Улететь с Эльдорадо | ходы игроков | Два командира. На Чёртовой Сковородке. (дуэль капитанов)

Блиндаж был бетонной коробкой двадцать на десять, заглублённой в землю на две трети. Высота потолка - три метра. Ни окон, ни дверей не было. Единственный проём был на северной стороне, и выглядел он как пролом, а не как дверь. Пролом в самое пекло. За ним постоянно грохотало, сверкало, блиндаж временами трясся, роняя с потолка на солдат бетонную пыль. Солдаты - в основном молодёжь из 407-го - в количестве около тридцати человек безучастно сидят вдоль стен, ожидая своей очереди отправится в ад. Вдоль стен всё уставлено ящиками с боеприпасами для зенитных орудий. Снаружи - небольшая батарея зениток. Расчёт сменяется раз в полчаса (дольше там выдержать мало кто может - люди просто падают с ног от усталости, грохота, контузии, страха).

С каждой сменой народу остаётся всё меньше. Надо постоянно подносить ящики с боеприпасами к зениткам - этим занимается отдельная группа солдат из расчёта под командованием сержант Макмиллан (тогда у него была другая фамилия, да и звали не Питер, а Фрэнк, но для истории это неважно). Командир собственно батареи снаружи - сержант Жиль Делаж (все старшие офицеры убиты). С космодрома где-то в миле от блиндажа всё ещё взлетают космолёты отступающих. По пути туда - разбомбленный городок. Наконец, Жиль заходит в блиндаж, становится примерно в центре и говорит примерно следующее (игрок за капитана оформляет фразу с этим смыслом сам. Этому персонажу ясно, что блиндаж не продержится и получаса.): "Солдаты, мы сделали всё, что могли. Давайте попробуем прорваться к космодрому для эвакуации. Кто со мной?" .
Он ещё не успевает закончить фразу как, Питер Макмиллан... ну то есть Фрэнк, становится на дороге к пролому и говорит (фраза с игрока; этот перс верит, что есть надежда отбить атаку, но даже если её нет - бегство точно не поможет - только быстрее убьют - а эвакуацию последних кораблей это точно сорвёт): "Никаких отступлений, а то нас перебьют как овец. Стоим до последнего. Это наш долг."

Полуоглохший от близких разрывов Жиль, весь серый от пыли, выскочил на середину блиндажа и, сжимая в руке забытый пистолет, громогласно объявил:
— Солдаты, мы сделали все что могли. Лейтенант и все офицеры убиты. Как командир батареи, я принял решение прорываться к космодрому. Фрэнк, ты с нами?

— Ты что, рехнулся? — поднял обгоревшие брови командир группы, ответственной за снабжение зениток. Глаза Фрэнка полыхали азартом битвы и готовностью закончить начатое дело. Полы коричневого плаща были разодраны, руки в крови — ни то своей, ни то чьей-то чужой, пистолет болтался в незастегнутой кобуре. Силы его собственные закончились, сержант держался на одной мысли о том, что должен сделать всё для помощи отступающим и удержания противника как можно дольше.

— Я спрашиваю тебя, ты что, рехнулся? — повторил он Жилю.— У нас есть приказ от лейтенанта, удерживать эту позицию до отступления основных сил. Бросать наш пункт и бежать сейчас под открытым небом целую милю — это просто tze sah yu ji* и дезертирство.

Жиль смерил Фрэнка тяжелым взглядом. И заговорил ровным тоном человека идущего ва-банк:
— Считай, что рехнулся, если так тебе легче. Сержант, дело сделано, лейтенант погиб, а пушек больше нет: я заклинил последнюю исправную. Знаю, чем мне это грозит, но нас и так уже списали на боевые потери, так что, мне все равно, решение я принял. Тебе осталось только выбрать, ты с нами... — тут он навел пистолет на снабженца. — ...или нет.

Взрывы то и дело сотрясали блиндаж, так что сержантам приходилось орать, чтобы их услышали - и то отдельные слова тонули в грохоте. Солдаты-халицуйцы безучастно сидели вдоль стен - почти все вчерашние школьники. Полдня назад такая сцена могла бы вызвать у них какие-то эмоции, побудить к действию. Сейчас они даже не пошевелились лишний раз.

Какой-то солдатик с детским лицом, весь в крови и земле, сидел на собственных пятках в молитвенной позе и громко монотонно повторял:

-Будда, помилуй нас. Будда, помилуй нас. Будда, помилуй нас.

Его никто не слушал.

Фрэнк сначала удивился пистолету, смотрящему на его живот, но затем лишь усмехнулся. Хорошо, что никто не заметил, каких нечеловеческих усилий и самодисциплины стоила ему эта усмешка. Свое табельное оружие сержант доставать не спешил.

— То есть, под дулом пистолета ты пытаешься заставить меня и мой отряд прогуляться под бомбами и сдохнуть там, в лучшем случае на полпути? Я не самоубийца, Жиль. И не дезертир. И мои ребята тоже.

Командир группы снабженцев достал сигарету из мятой пачки и закурил. Многие до него таким же образом получали свою последнюю сигарету, но сейчас перед Фрэнком стоял не карательный отряд с ружьями, а какой-то жалкий жабоед, который возомнил себя маршалом всех Независимых войск. По крайней мере, таким сейчас выглядел Жиль в его глазах.

— Этот блиндаж выдерживает прямое попадание бомбы,— сказал Фрэнк, выпуская струйку дыма. Голос его стал уже чуть спокойнее.— Как минимум полчаса нас отсюда никто не выкурит. За это время успеют эвакуироваться многие наши отряды. Мы должны закончить то, что начали, Жиль.

