механиком на корабле с пышным названием «Звездный путь», который буквально три часа назад прилетел.
А на следующий день Декарт улетел. На этом корабле. Через полгода обломки этого корабля обнаружили где-то в стороне от трасс. Реактор взорвался. Не повезло Элу… Но и Декарту тоже…

Эль сидел за штурвалом и сосал пиво. Ноги были на штурвале, сам он откинулся в кресле, словно на диване. Неважно, конечно - всё равно сейчас автопилот работает. Но всё же не зря ему всё же дали это имечко, Эль Рата - на каком-то наречии забитых фермеров оно означало "Крыса". Но эль он тоже любил. И пиво. И порошок.

- Эль, ты в курсе, что сейчас война?
- Расслабся, Кромби, мы в тылу. Этот хренов обоз доедет куда надо и без нас. Мы тут на случай подстраховки, непредвиденных...

...бииип!.. обстоятельств... - закончил Эль Рата, проливая пиво себе на рубашку.

- Эй, мать вашу, кто вы? Неопознанный корабль... корабли, отзовитесь. Говорит "Изменчивый", судно Независимых.

Кромби включил закрытый канал с боевыми шаттлами сопровождения. С обоими.

- Тревога. Неопознанные корабли прямо по курсу, в секторе ноль семь один восемь, повторяю...


"Fade to Black .. soon" - Сказал динамик. Потом полилась музыка... что-то из классики, Кромби был уверен, но он не разбирался в музыке. Моцарт, что ли? Имя это смутно ассоциировалось с классикой.

We will, we will rock you"

Эль захохотал, как сумасшедший. Глаза его были стеклянными, как у одного из этих роботов-маникенов. Это от порошка.

- Это "Тьма"! - сказал он, вливая в горло остатки пива и отшвыривая банку - Конвою хана!

- Какая тьма? Что за go se?

- Такая "Тьма", капитан - ответил наставительно Эль, отключая автопилот. - Порнуху надо чаще в Кортексе качать. Альянс взял нас за... хвост. Это самые их супер-дупер хвалёные пилоты. А эти штуки - тяжёлые перехватчики, у нас в базе даже фоток их нет до сих пор.

- Какая нахрен порнуха? - Кромби достал пистолет. - Выйди из-за штурвала, трус.

Эль не обращал внимания на это - он взял новый курс и включил форсаж.

- Один корабль они всегда выпускают. Только один. Так говорят в Сети.

Кромби всё стало ясно.

- Ах ты крыса! Нихрена они не выпускают, подонок! Это ты навёл их на нас за свой дерьмовый порошок, и тебе обещали жизнь!

- Ага, капитан... так вы тоже качали порнуху с Кортекса. - таковы были последние слова Эль Раты, перед тем как выстрел Кромби оборвал его жизнь.

- Ну что ж, - сказал Кроби, отволакивая тело и садясь за штурвал - хоть какая польза с этих тупых пропагандистских штучек... хоть какая....

Он направил "Изменчивого" прочь, зная, что если Эль Рата не был предателем, его скоро догонит торпеда. В ушах звучала классика, и против воли он вспоминал этот навязчивый ролик из Сети, которым были забиты порносайты.

"Тьма" никого не упускает просто так. "Тьма" не проваливает заданий. Мы - лучшие из лучших. Провалившие задание пилоты никогда снова не полетят в составе крыла "Тьма". "Тьма" придёт за тобой, и коричневыми станут не только ваши шинели, но и ваши штаны. Fade to Black. We will rock you.

Как удобно, ему не придётся с этим жить, если он ошибся.

Я говорил, что несколько месяцев провел среди мертвецов в холодной тьме? И мертвые разговаривали со мной. Да, я знаю, что мертвые не говорят. Но я слышал их. И я не псих.
Это мир так давит на человека всем своим весом. Огромной и невесомой тяжестью. Пытаясь вылепить из него удобную для мира форму. А человек слаб против целого мира, так как это только человек.
Но рано или поздно под тяжестью человек ломается, потому как слаб против целого мира, ломается в нем тело, душа, разум, воля и вера. Вопрос только как долго продержится человек. Иногда от тяжести мира трещать кости и рвется плоть, иногда мутнеет разум, слабеет воля, воет душа, рассыпается вера. Сломается что-то первым или все вместе, разом под этой тяжестью, или одно за другим? Где, как и когда это будет и будет ли? Не известно и без разницы. Не верьте рассказам о несломленных, им повезло. Может не выдержать тело, и душа упорхнет из него, миру надоест тебя жевать и он выплюнет или проглотит тебя, а может кто-то и почему-то вытащит тебя оттуда, где обтесывал тебя мир, или тебе на время удастся приподнять эту тяжесть с груди. У везения много лиц, и не всегда они красивые.
И на этой последней черте, когда грань между целым и сломанным почти исчезнет, у тебя будет маленький шанс протянуть еще чуть-чуть. Память. Память, разорванная тяжестью мира, на маленькие кусочки. Такие маленькие, что рвутся в дребезги важные события и лица, знания и навыки, рвется личность человека. И нет сил, собрать их воедино. Что уместить в лоскуток памяти? Тепло солнца, вкус вина и молока, упругую мягкость любимых, смех, шорох листьев, солнечный луч, через зеленое стекло, жесткость и сок яблока, жар и вкус мяса, «блинчики» на воде, мягкий ворс ковра, тяжесть оружия. Миллионы нитей, миллионы глотков маленького счастья, которые может быть удержат тебя целым, дав мгновения до того, когда тебе повезет, как и многим до тебя.
Я сижу в муле, а рядом со мной странная девочка. От нее пахнет потом, дымом и кровью. От меня пахнет потом, дымом, пороховой гарью и кровью. Сквозь дым горящего города на нас глядит кровавое местное светило, оставляя багровые пятна на сетчатках глаз. Я спиной и задницей чувствую жесткость сидения. Мою грудь стягивает повязка, которую наложила Док, а плечи-сбруя плечевых кобур и вес оружия. Во рту горит от только что выпитого крепкого алкоголя. Правая рука ощущает тяжесть фляжки с виски. Мои пыльные ботинки упираться в железный каркас переднего сидения, заставляя напрягаться мышцы бедер и сухожилия стоп. Странная девочка молодым голосом задает странные и смешные взрослые вопросы. Она слишком молода, что бы чувствовать эти миллионы нитей, связывающих нас и этот мир. Мое лицо обращено к ней. И я чувствую животное тепло ее тела. Мои бедра, крепко охваченные ремнями кобур, чувствуют тяжесть пистолетов. Левая рука ощущает угловатую жесткость нагретого солнцем металла мула. В желудке разливается тепло.
Будущее туманно, что там будет. Глотками маленького счастья я привязываю себя к этому миру. К своему миру. Привыкаю к его тяжести.