Сержант повернулся к своей группе молодых солдат.
— Парни, у нас есть приказ, и мы его выполним. Мы продержимся здесь столько, сколько сможем. Там,— Фрэнк показал на проем, за которым все время громыхало,— нас ждет не спасение, а мучительная смерть от бомб. Лейтенант, отдавший нам приказ, погиб. Всё пошло не так, как планировалось. В нашей жизни постоянно случается не так, как планировалось, и это всё началось еще с того скандала с яблоком,— он показал сигаретой куда-то вверх.— Но это не значит, что нужно бросаться на первый же призрачный выход из того дерьма, в котором ты оказался. То, что предлагает сержант Делаж — это не выход, а порыв трусости и страха. Нам всем бывает страшно, и в страхе мы принимаем глупые решения. Но мы с вами не поддадимся сейчас этой панике, а будем выполнять свой долг!

По мере своей речи, Фрэнк повышал голос и не отводил взгляда от своих бойцов. Каждому он пристально смотрел в глаза, чтобы передать хотя бы частичку своей уверенности в души этих перепуганных до смерти юнцов.

Большая часть этой речи потонула в канонаде, но всё же один солдат подхватил винтовку и стал возле Фрэнка. Винтовку он просто держит в руках, не направляя ни на кого.

- Ваши приказы, сэр?! - проорал он, не отрывая взгляда от Жиля.

Жиль не стал долго слушать Фрэнка. Со словами "Командир может быть только один" он поднял опущенный было пистолет — и выстрелил уже после слов "И мои ребята тоже." Вступать в диспут он не собирался: условия были неподходящими.

Вернее, он собирался так сделать, но близкий разрыв снаряда заглушил для него остаток длинной тирады Фрэнка и бросил его на колено. Фрэнк тоже пошатнулся, но не упал и даже не прервался. Когда Жиль был способен снова к осмысленным действиям, Фрэнк уже оканчивал тираду, а к нему подошёл, пригибаясь, какой-то новобранец, спросил о приказах. Солдат этот сверлил Жиля недобрым взглядом.

От Фрэнка не ускользнуло то, что Жиль уже поднял пистолет и произнес фразу, которая недвузначно говорила о намерениях горбоносого. Надеялся он и на то, что этот жест был так же ясен его группе солдат.

— Пристрелить этого дезертира! — рявкнул сержант Каннингтон так ясно и громко, что взрывы снаружи, казалось, стыдливо притихли. Одновременно с этим он выхватил из расстегнутой кобуры пистолет и нажал на курок.

Жиль выстрелил во Фрэнка два раза, когда тот произносил слово "этого". Фрэнк упал. В Жиля открыли огонь всего два солдата - парень возле Фрэнка и девочка у стены. Оба попали, но Жиля спас бронежилет - он тяжело перекатился в боковом кувырке и чуть не растянулся по полу, но удержал равновесие. Гром выстрелов в замкнутом пространстве звучал оглушительно.

Тяжело дыша, Фрэнк перекатился за ближайший ящик с боеприпасами и заорал из последних сил. В этом крике была кипящая смесь боли, ярости и отчаяния.

— Отряд! Приказываю расстрелять сержанта Делажа, как дезертира!
Чтобы у солдат не возникло сомнений в серьезности отданного приказа, он пальнул из своего табельного оружия по Джилю, насколько это было возможно в полулежащем положении.

- Будда, спаси нас. Будда, помилуй нас. Будда, спаси нас.

.

— Солдаты, не стрелять! — В свою очередь заорал Жиль, обращаясь ко всем сразу. — Это предатель! Он хочет вашей смерти! — Наверное, это было глупо, но сейчас все решали секунды. Оценив обстановку, он, финтя, метнулся к месту, откуда можно было достать сержанта выстрелом. Устраивать кровавую бойню было глупо, не с тем он сюда шел, но теперь, похоже, было поздно...

После начала стрельбы большинство солдат залегли вдоль стен, опасаясь попасть на линию огня. Кое-кто из них пришёл в себя, услышал приказ Фрэнка, и они открыли беспорядочный огонь (5 солдат). Двое, присоединившиеся к Фрэнку раньше, увидев, что Жиль не обращает на них внимания, не пригибаясь, стреляют в него с близкого расстояния (all-out attack - 2 атаки, никакой защиты). Молоденькая девочка с винтовкой (Сорга, вот как её звали), при этом подходит к Жилю. Первый выстрел пришёлся в плечо, и Жиля спас бронежилет, но от второго выстрела - с близкого расстояния, почти в упор, его отбросило на пол, как куклу. Чей-то сиплый голос перекрыл шум канонады.

- Вашу мать, не стреляйте, он мёртв! Buhn Dahn! Тут боеприпасы!

То, как полуживой Фрэнк командовал оставшимися в живых солдатами из Халицуйского 407-го, как они нашли способ вернуть к жизни две зенитки, как продержались ещё восемнадцать часов, опровергая все мыслимые законы вероятности, как под покровом ночи десяток выживших захватил десантный катер Альянса, и как они спаслись из этого пекла - предмет для отдельной истории.

Может быть, Фрэнк и рассказывал её кому-нибудь, а может и нет. Сам он считает, что ему просто невероятно повезло. Сорга ВанВальден погибла при захвате катера, а войну из всех участников тех событий, которые были вместе с Фрэнком, пережили не более полудюжины человек.